Перекрёсток судеб (гет)

Петуния

У Северуса не было телефона, потому что никакая маггловская — Петуния подхватила это слово в свой лексикон, — техника не работала в домах, где использовали магию. Так что она звонила Дадли раз в неделю, по выходным, когда тот возвращался домой из частной академии Вонингс.

Дадли пропустил целый учебный год, но, к гордости Петунии, оказалось, что, будучи запертым в той квартирке, он решил взяться за ум и начал учиться. А пока Петуния каталась в больницу к Северусу как на работу, её сын успешно сдал экзамены за пропущенный год и смог перейти в следующий класс, а не оставаться на второй год. Петуния искренне гордилась им и ни разу с момента развода с Верноном не пропустила еженедельный звонок сыну.

Февральская погода подкачала, так что Петуния отбросила идею позвонить Дадли из телефонной будки, потому что сегодня с ней в магазин увязался Северус.

— На улице гололёд! — втолковывал Петунии очевидные вещи Северус, призывая с вешалки маггловское пальто. — Мало ли ты упадёшь, разобьёшь колени, расцарапаешь руки? Нет уж!

Петуния спрятала смешок за недовольным фырком. Северус же уже накладывал чары отвлечения внимания, чтобы их никто не побеспокоил во время прогулки.

— Так ты же у нас волшебник и зельевар, залечил бы мои колени — делов-то! — она возмущалась скорее для проформы — так-то она была явно не против того, чтобы пройтись до супермаркета с Северусом. Он уже не в первый раз ждал её, пока она поговорит с сыном по телефонному аппарату, установленному в холле супермаркета.

— Если есть возможность не разбивать колени, лучше ей и воспользоваться, — Северус пропустил мимо ушей завуалированное предложение остаться дома, убрал палочку в карман и галантно предложил Петунии локоть.

— Ладно, твоя взяла, — улыбнулась ему Петуния.

Она обернула вокруг шеи пушистый шарф, поправила волосы, глядя в небольшое зеркало, установленное в прихожей, и, подхватив сумку, с готовностью ухватилась за предложенную ей руку. Северус, словно невзначай, провёл пальцами свободной руки по тыльной стороне попавшей в его плен ладони, чем вызвал легкий румянец на щеках Петунии.

На улице было промозгло: температура была достаточно высокой, чтобы падающие с неба снежинки таяли, стоило им коснуться земли, и достаточно низкой, чтобы они тут же успевали схватиться в ледяную корку, по которой и правда было некомфортно идти. Северус уверенно вёл Петунию, лавируя между самыми крупными лужами, на которых можно было не то что коленку разбить — нос сломать! Петуния пару раз даже чуть не оступилась, но её держал Северус, ещё перед Рождеством распрощавшийся с тростью. В его руках Петуния и вправду могла не переживать о своей безопасности.

* * *

Северус

Северус никуда не спешил. Годы работы на износ высосали его без остатка, поэтому теперь он старался по возможности наслаждаться моментами, даже такими простыми. Он стоял чуть в стороне от Петунии, подпирая стену напротив касс в супермаркете, не мешал её разговору с сыном и не подслушивал. Она сама рассказывала ему то, что считала нужным, а Северус стремился искоренить в себе привычку совать нос в дела, которые его не касались. Он больше не был шпионом, пытающимся выцепить крупицы информации любым способом, он был просто Северусом.

И сейчас он просто наблюдал за любимой женщиной. Это словосочетание сложилось на язык абсолютно неестественно, но он приучал себя произносить эти слова про себя чаще, до сих пор не до конца веря, что его чувства взаимны. Но ласковая улыбка Петунии, которую она послала ему, пока закидывала монеты в автомат, развеивала все его сомнения. На Северуса никто никогда не смотрел так.

Петуния приложила телефонную трубку к уху и спустя несколько секунд ожидания радостно поприветствовала сына. Северус любил наблюдать за ней в эти моменты: она сосредоточенно слушала рассказы сына, всегда задавала вопросы, искренне переживала, когда у того что-то шло не так, и радовалась его успехам. Она была в эти минуты по-настоящему искренней, и это заставляло Северуса влюбляться в неё лишь сильнее.

Но сегодня что-то пошло не так. Брови Петунии, сведённые к переносице, лучше всяких слов говорили Северусу о том, что случилось что-то плохое. Петуния поставила сумку на полку возле телефона и, придерживая трубку плечом, начала копаться внутри в поисках, как оказалось, записной книжки и ручки. Она наспех записала что-то в ней и, спешно попрощавшись, повесила трубку.

Северус подошёл к ней сразу же, не дожидаясь, пока Петуния сложит вещи назад в сумку.

— Что-то случилось? — спросил он с долей беспокойства.

— Я не знаю, — поджала подрагивающие губы Петуния. — Но Дадли со следующей недели не планирует возвращаться домой на выходные. Он дал мне телефон общежития…

Северус ободряюще приобнял её за плечи.

— Так это наоборот хорошо — он не будет возвращаться домой к Вернону. Ты же боялась, мало ли он пагубно повлияет на Дадли.

— А вдруг дело не в том, что Дадли не хочет возвращаться к отцу, а в том, что тот его выгнал из дома? — Петуния нервно теребила ручку сумки.

Северус вздохнул и, чуть понизив голос, чтобы не услышали случайные посетители, предложил:

— Мы, конечно, собирались за покупками, но, если хочешь, могу перенести нас к дому Вернона, и ты сама у него всё узнаешь, — он намеренно назвал дом в Литл-Уингинге не домом Петунии, а домом её мужа. Это был больше не её дом.

Петуния замялась. Он видел сомнение на её лице и помнил, насколько ей не нравится аппарировать, но всё же любовь к сыну победила, и Петуния коротко кивнула.

Они вышли на улицу, и Северус тут же свернул за угол здания, в котором располагался супермаркет. В узком проулке стояло несколько мусорных контейнеров, проходя мимо которых Петуния брезгливо зажала нос.

— Зато сюда никто не зайдёт случайно, — словно оправдываясь, произнёс Северус, отводя её вглубь улочки. — Иди сюда.

Он раскрыл руки, и Петуния уверенно обняла его за талию, прижимаясь всем телом и зажмуривая глаза. Северус с мягкой улыбкой погладил её по волосам и, прижав к себе, аппарировал.

Литл-Уингинг встретил их такой же промозглой погодой. Петуния оторвала изрядно позеленевшее лицо от груди Северуса и вдохнула морозный воздух полной грудью, приходя в себя. Она постояла так несколько секунд, прежде чем открыть глаза и оглядеться.

Северус перенёс их в парк неподалёку от Тисовой улицы. Небольшой пролесок был достаточно густым, чтобы никто не заметил их появления.

— Ты уже бывал здесь? — спросила Петуния после того, как они выбрались из кустов на парковую дорожку, и Северус безошибочно выбрал направление, в котором располагался дом Дурслей.

— Разумеется, — не стал отрицать тот. — Альбус гонял всех членов Ордена следить за мальчишкой. И я не был исключением.

Петуния понятливо кивнула.

— О, кстати, — внезапно воскликнула она. — Ты не мог бы наложить и на меня эти свои отвлекающие чары?

Северус удивлённо приподнял бровь.

— Я не хочу встречаться ни с кем из соседок, — смущённо пояснила она. — Они и так наверняка до сих пор перемывают мне косточки.

— Да какое тебе до них дело? — удивлённо пожал он плечами, но просьбу выполнил.

— Это ты привык жить с репутацией гада, а я, вообще-то, была уважаемым членом клуба домохозяек Литл-Уингинга! — Петуния покраснела до самых корней волос, явно понимая, как глупо это звучит. Но Северус не стал смеяться.

— Тебе этого не хватает? — серьёзно уточнил он. — Не буду делать вид, что понимаю, но, если хочешь, можем воспользоваться предложением Поттера и уехать. Начать новую жизнь в каком-нибудь маленьком городке, скажем, во Франции…

— Но я же не знаю французский! — перебила его Петуния.

— Не в этом суть, — мягко улыбнулся Северус. — Я это к тому, что, если тебе надоело сидеть со мной в четырёх стенах и ты скучаешь по общению с другими людьми, мы можем уехать.

Петуния ненадолго замолчала, обдумывая его слова. А Северус не торопил. Он обдумал предложение Поттера, и это правда казалось хорошим вариантом — уехать туда, где их никто не знает, начать жизнь с чистого листа…

— Я бы хотела этого… — начала Петуния, — но не сейчас. Да, не буду врать, мне нравились наши посиделки с соседками и всякие местечковые конкурсы: у кого самая большая тыква, у кого самый красивый сад. В этом был свой шарм.

Они вышли из парка и продолжили путь по тротуару вдоль однотипных домиков с облетевшими скелетами кустов и припорошёнными снегом газонами. Петуния крепко держалась за локоть Северуса, потому что тротуар был скользким от подтаявшего и замёрзшего снега.

— Но сейчас я уже не знаю, смогу ли к этому вернуться. Да и хочу ли.

— Почему? — уточнил у неё Северус.

— С Верноном мы почти не разговаривали: он пропадал на работе и по вечерам только и делал, что говорил о себе, о своей фирме и партнёрах или о последних новостях, которые передавали по телевизору, — Петуния тяжело вздохнула. — И ситуация только усугубилась, когда нас спрятали. Он не умел и не хотел слушать, так что разговоры у нас не клеились. Он смотрел новости и громко возмущался по любому поводу. Смотрел футбол — и болел за случайные команды так громко, что мне даже приходилось его осаждать. Смотрел какие-то дурацкие юмористические шоу — и ржал как конь. А когда понял, что мне неинтересно обсуждать с ним увиденное, а точнее, слушать его мнение и кивать, он и вовсе перестал со мной разговаривать.

Северус уже слышал эту историю, но хотел понять, к чему ведёт Петуния.

— Тогда как ты — совершенно другой. Ты слушаешь меня, правда интересуешься, задаёшь вопросы и поддерживаешь диалог. И сам охотно рассказываешь о чём-то, терпеливо объясняешь мне базовые — с твоим-то опытом! — вещи. С тобой интересно проводить время, и поэтому у меня нет потребности в общении с кем-то ещё. Зачем, если я могу обсудить с тобой всё: от цен на продукты до цвета шляпки у соседки, от правильного угла нарезки корня асфоделя до температуры кипения настойки полыни.

Северус смутился. Петуния, сама того не ведая, озвучила его мысли, потому что ни с кем в прошлом он не готов был проводить рядом столько времени, обсуждая буквально всё подряд. Оказаться запертым в одном помещении с Макгонагалл, Дамблдором или Риддлом — да он глотнул бы яду через пару дней! Не говоря уже о любом из его бывших студентов! Нет, Северус не мог даже представить такого сценария.

— Так что я уже и не знаю, а так ли мне нужен кто-то ещё, — завершила свою мысль Петуния. — Но в любом случае давай вернёмся к вопросу возможного переезда, когда Дадли закончит школу.

Вот оно. Северус подозревал, что к этому всё и идёт. Всё же сын был очень важен для Петунии, и она не уедет, пока не убедится, что с ним всё хорошо.

— Разумеется, Петуния, — понимающе кивнул он. — Вернёмся к этому разговору позже. А пока…

Он притормозил, останавливаясь у дома под номером десять, и развернул лицо Петунии к себе, нежно касаясь её губ поцелуем. Он не очень хорошо выражал свои чувства словами, поэтому предпочитал действиями показать, как его тронули её слова.

— Северус! — слабо возмутилась Петуния, когда он отстранился от её покрасневшего лица. — Мы же посреди улицы!

— Ты же сама попросила наложить чары, так что никто нас не заметит, — хитро улыбнулся он, кладя руку ей на талию.

— Северус! — Петуния шлёпнула его по своевольной руке и возмущённо зашагала вперёд.

— Зато теперь у тебя боевой настрой, мисс Эванс, — Северус с ухмылкой поравнялся с ней. — А то как ты собиралась поговорить с Верноном? Поныть, что он должен заботиться о Дадли лучше?

— Ах, то есть ты так воспринял сейчас всю мою речь?! — возмутилась Петуния, останавливаясь посреди дороги и уперев руки в боки.

— Нет, нет, — поспешил заверить её Северус. — Прости, неудачно пошутил.

Он осторожно поцеловал её в щеку, игнорируя её возмущение.

— Просто ты настроилась на какой-то меланхоличный лад, а с бывшим мужем такой тон ни к чему не приведёт.

Петуния фыркнула и отмахнулась от него.

— Какой же ты всё-таки иногда козёл, — беззлобно заметила она.

— Зато твой козёл, — усмехнулся Северус, снова предлагая Петунии локоть, за который она ухватилась, чтобы не поскользнуться.