На грани миров (джен)

Стойко проигнорировав указания миссис Фигг ничего не трогать, уже на следующий день после похода к Дурслям я начала борьбу за чистоту в доме. По крайней мере в тех его местах, куда ступала моя нога, потому что на все остальные, включая запертые и тайные комнаты с магическими приколюхами, мне было глубоко начхать. Вооружившись тряпками, веником и даже — интересно, откуда он здесь — пылесосом, которые лежали в чулане, я нагло воспользовалась отсутствием хозяйки дома, открывая ставни окон и одергивая занавески. Да, возможно, это было некрасиво, некультурно и непорядочно, но жить в гадюшнике было строго противопоказано таким старушкам, как миссис Фигг. И мне.

Возвратившись домой, хозяйка начала брюзжать что-то про то, что я ей и ее котам жизнь испортила, и что она на меня будет жаловаться в полицию и аврорат, при упоминании которого я лишь усмехнулась. Не прекращала она надоедать до того самого момента, когда из свежей и вымытой гостиной ушла в свою комнату, которой тряпка, естественно, не касалась. В общем, все закончилось тем, что за следующие два месяца я могла платить в два раза меньше, но с условием отдраить весь дом, конечно же, под строгим надзором. Это было не так уж сложно, учитывая мое нынешнее финансовое положение.

Спустя несколько дней, когда я проведывала свое прежнее пристанище — что сказать, ностальгия — то была приятно удивлена четыремстам фунтам, которые оставил мне завхоз. Четыреста, мать их, фунтов! И это, кажется, были только те самые тридцать процентов от всей выручки за клык Василиска. А Филч умный малый, сразу на фунты галлеоны поменял.

Нацарапав слова благодарности и адрес своего почтового отделения на записке, я оставила ее там же, а вот клыки и диадему прихватила с собой — все-таки Филч знал, где их искать, а пока что они были единственным аргументом в пользу дружбы со мной.

Кроме всего прочего я еще и устроилась работать няней. Объявление у магазина сообщало, что молодая пара ищет няню за умеренную плату и желательно живущую в их районе. Собеседование состоялось лишь с хозяйкой дома — высокая брюнетка с цепким оценивающим взглядом чем-то походила на миссис Дурсль. Наверное, длинной шеей, хотя скорее всего, шея ее была не такая уж и длинная, если бы ее обладательница не задирала подбородок. Впечатление она произвела не самое лучшее, но мне было плевать — ее очень часто не было дома, чтобы мы пересекались на постоянной основе. Отец семейства, как мне объясняли, постоянно работал, Элизабет же — моя непосредственная нанимательница и его супруга, слишком много времени и сил уделяла обязанностям в местной волонтерской группе по поискам пропавших, бабушек и дедушек для помощи по присмотру за подрастающим поколением не было, и, как мне сообщили, ни одна няня не выдерживала больше недели. Было ли это предостережением или вызовом моим способностям, я стойко решила хотя бы попробовать остаться на испытательный срок в неделю, а потом уже принять окончательное решение. На удивление, мальчик двух лет по имени Том оказался тихим и покладистым, что там няням не нравилось — ума не приложу.

Жизнь пошла-поехала полным ходом, но была скупа на новости. По утрам я пила кофе в теперь уже уютной кухне с миссис Фигг, потом под ее присмотром убирала одну из открытых ею комнат, в обед бежала присматривать за маленьким Томом, который только и делал, что играл в кубики. А вечером гуляла по окраинам с Гарри или просматривала книги из Выручай-Комнаты.

Которые пестрили записками на полях. Забористый почерк было очень сложно расшифровать, но на форзаце каждого талмуда можно было разобрать следующее: «От А.П.В.Б.Д. любимому другу Г.Г. на долгую память».

Кем были эти А.П.В.Б.Д. и Г.Г. было очень просто догадаться. Обилием имен у нас фонтанировал Дамблдор, а его «любимым» другом был, естественно, Геллерт Гриндевальд. И эти книги принадлежали ему. Чем занимались два закадычных приятеля в молодости, мало кто знал, но вот эти приписки на полях могли открыть некоторые аспекты их борьбы с миром ради общего блага. То, что занимались они темной магией, было ясно как божий день, стоило посмотреть хотя бы на названия каждой книги: «Победить время. История и изготовление маховиков времени», «Некромантия и ее применение с древности и до наших дней», «Ритуалы на крови. Темнейшие из темнейших» и «Зелья, ведущие в Азкабан». К тому же последняя книга изобиловала записками не только Гриндевальда, но и, видимо, самого Дамблдора.

Естественно, я начала с книги про ритуалы. Изучение затруднялось тем, что приходилось постоянно обращаться к старому английско-русскому словарю и расшифровывать загогулины Гриндевальда. Книга была толстой, ритуалов — слишком много, и я справедливо решила, что читать все просто не было смысла, смысл был искать хоть что-то отдаленно или близко напоминающее ритуал передачи магии. Почти каждый день я настойчиво переворачивала страницы и пыталась вникнуть в смысл ритуалов, чтобы отсеивать ненужные. Кроме всего прочего мне попались те самые обряд жертвы, который провернула Лили, и обряд воскрешения. Каково же было мое удивление, когда я наткнулась на преинтересную информацию, уточняющую, что после обряда жертвы можно воскреснуть, а после обряда возрождения сила возрожденного увеличивается благодаря крови врага. Моя челюсть валялась где-то на нижних уровнях лондонской подземки, а мысли крутились только в одном направлении. Неужели Дамблдор все это знал? Конечно, ведь это он подарил эти книги Гриндевальду. Почему же тогда он не позволил Лили воскреснуть? Почему дал Волдеморту возможность стать сильнее, чем он был до этого? Зачем ему вообще скрывать подобную информацию?

Слишком некстати вспомнились многочисленные фанфики с темным Дамблдором. Нет, я всегда подозревала, что он тоже ведет свою игру, но не до такой же степени. Хотелось надеяться, что такую важную информацию он просто-напросто забыл. По старости.

Так и проходили дни. Однажды Гарри даже оставили под присмотр миссис Фигг, а та в свою очередь свалила обязанности няньки на меня. Опять, наверное, старушка с друзьями-магами выпивать пошла.

— Не хочешь прогуляться? Телевизор смотреть надоело, дома — духота и куча котов. Мне иногда кажется, что они за мной следят. — Я подмигнула Гарри и пошла в сторону входной двери.

— С чего бы это? — Парень послушно двинулся за мной следом, хватая со стола яблоко.

— Может, они волшебные?

На этом моменте Гарри подавился, и мне пришлось стучать его по спине, хотя я знала, что это вовсе ему не поможет.

— Многим вещам нашлось бы самое простое объяснение, будь в мире магия, тебе не кажется? — Мальчик не ответил, — например, если бы маги старались скрыть свое существование, стирали память людям, ставшим невольными свидетелями любых проявлений волшебства, мало кто смог бы неопровержимо доказать вмешательство магии в определенные события, известные всем.

Я остановилась, раздумывая, что сказать дальше. Гарри слушал, но я заметила, что он то и дело хватается за древко палочки.

— Ты, наверное, посчитаешь меня сумасшедшей, но мне хотелось бы верить в это. Знаешь, моя тетя рассказывала мне, как примерно четырнадцать лет назад увидела драку из окна своего дома. Необычную драку. С какими-то цветными молниями, странными словами, которые выкрикивали двое мужчин, Потом прозвучал взрыв, и тетя спряталась в подвале, который остался еще с войны. Через какое-то время она расспрашивала об этом людей, живших по соседству, друзей и знакомых, но все хором утверждали, что взорвалась газовая труба, никакой драки не было. Многие считали ее сумасшедшей, да и мне приходилось думать об этом.

Гарри остановился и пораженно уставился на меня. Ему стоило больших усилий собраться с мыслями и не выдать себя, ведь он знал, что я говорю о Сириусе Блэке и Питере Петтигрю.

— И ты веришь в это?

— Если есть неисследованные глубины океана и земли, почему не может быть неизвестных науке феноменов, таких, как магия?

Продолжая идти, я заставила парня припустить за мной. Он собирался с мыслями, думая, что сказать. С одной стороны, я видела его желание открыться, поделиться наболевшим, а с другой — ему нельзя было нарушать Статут.

— Когда мне было пять лет, меня боялись выпускать на улицу, потому что многие люди пропадали бесследно, даже их тел не находили. А некоторые семьи умирали в своих домах неожиданно и одновременно, и смерть их не имела под собой никакого основания, как будто кто-то выдернул жизни людей из розетки. Что с ними случилось, как можно это объяснить? Полицейские и врачи разводили руками и говорили — магия. Может, они не были так уж неправы?

В тот вечер Гарри был особенно молчалив, предоставляя мне возможность строить предположения, в основном нелепые до абсурдности, не имеющие под собой веских доводов, как, например, магическое обоснование существования НЛО. Между тем, я также вставляла некоторые истории, которые ошеломляли Гарри, ведь о большинстве из них он знал, и они действительно были связаны с магией. Факт моей какой-никакой осведомленности заставлял его задуматься, не знали ли магглы больше, чем им позволялось знать.

Еще через два дня, а это уже было восемнадцатое июля, начались очень странные дела.

Мистер как-его-там, за сыном которого я присматривала, вернулся раньше с работы и не застал дома свою благовреную. Естественно, он решил узнать о ее местонахождении у меня. Естественно, ответом было очередное заседание местной волонтерской группы по поискам пропавших. По явно ошеломленному лицу отца Тома, а потом и по его объяснению, я поняла, что, во-первых, Элизабет, его жена, не состоит ни в каких группах или комитетах; во-вторых, ни одной группы или комитета, каких бы то ни было, в этой местности нет. Вставал вопрос, где же тогда находилась его благоверная. Мне было плевать, и я ушла домой.

Тогда я не придала всем этим событиям большого значения. Но, как оказалось, это было важным звеном в цепи понимания всего, что происходило в это время с Элизабет и всего, что происходило потом. А потом, точнее, через два дня, когда Элизабет была дома, Том испачкал ее пиджак. Вроде ничего такого, Элизабет сняла пиджак и отдала его мне, чтобы отнести в стирку. Точнее, она лишь протянула в мою сторону руку с пиджаком, пробормотав что-то насчет стирки, а я лишь кинула взгляд в ее сторону, замечая нечто особенное и обескураживающее. На ее предплечье еле виднелась метка. Та самая.

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать свое изумление и страх. Теперь ясно было, почему ее сына звали Томом. Было так же ясно, что это была за группа волонтеров по поискам пропавших. Точнее, пропавшего. Группа преданных соратников искала своего хозяина, это было логично. Но я никогда не слышала о пожирательнице Элизабет. Мелкая сошка? Возможно. Но тогда откуда она могла знать, как по-настоящему звали Волдеморта? Почему до сих пор не убила Гарри? Что вообще происходило в этом богом забытом районе?

Меня раздирало любопытство, и на следующий день я полезла на чердак — место где можно спрятать, а потом забыть все, что угодно. Я хотела найти какую-нибудь вещь, которая помогла бы мне понять, что вообще происходило вокруг Волдеморта в более низших кругах магов. То, что Элизабет была магом, очевидно так же, как и то, что ее муж им не был. Логично было предположить, что таким образом она скрывалась от правосудия — пропадая с радаров министерства магии. Любви в браке не было, да и могла ли Элизабет хоть кого-то любить? Ну, если она назвала сына Томом, то картинка представлялась мрачной. Только второй Белатриссы здесь не хватало!

Безрассудность моей попытки я поняла только в тот момент, когда нашла стопку писем, перевязанных лентой. Только дотронувшись до них, я почувствовала мягкое покалывание в пальцах, что-то подобное я чувствовала и тогда, когда забрала книги из Выручай-Комнаты. Мысль о сигналках пришла слишком поздно, но за это время я успела спуститься вниз, сама не знаю, зачем, и положить Тома в кроватку. Наверное, совесть не позволяла оставить ребенка одного на открытом пространстве, даже ненадолго.

Выбежав через парадную дверь и сжимая письма в руке, я припустила по улице чуть ли не бегом. Сзади послышался хлопок, а мимо уха пронесся красный луч. Элизабет колдовала невербально, я даже понять не могла, был ли это Экспеллиармус или Круцио. Я выругалась про себя, вспомнив, что вполне могу выйти за грань, и почти успела, но вместе со вторым хлопком рука Элизабет оказалась на моей кофте раньше, чем я представила дом миссис Фигг.

Мы оказались за гранью вместе.

Я настолько струхнула, что не знала, что мне делать дальше. Элизабет же ожидала чего угодно, но не перемещения в пространстве и не того, что я тоже пользовалась магией. Пользуясь секундной заминкой Элизабет, я снова представила ее дом, одновременно разворачиваясь и толкая ее обеими руками в грудь. Она упала прямо рядом с кроваткой, где плакал Том, а через полсекунды меня уже там не было. Слава богу, пожирательница не знала, где я живу, иначе дом миссис Фигг уже бы горел ярким пламенем. Вот так и лишилась Элизабет еще одной няни. Вот так мой секрет был раскрыт. И раскрыт кем? Пожирательницей, мать ее! Может, стоит ожидать появления Волдеморта у крыльца через пять минут?

Пребывая в полнейшем шоке, я переместилась к калитке у дома старой кошатницы и со скоростью Флеша забежала к себе в комнату, бросая стопку писем на кровать. Мне хотелось хохотать и плакать одновременно, но мысли перебивала вонь от ботинок, которые я тут же сняла. Пробегая по дому, я умудрилась наступить в кошачье дерьмо. Кучка подарков благоухала прямо под моей дверью, и я, ругаясь про себя последними словами, совершенно забыла о том, что мой секрет уже не был секретом.

— Миссис Фигг! — Я спускалась по лестнице, надрывая глотку. — Миссис Фигг! Это уже ни в какие ворота не лезет! Какого черта ваши коты гадят мне под дверь?

Из гостиной послышался звон чашки, и я направилась туда, не прекращая ругаться. Но миссис Фигг была не одна. И такой подлянки я совершенно не ожидала.