Perfectus Memoria (джен)

Снейп негромко постучался в дверь.

— Вы разве еще не встали, Поттер? — нетерпеливо окликнул он своего подопечного. Однако те, кто хорошо знал зельевара, легко могли бы распознать скрывающееся под нетерпением беспокойство. Северус Снейп скорее бы согласился лично испробовать эффективность древних пыточных приспособлений Филча, чем признал себя способным беспокоиться о ком-либо, но дела это не меняло.

Снейп потихоньку открыл дверь в спальню Поттера. Если окажется, что мальчишка просто спит, он позволит ему подольше остаться в кровати, предварительно проверив его состояние. В конце концов, было уже почти восемь, а Снейп со дня переселения Поттера к нему не мог припомнить, чтобы тот оставался в постели после семи утра.

Гарри лежал в кровати с закрытыми глазами. Однако его лицо не было безмятежным — он словно заставлял себя не морщиться от боли.

— Поттер? — обратился к нему Снейп. — В чем дело?

Подросток открыл глаза, медленно повернув голову к профессору.

— Больно двигаться, — негромко ответил он. Казалось, он старательно избегал любого лишнего движения.

— Поясните, — Снейп придвинулся ближе к кровати.

— Такое чувство, что я переутомил все мышцы в теле, и теперь они ноют.

Профессор зельеварения поднял бровь.

— Вы что, сбежали отсюда посреди ночи?

— Нет, сэр, — Гарри испустил смешок, осознавая, что благодаря чарам Снейпа он даже с кровати упасть не смог бы без его ведома.

— Ваш язык тоже мышца, — указал зельевар. — Однако, на мой взгляд, говорите вы вполне сносно.

— Значит, большинство моих мышц, — перефразировал его подопечный. — И говорить мне тоже больно — ради этого приходится чаще дышать.

— Очень хорошо, Поттер. Я вернусь через пару мгновений, — Снейп вышел и, верный своему слову, возвратился несколько секунд спустя, неся в руке зелье. — Выпейте.

Гарри посмотрел на пузырек, протянутый профессором, и решительно ойкнул.

— Вы еще и не пытались сдвинуться с места!

— Но мне придется сесть, чтобы выпить это, — скривившись, пояснил мальчик. — А любое движение причинит мне боль.

— И где же ваша гриффиндорская отвага? — сухо поинтересовался зельевар.

— Там, где ей и место, сэр, — ответил Гарри. — Но к данной ситуации это не имеет отношения. Храбрость не то же самое, что мазохизм.

Снейп приподнял бровь.

— Удивлен, что вам знаком такой термин, — сказал он. — А теперь поторопитесь, Поттер. Чем раньше вы примете зелье, тем скорее вам полегчает.

Со стоном молчаливого согласия Гарри приподнялся на локте и протянул руку за флаконом. Его мышцы дружно заныли в знак протеста. Гарри подумалось, что если бы они имели голоса, то сейчас бы завопили изо всей мочи. Поднеся пузырек ко рту, он заколебался.

— Пахнет не как обычное болеутоляющее, — заметил он, принюхавшись.

— Верно отмечено, Поттер, — кивнул Снейп. — Я добавил в него умеренный миорелаксант. Не думал, что вы так внимательны к тому, что поглощаете.

— Когда приходится проводить в Больничном крыле столько времени, волей-неволей начинаешь разбираться в таких вещах, — Гарри опустошил пузырек и скорчил гримасу. — На вкус тоже противнее обыкновенного.

Вернув пустой пузырек Снейпу, он опустился на подушку.

— Как скоро оно начнет действовать?

— Трудно сказать. Возможно, через несколько минут, возможно, дольше. Оно также может потерять долю эффективности из-за изменений в составе, — ответил Снейп. На мгновение он задержал взгляд на мальчике. — Зачем вы это сделали, Поттер?

— Что? — в замешательстве спросил Гарри.

— Зачем вы пытались сварить Perfectus Memoria? — пояснил Снейп. — Разве вы не знали о потенциальных побочных эффектах самого зелья? Оно называется Зельем Совершенной Памяти вовсе небезосновательно.

— Я знаю, сэр. Оно заставляет человека вспомнить все, что тот когда-либо испытывал.

— И в этом случае “все” не является преувеличением, — наставительно произнес Снейп. — Абсолютно все, Поттер. Оно воскресило бы в памяти каждый миг вашей жизни. Мгновения счастья и грусти, боли и дурного обращения — то, что вы даже не ожидали вспомнить. Зафиксированы случаи сумасшествия после приема данного состава. Что могло заставить вас добровольно пойти на подобный риск?

— Я просто хотел получить несколько счастливых воспоминаний о своих родителях, — честно ответил Гарри. — Из-за дементоров с прошлого года я... я вспомнил ночь их гибели. Я думал, что если в моем подсознании остался этот день, там могут найтись и более ранние воспоминания. Я просто хотел вспомнить время, когда был желанным и любимым, — последнюю фразу он произнес еле слышным шепотом, остановив взгляд на потолке.

Северус неотрывно смотрел на мальчика. Он ожидал чего-то намного более... тривиального. В прошлом году (да даже и в начале этого) он и предположить бы не мог, что Золотой Гриффиндорский Мальчик так низко себя оценивает.

— Гарри, — неловко начал он, едва сознавая, что обратился к нему по имени. — Вы не... нежеланны. Многим людям есть до вас дело.

— Им есть дело до Мальчика-Который-Выжил, — уточнил Гарри.

— Нет. Есть люди, которые заботятся о вас, независимо от вашей известности или шрама на лбу.

— Например?

— Ваши друзья, для начала.

— Так на то они и друзья, верно? — задал Гарри риторический вопрос.

Снейп нетерпеливо вздохнул.

— Директор.

Подросток скептически хмыкнул. Значит, и он заметил, что за отношением Дамблдора стоит нечто большее, чем просто симпатия.

— Семья Уизли.

— Из-за моей дружбы с Роном.

Понимая, что мальчик подобным образом найдет причины для заботы каждого, кого привел бы в пример Снейп, тот наконец предложил еще один вариант, который Гарри точно не смог бы опровергнуть.

— Я.

Взгляд изумрудно-зеленых глаз метнулся с потолка, чтобы встретиться с пристальным взглядом зельевара. Гарри медленно приподнялся на локтях, не в состоянии придумать ответ. Он даже сомневался, правильно ли расслышал последнее слово.

— Я забочусь о вас, Гарри, — повторил Северус, — и один Мерлин знает, как это вышло. Я пришел к пониманию, что ваша судьба... имеет для меня значение по той простой причине, что вы, вероятно, стали мне в некоторой степени симпатичны.

Неловкость отражалась на лице Снейпа еще несколько секунд, прежде чем его черты приняли привычное строгое выражение.

— И если слух о том, что я произнес нечто столь сентиментальное, выйдет за пределы этого жилища, мистер Поттер, последствия вам точно не понравятся, — сурово добавил он.

— Да, сэр, — покорно сказал Гарри.

— Как вы теперь себя чувствуете? — спросил профессор.

Гарри сел и осторожно вытянул руки.

— Все еще скованно, но мне уже гораздо лучше, сэр, — ответил он.

— Хорошо. Если что-нибудь изменится…

— Я немедленно уведомлю вас или мадам Помфри.

— Нахальный ребенок, — пробормотал Северус. — А теперь вам лучше всего одеться и присоединиться к своим друзьям за завтраком в Большом Зале. Не стоит наводить их на мысль, что я пустил вас на ингредиенты для зелий.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

По лицу Гарри расползлась осторожная улыбка. Кому-то было до него дело. Пусть речь шла о сальноволосом кошмаре подземелий, для Гарри это все же кое-что значило. Причем значило немало.

* * *

— Поттер, неужели необходимо превращать это в традицию? — риторически поинтересовался Снейп, сжав пальцами переносицу. — Мы не узнаем, как влияет на вас противоядие, пока вы его не проглотите. Мадам Помфри и я здесь, на случай, если что-то произойдет. Итак, не будете ли вы так любезны принять зелье?

Гарри, не в состоянии откладывать неизбежное ни на секунду дольше, виновато поднял взгляд.

— Извините, сэр, — пробормотал он.

— Не извиняйтесь, Поттер, а пейте.

Подавив усмешку, Гарри поднял пузырек к губам и проглотил содержимое. К его приятному удивлению, зелье обладало довольно сносным вкусом.

— Почему мой антагонист не может быть таким же? — спросил он.

— Для улучшения аромата я внес в ваш антагонист все поправки, на которые только осмелился, — уверил его Снейп. — И пока вы не перестанете нуждаться в нем, боюсь, вам придется смириться с данностью. Что возвращает нас к настоящему моменту. Как вы себя чувствуете?

— Не думаю, что оно сработало, — заявил подросток после краткого раздумья.

— Я спрашивал не об этом.

— Ой… Так же, как и до приема. Не ощущаю никакой разницы. Ни головной боли, ни затруднений с дыханием. Ничего, — Гарри задумчиво нахмурился и протянул руку, чтобы почесать локоть. — Хотя, думаю, мне нужен лосьон. Локоть зудит.

— Не трогай его, Гарри! — воскликнула Поппи. Гарри удивленно вздрогнул и отдернул руку прочь.

Северус ухватил Гарри за бицепс и поднял его руку вверх, чтобы осмотреть локоть мальчика.

— Вот почему, — протянул он, — на вас не действует ни один распространенный аллерген, зато в тех случаях, когда я ввожу в состав хоть сколько-нибудь редкое вещество, у вас обязательно проявляется на него реакция?

Гарри пожал плечами.

— Не знаю, — ответил он. — У каждого может быть хотя бы один недостаток, верно? — Помфри захихикала, и подросток был уверен, что зельевар сдержал улыбку лишь благодаря великолепному самообладанию.

— Оставайтесь здесь, Гарри, — велел он, — и не чешитесь. Я принесу успокаивающий бальзам.

— Постойте, — воскликнул Гарри ему вслед, глядя как на обеих руках начала проявляться какая-то сыпь. Колени тоже начали зудеть. — Насколько плохо это будет?

Снейп остановился и обернулся к Гарри.

— Все зависит от того, — сказал он, — насколько сильна ваша аллергия на ягоды Джинн.

* * *

До прибытия основной массы студентов на Хогвартс-Экспрессе оставались всего сутки. Последние несколько дней Гарри был покрыт темно-красной сыпью, распространив­шейся от обеих рук через плечи и шею на грудь и спину, а также от кончиков пальцев ног до бедер и спины. Лицо, большая часть туловища и прочие части его анатомии оказались незатронутыми, за что Гарри был чрезвычайно благодарен.

На данный момент зуд оставался только на одном участке кожи. К сожалению, этот участок располагался на ягодице, так что мальчик постоянно извивался при сидении, безуспешно пытаясь игнорировать неприятное ощущение.

Гарри сидел в Гриффиндорской гостиной со своими лучшими друзьями. Прочие оставшиеся на каникулы ребята в данный момент либо были заняты снежной битвой (начатой близнецами Уизли), либо занимались в библиотеке. Гарри, половину каникул будучи прикован к постели, уже закончил свою домашнюю работу, а Гермиона и подавно. Рон же пытался завершить свою, периодически прося подругу о помощи.

Гермиона как раз закончила объяснять Рону задание по Трансфигурации, когда Гарри решился наконец привести в исполнение то, что задумал еще после первой попытки противоядия.

— Гм-м... ребята, можно с вами поговорить? — нарушил он уютную тишину.

Гермиона подняла на него взгляд, закрыв книгу, которую читала до этого.

— Конечно, Гарри, — ответила она.

— Не вопрос, приятель, — Рон оторвался от своего эссе. — Ты не поэтому, случайно, так сильно ерзаешь на одном месте?

— Гм-м, нет, — порозовев, уверил его Гарри. — Но мне правда необходимо вам кое-что рассказать. Я, наверное, уже давно должен был признаться... но лучше поздно, чем никогда, верно? — он выдавил невеселый смешок.

Гермиона на мгновение наклонила голову. Она поняла, о чем именно, собирался поведать Гарри, и ее сердце вновь пронзила боль за друга. Они сплотились потеснее, и Гарри бросил заглушающее заклинание, чтобы никто не подслушал их разговора.

— Я... — слова застряли у него в горле. Он никогда не произносил этого вслух, и сама мысль ужасала его. Словно высказанные слова непременно станут правдой. Но они уже были правдой, а он обязан был рассказать друзьям обо всем до того, как станет слишком поздно.

— Гарри? — голос Рона выдернул его из мыслей.

— Я… я умираю, — задыхаясь, произнес Гарри, в ужасе осознавая, что его глаза наполнились слезами. Рон в изумлении поперхнулся воздухом, а Гермиона смотрела так, словно отчаянно надеялась, что он скажет что-то еще. Прежде чем они успели вмешаться, Гарри продолжил: — Когда я варил то зелье, я допустил ошибку — точнее, две — которые и создали этот яд. Когда... когда котел взорвался, я порезался, и через повреждения яд попал в мой кровоток. Противоядия для него не существует. Снейп пытается изобрести его, но ему может не хватить времени, — голос предал его, и Гарри пришлось остановиться, чтобы немного прийти в себя.

— А... а как же то зелье, которое ты должен принимать ежедневно? — потерянно спросил Рон. — Разве оно не должно помочь?

— Оно называется антагонистом, Рон, — ответила Гермиона, когда Гарри покачал головой, неспособный проглотить комок, застрявший в горле. — Зелье противодействует эффектам яда, но сам яд не нейтрализует. Это только временное решение, — ее голос упал до шепота.

Рон уставился на нее.

— Так вот что ты выяснила, — промолвил он, — когда проплакала весь вечер.

Девушка тревожно взглянула на обоих своих друзей.

— Простите, что не сказал вам раньше, — пробормотал Гарри. Он не сердился на Гермиону за то, что та выяснила все сама — другого от нее он и не ожидал. Похоже, именно с ее подачи Рон в один момент прекратил донимать его расспросами.

— Все нормально, приятель, — произнес Рон. — Мерлин, то есть я имел в виду... то есть, я не уверен, что доверял бы... Короче, ты и впрямь думаешь, что сальноволосый мерзавец прилагает все усилия, чтобы тебе помочь?

— Рональд!

— Все в порядке, Гермиона, — утихомирил ее Гарри, обретя наконец контроль над эмоциями. — И да, Рон, я уверен, что он пытается мне помочь.

Он продолжил свой рассказ, не скрыв от них ничего: от допущенных ошибок и причин приготовления зелья до неудавшихся противоядий и испытываемых им симптомов.

— Так вот почему у тебя случился тот припадок, а еще обморок после происшествия с драконом, — протянул Рон. — Ну и дела, приятель.

Он покачал головой, все еще не до конца осознав сказанное его другом.

— Да... — завершил Гарри. — Так все и есть.

Над ними повисла тишина.

И тут Гермиона задала вопрос, который пришел ей в голову еще до начала разговора.

— Гарри, так почему же ты все не прекращаешь ерзать на одном месте?

Щеки Гарри вмиг окрасились в ярко-пунцовый цвет.