Книга лилий (джен)

На следующее утро искатели снова отправились в лес. К ним присоединились Ники и Барти, которые даже принесли с собой лопаты. Все прилежно копали около получаса, когда земля вдруг начала осыпаться, обнажая стены не то колодца, не то старой шахты.

— Здесь, здесь! Копаем дальше, ребята! — взбудоражено воскликнул Марк.

— Без фанатизма, — остановил его Бартоломью. — Помни о Джефри. Его пример должен служить вам уроком.

Тут к искателям подъехал на лошади Мортимер.

— Что делаете, — осведомился он после приветствия.

— Кажется, мы нашли ход в библиотеку!

— В земле? — переспросил Мортимер.

— Уверен, что скоро мы обнаружим камеру, где находятся книги, — объяснил Уильям.

— Понятно, — сухо ответил хозяин замка. — Вероника, Бартоломью, вы нужны дома. Вылезайте из ямы.

Мортимер повел лошадь шагом, а его сын и племянница брели рядом, держась за стремена.

— Искать книги в земле, — пробурчал Мортимер, когда деревья скрыли искателей. — И вы им потакаете в этой глупости!

Друзья копали до конца недели. Надежда их не покидала. Вертикальный ход вот-вот должен был закончиться. Жители города им сочувствовали, приносили еду, даже помогли построить лебедку, но никто не присоединялся к раскопкам. Ники и Бартоломью тоже больше не принимали участия в поисках.

Туман же продолжал наступать. Уильям отмечал особо морозные дни, когда дымка не рассеивалась в воздухе круглые сутки. Вечерами же лес утопал в тумане, не видно было уже с пяти шагов. Это явно беспокоило Монтферранов. Они теперь чаще выезжали в лес и смотрели, все ли в порядке, не заблудился ли кто. Их крепкие лошади возвращались в стойло только ночью, взмыленные и измотанные за день. Искатели серьезно рисковали заблудиться, но за ними каждый вечер приезжал Барти или Фред и провожал до города. Фортунатус у делянки не показывался. И только Беатрис вздыхала:

— Дети, это же колодец. Давно пересохший колодец. Я его помню. И нет там никаких книг!

Однажды Марк решился еще раз нанести Фортунатусу визит. Дорогу Марк знал, но юноша неосмотрительно решил сократиться через подтопленную туманом низину, так что не пройдя и половины пути, он оказался в белесой пелене, сквозь которую еле виднелись стены балки и кусты. Марк упорно шел вперед, но скоро понял, что заплутал. Очень быстро он перестал различать что-либо, туман был настолько плотным, что только в редких его просветах Марк различал силуэты деревьев, но ориентироваться было невозможно — он брел наугад. Вдруг он услышал шум и расходящийся эхом крик Вероники:

— Анастази, Анастази!

— Я здесь, — послышался ответ. — Не могу встать, меня придавило лошадью.

Марк поспешил на голоса:

— Ники, Анастази, я здесь!

— Стой! Не подходи, затаись! — закричали девушки в два голоса. Марк встал, не видя, но ощущая что-то большое и темное в тумане. Вдруг он услышал приближающийся цокот копыт, мимо него, чуть не сбив, пронеслась лошадь, во всаднике он узнал Фортунатуса с факелом наперевес — а очнулся молодой человек уже в кровати в замке. За окном стояла ночь, и свет ночника освещал комнату. Марк огляделся. На софе, явно поставленной сюда в спешке, сопела Джоан. Движение Марка тут же разбудило девушку.

— Ой, как ты себя чувствуешь? — она проворно вскочила и положила руку ему на лоб.

— Хорошо, кажется. А что случилось?

— Мы долго тебя ждали. А когда хотели идти искать приехали Фред и Барти. Они сказали, что на тебя кто-то напал в тумане, но Фортунатус тебя спас. Вернее, его лошадь, которая приняла удар на себя. Она ранена, но не так сильно, я ходила смотреть.

Марк вспомнил:

— Фортунатус! Конечно, это он ударил меня по голове, а теперь говорит всем, что спас меня, пользуясь суевериями местных. Голова еще болит.

— Нам сказали, что ты упал и ударился затылком о корягу, — объяснила Джоан, но Марк покачал головой:

— Кроме меня и Фортунатуса там никого не было.

Дверь комнаты бесшумно открылась, и полумрак комнаты вошла Эмма с подносом в руках. Она принесла Марку супу, а для Джоан была чашка горячего чая.

— Больному легче? — деловито осведомилась она, расставляя посуду на прикроватном столике

— Да, спасибо, — Марк понял, что голоден, и поспешил взяться за ложку.

— Обвиняешь Фортунатуса? — как бы невзначай спросила Эмма.

— Да, — твердо ответил молодой человек. Сестра Мортимера скрестила руки на груди и строго посмотрела на Марка.

— А кто нам советовал не верить Маккромахи? — вспылил тот. — Думаю, этот человек опасен. Он знает об ордене и уж наверняка в курсе, где спрятана библиотека. И конечно же, это он оглушил меня там в лесу.

— Не думаешь ли ты, что Фортунатус нарочно покалечил своего коня?

Марк задумался.

— Кстати, как Анастази? — вспомнил он. — Вроде бы, ее лошадью придавило.

— Анастази в порядке, лошадь нет, — Эмма развернулась и вышла из комнаты. Брат и сестра молча переглянулись.

Ночной разговор с сестрой Мортимера заставил Марка слегка пересмотреть свое отношение к Маккромахи. Эмма была права — Фортунатус не стал бы нарочно ранить свою лошадь. Хотя за завтраком молодой человек хмуро наблюдал, как тот мирно беседовал с Ники и принимал благодарности от Анастази.

К полудню к Монтферранам пришла жена священника. Оказалось, что в городе волновались из-за того, что искатели не вернулись ночевать, и Эверард даже звонил в замок, где ему сообщили, что друзья в безопасности. Сесилия была очень рада всех видеть живыми и здоровыми. Она еще разговаривала о чем-то с Софией, когда искатели двинулись в обратный путь. В этот час можно было смело идти по лесу, не опасаясь тумана. Друзья разбрелись по номерам — сегодня все решили устроить себе выходной — и только Уильяму не сиделось на месте. Ноги привели его к дому пастора. Какого же было его удивление, когда он увидел, что чета Бейтс мирно беседует о чем-то на террасе. «Как такое может быть? — начал прикидывать Уильям. — Мы ушли раньше Сесилии, в гостинице я пробыл минут десять, столько же шел сюда. За это время она, конечно, могла дойти домой быстрым шагом, но Сесилия явно намеревалась остаться в замке подольше. Либо она пошла сразу вслед за нами, либо ее кто-нибудь подвез... либо есть более короткая дорога, которую нам почему-то никто не собирается показывать». Уильям решил не делиться своими мыслями с друзьями и разобраться во всем самостоятельно.

На следующий день друзьям удалось поговорить с Уолденом Граром. Он был у себя в больнице и работал с отчетами. Приходу искателей фельдшер удивился, но и обрадовался. Места в его кабинете было немного, туда еле поместились четыре стула для Марка, Джоан, Уильяма и Кевина.

— Молодые люди, не хотите ли наливки, — потерев руки спросил Уолден, кивая головой на графин, стоявший на столе. Искатели замялись. Только сейчас они поняли, что никто из жителей острова, возможно из-за истории с Джефри, раньше не предлагал им ничего спиртного.

— Спасибо, но нет, — вежливо отказался Марк. — Мы все-таки по делу.

— Да-да, я вас слушаю, — Грар внимательно смотрел на молодого человека.

— Вы ведь помните Джефри Уайта? Георг говорил, что вам приходилось его лечить.

— Разумеется, помню, — улыбнулся фельдшер. — Мы даже неплохо с ним ладили. Он приходил иногда ко мне поговорить. Ему было довольно одиноко на острове.

— В самом деле? А как же Мотферраны?

— Беатрис?

— Эверард?

— Сесилия?

— Пауль? — искатели заговорили одновременно, перечисляя своих хороших знакомых.

— Джефри не верил в правила замка, — осторожно подбирая слова начал Уолден. — И не соблюдал их. Ему нужен был кто-то, кому можно пожаловаться на глупые традиции местных. Кто-то, кто мыслит шире и не боится противостоять… хм… тому, что проповедуют Монтферраны. На этом мы с ним и сошлись.

Друзья помолчали. Джоан вспоминала свой чудовищный эпизод с ядом и исцелением. Марк подумал о темной фигуре в тумане. Да и так ли уж глупы традиции острова?

— Георг сказал, что Джефри нашел библиотеку, — нарушил молчание Уильям.

— Нашел.

— Он не сообщил вам, где она находится?

Уолден явно наслаждался вниманием окружающих. Было видно, что он колеблется, но в итоге фельдшер признался:

— Нет, Джефри мне этого не сказал, хотя я и спрашивал. И после он слишком увлекся своей находкой, перестал ко мне заходить… Пока его не нашли в погребе гостиницы и не отправили на большую землю. Я не знаю, где библиотека.

Когда искатели вышли из здания больницы, Кевин поморщился:

— Странный тип. Его кузен мне нравится гораздо больше.

— Мне тоже. Хотя оба не сказали ничего, что могло бы навести нас на след, — вздохнула Джоан.