Книга лилий (джен)

После обеда старший Монтферран ушел в свой кабинет. Это было заповедное место в замке, куда без приглашения могла заходить только София. Остальные члены семьи охотно показывали гостям свои владения: оружейный зал с латами и коллекцией оружия, жилые комнаты, небольшую библиотеку.

— В левом крыле замка никто не живет. Да и справа мы обжили только первый и второй этажи, плюс в одной из башен у нас что-то вроде склада, — объяснила хозяйка замка.

Марк изучал летопись, Джоан с Вероникой и Анастази примеряли фамильные украшения Монтферранов, Кевин болтал с братьями. Уильям же решил осмотреться самостоятельно. Он подумал, что если в замке и спрятана тайна, то в жилой части нельзя найти ничего, что может привести к библиотеке ордена, и решил пойти в левое крыло. Он прошел несколько комнат, поднялся по ступенькам и очутился в длинной и узкой галерее — с одной стороны шла глухая стена, на которой висели вделанные в ниши портреты. Монтферраны, их сыновья, жены, дочери. С другой стороны тянулись резные стрельчатые окна, выходящие во внутренний двор замка. Билл оперся на подоконник, посмотрел вниз и отпрянул — хотя молодой человек поднялся не выше третьего этажа, земля в синих вечерних сумерках казалось совсем далекой. Справившись с головокружением, Билл пошел дальше. Галерея, достаточно длинная, упиралась в винтовую лестницу. Уильям поднялся на один пролет и, миновав короткий коридор, прошел в просторную залу. От порога спускались три ступеньки. Билл поразился пустоте залы: окна были высоко, из них лился закатный свет. Ни штор, ни занавесей, ни картин на стенах. Уильям неспешно шел, пугаясь эха собственных шагов. В дальнем углу залы стояли пианино, арфа и пустые нотные пюпитры.

— Это музыкальная комната, — услышал он голос Эммы и обернулся. Она стояла на пороге с керосиновой лампой в руках. — Здесь хорошая акустика. Мы здесь поем.

— Акустика?

— Да. Послушайте, — Эмма вышла на середину залы и запела. Неожиданно сильный, ее голос оказался очень чистым и приятным для слуха. Эмма спела несколько фраз незнакомой песни, Уильям даже не понял на каком она языке. Он внимал звукам. Когда последнее эхо стихло, он произнес:

— Это чудесно.

— Что чудесно? — спросила Эмма, подходя к нему вплотную.

— Ваш голос.

Эмма заглянула Уильяму в глаза и улыбнулась:

— Тогда я тебе сыграю. Не уходи. Слушай.

Эмма поставила лампу на пианино и села за инструмент. Она пела и играла. Уильяму вдруг подумалось, что она гораздо моложе своего брата и, кажется, вовсе и не больна духом. Тогда зачем она все это делает? И когда Эмма закончила играть, Билл спросил:

— Зачем?

— Я не понимаю.

— Зачем ты... такая? Ты знаешь, какие слухи о тебе ходят в городе. Может, ты находишь удовольствие в том, чтобы мистифицировать и удивлять?

— Я такая, какая есть, Уильям. Веди я себя по-другому, я бы лгала. Должен же хоть кто-то в семье говорить правду.

— Ты хочешь сказать, что Монтферраны постоянно врут?

— Ты не так понял, — вздохнула она, кутаясь в шаль. Эмма сделала огонь в лампе поярче. — Пойдем, темнеет. Следуй за мной. Осторожно, порог. И на лестнице темно, солнце село, а ты не взял с собой фонарик. У кого ум яснее, у тебя, у Джефри или у меня? Ты-то думаешь, что у тебя. Ну вот, споткнулся! — торжествующе объявила Эмма. Одной рукой она держала лампу на уровне глаз, а другой взяла Уильяма под локоть:

— Ты гордишься своим умом также, как Джефри гордился своим, а это искушение, это опасно. Скажи-ка, биолог, как зовутся твари, что плодятся от тумана?

— От тумана?

— Да! — Неожиданно Эмма оттолкнула Билла и легко запрыгнула на подоконник. — Представляешь, продолжала она, сидя спиной к бездне и беспечно болтая ногами, — на нашем острове некоторые существа появляются из тумана. Они приходят с ним и тогда — только держись! Что ты будешь делать, если не взял с собой факел?

— Эмма, ради Бога, слезь!

— Они называются тени, у них в руках мечи — и они разят! — Эмма взмахнула рукой, и Билл не выдержал, шагнул вперед, схватил ее за плечи и стянул с парапета. От неожиданности Эмма уронила лампу. Та упала и разбилась вдребезги о каменный пол, керосиновая лужица прогорела и погасла.

— Испугался, — прошептала Эмма, ласково проводя ладонью по щеке Билла. — И как бы ты без меня выбрался?

Уильям так и застыл, но Эмма легко вырвалась из его рук и пошла вперед, свободно ориентируясь в темноте. Наконец вдали забрезжил успокаивающий электрический свет.

— Ну, вот, мы и в жилой части! — воскликнула Эмма. — Идем.

Она толкнула тяжелую дверь, и оба оказались в гостиной. На расспросы друзей Уильям ответил, что был в зале в левом крыле. О том, как ему пела черноволосая сестра Монтферрана, Билл распространяться не стал.

После легкого ужина Дора Хейзи и Ники приготовили гостям комнаты. К сожалению для Джоан, комнаты оказались односпальными. А какими бы радушными ни были хозяева, замок есть замок.

Девушка вслушивалась в каждый шорох и боялась. Она лежала с открытыми глазами в темноте, думая о Джефри, о фотографиях и о библиотеке, которую они, может быть, найдут. Неожиданно откуда-то из леса раздался вой — где-то далеко, но не так далеко, как хотелось бы, тоскливо и надрывно завыл волк.