Кукушкины дети (джен)

— Посмотрите на меня. Шеф, я к вам обращаюсь! — Фанкфрид щёлкает перед носом пальцами. — Шеф!

Спандам, кое-как засовывая пистолет за ремень штанов, мутно смотрит на его измятый, вконец вкривь съехавший серый галстук, зачем-то поправляет свой и безуспешно пытается шмыгнуть носом, — не получается, только морщится от боли. Дышать через нос тяжело до хрипа — кажется, сломан, и одним глазом больно моргать. Во всяком случае, раньше кровь так никогда не текла.

— У этого урода был кастет.

— Всё в порядке, полиция уже здесь. Ну-ка, потерпите.

— Чего?

Фанкфрид, грубо и со знанием дела задрав его лицо за подбородок, крепко зажимает нос двумя пальцами и резко выворачивает вниз и влево.

— Блять!

В обоих глазах, здоровом и подбитом, темнеет от неприятного хруста и горячо щиплет накатившими слезами.

— Идиот! — Спандам отталкивает от лица руку. — Убери свои клешни! У меня и так всё там сломано!

— Не вправите хрящ, и нос срастётся криво.

— Тебе бы людей пытать, экзекутор херов! — Кровь всё течёт и течёт, но уже слабее, — вытирая рот и инстинктивно шмыгая ещё раз, Спандам с облегчением обнаруживает, что теперь дышать намного легче.

— Как его звали? — У Фанкфрида ничего не выражающий тяжёлый взгляд.

— Тц-с, — шипит Спандам сквозь зубы, ещё раз трогая переносицу. — Забудь. Я лично засажу этого козла, там есть за что.

— Чего вам не сиделось?

Спандам, только сейчас полностью осознав произошедшее, ощущает накатившую вялую слабость, сползает по стене и, поджав ноги, обнимает себя за локти. Пальцы, охолодевшие и липкие от собственной крови, мелко и безудержно колотит, как от озноба, а тряска отдаётся в плечи; левое, задетое в изгибе к шее по касательной, всё ещё болит. Хотя, кажется, кровь уже не идёт.

В любом случае — прощай, белая рубашка. Пальто поправить ещё можно, а рубашку…

Дрянь.

— Где ты шлялся, Фанкфрид? Ты вообще-то мой телохранитель.

— Вы рванули непонятно куда, когда мы вышли на след, — резонно напоминает Фанкфрид, сунув руки в карманы.

— Если не видишь, мне там влетело кастетом по роже! — злится Спандам, прощупывая раненое плечо под воротником. — Чёрт бы побрал кастеты!

— Прошу прощения.

— Прости в карман не положишь!

— Если я дурно вас охраняю, так поищите другого человека.

— А не пошёл бы ты, а? — Спандам щурится и складывает красноречивую фигу. — Не отпущу. Хоть сдохни у меня.

Боль уже не дерёт наживо — прижигает скулу, нос и плечо калёными щипцами.

— Вас сейчас заберут в травматологию, шеф. Вам нельзя терять много крови.

— Мгм-м.

Мелкая дрожь из рук наконец-то уходит, и пальцы уже не трясутся. Спандам зачем-то трогает скулу и щеку снова — наверняка останутся заметные шрамы, если даже сейчас улыбаться больно, — морщится и не с первого раза закуривает, зажав сигарету в липких окровавленных пальцах и задумчиво глядя, как в сыром тумане мигают, размыто горят синим и тут же затухают полицейские маяки.

— Нет, мне определённо нужен отпуск.

Корги, подтащив Фанкфрида за рукав, что-то объясняет офицеру полиции, резко жестикулируя, и машет в сторону здания; полицейский, аккуратный бритый старик, приказным тоном окликает кого-то, пока в дверях чуть ли не с хрустом заламывают за руки в наручниках побитого Тэма.

— Вставайте, шеф. — Фанкфрид — рослый, надёжный, целиком можно в его тени укрыться, разве на нём всегда лежала тенью седина? — снова подходит и трогает за плечо.

— Чего ещё? — вяло реагирует Спандам, не глядя туша недокуренное об каблук.

— Шеф, там фельдшер уже приехал.

— Отнеси меня, а? Я чертовски задолбался.

— Встаньте. Надо идти.

— Фанкфрид, твою мать, — Спандам кое-как встаёт и чуть ли не сразу спотыкается на ровном месте — перед глазами всё плывёт, как при постоянном недосыпе, — просто отнеси меня туда и не парь мозги.

Телохранитель, без видимых усилий осторожно подхватив под спину, взваливает молодого начальника на руки, обнадёживающе крепко перехватив поверх пальто.

— Отдохните, шеф, вам нужно.

Спандам, шмыгнув, молча отирает тыльным запястьем кровь из разбитого носа.