Хочешь попасть в сказку? (джен)

Впоследствии Ада сама не могла себе объяснить, что толкнуло её на этот поступок. Постоянные обманы, накопившаяся усталость, жизнь впроголодь — наверно, всё вместе взятое. Лицо Гаулги стало просто последней каплей.

— Ничего мне не надо от вашего владыки! — кричала девочка, сбрасывая со стола коробку с нитками и прочие мелочи. — И шить ему салфетки я не буду! Вообще не буду ему служить! Вы мне только обещаете, что отпустите домой, а сами обманываете. Я вам больше не верю! — и она рванула пряжку ошейника.

— Она сняла ошейник, — бесцветным голосом сказала Гаулга, и тут же со всех сторон раздался топот. Ада замолчала, стоя с ошейником в руке посреди комнаты. Через минуту из фальшивых окон полезли старые знакомые: кукла, Красная Шапочка (которая теперь была в костюме снежинки) и прочие. Они окружили Аду, сверля её пристальными взглядами.

— Надень, — велел заяц.

Вместо ответа она бросила ошейник на пол.

Существа зароптали.

— Судить её! — крикнула кухарка.

— ДА-А-А! — откликнулись хором остальные.

— Считаете ли вы виновной эту девочку, почтенные слуги? — торжественно спросил заяц.

— СЧИТАЕМ!

— Как по-вашему, заслужила она наказание?

— ЗАСЛУЖИЛА!

— Ты слышала это, глупая девчонка? — обратился заяц к Аде.

— Ну, слышала. Не глухая, — фыркнула она.

— Какая невоспитанная! — заохала Гаулга, схватившись за свою кошмарную голову, и остальные тоже заохали, будто не в силах поверить, как можно быть такой невоспитанной. Особенно старалась кукла — в кривлянии ей не было равных.

— Именем нашего владыки лишаю тебя всех достижений и приговариваю к низшим работам! — громогласно объявил заяц. — С этой минуты будешь носить неснимаемый ошейник. Кто отказывается носить ошейник добровольно, на того его надевают принудительно!

Он выхватил из кармана медный обруч. Ада попыталась убежать, но кухарка и Гаулга вцепились в её руки, не давая сдвинуться с места. Секунда — и на шее девочки сомкнулся металлический ошейник. Заяц повернул ключ, и Аду отпустили.

— Неснимаемый ошейник надевают только на строптивых рабов, — пояснил заяц. — Ты была почти у цели, тебе оставалось поработать лишь пару дней, и тебя бы вернули к матери. Но ты предпочла устроить скандал и скатиться на низшую ступень. Теперь ты не скоро увидишь родной дом. Прежде чем тебе вручат метлу, можешь высказать одно своё желание.

— Мой мешок. Вещи, которые я нашла в мастерской. Можно взять?

Они стали переглядываться, будто советуясь между собой.

— Я думаю, девочка имеет право на мешок с чужими обносками, — ехидно сказала Снежинка.

— Я тоже ничего не имею против, — с важным видом кивнула кукла. — Ветошь ей пригодится. Должна же она чем-то перевязывать свои стёртые руки! — и забилась в припадке хохота.

— Бери, — разрешил заяц. — Только найдёшь ли ты его?

— Так и быть, я принесу, — прокряхтел Стенолаз, наклонился набок и упал в стену. Вскоре он вернулся с Адиным мешком. — Держи свои пожитки, — мешок упал к ногам девочки, — и вспоминай, как хорошо тебе жилось под моим началом.

— Да уж, лучше некуда, — хмыкнула Ада и повесила мешок на плечо.

— Довольно разговоров, — отрезал заяц. — Бери веник и отправляйся на работу. Но теперь ты будешь подметать не двор, а дворец. Дворец из ста семнадцати комнат, который ты должна будешь подметать ежедневно. И попробуй упустить хоть пылинку!

Он топнул ногой. Раздался гул, комната затряслась, и они все бросились наутёк, исчезая в стенах. Ада тоже побежала, но, в отличие от своих тюремщиков, проходить сквозь стены не умела. Комната перекосилась, посыпалась штукатурка, и девочка отступила, вертя головой в поисках убежища. Дверь! Ада кинулась в спасительный проём. Успела в самый последний миг: комната с грохотом обрушилась у неё за спиной.

Ада вскрикнула и упала, закрыв руками голову. В ноздри ударила пыль, и девочка вскочила. Зажмурилась, задержала дыхание и на ощупь пошла вперёд, выставив руки. Когда терпеть стало невыносимо, вдохнула и, о чудо, воздух был свежий! Она открыла глаза и ахнула.

Она находилась в настоящем дворце с позолоченными стенами и узорчатым полом. Множество проходных комнат складывалось в анфиладу. Вот только было здесь пустовато... И грязновато. Мебели почти нет, как будто дворец на ремонте или заброшен. А у стены кто-то заботливо поставил веник, совок и ведро.

— В каждой четвёртой комнате стоит ящик для мусора, — прозвучал голос зайца откуда-то сверху. — Пройди в начало дворца и подмети все до одной. И делай это каждый день!

— Я не смогу столько подмести, — возразила Ада. — Мне всего десять лет!

—Уже месяц как одиннадцать, — насмешливо отозвался заяц. — Там, наверху, давно зима.

Ада выронила мешок.

— А как же школа? — ахнула она. — Я же отстала на целое полугодие!

— Будет тебе наука, — назидательно ответил невидимый заяц и продолжал: — Как видишь, ты уже большая девочка. Через год стукнет двенадцать — настоящая принцесса. Да и кто ж ещё? Во дворце — значит, принцесса! — он хохотнул. — После подметания будешь мыть полы, и если справишься — то тебя возьмут в прачки, потом снова в судомойки. А там как получится. Но дослужиться до швеи теперь будет очень сложно...

Ада его не слушала. Она достала из мешка перчатки и рабочий халат — теперь она была учёная и не хотела второй раз наживать мозоли, — взяла ведро с веником и совком и пошла к началу анфилады.

* * *

Её то повышали, то понижали. Она перемыла горы посуды и перестирала кучи белья, а уж сколько квадратных километров вымела — и не счесть. Однажды выдали для мытья полов кусок ею же связанной сетки, и её вновь накрыло старой обидой. С кем только ни приходилось иметь дело! Здесь, в «сказке», она насмотрелась на существ, которые не приснились бы ей и в страшном сне, но первое место так и осталось за Гаулгой: ни пауки, ни звероподобные монстры не смогли напугать Аду сильнее.

В какой-то момент девочка осознала, что огрызаться — себе дороже, и перестала реагировать на едкие реплики зайца и его свиты. Нельзя сказать, что она привыкла к рабству — разве можно к этому привыкнуть? Но она кое-как приспособилась. Хлопья вместо нормальной еды и вода вместо молока, голый пол вместо постели и глумливые насмешки вместо общения — такова была её жизнь.

И когда однажды заяц без предупреждения снял с неё ошейник, она удивилась. Дело было в прачечной, куда Аду приставили гладить простыни. «Зачем стирать и гладить, если ваш владыка не пользуется дважды одной вещью?» — спросила бы прежняя Ада, а нынешней было всё равно. Она лишь молча потёрла шею.

— Наклони голову вперёд, — приказала прачка, грузная баба с волчьими ушами.

Ада наклонила. Прачка загребла расчёской её отросшие волосы от затылка ко лбу и, щёлкнув закроечными ножницами, отсадила одним движением.

— Теперь подними. Отлично. А то мать увидит, что волоса отросли, будет вопросы задавать.

— Вы отпускаете меня к маме? — не веря, спросила Ада.

— Так полагается, — с сожалением сказал заяц. — Прошёл ровно год, и мы должны тебя вернуть, даже если ты и не заслужила. Вот только...

— Молчи! — шикнула на него прачка.

— Да. Чуть не забыл — переоденься в свою одежду. Мать не должна видеть тебя в этом рубище.

— Ура-а-а!!! — закричала Ада и закружилась в безумном танце.