Бойся своих желаний (джен)

«Ну вот и все, Алена, трындец тебе», — думала я, вернувшись из командировки и обозревая темное и пустое жилище без признаков жизни. Пройдясь по квартире, окончательно убедилась в своих подозрениях.

Первое, что бросилось в глаза — это отсутствие одежды Елены. В огромном гардеробе теснились пустые вешалки, и только на двух полках сиротливо лежали все мои немногочисленные вещи. Как только я остепенилась и завязала с клубами, их количество сократилось втрое, ведь в быту я неприхотлива, но предпочитала дорогие брендовые вещи, хотя и всегда придерживалась спортивного стиля.

Многочисленные отделения для обуви тоже оказались пусты. Зато неприкосновенный для меня до сегодняшнего дня «фанатский шкаф» стоял абсолютно нетронутый. Куча бесполезного дерьма на почти полтора миллиона. Моя, теперь уже бывшая, любила красивую и дорогую жизнь, и хобби у нее тоже было соответствующее.

Фигурки, книги и фото с автографами, маски, медальоны, мантии и еще множество подобного никчемного хлама. И как жемчужина коллекции — знаменитая «Молния» с росчерком Рэдклиффа на бирке, стоявшая на специальных креплениях на самой верхней полке, в то время как на дверцах крепились множество волшебных палочек, способных обеспечить инвентарем половину Хогвартса.

«Походу, девочке надоел суррогат, и она наконец решила поменять волшебные палочки на одну настоящую», — нервно хохотнула я и побрела на кухню.

Кухня встретила меня тишиной и безупречной чистотой.

«Что ни говори, — с сожалением скривилась я, — хозяйкой Леночка была отличной. Интересно, мне хватит двух недель, чтобы все тут засрать до прежнего состояния? Видимо, придется опять нанять домработницу», — подумала я, не к месту вспомнив бывшую любовницу в костюме японской горничной, отчего сердце сделало кульбит, а потом тоскливо сжалось. Двенадцать лет… бля, двенадцать лет коту под хвост.

Неожиданно мой взгляд зацепился за тетрадный листок, прикрепленный магнитом к холодильнику, который при ближайшем рассмотрении оказался прощальным письмом. Ну хоть на писульку расщедрились, а не по телефону послали. И то хлеб.

«Что же, заценим эпистолярный жанр бывшей подружки», — хмыкнула я, вчитываясь в непривычно корявые строчки. Видимо, Ленок шибко волновалась, пока писала, хотя, зная мой характер, это не удивительно.

«Алена, я должна перед тобою извиниться…бла…бла…бла… Влюбилась…сердцу не прикажешь… Прости… Беременна…»

«А вот это уже интересно», — подумала я, доставая телефон.

— Привет, котенок, — промурлыкала я, — ты сегодня работаешь?.. Отлично! Не подскажешь, мой беспутный братец сегодня у вас не засветился?.. Какая удача. Передай Ритуле, пусть хвостом перед ним покрутит. Мне надо его задержать, пока мои парни не подъедут. Ага, с меня причитается. Да нет, какие у меня проблемы, ты о чем, солнце? Где я и где проблемы? Но мне пора бежать… может и увидимся. Пока, сладкая.

Не отходя от кассы, заказала девчонкам два букета с доставкой, попросив добавить в заказ пару коробок бельгийского шоколада, и снова села на телефон.

— Серый, привет, это Морра, — четко сказала я. — Тут такая тема… Ленка моя, прикинь, к брату моему ушла. Надо бы этому гандону спасибо сказать, по-семейному. Не, сама не могу. Ты же знаешь, как я его «люблю». Если сама пойду, то племяша без отца оставлю. У Кирсана на кладбище, конечно, места хватит, прикроет, но парень дорог ему как память о нашей мамаше. А нахрена мне семейные разборки… Короче, бери Рыжего и Леща — он мне должен. И в путь. Сучонок сейчас в клубе зависает, адресок скину. Сильно не увлекайтесь, он хоть и гнида, но все же брат. В общем, ты меня понял… С Кирсаном я все улажу. Бывай.

Прихватив из холодильника мясную нарезку, вернулась в гостиную и достала из бара бутылку виски двенадцатилетней выдержки, которую хранила на нашу годовщину. Мне казалось очень символичным пить напиток, которому столько же лет, как и нашим отношениям.

Плеснув в пузатый стакан на два пальца алкоголя, вернулась к столику и с наслаждением уселась в кресло. Ухмыльнувшись, положила ноги на низкую столешницу, пристроив рядом бокал БЕЗ ВСЯКОЙ ПОДСТАВКИ. Все же в одиночестве есть свои плюсы — по крайней мере, никто не визжит над ухом, заметив на столе пару крошек или пятно.

«Да, не зря Ирландский виски считают одним из лучших, — подумала я, когда на меня пахнуло нотками лимона, ореха и прокаленного дерева, — он стоит тех денег, что за него заплачены».

— Бать, привет, — промямлила, стараясь скрыть неуверенность, в чем мне немало помог алкоголь. — Тут такое дело… Леха наш Ленку мою увел, и вроде бы скоро у тебя внук будет. Не, сама не поеду, парней послала. Обещали не калечить, так, прижмут немного. Серый с мозгами дружит, ему верить можно… Домой? Пока некогда, пап, в зале дел много. Я сегодня только из Америки прилетела, оборудование закупала. И это… Ленку не прессуй, она и сама себя дура наказала, когда с братцем связалась, а я на нее зла не держу. Да помню я, помню… да, предупреждал. Ну какая из меня жена, бать? Да меня ни один мужик не выдержит. Ладно, будет время — заеду на неделе. Пока.

Семейка у меня та еще. Отец, Кирсанов Игорь Юрьевич, в более узких кругах известный как Кирсан, — один из четверых воротил, которые контролируют наш город. Под его крепкой рукой пара производств, рынки, несколько ночных клубов, кладбище, автомойки и так, по мелочам. До недавнего времени еще и пяток тренажерных залов. Три из них он мне на совершеннолетие подарил, чтобы на тампаксы себе зарабатывала.

Маманя наша, пока отец делами занимался, от безделья маялась и спивалась потихоньку от скуки. На нас с братом ей еще до пьянки глубоко плевать было. Потом, когда мне четырнадцать стукнуло, замутила с охранником, и когда отец узнал, больше мы их не видели. Володю как бы рассчитали, а она дала мужу развод и укатила в неведомые дали. Вроде бы даже открытки редкие присылала первые два года. Но я думаю, что они с Володей давно червей кормят. Папаня у меня не тот, кто предательство прощает, ну да это не моего ума дело. С такими людьми чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

С детства я была папиной дочкой. Не то чтобы он со мной возился, но заслужить его одобрение для меня было важно. И я его не разочаровала. Единственное, чего он не одобрял — это мою сексуальную ориентацию. Правда до конфликта не дошло. Он просто помолчал с минуту, а потом сказал, что лучше дочь лесбиянка, чем сын пидорас. На том и закончили.

Лесбиянкой в полном смысле слова я не была. Мне нравились оба пола. В каждом находились свои плюсы, а я слишком люблю себя и предпочитаю комфорт.

С женщинами было удобно. Они все, как одна, были нежными, мягкими, приятно пахли, звонко смеялись и окружали тебя заботой. Их было приятно нежить, ласкать, флиртовать и дарить подарки. Можно было, поддавшись порыву, подойти сзади, пока она готовит ужин, обнять, опаляя горячим дыханием нежную шею, пуская по ее коже россыпь мурашек. Шептать глупости, зарываясь носом в волосы и притираясь всем телом. После втянуть в поцелуй, дождаться сладостного стона и развести на неторопливый, чувственный секс прямо на кухонном столе. А после утоления первичного голода навернуть вкусный ужин и завалиться спать, притянув к себе живую игрушку.

В мужчинах мне нравились мощь и напор. Тугие мускулы, перекатывающиеся под кожей, сильные объятья, упругая задница. С ними можно было дать волю своей страсти, не сдерживаясь. Отдаться до конца, без остатка, до полной легкости и пустоты в теле и голове.

Тянуть за волосы, кусать и зализывать укусы, вцепиться в спину, оставляя на ней глубокие царапины, без опасения услышать возмущенный возглас и всю неделю с виноватым видом замаливать грехи за небольшой синяк, который даже не видно под одеждой. Начать нетерпеливо срывать с друг друга одежду, чтобы пуговицы отлетали, без визгов и плача, что эта чертова блузка стоила сорок две тысячи и приехала спецзаказом из самого Милана. И похер, что я сама ее и купила.

С парнями было проще и без заморочек. Никаких долгосрочных подходов, полностью прозрачные и открытые отношения. Ты его хочешь, он тебя — и никаких танцев и хождений около. Начать страстно целоваться еще в подъезде, с каждым этажом увеличивая градус возбуждения и приближая разрядку. Порыкивая облизывать солоноватую кожу с натуральным, мускусным запахом, и заняться жарким сексом так и не дойдя до спальни. Если подытожить, то с девушками мне нравилось ощущения контроля, когда я сама контролировала их удовольствие и свою жизнь. А с парнями — что контроль за моим удовольствием я отдаю им, но свою жизнь по-прежнему контролирую сама. И навсегда отказаться от одного пола в пользу другого не могла.

Когда я с золотой медалью окончила школу, то не пошла, как мне советовали папины припевалы, учиться на адвоката, которых у отца и так было как дерьма за баней, а поступила в институт физкультуры. А потом стала тренером по фитнесу и кикбоксингу в своем фитнес-клубе.

Спорт я всегда любила, что не удивительно, у меня и выхода особого не было. Мой рост метр девяносто. В бальные танцы, которые мне ужасно нравились, меня никто брать не хотел, ведь партнеры-мальчики дышали мне в пупок, начиная с самого детства. Та же фигня с другими кружками. Но натурой я была энергичной, мне требовались нагрузки, так что пришлось искать выход. Все школьные и студенческие годы посвятила баскетболу, но честно говоря, не мое. Так, баловство от скуки. Тем более по природе я лидер и одиночка, поэтому мне жизненно требовалось проявить себя, а командные виды спорта для этого не подходили. Отец, заметив мои страдания, нанял мне тренера по кикбоксингу.

Позже познакомилась с парой ребят. Они профессионально занимались танцами и подрабатывали в нашем клубе. Видя мое неприкрытое восхищение, научили меня двигаться. Клубные и спортивные танцы, как оказалось, подошли мне больше польки и танго. Хотя иногда мы с Никитосом мучили свои ноги, пытаясь кружиться в вальсе.

Никита — мой лучший друг. С самых ясель мы тусовались вместе. Наши отцы тоже корешились, да и владели кое-каким общим бизнесом. Долгое время папаши мечтали, что мы поженимся, но Никитос оказался стопроцентным пассивным геем, и на планы о нашем совместном будущем родителям пришлось забить. Правда в пору экспериментов, мы успели несколько раз переспать. Именно на нем я училась доставлять удовольствие мужчине, а он удовлетворять женщину. Мы даже на пару таскались по клубам, цепляя девчонок, и нередко просыпались утром втроем в одной постели. Но потом он неожиданно влюбился в парня и после нескольких встреч словил какой-то нереальный кайф, после которого обычный секс показался ему пресным. И пошло-поехало. На стезю натурала он больше не вернулся.

Во времена студенчества мы с ним так оторвались, что даже наши отцы прознали о наших похождениях и отправили к бабушке в деревню на перевоспитание.

Сначала мы маялись от скуки, но потом приглядели себе объекты для соблазнения, заключили пари и принялись за дело.

Брат и сестра были чудо как хороши, и об однополых отношениях доподлинно не знали ничего, только слышали, и то мельком. Но любопытство — дело беспроигрышное. Мне пришлось проще, а Никитке понадобилось приложить усилия. Через два месяца осады нам удалось затащить ребят в сарай. И вот, когда я уже частично стянула с Вики платье и, зацеловывая ключицы, спускалась ниже, а Никитос полез знакомиться поближе с ожившим от наших поцелуев с девчонкой младшим Максимом, дверь в сарай распахнулась, и нам предстала разгневанная бабуля, которая рассчитывала застать разврат, а увидела содом и гоморру. По крайней мере, так она орала, когда с позором выпроваживала нас обратно в город. Именно после этого у меня случился разговор с отцом, и намертво приклеилась кликуха «Гоморра», но парням в лом было произносить такое длинное слово, потому оно незаметно сократилось до «Морры». Причем все, кто не в теме, думали, что Морра это персонаж детской сказки про Мумми Тролля. Ну, тот, что в одиночестве живет на холме и хочет влюбиться, да все не может. Ну точно про меня.

Самое интересное, что через полгода в город приехал Максим, тот самый парень из деревни. И приехал к Никитке. Так что мой друг уже давно и глубоко «женат». Макс работает барменом в клубе, который подарил Никите отец, и вот уже много лет глаз не сводит со своего любовника, мужественно терпит все его бабские закидоны и сцены, которые тот ему иногда закатывает. Для тонуса, должно быть. А мне вот, выходит, не повезло…

Тянуло меня всегда на женщин постарше, лет к тридцати пяти. Как говаривала моя мозгоправ, Ольга Евгеньевна аккурат между нашим утренним сексом и чашкой кофе, мол, это у меня детские проблемы и отсутствии материнской заботы так аукнулись. Ну, ей виднее. Я же думаю, что с такими просто интереснее. Они уже состоялись, все у них случилось: и взлеты и потери, — потому точно знают, чего хотят, и мозги не засирают ни себе, ни другим. С ними проще, совсем как с мужчинами, только не так плоско и примитивно. Есть место для флирта и провокаций, которые так щекочут нервы и будоражат кровь. В таком возрасте уже не грезят о вечной любви, а просто ищут теплоты и удовольствия в сексе.

С годами я стала разборчивей, да и гормоны угомонились, так что перестала цеплять цыпочек в клубе, — они сами находились на работе.

Папаня у меня лицо известное, и хоть и сменил масть на маску добропорядочного гражданина и мецената — от криминала подальше, к власти поближе — но старых связей не бросил, а вот знакомых новых заимел. Бизнесмены, политики. И у всех жены молодые от скуки маются. Вот и попадают тепленькими ко мне в зал. А там пара комплиментов, многозначительная улыбка, скользящие прикосновения, и все, девочка готова. Ухоженная, охочая до удовольствий стервочка. И ведь не измена вроде. Какая измена с девчонкой? Так, баловство. На наши шашни даже мужья их не реагировали, когда узнавали, хотя, может, с отцом моим портить отношения не хотели по таким мелочам. Короче, года два я так сексуальную жизнь разнообразила, пока Ленку не встретила.

Она ко мне по знакомству пришла на должность администратора наниматься. Я как увидела, так и пропала. И вроде обычная девятнадцатилетняя блондинка, каких море, а сердце дрогнуло и не отпускало. Около года я ей проходу не давала, пока своего не добилась. Все адреса и телефоны повыкидывала, а на девчонок даже смотреть не могла, как заговорили меня. Хотя монашкой я не сидела, конечно, и любовников своих навещала, только, как оказалось, секс без чувств — как игра в руку, просто разрядка и не более. Вроде бы эмоциональное возбуждение в процессе, а потом пустота на душе. Как я раньше этого не замечала?

С Ленкой хорошо было во всех смыслах. Уютно… Правда она тем еще домашним тираном оказалась, такие порядки навела, что только диву даешься. Тут не кроши, туда не ставь, у всего свое место должно быть, на диване нельзя, мне его потом чистить, лучше в кровать пойдем. Не то чтобы я грязнуля была, у меня так-то все прибрано, и пылесошу каждый день, но, правду сказать, пыли не вижу, как и крошек на ковре. Видимо, бог мне орлиного зрения не дал, а Ленке мой недостаток компенсировал. Но ее въедливость мне тоже нравились, хотя от многого отказаться пришлось в угоду счастливой семейной жизни. Единственное, что меня в ней раздражало — это любовь к миру Гарри Поттера. И ладно бы, если она сидела на каком-нибудь форуме и общалась с себе подобными. Так нет. Ленуся активно читала фанфики по этой теме, а главным подарком для нее была какая-нибудь хрень из мира Роулинг. В то время как другие радовали свои половинки ювелиркой, мне приходилось изгаляться и дарить эксклюзивные фигурки, аксессуары и медальоны Слизерина. Некоторые, к слову, стоили как кольцо с нехилым брюликом. А все дело в том, что в Россию приходил в основном ширпотреб, а редкие и эксклюзивные вещи выпускались в небольшом количестве и стоили они кучу бабла, да не в рублях. И, несмотря на это, охотников за эксклюзивом было море. Пришлось нанять агента, чтобы доставать новинки прямо от фирмы. Мне, когда машину с полным фаршем из Японии через Владивосток пригоняли, и то дешевле обошлось, чем метлу достать и в страну привести, которая теперь нахрен никому не нужна.

Но сначала ее пристрастие умиляло. Глаза горят азартом, пока она за ужином содержание очередного фанфика рассказывает, а мне что, послушать и покивать не сложно. Да и на сто раз просмотренном фильме подремать под ее комментирующий происходящее щебет. Вот вы знаете, что у Квиринтуса Квиррелла палочка из ольхи, гибкая, 9 дюймов с волосом единорога? Нет? А я знаю. А у Седрика Диггори 12 дюймов с копейками, приятно упругая из ясеня с той же начинкой? И у меня в башке еще полно такой охренительно полезной информации.

Я доцедила виски в стакане до дна, закончив с воспоминаниями. Злость в крови под влиянием алкоголя прошла, и накатила апатия. То, что Ленка когда-нибудь уйдет, я знала всегда. Женщине необходим мужчина, я это понимала по себе. Но если для себя любимой я делала редкие исключения, то Лена двенадцать лет, по сути, хранит целибат, и он не зависел от того, как долго мы проводили время в постели, занимаясь любовью. Ведь, в сущности, лесбийская любовь — это затянувшаяся во времени прелюдия. Она может быть нежной, чувственной или страстной, но никогда не заменит обычный, банальный трах и ребенка любимой женщине тоже не подарит. Была бы я мужчиной, то свернула бы им к херам обоим шеи, но я женщина, и предъявить мне особо бывшей любовнице нечего. Единственное, что меня выбешивает, так это ее шашни за моей спиной. Сказала бы правду, и я бы сама ее отпустила.

К брату у меня и вовсе претензий нет — он всегда был гнидой и слабаком. Никчемный ублюдок, по странной случайности рожденный парнем. Просрать возможность стать правой рукой отца. Да я бы с крыши сиганула, если бы отец так гадливо на меня посмотрел. Иногда мне казалось, что он специально нарывался, чтобы его быстрее грохнули, и он больше не мучился. То наркотики, то игровая зависимость. Не работает, живет на подачки Кирсана, который его презирает и даже видеть не желает. Ходит идиот по тонкому льду, но теперь все, походу, доходился… Батя теперь с него не слезет, к делу пристроит, и забудет парень и про клубы, и про баб своих, и про игру. Придется в поте лица деньги для семьи зарабатывать, пока Ленуся дома скучать будет.

Да и флаг им обоим в руки, барабан на шею. Обидно только… и больно, если честно. А самое гадостное, что Ленка через пару месяцев прибежит обратно проситься. Она же привыкла к заботе и достатку, а от братца ничего этого не добьешься, если только в постели он ас, но я не проверяла. Хотя ставлю на то, что Ленка просто от него случайно залетела, вот и решила «нормальную» жизнь начать, чтоб муж был, которого с родителями можно будет познакомить. Заскучала дома, пока я крутилась, деньги для нас зарабатывала. А тут брательник подвернулся, он всегда мне подгадить старался, да только руки коротки, а член, видать, длинным оказался. Вот и свезло наконец. Только девочка не на того поставила. Поживет пару месяцев, как жена декабриста на выселках, и прибежит. Надо будет найти кого-нибудь временно, чтоб не надоедала… и еще выпить.

Мой взгляд зацепился за бутылку голубого цвета. Надпись сообщала, что это какой-то джин. «Ну джин, так джин», — решила я, плеснув в рюмку странное пойло, похожее на незамерзайку. Вкуса напиток тоже был странного. Напоминал самогонку, настоянную на травах. Больше всего преобладал запах хвои, а на вкус суховатый и холодит кожу, словно шампунь с ментолом. Подозрительная жидкость, но вштырило не по-детски, и меня потянуло на подвиги.

Решила проинспектировать «шкаф трофеев», раз он теперь мой. Хрен я его теперь этой сучке отдам. Пойду посмотрю, на что столько денег спустила, может, что ценное нарою.

Ничего ценного… ничего. Всякая фигня и частокол палочек, забор, бля, построить можно. Вот нафига, спрашивается, ей столько этих указок. Ладно Уизли, Грейнджер, ну Драко — святое дело, да хоть бы Снейп. А Люпин, Питер и Грюм на что?

Из нескольких поношенных тряпок мне подошла только мантия Волдеморта. Видать, он самым высоким из всех персонажей был. А ношеная она потому, что со съемок, типа актер реально ее носил. Как вспомню, сколько за эту ветошь отдала, так вздрогну. Мне еще такая, настоящая, от Гарри досталась. А от Драко не получилось, он, видать, самый популярный чел в поттериане, тряпки с его плеча нереальная редкость. Его балахон столько стоил, сколько у меня нет, зато его галстук зеленый, слизеринский, настоящий, я урвала. А как иначе? Подлинность всех подобных покупок международным сертификатом подтверждается, чтобы с обычным фуфлом не спутать. Что же, я своей Ленке суррогат подарю?

За метлой не полезла, опасаясь свалить на себя весь стеллаж, поэтому, нацепив на шею медальон Слизерина, вытащив из оригинальной упаковки бузинную палочку и захватив одну из масок пожирателей, вернулась обратно к столу. Не торопясь залила в себя еще стопку и, поигрывая палочкой, просто наслаждалась, как по венам растекается тепло.

«Ну вот, Алена, — расстроенно думала я, — и наступил закономерный итог твоей прошлой жизни. Любви до гроба не случилось. Серьезных отношений с девчонками ты теперь не замутишь, а с парнями не уживешься. Так и будешь одна всю жизнь куковать и по чужим койкам скакать. Вот как бы все было проще, если бы ты мужчиной родилась. Отцу радость и гордость, есть кому дела передать, законная жена, ребенок, член. Обычная семья, и Ленка бы к этому козлу не ушла. Хотя сама я никогда себя с мужиком не ассоциировала, пол поменять не мечтала. Меня и так все устраивало, да что уж теперь. Пойду, нафиг, зааважусь».

Нацепив уродскую маску, нетвердой походкой, держась за косяки, прошла в коридор, где дизайнерской мыслью мне предстало зеркало во всю стену. Выглядела я внушительно — вылитый Темный Лорд во плоти. А что, актер, который его играл, навскидку даже ниже меня был, судя по немного короткой мантии. Чуток покривлявшись и построив рожи, маска, кстати, сильно мешала видимости, направила бузинную палочку на зеркало.

— Авада кедавра, — громко и необычно четко сказала я, — что за нах… — попыталась добавить, когда из кончика палочки вырвался зеленый луч и ударился в зеркальную гладь.

«Ни х…я спецэффекты», — успела подумать, когда луч, отразившись от зеркала, ощутимым толчком ударил в грудь, после чего я вырубилась.

Утром проснулась с дикой головной болью. Череп так взламывали изнутри, что в глазах темнело.

«Надо умыться и срочно попить», — подумала с закрытыми глазами, пока ноги несли меня знакомым маршрутом в ванную.

Холодная вода немного привела меня в чувство, но когда наконец смогла разлепить веки и посмотреть в зеркало, то похолодела, и даже боль ушла, сменившись на какую-то неестественную тишину. Словно затишье перед бурей.

«Кто это? — пронеслось у меня в голове, и я нервно сглотнула, — это что, я? Этот дрыщ с зелеными глазами и шрамом в виде молнии? Постой… молнии? Гарри Поттер?»

Хаотично принялась себя ощупывать. Тело явно реальное, не женское, значит, не глюк от избытка алкоголя… «Я, походу, теперь пацан», — заполошно подумала, пока стягивала с себя заношенные пижамные брюки вместе с трусами.

— Ох…ть, — громко выдала, тыча в маленький детский член, после чего громко и истерично засмеялась во весь голос.

«Вот это подстава: хотела Алена член и ребенка? Вот тебе член. Вот ребенок. Получите-распишитесь», — надрывалась смехом.

На мой гогот прибежал крупный пацан. Он, видимо, хотел что-то сказать, но увидев мою безумную рожу, открыл в удивлении рот и застыл, как суслик — передумал, наверное. Потом живо обернулся и сиганул в коридор.

— Мама, папа, — громко заорал он, взбегая вверх по лестнице, — этот ненормальный стоит в ванне голый и играет со своей пипиской.

Послышался топот, возня, и в дверном проеме оказались еще несколько людей с обалдевшими рожами, но мне некогда было их рассматривать, меня унесло в темноту.

Когда очнулась в следующий раз, то обнаружила себя сидящим на корточках в палисаднике, в то время как мое тело методично окапывало куст с розами и даже что-то напевало себе под нос.

«Ничего себе, — подумала я, — походу, сам Поттер из тела никуда не делся. Не повезло парню, уже два подселенца в одной черепушке. Множественным расстройством личности попахивает, как бы мальца в дурдом не утянули… Но вроде бы он меня не слышит? Надо проверить».

— Эй, Гарри… ты меня слышишь? — обратилась к нему, чувствуя себя немного сумасшедшей.

— Кто здесь? — испуганно вскинулся пацан, вскакивая с места и обшаривая взглядом окрестности, — где вы, я вас не вижу.

«Пипец, приплыли», — мысленно прокомментировала я.

Значит, вот как работает наша связь. Мои мысли он не слышит, пока сама к нему не обращусь.

— Меня зовут Алена, Гарри, — кинула пробный шар, видя что его нервозность от неизвестности только возрастает. — Я у тебя в голове. Не вертись, лучше сядь обратно и не привлекай внимание, а я тебе сейчас все расскажу.

К моему ужасу пацан плюхнулся обратно и тихо заплакал, бормоча сквозь слезы что-то про психушку.

— Гарри, Гарри, ты чего? — опешила я, не зная, как его успокоить. Опыта общения с детьми у меня не было. — Я думала, ты обрадуешься новому другу.

— Ага, — горько всхлипнул мальчик, — дядя говорил, что я сумасшедший, и если будут еще странности, он сдаст меня в дурдом, я так старался стать нормальным… А теперь нечаянно выдумал себе друга. Дядя точно избавится от меня и сдаст на опыты, где меня будут мучить и целый день ставить уколы.

«Не х…я себе, добрые сказочки для ребенка», — обалдела я.

— Это тебя родственники так пугали, да?

— Да, — с несчастным писком выдавил и закрыл ладонями лицо. — И, наверное, дядя прав. Я вчера пришел утром в ванну и разделся, а как и сам не помню, а теперь вот вы еще…

— Ничего ты не сумасшедший, — буркнула я, — это я, когда в твое тело вселился, в ванную пошел, ну и разделся, чтобы посмотреть, какое тело мне досталось. Прости, пожалуйста, я не знал, что ты тоже тут, больше так делать без спросу не буду.

— Как вселился? А разве так бывает? — опешил мальчик и от удивления даже плакать перестал, — а я тогда где был, почему не заметил?

— Ну, не знаю, ты помнишь, что вечером перед сном с тобой случилось? — полюбопытствовала я.

— Да вроде бы ничего необычного, — задумался тот. — Если только… Я хотел в ванную прошмыгнуть, воды попить, но не успел дверь открыть, как Дадли со всей дури ее толкнул, и меня обратно в чулан забросило. Я тогда головой сильно ударился о перекладину, даже тошнило… поэтому я просто прилег, чтобы голова не кружилась, а потом, видимо, заснул.

— Наверное, ты сознание потерял, — предположила я, — вот меня в тебя и забросили.

— Так ты что, теперь навсегда у меня в голове будешь? — то ли с надеждой, то ли с опаской спросил ребенок.

— Не знаю, — ответила ему честно, — но если я тебе мешаю, то могу и помолчать, ты меня тогда не заметишь. Хозяин здесь ты, Гарри, а я просто у тебя в гостях.

— Но мне нравится с тобой говорить, — смутился мальчишка, — я ни с кем еще не говорил так долго. Буду рад дружить с тобой, Аль-ена.

— Ты можешь звать меня Ал, Гарри, — разрешила я, — постарайся научиться разговаривать со мной мысленно, чтобы никто про меня не узнал.

«А то точно в дурдом отправят, или одержимым заклеймят и экзорциста позовут», — подумала про себя.

— Хорошо, — заметно оживился хозяин тела, вновь принимаясь за розы, — ты станешь моим первым другом, Ал. Только, боюсь, тебе будет со мной скучно, и ты найдешь себе другого мальчика, — внезапно пробормотал пацан свои опасения и уныло, словно смирясь, склонил голову.

— Еще чего, — бодро ответила я, — зачем мне другие, когда есть ты? Симпатичный, умный, веселый, — то, что мне нужно, а если станешь меня слушать, то найдешь себе еще много друзей помимо меня, Гарри.

— Это ты не про меня, Ал, — возразил честный ребенок, — какой же я веселый или умный? Плохо учусь и никогда не смеюсь, — признался он, — а в школе все называют меня уродом.

— Откуда ты знаешь, что не веселый, Гарри? — парировала я. — Мне известно много смешных историй, и я их тебе обязательно расскажу, и с уроками помогу. А если мне поможешь, то никогда не будешь больше носить эти тряпки, что тебя уродуют, и жить в чулане.

— Правда, Ал? — восхитился Гарри, боясь поверить. — Ты обещаешь?

Обещаю, — чистосердечно обнадежила я. — А теперь, пока работаешь, расскажи мне все о себе и о месте, где я оказался.

Парнишка работал до вечера, попутно рассказывая про свою жизнь, иногда сбиваясь и проговаривая мысли вслух, пока тетка ближе к пяти не позвала его в дом и не вручила стакан молока и немного черствую, видимо, вчерашнюю булку. Потом приехал дядя, и Гарри послали помыть его машину, пока семейство отдавало должное пятичасовому чаю и свежим булочкам с корицей.

Вечером тетя вручила ему стакан компота без ягод и чашку овсяной каши с маленьким кусочком масла, но совсем не сладкую. В то время как у самих Дурслей в тарелках красовались сухофрукты, а Дадли залил свою порцию до верха каким-то сиропом, похожим на кленовый. Но Гарри не последовал его примеру и под тяжелым взглядом дяди посыпал на кашу две чайные ложечки сахара. Видимо, стеснялся, или ему это было запрещено. Затем все разошлись по своим делам, а Гарри помыл посуду и пошел в свой чулан. В десять Вернон везде вырубил свет, и все отправились спать. Я задала пареньку несколько вопросов, рассказала забавную историю, после чего он спокойно уснул, счастливо посапывая.

Пока он отдыхал, я думала…

Первое. То, что я попала в поттериану, меня не смутило. Не важно, в отключке я лежу где под капельницей, или это реально — суть от этого не меняется. Даже если потом я просто очнусь от пьяного угара в своем коридоре с жутким похмельем, в мантии и палочкой в руке. Ведь как ни крути, от меня все равно ничего не зависит, а вот как здесь устроиться и прожить, раз меня сюда забросило — надо думать. В любом случае, пока здесь я накрепко связана с Гарри. Хорошо ему — хорошо мне, умрет он — сдохну я. По крайней мере, теперь не ясно, кого авада Лорда из тела выкинет в финальной битве, если доживем, конечно. Даже если и не нас с Гарри, то чужой жизнью жить тоже не айс. Я свое тело хочу, отдельное, а не жить вечным довеском в этом.

Второе. Я ощущаю тело Гарри, как свое собственное; все, кроме его мыслей. Напряжение рук, вкус еды, тычки от кузена, — все реально, кроме того, что не могу телом управлять, пока им управляет Гарри. Но до ванной же дошла, значит, пока его сознание спит, то я могу сама завладеть телом. Надо проверить.

Не долго думая, сосредоточилась и, поднявшись с топчана, немного привыкнув к ощущениям, пошла на выход.

Ориентируясь в темноте, нашла кухню и, притворив за собой дверь, открыла холодильник. По-быстрому подъела из кастрюли вчерашнего жаркого, стащила кусок хлеба, по паре ложек разного варенья и так, понадкусывала в холодильнике разного по мелочам. Запила все холодной водой с пятью ложками сахара, и, прибрав за собой на кухне, вернулась в чулан, пока Вернон на ночной жор не проснулся. Бля… вот без мяса мне придется хреново.

Лежала на топчане сытая и довольная, словно в посторгазменной неге. Вот что значит вкусно и обильно пожрать на ночь.

Родственники Гарри не били и голодом не морили. Но поесть вкусно и досыта ему не удавалось. Утром семья всегда ела бекон и яичницу. Пять яиц Вернону, четыре Дадли, два тетке и два Гарри. Бекон распределялся просто. По одному ломтику тетке и Гарри и по четыре остальным представителям семейства Дурсль. Ко всему этому прилагался тост либо с маслом, либо с чайной ложкой варенья. И вроде бы никто ничего не говорил, вздумай Гарри взять лишнюю ложку сахара или сэндвич. Но Вернон так провожал взглядом каждый кусок, съеденный племянником, что бедный ребенок был рад, когда совместная трапеза заканчивалась, и ему наконец позволяли выйти из-за стола. В другое время заходить на кухню ему было категорически запрещено.

Иногда его наказывали. Сажали на хлеб и воду и запирали в чулане на щеколду. Обычно такая кара настигала его за странности. Вообще, даже от слова «волшебство», сказанное не племянником, а, например, в телевизоре, Вернон багровел, сатанел и долго не мог успокоиться, нервируя окружающих плохим настроением.

А в целом родственники Гарри не докучали особо. Бесцельно бродить вне дома ему было запрещено, чтобы снизить риск. Вдруг кто-то увидит его странности, а выползти из чулана означало словить новую работу по дому. Они просто заваливали его домашней работой, когда замечали, что он слонялся без дела. Так что сидеть в чулане Гарри никто не заставлял, он сам там прятался, дабы не попадаться на глаза тете и дяде, меньше огребать люлей и работать. А Дурсли, в свою очередь, жили своей жизнью и, видимо, представляли, что у них и вовсе нет никакого племянника.

Единственная реальная угроза исходила от Дадли. Дома он не мог сделать кузену ничего особо серьезного, так, тычки, щипки и подъ…ки, а вот в школе он отрывался по полной. И гонял Гарри — мама не горюй! Но я уже выяснила все, что меня интересовало, и приступила к обдумыванию плана. Ситуацию подгонял, того не ведая, сам Гарри. Из-за нашего общения он стал выглядеть гораздо веселее и счастливее. А благодаря моим ночным обжираловкам и не сложным комплексам тренировки, еще и крепче. По крайней мере, ветром его уже не шатало. Даже Дурсли заметили его нетипичное поведение и подозрительно поглядывали.

Еще я приучила его каждый день принимать душ, менять нательное белье и два раза в неделю мыть свою шевелюру. Вернон хоть и кривился, и распинался по поводу трат на воду и моющие средства, но в глаза Гарри так ничего не сказал. Просто каждый вечер, стоило племяннику скрыться в ванной, сотрясал воздух собственной значимостью.

Оказалось, ребенок был настолько ранимый и совестливый, что сам, добровольно, отказывал себе в необходимом, видя негативную реакцию родни. И старался вести себя тише и незаметнее, чтобы не доставлять родственникам неудобств и убытков, и не нарваться на очередные упреки. Но под моим мудрым руководством, пока я занимала его разговорами за завтраком, он незаметно для себя научился подкладывать себе добавки, не отвлекаясь на ворчание Вернона. И вечером, в ванной, тоже абстрагировался от его недовольного бубнежа, отвлекаясь на мои рассказы.

Я попала в это тело в конце мая. Двадцать третьего июля семейство с помпой отпраздновало девятилетие Дадли, задарив его подарками по самою крышу коттеджа, ко всему еще приехала тетушка Мардж, которая души не чаяла в племяннике и, к удовольствию Дурслей, во всю поливала маленького Гарри помоями. Но я смогла примириться с ее присутствием и даже была благодарна Дадли за то, что этот свин родился на свет. Ведь мои ночные обжираловки стали намного обильнее, главное — надо было успеть попасть на кухню между Мардж и Дурслем, а утром, сколько бы я не съела, они оба виновато отводили глаза от пытливого взгляда Петуньи, и на меня ни разу никто не подумал. Гарри, кстати, просто обалдел от моей смелости, когда однажды я его разбудила и провела ночью на кухню, чтобы он поел торта. Этот блаженный пацан его никогда не пробовал. Надо было видеть, как он урчал и жмурился от удовольствия. Вот уж воистину, Святой Поттер. Ему даже в голову не приходило, что можно ослушаться тетю и чего схомячить ночью, раз днем не дают.

Гаррина днюха прошла мимо, и только я от души его поздравила и подарила сплетенный ночами из кожаных ремешков простой браслетик и шнурок для волос, нарезанный и выделанный из старых выброшенных мокасин дяди Вернона. Именинник впечатлился, пустил слезу, после чего мы целый день провели в парке, пуская кораблики в местном пруду. Бедный ребенок даже не знал раньше, как их смастерить. А когда его шхуна пришла к финишу раньше моей галеры (не иначе как магией ее подгонял), так радовался, что обратно, казалось, без метлы летел. И даже хмурое семейство, оставившее его за опоздание без ужина, не испортило настроения. Хотя ночью я, как всегда, перекусила, так что Гарри проснулся сытым.

План помощи мальчику, а значит и себе, был прост. Сплошная психология и манипуляции. Потому как угрожать Дурслям опекой или магией особого повода вроде бы не было. Ну не ест досыта, так ведь не голодает. Ну спит в чулане, но не мерзнет, и постельное белье Петунья меняет как остальным, раз в неделю зимой и два раза летом. А что обноски за кузеном донашивает, так не скажу за всю Англию, но в этом городишке через одного за старшими детьми детвора донашивает. Просто на них это не так заметно. Может, другие дети вещи более аккуратно носят. Хотя, мне думается, у Гарри с кузеном просто размеры слишком разные. Все равно как с кита снять и на салаку набросить. Так-то вещи качественные были, брендовые, целые и даже не сильно ношеные. Тетка любимому сыночку часто из одежды что-то покупала, и не фуфло. А кузен так стремительно толстел, что снашивать шмотки не успевал. Вот и выглядел Гарри, вроде бы почти в новом, а смотрелось — не всякий бомж так пиз…то одевался.

Вот с обувью реально проблемы были. Кроссовки Гарри всегда убитые доставались. Дадли за месяц так умудрялся их растоптать, словно в них всю магическую войну прошли — чисто лапти. Но тоже целые и без дырок, ладно хоть не воняли. Короче, не было повода Дурслям угрожать, но меня житье в чулане не устраивало, как и вещи с чужой жопы. Пришло время действовать.

Незадолго до этого предложила Гарри заняться спортом. Конечно, поднимать по ночам пару баллонов с жидким порошком для стирки вместо гантелей не перестала, как и растяжку делать, но надо бы равномерно нагрузку распределить, а не только по ночам корячиться. Но пацан оказался с ленцой и физ-ру не любил. Тогда и предложила уступать мне часть дневного времени, и мальчик неожиданно согласился. Хотя сначала хихикал, когда я в парке подальше от всех прыгала через кусок веревки, заменившую мне скакалку. А так ему мои занятия нравились, и я его понимала. Всегда приятно наблюдать, когда люди работают, и при этом отдыхать самому.

— Гарри, — закинула я однажды пробный камень, — что ты думаешь о том, чтобы переехать из чулана в комнату и нормально одеваться?

— О, я был бы рад, — с готовностью отозвался пацан, — только Дурсли вряд ли так поступят, они меня ненавидят.

— Они просто боятся твоих странностей, Гарри, — уточнила я, — и их опасения имеют основание.

— Но ведь ты знаешь, что я не специально, Ал, — возмутился он, — я не хотел разбить то окно, тем более, оно же потом склеилось обратно. Не понимаю, за что меня тогда наказали. Дядя даже ничего не понял — только услышал звон, и мне попало.

— Ты не можешь контролировать свои силы, Гарри, — помолчав, ответила ему, пытаясь подобрать слова. — Они просто боятся, что в следующий раз ты можешь разрушить что-нибудь еще, и тогда пострадают не только вещи, но и люди.

— Но я не знаю, как с этим справляться, — чуть не плача ответил Гарри, — правда не пойму, почему со мной происходят все эти странности.

— Это не странности, Гарри, это волшебство. Ты маг, и твои родители были магами. Таких, как ты, немного, по сравнению с обычными людьми, но они есть, и в одиннадцать тебе придет письмо в волшебную школу.

Мальчик сначала весело рассмеялся, а потом резко замолк.

— Ты меня разыгрываешь, Ал, — с долей сомнения спросил он, — так ведь не бывает. Зачем ты все это придумал?

— Я ничего не придумал, Гарри, — спокойно ответила, чувствуя его волнение и надежду, — и если ты как следует подумаешь и вспомнишь все странности, что с тобой происходили, то поймешь, что я прав. А когда успокоишься, то расскажу тебе про родителей и волшебный мир.

Парнек пораженно замер, видимо, ударившись в воспоминания, и затих.

До вечера позанималась, вернулась домой, поужинала с Дурслями и, помыв посуду, вернулась в чулан, серьезно опасаясь, что Гарри и вовсе теперь никогда не выползет из своей раковины. Но стоило мне закрыть дверь, как он отозвался, и я послушно передала ему управление телом.

— Я тут подумал, что ты, похоже, прав, — довольно несмело начал он, — со мной и впрямь много чего случалось, и волшебство для этого подходящее объяснение. Обычно такое происходит со мной в школе, и не знаю почему, а летом почти никогда.

— Думаю, что ты сливаешь излишки магии в розы, когда в сезон за ними ухаживаешь, — подумав, ответила я, — а зимой твоя магия копится, не имея выхода, и выливается во все эти странности. Поэтому розы в нашем саду самые красивые, пышные и долго не вянут.

— Очень может быть, — подумав, признался мальчик, — я всегда желаю им цвести, когда удобряю и подрезаю, ведь они такие прекрасные и вкусно пахнут. Я тебе верю, Ал, а теперь ты расскажешь о родителях? Например, как звали моих маму и папу?

— Ты что, даже не знаешь их имена? — удивилась я.

— Нет, — смутился он, поправляя очки, — тетя всегда сердится, когда я про них спрашиваю, а дядя говорит, что они были плохими людьми. Расскажи про них, они же меня не бросили?

— Нет, Гарри, они тебя очень любили, — ответила я. — Твою маму звали Лили…

Не стала посвящать пацана во всю историю. Такие вещи надо говорить дозировано, чтобы информация усвоилась. Но незнание мальчишкой истории собственной семьи играло мне на руку.

Гарри согласился уступать мне тело на целый день, когда попрошу, и не вмешиваться, что бы я не говорила.

На следующий день воспользовалась случаем отсутствия Дурслей и аккуратно порылась в бумагах. Ничего ценного там не обнаружила, но то, что мне было нужно, нашла. А именно, свидетельство о смерти родителей Лили и Петуньи. Причина там указана не была, но мне этого и не требовалось. Достаточно знать, что они умерли. Не хотелось бы принести вести с того света, чтобы узнать, что отправитель живет и здравствует в соседнем графстве.

Вечером случилась еще одна «счастливая» случайность. Дадли толкнул Гарри с лестницы, и мальчик, соскользнув по ступеням, ударился головой. Сильно он не пострадал, просто испугался и рассек кожу, но крови было прилично, и тетка не на шутку струхнула. Хотя к врачу не отправила и, наскоро обработав раны, отправила племянника в чулан.

Утром я переняла управление телом и, дождавшись, когда мужская часть семейства свалит, подошла к отдыхавшей в кресле Петунье.

— Чего тебе? — довольно нелюбезно спросила она, заметив мою фигуру, робко топтавшуюся у двери в гостиную, — если у тебя есть время бесцельно болтаться, то займи себя работой — почисти картошку для рагу. Ступай.

— Я все сделаю, тетя, — отозвалась я, — но мне нужно срочно с вами поговорить.

— Мне не о чем с тобой говорить, мальчишка, — окрысилась женщина, недовольно поджав губы, — что ты можешь сказать, кроме глупостей. Иди.

— Моя мама просила передать вам это письмо, тетя, — кинулась в омут с головой, — она сказала, что вас обманули, и родители не разбились в автокатастрофе, их убил волшебник.

Петунья выпучила глаза и задеревенела, хватая воздух как рыба, выброшенная на сушу. Не знаю, чего она ожидала, но только не этого.

Тетка ловила ртом воздух, а я торопливо поведала предысторию, пока она не оклемалась и не выгнала меня вон.

— Когда я вчера уснул, мне приснился сон, — заливала я, незаметно отслеживая реакцию Петуньи. — Ко мне пришли молодая женщина с длинными рыжими волосами и зелеными глазами, как у меня, и мужчина в круглых очках. Сказали, что их зовут Лили и Джеймс, и они мои родители. А потом сообщили, что они не погибли в аварии, а их убил злой маг. Они думали, что Дамблдор должен был вам все рассказать в письме, но, видимо, забыл, он ужасно старенький. Так что они были хорошие, а не преступники, вы не думайте.

Этот злой волшебник пришел к ним в дом и сначала убил папу, который нас с мамой защищал. Потом он поднялся в детскую и хотел убить меня, но мама закрыла меня собой, и он убил ее вместо меня. Мама пожертвовала своей жизнью, чтобы я жил. Она была героем. И они с отцом никогда не были пьяницами, вы не верьте тому, кто вам это сказал.

Женщина судорожно вздохнула, всхлипнула и бессильно осела в кресле, прикрыв глаза. Ее руки неосознанно были прижаты к сердцу, а из-под прикрытых век скатилось несколько слезинок. Я была удовлетворена эффектом и продолжила:

— Потом к нам пришли мамины родители, мои дедушка и бабушка, чтобы познакомиться. Пока мама и бабушка писали письмо для вас, мы с дедом и папой немного поиграли, и они расспрашивали, как я живу. Я хотел остаться с ними навсегда, но бабушка не разрешила. Она сказала, что тогда Дадли попадет в ад, и его будут мучить целую вечность, а я люблю брата, и мне бы этого не хотелось. Тетя, а что такое вечность? — спросила я для усиления эффекта, но тетка только испуганно глянула на меня, вздрогнула и не ответила.

— Когда все они уже хотели вернуться обратно, появился еще один мужчина, и папа ему очень обрадовался. Оказалось, это мой крестный, Сириус Блэк, папин лучший друг. Пока он не может меня забрать, так как сидит в Азкабане, волшебной тюрьме. Но скоро его срок закончится, и крестный обязательно придет меня навестить. Но я лучше останусь с вами, тетя. Ведь я его совсем не знаю, а здесь у меня брат, и вы вкусно готовите. Можно он будет просто приходить ко мне в гости ненадолго? — наивно спросила я, на что мне ожидаемо не ответили.

— Крестный с папой просили передать, что извиняются за свадьбу. Они были молодыми и глупыми и жалеют о том, как себя вели, а папа добавил, что благодарен вам за то, что вы меня растите. Он не думал, что вы такая хорошая, хотя мама всегда ему это говорила. Ну, а потом я внезапно проснулся, — подытожила я.

— Вот, держите письмо, тетя Петунья, — решительно подойдя к ней, всучила конверт в ее дрожащую и безвольную ладонь.

Женщина смотрела на меня с таким шоком и мукой, что стало ее даже жаль. Но, если подумать, она сама виновата. Не дело, когда обиды на сестру переносятся на ребенка, хотя, конечно, любить Гарри ее никто не заставит.

Когда Петунья раскрыла листок и прочитала первую фразу, то сильно побледнела.

— Ступай, Гарри, — заторможено сказала она и вяло махнула в сторону двери, стараясь не смотреть мне в глаза. Я послушно вышла, оставив тетку наедине с прошлым.

Спускаясь на кухню, воспроизводила по памяти содержание письма, представляя, какие эмоции будет чувствовать тетя при прочтении.

«Милая Туни», — начиналось оно. А затем Лили извинялась за прошлое. За то, что пренебрегала сестрой, не слушала ее советов, вот и поплатилась. Что не окоротила Снейпа, когда тот чуть не зашиб ее веткой и рылся в почте. За насмешки, пакости, издевки и дразнилки, типа «маггла». И за то, что не слушала ее предостережений. По молодости и глупости не понимала, что сестра хочет ей добра, — защитить, уберечь, а не посягать на свободу. И все это было сдобрено мелкими деталями, типа полета с качелей, шевелящего лепестками цветка, крыс из чашек и икры в карманах. Всего того, что придало повествованию нотку реализма, ведь, кроме самой тетки, никто не мог знать таких подробностей.

Я решила, что если чего-то из написанного в истории не было, то на фоне остального эти мелкие несоответствия все равно не запомнятся и спишутся на странности потустороннего мира.

«Я всегда завидовала тебе, Туни, — писала в самом конце Лили. — Ты с самого детства была цельной натурой, знала, чего хочешь от жизни. Ответственная, серьезная, не то, что я — ветер в голове и вечные сомнения. Я завидовала, хоть и любила, ведь вы с мамой так похожи, и вам все удавалось, за что бы вы не взялись. У меня никогда не получалось за вами угнаться. Очень неприятно, знаешь ли, понимать, что как не старайся — всегда будешь на втором месте, и что никто не принимает тебя всерьез. И когда узнала, что я волшебница, то подумала: «Вот, оно, то самое, где ты не сможешь меня обойти». Но меня занесло, и вместо твоего уважения и восхищения, просто тебя потеряла. Я люблю тебя, Туни, и благодарна за твою заботу обо мне в детстве и за Гарри. Ты была хорошей сестрой…»

Но основной шок, после которого у Петуньи, как я надеялась, встанут мозги на место, должен был наступить от прочтения приписки бабули. Именно в матери Лили и Петуньи я видела корень комплексов тетки.

«Петунья, дорогая, — писала женщина, — ты стала такой, какой я всегда мечтала тебя видеть. Идеальная хозяйка, мать и жена. Стабильность, добротный дом, любящий муж и замечательный сын. Ты проделала большую работу, дочь, и честно заслуживаешь всего того, что теперь имеешь. Я горжусь тобой… Всегда гордилась, но часто ли говорила, как люблю тебя?

Я знаю, ты думала, что мы с отцом любили Лили сильнее, но это не так. Просто она доставляла нам больше проблем. Приходилось постоянно за нее переживать и волноваться, в то время как ты была идеальной дочерью, спокойной и надежной, на которую я всегда могла положиться. И время показало, что наши опасения за судьбу Лили были не напрасны. Ты сама видишь, чем все закончилось для твоей несчастной сестры.

Теперь мне кажется подозрительным наша с отцом странная радость по поводу того, что Лили волшебница. Видимо, та женщина, которая к нам приходила, чем-то на нас повлияла, какой-то своей магией. Иначе не могу объяснить наше поведение. Я всегда гордилась, что наша семья нормальная, а тут… Кто в здравом уме обрадуется ведьме в доме? В любом случае искренне рада, что смогла извиниться и донести до тебя свои истинные чувства, пусть они и несколько запоздали.

Теперь по поводу твоего сына. Дадли — замечательный, добрый ребенок. Жаль, что мне не довелось с ним познакомиться, но меня беспокоят его друзья. Гордон, Малькольм, Пирс и Деннис. Особенно Пирс. Эти хулиганы, притворяясь хорошими детьми, плохо влияют на твоего сына, пользуясь его добротой и доверчивостью, учат его плохому. И это чуть не привело к трагедии.

Гарри умер, Петунья. И мне потребовался весь дар убеждения, чтобы повлиять на внука и вернуть его обратно, пока еще было возможно, иначе наш Дадлик стал бы убийцей. Но Гарри добрый мальчик, и когда он услышал, что брата сурово накажут, с радостью согласился вернуться. Надеюсь, дочь, ты это оценишь.

Я не хочу тебе советовать, ты взрослая женщина, мать, и сама знаешь, в чем не права. Надеюсь, тебе хватит смелости и рассудительности признать свои ошибки, как мне сегодня, а не дожидаться, когда уже ничего нельзя будет исправить.

Под конец хочу сказать, что Гарри любит вас, несмотря на вашу холодность к нему и бесконечные упреки. Скажу больше, он принесет удачу в вашу семью. Фирма твоего мужа будет процветать. А в конце июля 1992 года Вернон заключит договор с мистером Мэйсоном, главой строительной компании, и ваши дела резко пойдут в гору. Создатель всегда награждает тех, кто взял заботу о чужих детях и достойно несет это нелегкое бремя, помни об этом. Будет ли мальчик вспоминать тебя с любовью или с ненавистью, когда вырастет, зависит только от тебя. Теперь, когда он знает правду, то не сможет оправдывать ваше отношение и отвращение к нему тем, что его родители якобы были преступниками и пьяницами.

Еще хочу сказать, что ты не права, распуская слухи о том, что Гарри хулиган и дурная порода. Это, может, и объясняет в какой-то мере его странности перед другими людьми, но по племяннику люди будут оценивать и твоего сына, ведь в них обоих течет твоя кровь. Если один мальчик с плохой наследственностью, значит, и второй также несет в себе семена зла, и когда они проявятся никто не знает. Не порти будущее своему сыну чужими сомнениями и подозрениями в его непорядочности и скрытом пороке. Вспомни, у Лили почти не было выбросов, и она рано научилась управлять своей силой. Может, потому, что жила в любящей семье? Выводы делай сама.

Нашепчу тебе на ушко: если ты отдашь сына в бокс, то в будущем его ждет титул чемпиона Англии. Он прославит свою семью на весь мир. Заодно этим ты избавишь его от неподходящих друзей. Гарри тоже не помешает спортивная секция.

Ну все, дорогая, мне пора. Я и так приоткрыла тебе завесу будущего и некоторые тайны, чего не должна была делать. Не показывай письмо никому, кроме мужа. Прощай, я горжусь тобой и верю в твое благоразумие.

Послесловие.

Смерть не проходит без следа, дочь. Гарри вернулся, но с ним произошли некоторые изменения. Постепенно его рассуждения и поступки станут более взрослыми. Не бойся, так и должно быть, это последствия его нахождения за Гранью. Но все же помни, что несмотря ни на что — он ребенок. Ровесник твоего сына».

Тетя не выходила из комнаты и, видимо, совсем не собиралась появляться сегодня. В пять часов я принесла ей чай, но она отказалась, только поблагодарила меня через дверь и попросила поджарить на ужин яичницу, когда вернутся дядя и Дадли.

Я не торопясь приготовила мясное рагу и напекла горку блинчиков к чаю. Потом передала тело Гарри, чтобы он досыта поел мясца и насладился свежей выпечкой с малиновым вареньем и сливками, пока никто ему в рот не смотрит. Вот в этом вся ирония людских судеб. Кто-то в муках осмысливает свою жизнь, а кто-то в это же время просто наслаждается хлебом насущным.

К семи приехал дядя. Заметив, что Петуньи нет, зашел в гостиную и некоторое время спустя вышел обратно, после чего я его покормила. Выглядел он непривычно тихим и задумчивым и даже прикрикнул на сына, когда тот слишком громко заорал, размахивая руками, рассказывая отцу, как прошел его день.

Пока все ужинали, тетя поднялась в спальню, а ее мужчины, сыто икая, проследовали в гостиную, где пацан до отбоя таращился в ящик, смотря какие-то передачи, а Вернон засел за просмотр газеты. Дадли, правда, спросил отца, что с мамой, но Вернон ответил, что у нее болит голова и ей нужно отдохнуть, после чего все вернулись к прерванным занятиям.

— Ал, — сказал мне Гарри перед тем, как заснуть, — а тебе не кажется, что мы поступили некрасиво и даже жестоко с тетей? Она целый день не выходит, наверное, плачет. Я, конечно, хочу свою комнату вместо этого чулана, но будет плохо, если тетя из-за нас заболеет.

— Ничего с ней не случится, Гарри, не бойся, — ответила я, — наоборот, теперь ей станет намного легче на душе, не так тяжело, как было раньше. Она оставит прошлое в прошлом и начнет новую жизнь без обид и сожалений.

— Но мы обманули ее, Ал, — возразил Гарри, — это нехорошо. Она думает, что Дадли меня убил, но ведь я не умирал…

— Так, не понял, ты хочешь, чтобы Дурсли тебя не прессовали или как? — вспылила я, — может, тебя устраивает недоедать и спать в чулане?

— Конечно, хочу, Ал, не сердись, — примирительно буркнул мальчик, — но что, если она не поверит, и станет только хуже?

— Поверит, — без тени неуверенности ответила ему, — должна поверить, или я совсем не разбираюсь в женщинах. А я в них разбираюсь. Мы дали ей то, что ей было необходимо, Гарри.

— Да? — подпустив сомнения в голос спросил парень, — и что это, Ал?

— Признание и самоуважение, Гарри, — ответила я. — Она всю жизнь терялась на фоне яркой и красивой сестры, завидовала ей. А оказалось, что и сестра тоже ей завидовала. И родители не любили Лили больше, как Петунье казалось, а просто волновались. Напиши я, что родня всегда считала ее красоткой с чудесным характером, тетя бы не поверила. Но я подчеркнул все ее действительно сильные стороны, которыми она гордится. И ясно дал понять, что и другие, дорогие для нее люди, тоже их видели и восхищались ими, хоть и не говорили об этом вслух. Любой женщине необходимо, чтобы ее оценили по достоинству, Гарри. Быть особенной, первой, не важно в чем, чтобы в ней нуждались, считали незаменимой. Твоей тете просто позарез требовалось узнать, что она в чем-то была лучше своей красивой сестры. Если даже она не поверит, то легко обманет саму себя. Я тебе больше скажу, если все получится, то твоя тетка выиграет больше нас всех.

— Ну, если все так, тогда ладно, Ал, — ответил довольный мальчик, засыпая, — а блинчики были очень вкусные, никогда таких не ел… Особенно с вареньем, — не в тему пробурчал он, блаженно прижмуриваясь и проваливаясь в сон.

Я дала ему крепко уснуть и, вздохнув, выползла в коридор, где принялась за тренировку, в качестве бодибара используя отрезок трубы, который стянула из гаража.

Если Петунья среагирует как надо, — думала я, ритмично полуприседая и делая выпады, — и купит мне наконец нормальные кроссовки, то, так и быть, приведу ее в порядок и в качестве бонуса сделаю красоткой. Глянец будущего мне в помощь. Интересно, что будет завтра?

Утром нас, как всегда, разбудил негромкий стук в дверь чулана. Приведя в ванной себя в порядок, Гарри, позевывая, поплелся на кухню, где уже привычно хлопотала тетка.

Петунья выглядела бледновато и несколько изможденной, словно после болезни. Радости или еще каких эмоций, говоривших о том, что в ее душе произошел сдвиг в лучшую сторону, не наблюдалось. Но она была расслабленна, а не напряжена, как всегда, по утрам; от нее веяло покоем, больше смахивающим на апатию. Похоже, у нее сегодня отходняк после вчерашних потрясений.

Они с Гарри молча приготовили завтрак и накрыли на стол.

Дядя все также сверлил племянника взглядом, изредка отрываясь от газеты и громогласно озвучивая комментарии своего видения утренних новостей, даже не замечая, что жена ему привычно не поддакивает. Из всего я сделала вывод, что Петунья пока не говорила мужу о вестях с того света. Хотя я так и думала. Такой тип женщин не из тех, кто оголтело бежит с сомнительной информацией к другим, пока не разберется в ситуации сама, и не сделает своих собственных выводов, без опоры на чужие авторитеты.

Неделю ничего не происходило, кроме того, что тетка, пока муж был на работе, часто уходила из дома и перестала загружать племянника домашней работой. А в воскресенье Гарри неожиданно переехал в гостевую спальню. Это стало настоящим сюрпризом, особенно для Вернона, который и так был на взводе. Ему пришел отчет из банка, что супруга потратила триста фунтов без его ведома, поэтому он весь вечер возмущенно что-то бурчал, но к его уму, придержал разборки с женой на потом, когда они останутся наедине. Гарри после ужина решил не испытывать судьбу, и дабы не попасть под горячую руку дяди, помыл посуду и слинял в свое новое жилище.

Когда в десять Вернон привычно вырубил свет и поднялся в спальню, счастливый Гарри уже давно дрых без задних ног, утомленный сытным ужином и переездом. А я к тому времени сделала привычный комплекс упражнений и потопала в душ. Что хорошо, — ванная в гостевой комнате была своя, в то время как раньше Гарри приходилось пользоваться общей гостевой ванной на первом этаже. Я уже помылась и, почистив зубы, собиралась выйти, в ванной комнате за стеной, которая примыкала к семейной спальне Дурслей, послышался шум воды, а потом и голоса.

— Петунья, дорогая, что это значит? — раздался возмущенный голос Вернона, да так четко, словно он стоял рядом со мной. Вентиляция между помещениями, похоже, была общая.

— Ты потратила за неделю лишних триста фунтов, — продолжил дядя выплескивать свое негодование, впрочем, без особой агрессии, — жену Вернон побаивался.

— Мы же вроде договорились экономить, — распинался он, — нам осталось выплатить заем за дом еще два раза, а потом я сам, с удовольствием, тебе купил бы все, что ты захотела. Кстати, что ты приобрела? — поинтересовался он. — И вообще, что с тобой, Тунья, ты на себя не похожа. Поселить мальчишку в гостевую спальню, да ты с ума сошла! Где, по-твоему, будет жить Мардж, когда приедет нас навестить?

— В гостевой спальне на первом этаже, — отрезала тетка. — Может, мы все же поговорим в комнате, Вернон, — немного раздраженно добавила она, и, видимо, вышла, от чего слышимость резко упала.

К счастью, дверь Вернон за собой не закрыл и какие-то звуки до меня доносились.

Я бегом вернулась в комнату и, захватив стул, понеслась обратно. Поставив его прямо в чашу ванны, с любопытством приникла к вытяжке.

— Что?! — немного приглушенно донесся до меня возмущенный голос дяди, — ты поверила какому-то письму и потратила целых триста двадцать фунтов на сыщика?! Ты в своем уме, жена?

— Не смей так со мной разговаривать, Вернон, — с угрозой прошипела женщина, — что мне оставалось делать? Это был единственный шанс убедиться, что все написанное правда. Реальный шанс, Вернон. Вот, посмотри, что показала слежка. Посмотри, что творит наш милый Дадличка под влиянием этих мелких отморозков. Все, как мама писала.

— Поверить не могу, что ты следила за собственным сыном, Туни, — потрясенно ответил мужчина, шурша бумагой, видимо, читал отчет и смотрел фотографии. — Как ты, вообще, могла поверить в этот бред?

— Потому, что в письме содержится информация, которую никто не мог знать, кроме меня и сестры, Вернон, — устало ответила она. — Даже если предположить, что кто-то рассказал Гарри о магии и родителях, то личной информации о нашем детстве с сестрой он знать не мог. Лили даже упомянула вазу, которую я им на Рождество дарила. Единственный, кто знал нас детьми был Снейп, но она окончательно порвала с ним на пятом курсе, и вряд ли когда-либо приглашала его к себе домой после замужества.

— Все равно, как-то верится с трудом, — уже не так уверенно пробурчал дядя.

— А я сразу поверила, — отозвалась тетя. — Поверила и ужаснулась, Вернон. Словно пелена с глаз спала. Как я себя вела… Он же ребенок, когда я успела стать такой? Знаешь, мне раньше и в голову не приходило, что родителей могли заколдовать, а ведь это все объясняет, как они изменились и носились с Лили. Может, нас с тобой тоже заколдовали, а, Вернон? Ты ведь тоже никогда таким не был. Ведь я тебя и полюбила за твою надежность и доброту. Когда ты тем вечером, помнишь, на качелях, накинул на меня куртку, потому что подумал, что я замерзла.

— Но ведь ты тогда и впрямь замерзла, Туни, — довольно, но с ноткой смущения ответил он, после чего послышался звук поцелуя.

«Надеюсь, он не раскрутит ее на утешающий секс, — цинично подумала я и недовольно скривилась. — Надо будет закрывать дверь в ванную, чтобы не слышать этих двоих. И по ходу утренняя дрочка в ванной, когда подрасту, так же отменяется. Тоже мне, добротный английский коттедж, слышимость, как в обычной хрущевке».

— Тогда что будем делать, дорогая, — несколько озабоченно, но довольным голосом спросил Вернон жену, когда они, наконец, отлипли друг от друга. — Есть идеи и предложения?

— Я уже все устроила, дорогой, — ответила жена, перейдя на деловой тон. — Мальчики осенью пойдут в другую школу. Школу св. Августа.

— Постой, Туни, — перебил Вернон, — ты ведь имеешь ввиду то частное учебное заведение для мальчиков, что на другом конце города, куда мы хотели, но не могли отдать Дадлика, потому что у нас денег не было?

— Да, Вернон, — невозмутимо ответила жена. — Тогда не было. Потому что мы взяли заем на дом, но теперь нам не надо так экономить. Тем более, что их обучение не отразится на нашей повседневной жизни. Я сняла со своего счета деньги от продажи родительского дома и уже заплатила за два года обучения, — невозмутимо объяснила она.

— Дорогая, но ведь мы решили не трогать эти деньги и отложили их на колледж для Дадли. Ты решила оставить ребенка без высшего образования? Как ты могла, даже не посоветовавшись со мной, Туни.

— Лили пишет, что у Гарри есть деньги, но до совершеннолетия он их не получит, — парировала женщина, ничуть не смутившись. — Но если мы будем собирать чеки за его содержание, то Гарри сможет предъявить их в волшебный банк, когда за ним придут. И нам все возместят. Так что деньги, потраченные на племянника, к нам вернутся, а на собственного сына мы накопим, я думаю. В любом случае, я не хочу, чтобы попав в новую школу, мальчик рассказывал, что жил в чулане под лестницей и целый день работал. Мы и так навредили собственному сыну слухами настолько, что с ним хотят дружить только местные хулиганы. Наш мальчик даже чуть не стал убийцей в девять лет. Подумай об этом, Вернон. А в новой школе у него появятся другие друзья, и даже секция бокса есть, которую мама советовала. Я думаю, мы сумеем исправить то, что натворили, еще не поздно. Конечно, полюбить Гарри я не смогу. Но сделать так, чтобы у него была нормальная жизнь в наших силах. Мы даже не задумывались, Вернон, что когда-нибудь он вырастет и захочет отомстить нам за свои детские обиды. Или что из волшебного мира кто-нибудь может прийти по нашу душу. Тот же Блэк. Как слепы мы были.

— Может, ты и права, и нас действительно заколдовали, Туни, — нерешительно ответил дядя, — сейчас, когда ты все это говоришь, я удивляюсь, почему мне самому подобное никогда в голову не приходило. Чертовы волшебники, мать их…

После того, как дядя перешел к возмущениям, я поняла, что тема исчерпана и тихонько вернулась в комнату.

Лежа в большой удобной кровати, я удовлетворенно улыбалась, глядя на высокий потолок, теряющийся в темноте, и люстру в виде полураспустившихся бутонов лилии.

«Все прошло просто замечательно. Результаты превзошли все мои самые смелые ожидания. Даже не рассчитывала на такое. Но тетка меня реально удивила. Нанять частного детектива, даже я до такого бы не додумалась. Но по ней заметно, что она далеко не дура, с аналитическим умом, который не всем мужикам дается. На мистику сразу не повелась, реальными фактами подтвердила, и только тогда позволила себе поверить. А потом в одиночку все так махом разрулила, что просто диву даешься. С такой женой Вернон как за каменной стеной. Повезло мужику… А как предсказуемо они оправдали свое поведение колдовством. Заколдовали их, ага… почувствовали, что земля под ногами горит, вот и переобулись. Хотя, мне все равно, чем они руководствовались, лишь бы жизнь у Гарри в лучшую сторону поменялась».

Дадли вчера не сильно возмущался тому, что Гарри отдали гостевую спальню, видимо, потому, что его комната для игрушек осталась при нем, и на нее никто не покушался. Кстати, эта «маленькая спальня» была ни чем иным, как большой гардеробной, метров девяти. И войти в нее можно было со стороны комнаты кузена. Но Дурсли в свое время планировали это помещение отдать под комнату племянника и заложили вход из спальни сына, проделав его со стороны коридора. Но потом, очевидно, что-то произошло, может, магический выброс или еще что, и мальчика переселили в чулан. И я лично рада, что Гарри будет жить в нормальных условиях, а не в клетушке, отличие которой от чулана только в том, что есть окно.

За завтраком обалдевшему Гарри, одетому в новую одежду по размеру, положили оладушек с вареньем столько же, сколько и Дадли, который от такого обалдел не меньше. Тетка сообщила, что с этой осени мальчики будут ходить в другую школу, и после завтрака мы все поедем ее смотреть. Гарри сначала ей не поверил, а потом всю дорогу мысленно так орал от восторга, что пришлось его немного окоротить, пока мозги не спеклись.

Для Дадли и вовсе с этого дня мир перевернулся. Когда он привычно закатил истерику, выказывая свое недовольство родительским самоуправством, Вернон нахмурился, и вместо привычного игнорирования, отвесил ему легкий подзатыльник, от чего тот сразу заткнулся, в изумлении уставившись на родителей. А Петунья и вовсе прочитала не отошедшему от шока сыну целую лекцию «О том, с какой благодарностью воспитанные мальчики должны относиться к своим родителям, которые все для них делают. Особенно, если хотят и дальше получать карманные деньги». Причем и мать, и отец, несмотря на смену поведения, смотрели на сына с привычной любовью и обожанием.

У пацана произошел разрыв шаблона, и всю дорогу он молча сопел на заднем сидении папиной машины рядом с Гарри, даже не делая попыток его задеть. А сам Гарри просто наслаждался поездкой, с восторгом вертя головой по сторонам.

Новая школа оказалась довольно далеко. Судя по названию, я предполагала наличие монашек, заучивания псалмов, снующих по делам священников и общей молитвы перед обедом. Но, оказалось, от религиозной школы осталось только название, а все остальное было вполне современным.

Меня больше всего привлекли секция бокса, в которую как раз брали с девяти лет, и добротная спортивная площадка. Гарри и Дадли единодушно влюбились в лошадей, которых никогда так близко не видели. А Дурсли оценили столовую и дипломированный преподавательский состав. Так что по возвращению домой все были довольны.

К началу учебного года Гарри приодели. Все вещи были новые и недешевые. Ему даже заменили очки на тонкую серебристую оправу овальной формы, которая очень ему шла. Но я все же решила: первое, что сделаю, попав в волшебный мир — избавлюсь от очков. Тем более у меня было подозрение, что проблемы со зрением у пацана не от влияния крестража, а банально от отсутствия нормального освещения в чулане.

С доставкой в школу и обратно вопрос решился сам собой. Первое время мальчиков в школу завозил Вернон перед тем как ехать на работу, а после уроков нас забирала тетя, и мы ехали на автобусе. Для мальчишек это почему-то было сплошным приключением, и они припав к стеклам, раз за разом наслаждались поездкой. Но где-то неделю спустя нас стал возить мистер Уайтли. Его семья жила на соседней с Тисовой улице, Тенистой, и оба сына ходили в нашу школу. Так что тетя просто стала приводить нас утром к его дому и вечером забирать обратно. Конечно, они приплачивали ему за бензин и беспокойство, но это было намного удобней, чем ездить самим. Короче, всех все устроило. Тем более что Курт и Ален, сыновья мистера Уайтли, некоторое время спустя стали нашими друзьями. А на одном из родительских собраний Дурсли познакомились с кузеном мистера Уайтли, чей сын тоже учился в этой школе, только на год старше нас. Мужчина руководил строительной фирмой и сделал Вернону заказ на дрели, позже порекомендовав его фирму своим партнерам. В то время все вокруг уже знали, что семейство Дурсль пригрело подброшенного родственника и жилы тянут, чтобы он ни в чем не нуждался. Не делая различий между сыном и племянником. А Гарри, то-бишь я, мастерски строил на людях симпатичного обаяшку, попавшую в трудную ситуацию, но не растерявшего детской восторженности перед жизнью, которая обошлась со мной так жестоко, лишив родителей. Взрослые меня обожали и жалели красивого и мужественного сиротку. После такого каждый счел свои долгом внести свою лепту в богоугодное дело. А учитывая, что школа была недешевая, то состоятельных людей из числа родителей было большинство, и у каждого был какой-никакой, но свой бизнес и ворох полезных знакомых. И все они, а теперь и Дурсли, относились к людям одного круга. Так что Вернона постепенно завалили заказами. И мои слова про удачу стали сбываться, не дожидаясь 1992 года. В общем, все были довольны.

Тренер по боксу вцепился в Дадли после первой же пробной тренировки. Сказал, что у пацана комплекция, реакция и вестибулярный аппарат подходящие. Что неудивительно. Мальчик пошел в отца, такой же массивный, сырой и с тяжелой костью. Так что парня взяли в основной состав, который составляли перспективные первогодки.

Меня ожидаемо не взяли, но я особо и не рассчитывала с таким-то птичьим тельцем. Вообще, Гарри никогда не стать атлетом а-ля Шварценеггер, сколько не тренируйся. Его тело сухое и легкое, как у актеров из азиатских боевиков, типа Брюса Ли. Максимум, получим в итоге гибкое, пластичное тело, без единой жиринки, и мышцы, напоминающие упругие канаты. Но, в принципе, тоже неплохо, каждому свое. Поэтому я выбрала для нас с Гарри танцы, о которых всегда мечтала, и фехтование. Посчитала, что это ему больше в жизни пригодится. Осанка, точность, умение уклоняться и двигаться. Гарри был рад, ему очень нравилось. Он занимался в зале днем, а я ночами дома телу рефлексы прививала, так что мы за два года приличных успехов добились. И пока Дадли по боксу награды таскал, Гарри в своей области выигрывал, а я танцами наслаждалась.

Еще у семьи произошли изменения в питании. Тренер дал Петуньи новое меню и сказал придерживаться, если они хотят, чтобы сын в спорте чего-нибудь добился. Мне такой поворот понравился. Много мяса, овощей, фруктов и ничего жареного. Я сама с удовольствием помогала тетке запекать яблоки с медом и изюмом, ходила в супермаркет за сухофруктами, заменившими нам сладости.

Дадли сначала тоскливо ныл, вспоминая торты и булки. Но когда в первом спарринге победил противника старше себя на два года, так прибалдел от своего успеха, что напрочь забыл обо всем остальном, мечтая о будущих победах.

Такими темпами вся семья похудела и подтянулась. По крайней мере, теперь понятно, за что тетка Вернона полюбила. Он оказался высоким симпатичным здоровяком с немного простоватой рожей, особенно когда заметно помолодел, сбрив свои идиотские усы. Теперь по выходным они с Петуньей не сидели сиднем перед телевизором, а ездили играть в крикет или гольф с полезными знакомыми, на которых у Вернона был просто феноменальный нюх. Бизнесмен из него был толковый. Пару раз летом мы даже ездили на побережье, где тетя смогла продемонстрировать всем свою новую фигуру, к гордости дяди.

С Петуньей мне удалось подружиться. Конечно, любовью к племяннику она не воспылала, но ценила все, что я для их семьи делала. Например, дала пару дельных советов дяде, как подобраться к одному неприступному бизнесмену. А всего-то и надо было действовать через жену, которую этот сухарь обожал и делал только то, что она посоветует. Помнится, дядя тогда кучу бабок срубил, мы даже на Мальорку съездили. Делов-то было — пару осмысленных комплиментов дамочке сказать и полчаса уделить похвалам и расспросам о маленькой собачке, которая им с мужем ребенка заменяла.

Не, дядя и сам раньше льстить умел, но слишком топорно, на прилюдное лизание задницы похоже было, что уважения ему не добавляло. Так что я обучила его кое-каким приемам, которых у отца понабралась, когда он из своей группировки в политику подался. И меня с собой на приемы брал. Нанятый консультант, помнится, знатно его поднатаскал. Я только диву давалась, как эти бывшие братки, едва только с кичи откинулись и еще казенный дух с себя не смыли, так быстро научились светские беседы вести и достоверно потомственных аристократов из себя изображать.

Но больше всего я гордилась тем, что я сделала Петунью привлекательной. Клянусь, она в молодости, судя по фотографиям, такой шикарной не была. А всего-то нужно было правильно макияж подобрать и волосы покрасить.

Как и у всех типичных англичан, у тетки было немного вытянутое лицо, а учитывая длинноватую шею и очень светлые волосы, ее лицо в натуре выглядело как у лошади.

Я уговорила ее сходить в салон, обещая, что она выйдет оттуда красоткой. К тому времени она уже привыкла, что Гарри, как и обещалось, иногда ведет себя нетипично для ребенка. Но учитывая, что от моих редких советов все только выигрывали, она помялась и согласилась.

В салоне (третьем по счету), где мне, наконец, попался молодой, креативный и не тупой специалист, я объяснила, чего хочу, и результат превзошел все мои ожидания, а уж лицо Петуньи я никогда не забуду. Мастер даже дал женщине семидесятипроцентную скидку на свои последующие услуги за разрешение использовать ее облик в качестве рекламы своего салона. А всего-то нужно было покрасить волосы с переходом от темных у корней до более светлых к кончикам, подстричь и уложить в голливудские локоны средней длины. Надо сказать, что в то время так не стригли и не окрашивали, это наработки нашего времени.

Короче, Петунья себя не узнала. Ушел необычно высокий лоб. Раньше бледная кожа, сливаясь со светлыми волосами, делала лицо длиннее, а треугольные вырезы на одежде, которые тетка так любила, делали шею еще более вытянутой. Шарфики и другие фасоны одежды, некоторые из них я стянула из будущего, набросав на бумаге, полностью преобразили тетку, которая с восторгом пророчила мне карьеру модельера и стилиста. Также я посоветовала дяде вложить лишние деньги, когда они у него появились, в некоторые известные компании и стать спонсором авторов, чьи книги станут бестселлерами и принесут хорошую прибыль. Деньги, вообще, сделали прагматичных Дурслей гораздо лояльней к несчастному сироте. Тем более что я смогла подружиться с их сыном, когда помогала ему в учебе.

Дадли был туповат, этого не отнять. Он мне напоминал папиных качков-охранников на объектах, на большее их мозгов не хватало. Конечно, Гарри тоже не блистал в учении, но, скорее, от лени и отсутствия привычки, зато он хоть читать любил. Да и я постоянно мысленно гоняла его, то по географии, то по таблице умножения, то содержание прочитанных книг мы с ним разбирали, чтобы он учился размышлять, а не тупо текст пересказывать.

Дадли читать не любил, а математика была его самым страшным кошмаром. И когда тренер пообещал выгнать его из секции за неуспеваемость, мальчишка приуныл. Я, попросив у Гарри тело, несколько раз помогла кузену с домашкой, а после он и вовсе делал уроки только со мной. Мне даже пришлось вспомнить детские обучающие стишки, чтобы ему лучше правила запоминались. А географию и историю разбавлять рассказами о пиратах, рыцарях, воинах и других интересных персонажах. Он лучше запоминал образами. Каждый раз так изгаляясь, я невольно вспоминала Инну Дмитриевну, нашу математичку, как она, должно быть, мучилась, вбивая детям знания — у нее таких дадликов больше половины класса было. В команде Дадли, кстати, оставили, а потом и вовсе кузены как-то незаметно подружились, особенно когда примкнули к сыновьям мистера Уайтли. Общаться со старыми друзьями кузену категорически запретили.

Так прошло два года, и наступил день рождения Дадли, который мы, как всегда, пышно справили. И вот, когда в зоопарке мы неожиданно оказались у террариума с питоном, я что-то припомнила.

— Гарри, а ты умеешь разговаривать со змеями? — внезапно спросила я.

Гарри спокойно проводил уползающую змею взглядом и помотал головой:

— Неа, не приходилось, — вполне равнодушно ответил он, отходя от стекла и ища глазами затерявшихся среди посетителей родственников. — А что, маги и змей понимать могут?

— Некоторые могут, — задумчиво ответила я. — Ну-ка, давай с той змеей поговорим, что-ли.

— Ну, давай, — легко согласился Гарри, подойдя к соседнему террариуму.

«Боа Констриктор» — гласила табличка. — И что мне ему сказать? — с любопытством спросил мальчик.

— Просто поздоровайся, — ответила я.

— Привет, меня зовут Гарри, — послушно выдавил из себя брюнет, давясь хохотом от идиотской ситуации… — Ну что еще сказать? Не завидую тебе, парень, все эти люди лениво проходящие мимо, никакого покоя… Но опять же, здесь тепло и полумрак, да и кормят, наверное, хорошо… Ал, у меня уже слов не хватает, может хватит, иначе дядя точно санитаров позовет, — мысленно добавил Гарри, глядя на не реагирующую змеищу.

— Подожди, уступи мне тело, Гарри, — попросила я, — мне нужно кое-что проверить.

— Лови, — ответил мальчик и ушел в тень. — Вау, да ты шипишь не хуже змеи, Ал, — восторженно сказал мальчишка, — смотри, она, похоже, тебя понимает. О… она тебе отвечает, ты крут, друг!

Удав и впрямь поднял голову, уставился на меня неподвижным взглядом и зашипел о том, как ему хреново живется и хочется свалить в Бразилию. Вспомнив внезапно, что по канону сейчас исчезнет стекло, я рысью бросилась на выход, и только на улице, сидя на скамейке смогла передохнуть и успокоиться, передав тело хозяину.

— Ты чего, Ал? — не понял моего смятения мелкий, — что случилось? Чего ты рванул? Подумаешь, со змеей поговорил, это же круто!

— Не так круто, как кажется, Гарри, — пробормотала я, — о, смотри, дядя и тетя, пойдем скорее, а то они волноваться будут, куда ты сбежал.

— Знаешь, Ал, — немного смущаясь ответил ребенок, поднимаясь со скамейки и направляясь навстречу родне, — я тебе так благодарен. Если бы не ты, то я так бы и жил в чулане, и кроме работы ничего не видел. А теперь, вот, я с Дурслями в парке и они волнуются, куда я пропал… Странно, да? И знаешь, сколько бы у меня не было друзей, но ты навсегда останешься для меня самым лучшим, Ал…

Вечером, когда мальчик заснул, я занялась разбором полетов.

Гарри в каноне мог говорить со змеями. Почему? Потому что в Гарри был крестраж лорда?.. Правильно, но не совсем; и мой Гарри, не умеющий этого делать, это доказал. Почему я так думаю? Потому, что парень в каноне не просто носил в себе осколок чужой души, он поглотил его. Именно поэтому он смог пользоваться не принадлежащими ему способностями, как своими собственными. Как-то, говорить на змеином языке. Иначе, крестраж просто бы спал и спал, а без его полной активации нельзя было бы пользоваться заложенными в нем знаниями. Ну не может же такого быть, чтобы сам кусок души в спячке, а его способность просто рядом лежит, отдельно. Да и то, что я теперь по-змеиному шпрехаю, эту теорию подтверждает.

В последнюю неделю в школе Гарри понесла лошадь. Она чего-то испугалась, дернулась и неожиданно припустила через кусты. Кобыла убежала совсем недалеко и, сбросив седока, ускакала дальше. Гарри не пострадал, только ушибся и немного поцарапал ветками лицо, что при его регенерации сущие пустяки. Но потом, от шока, у мальца случился магический выброс, да такой сильный, что меня выбросило, и я некоторое время смотрела на его бессознательное тело со стороны, прямо как люди, которые свое состояние в коме описывают. Потом ребенок засветился, и меня обратно втянуло. Завладев телом, я в волнении стала мысленно звать Гарри, но он не отзывался, зато вместо него откликнулся кто-то другой.

— Где я? — прозвучал незнакомый ледяной голос так громко, словно мне прямо в уши заорали. — Кто здесь, отвечай?

Пришло такое гадостное чувство, словно в мозгах змея холодная ползает или червей клубок шевелится. Не знаю, как получилось, но я поняла, что мне и Гарри опасность грозит от этого монстра. Видимо, крестраж от магической встряски проснулся. Потом у меня какой-то инстинкт сработал, и мне захотелось его уничтожить, пока он нас с Гарри не убил и тело не занял.

Как две бестелесные сущности друг друга теснили, я и не объясню теперь. Но когда мальчик в себя пришел, и я ему тело отдала, то этот огрызок Волдеморта мною уже усвоился и переварился.

Похоже, у канонного Гарри в детстве тоже подобный выброс случился, после которого его крестраж ожил и мальчик его поглотил. Может даже от слияния крестраж влиял незаметно на мальчика и на его родных, пугал их, вызывал немотивированную агрессию, и от этого они Гарри не переносили. Ведь к моему Гарри они изначально не так ужасно относились. Короче, непонятно все это, подумать надо.

Сам Гарри нашей войны с подселенцем не заметил. Так что оклемался немного и пошел лошадь искать, и в стойло возвращать. Об инциденте он ничего никому не сказал, потому что на лошадей садиться малышне не разрешали, тем более одним, а Гарри самовольно на нее взгромоздился, потому и пострадал по своей глупости. Так что никто ничего не узнал, да и сам Гарри об этом быстро забыл, руки-ноги целые и ладно. Ну, а что выброс был, так не пострадал никто и слава богу. Хотя оно видишь, к каким неожиданным последствиям привело.

Моя душа от усвоения крестража не изменилась, как по мне, кроме умения говорить со змеями ничем он меня не наградил. Правда, чувствительность обострилась, когда я в теле верховодила, типа интуиции или эмпатии, как там ее. Короче, я стала ощущать отголоски чужих эмоций. Например, когда мне врут или какие эмоции ко мне испытывают. Правда нечетко, просто негатив я вызываю или позитив, без оттенков и полутонов, но способность перспективная, так что я чаще управление телом на себя стала брать. Если разобраться, то мы с Гарри теперь почти пополам обязанности по управлению делили, но я больше в вечернее время, а он в дневное. А по ночам я его магический резерв пыталась раскачать, но пока безрезультатно. Но магическое ядро уже ощущала как что-то большое, теплое и в постоянном движении в районе солнечного сплетения. На лаву кипящую похоже очень. Иногда чувствовалось, словно в кратере давление поднималось, и лава бурлить начинала, выплеснуться грозилась, — это значило, что магический выброс на подходе. Тогда Гарри срочно к большому вазону с чайной розой бежал и сливал излишки, пока не рвануло. Но это, к счастью, редко случалось: от перевозбуждения или сильного испуга, — а так магия в пространстве сама-собой рассеивалась, наверное, за день.

Это я цветы да пальмы у Дурслей выпросила, и они теперь в каждой комнате стояли, причем, благодаря магии росли как на дрожжах и цвели круглый год. Петунье нравилось. Она ими на каждом углу хвасталась и даже какой-то конкурс выиграла, и заметку про нее в журнале напечатали с фотографией. Про пальму, которая никогда не цветет в домашних условиях, а у Петуньи вдруг зацвела. А Гарри просто радовался, что в очередной раз никого не покалечил. Уже два года прошло, а он все боялся, что его обратно в чулан переселят. Вот так и жили.

Меня, если честно, после усвоения лорда, больше интересовало, почему душа Гарри меня не поглотила или я его? Может потому, что сознание Гарри от меня угрозу и агрессию не чувствовало, как я от лорда? Или потому, что Гарри без сознания был, да и ребенок он доверчивый, добрый, и угрозы в подселенце не чувствует, в отличие от меня. Почему мы так хорошо уживаемся и даже тело по очереди делим, как будто так и надо? И что я буду делать, когда мы поссоримся, например, и мальчик захочет от меня избавиться? Возьмет и поглотит нас с лордом на пару. Короче, пока Гарри наслаждался жизнью и магией баловался, я планы строила на мою дальнейшую жизнь, и желательно в собственном теле.

Еще меня интересовало, почувствует ли Гарри боль в шраме от связи крестража с Квирреллом, если не я телом буду управлять. Это, кстати, еще один плюс к моей теории о том, что канонный Гарри крестраж не просто носил, но и усвоил. Помню, Воландеморт вроде бы вселился в парня, в министерстве, когда с Дамблдором сражался, а до этого Гарри даже одностороннюю связь наладил, когда подглядывал за ним. Значит, связь вполне активная была, а занятия со Снейпом только ее усилили. Кстати, надо не забыть провентилировать этот вопрос, а то вдруг тут и правда в головах шарят.

Тридцатого июля Дурсли заранее поздравили Гарри с днем рождения и подарили механические часы как у Дадли и коробку деталей для сборки бригантины, которую они с кузеном давно хотели собрать. Тетя, в виде исключения, испекла торт, и после завтрака вся семья отправилась в парк; от зоопарка Гарри отказался.

В три пополудни пришли друзья из школы, и за угощением и развлечениями незаметно наступил вечер…

Нашествия писем не было. Вернее, было, но как-то незаметно, без обилия сов, не так эффектно, как в фильме. Учитывая, что Гарри родню предупредил, то тетя только устало вздыхала, когда в яйцах обнаружила еще дюжину макулатуры. А дядя, воровато оглядываясь, подбирал стопку писем с собственного крыльца вместе с утренней прессой и быстро прятал за полу домашней кофты, чтобы не дай бог, кто не увидел. По-моему, его не так волновали сами письма из волшебного мира, как опасения, что их могут увидеть соседи. Кстати, никакой приписки про спальню не было, просто адрес.

Триста тринадцать абсолютно одинаковых писем. Или у Дамблдора странное чувство юмора. Или маги так презирают магглов, что не могут удержаться, чтобы не позабавиться за их счет. Либо у них просто распределительную машинку заело на фамилии Поттер.

В десять все разошлись по комнатам. Больше всего умилил Дадли, когда на прощанье похлопал Гарри по спине и сказал: «держись, братан». Вернон сопел и решительно хмурил брови, а тетя, чьи глаза выдавали страх, удостоила Гарри виноватой улыбки и молча проскользнула в спальню. Я предупредила семью о возможном визите великана, и на семейном совете было решено Дурслям не выходить из спален, кто бы за Гарри не пришел. Чтобы не подвергнуться возможному колдовству и промыванию мозгов.

— Ты это, пацан, — помявшись на месте, прежде чем идти за женой, сказал дядя, — если что, кричи. Я за дверью покараулю. Продавец сказал, что моя двустволка даже медведя завалит. Я, конечно, не снайпер, но в башку попасть смогу, если что, тем более у великана она, наверное, соответствующая… Ну ладно…давай.

Гарри давно сообразил, что я больно много знаю о будущем, и не оставлял меня в покое до тех пор, пока я не раскололась. Хотя правду я ему не открыла. Сказала, что умер, попал за грань, и мне дали почитать «книгу судьбы» о том человеке, в кого я вселюсь. Как-то посчитала некорректным говорить реальному человеку, что он и весь его мир — придуманный, а он сам персонаж в книге, где ему чужая тетя уже судьбу написала. Или, что он, возможно, просто бред моего воображения. Так же я не призналась, что была девушкой, подумала, что парень стесняться будет, да и дружбы такой крепкой у нас не получится.

Гарри всему поверил и обещал слушаться. Он вообще мне как богу верил, и очень боялся, что я вдруг куда-то денусь. Так и остался робким и тихим. Всегда просил меня первой знакомиться с новыми людьми, а вот потом, уже без боязни, весело и открыто с ними общался. Но близко к себе подпускал только тех, кому полностью доверял, и это была пока только я, хоть приятелей и знакомых у него много появилось.

Мне даже иногда казалось, что я реально его вторая придуманная личность. И удерживалась в реальности только тем, что вряд ли девятилетний пацан смог придумать себе личность почти лесбиянки из будущего, с отцом криминальным авторитетом. На такую фантазию у него мозгов точно бы не хватило.

А еще иногда размышляла, как бы я вывернулась, если бы хорошо языка не знала. Хотя и тут помучиться пришлось. У Англичан совсем другое произношение, чем у Американцев. И если Петунья поверила письму, потому что его писал явно взрослый и грамотный, то на исправление акцента, чтобы она не просекла перемены, у меня ушел месяц. И прокатило только потому, что Гарри, в основном, молчал и не шибко с родней общался. А недавно заметила, что даже думать на английском стала, видимо, привыкла.

Лесник приперся ровно в двенадцать, аккурат после самого громкого удара грома, как в классическом фильме ужасов. Спасибо, что хоть дверь не вынес. Его подсвеченный молнией огромный силуэт в проеме двери вызывал оторопь. Гарри, как его увидел, сразу пискнул: «лови» и трусливо скрылся в чертогах разума. Мне, если честно, тоже захотелось убежать отсюда подальше, но мальчишка успел первым.

— О, Гарри! — видимо радостно ощерился мужик, тряхнув мокрой бородой, — ты так вырос… Я же тебя совсем крохой помню, а теперь ты о, какой! Вылитый папка, только глазенки от мамки достались. Ну, приглашай меня, я тебе тута торт принес, — с детской непосредственностью добавил он. Вручил мятую коробку, отодвигая меня с прохода и со стуком скинув подбитые железом сапоги, бесцеремонно прошел в кухню, попутно заглядывая в каждую дверь.

— Ты это, чайник, что ли, поставь, — сказал он, с опаской усаживаясь на крепкую подставку для вазона, которую дядя заранее притащил в кухню вместо стула, когда узнал о великане.

— Простите, сэр, но кто вы такой? — спросила я, замерев у двери с тортом в руке.

— Ой, точно! — громко вскрикнул великан, ударив себя по лбу с такой силой, что от вибрации посуда в шкафу зазвенела, — Рубеус Хагрид я, лесник в Хогвартсе, ну, в школе, где ты учиться будешь. Пришел, вот, тебя с днем рождения поздравить. Так чай-то будем пить? А я и от чего покрепче не отказался бы. И это… давай без всяких «сэров», Гарри. Я человек простой, с мамкой твоей дружил, отца знал. Зови меня Хагрид, мне так привычней.

Я отмерла, накрыла на стол, выставив теткины пироги и салаты, а Хагрид достал из кармана сардельки, вывалил на блюдо и ткнул в них зонтиком, после чего они зарумянились и зашкворчали, словно их только со сковороды сняли.

— Ты торт, торт попробуй, — подгонял меня мужик, с аппетитом наворачивая угощение, — сам пек, только примял слегка, но вкус-то от этого не поменялся, да, — заговорчески подмигнул он.

Мужик он оказался не плохой, несколько не развитый, но не тупой. От него шел ровный, приветливый тон, с ноткой радости и важности. Видимо, от того, что директор именно ему такое серьезное дело поручил. Короче, камня за пазухой он не держал. Вердикт: «Годен».

Дамблдора и Гриффиндор ожидаемо хвалил, но без фанатизма, просто потому, что искренне им симпатизировал. Не знаю, человек он директора или нет, но мне показалось, что он простой, как валенок. Что вижу, то пою, что думаю, то и говорю. Похоже, у него все легко: «что нравится и приятно — то хорошо, а что не нравится — враги и зло.» Ну и «Враг моего друга — мой враг».

И в гости так поздно он приперся не с тайным умыслом, а чтобы Гарри первым поздравить и торт вручить, да и поболтать, пока дела не закрутили.

— Эвона, Гарри, как поздно уже, — удивился он, мимоходом глядя на часы, когда поел и, сыто икнув, отвалился от стола. Давай-ка спатеньки ложиться, а то завтра вялые будем, станем как два флоббер-червя ползать. Ты мне это, на полу постели, а то меня ни одни мебеля не выдерживают.

— Давай, — легко согласилась я, — только в гостиной, там ковер лежит, все помягче будет. Да и тете завтрак готовить утром понадобится, а тут мы.

— Ой, Гарри, — растерянно охнул здоровяк, нашарив что-то в своем пальто и протягивая мне конверт, — я тебе письмо забыл отдать.

— Не переживай, Хагрид, — улыбнулась я, — у меня таких целая коробка, твое триста четырнадцатое будет.

— Э?.. А что тогда ты не ответил? — удивился лесник.

— Так у меня совы нет, — пожала плечами я, — а у тебя, кстати, есть? А то ответ мы так и не отправили.

— Точно, ответ, — засуетился великан, нашаривая карманы и вытаскивая помятую сову. Потом он забрал у меня письмо, что-то в нем черкнул, вручил недовольной птице и, открыв окно, выбросил ее наружу.

— Ну все, теперь и спать можно, — довольно ответил он, укладываясь на пол. — Доброй ночи, Гарри.

— Доброй ночи, Хагрид, — ответила я ему с дивана, выключая свет.

— Ну, и как он тебе, понравился? — спросил меня Гарри.

— Нормальный, — ответила я, — но только извини, дружить с ним я не буду. Все же у мальчика и великана столько же общего, как у девочки и людоеда. Но считаю, надо отнестись к нему дружелюбно, он может нам пригодиться.

— Вот всегда ты так, — хмыкнул Гарри, — всюду выгоду ищешь и варианты просчитываешь. Тут тебе сказку на дом принесли, волшебство, великаны, а ты — «пригодиться».

— Была бы там сказка, так твоих родителей не убили, а тебя Дурслям не подбросили, — парировала я. — Ты должен научиться, Гарри, о себе в первую очередь думать. Твои родители тебя спасли, чтобы ты жил, и жил счастливо, ради них. Чтобы они смотрели на тебя с неба и радовались, что их смерть не напрасна была. Магический мир ничем от нашего не отличается, кроме магии. Ублюдки, что захотят сироту использовать и обидеть, и там найдутся. Потому ты и должен научиться присматриваться к людям, прикидывать, с какой целью они к тебе подкатили. Нужны ли они тебе, можно ли их использовать, а если нет, то держи их подальше, чтобы они, когда не ждешь, нож тебе в спину не воткнули. Это нормально, Гарри, и не означает, что настоящих друзей у тебя не будет. Будут, но те, на кого ты реально опереться сможешь, и в трудную минуту ни они тебя не бросят, ни ты их.

— Ладно, ладно, Ал, чего ты завелся, — пошел на попятную мальчишка, — я просто удивился, что рассказы Хагрида о волшебстве тебя не тронули, вот и все.

— А ты не забыл, что я все это уже знаю? — напомнила я, — ничего нового наш гость мне не открыл. Например, завтра он будет хвастать, что Дамблдор ему важное поручение дал: забрать из сейфа одну вещь. А утром сова с газетой прилетит, и он попросит найти в своей куртке волшебные деньги и с ней расплатиться.

— Ух ты, здорово, — восхитился Гарри. — А почему ты мне об этом никогда раньше не рассказывал, Ал?

— Потому что не хочу, чтобы ты повторил свою судьбу из «книги жизни». Как только я сюда попал, сразу стал менять историю к лучшему. А ты просто наслаждайся детством, Гарри, пока я буду думать, что еще изменить к нашей пользе.

— Спасибо, Ал, — искренне ответил он, — я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. Но знаешь, не мог бы ты все же рассказывать мне, как оно должно было быть на самом деле, если бы ты не появился? Мне же интересно.

— Почему бы и нет, — подумав, ответила я, — только в конце учебного года, идет?

— Ага! — ответил счастливый мальчишка, укладываясь спать.

— Гарри, завтра твой день, но в банке я ненадолго тебя подменю, хорошо? — попросила я.

— Конечно, Ал, без проблем, — сонно отозвался он и затих. И что нам готовит завтрашний день…

Утром нас с Гарри разбудила звенящая на кухне посуда. Оказалось, семейство уже проснулось и захотело есть, что неудивительно, ведь часы показывали почти десять. Петунья и Дадли даже под угрозой голодной смерти побоялись спускаться, и Вернон отважно сам решил настрогать им бутербродов на завтрак, но нечаянно опрокинул поднос с чашками.

Я отослала его обратно, обещав принести им поесть наверх, после чего, по просьбе Вернона, тихонько приоткрыла дверь в гостиную и показала дяде спящего гостя. Мужчина при виде этой здоровой туши пораженно замер, но опомнился, когда Хагрид громогласно всхрапнул и попытался перевернуться на другой бок.

Приготовила всем поесть, отнесла на верх и передала тело Гарри. Мальчик вернулся в гостиную, — пришло время разбудить великана. Пока он примеривался, как к нему подойти, чтобы ненароком не зашиб со сна, в окно настойчиво постучали.

— Ух ты, сова! Живая сова, Ал, все, как ты и говорил, — мысленно завопил от восторга мальчишка, открывая окно. — Хагрид, Хагрид проснись, тут сова прилетела, — громко позвал мальчик.

— Ну так дай ей денег, они в одном из карманов, — сонно буркнул лесник, потирая глаза и садясь.

Дальше все пошло по канону, кроме того, что Хагрид приехал на допотопном мотоцикле. Когда он его завел, то раздался такой рокот, что я думала все соседи на улицу повысыпают. Но, как ни странно, никто ничего не заметил. Магия, одним словом.

Пока мы летели по небу, Гарри просто распирало от восторга. Он так подпрыгивал от волнения на месте, что норовил выпасть из люльки. Попутно, умудряясь мысленно комментировать мне увиденное, и параллельно орать что-то Хагриду. Короче, я вздохнула спокойней, когда мы приземлились в какой-то подворотне, и лесник, наконец, заглушил мотор.

Потом был «Дырявый Котел», странные личности и Квиррелл, спокойно пожимающий руку мальчику. И наконец, она, КОСАЯ АЛЛЕЯ.

Если бы с этой улочки убрать магический антураж, то получился бы симбиоз китайских продавцов мелочей и сувениров, с обычным провинциальным базаром. Помнится, как-то по просьбе отца меня занесло на рынок, ведомости проверить. Так вот, там у китайца на лотке ряды маленьких пластмассовых цветочков в горшках синхронно кивали головами. Так и здесь тоже, все кивало, звенело, шевелилось и подпрыгивало.

В банк входила уже я. Как только Гарри увидел свирепую улыбку зубастого гоблина-привратника в доспехах, то испуганно пискнул и сразу ушел в тень, тихонько за нами наблюдая и изредка делясь своим соображениями.

От гоблинов шел ровный, холодный тон ненависти. Наверное, такой бывает у тех, кто, как в умном изречении, спокойно и без суеты сидит на берегу и не торопясь ждет, когда мимо проплывет труп врага. И глядя на этих существ, почему-то верилось, что они дождутся. Короче, добрые и заботливые гоблины — явно не мой случай.

После разгона чертовых тележек, у которых даже поручней не было, гоблин внезапно дернул за рычаг, и вагонетка резко остановилась, от чего Хагрид чуть не попрощался с завтраком, а я с жизнью — меня выбросило с сидения и я врезалась прямо в полувеликана, от чего тот позеленел еще больше.

— Сейф «687», — противным голосом отрапортовал зеленошкурый урод, глядя на меня с презрительной жалостью.

Мы вошли в сейф, и я обомлела под громкий, восхищенный «Ах» Гарри.

— Вы можете взять не больше шестидесяти галлеонов, — донесся до меня злорадный голос провожатого. Кошелька мне не дали, пришлось нагребать деньги во взятую из дома сумку.

— Уважаемый Крюкохват, вы ведь поверенный моего рода? — обратилась я к гоблину, — могу я вам задать несколько вопросов?

— Задавайте, мистер Поттер, — снисходительно кивнул головой он.

— Меня интересует состояние счета, некоторые вопросы по наследству и обязанностям наследника. Я жил у магглов, ничего не знаю про магический мир и надеюсь на консультацию в этих вопросах.

Ожидание затягивалось, а мой оппонент слова не проронил, лишь загадочно поблескивал глазами, не хуже директора в фильмах.

— Мне непонятно ваше молчание, — не выдержала я. — Это невежливо, в конце-концов, разрешить спрашивать и ничего не ответить.

— Я не запрещал вам спрашивать, но и не обещал ответить, — глумливо оскалившись, сказал он. — Гоблины — банкиры, и нас интересуют только золото и ничего больше, тем более мы не имеем дел с несовершеннолетними. Без взрослого сопровождающего с ключом вас в банк и вовсе не пустили бы.

— Но ведь я хозяин сейфа, и имею право знать о состоянии счета, — возразила я, невольно закипая. Эта зеленая сволочь меня выбешивала.

— Только после совершеннолетия, мистер Поттер, — просиял гоблин, уже не таясь наслаждаясь издевательством надо мной.

— Ну, хорошо, — сдалась я и даже успокоилась, — но спросить совета лично у вас я могу?

— Галлеон, — коротко ответил он и пытливо на меня уставился, отслеживая мою реакцию.

— Ладно, — ответила я, после чего раздался звон, и одна монета, зависнув в воздухе, исчезла. — Где мне узнать ответы на все эти вопросы, любезный? — без предисловий спросила я.

— У семейного адвоката, мистер Поттер, — гаденько ухмыляясь ответил гоблин и отвернулся, собираясь выйти.

— Постойте, — подорвалась я, — а где мне его искать?

— А это уже второй вопрос, мистер Поттер, — ответил тот, не скрывая счастья от осознания того, что ему удалось победить в словесной перепалке, унизить и отжать у меня монету. От него ощутимо чувствовался азарт и даже…фу, возбуждение.

— Так возьмите еще один галлеон, мистер Крюкохват, и, черт побери, дайте уже, наконец, координаты моего адвоката, по которым я могу с ним связаться, — почти по-змеиному прошипела я, в ярости от того, что приходится терпеть эту зарвавшуюся суку.

— Адрес будет вас ждать у гоблина-администратора, мистер Поттер, — довольно оскалился он, под звон еще одной монеты, и, наконец, вышел из сейфа.

— Для вашего возраста, уважаемый Крюкохват, вы слишком легко и заметно возбуждаетесь, — сказала я, перед тем как сесть обратно в тележку. — Это неприлично, а для ваших седин еще и неполезно. Не дай бог, вас от перевозбуждения удар настигнет за управлением тележки, угробите, нафиг, своих клиентов, снискав банку вечный позор на голову. Мой вам совет, заметьте, совершенно бесплатный — проситесь на пенсию, или все может для вас неожиданно печально закончиться, — не сдержалась я и широко улыбнулась, увидев его потемневшую от гнева рожу. Хотя признаю, это было неразумно. Но я бы не пожалела еще с десяток галлеонов, чтобы навсегда стереть с его лица ту глумливую, полную превосходства, улыбочку. Не думала, что способна столь быстро возненавидеть, а уж тем более, что кому-то удастся меня так легко выбесить. Или это еще одни последствия поглощения крестража проявились? Канонный Гарри, я помню, тоже неконтролируемым гневом страдал и от перепадов настроения мучился. Да и лорд скор на расправу был. А может сами гоблины свою ненависть на меня проецируют, я же эмпат. Как бы из меня такими темпами к концу истории новый лорд не получился.

— Сейф «713», — огласил гоблин после непродолжительной, но еще более стремительной гонки. Хагрид со стоном прижал ладонь ко рту и с трудом вылез из тележки. Пока гоблин открывал ячейку, великан подпирал стену. Взяв из сейфа маленький сверток и положив его в карман, лесник издал тоскливый вой и мужественно залез в вагонетку.

«Похоже, мужик страдает из-за моей несдержанности, — подумала я, — не помню, чтобы мы ехали этим маршрутом, да еще так быстро и тряско. Ставлю десять к одному, что как мы остановимся, его вывернет.»

Хагрида вывернуло, на мое счастье, прямо под ноги гоблина. Сама я своевременно успела выскочить, чуть не сорвавшись в провал, но оно того стоило. Вид мокрого, как мышь, и дурно пахнущего коротышки, примирил меня с жизнью, и ко мне вернулось хорошее настроение. А чего он ждал, когда гнал свою клятую тележку? Хотел мне насолить? Сам виноват.

— Гарри, — слабым голосом сказал великан, когда я, забрав адрес у стойки, вышла на улицу, — ты это… сходи, что ли, мантии купи… вон там. А я тут посижу немного на холодке и приду к тебе. А то мутит меня чой-то.

Оставив беднягу сидеть на ступенях банка, пошла в нужную сторону.

— Эти гоблины просто ужасны, — сказал Гарри, — я так испугался. Никогда один туда не пойду.

— А ты не хочешь меня заменить? — вместо ответа сказала я, — уговор был только на банк.

— Не, — протянул маленький нахал, — я еще от банка не отошел. Ты же знаешь, когда ты телом управляешь, я эмоции чужие чувствую. Вы там такое устроили, думал, убьете друг друга, да еще Хагрид со своими страданиями. Рули пока ты, а мне так спокойнее будет.

— Ну ладно, — легко согласилась я, — только палочку покупать тебе самому придется.

В магазине мантий стоял приятный полумрак. Ко мне сразу подскочила полненькая, смешливая дамочка и провела в примерочную. Довольно большое помещение с низкими скамеечками, на одной из которых стоял красивый мальчик, вокруг которого сновали две молоденькие симпатичные девушки. Меня поставили рядом с блондином, вокруг сразу стали летать метры, а параметры обмера записывались самопишущим пером в блокнот, — и все это зависало в воздухе.

— Как тебя зовут, дорогой, — спросила женщина, — мне нужна твоя фамилия под мерками. Вдруг ты захочешь что-то докупить по почте.

— Гарри Поттер, мэм, — с достоинством ответила я и улыбнулась ее реакции.

— О! Сам Гарри Поттер, — оживилась женщина и покраснела от волнения. — Я сделаю тебе скидку на все покупки, дорогой.

— Что же, вы очень щедры, мадам, — ответила я. — Не успел зайти в магический мир, и сразу встретил доброго человека. Мне везет.

— О, дорогой, — умилилась хозяйка, довольно улыбаясь под тихое хихиканье помощниц, — пожалуй, я нашью тебе бирки на мантии и дам с десяток с собой. Просто приложишь их к своей одежде и они приклеятся к ней. Если не хватит, пришли сову, и я вышлю тебе еще.

— Спасибо, мэм, — я действительно растрогалась от ее слов, — вы меня просто выручите. Тетя готовит моего кузена в новую школу и вряд ли ей будет до меня, а сам я не в ладах со швейными принадлежностями. Ваша помощь пришлась весьма кстати, — добавила я, сделав вид, что целую ей руку.

— Ах, Гарри, — засмеялась она и погрозила мне пальчиком, — чувствую, со временем из тебя выйдет настоящий сердцеед и дамский угодник.

— Искренне на это надеюсь, мэм, — отвесила я шутливый поклон и лукаво улыбнулась.

Потом портниха дала указания девушкам и они, озорно переглядываясь, ушли в подсобку.

— Так ты Гарри Поттер, — высокомерно протянул блондин, бросая на меня оценивающие взгляды и решительно протягивая руку для рукопожатия. — А я Драко Малфой.

«Ага, боярышник и шерсть единорога, 24 дюйма, упругая» — вспомнилось мне.

— Приятно познакомиться, — скучающим голосом в тон ему ответила я и крепко пожала его ладонь.

— Можешь звать меня Драко, — сказал он и слегка улыбнулся. — Ловко ты с ней обошелся. Не ожидал… Я представлял тебя совсем другим.

— Оставь предположения и оперируй фактами, Драко, тогда не будешь разочаровываться, — фыркнула и вернула ему улыбку.

— Тебе место на Слизерине, Поттер, — уже без всякого притворства откровенно хохотнул он. — Надеюсь, мы подружимся.

— Я не против, — легко пообещала я, — давай разочаруем нашей дружбой побольше магов, Драко. Это весело. Ну ладно, мне пора, — сказала я довольному пацану, увидев в окне оклемавшегося Хагрида с двумя рожками мороженого.

— Встретимся в поезде, — крикнул мне вдогонку блондин, и я в ответ кивнула.

В холле женщина вручила мне три маленьких, со спичечный коробок, свертка.

— Я уменьшила твои покупки, дорогой, и навела на них чары глажки и комфорта. Дома ты просто постучи по сверткам палочкой три раза и они увеличатся.

— Еще раз спасибо, мэм, за вашу помощь, — ответила я и расплатившись, вышла.

— Ничего себе, да ты крут, Ал, — восхитился Гарри, перенимая управление телом, — сэкономить галлеон из трех, это здорово. А Драко мне не очень понравился, — сморщил носик Гарри, — он на Майка похож, ну, на того, с Зеленой улицы, такой же зазнайка.

— Да, есть немного, — ответила я, — только и ругаться у нас с ним повода нет, да и зачем нам лишний враг… Ты только мороженое не ешь, — сменила я тему, — раскрути лесника на обед и закажи у кондитера тортик, с вечерней доставкой для мадам Малкин. Надо отблагодарить женщину, а пекарь должен быть в курсе, что ей нравится.

— Ладно, — легко согласился мальчишка и побежал к Хагриду.

Потом все пошло по канону. Ходили по лавкам, делали покупки. Смешные котлы, похожие на круглые аквариумы с треногой, черпаки, мешалки, ножи и другие мелочи по списку. Допотопный медный телескоп и доисторические весы, подозрительные травки в пакетиках и другие странные субстанции из плохо пахнущей аптеки. И, наконец, набор книг за двенадцать золотых.

Из лишнего взяли только «Краткое пособие для маглорожденных, вступающих в магический мир», «Бытовые заклинания на все случаи жизни» и «Магия, как фундаментальная основа бытия». За все полтора галлеона. На большее, побоялась, у нас денег не хватит.

Покупки таскал за мной Хагрид. И вот, осталось купить только палочку и сундук.

В «Мире сумок» мне понравилось. Столько всего, даже целые комнаты, лаборатории и каменные бункеры в обычных на вид сундуках. А на простую сумку таких чар наложить можно, только денег не жалей.

От громоздкого сундука, выше меня ростом, Гарри отказался. Может он бы и постеснялся огорчить Хагрида, но я выела ему мозг своим нытьем, и он послушно ткнул на понравившейся мне чемодан. Обычный с виду небольшой чемодан на колесиках и с выдвигающейся ручкой. Внутри чары облегчения веса, расширения и еще несколько специфических, вроде свежести и глажки. Стандартный чемодан, чисто для вещей, не из тех, в которые слона запихнуть можно, а чтобы только одежда хорошо выглядела. Но по цене не из дешевых — пять галлеонов.

Лавка Оливандера выглядела заброшенным и нежилым строением. Единственная палочка в витрине, как и сама витрина, были покрыты толстым слоем пыли. Если это такой маркетинговый ход, то весьма странный.

Сам хозяин выглядел безумным ученым не от мира сего, из когда-то популярного фильма «Назад в будущее». А под пристальным взглядом выцветших, почти бесцветных глаз хотелось поежиться.

— Гарри Поттер, — покачиваясь как в трансе, потусторонне выдал старикашка, гипнотизируя Гарри взглядом, — проходите, и я подберу вам палочку, что на долгие годы станет вашим другом и помощницей… Хотя, о чем это я…ведь это палочка выбирает себе волшебника.

— В таком случае, может она тогда сама за себя и заплатит? — ответила я и улыбнулась. Мне пришлось перехватить тело, так как Гарри, от созерцания старика и его монотонных рассуждений на одной ноте, несколько растерялся и чуть в транс не впал.

«Может, пока потенциальный клиент в прострации, дедок у него мысли считывает или магию, чтобы примерно знать, какая палочка подойдет? Ну не весь же магазин он клиентам выносит», — пришло мне в голову.

«Спасибо, Ал, — шепнул мне Гарри, когда мы поменялись, — я почему-то чуть не уснул».

— А вы шутник, мистер Поттер, — хохотнул старик и встрепенулся.

— Так, вы правша или левша? — оживился дедуля, перейдя на деловой тон.

— Правша, сэр, — ответил мальчик, уворачиваясь от взбесившейся измерительной ленты, которая оголтело его измеряла, а потом внезапно упала на пол и неподвижно замерла.

— Хорошо, хорошо, — донесся до нас голос хозяина из подсобки, и он вернулся с грудой палочек.

Дальше начались бесконечные взмахи, взрывы и другие неприятности, под бодрый рассказ дедули про маму, папу и их палочки, а также много другой полезной информации о палочках, их начинках и древесине.

И вот, на очередном махе, из палочки, наконец, вырвались искры и засыпали все вокруг блестками.

— Яблоня и волос из гривы Пегаса, гибкая, одиннадцать с половиной дюймов, — пробубнил мастер, — идеальная для чар и защитной магии… Но как же… А может? Мистер Поттер, я хочу вам предложить еще одну палочку, — внезапно сказал Олливандер. Просто в виде эксперимента, чтобы проверить одну мою теорию.

— Хорошо, — удивленно и слегка напугано ответил Гарри. Кто знает, что у этого странного типа на уме.

— Вот, попробуйте эту, — взволнованно сказал мастер, принеся и бережно разворачивая бумагу. Он достал палочку, копию той, что торчала на видном месте у меня дома, в шкафу, с подписью «Гарри Поттер».

— Одиннадцать дюймов, остролист с сердцевиной из пера феникса. Возьмите, не бойтесь.

Гарри нерешительно взял палочку и не сильно взмахнул. С кончика сорвались три маленькие искры и тут же погасли, не долетев до пола.

— Ну как же так, — заметно расстроился мастер… — Я думал… Понимаете, Гарри, Темный лорд, что оставил вам этот шрам, — старик показал на лоб мальчика, — пользовался палочкой с пером феникса. Это очень сильная магическая субстанция, капризная, между прочим. И выбирает она только сильных, подходящих ей по духу волшебников, в ином случае она им просто не подчинится… Так вот… О чем это я?.. Ах, да. Феникс всегда дает только одно перо, а в тот раз дал два. Вот я и подумал, что раз вы с лордом теперь связаны смертью, то вторая палочка, с той же начинкой, вам должна идеально подойти… Но, видимо, я ошибся…

— Я не совсем вас понял, мистер Олливандер, — сказал Гарри, — но не расстраивайтесь так, мне понравилась палочка, что меня выбрала. Я доволен.

— Купи ее, — прошептала я, — купи ее для меня, Гарри. Думаю, она мне подойдет, а нет, так сувенир будет.

— Знаете, мастер, пожалуй, я куплю обе палочки, это же возможно? — спросил Гарри.

— Конечно, — растерянно и удивленно ответил старик, — только я не понимаю зачем? Она не выбрала вас и не будет слушаться.

— Мне понравилась ваша история, — признался мальчик и доверчиво улыбнулся, — и я не могу уйти отсюда без нее.

— Тогда, две палочки по семь галлеонов, итого четырнадцать, — слегка недоуменно озвучил мастер, без споров взял деньги и так подзавис, что, похоже, не понял, что Гарри уже вышел из лавки.

— Ну, все, — сказал Хагрид, когда привез мальчика домой, — вот мы и на месте, Гарри. Вроде бы ничего не забыл, подарок подарил, билет отдал, как пройти на платформу рассказал. Не, точно, все.

— Спасибо тебе, Хагрид, — мягко улыбнулся Гарри, — это был замечательный день. И сова классная.

— Да ладно тебе, — смутился великан, покраснел и поспешил надеть шлем, но было заметно, что ему очень приятно. — Пока, Гарри, встретимся в Хогвартсе.

Вечер прошел весело. Родня с интересом и опаской рассматривала волшебные предметы, а Дадли прилип к сове, подаренной Хагридом. Полярная красавица была копией той, что показали в фильме, и Гарри ожидаемо назвал ее Букля. Рассказ о волшебном мире Дурслям тоже понравился, хотя Вернон периодически бурчал под нос что-то вроде «ненормальные», но тетя и Дадли слушали Гарри открыв рот.

Пацан очень умотался за день от обилия впечатлений, поэтому сразу после ужина вырубился, лишь дойдя до кровати. Я подождала, чтобы он заснул покрепче, и спустилась вниз, где Петунья еще копошилась, разбирая по местам кухонные полотенца.

— Тетя, — обратилась я к ней, — мне потребуется ваша помощь. Надо будет сходить со мной в магический квартал еще раз. Мне нужно попасть к адвокату, иначе денег мне не видать до совершеннолетия, да и узнать, что к чему в волшебном мире не помешает.

— Хорошо, Гарри, — без особой радости ответила тетка и грустно улыбнулась. — Думаю, в среду, когда Вернон и Дадли поедут забирать форму, мы сможем съездить по твоим делам.

Я помогла Петунье, вернулась к себе и, наконец, открыла коробку с палочкой. Рукоятка словно сама скользнула в руку, и от нее по телу стремительно растеклось приятное тепло, а из кончика вырвался столб белого пламени, медленно осыпающийся вокруг золотыми искрами.

«Моя прелесть, — подумала я, преисполненная бодрости и радости. Хотелось колдовать, творить, без устали и отдыха. — Так вот что значит для волшебника его волшебная палочка. Его часть». Словно несобранный пазл встал на свое место, и картинка сложилась, прекрасная в своей простоте и гармонии. Теперь мысль о том, что палочка выбирает себе волшебника, уже не казалась мне такой бредовой.

Утром, пока Гарри спал, успела написать письмо адвокату. Ночью меня осенило, что зеленошкурый мудак мог меня на…ть. Приедем на место, а юрист… того, преставился или переехал куда. Такси не дешево, а деньги мне не факт, что вернут, так чего Петунье убыток создавать и отношения с родней портить. Вот и решила подстраховаться, сначала письмо отправить.

Букля, кстати, меня не любила или опасалась. Вот ведь, птица, куриный мозг, а разницу между мной и Гарри видела. С мальчишкой курлыкала, крылом гладила, клевалась, а со мной — глаза вытаращит и сторонится.

Ответ она к вечеру принесла. Мистер Эйбрамсон писал, что будет рад принять меня у себя в конторе завтра в одиннадцать пополудни. И прислал мне порт-ключ, для удобства, — маленький плоский камень. Так что тете я дала отбой, к ее неприкрытой радости.

Весь день, с перерывами на еду, мы с Гарри просматривали учебники. Мальчику больше всего понравилась «История магии» и «Фантастические звери: места их обитания». Видимо, потому, что они изобиловали красочными картинками. Мне — книга по зельям. Но самой познавательной та тоненькая книжица для магглорожденных оказалась. В ней много полезного нашлось. Почему маги мантии носят, как перемещаются, куда обращаться в разных случаях, а куда ходить одним не следует. А в разделе «Магическая гигиена» нашелся небольшой список заклинаний каждого дня, типа, чтобы волосы уберечь от попадания в чужие руки, защита от мелких сглазов и наговоров; чары, чтобы яды в еде определять. Как обязательную аптечку собрать, и что туда входить должно, и для чего применяется. На сокращенную «Историю магии», но более практического направления похоже, для тех, кто элементарных вещей не знает. В конце список полезной к прочтению литературы прилагался. Надо будет купить, если денег удастся выпросить.

Ближе к одиннадцати Гарри стал заметно нервничать, да и мне, признаться, стало не по себе, ведь порталами я еще не пользовалась. Да и не известно, кто меня там встретит. Может, пожиратели недобитые, но выбора у меня особо не было.

Ровно в назначенное время камень у меня в ладони засветился, и тело моментально оказалось в незнакомой комнате, я даже моргнуть не успела. Думала, придется с высоты падать, как в фильме, но, похоже, приврали.

Обстановка в офисе, то бишь в конторе, смотрелась богато. Огромный камин, видимо, для перемещений, ковровые дорожки, старинная солидная мебель и кадки с растениями в каждом углу. Не успела осмотреться, как из-за письменного стола ко мне поспешила молодая симпатичная женщина, скорее всего, секретарь.

— Мистер Эйбрамсон вас ожидает, мистер Поттер, — деловым тоном отчеканила она, постучав в массивную дверь, и неожиданно легко улыбнулась.

Адвокат оказался смешным полным коротышкой с проницательными глазами и в добротном костюме. В его облике неуловимо присутствовало что-то лисье, может, из-за лукавого прищура, как у дедушки Ленина на значках. У моего приятеля, помнится, целая стена была значками увешана, хобби такое.

— Рад вас видеть, наследник Поттер. Меня зовут Даниел Эйбрамсон, и я имею честь быть адвокатом вашей семьи. Можете называть меня мистер Эйб, — приветливо улыбнулся он и проводил меня к креслу для посетителей, после чего вернулся к столу и сел в свое. От него шел ровный фон. Спокойствие, разбавленное небольшим волнением, но негатива не чувствовалось. Зла этот человек мне не хотел и обмануть пока не пытался.

— Мистер Эйб, — нарушила молчание я, — как представитель моей семьи, вы ведь обязаны соблюдать мои тайны и блюсти интересы?

— Конечно, — отозвался он, — это моя работа и обязанность. Я приносил клятву еще вашему деду. А до этого с вашей семьей работали мой отец и дед.

— То есть, — уточнила я, — вам не нужно давать ее лично каждому представителю семьи?

— Нет, я давал клятву роду Поттер, и вы, безусловно, в него входите, — улыбнулся он. — Я вижу, вас беспокоит сохранность ваших секретов, Гарри. Можете не переживать за свои тайны, от меня о них никто не узнает. У вас есть еще какие-нибудь сомнения, прежде чем мы начнем серьезный разговор? Смелее, задавайте свои вопросы, молодой человек.

— У меня нет денег, — прямо призналась я, — мне нечем вам заплатить за консультацию, сэр.

— Вам этого и не нужно, Гарри, — успокоил меня мужчина, — по договору с Главой вашего рода, на мой счет ежегодно переводят определенную сумму, вне зависимости от оказанных мною услуг.

«Хорошо устроился мужик, — промелькнула у меня мысль, — пока Гарри голодал, он тут цветочки нюхал. Такое чувство, что в магическом мире все тепло устроились, кроме Гарри».

— Тогда у меня вопрос, — не стала я ходить вокруг да около, — почему вы меня не искали в связи со смертью родителей? Разве я не должен был получить наследство после них в течение определенного времени?

— Это не моя обязанность, Гарри, увы, — ответил мужчина. — Наследник рода не может оставаться без опеки. Ему всегда назначается опекун, который берет на себя заботу о нем и несет ответственность за подопечного. Именно с ним я и должен сотрудничать. И если ваш опекун не выказал желания принять дела, это его право.

— Значит ли, что моим опекуном является мистер Дамблдор? — похолодела я.

— Нет, Гарри, — ответил адвокат, — но он заменит твоего официального опекуна, пока ты будешь находиться на территории школы.

— Но ведь он не сможет указывать мне, где гостить или жить, сколько денег брать из сейфа? — разволновалась я.

— Нет, — категорично отрезал мужчина, — он может запретить своим словом тебе и другим ученикам ходить в опасные для детей места на территории замка и окрестностей. Например, в запретный лес или скрытые помещения, лабиринты, подземелья. В общем, туда, где, по его мнению, ребенок не сможет уберечь себя от опасности в связи с отсутствием у него соответствующего опыта. Покидать без его ведома замок или настоять на срочной эвакуации. А все остальное не в его компетенции.

— Тогда почему он распорядился моей судьбой и отдал меня Дурслям, а не в магическую семью. Разве он имел на это право?

— Официально, нет, — нахмурился мужчина и потянулся к бумагам. — Но он воспользовался «правом слова», подтвержденным магией и в присутствии обязательного свидетеля.

— Что это значит? — удивилась я, — мне не знаком этот термин.

— Гарри, — на секунду замялся адвокат. — У тебя есть крестный, и он имеет главенствующее право стать тебе опекуном. Но это не значит, что им не сможет стать кто-то другой. Твой крестный по некоторым обстоятельствам не может исполнять свои обязанности.

— Вы можете не стараться, мистер Эйб, — нетерпеливо перебила я, — мне уже известно, что он сидит в Азкабане, и мы обязательно о нем еще поговорим. Но сейчас меня интересуют мои дела.

— Однако, вы полны сюрпризов, Гарри, — опешил толстячок, — прочтите, так будет быстрее и понятнее.

В свитке черным по белому было написано, что Сириус Блэк признал свои обязанности крестного к осиротевшему крестнику, взяв его на руки, но передал через посредника, Рубеуса Хагрида, временные права на Гарри Джеймса Поттера Альбусу Дамблдору. А именно: «Отнеси маленького Гарри директору Дамблдору, пусть он о нем позаботится до моего возвращения». Магия зафиксировала, свидетель передачи есть. Законность соблюдена.

— Значит, если бы на мою опеку подал заявку кто-то еще, то у меня бы был законный опекун, и меня бы не отправили к Дурслям, — дошло до меня.

— Ну да, — подтвердил мужчина, — но тебя не искали, Гарри. Все считали, что Блэк перед арестом позаботился о тебе, надежно спрятал, тем более леди Вальбурга тогда еще была жива. Никто не хотел связываться с древним и уважаемым родом и оспаривать у него опекунство. Никому и мысли не пришло, что ты будешь расти у магглов.

— Но директор ведь все знал и молчал, — горько ухмыльнулась я. — Но теперь-то мне можно просить опекуна, сэр, — поинтересовалась я.

— Даже нужно, Гарри, — оживился он, — иначе деньги рода Поттер пропадут, и к окончанию Хогвартса тебе нечего будет наследовать. Я немедленно займусь этим вопросом, не сомневайся.

— Простите, сэр, — перебила я его словоизлияния, — что значит — пропадут? Мой сейф кто-то посещал, что ли? Я не понял.

— Нет, что ты, Гарри, не волнуйся, — ответил мистер Эйб, — никто не трогал твое наследство. Но после смерти твоих родителей, предприятия, что приносили прибыль, встали, поскольку дела вести было некому. И в сейф все это время почти не поступала прибыль.

— Да и ладно, — легкомысленно махнула я рукой, — подумаешь, вырасту, снова запущу производство.

— Гарри, — мягко, как к малышу, обратился он, и извиняюще улыбнулся, — не будет прибыли, со временем деньги сгорят. Гоблины только хранят золото, а не пускают его в оборот. Они ненавидят волшебников и не вмешиваются в их дела. Самое радостное для них — когда закрывается и аннулируется еще один сейф.

— Ничего не понимаю, — растерялась я, — при чем тут гоблины и сейфы?

— Гоблины берут у магов двойной сбор. Первый — за хранение и охрану средств, и рассчитывается он от количества хранимого золота, допустим, один кнат с галлеона. Второй сбор идет за сейф. Один золотой в год для всех за предоставление самого сейфа, независимо, есть у тебя что там хранить или нет.

— Не проще ли тогда хранить золото дома или совсем отказаться от сейфа? — пришло мне в голову.

— Конечно нет, Гарри, — вскинулся мужчина, — ведь это означает конец светской жизни для мага. Сейф — это статус, ведь помимо тех, что уже открыты, новые открыть нельзя. Волшебники иногда отказывают себе во всем, лишь бы не лишиться сейфа.

— Да что такого в этом сейфе, — вскипела я, реалии жизни магов и их логика не укладывалась у меня в голове.

— За всю историю случались несколько восстаний гоблинов, — пояснил мужчина, — последнее было самым кровавым. Не буду тебя утомлять подробностями, их тебе расскажут в школе. Но магам и гоблинам, в конечном итоге, пришлось прийти к соглашению.

Гоблины заключили договор с древними родами, которых на то время было около пятисот. Отныне, они навсегда откладывали оружие и занимались только золотом, контролируя финансы магов и не вмешиваясь в их дела. А маги клялись не использовать магию против гоблинов и не вмешиваться в частную месть, если кто нарушит договор и пострадает гоблин. Но маги только потом поняли, как они просчитались. Когда вся экономика перешла на гоблинское золото, которое они чеканили, то конец волшебников стал только делом времени. Все пятьсот древних родов стали вечными заложниками этой хитрой и злобной расы. Каждой семье, подписавшей договор, был открыт свой родовой сейф, где они были обязаны хранить свое золото. Если род прерывался, то сейф замораживался до появления наследника, но сборы с него все равно шли, как и аренда за сейф. В конечном итоге, все содержимое сейфа рано или поздно доставалось гоблинам.

— Но ведь мог найтись какой-нибудь родственник и претендовать на сейф? — возразила я, — может, он бы прошел проверку крови и сейф достался ему? Разве нет?

— Не знаю, откуда ты понабрался таких странных идей, Гарри, но в мире магов не существует проверок крови. Есть только зелье родства, но к наследованию оно отношения не имеет, тем более для определения требуется кровь от живущих и здравствующих магов, а не мертвых. Но, неважно. Если волшебник считает, что он принадлежит к какому-то роду, то на свой страх и риск идет в банк и заключает договор с гоблинами. Те отведут его в сейф, и если сейф его примет, то он становится наследником, и документы об этом событии переправляются в министерство. Там это фиксируется и законсервированная собственность размораживается для нового главы рода.

— А если нет? Если сейф его не принял? — спросила я.

— А если нет, Гарри, то покусившийся на чужое, навсегда останется в сейфе, — грустно усмехнулся мужчина, — вспомни стишок. Но иногда, лучше бы он там и остался, ей Мерлин.

— Но почему? — все еще не понимала я.

— Потому, что помимо содержимого сейфа, наследник наследует и все долги, как перед другими родами, так и перед самим банком.

— Очешуеть, — не выдержала и высказалась.

— Да, Гарри, — поморщился адвокат, — поэтому никто не спешит претендовать на наследство чужого рода, даже если знает, что по родству имеет на это право. Никогда не знаешь, что унаследуешь. Я знаю одну семью, где наследник попытался принять род вместо отца, который был лишен наследства. Теперь бедный парень поступил в кабалу к гоблинам. Они, конечно, будут ему платить, но гораздо меньше, чем свободным наемникам, и при этом удерживать с него долг, пока он не отдаст все до последнего кната. А представь, какие долги ждут того, кто захочет принять такие рода как Слизерин или Певерелл. Там за столько столетий уже ничего и не осталось, наверное, и артефакты, хранящиеся в сейфе убытков не покроют. Потому что гоблины исправно снимали со счета свои сборы за хранение и аренду.

«Да, — подзависла я, — похоже, в этом мире мне не светит стать лордом кучи родов и хозяином сейфов, полных золота. Хотя, не омегаверс и слава богу. А бедный парень, это, наверное, старший Уизли, что на гоблинов работал. Да, чем дальше, тем страшнее. Зато теперь понятно, почему Уизли свои гроши тоже в сейфе хранили».

— Значит, мистер Эйб, мне нужно срочно пустить простаивающие производства в работу, — подытожила я под его утвердительный кивок, — чтобы наследство не сжирали гоблинские поборы. А для этого мне необходим опекун.

— Истинно так, мистер Поттер, — отозвался адвокат, — и я немедленно займусь этим вопросом.

— В таком случае, я хочу, чтобы вы предложили стать моим опекуном Амелии Боунс, сэр, — ответила я, — и мне бы хотелось, чтобы вы были весьма убедительны, и она бы согласилась.

— Откуда тебе известна эта женщина, Гарри? — удивился адвокат, — ты много знаешь о магическом мире для того, кто жил у магглов.

— На самом деле, я почти ничего не знаю, сэр, — ответила я. — Просто два года назад получил письмо за подписью «доброжелатель».

— Ты получил его по почте, Гарри? — перебил меня адвокат.

— Нет, сэр, я нашел его в школьной сумке, когда пришел домой. Так вот, неизвестный писал, что я маг, и мои родители тоже маги. А в одиннадцать мне придет письмо, и я уеду учиться в школу волшебников.

— Поразительно, — восхитился мужчина и откинулся в кресле, — и что, ты так сразу ему поверил?

— Нет, сэр, — качнула головой, — но в письме он дал мне совет по поводу Дурслей. Я им воспользовался, и все сработало. Меня переселили в нормальную спальню из чулана, стали нормально кормить и перестали заваливать работой, кроме сада. Но я сам оставил уход за ним, ведь «доброжелатель» писал, что в розы я сливаю лишнюю магию, чтобы избежать магического всплеска.

— Ты жил в чулане, голодал и работал? — опешил мужчина, — просто немыслимо… Что еще было в письме, Гарри? — спросил мужчина, когда немного успокоился.

— Что у меня есть крестный, и он сидит в магической тюрьме. Но он не виноват, его осудили несправедливо, допрос был проведен не полностью, с нарушением. А виновник всему — Питер Петтигрю, который и был хранителем Поттеров. Потом он подставил крестного, взорвав улицу, затем отрезал себе палец и скрылся. Что мне нужно быть очень осторожным, ничего не подписывать, предварительно не прочитав, не давать свою кровь и обещаний. Посоветовал в качестве опекуна Амелию Боунс, как справедливую и честную волшебницу. Ну и так, по мелочам…

— Могу я прочитать это письмо, Гарри? — полюбопытствовал он и даже подобрался, в ожидании моего ответа.

— Увы, нет, сэр, оно сгорело, — ответила, подпустив в голос сожаления. — Моя тетя решила сделать уборку в моей комнате и когда попыталась открыть ящик стола, где лежало письмо, оно вспыхнуло и исчезло. Помню, мне знатно попало от тетки за то, что храню в столе взрывоопасные вещи.

— Да… жаль, что ни говори, — расстроился мужчина. — Скажи, а как ты повлиял на тетю? Ты ей угрожал?

— Нет, что вы, сэр, — ответила, изобразив обиду. — Просто сказал, что все знаю о магии и родителях. Что у меня есть наследство, и если они будут собирать чеки, то им возместят все затраты на мое содержание, и нет нужды на мне экономить. А чтобы не грузили работой, напомнил о крестном-уголовнике, который после отсидки всяко навестит крестника после долгой разлуки. С тех пор моя жизнь стала нормальной.

— Да уж, Гарри, — смущенно хмыкнул мистер Эйб, — смотрю, тебе палец в рот не клади, откусишь.

— Так нечего мне в рот пальцы пихать, тем более против моей воли, — осклабилась я, — и конечности целы будут, сэр. Вы лучше скажите, так, неофициально, у Поттеров хоть есть чего наследовать?

— Пожалуй, я тебе отвечу, Гарри, — сказал он, подумав. — В самом сейфе Поттеров не так много, но на безбедную жизнь тебе хватит.

Пара заводов. Фарфора и волшебного стекла. Доли в некоторых предприятиях. Но самый стабильный на сегодняшний день доход, это отчисления за средство «Простоблеск», придуманное вашим предком.

— Есть два дома, и оба разрушены. Один родовой, пострадавший в первую магическую войну, для жизни непригодный. Второй, тот самый, в Годриковой лощине, восстановлению не подлежит.

— А я могу побывать там, сэр? — с предвкушением спросила его.

— Не советую, Гарри, — прямо ответил адвокат. — На всех строениях установлены следящие чары, которые обязательно среагируют на твое появление. Пока ты не платишь обязательный министерский налог, но стоит тебе там появиться, то ты официально заявишь о себе, как наследник рода, и налог будет отчисляться. Это неразумно, учитывая, что прибыль ты пока не получаешь. А в доме в Годриковой лощине повышен фон темной магии, что тоже не полезно для ребенка. Потому его и запечатали от посещений, но оставили доступ к крыльцу, куда могут прийти маги и выказать уважение погибшим волшебникам, чей сын спас их от тирана. К слову, у тебя есть еще один сейф, которым ты можешь распоряжаться по разрешению опекуна даже до совершеннолетия. Это сейф, который открыт для «Победителя темного лорда». И, честно сказать, денег там гораздо больше, чем в твоем родовом сейфе. Некоторые маги, потерявшие близких, завещали тебе все имущество и золото.

— Но почему? — поразилась я.

— Потому что у магов существует «кровная месть», Гарри, — объяснил он. — Но когда мужчины умерли, а наследников нет или они слишком малы для этого, то мстить некому. Лорд убил многих, а ты уничтожил его. У магов, потерявших родных и не отомстивших, перед тобой магический долг. Ты как бы отомстил за них. Потому они считают своим долгом расплатиться с тобой. Отблагодарить. Ведь все невыполненные обязательства, особенно месть, переходят к потомкам.

— Но ведь, наверняка, это не первая война в магическом мире. Это что получается, что все кровники друг другу? — удивилась я.

— Конечно нет, Гарри, — возмутился мужчина. — Когда две стороны открыто противостоят друг другу — это не несет никаких долгов. Это война. Но лорд уничтожал не только врагов, но и нейтралов, когда они отказывались присоединиться к нему. И вырезал целые семьи просто так. Вот они-то и становились его кровниками, а их выжившие родственники и благодарят тебя.

— Ужасно и противно все это, — скривилась я. — А библиотека рода сохранилась?

— Да, Гарри, но она, как ты понимаешь, пока не доступна, — ответил адвокат. — Еще у тебя в собственности пять домовиков. Когда ты станешь совершеннолетним, то решишь что-нибудь с манором и разбудишь их, — добавил он, показывая мне бумаги. Мне удалось мельком только прочитать имя Хатс.

— Ну ладно, пора прощаться, Гарри, — сказал он и поднялся с кресла, — я займусь твоими делами немедленно. Думаю, мисс Боунс не откажет нам в просьбе.

Портал перенес меня домой. Обсудила с Гарри услышанное. Потом обнадежила тетю, что затраты на мое содержание я ей возмещу, и передала тело Гарри. И пока он читал и играл, я обдумывала ситуацию. Скорей бы Боунс согласилась. Она тетка умная и справедливая, глядишь, и не будет ежегодных тренингов героя.

Ночью мне пришла в голову одна мысль, и захотелось кое-что проверить. Я встала и вышла на середину комнаты. Потом сосредоточилась и позвала: «Хатс. Хозяин зовет тебя, приди», — после чего добавила в посыл магии. Сначала ничего не происходило, но потом с тихим хлопком появилось маленькое худое существо. Оно уставилось на меня огромными глазами, а потом простерлось ниц.

— Хатсан пришел на зов хозяина, — хриплым, каркающим голосом молвило оно. — Хатсан рад служить наследнику рода.

«Так вот ты какой, домовой эльф», — подумала я.

— Поднимись, Хатсан, — приказала я, и существо послушно выпрямилось, преданно смотря в глаза, видимо, ожидая приказаний. Тут мне пришло в голову, что если на доме чары, и эльф своим появлением их потревожил, сюда сейчас внепланово явится Орден Феникса. Объяснить, откуда тут эльф не смогу, а защиты от лигелем… короче, от чтения мыслей у меня нет. И похолодела, представив с каким садистским удовольствием Снейп вытрахает мне мозг.

— Ты можешь видеть магию? На доме есть какие-нибудь чары? — с тревогой спросила я. Эльф понятливо кивнул, глянул вокруг своим потусторонним взглядом, а потом закрыл глаза и словно бы прислушался или принюхался.

— Хатсан видит слабые чары защиты… почти выдохлись, больше ничего, — уверенно ответил он, для убедительности помотав головой.

— А твое появление в этом доме никто не сможет засечь? — облегченно выдохнула я, заметно расслабившись.

— Нет, Старший Хозяин, — уверенно ответил эльф, — если Хатсан не будет творить магию в доме магглов, его никто не увидит и не почувствует.

И тут я вспомнила Добби, чьи проделки приписали Поттеру.

— Хатсан ждет приказаний, Старший Хозяин, — домовик отвлек меня от воспоминаний, напомнив о себе, — Хатсану нужна работа или он совсем ослабеет. Ему нужна живая магия хозяина.

— К сожалению, ты пока для меня бесполезен, — с досадой скривилась я, досадуя, что такой ресурс надолго останется невостребованным. — Магией с тобой поделюсь, а работы для тебя пока нет. — И почему ты зовешь меня Старший Хозяин, я думал, что у рода Поттер один наследник?

— В теле наследника два хозяина, — невозмутимо ответил Хатсан, — поэтому…

А я задохнулась от неожиданности, напряглась, пока в голове проносились хаотичные мысли: что теперь делать и как вырубить эльфа, если он двигается быстрее меня.

— Старшему Хозяину не надо бояться Хатсана, — словно бы почувствовав мою агрессию, сказал эльф и смиренно опустился передо мной на колени, низко согнув голову и открывая беззащитную шею, как бы сдаваясь. — Пока Хранитель в теле хозяина, он будет Старшим Хозяином Хатсана.

— Поднимись, я тебя понял, — нервно передернувшись, осела в кресло, ноги после пережитого напряжения ослабли. — Почему Хранитель?

— Старший Хозяин, попав в тело наследника не забрал тело себе одному, а хранит кровь, душу и магию Хозяина… поэтому…

— Понятно… А другие маги, гоблины или эльфы могут видеть то, о чем ты мне сейчас сказал? — с замиранием сердца спросила я.

— Нет, Старший Хозяин, — ответил домовик, выпрямившись, но так и не встав с колен, — только эльфы рода Поттер, иначе, как бы мы узнавали хозяев под любой личиной и отозвались на призыв.

— Скажи, а ты можешь принести мне из дома вещи или книги, — спросила его, когда вполне отошла от мысли, что была всего в шаге от провала, — комплект наследника, например, или деньги? И зови меня господин, так короче.

— Не все, Господин, — с готовностью отозвался он. — Все ценные артефакты хранятся в сейфе рода. Книги могу, но только те, что можно выносить. Что такое комплект наследника Хатсан не знает, а денег в доме только галлеонов шестьсот… Хатсан может принести.

Я еще долго разговаривала с домовиком, расспрашивая о том о сем, а потом щедро поделилась с ним магией, типа подкормила, как Гарри теткину пальму. Видать, переборщила. Он засветился от счастья, зафонтанировал энергией, долго ползал по полу, как кот, ошалевший от валерьянки, попутно восторженно бормоча и целуя края моего пледа, который я предусмотрительно на себя накинула, увидев к чему дело идет, пока он до штанин пижамы не добрался. Я его нирване не мешала, — уж больно лицо его от счастья сияло, может, у них так принято, так чего я лезть буду, кайф парню ломать. Он немного оклемался и исчез, а через секунду принес несколько книг, которые я просила. Мне стало интересно, и я спросила, почему его перемещения не отслеживаются министерством, как мое колдовство. Он ответил, что у него другая магия, легче, чем у волшебников, вот если перемещаться со мной, тогда магия покажет, словно это я сам аппарировал. Так же, например, уборку сделать магией на моей территории он не может или чай приготовить. Но с собой принести тот же чай и без магии веником помахать — пожалуйста. В общем, решила, что таким макаром эльф может еще и сгодиться. Перенестись с ним, например, экстренно, в случае опасности, и притвориться, что сам, от стресса. Помню, по книге, Гарри так спонтанно на крышу столовой переместился и, вроде, последствий от магов ему не прилетело.

Устав от счастливых причитаний, отправила эльфа обратно и полночи читала книги, оторваться не могла, так было интересно, куда меня занесло и чего теперь ждать.

Живой магии, карающей и награждающей, в этом мире не наблюдалось, просто определенные индивидуумы рождались с магическим ядром и силой. Постепенно они сплотились в группы, и так зародилось магическое сообщество. Почему люди рождались с магическим ядром, споры велись до сих пор.

На самом деле, никто не знал наверняка, кто такие маги и откуда они взялись. Каких только версий не озвучивали, но жаркие споры велись среди магов и по сей день, и считалось плохим тоном поднимать этот вопрос в обществе.

Магический резерв можно было развить. Для этого существовали практики, похожие на йогу и медитацию, но на ритуальной основе. У каждого рода свои наработки, и это большой секрет от остальных. Потому и родовых даров от Магии тоже не было, просто каждый род веками предпочитал развивать свою область, чтобы знания передать. Типа, если папа юрист, то и сына в юриспруденцию затащит, или дети актеров тоже артистами станут. Например, те же Принцы — это Борджиа магической Англии. Их специализация — яды и зелья. А то, что чистокровные маги сильнее маглорожденных, миф. Просто они с детства эти техники прокачивания ядра потихоньку практикуют. И на маглорожденных не женятся потому, что за ними рода нет, а значит, и влиятельных родственников, связей, что в магическом мире важно, а не из-за грязной крови. И их, в принципе, понять можно: в мире, где все родня, чтобы продвинуться и теплое местечко занять, надо родственников нужных иметь, а у маглокровок какие родственники. Вот они и придумали себе причину презирать пришлых. Мол, вы ничего не добьетесь в нашем мире, и всегда будете грязью под нашими ногами. Была и еще одна причина, еще ужасней на мой взгляд, не озвученная в обществе. Дело в том, что письма из Хогвартса не всем магам приходили. У кого-то развитие отставало, и выбросов не было, или они были недостаточно сильными, чтобы магия Хогвартса записала их в Книгу Душ. Но, например, магия проснулась лет в двенадцать или тринадцать, куда такого девать? В Хогвартс поздно. Раньше в магическом мире были ремесленные училища, но теперь их закрыли — маглорожденных стало больше и на рынке вакансий переизбыток, даже для выпускников школы чародейства и волшебства. Теперь таким детям блокировали магическое ядро и стирали память, они проживали жизнь магглов, и уже их дети в будущем шли в Хогвартс. Но считалось, что у слабых родителей слабые дети — выбраковка, поэтому презирали маглорожденных всех подряд, не разбирая, кто и от кого произошел.

Лорды в магическом мире были, но титулы признавались действительными только в магическом обществе и относились к магии. То есть — Лорд Магии. Хотя у большинства чистокровок за границей, да и в самой маггловской Англии, были реальные аристократы в родне. Так что Визенгамот — не только суд, но и парламент, где эти Лорды заседают. Все, как и в обычном мире.

В мозгах в этом мире копались, но любое вмешательство в разум мага без разрешения от властей, грозило Азкабаном, но именно мага, в мозгах маггла можно было рыться без опасений, да и поколдовать по-тихому над ним тоже, главное — без смертельного исхода, и чтобы никто не видел. Иначе будешь платить штраф за работу обливиаторов, и чем их больше понадобится, тем штраф выше, вот и все. За убийство маггла тоже полагался штраф, ну или до полугода Азкабана, на верхнем уровне, если, конечно, ты не темный ритуал провел. А Блэка и отца Дамблдора не за само убийство магглов посадили, а за то, что они поставили под угрозу Статут Секретности, — типа открыто порешили магглов перед кучей магловских свидетелей. У магов в их Маголенде, как оказалось, это самое серьезное преступление.

Комплектов наследников не существовало. Было колечко, которое реагировало на ментальную атаку и сохраняло индивидуальный магический след вторженца, на основании которого на него можно было накатать заяву и посадить. Так что, у кого оно было, как бы считались под защитой, но не потому, что у них в башке стена внезапно выросла и обзору мешала, а потому, что за такое сажали, не взирая на ранги и звания — маги трепетно относились к своим мозгам и тайнам.

Кольцо для определения добавок тоже было, но панацеей не являлось. Одно кольцо определяло только один вид добавок, да и то, самое серьезное их которых — амортенция. Так что — хочешь защититься от всего, будь похож на папуаса, у которого кольца везде, да и то, захотят отравить — отравят, просто будешь знать чем. Чистокровные, в основном, носили только два кольца: от ментальных атак и чтобы амортенцию определить (она из организма плохо выводилась, легче было предотвратить, чем зелья глотать), и раз в неделю пили нейтрализатор — дорогое снадобье, нейтрализующие все яды и добавки. Но от шуточных зелий-однодневок и зелий быстровыветривающихся, типа зелья болтливости, этот нейтрализатор не помогал.

Ну и совсем параноики два раза в год ритуалы очищения проводили, чтобы наносное влияние выявить и сбросить, и не только от зелий. Как раз подходящее время на летние и зимние каникулы приходилось, наверно, специально так с каникулами подгадали. Такой очистки как раз на полгода хватало.

Я полностью перешла на ночной образ жизни — читала книги и магичила, а днем Гарри колдовством баловался и рад был… А что, Грейнджер можно, а нам нельзя? Прочла, что закон только на учеников действовал, а если до школы, дома, когда никто не видит — тогда ничего тебе не будет, если ты, конечно, не адское пламя вызывать собрался. А так, все заклинания за первый курс по магическому фону не сильнее выброса, на него автоматически и списываются. А вот после первого курса, наоборот, уже магические выбросы за колдовство считаются, мол, за год дети уже должны научиться контролю за магией. К таким личностям суровые меры принимают: сначала несколько предупреждений, а потом вплоть до исключения из Хогвартса, — ведь чем старше, тем выбросы сильнее, а потому опасность спалиться перед магглами и обрушить Статут реальней.

Домовики — это бомба… Зря маги их презирают и недооценивают. Хотя на эльфах рабский ошейник и сделать роду хозяина они ничего не могут, физически, по крайней мере, а вот то, что у них мозг есть, и довольно изворотливый, для большинства магов, случись что, сюрпризом окажется, как тому же Блэку. А все потому, что они не к волшебнику привязаны, а ко всему роду, и могут возрождаться только до тех пор, пока последний представитель рода жив и призвать их сможет. Им для этого голову отрубают, а душу потом обратно ритуалом призывают, и они молодыми возрождаются, но с прежней памятью. Иначе они обратно возвращаются, туда, откуда пришли, а хуже этого для них ничего быть не может. Правда, их еще дарить можно, продать или выгнать, но в последнем случае эльфы больше не возродятся и только одну жизнь проживут. Поэтому свобода для них конец, смерть. Выгнанного эльфа никто никогда не возьмет: если он предал род, то жизнь свою ему уже доверить нельзя; раз он даже свою не ценит, а с его силищей у нового хозяина гарантий никаких. Никто рисковать не будет. Все равно, что дракона вместо собачки завести. Вон, Уизли помощь не помешала бы, но и Винки и Добби рыжие не взяли. Хотя Рон, помнится, сожалел, что у них домовиков нет, а потом Гермионе пытался объяснить чего-то про них, похоже, в курсе был.

Домовики, как оказалось, не жертвы местной магической селекции, а были призваны еще во времена Мерлина из «пустоты».

В общем, если коротко, то существуют миры магии (я почему-то представляю их планетами, ведь они описаны, как бусины бытия), и все они покоятся в «пустоте», и соединяются между собой «тропой», по которой маги перемещаются между этими мирами. Что-то типа дороги между двумя порталами, только в космическом варианте. Так вот, «пустота» на самом деле не пустая, а очень даже населенная и чрезвычайно агрессивная. И хоть существа там все бестелесные (типа сгустков энергии разной массы и плотности), но разумные, и смысл их жизни сожрать другого. Домовые эльфы, как раз одни из самых слабых видов местных аборигенов — дно пищевой цепочки. Вот некоторые и согласились в свое время получить тело, и покинуть это некомфортное место взамен на служение.

Дементоры, кстати, тоже оттуда. Они охраняют тропу от жителей бездны, и за услуги берут плату малой частью жизненной силы, добровольно отданной. Так что душу и воспоминания они не едят, просто тянут жизненную и магическую энергию, что для мага есть одно, потому, как ядро. А когда в тебе сил нет, по-любому и радости мало, и фигня в голову лезет, ужасы, предчувствие смерти, ни до чего, короче, дела нет; да и понятно, тут бы выжить.

Так вот, домовиков то ли сам Мерлин призвал и тело дал, то ли его ученики. В любом случае, они, когда совершенства достигли, открыли «путь», и в один из тех миров ушли. Скучно стало для их силищи в этой песочнице возиться. Выход в другой мир закрылся, потому домовики — редкость великая, новых-то не раздобыть. И в семье их не так много, как пишут, хорошо, если хоть один имеется. Так что сушеные головы, что на Гриммо стояли на видном месте, не маразм бабули демонстрировали, а статус семьи в магическом обществе, — если столько голов, то род процветающий, древний и богатый. Да и сами домовики за род хозяина больше него самого радеют, ведь нет рода — нет возрождения, и да здравствует «бездна».

Все это я в «Легендах и преданиях магии» вычитала, так что не знаю, правда это или сказки, но идея в том, что изначально домовики рабами не были, а призывали их как хранителей рода. Они, как магические паразиты, являли симбиоз с хозяином. Твой род давал им убежище, защиту от бездны, магию и бесконечное возрождение, а они охраняли род от опасности — ведь их магия много сильнее магии волшебников. Но со временем маги не стали использовать их как личных охранников, набеги друг на друга сошли на нет. Тогда и свалили на них всю работу, забыв, что эти сущности по своей природе воины, причем, умные и изворотливые, иначе им в бездне не выжить. Не удивлюсь, если домовики Хогвартс и построили. Возможно, чистокровные от своих щедрот по одному домовику выделили на общак. Все же школа одна, и у всех чистокровок с ней обязательный контракт, значит, наследники все в Хогвартс учиться поедут и эльфы станут защищать наследника на месте. Может поэтому, Хогвартс — самая безопасная школа, что ее домовики страхуют. И правда, для такой кучи воинственно настроенных учащихся, в школе слишком мало несчастных случаев, а смертельные — только с участием магглокровок. Плохо, что у магов нет четкой хроники, где информация достоверная, только сказки, былины, эпосы. Хочешь верь, хочешь нет. Все, что ближе к эпохе основателей и дальше — одни предания.

Спустя неделю познакомила Хатсана с Гарри и провела ритуал «хранителя». Теперь домовик будет сопровождать мальчика круглосуточно. Маги не смогут его увидеть или почувствовать, ведь его магия будет восприниматься, как продолжение магии самого Гарри. А домовики других родов, даже видя его, не смогут сказать о нем никому, поскольку он хранит наследника. А это — высшая награда и задача для эльфа. Если, конечно, он не будет нести угрозу их роду.

Гарри был от Хатсана в восторге, он обожал все магическое и каждое открытие принимал как откровение. Обещал не рассказывать о нем никому, и порадовался, что теперь у него есть еще один друг и заодно защитник. Я, правда, его не просветила, что жить ему теперь предстоит под постоянным наблюдением — меньше знает, меньше стесняться будет. Зато теперь Хатсан нас и от Квирелла, и с кладбища унести сможет, в случае чего.

В воскресенье адвокат прислал письмо, что Амелия Боунс согласилась на предложение, и они ждут меня в конторе завтра в двенадцать. Здорово, как камень с души. Значит, прорвемся.

Амелия Боунс оказалась высокой спокойной женщиной лет шестидесяти с проницательным взглядом. Судя по тому, что ее черные с заметной проседью волосы были коротко подстрижены, а на цепочке в районе груди болтался монокль, что нетипично для мира волшебников, если вспомнить Косую аллею, то наверняка она являлась значимой величиной, позволяющей себе выглядеть и иметь мнение без оглядки на авторитеты. Это успокаивало и позволяло надеяться, что мы с Гарри выживем.

Никаких сюсюканий в сторону бедной сиротки не последовало. Ее ровная, спокойная речь была весьма доброжелательной. Она сразу предупредила, что не сможет уделять мне времени больше, чем собственной племяннице из-за загруженности на работе и недавнего повышения. Я внутренне порадовалась, что не прогадала с ее кандидатурой. Мадам Боунс занимала две должности. Первая — что-то вроде начальника Федеральной службы при министерстве, осуществляющая контроль за исполнением законов. Под ее руководством состояло четыре отдела, и власть в ее руках была реальная. А три месяца назад ее избрали представителем в судебную коллегию Визенгамота.

Женщина предложила Гарри жить в ее доме, но обещала не настаивать, если мальчик захочет остаться с родней. Хотя в присущей ей прямой манере подчеркнула, что проживание в магическом доме имело ряд неоспоримых преимуществ. Такие как: библиотека магических изданий, возможность колдовать до школы и во время каникул. Да и чары на месте силы получались сильнее, не истощая магический резерв, давая развиваться магическому ядру более гармонично, без рывков. А пока Гарри думал, предложила оставшиеся три недели каникул погостить у нее. Я шепнула Гарри, и он с удовольствием согласился. Прямо ощущала его любопытство от мысли побывать в волшебном доме и познакомиться с другими магами своего возраста.

На счет производств она особо распространяться не стала, сказала только, что сделает все по закону и совести, так что мне переживать не о чем. Там неприятность обнаружилась. Производства, как оказалось, работали, только деньги не мне шли, а куда-то налево, и изделия выпускались не под клеймом Поттеров, хотя по документам заводы считались законсервированными. Следствие уже началось, и судя по выводам, что я сделала о характере мадам Боунс, мошенников непременно найдут, и расплаты им не избежать.

Также опекун предложила мальчику пройти обследование в Мунго. Гарри отказался, но попросил исправить зрение, если возможно. Оказалось, что существуют и зелья, и заклинания, типа лазерной коррекции. Сначала пьют зелье, а если не помогает, то чары, а в запущенных случаях просто выращивают новые глаза, и все дела. Гарри, конечно, содрогнулся от перспектив, но мужественно промолчал. Он свои очки терпеть не мог. На счет больницы договорились на завтра.

Сейфом пользоваться мне не разрешили, правда увеличили денежное довольствие с шестидесяти галлеонов до трехсот в год, и дали для этих целей магический кошель, чтобы в банк не ходить и экономить время опекуна. А из того сейфа, что «победителю Лорда» предназначался, Боунс какую-то часть вложила в развитие моего бизнеса и в другие перспективные производства, а остатки законсервировала, ведь сейф был не именной, и любой совершеннолетний, имея мою подпись на стандартном бланке доверенности, мог снимать деньги. Вот, кстати, куда эти несметные галлеоны сгинули в каноне, не на орден Феникса случайно? Не думаю, что директор воровал у ребенка из личного сейфа, зачем это одинокому старику, жившему на всем готовом. Но конкретно этот сейф, по идее, не только Гарри принадлежал. Если подумать, сколько магов к смерти Лорда руку приложило — чем не оправдание для помощи нуждающимся орденцам.

После того, как мы распрощались, договорившись встретиться завтра, женщина ушла, а меня задержал адвокат.

— Гарри, — немного смущенно сказал он, когда я поблагодарила его, и мы расселись, — я хотел прояснить один момент. Дело в твоем крестном… Ты не находишь, что раз он невиновен, то стоит инициировать пересмотр дела, чтобы его оправдать и выпустить. Я не могу обсуждать это дело ни с кем, кроме тебя, но ты не дал мне указаний на его счет. Как ты планируешь поступить?

— На свободе он мне пока не нужен, — равнодушно ответила я, — так что пусть какое-то время еще посидит.

— Но как же так, Гарри, — опешил толстяк, — это негуманно по отношению к невиновному. Тем более, это же твой крестный отец, Гарри.

— Думаю, что ему надо было об этом помнить раньше, когда он отдал меня Хагриду, — холодно ответила я. — Мне тоже по его вине впаяли почти семь лет строгого режима и каторжных работ, думаю, будет справедливо, если взрослый за свою дурость посидит за решеткой несколько дольше. И я не хочу обсуждать больше этот вопрос, сэр.

— Хорошо, как скажешь, Гарри, — несколько растерянно ответил адвокат, и мы перешли к другим вопросам.

На следующее утро мы с Гарри проснулись очень нервными. Мальчик боялся, что ему вырвут глаза, и мысль о том, что потом их вырастят заново, его не утешала. Но я смогла его успокоить, сказав, что его не заставляют делать операцию насильно, на крайняк можно купить линзы, после чего он заметно повеселел. А вот я реально опасалась, что диагностика покажет чужеродное влияние, а там и нас с Лордом обнаружат. Но все обошлось. Боунс провела Гарри в глазное отделение, где его зрение просканировали чарами и выписали рецепт, который мы прямо там и выкупили, в аптеке на первом этаже. Стоило оно довольно дорого, пятьдесят галлеонов, плюс двухнедельный курс витаминов и укрепляющих зелий для глаз за сорок золотых. Вот и все.

Боунс вернула Гарри домой и, поговорив с Дурслями, обрисовала ситуацию, а потом сообщила, что завтра меня заберет через камин, который подключит на сорок минут к каминной сети. На прощание поблагодарила родню за заботу, вручила внушительный чек и удалилась.

Вечер прошел необычайно тихо. Никто не смеялся, громко и оживленно не разговаривал, как всегда было принято в этой семье. Поели, смущенно отводя глаза, помолчали и разошлись по спальням. Думаю, родня так незаметно привыкла к племяннику, что уже не представляла, что его в доме больше не будет. Хотя каких-то два года назад они мечтали избавиться от навязанной обузы.

На ночь Гарри с опаской выпил зелье, не до конца веря в результат, но утром был вне себя от восторга, когда оказалось, что очки ему больше не нужны.

Дурсли неожиданно растрогались. Я глазам не поверила: тетя прослезилась, когда мальчика забирали; Дадли расстроенно сопел, да и сам Вернон непривычно сурово насупил брови.

— Ты это… Если что не понравится, возвращайся, комната тебя ждет, — нарочито грубо от смущения пробубнил он, — ладно, удачи тебе, парень, на новом месте.

После чего растроганный Гарри окинул всех прощальным взглядом и шагнул вслед за женщиной в зеленое пламя.

— Ну вот, Гарри, — с видимым облегчением доброжелательно сказала хозяйка, стоило ему выйти из камина, — это твой новый дом, располагайся… Милли. — И перед нами возникла домовушка. — Покажи этому юному джентльмену его комнату, помоги устроиться, а потом, проводи в беседку и подай чай.

Она ласково потрепала мальчика по волосам и прошла вглубь дома, а домовушка робко, но с достоинством поклонившись Хатсану, которого, похоже, видела, щелкнула пальцами, и багаж исчез. А после потянула Гарри за собой.

Хатсан, к слову, после ритуала заметно преобразился, будто его произвели в генералы, хотя так и продолжил говорить о себе в третьем лице. И взгляд его стал более жестким и сосредоточенным, не таким блаженным и придурковатым, как раньше. Его наволочка преобразовалась в тогу красного цвета с гербом Поттеров, сверху которой появилась кольчуга из мелких звеньев, а на ногах сандалии как у римских легионеров. Облик у него, признаться, был устрашающий, особенно с мечом, крепившимся в ножнах на поясе. И пусть он был не длиннее обычного ножа для разделки мяса, но учитывая, как стремительно эльфы перемещаются, в его руках это было грозное оружие. Другие эльфы его видели, но не могли рассказать о нем, или выставить за дверь, ведь он, словно тень хозяина, был с ним связан.

С помощью эльфа можно было очень просто убить врага, если у него не было такого защитника. Но за такое хозяин получал откат от магии, поэтому подобным способом не пользовались. Причем, это происходило не потому, что магия была разумна и отслеживала нарушения, а потому, что волшебники подписали когда-то кодекс, единый для всех родов. Он включал в себя все законы для магов, имеющих род, и считался более весомым, чем светский свод законов, соблюдение которых обеспечивалось министерством. Например, кровная месть, дуэльный кодекс, долги жизни — все было записано в нем; и волшебников не наказывали за его четкое исполнение, даже если они этим нарушали кодекс, написанный министерством. Главное, чтобы ты мог доказать, что оскорбление рода или кровная месть имело место быть. Так что за нарушение шел откат, как печать предателя крови, который отражался на всех гобеленах, и маг становился изгоем, за убийство которого ничего не будет.

Комнату Гарри выделили на втором этаже. Спокойная, в бежево-коричневых тонах с зеленой отделкой. Милли показала мальчику, как пользоваться ванной (кранов не было, все активировалось магией) и как включать и выключать свет, и где все лежит. Вещи были уже разобраны по местам. Пройдясь по одежде очищающими чарами, она повела Гарри вниз.

В глубине большого цветущего сада, в деревянной беседке, нас ждали мадам Боунс и симпатичная стеснительная девчушка.

Сьюзен не была красавицей, но очень милой и располагающей. Невысокая, немного полноватая девочка, с длинными светло-русыми волосами, отдававшими рыжинкой, и огромными карими глазами. Сразу было видно, что она очень добрая и жалостливая, — наверняка таскала котят и щенят со всей округи, а сейчас ощутимо робела перед незнакомым мальчиком, хотя и незаметно кидала в его сторону любопытные взгляды. Гарри тоже стеснялся, а я не вылезала, просто наблюдала со стороны.

После чая хозяйка отлучилась по делам, а девочка повела показывать Гарри дом. Сам особняк был довольно скромен, но зато к нему прилагалась большая территория с садом и разными постройками. От теплицы и зимней оранжереи, до тренировочного зала и домашней зельеварни. А когда мальчик увидел загон с разными животинами: кроликами, утками, овечками, собаками и кошками, то просто растаял от этого контактного зоопарка. Так что к вечеру Гарри уже освоился и вполне подружился со Сьюзен, словно всю жизнь ее знал.

Их судьбы были очень похожи. Они оба остались сиротами в магическую войну, — отец Сьюзен, как и родители Гарри, входили в первый состав ордена Феникса. И их убил Волдеморт лично. Оба были полукровками и жили на попечении тети. Но Амелия не могла уделять девочке много времени, и Сьюзен было скучно в поместье одной в обществе домовиков, потому она не меньше Гарри обрадовалась его приезду. Когда дети привыкли друг к другу и освоились, то вполне свободно играли, устраивали шалости и проказы. А потом, Сьюзен научила Гарри летать, и для мальчика жизнь и вовсе заиграла новыми красками. Правда, девочка летать не любила, хоть и умела, поэтому мой деликатный джентльмен летал только тогда, когда она уходила к себе на послеобеденный сон (ее тетка приучила к режиму, принятому в то время у детей). Я тоже хорошо научилась летать, но без фанатизма, не получая такого удовольствия, как мой сосед по телу, поэтому в полетах никогда его не подменяла.

Вечера тоже проходили весело и познавательно. Женщина учила детей новым заклинаниям — от бытовых до медицинских. Рассказывала об устройстве магического мира, о магических созданиях, забавных происшествиях на работе. Несколько раз они варили зелья за первый курс, собирали аптечку. Короче, было интересно.

Для меня все было не так радостно. Я почти перестала пользоваться телом, целыми днями отдыхая, а ночью упражнялась в чарах и читала принесенные Хатсаном книги. Дело усложнялось тем, что я не знала названия книг. Библиотека рода работала по принципу каталога. Пишешь интересующую тему, и на специальной полке появляется нужная литература. Но книг оказалось очень много, и при ближайшем ознакомлении все не те, что нужно.

Правда, один раз мне повезло, и я откопала что-то очень близкое. Книга «Про живые портреты».

Оказалось, живые портреты — это тоже крестражи, только запитанные и замкнутые на самого мага. То есть его смерть и активировала собственный портрет, и не требовалось никого убивать. Маг лишался посмертия и навсегда оставался заточенным в раму. На это шли далеко не все. Обычно те, у кого не было действующего главы рода. Одухотворенное изображение должно было передать потомку знания предков.

Хранились такие портреты в специальной комнате и большую часть времени спали, пока потомку не требовался совет, и их не будили. Они тянули жизненные силы для своего существования из окружающего пространства и магов. Та же Вальбурга, чей портрет висел в коридоре с таким умыслом, чтобы все проходящие делились с ней магией, сделала Сириусу и его гостям большую гадость. А ее сумасшествие объяснялось тем, что она долгое время была без подпитки, вытягивая энергию из Критчера, который от общения с ее портретом-вампиром тоже свихнулся. Добби, похоже, тоже спятил от долгого взаимодействия с крестражем, который тянулся к Гарри, чтобы соединиться и завладеть телом ближайшего носителя. Настолько, что сломал защиту рода, хотя это неудивительно, ведь у хозяина Малфоя, как и у других, была метка. Так что фактически Волдеморт был хозяином всей этой кодлы. Не мудрено, что он чувствовал себя в чужих манорах, как у себя дома, с легкостью обходя родовую защиту.

На последней неделе каникул мне нереально повезло. Хатсан достал древнюю книгу про одержимость. Саму книгу выносить было нельзя, но эльф ее переписал. Выглядел этот процесс занимательно. Хатс просто закрывал глаза, дотрагивался когтем до пустого листа, и на нем появлялся текст.

Оказалось, дела у меня плохи. То, что у нас с Гарри происходило, звалось одержимостью. И наша дружба держалась до первой ссоры. В одном теле, по определению, должна жить только одна душа. Иначе души, при первой угрозе, будут пытаться поглотить друг друга. И не важно, дружили мы с Гарри, или как Квиррелл, который пустил Лорда добровольно, — это инстинкт выживания, и он ни от чего не зависит. Хотя Лорд и почти поглотил Квиррелла, но целое сопротивлялось части, вот тело хозяина не выдержало и стало разлагаться. Нас с Гарри могла ждать такая же судьба, если бы я покусилась на его тело. Хотя не факт, что я бы проиграла, но думать об этом было противно.

Получить новое тело для меня теперь проблематично. Существовало всего два ритуала.

Один вселял душу в тело младенца, но ритуал, мало того, что был темным и проводился через оргию, так еще и требовал жертву — мага. Тело внутри носителя росло и развивалось на глазах, после чего рождалось, убивая мать.

Второй был еще хуже. На месте силы рисовался круг, внутри которого двенадцатиконечная звезда. На каждый луч по жертве — девушки не старше

пятнадцати лет. Тело ткалось из их плоти после того, как они в мучениях умирали от ритуала. Зато тело появлялось уже взрослым и с полной памятью.

Как понимаете, на такие жертвы я была неспособна. Поэтому оставался только один способ — возродиться в теле Лорда. Во мне уже была часть его души, и она при поглощении смешалась с моей. Я сначала не поняла, как такое возможно, но там приводился пример. Стакан выпитой воды становится частью тела, впитываясь в ткани и кровь, и уже не могущей быть отдельно, но при этом не становясь самим человеком. Осталось дело за малым. Найти и поглотить остальные крестражи, и дождавшись, когда он воплотится от кости отца и плоти слуги, занять его тело, которое воспримет меня как хозяина, поскольку во мне частей души больше, чем в Лорде. Это даст мне бонус в виде магической силы его темнейшества, ведь его душа соберется во мне, хоть и в усвоенном виде. А пока я пользовалась магией Гарри. Быть Волдемортом мне бы не очень хотелось, предпочла бы тело и вовсе без магии, но здоровое. Но выбора у меня не было. Так что я пока учила ритуал для безопасного поглощения крестражей.

Первого сентября мадам Боунс аппарировала нас в подворотню рядом с вокзалом. Я, наивно состроив глазки, попросила пройти на платформу с маггловской стороны — хотелось пройти сквозь волшебную стену. Сьюзен, как ни странно, тоже меня поддержала. Амелия посмеялась и уступила, только накинула на себя чары личины, чтобы ее не узнали.

На вокзале я взяла багажную тележку и погрузила на нее сову, чемодан и корзину с провиантом. У моих спутниц багажа не было, домовик унес его сразу в багажное отделение. Сьюзен робела в толпе магглов, а я, сделав вид, что хочу самостоятельности, выдвинулась немного вперед и тут же услышала громкий голос:

— Мальчики, поторопитесь, а то потеряетесь, — громогласно вещала невысокая рыжая женщина, собирая вокруг себя разновозрастных детей, одетых кто во что горазд, — каждый год тут очень много магглов. Нет, Джинни, детка, — продолжила разговор женщина, склонившись к канючившей девочке в ночнушке и резиновых сапогах, дергавшей ее за юбку, — ты не можешь ехать в Хогвартс сейчас, только на следующий год. Джордж, какая там у нас платформа на Хогвартс-Экспресс? Девять и три четверти?

Мадам Боунс просто опешила от этой галдящей толпы, стоявшей посреди дороги и откровенно нарушавшей Статут. Поэтому она, оставив нас на минутку, решительно подошла к неприметному мужчине, подпиравшему столб на платформе с боковой стороны, и что-то ему предъявила. После чего, видимо, сказала нечто настолько ужасное, что тот сбледнул с лица, а потом что-то суматошно зашептал в неприметный значок на лацкане пиджака. Дальше на наших глазах случилось волшебство. Со стороны колонны появились люди, как один, похожие на первого мужчину, и по-быстрому, очевидно применив чары, взяли все семейство под руки и так же незаметно исчезли за колонной. Обычные люди продолжали идти по своим делам и ничего не заметили. Мы со Сьюзен только рты открыли от удивления. Потом к нам присоединилась мадам Боунс, и вид у нее был недовольный и раздраженный.

— Эти Уизли совсем ополоумели, — возмущалась она, — так орать про Хогвартс и платформу. Чем только смотритель занимается? И вырядились так, словно сбежали из психиатрической лечебницы. А потом обливиаторов зови, как будто им и без этого нечем заняться… И ведь Артур работает в министерстве, неужели не мог объяснить жене, как себя вести. Да и чего им вздумалось идти с маггловской стороны, когда камин на платформе вполне работает?

Мы, наконец, прошли сквозь стену, и Милли перенесла мои вещи в багажное отделение. Попрощавшись с Амелией, Гарри и Сьюзен прошли в занятое домовиком купе и, рассевшись у окна, стали с интересом рассматривать провожающих. А я внутренне ухмылялась.

Уизли я подставила специально, хотя не была уверена, что они придут. Перед отъездом предупредила Дурслей, чтобы они всем говорили, что Гарри уехал на остаток каникул к тетушке Мардж, помогать ей с бульдогами. Хагрид, хоть и сказал, где находится платформа, но как туда пройти — нет, видимо, и впрямь забыл, это оставило мне надежду, что Уизли все же явятся. Так и случилось. Не то чтобы я хотела им зла, но мне было непонятно их притворство: зачем этот показушный спектакль, когда можно было просто кому-то одному подойти к ребенку и сказать, что Хагрид просил его проводить. И все дела. Просто их поведение от вседозволенности — ведь им сам Дамблдор покровительствует. И с рук все сходит потому, что все молчат и попустительствуют, тем же близнецам. Лично я бы их отловила и заставила бы съесть все запасы — проблюются, очухаются, — глядишь, и завяжут с экспериментами на первокурсниках.

Когда поезд уже дал второй гудок, хмурые Уизли все же успели запрыгнуть в вагоны.

Минут через десять, перехватив тело, извинилась перед девочкой и вышла. В туалете на полу обнаружился Тревор, и я принесла его в наше купе. Сьюзен пришла в восторг от жабы, да и было от чего. Та была покрыта темно-зеленым коротким мехом с белыми разводами и размером с большую кошку. Пока я ходила, по мою душу приходил рыжий, искал Гарри Поттера, но увидев только девочку, быстро вышел. Минут через сорок в купе заглянул высокий упитанный пацан с растерянным взглядом — Невилл, который искал свою жабу. Увидев пропажу, чуть не прослезился от счастья и, конечно же, остался в нашем купе.

— Невилл, ты не против, если я запечатаю купе, чтобы к нам никто не ломился? — спросила я, состроив невинную моську, — не хочется выпроваживать хулиганов.

Он, понятно, согласился и закивал. Я сделала дверь прозрачной с нашей стороны, и больше нам никто не мешал. Зато мы видели, кто топчется у двери. Несколько раз скребся рыжий, пару раз подходили близнецы, один раз приходила девочка с лохматой прической. Гермиона, как сказал Невилл. Она помогала ему искать жабу, но, судя по тому, что он не предложил ее запустить к нам, энтузиазм девочки его напугал. Позже приходил Драко со своими громилами, но стукнув для порядка пару раз, спокойно ретировался. Дверь мы открыли только однажды, для продавщицы сладостей и, накупив разных вкусняшек, до самой конечной остановки никому не открывали, а перекус нам принесла Милли, вызванная Сьюзен. Вот так и ехали.

Как ни странно, у всех троих попутчиков нашлось много общего. Они оказались спокойными и неконфликтными детьми, немного замкнутыми, немногословными и слегка себе на уме, искренне открываясь лишь тем, кому доверяли. Иногда заразительно и легко смеялись, когда расслаблялись и на время забывали о своих комплексах, а потом резко замолкали и бросали робкие взгляды, стесняясь своей откровенной реакции. Обожали животных и могли с легкостью ухаживать за растениями, хоть и не были такими одержимыми флорой, как Невилл. Не любили активные виды спорта, предпочитая общение друг с другом, обсуждение интересной книги или совместный исследовательский проект. И все трое были очень одиноки, выросли в изоляции от других детей-магов.

Похоже, Сьюзен все же уговорила Невилла идти на Пуффендуй, ненавязчиво соблазняя оранжереей и заботливым деканом-гербологом. Да и кухня, что уж говорить, не последнюю роль в этом деле сыграла. Но если Невилл еще сомневался, то после драки близнецов с мальчишкой африканской наружности, принял окончательное решение.

Парни сцепились в коридоре из-за какой-то коробки. В процессе потасовки из нее вывалился огромный паук и, резво перебирая мохнатыми лапами, пополз наверх по двери нашего купе. Я, конечно, видела, что драка шуточная, и чернокожий мальчишка, скорее всего, друг близнецов, Ли Джордан. Но наша троица этого не знала и не на шутку напугалась как самого побоища старшекурсников, так и страшной на вид живности. Взяв под контроль тело, вставила два слова о том, что, судя по слухам, на Гриффиндоре всегда нечто подобное происходит, да и над первачками там издеваются, и опыты ставят, а стать крутым законником и прославить фамилию можно и на Пуффендуе. Вот мадам Боунс — весьма успешный пример борьбы с темными силами. Невилл задумался…

Честно говоря, не знаю, на кой он мне понадобился, но мальчик, на мой взгляд, был стоящий. Чувствовался в нем какой-то внутренний стержень, несмотря на внешнюю неуклюжесть и простодушие. Думаю, он станет для Гарри лучшим другом, нежели самолюбивый и продуманный Драко из сомнительной семейки; или ленивый, ненадежный пофигист Рон из семьи «Предателей крови». Да и по сути, Невилл на Гриффиндоре был изгоем, как и Грейнджер, пока к мальчишкам не приткнулась. А так, у этих детей нормальная компания будет, чем не черно-желтое трио. Как по мне, так ничуть не хуже золотого.

Наконец, состав остановился, и мы, накинув мантии, вышли на темную платформу. Вперед Гарри не лез, и Хагрид его не заметил. Во время недолгой прогулки по темной тропинке, мальчишки придерживали Сьюзен с двух сторон под руки. Затем деревья расступились, и вся процессия вышла к реке. Детей рассадили по утлым суденышкам по пять человек, и флотилия двинулась к огромному замку, возвышавшемуся вдали и ярко сияющему огнями.

Потом лесник сдал нас заместителю директора, и чопорная худая тетка Макгонагалл, прочитав нам лекцию, заперла в небольшом помещении, куда вскоре просочились привидения, как раз тогда, когда я знакомила Малфоя с друзьями. Драко дураком не был, так что против чистокровного и полукровки из влиятельной семьи, наследующей чистокровному роду, ничего не имел. Вел себя вежливо, в свою очередь познакомив нас с Крэббом и Гойлом — молчаливыми хмурыми парнями, похожими на валуны. Его поведение давало надежду, что враждовать он с нами не будет. При правлении Дамблдора их семья хоть и хорохорилась, но, похоже, висела на волоске, несмотря на солидный откуп. Возможно поэтому Люциус подозрительно молчал, не реагируя на ночные отработки сына в Запретном лесу и другие нарушения. Те же слизеринцы не возмутились троллю в подземелье, предпочитая отмолчаться. У меня даже возникла мысль, что директор, как влиятельное лицо, мог воспользоваться властью и выпустить некоторых арестованных из Азкабана, типа, дать шанс заблудшим. А что, это вполне в его стиле — и лояльность продемонстрировать, и должников заиметь. Да и кто школу финансировать будет, если все сядут. Так что у Драко не было причины цепляться к девочке, чья тетка имела в руках реальную власть и могла обеспечить такие неприятности, устранить которые у Малфоев золота не хватит. Да и мне кажется, что он бы и не заметил никогда ни Грейнджер, ни Рона, если бы они не крутились рядом с Гарри.

Дальше, нас построили в колонну по двое и провели в большой, ярко освещенный зал, полный галдящих детей разных возрастов. Выстроили лицом к факультетским столам, что лично я считаю неполезным для застенчивой детской психики, но кто бы меня спрашивал. Пришла Макгонагалл со шляпой и списком, и распределение началось…

Сьюзен ожидаемо поступила к Барсукам, следом к ней присоединился Невилл, который счастливо рванул к новой подруге, забыв снять шляпу. Когда вызвали Гарри, я забилась внутрь разума как можно глубже и абстрагировалась от действительности. Очнулась за столом Пуффендуя, рядом с Невиллом и Сьюзен, и выдохнула с облегчением. План сработал. Ни агитация Хагрида за Гриффиндор, ни влияние крестража за Слизерин, на желание самого Гарри оказаться на Пуффендуе с новыми друзьями не повлияли. И хоть на тренинги героя факультет никак не скажется, но, по крайней мере, откровенных конфликтов со Слизерином не будет, а от неадекватности Гриффиндора нас защитят старосты.

Старостами Пуффендуя были высокий, плечистый шатен Габриэль Трумэн и миловидная блондинка Оливия Роузи. Честно говоря, по книге я их не помню, а вот Седрик Диггори оказался тем еще пряничным красавчиком, из тех, кто расточает улыбки, хочет всем нравиться и любит внимание. Обычно, из подобных парней делают соперников главных героев в молодежных фильмах. Ну, знаете, когда герой был дрыщем, а потом стал супергероем и отбил у такого красавчика и популярность, и красотку.

Дальше все прошло по канону: странные слова директора, горы еды, разговоры и знакомства за столами. Пока Гарри общался, изредка перекидываясь со мной мысленными фразами и восторгами, я наблюдала за залом и разглядывала учителей, конечно, тех, на которых падал взгляд самого Гарри.

Снейп оказался чопорным худым мужчиной неопределенного возраста, с нездоровым цветом лица. У него был вид монаха, практикующего аскезу. Не удивилась бы, если бы он носил вериги, и вечерами, во мраке подземелий, при свете одинокой свечи, хлестал себя плеткой во искупление грехов. Ел он, по крайней мере, очень мало, с полным отсутствием аппетита, размазывая еду по тарелке. С видом стервятника оглядывал зал, недовольно морщась всякий раз, стоило его соседке по столу — пухлой простоватой блондинке, весело взвизгивать, когда директор с лукавым видом откалывал очередную шутку, судя по смешкам присутствующих профессоров.

Наш декан, мадам Стебль, та самая блондинка, на первый взгляд казалась очаровательной женщиной, несмотря на некоторую небрежность в одежде и прическе. Это добрая и веселая особа совсем не походила на тот образ, что был показан в фильме, да и выглядела лет на пятнадцать моложе той пожилой леди, что ее играла.

Про Макгонагалл можно было сказать одно — идейный сухарь. Не удивлюсь, если она практикует аскетизм на пару со Снейпом. Чопорность, аккуратность, строгий неодобрительный взгляд, замораживающий любое веселье. Всегда поджатые и без того тонкие губы, не склонные к смеху и чувственности. Идеальная спутница вождя партии, верная, преданная и бесполая, как состарившаяся без любви девственница, всецело обожавшая лишь своего кумира платонической любовью, конечно.

Флитвик выглядел совсем не как заросший волосней карлик, а как обычный пожилой человек, вальяжный и ухоженный, пропорционально сложенный и хорошо одетый, только очень маленького роста, и чей оттенок кожи незначительно отдавал зеленью. На его лице не было ни одной морщинки, так что с ходу было затруднительно определить его возраст, лишь седые волосы, да мудрость в его взгляде говорили о том, что этот маг давно перешел рубеж зрелости. А лукавый прищур проницательных глаз без труда конкурировал с директорским и показывал, что волшебник далеко не прост и даже опасен.

Чопорная женщина в чепце, мадам Помфри, сидящая рядом с ним, очень напоминала Макгонагалл, только лет на двадцать моложе. На ее челе отпечатались заботы, а сосредоточенный взгляд был направлен в себя, словно она абстрагировалась от действительности и усиленно вспоминала таблицу умножения. Ела она аккуратно, но на автомате, изредка выныривая из дум и хмурясь, когда ее бесцеремонно толкала в бок соседка, забавная особа с желтыми глазами.

Мадам Трюк, худощавая пожилая ведьма с коротко остриженными волосами, очень напоминала престарелую лесбиянку, из тех, настоящих, кто ассоциирует себя с мужчиной. Резкие, скупые мужские движения и повадки. Таких хватает среди тех, кто полностью посвятил себя спортивной карьере. Она громко что-то говорила соседям, часто прикладываясь к кубку, иногда привлекала к себе внимание, толкая в бок медичку или запросто хлопая по спине Квиррелла, от чего бедняга почти тыкался носом в тарелку, а на его возмущенные заикающиеся протесты женщина, похоже, не обращала никакого внимания.

Квиррелл оказался очень молодым и красивым парнем, лет двадцати двух, с дурацким тюрбаном на голове. Огромные пугливые глаза и робкий взгляд тех милашек, кого хочется или трахнуть, или защитить, а лучше трахнуть и защитить. Типичный уке из любой популярной манги.

Трелони, как ни странно, была копией актрисы, что ее играла; хотя, возможно, причиной этому были очки с толстыми стеклами, искажали лицо до неузнаваемости, и придавали женщине немного безумный вид.

За преподавательским столом сидело еще три женщины — преподаватели маггловедения, астрономии и нумерологии, но кто из них кто, определить было затруднительно. Они все были примерно одного возраста, миловидные, смешливые, хорошо одетые леди, любящие посплетничать. Если честно, мне было странно наблюдать за всеми этими взрослыми и серьезными людьми, в балахонах и остроконечных ведьминских шляпах, и сознавать, что это не тематическая вечеринка на Хэллоуин, а реальные ведьмы и колдуны, летающие на метлах и убивающие одним движением палочки.

Ну, и гвоздь нашей программы — Альбус Дамблдор. Он возвышался на высоком золотом троне среди своих подчиненных. Слишком… Слишком нарочито странный… Нарочито веселый… Слишком слащавый. Похож на американского благостного проповедника, того и гляди подскочит и пристанет с вопросом «что вы знаете о Боге?» Неприятный тип, несмотря на показную доброту и одеяние психоделической расцветки. Вылитый Санта Клаус, а я этого перса терпеть не могу. Это бородатая сволочь в санях и на оленях мне приставку зажилил, когда мне десять было, хоть и улыбался со всех витрин, совсем как директор. Не думаю, кстати, что он гад, но единственное, что его, похоже, волнует — всеобщее благо. И ради него он, не колеблясь, пожертвует как собственным, так и благом отдельных индивидуумов. А идейные — это самые безбашенные и отмороженные личности. Короче, надо держаться от него подальше — целее буду. В это время директор словно почувствовал взгляд Гарри и, улыбнувшись, отсалютовал ему кубком.

За мозги Гарри я не боялась. Мадам Боунс ответственно отнеслась к своим обязанностям и снабдила нас со Сьюзен и кольцами, и нейтрализатором. У Невилла тоже был подобный комплект.

После ужина дети спели гимн школы и разошлись по своим гостиным, а нас, первокурсников, снова построили и повели к выходу из Большого зала.

Вороны и Грифы поднялись вверх по лестнице, а потом свернули каждый в свое крыло. Лестницы, между прочим, никуда не двигались, видимо, в фильме приврали для пущего эффекта.

Барсуки и Слизеринцы одновременно вышли из зала, но Змеи свернули в боковой ход и стали спускаться в подземелья, а мы, никуда не сворачивая, пошли дальше по коридору, который приобрел по ходу небольшой уклон вниз, пока не уткнулись в груду огромных бочек.

Нам объяснили, что входом в гостиную служит вторая бочка снизу в середине второго ряда. По ней нужно постучать в определенном ритме, иначе обольет уксусом.

Когда крышка бочки открылась, мы проползли внутрь и попали в большую круглую комнату, оформленную в черно-желтых цветах. Очень уютное место: мягкий свет, много дерева, мягкой мебели и цветов, причем волшебных, машущих всем входящим, танцующих и подпрыгивающих. А те, что свисали с потолка, шевелили детям волосы. Невилл просто онемел от восторга.

В комнате был красивый деревянный камин. Резьба на нем изображала танцующих барсуков, а над камином висел портрет Пенелопы Пуффендуй — основательницы факультета. Портрет не был одухотворенным, но живым, как двигающееся колдофото, поэтому женщина на нем приветливо улыбалась и ласково кивала входящим. В руках она держала чашу.

Старосты прочитали первокурсникам обязательную приветственную речь. Просветили, что барсук — животное спокойное, но его лучше не злить, иначе он может потрепать противника крупнее себя. Что факультет — это семья, которая не лезет с пустыми разговорами, но поддержит и не даст в обиду. Что наш декан — самая лучшая и заботливая из всех, а отличительные качества студентов нашего дома — трудолюбие и упорство. И напоследок, что привидение нашего факультета Толстый Монах, и его можно позвать, если кто обидит, чтобы он привел помощь, или, если заблудимся, он проводит до нужного места.

Потом пришла декан, ласково поприветствовала новичков, наказала не стесняться, и с любой проблемой идти сразу к старостам или к ней. И отправила нас в спальни.

Двери в спальню тоже были круглые, а на второй этаж вели пологие, широкие деревянные ступени из полированного дерева. Мне все это напомнило нору хоббита, вот уж воистину, в сказку попала. А что, тут и Гэндальф свой имелся, и змееродный монстр, и голлум. А все эти крестражи вполне сойдут за вожделенные кольца.

В спальне нас ждали пять уютных деревянных кроватей, накрытых разноцветными лоскутными одеялами. С правой стороны, в небольших оконных нишах, стояли пять маленьких столов, ну и, конечно, все утопало в растениях. Ладно, хоть они не шевелились. Невилл спросил у старосты про свою жабу. Оказалось, держать питомцев в спальне было запрещено, для них в отдельной комнате существовал зооуголок, туда Тревора и поместили.

В спальне, кроме Гарри и Невилла, поселились еще трое мальчишек.

Эрни Макмиллан, невысокий блондин, чистокровный, по манере общения очень похож на Драко.

Захария Смит, тоже блондин, только крупный, полукровка.

И Джастин Финч-Флетчли, кареглазый шатен, магглорожденный.

Познакомившись с соседями и немного рассказав о себе, все переоделись и завалились спать. Сил на душ уже не осталось.

Утром проснулась от мелодичных переливов колокольчиков. Оказалось, это такой будильник. И пока все очухивались, прошла в душ, дав бедняге Гарри еще немного поспать.

Туалетов было всего три, как и раковин для умывания, а вот душевых кабин — пять. Работало все на магии, как в доме у Амелии, так что я без труда приняла душ, умылась и даже успела показать, как все работает, пришедшему заспанному Джастину.

Вернувшись, растолкала Невилла и, отправив его в душ, наконец, огляделась.

Круглые окна в нишах возле столов выходили на реку и лес, и навскидку находились на уровне второго этажа обычной пятиэтажки. А вот окна в общей гостиной, тоже круглые, выходили на поле и наполовину уходили в землю. Так, что из них был виден слой земли, слой травы и цветов, небо, ну, и иногда ноги мимо проходящих. Несмотря на то, что от окна фактически осталась только половина, комната была просто наполнена светом, причем, этот эффект сохранялся в любое время года и в любую погоду.

Большая гостиная была поделена на сектора. Зона для старшекурсников, возле камина — запретная для малышни, и зона для всех остальных. Общая зона, в свою очередь, делилась на сектора: игровой сектор, сектор покоя и сектор для занятий, где стоял стеллаж с книгами. Часто бывало, что в школьной библиотеке нужного справочника не было, а у барсуков все нужные справочники за первые два курса, уже скопированные, стояли на полке. Также на стеллаже было много полезных книг для маглорожденных. Их откровенно не презирали, как это делали Слизеринцы, но и не носились с ними. Просто предоставляли нужную обучающую литературу, чтобы они не позорили их дом. Короче, разделение по крови существовало везде, и на нашем факультете тоже, просто не так явно и агрессивно.

Пока я ждала Невилла, подтянулась Сьюзен. Поделилась радостью, что сумела подружиться с соседками. Их тоже в спальне было пятеро. Имена мне ничего не сказали, кроме, пожалуй, Ханны Аббот, чистокровной кареглазой блондинки и Меган Джонс, синеглазой шатенки, полукровки. Я определенно раньше слышала их фамилии, но, видимо, они были не основными персонажами из массовки, потому и не запомнились. Остальные две девочки были полукровками. Вообще, удивительно, что на самый лояльный и доброжелательный, как говорят, факультет тупиц, попал только один маглорожденный на весь наш первый курс. Да и остальные шесть курсов, если верить альбому, лежащему на книжной полке, составляли только чистокровные и полукровки. И всего пятеро маглокровок на все курсы. Вот тебе и отстойный факультет.

В восемь утра, когда в гостиной собрались все первокурсники, нас построили и повели на завтрак.

Перед тем, как вывести первокурсников из гостиной, нам выдали расписание и напомнили о необходимости собрать школьные принадлежности для сегодняшних уроков, чтобы не возвращаться за ними.

Уроки начинались в девять, значит, на завтрак отводилось сорок минут, и десять, чтобы дойти до класса.

Все занятия были сдвоенные. До обеда два урока по часу и сорок минут, с небольшим перерывом, чтобы успеть перейти в другой класс. В двенадцать обед, который, как и завтрак, тоже длился час, а сразу после него еще два двойных урока. Потом два часа самостоятельного времени и в семь ужин. Как по мне, так кормежки растущих организмов всего три раза в день маловато. Но учащиеся в конце каждой трапезы набивали сумки пирожками, бутербродами и булками для перекуса — это не возбранялось, а в гостиных старосты показали, как вскипятить воду. Так что всегда можно было заварить чай или кофе, если ты позаботился и заранее взял их из дома. Хотя за небольшую взятку можно было попросить старшекурсников купить необходимое в Хогсмиде, или заказать совиной почтой. А Барсукам и вовсе повезло, им даже не приходилось бегать на кухню, как другим. Стоило только постучать по столику в зоне отдыха, как на нем сразу появлялась еда. Но не полноценный обед, а те же пирожки и бутерброды, а из напитков — кипяток, сок и молоко. За всем остальным надо было самим идти на кухню — вот там тебя и накормят, и пирожных не пожалеют. Но первокурсникам самостоятельно шастать туда было запрещено, хотя старосты никогда не отказывали малышне, так что те же пирожные и торты не переводились на столе и всегда стояли под чарами свежести. Кстати, о кухне знали на всех факультетах, но только старшекурсники, и они трепетно хранили эту тайну от остальных. Пуффендуй в этом смысле был исключением, но нам запретили рассказывать этот секрет кому-либо.

В Большом зале, когда мы пришли, уже было полно народа: дети разных возрастов входили, выходили, и в помещении стоял ровный гул от негромких разговоров. За профессорским столом сидело только четверо учителей, да и то они не столько ели, сколько наблюдали за дисциплиной.

Ассортимент еды порадовал. Каши, омлеты, яичницы с беконом и отварные сосиски, не считая бутербродов, булочек, креманок с джемами и лоточков с паштетами. Вопреки всеобщему мнению, в больших кувшинах был налит не только тыквенный сок, но и апельсиновый, и молоко. Единственного, чего на столах никогда не было, так это горячих напитков, даже чая, — их разрешали пить только в факультетских гостиных. Может, администрация таким образом провоцировала учащихся изучать новые чары, такие как кипячение, или просто боялись, что дети обварят друг друга?

Первым уроком у нас стояла двойная История Магии со Слизерином, а вторым — Трансфигурация с Гриффами. А после обеда двойная Травология и сокращенный часовой урок Астрономии с Воронами, пока только теория. У первокурсников вообще в первый триместр было много окон и сокращенных уроков. Например, по пятницам после обеда уроков уже не было. Видимо, администрация давала малышне время привыкнуть к нагрузкам, узнать замок и больше времени проводить в библиотеке, поскольку объем незнакомого материала для новичков был внушительным.

Историю Магии реально вел призрак. Через десять минут под мерный бубнеж профессора почти все уснули. Наша компания сдвинула два стола с компанией Драко, и все два урока мальчишки резались в магическую игру, под азартные вопли болельщиков. Некоторые даже делали ставки. Для Невилла и Гарри такое поведение на уроке поначалу казалось дикостью, но потом они так втянулись, что даже не услышали звук колокола. Бинс на всю эту возню не обратил ровно никакого внимания, а закончив вещать об Эмерике Злом и Урике Странном, покинул класс тем же путем, через доску.

После первого урока мы перешли через три аудитории в кабинет Трансфигурации. Довольно темное помещение. По стенам плакаты с формулами, полки с книгами и разными предметами, пустые клетки и… глобус. Я, честно говоря, думала, что маги до сих пор считают, что земля плоская и стоит на китах, или черепахах… Ошиблась.

Аудитория представляла из себя три ряда по четыре парты, сдвинутых вместе, а в конце класса, рядом с грифельной доской, стоял профессорский стол, на котором сидела большая худющая полосатая кошка. Наши уже все расселись, когда в класс заскочили взмыленные Грифы. Похоже, они прибежали с урока Заклинаний, а это четвертый этаж. Вообще, классы так неудобно расположены, что несчастным детям приходится только так бегать по этажам, даже дополнительной физкультуры не требуется.

Наконец, под внимательным взглядом кошки и они расселись, а сама животина превратилась в профессора. Выглядело впечатляюще. Грифы словили несколько замечаний за опоздание, а потом мы выслушали лекцию и записали теорию. На втором уроке наступило время практики. Превращение той самой пресловутой иголки из спички. К концу урока из Львов только у Грейнджер получилось заострить и посеребрить кончик спички. Из наших отличилась Сьюзен. Ей удалось полностью превратить спичку в иголку, но в этом не было ничего удивительного — она несколько месяцев занималась дома с тетей. Гарри, хоть довольно успешно проделывал подобное превращение у Амелии дома, но тут что-то растерялся, и в итоге у него получилась просто железная спичка. Но я думаю, что в его провале частично виноват Рон. Он, как только вошел и нашел взглядом Гарри, сразу к нему подсел. На первом уроке, записывая формулы, болтать было особо некогда, да и Маккошка следила. А вот на втором, когда все стали вслух произносить формулы, и стало шумно, рыжий мальчишка несколько раз с азартом попробовал, и когда у него не вышло, быстро остыл, заскучал, забил на урок. И начал отвлекать Гарри. Мой, в свою очередь, судя по эмоциям, очень разозлился. Ему хотелось выделиться, а тут такой провал. Так что к концу урока Гарри Рона терпеть не мог. А после звонка вежливо объяснил опешившему мальчишке, что не нуждается в его обществе, тем более, у него уже есть друзья, и ему хватит. Рон возмутился, но принял все, как должное. Правда, всю дорогу до Большого зала ворчал что-то про задавак и кидал в нашу сторону досадливые и презрительные взгляды. Но в принципе, он уже сдружился с соседями по спальне, так что не очень расстроился, и за него можно было не волноваться.

Обед был вполне пристойный, правда меня удивило отсутствие супа. Было довольно жидкое жаркое в горшочках, видимо, заменявшее первое, но его старались выложить в тарелку погуще, так что нам с Гарри всегда доставалась порция наваристого бульона с мясом.

Невилл не достиг успеха в Трансфигурации, зато оторвался на Травологии. Мадам Стебль чуть не расплакалась от умиления на первом уроке, когда он с первого раза профессионально обрезал стелющиеся лианы. На втором уроке мы перешли в другую теплицу, где декан научила нас заклинанию «Инсендио», довольно простому, чуть сложнее Люмоса. При его применении появлялся направленный магический огонь, и растения мгновенно засыхали. Потом мы с его помощью избавлялись от колючки обыкновенной — длинной лианы, которая при приближении выстреливала шипами. Все, кроме Невилла, справились. Стебль нахмурилась и сказала, что его палочка совершенно ему не подходит, а после урока, видимо, связалась с Августой. Ни на Астрономии, ни на ужине мальчик не появился, а перед отбоем вернулся обратно счастливый, уже с новой палочкой. И очень удачно, ведь завтра нас ждали чары с Флитвиком.

И начались школьные будни…

Моим ребятам учеба нравилась. Каждый день случалось что-то новое и интересное. Гарри хорошо давались Трансфигурация и Чары. Сьюзен Чары и Зелья. А Невиллу Чары и Травология — тут он бесспорно блистал. Так что у каждого нашлись свои сильные стороны. Астрономию они все считали ненужной заумью, а Зелья недолюбливали, но скорее от душевного дискомфорта, вызванного поведением учителя, чем от неприязни к самому предмету. Сьюзен переживала и расстраивалась за друзей, Невилл боялся Снейпа, как огня, а Гарри его просто ненавидел. Да и чему удивляться, если этот гад провел первый урок строго по канону, с издевками и оскорблениями.

Когда пришло время практики, у ребенка тряслись руки от обиды и волнения, пришлось мне его заменить. На меня нападки Снейпа не производили никакого впечатления. Я даже, в какой-то мере, его понимала. Если его вечная любовь к Лили имела место быть, то трудно сохранить психику, когда перед тобой маячит живое доказательство того, что твой враг пялил любовь всей твоей жизни. Но понаблюдав за ним, пришла к выводу, что причина ненависти Снейпа много глубже, — в самом мальчике, в них обоих. И мне стало его даже жаль. Придумала план, как все разрулить, но пока не решалась его воплотить в жизнь.

Тем временем, обстановка накалялась. Гарри категорически отказывался ходить на уроки Зелий, и я стала его подменять на постоянной основе. Так что мои мальчишки всегда сдавали идеальное зелье, за которое, впрочем, им никогда не ставили высший балл. Правда, Гарри, то-есть я, никогда с профессором не спорила, потому и отработок нам не назначали, и баллы не снимали. И то хлеб. Хотя со временем даже меня ситуация стала напрягать.

В конце первой недели Хагрид прислал письмо, приглашал в гости. Конечно, мы пошли. Не видела его с того раза, когда он нес фонарь, и за столом в большом зале он тоже не появлялся, так что его опухший с похмелья видок стал для нас сюрпризом.

Лесник встретил нашу компанию сильно подшофе, однако на его гостеприимство этот факт не повлиял. Налил нам ведерные кружки чаю, угостил кексами, поинтересовался, как живется сыну гриффиндорцев на Пуффендуе. Когда подливал нам кипяток, под чайником обнаружилась газетная вырезка. Гарри, вроде бы, проявил любопытство, но я вовремя его отвлекла — попросила передать Сьюзен сахарницу. Посудина как раз газетку и прикрыла, так что дальнейших вопросов не последовало. Гарри, в свою очередь, спросил, как дела у великана, на что тот неожиданно расплакался. Выглядело ошеломительно, а потом, мы услышали много нового.

Все это время Хагрид не забывал прикладываться к своей ведерной кружке, но пил явно не чай, поэтому вскоре его сильно развезло, и он признался, что в большой печали. Его оштрафовали, изъяли зонт и мотоцикл, и директора тоже оштрафовали, и он винил в этом себя, мол, подвел, не справился и не оправдал доверия великого человека. Я просто опешила от таких новостей. Но потом внезапно вспомнила, что когда Гарри попал под опеку Боунс, она ненавязчиво его расспрашивала: как он жил, кто рассказал ему о магии? И мальчик без всякого умысла ей все выложил. А правдолюбивая тетка, видимо, прифигела, информацию проверила и приняла меры.

Оказалось, Хагриду появляться в мире магглов было запрещено из-за статуса полувеликана. Его из-за этого и на место лесника с трудом, по знакомству, устроили, а ведь на нем еще и судимость висит непогашенная, — на поруки выпустили до первого нарушения. А тут столько статей махом нарушил. Заколдованный летающий мотоцикл, запрет на применение магии, — его чуть снова в Азкабан не вернули, хорошо, Дамблдор всю вину на себя взял и слил воспоминания, что мотоцикл великан не сам зачаровывал, а Сириус, а тот уже сидит. Статьей меньше, статьей больше, — на срок не повлияет. Да и с палочкой сломанной Хагриду повезло: никто не видел, что он ей пользовался, — получилось, что только хранил, как память. Так что отделался лесник испугом и большим штрафом, но место учителя по уходу за магическими животинами, которое ему патрон пророчил в следующем году, от него навсегда уплыло. Теперь он сидит в своей хибаре тихо и не отсвечивает.

Дамблдор тоже попал по-крупному, его чуть с поста директора не сняли за халатность, едва не приведшую к раскрытию Статута. Припомнили сов, кучу писем, в том числе в яйцах и фруктах. Хорошо еще, что Петунья к поставщикам не обратилась с претензией по поводу этого безобразия, а то сколько магглов, и соответственно, обливиаторов в инцидент были бы втянуты. Уже не говорю, что вместо декана к ребенку нелюдя-уголовника прислали. Короче, разбирательство приличное получилось, хоть и закрытое, ввиду заслуг обвиняемого перед магическим обществом. Директор, известно, вывернулся, отделался предупреждением и большим штрафом за халатность. Когда факты проверяли, попутно старуху Фигг загребли вместе с ее мутантскими-котами. Этих магических котиков, оказалось, на магловской территории содержать запрещено, да и чтобы их разводить в таких количествах нужна лицензия. Так что бабулька, походу, тоже крупно на деньги попала. Она невольно директору хлопот добавила, когда сказала, что жила здесь по его просьбе, за Гарри следила. Боунс, наверняка, в шоке была, когда увидела, что под ее носом сразу столько нарушений Статута обнаружилось, и все под дланью директора. То-то я удивлялась, чего это нашу тушку к Дамблдору в кабинет не тянут, а мужику просто не до нас было. Он, конечно, отмазался, но впечатление о себе подпортил. Боунс и так к нему относилась с напрягом — ее брат с семьей входили в первый состав Ордена, и все погибли, вместе с детьми и родителями. А тут — злоупотребление положением от такой влиятельной и безупречной фигуры.

Да и Молли по доброте души, наивно директора сдала: «Мол, лесник забыл мальцу сказать, как на платформу пройти. Попросил их подсобить, вот она и старалась. Кто же знал, что это запрещено? Она же как лучше хотела, сиротке помочь»… Штраф им тоже выписали немалый, да еще предупреждение мужу и выговор влепили. «Прямо злой рок на всех орденцев напал, не иначе как происки темных сил», — причитал Хагрид. Ага… Гарри Поттер называется.

Даже не знаю, чем все в итоге завершится, но тыквенный сок у нас в столовой, походу, скоро закончится, как и печень у лесника, коли он с выпивкой не завяжет. Но если честно, мне его не жаль, он таких мерзостей натворил при попустительстве директора: хвост кузену, лодка, а потом и вовсе подстава с драконом, за которую его добровольных помощников и наказали. И канонный Гарри, что интересно, даже не вякнул, как будто так и надо, вот тормоз. А ведь лесник мог просто закрыть всех в своей хибаре, пока единорога ищет, а потом спокойно в замок отвести. Так что шел бы он лесом со своими добрыми глазами, тем более, что в нем каждую кочку знает.

В пятницу состоялся первый урок полетов со Слизерином. Первое, что бросилось в глаза — поддатая профессор. Они, походу, все тут выпивали. Трелони, не таясь, хлестала херес, а потом догоняла травой. Хагрид не просыхал. Профессора магловедения, астрономии и нумерологии собирались вечерами и, под сплетни и хихиканье, налегали на сливовую наливку. Директор не отказывал себе в бокальчике медовухи. Маккошка пропускала на ночь рюмочку бальзама, а Снейп часто заказывал маггловский коньяк, — видимо, в компании не нуждался. Не пили только Помфри, Флитвик, Филч и мистер Бинс, и то потому, что был привидением. При жизни, говорят, так еще заливал. Так что поведению профессора Хуч никто не удивился. Откуда у нас такие сведения? Так от старшекурсников. Они часто на кухню бегали, а все поставки через эльфов идут, все заказы подписаны, кому — что. Специально, конечно, они нас не просвещали, но тема алкоголя среди учителей, и что они потом выделывают, — самая веселая и популярная у старшекурсников, ее часто обсуждали, а нам никто не запрещал слушать.

Невилл упал, но Гарри и Драко сумели его подхватить, хоть и порвали ему мантию. За что получили и нагоняй от мадам Хуч, и снятие баллов с Пуффендуя, и отработку у Снейпа для Гарри. Этот черный плащ словно из-под земли вырос, одарил Драко баллами за спасение, и, назначив отработку Поттеру, стремительно скрылся, эффектно взмахнув на прощание полами мантии. Бедный Невилл так напугался, что поклялся больше никогда на метлу не садиться. Сьюзен отвела его в Больничное крыло. Хуч сначала возмущалась, но потом прибежала наш декан и в ярости сказала ей пару ласковых, после чего Невиллу поставили зачет автоматом.

Вечером Гарри первый раз отправился на отработку и, конечно, его заменила я. Вот только драить котлы мне не хотелось. Пришла пора поговорить, и если план А не сработает, приведу в исполнение план Б. Мужик Снейп, в общем-то, неплохой, но я себя тоже не на помойке нашла, такое терпеть.

— О, мистер Поттер, — тягуче протянул профессор при виде меня, не жалея яда, — какая похвальная пунктуальность. Котлы вас ждут, приступайте.

— Хорошо, мистер Снейп, — спокойно ответила я, — только мне бы хотелось узнать, за что вы меня наказали?

— Это не ваше дело, — отрезал мужчина, презрительно скривившись, — но, тем не менее, отвечу. За вседозволенность… Вам четко приказали оставаться на месте, но вы решили, что вам, герою, закон не писан.

— Я понял вас, сэр, — кивнула, — но позвольте мне воспользоваться случаем и прояснить с вами один вопрос, прежде чем приступить к котлам. Давайте поговорим прямо, как мужчина с мужчиной.

— Каков наглец, — ответил Снейп, глядя на меня, как на самоубийцу; в его взгляде читалось даже какое-то удивление, словно он сомневался в моем рассудке. — Это будет даже интересно, — добавил он и указал мне на стул возле стола. Без всякой робости села прямо напротив него.

— Скажу прямо, — спокойно продолжила, уверенно глядя прямо ему в глаза, — я приехал в Хогвартс, чтобы учиться, а не участвовать в сомнительных разборках. Меня напрягает ваше предвзятое отношение ко мне, тем более, что я никогда не огрызался на ваши несправедливые высказывания и всегда вежливо молчал. Признаюсь честно, вы меня так достали, что у меня появилась мысль написать на вас жалобу в Министерство. Думаю, там бы не отмахнулись от сироты, которого без всякого повода третирует бывший Пожиратель смерти. Вас ведь вытащил из Азкабана Дамблдор, поручившись за вас, не так ли? Думайте, как быстро вы снова туда вернетесь?

Снейп подобрался, и от него явственно полыхнуло яростью, и как ни странно, интересом. Словно он оценивал меня, не как ребенка, а как взрослого противника, в котором внезапно открыл что-то новое, неожиданное для себя. Решал, кто я, что из себя представляю, и как это против меня использовать.

— Смеешь мне угрожать, щенок? — прошипел он со спокойной холодной яростью в голосе, прожигая презрительным прищуром черных глаз. — Ты просто еще один никчемный мерзавец с раздутым самомнением, весь в своего папашу. Все, на что способны такие, как ты, — бесполезный треп. Если бы всерьез захотел выполнить свою угрозу, то уже бы это сделал. И поскольку я не в Азкабане, значит, у твоего пустословия другая цель… Чего ты хочешь? Герой свихнулся и решил меня шантажировать?

Его взгляд стал спокойным, а поза расслабленной. Как ни странно, это непоказное спокойствие внушало ужас больше, чем безудержная ярость. На секунду я увидела и почувствовала его настоящего. Не влюбленного юнца, не опутанного обетами раба, а хладнокровного убийцу, Пожирателя смерти. Пустой, холодный как у змеи, взгляд, несущий смерть, каким, наверное, видели его жертвы перед тем, как умереть. Это был давно мертвый и застывший, как бескрайний космический вакуум, человек, а вся его ярость, злость, раздражение и другие чувства — не более чем круги по поверхности воды. Единственное, что еще осталось в нем живого, это маленькая искра даже не любви, а памяти о Лили, спрятанная в глубине ледяной бездны. Я чувствовала этот маленький маячок, скрытый ото всех, и даже от него самого. Между нами словно протянулась незримая нить, и мне внезапно открылась правда, а в мыслях четко отпечаталось решение, как нужно поступить, и что сказать.

— Вы правы, сэр, у меня была причина так не поступать, — ответила с воодушевлением и спокойствием, все волнения и страхи внезапно исчезли. — Я поступил так ради нее, моей мамы… Лили.

Снейп странно передернулся и отпрянул, видимо, от неожиданности. Он выглядел так, словно его оглушили, а я продолжила говорить, пока тот не оклемался и не выкинул меня вон. Чувствовала, что если сейчас не одержу победу и не оставлю последнее слово за собой, то все, что между нами было до этого, покажется мне детскими играми, и жизнь превратиться в ад для нас обоих. На меня накатило вдохновение.

— Вы были там, — не спрашивала, а утверждала, пристально и с уверенностью глядя ему в глаза, — в Годриковой лощине, сразу после убийства родителей… Я помню вас. Как вы вошли в разрушенную комнату с надеждой и тревогой, хотя в глубине души уже знали, что все кончено. Видел ваш отчаянный взгляд, полный боли, когда вы увидели пустые глаза Лили, из которых уже ушла жизнь, но которые когда-то смотрели на вас с нежностью и теплотой. Помню, как вы осели на пол, как баюкали тело, ваши слезы, вой, как от движений пружинили рыжие локоны под вашими руками.

— Наверняка вам снится этот момент в кошмарах, но ваши видения милосерднее моих. Они мертвы и неподвижны, лишены звуков. Мои гораздо страшнее. Я вижу фигуру, скрытую мантией, вскинутую палочку и рыжеволосую девушку, которая меня закрывает, раскинув руки, словно птица. А потом полный отчаяния крик: «Только не Гарри… Только не Гарри», зеленая вспышка и тело, рухнувшее на пол.

— Вы всегда ставите мне в вину, что я копия отца, но, по сути, мне досталось от него только умение летать и фамилия. Нас с вами связывает много больше. Любовь к одной женщине, боль, кошмары, предательство, навязанные и никому из нас не нужные обещания. Мы оба виним себя в смерти Лили, и оба ненавидим себя за то, что мы живы, а она умерла. Каждый из нас несет это тяжкое бремя в одиночку, но правда в том, что оно у нас одно на двоих. И так было и останется навсегда.

Небрежно оторвала небольшой цветок астры от пучка сухостоя, лежащего на столе, положила его напротив него и влила магии, после чего он зашевелил листочками. Мужчина как зачарованный, медленно протянул руку и дотронулся до цветка. От его прикосновения тот рассыпался, превратившись в горку трухи, и Снейп взглянул на меня с такой болью и отчаянием, словно снова увидел мертвое тело Лили.

— Прошу вас только об одном, сэр, — добавила, не отрывая от него спокойного взгляда, — ни вашей любви, ни защиты. Просто не вините меня в ее смерти, как я не виню в этом вас. Это был ее выбор и перст судьбы.

После этих слов я отвернулась, и не торопясь пошла к выходу, чувствуя спиной его взгляд. Но когда закрывала за собой дверь, мельком увидела, что мужчина уже не смотрит мне вслед, а сидит, уронив голову на скрещенные на столе руки.

Этот разговор меня эмоционально сильно вымотал, я словно реально видела то, о чем говорила, но он был необходим. Во время всего моего монолога Снейп не проронил ни слова, только менялся в лице, бледнел и иногда издавал какие-то придушенные звуки, то ли всхлипы, то ли стоны, или, быть может, рыки. Мне трудно было отслеживать его реакцию, слишком быстро сменялись эмоции на лице. А еще я чувствовала теперь крепкую связь между Снейпом и Гарри. Как будто незримая нить, что всегда связывала этих двоих когда-то, порвалась, но концы тянулись от каждого из них, в надежде снова соединиться, и, наконец, нашли друг друга, накрепко связавшись воедино. Теперь, когда они оба поняли причину связи, надеюсь, они ее осознают и примут, и тогда она превратится из взаимной ненависти во что-то другое.

Я так задумалась, и не сразу поняла, что меня зовет Гарри. Когда передала ему тело, то с удивлением увидела, что он плачет. Долго его утешала, после чего он признался, что ему жалко маму, он никогда не думал на самом деле, как она умерла, ну нет ее и нет, а от моих слов словно увидел все наяву. А еще ему очень стыдно, и он очень сокрушался, что ненавидел Снейпа. Короче, это был ужасный, изматывающий вечер для всех нас.

Мальчик вернулся в спальню, ни с кем не разговаривая, рухнул в кровать и пару часов проспал. Проснулся около девяти, и заботливые друзья его покормили и утешили, даря поддержку и тепло, и не задавая вопросов. Я рада, что у него есть те, на кого он всегда может положиться.

Только на следующий день до меня дошло, как я ступила и глупо подставилась. В большом зале Снейп взирал на Гарри без привычной брезгливости и неприязни, зато с напускным равнодушием, за которым угадывалось подозрение. Особенно остро эти эмоции чувствовались на уроке Зелий, когда он на мгновение задерживал на мальчике взгляд, проходя мимо. Зато перестал доставать Гарри и вовсе не обращал внимание на их с Невиллом пару, от чего качество сваренных ими зелий значительно улучшилось, а ведь я Гарри уже не подменяла, так, подсказывала иногда, когда он отвлекался.

Мой, наоборот, смотрел на Снейпа с уважением и доверием. Он, будучи ребенком, острее чувствовал их связь и не был предубежден, поэтому сразу ее принял. Тем более мальчик еще не знал, кто принес пророчество Лорду, хотя мне пришлось рассказать краткую версию дружбы Лили и зельевара и о противостояния с Мародерами. А Снейп, пусть и опустошил свою ненависть, но был полон сомнений, и к тому же не готов к сближению. Однако, магическая связь не могла на него не действовать. Но меня больше волновали последствия моей неосмотрительности. Под влиянием эмоций я забылась, и разговаривала с ним слишком по-взрослому. Глупее только было бы пойти к самому директору и во всем признаться. Да еще этот цветок… На кой я его наколдовала? Порисоваться хотела для большего психологического эффекта? Вот почему у других попаданцев все легко и правильно решается, а тут каждый шаг продумываешь и все равно лажаешь?

Неделю меня трясло, но Дамблдор вел себя как обычно и смотрел на Гарри благожелательно, но без особого интереса. Но кто их знает, заслуженных интриганов. Но все же я просто не находила себе места и терялась в догадках. Странно, но выглядело все так, словно «карманный зельевар директора» пока ничего не сообщил своему патрону. Маловероятно, но, может, как всякий шпион, он решил придержать информацию, пока сам во всем не разберется? Тем более, что сведения были несколько личного характера. Непонятно, короче.

Все объяснило письмо Петуньи. Мы переписывались. Сова Сьюзен, Карамелька, летала на Тисовую раз в неделю с доброй вестью, что с Гарри все в порядке, и тут же приносила ответ. В основном, тетя коротенько писала о Дадли и его успехах. Иногда дядя спрашивал совета по поводу акций разных компаний, но тут я помогала через раз, только в тех случаях, когда что-то вспоминала. Но это письмо оказалось довольно пространным. Петунья волновалась, не будет ли у меня неприятностей. Снейп неожиданно навестил их на той неделе, и она сама не поняла, как так вышло, что пришлось показать ему письмо. Учитывая, что в прошлом от него тетя видела мало хорошего, то непонятно, зачем он вообще приходил. И теперь переживала и решила меня предостеречь, как бы чего не случилось.

Зная Снейпа, я не сомневалась: тот явно не побрезговал пошарить у тетушки в голове. Учитывая, что память ей не стер и к директору не побежал, значит, сейчас он на стороне Гарри, по крайней мере, пока во всем не разберется. Даже не знаю… С одной стороны, его визит мне на руку. Есть объяснение моей взрослой речи, тем более Гарри я теперь не подменяю, а он ведет себя как обычный ребенок, и из образа мы не выходим, память Петуньи это только подтвердит. Вещим сном и явлением умерших родственников тоже магов не удивишь. Как и письмом. Мальчик мог сам его написать, в трансе, как это делают медиумы. В волшебном мире мистики навалом. Единственное, что меня тревожило, — Снейп выдаст директору, что Боунс была моим опекуном еще до школы, а мы с ней договорились совсем о другом.

Когда в министерстве начались скандал и разбирательства, Боунс, видимо, поняла, что невольно подставила Гарри, поскольку большую часть года тот находился в Хогвартсе под опекой директора, да и четырем братьям Уизли неизвестно, что в голову придет, если они решат обвинить мальчика в проблемах их семьи. Так что Амелия, опасаясь травли, предупредила его: ни о какой опеке он не знал, у Боунсов не гостил, со Сьюзен познакомился в поезде, а об опекунстве узнал буквально совсем недавно, от подруги. Мол, Боунс, увидев столько недочетов и нарушений вокруг одного ребенка, сама заинтересовалась его судьбой и решила оформить опекунство, тем более, что племянница с мальчиком дружили. Документы были зашифрованы личным кодом, так что ее слова нельзя было проверить без официального судебного запроса, для которого не было оснований. Опасения женщины были не лишены смысла, и я поразилась ее сообразительности и продуманности. Да и мне это было на руку — не хотелось бы светить общением с адвокатом. И теперь весь план висел на волоске из-за моего длинного языка.

Я, не мешкая, написала Амелии, приложив письмо тетки, и стала ждать новостей. Через два дня пришел ответ, чтобы «Гарри не беспокоился и придерживался прежней версии, дело улажено». Видимо, Боунс встречалась со Снейпом, и они до чего-то договорились: думаю, скорее, надавила и взяла обет под уступки со своей стороны. Снейп, в свою очередь, вел себя как обычно, и я постепенно успокоилась. Приятно, когда можно перекинуть проблемы на взрослых, и несмотря на то, что я сама как бы была взрослой, но спасать магический мир желания не возникало. А с моим появлением тут и само как-то все завертелось, без моего участия.

Попав в Хогвартс, воображала, что сразу побегу в Выручай-комнату искать и поглощать крестраж. Но не тут-то было. За нами следили. Портреты, привидения, Пивз, кошка Филча и он сам, иногда домовики, как говорил Хатс, а кое-где, по его словам, стояли сигнальные чары. Например, в том самом коридоре на третьем этаже.

Вот чему я удивилась, так полосе препятствий. Думала, что после стольких разбирательств директор оставит свою затею, тем более уже зная, кто мой опекун, но Пушок был на месте.

Гарри с самого приезда рвался изучать замок, но я нарываться на отработки и подозрения не желала. Да и хотелось создать для Гарри образ послушного, спокойного мальчика, который соблюдает правила и никуда не лезет. Пошла на хитрость. Надоумила Гарри с подругой повесить в Большом зале объявление о прогулке по замку для всех желающих. Собралась наша компания, тройка барсуков, возглавляемая Ханной, куда входили Джастин и Эрни. В назначенное время в холле к нам присоединились Малфой со свитой, включая несколько девчонок, сестры Патил, Гермиона и еще несколько человек с Когтеврана. И вот такой большой толпой мы направились гулять по замку, в качестве гида используя Толстого Монаха.

Многочасовая экскурсия оказалась весьма познавательной. Мы облазили все этажи и башни. И пока все глазели по сторонам, я замечала картины, а Хатс отслеживал следилки. Одна из лестниц, из тех, что в понедельник приводит путника совсем в другое место, нежели чем в среду, привела нашу большую группу в запретный коридор. Проповедник загадочно сказал, что за дверью скрывается опасность. И как бы в подтверждение его слов, о дверь с другой стороны что-то сильно брякнулось, и мы, не задерживаясь, ретировались под его добродушный хохот. Филч, встретившийся нам, хоть и поворчал, но предъявить нам было нечего — нашу толпу завела сюда лестница, что и подтвердил наш сопровождающий. В свою очередь, выяснила, что мне было нужно, не вызывая подозрений. Как поняла, ловушка изначально предназначалась Квирреллу, а то, что Гарри туда полез, шло дополнительным бонусом и лишний раз доказывало директору, что мальчик — Избранный, и именно ему предстоит каждый раз встречаться со злом и побеждать. Так что, хоть я и не собиралась туда лезть, да меня и не тянули специально, но ловушку оставили ждать свою жертву. Только зачем? По всему выходит, директор знал про Квиррелла. Так чего проще: задержать его и вырубить, или же устраивать дешевые постановки и подвергать опасности детей? Пророчество и его материальное подтверждение, мать его…

Квиррелла было реально жаль. Его уроки были чистым цирком, и даже первокурсники не принимали всерьез его заикающийся лепет. Что странно, он обращал на Гарри внимания не больше, чем на других учеников, словно ему до него не было дела, однако, во взгляде на мальчика всегда присутствовала тень удивления. Словно он сомневался, как ребенок без особых способностей мог завалить Лорда. Похоже, Лорд и не хотел убивать Гарри, все что пока его заботило — это камень и обретение тела, а на мальчишку было совершенно плевать.

Я, конечно, могла поглотить подселенца Квиррелла, теоретически. Но практически, мне это было невыгодно. Часть души в нем не являлась крестражем, и только она могла вернуть тело нужным мне образом, физически, в котором я буду верховодить. Ведь дневник возрождал крестраж магически и только потом делал тело материальным. Тем более, в нем была половина души, и даже собери я все остальное, мы будем на равных, и неизвестно, кто кого поглотит. Где я, и где Темный Лорд? Так что иллюзий не строила. Рисковать не хотелось.

Потому и не помещают крестражи в живые объекты, ведь только они могут притянуть в себя крестраж, и, обладая своей волей, способны поглотить другие куски души, и тогда сам хозяин будет поглощен носителем своего крестража.

Время для меня тянулось очень медленно. Единственное, что мне удалось из задуманного, так это выкрасть у близнецов карту. То есть, не мне, конечно, — Хатсу. А потом и крысу, когда я убедилась, что это и впрямь тот, кто мне нужен. Питер-крыса был погружен эльфом в магический сон и временно утащен в манор Поттеров.

На Хэллоуин тролля не было. Хотя Квиррелл за столом отсутствовал, как и Снейп, который на следующий день хромал и был сильно не в духе. Но директор был невозмутим и, расточая улыбки, остался до конца ужина, так что, если что и было, то он держал это под контролем.

Незадолго до Рождества Гарри познакомился с зеркалом Желания. Вот так, без всякой мантии, причем днем. Мальчик убегал от Невилла, заскочил в один из пустых классов, чтобы спрятаться, и увидел ЕГО.

Стекляшка показала его родителей, и я не подозревала, что оторвать ребенка от их созерцания будет так сложно. Пришлось мысленно долго и громко орать, не давая сосредоточиться, чтобы отвлечь внимание зачарованного мальчишки.

Артефакт был темным и относился к охранным. Как написано в «Наитемнейших и злостных артефактах», в нем были заключены сущности, которые тянули из волшебника жизненные силы, оживляя для каждого его личные, потаенные грезы. Туда можно было поместить любые артефакты, ценности и редкости, как в сейф. Все, кроме живых объектов. Но вытащить их оттуда мог лишь тот, кто их туда поместил. Или у кого был пароль. Те глупцы, которые пытались разобраться с артефактом, около него и находили свою смерть. Разбить его или уничтожить иным способом тоже было нельзя. И то, что такой темный артефакт находился в школе, просто немыслимо. Мой Гарри на увиденное среагировал гораздо эмоциональнее, чем книжный персонаж, может, потому, что уже представлял себе смерть родителей под влияния моих слов. И теперь, глядя на них, живых, улыбающихся и зовущих его к себе, сорвался, и я еле его успокоила. Мальчик очень плакал и несколько дней был расстроен. Его тянуло в тот заброшенный класс, но пообещал мне, что больше туда не пойдет, и сдержал слово. Директора он так и не встретил, так что к чему все это было, так и не поняла. Но время шло, и постепенно мальчик пришел в себя и стал прежним.

Четыре дня из десятидневных Рождественских каникул Гарри провел у Дурслей. Он сам так захотел, да и Петунья в каждом письме звала его в гости. Рассудив, что Рождество — семейный праздник, Сьюзен и Амелии захочется побыть одним, мальчик согласился погостить у тетки. Опекунша не возражала. Да и соскучился он, что и говорить, я же чувствовала. Так что Амелия подключила камин у Дурслей и, прибыв в дом Боунсов, Гарри сразу отправился к родственникам. Пока он развлекался, написала письмо адвокату и за два дня до отъезда активировала порт-ключ. Думала, юрист будет недоволен, что его оторвали от празднования, но тот деликатно промолчал. А когда узнал, в чем дело, просто онемел от шока.

Я рассказала, что в мои руки попал Питер Петтигрю, и мне нужен договор между нами, гарантирующий его полное подчинение и мою безопасность. Что характерно, адвокат не стал спорить, и, расспросив детали, составил грамотный магический контракт, обеспечивающий Питеру полное рабство. Мистер Эйб, кстати, уже давно перестал мне приветливо улыбаться, мы перешли на деловой тон, и говорил он теперь прямо и по существу, словно желая побыстрее избавиться от неприятного ему общества. Похоже, он меня боялся, по крайней мере, в его глазах угадывался страх, как будто Гарри был демоном во плоти. Но это не удивляло, с ним я вела себя не скрываясь, по-взрослому, задавая вопросы, которые ребенку и в голову не придут, да и мои поступки и рассуждения были довольно циничны для одиннадцатилетнего мальца. Но контракт гарантировал соблюдение тайн и юридическую помощь, а его душевные муки меня мало волновали.

Потом прояснила еще несколько вопросов и вернулась в дом Дурслей. А подумать было о чем.

Меня интересовало, может ли Гарри наследовать Блэкам? По всему выходило, что нет. У Поттера не было никаких прав на род Блэк. И вообще, вся эта история очень запутана.

Первым претендентом на наследование был Драко, и почему Поттер его обошел, а Малфои смолчали, очень интересно, как по мне. Но не удивлюсь, что Малфоев заткнули, напомнив инцидент с тетрадкой-крестражем, а Люциусу в Азкабан не хотелось.

Сириус, отказавшись от магии рода, стал «Предателем крови», как Уизли. Фамильный особняк с родовой защитой добровольно его бы не принял, потому он и скитался, ел крыс на помойках, не пытаясь пересидеть в родовом доме. А потом, похоже, ему помогли. Защиту принудительно взломали, не исключено, что Билл Уизли или Моуди приложили к этому руку и замкнули защиту на Сириусе. Потому Вальбурга и орала, в доме был срач, а Критчер ни хрена не делал, не слушался и без зазрения совести подставил «хозяина», не словив откат. Ведь формально Сириус никаким хозяином и не был. Не знаю, почему домовик послушался Гарри потом, хотя на лицо было видно принуждение и ломку несчастного, чего бы не случилось, если бы магия рода добровольно приняла мальчика, как нового хозяина. Но не удивлюсь, если это воздействие крестража, с которым Критчер долгое время общался. А может крестраж его подчинил, как Добби? Или директор чего с эльфом намудрил, что ближе к истине. Слишком много совпадений, на мой взгляд. Два домовика древних родов, оба хранители крестражей, оба полусумасшедшие, оба подчиняются Дамблдору и связаны с Гарри. Я уже не говорю, что оба впоследствии, жили и служили в Хогвартсе, рядом с директором. Подозрительно, но непроверяемо. По сути, все эти наследования мне никуда не упирались, но нужно было добраться до медальона, и я просчитывала варианты, как это сделать быстрее и безопаснее.

Еще в Хогвартсе, читая книги, часто советовалась с Малфоем по поводу прочитанного. Например, он, смеясь, отверг версию про проклятье одного ребенка в его семье. Конечно, я не спрашивала в лоб. Просто удивилась тому, что у большинства чистокровных всего по одному наследнику. Он заглотил наживку и снисходительно поведал, что все браки чистокровных — договорные, и в контракте прописывали всегда только одного обязательного наследника, тогда контракт признавался выполненным. Остальные дети — по желанию. Но считалось, что первенца, если он мальчик, как последнего в роду, хранит сама магия, а с рождением других детей он эту защиту теряет, ведь есть кем его заменить. Первенец берет от рода самое лучшее и будет сильным магом, а его братья и сестры много слабее. Да и второй сын обязательно уйдет в другой род, теряя фамилию, отдавая родовые дары в чужую семью и усиливая ее. Чистокровных девочек последние двести лет рождалось очень мало. Так что во втором наследнике была нужда только тогда, когда требовалось унаследовать еще один род. Но чистокровные, по ранее озвученной причине, крайне редко это делали. Вот и все объяснение. Это давало мне надежду на благополучный исход своей задумки.

Я решила помочь Малфою стать наследником рода Блэк, если он захочет, тем более, что он и характером и магией полусумасшедшей магии рода Блэк подходил. Поттеры Лордами не были и относились к нетитулованным дворянам. Род Поттер — типичные ремесленники, создавшие богатство своим трудом. В свое время они владели большим земельным наделом в Годриковой лощине на месте силы. Но постепенно большая часть земли была распродана и обменена на домовиков. Гарри и своего наследства за глаза хватит, не стоит ему встревать в странные и незаконные разборки, которые прокатили только потому, что в то время правил Дамблдор. Но у магов глаза и понятия есть, как и долгая память, и ничего, кроме презрения и проблем, это наследство мальчику не принесет. Потому, все обмозговав, решилась. Не выйдет — дождусь побега Сириуса.

Волшебник может призвать любого домовика, если знает его имя, тот обязательно откликнется. Ведь домовики — это хранители семьи, и их имена знают только члены рода. Но, конечно, даже явившись, слушать чужака эльф не будет, просто исчезнет и больше не появится. Нарцисса и Беллатрикс могли спокойно вызвать Критчера, хоть уже не относились к роду Блэк. Тот же Дамблдор его призвал тогда, к Дурслям, и Критчер явился, хотя директор и не был ему хозяином, а вот сбежать обратно ему уже не дали какие-то чары. Но не важно. Дождалась, когда Гарри заснет, и позвала Критчера, добавив в посыл магии, и чуть не заорала, когда напротив меня с тихим хлопком появился домовик.

Эльф рода Блэк был очень страшный и старый. Мой Хатсан на его фоне смотрелся королем красоты и образцом мужественности. Эльф глянул на меня тяжелым, злобным взглядом, и я поняла, что он сейчас исчезнет обратно.

— Стой, Защитник древнейшего рода Блэк, — вскрикнула, боясь не успеть, — я призвал тебя не по своей прихоти. Клянусь, мои сведения пойдут на благо славного и великого рода Блэк.

Домовик, который уже был готов сигануть, резко остановился и окинул нас с Хатсаном цепким взглядом.

— Чего полукровка, чтущий традиции, может сказать Критчеру? — проскрипел он как давно не смазанная телега, глядя на меня заинтересованно, но с неприязнью.

— У меня есть сведения, что Сириус Блэк скоро выйдет из Азкабана, — ответила я. — Ордену Феникса, куда он входит, нужен штаб, и их выбор пал на особняк Блэк, поэтому его и вытащат из тюрьмы. Добро, собираемое веками, будет расхищено, а дом опозорен грязнокровками и осквернителями крови.

— Этому не бывать, — ощерился эльф, а мой выхватил саблю и оскалился.

— Пусть я не Лорд, но чту традиции чистокровных, — возразила, — иначе Хранитель не стал бы мне служить. Я полукровка, но наследую древнему чистокровному роду. Мои слова правдивы, и могу помочь в этом деле. В таком случае наследником станет отпрыск чистокровного и древнего семейства Малфой. Тебя это устроит, эльф?

— Чего ты хочешь? — вместо ответа серьезно спросил старик на мои слова, — назови цену за свою помощь.

— Хочу уничтожить зло из медальона, который дал тебе хозяин Регулус, — ответила, впервые в жизни наблюдая шокированного домовика.

— Маленький наследник рода, имеющий хранителя, может это сделать? — неверяще и с надеждой спросил он.

— И сделаю это, — твердо пообещала ему, — а сам медальон верну тебе.

— Хорошо, — подумав, ответил Критчер, прожигая во мне дыру внимательным взглядом, — сейчас я принесу медальон Хозяина Регулуса.

— Нет, — остановила его, — подожди, нам надо уйти из этого дома. Нельзя, чтобы нас засекли и помешали.

Эльф понятливо кивнул и все же исчез, чтобы через мгновение появиться вновь.

— Это перенесет маленького полукровку в нужное место, — сказал он, протягивая мне большую пуговицу. — Критчер будет ждать его на месте. Критчер клянется магией Рода, что место безопасно для полукровки.

После чего испарился, а я дождалась, пока пуговица засветится, и унеслась в темноту.

Оглядевшись, поняла, что мы находимся на поляне в лесу, а вокруг стоят глыбы, похожие на Стоунхендж. Лес вокруг был заснежен, но на самой поляне снега не было и холода не чувствовалось, что радовало, — я не додумалась одеться и была в пижаме. От камней шло ровное, тусклое свечение, отчего поляна хорошо просматривалась, как от света полной луны.

— Это место силы, принадлежащее роду Блэк, — пояснил появившийся домовик. — Это безопасное место. Начинай, маленький наследник, — добавил он, торопливо выкладывая на плоский камень большой медальон. «Ну, с Богом», — подумала я. — Откройся, — добавила на парселтанге и решительно прочитала первую строчку призыва. Медальон завибрировал и открылся. Из него появился черный дым. Он медленно и причудливо клубился, видимо, стараясь принять какую-то форму. Но я не переставала читать, поэтому, когда закончила, он просто подлетел и словно впитался в меня, как будто я была дементором и выпила его душу. Потом испытала дискомфорт, как в прошлый раз, словно что-то шевелилось в моем сознании, и наша борьба за тело повторилась. Правда, на этот раз она была недолгой и не такой выматывающей. Очевидно, на моих условиях, чувствовалась защита ритуала, да и я уже примерно знала, чего ожидать.

— Маленький наследник рода сделал это, — с восторгом и облегчением пробормотал домовик, — теперь у Критчера нет долга перед Хозяином Регулусом… Критчер свободен.

— Ты можешь забрать медальон, Критчер, — устало сказала я.

— Чем старый Критчер может отблагодарить полукровку? — спросил домовик, уважительно склонившись и дрожащими руками стискивая медальон.

— Я бы хотел получить постоянный доступ в это место, — ответила, просчитав выгоду, — обещаю вернуть порт-ключ, как только у рода появится наследник.

— Хорошо, Критчер согласен, — ответил эльф и с поклоном исчез.

Сжала пуговицу и перенеслась в дом Дурслей, в спальню Гарри. После чего завалилась в постель и отрубилась.

Остаток каникул Гарри провел у Боунсов. Мальчику там очень нравилось, но я, подменявшая его только ночами, была недовольна — сама практиковать колдовство не могла, боясь слежки и неприятных объяснений с хозяйкой. Хотя тоже не скучала, с пользой проводила время, читая книги и разучивая заклинания. Мне нужно было торопиться, ведь в теле Лорда я буду очень уязвима. Даже обладая его мощью, но не имея нужных знаний, меня любой недоучка прибить сможет. Да и непонятно, смогу ли контролировать последователей по метке, все же в книгах об этом ни слова сказано не было — видимо, до этого подобных инцидентов не случалось.

После каникул вернулись в Хогвартс, и тут нас поджидал сюрприз — мантию Гарри не подарили, вот так, печалька. Наверное, сочли недостойным или придержали до более удобного случая. Но по сути, она мне без надобности — у меня Хатсан есть, а его магия по-круче какой-то мантии будет, под которой тебя все кому не лень видеть могут. Даже успела смотаться в Выручай-комнату под эльфийскими чарами сокрытия и отыскать диадему. Главное, следилки в коридорах обойти и на глаза портретов не попасться, чтобы вопросов меньше было, вот и все. Правда вынести находку комната пока не позволила — очевидно, пазл из Лорда, который ее сюда принес, еще не собрался, чтобы хозяина во мне признать, ведь комната позволяла забрать вещь только владельцам. Но крестраж я поглотила, а саму корону зарыла в хламе до времени. Ничего, мне не к спеху.

Заметила, что с каждым усвоенным крестражем моя эмпатия возрастает. Я и раньше чувствовала живой отклик эмоций от других (как от адвоката, Хагрида и Снейпа), но теперь это ощущение стало сильнее и ярче. Может, поэтому Лорд и свихнулся, что ему покоя никогда и нигде не было? Это все равно, как постоянно гудение слушать — реально на мозги давит, и это хорошо, что я Гарри только ночами подменяю, когда никого вокруг нет. Но всерьез озаботилась, что будет, когда все куски души усвою, и попросила у Хатса пару книг по ментальной защите. Не для того, чтобы разум закрывать, а чтобы научиться отсекать себя от эмоций. Из трех только одна подошла, остальные слишком заумными оказались даже для взрослого сознания, так что к моим занятиям добавилась еще одна дисциплина.

Квиррелл все же о Гарри убился, все по канону. Как раз экзамены закончились и учащиеся дурковали, в ожидании результатов тестов. Вечером, после ужина, Гарри решил лесника навестить, проститься — они как бы дружили, не как в каноне, конечно. Скорее, просто общались. Мальчику было его искренне жаль, а я не препятствовала, надеясь, что его длинный язык новые сплетни принесет. Не знаю, что уж великан пацану заварил заместо чая, только у ребенка на обратном пути живот прихватило. Чувствую, до подземелья не добежим, вот и свернули в ближайший туалет на первом этаже. До меня только в кабинке дошло, что это и есть тот самый туалет плаксы Миртл, хорошо еще ее самой не было. Гарри все дела сделал, вышел, и к крану, руки помыть, когда нам Хатс в ухо шепчет, мол, Хозяин, в помещении чувствуется магия взрослого волшебника, вон в том углу, рядом с выходом. Я еще подумала, может ошибся? Чего магу скрываться и за первокурсником наблюдать, если только он не извращенец, а Гарри и вовсе растерялся, головой по сторонам закрутил, палочку достал и подпрыгнул от неожиданности, когда Квиррелл появился.

— А-а-а-а, мистер Поттер, вам удалось меня почувствовать, рад, — прозаикался он, улыбаясь. — А я хотел проверить вашу реакцию и не ошибся.

— Зачем, профессор? — удивился Гарри, с подозрением глядя на преподавателя, — тем более в туалете, когда пустых классов полно?

— Ну, волшебник должен быть готов всегда противостоять темным силам, даже в неподходящих и, на первый взгляд, неопасных местах, — глубокомысленно выдал Квиррелл. — Мне понадобился ассистент в одном интересном проекте, и я решил предложить эту роль вам. Соглашайтесь, обещаю, это будут увлекательные приключения.

— Простите, сэр, но я не совсем здоров и еще не собрал чемодан. Боюсь, у меня не будет времени на ваш проект, но я благодарен вам за предложение, — сказал Гарри, обходя Квиррелла по кривой дуге и пробираясь к выходу.

— Хватай мальчишку, идиот, — раздался холодный шипящий голос, — не упус-с-сти-и. — Квиррелл послушно дернулся в нашу сторону, пытаясь поймать шустрого ребенка, но Гарри резво бегал вокруг большой колонны, не давая себя схватить, правда и к выходу не мог пробраться.

— Быстрее, чего ты тянешь, — подгонял голос, — мне нужен этот мальчишка.

Отчаявшийся Квиррелл обозлился, вскинул палочку, зашевелил губами, читая заклятье и…осел на пол кучкой пепла под яркую и громкую вспышку. Видимо, Хатс таки спас наследника. Одновременно рядом с Гарри появилось привидение девочки. Оно истошно завизжало, кинулось в унитаз и пропало. Я поняла, что у меня только пара минут, поэтому перехватила тело оцепеневшего мальчика и, наказав не высовываться, хотела наколдовать Эванеско, но вовремя вспомнила, что его проходят только на пятом курсе.

— Хатс, — приказала я, — убери все тут, живо, и чтобы следов не осталось. Да, и сорви пару кранов — устроим небольшой потоп.

Через несколько долгих минут прибежали наш декан и пара студентов, патрулирующих коридоры, а я старательно изображала слабость, сидя в воде и привалившись к стене.

— О великий Мерлин, что тут произошло? — взволнованно закудахтала Стебль. — Гарри, тебе срочно нужно к мадам Помфри.

— Сначала нужно выяснить, как и почему был устроен потоп и погром, — внезапно нарисовался хмурый Снейп, не иначе как директор его послал, — мальчишка все тут разнес.

— Сначала больничное крыло, а потом вопросы, — упрямо отрезала наш декан, сгружая меня на наколдованные носилки, после чего сурово поджала губы и торопливо направилась в лазарет.

Мне провели диагностику, споили пару зелий и на всякий случай оставили до утра в больничном крыле. На вопросы все же пришлось ответить. Тем более, что к деканам и медичке вскоре присоединился директор.

— Мальчик мой, расскажи нам, что произошло, и почему ты оказался в туалете для девочек, — доброжелательно спросил он, посверкивая глазами из-под очков-половинок. — Не бойся, скажи правду, тебя никто не накажет.

— Понимаете, сэр, — начала я, отыгрывая смущение и растерянность, — я пошел навестить Хагрида, проститься перед отъездом…

— О, ты подружился с нашим лесничим? — перебил меня светлейший, одобрительно кивая, — это похвально. Хагрид замечательный, но очень одинокий. Ты добрый мальчик и поступаешь правильно, когда навещаешь его. Но прости, я перебил тебя, продолжай, пожалуйста.

— Мы попили чаю, а на обратном пути у меня живот прихватило, ну, вы понимаете, — смущенно потупясь продолжила я под громкий ехидный хмык зельевара и аханье Стебль.

— Все понятно, Гарри, — посочувствовал директор, — такое случается. Тебе нечего стыдиться — дело житейское.

«Тоже мне, Карлсон нашелся».

— На вашем месте, Поттер, — вмешался Снейп, не скрывая ехидства, — я бы остерегся навещать вашего «друга», не прихватив беозар и желудочную микстуру. Хагрид гребет для чая все, на что глаз упадет, но если он, со своей комплекцией, только пукнет и проблюется, то вы можете и ноги протянуть.

— Северус, прекрати, — недовольно скривился директор, — я сто раз тебе говорил, что лесник не трогает те травы, что нужны тебе для зелий. Вам нечего делить.

— Конечно, — издевательски протянул зельевар. — Только вот ваш драгоценный Хагрид нальет однажды «друзьям» чаек из трав, собранных на кентавровых тропах, где молодняк территорию метит, и подцепят его гости чего неприличного, от чего у них нос отвалится, а я потом микстуры вари. Хотя… слава Мерлину, у лесничего нет друзей, кроме Поттера, а им не жалко пожертвовать.

Пока взрослые препирались и урезонивали декана Слизерина, я откашливалась после слов зельевара о метках кентавров и думала. Неужели Снейп таким образом пытается предупредить, что у Хагрида меня могут опоить? Или во мне паранойя взыграла? Просто, странное поведение для такого скрытного человека, но опять же, сарказм и поддевки никуда не делись. Так что-либо у мужика плохое настроение, усиленное терками с лесником, либо с походами к Хагриду нужно завязывать.

— Давайте уже быстрее закончим с вопросами и дадим ребенку отдых, мальчик перенервничал и хочет спать, — решительно вмешалась мадам Помфри в перебранку деканов и директора.

— И правда, Гарри, тебе уже пора отдохнуть, — согласился Дамблдор, — так мы тебя слушаем. — И все взгляды скрестились на мне.

— Я просто побежал в замок и заскочил в первый попавшийся туалет, сэр, — зачастила я. Простите, я не посмотрел, что он для девочек.

— Ничего, Гарри, — ободряюще кивнул директор, — тебя никто не обвиняет, ведь у тебя была уважительная причина, не так ли.

— Да, — снова вмешался зельевар, — дружба с травником-самоучкой и проблемы с соблюдением личной гигиены.

— Потом, когда я уже помыл руки и собирался выйти, — торопливо продолжила я, пока взрослые опять не сцепились, — внезапно появилось приведение девочки, прямо из неоткуда. Я напугался, раздался громкий звук и вспышка света, а девочка закричала и нырнула прямо в унитаз. Краны сорвало, а мне стало плохо. А потом пришла мадам Стебль, — подытожила я. — Сэр, а что это было? Это все я устроил, да?

— Ну что ты, Гарри, — утешил меня директор, — это магический выброс, он бывает у всех детей, когда те пугаются. Не переживай, тебя не накажут, а мистер Филч быстро устранит непорядок.

— Может, тогда мне ему помочь? Пусть не специально, но ему теперь за мной убирать, — подорвалась я, но мою тушку, конечно, быстро уложили обратно, зато взрослые смотрели на меня с умилением и одобрением.

— Спасибо, Гарри, но не стоит, — улыбнулся директор, — мистер Снейп поможет Аргусу, — добавил он, многозначительно взглянув на зельевара, после чего тот громко хмыкнул и стремительно вышел, взмахнув на прощание полами мантии и бросив на меня быстрый взгляд. Иногда мне кажется, что он видит меня насквозь. — Отдыхай, мы должны вернуть тебя опекуну здоровым и отдохнувшим. Кстати, как тебе мадам Боунс? Тебе понравилось у них гостить на каникулах?

— У Сьюзен хорошая тетя, сэр, добрая, — ответила я, добавив в голос наивности и простоты, — и много разных животных, но я гостил у них всего пару дней, видел ее только два раза, за ужином, и не успел как следует познакомиться, а остальное время провел у тети Петуньи.

— Вот как, — задумчиво погладил бороду Дамблдор, — а почему? Тебе что-то не понравилось или смутило?

— Да нет, сэр, я сам так решил, — ответила я, — все же я для них чужой человек. Вот и подумал, что им захочется вместе побыть, родных навестить, поэтому и напросился к тете. А у Сьюзен мне еще предстоит все лето жить, успею привыкнуть, хотя и так видно, что мне все понравится, и мадам Боунс обещала мне щенка подарить.

— Вот как, тогда рад за тебя, — улыбнулся директор. — Тебе, вижу, животные нравятся? Вот подрастешь и заменишь Хагрида на месте профессора по уходу. Ну, спи Гарри, а мы, пожалуй, пойдем.

Я послушно растянулась на кровати и закрыла глаза. Точно, да, дел больше нет для аристократа, как только лесничим работать.

— Кстати, Гарри, — неожиданно спросил Дамблдор уже возле самой двери, — когда ты бежал в замок, тебе не попадался по дороге профессор Квиррелл?

— Не знаю, сэр, — как можно наивнее пожала плечами, честно глядя ему в глаза и молясь, чтобы директор поверил, — не до того было, я так торопился, что не смотрел по сторонам. Так что, никого не заметил.

— Хорошо, Гарри, — немного помолчав и проницательно гипнотизируя меня взглядом, ответил директор, — ну все, отдыхай.

На следующее утро после завтрака, мы разъехались по домам. Гарри накануне устроил мне допрос со слезами, когда перед сном перенял тело. Еле успокоила. Объяснила пацану, что никто Квиррелла не убивал: он учитель, а хотел причинить ученику вред — вот откатом его и развоплотило. Про Волдеморта в башке профессора ничего не сказала — зачем ребенка пугать, пусть в мирное время живет и не думает ни о чем. Так что Гарри понемногу успокоился и даже согласился, что рассказывать ничего никому не надо, сами разберутся. Только меня внезапно мысль посетила: может и не было никакой материнской защиты, а был привязанный к наследнику домовик-хранитель? Как Хатсан? А что: и наследника спас, и Лорда развоплотил? Джеймс мог подстраховаться, хотя они, вроде, не в маноре жили. Но ведь Гарри тоже там не живет, а хранитель есть. Да и ладно, мне, в принципе, пофиг. Мне свои дела решать надо, а не о прошлом переживать.

Это лето оказалось очень продуктивным и веселым как для меня, так и для Гарри. Тетка опять зазвала его в гости. Сначала мальчик подумывал ей отказать, но потом, из-за моих уговоров, согласился. Всю неделю он жил у Боунс, а выходные проводил у Дурслей. Амелия зачаровала ему порт-ключ, привязанный к его комнате на Тисовой. Конечно, самому Гарри такой нужды не было, но мне эти несколько ночей в месяц были просто необходимы.

Во-первых, я наконец разобралась с Питером. Он невероятно удивился, когда очнулся ночью, на странной поляне, в эльфийских путах.

— Мистер Петтигрю, — протянула, наслаждаясь его страхом, — вот мы и встретились.

А потом просто достала свиток и озвучила все, что эта крыса задолжала роду Поттер.

— У тебя теперь только два выхода, — осклалилась, доставая контракт, — или ты признаешь меня хозяином и становишься моим рабом. Или я тебя усыпляю и переправляю в манор Поттеров. До моего совершеннолетия всего несколько лет, после чего я приму род и принесу тебя в жертву алтарю. И поверь мне, специально выберу самый ужасный и мучительный ритуал и прослежу, чтобы даже посмертия у тебя не было.

— Гарри, поверь мне, я не хотел, — промямлил Питер. Но я быстро его заткнула:

— Мне плевать на твои оправдания, — прервала его, одарив холодным взглядом, — твое дело — выбрать. Смерть или жизнь.

Питер ожидаемо выбрал жизнь…

Снабдив его оборотным, пучком волос какого-то маггла, переговорным зеркалом, принесенным Хатсаном из манора, инструкциями и деньгами, отпустила.

Его задачей было нанять нелегальных ликвидаторов темных проклятий, но не местных, а с континента. Заключить с ними договор, составленный моим адвокатом, и обезвредить проклятие кольца. А чтобы было быстрее, набросала его симптомы и особенно подчеркнула, что крестраж трогать запрещено. Надеюсь, что крыса не подведет, хотя ей теперь и вздохнуть без моего приказа нельзя. Правда. Сама офигела, когда запретила Питеру дышать, и он чуть не задохнулся.

Пока ждала кольцо, развлекалась изучением непростительных и пыточных — входила в роль, так сказать. Место силы рода Блэк, как никакое другое, мне подошло. Все магические возмущения поглощались без остатка. Каждую ночь туда переносилась и тренировалась до самого рассвета, пока Гарри сны смотрел. Самое странное, что он так ничего и не узнал о моих делах. Наш симбиоз так устроен, что когда он крепко засыпал, то словно выпадал из реальности и так и не просыпался ни разу, пока я сама не засыпала. А так мы без проблем в любое время менялись.

Кольцо мне только в августе доставили. Проклятие с него сняли, хотя пришлось сто золотых добавить, за жертву. Оказалось, проклятье неснимаемое было, и Мастеру пришлось человеком пожертвовать, чтобы сначала смертельные чары на него перекинулись, и уже потом остаточный фон темной магии развеять. Когда узнала, мне прямо поплохело. Кто же знал, что маги не всесильны. Не ожидала, что так получится, да чего уж там, задним числом горевать. Так что крестраж поглотила и вернулась к своим делам, правда, осадочек на всю жизнь остался, хоть чувство вины и притупилось со временем.

На услуги Мастера всю заначку потратила. Все семьсот золотых, что в маноре хранились. Перед тем, как кольцо в руки взять, я его на Питере проверила, заставив его надеть. А после поглощения еще и эксперимент провела, заставив покрутить. Камень, как оказалось, из оправы доставать не надо. Просто надеть и провернуть. Видимо, артефакт настоящий оказался. Питер чуть кони не двинул, так орал… Судя по истеричному бормотанию, к нему Поттеры явились и отец, который умер, когда парень в Хоге учился, и все его в предательстве обвиняли. Так что я кольцо забрала и откачала бедолагу. Если честно, мне было жаль этого слабака. Вот что у него за жизнь была: вечно в тени, никому ненужное и презираемое создание. Да и бог с ним — каждый сам свою судьбу выбирает.

Боунс и правда подарила Гарри щенка, и тот с удовольствием с ним возился. А еще они изучали чары и зелья, в трансфигурации упражнялись. Неделю отдыхали во Франции, на побережье. Короче, мальчишка никогда еще не был так счастлив.

Кроме того, мне удалось подгадить директору. Надеюсь, он не догадается о моей причастности. Как-то за завтраком, пока Сьюзен задерживалась, я, попросив у Гарри тело и состроив наивное лицо, с восторгом рассказала Амелии, что в Хоге видела странное зеркало, где отражался не я, а мама и папа, и называлось оно «Зеркало Желания». Боунс просто с лица спала, когда услышала мой лепет. Наказала никому ничего не говорить и унеслась по делам, даже завтракать не стала.

Перед самым отъездом Амелия пригласила мальчика в кабинет:

— Гарри, — странно смущаясь начала она, но потом взяла себя в руки и продолжила уже четко и по существу. — Ты очень сообразительный мальчик, и я буду говорить с тобой как со взрослым. Являясь твоим опекуном, должна предупредить: когда попадешь в школу, будь очень внимательным ко всем странным вещам, вроде того зеркала.

— Оно что, такое ужасное? — изобразив страх, спросила я, — а мне понравилось видеть родителей.

— Это запрещенный предмет, Гарри, — ответила она, — он вытягивает из мага жизненную силу. Тебе повезло, что ты смог оторваться от темных чар без последствий для себя. Этот по-настоящему злостный артефакт со всеми предосторожностями хранят в Отделе Тайн, и только потому, что его нельзя уничтожить. Но если ты его видел, а я тебе верю, то получается, что оно покидало хранилище, а потом его вернули обратно. Я не стала тебя подставлять и инициировала внеплановую проверку персонала, которая выявила двух предателей, сумевших обойти клятву. Они не смогли ничего рассказать, их министерская клятва верности вошла в конфликт с непреложным обетом. Они погибли от отката, и теперь мы ничего не узнаем, — довольно цинично и с немалым раздражением добавила она.

— Понимаешь, Гарри, — сказала мадам Боунс уже спокойнее, заметив мою реакцию, — я глава нескольких отделов, и каждое ЧП, в первую очередь, бьет по мне. Благодаря тебе, у меня получилось предотвратить несколько должностных преступлений, и это не мелкие нарушения, а предательство правительства и всего магического мира. И все концы ведут в Хогвартс и связаны с тобой.

— Со мной? — удивилась я, поражаясь ее догадливости, — я ничего не делал.

— Конечно, нет, — улыбнулась женщина и обняла меня. — Но тот, кто все это устраивает, настолько влиятелен, что имеет агентов во всех структурах, и почему-то связан с тобой. Я проверила сывороткой правды сотрудников всех отделов, и проверка выявила еще шесть человек. В масштабах нашего маленького закрытого общества это очень много. Тем более, что ревизия обнаружила пропажу нескольких ценных артефактов. Но теперь с моей подачи возобновили строгие еженедельные проверки. И такого больше не повторится.

— А те люди, они тоже умерли? — ужаснулась я.

— Они знали, на что шли, когда преступили закон и предали свое руководство, Гарри, и получили по заслугам, — в лучших традициях патриотизма ответила женщина. — Тебе не стоит думать об этом, Гарри. Твое дело усердно учиться и информировать меня обо всем странном рядом с тобой. Любая мелочь имеет значение.

«Ага, стучать, — подумала я. — Хотя… если к моей пользе и спокойствию, то я согласна».

Так что своих людей в отделах, подконтрольных Боунс, у Дамблдора теперь нет. То-то я удивлялась, что его орденцы, да и Гарри и КО, в засекреченные и закрытые для посещений отделы как к себе домой ходили. Что Зал пророчеств возьми, что Отдел тайн, а у директора, оказывается, там свои люди были, под клятвой. Хотя… это тоже меня не касается.

Утром Амелия нас разбудила и проводила в школу.

Ой… Я же еще о Добби не рассказала, хотя рассказ будет недолгий, там так все быстро случилось, что мы с Гарри и не поняли ничего.

Короче, когда Гарри у Петуньи гостил, явился домовик, выдал сбивчивую речь, побился башкой, — все строго по канону, а когда перешел к описанию опасности и ужаса, что ждет Гарри в школе, мой Хатс почему-то воспринял его слова как угрозу, и, схватив бедолагу за тощую шею, исчез. Когда он через пару минут вернулся, то отрапортовал, что угроза устранена. Вот, в принципе, и весь короткий рассказ о Добби, свободном домовике.

Ехать в Хогвартс в этом году было откровенно ссыкотно. В прошлом, Квирреллу, который, вероятно, не смог сам достать камень и решил уволочь Гарри с собой, помешал Хатс, но не факт, что василиск тоже будет Защитнику по зубам. Это напрягало, тем более, что змеи не входили в категорию моих любимцев, а учитывая предположительный размер змеюки, хотелось зажмуриться и бежать куда подальше. Но я решила не затягивать и выкрасть дневник пораньше, пока никто не пострадал.

В том, что Василиск будет, не сомневалась. Мы, когда за покупками на Косую аллею ходили, как раз в книжном на драку попали. Что сказать… Уизли выглядели жалко, и вроде не в обносках, а все равно как-то неопрятно. Особенно это было заметно на фоне Малфоя-старшего.

На Люциусе я надолго залипла — это просто экстаз для глаз. Красавец. Весь из себя вальяжный, манерный, слова тянет. Но не как Снейп — цедит яд по капле, чтобы убить понадежней и помучительней, а словно ему, разморенному после трех раундов жаркого секса, говорить лень. Я как-то в прошлом фильм смотрела исторический, про французских аристократов, так там король — копия Люциуса. Вроде реснички подкрашены, духами побрызган, пудрой напудрен, мушка нарисована, и гундосит как пи…с со стажем, глянешь — баба-бабой, а почему-то в мужественности не сомневаешься и твердо уверен, что несмотря на специфическую слащавость и утонченность, его в спальне гарем из красоток поджидает. Короче, хорош паршивец, хотя по канону я их семейку не люблю. Ну и ладно, мне детей с ним не крестить.

Скандал получился знатный. Все же пронырливому Малфою удалось дневник подбросить. Тоже гадит директору по-тихому, прямо как я. Нежданный союзник, однако. Жаль только, что тетрадку сразу спереть не получилось, но ничего, в школе больше возможностей будет.

Как и обещала, пришлось рассказать Гарри содержание первой книги, опустив повествование про Лорда и свалив вину на Квиррелла. Просто, мол, чувак хотел камнем поживиться, а малышня его охранять пыталась и в приключения влезала. Пацан был в шоке от своих умственных способностей и авантюризма, и первое время в Хоге недоуменно присматривался к Уизли и Грейнджер.

Рона с той самой первой встречи он совсем не замечал, да и тот к нему не цеплялся — это ведь не канонный Гарри, что везде лезет, а хоть и шустрый, но спокойный ребенок с совершенно другими увлечениями, для Рона совсем не интересный. А девчонку первокурсники всех факультетов, включая Гарри, терпеть не могли. Она своим занудством и поучениями всем мозги вынесла. Удивительно неприятная особа и ябеда, а стукачества на своих гриффы ей простить не могли. С упорством и тупостью барана на защиту правил бросалась всей, пока еще несуществующей грудью, не взирая на лица и авторитеты. Учителя кривились, Снейп выходил из себя, плевался ядом и снимал баллы, короче, мрак. Жаль, мне она по фильму нравилась. Хотя, может, просто актриса, что ее играла, в моем вкусе? В общем, Гермиона на факультете изгоем была, ладно хоть не били и не травили, а вне его — невидимкой. Но девочку, похоже, это совсем не беспокоило. Она высокомерно взирала на всех взглядом превосходства гения над идиотами, профессионально косплея Снейпа (может, потому он ее и не выносил), проводила все время в библиотеке, а утешение искала в еженедельных чаепитиях со своим деканом — единственным профессором, кто ей открыто благоволил. Этого ей тоже простить не могли. Короче, ошеломленному новостями Гарри так и не пришло в голову, что такого должно было произойти, чтобы его угораздило вляпаться в Уизли и Грейнджер.

Мне, кстати, удалось разгадать загадку, почему у книжного Поттера друзей не было, кроме этих двоих. Оказалось, что «Предатель крови» — это реально печать на весь род, и ни один аристократ не будет общаться с представителем такого семейства. Использовать — да, дружить — нет. Я сейчас не говорю, правильно это или очередные аристократические заморочки, но результат на лицо.

Перси — одиночка, и хоть и пыжится, а уважения нет даже к значку старосты, и ни одного друга.

Близнецы всегда вместе, друзей нет, кроме Джордана и Алисии, но вот совпадение — оба черные и оба маглорожденные, а магическая школа не так толерантна, как предполагалось. Они, между прочим, в реале оказались не так очаровательны и больше напоминали злобных клоунов из фильмов ужасов, с кривой, глумливой улыбкой. И шутки были жестокие, в стиле Мародеров. Только поганцы больше не палочками махали, а зельями травили. Но Гриффы их действительно любили, ведь оба Уизли входили в команду по Квиддичу, да и маглорожденными студентами факультет был перегружен. Потому их изоляция от других чистокровных и полукровок в теме была не так заметна.

У Рона тоже два друга, и тоже маглорожденные, больше с ним никто не общается.

Не знаю, как там у Джинни будет, но по книге она с Гермионой общалась, с игроками факультетской команды по Квиддичу, с парой маглорожденных ребят со своего факультета и с Полумной — но та сама отверженной была, жила в своем мире, и общепринятые правила ей до лампочки были.

Билл Уизли на гоблинов тоже не от хорошей жизни работал. У волшебников и гоблинов неписанная война, и ни один маг под начало врага не пойдет работать. Неудивительно, что парень за пределами Англии жил и на вейле женился, которая по Британским магическим законам приравнивается к твари. Красивой, эффектной, но твари. Так что выводы очевидны.

Чарли, оказывается, летал как бог. Кубки и колдофото до сих пор Зал наград украшают. Его смотреть даже тренер из высшей лиги приезжал, хотел место в команде дать, все хвалебные дифирамбы пел, а потом парнишка вместо спортивной карьеры почему-то в Румынию умотал, навоз за драконами убирать. И оба парня, если вспомнить, как из страны свалили, так не больно-то родителей навещали. По одному разу, и то Чарли проездом, когда драконов доставляли. Да и самому главе семейства, походу, карьерный рост не светил, кроме мелкой должности с маленьким окладом. И думается мне, что если бы не Дамблдор, их положение в обществе еще хуже было.

И выиграли от магической войны только те сирые и убогие, которых директор к себе приблизил. Вот они при новом режиме и поднялись, опустив аристократов, переделав власть под себя. Не знаю, за что Орден Феникса с Лордом и его УПСами боролся, но, на поверхностный взгляд, в стране все хорошо было. Никто маглорожденных не притеснял, в рабство, как это любят в фанфиках описывать, не загонял. Стабильность, закон, порядок — все, как во всех странах. Все сыты и довольны. Короче, непонятно с чего все началось, и спросить по малолетству не получится — не поймут, а в книгах о таком не пишут. Да и ладно, что-то меня в политику занесло.

В общем, когда Гарри, не зная всех этих тонкостей, Предателя крови — Рона в друзья выбрал, (хотя Драко неумело пытался ему объяснить, что к чему), то стал изгоем, а потом к ним маглокровка прибилась — заучка-изгой-Грейнджер. Вот так Золотое трио отверженцев и отщепенцев и образовалось. Хотя, сначала они были слишком малы, чтобы оценить и понять, потом их так никто и не просветил, а дальше трио слишком завязло в приключениях, чтобы заметить. Да и переженились они тоже между собой, так что тайна навсегда осталась неразгаданной, а участники в неведении. Ну и после войны, когда чернокожий министр власть возглавил, всем уже пофиг стало на статусы.

Гарри и Драко в этом году взяли ловцами в факультетские команды по Квиддичу. Довольные были… Они так-то не дружили, да и в Хоге жизнь так устроена, что учащимся из разных Домов особо дружить не получится, если только на уроках пересекаться, да в библиотеке вместе сидеть, больше негде да и некогда. Так что у мальчишек были свои друзья, и, встречаясь, они просто спокойно болтали на разные темы. А вот теперь еще здоровое соперничество добавилось. Но агрессии между ними не было, и слава богу, у меня и так жизнь сплошной напряг, чтобы еще детские разборки разруливать.

Драко, видимо, не капал папе на темечко, жалуясь на Избранного. Поэтому Люциус не стал выеживаться, одаривая всю команду новыми метлами по штуке галлеонов каждая, чтобы уесть команду соперника и повысить шанс на выигрыш своему отпрыску. А просто купил сыночку Нимбус-2001. Гарри не завидовал, но не мог не мечтать о подобной метле, особенно, когда Драко дал ему полетать. Полеты, и впрямь, были единственной страстью Поттера, а вид и качество школьных метел вводили в уныние. Но просить у Боунс он стеснялся. Тогда, понаблюдав за его страданиями, сама ей написала. Поведала, что пригласили в команду ловцом, но после того, как в прошлом году школьная метла взбесилась, и Невилл с нее упал и покалечился, на школьной летать боюсь. Нельзя ли мне купить какую-нибудь недорогую метлу, ну, например, как у Малфоя? Драко ее хвалил, да и летать на ней одно удовольствие, я пробовал. Вот и все. А что, я мальчик скромный, да и по магазинам не хожу, откуда мне знать сколько такая стоит.

Боунс не подвела. К выходным явился Малфой с попечителями, осмотрели инвентарь, культурно опустили профессора полетов, и через два дня все метлы заменили на Чистометы, а на директора наложили взыскание. Надеюсь, Дамблдор на меня не подумал и связал кипиш со вступлением Драко в команду и желанием Малфоя-старшего ему подосрать. Самому Гарри вожделенную метлу Боунс прислала самому последнему, за три дня до матча. И Гарри на радостях, конечно, выиграл у Гриффиндора. Это обстоятельство было весьма ему на руку. В команде произошли замены, и это не всем понравилось. Например, Седрика перевели с должности ловца в охотники, чем он был очень недоволен, но после победы признал, что это был хороший выбор, и для ловца у Поттера комплекция более подходящая. Даже запоздало порадовался, что заранее нашел замену на такую важную должность. Ведь со следующего года ему пророчили место капитана, и заботиться о составе команды придется самому.

Жизнь текла своим чередом, и до Хэллоуина ничего не происходило. Самое поганое, что дневник Хатсу выкрасть не удалось. Говорит, у девочки его не было. Но я не заморачивалась, если это канон, то он и так всплывет, главное все живы-здоровы, и на том спасибо.

Учителя Гарри любили и хвалили, кроме Снейпа, естественно. Но даже зельевар уже не смотрел волком, а проявлял подобие справедливости и даже иногда подкидывал баллы за хорошо сваренные зелья. А моему для счастья много и не надо. Мальчик очень болезненно воспринимал критику и ненависть в свою сторону, и их своеобразное перемирие внесло в его душу покой. Мне приносило радость наблюдать, как они постепенно, незаметно для себя, сближаются, и было интересно посмотреть, во что это, в конечном итоге, выльется.

Самой большой проблемой стал Локонс. Как профессор он был никакой, но выглядел на все сто. Очень красивый, брутальный блондин со странными замашками. Он существовал, словно всегда играл на сцене и, надо признаться, выглядел хоть и раздражающе, но гармонично. Впечатление, что жил себе мачо, ловелас и любитель удовольствий, а потом в нем неожиданно проснулась женщина, помешанная на селфи. Ну, знаете, те, которые сами с собой разговаривают, типа: «Сейчас, Златопусичка, мы пойдем в салон и купим нам новый камзольчик, а потом порадуем себя мороженкой, нам понравится». И надувают губки, неожиданно замирают в разных позах и целуют свое отражение с воплем «Какой я идеальный!» И все бы ничего, но Гарри его терпеть не мог, а Локонс, наоборот, пытался сблизиться. Я, грешным делом, заподозрила в профессоре педофила, но первая же отработка все прояснила. Просто мужику, привыкшему к вниманию и блеску, было скучно в мрачной школе, где яркими пятнами среди повальной черноты, мелькали только его мантия и директорская. А тут — он знаменитость, Гарри — знаменитость, чего не пообщаться и не пожаловаться на тяжкую долю блистательного героя. Кто еще его поймет в этой дыре, кроме того, кто с детства знаменит? Да и советы с высоты своей популярности молодому поколению грели душу и придавали значимости и мудрости. В общем, на отработках всегда я Гарри заменяла, да и почерк у меня получше будет. Тем более, что меня Локонс не бесил, я просто наслаждалась развлекательной программой в его исполнении. Хотя, правду говорят, коли бог хочет наказать, то разума лишает, ну… или критичности восприятия.

Ситуация с дневником нервировала. Хатс не мог попасть в спальню Джинни, так как не служил в Хогвартсе и подтянуть тетрадь мог только в коридорах, а девчонка, похоже, ее не выносила. Я нервничала и утешала себя тем, что когда-нибудь Джинни все равно пойдет в Тайную комнату и тетрадку прихватит. Но время шло, и ничего не происходило, обычная школьная рутина.

Время неумолимо шло... Уроки, заботы... Слизерин выиграл у Гриффиндора, и Драко просто сиял от счастья. И вот тут мне неожиданно повезло. Хатс застукал рыжую в туалете Плаксы Миртл, когда она открывала Тайную комнату. И теперь вожделенная тетрадь у меня в руках. Дело сделано, все живы и никто не пострадал. Я переправила ее в манор вместе с диадемой и, облегченно выдохнув, вернулась к своим делам.

Самая запара произошла у меня на Рождественских каникулах. Я опять испортила выходные своему адвокату и загрузила его работой. Суть в том, что получить чашу из хранилища не светило. Малфои к ней доступа не имели, а грабить банк мне несподручно. Пришлось торговаться. Адвокат составил договор и начал переговоры с гоблинами. Легендарная диадема Кандиды и воскрешающий камень — за возможность призвать в ритуальный зал банка один предмет из любого сейфа, с последующим его возвращением. У мистера Эйба от удивления глаза на лоб полезли, когда я названные предметы перед ним положила.

Гоблины согласились сразу, даже не торговались, но пришлось все отложить до лета — каникулы уже заканчивались, я тупо не успевала, а светить адвокатом не хотела. Спросите, почему я предметы себе не оставила или Гарри? Так, что кольцо, что корона — родовые артефакты. Они служат только тем, в ком кровь и магия потомков, и чужака могут так приложить, что мало не покажется, к примеру, замедленным смертельным проклятьем. Вот я их и не мерила, и не надевала, это только Дамблдор на чужое позарился, а мне не требуется. Отдала и не пожалела ни разу. Легко пришло — легко ушло.

Вот так продуктивно и без всяких василисков год и закончился. Наши выиграли кубок по Квиддичу, Слизеринцы — школы, все были довольны. Потом начались каникулы, и Гарри со Сьюзен вернулись в поместье Боунсов. Правда, за ту неделю, что он гостил у тетки, я много чего сделать успела.

Эти каникулы выдались такими насыщенными, что мне передохнуть некогда было. Так все стремительно завертелось — только и успевай, крутись. Первую неделю каникул мы у Дурслей жили, а потом они уезжали к Мардж на все лето. Она поместье купила в Глостершире на юго-западе Англии, собачек своих разводить. Живописные места, старинные постройки, река… Они и Гарри зазывали, но он отказался. Мардж хотя агрессии не проявляла, но тетка была противная, и Гарри ей до сих пор не нравился, несмотря на то, что она смирилась с его присутствием в жизни брата. Да и у мальчика другие интересы появились, он колдовать любил без ума без памяти, поэтому ему у Боунс интересней было. Так что поблагодарил и вежливо отказался.

Когда к Петунье приехали, то не успели мы с Гарри чемодан разобрать, как той же ночью сова прилетела — адвокат торопил. Гоблинам не терпелось сделку подтвердить, и именно сегодня приспичило. Луна в Тельце была, не иначе, что их так разобрало. Наверное, нервничали — вдруг я передумаю. Нашли лоха, который такие реликвии готов за услугу отдать, вот, небось, и опасались чтобы с крючка не сорвался. Так мне крестраж дороже, чем цацки. Правду люди говорят: на базаре один дурак продает, другой покупает. Так что, вместо того, чтобы отсыпаться, я той же ночью порт-ключ активировала и в путь.

В банке меня встретила делегация гоблинов и адвокат, который заметно нервничал. И я его понимаю — эти уроды то еще испытание для психики, только и гляди, чтобы не облапошили. А адвокат за мои дела реально жизнью отвечает, так что налажает — откат и все, конец.

Мы еще что-то подписали, уточнили, перепроверили и меня, наконец, проводили в ритуальный зал и оставили одного.

Ритуальный зал, кстати, не для того, чтобы кровь и дары проверять или заклятья снимать. Просто в нем ритуалами поддерживается связь всех сейфов с ритуальным столом. И гоблины всегда могут призвать на него пергамент с точным перечнем содержимого любого сейфа и узнать, что и в каких количествах в нем находится. А вы думаете, как они ревизию проводят и налог за хранение начисляют? Не в ручную же. Соответственно, налог после пересчета тоже призывают на этот стол, как и любой предмет, и уже оттуда он в личный сейф банка переправляется. Например, артефакт, изымающийся банком в счет долга, или если клиент оплачивает ценной вещью банковские услуги. А магия стола подтверждает, что обмана нет и все законно, и документы предоставляет по требованию.

Не стала время тянуть и позвала:

— Чаша Пенелопы Пуффендуй, сейф Беллатрикс Лестрейндж. На камне моментально появилась небольшая чаша, похожая на серебряную сахарницу, только повыше, с барсуком на боку. Зверюшка, петляя, неторопливо бегала вокруг посудины, изредка замирая и оглядываясь, и до ужаса напомнила мне Невилла.

«Может, Долгопупс и правда потомок основательницы?» — подумала я, разглядывая проделки барсука. Но время не резиновое, и я, вздохнув, начала читать заклинание. Из чаши появился привычный черный дымок, и через несколько минут все было кончено. Отправила чашу обратно в сейф, вернулась домой и без сил рухнула в кровать.

Весь следующий день проспала, да оно и к лучшему. Гарри с Дурслями ездили на прокатную конюшню и целый день провели, катаясь на лошадях по маршрутам здоровья, созерцая окрестные виды, так что мальчишка и без меня не скучал. А ночью портал перенес меня на поляну. Было страшно… Если верить канону, то в дневнике половина души Лорда, но хочешь или нет, пришлось рискнуть, хотя очень жить хотелось, пусть даже в чужом теле…

Но все прошло в привычном режиме. Правда, если раньше мне было тяжелее поглощать крестраж и легче усваивать, то сейчас наоборот. Поглотила я его без проблем, а потом сутки отлеживалась — видимо, не врали, и часть большая была для одного раза.

После усвоения все, на что я была способна первое время — это тренировать защиту от эмоций. Они захлестнули меня, словно волной накрыло. Так что днем я совсем перестала Гарри подменять, чтобы с ума не сойти от чужих и ненужных мне чувств. Да и Гарри пожалела, его тоже трясло от эмоций, когда я тело перенимала. А у него и так проблем прибавилось.

Переходный период наступил, гормоны и все такое. Волосы в паху наросли, член, опять же, увеличился вместе с мошонкой. Всю ночь вкалываю, а не успею под утро отрубиться, как проснемся — пятно на пижамных штанах. Не каждый день, конечно, но раза три в неделю, как по расписанию, и главное, ни одного воспоминания. Вот и думай, кто из нас постарался? Я так-то своего взросления совсем не помню, а тут столько ощущений сразу. И тебе нервозность, и возбудимость, вспыльчивость, а то и печаль отходняком накроет. Ладно, хоть на слезу не прошибает, но ощущения неприятные, раздражающие, я бы сказала. Да и либидо у Гарри просыпаться стало. Стал на девчонок заглядываться, в основном на грудь косился, конечно. В Хоге это только мне не до кого, кроме василиска, дела не было, а Гарри как раз было. Весь год на симпатичных старшекурсниц косяка давил. А в этом, когда его это все накрыло, сразу ко мне кинулся с расспросами. Что да как, да почему, и где у кого что находится? Замучилась с ним — ему же все ново, интересно, да и тема запретная, возбуждающая, что и говорить. Надеюсь, когда он до секса созреет меня в этом теле уже не будет.

В последний день перед переездом к Боунс, после тренировки на поляну вызвала Питера. Наступала финальная стадия моего плана, и от этой крысы многое зависело, если не все.

— Питер, у меня для тебя задание, — сказала я. — Доверяю тебе ответственную миссию — воскресить Лорда.

Подобострастное выражение лица мужчины сменилось неподдельным ужасом, и он даже рискнул что-то возразить, но я быстро его заткнула:

— Мне не интересно твое мнение, раб, — решительно прервала его лепет. — Твое дело — исполнять приказы.

— Да, Хозяин, — обреченно ответил он и склонился в поклоне. — Я все исполню.

— Когда я уеду в Хогвартс, ты отправишься в Албанию и найдешь то, что осталось от Лорда. Не бойся, я не хочу твоей смерти. Тот беспомощен, не имеет тела, и нуждается в тебе, по крайней мере, до воскрешения. Ты разыграешь преданность и привезешь то, чем он стал, сюда. Не переживай за свою ментальную защиту, он ничего не увидит в твоей памяти, особенно, если ты искренне будешь думать, что хочешь его воскрешения. А ты захочешь, ведь твоему хозяину необходимо, чтобы Лорд обрел тело. Ты меня понял? И не переживай: магия уз «хозяин-раб» между нами защитит тебя от вторжения в разум, даже не смотря на метку.

— Слушаюсь, Хозяин, — ответил заметно успокоившийся Питер. Наверное, пораскинул мозгами и частично признал мою правоту.

— Как и где вы будете жить, вернувшись в Англию, мне неинтересно. Думаю, Лорд решит этот вопрос без нас с тобой. Но когда он окрепнет, то захочет провести ритуал с кровью врага, костью отца и плотью слуги. Ты скажешь, что у тебя есть возможность выманить меня, но только летом, когда я живу у тетки. А потом доставишь меня Лорду на кладбище, где будет проходить ритуал. Ты должен быть аккуратен и не навредить этому телу, да и себе тоже. Не кромсай всю руку, хватит мизинца. Ты нужен мне здоровым.

— Хорошо, Хозяин, — снова поклонился Питер, заметно повеселев, видимо, его порадовало, что Гарри о нем заботится. Но следующие слова заставили его вздрогнуть.

— После того, как Лорд обретет тело, ты останешься при нем и станешь выполнять все приказы, словно они исходят от меня. Ты понял?

— Да, Хозяин, — сжавшись от страха и не скрывая отчаяния ответил он.

— Не будь идиотом, Питер, — не выдержала я, — это будет уже не тот монстр, кому ты служил. Неужели ты считаешь своего хозяина дебилом, который будет печься о теле убийцы своих родителей?

В глазах мужчины отразилось понимание, хотя, держу пари, ему и в голову не придет, что на самом деле случится на кладбище.

— Повинуюсь, Хозяин, — ответил он, припадая к моим ногам и покрывая поцелуями кончики туфель, — Питер счастлив, что Хозяин заботится о нем.

Конечно, его поведение было отвратительно, но, видимо, Лорд своих УПСов знатно выдрессировал. Так что я подавила желание отшатнуться, а потом врезать ему с ноги, и сделала вид, что так и надо.

— Это еще не все, — продолжила, брезгливо скривившись и пошевелив ногой, чтобы мужик отлип от моей обуви. — Ты поедешь со мной к Боунсам в виде крысы. Разумеется, у них стандартная защита от анимагов. Поэтому будешь жить в специальной клетке и примешь зелье, временно гасящее магию. Мне нужно тренироваться в легилименции, да и обсудить дополнительные детали нашего плана не мешает.

Я достала зелье и клетку. Питер послушно выпил, превратился, и залез в свою тюрьму. Потом Хатс проверил чары и перенес нас в спальню.

— Хатс, — прежде чем лечь спать, решила поговорить с домовиком. — Спасибо тебе за клетку и зелья. Но ведь ты понимаешь, что с возвращением мне тела ничего не закончится?

— Конечно, Господин. Хатс понимает, — серьезно ответил тот.

— Мне нужна будет твоя помощь, — продолжила я, — но как быть? Ведь я тогда уже не буду твоим Хозяином.

— Хатс понимает, что хочет сказать старший Хозяин. Хатс будет помогать Господину, как Хранителю наследника, — кивнул он.

— Ты ведь дашь мне клятву? — как можно безразличней спросила я, внутренне напрягшись.

— Хатс клянется честью рода, которому служит, — неожиданно улыбнулся домовик, — У младшего Хозяина умный и хитрый Хранитель. Он связал Хатса и наследника узами Защитника, и Хатс перестал быть рабом. И может давать клятвы, если они идут на пользу последнего в роду. Пока наследнику требуется защита, Хатсан выполнит любой приказ Хранителя.

«Слава богу, гора с плеч», — спокойно выдохнула я.

— Тогда мне нужно прояснить кое-что прямо сейчас, — продолжила, не решаясь приступить к делу. — Дело в том, что если все получится и Лорд обретет вместилище, то пусть в нем и будет моя душа, но тело и магия достанется в наследство от Лорда. Не знаю, что именно унаследую от прежнего хозяина. Может долги или его последователей. Пока я в этом теле, то обхожу опасности и не даю навредить Гарри. Но когда пройдет слух, что Лорд воскрес, то Дамблдор не оставит мальчика в покое, даже если подтвердится, что Гарри не крестраж. Пророчество никуда не денется, а директор на нем помешан. Гарри останется один на один с проблемами, а меня уже не будет, чтобы помочь. Ты ведь это понимаешь?

— Хатс понимает и переживает за наследника. Но ведь у Хранителя есть план? — спросил он, проницательно прищурившись.

— Конечно, есть, — пренебрежительно фыркнула, — соваться в такое дело без плана — верная смерть. Я попала в это тело из будущего и хорошо помню все, что случится, потому и избегаю ловушек. Но один момент не дает мне покоя — змея Нагини. Я не помню точно, когда Лорд сделал из нее последний, седьмой крестраж. Если после воскрешения, то проблем нет: надо просто убить змею. Но если до, то уничтожить ее будет проблематично, а призвать крестраж ритуалом из живого объекта почти нереально. И даже если кусок в ней очень мал, угроза возрождения Лорда сохранится. А значит, и угроза Гарри.

— Что именно ждет от Хатсана Хранитель? — спросил домовик.

— Прежде всего книги из родовой библиотеки, но, конечно, только те, что можно выносить. Обещаю, я все верну, — начала перечислять я. — Кроме того, перенести меня, куда попрошу, предупредить о ловушках и чарах, которые увидишь. А главное, помочь убить змею. Если это простая змея, то достаточно отрубить ей голову, а если почувствуешь темную энергию, как от диадемы или дневника, то уничтожить ее может только закаленный в яде василиска клинок гоблинской работы.

— Хатс услышал, но не понимает в чем проблема? — ответил бесстрастный домовик.

— У нас нет меча Гриффиндора и яда василиска, — объяснила я свои сомнения, — и денег мало, чтобы купить такую редкость.

— В маноре Поттеров есть большая коллекция оружия, Господин. В том числе, разнообразные клинки гоблинской работы, — флегматично ответил Хатс, — а пузырек яда василиска имеется в каждом доме хранящего традиции. У Старого хозяина Флимонта, а до него, хозяина Генри, хранятся множество редких зелий и ядов, необходимых им в работе.

— Хатс! Если это правда, то ты всех нас спас! — подорвалась я с кровати и обняла старика. Он вздрогнул от неожиданности, но не отпрянул. Его кольчуга больно царапала кожу, но мне было все равно. Какое счастье, что есть кто-то, готовый мне помочь, что я не одна встречусь с самым ужасным магом Британии.

— Ну полно, полно, — неожиданно растрогался старик, неловко похлопывая меня по спине, но не отталкивая, пока я, не сдержавшись, пустила слезу, скупую, мужскую, но все же первую после вселение в это тело. — Мне уже начинать бояться за наследника?

— Хатс, это что, была попытка сарказма? — удивилась, отпрянув и недоверчиво вглядываясь в его морщинистое лицо.

— Может быть, Господин, — лукаво прищурился он и неловко улыбнулся, отчего от его огромных глаз во все стороны разбежались лучики мелких бороздок, придавая ему вид доброго старичка-боровичка из детской сказки. Потом он довел меня до кровати, помог улечься и поправил одеяло.

— Господин много думает, — изрек он, выключая свет. — Хранителю незачем волноваться, ведь у него есть старый Хатсан, а у Хатсана феликс-фелицис из запаса хозяина Генри. Всего одна столовая ложка вам и вашему Рабу, и у вас обоих все получится.

«Точно! Это будет хорошим подспорьем! — подумала я расслабляясь. — Господи, спасибо тебе за этого эльфа».

— Хатс, — пробормотала я, засыпая, — если ты все можешь, найди мне тогда еще рецепт зелья для красивой внешности. А то Лорд таким уродом возродится…

— Поищем, — все так же флегматично отозвался старик, — спите уже, а то замордовали уже тело наследника. Все покоя от вас нет.

Утром после завтрака Гарри попрощался с родней и порталом перенесся к Боунсам. Потом мы выслушали приветствия опекуна, причитания Милли, радостные восторги Сьюзен и заливистый лай Барти — щенка, которого после окончания первого курса подарила детям Амелия. Псина за год вымахала втрое и стала размером не меньше Алабая. Так что счастливому Гарри и его подруге было чем заняться днем, тем более, что через неделю к ним присоединился Невилл. Правда, на ночь он возвращался под крыло бабушки Августы.

Я на их возню мало обращала внимания, но глядя на этих троих, радовалась, что когда меня рядом с Гарри не будет, он не останется одинок. Странно было осознавать, что это время очень скоро наступит…

Ночью, в ускоренном режиме, продолжала читать, учить, отрабатывать заклинания в дуэльном зале. Амелия с этого года разрешила им пользоваться, когда я пожаловалась, что мне не спится последнее время. Она понятливо усмехнулась и разрешила, пробормотав что-то о взрослении или волнении, точно не расслышала. Так что я, если не копалась в мозгах Питера или не пыталась абстрагироваться от его эмоций, то спускалась в тишину каменного подвала и пыталась привить себе навыки бойца. Причем, Хатс мне очень помог, подсказывая, как удобней держать стойку или уклоняться. В заклинаниях он не разбирался, но в технике боя ему равных не было. Он с детства принадлежал старому хозяину, отцу Гарри, а тот был бесподобным мастером боевой магии, хоть и тяготел больше к артефакторике. Так что советы старого верного эльфа были неоценимы.

За день до отъезда простилась с Питером. Было жаль его. Я-то знала, на какой ад его обрекаю, но выхода не было. Снабдила его настойкой бадьяна, феликсом — чтобы быстрее огрызок Лорда найти, а не всю Албанию прочесывать, и для ритуала ложечку, чтобы наверняка. Подстраховалась, короче.

— Гарри, зайди ко мне, нам надо поговорить, — неожиданно окликнула мальчика Амелия, когда они со Сьюзен, смеясь, шли на ужин. Гарри удивился, но, не споря, зашел в кабинет. Хотя я подозревала в чем тут дело.

— Гарри, не хочу тебя пугать, но твой крестный, Сириус Блэк сбежал сегодня из Азкабана, — без предисловий, прямо сказала она, внимательно глядя на него. — Теперь, ты должен быть вдвойне осторожен.

— Осторожен? — отмер парень, — почему я должен быть осторожен? Разве этот человек может мне навредить? Разве я не его магический крестник?

— Это так, — согласилась Амелия, — но, говорят, он повредился умом, Гарри. Да и терять ему нечего. Политика министерства не приветствует то, что я тебе скажу… Но будучи чистокровной, чту магию и традиции. Так вот, твой крестный уже «Предатель крови», и поэтому ему нечего терять. Смотрители говорят, что после министерской проверки он изменился, стал нервным, а последнее время был словно не в себе, и все бормотал: «он в Хогвартсе…он в Хогвартсе…»

«Вот ты и догнал меня, канон» — подумала я.

Чего мы не ожидали в этом году на платформе, так это просто невообразимой толчеи. С плакатов на всех близлежащих столбах скалилось перекошенное лицо Сириуса Блэка, и видимо, поэтому родственники учащихся явились проводить своих чад в полном составе.

В самом поезде тоже было не протолкнуться: все бегали, суетились, мешались друг у друга под ногами, и каждое купе на нашем пути оказывалось занятым. Но пока Невилл упорно открывал двери, Хатс шепнул Гарри, что предпоследнее купе свободно.

— Может, остановимся тут? — растеряно предложила Сьюзен, когда нам, наконец, попалось купе только с одним спящим мужиком в потрепанной одежде, — здесь как раз три места свободных.

— Ага, — расстроенно вмешался Невилл, — и шепчи потом всю дорогу. Нет уж, еще поищем.

— Ребята, пойдем лучше сразу в конец вагона, — предложил Гарри, — там наверняка будет посвободнее.

Пока счастливые друзья устраивались, Гарри по моей просьбе закрыл дверь легким запирающим заклинанием, чтобы их не беспокоили, и накинул чары приватности, а затем присоединился к остальным. После чего они дружно и весело провели время. В отличие от нас с домовиком.

Хатсан заметно взволновался вчера, после разговора с Амелией, когда я решила посоветоваться с ним по поводу дементоров. Узнав, что они предположительно будут в поезде и попытаются напасть на Гарри, он выглядел очень озабоченным.

— Ты что их боишься, Хатс? — спросила я, невольно разочаровываясь от мысли, что, оказывается, домовики не всесильны. — Тогда мы, конечно, можем попросить Амелию переправить нас сразу в Хогсмид, но учти, дементоры будут патрулировать территорию школы в этом году, так что общения с ними не избежать.

— Они враги нашего народа, Господин, — ответил он, — враги, истребляющие нас и превосходящие по силе. И хоть теперь меня защищает род Поттер, и я могу дать достойный отпор, но страх перед ними еще жив в памяти. Если Господин своей волей запечатает дверь на чары, то в случае опасности я наложу на все помещение эльфийскую магию «защитного кокона». Она помогала таким, как я выжить в бездне. Тьма не увидит нас, не почувствует и пройдет стороной. А наследнику принесу амулет покойного хозяина, он в свое время создавал заказы для Азкабана и носил его.

— Этого более чем достаточно, — облегченно улыбнулась я, — ты очень умный, Хатс, ты придумал, как уберечь наследника. Надеюсь, что твой амулет защитит его, когда он будет летать в небе, играя в Квиддич. Там эти твари тоже попытаются на него напасть, а отговорить Гарри отказаться от игры хотя бы в этом году, боюсь, у нас не получится, — добавила я и вышла.

Этот разговор меня успокоил. Общение с дементорами для меня и Гарри обернется кучей проблем. Они, как вампиры, один раз присосавшись к жертве, настраиваются на ее фон и всегда могут ее отыскать. Поэтому, в каноне они так легко нашли Гарри на Тисовой, когда им дали добро на поцелуй Поттера. А ужас первого контакта активирует канал между ними, парализует защитные силы жертвы и облегчает доступ к магии и жизненной силе. Это действительно жуткие твари, и у мага есть шанс закрыться от них и спастись, если первое знакомство с ними происходит осознанно — когда подготовленный маг использует заклинания. Его разум защищен уверенностью, что он победит, и знанием, как это сделать. Но при спонтанной встрече и установке связи мага ждет ужас, который при последующих столкновениях будет неуклонно возвращаться и мешать ему, не давая сосредоточиться, пусть он и будет знать, как их отогнать или уничтожить. И даже страшно предположить, как я со своей эмпатией переживу близкое общение с этими монстрами. Короче, нам однозначно нельзя контактировать с этими созданиями.

Все прошло без сучка, без задоринки. Моя троица просидела спокойно большую часть пути, с жаром обсуждая летние исследовательские проекты, новые предметы и вспоминая, как весело провели каникулы. В купе никто не ломился, хотя поезд действительно останавливался, но вовремя накинутые отвлекающие чары от Хатса сделали свое дело, и этим фактом никто не заинтересовался. Ну, остановился и остановился. Как только поезд тронулся, домовик снял свои чары, и мое напряжение, наконец, прошло настолько, что смогла разобрать, что Невилл показывает друзьям большой подарочный атлас растений.

Когда дверь неожиданно отъехала, и в купе вломился тот самый мужик в потрепанной одежде и с палочкой наперевес, все вздрогнули от неожиданности, оторвавшись от красочно оформленной книги, которую с восхищением разглядывали. Мужик от такой мирной картины опешил, поинтересовался самочувствием и неожиданно предложил большую плитку шоколада, от которого троица вежливо, но решительно отказалась, указав «профессору Люпину» — как он представился, на стол, засыпанный сладостями всех сортов. После чего нежданный визитер смутился и, извинившись за беспокойство, ретировался с донельзя удивленным выражением лица.

Невилл неожиданно вспомнил, что пора навестить уборную, и с некоторой опаской вышел. Вернулся довольно нескоро и принес просто фантастические новости. Оказывается, пока их компания взахлеб спорила о свойствах бархатного златоцвета, поезд проверяли дементоры — всех перепугали и переполошили. Шокированная от таких новостей Сьюзен боязливо осталась в купе под охраной Долгопупса, а мой поперся проверять информацию.

Как и сказал Невилл, в вагоне творился невообразимый хаос. Все двери были распахнуты, и перепуганные студенты хаотично перемещались из купе в купе, и дрожащими от пережитого страха голосами обменивались новостями. Девчонки плакали, менее впечатлительные подруги их утешали, мальчишки, наоборот, возбужденно бегали и громко обменивались впечатлениями. Путем расспросов выяснилось, что не пострадало только наше купе и еще два, в самом начале состава, — видимо, дементоров отозвали, и они просто не успели до них добраться. Как раз одно из таких занимал Драко с компанией, который теперь взирал на происходящее с неким удивлением — что он мог такое пропустить, и изрядной долей облегчения — что такое сомнительное приключение его миновало. Гарри тоже расспрашивали, но он честно ответил, что в их купе никто не заходил, а они так увлеклись, что не заметили остановки поезда, а новости о произошедшем узнали уже после прихода Люпина. В общем, теперь разговоров всем хватит на весь год.

Дело получило неожиданный поворот и широко освещалось в прессе. Старшекурсники-старосты посовещались и тут же настрочили претензию в Министерство. Собрав воспоминания и подписи и не дожидаясь прибытия в Хогвартс, отправили все Малфою, как члену попечительского совета. А второй экземпляр — мадам Боунс. На министра надавила общественность, и через два дня дементоров от Хогвартса и окрестностей отозвали. Зато раздали всем учащимся значки-маячки, их следовало носить на мантии. При нажатии, в случае опасности, на маячок аппарировали авроры — те несколько групп, что теперь постоянно патрулировали территорию Хогвартса и окрестностей. Как по мне, это было не продуктивно, но всяко лучше, чем подвергаться опасности от бездушных монстров.

С третьего курса студентам предлагали пару дополнительных, но обязательных предметов. Дальновидная и серьезная Сьюзен взяла руны и нумерологию, а пацаны — что попроще — прорицание. Ну, а по второму предмету они разошлись во мнении. Невилл остановился на уходе за магическими существами, а Гарри на магловедении. Учитывая, что он сам прожил всю жизнь у магглов, то по предмету успевал, хотя, конечно, не мог обогнать Грейнджер.

Этот год можно было бы назвать откровенно скучным на события. Блэка Хатсу без проблем удалось отловить на Хэллоуин в Визжащей хижине и сразу переправить в манор. Дементоров не наблюдалось. Гиппогриф отменялся, ведь Хагрид профессором не стал, и на уроках проходили что-то маленькое и миленькое. Люпин оказался неплохим учителем, правда тоже не дал Гарри попробовать сразиться с боггартом. А боггарт Невилла оказался ни разу не Снейп, а какой-то дивной красоты цветок, который прямо на наших глазах стал вянуть и засыхать. Откачивали орущего и хаотично бегающего мальчика всем классом. Оказалось, он уже три года выращивал какую-то диковинку, которая в этом году цвести собралась, и жутко боялся, что она засохнет. Короче, обычные серые будни. Правда, потом стало повеселей.

Для начала, Гарри потянули к директору. Никаких свидетелей, вроде нашего декана или старосты, не присутствовало. Видимо, в этой реальности поход к руководству школы криминалом не считался, и Дамблдор опасений не вызывал. В мозги дедуля не лез, но чай предложил. Гарри не отказался, но сделав вид, что увлечен разговором, не пил. В основном, директор расспрашивал о жизни мальчика у опекунши и у тетки, как он провел лето, и что Хагрид за каникулы ужасно соскучился. Когда тянуть время стало уже некуда, наконец, перешел к сути и рассказал о Блэке. Как предал родителей, был хранителем и далее по списку. Под конец, запретил в мягкой форме походы в Хогсмид. Гарри покивал, сделал вид, что огорчен новостями, на том и расстались.

Перед самыми каникулами в Хогсмиде засекли кого-то похожего на Блэка и мальчика дернули к директору еще раз. Опять предупредили, посочувствовали и, под конец, подарили ее — мантию, с кратким пояснением, что это и откуда. Не знаю почему, но мне показалось, что директор прощупывает почву, пытаясь ненавязчиво проявить заботу и наладить контакт. И мне пришло в голову, а как вообще Блэк мог сбежать из Азкабана? Неужели маги не предусмотрели арестантов-анимагов, или у них все преступники честно регистрируются в министерстве? Да и наверняка там должны быть ограничители магии и чары против анимагов. Тот же Питер, в виде крысы, или та журналистка, в виде жука, залетит и выпустит всех. Мутная история, особенно если знать, что на Гриммо штаб Ордена был. Да и чего мужику не сиделось, чего он сорвался? Крыса в Египет не ездила, как и Уизли, впрочем. Так что, непонятно, что его торкнуло. Одна радость, что этот сомнительный тип до Гарри не доберется. Мантию я, кстати, настояла в манор отправить, когда Гарри наигрался — все же память об отце. Да и мальчик по ночам не шлялся, ему дня хватало. А ночь — это мое время.

Снейп в этом году был особенно хмур, сказывалось соседство с Люпином. Доставалось всем, но, как ни странно, на отработках Гарри перестал мыть котлы, а варил запоротые на уроке зелья или помогал профессору. Ну как помогал — резал ингредиенты, попутно огребая люлей за криворукость. Я сделала вывод, что Снейп приглядывается к нему в такой своеобразной манере.

Вся веселуха началась после Рождественских каникул.

Грейнджер все же выдали маховик. Сначала она вела себя как обычно, Но потом, видимо, нестабильная психика подростка не выдержала груза избранности, буйства гормонов и непомерных учебных нагрузок. И к Рождеству она сорвалась. Гермиона всегда была особой неприятной и раздражающей, а ближе к каникулам совсем свихнулась. От нее житья никому не стало. Она противопоставила себя всем со своей параллели, в чем немало ей помогло покровительство декана. Макгонагалл не скрывала своего отношения к одаренной студентке, ставя ее в пример по оценкам и поведению и, похоже, выращивала себе достойную смену. Если раньше она просто умничала на уроках, ябедничала и лезла с советами, то сейчас не советовала, а громогласно читала целую лекцию, попутно опуская оппонента. Она не оскорбляла напрямую, но употребляла сравнения с «идиотами», «дебилами», «неучами» прочими неприятными для самолюбия эпитетами. Например: «Надо быть дебилом, чтобы этого не знать». «Так может считать только идиот». «Только такой неуч не мог понять такую простую тему». Делала она это мастерски, не хуже, чем Снейп, и не взирая на лица. На том и погорела. Она выбрала не тех людей для прессинга. Драко пострадал от нее на нумерологии, когда она прилюдно прошлась по его умственным способностям, а Сьюзен высмеяла за нелепую ошибку на рунах. И если Сьюзен просто негодовала, то Драко реально взбесился. Когда мы все собрались после обеда в библиотеке, Малфой все не мог успокоиться, и Невилл решил его приободрить:

— Она и меня вчера высмеяла при всех, — смущаясь признался он и покраснел, — я записал данные по кормлению полосатых курумов не в ту строку. Просто не обращай на нее внимание.

— Вот, вот, — вмешался Гарри, — ее уже не исправить, просто считай, что ее нет. Я всегда так делаю на магловедении. Не дай Мерлин возразить, все, считай, день потерян. Ее не переслушать.

— Подумаешь, — презрительно прищурившись, вклинилась в разговор Сьюзен, — вы бы видели, что эта выскочка творит на рунах. Она даже спорит с миссис Коплан, как будто знает больше учителя.

Вот не зря Драко был из семьи интриганов, до него дошло быстрее, чем до остальных.

— Постойте, я что-то не понял, — сказал он, недоуменно наморщив брови, — как такое может быть? Руны идут одновременно с «уходом», а нумерология с магловедением. Разве возможно быть на всех уроках одновременно, или она что-то пропускала?

Потом они азартно рисовали график посещений и строили догадки, и пару дней наблюдали за девчонкой. А потом снова собрались вместе поделиться своими соображениями.

— Я знаю только одну вещь, обладающую свойством манипулировать временем, — гордо поглядывая, выдал Драко, — это Маховик времени.

— Но он же запрещен к использованию, — ахнула Сьюзен. — Тетя рассказывала, что в интересах безопасности их все конфисковали, ну, после случая, когда Одри Бомон исчез вместе с целой улицей магглов, а потом появился спустя пять лет, а вокруг него, среди полуразрушенных домов, лежали истлевшие от времени мумии. А сам Бомон скончался через пару часов от старости и рассыпался в прах.

— Да уж, — поежился Гарри, — это что, значит, из-за этой Грейнджер мы все можем исчезнуть?

— Думаю, нет, — отозвалась шокированная девочка, — Одри был экспериментатор и работал в Отделе Тайн, а Маховик Грейнджер, скорее всего, обычный. Но тот, кто ей его дал, очень рискует. За игры со временем даже срок дают.

На лице Драко отразилось понимание, он внезапно просветлел лицом и, неожиданно вспомнив о важном деле, смылся. По тому, как азартно горели его глаза, я поняла, что он задумал убить одним выстрелом двух зайцев — посадить директора и избавиться от заучки, заодно отомстив как следует. Наивный, если думает, что Дамблдор их семейке по зубам. Мои прогнозы сбылись очень скоро.

На следующий день начинались каникулы. Обиженная и взволнованная Сьюзен в первый же день поведала Амелии о Гермионе. Нахмурившаяся тетка обещала разобраться. И разобралась. После каникул лучшая студентка в Хогвартс не вернулась, как и ее декан. Драко повел себя предсказуемо. Важно поглядывал, шептался и бросал глумливые улыбки на стол Гриффиндора. Мне было на руку, что в случившемся обвинят его, не хватало еще нажить врагов на самом отмороженном факультете.

Грейнджер осудили. За махинации со временем дают срок в Азкабане от пяти лет и выше, но так как девочка была несовершеннолетней, и за нее ходатайствовал сам Дамблдор и, как ни странно, Флитвик, ей заменили срок на стирание памяти, блокировку ядра и выселение в магловский мир. С Макгонагалл вышло еще ужасней. Грейнджер призналась под сывороткой, что маховик получила от нее, но когда декана стали допрашивать, она скончалась от отката. Ее дело связали с делом о предателях в Отделе тайн и краже артефактов. Выяснилось, что один из умерших был ее учеником. Таким образом, дело закрыли, и директор вышел сухим из воды. Но лично я думаю, что без него не обошлось — у Макгонагалл не было таких связей, птица не того полета, да и идейная, чтобы обеты брать и интриги плести. На самом деле история страшная, и Гермиону даже жалко, но она жила в новом для себя мире и при ее уме не могла понять, что с сильными мира сего не стоит связываться. По канону она тоже Малфоя опустила, не постеснялась, да еще перед всеми. Удивляюсь, как он ей такое спустил. Хотя, тогда у директора была тетрадка для шантажа, а теперь не было, и это развязало Малфоям руки.

Вся эта шокирующая история, которую еще долго все обсуждали, имела один плюс. Министерские проверки затронули все уровни и отделы. Боунс сказала, что нашли еще пятнадцать осведомителей, в основном в Аврорате. Моуди, после скандального отказа от проверки с сывороткой, лишили званий и посадили на три года. Остальных предателей настиг откат.

Когда мы вернулись с каникул, то не обнаружили Люпина. Он сбежал, и вовремя, ведь через неделю министерство прислало в Хогвартс комиссию во главе с Амбридж. Тем временем мои задумки и действия на каникулах принесли плоды.

На Рождество я написала Рите Скитер. На зачарованном пергаменте-договоре, составленном у адвоката. Прочитанные на свитке сведения нельзя было использовать, если не подписать договор. И магический след отправителя не получится отследить. Судя по тому, что зачарованный мешочек с сотней галлеонов из моей комнаты исчез, а подписанный договор появился, Рита заказ взяла. Если коротко, то я заказала Скитер журналистское расследование и написание книги «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», которая по планам должна была выйти летом. Поделилась информацией, указала на Батильду, а пока книга пишется, заказала серию статей, подрывающей авторитет директора.

Скажу сразу, я не испытывала к светлейшему ненависти или еще чего — это просто вопрос выживания. Если все пройдет по плану, то меня в школе со следующего года уже не будет. Но Гарри останется, и защитить его никто не сможет. Хатс вмешается только при угрозе жизни или по прямому приказу Хозяина, а наивный мальчик на такое не способен. И еще одно. Если мне суждено получить тело Лорда, а может, и его магические долги и Пожирателей в нагрузку, то такой влиятельный и умный персонаж, как Дамблдор — это прямая угроза и помеха моим планам. Я еще надеюсь обмануть УПсов, но насчет директора таких иллюзий не строю. Этот поистине мудрый и прожженный политик мне не по зубам. Так что он должен уйти со сцены, его авторитет пошатнуться, а в идеале, старец должен умереть. Иначе, мне в новом мире не выжить, и Гарри спокойной жизни не будет. Самое гадостное, что я размышляю в точности как Дамблдор. Лучше пожертвовать одним человеком, чем утопить мир в крови, но я готова, и мне придется с этим жить. А пока я планомерно избавляюсь от его сторонников. В новом мире мне нужно себя обезопасить, чтобы вражеских агентов и партизанщины было поменьше.

Самое интересное, что когда посыпались статьи, Риту никто не заткнул. Министерству директор был как кость в горле, и они совсем не мешали смешивать Дамблдора с грязью, даже если Скитер нелестно отзывалась о самом министерстве, которое допускало такие серьезные нарушения.

Первым пострадал Люпин. Разгромная статья обвиняла директора в найме на работу оборотня, а министерство в том, что оно допустило подобное безобразие. Возбудили дело. В Аврорат потянули персонал. Под сывороткой Снейп, Помфри и Флитвик признались, что были в курсе, что Люпин оборотень. Учитывая, что от него никто не пострадал, Люпина объявили в розыск. Если его поймают, то его ждет двенадцать лет Азкабана за то, что он не встал на учет, как магическая тварь, и устроился на работу в общественное место. И это ему еще повезло, что Снейп, видимо, не сказал, что в прошлом Люпин обратился и чуть его не загрыз, иначе отделу ликвидаторов выдали бы разрешение на отстрел. В любом случае, Люпину в магическую Британию больше хода нет. Может, и к лучшему, глядишь, на новом месте новую жизнь начнет, если, конечно, не сыграет идиота и не примкнет к стае Сивого. Директор сумел отмазаться, но его репутация сильно пошатнулась. Аккурат до второй статьи.

Она была посвящена компетентности учителей в Хогвартсе. Трелони, Хутч, Хагриду и его питомцам. Действующая комиссия все подтвердила, а отряд ликвидаторов обнаружил в лесу колонию акромантулов. Завели дело. Хагрида вернули в Азкабан.

Все проверки и разбирательства длились несколько месяцев, после чего директор, наконец, был уволен. Временным исполняющим назначили Амбридж. Кстати, это противная тетка, может, и была ужасна как преподаватель, но из нее получился просто замечательный директор. Она за два месяца столько сделала для школы, сколько бывший директор за всю жизнь. Правда, не думаю, что она здесь надолго задержится, размах не тот. Она больше политик, чем хозяйственник, просто выслуживается пока, репутацию создает для дальнейшего продвижения. Да и слава богу, а то она тоже не прочь интриги поплести.

Ну и самая важная, на мой взгляд, статья вышла за день до каникул. В ней говорилось о Дарах Смерти, войне с Грин-де-Вальдом и о Бузинной палочке. Прослеживался след, интервью с Грегоровичем. Колдофото палочки в руках Альбуса и Геллерта прилагались. В конце, Рита открытым текстом выражала радость, что столь легендарная реликвия вернулась в Англию, и поздравляла Дамблдора с такой значимой собственностью. Думаю, теперь найдутся много желающих любым путем заполучить такое сокровище себе.

Хогвартс гудел, как улей, от обилия впечатлений, но все равно экзамены наша компания сдала замечательно и, получив результаты, все разъехались по домам.

На каникулах мои приготовления продолжились. Гарри на этот раз к Петунье сразу не поехал и провел остаток июня у Боунсов. Дурсль купили дом в новом, более престижном районе, и процесс переезда был в самом разгаре. Тетка прислала Гарри на выбор несколько вариантов отделки и обстановки его комнаты. Честно говоря, меня удивляло их отношение, но и радовало, что они стараются поддерживать связи с племянником и даже находят ему место в своей жизни на новом месте. Но в любом случае, это было мне на руку, ведь Хвост еще не подал знак, а выкрасть мальчика с территории поместья было бы невозможно.

Целыми днями, пока Гарри развлекался и весело проводил время, я еще и еще раз сверялась с планом, а ночью сбегала на место силы. В моем плане нашлось несколько брешей, и как следует все взвесив, в одну из ночей я вызвала Критчера.

— Что полукровка, чтящий традиции, хочет от Критчера? — с подозрением, но без агрессии проскрипел он, низко поклонившись.

— Я позвал тебя, Страж рода, чтобы ты смог отдать долг рода Блэк роду Поттер, — твердо ответила я.

— Но старый Критчер уже расплатился с долгом, — нахмурился домовик, сделав вид, что удивился.

— Страж расплатился за уничтожение медальона Хозяина Регулуса, — возразила я, — за это я взял плату живым злом, жившим в медальоне, и порталом в это место. Потому у Стража теперь нет посмертных долгов перед Хозяином Регулусом. Но за то, чтобы Сириус Блэк не стал хозяином Критчеру и не осквернил родовое гнездо грязнокровками и предателями крови, я награду не брал. И за то, чтобы чистокровному и сиятельному роду Блэк наследовал отпрыск Малфоев, тоже.

Домовик вперился в меня нечитаемым взглядом, а потом кивнул, показывая, что готов слушать. Ну, с Богом…

— Мне нужно временно устроить на несколько месяцев моего близкого человека и его слугу в надежном месте. Никто, кроме них двоих, не должен попасть в убежище. Оно должно быть магическим, чтобы в нем можно было беспрепятственно творить темные чары, отрабатывать заклинания и варить зелья. Кроме того, там должна быть хорошая еда в достаточном количестве и по потребности ингредиенты для зелий. Маги не станут обузой роду Блэк, я дам сто галлеонов на их содержание. Мой собственный дом заморожен до совершеннолетия, и сам я не могу их принять, и надеюсь, что род Блэк окажет им временное гостеприимство и защиту.

— Что-то еще? — вместо ответа спросил домовик, судя по выражению лица, что-то прикидывая в уме.

— Еще нужны будут книги из библиотеки рода Блэк, но только безопасные для жизни и здоровья, и конечно, с возвратом. Обещаю, что гости бережно и с уважением отнесутся к собственности и жилищу рода Блэк. И буду рад, если Критчер, как хранитель рода, подскажет гостям рецепты или еще какие нужные советы из родовых книг, чтобы гости быстрее нашли то, что им нужно.

— Юный полукровка очень умен и рассудителен, — прошамкал старый эльф после продолжительного молчания. — Он мог просить многое, но поступил мудро. Не потребовал золота, не позарился на семейные артефакты и тайны и даже отдал старому Критчеру медальон, хотя это был трофей полукровки, и Критчер не посмел бы его просить для себя. Если те, о ком говорит наследник Поттер, хранят традиции и мудрость предков, то Критчер окажет им гостеприимство от лица рода Блэк.

— Они не грязнокровки, если ты об этом, — ответила я. — Полукровка рода Гонт и раб рода Поттер.

— В таком случае, Критчер согласен, — ответил домовик и властным жестом отказался от мешочка с золотом, который я достала и протянула ему. — Род Блэк великий и богатый, — важно промолвил он, — и вполне может себе позволить сто раз по сто принять таких важных гостей. Критчер не посрамит род и позаботится о магах, пусть наследник рода не волнуется.

С этими словами он исчез, а через минуту вернулся обратно и вручил мне кулон на тонкой цепочке.

— Это портал в один из домов, принадлежащих роду Блэк, — пояснил он на мой вопрошающий взгляд. — Пароль — «Честь». Жилище отвечает всем заявленным условиям. Но Критчер хочет спросить наследника Поттер, как тот хочет поступить с предателем крови Сириусом Блэком? — внезапно спросил старик, внимательно отслеживая мою реакцию.

— Я еще не решил его судьбу, — ответила я, нервно сглотнув, и насколько возможно приняв невозмутимое выражение лица, уж больно у домовика вид зверский был. — Но согласно пятой поправке к третьему параграфу кодекса Ликвидаторов, Сириус — мой трофей по закону. В споре между родами Поттер и Блэк, Поттер в приоритете. Ибо Магия всегда выше крови. Сириус уже не Блэк по Магии, лишь по крови, но все еще мой крестный по Магии.

— Критчер не оспаривает право наследника Поттер, — ответил старик и оскалился, — но род Блэк готов перекупить право на трофей и готов заплатить десять тысяч галлеонов.

Я просто обалдела от неожиданности. Это какие же деньжищи, и совсем мне не лишние. Ведь у меня после обретения тела ничего, кроме проблем, не будет. Но я задавила в себе порыв жадности и решительно отказалась. Впрочем, Критчер не настаивал, но, пакостно улыбнувшись на прощание, просил подумать. На том и расстались.

Признаться, предложение было заманчивым, но цена… Предатель крови, если находит смерть на алтаре рода, лишается посмертия, а его магия, очищенная ритуальным убийством, вплетается в защиту родового особняка. Считается, что служением после смерти он отрабатывает долги и усиливает род. Я не претендую на спасителя и миротворца, но такой судьбы бедолаге не желаю. Хотя, честно сказать, эти грязные мыслишки о тридцати серебряниках, вернее, о куче золотых, еще долго меня мучили, и отказалась я окончательно с большим сожалением. Истинно — деньги зло.

Новый дом Дурслей был гораздо больше, с огромным участком и крытым бассейном. Видимо, Вернон достаточно заработал и вполне процветал, чтобы пустить пыль в глаза менее везучим. Гарри уже неделю жил у тетки, когда я поняла, что день икс настал. Бусина связи между мной и Питером нагрелась. Ночью подождала, когда мальчик заснул, и с неохотой поднялась с кровати. Было страшно, сердце стучало как бешеное, хотелось как в детстве, просто залезть обратно в постель и накрыться с головой одеялом.

— Хатсан, ты ведь не оставишь меня? — спросила я, пытаясь не поддаться панике.

— Нет, Господин, обещаю, — сказал старик и улыбнулся. — Хранитель очень смелый. Наследнику повезло с Хранителем.

— Есть еще кое-что, — добавила я, не веря, что говорю такое. — Пока я в этом теле и являюсь твоим Хозяином, приказываю: если ты почувствуешь, что в новом теле не я… Приказываю уничтожить тело и защитить наследника.

— Понял, Господин, — серьезно ответил он, — Хатсан выполнит приказ.

— Хорошо, — облегченно выдохнула я, — надеюсь, ты понимаешь, что для ритуала нужна кровь. Ты должен позволить Хвосту взять у Гарри немного крови, — добавила я и, наконец, взяла себя в руки. — Нам пора.

Хатс кивнул и перенес на пустырь, где меня встретил Хвост.

Старинные кладбища и днем выглядят жутковато, а уж ночью… Питер не подвел, многозначительно кивнул и послушно перенес на погост, после чего примотал к памятнику Тома-старшего. Не знаю, может, так специально подгадали, но на небе светила полная луна, заметно прибавляя жути. Как ни странно, все произошло довольно быстро.

Под пустым большим каменным котлом уже весело занялось магическое пламя, а Питер, не обращая ни на что внимания, все суетился, что-то подготавливая. Внезапно трава возле моих ног зашуршала, и я чуть не заорала от ужаса. В направлении котла лениво ползла Нагини — огромная змеища. Но Хвост и бровью не повел, быстро вылил в котел жидкость из фиала, который, походу, был безразмерным, потому как котел наполнился под завязку. И не прошло и пяти минут, как зелье закипело. По мере закипания, жидкость выстреливала в ночное небо искры как от сварки, пар над варевом густел, его становилось больше. И вскоре вся поверхность котла уже была покрыта светящими искрами и молочным паром. Зрелище завораживало и выглядело довольно красивым, если не знать для чего эта жидкость предназначена.

Тут варево, видимо, дошло до кондиции, и несчастный Питер дрожащими руками достал из-под бока змеи сверток и плюхнул его в котел. После чего подошел к могиле.

— Кость отца, взятая без согласия, возроди своего сына! — сказал он, замысловато поведя палочкой, и над землей зависла горсть праха, которую Питер аккуратно отлевитировал в котел. Зелье мгновенно вспыхнуло, изменив цвет на ядовито-голубой.

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина! — продолжил Хвост, и на мгновение замерев, решительно полоснув себя по пальцу. Кусок плоти перенесся в котел тем же путем, и окрасил варево в кроваво-красный цвет. Выглядело тошнотворно.

— Кровь врага, взятая насильно, воскреси своего врага! — добавил он и полоснул меня по ладони. Надо сказать, что когда он попер на меня с ножом, я струхнула и задергалась в путах. Так что кровь действительно была взята насильно. А то я, заинтересованная в возрождении, как-то совсем забыла об этом обязательном условии.

Питер нацедил в чашу нужное количество крови и вылил в котел. Жидкость резко побелела, забурлила, вздыбилась паром, и над котлом стала формироваться человеческая фигура.

— Пора, — тихонько приказала я, Хатс испарил веревки, и метнулся к змее. Дальше события завертелись. Мое тело упало к подножию памятника, и окровавленной ладонью я активировала рунный камень. От него, искра магии цепочкой блуждающих огоньков, вспыхивая, сквозь траву побежала по остальным камням, пока не замкнула вокруг котла рунный круг. Краем сознания заметила, как от змеи отделилась голова с распахнутой пастью и покатилась в темноту. «Не крестраж», — отстранено успела подумать. Отметила Хвоста, сидящего съежившись за полуразвалившимся памятником, прикрывающего голову руками и тихо визжащего от ужаса. Но все это прошло словно мимо, и лишь когда мои глаза встретились с багрово-красными, реальность накрыла меня. И, почти ничего не соображая, произнесла формулу, и с последним словом меня затянуло в тело Лорда.

Поглощение крестража Лорда я не ощутила совсем. Видимо, его частица была так мала, что просто и быстро растворилась во мне, и не успев даже вякнуть, с радостью слилась с себе подобными. Все случилось так быстро, что и понять ничего толком не успела. Но вот потом я ощутила небывалую гармонию, словно все части мозаики встали на место, и картинка собралась. Следом пришли ощущения тела и магии, и меня накрыло…

Даже не знаю, с чем можно сравнить эти нереальные ощущения. Сила переполняет тебя, лениво течет, как полноводная река, незнающая ограничений. И при этом ясно сознаешь, что в любой момент, лишь только по желанию, она выйдет из берегов и легко снесет все на своем пути. Нереальный экстаз, ощутимей любого оргазма, любого наркотического угара. Эйфория и спокойная мощь, когда знаешь, что кончиком мизинца можешь создать мир и разрушить его… Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вырваться из этого ощущения. Магический морок, усмиренный разумом и волей, утих и я вернула возможность видеть и ощущать что-то помимо себя самой. Котел исчез, и мое высокое тело стояло голым посреди выжженной травы.

— Мантию, Хвост, — приказала я властным и совсем незнакомым мужским голосом, в котором явственно ощущался холод. Мужчина быстро подорвался, и на мои плечи легла теплая ткань.

— Палочку, — последовал приказ, и Питер, угодливо согнувшись, протянул мне просимое. Палочка была длиннее, чем моя старая, но легла в руку как родная, одарив знакомым теплом. — Где твой экстракт Бадьяна, идиот? — оторвалась я от созерцания и заметив, что Питер все еще баюкает свою руку. Мужчина встрепенулся и потянулся к сумке. Убедившись, что мозги у него, вроде, встали на место и помощь себе он окажет, развернулась и пошла к Гарри.

Мальчик лежал около памятника прямо на траве, и мне очень хотелось обнять того, в чьем теле прожила несколько лет, но я не решилась и вопросительно посмотрела на домовика. Он улыбнулся, кивнул, и я, опустившись на колени, прижала маленькое, по сравнению со мной, тельце к себе. Защитник уже залечил ему порез и погрузил в сон. Мальчик выглядел так трогательно и беззащитно, что сердце от тоски и умиления защемило. Очень захотелось заплакать, но слезы почему-то не шли, хотя чему я удивляюсь — если судить по ощущениям, у меня даже носа нет.

— Спасибо, Хатс, — искренне поблагодарила я, — твоя помощь оказалась просто неоценима.

— Рад был послужить Хранителю, — с достоинством ответил домовик и протянул руки.

— Надеюсь, ты выполнишь договоренность и расскажешь завтра Гарри, что я обрел тело? — сказала я, глядя на него и передавая ребенка. — Он напугается, когда не обнаружит своего друга.

— Не переживайте, Хранитель, я все исполню, — спокойно ответил домовик, и напротив меня завис кулон, а сам Хатс аппарировал.

— Ну-с-с, теперь с тобой, — сказала я, решительно поднимаясь и направляясь к Хвосту, который вздрогнул, сжался и рухнул ниц.

— Встань, Питер, — раздраженно сказала, пытаясь не сорваться и не приложить его чем-нибудь — его паническая заторможенность стала меня раздражать. — У меня нет времени на твои валяния.

Питер стремительно поднялся и замер в подобие поклона, трясясь от страха и стараясь не смотреть мне в лицо. Видать, рожа у меня была еще та, если судить по рукам с паукообразными пальцами. Его реакция меня немного отрезвила, и я взяла себя в руки.

— Смотри на меня, — твердо сказала я, захотев увидеть его прошлое, и потерялась в ощущениях. Жизнь Питера пробегала перед глазами, словно мне на быстрой перемотке показывали фильм, но несмотря на скорость, все было четко и понятно. Меня не интересовали его детство или тайны, только встречи с Лордом. Хвост, видимо, не сопротивлялся, и просмотр памяти не затянулся надолго. Когда закончила и вышла из его сознания, он со стоном осел на землю и прикрыл глаза.

— Ты верный слуга, — сказала я. — Пусть не по своей воле, но ты помог вернуть мне тело, — ухмыльнулась, когда он замер в ужасе и от страха широко распахнул глаза. — Перестань трястись, я не собираюсь тебя убивать или пытать. Воспользуюсь твоими услугами еще некоторое время, а потом щедро награжу, — легко пообещала я. — Протяни мне левую руку.

Хвост громко сглотнул, обнажил предплечье и выцветшую метку. Она выглядела, как обычно, бледно и уродливо. Мне все стало понятно, но для страховки я ткнула своим длинным пальцем в змею и произнесла призыв, который выудила из памяти Хвоста. Змея не среагировала и все так же лениво шевелилась. «Господи, Слава Богу! — обрадовалась я, — свобода!»

— Дай руку и держись за меня, — повеселев, приказала я и активировала кулон.

Мы оказались в холле небольшого коттеджа. При нашем появлении повсюду зажегся свет. У Хвоста от моей красоты при ярком освещении подкосились ноги, как у Вицина в «Кавказской пленнице», и он так и повис на мне, вцепившись руками в рукав. Я брезгливо стряхнула его на пол и оставила приходить в себя, а сама огляделась.

— Эй, Питер, кончай валяться, — сказала я, — возьми себя, наконец, за яйца, и давай кухню найдем, иначе я тебя Круцио приложу. Давай, шевелись, — добавила и усмехнулась его реакции. Все же он забавный… Хвост от моей улыбки громко вздохнул, сглотнул и, потупив глаза, потопал вглубь дома. «Ну урод я, сама знаю, что теперь поделать, — размышляла, идя за ним. — Зато все на месте, свое собственное, и долги Лорда мне не перешли вместе с Пожирателями. Правда теперь сложнее будет эту кодлу приструнить, ну да и ладно, привру чего-нибудь».

Кухню нашли быстро, там и приказала накрыть. Есть хотелось неимоверно, а еще больше — спать. Критчер расстарался. В безразмерном шкафу чего только не было, и я с удовольствием набила желудок, словно сто лет не ела. Правда, обнаружилось, что у меня клыки. Говорить они не мешали, но и я пару раз себе щеку прикусила с внутренней стороны, когда жевала. Надеюсь, во мне яда нет, хотя, вроде бы, змеи от своего яда не умирают. Хвост от моей трапезы и вовсе аппетит потерял — вот точно, крыса. Застынет под моим взглядом, как суслик на поле, и глаза таращит в ужасе, словно сейчас откинется. С одной стороны смешно, а с другой раздражает, и поговорить, походу, не получится. Хотя, не известно, может, я сама завтра от своей внешности застыну как от взгляда василиска. Решила сегодня судьбу не испытывать и мирно лечь спать.

— Приготовь мне постель и свободен, — приказала я, заметив, что от прямых приказов Хвост становится собранней и меньше тупит, — и поешь потом, а то не поел толком, голодный.

Хвост угодливо согнулся в поклоне и подорвался исполнять распоряжение. И уже через несколько минут нежилась в собственной постели.

Лежа в кровати, думала, что это был сумасшедший день, но оно того стоило. И я теперь никогда не убью Гарри, а он меня. Без тесного общения с пацаном перед сном было одиноко, словно исчезла часть моей личности. Надеюсь, мой друг примет меня любой.

— Спокойной ночи, Гарри, — тихо прошептала я, засыпая.

Утром проснулась довольно поздно. Июльское солнце вовсю светило сквозь неплотно задернутые шторы. С удовольствием потянулась, наслаждаясь ощущениями своего нового тела. Чувствовала себя прекрасно. Но как бы ни хотелось поваляться, ощутила позывы навестить туалет, да и трансфигурированная в ночнушку мантия неприятно липла к телу, как будто ночью вспотела.

По дороге в ванную комнату разглядывала руки и размышляла о том, как буду жить с таким телом, если вид только одной конечности вызывает гадливость? Но, видит бог, к такому я была не готова…

Первое, что сделала — наколдовала зеркало во всю стену и стянула рубашку, после чего открыла глаза и заорала, надолго застыв, как под парализующим, пока в моем мозгу хаотично проносились все знакомые мне маты, от шока не могущие сложиться в осмысленные предложения.

Волдеморт из фильма и рядом не стоял с тем монстром, смотрящим на меня с зеркальной глади. В фильме это был вполне нормальный мускулистый мужик, пусть без носа и с красными глазами, а я видела змею с условно-человеческим телом. Почему условно? Потому что все члены и отростки тела были настолько искажены, что больше походили на нечеловеческий организм инопланетянина, чем на мужчину.

Учитывая, что в прошлой жизни я была метр девяносто, то это тело казалось меньше на пару сантиметров. Примерно шесть футов два дюйма*. Очень худое, как у попсовых корейских мальчиков, заморивших себя диетой. Но несмотря на недобор веса, скелет не просматривался и тело физически ощущалось сильным. Так лежащая в покое змея выглядит неопасной, слабой и неповоротливой, как ветка или бревно, но стоит ей пошевелиться, и ты видишь сильные мышцы, выбрасывающие туловище вперед с ловкостью и стремительностью.

Само туловище было довольно привлекательным, вполне пропорциональным, с длинными конечностями. И хоть пальцы на руках и ногах смотрелись бледными пауками с ногтями как из матового белого перламутра, с этим можно было смириться, если бы не цвет и структура кожи. Она была чисто белая, словно прозрачная, как застывшая слизь, и все сосуды и капилляры просматривались под ней, как на ладони. От этого тело приобрело серовато-синий оттенок, и в тех местах, где кровообращение лучше — пах, губы, слизистые — цвет был интенсивнее. Например, член, весьма приличного размера, выглядел так, будто его дверью прищемили, а потом еще пару раз прихлопнули, для верности. Сомневаюсь, что этот бледно-синюшный отросток с головкой цвета баклажан вызовет эротические фантазии даже в конченом извращенце. Его не только не хотелось приласкать, а я уже всерьез размышляла, как буду его в руку брать, чтобы просто поссать. Радовало только то, что пенис был один, второго такого подарочка, боюсь, моя расшатанная увиденным психика вряд ли пережила.

Голова чудовища была под стать телу. Вместо ушей — дыры, вместо рта — прорезанная щель с тонкой синюшной каймой по краю. Зубы крепкие, ровные и белые, только немного заостренные, и два обычных клычка, при желании вытягивающиеся в полноценные змеиные клыки, торчащие с боков рта, как у вампира в дешевом кино. О носе намекали только две вытянутые небольшие дырочки, очень отдаленно напоминающие ноздри. На всем теле не было ни одного волоска, а сзади, от темечка до копчика, тянулась широкая — с ладонь, полоса заковыристой бледно-зеленой вязи, как узор у змеи, только словно поблекший от времени.

Долго я пялилась на такую красоту, пытаясь убедить себя, что это я. Глаза, красные, с вытянутым зрачком, как у змеи, не хотели верить в очевидное, а сознание никак не могло смириться и принять новую внешность. Но делать нечего, взяла себя в руки и наколдовала чары личины. Теперь на меня смотрел красивый тридцатилетний шатен с синими глазами и прокачанным телом — каким был Реддл до возрождения. Ненадолго залипла на отражении, пытаясь забыть недавно увиденное, когда организм напомнил о себе, и я, разочаровано вздохнув, потопала в туалет.

Нежась в ванне, с трудом отогнала фривольные фантазии о любовных игрищах с двумя блондинками и задумалась, хотя мысли текли расслабленно и лениво. «Почему Лорд получил тело такого урода? Если судить по фанфикам, то он возродился Личем или гомункулом. Но ни то, ни другое не похоже на то тело, что мне досталось. Это тушка хоть и уродлива, но не мертва, и игривые мысли о девушках и будущих похождениях получили достаточно заметный отклик. Будь я нежитью, то такого бы не произошло. Потому что в обоих случаях это трупы, распространяющие вокруг мертвую энергию. Они не способны на эмоции и желания и только сеют и пожинают зло. Скорее всего, все дело в Нагини. Хвост, насколько я помню, выкармливал Лорда молоком и ядом змеи, которая была его фамильяром, вот и результат. Могу только порадоваться, что не молоком единорога — только копыт и рога во лбу мне не доставало. А змеиную морду можно обыграть довольно интересно. Все же, что ни делается, все к лучшему. А с внешностью разберемся, времени предостаточно».

Вытерев тело белым пушистым полотенцем с вышитым вензелем рода Блэк, вернулась в спальню. В шкафу обнаружилось множество мантий от выходных и домашних, до мантий для сна. Еще пара тапок и сандалии. Ни футболок, ни рубашек, и даже белья не наблюдалось. «Эх, не зря Критчер спрашивал о гостях, — подумала, скептически скривившись, — походу, аристократы, чтящие традиции, в приличных манорах носят мантии исключительно на голое тело. Лорд, помнится, тоже голыми ногами светил, значит, придется привыкать, пока домовик от дома не отказал, — решила я, накинув легкую домашнюю мантию и сандалии. — И привыкать придется долго», — досадливо морщилась, пока шла на кухню, а ничем не укрощенный член мерно стукался по бедрам.

Питер выглядел настороженно, но вполне спокойно — видимо, взял себя в руки. Но понятно, расслабиться не мог — постоянно ждал подлянки от повелителя и внезапного прилета Круцио, а то и Авады. Лорд, походу, личность внезапная была и противоречивая, так что разговоры за чашкой чая отменялись. Мужик смотрел на меня, как крыса на удава, несмотря на мою новую, красивую внешность. Ну да и бог с ним, все равно компания он для меня неподходящая.

Хоть я и привыкла колдовать настолько, что мантию магией накидывала и сандалии застегивала, но серьезно тренироваться меня не тянуло — наверное, сегодня откатом накрыло за вчерашние нервные перегрузки. Потому я до вечера, с перерывом на еду, осматривала дом и окрестности. Коттедж стоял на большом поле среди леса. Скорее всего, это был один из охотничьих домиков. Место очень уединенное и далекое от цивилизации. То, что мне и нужно. Но долго мне дурковать не получилось. У Лорда силища была убойная. Когда я в Гарри обитала, то такого не чувствовала, а здесь — так и тянуло магичить, словно толкал кто. Так что уже на следующий день, прямо с утра и ладом не пожравши, спустилась в тренировочный зал и колдовала без ума и памяти, перекусывая на ходу.

Дня через два опять порылась у Питера в памяти, только уже более тщательно. Он довольно редко у Лорда на собраниях был, больше наедине отчитывался. Мне так-то его шпионство по барабану, я смотрела и запоминала привычки и повадки самого Лорда и расспрашивала о других Пожирателях. Ведь память Волдеморта мне не перепала, и встреть я тех же Селвина или Макнейра, то и не узнаю.

Еще обнаружилось, что белыми и пушистыми Пожиратели не были. И пытали, и развлекались по полной. И главное, рожи у всех были алчные до утех и пыток — довольные. У всех, кроме Долохова, Снейпа и Малфоя. Нет, они от других не отставали, послушно и четко исполняли приказы, но явного кайфа не получали. Долохов только иногда увлекался и то, походу, с научным интересом, не испытывая эмоций к своим жертвам, как мясник, что скотину режет. Малфой еле сдерживал брезгливость и, судя по роже, предпочел бы и вовсе не марать рук, А Снейп демонстрировал каменное выражение лица, и кроме холодного равнодушия на нем ничего не отражалось. Да и сам Лорд совсем эмоций не проявлял — ему что убить, что воды испить. Одно выражение лица — полное равнодушие, чисто змея. Страшные люди, если честно.

Самый приятный бонус ждал меня позже. Я отрыла в памяти Хвоста кое-что интересное: когда они в доме Реддлов жили, у Лорда там захоронка была — большая черная шкатулка со змеей на крышке, и стояла она под чарами. Что там было — Хвост не знал, но я решила рискнуть и проверить. Поэтому на следующий день Питер аппарировал меня на место.

Особняк у Реддлов был огромен, но очень запущен и почти разрушен. Долго мы не задержались. Питер показал в тот угол, где лежала шкатулка. Причем, я хорошо ее видела, в отличие от Хвоста, который туда и подойти не мог. При моем приближении змея на крышке ожила, зашипела. Но когда я зашипела в ответ, удовлетворенно свернулась и заснула. Брать артефакт в руки было боязно, но кто не рискует, как говорится…

Уже дома, перед сном, решила проверить, что мне перепало. В маленькой шкатулке с расширением пространства было три отделения. В первом, самом большом, лежали старые манускрипты, несколько книг, свитки и другие записи. Второй содержал несколько артефактов, но я не настолько в них разбиралась, чтобы осмелиться взять в руки. А в третьем — мешочек с драгоценными камнями и ящичек с галлеонами. Конечно, не Крез, но своя денежка как раз кстати. Вполне хватит, чтобы в другой стране новую жизнь начать. Походу, это все наследство Тома и нажитое имущество.

Месяц промелькнул мгновенно. Я достигла многого, но до знаний Лорда мне, естественно, далеко. Но я освоила основные понты, чтобы не спалиться перед УПСами. Научилась аппарировать, летать без метлы, мгновенно трансфигурировать мантию в удлиняющиеся веревки, выставлять щит, отбрасывающий противника, создавать взрывную волну и огненное дыхание — фишка, придающая дыханию любую огненную форму. И все эти примочки без палочки. Конечно, не все сразу и не надолго. Но силища у меня огромная была, хотя, само собой, знаний Лорда не было, до всего сама доходила методом тыка и проб. Хорошо книги из шкатулки пригодились. Еще передвигала предметы и управляла поведением животных — благо, лес был рядом. Для меня это оказалось легко, ведь ментальное влияние — это дар Лорда. Я не прилагала усилий залезть в голову другому, сделать внушение и даже стереть память. Правда, пока только на животных отрабатывала. Зачарованные вещи и предметы, опять же, теперь для меня фонили. Плетений не видела, но чувствовала, что мне брать можно, а от чего подальше держаться.

Хвост у меня в качестве подопытного выступал. Он мне вообще очень помог. Я на нем ментальный щит тренировала, легилименцию и эмпатию. Самое интересное, что когда пазл из Лорда собрался, то моя эмпатия в гармонию пришла. Ничего не раздражало, только если сама того хотела, то могла чувствовать, что человек испытывает. Эту способность тоже на Питере обкатала: он притворялся, перебирая разные эмоции, а я отгадывала. Еще сырой силой на него давила, а он говорил, что чувствует — удушье или слабость, а, может, страх — мне это нужно было, чтобы силу контролировать и надавить в случае чего. Благодаря нашим занятиям, мы с ним все же сблизились немного. Он давно понял, что я не Лорд, но относился с уважением и опаской, хоть и не с ужасом, как раньше.

С Хатсом связалась через неделю. Душа за пацана болела. Он явился сразу на наше место, стоило только позвать. Долго его расспрашивала, а потом письмо передала.

— Хранитель должен сам с наследником встретиться, — укорил меня старый эльф, — мальчик грустит, места себе не находит, исхудал совсем.

— Хатс, да я не против, только куда с такой змеиной рожей, — расстроилась я. — У самой сердце не на месте — только и думаю, как он там один. Да и как его доставить? Это тебе не магловский дом.

— У Хранителя качественная иллюзия, — невозмутимо ответил домовик, — а мальчика я вам доставлю. Хатс —эльф, он видит защитные плетения и перенесет наследника. Хатс и Хранителя научит.

Через два дня, днем, встреча состоялась. Волновалась, конечно, но скорее от неловкости — все же теперь мы не одно целое. Прибыла на встречу немного пораньше, нервно походила по поляне и, наконец, заставила себя сесть на камень. Почти успокоилась, но когда услышала хлопок, сердце замерло.

— Ал? — растерянно донеслось до меня, — это ты?

Встала и медленно оглянулась. Рядом с домовиком стоял мой Гарри. Мне показалось, что он похудел и осунулся, а его взгляд стал каким-то потерянным.

— Да, Гарри, это я, — ответила ему и попыталась улыбнуться. Слова совершенно не шли с языка, пауза затягивалась, а мы все смотрели друг на друга. Потом подумала, что старше и пора уже перестать тупить, взять себя в руки и что-то предпринять, но только качнулась в его сторону, как мальчик стремительно бросился ко мне, обнял и зарыдал. Вцепился в меня, шарил по телу руками, словно проверяя, что я живой и настоящий. Потом внезапно отпрянул и заколотил мне кулаками по грудной клетке, бессвязно и зло выкрикивая и бормоча что-то неразборчивое. Не смогла удержать щит и меня накрыло чужими эмоциями — болью, злобой, радостью, любовью, — просто калейдоскопом образов и чувств. Но эмоциональная вспышка была слишком сильной, и мальчик быстро выдохся.

— Почему ты меня бросил, Ал? — устало спросил Гарри, когда я усадила его на камень и пристроилась у его ног, глядя в глаза.

— А разве ты не читал книг, которые тебе Хатс дал? — удивилась я.

— Читал, — кивнул Гарри, — но ты меня не предупредил, — с обидой добавил он. — Я даже попрощаться не успел. Ты хоть подумал, как я испугался, когда проснулся, а ты мне не ответил.

— Это было слишком рискованно, Гарри, прости, — виновато ответила, погладив его по руке, но он выдернул ладонь. — Зато ты теперь мой брат, — добавила я, лукаво улыбнувшись и шутливо толкнув в плечо.

— Правда? — удивленно распахнул глаза мальчишка, забыв, что решил обижаться, — настоящий?

— Для ритуала я взял твою кровь, Гарри, — ответила, ласково проведя по щеке, — так что теперь мы настоящие братья по крови. Хотя, конечно, я — без права наследования и фамилии. Но после пятого курса смогу оформить на тебя опекунство и забрать из Хогвартса. Мы можем уехать, куда захочешь, путешествовать, купить дом и жить вместе.

— Ты серьезно меня увезешь, и мы будем жить как семья, настоящая семья? Как отец и сын? — опешил от перспектив мальчишка, — ты сделаешь это для меня?

— Конечно, — не колеблясь ответила я, — в этом мире ты — моя единственная семья, Гарри…

Потом мы говорили… говорили, пока Хатс не напомнил о времени.

— Нам пока нельзя видеться, — предупредила я на прощание повеселевшего мальчишку, — но ты пиши мне, а Хатс отнесет письмо.

— Ал, а как твое полное имя? — неожиданно спросил он.

«А правда, какое?» — подумала я.

— Меня зовут Алан, Гарри, — осенило меня, — но Ал тоже подойдет. До встречи, — обнялись мы на прощание.

Хатс не обманул и научил меня определять дыры в плетении. Я не видела их, как он, но, выпустив силу, ощущала отклик. Все защитные плетения, что покрывали здания по периметру, походили на магическую сетку, я ее представляла почему-то сеткой-рабицей с мелкими ячейками. Все они резонировали с потоком сырой силы с одной частотой, а спайки вибрировали с другой. Так вот, именно в местах, где на ячейках случались спайки — ведь нереально покрыть чарами такое пространство за один раз, можно было проникнуть внутрь деликатно — например, аппарировать, или переть тараном — пробить. Но для таких маневров нужна была большая магическая сила, а у Лорда ее было в достатке, потому он не заморачивался и проникал в чужие маноры без проблем, или ломал защиту к чертям, когда был зол и не расположен к деликатности, без ущерба для своей магической мощи.

Тридцать первого июля поздравила Гарри. Посидели на нашем месте, устроив пикник. Потом отправила счастливого парня домой и вернулась к себе. То, что я собиралась сделать было очень рискованно, но выбора не было, и время поджимало. Пробежалась по плану, и Хвост перенес меня к манору Малфоев. Дала ему несколько указаний, после чего отправила домой, и, подойдя к периметру, выпустила силу.

Лазейка нашлась быстро, и не прошло и минуты, как я спокойно шла по дорожке в сторону белеющего в сумерках огромного особняка. Вокруг меня незримо шарохались домовые эльфы, готовые защитить хозяев ценою жизни. Они были невидимы, но я ясно ощущала их эмоции — когда пересекла периметр, наверняка сработали сигнальные чары. Но мне не было до них дела — они не нападут без приказа, а хозяин отлично знал, что маг, сумевший пройти родовые чары как нож сквозь масло, существовал только один. И я оскалилась в улыбке, представляя растерянную и напуганную рожу Люциуса, и как он впопыхах, хаотично носится по дому, пытаясь одеться для дорогого гостя. Как в воду глядела, заметив, что навстречу мне спешит мужская фигура с отливающими серебром в лунном свете волосами. По мере приближения я все больше направлено выпускала силу, а мужчина все притормаживал, пока и вовсе не остановился, смотря на меня с изумлением.

— Мой Лорд, — неверяще и с пафосом произнес он, после чего неожиданно отмер, подался в мою сторону, встал на одно колено и приложился к краю мантии в поцелуе.

— Я знал… я верил, что вы вернетесь к нам, — взволнованно бормотал он, делая вид, что слюнявит подол. От его стремительных движений моя мантия покачнулась, и причиндалы обдало прохладным воздухом, заставив поежиться. Мой визави, видимо, расценил это, как знак моего раздражения, и резко поднялся, почтительно отошел на шаг и смиренно склонил голову.

— Да вот, проходил мимо, дай, думаю, навещу старого друга, — тягуче протянула я, добавив шипящих звуков. — Надеюс-с-ь, ты окажеш-ш-ь мне гостеприимство, мой скольс-с-кий друг Люц-ц-иус-с?

— Конечно, Милорд, — с готовностью склонился в поклоне мужчина, — мой дом в вашем распоряжении. Это большая честь для меня — принимать столь высокого гостя.

— Хорошо, что ты это еще помнишь, Люц-ц-иус-с-с, — ответила я. И по-хозяйски уверенно и неспешно прошла мимо него, а хозяин пристроился рядом, на полкорпуса позади меня.

— Может, Милорд желает вызвать своих последователей? — заискивающе предложил мужчина, пока мы шли — видимо, решил разбавить тишину и напряжение между нами светской беседой. — Окажите честь вашему верному слуге и позвольте сообщить остальным о возвращении их повелителя.

— Люц-ц-ус, тебе не говорили, что инициатива наказуема. Нет? — холодно ответила я, притормозив и выпуская немного силы, так, чтобы слегка придушить, — если кто-нибудь узнает, что я вернулся, я накажу тебя. Не испытывай моего терпения, я им не отличаюс-сь. Зато отличаюсь богатой фантазией на наказания. Хотя, для нашего друга Северуса можешь сделать исключение. Завтра в восемь вечера он должен быть здесь, — добавила, отзывая магию. — И надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сделать ему сюрприз, и не хочешь его испортить длинным языком? — добавила, жестким захватом приподнимая его за челюсть, притягивая к своему лицу и заглядывая в глаза.

— Я вас понял, Милорд, — прохрипел он, а в его взгляде плескался страх.

— Вот и славно, — мягко ответила, выпустив его из тисков и почти нежно проведя ладонью по щеке, от чего он дернулся, как от удара. — Рад видеть, что мой самый верный последователь не растерял здравого смысла и чтит обычаи гостеприимства, — непринужденно добавила, продолжив путь, — надеюсь, мой друг Люциус-с-с накормит усталого путника и составит ему компанию.

Мужчина, поняв, что Круцио на этот раз пролетело мимо, подобрался и всю дорогу с воодушевлением выражал свои восторги от моего визита. Мне понравилось его дразнить и играть на контрасте кнута и пряника. Наблюдать, как он мастерски пытался держать лицо, льстить, но не топорно, как Хвост, а сооружать многоэтажные конструкции завуалированной лести. Как он преданно смотрел в глаза, когда от него просто фонило ужасом и очко поджималось от каждого моего взгляда и улыбки. Но его усилия определенно заслуживали уважения. Поэтому я не стала его мучить, и когда сочла, что для первого раза достаточно, царственно поднялась и пошла спать. Завтра меня ждет самое трудное испытание, от которого зависит все, а Снейп не так наивен и пуглив, как Малфой. Ему нечего терять, и обмануть его будет непросто.

Комнату мне Люциус выделил шикарную. Вчера я сразу спать легла и, кроме удобной кровати, обстановку не заценила, а утром глянула — да… чтоб я так жил. Музей прям. Французские корни хозяина в каждой мелочи чувствовались: все эти завитушки, гнутые ножки, парча и изысканная мелочовка на каминной полке. Совсем не похоже на помпезный и добротный английский дом. Но красиво, ничего не скажешь — все легкое, утонченное, воздушное — под стать хозяину.

Ванная комната поражала воображение. Высокий потолок с лепниной, пара статуй, окно в полстены с колышущимися кружевными воздушными шторами. На полу мозаика, по стенам зеркала, вместо ванны — каменная чаша в полу человек на пять, и ассортимент притирок как в салоне. Неудивительно, что Лорд для своего обитания манор Малфоев выбрал. Хотя, мне больше по душе японский минимализм. Жизнь у меня динамичная была, дома немного времени проводила, да и человек я простой — привыкла обходиться немногим, хотя, конечно, на машинах и на подарках девчонкам не экономила.

После душа меня ждал шкаф с темными мантиями и опять же никакого белья. Облачилась во что-то легкое и струящееся, накинула чар, чтобы подол не задувало, обновила чары личины и в путь. Чары личины, кстати, внимательным магам были заметны. Когда резкие движения делаешь, то картинка как бы не успевает подстраиваться, и черты смазываются, давая эффект небольшого марева. Хотя от артефактов такого эффекта нет, но где бы мне их взять…

Не успела выйти, как ко мне поспешил хозяин. До неприличия с утреца бодрый и свежий. Судя по дымке, тоже освежающие чары наложил, дабы синяки под глазами скрыть от бессонной ночи, да и бодрящего глотнул, поди.

За завтраком Люциус составил мне компанию, и, видимо, рассудив, что патрон в хорошем настроении, развлек меня непринужденным разговором ни о чем, мастерски заменив радио. Я его не останавливала, решила, что это у него нервное, пусть болтает. Но в самый неподходящий момент бесцеремонно перебила и поинтересовалась, где наследник и Нарцисса? Хозяин спал с лица и ответил, что супруга с сыном две недели назад отбыли навестить французских родственников и вернутся только к концу августа. Но, если я желаю, то он немедленно за ними пошлет. Судя по его правдивым стеклянным глазам и тщательно скрываемому волнению, поняла, что он еще вчера, под шумок и в спешке, отправил семью подальше отсюда, пока ситуация не прояснится. Похвально, хоть кто-то о семье думает.

— Люциус-с, друг мой, ну зачем же беспокоить женщину? — усмехнулась я, — она, поди, и чемодан еще разобрать не успела, да и не выспалась толком. Не будем мешать ей наслаждаться нежданным отдыхом и общением с родственниками. И на будущее: не смей мне врать. Если захочу, то легко найду средства убеждения, чтобы вернуть твою семью обратно. Поэтому твоя ложь не имеет ни смысла, ни пользы, и свидетельствует о тебе не в лучшую сторону. Ты и так уже обманул мое доверие, и от наказания тебя отделяет только мое желание поговорить с тобой и со Снейпом, а для этого вы должны быть адекватны и в своем уме. Запомни, еще раз соврешь своему Лорду, и Круцио покажется тебе легкой щекоткой, — прошипела с угрозой, надавив силой, тогда как сам несчастный склонился в поклоне и молчал, до крови закусив губу. Я решительно поднялась и прошла мимо этой застывшей статуи к выходу.

— Можешь быть свободен, — бросила ему, немного притормозив и оглянувшись, — встретимся за ужином, а то, боюсь, если ты и дальше будешь меня раздражать, то нормального разговора у нас не получится.

После чего вышла, а застывший от страха хозяин остался стоять, не в силах сдвинуться с места.

День я провела прекрасно. Наткнулась в библиотеке на книгу детских волшебных сказок и чудесно устроилась в беседке. Эльфы приносили мне восхитительно сваренный кофе и выпечку, и я даже успела подремать, когда днем от жары меня разморило. Это тело любило солнце и тепло. А когда на землю стали спускаться летние сумерки, и прогретый воздух стал прохладным и влажным, за мной пришел Люциус и с почтением проводил в столовую, где мы перекусили. Вернее, ела я, а мой сосед делал вид, что ест, да и неудивительно, ведь его ждал разговор с Волдемортом, а от него не знаешь, чего ждать. Сама я была вполне спокойна и собрана. Подходящая байка была уже придумана, а как ее воспримут слушатели — я почувствую, так что смогу в процессе подкорректировать детали, если что.

Ужин закончился как раз около восьми, и Люциус проводил меня в голубую гостиную, где мы расселись и стали ждать Снейпа. Он отличался пунктуальностью и явился без двух минут восемь. В дверь постучали и, не дожидаясь отклика, в комнату стремительно ворвался Снейп, говоря на ходу:

— Ну, Люциус, что тут у тебя такого важного случилось, что ты оторвал меня от эксперимен…та, — возмущенно, пополам с раздражением начал говорить он, когда увидел меня. Не успев закончить фразу, он словно запнулся на месте и на мгновение застыл, пока его взгляд пробегал по комнате, а мозг оценивал обстановку. Поймав многозначительный, полный страха и надежды с нотками облегчения при его появлении, взгляд Люциуса, который с моего места был хорошо виден, мужчина стремительно и решительно прошел в мою сторону. Его уверенная поступь и взгляд, выражающий почтение без тени страха, восхищали. То, как он быстро сумел сделать выводы, собраться, и лишь на мгновение, от неожиданности, не смог сдержаться и проявил эмоции — было немыслимо. Он тоже опустился на одно колено и склонился в поклоне, припав к краю мантии, но сделал это так, словно выражал мне уважение, а не почтение, как тот же Люциус, и тем более не угодливость, как Хвост.

— А вот и еще один мой верный последователь, — ответила на его приветствие и встала, пройдя к столу мимо застывшего в преклоненной позе Снейпа, ожидающего приказаний. — Сегодня решил оказать вам честь и распить со старыми друзьями бутылочку огневиски, — сказала я, беря бутылку и левитируя на стол три стакана, — за встречу, так сказать. Ты ведь не против, Люциус?

— Конечно, мой повелитель, — с готовностью ответил мужчина, склонившись в поклоне. Он тоже поднялся, когда я встала.

— Тогда присаживайтесь… Снейп? — Северус легко поднялся и без возражений сел рядом с другом. — Ну, Люциус, просвети меня, как обстановка в магической Англии? Как настроение среди Пожирателей? — небрежно спросила, когда все сделали по глотку превосходного алкоголя.

— Обстановка пока терпима, — с готовностью отчитался блондин, — но стране не хватает твердой руки и мудрого руководства. Что касается ваших верных последователей, то они так же преданы вам, и только и ждут, чтобы присоединиться к своему Повелителю.

— Да… Настолько верные, что никто не догадался найти меня, — равнодушно возразила, добавив в голос холода и выпустив немного силы, чтобы показать свое недовольство.

— Поверьте, Повелитель, если бы только ваши слуги увидели знак, что… — взволнованно зачастил Люциус.

— Знаков было более, чем достаточно, — резко перебила его, — для тех, кто хотел увидеть. Но ты пошел в предательстве еще дальше, мой скользкий друг. Где та вещь, что я дал тебе на хранение?

Люциус побелел, как стена, и пошатнулся — того и гляди удар хватит. Самое удивительное, что я ничего не делала, он сам нагонял на себя страху, ожидая ужасов, и то, что я до сих пор не кидаюсь пыточными, накалило его нервы до предела.

— Милорд, — вмешался еще один самоубийца, решив отвлечь меня от своего друга, — мы все так же преданы вам, но метки словно заснули и не реагировали на поиск. И если бы вы только доверились мне, вашему верному слуге, тогда, с Квирреллом, то возродились бы еще три года назад.

— Метки не реагируют, потому что я их заблокировал, а вернувшись, и вовсе снял чары. И теперь это простая татуировка в память о вашей бурной молодости, — ответила я, — напоминание о том, чего вы лишились и могли бы достичь рядом со мной. И мне не понятно, что за чушь ты несешь, Снейп. При чем тут какой-то Квиррелл?

— Как же, Милорд, — ответил Снейп с толикой удивления, — он работал в Хогвартсе профессором ЗОТИ и хотел украсть спрятанный в школе философский камень. Я не мог этого позволить, но если бы вы мне только намекнули, что камень нужен для вас, я бы сам доставил его вам.

— О, да, — засмеялась своим шипящим зловещим смехом под недоуменные взгляды мужчин, — старик, я вижу, никак не уймется. А ты, мой верный последователь, как только твой Повелитель исчез, сразу переметнулся в противоположный лагерь и продался Дамблдору. Похвальная верность, что и говорить.

— Это не так, Милорд, — с жаром возразил Снейп, — вы пошли к Поттерам и пропали, все были растеряны, и я решил затаиться в стане врага, но всегда был вам верен. И теперь, когда вы вернулись, я брошу все силы на служение вам и докажу, что для меня не существует иного повелителя, нежели вы. Верьте мне, Милорд!

— Северус, — резко перейдя на деловой тон ответила я, — прежде, чем мы начнем серьезный разговор, клянусь магией, что я никогда не был в Годриковой лощине в доме Поттеров. Никогда не убивал Поттеров и не наставлял палочку на их сына Гарри с целью убить. И не просил никого это сделать. Магия мне свидетель. — На мгновение нас ослепила вспышка, после чего я просто выпустила магию, и Снейпа выбило с его стула, тело протащило, сбивая все на своем пути, и припечатало к стене в метрах двух от пола. Шокированный Люциус, которого тоже неслабо приложило, вскочил одновременно со мной. Но я торопливо прошла до места, где висел Северус, а блондин склонился над столом, до побелевших костяшек вцепившись в край столешницы, словно пытаясь сохранить равновесие и не потерять сознание.

— Как ты сам можешь убедиться, Снейп, я не солгал тебе, — ухмыльнулась, взмахом руки отозвала магию, и мужчина упал к моим ногам. Взгляд у него был престранный — удивленно-растерянный, я бы даже сказала, потерянный. — Так что предлагаю вернуться к столу и продолжить наше дружеское общение, — не без издевки добавила и, легко подпнув носком сандалии Снейпа, вернулась к столу и налила всем выпить. Вскоре ко мне присоединились мои помятые собутыльники.

— Но как же так, Повелитель, — осмелился возразить Люциус, — ведь вы пошли к Поттерам той ночью?

— Пошел, — ответила, отхлебнув и расслабленно откинувшись на мягкую спинку стула. — Но во-первых, с чего все решили, что я туда дошел? А во-вторых, что шел туда с целью убить?

— Но ведь пророчество, — отмер Снейп, — вы ведь ясно дали понять, что хотите убить Поттеров, и даже…

— Да, да, — пренебрежительно перебила его, — помню, ты просил за свою подругу, а я пообещал ее не трогать. Но не помню, чтобы я говорил, что ей и семье Поттеров что-то грозит. Остальное ты домыслил сам, Северус.

— Но где вы тогда были, Милорд? — спросил шокированный Малфой.

— Я отлучался по делам рода, мой друг, — охотно ответила, — меня не было в Англии несколько лет. Северная Индия, Бхубанешвар, если это тебе о чем-то говорит. Принимал наследие предков. — Тут я небрежно повела рукой, убирая иллюзию, и…насладилась непередаваемым зрелищем.

Мужчины разом отпрянули, и выражение их обалдевших лиц было незабываемо и неописуемо, так быстро эмоции сменяли друг друга. Отвращение, изумление, страх, неверие своим глазам — чего там только не было намешано, и лишь одно ясно читалось на их лицах — желание быть отсюда подальше и не видеть этого ужаса. Я, рисуясь, лениво провела ладонями с тонкими, непропорционально длинными пальцами по черепу, демонстративно отряхнув на пол пару чешуек, и улыбнулась, выпустив клыки, после чего еще раз приложилась к бокалу. Надо было дать парням прийти в себя. Ощущала, что они мне поверили, но все еще не понимали, как такое может быть.

— Но ведь наследия — это просто миф, — прозаикался Люциус, дрожащими руками поднося бокал к губам и стараясь отпить, а Снейп так и сидел в прострации, ошалело гипнотизируя меня взглядом.

— Миф, — согласилась я, — но только когда речь идет о магических тварях. Я же принял наследие Нагов — древней магической расы. Если вы насмотрелись, друзья мои, то, пожалуй, верну все на место, чтобы не отвлекались — Небрежно махнула рукой и восстановила иллюзию.

— Милорд, — отмер Снейп, — но если Поттеров убили не вы, то кто тогда?

— Ну, ищи того, кому это выгодно, Северус, — пожала плечами я, — но ставлю на Дамблдора.

— Но зачем ему убивать Поттеров? — растерянно возразил он. — Они же были на его стороне и входили в Орден Феникса. Я не понимаю.

— Для начала, давай убедимся, почему это не мог быть я, — ответила ему, — так будет проще понять, кто и зачем. После Хогвартса я несколько лет путешествовал, и не только в Албании. В Индии меня нашли потомки древней расы Нагов. Вы удивитесь, но им тоже нужно обновлять кровь. За знания бессмертия я пообещал, что стану отцом для ребенка их королевы Манасы. Женщины рода очень красивы и похожи на людей, но свита из охраны — это змеи с человеческими головами, они не способны к размножению с королевской семьей. После получения неких знаний, я вернулся в Британию и приступил к созданию своей империи. Когда ты принес мне пророчество, я знал, что это очередная уловка Дамблдора. Слишком нереально проводить собеседование в подобном месте… Слишком просто ты его услышал в обычном пабе, принадлежавшем брату Дамблдора, слишком легко и без всяких последствий ты ушел. Слишком нарочито спрятали под Фиделиусом именно Поттеров. Слишком насильно меня туда тянули. Но также я понимал, что единожды произнесенное пророчество уже ушло в жизнь. Что теперь меня втянут в это даже помимо воли. И пошел к Поттерам, чтобы решить проблему. Решил сделать Гарри своим наследником. Этим я бы исполнил пророчество и обезопасил себя. Да, я готов был пытать, наложить на Поттеров Империо, чтобы они подписали контракт, но не убивать, и тем более, последнего ребенка в роду. Да и потом, верхний этаж дома, как я слышал, был разрушен, а вам отлично известно, что я действую быстро, наверняка и нехлопотно — Авадой, а никак не Бомбады в колыбели кидаю.

— Когда мы с Питером почти пришли на место, у меня сработал портал, и нас перенесло в Бхогавати — подземный город Нагов. И все эти годы мы не появлялись в Англии. Так что мне ничего не известно об убийстве, которое ожидаемо повесили на меня.

— Но я все же не понимаю, зачем? — потерянно повторил Снейп.

— Чтобы понять, Северус, — ответила я, внимательно глядя на него, отслеживая реакцию, — надо знать всю историю. Но она длинная, и я расскажу ее завтра. Теперь же, тебе надо знать одно — ты предал меня зря, я не убивал твою подругу и вернулся только потому, что Гарри все равно втянут в эту историю с пророчеством, даже если мою роль будет исполнять Лич. Дамблдор не допустит правления моей партии и все равно развяжет войну, которая выкосит большую часть аристократов, а оставшиеся, при новом режиме будут влачить жалкое существование, хуже, чем у рабов. Мне наплевать на вас. Вы все предали меня, но Гарри… если вы мне не поможете, то в таком случае заберу мальчика и увезу его. В нем течет моя кровь. Наши рода идут из одного корня, и я выбрал его своим наследником.

— Но что вы хотите, Милорд, чтобы мы сделали? — заинтересованно спросил Люциус.

— Исполнить пророчество, что же еще — ответила я. — Северус донесет Дамблдору, что я возродился, а потом я выкраду мальчика и мы разыграем дуэль между мной и Гарри, а вы его спасете. Метки у вас нет, а победа над Волдемортом обеспечит вам лояльность магического общества. Малфой воспользуется властью героя, задействует все связи и станет новым министром, как раз выборы не за горами. А Снейп займет должность директора Хогвартса, пока Гарри его не закончит.

— Но как же Дамблдор? — оживился от перспектив Люциус, — разве он не станет препятствовать?

— С завтрашнего дня он не будет иметь вес в обществе. Я принял кое-какие меры, и Дамблдор это уже готовый политический труп. Однако пакостить нам втихаря он не перестанет, поэтому все еще опасен. Но об этом поговорим завтра. Сегодня я дам вам время подумать и принять решение.

— Северус, старик убедил тебя, что ты, в память о матери, защищаешь сына, но в этой войне мальчику предназначено погибнуть. У него на лбу вырезана руна соул — путь, доступ к жизненным силам. Авада не оставляет следов, и кто ее вырезал ребенку, и что хотят подселить в мальчика — неизвестно. Дамблдор будет уверять тебя, что Гарри — мой крестраж, но если ты и правда искренне защищал мальчика все это время, то прежде чем бежать и сообщать Дамблдору то, что сейчас услышал, подумай, проверь сам и выбери, если не мою сторону, то как будет лучше для ребенка, потерявшего всю семью по чужой прихоти. Ты сообщил мне о пророчестве, а потом предупредил Дамблдора, и у него было много времени спасти семью, даже если бы я задумал убить Поттеров. Надеюсь, на этот раз ты примешь верное решение.

— А теперь свободны, оба. Оставьте меня. — Мужчины незамедлительно поднялись, и, поклонившись, вышли. А я, наконец, допила свою порцию из бокала, не торопясь вернулась к себе и завалилась спать.

Утром проснулась, как всегда, поздно. Люциус, по обыкновению, проявил чудеса навязчивости и просто из кожи лез, чтобы мне у него понравилось. Но я привычно отправила его с глаз долой, а сама повторила вчерашний день — ничего не делала и наслаждалась жизнью. Кто знает, сколько мне осталось? Кому Снейп на этот раз поверит? Отравит, и даже не замечу. Я, конечно, эмпат и все такое, но канонный Снейп тоже Лорда в легкую обманул, и тот ему верил, при том, что в черепушку как к себе домой лазил. Да чего уж теперь, поздно рыпаться — что будет, то будет. Так что выбросила все тревоги из головы и провела день за книгой, жарясь на солнце.

Вечером явился Снейп. Мы с Люциусом как раз в бежевой гостиной сидели и огневиски потягивали. Зельевар выглядел неважно. Тени под глазами, черты лица осунулись, взгляд потух, как будто умер кто. Или мои слова подтвердились, и мужик понял, что снова не на того поставил и жизнь просрал, или Оскара в студию за лучшую мужскую роль столетия.

— Что-то ты невесел, мой верный зельевар, — подколола я, — чем порадуешь?

— Вы были правы, Милорд, — ответил мужчина, после привычного поклона и обслюнявливания мантии. — Дамблдор признал, что в Поттере ваш крестраж, и ему в свое время придется умереть от вашей руки.

— Да что ты? — удивилась я, — вот так сразу и признался? Сдает старый интриган. И чем ты его так растрогал, что он все сразу выложил и не поломался ни разу?

— Доложил, что вы возродились и пригрозил увезти Поттера из страны, Милорд, — без запинки выложил Снейп. — И теперь я знаю окончание пророчества и…

— Оставь, — перебила его, — я давно его знаю. «Отметит как равного» «Не будет знать его силы» — и дальше по списку, — добавила я, посмеиваясь в душе над их обалдевшими рожами. — Я все знаю, Снейп, иначе как бы контролировал всех вас.

— Но зачем, — простонал вдруг Северус, забывшись и уткнувшись в ладони, — зачем он убил Поттеров? Я не понимаю.

— О, тебе не чужды чувства? — притворно ухмыльнулась, — ради такого зрелища я даже не приложу тебя Круцио за твою дерзость. Ты сам наказал себя за предательство, Снейп, и мне даже не пришлось самому марать о тебя руки. Но в одном я согласен с Дамблдором: твое искупление — это Гарри. В его защите ты найдешь смысл для своей никчемной жизни и послужишь обоим твоим хозяевам. Люциус, налей бедолаге, — приказала я, — разговор будет долгим.

Блондин подорвался, заглядывая другу в глаза, но поговорить при мне они не могли. Так что мы немного помолчали, пока опоздавший не выпил первую порцию и немного не отошел, после чего разлили по второй, и я начала свой долгий рассказ:

— Для начала вы должны уяснить, что предстоящая война, это не война Пожирателей с грязнокровками и не моя с министерством, а — Волдеморта и Дамблдора. Это касается нас двоих, и все остальные — просто жертвы, попавшие между жерновами нашего противостояния.

— Начну с того, что я не чистокровный, а полукровка. Да, Люциус, — усмехнулась, глядя на Малфоя, — я наследник Слизерина больше по магии, чем по крови, хотя и кровь его тоже присутствует во мне, но немногим больше, чем в других Британцах. Моя мать происходила из самой чистокровной семьи на островах.

Род Гонт никогда не смешивал свою кровь с магглами, и когда чистокровных родов в Британии не осталось, они решили вопрос радикально — пошли на инцест. Несколько поколений кровосмешения братьев и сестер, отцов и дочерей. Природа не простила этого непотребства, и род стал угасать и вырождаться, а магия покидать их.

Моя мать, чья участь была сожительствовать с собственным братом, не смирилась с судьбой. Опоила соседского богатого аристократа любовным зельем, они сбежали в Лондон и поженились. Там зелье, видимо, выветрилось, а нового достать было негде, и пришедший в разум муж без сожаления бросил свою беременную жену без всяких средств к существованию. Она родила меня и умерла, успев наречь в честь отца — Том Реддл.

Следующие годы я провел в магловском приюте Вула. Моя неприязнь и презрение к магглам зародились именно на этой почве. Но благодаря магическому дару, сумел поставить себя и заставил бояться. Так продолжалось, пока меня не навестил Дамблдор и не отдал письмо с предложением учиться в Хогвартсе — школе магии. Я был необычайно рад присоединиться к избранным, но, попав в Хогвартс, быстро понял, что каким бы умным и талантливым не был, мне не позволят войти в элиту общества. Тогда я в лучших традициях хитрого Слизерина присвоил себе статус чистокровного.

В приюте я был особенным за счет магии, но даже в Хогвартсе заметно отличался от других магов умом, смекалкой и большой магической силой. Став первым, я начал задумываться, как собрать вокруг себя лучших, изменить магический мир, чтобы любой, у кого был талант, смогли подняться и встать рядом со мной как равные, а не прислуживать чистокровным болванам. А когда услышал зов Василиска из Тайной комнаты и пообщался с ним, то уверился, что я действительно уникальный — последний носитель наследия Нагов на островах, и среди магов нет второго такого великого, как я. Понял, что мне суждено создать новую империю, ту, что приведет магический мир к процветанию. Это — моя миссия, моя судьба.

— Да, Люциус, в Хогвартсе, в подземельях живет тысячелетний Василиск. А тетрадка что я тебе дал, это ключ к Тайной комнате. Ты своими руками чуть не угробил собственного сына и других учеников — чистую кровь, которой и так мало в море грязнокровок. Девчонка Уизли, ведомая великим Змеем, своей волей убивала бы не только маглокровок, но и тех, на кого глаз упадет. Благодари судьбу, что у тебя такой мудрый и дальновидный Повелитель. Ты хоть понимаешь, что мог лишиться наследника и задолжать куче чистокровных родов, или тебе слава Предателей крови Уизли покоя не дает?

— Но я не знал, Господин, — в ужасе сокрушался белый как мел Люциус, склонившись в три погибели в поклоне, — я только хотел подставить Уизли, чтобы его выгнали из Министерства, и лишить Дамблдора его верного сторонника. Чтобы к вашему возвращению порадовать вас хорошими новостями об ослаблении врага.

— Опять врешь, ты неисправим, Малфой, — ответила я. — Ты переживал за свою шкуру и заодно хотел подставить Уизли. Круцио! Поди прочь, ты утомил меня.

— Простите меня за дерзость, Милорд, — вклинился в разговор Снейп, достаточно пришедший в себя, чтобы упасть на колени и отвлечь меня от Малфоя, — но я так и не понял, причем тут Дамблдор?

— Дамблдор невзлюбил меня с первой встречи, и с каждым годом его неприязнь росла, особенно, когда за мной пошли аристократы, — ответила я, указав ему на стул, пока Люциус, изображая невидимку, морщась и сдерживая стоны, ужиком вполз на второй. — Все дело в том, что мне в пятнадцать лет удалось то, что ему перепало только в зрелом возрасте, — ответила, вальяжно развалившись на своем троне и потягивая огневиски. — Он, так же, как я, амбициозен и умен, и всю жизнь положил, чтобы его заметили. Но, будучи полукровкой, так и не смог пробиться на вершину. И только после победы над Грин-де-Вальдом магическое общество его признало. Хотя, зная этого интригана, не удивлюсь, если дуэль была не более чем постановкой, чтобы вывести из-под удара любовника. Нурменгард построили по проекту самого Геллерта, и после дуэли и заключения его больше никто и никогда не видел. Не факт, что арестант не воспользовался тайным ходом и уже много лет не греет косточки в теплой стране, а Альбус регулярно не навещает по выходным старого друга. Иначе, почему он так долго тянул с дуэлью? К тому времени уже стало понятно, что война проиграна. Немцы, с подачи магов, всю войну искали по всему миру магические ценности и нахапали множество уникальных артефактов — от Святого Грааля до Призмы Истины. Хранилища ломились от древностей, которые после войны волшебным образом исчезли и осели у кого-то. Не только русские вывозили из поверженной страны вагонами ценности, маги тоже этим грешили.

— Думаю, именно тогда, когда я собрал под свое крыло аристократов, у него возник план, как меня использовать, а заодно завладеть Дарами Смерти. Правда со мной он просчитался, — снова засмеялась я. — Мой свихнувшийся дядя, когда обнищал, продал воскрешающий камень гоблинам, а вот мантию-невидимку последний раз видели у Джеймса Поттера, после чего его родные подозрительно быстро покинули этот мир, а сама мантия бесследно пропала.

— Но Бузинную палочку Грин-де-Вальд все же сумел заполучить, а после дуэли она перешла Дамблдору, но, как я уже говорил, возможно, это всего лишь постановка. Ведь недаром над входом в Нурменгард расположен рисунок Даров Смерти, а на вратах написан девиз: «Ради общего блага». Ничего не напоминает, Северус? Думаю, даже время не заставило их с Геллертом отказаться ни от своих поисков, ни от амбиций.

— Дамблдор никогда не оставлял меня своим вниманием: постоянные провокации, настраивание против меня учителей, он даже не принял меня на работу, — грустно засмеялась я, войдя в роль. — И устроиться на любую другую работу в магическом мире тоже не смог. А ведь я был лучшим учеником и старостой школы! Он загонял меня в угол, подталкивал к перевороту, подводил к краю. Даже придумал байку о том, что я проклял должность, чтобы все навсегда запомнили, кому они обязаны падением уровня знаний по этому предмету.

— Милорд, но с должностью ЗОТИ творится, и впрямь, нечто странное, — вмешался Люциус, прикинувшись, что не слышал, как я указала ему на дверь, — с тех пор она действительно считается проклятой, и никто не держится на ней больше года.

— Просто это выгодно — прикрывать проклятием некомпетентность нанимаемого персонала, — равнодушно возразила я, — детей давно учат отбросы и прихлебатели директора, и уровень образования критически низок. Да и раньше предмет назывался по-другому — Защитная и Атакующая Магия, это много позже его значительно подчистили, сократили и переименовали в ЗОТИ. Так что, если бы я и захотел ее проклясть, то к такому предмету, как ЗОТИ, никакого отношения не имею. И ты опять подал голос без позволения, Люциус-с. Круцио!

— Я никогда не доверял Дамблдору и всегда был настороже, пытаясь разгадать его замыслы — он ничего и никогда не делает просто так, — продолжила я, когда блондин оклемался и сел на место, а Снейп все это время изображал немого, стиснув бокал в руках и избегая смотреть мне в глаза.

— На старшем курсе Альбус подкинул мне книгу о крестражах. Я тогда очень боялся смерти — шла война, а меня каждое лето отправляли обратно в приют. И хоть я попал под бомбежку всего раз, в детстве, но запомнил на всю жизнь. Дамблдор знал о моих страхах, потому что я каждое лето просил оставить меня в школе, или хотя бы разрешить гостить у друзей, или снять комнату в Дырявом котле, но ему всегда удавалось отговорить Диппета, который ел у него с рук. И меня всегда возвращали в приют. Тогда и понял, чего именно он ждет от меня. И вот, в 1962 году я переименовал Орден Вальпургиевых рыцарей, созданный еще на пятом курсе, в свое новое детище — «Пожиратели смерти». Дамблдор ожидаемо расценил этот жест, как смену курса с мирных уговоров и лозунгов на открытый террор, и я его не разочаровал. В то время мои Пожиратели действительно начали активные действия, насаждая насилие. Но Дамблдор ошибался. Я был окрылен знаниями, полученными у Нагов, и в перспективе — обещаниями дать мне рецепт бессмертия, когда выполню их условия. И «Пожиратели смерти» есть те, кто не боится смерти — бессмертные, подобные своему Повелителю, а не те, кто сеет смерть. Хотя, мои соратники оправдали и вторую версию своего названия и с энтузиазмом сеяли смерть между магглами. Но я считаю, что это куда рациональней, чем выкашивать магглорожденных, поскольку, как ни посмотри, они все же маги и могут быть полезны, а нас и так мало. Ну, а от потери сотни-другой от магглов не убудет. Война требует жертв, — равнодушно добавила я, не веря, что говорю это. Но Снейп легко заподозрит обман, если я враз стану белой и пушистой.

— Вот тебе еще одно доказательство игры Дамблдора, Северус, — сказала я. — Организации могло и вовсе не быть. Он всегда знал, кто я. С самого начала знал о моем происхождении. Но он никому ничего не сказал — имя Том Реддл никогда и нигде не прозвучало, лишь когда он говорил со мной наедине. Ему нравилась эта иллюзия власти — мол, я знаю про тебя все, и ты живешь и действуешь свободно, пока я тебе позволяю. И Альбус был прав: всего одно слово, тень сомнения, подтверждение, что я полукровка, сын презренного маггла, — и чистокровные никогда бы за мной не пошли и не позволили поставить метки. Одно слово — и он мог бы спасти множество жизней, но промолчал. Видимо, ему это было выгодно. Выгодно, чтобы я собрал свою армию аристократов и противостоял ему и его Ордену. Все до банальности пошло и просто: несмотря на то, что после дуэли его признали, и он теперь обладает кучей регалий и в его руках власть, ему не многого удалось добиться, — аристократы по-прежнему занимали все высшие посты и блюдут свои чистокровные интересы, независимо от политических симпатий. Они тормозили его начинания, хоть и формально отдавали должное его заслугам.

— Дамблдору была нужна война. Ибо только она могла одним махом совершить переворот и привести к власти его и его сторонников. Моих приверженцев в министерстве уничтожит Орден, а от остальной чистокровной верхушки, не желающей делиться властью, он избавится с моей помощью. Вот и вся правда. После войны к власти бы пришли сирые и убогие, которых Альбус пригрел: отщепенцы Уизли, Люпин, предатели и шпионы из Министерства типа Моуди, Кингсли, Джонс и Тонкс. Не зря же из прежнего Ордена Феникса все аристократы были убиты: Прюэтты, Боунсы, Маккинноны, Медоуз, — он избавился от них моими руками и руками моих пожирателей. Он знал, что я не пройду мимо такой открытой провокации, не допущу и тени сомнения в моей силе и власти, и посылал на смерть самых лучших, самых чистокровных. Но вот интересно, в то время не погиб никто из отребья и прихлебателей самого старца. Старуха Фигг, что следила за Гарри Поттером, Дож, Флетчер, Дингл, Уизли, его агенты из министерства и тайных отделов, — да, Северус, я знаю их всех, — снисходительно кивнула на изумленный взгляд мужчины, — они поддерживают Дамблдора и при этом, не таясь, ходят, работают, живут, не прячась, потому что никому не нужны, неинтересны. Они выполнили свою задачу — создали ширму для тех, кого нужно было убрать. Вот против этого я и боролся, и создал организацию, ибо правление Дамблдора — это конец магического мира, такого, какой он есть сейчас. А в новом мире, смешанном с маггловским, аристократам места не будет. И отвечая на твой вопрос, Северус, — Поттерами пожертвовали ради общего блага, они просто сильно доверяли своему идейному вождю, за что и пострадали.

Я устало откинулась в кресле и отпила из бокала. Мои собеседники пораженно молчали — переваривали услышанное, а я думала. Конечно, свалить все на директора в моем случае было хорошей идеей, но после того, как озвучила мысли вслух, версия получилась довольно правдоподобная. Как говорится — сама придумала, сама поверила. От раздумий меня отвлек хлопок — Малфоевский домовик с большим свертком.

— Это ко мне, я приказал, — коротко бросила, пока Люциус не начал плеваться ядом и сыпать проклятья на голову несчастного домовика. — Рита не подвела, завтра в магическом обществе будет наблюдаться необычайное бурление умов, — довольно ухмыльнулась, протягивая две новенькие книги мужчинам и раскрывая свою. — Завтра политической карьере Светлейшего наступит конец.

— Милорд, — отвлек меня Снейп, замерший с книгой в руках, — не сочтите за дерзость, но ответьте мне еще на один вопрос.

— Давай, Снейп, у меня сегодня удивительно благодушное настроение, но только на один, — ответила, с сожалением закрывая книгу.

— Повелитель, вы сказали, что сняли чары с метки, значит ли это, что вы распускаете «Пожирателей смерти»? Просто… если дела обстоят так, как вы рассказали, то вы ведь не можете нас бросить в такой момент. Вы необходимы нам, в ином случае магический мир ждет страшная участь…

— Ты довольно странный, Снейп, — ответила я на его растерянно-вопрошающий взгляд. — Думал, тебя интересует, почему вы с Люциусом еще живы и здоровы после вашего предательства… Идеалист, да? Типа, все исправить, чтобы смерть подруги была ненапрасной? Но я тебе отвечу. Вы меня разочаровали. Больше не вижу смысла руководить чистокровным быдлом. Я своего рода тоже идеалист, и мечтал построить новый мир с достойными и разделить с ними бессмертие. Но как узнать, кто более достоин, а кто негоден? «Много званных, но мало избранных»*, — с пафосом процитировала я. — В организации было примерно триста человек, и только пятьдесят я отобрал и приблизил.

— Из этих пятидесяти выбрал около тридцати не за чистокровность и богатство, а за талант, нужные мне качества и полезность — Внутренний круг. Но как определить тех, кто будет предан мне до конца, чтобы нести дар бессмертия вместе со мной и руководить новым миром? У магглов есть поговорка — «Хочешь узнать человека и увидеть его настоящее лицо — напои его, и тогда поймешь, что он из себя представляет». Я же подверг отмеченных мной испытаниям. Проверял послушание — и они прошли. Проверял волю — они устояли. Проверял намерение — они оказались достойны. Но когда я дал им власть — они сорвались. И превратились в жаждущих крови и похоти животных. Все, кроме троих. Долохов, Малфой и Снейп.

— Я никогда не испытываю ненависти к жертвам — только холодное равнодушие. Ничего личного: они оказались волею случая в моих руках и должны умереть — это судьба. Вы трое похожи на меня. Долохов — равнодушен от пресыщения. Малфой — от брезгливости, а Снейп — от безысходности и расчета — лишь бы выжить. Только вам троим я мог доверить управление — остальные просто утопили бы новый мир в крови. А террор целесообразен только весьма недолгое время, пока рушится старое, чтобы на руинах построить новое. В ином случае он не приведет ни к чему хорошему. Но я хотел развивать страну, а не погубить — мне нужна сильная империя. Все, кто не противились и добровольно склонились бы под мою руку, получили бы шанс стать великими.

Магическая Британия уже несколько столетий как превратилась в стоячее болото, где каждый чистокровный род, подобно жабам, сидит на своей кочке и печется только о себе, наплевав на страну в целом. Конкуренции нет. Производства и должности передаются по наследству. Чистокровные бездари покупают себе патенты для работы в министерстве, а такие таланты, как Снейп, вынуждены бежать из страны, ища лучшей доли, или влачить жалкую жизнь, прогибаясь под прихоти покровителя. Полный интеллектуальный застой. За два столетия не придумали ничего в артефакторике, в чарах. Боевая и темная магия канули в лету, как и магия крови, некромантия. Светлые позиционируют это как тьму и запрещают, но в тайне не брезгуют пользоваться запрещенными знаниями для спасения своей жизни. Этот регресс нужно было остановить. Но, хоть я и самый могущественный маг, мне не под силу следить за всем одному. Потому, я выбрал вас.

— Но Долохов, скорее, исполнитель, а не руководитель — продолжила я, игнорируя изумление мужчин, — а вот вы… Вы должны были занять место по правую и левую руку от меня и возвыситься над всеми. Править справедливо, уверенно и твердо. Но вы оба предали меня, потому я не вижу смысла спасать мир, если в нем нет даже двоих достойных, — пусть он падет. Магический мир оказался меня недостоин, и я, с высоты бессмертия, с удовольствием понаблюдаю за его гибелью.

— Милорд, — с опаской встрял Люциус, — но ведь вы вернулись, значит, еще не все потеряно. Означает ли это, что вы великодушно проявили милость и простили ваших слуг за-из ошибки и заблуждения? — добавил он с надеждой.

— Не льсти себе, Малфой, — фыркнула я, — если бы вы двое мне не понадобились, я бы уже давно вас прикончил. Я собираюсь покинуть Британию и вернуться к своим духовным практикам по обретению бессмертия. Но до этого должен навести тут подобие порядка, чтобы обезопасить наследника. Мой выбор пал на вас, так как вам спокойствие в стране выгодней всего. Снейп связан с Гарри узами и присмотрит за ним лучше любого другого, а Люциус будет упиваться самолюбованием от власти — ведь террор такому слабаку и эстету не по зубам. Ладно, я вас покидаю, мои верные соратники. Завтра возьму с вас клятву и расскажу план, если вы примете мое предложение. Советую прочитать книгу, — сказала на прощание, — чтиво вас ждет занимательное.

Под подобострастные поклоны вышла из комнаты и вернулась к себе. Заказала домовику чашку чая, понежилась в ванной и легла спать. Так много говорила сегодня, что язык устал. А завтра еще план составлять — то, что эти двое согласятся, я не сомневалась.