Бойся своих желаний (джен)

Перед тем, как вывести первокурсников из гостиной, нам выдали расписание и напомнили о необходимости собрать школьные принадлежности для сегодняшних уроков, чтобы не возвращаться за ними.

Уроки начинались в девять, значит, на завтрак отводилось сорок минут, и десять, чтобы дойти до класса.

Все занятия были сдвоенные. До обеда два урока по часу и сорок минут, с небольшим перерывом, чтобы успеть перейти в другой класс. В двенадцать обед, который, как и завтрак, тоже длился час, а сразу после него еще два двойных урока. Потом два часа самостоятельного времени и в семь ужин. Как по мне, так кормежки растущих организмов всего три раза в день маловато. Но учащиеся в конце каждой трапезы набивали сумки пирожками, бутербродами и булками для перекуса — это не возбранялось, а в гостиных старосты показали, как вскипятить воду. Так что всегда можно было заварить чай или кофе, если ты позаботился и заранее взял их из дома. Хотя за небольшую взятку можно было попросить старшекурсников купить необходимое в Хогсмиде, или заказать совиной почтой. А Барсукам и вовсе повезло, им даже не приходилось бегать на кухню, как другим. Стоило только постучать по столику в зоне отдыха, как на нем сразу появлялась еда. Но не полноценный обед, а те же пирожки и бутерброды, а из напитков — кипяток, сок и молоко. За всем остальным надо было самим идти на кухню — вот там тебя и накормят, и пирожных не пожалеют. Но первокурсникам самостоятельно шастать туда было запрещено, хотя старосты никогда не отказывали малышне, так что те же пирожные и торты не переводились на столе и всегда стояли под чарами свежести. Кстати, о кухне знали на всех факультетах, но только старшекурсники, и они трепетно хранили эту тайну от остальных. Пуффендуй в этом смысле был исключением, но нам запретили рассказывать этот секрет кому-либо.

В Большом зале, когда мы пришли, уже было полно народа: дети разных возрастов входили, выходили, и в помещении стоял ровный гул от негромких разговоров. За профессорским столом сидело только четверо учителей, да и то они не столько ели, сколько наблюдали за дисциплиной.

Ассортимент еды порадовал. Каши, омлеты, яичницы с беконом и отварные сосиски, не считая бутербродов, булочек, креманок с джемами и лоточков с паштетами. Вопреки всеобщему мнению, в больших кувшинах был налит не только тыквенный сок, но и апельсиновый, и молоко. Единственного, чего на столах никогда не было, так это горячих напитков, даже чая, — их разрешали пить только в факультетских гостиных. Может, администрация таким образом провоцировала учащихся изучать новые чары, такие как кипячение, или просто боялись, что дети обварят друг друга?

Первым уроком у нас стояла двойная История Магии со Слизерином, а вторым — Трансфигурация с Гриффами. А после обеда двойная Травология и сокращенный часовой урок Астрономии с Воронами, пока только теория. У первокурсников вообще в первый триместр было много окон и сокращенных уроков. Например, по пятницам после обеда уроков уже не было. Видимо, администрация давала малышне время привыкнуть к нагрузкам, узнать замок и больше времени проводить в библиотеке, поскольку объем незнакомого материала для новичков был внушительным.

Историю Магии реально вел призрак. Через десять минут под мерный бубнеж профессора почти все уснули. Наша компания сдвинула два стола с компанией Драко, и все два урока мальчишки резались в магическую игру, под азартные вопли болельщиков. Некоторые даже делали ставки. Для Невилла и Гарри такое поведение на уроке поначалу казалось дикостью, но потом они так втянулись, что даже не услышали звук колокола. Бинс на всю эту возню не обратил ровно никакого внимания, а закончив вещать об Эмерике Злом и Урике Странном, покинул класс тем же путем, через доску.

После первого урока мы перешли через три аудитории в кабинет Трансфигурации. Довольно темное помещение. По стенам плакаты с формулами, полки с книгами и разными предметами, пустые клетки и… глобус. Я, честно говоря, думала, что маги до сих пор считают, что земля плоская и стоит на китах, или черепахах… Ошиблась.

Аудитория представляла из себя три ряда по четыре парты, сдвинутых вместе, а в конце класса, рядом с грифельной доской, стоял профессорский стол, на котором сидела большая худющая полосатая кошка. Наши уже все расселись, когда в класс заскочили взмыленные Грифы. Похоже, они прибежали с урока Заклинаний, а это четвертый этаж. Вообще, классы так неудобно расположены, что несчастным детям приходится только так бегать по этажам, даже дополнительной физкультуры не требуется.

Наконец, под внимательным взглядом кошки и они расселись, а сама животина превратилась в профессора. Выглядело впечатляюще. Грифы словили несколько замечаний за опоздание, а потом мы выслушали лекцию и записали теорию. На втором уроке наступило время практики. Превращение той самой пресловутой иголки из спички. К концу урока из Львов только у Грейнджер получилось заострить и посеребрить кончик спички. Из наших отличилась Сьюзен. Ей удалось полностью превратить спичку в иголку, но в этом не было ничего удивительного — она несколько месяцев занималась дома с тетей. Гарри, хоть довольно успешно проделывал подобное превращение у Амелии дома, но тут что-то растерялся, и в итоге у него получилась просто железная спичка. Но я думаю, что в его провале частично виноват Рон. Он, как только вошел и нашел взглядом Гарри, сразу к нему подсел. На первом уроке, записывая формулы, болтать было особо некогда, да и Маккошка следила. А вот на втором, когда все стали вслух произносить формулы, и стало шумно, рыжий мальчишка несколько раз с азартом попробовал, и когда у него не вышло, быстро остыл, заскучал, забил на урок. И начал отвлекать Гарри. Мой, в свою очередь, судя по эмоциям, очень разозлился. Ему хотелось выделиться, а тут такой провал. Так что к концу урока Гарри Рона терпеть не мог. А после звонка вежливо объяснил опешившему мальчишке, что не нуждается в его обществе, тем более, у него уже есть друзья, и ему хватит. Рон возмутился, но принял все, как должное. Правда, всю дорогу до Большого зала ворчал что-то про задавак и кидал в нашу сторону досадливые и презрительные взгляды. Но в принципе, он уже сдружился с соседями по спальне, так что не очень расстроился, и за него можно было не волноваться.

Обед был вполне пристойный, правда меня удивило отсутствие супа. Было довольно жидкое жаркое в горшочках, видимо, заменявшее первое, но его старались выложить в тарелку погуще, так что нам с Гарри всегда доставалась порция наваристого бульона с мясом.

Невилл не достиг успеха в Трансфигурации, зато оторвался на Травологии. Мадам Стебль чуть не расплакалась от умиления на первом уроке, когда он с первого раза профессионально обрезал стелющиеся лианы. На втором уроке мы перешли в другую теплицу, где декан научила нас заклинанию «Инсендио», довольно простому, чуть сложнее Люмоса. При его применении появлялся направленный магический огонь, и растения мгновенно засыхали. Потом мы с его помощью избавлялись от колючки обыкновенной — длинной лианы, которая при приближении выстреливала шипами. Все, кроме Невилла, справились. Стебль нахмурилась и сказала, что его палочка совершенно ему не подходит, а после урока, видимо, связалась с Августой. Ни на Астрономии, ни на ужине мальчик не появился, а перед отбоем вернулся обратно счастливый, уже с новой палочкой. И очень удачно, ведь завтра нас ждали чары с Флитвиком.

И начались школьные будни…

Моим ребятам учеба нравилась. Каждый день случалось что-то новое и интересное. Гарри хорошо давались Трансфигурация и Чары. Сьюзен Чары и Зелья. А Невиллу Чары и Травология — тут он бесспорно блистал. Так что у каждого нашлись свои сильные стороны. Астрономию они все считали ненужной заумью, а Зелья недолюбливали, но скорее от душевного дискомфорта, вызванного поведением учителя, чем от неприязни к самому предмету. Сьюзен переживала и расстраивалась за друзей, Невилл боялся Снейпа, как огня, а Гарри его просто ненавидел. Да и чему удивляться, если этот гад провел первый урок строго по канону, с издевками и оскорблениями.

Когда пришло время практики, у ребенка тряслись руки от обиды и волнения, пришлось мне его заменить. На меня нападки Снейпа не производили никакого впечатления. Я даже, в какой-то мере, его понимала. Если его вечная любовь к Лили имела место быть, то трудно сохранить психику, когда перед тобой маячит живое доказательство того, что твой враг пялил любовь всей твоей жизни. Но понаблюдав за ним, пришла к выводу, что причина ненависти Снейпа много глубже, — в самом мальчике, в них обоих. И мне стало его даже жаль. Придумала план, как все разрулить, но пока не решалась его воплотить в жизнь.

Тем временем, обстановка накалялась. Гарри категорически отказывался ходить на уроки Зелий, и я стала его подменять на постоянной основе. Так что мои мальчишки всегда сдавали идеальное зелье, за которое, впрочем, им никогда не ставили высший балл. Правда, Гарри, то-есть я, никогда с профессором не спорила, потому и отработок нам не назначали, и баллы не снимали. И то хлеб. Хотя со временем даже меня ситуация стала напрягать.

В конце первой недели Хагрид прислал письмо, приглашал в гости. Конечно, мы пошли. Не видела его с того раза, когда он нес фонарь, и за столом в большом зале он тоже не появлялся, так что его опухший с похмелья видок стал для нас сюрпризом.

Лесник встретил нашу компанию сильно подшофе, однако на его гостеприимство этот факт не повлиял. Налил нам ведерные кружки чаю, угостил кексами, поинтересовался, как живется сыну гриффиндорцев на Пуффендуе. Когда подливал нам кипяток, под чайником обнаружилась газетная вырезка. Гарри, вроде бы, проявил любопытство, но я вовремя его отвлекла — попросила передать Сьюзен сахарницу. Посудина как раз газетку и прикрыла, так что дальнейших вопросов не последовало. Гарри, в свою очередь, спросил, как дела у великана, на что тот неожиданно расплакался. Выглядело ошеломительно, а потом, мы услышали много нового.

Все это время Хагрид не забывал прикладываться к своей ведерной кружке, но пил явно не чай, поэтому вскоре его сильно развезло, и он признался, что в большой печали. Его оштрафовали, изъяли зонт и мотоцикл, и директора тоже оштрафовали, и он винил в этом себя, мол, подвел, не справился и не оправдал доверия великого человека. Я просто опешила от таких новостей. Но потом внезапно вспомнила, что когда Гарри попал под опеку Боунс, она ненавязчиво его расспрашивала: как он жил, кто рассказал ему о магии? И мальчик без всякого умысла ей все выложил. А правдолюбивая тетка, видимо, прифигела, информацию проверила и приняла меры.

Оказалось, Хагриду появляться в мире магглов было запрещено из-за статуса полувеликана. Его из-за этого и на место лесника с трудом, по знакомству, устроили, а ведь на нем еще и судимость висит непогашенная, — на поруки выпустили до первого нарушения. А тут столько статей махом нарушил. Заколдованный летающий мотоцикл, запрет на применение магии, — его чуть снова в Азкабан не вернули, хорошо, Дамблдор всю вину на себя взял и слил воспоминания, что мотоцикл великан не сам зачаровывал, а Сириус, а тот уже сидит. Статьей меньше, статьей больше, — на срок не повлияет. Да и с палочкой сломанной Хагриду повезло: никто не видел, что он ей пользовался, — получилось, что только хранил, как память. Так что отделался лесник испугом и большим штрафом, но место учителя по уходу за магическими животинами, которое ему патрон пророчил в следующем году, от него навсегда уплыло. Теперь он сидит в своей хибаре тихо и не отсвечивает.

Дамблдор тоже попал по-крупному, его чуть с поста директора не сняли за халатность, едва не приведшую к раскрытию Статута. Припомнили сов, кучу писем, в том числе в яйцах и фруктах. Хорошо еще, что Петунья к поставщикам не обратилась с претензией по поводу этого безобразия, а то сколько магглов, и соответственно, обливиаторов в инцидент были бы втянуты. Уже не говорю, что вместо декана к ребенку нелюдя-уголовника прислали. Короче, разбирательство приличное получилось, хоть и закрытое, ввиду заслуг обвиняемого перед магическим обществом. Директор, известно, вывернулся, отделался предупреждением и большим штрафом за халатность. Когда факты проверяли, попутно старуху Фигг загребли вместе с ее мутантскими-котами. Этих магических котиков, оказалось, на магловской территории содержать запрещено, да и чтобы их разводить в таких количествах нужна лицензия. Так что бабулька, походу, тоже крупно на деньги попала. Она невольно директору хлопот добавила, когда сказала, что жила здесь по его просьбе, за Гарри следила. Боунс, наверняка, в шоке была, когда увидела, что под ее носом сразу столько нарушений Статута обнаружилось, и все под дланью директора. То-то я удивлялась, чего это нашу тушку к Дамблдору в кабинет не тянут, а мужику просто не до нас было. Он, конечно, отмазался, но впечатление о себе подпортил. Боунс и так к нему относилась с напрягом — ее брат с семьей входили в первый состав Ордена, и все погибли, вместе с детьми и родителями. А тут — злоупотребление положением от такой влиятельной и безупречной фигуры.

Да и Молли по доброте души, наивно директора сдала: «Мол, лесник забыл мальцу сказать, как на платформу пройти. Попросил их подсобить, вот она и старалась. Кто же знал, что это запрещено? Она же как лучше хотела, сиротке помочь»… Штраф им тоже выписали немалый, да еще предупреждение мужу и выговор влепили. «Прямо злой рок на всех орденцев напал, не иначе как происки темных сил», — причитал Хагрид. Ага… Гарри Поттер называется.

Даже не знаю, чем все в итоге завершится, но тыквенный сок у нас в столовой, походу, скоро закончится, как и печень у лесника, коли он с выпивкой не завяжет. Но если честно, мне его не жаль, он таких мерзостей натворил при попустительстве директора: хвост кузену, лодка, а потом и вовсе подстава с драконом, за которую его добровольных помощников и наказали. И канонный Гарри, что интересно, даже не вякнул, как будто так и надо, вот тормоз. А ведь лесник мог просто закрыть всех в своей хибаре, пока единорога ищет, а потом спокойно в замок отвести. Так что шел бы он лесом со своими добрыми глазами, тем более, что в нем каждую кочку знает.

В пятницу состоялся первый урок полетов со Слизерином. Первое, что бросилось в глаза — поддатая профессор. Они, походу, все тут выпивали. Трелони, не таясь, хлестала херес, а потом догоняла травой. Хагрид не просыхал. Профессора магловедения, астрономии и нумерологии собирались вечерами и, под сплетни и хихиканье, налегали на сливовую наливку. Директор не отказывал себе в бокальчике медовухи. Маккошка пропускала на ночь рюмочку бальзама, а Снейп часто заказывал маггловский коньяк, — видимо, в компании не нуждался. Не пили только Помфри, Флитвик, Филч и мистер Бинс, и то потому, что был привидением. При жизни, говорят, так еще заливал. Так что поведению профессора Хуч никто не удивился. Откуда у нас такие сведения? Так от старшекурсников. Они часто на кухню бегали, а все поставки через эльфов идут, все заказы подписаны, кому — что. Специально, конечно, они нас не просвещали, но тема алкоголя среди учителей, и что они потом выделывают, — самая веселая и популярная у старшекурсников, ее часто обсуждали, а нам никто не запрещал слушать.

Невилл упал, но Гарри и Драко сумели его подхватить, хоть и порвали ему мантию. За что получили и нагоняй от мадам Хуч, и снятие баллов с Пуффендуя, и отработку у Снейпа для Гарри. Этот черный плащ словно из-под земли вырос, одарил Драко баллами за спасение, и, назначив отработку Поттеру, стремительно скрылся, эффектно взмахнув на прощание полами мантии. Бедный Невилл так напугался, что поклялся больше никогда на метлу не садиться. Сьюзен отвела его в Больничное крыло. Хуч сначала возмущалась, но потом прибежала наш декан и в ярости сказала ей пару ласковых, после чего Невиллу поставили зачет автоматом.

Вечером Гарри первый раз отправился на отработку и, конечно, его заменила я. Вот только драить котлы мне не хотелось. Пришла пора поговорить, и если план А не сработает, приведу в исполнение план Б. Мужик Снейп, в общем-то, неплохой, но я себя тоже не на помойке нашла, такое терпеть.

— О, мистер Поттер, — тягуче протянул профессор при виде меня, не жалея яда, — какая похвальная пунктуальность. Котлы вас ждут, приступайте.

— Хорошо, мистер Снейп, — спокойно ответила я, — только мне бы хотелось узнать, за что вы меня наказали?

— Это не ваше дело, — отрезал мужчина, презрительно скривившись, — но, тем не менее, отвечу. За вседозволенность… Вам четко приказали оставаться на месте, но вы решили, что вам, герою, закон не писан.

— Я понял вас, сэр, — кивнула, — но позвольте мне воспользоваться случаем и прояснить с вами один вопрос, прежде чем приступить к котлам. Давайте поговорим прямо, как мужчина с мужчиной.

— Каков наглец, — ответил Снейп, глядя на меня, как на самоубийцу; в его взгляде читалось даже какое-то удивление, словно он сомневался в моем рассудке. — Это будет даже интересно, — добавил он и указал мне на стул возле стола. Без всякой робости села прямо напротив него.

— Скажу прямо, — спокойно продолжила, уверенно глядя прямо ему в глаза, — я приехал в Хогвартс, чтобы учиться, а не участвовать в сомнительных разборках. Меня напрягает ваше предвзятое отношение ко мне, тем более, что я никогда не огрызался на ваши несправедливые высказывания и всегда вежливо молчал. Признаюсь честно, вы меня так достали, что у меня появилась мысль написать на вас жалобу в Министерство. Думаю, там бы не отмахнулись от сироты, которого без всякого повода третирует бывший Пожиратель смерти. Вас ведь вытащил из Азкабана Дамблдор, поручившись за вас, не так ли? Думайте, как быстро вы снова туда вернетесь?

Снейп подобрался, и от него явственно полыхнуло яростью, и как ни странно, интересом. Словно он оценивал меня, не как ребенка, а как взрослого противника, в котором внезапно открыл что-то новое, неожиданное для себя. Решал, кто я, что из себя представляю, и как это против меня использовать.

— Смеешь мне угрожать, щенок? — прошипел он со спокойной холодной яростью в голосе, прожигая презрительным прищуром черных глаз. — Ты просто еще один никчемный мерзавец с раздутым самомнением, весь в своего папашу. Все, на что способны такие, как ты, — бесполезный треп. Если бы всерьез захотел выполнить свою угрозу, то уже бы это сделал. И поскольку я не в Азкабане, значит, у твоего пустословия другая цель… Чего ты хочешь? Герой свихнулся и решил меня шантажировать?

Его взгляд стал спокойным, а поза расслабленной. Как ни странно, это непоказное спокойствие внушало ужас больше, чем безудержная ярость. На секунду я увидела и почувствовала его настоящего. Не влюбленного юнца, не опутанного обетами раба, а хладнокровного убийцу, Пожирателя смерти. Пустой, холодный как у змеи, взгляд, несущий смерть, каким, наверное, видели его жертвы перед тем, как умереть. Это был давно мертвый и застывший, как бескрайний космический вакуум, человек, а вся его ярость, злость, раздражение и другие чувства — не более чем круги по поверхности воды. Единственное, что еще осталось в нем живого, это маленькая искра даже не любви, а памяти о Лили, спрятанная в глубине ледяной бездны. Я чувствовала этот маленький маячок, скрытый ото всех, и даже от него самого. Между нами словно протянулась незримая нить, и мне внезапно открылась правда, а в мыслях четко отпечаталось решение, как нужно поступить, и что сказать.

— Вы правы, сэр, у меня была причина так не поступать, — ответила с воодушевлением и спокойствием, все волнения и страхи внезапно исчезли. — Я поступил так ради нее, моей мамы… Лили.

Снейп странно передернулся и отпрянул, видимо, от неожиданности. Он выглядел так, словно его оглушили, а я продолжила говорить, пока тот не оклемался и не выкинул меня вон. Чувствовала, что если сейчас не одержу победу и не оставлю последнее слово за собой, то все, что между нами было до этого, покажется мне детскими играми, и жизнь превратиться в ад для нас обоих. На меня накатило вдохновение.

— Вы были там, — не спрашивала, а утверждала, пристально и с уверенностью глядя ему в глаза, — в Годриковой лощине, сразу после убийства родителей… Я помню вас. Как вы вошли в разрушенную комнату с надеждой и тревогой, хотя в глубине души уже знали, что все кончено. Видел ваш отчаянный взгляд, полный боли, когда вы увидели пустые глаза Лили, из которых уже ушла жизнь, но которые когда-то смотрели на вас с нежностью и теплотой. Помню, как вы осели на пол, как баюкали тело, ваши слезы, вой, как от движений пружинили рыжие локоны под вашими руками.

— Наверняка вам снится этот момент в кошмарах, но ваши видения милосерднее моих. Они мертвы и неподвижны, лишены звуков. Мои гораздо страшнее. Я вижу фигуру, скрытую мантией, вскинутую палочку и рыжеволосую девушку, которая меня закрывает, раскинув руки, словно птица. А потом полный отчаяния крик: «Только не Гарри… Только не Гарри», зеленая вспышка и тело, рухнувшее на пол.

— Вы всегда ставите мне в вину, что я копия отца, но, по сути, мне досталось от него только умение летать и фамилия. Нас с вами связывает много больше. Любовь к одной женщине, боль, кошмары, предательство, навязанные и никому из нас не нужные обещания. Мы оба виним себя в смерти Лили, и оба ненавидим себя за то, что мы живы, а она умерла. Каждый из нас несет это тяжкое бремя в одиночку, но правда в том, что оно у нас одно на двоих. И так было и останется навсегда.

Небрежно оторвала небольшой цветок астры от пучка сухостоя, лежащего на столе, положила его напротив него и влила магии, после чего он зашевелил листочками. Мужчина как зачарованный, медленно протянул руку и дотронулся до цветка. От его прикосновения тот рассыпался, превратившись в горку трухи, и Снейп взглянул на меня с такой болью и отчаянием, словно снова увидел мертвое тело Лили.

— Прошу вас только об одном, сэр, — добавила, не отрывая от него спокойного взгляда, — ни вашей любви, ни защиты. Просто не вините меня в ее смерти, как я не виню в этом вас. Это был ее выбор и перст судьбы.

После этих слов я отвернулась, и не торопясь пошла к выходу, чувствуя спиной его взгляд. Но когда закрывала за собой дверь, мельком увидела, что мужчина уже не смотрит мне вслед, а сидит, уронив голову на скрещенные на столе руки.

Этот разговор меня эмоционально сильно вымотал, я словно реально видела то, о чем говорила, но он был необходим. Во время всего моего монолога Снейп не проронил ни слова, только менялся в лице, бледнел и иногда издавал какие-то придушенные звуки, то ли всхлипы, то ли стоны, или, быть может, рыки. Мне трудно было отслеживать его реакцию, слишком быстро сменялись эмоции на лице. А еще я чувствовала теперь крепкую связь между Снейпом и Гарри. Как будто незримая нить, что всегда связывала этих двоих когда-то, порвалась, но концы тянулись от каждого из них, в надежде снова соединиться, и, наконец, нашли друг друга, накрепко связавшись воедино. Теперь, когда они оба поняли причину связи, надеюсь, они ее осознают и примут, и тогда она превратится из взаимной ненависти во что-то другое.

Я так задумалась, и не сразу поняла, что меня зовет Гарри. Когда передала ему тело, то с удивлением увидела, что он плачет. Долго его утешала, после чего он признался, что ему жалко маму, он никогда не думал на самом деле, как она умерла, ну нет ее и нет, а от моих слов словно увидел все наяву. А еще ему очень стыдно, и он очень сокрушался, что ненавидел Снейпа. Короче, это был ужасный, изматывающий вечер для всех нас.

Мальчик вернулся в спальню, ни с кем не разговаривая, рухнул в кровать и пару часов проспал. Проснулся около девяти, и заботливые друзья его покормили и утешили, даря поддержку и тепло, и не задавая вопросов. Я рада, что у него есть те, на кого он всегда может положиться.