На грани миров (джен)

Солнце нещадно пекло, а очередь все не кончалась. Я тщетно пыталась запечатлеть Площадь Святого Петра в панорамном режиме на телефон, но получалось криво-косо. Из-за большого скопления людей на снимках то и дело у кого-то не хватало либо конечностей, либо головы, а верхняя половина туловища всегда путешествовала отдельно от нижней.

Плюнув на это неблагодарное дело, я вернулась к одноклассникам, многие из которых с вожделением смотрели на тень от одной из колонн. Отделяться от очереди мы не могли, только если не хотели снова становиться в ее начало. Вся очередь окаймляла площадь наподобие полукруга, что сильно напоминало колонны, окружающие собор с обеих сторон. Я, конечно знала, что Ватикан — маленькое государство, но к реальным его масштабам готова не была.

Перед глазами начали плавать темные пятна, и я в который раз прокляла того, кто составлял расписание наших прогулок по Риму. Но, так как такого человека я не знала, то справедливо посчитала, что гнев нужно вымещать на экскурсоводе, который сейчас нервно курил в сторонке и рассказывал разные исторические факты о Ватикане всем желающим послушать. А именно, классным руководителям.

Вообще, я много чего не понимала в логике системы образования в моей школе. Я училась в предпоследнем одиннадцатом классе в международной школе в Любляне, и сейчас, в середине мая, мой и параллельный класс, с которыми у нас всегда проходили уроки, были в так называемой «выпускной поездке», включающей Рим, Неаполь и Помпеи. Почему поездка называлась выпускной, было для всех загадкой, учиться-то нам еще предстояло целый год.

В Риме мы были предпоследний день, и большую часть этого жаркого, испепеляющего любое желание познавать новое, дня мы простояли в очереди к собору Святого Павла. Петра. Вроде бы, так того святого звали. Эх, знала б раньше, что мы будем в Ватикане, пересмотрела бы «Молодого Папу». А сейчас бы сопоставляла. Но думать об упущенных возможностях было некогда — очередь кончилась, и за головами людей стали видны металлоискатели. Видимо, Папа боялся террористов. Хотя, как по мне, любая школьная экскурсия намного хуже террористов по масштабам разрушений. К слову, наш класс отличался странной степенностью, несвойственной многим подросткам.

Наконец, затянув снятые перед металлоискателями пояса и часы, мы собрались у входа в собор. Экскурсовод, имя которого я благополучно забыла в первый же день поездки, остановил нас на очередном солнцепеке, вещая что-то из серии «Посмотрите налево, посмотрите направо». Я не была против новых знаний, и вообще вся эта история про постройку собора была очень захватывающей, вот только перед глазами снова начало темнеть, а волосы будто плавились на полуденном солнце. Две одноклассницы рядом шептались о проходящих мимо молодых священниках, говоря что-то о загубленной молодости и красоте. Вот кто о чем думает. Мне бы водички и в прохладную тень собора, а не служителей Священного Престола взглядом раздевать. Вот если бы мне дали паспорт Ватикана, то я бы тоже не отказалась загубить молодость и красоту. И не важно, что я располагала только первым, все бы загубила за дипломатический статус. Это же как билет куда угодно — езжай себе в кругосветку и пропагандируй католичество по дороге. И все это — за деньги Святого Престола. Точнее, за деньги всех католиков, присылающих пожертвования, и незадачливых туристов как я, например.

Внутри оказалось слишком темно. Если на улице я жмурилась от слепящего солнца, то теперь не могла нормально открыть глаза из-за давящей темени вокруг. В фильмах есть такая фишка, когда главный герой оказывается в каком-то неописуемо красивом месте, но сначала не замечает этого, занимаясь своими делами. А потом наступает миг озарения, и главный герой стоит посреди всего этого великолепия с выпученными глазами, а фоном начинает играть возвышенная мелодия, без которой невозможно проняться изысканностью момента и пустить слезу. Видимо, строители собора были знакомы с этой фишкой — убранство действительно поражало своим великолепием, и заметить его можно было только через минуту привыкания к темноте.

Из многих речей и пространных объяснений экскурсовода я все-таки кое-что уловила. Во время постройки собора денег у Святого Престола было маловато, поэтому материалы брали, читай, воровали, по разным античным храмам и постройкам по всему Риму. Поэтому от большинства красивейших, как говорил экскурсовод, древних храмов остались либо развалины, либо серый камень, в общем, рожки да ножки, а все их убранство перекочевало в собор Святого Петра, Папе на потеху. Что тут говорить, обычное средневековое дело.

Базилика состояла из кучи золота, мрамора, витиеватых колонн, украшающих высокий балдахин, из-под которого Папа толкал свои речи, и гробниц предыдущих властителей католической церкви. Естественно, не обошлось и без статуи Святого Петра, ступни которого отличались по цвету от всех остальных частей тела. Как гласила легенда, статуя обладала некими чудодейственными свойствами, так что все, кому не лень, лезли ее целовать, вот только выше ступней пока еще никто не доставал. И все-таки, что ни говори, а даже я, будучи агностиком, чувствовала некую благоговейную силу в стенах собора. И в такие моменты я готова была уверовать и мысленно аплодировала архитекторам и художникам, работавшим над внутренним убранством — свою работу по вселению веры в сомневающиеся души собор выполнял качественно.

Я упустила момент, когда у меня окончательно потемнело перед глазами, и мрамор натурально начал ускользать из-под ног. Я, кажется, стояла у статуи очередной святой, а через мгновение все немного покачнулось и я перестала видеть. Вообще.

— Льюда? — Никто из моего класса, кроме соотечественников, не мог произнести мое имя правильно. Про фамилию я вообще молчу. Не знаю, кто именно взял меня за локоть, вокруг было слишком много обеспокоенных голосов, но никто ничего не предпринимал, потому как не понимал, с чем имеет дело. Я же пребывала в шоке.

— С тобой все нормально? Что случилось? — Один из голосов принадлежал классному руководителю. Что я ему могла ответить? Что шла себе шла, а потом раз — и ослепла? Я не думала, что прямо потеряла зрение. Иногда такое случалось, когда я вдруг резко вставала с места, и перед глазами начинали появляться темные пятна, или на жаре, когда долго смотрела против солнца. Я была уверена, что через минуту другую это пройдет, поэтому не нашла ничего лучше, чем опереться на предложенную кем-то руку и встать.

— Нормально. Со мной все нормально, просто потемнело в глазах.

Ориентироваться было сложно, все что-то встревоженно шептали, видимо, стоя полукругом вокруг меня. Хотелось усмехнуться, сейчас я чувствовала себя своим личным собором Святого Петра в окружении колонн Ватикана. В голове, за неимением четкого изображения реальности, то и дело проносились какие-то картинки. Казалось, я видела даже того самого Петра, который смотрел на меня по-отечески грустно. Он коснулся пальцами моего лба, или же мне все это привиделось, вот только потихоньку зрение начало возвращаться. Как назло, стояла я прямо перед злополучной стертой ступней статуи святого. Одноклассница Майа, держащая меня под руку, если я вдруг снова начну крениться вбок, внимательно смотрела на мое лицо.

— Все хорошо, не переживай, я уже нормально себя чувствую. — Я попыталась немного отдалиться, но руки не отняла.

— Ты бледная. Может, тебе лучше присесть?

Я выдавила из себя благодарную улыбку и дала отвести себя к ближайшей скамье. Я не была против помощи, нет. Чем больше людей крутилось вокруг меня, тем сложней было делать вид, что я и вправду в порядке. Не хотелось омрачать экскурсию другим, хотя, как мне показалось, было уже поздно. Все бросали обеспокоенные взгляды, а классный руководитель так вообще стоял в трех метрах от скамьи, видимо, карауля. Как и Майа под боком, все еще не отпускающая мой локоть.

— Ты иди, я больше точно не упаду. — Криво улыбнувшись, я попыталась освободить свой локоть и приосанилась, придавая убедительности своим словам. Майа не должна была ограничивать себя в действиях только потому, что мне на минуту стало плохо. Но она, кажется, считала иначе, потому что никуда не ушла, ни в соборе, ни в любой другой момент на протяжении остатка дня.

Покинув Ватикан, мы погуляли еще по Риму, но я уже не слушала ни рассказы об императорских усыпальницах, ни о испанской лестнице. Я все пыталась понять, почему же мое зрение могло просто пропасть на несколько минут, и не пора ли мне обратиться к психиатру после видения Святого Петра в моей голове. По-моему, пора!

Через пару дней про инцидент все дружно забыли, включая меня. Ну подумаешь, видения, ну подумаешь, зрение потеряла. С кем не бывает, ей богу. Все переживания отошли на задний план — сегодня намечалась экскурсия по Помпеям. Уже на входе нас подготовили к нужному заунывному настроению, соответствующему давней трагедии — гипсовые фигуры людей, погребенных под пеплом, навевали трепетный ужас. Мы обошли всё по три раза, чуть ли не носом вдавливаясь в стекло, пытаясь рассмотреть их поближе. Все-таки было что-то в человеческой природе садомазохистское в отношении любопытства. Вроде бы все всплескивали руками, и говорили, какая же ужасная трагедия, а вроде бы и готовы были пощупать гипс, если бы не препятствие в виде стекла.

— Это же они так и застыли, в той же самой позе, когда их накрыло пеплом. — Качала головой Настя. — Это же ужасно, выставлять их тела на осмотр!

Другие одобрительно закивали, и я невольно вспомнила, как минуту назад они сфотографировали каждую статую в отдельности.

— Их тела сгорели еще тогда, под пеплом. Перед тобой всего лишь гипсовые пустышки, а не трупы. — Нужно было вставить ясность в некоторое культурное невежество особенно впечатлительных слоев общества, за что я сразу была вознаграждена сердитым взглядом, явно выражающим всеобщее мнение, что ни жалости, ни сердца у меня нет.

Не то, чтобы репутация в классе у меня была такая уж плохая. Я зарекомендовала себя как молчаливая девочка, держащаяся особняком от шумных компаний. Я была тем самым воробушком-социофобушком, которому хватало своей собственной компании, но иногда случались обострения, когда мне хотелось быть вокруг людей. Единственная подруга жила в другой стране, но мне хватало приятельских отношений с некоторыми одноклассниками.

Помпеи оказались слишком большим городом, и это при том, что еще треть города была погребена под пеплом и культурными слоями земли. Во всем остальном это был обычный город, с кучей улиц и каменных построек, кое-где сохранились даже статуи. Вообще, история раскопок была довольно интересной. Их начали еще в шестнадцатом веке, под предводительством какого-то итальянца. Недо-археологи выкапывали слой, вывозили ценности, и снова забрасывали яму землей. Интересно, что тогда они даже не подозревали, что раскопали Помпеи, хотя об этом городе знали многие.

Идя немного позади всей честной компании, я пыталась представить, как же все это выглядело на самом деле, как жили люди, каким был их быт. Большое строение по правой стороне неширокой улицы вполне могло сойти за виллу помпейского богача. Я прямо видела, как он вальяжно выходит из дверей, поправляя тогу и не обращая внимания на слуг. Как следом за ним выходит его красавица жена, или дочь, вся в белом, а волосы украшены цветами. Как отдаленный крик извещает о чем-то страшном, и вдалеке становится виден клуб дыма, поднимающийся высоко в небо. Это был Везувий.

Я замотала головой и протерла глаза руками. Все было подернуто слабой дымкой, но я действительно все это видела. Вокруг меня бегали люди, махая руками в сторону вулкана, слышен был плач ребенка в суматохе. Женщина в белом с ужасом смотрела в небо, прикрывая слепящее солнце рукой, земля едва заметно дрогнула под ногами. Это не была моя больная фантазия, и это не было видением. Точнее, это было видением, но слишком реальным. Между тем я могла разглядеть и свою, «нормальную» реальность, вот только в ней время будто остановилось именно в тот момент, когда началось странное видение.

Сфокусировавшись, я ошарашенно вгляделась в спины застывших в одном месте одноклассников, которые, так же, как и видение, были подернуты дымкой. Но вглядываясь, я постепенно улавливала тонкую грань между этим «застывшим» миром и возвращающейся реальностью. Краски снова заполняли ее, голоса туристов и экскурсовода приятно заполнили слух. Видение закончилось, но я не могла двинуться с места. Теперь я окончательно была уверена, что схожу с ума.

Все оставшиеся дни поездки прошли как в тумане. Я смутно помнила, как мы поднимались на Везувий, который, несмотря на разрушительную силу, спящую внутри, выглядел безобидно. Помнила, что гуляли по Неаполю, точнее, слонялись по городу в поисках пиццы, но все рестораны были закрыты на сиесту. Помню, как приехали в Любляну уже поздно ночью, сонные и уставшие. Но вот что было между всем этим — я выпустила из виду.

Ну а как еще можно было среагировать на слишком уж реалистичное видение? Естественно, я только и делала, что думала и передумывала снова и снова, что же такое выдал мой воспаленный, перегревшийся в Помпеях мозг, и не следовало бы мне записаться на прием к психиатру.

По приезде домой я все-таки отмела эту довольно-таки здравую мысль по той простой причине, что за последние два дня, сколько бы я не пыталась вызвать образ из видения, он не приходил. Одноклассники и учителя немного странно поглядывали на меня, но это было ожидаемо ввиду моего постоянного молчания и затуманенного взгляда в одну точку. Несмотря на некоторую заторможенность, я успела заметить, как классный руководитель облегченно вздохнул, когда за мной приехали.

Я рада была вернуться домой. Выспавшись, обнявшись с семьей и затискав собаку чуть ли не до смерти, я чувствовала небывалый прилив сил, и проблема видения сдвинулась куда-то на периферию сознания. Больше не повторялось, ну и туды его в качель. Правда, грустный Святой Петр преследовал меня во снах всю ночь. Но все-таки сны — это одно, тут не только святые из подсознания выплывут, а реальные видения — это уже совсем другое. Второй Вангой мне точно не стать. Да и не больно-то хотелось.

— Ну давай, рассказывай! — Утро начиналось не с кофе. Звонить мне родители каждый день не звонили, но меня просьбы рассказать о каком-то событии всегда раздражали. Еще слепящей лампы прям в глаз и одностороннего окна для полноты атмосферы допроса не хватало. И главное, и мама, и папа выпучили глаза так, будто я им буду про восставших помпейских мертвецов рассказывать. Хотя, если подумать, так оно и случилось, собственно.

Покрутив в руках кружку с остывшим чаем, я грустно, прямо как Святой Петр, глянула на телевизор, по которому брат смотрел Кунг-Фу Панду. На эпическом «Скыдыщ» я обернулась к родителям и вздохнула.

— Чего рассказывать-то. Рим как Рим, большой. Ватикан — маленький; Папа, совести у него нет, на аудиенцию не вышел. В Помпеях гипсовые формы тел погибших людей лежат. А Везувий невысокий, и не очень-то похоже, что он может быть катастрофически разрушительным. — Кивнув своим мыслям, я решила, что план по охвату всего произошедшего за неделю выполнен. Но родители так не думали. Так же, как и все остальные родственники, почтившие нас своими звонками в Скайпе. Историю с кучей подробностей пришлось повторять раз пять, не меньше.

В общем, радость от возвращения домой пропала еще в первый же день. И это я еще забыла, что мне целый месяц еще учится, ага.

Как и следовало ожидать, никаких странных видений, святых и других прекрасных вещей в моем сознании больше не наблюдалось. Я забросила попытки понять суть их природы и списала все на жару и солнечный удар.

Начало июня выдалось дождливым и прохладным, поэтому сидеть на уроках было не так обидно. Хотя, большинство развлекалось тем, что не слушали учителя, а дописывали эссе по другим предметам. Не учится ради того, чтобы учится — это было про нас. Я же оставила все на последний день перед дэдлайном, чтобы потом с горящей пятой точкой строчить три листа про неудавшуюся революцию в романе «1984». Видимо, не хватало мне адреналина. Ни погода, ни настроение не располагали к выполнению каких-либо работ, поэтому в школе я просто глядела в потолок, а дома — в экран ноута.

Сегодня, например, решила в тысячный раз пересмотреть «Ищите женщину». Любовь к советскому кинематографу не пропала даже после трех лет в эмиграции. В общем, дни мои проходили скучно и однообразно. Так мне казалось именно до того момента, как на экране прозвучало «У вас что, начались видения, как у Жанны Д’Арк?» Мозг непроизвольно ответил «да» и воскресил в памяти помпейскую улицу: Белые каменные дома, мужчины в тогах, столб дыма из Везувия. Буквально минута — и я снова видела все это наяву.

Подернутая дымкой, странная реальность переплеталась с настоящим, где остались моя комната, ноутбук и застывшая картинка на экране. Я застонала и закрыла лицо руками, считая до десяти и надеясь, что к тому времени все снова станет прежним. Но оно не стало, и, видимо, не собиралось становится прежним даже через десять минут.

— Да, у меня начались видения. Теперь я с уверенностью могу сказать, что я сошла с ума. — Казалось, от такой констатации факта видение пропадет, или же я проснусь. Но дымка с глаз не спадала, а столб дыма все еще стоял перед глазами, так же, как и переполошенные и жутко испуганные люди Помпей.

Собравшись с мыслями и зажмурив глаза, я попыталась вспомнить, что я сделала в прошлый раз, чтобы видение исчезло. Прислушиваясь к своим ощущениям, я чувствовала, будто была на грани, где пространство и время стираются, соединяются воедино и останавливаются. Реальности были будто сотканы из нитей, за которые я могла потянуть и оказаться в любом месте в любое время. Это было прекрасно, и в то же время это пугало, ведь ни один смертный человек не мог обладать такой способностью. Мне казалось, что используй я ее, мне придется заплатить за это непомерную цену.

Открыв глаза, я зацепилась взглядом за ноутбук, как за тростинку в болоте, выныривая из-за грани миров. Видения не было. Фильм продолжился именно на том моменте, на котором замерла реальность. Единственное, что я поняла, это то, что видение не было просто видением; я действительно была на грани своей реальности и давно забытого прошлого. То есть, я могла видеть то, что было давным-давно. Могла ли я туда попасть? Если из-за грани, как я назвала странное задымленное реальностями место, можно было сфокусироваться на моем мире и попасть туда, можно ли было сделать то же самое с другим миром?

Хитро улыбнувшись, я снова попыталась вызвать образ помпейской улицы в голове, замечая, что оказываюсь между двумя реальностями, только в этот раз я решительно потянулась в сторону приглушенных криков и плача, слыша их все отчетливей, что говорило о том, что я на правильном пути. Вот только я не очень вовремя вспомнила о том, что в своей реальности я была в джинсах и футболке, что контрастировало с одеяниями помпейцев, да и вообще я лежала на кровати. Поэтому нечего было удивляться тому, что в Помпеях я оказалась мало того, что в странной одежде, так еще и лежащей на мостовой.

Как конь, не ожидавший такой подлянки в виде меня на дороге, не раздавил мое тельце, осталось загадкой для нас обоих. Я откатилась к бордюру и забежала в первый попавшийся узкий поворот, переводя дыхание.

Я была в прошлом! У меня была своя суперсила!

Попрыгав на месте от радости, я все-таки решила, что извержение извержением, а для местных мой внешний вид должен был быть настоящим шоком. Меня видели некоторые особенно тормозящие личности, но не думаю, что тогда им было до меня дело. Хотя, я не могла точно знать, кто спасется, а кто — нет, и не будет ли история о пришелице в странных одеяниях, упавшей с неба, гулять по всей Римской Империи.

Земля содрогнулась, и я ухватилась за стену, стараясь не упасть. Пора была линять отсюда, но очень уж хотелось прогуляться по городу. Мысленно укорив себя за бессердечность по отношению к без одного дня мертвецам, я приметила синее платье, так кстати висящее на веревке у окна в глубине улочки. Воровать было нехорошо, только вот кому его потом носить? Правильно.

Напялив широкое платье поверх своей одежды и сняв с руки часы, я медленно побрела в сторону беготни и криков. Я понимала, что лучшее решение — вернуться в свою реальность, чтобы вдруг не изменить будущее. Но каковы гарантии того, что я уже его не изменила своим неосторожным появлением? Или тем, что забрала чье-то платье. Эффект бабочки мог оказаться правдой, и весь ход событий мог быть нарушен вплоть до того, что я могла не родиться. То, что я еще стояла в платье посреди Помпей, было приятным фактом и успокаивало мою совесть.

А еще у меня жутко чесались руки осмотреть хотя бы небольшую часть города. Вот только выйдя на широкую улицу в суматоху бегущих в разные стороны людей и криков, я потеряла всякое желание гулять. Небо темнело от покрывающего его дыма, земля подрагивала, заставляя людей хвататься за все подряд. Паника и хаос вселились в души тех, кому осталось жить не больше суток. Я чувствовала безысходность, исходившую от каждого человека, страх не пережить этот день. Разве можно было остаться безучастной?

Внимание сфокусировалось на плачущем ребенке, который сидел на ступеньках какого-то дома. Я осмотрелась вокруг, пытаясь найти хоть кого-то, подходящего на роль родителя, но не могла понять что-либо в поднявшейся суматохе. Я подошла к ребенку и попробовала утешить. Что я могла? Увести его? Но куда? Спрятать? Попытаться найти его родителей? В любом случае могли бы они спастись?

Я крепко взяла его за руку, пытаясь представить свой мир и вернуться за грань вместе с ним. В тот момент я даже не думала о логике поступков, об опасности и неправильности своего решения. Я не должна была менять прошлое, и я не должна была спасать кого бы то ни было. Но я делала это, пытаясь вызвать образ своей комнаты. В момент, когда дымка начала появляться, рука ребенка выскользнула, и я вернулась в Помпеи. Мальчик был на руках у женщины, гневно смотрящей на меня и прижимающей ребенка к груди, будто я хотела отнять его у нее. Я поспешно отошла, вскидывая руки в защитном жесте и коря себя за неосторожность.

— Non tangere mea filius! Non tangere eum!* — Она кричала, размахивая свободной рукой и шагая в сторону от меня, прямо к дороге. Плечо что-то обожгло, и я отвлеклась на пепел, падающий с неба. Неужели началось?

Все произошло слишком быстро. Мать с ребенком на руках, все еще крича на меня, не заметила, как вышла на дорогу, по которой ехала телега. Пепел сыпался на всех без исключения, и лошадь, издав непонятный звук, встала на дыбы. Копыто сделало полукруг в воздухе, встречаясь с головой женщины, и я услышала хруст, будто кто-то сломал стержень карандаша.

Ребенок больше не плакал, но никто не обратил внимания, пытаясь спасти собственные

жизни. Пепел жег кожу, а я смотрела на две переплетенные фигуры на дороге, вспоминая то, что говорили когда-то давно одноклассницы. «Это ужасно, выставлять их тела на осмотр», говорили они, а я не соглашалась. Видеть гипсовые пустышки за стеклом, знать, что когда-то давно эти люди умерли, это одно. Но видеть их смерть, знать, что все это было на моей совести — совсем другое.

Я узнала фигуры — видела их у входа в Помпеи еще на экскурсии в мае. Разве могла я подумать тогда, что их смерть была первой? Разве могла я знать, что в их гибели была виновата я? Мне было страшно. Не только от того, что я убила двоих людей, пусть и косвенно. Если гипсовые формы их тел лежали в музее Помпей, это значило, что я не могла менять историю, даже если бы захотела. Каждый мой шаг, каждое мое действие находило отклик в будущем, которое уже свершилось. Будущее включало мое путешествие в прошлое, и это не могло не пугать, потому что тогда никакого смысла пытаться менять что-то не было, вся моя судьба, как и судьба миллиардов людей, была уже написана и не подлежала изменению.

Я вернулась домой, сняв платье еще в Помпеях. Волосы были серые от пепла, руки и плечи — в ожогах. Глупо было винить весь мир в несправедливости и сетовать на свою новообретенную способность — никто не тянул меня за руку в последний день Помпей. Это было мое осознанное решение, из которого я вынесла несколько ценных уроков. Во-первых, что бы я не делала в прошлом, будущее изменить было не в моей власти. Во-вторых, места для осмотра достопримечательностей прошлого надо было выбирать с умом.

Раз я никого не могла спасти, то нечего было и плакать, поэтому, затолкав чувство вины далеко вглубь своей совести, я начала составлять План. Именно так, с большой буквы. Потому что никак иначе кругосветный тур по прошлому не назовешь. Пока что План включал в себя только важные события в древности, начиная постройкой пирамид в Египте и заканчивая желанием посмотреть на Юлия Цезаря. Составив небольшую карту и список мест, обязательных для посещения и их описанием — без визуализации я не могла оказаться за гранью — через два дня после неудачного Помпейского похода я снова сидела на кровати, представляя Древний Египет.

Вот тут-то и начались все мои проблемы. Я не могла никуда переместиться. Чуть ли не тужась и зажмуривая глаза, я пыталась визуализировать место, в которое я хотела попасть, но ничего не получалось. Возможно, я что-то делала не так. Перед тем, как попасть в Помпеи, я уже была там, только в своем времени, поэтому представить древний город не составило труда. Нарыв в интернете веб камеру с видом на пирамиды онлайн, я снова зажмурилась, чувствуя странное покалывание в плечо. Толстый мальчик ошарашенно тыкал в меня деревянным мечом, в то же время дергая стоящую рядом женщину за платье.

Еще бы ему не удивляться. Если бы передо мной кто-нибудь таким образом материализовался, я бы в штаны наложила. Быстро встав с грязной земли, я окинула взглядом местность. То, что я была в Египте, было очевидным. Как и то, что я стояла среди группы туристов, которые не заметили моего эффектного появления только потому, что глазели на экскурсовода.

Несмотря на воодушевление, я все-таки собралась с мыслями и призадумалась. В прошлое попасть у меня не получалось, а вот путешествовать по своему времени было проще простого, я даже за грань не выходила. Значит, у путешествий в прошлое были какие-то ограничения, что было логичным, учитывая то, что после первого моего выхода за грань больше у меня это сделать не получалось до определенного момента. Возможно даже, существовала некая периодичность, с которой я могла отправляться в прошлое. Но об этом можно было подумать потом. Сейчас меня занимал более прозаичный вопрос.

Останавливалось ли время, когда я путешествовала по настоящему?

Постучав молоденькой девушке по плечу, я поинтересовалась, который час. Было без пятнадцати одиннадцать. Для чистоты эксперимента я еще немного походила за экскурсоводом, который иногда косил на меня глаза с выражением «ты кто такая, я тебя не помню». Пять минут поглазев на пирамиды, я представила свою комнату, закрывая глаза, и чуть не оглохнув от ушераздирающего «Лююююдааа!» Быстро глянув на часы, я кивнула своим догадкам — было без пяти одиннадцать.

Путешествия по своему времени накрывались медным тазом. Если я буду пропадать на несколько часов из дома, то мало ли, что подумают родители. Еще и в розыск объявят. А мне это было ни к чему. Тем более светиться своим лицом на камеры, которых сейчас везде было понатыкано по всему миру, не очень хотелось из соображений безопасности.

Оставался только один вопрос. Каковы были ограничения на путешествие в прошлое? Открыв календарь, я сравнила даты двух своих перемещений. Одиннадцатого мая в день экскурсии по Помпеям я впервые вышла за грань, полное перемещение было два дня назад, девятого июня. Между ними был примерно месяц разницы, что означало — я могла путешествовать в прошлое только раз в месяц. Озарило меня достаточно быстро, и я стукнула себя по лбу. Путешествовать я могла только в полнолуние. В общем, осмотр строительства пирамид был назначен на девятое июля. Так же, как и осмотр Трои, Вавилона, Олимпийских игр в Греции, а также проверки достоверности перехода Моисея через расступившееся море. Дел было невпроворот.

Невольно появлялись еще вопросы. Если я могла путешествовать в прошлое, могла ли я попасть в другие миры, просто представив их? И если да, то какие были бы ограничения таких перемещений? Логично было бы предположить, что раз перемещения были связаны с фазой луны, то, возможно, путешествовать между мирами можно было бы в новолуние, или же во время Лунного затмения, или же, если брать в учет положение небесных тел, то подошло бы и солнечное затмение, и даже дни летнего и зимнего солнцестояния. Вариантов была масса, а возможностей проверить — слишком мало. Ближайшим явлением был день летнего солнцестояния, и я справедливо решила, что попробовать — не худшая идея, даже если ничего не получится.

К моему великому изумлению, у меня получилось.

Древние руины возвышались на холме у озера, отражаясь на водной глади. Шаткий забор окружал остатки замка по периметру, табличка «Вход воспрещен» радовала глаз. Возможно, я все это придумала, и создала новый мир по тем фактам, что помнила из фильмов, книг и Викии, но разве не Дамблдор говорил, что даже если это происходит у меня в голове, это все еще может быть правдой?

Невидимый мне Хогвартс должен был быть прекрасен. Я даже надеялась, что, ступив за забор, смогу увидеть замок таким, каким он был на самом деле. Но я была простым магглом, без магии и даже дома в этом мире. За забором были только руины. Был ли смысл вообще приходить сюда, раз все магическое было мне невидимо и неосязаемо? Или мне стоило попросить Дамблдора взять меня в помощницы Филчу? Ни один вариант меня не устраивал. Поэтому, попинав камушки и поболтавшись возле полуразрушенных стен, я уже решила возвращаться домой. Если и был какой-то специальный вход «по ту сторону мира магии», то мне его найти на всей этой территории не представлялось возможным. Я укоренилась в своем желании вернуться, когда завидела кошку, глядящую на меня недоброжелательным взглядом.

— Киса-мурлыса, а ну-ка иди сюда. — Я потянула руку, чтобы погладить кошку, но она зашипела, выпуская когти и щуря и без того узкие глазки. — Ты же миссис Норрис, да? Значит, директор знает о том, что маггл сейчас гуляет по территории его любимого Хогвартса. И, видимо, подослал своего замечательного завхоза. — Я размышляла вслух, собираясь уже отправиться домой, как передо мной вырос Филч, грозно сощурившись и обходя меня вокруг.

— Кого это принесло сюда, миссис Норрис? Что надо здесь этой маленькой маггле?

— Попрошу без оскорблений, мистер. — Я сложила руки на груди, пытаясь не светиться тем, что знаю, где нахожусь и с кем разговариваю.

— Это — не место для простых людишек. А ну-ка пошла вон! — Он поднял палку и начал тыкать в меня ею, что, надо сказать, возымело нужный эффект. Я пятилась к выходу из «запрещенной зоны».

— Но-но, попрошу не тыкать! Это руины, а не Лувр. Так что где хочу, там хожу! И вообще, там на заборе написано «Вход запрещен». Так что же вы тут делаете, а? — Теперь я наступала в сторону Филча, который потерялся под натиском моих вопросов. Миссис Норрис шипела, Филч озирался по сторонам, не зная, что подобает отвечать магглам в таких ситуациях.

— Я здесь завхоз! — Он, видимо, не нашел ничего лучше, чем сказать правду, но меня это только повеселило.

— Завхоз руин? Небось много дел, да? — Я провела рукой по воздуху, очертя полукругом весь «Хогвартс», и Филч проследил взглядом за моим жестом, что дало мне время представить свой дом. Филч не заметил, как я испарилась, но, находясь за гранью, я видела его смятение и даже испуг.

Встреча с Филчем повеселила меня, но, разглядев за дымкой свою реальность, я почувствовала, что то-то было неправильным.

Я слышала грохот и крики, будто снова вернулась в Помпеи, вот только я видела свою комнату, которая была в огне. Крыши не было, так же, как и половины стены. Не выходя из пограничного места между мирами, я боязливо прошла по дому, прикрывая уши руками — грохот никуда не пропадал. Моего дома не было, остатки стен и вещей горели, будто новогодняя елка. Запах гари ударил в нос, оповещая о том, что я слишком близка к выходу из грани.

Закрывая слезящиеся глаза руками, я не могла поверить в то, что происходило. Моя реальность рушилась так же, как недавно рушилась реальность Помпей. Жизнь, которую я знала, больше не было, моего дома больше не было. Моей семьи больше не было. Там, где когда-то была кухня, лежали обугленные тела. Никого не осталось.

Выбежав на улицу, но все еще находясь за гранью, я упала на землю, пытаясь не взвыть в голос. Крики людей смешались со слезами и запахом гари, послышались первые пожарные сирены. Грохот прекратился, но я не знала, было это концом света или просто помутнением моего рассудка. Выжившие люди толпились вокруг, плача и шепча что-то неразборчивое.

Пожарные принялись тушить огонь, пожирающий остатки домов. Один из пожарных двинулся мою сторону, останавливаясь буквально в шаге от меня.

— Прошу сохранять спокойствие, скорая уже в пути. — Осмотрев собравшихся на предмет ранений, он оказывал первую помощь всем нуждающимся, приехавшая скорая продолжила работу. Я безучастно ходила мимо раненных и пожарных, вырывая нити разговора из непрекращающихся стенаний.

— Зачем им это? Кто будет бомбить города в мирное время? — Почти шепотом, женщина шаталась из стороны в сторону, пока пожарный накладывал повязку ей на голову. Повсюду была кровь.

— Бомбили каждую столицу Европы. Северная Корея объявила войну. Противоракетные установки сработали не везде.

Я остановилась, прислушиваясь. Некогда было плакать. По опыту я знала, что изменить прошлое я не могла. Но я должна была. Должна была спасти семью, спасти свой мир. Но для этого мне мало было одного только дара перемещения. Нужно было кое-что сильнее. И я знала, где могла получить это.

Размазав по лицу слезы, я потянулась от грани в сторону развалин, где все еще ходил Филч.

— Куда пропала эта маленькая маггла? — Он развернулся и хищно посмотрел на вновь появившуюся меня. Только теперь мне не было смешно.

У меня был план, и этот план включал в себя общение с Филчем.

Не знаю, что придавало мне решительности, но устрашающие маневры Филча я выдержала до конца. Все его попытки выпроводить меня за пределы Хогвартса оканчивались ничем, что его жутко злило. Я сидела на камне, задумчиво глядя вдаль и слушая раздражительные речи завхоза, который угрожал подвесить меня за лодыжки в подземельях. Миссис Норрис шипела и бегала вокруг камня, пытаясь меня согнать. Поймав ее чуть ли не за хвост и силком усадив к себе на колени, я принялась гладить ошалевшую кошку, у которой от неожиданности пропала возможность сопротивляться. Филч тоже не ожидал такого поворота, резко замолчав и дав мне возможность начать говорить.

— Мистер Филч, каково это, каждый день ходить по коридорам Хогвартса, слушать смех глупых учеников, размахивающих палочкой направо и налево, жить среди магии, и не иметь никакой возможности использовать ее?

Я уже не пыталась скрыть свою осведомленность о мире магии, Хогвартсе и личности Филча. Возможно, это даже польстило ему, но я не имела возможности наблюдать его реакцию, все еще смотря на горизонт. Филч молчал, и я поняла, что смогла заинтересовать его. По крайней мере, он ждал продолжения моего заявления.

— Не думаю, что Хогвартс — лучшее место для подобного разговора, — я встала с камня, выпуская миссис Норрис из рук и поворачиваясь к Филчу.

Он выглядел… потерянным. Мало кто когда-нибудь интересовался чувствами сквиба. Я, как маггл, да и просто человек, стоящий рядом с зачарованным замком без возможности увидеть его, прекрасно входила в положение завхоза.

— У меня есть к вам деловое предложение, которое вас заинтересует. Но никто не должен знать о том, что мы с вами разговаривали, точно так же, что я знаю о магии и Хогвартсе.

— Но директор… — Филч открыл было рот, но я остановила его попытки приплести сюда старого интригана.

— Никому, даже Дамблдору, не должно быть известно об этом разговоре.

Он рассеяно кивнул, размышляя о чем-то своем. Явно о том, стоило ли верить какой-то маггле, и что я могла ему предложить.

— Хорошо, — нехотя протянул Филч, оглядываясь по сторонам и подходя ближе, чуть ли не нависая надо мной. — Я должен знать, что получу, иначе директору станет известно о маленькой маггле, прознавшей о Хогвартсе.

Я оскалилась, невольно напомнив самой себе Беллатрису, готовую применить Круцио в любой момент.

— Хотите знать, что получите? Я отвечу на все ваши вопросы, но сначала мне нужно попасть в Визжащую Хижину, и, желательно, так, чтоб никто меня не заметил.

Филч кряхтел, обдумывая создавшееся положение. Никогда ему еще никто ничего не предлагал, никто не интересовался тем, что он чувствует, сталкиваясь с магией каждый день, сталкиваясь с презрением и ненужностью. Никто не уважал его, профессора, так же, как и ученики, ни во что его не ставили, да и зачем им было считаться с завхозом-сквибом.

Впервые интерес был направлен на его персону, впервые кому-то потребовалась его помощь и сотрудничество. Даже не зная, что я могла ему предложить, Филч был польщен моим вниманием и всерьез обдумывал мои слова. Большего мне не было нужно. Я знала, что Филч оказался на крючке, с которого ему уже не сорваться.

— Я приду сюда после наступления темноты и отведу в Визжащую Хижину. Твое счастье, что директор уехал, иначе он уже давно бы знал о твоем появлении здесь. Пойдемте, миссис Норрис.

Кошка недоброжелательно вильнула хвостом и последовала за хозяином, оставляя меня наедине со своими мыслями. До заката надо было ждать еще несколько часов, и я уселась в тени какой-то из стен, закрывая глаза. Картинки горящего дома преследовали меня, полностью заполняя сознание. Если присутствие Филча хоть как-то отвлекало меня от мыслей о семье и доме, то теперь я была с ними один на один. Лица родителей проносились яркими картинками, заставляя рыдания прорваться наружу. Счастливые и не очень воспоминания сливались воедино, образовывая в моей душе один сплошной комок боли. Осознание того, что у меня не было ни семьи, ни дома, пришло слишком резко, будто сбивая с ног и останавливая дыхание.

Я должна была все исправить. Мое место было рядом с семьей, независимо от того, могла я путешествовать по другим мирам или нет. Я не умерла с ними, поэтому считала своим долгом изменить прошлое, даже если это будет стоить мне жизни.

Поэтому мне нужна была магия. Единственным проводником в ее мир был Филч, который был вышвырнут на задворки своим же миром. Филч был один, сам по себе. Такой же была я — одна в новом мире, без семьи, крыши, денег и возможностей. Что я могла? Одна — ничего.

Но вот с помощью глупого старого завхоза я могла многое. Вот только ему этого знать не обязательно.

Проснулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Филч нависал надо мной с фонарем, яркий свет которого на миг лишил меня зрения.

— Уже десять часов. Идем, — он развернулся и запетлял между камнями, освещая себе путь.

Протерев глаза, я побежала за ним, боясь потерять единственную нить, соединяющую меня с этим миром. Петляя между руин, я едва поспевала за Филчем, который оказался тем еще живчиком. Наконец, он остановился у одной из полуразрушенных стен, оборачиваясь ко мне и хищно улыбаясь. Если честно, я уже немного жалела, что решила сотрудничать именно с Филчем. Одно его искривленное страшной улыбкой лицо навевало ужас.

— Мы пройдем здесь. — Он протянул руку к камню, касаясь его, но кисть, не встретив препятствия, пропала за шершавой поверхностью. — Ты первая, маггла, — он отошел в сторону, держа фонарь над головой.

Камень, видимо, имел портальную природу. Точно такой же проход был на платформе девять и три четверти, и это навевало на мысль, что Хогвартс находился в пространственно-временном кармане, в который обычному магглу попасть было почти невозможно.

Я дотронулась до камня, остерегаясь того, что могу не пройти сквозь портал. Мало ли, как он на неволшебниках работает. К моему удивлению, никакого препятствия я не нащупала.

По ту сторону была лишь пустота. Набрав в грудь воздуха, я прошла сквозь камень, оказываясь прямо напротив огромной стены. Задрав голову вверх, я увидела огромную башню, светящуюся тысячей окон.

Филч появился сразу за мной, но фонарь уже не светился. Тихо ступая по земле, он двинулся вдоль стены, и я, будто вор в ночи, последовала за ним. Портал находился прямо у замка, поэтому нам пришлось очень долго идти вдоль стен, переходить через мост и спускаться с холма, чтобы прийти к Гремучей Иве. Миссис Норрис сидела неподалеку, готовая в любой момент надавить на специальный рычаг. Остановившись рядом с Филчем, я глядела на Хогвартс, будто завороженная. Он был именно таким, как в фильмах, которые я смотрела уже очень давно. Хогвартс был прекрасен.

— Нечего рассиживаться, идем! — Филч прошел к потайному лазу, скрываясь под землей.

Кинув последний взгляд на Хогвартс, я поспешила за ним, лелея надежду, что в скором времени смогу пройтись по коридорам замка. Подземный проход был достаточно коротким, но слишком крутым, и я несколько раз чуть не упала на Филча.

Предаваясь своим переживаниям, я совсем упустила из виду год моего появления в магическом мире. Дамблдор был директором, а значит, это мог быть любой из годов, предшествующих девяносто седьмому. Я только надеялась, что не попала в девяносто третий. Делить койко-место с Сириусом Блэком совершенно не хотелось.

Лаз закончился, и Филч прошел в какую-то комнату, ставя фонарь на покосившийся стол. Покряхтев, он повернулся ко мне, скрестив руки и выразительно щурясь. Я обошла комнату, вздыхая печальному стечению обстоятельств и вынужденному временному жительству в пыльной развалюхе. Я не знала, как начать разговор.

— Какой сейчас год?

Филч округлил глаза, бормоча что-то о пришельцах из других времен.

— Тысяча девятьсот девяносто четвертый.

— Двадцать второе июня?

Филч посмотрел на меня с неверием, только кивнув.

Что мы имеем? Волдеморт, блуждающий по Англии в компании Барти Крауча младшего, скоро поселится в поместье Реддлов. Хвост Петтигрю тоже должен вскоре набиться к ним в веселую компанию. Чемпионат в конце лета окончится нападением Пожирателей Смерти, а Крауч прибудет в школу под личиной Шизоглаза Грюма. В общем, я попала в магический мир в самые веселые времена.

— Откуда простая маггла знает столько о магии? — Филч грозно сощурился, готовый уйти в любой момент. И выпроводить меня заодно.

— Я много знаю, мистер Филч. Но это не настолько важно сейчас.

Я пыталась выглядеть серьезно, произвести на завхоза впечатление, ведь именно от него зависел успех моей операции под названием «тысяча и один способ приобрести магические способности». Один способ точно был.

— Например, я знаю, что вы — сквиб, — я сделала выразительную паузу, глядя на вмиг потерявшего недовольный вид Филча, — я также знаю, что вы ненавидите волшебников и все, что с ними связано. Тем не менее, вы работаете в Хогвартсе, где волшебство — на каждом шагу. Странно, не правда ли?

Он не ответил, и я продолжила давить аргументами.

— Я хочу предложить вам сотрудничество. Мне потребуется полная лояльность с вашей стороны, посильная помощь и молчание. Со своей же стороны я дам вам обещание. — Я улыбнулась. Не хватало только напряженной музыки на заднем плане.

Филч момента не оценил и напрягся. Он явно не этого ожидал.

— Обещание?

— Да-да, обещание, в каком-то роде непреложный обет. Я обещаю, что к июлю следующего года вы будете владеть магией.

Филч аж поперхнулся, подозрительно косясь на меня. В его понимании ни маггл, ни сквиб, не могли получить магические способности. Разве стоило винить его в том, что он мне не верил?

— Опустим подробности, знать вам их не надо. Вы не обязаны мне верить, но вы должны понимать, что вам данное сотрудничество гораздо более выгодно, чем мне. Я предлагаю вам то, что никто предложить не может. Так что я советую вам подумать, и подумать тщательно.

У меня плохо получалось говорить официально, но неизгладимое впечатление я точно на Филча произвела. Следуя моему совету, он напряженно думал, взвешивая все за и против. Он должен был знать, что получить магию можно было только посредством темного ритуала и волшебника, у которого магию нужно было отнять. Многие магглорожденные во время воцарения Волдеморта в магическом мире были допрошены на предмет кражи магии у чистокровных. И, хоть обвинения были полной чушью, они не были высосаны из пальца — ведь такое действительно было возможно. Именно это я и планировала проделать.

Никакого другого способа получения магии я не знала. Ради спасения своей семьи я готова была пойти по головам, да хоть Волдеморта живьем закопать, но спасти свой мир.

Я обернулась к Филчу, которого терзали смутные сомнения. Он знал об этической подоплеке дела. Вот только хватило бы у него совести принять такое предложение? Он мялся, но вскоре посмотрел на меня как-то обреченно.

— Что мне нужно делать?

План действий на ближайшее будущее был прост и понятен. Я должна была осесть в Визжащей Хижине и не отсвечивать, дабы светлые маги Хогсмида не заметили моего присутствия, и разрабатывать более детальный план, сидя на хлебе и воде. Точнее на том, что Филч обязался приносить мне два раза в неделю. Домовики недолюбливали завхоза, да и не могли они меня обхаживать в обход директора, который в таком случае точно загубит все мои начинания на корню. Мне нужно было оставаться незамеченной магическим миром, и в то же время каким-то образом выживать в нем. Сложная задачка.

В общем, план включал в себя разработку плана, если только я не сгину от недоедания. Филч в свою очередь обещал следовать моим указаниям по мере их поступления, и только Бог знает, каких душевных сил стоило Филчу не послать меня куда подальше во время нашего разговора.

Филч ушел в замок уже после полуночи. Ему не нравились условия сделки, но еще больше ему не нравилось быть белой вороной в мире магии. Его даже не смущал факт того, что магию придется забрать силой. После ухода Филча я попыталась уснуть на полуразрушенной кровати, но сон не шел, зато пришли угрызения совести.

Я собиралась отобрать у какого-то мага то, без чего он не сможет прожить, без чего его жизнь даже не будет иметь смысла. То есть, по сути, я собиралась убить одного, а может и больше одного, человека ради спасения своего мира. А могла ли я его спасти? Когда-то давно на уроке литературы мы всем классом обсуждали, может ли цель оправдывать средства. На что может пойти человек, чтобы достичь цели, какой бы благой она ни была? И можно ли оправдать его действия, какими бы страшными они не были, если цель достигнута?

Я была одной из тех, кто с пеной у рта доказывал, что никакая цель не стоит того, чтобы перешагивать через собственные принципы, что общее благо не должно быть достигнуто страданиями невинных. Жизнь любит иронию и несмешные шутки. Вот она я, сижу в чужом мире, собираясь принести в жертву невинных людей ради спасения тех, кто мне дорог. А ведь я даже не думала о других людях в своем мире, о семьях, погибших в огне, о детях, оставшихся без родителей, о людях без будущего. Я ведь на самом-то деле думала только о том, чтобы мне было хорошо, потому что без моей семьи мне было плохо. Я пока не подозревала, насколько плохо, и всему виной был шок, поэтому я боялась переступить через чью-то жизнь ради спасения своего спокойствия. Я готова была вернуться в свой мир, в свое время и не трогать прошлое, каким бы страшным оно не было.

Только вот было уже поздно поворачивать назад. Старый день закончился, и начался новый, с приходом которого я уже не могла вернуться за грань. Не могла вернуться в свой мир. По крайней мере, до следующего дня солнцестояния, то есть, до декабря. И раз я не могла свернуть с намеченного пути хотя бы полгода, я должна была попытаться изменить ход истории. Не только в своем мире.

Святой Петр смотрел на меня своими грустными щенячьими глазами и качал головой. Если бы я знала, что теперь мне будут сниться такие сны, никогда бы не выходила за грань. Хотелось ударить его по голове, заставить заговорить, но только чтобы он перестал смотреть на меня так, будто я умру через несколько дней.

Я уже поняла, что мой дар и внезапная потеря зрения в соборе в Ватикане были связаны. Более того, святой Петр явно был спонсором моих путешествий. Или моего безумия. Тем не менее, в таком свете моя способность представлялась мне неким божественным даром, у которого явно было назначение.

— Это какая-то миссия, которую я должна выполнить?

Сон резко стал осмысленным, и я даже могла говорить со святым, который не собирался отвечать или подавать какие-то знаки.

— Вы не поймите меня неправильно, если я не оказываю должного почтения, — я кашлянула, оглядываясь по сторонам. Почему-то казалось, что вокруг должен оказаться Кингс-Кросс как в посмертии Гарри, или что-то вроде того, но все было в дымке, — я все еще агностик, даже не смотря на то, что вы сейчас сидите в моей голове. То, что вы реальны, не очень похоже на правду.

— Если это происходит в твоей голове, то это не должно быть обязательной ложью. Возможно, это даже правда, реальность, — он наконец заговорил, наклонив голову вбок. Я прищурилась, оценивая его слова.

— Вы случайно с Дамблдором не знакомы? Я уже слышала это от него, — я помялась, прикрывая глаза, — точнее, услышу, в будущем… если оно наступит.

Мы помолчали. А потом еще, и еще. Я уже начала волноваться, что сон никогда не закончится, и что я действительно умерла и теперь должна буду влачить свое посмертное существование с седым святым, который даже не может поддержать беседу.

— Ну же, дайте мне подсказку! Спасти мир, уничтожить Северную Корею, остановить ядерную войну, что я должна сделать? Ради чего вы дали мне возможность бродить по мирам туда-сюда? — Я выходила из себя, глядя на улыбающегося старикана. Слишком уж похож он был на Дамблдора, а таким я не доверяла, — я могла умереть с семьей, быть где-нибудь в раю и есть яблочки, но вместо этого я видела их обугленные тела, видела, как горел мой город, и знала, что не смогу ничего поменять!

Я попробовала подойти ближе, тыкая в святого пальцем, но расстояние между нами не уменьшалось. Я действительно думала, что легче было бы умереть вместе с родными, что тогда многие вещи были бы намного легче.

— Ты можешь попытаться, иначе зачем ты здесь? — Петр будто растворялся в дымке, и я поняла, что наш разговор завершится очередной загадкой, над которой я буду ломать голову ближайшие полгода. Или больше. Стоило ли вообще пытаться?

— Ну, выбора-то у тебя особо нет, — выкидывая очередную непонятную штуку в общую свалку мусора утром, я разговаривала сама с собой. Привычка осталась еще с тех времен, когда друзей у меня было мало, а времени наедине с собой — слишком много.

Филч припер кучу воды непонятным мне образом еще спозаранку, выливая все в бочку, нашедшуюся в одной из комнат. Так же он разорился на скромные припасы ветчины и хлеба, веник с совком, и несколько тряпок. Вручал он мне все это богатство, скрепя сердце и стребовав обещание вернуть все в целости и сохранности. Еще он сообщил, что директор возвращается в Хогвартс, поэтому завхоз не будет появляться несколько дней, а потом уже принесет мне еду и новости. Сплетни, слухи, расследования, все дела.

В общем, три дня кряду я убирала, чистила и мыла, пытаясь привести хижину в божеский вид. Получалось скверно. Я удивлялась, как это Сириус прожил в этой свалке немногим меньше года, хотя, чему там было удивляться. Явно после дементоров и Азкабана эта развалюха казалась ему хоромами. А в форме собачки, может, он втерся в доверие какому-нибудь магу, который его подкармливал. Кстати, кое-где в хижине все еще пахло псиной.

Я в собачку не превращалась, а посему жила на скромное пособие Филча, экономя на воде и пытаясь не шуметь, не показываться из хижины и не зажигать лампу после наступления темноты. Принимая во внимание то, что на улице было лето, моя ветчина попортилась достаточно быстро, поэтому прихода Филча я ждала с нетерпением. И его стоило ждать — он принес консервы и сыра, немного ветчины и чайник со спичками. Кажется, жизнь начинала налаживаться.

— Мистер Филч, вы получите магию до конца следующего июня, — я дожевывала бутерброд, предварительно посчитав, насколько мне хватит принесенной еды, — но только в том случае, если я не умру с голоду.

— Я делаю то, что могу, и приношу столько, сколько могу. Иначе директор… — тень неодобрения и смятения промелькнула в глазах завхоза, видимо, его мучила совесть, но не потому же поводу, что и меня.

— Ну-ну, что директор? Прикроет нашу лавочку? Не допустить этого, дорогой мистер Филч — ваша задача, так как вы проживаете в замке на данном этапе, а не я.

Я подошла к мутному окну, которое не мыла, опасаясь лишнего интереса со стороны жителей деревни.

— Директор знает обо всем, что происходит на территории замка, я не хочу лишиться работы.

— Слишком поздно идти на попятную. Мы договорились, на этом все. Вы поможете мне, а я помогу вам. Разве не этого вы хотели?

Филч мялся, с возвращением директора многое усложнялось, но я знала только то, что мне Филч нужен был больше, чем я ему. Поэтому я не могла дать ему отказаться от сделки.

— Я не попрошу вас о многом. Тем более что мне уже кое-что от вас нужно. Ученики же еще не разъехались по домам, так?

Филч кивнул, не понимая, куда я клоню.

— Мне нужен будет доступ к вещам одного ученика, когда багаж будет под вашим надзором.

Что ж, своего я, пожалуй, добилась. Филч всей душой хотел насолить надоевшим ученикам, и тут ему предоставлялась прекрасная возможность. Он гадко ухмыльнулся, от чего у меня невольно побежали мурашки по спине. То еще зрелище.

— И к чьим же вещам вам нужен доступ?

Настала моя очередь улыбаться.

— Как же, я не сказала? — Я пыталась подыгрывать Филчу, а сама сомневалась в том, что цель оправдывала выбранные мною средства, — к вещам Гарри Поттера.

Через два дня Филч что есть силы тряс меня за плечо, заставляя проснуться. Намедни он помог мне починить старую кровать и даже притащил постельное белье, и мне казалось, что жизнь начинала понемногу налаживаться. Все-таки, без Филча я бы не выжила — завхоз, хоть и делал все через «не хочу», добросовестно влачил существование на побегушках. Что у директора, что у профессоров, что у меня. Мне казалось, дай ему магию, и всему миру не поздоровится. Что уж говорить о Волдеморте.

— Мистер Филч, мы что, горим? — Я открыла один глаз, натягивая одеяло до подбородка, порадовавшись тому, что спала в одежде.

— Завтрак вот-вот закончится, надо торопиться, если хочешь застать вещи Поттера без присмотра, маггла.

Я быстро вскочила, закатывая глаза. Хоть Филч и пытался относиться ко мне с бóльшим уважением, получалось у него ужасно.

Даже не заглядывая в осколок старого зеркала, уверенная, что все и так плохо, я выбежала из комнаты, попутно вспоминая, что Филч остался внутри.

— Ну, и чего вы стоите? Побежали, только вас ждем!

Филч кряхтел, но двигался довольно проворно. Я так понимала, что именно завхоз должен был присматривать за вещами учеников до момента прихода Хогвартс-Экспресса на станцию. Все обитатели школы были на завтраке, о котором я старалась не думать — даже с распределением продуктов мне все было мало, и я мечтала о супе и жареной картошке. Эх, мечты.

На выходе из тоннеля Филч заставил меня подождать, пока он не убедится, что никого нет, и только через пять минут мы двинулись дальше. Мы шли в обход, самая короткая дорога шла через Хогсмит, но там мне нельзя было показываться. С другой стороны, если обо мне узнает Дамблдор, то исход один — Филча пролегилиментят, меня тоже, еще и память сотрут, и поминай как звали. Потому что тогда они поймут, что знаю я слишком много, и даже больше. Хотя, в таком случае они могли бы оставить меня при себе и просматривать варианты развития будущего с учетом моих познаний канона. В моих же планах не было пункта глобальных изменений существующего мира, поэтому я старалась не светиться. О том, что каждое мое действие автоматически меняло канон, я старалась не думать.

— Только быстро, пока никто не пришел! — Филч указал на крайний чемодан, который он по моей просьбе до этого оставил на видном месте, и отошел в сторону, крутя головой.

Ух, сейчас, или никогда.

Думать о правильности поступков времени не было, я была уверена, что совесть меня еще помучает, а пока — будь что будет. Чемодан открылся без проблем, а вот найти искомое в куче разбросанных вещей было сложно. Книги лежали вперемешку с дырявыми носками, от которых исходил специфический запах. Никак в них Гарри пытался Петтигрю изловить. Тем не менее, участие носков в героических событиях никак не сказывалось на моей брезгливости. Кроме всего прочего, я нашла сложенный вчетверо пергамент, который был ничем иным, как Картой Мародеров. Вот про нее я как раз таки успела забыть.

— Жаль, что Гермиона проверяет только их домашние задания, а не чемоданы. — Бормотала я про себя, копаясь в вещах Золотого Мальчика. По виду содержимого чемодана, до Золотого ему было слишком далеко.

Наконец, я нащупала то, что искала, выуживая из кучи серебристую ткань, переливающуюся в свете утренних лучей. Казалось, еще немного, и она просочится сквозь пальцы, и пропадет навсегда. Я бы еще долго смотрела на нее, но Филч поторапливал, недовольно ворча. Полностью достав Мантию-Невидимку из чемодана, я закрыла его, чувствуя первые уколы совести. Помявшись, я снова открыла его, достав Карту Мародеров, повторяя про себя, что нельзя мне этого делать. Искушение, так же, как и надобность, сделали свое дело, и я забрала ее с собой.

— Извини, Гарри Поттер. Это — для общего блага. — Я ушла за дерево, делая вид, что стремительно удаляюсь с места действия.

Филч решил, что я ушла, и убрал чемодан Гарри туда, где он раньше стоял. Пользуясь тем, что меня никто не видит, я накинула мантию и вышла из укрытия, направляясь в сторону Филча, который меня даже не замечал. Мантия работала, и мне хотелось хлопать в ладоши от радости. Мало того, что теперь я могла выходить из хижины, когда захочу, так теперь я еще и не зависела от Филча. Ну как, не зависела. Мне все еще нужна была еда и новости из Хогвартса, особенно касающиеся отсутствия директора в школе. Все-таки боялась я туда соваться, даже с мантией.

Порадовавшись триумфу, не смотря на то, что триумфом кражу назвать было сложно, я поплелась к Гремучей Иве, попутно встретив миссис Норрис, которую мантия совершенно не смущала. Она открыла проход и даже дошла со мной до хижины, где улеглась на кровать и начала мурчать. Сняв мантию и положив ее под подушку, я села рядом с кошкой и почесала ей за ухом. Кажется, она начинала ко мне благоволить.

Сейчас, наверное, Гарри уже сел в вагон, даже не подозревая, что вещь, неоднократно спасавшая ему жизнь, пропала. Явно он решит, что потерял ее. Ну, это точно будет для него уроком — лучше будет обращаться с вещами. И, вроде бы, на четвертом курсе он ею почти не пользовался. Хотя, моя память могла играть со мной злые шутки.

Вскоре прибежал Филч, надеясь узнать, что же такое я взяла в чемодане. Показывать ему мантию не входило в мои планы, и я помахала картой, которую все еще держала в руке. Пришлось объяснять, что я предполагала найти некие тайные сведения, которые прятал Гарри Поттер, но их я не нашла — пергамент оказался не тем, что я ожидала. Филч проглотил ложь, какой бы странной она не была, а миссис Норрис укусила меня за палец, спрыгивая с кровати. Ее было не так просто провести.

— Что от меня требуется теперь? — Филчу не терпелось получить магию, и он готов был действовать, и действовать быстро.

— Приносите мне еду и сообщайте, если директор покидает Хогвартс, этого пока хватит.

Разочарованный Филч поворчал и ушел, оставляя меня одну. Пообедав бутербродом с ветчиной и сыром, которые начинали раздражать, я открыла Карту.

— Как же там было-то. Шалость, что-то было с шалостью, — я ходила туда-сюда, пытаясь вспомнить заветные слова, открывающие карту. Я надеялась, что открыть ее было возможно без участия магии. Иначе какой смысл был ее красть?

— Думай, думай, думай!

Стуча кулаком по лбу, я прокручивала в голове третий фильм про Гарри.

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость! — Через пять минут напряженного рытья в памяти, я все-таки воспроизвела точную фразу. Карта показываться не спешила, и я с приглушенным воем сползла по стеночке на пол.

— Замечательно! Просто замечательно!

Все складывалось как нельзя хуже, пока одним днем позже миссис Норрис не принесла записку от Филча. Директор покинул школу, отправившись неизвестно куда по каким-то тайным делам. Действовать нужно было быстро, а без карты это сделать было сложно.

Написав ответную записку с просьбой захватить какой-нибудь мешок, я схватила Мантию-Невидимку и побежала к выходу из хижины, вспоминая, на какой именно рычажок нужно было надавить, чтобы ива замерла. Весь путь до школы от ивы я проделала под мантией, опасаясь, что кто-то мог меня увидеть. Вообще, стоило перестать пользоваться проходом под ивой, а ходить через Хогсмид, чтобы какая-нибудь Помона Спраут или Невилл не заинтересовались уж слишком часто обездвиженной ивой.

Школа пустовала. Мне некогда было рассматривать замок и его убранство, но я никогда не думала, что увижу его вживую. Почему-то ко мне постоянно возвращалась мысль, что я сама создала этот мир именно в тот момент, когда переместилась в него. Все, что я видела — было точной копией того, что я видела в фильмах, то же самое касалось Филча, ведь больше никого я не встречала. И, если учесть, что мир создала я, значит, магию в нем создала тоже я. Почему, блин, тогда мне все равно нужно проводить этот чертов ритуал?

Петляла я по Хогвартсу долго. Он был слишком большим, и слишком запутанным. Только один раз мне встретился Снейп, который как-то странно заозирался по сторонам, видимо, почувствовав чье-то присутствие. На службе шпионом еще и не такому научишься. Я замерла на месте, даже не дыша, и еле дождалась, пока Снейп не покинет коридор.

Задумка сразу показалась очень глупой. Надо было идти ближе к ночи, но тогда я бы ни черта не увидела. Что ни придумай, все боком выходит.

В общем, еле-еле нашла я то, что искала. Филча еще не было, и я вошла внутрь комнаты, сняв мантию. В туалете Плаксы Миртл было холодно и мокро, из одного из кранов капала вода.

Филч появился буквально через минуту, удивляясь тому, что я прошла по школе незамеченной да еще и нашла туалет сама. Передав мне мешок, он хотел было что-то спросить, но я шикнула на него и отправила восвояси — нечего ему было тут делать. Он покряхтел немного, но послушался, решив, что не его это ума дело. И правильно. Я решила подождать минут пять и снова накинула мантию, теперь уже больше ради тепла, чем ее чудодейственных свойств. Но мантия не грела, и я просто стояла у раковины, глядя в мутное зеркало. Единственная мысль, которая меня посещала — надо было искупаться. Потому что выглядела я как бомж — волосы спутались и были сальными, как у Снейпа, одежда — в пятнах. Я, конечно, мылась и стирала одежду по возможности, но беречь воду было первостепенной задачей. С которой я справлялась прескверно.

Прошло минут десять, пока я поняла, что Филч точно ушел и не вернется. Оглядевшись и удостоверившись, что Миртл здесь нет, я нашла тот самый кран и зашипела на манер Гарри Поттера из второго фильма. Откровенно говоря, получилось раза с двадцатого, но когда мне было унывать, если впереди предстоял умопомрачительный спуск в Тайную Комнату? Я набралась смелости, стиснула мантию с сумкой, и прошептала:

— Ну, полетели!

Полет прошел быстро и, кажется, окончился для меня кучей синяков. Ну, не сломала себе ничего, и на том спасибо. Оттряхнув одежду и волосы от пыли, я бодро зашагала в сторону Тайной Комнаты. Точнее, в ту сторону, где она, как мне казалось, должна была быть. Проходя мимо груды камней, я вспомнила Локонса. Интересно, что с ним было сейчас? Кажется, он попал в Мунго, и в таком случае надо было его как-нибудь навестить. И попросить автограф.

У люка со змеями я повторила те же нехитрые манипуляции, что и у раковины, пытаясь заставить того открыться. Надо отметить, получалось все лучше и лучше — будет еще один пункт в резюме в виде фразы «Откройся» на парселтанге. Хотя, в моем мире каждый второй, кто хоть раз смотрел Гарри Поттера, мог произнести хоть что-то отдаленно похожее на змеиный язык.

Тайная Комната была огромной и величественной. Особенно поражали размеры открытого рта дедушки Салазара, из которого по концепции должен был вылезать Василиск. Кого этим смелым архитектурным решением хотел удивить Слизерин — загадка, ведь комната для того и была тайной, чтобы кроме него никто о ней не знал. Полуразложившийся труп Васи лежал на полу, а вокруг копошились крысы. Зрелище это было то еще — змеюка лежала, и от змеюки воняло. Я прикрыла нос, откашливаясь.

Так, быстро делаем дело, и сматываем отседова.

Крысы пищали, бегая по всему полу и по василиску, а я медленно подходила ближе и ближе, думая, что еще три шага — и я упаду в обморок, да так и останусь лежать, потому что крысы примутся и за меня. Залезла я в самую середину крысиного пира, снимая сумку с плеча одной рукой и отрывая клык за клыком другой. Несколько клыков я оставила, вспоминая, что по канону сюда еще должны были прийти Рон с Гермионой во время битвы за Хогвартс. Придут или нет — вот это уже зависело напрямую от моих действий, но если получится не нарушать целостность будущего, которое я знала, то ребятам еще понадобятся эти клыки. От Василиска мало что осталось такого, что можно было толкнуть где-нибудь в Лютном, поэтому я повздыхала упущенным возможностям и побежала оттуда побыстрей, почувствовав, как по мне начинает кто-то ползти.

Радость от мыслей о будущих деньжатках испарилась моментально, когда я поняла, что выбраться будет очень и очень сложно. Точнее, нереально. Должно было быть много ходов, окутывающих замок, но как найти тот, из которого точно будет выход? Я знала только два пути. Один был проходом в женский туалет, а второй выходил за пределы замка, но без летающей твари мне оттуда не выбраться.

— Черт. Черт! Черт! — Я пинала камни, злясь на саму себя за невнимательность. Как, ну как можно было отправляться в Тайную Комнату, не подумав перед этим о путях отхода?

— Люда, ты — тормоз! Самый что ни на есть тормознутый тормоз! — В голову лезла фраза из старого сериала про мисс Марпл: «Пришла моя погибель, вскричала леди из Шалота».

Идей было несколько, и все они могли оказаться провальными. Можно было ходить по проходам и искать выход, но тогда была велика возможность заблудиться и никогда не выйти. Еще была возможность ждать, пока Филчу станет очень интересно и он вернется в туалет и найдет проход. В таком случае надо было сидеть прямо под проходом и внимательно слушать — эхо донесло бы до меня голос Филча, так же, как и мой до него.

Еще можно было кричать и звать на помощь — но тогда смысла быть в этом мире у меня больше не было, так как все сразу все прознают обо мне и моих планах на будущее. Еще можно было ждать полнолуния, чтобы вернуться в прошлое и запастись веревкой. Но до полнолуния я не дотерплю. Оставался один единственный выход.

Я встала прямо под трубу.

— Миртл! — Я старалась не шуметь, но надеялась, что призрак услышит и придет на помощь, — Миртл, черт бы тебя побрал, Миртл!

Я надеялась на это, и она появилась, подозрительно оглядывая меня.

— Все ученики давным-давно разъехались. Тебя тут быть не должно.

Замечательно.

— Я… я забыла тут кое-что, и пришла забрать. — Ложь была так себе, учитывая, что кроме Гарри и Джинни сюда никто не приходил.

Миртл выгнула бровь, не поверив ни одному слову, и собралась улетать, отвернувшись. Я лихорадочно думала, как же ее задержать.

— Точнее, Гарри… Гарри забыл! А меня попросил забрать.

Плакса Миртл заинтересованно глянула на меня, подлетая ближе.

— И что же он тут забыл? — Ее голос стал елейным, будто она говорила о плитке шоколада, а не о Золотом Мальчике. И как я могла забыть об этой нездоровой привязанности?

— Клыки Василиска.

— Почему же он сам не пришел? Он что, не хотел встречаться со мной? Конечно, я же Плакса Миртл! Зачем кому-то хотеть встречаться с Плаксой Миртл?

Она начала вопить, как резаная свинья. Пора была прекращать этот концерт, пока никто не услышал.

— Он просил… да тише ты! — Я сумела ее заинтересовать, и она перестала рыдать, ожидая продолжения.

— Гарри просил передать тебе привет, — я кашлянула в кулак, — пламенный.

Счастью Миртл не было предела, но она быстро вернулась в прежнее удрученное состояние.

— Что-то еще он просил передать?

— Ну, эээ… Помогать мне, если потребуется?

Это был удар наугад, но я верила, что ради любви к Гарри Миртл могла и из мертвых восстать.

— А тебе требуется помощь? — Она снова неверующе выгнула бровь, начиная меня бесить.

— Мне нужно, чтобы Филч спустил веревку в проход в туалете.

Миртл махнула рукой, будто отгоняя муху.

— Так проход закрылся.

— Как закрылся? — Я стукнула себя по лбу, сдавленно мыча.

Что же за день-то сегодня такой?

— Ты знаешь еще какие-нибудь выходы отсюда?

Оставался еще небольшой шанс на спасение, но все зависело от Миртл.

— Знаю, но ты не сможешь выбраться ни по одному из них, — она внимательно посмотрела на меня, — знаешь, а ты на него немного похожа. На Гарри. Глаза такие же, да и волосы, если подстричь, прям как у него!

Замечательно.

Внезапно меня осенило. Я начала прыгать вокруг Миртл, весело хохоча.

— Такая дура! Стыдно должно быть.

Миртл решила, что я обращалась к ней, и гордо удалилась, тем не менее не переставая рыдать.

Новолуние было не скоро, но и его мне не надо было ждать, потому что в пределах настоящего у меня не было ограничений в перемещениях. Я совершенно забыло об этой маленькой детали, но тормоз — он и в Хогвартсе тормоз, так что нечего было ожидать от меня гениальных мыслей.

Представив Визжащую хижину, я вышла за грань, удивляясь тому, что эта идея не пришла мне раньше в голову. Может, тогда и не надо было бы бегать по Хогвартсу и искать женский туалет на втором этаже. Но не все было так просто в Датском королевстве. На Хогвартсе стояли какие-то специальные, я так понимаю, антиапарационные чары, из-за которых я не смогла выйти из-за грани за чертой замка. Почесав за затылком, я осмотрелась на предмет лишних глаз, и вышла из грани на лесной опушке у Хогвартса, сразу набрасывая на себя мантию.

Так, получалось, что перемещаться по территории замка я так могла, но из замка, так же как в него, я не могла попасть извне. Это многое усложняло, но теперь некоторые моменты моего плана представлялись мне немного проще, чем могли бы быть. Например, вместо проезда зайцем на Хогвартс-Экспрессе из Хогсмида в Мантии-Невидимке я могла просто представить себе Дырявый Котел и пройти на Косую Аллею. Жизнь, казалось, начинала налаживаться.

Я думала, что после незадачливого похода за клыками большого и страшного змея мне захочется отдохнуть от приключений. Но руки чесались просто ужасно сильно, и я, аккуратно перекладывая клыки в сумке, насчитала два клыка и еще десять более менее острых зубов. Эх, надо найти жабу и куриное яйцо, и вспомнить, как вывести василиска, а потом продать его за бешеные деньжищи. Вот это было бы дело. А так, кого клыками удивишь.

С этим добром я отправилась в Лютный. Ну, как отправилась. Надела мантию, представила себе Дырявый Котел, и вышла за грань. Двигаться пришлось очень аккуратно, чтобы никого не задеть и в то же время не привлечь внимания к самостоятельно открывающимся дверям. У кирпичной кладки пришлось ждать несколько минут, пока какой-то мужик не открыл проход.

Ну все, мир магии, жди меня!

Все казалось простым донельзя ровно до того момента, как я вошла в Лютный. Не смотря на то, что я была под мантией, мне хотелось выйти за грань, просто на всякий случай. Не то чтобы там было страшно аж жуть: в переулке было достаточно темно, не смотря на то, что на улице была середина дня, странные личности слонялись туда-сюда, из какого-то кабака доносились пьяные крики. Публика в Лютном была разношерстной, и без магии девчонке вроде меня тут делать было нечего. Особенно с кучей клыков Василиска. Продай я даже один, до выхода из переулка у меня бы украли и все остальные. В лучшем случае. В худшем, украли бы и заодно меня прирезали. Или взяли в плен и пытали, пытаясь узнать, где малявка вроде меня взяла столько добра. Я, конечно, не была малявкой, но здесь именно так я себя воспринимала. Что я смогу против какого-нибудь верзилы с палочкой? У меня даже оружия с собой не было.

Уходила я оттуда быстро, прижимая сумку с клыками к груди одной рукой и придерживая мантию-невидимку другой. Фиг с ними, с клыками, их всегда можно будет продать, сейчас мне мое физическое, да и психологическое, здоровье было важней. Впопыхах я совсем забыла, что могла переместиться в хижину через грань, поэтому до Косого переулка я добиралась на своих двоих. Пытаясь не задеть волшебников, я воспользовалась суматохой вокруг магазинов и украла газету со стола одного из кафе. На досуге почитаю, тем более надо было знать, что в мире магов происходит. Еще важней было знать, что происходит в мире магглов, поэтому я опять дождалась, пока проход в «Дырявый Котел» откроется, и нырнула в тень бара. Найти газету на улицах Лондона проблемой не было, и уже скоро я стояла посреди Визжащей Хижины, снимая мантию и забрасывая мешок с клыками под старый стол. Только через несколько секунд я поняла, что нахожусь в комнате не одна.

— Вы бываете здесь чаще, чем в Хогвартсе, мистер Филч.

Я прошла мимо него, опускаясь на кровать и разворачивая первую газету, которой оказалась Дейли Экспресс. Миссис Норрис запрыгнула на кровать и примостилась рядом, мурлыча.

— Мне нужны гарантии того, что я получу магию, — Филч ворчал больше для виду. Я его понимала. Ему хотелось движения к цели, или ее видимости. Пока он только наблюдал за моими странными передвижениями, которые для него не имели никакого смысла.

Я усмехнулась. Откладывая газету на странице с кричащим заголовком «Имеют ли право дантисты кусать зубы, которые их кормят?», меня посетила интересная мысль поискать объявления о сдаче комнат внаем. На какие такие средства я должна была снимать комнату, еще предстояло выяснить. А вот то, что жить в этой халупе становилось опасным, я поняла несколько дней назад. В таком случае надо было как-то договариваться с Филчем о доставке нужной мне информации, да и работу найти какую-нибудь не помешало бы. Нужно было еще придумать что-нибудь насчет клыков и зубов, лежащих в мешке. В общем, пора было составлять план действий на ближайшее будущее.

Я обернулась к Филчу и пригляделась. Неприятной наружности, да и характера тоже, завхоз Хогвартса был прекрасным решением одной из моих проблем. Я подняла одну из тряпок, валяющихся здесь с тех пор, как я тщетно пыталась вымыть полы, и аккуратно достала клык Василиска, предварительно обернув руку тряпкой. У Филча округлились глаза, но не думаю, что он понимал, что сейчас видит.

— Не думаю, что это самая лучшая гарантия, но жизнь вам этот зуб облегчит, — я передала Филчу сверток, становясь над ним и складывая руки на груди, — будьте аккуратны, клык ядовит.

— И что мне с ним делать?

— Продайте, если хотите. Уверена, вы знаете места, — я заговорщицки улыбнулась, наклоняя голову, — да смотрите, не прогадайте. Клык невероятно ценен, принадлежал тысячелетнему василиску, который был фамильяром самого Салазара Слизерина!

Кажется, у Филча отвисла челюсть.

— Только вот если спросят, где взяли, говорите, что там уже нет, — я вернулась на кровать и начала пролистывать газету, ища раздел с объявлениями.

Продаст Филч клык или не продаст — уже было не моим делом. Продаст — хорошо, не продаст — ничего страшного, у меня их вон сколько.

— И что мне делать, если я его продам? — Филч будто читал мои мысли.

— Ну что-что, слетайте на Канары, уйдите в заслуженный отпуск, что у вас обычно хогвартские завхозы делают. Только тридцать процентов от выручки — мои. Как добытчика.

Я зевнула, поглаживая миссис Норрис, к которой уже привыкла. Очень хорошая кошка, Филча в обиду никому не даст. Филчу с ней повезло.

Завхоз согласился быстро. Мы договорились, что если что, он отправит миссис Норрис в хижину с запиской, если же меня здесь уже не будет, то я оставлю свой адрес на столе, и Филч попытается отправить мне обычное письмо. Еще он сообщил, что Дамблдор вернется только на следующий день, и я отложила газету для лучших времен, прихватывая мантию-невидимку и мешок, из которого предварительно убрала все клыки в надежное место. Нишу в стене я обнаружила еще во время уборки, так что спрятать там остатки клыков василиска не составило труда. Филч там точно не найдет, если ему приспичит наживаться на моем добре.

Я решила убить трех зайцев сразу. Во-первых, в Выручай-Комнате лежала диадема-хоркрукс, которую можно было безопасно спрятать в хижине до лучших времен, а потом отдать Гарри или самой уничтожить. Никто не знал, что произойдет, и, возможно, придется убивать Волдеморта немного раньше положенного срока.

Во-вторых, там явно было много всяких разных вещей, которые можно было толкнуть в маггловском мире, да хоть в том же ломбарде.

В-третьих, я лелеяла надежду, что если попросить, Выручай-Комната предоставит мне библиотеку с книгами по ритуалам. Темным ритуалам.

По дороге на восьмой этаж мне никто не встретился, и я прошмыгнула в Выручай-Комнату незамеченной. Опасения, что комната не признает во мне мага и не откроется, рассеялись, и я спокойно выдохнула. Внутри было полно разного хлама, и я принялась сканировать каждый метр взглядом, надеясь найти хоть что-то, что представляло бы некую ценность. К тому моменту, как я нашла диадему, у меня в кармане лежало три разных кольца: два золотых и одно серебряное с неизвестным мне зеленым камнем, внутри которого были золотые вкрапления. Я не трогала их руками, опасаясь их потенциальных магических свойств, а вот диадему я засунула в мешок, стараясь не думать о том, что она вскоре начнет оказывать на меня свое темное влияние. Если уже не начала.

Выйдя из комнаты, мне пришлось еще три раза пройтись вдоль стены, бормоча про себя свое сокровенное желание — найти тот самый ритуал. Дверь открылась, и я оказалась в маленькой коморке с одной единственной полкой. Там было всего пять потрёпанных и явно очень старых книг, на названия которых я даже не посмотрела, чувствуя, что уже пора уходить и прятать диадему. Я сгребла талмуды в тот же мешок и дернула ручку двери. Вот только открыть ее не получалось, как бы я ни старалась. Я чувствовала, как паника отодвигает рассудительность на второй план, и я застонала, прислонившись к двери. Невдалеке послышался шум топота ног, и я начала соображать настолько быстро, насколько было возможно. Вдохнув и выдохнув, я улыбнулась и вышла за грань, чтобы остаться незамеченной. Почему-то я каждый раз забывала о своей способности. За антиапарационное поле я переместиться не могла, а вот внутри поля — сколько угодно.

Переноситься в хижину я пока не хотела, подсознательно чувствуя, что столь стремительное приближение кого бы то ни было явно было связано с изъятием книг из их хранилища, поэтому я переместилась в коридор восьмого этажа, ожидая увидеть кого угодно.

Каково же было мое удивление, когда в коридор вышел сам Альбус Дамблдор, который Вульфрик и Брайан в одном флаконе. Рядом с ним шагал Филч, на лице у которого ясно было написано, что он ожидает увидеть в коридоре меня. Хорошо, что Дамблдор не догадался прочитать его мысли, иначе эти двое уже мчались бы в хижину.

Дамблдор остановился у стены и прошелся три раза мимо нее под недоуменный взгляд Филча. Появилась та самая дверь в маленькую каморку, и директор вошел в нее буквально на секунду, чтобы выйти наружу и закрыть ее за собой. Он поправил очки провел рукой по двери, которая не исчезла.

— Я знал, что держать эти книги в школе опасно, но разве я мог предположить, что какому-нибудь ученику придет в голову искать книги с темнейшими обрядами именно здесь? — Дамблдор обращался к только что подошедшему Снейпу, который незаметно оказался совсем рядом со мной. Воплощение одного из моих любимых актеров Алана Рикмана подошел к двери, заглядывая в комнату и затем поворачиваясь к директору.

— Зачем ученику понадобилось искать информацию по темным ритуалам?

Дамблдор кивнул Филчу, и того как ветром сдуло. Этот разговор был не для посторонних ушей. Я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что имела возможность быть за гранью и наблюдать за происходящим, оставаясь незамеченной.

— Это хороший вопрос, Северус, и я не знаю на него ответ. Меня больше интересует то, что этот ученик решил искать книги не в Особой Секции, а именно в Выручай-Комнате.

— Вы думаете, что какой-то подросток в школе знает о ее секретах достаточно, чтобы использовать это и забрать опасные для хранения книги себе? Я не знаю ни одного ученика, которому хватило бы ума искать книги именно здесь, а не в библиотеке.

Дамблдор обернулся к нему и заложил руки за спину.

— Но тем не менее, это так. Сейчас каникулы, без ведома Филча, да и любого профессора, никто не смог бы пробраться в замок незамеченным. Когда на территорию приходит волшебник, не входящий в настоящий состав учеников, я узнаю об этом первым. Никто не заходил в замок, но, тем не менее, когда этот неизвестный забрал книги, я это почувствовал.

— Вы поставили сигнальные чары и они сработали, но на территории замка не было никого постороннего. Значит, это мог быть только ученик.

— Да, Северус, и кроме того я заколдовал каморку так, чтобы никто, кто зайдет внутрь, не смог выйти наружу. Но он вышел. Я не знаю, как, но вышел. Ученик, который оказался очень одаренным, раз преодолел защиту, и который унес с собой все книги, потому что не знал точно, что ищет. Скорее всего, ему сказали их найти и принести. Грядут опасные времена, Питер Петтигрю на свободе, и он поспешит к своему хозяину, который все еще жив. Волдеморту нужен ритуал, чтобы полностью возродиться.

На секунду мне показалось, что лицо Снейпа исказилось от страха. Он дотронулся до предплечья левой руки, отходя на шаг назад.

— Неужели Темный Лорд имеет власть над одним из учеников?

— Этого нельзя исключать, мальчик мой. Есть еще один вариант, который возможен. Человек мог пробраться в Хогвартс незамеченным для меня только в одном случае, — Дамблдор обернулся и посмотрел прямо на меня, будто видел, что я прячусь за гранью. Я замерла, боясь даже вздохнуть, мне казалось, что он действительно меня видит.

— И в каком же?

— Этот человек не из этого мира.

Дослушивать душещипательный монолог Дамблдора, тонко намекающий Снейпу о необходимости связаться со своими друзьями-пожирателями, я не стала. Мне хватило и того, что директор не исключал возможности появления человека из другого мира в Хогвартсе, а это значило, что появляться на территории замка теперь становилось крайне опасно. Надо было срочно искать жилье подальше от магов, а книги держать только при себе. Из разговора двух магов я поняла, что следилок на книгах не было. Не перестраховался Дамблдор, понадеялся на сигнальные и запирающие чары. И очень зря.

Я переместилась к границе Хогвартса, чтобы пешком перейти антиапарационный барьер, и снова вышла за грань, теперь оказавшись в Визжащей Хижине. Выпустив мешок из рук, я медленно осела на пол, одной рукой опираясь о стену. Хотелось смеяться и плакать одновременно -предположения и подозрения Дамблдора взялись будто бы из ниоткуда, да и подтверждения они явно не найдут. Он же не мог меня видеть? Не мог. Но от этого спокойней не становилось.

Отдышавшись, я забегала по комнате, собирая те немногие вещи, которыми успела обзавестись. В основном это были газеты и клыки Василиска, а также пара футболок и слишком широкие спортивные штаны, которые притащил откуда-то Филч. Надевать их не было никакого желания, но приходилось держать их на видном месте, чтобы не обидеть старого завхоза. Иногда мне было его очень жалко, но только не в те моменты, когда он начинал разговаривать. Тогда он начинал меня очень сильно раздражать.

Вывалив содержимое мешка на кровать, я невольно остановила взгляд на диадеме и поняла, что не замечала, насколько красивой она была. У Ровены Рэйвенкло был отменный вкус — камень глубокого синего цвета притягивал взгляд, и я протянула руку, чтобы дотронуться. Голову не покидала мысль, что прикоснись я к диадеме, все мои проблемы в одночасье уйдут, и я окажусь дома. Разве это было не тем, чего я желала больше всего на свете?

— Так значит это ты украла книги, маленькая маггла! — Филч умел появляться в самые неожиданные моменты.

Я вздрогнула, оборачиваясь к стоящему у дверного проема завхозу. Волшебство момента пропало, а вместе с ним и чувство необходимости дотронуться до диадемы. Я потерла нос, пытаясь справиться с нахлынувшим на меня раздражением, посчитала до десяти про себя и завернула диадему в простыню, на которой она лежала. Стало немного легче, да и Филч заметно расслабился.

— Вы знаете хоть один ритуал, способный дать вам магию? — Складывая книги обратно в мешок, я старалась не оборачиваться на завхоза. Сверток с диадемой я засунула в ту же нишу, где лежали клыки.

— Нет.

— Вот и я не знаю. И вообще, вы подвергаете нашу с вами операцию большой опасности, заявляясь сюда. Зачем вы, собственно говоря, пришли? — Закинув мешок за плечо, я взяла газеты, готовая выйти за грань в любую минуту.

Филч выглядел потерянным, и мне снова стало его жаль.

— Не грустите, мистер Филч, — мы одновременно вздохнули, и я прошла к выходу из комнаты, — сюда не приходите, хотя, лучше придите через одну неделю в это же время, я оставлю здесь свой адрес. Будете туда писать письма, если вдруг что-то случится. Только отправляйте маггловской почтой, а не совиной. С Дамблдором лишний раз не пересекайтесь, в глаза ему не смотрите.

Филч кивал и расстраивался все больше. Рядом крутилась миссис Норрис, которую я погладила на прощание. Уже через минуту я была за гранью, не зная, что мне делать дальше и куда податься. Нужно было прятаться от Дамблдора, который мог развить бурную деятельность при поиске книг и воришки. Обо мне он точно не знал, но нельзя было расслабляться, мало ли что он мог вообще подозревать.

Я переместилась к Дырявому Котлу, потому что это было единственным известным мне местом в Лондоне. Постояв несколько секунд в переулке, я пошла в сторону, откуда доносилось больше всего шума — надеялась раствориться в толпе и выйти в спокойное место. Почему-то меня не покидало ощущение, будто за мной наблюдают, и я оборачивалась назад каждые несколько минут. Вообще привлекать излишнего внимания людей не хотелось, хотя это было почти невозможно, учитывая мой внешний вид и наличие странного мешка за спиной. Это для Филча мои спутанные сальные короткие волосы и замызганная одежда выглядели более менее нормально, а вот для обычных обывателей Лондона я выглядела, как последняя бродяжка. Я усмехнулась — сейчас я самой себе напоминала Снейпа.

Вроде как среди толпы должно было быть спокойнее, но где-то глубоко на душе скреблись кошки. Казалось, у меня начала развиваться мания преследования. Надевать мантию-невидимку я не хотела, мало ли, еще спадет. Проходя мимо очередного ломбарда, я остановилась, нащупывая через ткань кармана кольца, вынесенные из Выручай-Комнаты. Продавать все три было бы подозрительно, поэтому я выудила одно, пытаясь не касаться его руками и придерживая за ободок через ткань мешка. Было тяжеловато, но у меня получилось донести все это кое-как до окошка, за которым сидел мужичок средних лет. Кажется, он готов был упасть в обморок при виде кольца и вызвать полицию в придачу. Пришлось включить все свое обаяние и наплести про последнюю дорогую мне вещь, которую придется продать, чтобы прокормить больную мать и двух маленьких братьев. «И нет, я не украла кольцо, как я вообще могла, это же фамильная ценность!»

Выходила я из ломбарда с семьюдесятью фунтами, и то, это я еще продешевила, но деньги любые были нужны. А еще надо было думать, что делать дальше.

Остановившись на набережной у реки, я оперлась о перила и решила обдумать свое незавидное положение. Во-первых, я лишилась своего основного жилья. Найти другое требовалось быстро, но крыша над головой у меня явно будет не сегодня и не завтра. А это все усложняло.

Во-вторых, я не могла переместиться в прошлое, чтобы хоть что-то изменить и навести ушлого Дамблдора на ложный след. Для этого мне надо было ждать полнолуния, то есть, почти целый месяц. Ну и фиг с ним, с Дамблдором, пусть копает. Главное, чтоб не под меня. Перемещаться в прошлое смысла пока большого не было.

Вообще, я до сих пор мало что понимала в своих перемещениях. В настоящем времени я могла перемещаться сколько угодно, это была словно аппарация, но для этого требовалось знать точное место и как оно выглядит. В прошлое я могла попасть только в полнолуние, то есть, раз в месяц. А в другой мир — только в день солнцестояния, будь то зимнее или летнее, все равно. И, хоть эта моя способность перемещаться была очень полезной, я постоянно ловила себя на мысли, что это не все ограничения, о которых я знала. Каждый раз, перемещаясь, я выходила за грань, как я называла это странное чувство, я была будто бы в двух местах и ни в одном из них одновременно. Означало ли это, что возвращаясь в прошлое, я не старела? Или же я старела, но это никак не сказывалось на моем теле? Существовал ли какой-то тариф, по которому я путешествовала, и мог ли он исчерпаться? У меня было слишком много вопросов на этот счет. Святой Петр, будь он неладен, не оставил никакой инструкции к применению. А она бы пришлась очень кстати.

Я слонялась по улицам, пока не набрела на замшелый мотель, в котором решила остановиться хотя бы на одну ночь. Мысли путались, а я и так слишком много всего наворотила за прошедшую неделю. Украла две важные вещи у Гарри, навела Дамблдора на подозрения, присвоила клыки василиска и диадему. Пора была отдохнуть. Хорошо еще на мой внешний вид никто внимания не обратил, а то еще позвонили бы в службу опеки. Даже паспорт не попросили. Вот что мне было нужно. Паспорт. На деньги с продажи колец долго не проживешь, все равно потом работать придется. А кто меня без паспорта трудоустроит? И кто меня где без паспорта поселит? Документы мне нужны были обязательно, только вот где их взять-то? Логично было бы забрать паспорт какой-нибудь мертвой девушки моего возраста, а это сложно. Переклеить фото, тяп-ляп — и готово.

Я поднялась в номер и опустилась на кровать. Десять фунтов улетели в никуда, но меня сейчас не это волновало. Горячей воды не было, и я кое-как вымылась под холодной, от которой разило какими-то химикатами. Не знаю даже, что было лучше — ходить с грязной головой или вонять на всю округу непонятно чем.

Мне было грустно. Я мало с кем разговаривала, не считая Филча и миссис Норрис, которая иногда приходила мурчать ко мне в хижину. Я скучала по своей семье, не смотря на то, что была уверена, что с ними я еще увижусь. Скучала по своему дому и по городу, по брату и собаке. Мне не нужно было много для счастья, как оказалось, но ради этого счастья я готова была переступать через головы, использовать любые средства, лишь бы снова ощутить себя дома. С семьей.

Но пока у меня не было дома, и пришлось взять себя в руки.

— Хватит ныть, Люда, ты все исправишь! — Крик на свое отражение в зеркале помог, у меня получилось полностью успокоиться. Листать газету в поисках объявлений желания не было, и я решила пойти погулять, а заодно прикупить нормальной одежды. Естественно, взяла с собой мантию-невидимку, просто на всякий случай, мало ли что. Я была уверена, что шоппинг развеет мою меланхолию. И так оно, собственно, и было. Но только до того момента, как мне посчастливилось напороться на похороны. Старушки в черном курили у входа в церковь, обсуждая, насколько добрым и веселым был почивший. Замерев, я невольно поежилась. А были ли у моих родителей похороны в том будущем, которое я знала? Я помотала головой, пытаясь отогнать навязчивую картинку, от которой хотелось выть и лезть на стену от горя. Никаких похорон не будет, потому что будущего, в котором моя семья умрет, не будет.

Старушки недоуменно смотрели на меня, когда я остановилась прямо рядом с ними и зависла, думая о своей семье.

— Молодая леди, мы можем вам чем-нибудь помочь?

Я отрешенно глянула на самую высокую из них, пытаясь сфокусироваться. Голову никак не хотела покидать мысль о смерти и трех гробах. А собаку даже хоронить не будут. Я снова начинала плакать.

— Мои родители умерли. — Не знаю, зачем я это сказала. До этого я все держала в себе, а теперь из-за одной фразы мой мир начал переворачиваться от осознания. Мои родители умерли. Они умерли, их нет, и никогда больше не будет. Что я могу с этим поделать?

— Ох, деточка, мне так жаль!

— У тебя больше никого нет?

Они начали кудахтать, приобнимая меня за плечи. А я все пыталась собраться с мыслями.

— Вы случайно не знаете, куда мне надо будет отдать их паспорта? Я совсем в этом не разбираюсь… — У меня наконец получилось избавиться от чувства безысходности, и я решила воспользоваться моментом, чтобы узнать, где можно было раздобыть никому не нужный паспорт.

— В паспортный офис ее Величества. Может, тебе чем-нибудь помочь, дорогая?

— А где ближайший, вы не знаете? — Полностью совладав с собой, я зажала нос, отгоняя уже подступившие слезы. Не время было плакать. Потом поплачу.

Через час я стояла напротив паспортного офиса, накинув мантию-невидимку. Внутри было прохладно, но меня мало интересовал здешний климат. Работники сновали туда-сюда, а я тщетно пыталась найти отдел, куда сдавали паспорта умерших. Наконец, удача мне улыбнулась, и я протиснулась в дверь следом за полноватой женщиной со стопкой паспортов в руках. Она села перед записной книгой, начиная вносить какие-то пометки, а я зашла за ее плечо с целью найти запись, которая могла навести меня на нужный паспорт. В основном паспорта принадлежали старикам, ушедшим в мир иной по причинам здоровья. Иногда попадались молодые мужчины и женщины, умершие в автокатастрофах. Это было не то, и я ждала, пока не найдется именно то, что было нужно мне.

И я была вознаграждена за несколько часов ожидания. Когда трудящаяся на благо государства вышла, я порылась в принесенных ею паспортах, выуживая тот, что был мне необходим. Эдит Холланд, девушка двадцати лет отроду не отличалась большой красотой, но возраст у нее был подходящий. Ничего, фото еще можно сменить. А вот как теперь воспринимать себя не как Людмилу Терещенко, а как Эдит, которая еще и старше меня на два года? Вопрос.

Я плюнула на конспирацию и мантию, предварительно сняв ее, и переместилась в комнату мотеля. Наличие какого-никакого документа придавало сил, больше конечно моральных, чем физических. Хотелось действовать, и действовать быстро, пока запал не иссяк. Поэтому я взяла еще десять фунтов и пошла за пиццей. Ну, а что, есть же когда-то надо. Вернулась я в номер не только с пиццей, но и с колой, хлебом, колбасой и водой. Впустую деньги тратить нельзя было, но хотелось побаловать себя. Взяв кусок ароматной пищи богов из коробки и сев на кровать, я пролистала газету до страницы с объявлениями. Все было дорого и слишком жирно, как для меня. Мне нужна была только комната в тихом месте, без большого скопления магов и за небольшую плату. Пицца почти закончилась, когда я наконец нашла то, что подходило мне по всем статьям, и даже лучше. Захотелось злобно хохотнуть в лучших традициях Амбридж и потереть руки.

— Что, мисс Фигг, Дамблдор вам мало платит?

Ослепительно улыбнувшись, я подняла только что купленный пирог на уровень подбородка, предварительно позвонив в дверь. Стояла чудесная английская погода, тучи заволокли весь район, а дождем даже не пахло. Настроение было отличным, птички пели, ветерок дул, а меня какие-то черти понесли сюда, попутно решив, что приходить с пустыми руками неприлично, поэтому я потратила еще несколько фунтов, купив самый свежий и еще горячий пирог с вишнями.

Чем дольше я стояла перед закрытой дверью, тем большая паника меня охватывала — почему я вообще решила, что заявиться сюда будет хорошей идеей? Развернувшись и собравшись уйти с лужайки перед домом, я услышала звук открываемой двери.

Не так я представляла себе нашу встречу, ой не так.

Гарри Поттер жевал яблоко, которое сразу же опустил, как только увидел меня.

— Здравствуйте, вам чем-то помочь?

Я стояла с открытым ртом, растерявшись. Почему-то встреча с Мальчиком-Который-Выжил-И-У-Которого-Я-Украла-Мантию-Невидимку застала меня врасплох. Это я еще про Карту Мародеров не вспомнила. Такой растерянной я была только тогда, когда дверь мне открывала Арабелла Фигг, и то только потому, что из открытой двери так резануло по носу запахом кошек, что я прослезилась.

* * *

— Вы что-то хотели, юная леди? — Шпионка Дамблдора осмотрела меня с ног до головы, и я обрадовалась, что купила новую одежду, хоть и в Секонде.

Протянув женщине газету на странице с объявлением о сдаче комнаты, я не сумела произнести что-то более содержательное, чем «Вот», скромно потупившись и добавив что-то о прекрасной погоде.

— Да, скорее всего, пойдет дождь. Так-так, ну проходите.

Внутри было темно и воняло. Я бы никогда не стала жить в подобном месте, но что поделать, раз цена за комнату была настолько низкой, кошачью шерсть и вонь можно было бы потерпеть. Мисс Фигг задержалась в коридоре, устроив мне допрос с пристрастием про мое прошлое и настоящее, посмотрела на фото в паспорте, которое я уже успела переклеить, и провела меня по всему дому, запирая некоторые комнаты и запрещая туда соваться. Принимая во внимание то, что мисс Фигг явно была с приветом, условия аренды, которые она выставила, были достаточно сносными: готовить я должна была себе сама, продукты покупать свои, котов не трогать, и вообще по возможности руками ничего не трогать, шторы не отодвигать — котам слепит глаза, ставни лишний раз не открывать — котов продует, книги не просматривать, пыль не стирать.

— Мисс Фигг… — договорить мне не дали, женщина резко обернулась именно в тот момент, когда мы поднимались по лестнице в предполагаемо мою комнату. Я чуть не свалилась спиной вниз как раз на одного из котов, который сидел у подножия лестницы.

— Миссис, миссис Фигг! Я что, похожа на женщину, которая не могла быть замужем?

— Конечно нет, миссис Фигг, я просто не думала…

— Не думала, что в таком доме может жить мужчина?

Именно так я и думала. Тут вообще никто жить не может.

— Конечно нет, миссис Фигг, у вас замечательный дом! Я просто хотела сказать, что не каждый сможет понять такую тонкую душевную организацию, как у вас, тем более что я считаю котов намного более приятными существами, чем люди. — Я аккуратно оглянулась назад, где именно в этот момент зашипел один из многочисленных котов. Кажется, это вообще не коты были, а книззлы, насколько я помнила книги, но вот отличить котов от книззлов в такой темноте не могла. Миссис Фигг пронялась моим монологом и смягчила черты лица, продолжая экскурсию.

Комната была маленькой и чистой, в отличие от остального дома. Скорее всего, дверь сюда вообще не открывалась очень долгое время. А еще меня терзала мысль, что тут раньше жил ребенок. Односпальная кровать, шкаф с кучей книг и учебников, небольшой стол и стул рядом, вот и все, что сдавалось в наем. Окно не было занавешено, и через жутко пыльное стекло пробивался свет. Миссис Фигг сюда даже не заходила. Душевная травма?

За наем комнаты она запрашивала всего лишь пятьдесят фунтов в месяц, что было совершенно мало для пригорода Лондона в это время. Мне оставалось заложить еще два кольца и найти работу, а еще поторопить Филча с продажей клыка, и тогда можно совсем не волноваться за свое светлое будущее. В ломбард я отправилась сразу же, но уже в другой, откуда принесла ни много ни мало сто фунтов, двадцать пять из которых пошли на задаток миссис Фигг, с которой мы расстались достаточно довольные друг другом. На следующий день я уже перенесла все свои немногочисленные вещи. Книги из Выручай-Комнаты запрятала среди других на полке, которые тоже оказались не чем иным, как сказками Бидля и историей магии. Миссис Фигг, видимо, про них совсем забыла, хотя, даже если нет, она была уверена, что маггл не увидит ни одной движущейся картинки, а сами книги никто не воспримет всерьез. По крайней мере, при мне ни одна картинка не двигалась, что не могло не удручать. В общем, не успела я обжиться, как высшие силы погнали меня на другую сторону улицы, прямо к дому Дурслей. Для приличия я и к другим заглянула, заодно справившись, не нужен ли кому помощник в саду или по дому, но англичане не были столь радушны иностранке, хоть по паспорту я и родилась в Лондоне. Мой акцент сдавал меня с потрохами.

* * *

— Здравствуйте, вам чем-то помочь?

Я похлопала глазами, прикрыла рот и подошла ближе к Гарри.

— Кто-то из старших есть дома? — От такого достаточно глупого вопроса мне хотелось дать самой себе затрещину, в то время как Гарри приподнял бровь и удивленно смотрел на меня. Я, конечно, понимала, что он уже большой мальчик, но здесь и сейчас он был на четыре года младше меня, и вот никак не получалось воспринимать его как взрослого, несмотря на то, что я знала, как он будет выглядеть в будущем.

Гарри с грустью посмотрел на яблоко и зашел вглубь дома, говоря что-то вроде:

— Тетя, к вам тут какая-то иностранка пришла.

Да, Гарри, спасибо огромное, теперь она меня точно на порог не пустит.

— Очень мило, что вы зашли, мисс, но мы ничего не покупаем! — Она уже собиралась закрыть дверь, поэтому я начала судорожно думать, как привлечь ее внимание. Гарри уже скрылся в коридоре.

— Постойте, я ваша новая соседка, снимаю комнату у Арабеллы Фигг.

Петуния недоуменно посмотрела на меня и даже приоткрыла дверь.

— У кого?

— Миссис Фигг, живет на этой же улице, только в самом конце.

— Никогда не думала, что ее зовут Арабелла. — Кажется, Петуния что-то заподозрила насчет бедной сквибки. Черт.

— У вас очень красивые гортензии, и вообще, скажу вам честно, такой прелестной лужайки не сыскать во всем Литтл Уингинге. — Я уже откровенно льстила, пытаясь увести Петунию со скользкой дорожки подозрений, ведь она знала, что у всех волшебников жутко странные имена, и Арабелла было одним из них.

Петуния расплылась в улыбке и приподняла подбородок. От переизбытка гордости, не иначе.

— Миссис Фигг очень лестно отзывалась о вас, миссис Дурсль, и я решила зайти и принесла пирог с вишнями.

Который уже успел остыть.

Не знаю, что послужило основной причиной впустить меня в дом, то ли отсутствие Вернона, то ли неприкрытая лесть по поводу лужайки, но уже через пять минут Петуния разливала чай, а Дадли именно что проглотил последний кусок пирога, не отрываясь от телевизора.

— У вас очень милый сын, миссис Дурсль.

Петуния улыбнулась и пододвинула вазочку с печеньями ближе ко мне. Не иначе как от Дадли прячет и достает только при гостях.

Чай на удивление был вкусным, хотя, я уверена, Петуния была очень хорошей домохозяйкой.

— Ты же не из Англии, верно? — Так, сбор сплетен и слухов начался, завтра уже вся улица будет все обо мне знать.

— Я родилась в Лондоне, но очень долго жила в Югославии, отсюда и акцент, — отпив чай, я придумывала, что бы такое сказать. Вообще, я до сих пор не могла понять, что я тут делаю.

— Когда родители умерли, я решила вернуться в Англию, ведь это моя родина. Я приехала всего неделю назад.

Петуния сочувственно глядела на меня, а на меня что-то нашло, и я начала нести всякую чушь.

— Когда миссис Фигг сказала мне, что вы приютили у себя племянника, родители которого умерли, я так захотела познакомиться с вами! Это так благородно и, наверное, тяжело, ведь вы потеряли сестру, а племянник — единственное живое напоминание о ней.

Улыбка Петунии стала кислой, она, видимо, думала, что прожила бы намного лучше без такого вот единственного напоминания о том, что она сама маггл. Но теперь, когда я возвела ее в лик святых в своих глазах, ей ничего не оставалось, как соглашаться.

— Действительно. — Сухо и по делу, такая фраза должна была остановить меня от дальнейшей дискуссии, но это было невозможно. Я получала физическое удовольствие от процесса.

— Наверное, он невероятно похож на нее. Это такое счастье, когда остается хоть какое-то соприкосновение с дорогим тебе человеком. — Я покачала головой, задумавшись о своих родителях. Кроме памяти, у меня не осталось ничего. — Я уверена, он тоже очень счастлив жить с вами…

Она только кивнула, глядя в свою чашку.

— Знаете, ведь мои родители тоже умерли, и мне кажется, что познакомиться с ним было бы очень полезно для меня, ведь ему так повезло с вами, а у меня никого нет… — Я посмотрела на Петунию грустными глазами, и она чуть ли не рявкнула, зовя Поттера и ставя еще одну чашку на стол. И все эти жертвы только для того, чтобы не ударить в грязь лицом.

Наверное, она меня больше никогда не пустит на порог.

Гарри пришел и недоуменно переводил взгляд с моего лица на чашку и обратно. Я благожелательно улыбнулась, а Дадли, пискнув, сбежал из комнаты. Петуния решила отыграться и налила в чашку чай, даже не предложив племяннику присесть.

— Мы только что разговаривали о том, как тебе повезло и что ты счастлив, живя с нами, верно? — Ее улыбкой можно было заморозить Индийский Океан и заквасить помидоры.

Гарри подкол заметил, и не остался в долгу.

— Безмерно счастлив, а как же. Я могу идти? — Он глянул на тетю, и та отрывисто кивнула.

Ей уже надоел весь этот цирк и она старалась поскорей избавиться от нас двоих, поэтому даже печенье убрала со стола. Надо было немного задержать Гарри в кухне, и я быстро поднялась с места.

—И мне тоже пора. Спасибо за чай. Миссис Дурсль, вы же не будете возражать, если ваш племянник меня проведет домой? Ещё раз спасибо! — Оба испуганно обернулись в мою сторону, не ожидая такого подвоха. Я решила не ждать с ответом, которым мог быть отрицательным, и быстро вышла из дома, ожидая Гарри на крыльце. Он не заставил себя ждать, с обреченным видом закрывая за собой дверь. Петуния обеспокоенно выглядывала из окна.

— Я слышала, они тебе жизни не дают. — Начать разговор именно с этого казалось хорошей идеей.

— Разве ты только что не говорила моей тете, — при этом слове его передернуло, — что мне очень повезло? — Он поправил очки и взъерошил волосы, и я подумала, что этот жест он унаследовал от отца, хотя, немногочисленные фанфики, которые я читала, скорее всего врали.

— По ее виду было ясно, что она тебя ненавидит. Было весело смотреть на ее перекошенное лицо. — Я хмыкнула, а Гарри улыбнулся. Что ж, уже есть прогресс.

— Меня зовут Эдит, — я остановилась и протянула ему руку, которую мне сразу пожали в ответ.

— Гарри.

Я невольно обратила внимание на волшебную палочку, которая торчала из кармана штанов. Он что, дурак ее так носить?

— Ты поклонник фэнтези? — Я чуть не назвала его поклонником Гарри Поттера, но это было почти одно и то же в моем понимании.

— Фэнтези? — Наверное, он никак не мог приобщить свой мир магии к направлению в искусстве магглов.

— Ну там феи, вампиры, магия, виббли-моббли, тайми-вайми штуки? — На секунду мне показалось, что я видела синюю будку за поворотом, в которую входила какая-то блондинка. А нет, показалось.

— Не поклонник, но мне такое нравится, да. Больше, конечно, магия, чем феи.

Интересно, он знал, что в его мире феи тоже водились?

Мы подошли к дому миссис Фигг, которая ещё до моего ухода ушла по делам, не иначе, как с каким-нибудь Дедалусом Динглом выпивать, и Гарри остановился.

— Было приятно познакомиться, ты, если что, заходи, потому что вряд ли меня твои родственники в дом еще раз пустят. А то я тут никого не знаю, а так можно с кем-то пообщаться.

— Да, с удовольствием, только вот меня здесь не будет целый год, я учусь в закрытой школе-интернате, только летом приезжаю.

— Закрытой школе-интернате? Для ненормальных что ли?

— Если бы ты только знала! — Гарри хмыкнул, наверное, вспомнив Драко Малфоя, и, помахав мне рукой, пошел в обратную сторону.

Эх, если бы ты, Гарри, только знал, что я знаю… Ничего, еще узнаешь. Все еще узнают. Вот тогда и поговорим.

Стойко проигнорировав указания миссис Фигг ничего не трогать, уже на следующий день после похода к Дурслям я начала борьбу за чистоту в доме. По крайней мере в тех его местах, куда ступала моя нога, потому что на все остальные, включая запертые и тайные комнаты с магическими приколюхами, мне было глубоко начхать. Вооружившись тряпками, веником и даже — интересно, откуда он здесь — пылесосом, которые лежали в чулане, я нагло воспользовалась отсутствием хозяйки дома, открывая ставни окон и одергивая занавески. Да, возможно, это было некрасиво, некультурно и непорядочно, но жить в гадюшнике было строго противопоказано таким старушкам, как миссис Фигг. И мне.

Возвратившись домой, хозяйка начала брюзжать что-то про то, что я ей и ее котам жизнь испортила, и что она на меня будет жаловаться в полицию и аврорат, при упоминании которого я лишь усмехнулась. Не прекращала она надоедать до того самого момента, когда из свежей и вымытой гостиной ушла в свою комнату, которой тряпка, естественно, не касалась. В общем, все закончилось тем, что за следующие два месяца я могла платить в два раза меньше, но с условием отдраить весь дом, конечно же, под строгим надзором. Это было не так уж сложно, учитывая мое нынешнее финансовое положение.

Спустя несколько дней, когда я проведывала свое прежнее пристанище — что сказать, ностальгия — то была приятно удивлена четыремстам фунтам, которые оставил мне завхоз. Четыреста, мать их, фунтов! И это, кажется, были только те самые тридцать процентов от всей выручки за клык Василиска. А Филч умный малый, сразу на фунты галлеоны поменял.

Нацарапав слова благодарности и адрес своего почтового отделения на записке, я оставила ее там же, а вот клыки и диадему прихватила с собой — все-таки Филч знал, где их искать, а пока что они были единственным аргументом в пользу дружбы со мной.

Кроме всего прочего я еще и устроилась работать няней. Объявление у магазина сообщало, что молодая пара ищет няню за умеренную плату и желательно живущую в их районе. Собеседование состоялось лишь с хозяйкой дома — высокая брюнетка с цепким оценивающим взглядом чем-то походила на миссис Дурсль. Наверное, длинной шеей, хотя скорее всего, шея ее была не такая уж и длинная, если бы ее обладательница не задирала подбородок. Впечатление она произвела не самое лучшее, но мне было плевать — ее очень часто не было дома, чтобы мы пересекались на постоянной основе. Отец семейства, как мне объясняли, постоянно работал, Элизабет же — моя непосредственная нанимательница и его супруга, слишком много времени и сил уделяла обязанностям в местной волонтерской группе по поискам пропавших, бабушек и дедушек для помощи по присмотру за подрастающим поколением не было, и, как мне сообщили, ни одна няня не выдерживала больше недели. Было ли это предостережением или вызовом моим способностям, я стойко решила хотя бы попробовать остаться на испытательный срок в неделю, а потом уже принять окончательное решение. На удивление, мальчик двух лет по имени Том оказался тихим и покладистым, что там няням не нравилось — ума не приложу.

Жизнь пошла-поехала полным ходом, но была скупа на новости. По утрам я пила кофе в теперь уже уютной кухне с миссис Фигг, потом под ее присмотром убирала одну из открытых ею комнат, в обед бежала присматривать за маленьким Томом, который только и делал, что играл в кубики. А вечером гуляла по окраинам с Гарри или просматривала книги из Выручай-Комнаты.

Которые пестрили записками на полях. Забористый почерк было очень сложно расшифровать, но на форзаце каждого талмуда можно было разобрать следующее: «От А.П.В.Б.Д. любимому другу Г.Г. на долгую память».

Кем были эти А.П.В.Б.Д. и Г.Г. было очень просто догадаться. Обилием имен у нас фонтанировал Дамблдор, а его «любимым» другом был, естественно, Геллерт Гриндевальд. И эти книги принадлежали ему. Чем занимались два закадычных приятеля в молодости, мало кто знал, но вот эти приписки на полях могли открыть некоторые аспекты их борьбы с миром ради общего блага. То, что занимались они темной магией, было ясно как божий день, стоило посмотреть хотя бы на названия каждой книги: «Победить время. История и изготовление маховиков времени», «Некромантия и ее применение с древности и до наших дней», «Ритуалы на крови. Темнейшие из темнейших» и «Зелья, ведущие в Азкабан». К тому же последняя книга изобиловала записками не только Гриндевальда, но и, видимо, самого Дамблдора.

Естественно, я начала с книги про ритуалы. Изучение затруднялось тем, что приходилось постоянно обращаться к старому английско-русскому словарю и расшифровывать загогулины Гриндевальда. Книга была толстой, ритуалов — слишком много, и я справедливо решила, что читать все просто не было смысла, смысл был искать хоть что-то отдаленно или близко напоминающее ритуал передачи магии. Почти каждый день я настойчиво переворачивала страницы и пыталась вникнуть в смысл ритуалов, чтобы отсеивать ненужные. Кроме всего прочего мне попались те самые обряд жертвы, который провернула Лили, и обряд воскрешения. Каково же было мое удивление, когда я наткнулась на преинтересную информацию, уточняющую, что после обряда жертвы можно воскреснуть, а после обряда возрождения сила возрожденного увеличивается благодаря крови врага. Моя челюсть валялась где-то на нижних уровнях лондонской подземки, а мысли крутились только в одном направлении. Неужели Дамблдор все это знал? Конечно, ведь это он подарил эти книги Гриндевальду. Почему же тогда он не позволил Лили воскреснуть? Почему дал Волдеморту возможность стать сильнее, чем он был до этого? Зачем ему вообще скрывать подобную информацию?

Слишком некстати вспомнились многочисленные фанфики с темным Дамблдором. Нет, я всегда подозревала, что он тоже ведет свою игру, но не до такой же степени. Хотелось надеяться, что такую важную информацию он просто-напросто забыл. По старости.

Так и проходили дни. Однажды Гарри даже оставили под присмотр миссис Фигг, а та в свою очередь свалила обязанности няньки на меня. Опять, наверное, старушка с друзьями-магами выпивать пошла.

— Не хочешь прогуляться? Телевизор смотреть надоело, дома — духота и куча котов. Мне иногда кажется, что они за мной следят. — Я подмигнула Гарри и пошла в сторону входной двери.

— С чего бы это? — Парень послушно двинулся за мной следом, хватая со стола яблоко.

— Может, они волшебные?

На этом моменте Гарри подавился, и мне пришлось стучать его по спине, хотя я знала, что это вовсе ему не поможет.

— Многим вещам нашлось бы самое простое объяснение, будь в мире магия, тебе не кажется? — Мальчик не ответил, — например, если бы маги старались скрыть свое существование, стирали память людям, ставшим невольными свидетелями любых проявлений волшебства, мало кто смог бы неопровержимо доказать вмешательство магии в определенные события, известные всем.

Я остановилась, раздумывая, что сказать дальше. Гарри слушал, но я заметила, что он то и дело хватается за древко палочки.

— Ты, наверное, посчитаешь меня сумасшедшей, но мне хотелось бы верить в это. Знаешь, моя тетя рассказывала мне, как примерно четырнадцать лет назад увидела драку из окна своего дома. Необычную драку. С какими-то цветными молниями, странными словами, которые выкрикивали двое мужчин, Потом прозвучал взрыв, и тетя спряталась в подвале, который остался еще с войны. Через какое-то время она расспрашивала об этом людей, живших по соседству, друзей и знакомых, но все хором утверждали, что взорвалась газовая труба, никакой драки не было. Многие считали ее сумасшедшей, да и мне приходилось думать об этом.

Гарри остановился и пораженно уставился на меня. Ему стоило больших усилий собраться с мыслями и не выдать себя, ведь он знал, что я говорю о Сириусе Блэке и Питере Петтигрю.

— И ты веришь в это?

— Если есть неисследованные глубины океана и земли, почему не может быть неизвестных науке феноменов, таких, как магия?

Продолжая идти, я заставила парня припустить за мной. Он собирался с мыслями, думая, что сказать. С одной стороны, я видела его желание открыться, поделиться наболевшим, а с другой — ему нельзя было нарушать Статут.

— Когда мне было пять лет, меня боялись выпускать на улицу, потому что многие люди пропадали бесследно, даже их тел не находили. А некоторые семьи умирали в своих домах неожиданно и одновременно, и смерть их не имела под собой никакого основания, как будто кто-то выдернул жизни людей из розетки. Что с ними случилось, как можно это объяснить? Полицейские и врачи разводили руками и говорили — магия. Может, они не были так уж неправы?

В тот вечер Гарри был особенно молчалив, предоставляя мне возможность строить предположения, в основном нелепые до абсурдности, не имеющие под собой веских доводов, как, например, магическое обоснование существования НЛО. Между тем, я также вставляла некоторые истории, которые ошеломляли Гарри, ведь о большинстве из них он знал, и они действительно были связаны с магией. Факт моей какой-никакой осведомленности заставлял его задуматься, не знали ли магглы больше, чем им позволялось знать.

Еще через два дня, а это уже было восемнадцатое июля, начались очень странные дела.

Мистер как-его-там, за сыном которого я присматривала, вернулся раньше с работы и не застал дома свою благовреную. Естественно, он решил узнать о ее местонахождении у меня. Естественно, ответом было очередное заседание местной волонтерской группы по поискам пропавших. По явно ошеломленному лицу отца Тома, а потом и по его объяснению, я поняла, что, во-первых, Элизабет, его жена, не состоит ни в каких группах или комитетах; во-вторых, ни одной группы или комитета, каких бы то ни было, в этой местности нет. Вставал вопрос, где же тогда находилась его благоверная. Мне было плевать, и я ушла домой.

Тогда я не придала всем этим событиям большого значения. Но, как оказалось, это было важным звеном в цепи понимания всего, что происходило в это время с Элизабет и всего, что происходило потом. А потом, точнее, через два дня, когда Элизабет была дома, Том испачкал ее пиджак. Вроде ничего такого, Элизабет сняла пиджак и отдала его мне, чтобы отнести в стирку. Точнее, она лишь протянула в мою сторону руку с пиджаком, пробормотав что-то насчет стирки, а я лишь кинула взгляд в ее сторону, замечая нечто особенное и обескураживающее. На ее предплечье еле виднелась метка. Та самая.

Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать свое изумление и страх. Теперь ясно было, почему ее сына звали Томом. Было так же ясно, что это была за группа волонтеров по поискам пропавших. Точнее, пропавшего. Группа преданных соратников искала своего хозяина, это было логично. Но я никогда не слышала о пожирательнице Элизабет. Мелкая сошка? Возможно. Но тогда откуда она могла знать, как по-настоящему звали Волдеморта? Почему до сих пор не убила Гарри? Что вообще происходило в этом богом забытом районе?

Меня раздирало любопытство, и на следующий день я полезла на чердак — место где можно спрятать, а потом забыть все, что угодно. Я хотела найти какую-нибудь вещь, которая помогла бы мне понять, что вообще происходило вокруг Волдеморта в более низших кругах магов. То, что Элизабет была магом, очевидно так же, как и то, что ее муж им не был. Логично было предположить, что таким образом она скрывалась от правосудия — пропадая с радаров министерства магии. Любви в браке не было, да и могла ли Элизабет хоть кого-то любить? Ну, если она назвала сына Томом, то картинка представлялась мрачной. Только второй Белатриссы здесь не хватало!

Безрассудность моей попытки я поняла только в тот момент, когда нашла стопку писем, перевязанных лентой. Только дотронувшись до них, я почувствовала мягкое покалывание в пальцах, что-то подобное я чувствовала и тогда, когда забрала книги из Выручай-Комнаты. Мысль о сигналках пришла слишком поздно, но за это время я успела спуститься вниз, сама не знаю, зачем, и положить Тома в кроватку. Наверное, совесть не позволяла оставить ребенка одного на открытом пространстве, даже ненадолго.

Выбежав через парадную дверь и сжимая письма в руке, я припустила по улице чуть ли не бегом. Сзади послышался хлопок, а мимо уха пронесся красный луч. Элизабет колдовала невербально, я даже понять не могла, был ли это Экспеллиармус или Круцио. Я выругалась про себя, вспомнив, что вполне могу выйти за грань, и почти успела, но вместе со вторым хлопком рука Элизабет оказалась на моей кофте раньше, чем я представила дом миссис Фигг.

Мы оказались за гранью вместе.

Я настолько струхнула, что не знала, что мне делать дальше. Элизабет же ожидала чего угодно, но не перемещения в пространстве и не того, что я тоже пользовалась магией. Пользуясь секундной заминкой Элизабет, я снова представила ее дом, одновременно разворачиваясь и толкая ее обеими руками в грудь. Она упала прямо рядом с кроваткой, где плакал Том, а через полсекунды меня уже там не было. Слава богу, пожирательница не знала, где я живу, иначе дом миссис Фигг уже бы горел ярким пламенем. Вот так и лишилась Элизабет еще одной няни. Вот так мой секрет был раскрыт. И раскрыт кем? Пожирательницей, мать ее! Может, стоит ожидать появления Волдеморта у крыльца через пять минут?

Пребывая в полнейшем шоке, я переместилась к калитке у дома старой кошатницы и со скоростью Флеша забежала к себе в комнату, бросая стопку писем на кровать. Мне хотелось хохотать и плакать одновременно, но мысли перебивала вонь от ботинок, которые я тут же сняла. Пробегая по дому, я умудрилась наступить в кошачье дерьмо. Кучка подарков благоухала прямо под моей дверью, и я, ругаясь про себя последними словами, совершенно забыла о том, что мой секрет уже не был секретом.

— Миссис Фигг! — Я спускалась по лестнице, надрывая глотку. — Миссис Фигг! Это уже ни в какие ворота не лезет! Какого черта ваши коты гадят мне под дверь?

Из гостиной послышался звон чашки, и я направилась туда, не прекращая ругаться. Но миссис Фигг была не одна. И такой подлянки я совершенно не ожидала.

Последующие выражения негодования застряли где-то в глотке, когда передо мной распростерлась картина маслом, больше похожее на чаепитие у сумасшедшего Шляпника. Миссис Фигг скромненько разливала чай в три чашки, рядом хлюпал с ложки любитель лимонных долек, которых на столе совершенно не наблюдалось, кстати. У третьей чашки на столе сидела кошка. Нетрудно было догадаться, что шерстяное создание откликалось на имя Минерва.

— Вы что-то хотели, юная леди? — невозмутимости миссис Фигг можно было позавидовать. Ее нисколько не смущало, что старик носил странную мантию с бубенцами, а на столе сидела кошка, которой даже налили чай. Н-да.

Пришлось взять себя в руки и подойти к столу.

— Раньше ваши коты еще вели себя прилично, но сейчас это перешло все возможные границы! — приблизившись вплотную к старушке, я упорно смотрела на нее, не обращая внимания на Дамблдора. Пролегиллиментит еще.

— Я могу поручится за своих питомцев; они никогда не стали бы падать так низко и, как вы выразились, гадить кому бы то ни было под дверь! — в ярости старушка была страшна, особенно если это касалось ее котов. Тоже мне, Гринпис. Притворившись смущенной, я посмотрела в пол и завела руки за спину.

— Извините меня, мисс Фигг, я прекрасно знаю, что ваши питомцы хорошо воспитаны… — драматическая пауза и пристальный взгляд на МакГонаггл, — а вот эту кошку я вижу впервые в жизни. Кто знает, может, это она?

Дамблдор издал какой-то нечленораздельный звук, похожий на смех, и пролил чай на бороду. Миссис Фигг ошалело глядела в мою сторону, будто я сказала нечто такое, за что меня уже давно пора отдать Дементору на растерзание. Кошка выгнулась и зашипела, а я ей показала язык. Старик справился с собой и уже успел высушить свою бороду, явно невербально.

— За Минни могу поручится я. Такого благовоспитанного создания не найти во всей Англии.

— Если у вас благовоспитанные кошки, — мне стоило огромного труда не потерять самообладания в этот момент, — сидят на столе и пьют чай из фаянсового сервиза, то кто знает, может, они и под дверьми гадят.

Дамблдор хотел запротестовать, но я оказалась проворнее и сняла одеревеневшую Минерву со стола. Все-таки полировать поверхность от царапин я совершенно не собиралась, и, кажется, миссис Фигг одобрила мое самоуправство — сама бы она никогда не посмела даже дотронутся до МакГонаггл, а магглу вроде меня позволено многое.

— Извините меня, миссис Фигг, — я все еще игнорировала Дамблдора, — я пойду займусь садом, сорняки на лужайке давно никто не выдирал.

Попрощавшись, я действительно прошла в сад выдирать сорняки, но мысли мои были заняты слишком уж неожиданным приходом святейшего из всех магов. Скорее всего его интересовала лишь информация о Гарри и его передвижениях, но в голову постоянно лезли книги, которые лежали в моей комнате. Хоть бы Дамблдор ничего не заподозрил.

Кроме всего прочего, забытая мною Элизабет и ее письма нависли надо мной словно призраки оперы. Что я по сути о ней знала? Пожирательница, жена маггла и мать волшебника, названного Томом. Более того, она, скорее всего, пыталась найти Волдеморта, или уже нашла и ухаживает за ним вместе с Хвостом. Дамблдор опять этот. Миссис Фигг явно наболтает ему про мою дружбу с Гарри, естественно, директор попытается как-то на это повлиять, ведь ему не нужно, чтобы Гарри дружил с магглами.

Интересно, а почему многие маги, даже магглорожденные, почти не общались со своими ровесниками неволшебниками? Почему я не слышала ни об одном маге, который бы водил дружбу с магглом? Странно-странно. Пора менять это досадное упущение.

Неожиданно сзади кто-то кашлянул.

— Мне всегда нравился этот район, такой спокойный… если бы я был немного моложе, обязательно переселился бы в эти края. А ты, Минерва? — Дамблдор зашел за мою спину на дорожке, пытаясь привлечь мое внимание, но все тщетно. Макгонаггл, уже в своем первозданном виде, не отвечала, видимо, ее еще не отпустило после моего неподобающего поведения по отношению к одной кошке.

— Если вам нравится жить среди сплетней и пересудов, то вам как раз сюда.

— Человеческая природа такова, что без толков и пересудов жизнь становится слишком однообразной. Не поймите меня неправильно, здесь в основном живут немолодые пары, которым больше нечем заняться, кроме как общаться с соседями. Миссис Фигг…

— О-о-о, а вы, видимо, знаток человеческой природы, раз так рассуждаете. — я грубо прервала его, все еще копошась в земле, в которой не осталось ни единого сорняка.

— Это было бы слишком самолюбиво, называть себя знатоком. Просто когда работаешь с людьми, начинаешь подмечать их маленькие слабости… Так вот, миссис Фигг…

Не судьба была ему завершить предложение, не судьба.

— Вы — психолог по образованию? — я встала и собрала все сорняки, намереваясь выбросить их на кучу.

Глянув на Дамблдора единственный раз за все время, я ощутила странное покалывание в висках, а вот на лбу Дамблдора проступила испарина. Может, от жары, а может, от чтения поверхностных мыслей в моей голове. Дело в том, что когда я вспоминала о психологии, единственное, что приходило на ум — эксперимент Милгрэма в шестьдесят третьем, когда участники должны были включать шокеры различной мощности по приказу и испытывать их на других участниках, которых не было видно, но зато было хорошо слышно. Возможно, Дамблдору стало плохо от криков помощи в моей голове, даже если на самом деле они были фикцией.

— Я имею честь занимать скромную должность директора школы, в которую определен твой друг Гарри Поттер.

Наверное, ему надоело идти окольными путями, поэтому он перешел сразу к сути моего знакомства с Гарри. Еще чуть-чуть, и он нависнет надо мной с вопросом: «Ты не хочешь мне что-то сказать?»

— Ну, что сказать, поздравляю, — вернувшись к участку, где недавно были сорняки, я снова делала вид бурной деятельности.

Дамблдор вздохнул.

— Я всегда очень переживал за мальчика. Остаться без родителей в таком юном возрасте, окунуться в этот мир без какой-либо поддержки — это так тяжело.

Так и хотелось крикнуть, чья в этом была вина. Ведь Лили могла воскреснуть. А теперь уже поздно.

— Скажу прямо, мистер… — я встала к нему лицом, изучая свои пальцы, которые покрылись грязью.

— Дамблдор.

— Так вот, я, конечно, понимаю, что вы, как директор, переживаете за своихподопечных. Но говорить каждый горазд, а как помогать — так все в кусты! А то, что Гарри живет с людьми, которые его ненавидят, никого не волнует! — выдохнув, я прищурилась и смотрела на МакГонаггл, как будто не понимала, что она вообще здесь делает.

А вот Дамблдор начал распространяться о том, что неисповедимы пути Господни, тьфу, Мерлина, и никто ничего не может знать наверняка. Вот он, например, ничего не знал о том, как к Гарри относятся родственники. Наконец, высказавшись, что это был недочет с его стороны и впредь надо быть более внимательным, я попрощалась и зашла в дом. А в коридоре я сразу же вышла за грань. Не могла же я не проследить за ушлым Дамблдором, честное слово!

Пока двое из Хогвартса прогуливались по улице, я шла сразу за ними, вникая в их разговор. Сначала все было достаточно безобидно: МакГонаггл называла меня несносной девчонкой, Дамблдор указывал на то, что я не могла знать, что Минни — необычная кошка, хотя ему и показалось странным, что я совершенно не обратила внимания на то, что в столовой кошка была, а вот женщины не было, и наоборот, кошка не последовала за Дамблдором на улицу, а просто испарилась.

Как же я могла так проколоться?

Затем МакГонаггл осторожно поинтересовалась, почему Дамблдор соврал, что не знал о Дурслях и их обращении с Гарри. А вот это уже было интересно.

— У меня сложилось впечатление, что эта девушка знает немного больше, чем желает показать другим. Ее обеспокоенность о Гарри вполне понятна, но не думаю, что ему пойдет на пользу такая дружба.

Минерва удивилась.

— Но почему? Она ведь права в том, что Гарри плохо живется с этими Дурслями, для мальчика будет лучше, если у него здесь будут хоть какие-то друзья.

— Боюсь, она может слишком сильно повлиять на его мировоззрение, — Дамблдор закачал головой, будто только и ждал, когда я научу Гарри курить и материться, — я лишь пытаюсь защитить его. В ее мыслях слишком много тьмы…

— Что ты имеешь в виду, Альбус?

Они остановились в тени дерева, готовые аппарировать. Здесь их никто не видел.

— Она лишь один раз взглянула на меня, а в ее голове слышались крики боли, будто кого-то пытали Круциатусом. Да… Мне хотелось бы думать, что ее смущал мой внешний вид, в противном случае она знала, что я смогу считать ее мысли.

МакГонаггл нахмурилась и недоуменно посмотрела на директора.

— Не хочешь ли ты сказать, что она… она все знает? О нас?

— Я не могу исключать такой возможности. Она очень долго жила среди магглов, это видно невооруженным глазом. Взять хотя бы ее вопрос про какого-то психолога, — Дамблдор вздрогнул, — видимо, это разновидность палача или головореза у магглов. Но она может оказаться сквибом; хоть девушка и родилась в Англии, ее акцент больше похож на восточно-европейский, вряд ли мы что-нибудь о ней узнаем. Не смотря на все это, будь она сквибом, это многое бы объясняло…

Мы с Минервой дружно пооткрывали рты в немом изумлении. Откуда, твою ж дивизию, такие домыслы? И что бы они объясняли?

— Но не будем об этом, Минни. Я хочу показать тебе кое-что, пока мы не вернулись в Хогвартс. Аппарируем в Визжащую Хижину, там нас встретит Северус.

К-куда? Ну, все, вот это я попала.

Я думала, что Дамблдор накопал что-то реально серьезное, раз отправился в хижину со всей своей славной братией, но ничего важного, кроме остаточного следа от темной магии от диадемы, а также, возможно, книг и клыков, в моем бывшем убежище не обсуждалось. Снейп рассказал своей кошачьей коллеге о книгах по темным искусствам, принадлежавших Дамблдору, чем, естественно, поверг ее в шок. Директор очень убедительно оправдывал все своей бурной молодостью, после чего перевел стрелки на интересующий его предмет — кто же все-таки жил в хижине, и был ли этот человек тем, кто украл книги. Да, подозрения у Дамблдора были, но слишком расплывчатые, и до меня от них было, как до Сатурна.

Меня больше интересовало, каким таким образом вездесущий директор прознал, что кто-то жил в хижине после Сириуса Блэка, и не навел ли Дамблдора на эту гениальную идею Филч. Если да, то неровен час, когда мне придется сваливать из своего жилья и вообще из этого мира несолено хлебавши. Аккуратнее надо быть, аккуратнее.

Вернувшись в свою комнату, я решила, что надо делать небольшие заметки из книг, чтобы, сматываясь, не обременять себя лишним грузом, а бежать налегке. Еще стоило получше запрятать диадему; хоть в своей комнате я бывала большей частью только по ночам, я чувствовала, что скоро хоркрукс начнет оказывать на меня еще большее влияние, чем сейчас — очень часто у меня чесались руки от желания надеть диадему и послать весь мир к чертям собачьим.

А еще были письма Элизабет, которые я стащила с ее чердака.

Элизабет училась в Ильверморни, но имела английские корни, с которыми не желала расставаться. Чем руководствовались ее родители, отправляя в Америку, я сразу толком не поняла, вот только Элизабет тамошние нравы ненавидела всей душой. Почему в конечном итоге, будучи пожирательницей, она не подозревала о том, что главный враг ее хозяина жил буквально в пяти кварталах от нее, было неясным, так же как и то, что даже, если бы она знала о Гарри, она не пыталась его убить. Ни разу. Неужели магия крови была так сильна и защищала Гарри так яростно, что Элизабет даже не пересекалась с ним? Еще один вопрос, на который я, скорее всего, не получу ответа.

В основном Элизабет писала Белатрисса, были даже три письма от Андромеды и Нарциссы, видимо, еще школьных лет. Все конверты выцвели, а имя получателя было невозможно разобрать. Остальные письма оказались без конвертов, но большинство из них было от матери Элизабет, Сьюзен, еще несколько от совершенно неизвестных мне личностей.

Почерк аристократии двадцатого века было тяжело разобрать, но из писем Белатриссы, написанных весьма бойко и отрывисто, я смогла разобрать только то, что в школьные годы девушка еще не принадлежала к группировке Пожирателей Смерти, но всей душой желала туда вступить. Белатрисса знала, о чем писала; ее уверенность в правильности своих суждений и суждений Темного Лорда не были похожи на бред сумасшедшей, а вполне подкреплялись аргументами и фактами, тем самым завлекая молодую Элизабет на сторону «правых». Все упиралось в вековые традиции, которые не были понятны магглорожденным и большинству полукровок, а посему те пытались внедрить свои понятия мира в мир магии. Нечистокровных было большинство, поэтому будущее приверженцев традиций было плачевным. То, за что так держались чистокровные, могло рухнуть в один миг, грозя исчезновением не только аристократии, но и целого магического мира. Чем был Хогвартс без вековых традиций? Чем станет Англия без семей, поддерживающих хрупкое равновесие между старым и новым? Священные двадцать восемь были оплотом магии и ее мира, и там не было места социализму или коммунизму, при котором светлый Дамблдор правил бы балом из равных по правам и обязанностям волшебников и магглов. Такой поворот означал конец всему, за что держался этот мир.

Я вспомнила Грейнджер, пытавшуюся освободить домовиков. Глупо, но ведь она действительно шла напролом к своей цели, не оглядываясь на то, что веками домовые были счастливы служить своим хозяевам. Таких волшебников, как Грейнджер, мир магии не воспринял бы и отторг, не будь она подругой Гарри и героиней войны. И, хоть многие традиции магов были мне непонятны и противоествественны, я понимала, что понятия «норма» не существует, как такового; что было противно мне, было в порядке вещей для другого. Одно было неоспоримо — как бы не ратовали маги за сохранение традиций, сами они застряли в средневековье, не имея шанса развиваться из-за постоянной внутренней войны с магглорожденными. Будь я знакома с Беллой во время ее обучения в школе, я вполне могла стать одной из ярых пожирательниц: в свое время Белатрисса могла быть очень убедительной.

Судя по настоящему Элизабет, она действительно попала под влияние тогда еще не окончательно помешанной Белатриссы. И, хоть по письмам от матери стало ясно, что именно от такого влияния родители хотели ее оградить, у них ничего не получилось. Элизабет не была пожирательницей внутреннего круга. Возможно, она была не из знатной семьи, которая не признавала нового движения Тома Риддла, что также могло сыграть свою роль — Волдеморт не пустил бы ее в круг приближенных, не будучи уверенным в полном подчинении и вере её и её семьи.

Письма от Нарциссы и Андромеды не несли в себе полезной информации — они писали о семье и парнях, поздравляли с днями рождения, рождеством, спрашивали про учебу и так далее и тому подобное. Я в который раз уверилась: не будь Нарцисса замужем за Малфоем, она бы к пожирателям на пушечный выстрел не приблизилась, ее совершенно не интересовала политика или борьба за правое дело; единственное, о чем она действительно беспокоилась — семья.

Все это было не очень интересно, пока в последнем из писем, посланных Беллой, не упоминался предполагаемый способ борьбы с магглорожденными. Смутно подозревая, что магический потенциал волшебников падает с каждым родственным браком, Белла предлагала разбавлять магическую составляющую чистокровных магией магглорожденных. Она писала о некоем камне, за которым вроде как охотился Волдеморт — этот камень по легендам был проводником магии и силы, через который можно было забрать магию у одного волшебника и передать другому. После такой процедуры память мага стиралась, и его отправляли в мир магглов, где ему было самое место. Не настолько радикальный способ, как убийство, но он тоже был, скажем прямо, не лучшим выходом из ситуации. Хотя цель Лорда была ясна — стать совершенно непобедимым, прибавить в силе, жить и властвовать вечно. Интересно, нашел ли он камень? Мне бы тоже такой не помешало иметь, ведь мне нужна была магия. Вот только я не знала, можно ли было таким образом передать магию магглу, ведь это было для меня основополагающим фактором. Хотя, я не была магглом, потому что могла видеть Хогвартс, а это значило, что какая-никакая сила у меня была. Обнадеживает.

После всех этих новостей мне стало грустно-скучно, и я пошла в кино с Гарри.

Если честно, я совсем забыла про то, что этот мир не сильно-то и отличался от моего. Все фильмы, книги и газеты были одними и теми же. Почему, интересно мне знать, ни Гарри, ни Гермиона не ходили ни разу в кино? Скорее всего, Роулинг не слишком заботило то, что ребята жили среди магглов очень долгое время и не могли не перенять привычки обычных детей, не наделенных магией.

В общем, с фильма «Форрест Гамп» мы выходили совершенно довольные, а Гарри еще и углубился в размышления о жизни главного героя.

— Если честно, я не думал, что в Америке… так, — неопределенно махнув рукой, Гарри смотрел на асфальт, думая о чем-то своем.

— Так — это как?

— По-другому. Для меня как будто существует только Англия, за пределами которой — странные неизведанные земли. Я даже не знал, что не так давно Америка вела войну с этим, как его… — он щелкал пальцами, пытаясь вспомнить страну. Ничему-то их Хогвартс не учит!

— Вьетнам? — Гарри кивнул. — Вы же должны проходить в школе историю, почему ты не знал ничего об Америке?

Он неопределенно пожал плечами, взъерошив волосы.

— Ну-у, мы проходили, но я ничего из этого не запомнил.

Я фыркнула. Знаю, как они это проходили. Следуя канону, Бинс рассказывал ученикам только про бесчисленные восстания гоблинов. И в фанфиках он о них рассказывал, будто больше у магов не было никаких исторических событий. И ладно бы Бинс не рассказывал о маггловской истории, но ведь магическая история Англии и Америки были взаимосвязаны, а о них тоже никогда никто не рассказывал. Позор!

— Вот теперь ты будешь иметь хоть какое-то представление о происходившем в Америке за половину этого столетия, — и немного подумав, я решила уточнить. — Ты и про Леннона не слышал? Знаешь, кто такой Элвис Пресли? А Кеннеди? — Гарри мотал головой, вздыхая.

— Бог мой, Гарри, тебе же уже пятнадцать лет, ты что, жил все это время в бункере? Надо хоть немного интересоваться миром, в котором ты живешь.

Мы немного помолчали, потом Гарри аккуратно спросил:

— А кто такой этот Леннон?

— Музыкант, певец. Очень известный, кстати. Он умер, так же, как и Элвис, и Кеннеди… впрочем, как и многие другие. Если хочешь, я потом дам тебе послушать его песни.

Гарри оживленно закивал.

— Спасибо, было бы классно. И вообще, спасибо, что позвала в кино. Я ходил туда только несколько раз, Дурсли меня не сильно-то балуют.

— А разве у тебя нет друзей, с которыми ты бы мог пойти в кино?

— Они есть, но вряд ли они бы пошли… Им не очень-то нравится все, связанное с техникой.

— Тогда все понятно, они пропустили целую жизнь, Гарри! — я приобняла его за плечи одной рукой, другой проводя по видимой лишь мне линии, означающей все радости маггловской жизни. — А ты собирался пропустить ее вместе с ними. Но ничего, это мы наверстаем, смекаешь?

Отпустив его, я немного помолчала и решила забросить удочку:

— Директор твоей школы… когда ты разговаривал с ним в последний раз?

— Еще в школе, а что? — Гарри насторожился, ведь раньше мы не говорили о чем-то так близко приближенном к магии и Хогвартсу.

— Он приходил и расспрашивал меня о тебе. Сказал, что волнуется за тебя, хотя, каким боком тут я затесалась, не имею не малейшего понятия, — я развела руками. — Знаешь, мне вообще показалось, что не так-то уж сильно он беспокоится о тебе, раз все еще не сообщил в опеку и не лишил твоих родственников прав содержать тебя, — я помолчала, а потом добавила, — ты говорил, что у тебя крутой крестный, почему ты не можешь жить с ним?

— Я бы очень хотел, но сейчас он не может взять надо мной опеку. Приходится жить с Дурслями.

— Ничего, уверена, со следующего года все изменится! — приободряюще произнесла я, надеясь, что к тому времени смогу хоть как-то повлиять на ход истории в этом мире. Не то, чтобы я хотела его спасать, мне это было не нужно. Но вот ускорить некоторые события представлялось возможным. Тем более, у меня назревал план, по которому избавиться от безносого лорда я собиралась гораздо раньше положенного срока, а значит, войны можно было бы избежать. Пакостно улыбнувшись, я представила себе удивление Дамблдора, когда он поймет, что все было напрасно, и его план по спасению мира и самопожертвованию Гарри не будет иметь никакого шанса на воплощение. Что ж, начинать надо с малого, и тем важнее было найти обряд, который помог бы мне приобрести магию. Увы, в книге обрядов на крови не было ни одного даже приблизительно похожего на тот, что был мне необходим.

Поиски продолжались…

Все это было грустно и немного жаль. Деньги должны были закончится примерно через два месяца, не найди я какую-то работу, и мне все чаще приходило в голову, что все планы, которые я настроила у себя в голове, грозили с треском провалиться. Кроме выписывания краткой информации из книг Гриндевальда я почти ничем не занималась. Временами ездила в Лондон и бродила по улицам, осматривая достопримечательности, подыскивала работу. В одном из книжных магазинов я купила небольшую книгу по общей истории Америки и Великобритании, чтобы подарить Гарри на день рождения — не все же ему получать магические приколюхи, узнавать окружающий мир тоже полезно. А то маги — как дети малые на этом поприще, честное слово. Хотя, не то чтобы им это было нужно, но ведь и саморазвитие никто не отменял.

И вот на одной такой прогулке я уткнулась носом прямо в синюю будку с телефоном и прилагающейся надписью «Полицейская будка». Кто б мог подумать, что из всех частей Лондона Доктор выберет именно это место для приземления?

Мне не пришло в голову ничего лучше, чем постучаться и открыть дверь. На самом деле, насколько я помнила, ТАРДИС не открывалась для кого попало, ее можно было открыть либо ключом, либо она сама открывала двери тогда, когда это было необходимо. То есть, для ТАРДИС было необходимо, чтобы я зашла, и это радовало. С другой стороны, я не могла представить себе ни одной причины, по которой вселенные Доктора Кто и Гарри Поттера пересекались между собой. Было ли это вообще возможно? Насколько я помнила, ТАРДИС не могла путешествовать в другие миры, только во времени и пространстве. Но в сериале был один момент, когда Доктор попал в параллельную Вселенную, а потом еле оттуда выбрался. Как по мне, параллельные вселенные и совершенно разные миры — две большие разницы, как говорят в Одессе. Тогда вставал насущный вопрос — какого черта Доктор здесь забыл? Был еще один повод для радости — мне не почудилось и не показалось, когда во время одной из прогулок с Гарри я заметила синюю будку, а значит с головой у меня было более менее в порядке и мне не почудилось.

— Э-эй, есть кто живой?

Первое, что нужно знать о ТАРДИС — она больше изнутри, чем снаружи. И если снаружи это обычная полицейская будка, которая с виду напоминает формой телефонную, то внутри это бесконечный лабиринт из комнат, которые постоянно добавляются, исчезают, меняются и обустраиваются в зависимости от пожеланий. Знал ли Доктор реальное количество комнат и пользовался ли всеми из них, история умалчивает. Даже в сериале была только одна серия, где показывались другие помещения кроме консольной, которая обычно и была главным местом скопления народа. Я точно помнила, что в ТАРДИС находились огромная библиотека, чудовищных размеров плавательный бассейн, корт для крикета и даже что-то вроде чердака, где валялся всякий хлам. Но сердцем ТАРДИС была искусственная черная дыра, находящаяся где-то в глубинах будки, энергия которой сдерживалась только щитами, установленными вокруг. ТАРДИС была не просто машиной, она была живой и последней в своем роде, и поэтому Доктор так трепетно относился к ней, я бы даже сказала, любил. Если бы ТАРДИС была женщиной, Доктор не задумываясь женился бы на ней.

Судя по интерьеру, Доктор был еще достаточно молодым, возможно, тысячелетним. Круглая консольная была отделана в желтых оттенках, выемки с лампочками и другими странными штуковинами занимали почти все стены, а посередине стоял пульт управления, из-под которого кто-то ругался, слышились скрежет и шипение. Я подошла ближе, и мне в руку сунули что-то, отдаленно напоминающее гаечный ключ. Десятый Доктор качался на чем-то вроде качели, возясь с внутренней частью консоли.

— Гироскопический стабилизатор заело, а когда я попытался его починить, то вывел из строя ускоритель частиц и винтовой временной тормоз… — Доктор вытащил провод из консоли и выкинул его, морщась, — я, конечно, использовал ручной тормоз, но было слишком поздно, и меня засосало в Черную Дыру. Не то, чтобы я был расстроен, но пришлось избавиться от сада камней и Хогвартса, а вот это меня уже расстроило.

— Стой, Хогвартса?

— Ну да, у меня была его уменьшенная копия всех помещений в глубине ТАРДИС, но с ними пришлось расстаться, чтобы увеличить скорость, — тут он первый раз посмотрел в мою сторону, морща лоб, — ты вообще кто? Я тебя знаю?

— Нет, но я о тебе слышала. Когда увидела твою будку, думала, что мне померещилось.

Хоть бы не выгнал, хоть бы не выгнал!

— Так даже лучше, мне не помешала бы помощь, — не задумываясь, быстро ответил Доктор, — когда я скажу, потянешь за синий рычаг на панели управления, — и он снова выдернул провод.

Если честно, я совсем не удивилась тому, как легко он принял меня на своем корабле. Это было типично для Доктора, впутать первого встречного в приключение или попросить помощи в починке. Доктору было слишком много лет, чтобы он соблюдал какие-то общественные нормы или приличия, ему не нужно было несколько встреч, чтобы позвать меня бороздить с ним вселенную. В этом был весь Доктор.

Я подбежала к консоли, отбрасывая гаечный ключ на пол и пытаясь найти синий рычаг. Таких тут было не два и не три, а целых десять. И за какой, спрашивается, тянуть?

— Тут много синих рычагов, какой нужен?

— Тот, что рядом с желтым стабилизатором, — послышалось из-под консоли. Я нашла нужный и приготовилась, — давай, тяни!

Ну я и потянула, а потом ТАРДИС затрясло и раздался тот самый характерный вруп-вруп, при котором корабль садился или стартовал. Пришлось ухватиться за поручень и думать, планировался вообще полет или нет. Это было явно не то, что от меня требовалось, потому что через несколько секунд Доктор уже был рядом со мной, начиная нажимать на разные кнопки. Прям как в сериал попала, честное слово. С таким же треском и шумом мы приземлились. ТАРДИС — неизвестно куда, а мы с Доктором — на свои пятые точки.

— Я же сказал, синий рычаг рядом с желтым стабилизатором! — рявкнул Доктор, вскакивая на ноги.

Я потупилась и показала на тот, за который потянула, так как он подходил под заданное описание, и Доктор мгновенно прикрыл рот и засунул руки в карманы.

— А, ну этот тоже подходит, но в следующий раз тяни за этот, — он указал на фиолетовый рычаг рядом с красной кнопкой, немного смущаясь, — хотя, он совсем не синий, да и кнопка немного не желтая…

Я стояла и смотрела на него, будто видела впервые в жизни. Так оно и было на самом деле, но я знала его по сериалу, и знала настолько хорошо, насколько было возможно. Высокий, с взъерошенными волосами и в длинном пальто, он был идеалом парня для многих поклонниц Доктора Кто. Хотя моя мама называла такой тип парней «Склизняк», из-за худобы.

— Меня зовут Эдит, — я протянула руку, вздыхая, — извини, я не хотела навредить ТАРДИС.

Честно говоря, я не собиралась скрывать, что знала его. Все равно я вряд ли буду с ним путешествовать, а тем более спасать Вселенную. Еще чего не хватало. Доктор пожал мне руку и спросил:

— Ты знаешь мою ТАРДИС?

— В какой-то мере.

— Интересно… судя по тому, что я из другой вселенной, слышать обо мне ты точно не могла. Не припомню, чтобы я раньше проваливался сквозь Черные Дыры, так что… меня ты тоже знаешь?

— В какой-то мере. Ничего криминального, я просто слышала о тебе, — я пожала плечами, проводя рукой по консоли, — лучше скажи, куда мы попали.

Доктор сразу переключился с меня на монитор, рассматривая странные загогулистые надписи.

— Мы просто переместились во времени в пятьсот пятидесятый год и еще немного в пространстве. Вокруг сплошной лес, так что не думаю, что нас кто-нибудь обнаружит. Можно спокойно заняться починкой корабля, или… — он заговорщицки посмотрел на меня, направляясь к двери, — прогуляемся?

У меня загорелись глаза.

— Спрашиваешь! — я подошла к нему, улыбаясь, — шестой век в другой вселенной, что может быть увлекательнее?

— А ты разве не из этой?

Я покачала головой.

— Это многое объясняет. Тоже путешествовала через Черную Дыру? Или ты из будущего? Не помню, чтобы человечеству были доступны такие путешествия. Даже у Повелителей Времени не было таких технологий, что уж тут говорить о людях.

— Подожди, мне кажется, или ты только что назвал людей глупыми неумехами?

— Нет-нет, я только сказал, что люди немного более ограничены… в ресурсах.

— А это то же самое, что и глупые неумехи. Только позволь заметить, что я в эту вселенную попала по своей воле, а ты упал в Черную Дыру, немного ограниченный в ресурсах Повелитель Времени, — скопировала я его немного высокомерный тон. Доктор лишь усмехнулся.

— Так как ты все-таки сюда попала?

Я вздохнула и направилась к двери, у которой уже стоял Доктор.

— Тебе короткую историю или длинную?

— Давай длинную, люблю истории, особенно длинные, — он вышел на улицу, разворачиваясь ко мне лицом и засовывая руки в карманы, — ну, я же говорил, совершенно пусто, тихий лес и ни одного человека! — он обернулся, упираясь горлом на острие меча и в недоумении поднимая руки.

Прямо перед ним стоял какой-то парень в длинной рубахе, на вид ему было лет двадцать. Рыжеволосый с веснушками, он выглядел очень смешно, вытянув руку с мечом. Наверное, именно так должно начинаться каждое приключение с Доктором: ему кто-то угрожает, а потом он спасает весь мир.

— Воу, я был бы поаккуратнее с этой штукой на твоем месте, она острая и щекочет мне горло, а ты можешь пораниться, — Доктор отступал к ТАРДИС, а юноша подходил ближе, не убирая меч.

— Не беспокойся, я владею им достаточно хорошо, чтобы поразить тебя прямо в сердце! — Пылко отвечал паренек.

Я прыснула, пытаясь сдержать смех, но не смогла, и начала ржать как лошадь.

— Ты что это делаешь? — Доктор укоризненно косил взгляд в мою сторону, юноша же немного смутился.

— Прости-прости, — все еще ухохатываясь, я подняла руки в примирительном жесте, — просто ты вышел… и такой: «здесь пусто, ни одной живой души», — пародировала я Доктора, — а потом как всегда… и этот, с конопушками такой: поражу тебя в самое сердце! Он наверное в жизни и мухи не обидел, а тут с мечом на тебя пошел! Классическое путешествие Доктора, это точно.

Доктор обернулся к противнику.

— Ты хоть что-нибудь понял? Я — нет!

— Да она просто издевается над нами! — ярость, с которой парень произнес это, рассмешила меня еще больше. И чего я смеялась, собственно? Не знаю, что-то нашло. Ну действительно, слишком предсказуем был сюжет.

— Если что, я ее первый раз в жизни вижу! — Доктор медленно опустил острие меча от своего горла, мой смех явно расстроил все воинственные планы парнишки, и он сложил меч в ножны, вздыхая, — все женщины такие, сам скоро поймешь.

— Мерлин тебя подери, Доктор, да ты сексист! — я уже успокоилась и подошла к этим двоим, мирно стоящим неподалеку.

— Что я должен сделать? — юноша удивился, но я недовольно смотрела на Доктора, и не заметила.

— Я не, я… я не сексист! Это унизительно. И вообще, не надо было смеяться в такой ответственный момент! — тут он повернулся к парню, вылупив глаза, — постой, постой, что ты только что сказал?

Парень потупился.

— Ну, она сказала «Мерлин тебя подери», и я спросил, что я должен сделать. Что значит подери?

Я отодвинула немного зависшего Доктора, подходя ближе к парнишке. Да не может быть такого, ни в жизнь не поверю, что это сам Мерлин. Хотя, Доктор сказал, что мы переместились в пятьсот пятидесятый, что вполне вписывалось в рамки истории. Мерлин был легендой в моем мире, но здесь он был историей, реально существующим человеком, великим волшебником, которого даже запихнули на карточку с шоколадной лягушкой. Слава она такая, бежит впереди всех.

— Подожди, ты что, тот самый Мерлин? — я чуть ли не тыкнула в него пальцем. Доктор рядом что-то подсчитывал в голове.

— Тот самый? Не знаю, я просто Мерлин, — он пожал плечами.

Доктор наклонился ко мне и прошептал:

— Еще рано для того самого.

Я снова отодвинула его, приближаясь к парню.

— Ты — колдун?

Неожиданно подул ветер, а Мерлин в ужасе закрыл мне рот рукой.

— Ты что делаешь? Сейчас сюда прибегут стражники и нас повесят!

Доктор выпрыгнул впереди нас со своей звуковой отверткой и заявил, что он — Доктор, Повелитель Времени, бла-бла-бла, и всех нас спасет. Пф-ф, тоже мне, выпендрежник.

— Против них ты нас не спасешь! Нужно бежать!

Эта идея понравилась Доктору еще больше. Еще бы, он ведь обожал бегать.

— Тогда бежим!

И мы побежали. На кой-черт мы это сделали, я не знаю. Во-первых, Мерлин меня перепугал, и я совершенно забыла про перемещения, во-вторых, мы почему-то побежали не в ТАРДИС, а в противоположную от нее сторону, удаляясь в чащобу. В-третьих, через какое-то время мы устали и присели под дерево отдохнуть.

— И что это такое было?

— Все, кто творят необычайные вещи или чудеса, под запретом королевства. А произносить слова, как-то с ними связанные, опасно — сразу появляется стража короля и забирает провинившихся прямо на эшафот. Без разбирательств и суда, — Мерлин вытащил из-за пазухи какую-то каменную палку и взмахнул ею. Перед палочкой, теперь было ясно, что она была волшебной, навис небольшой шар света. Этакий прародитель Люмоса. Доктор же был в культурном шоке.

— Это же… это потрясающе! Как ты это делаешь?

Мерлин погасил луч и спрятал палочку.

— Это у меня с рождения, а палочкой я пользуюсь, чтобы не попасться страже. Большинство стражников тоже владеют этим даром, только используют его по-другому — силой мысли или с помощью рук, — парень проводил рукой по воздуху, пытаясь вместить все, что хотелось сказать, в этот жест, — поэтому они не подозревают меня. Наверное потому, что никто не пользуется другими проводниками энергии, кроме своего собственного тела. А если энергию долго не выплескивать, перестаешь ее контролировать, и тогда ты снова оказываешься на эшафоте. Стражники отслеживают любую такую энергию, исходящую от человека. Мою же палочку никто не может отследить, она — неживая, а потому если я и творю что-то, то только ею. Так даже легче, например, для разных обрядов, когда надо аккуратно проводить линии на большом расстоянии друг от друга. Я даже придумал кое-что для упрощения подготовки ритуалов — он сорвал толстый лист с куста и покружил над ним палочкой, — можно рисовать то, что нужно, на маленькой поверхности, и это будет автоматически переносится на заданное перед этим место.

У Доктора аж загорелись глаза. Я же подумала, что такие чары отслеживания слов, связанных с магией, были подобными тем, что установил Волдеморт на свое имя. Каждый, кто произносил его, был отслежен и пойман, а потом иногда и убит.

— А можно посмотреть? Я буду очень осторожен.

Палочка перекочевала от Мерлина к Доктору. Я же ухмыльнулась.

— Видишь, Доктор, это тот самый Мерлин. Кстати, я — Эдит. А этот тип — Доктор, — я улыбнулась и протянула Мерлину руку, а он с небольшим удивлением пожал ее, — скажи, а почему у тебя палочка из камня?

— Энергию надо через что-то проводить, по-моему, камень — одно из самых лучших решений. Не думаю, что ты поймешь, все-таки ты всего лишь женщина.

Доктор хмыкнул, все еще рассматривая палочку. Я вспыхнула, вставая с места.

— Одни сексисты кругом! Куда ни глянь, сплошная дискриминация! Попрошу заметить, что об этом я знаю достаточно! И, как по мне, каменная палочка все-таки тяжелей, чем, скажем, деревянная. А во внутрь можно запихнуть что-то вроде сердечной жилы дракона или волоса единорога, — я победоносно посмотрела на удивленного Мерлина, — а теперь скажите мне, почему, во-первых, ты, Мерлин, не мог сделать чуда и сокрыть нас? А ты, Доктор? Почему мы не побежали в ТАРДИС?

Доктор смутился, ну и поделом ему, Мерлин же что-то напряженно обдумывал.

— Я не мог, надолго не хватило бы сил. Тем более они бы обшарили все в том месте, и камня на камне не оставили бы.

— Моя ТАРДИС! — Доктор встрепенулся и побежал в обратную сторону, достав отвертку, мы рванули за ним. Когда мы оказались там же, откуда и прибежали, ТАРДИС на полянке уже не было.

— Что мы теперь будем делать? — я посмотрела на Доктора, опасаясь, что придется спасать его ненаглядный корабль.

— А что это была за синяя коробка?

— Это не коробка, это ТАРДИС! На ней мы прилетели сюда, — Доктор явно не знал, что надо делать. Если раньше он имел дело с чем-то материалистичным, как внеземное оружие или научные разработки, сейчас против него была магия. Стоило найти ТАРДИС, а там я бы перенесла нас в консольную, если Доктор не оставил щиты.

— Что такое ТАРДИС? — Мерлин не унимал своего любопытства, отвлекая Доктора от размышлений.

— Ну… это что-то типа вверх-вниз в синей будке во времени и пространстве. Слишком сложно для человека из шестого века.

Я вздохнула. Мерлин выглядел так, будто пытался объять необъятное, видимо, объяснение Доктора ничего ему не дало. Оно и не удивительно.

— Мерлин, куда они могли унести ТАРДИС?

— Хм, скорее всего, в замок Утера. Они будут изучать ее, если не уничтожат раньше. Надеюсь, вы ее хорошо защитили?

— С ней ничего не случится, а вот с нами всякое может произойти, — произнес Доктор, оглядывая полянку.

— Спасибо, ты как никогда оптимистичен!

Мерлин напрягся, а Доктор размышлял и корчил недовольные рожи. Я уже хотела спросить Мерлина про антиаппарационное поле, как со всех сторон на нас наставили мечи вылезшие из кустов мужики в доспехах. Очешуеть просто, еще этого нам не хватало. Мы с Доктором встали рядом и подняли руки, Мерлин схватился за рукоять меча.

— Вы пройдете с нами! Опустить руки! — толстый мужик, который, видимо, был у них самым главным, тыкнул в Доктора мечом. Мы опустили руки, и два других стражника, а это скорее всего были именно те, о которых говорил Мерлин, взмахнули своими ручищами, произнося что-то длинное и нечленораздельное, и нас связало заклинанием между собой. Чертовы средневековые маги, чтоб их. Руки были надежно привязаны к телу, а для перемещения со всеми троими мне нужен был тактильный контакт. Да и еще неизвестно было, стояли ли тут чары, ограничивающие аппарацию, или нет. А то нас могло и расщепить, поэтому я предпочла не предпринимать пока никаких шагов и надеяться на провидение и Доктора. Нас связали таким образом, что идти нам приходилось друг за другом на расстоянии вытянутой руки, а стражники с мечами наготове задавали темп по бокам.

— Если у тебя есть план спасения, то пора бы его уже применить, — шепнула я идущему впереди Доктору, он мотнул головой, не имея возможности повернуться и ответить, — только не говори, что у тебя нет плана.

Он снова мотнул головой. Н-дэ, без какого-нибудь гениального плана Доктора мы застряли. Стражник рядом со мной недобро зыркнул на меня и приблизил меч к моему горлу.

— Если не хочешь остаться без конечностей, то лучше замолчи и топай!

Замечательно.

Вели нас через лес недолго, но я уже успела заиметь кучу мозолей и синяков на руках и на животе, об которые терлась веревка. Она странно поблескивала на солнце, будто внутрь волокна был вкраплен металл. Мерлин не колдовал и не пытался сопротивляться, возможно потому, что стражники превосходили нас численностью, да и магией владели, что уж тут. А еще был другой вариант, при котором Мерлин был не тем самым Великим Мерлином, а простым парнем-волшебником. Я же боялась выходить за грань — неизвестно, как еще утянет туда моих новых приятелей, да и не хватало стражника какого с собой прихватить. Что уж говорить, и расщепить могло, если поле антиаппарационное стояло, а вот проверить я боялась. Но не время было предаваться раздумьям, потому как нас привели к небольшой крепости, вокруг которой стояли небольшие каменные дома. Провели по улицам, где нас облили помоями, закидали тухлыми яйцами и помидорами, обозвали паршивыми поклонниками сатаны напоследок и успокоились только, когда за воротами крепости открылся замечательный вид на виселицу. Умирать я не собиралась совершенно, на худой конец могла бы прямо перед повешением сбежать за грань и по тихому смыться восвояси, а вот что делать с Доктором и Мерлином? Как вариант, можно было бы попросить Мерлина отвлечь внимание, пока Доктор разберется с веревками, а я тем временем подберусь ближе к ним и перемещу всех. Но тут была одна проблемка — вокруг поселения и крепости имелся защитный купол, я его чувствовала, и надо было перемещаться к его краю, чтобы перейти границу, только вот где этот купол заканчивался, я не имела ни малейшего понятия.

К моему, да и вообще к всеобщему удивлению, повели нас мимо виселицы прямо в крепость, убогую, как серая мышь. Все-таки начало средневековья, о больших и просторных замках бритты могли только мечтать. Тем более сейчас у них шли постоянные войны, и в конце века многие бритты окажутся порабощены или же побегут в Бретань. Не до замков и удобств им сейчас, еще и внутреннюю борьбу ведут с магами. Утеру бы наоборот, объединять народ, а он сеет панику и хаос своей охотой на ведьм. Неудивительно, что маги ушли в подполье, а бритты исчезли как отдельный народ, если бы Артур не стал королем, то исчезли бы они намного раньше.

Привели нас прямиком в тронный зал, где на большом стуле, пардон, троне, сидел бородатый мужчина в самом расцвете лет, а рядом стоял мальчишка немногим меня младше. Стало быть, бородач и был тем самым Утером, а паренек — Артуром. Доктор, шедший впереди меня, издал странный возглас, косясь вправо. Рядом со стеной стояла ТАРДИС, вокруг которой мельтешили маги в колпаках, взмахивая руками. Так, значит, они не смогли пробраться внутрь, это хорошо. Будка находилась прямо рядом с Утером и в окружении кучи магов, это плохо.

Нас очистили от помоев заклинанием и заставили стать в шеренгу, чтобы Утер мог самолично поглазеть на каждого. Доктор вовсю изучал обстановку, Мерлин смущенно косился в сторону одиноко стоящего старца, которого я раньше не замечала, я же с интересом смотрела на Утера, гадая, повесит он нас сегодня или завтра. Вождь бриттов жестом подозвал того самого старца и подошел к нам, вопросительно глядя на главного стражника.

— Ваше Превосходительство, кто-то из них произнес запрещённые слова недалеко от того места, где была найдена синяя коробка. Вот этот, — стражник указал на Мерлина, — колдун, а другие — обычные люди. Хотя эта смахивает на уличную девку.

— Да не коробка это, не коробка, — заворчал Доктор, закатив глаза. Я же нахохлилась. Этот хмырь что, только что назвал меня проституткой?

Утер заинтересованно посмотрел на Доктора, и в этот момент к нам как раз подошел старец, держащий в руках посох. Еще один маг, видимо, самый главный из всех.

— И что же это тогда? Поведайте нам, раз уж начали, — подал голос старец, усмехаясь. Казалось, встревоженные косые взгляды Мерлина его совершенно не волновали.

— Подарок от моей любимой тетушки на совершеннолетие, а внутри я держу схемы для вязания в память о ней, ведь она умерла такой молодой… бедная тетя Люсинда, ей всего было пять тысяч лет! — притворно вздохнул Доктор. Утер глянул на старика, который в свою очередь весьма философски изрек следующее:

— Он лжет. Но я не могу сказать, о чем именно, слишком затуманены его мысли. Он не маг, но владеет некоей силой, непонятной мне. А вот это нелепое создание не наделено ни магией, ни какой-либо другой силой. Самый обычный человек, ничего особенного, — старец указал на меня, разворачиваясь и покидая наше милое общество, — если мне позволительно, посоветую вам задержать их, пока мы не сможем открыть тайну этой синей будки.

— Я учту ваш совет, Мерлин, — недовольно изрек Утер, — а этих троих посадите в темницу. Мы допросим их позднее.

Нас увели, а я пребывала в некой прострации. Если тот старец с посохом был Мерлином, то, вполне возможно, легенды не лгали, и Великий Мерлин действительно был советником Утера. Но тогда кем был паренек, который плелся сразу за мной? С одной стороны, нас не убили, но с другой… у нашего Мерлина явно было мало шансов против Утерского. Совершенно другой уровень магии, это точно. Тем более тот старый Мерлин явно знал больше, чем показывал — он даже не обращал внимания на Мерлина-младшего, хотя тот был слишком встревожен при встрече.

Темница оказалась довольно просторной, но нас не развязали, и мы сбились в кучку, сидя на холодном полу.

— Что нам теперь делать? — я начала паниковать. Приключение уже не было таковым, и мне жутко хотелось в свою комнату с кроватью и кучей котов, их шерстью и постоянной вонью. Я даже готова была расцеловать Дамблдора, позволь мне это вернуться обратно во времени.

Доктор начал возиться на месте, пытаясь достать до кармана.

— Эти колдуны настолько полагаются на свою магию, что даже не обыскали нас. Скорее всего, веревки содержат что-то в волокне, а потому мы мало на что способны, я прав?

Мерлин кивнул.

— Да, они с вкраплениями адаманта, а адамант блокирует любую магию. Поэтому я не смог ничего сделать, извините.

— Ничего страшного, — Доктор повеселел, — на каждое действие найдется свое противодействие! Надо достать из кармана брюк звуковую отвертку, но я не смогу. Поможешь? — он глянул на меня, а я покраснела. Хорошо, что этого не было видно в полутемном помещении.

Пытаясь не тереться ноющими запястьями о веревку еще больше, я наклонилась к Доктору, одной рукой попробовала забраться к нему в карман брюк, а второй… к-хм, а вот второй я старалась особо не двигать, но получалось скверно, ведь руки-то были связаны между собой, потому мы с Доктором оказались в весьма щекотливом положении. Его это тоже напрягало, но он старался не подавать виду, оглядывая потолок. Наконец, отвертка была у меня в руках, и я вернулась в изначальное положение.

— Ты же понимаешь, что после такого обязан на мне жениться?

Теперь уже Доктор покраснел, а Мерлин делал вид, что находится где-то в астрале, но уж точно не рядом с нами. Ответить Доктор не смог, послышались шаги, и я быстро кинула отвертку к Доктору, который к своей чести ее поймал. Звякнули ключи, и один из стражников отделил нас заклинанием, теперь Доктор и Мерлин были связаны между собой, а меня с силой подняли с пола и вытолкнули из темницы. Такого поворота я не ожидала совершенно, и от шока у меня пропал дар речи, я только могла с круглыми глазами смотреть на Доктора, который, кажется, в этот момент подрывался с пола и что-то кричал. Меня будто оглушили, возможно, очередным заклинанием, и я не сильно понимала, что происходит вокруг. Голова прояснилась только в момент, когда меня затолкнули за очередную дверь, прямо на какого-то стражника.

— Херевард, а кого попышнее не было? Эта уж больно костлявая, — стражник, на которого я чуть не свалилась, бессовестно лапал меня за талию, похабно ухмыляясь. Поняв, что со мной собирались делать, я попыталась закричать, но наружу вышли только странные булькающие звуки.

— А она не из разговорчивых, мне нравится! — послышалось сбоку.

— Я решил, что не хочу платить одной продажной девке за то, что могу получить бесплатно от точно такой же, — хохотнул тот, что привел меня, и потянул за короткие волосы назад, из-за чего я охнула от боли, — правда, птаха?

Наконец, я смогла побороть свой страх и запищала:

— Не смей трогать меня! — получилось не так грозно, как планировалось, даже совсем наоборот.

— А я думал, ты немая! Хотя у меня есть, чем заткнуть твой рот, — похабно прошептал стражник сзади и неожиданно толкнул меня на пол, обходя меня вокруг и становясь прямо перед лицом. Остальные ржали, следя за происходящим.

— Развяжи ее, все равно не убежит, она обычная девка, а у них на уме только одно, — загоготал кто-то. Херевард, приведший меня сюда, взмахнул рукой, и я почувствовала, как затекшие руки безвольно опускаются на пол. Слишком долго они были связаны, поэтому при освобождении я будто перестала их чувствовать. Херевард взял меня за шею и потянул вверх, мне пришлось встать, чтобы не задохнуться. Было страшно, но я понимала, что сейчас у меня был шанс сбежать, надо было только дождаться подходящего момента. Если из замка убежать не получилось бы, то в темницу к Доктору точно, а там дело минуты перенести их к ТАРДИС. Что делать с охраной, мы придумаем на месте.

— Раздевайся, — он отошел от меня на шаг и отпустил.

Вот он, этот момент!

— Хер тебе, Херевард! — крикнула я, замахиваясь и ударяя кулаком его прямо в нос. Что-то хрустнуло, и мою руку пронзила жгучая боль, но времени плакать не было, поэтому еще до того, как меня успели схватить, я вышла за грань и оказалась в темнице, в которой кроме двоих моих приятелей был еще и старик Мерлин. Все трое удивились моему внезапному появлению, но еще больше удивилась я, когда поняла, что старый Мерлин освобождал моих собратьев по заключению.

— Эдит! Что с тобой? — Доктор сразу заметил, что я держусь за руку, еле сдерживая слезы, Мерлин же наоборот, заинтересовался тем, как я здесь очутилась.

— Сейчас не время болтать! — рявкнула я, оборачиваясь к Доктору, — Доктор, на ТАРДИС же стоят щиты?

Он кивнул.

— Тогда придется пробиваться к ней силой. Мерлин, вы вообще почему нам помогаете?

— Вы спасете меня, а я спасаю вас, чтобы это свершилось, — невозмутимо и медленно ответил старец, — и на будущее. Оно будет под номером четыреста тридцать пять, не пропустите.

И Мерлин растворился в фиолетовой дымке. Я ни черта не поняла, но думать не было времени — послышался топот ног, стражники были на подходе. Я взяла своих спутников за плечи.

— Так, запомните — сразу бежим к ТАРДИС, хорошо?

— Что? — одновременно обалдели Доктор и Мерлин, но мы уже были за гранью. Я хотела провести нас чем ближе к будке, но вокруг нее установили какой-то защитный барьер, через который можно было перейти только в реальном времени. Рядом с самой ТАРДИС никого не было. Странно.

Но стоило нам только выйти из-за грани и начать бежать, как рядом стали появляться маги, кидаясь заклинаниями. Все происходило будто в замедленной сьемке; вот Доктор подбегает к ТАРДИС, открывая дверь, к нему уже приближается Мерлин, но его задевает каким-то режущим заклинанием, и он падает на пол, не успев добежать. Круг волшебников вокруг нас сужается, и у меня остается только один вариант — либо бежать в ТАРДИС, либо спасать Мерлина. Прошло всего несколько секунд с того момента, как мы вышли из-за грани, но было ощущение, будто мимо пронеслась целая вечность.

— Доктор, сними щиты! — я бегу к Мерлину, и Доктор понимает, что надо улепетывать как можно скорее. Вот он скрывается внутри, дверь захлопывается, и в тот же самый момент я хватаю истекающего кровью Мерлина, уходя за грань, чтобы через несколько секунд опуститься на пол в консольной ТАРДИС. Адреналин кипел в крови, и я совсем не чувствовала боли, а вот с Мерлином дела обстояли хуже.

Доктор подбежал к нам, присаживаясь рядом и проводя рукой над раной Мерлина. Появилось желтое свечение, и я поняла, что Доктор использовал свою силу регенерации, чтобы залечить глубокие порезы. Я знала, что после такой регенерации Доктор теряет одну жизнь, которую он мог иметь в будущем, случись что непредвиденное, но Мерлин был при смерти, и другого выхода не было. Парень начал дышать ровнее, приоткрывая глаза, а Доктор взял мою поврежденную руку, чтобы проделать то же самое.

— Не надо, ты же потеряешь регенерацию, — я попыталась высвободить запястье, но он уже залечил его и глядел на меня грустными глазами.

— Мне очень жаль, что все так вышло, мне правда очень жаль. Не надо было выходить из ТАРДИС, мы могли бы просто улететь в другое место…

Я дотронулась до его плеча, качая головой.

— Не вини себя, я виновата даже больше, чем ты. Не надо было произносить то дурацкое слово. И знаешь, мне кажется, что за все, что перепало на участь Мерлина, — я глянула на парня, который уже пришел в себя и с удивлением оглядывал волшебную будку изнутри, — ты обязан показать ему что-то еще, кроме замка Утера.

Доктор улыбнулся.

— Спасибо, что спасли меня, я вам очень благодарен! — Мерлин встал и пожал руку сначала мне, потом Доктору. У меня создалось впечатление, что его почти не удивил огромный зал, находящийся внутри маленькой синей будки. Чувствовал он себя, видимо, лучше некуда, да и я после лечения была в полном порядке. Доктор же развернулся к консоли и начал нажимать на разные кнопки, увозя нас из этого гиблого места.

— Не стоит. Так куда бы вы хотели попасть? — резкой веселости Доктора можно было только позавидовать, — посмотреть на Клеопатру? Выпить чай с королевой Викторией? Посидеть за круглым столом короля Артура? Помню, при последней нашей встрече он собирался на схватку с драконом, но тот издох от старости. А хотите к Людовику IX? У него живет ручной Зайгон*. И я в этом не замешан, даже ни капельки!

Тардис затрясло, и я схватилась за поручни.

— Что происходит? — Мерлин упал на пол от неожиданной турбулентности.

— Стабилизаторы сломались, — ответил Доктор.

— А как по мне, эти стабилизаторы чистой воды синие скукозаторы! Без шума и треска было бы не так весело! — странно, но мне казалось, что вместе с регенерацией Доктор оказал на меня какое-то ментальное влияние, из-за которого я чувствовала себя прекрасней некуда, забыв о недавнем приключении.

— Так куда мы летим?

Я призадумалась.

— Доктор, а как насчет Америки? Ты случайно не знаешь, кто создал Геоглифы Наска? Я бы не была против посмотреть.

— Честно говоря, я без понятия. Но так даже интересней!

И с возгласом «Allons-y» Доктор направил ТАРДИС в новое приключение.