Тьма и Свет/Darkness and Light (гет)

Тропа петляла между холмами без определённого направления. Среди быстрорастущих растений путешественники не могли определить ориентиры или вспомнить, где они были. Стурм обнаружил, что проложенная ими тропа снова стала зарастать после того, как они прошли. Исследователи оказались практически отрезанными от цивилизации в джунглях. В конце концов Стурм остановил группу и объявил, что они заблудились. Сайтер тут же попытался определить широту, показав солнце в астролябию. Хотя он стоял на плечах Стурма, солнце было слишком низко, и он не мог точно определить направление, и, пытаясь это сделать, упал навзничь. Фиттер и Рейнспот подняли Сайтера и отряхнули его, потому что он упал на дождевик и теперь весь был покрыт розовыми спорами.

«Бесполезно!» — сказал Сайтер. Споры заполонили его нос и рот, и он начал прерывисто кашлять.

«Могу лишь сказать, что солнце садится». «Но у нас было всего четыре-пять часов светового дня», — возразил Уинговер.

«Положение Лунитари на небе необычно», — объяснил гном-астроном. Рейнспот попытался смахнуть пыль с лица влажной тряпкой, но Сайтер отмахнулся от его рук.

«Ночи здесь очень длинные, а дни очень короткие».

«Мы пока не нашли руду», — сказал Беллкранк.

«Верно», — сказал Уинговер, — «но и копать мы не пробовали».

«Копать?» — спросил Ропериг.

«Копать», — твёрдо ответил Стурм. «Уинговер прав. Выбери место, Беллкранк, и мы копнём вглубь, посмотрим, что найдём».

«Можем ли мы сначала приготовить ужин?» — спросил пузатый гном. «У меня такой пустой желудок!»

«Не думаю, что час передышки будет иметь значение», — сказал Стурм. «Ладно, разобьём лагерь здесь, поедим, а потом будем копать».

Гномы, как всегда, беззаботно и безропотно принялись за дело. Ропериг и Фиттер распаковали телегу очень просто: перевернув её. Фиттер оказался погребён под кучей хлама, но вскоре выбрался оттуда вместе со своим любимым глиняным котлом.

«Ужин будет готов в мгновение ока!» — бодро сказал он. Остальные гномы недовольно заворчали.

«Фасоль! Фасоль! Фасоль! Меня уже тошнит от фасоли», — сказал Катвуд. «Меня тошнит, тошнит, тошнит от фасоли, фасоли, фасоли».

«Заткнись, тупой дровосек», — сказал Сайтер.

«Эй ты!», — вскрикнула Китиара, когда Катвуд взял молоток и, подкравшись на цыпочках, замахнулся на Сайтера. «Перестань!».

Тем временем Фиттер взял топорик и отрубил доску от борта повозки.

Стурм, увидев это спросил: «Ты собираешься жечь куски фургона?»

«Конечно», — ответил гном. «А что ещё?»

«Почему бы тебе не попробовать растения?» — спросил Беллкранк.

«Они слишком зелёные», — сказал Уинговер. «Они никогда не загорятся».

«Разожги костёр из имеющихся у тебя хвороста и положи сверху зелёные растения. Когда огонь их высушит, они сгорят», — сказала Китиара.

Фиттер и Катвуд полазив в зарослях вдоль тропы, вернулись с двумя охапками измельчённой лунитарской флоры. Они вывалили её на землю у фургона. Фиттер соорудил арку из розовых кольчаток над дымящимся костром. Через несколько минут воздух наполнился соблазнительным ароматом. Голодная группа окружила Фиттера.

«Фиттер, дружище, я бы никогда не поверил, но этот горшок с фасолью пахнет точь-в-точь как жареный фазан!» — сказал Уинговер.

«У тебя шестерни буксуют?», — спросил Ропериг. «Пахнет свежеиспечённым хлебом».

«Жаркой олениной», — сказал Стурм, морща нос.

«Колбасками с подливкой!» — сказал Беллкранк, облизывая губы.

«Я ещё даже фасоль не положил», — заявил Фиттер, — «но мне кажется, что пахнет кексами с изюмом».

«Это те самые штуки», — сказал Рейнспот, указывая на розовые копья. Те части, что были ближе к огню, потемнели до насыщенно-коричневого цвета. Сок вытек и затвердел полосками вдоль стебля. Сайтер взял одно копье за ​​сырой конец. Он понюхал обжаренный кончик и очень осторожно надкусил его. Он жевал, его лицо нахмурилось от подозрительности. «Пудинг», — сказал он с дрожью в голосе. «Хрустящий пудинг, как у моей мамы».

Гномы спотыкались друг о друга, пытаясь попробовать остальные копья. Стурм успел выхватить одно из первой партии. Кинжалом он разрезал поджаренную часть пополам, проткнул один кусок и предложил Китиаре.

«Похоже на мясо», — сказала она, когда откусила кусочек.

«Как оно тебе на вкус?» — спросил Стурм. «Как жареный картофель Отика», — сказала она с удивлением. «С большим количеством соли».

«Уникальный эксперимент», — заметил Сайтер. «Для каждого из нас это растение на вкус как любимая еда».

«Как такое возможно, если это всё одно и то же растение?» — спросила Китиара, энергично жуя.

«Моя теория такова, что это как-то связано с той силой, которая дала тебе твою неутомимую мощь, а Рейнспоту — способность вызывать дождь».

«Магия?» — спросил Стурм.

«Возможно. Возможно». Это слово, казалось, вызвало у Сайтера чувство неловкости. «Мы, гномы, верим, что то, что обычно называют «магией», — это просто ещё одна природная сила, которую ещё предстоит укротить».

Остальные розовые копья были быстро съедены. Для своих размеров гномы были отменными едоками. Вскоре они, сытые, разлеглись по всему лагерю, держась за животы.

«Какое угощение!» — воскликнул Беллкранк.

«Одно из лучших», — согласился Ропериг. Стурм стоял над ними, уперев кулаки в бока. «Отлично, ребята! Кто же теперь поможет мне копать?»

«Сначала поспи», — пробормотал Катвуд, устраиваясь поудобнее.

«Да, надо отдохнуть», — сказал Рейнспот. «Чтобы обеспечить нормальное пищеварение. И как следует расслабить мышцы».

Вскоре небольшая полянка наполнилась пронзительным храпом семи пар лёгких. Солнце быстро скрылось за холмом. Когда свет померк до тёмно-янтарного сияния, переплетения растений начали увядать. Почти так же быстро, как они проросли под утренним солнцем, теперь растения быстро съеживались. Кончики розовых копий засохли и опали. Цветы-паучки свернулись и впились в землю. Дождевики сдулись. Поганки рассыпались в порошок. К тому времени, как появились звёзды, над землёй остался только новый слой красных хлопьев. Китиара сказала: «Думаю, я немного постою на страже. Поспи немного, Стурм, а потом сможешь меня сменить».

«Хорошая идея», — буркнул он.

Стурм внезапно осознал, как сильно он устал. Постоянные чудеса притупили его чувства, а продирание сквозь дневные лунитарские джунгли измотало его. Он расстелил спальный мешок рядом с перевёрнутой повозкой и лёг. Они шли целый криннский день, но так и не нашли никаких залежей руды. Он подумал, что будет, если они начнут копать в одном из холмов и ничего не найдут. Оставалась одна отчаянная мера, к которой они могли прибегнуть: он и Китиара всё ещё носили свои мечи и доспехи. Гномы, вероятно, могли бы выковать новые детали из этой их стали и железа. Но он хотел, чтобы это был самый последний вариант. Воздух Лунитари, и так не особо тёплый, стал еще холоднее. Стурм поежился и натянул свой утепленный плащ до подбородка. Подкладка была из волчьего меха. Прошлой зимой они с Танисом охотились в горах Квалиноста и преуспели. Танис был метким стрелком из лука. Стурм будто услышал жужжание стрелы. Он внезапно оказался на Кринне, где был день, хотя холодный и пасмурный. Стурм находился в лесу, и впереди него среди деревьев пробирались четверо мужчин. Двое несли третьего, держа его руки на плечах. Подойдя ближе, Стурм понял, почему: у того в бедре была стрела.

«Вперёд, Хуррик! Ты сможешь!» — кричал вожак. Стурм не видел лица четвёртого, но слышал, как тот подбадривает остальных. Позади него раздался треск в сухих кустах. Стурм оглянулся и увидел смутные фигуры в белом, мелькающие среди деревьев. На них были капюшоны из волчьих шкур, и они держали луки. Он знал, кто они: грозные Следопыты Лирича. Наёмные охотники, готовые выследить кого угодно и что угодно за определённую цену.

«Останься с нами, Хуррик! Не сдавайся!» — настойчиво прошептал вожак.

«Оставьте меня здесь, мой господин!» — ответил раненый. Вожак встал рядом со своими людьми.

«Я не оставлю тебя этим мясникам», — сказал он.

«Пожалуйста, уходите, мой господин. Они захотят сдать меня своему предводителю, и это даст вам время уйти», — сказал Хуррик. На его доспехах была кровь. Стурм видел, как она пропитала его подшлемник. Двое, несшие Хуррика, прислонили его к дереву. Они вытащили его меч и вложили в его ослабевшие пальцы рукоять. Стурм смотрел на его лицо, побелевшее от потери крови. Следопыты остановились. По лесу пронесся хриплый свист. Они развернулись на звук, поняв, что их почти загнали в угол. Сигнал означал, что преследователи засекли их.

Вожак, чье лицо было скрыто капюшоном от Стурма, вытащил из-за пояса длинный кинжал и вложил его в левую руку раненого. «Храни вас Паладайн, мастер Хуррик», — сказал он. «И вас, мой господин. Поторопитесь!» Трое спутников Хуррика бросились бежать так быстро, как позволяли их доспехи. Хуррик с болезненным усилием поднял меч. Волчья голова мелькнула в зарослях спелого падуба. «Выходи», — сказал Хуррик. «Выходи и сразись со мной!» Следопыт не желал этого делать. Он хладнокровно наложил стрелу и выстрелил. Острый наконечник нашёл свою цель. «Мой господин!» — вскрикнул Хуррик.

Вожак остановился, чтобы оглянуться туда, где погибал его товарищ. Стурм увидел его лицо.

«Отец!»

С этим криком он вернулся обратно на Лунитари. Стурм лежал на животе, его спальный мешок был смят. Он устало сел и увидел, что Китиара наблюдает за ним.

«Мне приснился кошмар», — сказал он, пристыженно.

«Нет», — сказала она. «Ты не спал. Я наблюдала за тобой. Ты долго метался и стонал. Твои глаза были широко раскрыты. Что ты видел?»

«Я был… я снова был на Кринне. Не знаю где, но там были следопыты. Они преследовали каких-то людей, одним из которых был мой отец».

«Следопыты Лирича?» Стурм кивнул. На его губе выступил пот, хотя воздух был достаточно холодным, чтобы пар поднимался от его дыхания.

«Это было на самом деле, да?» — сказал он.

«Думаю, да. Возможно, это твой дар, Стурм. Видения.

Как и моя сила, это то, что Лунитари дала тебе».

Он вздрогнул. «Видения чего? Прошлого? Будущего?

Или я вижу настоящее в далёких краях? Как я могу это понять, Кит? Как я могу знать?»

«Понятия не имею». Она провела пальцами по своим чёрным кудрям. «Больно, правда? Не знать."

"Кажется, что я сойду с ума!"

"Нет, не сойдёшь. Ты слишком силён для этого." Она встала и обошла угасающий огонь, чтобы сесть рядом с ним. Стурм поправил одеяло и лёг. Эти навязанные ему видения сводили его с ума. Они отдавали магией и являлись, чтоб мучить его без всякого предупреждения. Однако Стурм поймал себя на том, что пытается зафиксировать в памяти каждую деталь, снова и снова прокручивая в голове эту ужасную сцену; в этих призраках мог скрываться ключ к судьбе его отца. Китиара положила руку ему на грудь и почувствовала тревожно частое биение его сердца.