На берегах священных рощ (гет)

Айрис Данхилл

1998

Иссиня-сумрачное утро окутывал плотный туман. Он стелился от мшистого покрова до сосновых верхушек и, словно живое рыщущее существо, медленно переползал с одного склона на другой, застревая в расщелинах скал.

Во тьме из глубины чащи раздался горестный клич ночной птицы и резко прервался. Вновь воцарилась тревожная тишина. В тумане что-то шевелилось. Что-то разумное и невидимое всегда пребывало на периферии между мирами, но если обычного магла неустанное внимание таинственного наблюдателя могло свести с ума, то маги адаптировались.

Айрис дрожала. Было холодно и промозгло. Благо, что густая поросль елей, окружающая базу смотрителей заповедника, оберегала от ветра, который рвал лесные кромки и с особой яростью прохаживался по скалистым пустошам за пределами Каледонских холмов. Согревающие чары распались, когда усталость окончательно взяла свое, и теперь Айрис спасали только длинный дождевик и несколько слоев свитеров под ним — подарки миссис Уизли еще никогда не были так кстати.

За спиной хрустнула ветка. Айрис встрепенулась, распахнула слипающиеся веки и обернулась на звук. Прищурившись, она пытливо всмотрелась в густой сумрак. Ничего. Только фантомное присутствие постороннего, какое преследовало её тем чаще и настойчивее, чем глубже Айрис оказывалась в лесу. Оно не всегда было зловещим, но сама неизвестность причин данного явления заставляла кожу покрываться мурашками.

Ничего. Айрис облегчённо выдохнула, выпуская облачко пара изо рта, и, обхватив голову руками, уткнулась лбом в колени. Опять хрустнула ветка. Айрис вскинулась и застыла, заметив, как блеснули в тумане два малахитовых огонька. Следом показалась огромная морда с распахнутой розовой пастью, полной острых клыков, жилистая шея и широкая, лоснящаяся грудина зверя. Айрис улыбнулась: рысцой к ней бежал крупный мускулистый пёс, коренастый, с мощными лапами, с острыми, настороженными ушами и умным взглядом. Потомок римских травителей довольно фыркнул, ткнулся носом в бок девушке и завилял куцым хвостом.

— Корсо готов принять пост, — следом подошел сильно прихрамывающий мужчина.

— А ты?

— Когда это я не был готов?

Айрис с сомнением его осмотрела. Гидеон выглядел неважно. Следы травм, лишений и болезни растекались по его лицу царапинами и пятнами, глаза воспаленно слезились, а каштановые волосы подернулись сединой, отчего он выглядел значительно старше своих лет.

— Почти рассвет. Через пару часов проснутся остальные, я пока могу побыть здесь. Иди, отдохни еще немного.

— Я уже не засну, — отмахнулся он.

— Ты не можешь контролировать все — загнешься до победы и без боев с егерями!

— Не преувеличивай, я вовсе не делаю все в одиночку. Посмотри, ты же тут. И Корсо тоже.

Гидеон примостился рядом на бревне, притулившись к девушке боком, — так было теплее. Корсо обычно стойко переносил любые условия, но Айрис, зная, что даже он мерзнет и хочет сейчас спать, притянула пса поближе и накрыла плащом, пряча от противной мороси.

— Туман — это память богов, — тихо, задумчиво прошептал Гидеон. — Где-то я такое читал.

— Ты много что читал, — язвительно отозвалась Айрис. — Но если ты прав, то я бы предпочла к нему не прикасаться, а то мало ли. Боги редко бывают такими милосердными, какими хотят их видеть люди.

— Однако сейчас туман прячет нас от врагов.

— Или врагов от нас.

Гидеон хрипло рассмеялся и покивал, соглашаясь.

— Мой ум теряет остроту и ясность.

— Только не говори, что тоже подхватил драконью оспу, у меня кончились ингредиенты даже для перечного! — в голосе Айрис прорезалась паника.

— Нет, тише, пока нет. Просто простуда.

— Тебе пора уходить. Забрать Пенелопу и остальных, неспособных сражаться, и попробовать скрыться либо на северные острова, либо обратно в Инвернесс. Если не использовать магию и раствориться среди маглов, вас не найдут. До вас и дела никому не будет.

— До поры. Никто не знает, что с избранным, может он уже не на этом свете.

— Будь на это хоть малейший шанс, пресс-служба темного лорда тут же разнесла бы весть во все края. Мы бы знали.

— Они сами могут не знать.

— Тшшш. Давай не будем о худших вариантах. Мальчишка жив, прячется где-то.

— С последней встречи с Шеклболтом многое изменилось. Да и, шутка ли, возлагать все надежды на одного laddie?

— Что с тобой сегодня, Гидеон? Обычно ты оптимистичней.

— Просто… — он потер пальцами переносицу, — наверное, подустал, прости.

Айрис ободряюще сжала его руку. Помолчали. За пределами видимости начались шорохи. Тролли столь тихо не передвигались, акромантулы так далеко на севере не селились и смотрителями Каледонских холмов еще ни разу замечены не были. Значит, обычные животные или существа помельче, да и Корсо волнения не проявлял.

— Если уходить, то всем, — сказал мужчина. — Достаточно с нас потерь.

— Ты же понимаешь, что это невозможно. Группа получится слишком заметной. Кто-то должен остаться хотя бы для отвлечения внимания. А кого-то вроде Арион они будут искать и среди маглов.

— Твоя подруга им неплохо насолила?

— «Солить» — ее профессия, — Айрис криво усмехнулась. — И вообще, художника может обидеть каждый.

— Это ты к чему?

— Волан-де-Морт, размазывая кровь по стенам, вероятно, считает это лучшим из искусств и очень огорчается, когда его критикуют так громко, как делает это она.

Гидеон скривился и сделал жест, означающий «придержи коней».

— Табу! Ты забыла?

— Ты издеваешься? Буду я еще боятся произнести какое-то имя! Они и так знают, что мы тут.

— Может, поэтому тот-кого-нельзя… лорд… тьфу, Волан-де-Морт так жаждет избавиться от маглорожденных? Вам определенно не хватает…

— Уважения?

— Страха, — грудной поставленный голос Арион неожиданно и слишком громко вклинился в беседу. — Преклонения перед традициями и авторитетом силы. Дурной силы, прошу отметить.

Девушка заняла место слева от Айрис и зажала Корсо между их телами, чему тот был явно рад. Сберегая магию, она тоже вместо согревающих чар использовала слои одежды: тулуп из дубленой кожи и бесформенные сапоги на меху, а голову укутала в вязаный платок, из-под которого выбивались короткие светлые пряди. Арион походила на исхудавшую матрешку со старых советских открыток, которые Айрис получала в подростковые годы во время недолгой переписки с одной восточноевропейской волшебницей. Пошарив по карманам, Арион извлекла небольшую бриаровую трубку, споро ее раскусила и поделилась с соседями.

— Так о чем вы говорили? — и сразу продолжила, не дожидаясь ответа, — О лорде-сыроморде?

— И это в то время как все магическое сообщество боится даже думать о нем! — покачал головой Гидеон.

— Как будто от переизбытка страха жить станет легче.

— Страх, как и боль — сигналы соблюдать осторожность. Тебе не станет легче жить, но ты будешь жить. Улавливаешь?

— Страх убивает индивидуальность!

Гидеон чихнул и пробормотал:

— А я-то думал, что убивает Авада-Кедавра.

Уткнувшаяся покрасневшим носом в макушку Корсо и начинающая дремать, Айрис решила все-таки прервать их извечный спор, пошуршала по карманам и вытащила черную пластиковую коробку размером чуть больше ладони с рядом выпирающих кнопочек на одной из узких сторон. Под полупрозрачной пошарпанной крышкой на широкой грани виднелось два вала. Над крышкой белыми буквами было написано SONY, а ниже на серебристой панели — walkman.

— Смотри, кстати, что мне отдала Саби, когда мы виделись последний раз.

— Не может быть!

Арион порывисто выхватила плеер. Гидеон перегнулся через Айрис, чтобы тоже рассмотреть. Айрис достала тонкий ободок наушников с кабелем и вставила разъем в нужное отверстие.

— Помнишь, как нас с ним словил Снейп? — ностальгически прошептала Арион.

Айрис нервно усмехнулась.

— Его лекцию о вреде магловских изобретений сложно забыть. Я до сих пор удивляюсь, что плеер остался у Саби.

— Да уж, Снейп — тот еще неврастеник, — Арион пожевала мундштук трубки, рассеянно водя пальцами по плееру, и добавила несколько невпопад: — Не думала, что он перейдет на темную сторону.

— Неужели? А ненавидели его все, значит, за некрасивые глаза?

— Да брось! Он всегда был спорным персонажем. С какой-то мрачной тайной. Но не таким уж жестоким ублюдком. Его даже уродом не назовешь. Нос этот средиземноморский, глаза как у беса, вечно заломленные брови… была в нем какая-то…

Губы Айрис растянулись в издевательской ухмылке:

— Трагическая красота?

Девушки захихикали. В общем-то Айрис подругу понимала. В подростковые годы вряд ли кто-то из них решился бы признать, что, несмотря на небезосновательную антипатию к декану Слизерина, уважение также было им не чуждо, как и восхищение его, несомненно, гениальным умом. Однако забавно, сколько поэтичности нынче придавала фигуре Снейпа Арион. После всех тех «отворотов», которые они устраивали, чтобы требовательный профессор поменьше спрашивал их на уроках, брезгливых комментариев, обид, показательных оскорблений его персоны, препирательств, непонимания и глупых шуток. Впрочем, Арион — поэт. Ей можно.

Гидеон недовольно поморщился.

— Постеснялись бы. Он все-таки ваш профессор.

— Бывший, — заметила Арион.

— А в чем проблема? — пожала плечами Айрис. — К тому же в нашей памяти он немногим старше нас нынешних.

— Только вот реальность отличается от воображения.

— Сегодня ты непередаваемо ворчлив!

Мужчина закатил глаза и кивнул.

— Так что это такое?

— Музыкальная коробка. Внутри кассета и батарейки. Про большее не спрашивай, не знаю, как именно все устроено.

Арион выкрутила колесико громкости на максимум, так чтобы мелодия была слышна через амбушюры на расстоянии. 🎶

— И это все? — изумился Гидеон. — Нажать куда-то, и получишь песню?

— Не одну песню, а целый альбом. Но потом надо палочкой или чем-то похожим перемотать пленку обратно. Руками, не заклинанием.

Гидеон опасливо взял наушники. Девушки рассеянно улыбались: плеер напомнил им о беззаботной юности, о комфорте цивилизованной жизни, о весне южнее Антонинова вала.

— А помнишь начесы и розовые лосины? — Арион толкнула подругу в плечо и добавила, отвечая на невысказанные вопросы Гидеона. — Что? Иногда на каникулах, не в Хогвартсе же! Вот она, наша истинная суперсила, за которую нас ненавидит восставший мертвец! Мы можем носить все, что вздумается. Ему-то розовый не идет. Это все зависть…

Корсо зевнул, Айрис тоже. Арион блаженно зажмурилась. Первые лучи солнца начинали золотить кроны деревьев, и коварный туман медленно рассеивался. В стойле заржали кони. Мистер Стевис, соглашавшийся то ли на кличку, то ли на официальное звание «конюх», приступил к кормежке. Были слышны его шаги и воркование, каким он обращался к животным и никогда — к людям.

В лесу ухал филин.

»…Телефон звонит глубокой ночью. Мой папа кричит: «Что ты творишь со своей жизнью?» О, дорогой папочка, ты знаешь, что ты по-прежнему номер один, но девочки хотят развлекаться»… — в ритме прошлого разрывалась маленькая музыкальная коробка.

* * *

Смотрители Каледонских холмов давно могли покинуть базу и рассеяться по более безопасным местам, если бы их обжитый пяток леса не стал убежищем для десятков маглорожденных магов, вслед за Арион нашедших пристанище на дальнем севере. Сначала Гидеон с небольшой группой соратников не смогли бросить все на самотек, а потом уйти стало не так просто.

Преследуемые новой политикой Волан-де-Морта беженцы начали прибиваться к смотрителям с первых чисел января, а в середине февраля на заповедник впервые обрушились егеря. Они приходили раз за разом, нападая с животным азартом и без капли жалости.

Первые стычки ознаменовались славными победами команды Каледонских Холмов, но, отрезанные от внешнего мира, они быстро изжили собственные силы. Зима оказалась суровой, и те, кто не погиб или не сбежал куда-то еще, неумолимо угасали, ограниченные в ресурсах и одолеваемые простудами. Когда несколько человек подхватили драконью оспу, дело стало совсем худо. Их изолировали, Айрис смогла сварить немного лекарства, истратив последние запасы ингредиентов, но все понимали — долго так продолжаться не может.

Айрис проснулась ближе к вечеру, не застав рассеянного полуденного тепла и утешающая себя тем, что световой день идет на удлинение. Главное — она выспалась, и её отпустило то особое беспокойство, усиливающееся не только в недрах Каледонской чащи, но и в период особых событий. Не хотелось бы, как в ночь последнего Хогманая, вновь мучатся от смутных признаков зарождающейся паранойи.

В лагере пара десятков магов бродили между бревенчатых домиков и центральной утоптанной площадью с небольшим кострищем. Сегодня они выглядели радостней, чем обычно — готовились отмечать равноденствие. Зиме пришел конец: жесткая земля перестала промерзать, и на полянах, лишенных тени, окончательно растаяли снежные покровы, и начали пробиваться колокольчики и ветреницы; птицы пели чаще и звонче, как-то особенно журчали ручьи.

В лиловой дымке опускающихся сумерек приятная суета, царящая в лагере, напоминала волнение при сборах на курорт. Велись тихие беседы, улыбки мелькали там и тут, усталые, но менее вымученные, чем бывали раньше. Кто-то украшал пестрыми бумажными гирляндами веранды и коньки крыш, кто-то готовил, кто-то перепроверял охранные чары. Девятилетняя дочь Гидеона Пенелопа играла с Корсо, а мистер Стевис бечевками перевязывал пучки сена так, чтобы из него получилось подобие человеческой фигуры, которую позже можно будет триумфально сжечь.

Расхристанная и раскрасневшаяся Арион, по-обыкновению пылающая чувством справедливости, декламировала стихи с помоста, трансфигурированного из пня, для своих особо ярых поклонников:

Нас много в лодке. Мы ее качаем.

Не бойтесь, люди! Нам не утонуть!

Ведь глубина та истину рождает,

И открывает мироздания суть.

Под пеной волн скрывается обитель,

Наполненная красками миров.

Но там же вечно войн кровопролитье

И жаркий, душный дым святых костров.

Посмотришь вниз — и хочется остаться

На твердой палубе средь скучной пустоты,

Накрыться пледом, к другу приласкаться,

Не видя бед от духа нищеты.

Лететь по водной глади безопасно?

Не опрокинут челн безумные ветра?

Чьей воле судно бренное подвластно,

Когда твоя душа стать рулевым не так храбра?

На последней строфе Арион спустилась к Айрис, обняла за плечи, привлекая внимание и к ней.

«Стевис обещал сыграть на волынке, так что готовь ножки, Рири, наконец потанцуем» — прижавшись губами к уху подруги, прошептала Арион и подмигнула.

Айрис кивнула, смущенно улыбнулась и поспешно сбежала. Сама она была важной шестеренкой в механизме, состоящим из беженцев и защитников, без ее зелий и навыков общения с малыми народцами Холмы давно бы пали. Да и дуэлянтом она была отличным. Но именно экспромты Арион и ее неукротимая энергия поддерживали надежду и боевой настрой. Айрис же предпочитала роль серого кардинала и правой руки Гидеона — их настоящего лидера.

«Я думаю, скоро все закончится» — уверенно повторял Гидеон — «весна — время обновления. Вот увидишь, еще немного и все вернется на старые рельсы». Гидеон тоже умел обнадеживать.

Обойдя лагерь по периметру, Айрис застала Гидеона у восточного поста, там же, где виделись утром.

— Ты прирос к этому бревну что ли? — она присела рядом.

— Хотел поразмыслить в одиночестве.

— Мне уйти?

— Нет. Что там твоя подруга снова устроила?

— Призывает всех воспрянуть и не бояться.

— Как она не устает?

— Устает, — Айрис задумчиво поморщила нос. — У нее много наболевшего, много историй… Просто она старается не показывать… слабости. Как и ты, впрочем.

— Я? Ну перед тобой-то я постоянно точно старая рухлядь.

— И она иногда. Я — что-то вроде исключения. Забавно, — Айрис покачала головой, — получается, я ваше общее доверенное лицо.

— Ага, почти душеприказчик.

Айрис невольно представила себя в полном одиночестве под низким серым небом, облаченная в черный шелк и покрытая черною же кружевной вуалью, у кромки двух могил. Руки кололи алые розы. Ветер свистел, словно виолончель дьявола.

Волшебница неуютно поежилась.

— Надеюсь, до этого не дойдет. И вообще…

— Тсс… слышишь?

Палая листва зашевелилась, вздыбилась в футах пяти от их ног и холмиком быстро придвинулась ближе. Оба напряглись, доставая волшебные палочки. Разворошив траву и хвою, перед ними возникло маленькое уродливое существо с темно-фиолетовой шкурой, крючковатыми пальцами, заостренными ушами и очень длинным носом. Беспросветно-черные глубоко посаженные глазки уставились на Айрис. Оно что-то прозвенело. Айрис наклонилась и жестами взволнованно попросила повторить. Эрклинг обреченно всплеснул длинными конечностями, мол, «глупые людишки», и тоже перешел на язык жестов.

— Ну что там? — хмуро спросил Гидеон, когда беседа окончилась и создание снова скрылось из виду.

Айрис обескураженно застыла, глядя в одну точку.

— Он сказал, что к нам идет много злых волшебников… и великаны.

— Что прости?

— Что слышал, Гидеон!

Айрис проворно вскочила, но Гидеон придержал ее за рукав.

— Погоди. Что-нибудь еще сказали? Где они сейчас?

— Похоже, что недалеко от Инчморка.

— Значит, у нас есть около двух часов. Но великаны? Ты уверена?

— Эрклинг сказал так. Могло, конечно, произойти недопонимание…

— Ясно. Будем ориентироваться на худший вариант.

— Мы не справимся с великанами! Тем более… — Айрис скептически осмотрела Гидеона и заключила: — твои раны с прошлого раза так и не затянулись. Пенелопе всего девять, еще у нас собака, три коня, восемь человек с остатками драконьей оспы, а еще шестеро только пришли в себя после гриппа. Пора уходить.

Слова прозвучали словно печать, приговор, признание поражения. Праздничное настроение мигом испарилось.

— Ты права, — плечи мужчины опустились. — Сейчас всех соберем и пойдем дальше на север.

— Нет, не так, — теперь уже Айрис ухватила его за руку, придерживая. — Бери дочь и заболевших. Остальные останутся.

— Нет!

— Мы это обсуждали! Если они придут на пустую поляну, то двинутся дальше и рано или поздно нас нагонят.

— Ты сошла с ума! Как ты хочешь справиться с великанами?

— Козочка и Озирис, — как само собой разумеющееся объяснила Айрис.

Первые мгновения паники затухали, уступая место так нужному сейчас хладнокровию. Девушка крепко обняла Гидеона, внезапно подумав, что это в последний раз. Всего за пару лет они успели стать хорошими друзьями. Для Айрис он и вовсе виделся кем-то вроде мудрого дядюшки. Скрывая страх и глядя тому прямо в глаза, Айрис медленно и настойчиво произнесла:

— Ты уже заработал себе геройское звание, теперь подумай о других, — неясно было, имеет она ввиду «помоги спастись невинным» или «дай и мне шанс проявить себя». Возможно, оба варианта. — Сделай, как я сказала. И быстро.

— Ты сошла с ума, — обреченно повторил Гидеон.

Айрис пожала плечами и ринулась к стойлам.