Хочешь попасть в сказку? (джен)

Ада покрылась холодным потом. «Это мышь. Пусть это будет мышь». Певица в телевизоре десятый раз повторяла припев модной песенки, слова были неразборчивы. Снова раздалось шуршание, но теперь под окном. Леденея, Ада нащупала в темноте кнопку настольной лампы и нажала. Вспышка, оглушительный хлопок и снова темнота. Лампочка перегорела! Только этого сейчас не хватало для полного счастья.

Чтобы зажечь верхний свет, требовалось пройти через всю комнату к выключателю. В темноте… На такое и в хорошее-то время трудно решиться. Может, позвать маму? Нет, глупо получится: одиннадцатилетняя дылда боится темноты, как малышка. Нужно набраться смелости и включить свет самой.

Шли минуты. Ада сидела, затаив дыхание. Ей почудилось, будто на ноги что-то давит — так бывало и раньше, но сейчас давило сильнее. Она поджала их и съёжилась, вглядываясь в темноту. Сердце билось, как от бега. В телевизоре заиграла другая песенка — знакомая, затёртая до дыр, совершенно бессмысленная и почти без мелодии, но сейчас девочка ей обрадовалась. Она знала слова и шёпотом начала повторять их за певцом, чтобы успокоиться.

Вдруг ей показалось, что со шкафа тоже кто-то подпевает — не в такт и мимо нот, противным скрипучим голосом. Это уже было выше её сил. Она соскочила с кровати и, зажмурившись, бросилась к выключателю. Сейчас станет светло, и страхи разбегутся. Только бы не закричать…

В двух шагах от стены её встретили чьи-то мягкие руки. Ада тихонько вскрикнула и шарахнулась, замерев посередине спальни. Кто-то большой и тяжёлый спрыгнул со шкафа. Под кроватью заскреблось, и Ада уловила движение. Её окружали.

— Мама! — крикнула она.

Прошла секунда, которая показалась ей вечностью, а потом что-то зашипело, в углу загорелось синеватое пламя, и Ада увидела Стенолаза: чудище стояло на трёх лапах, четвёртую воздев вверх, и таращило красные глазищи. Его поднятый палец с треском горел. Пахло дымом. Стенолаз снова был крупный и гладкий, отъевшийся. Из-под кровати выкатилась кукла и принялась приплясывать под музыку. В кресле неподвижно сидела Гаулга, перекинув длинный хвост через подлокотник, а позади Ады стоял заяц — это на его руки она натолкнулась. В изножье постели копошилась неведомая чешуйчатая тварь.

— Мама! — позвала Ада громче, дрожа как осиновый лист.

— Она тебя не слышит, — сказал Стенолаз. — Телевизор не перекричишь.

— Да и не стыдно ли посреди ночи беспокоить маму? — захихикала кукла. — Ты ей весь день нервы трепала, дай хоть ночью отдохнуть.

— Уходите, — прошептала Ада.

— Сейчас уйдём, — пообещал Стенолаз. — Но вместе с тобой.

— Я не пойду. Убирайтесь!

— На строптивых есть управа, — сказала Гаулга и встала. Тварь на постели разинула пасть и щёлкнула зубами — это оказалась толстая ящерица длиной в полметра и с двумя лапами вместо четырёх.

— Пойдёшь, — сказал заяц и крепко взял Аду за плечи. — Видишь ли, законы не мы пишем. А закон такой, что мы должны забрать тебя ещё на год. Твоя мать не заметила исправлений — значит, ты не исправилась. Мы будем забирать тебя снова и снова и возвращать в тот же день и час, пока до неё не дойдёт, что ты становишься старше. Идём, тебя ждёт метла.

— Так нечестно! Я целый год на вас работала!

— Ещё поработаешь, — ответил Стенолаз. — Ты связала только маленькую паутину, на одно окно. А теперь свяжешь большую, которую можно натянуть под потолком зала. Так и быть, дам тебе снова белый крючок.

Ада попыталась вырваться, но хватка зайца была железной.

— Но я же вела себя хорошо! Я почти не кричала…

— Ничего себе «не кричала», — фыркнула Гаулга и дёрнула хвостом. — Всех соседей на уши поставила. Нет уж, милая, придётся тебе ещё годик потрудиться.

— Уж лучше убейте меня сразу, — угрюмо сказала Ада.

— Убить? — удивлённо переспросил заяц. — Зачем? Ты ещё полна сил. Ты ещё много лет можешь мести пол и мыть посуду. Наш владыка ведёт хозяйство экономно.

— Много болтаете, — заворчала кукла. — Пора хватать её и бежать домой, а то я тут уже нагреваться начала, сгорю ещё ненароком. Да и у Стенолаза огонь синий вместо красного. Зря вы этот цирк затеяли, надо было сразу её хватать.

— Не цирк, а традицию, — возразила Гаулга. — Но ты права. Мне тоже душно. Предлагаю вывести её через окно. — Она прошла мимо Стенолаза, отодвинула шторы и дёрнула ручку. Окно открылось, впустив ночную прохладу.

— Она в пижаме, — сказал Стенолаз. — Не простынет?

— Не успеет, тут и ста метров нет, — ответил заяц. — А там, у нас, тепло…

Ада дёрнулась, но заяц был сильнее, да и Гаулга подоспела на помощь. На шее девочки сомкнулся медный ошейник, верёвка стянула руки, и незваные гости поволокли пленницу к открытому окну. Ада попыталась кричать, но ловкая кукла вспрыгнула ей на плечи и завязала рот тряпкой, прошипев в самое ухо:

— Тихо, малышка, соседей разбудишь. Твоя мама так заботится о соседях, а ты её огорчаешь!

На улице было холодно. Стенолаз аккуратно закрыл окно снаружи и сообщил:

— Не бойся, ровно через год мы вернём тебя в твою уютную спаленку, мать даже не поймёт, что тебя похищали. У неё даже не кончится концерт по телевизору! — он разразился каркающим старческим смехом. — А теперь пора на работу. Ты и так долго прохлаждалась — целых полдня.

— А до того — целую жизнь, — ввернула Гаулга.

Ада замычала сквозь тряпку и замотала головой. Хоть бы кто-нибудь заметил! Но во дворах было тихо. Уставшие за день деревенские жители отдыхали, и никто не видел, как группа странных существ ведёт к сараю связанного ребёнка. Да если бы кто и оказался случайно поблизости, то всё равно ничего не разглядел бы в темноте: ни один уличный фонарь не работал. То ли похитителям просто повезло, то ли кто-то заранее отключил фонари — этого Ада не не знала. Да и какая разница? Через минуту всё стало не важным. Дюжая Гаулга открыла сарай и вошла, заяц втолкнул Аду к ней в руки и вошел сам, за ними проковылял на трёх лапах Стенолаз. Пламя, окружающее его поднятый палец, вмиг стало красным. Последней въехала кукла верхом на двулапой ящерице, и дверь захлопнулась.