Dead Girl’s Poem (гет)

Чух-чуух-чух…Чух-чуух-чух…Гермиона дремала, укачанная мерным ходом поезда, разлёгшись на сиденье. Напротив неё сидел доктор Суот и смотрел в окно, на пролетающие мимо деревья и кусты, реки, здания и высокое, яркое весеннее небо. Глядя на то, как дремлет эта красивая юная девушка, он убедился в том, что они с профессором Дамблдором поступили правильно, не позволив занять это место Драко Малфою. Если бы не эти синяки под глазами, испачканные в чернилах руки, густые и неподдающиеся расчёсыванию волосы, то мистер Суот без раздумий отправил бы Гермиону на конкурс красоты.

Когда девушка проснулась, её пожилой спутник увлечённо рассматривал её. Под этим пристальным взглядом маленьких и удивительно живых зелёных глаз она даже покраснела и поспешила сесть, руками пытаясь прикрыть голые коленки. «Я пойду, напомню, что пассажиров поезда ещё и кормить надо. А ты посиди здесь» — сказал доктор Суот и вышел из купе. Гермиона вздохнула с облегчением: этот человек не понравился ей с первого взгляда; при совершенно безобидном виде было в нём что-то очень опасное, но опасность эту вовсе не хотелось попробовать, как новое изобретение близнецов Уизли, а наоборот, хотелось спрятаться, исчезнуть, испариться. Поэтому Гермиона очень обрадовалась тому, что осталась в купе одна.

Она с трудом могла вспомнить вчерашний вечер: десять человек, в том числе она и Драко, сидели в коридоре и ждали, когда будет решено, у кого из них лучшее зелье, и кто же победил в конкурсе. Драко сидел, развалившись в кресле, одном из тех, что поставили специально для того, чтобы скрасить им ожидание. Спокойное лицо Малфоя выражало уверенность в победе. Чжоу сидела, уронив лицо в ладони – непонятно было, плачет она или просто убита тем, какое ужасное зелье у неё получилось. Хотя, ученица рейвенкло и не могла рассчитывать на победу: у неё было самое меньшее количество очков. Вот кто действительно нервничал – так это Гермиона. Она сидела, не двигаясь, и дрожала от каждого доносившегося из-за двери звука. Её зелье было хуже зелья Драко, но не верить в то, что ей повезёт, Гермиона не могла. Надежда, как известно, умирает последней.

Наконец дверь тихонько приоткрылась, и ученики сразу же кинулись к ней. Сидеть остались только Драко и Гермиона. Малфой был уверен в своей победе, поэтому нисколько не волновался. А Гермиона просто не чувствовала в себе сил встать. Доктор Суот нёс поднос с колбочками с зельем, которые он должен был раздать их обладателям. Дамблдор же держал в руках свиток, где были записаны баллы за последний конкурс. «Лучшее зелье у мисс Чанг, вы получаете высший балл, но ваши предыдущие результаты слишком незначительны для победы в конкурсе. Возьмите ваше зелье, мисс Чанг», — сказал Дамблдор и подал Чжоу колбочку с ярко-изумрудного цвета зельем. Гермиона была уверена, что у Чжоу было отвратительное зелье…она ведь специально обратила внимание на зелье Чанг…кто-то поменял её зелье…С ЧЬИМ?!

Гермиона дёрнулась, словно бы пытаясь прогнать мысль о том, что ей подсунули зелье Чжоу. Или же его подсунули Малфою. Такой чистый цвет был только у их зелий, поэтому у кого-то из них окажется зелье Чанг…У кого-то из них… У Гермионы закружилась голова, всё поплыло перед глазами, всё смешалось: светлые волосы вскакивающего с кресла Малфоя и седина бороды Дамблдора, сияющие зелёные глаза мистера Суота и колба со светло-изумрудным зельем в его руке, потому что Дамблдор произнёс: «Второй результат у мисс Гермионы Грейнджер». Что было дальше, девушка практически не помнила. Ей пожимали руку, её втащили куда-то, кажется, в Большой Зал, и кто-то торжественно сказал: «Гермиона Грейнджер победила…», и гриффиндорский стол взорвался аплодисментами, и мистер Суот повёл её куда-то, по пути она чуть не сшибла кричащего что-то Малфоя. Её сознание прояснилось уже в поезде, который уже готов был тронуться. Была глубокая ночь, и на перроне было видно лишь одну тёмную фигуру. И фигура эта приближалась. Гермиона открыла окно и высунулась оттуда, чтобы разглядеть, кто же это. Но узнать это ей удалось лишь тогда, когда человек подошёл совсем близко и снял с головы капюшон.

Северус Снейп.

— Как вам это удалось? – тихо спросила Гермиона

— Что?! — недоуменно ответил Снейп

— Подсунуть мне в котёл лишний ингредиент?

— Я…не помню. Я был под Империо.

— Как?! – воскликнула Гермиона, — Кто…— она хотела задать вопрос, но Снейп оборвал её

— Вам не положено это знать, мисс Грейнджер

— А кто поменял зелья на конкурсе?

— Никто не менял. Перелить зелье из такой колбы невозможно, и снять надпись с именем участника конкурса тоже, — Снейп вдруг заговорил шёпотом, — Просто Дамблдор трансфигурировал колбу Драко в Колбу мисс Чанг, а колбу мисс Чанг в колбу Драко ещё до того, как они их взяли. Потом директор просто снял чары. Вот и всё.

— Профессор Снейп, а…почему вы не помогли Малфою и позволили мне победить?

— Вам не положено знать этого, равно как и многих других вещей. Уезжайте к своей мечте и будьте счастливы, мисс Грейнджер.

Поезд тронулся.

— До свидания, профессор! – крикнула Гермиона

Снейп посмотрел ей прямо в глаза. Карие, лучистые глаза девушки встретились с двумя чёрными омутами, кишащими чертями. А потом она поняла: эти глаза вовсе не похожи на омуты; это просто глаза усталого, утомлённого несправедливой жизнью человека, и в то же время виноватые, извиняющиеся глаза. И в этот момент Гермиона почувствовала, что что-то не так в этом конкурсе, что во всей этой затее есть что-то чрезвычайно опасное. Она ведь едет совершенно одна непонятно куда, непонятно с какой целью. Пусть Снейп, с которым она работала, и был упивающимся Смертью, но она знала его. А там, куда она приедет, у неё не будет знакомых. Она осталась абсолютно одна…она никому не может довериться, ей не кому рассказать о своих тревогах. И её никто, совсем никто не защитит…

* * *

Поезд остановился, и Гермиона вместе со своим спутником вышли на небольшой перрон. Гермиона сначала хотела спросить у мистера Суота, как им удалось добраться с острова Великобритании в Европу, не сходя с поезда, менее чем за сутки, но потом вспомнила, что в магическом мире возможно и не такое. Они вышли, и поезд отправился дальше.

Невдалеке Гермиону ждала машина, которая должна была отвезти её на место раскопок. Суот не поехал с ней, ему нужно было доложить кому-то о том, кто победил в конкурсе. Гермиона ехала одна по пустынным улицам какого-то маленького городишки. Водителя, казалось, не было – он молчал и практически не двигался. Только руки в чёрных перчатках вертели руль. Гермионе же казалось, что следующий поворот водитель пропустит, окончательно замерев. Когда машина остановилась у небольшого деревянного дома и девушка наконец-то вышла из машины, водитель впервые показал, что является живым человеком. «Мисс, в этом доме вы будете жить» — сказал он низким, грубым голосом, завёл машину и уехал. Гермиона осталась у старого домишки одна-одинёшенька.

Тук-тук. Тук-тук.

Никто не открывал; из-за двери слышалась музыка, которая играла, очевидно, слишком громко для того, чтобы хозяин дома мог услышать стук. Лишь минут через десять дверь открылась.

На пороге стояла девушка. Гермиона сначала перепутала её с огородным пугалом, а лишь потом до неё дошло, что подобие блондинистых ежиных колючек на голове – это какая-то модная причёска, а немыслимо-ярких цветов топик без бретелек и рваные джинсы, обтягивающие довольно пышные формы, — это человеческая одежда. «Матильда Антонеску, я тоже победительница конкурса, я из Дурмстранга» — девушка протянула Гермионе руку с длинными, покрытыми красным лаком ногтями, и улыбнулась. «Гермиона Грейнджер, я из Хогвартса» — Гермиона пожала руку новой знакомой и с трудом увернулась от приветственного поцелуя в щёку. Матильда пожала плечами и закрыла дверь за вошедшей в дом гостьей.

«Что ж, не всё так плохо… — подумала Гермиона, пообщавшись за ужином со своей новой знакомой, — Хотя бы есть с кем поговорить…»

* * *

Тоненький солнечный лучик ласкал болезненно-бледную щёку. Каштановые волосы в этом неярком свете заблестели так, что, казалось, на каждую волосинку нанизаны бриллианты. Гермиона проснулась поздно, когда с кухни уже доносились приятные запахи. Матильда была непохожа на человека, умеющего готовить, поэтому, встав с постели, Гермиона первым делом пошла на кухню. «С добрым утром, Герм!» — пискнула Матильда, уплетая за обе щёки ароматную пиццу и пирожки. На столе валялась коробка из-под пиццы, и Гермиона поняла, что Матильда, скорей всего, заказала где-нибудь еду. «Не называй меня Герм, пожалуйста. Меня зовут Гермиона. Гер-ми-о-на, — повторила по слогам девушка, но Матильда не добилась в произнесении её имени больших успехов, чем Крам, — А где ты достала пиццу в такую рань?» Блондинка, вытирая жирные руки о свой ярко-розовый халат, ответила: «Нам развозят еду за счёт работы, и если ты будешь продолжать вставать так поздно, я не удержусь и начну есть твою порцию. Тем более, пицца уже почти остыла…»

Девушки пообедали и направились в гостиную. Матильда села за телевизор и принялась за просмотр очередного сериала, которые, по мнению Гермионы, ничем не отличались один от другого и были вещью чрезвычайно бесполезной. Сама Гермиона хотела было почитать книгу, но возгласы героев сериала, выяснявших своё родство, не давали ей сосредоточиться. Через час приехала машина, которая должна была доставить их на место раскопок. Румынские утра были прохладными, поэтому Гермиона одела широкие, свободные брюки и бежевую курточку, в кармане которой лежали перчатки. Матильду же, кажется, температура совсем не волновала, и она, провертевшись перед зеркалом минут пятнадцать, остановилась на ярко-голубом платьице на тонюсеньких бретельках, подходящем скорее для тридцатиградусной жары. Из-за потраченного на выбор этого платьица времени девушки чуть было не опоздали.

— Ты не замёрзнешь? — спросила у новой знакомой Гермиона, когда они уже ехали по пустынным улочкам небольшого городка.

— А ты думаешь, мы будем работать на улице? Мы ведь не археологи, а будущие учёные, мы будем работать с тем, что они тут откопают…копают, кстати, магглы. Это что-то сверхсекретное, какой-то могущественный волшебный артефакт…всего несколько людей знают, что это. Только где-то через годик, когда это найдут, для нас найдётся работа. Пока же мы будем копаться в бумагах в тёплом кабинете Суота. Так что, куртка тебе не понадобится… — Матильда усмехнулась

— А зачем нас привезли сюда так рано, раз работа будет только через год? – Гермионе всё это казалось подозрительным

— Мы должны завоевать их доверие, потому что тем, то они там нашли, интересуется Сама Знаешь Кто…и среди тех, кто работает здесь, не должна быть его шпионов.

— Ааа…ясно… — тихо сказала Гермиона, — А почему нет никого из Шармбатона?

— Говорят, Суот не любит французов…Здесь он всем заправляет, хотя его должность и невелика.

Машина остановилась у небольшого коттеджа. Девушки вышли из неё и остановились посреди двора в изумлении: поднимающееся солнце окрасило кирпичный дом в приятный бледно-оранжевый цвет, осветило цветущие яблони в саду, придав листьям цвет только-только распустившейся листвы – бледно-бледно зелёный. Недавно вымытые, а потому блестящие асфальтовые дорожки сверкали, как и крыша, и оконные стёкла. Само солнце, нежное, чуть тёплое весеннее солнце, спрятало один свой ярко-белый бок в безобидное белое облако. Ветер порой резким порывом срывал с яблонь розоватые и лилейно-белые лепестки, уносил их и ронял поодаль – на асфальт, на крыльцо дома и на волосы Матильды и Гермионы. Последняя была настолько поражена этой красотой весенней природы, что не заметила, как мистер Суот открыл дверь и пригласил гостей войти. «О, вижу, мисс Грейнджер понравился мой садик? Вы можете работать там, если хотите. Вы бледны, и солнце пойдёт вам на пользу. А пока проходите, я объясню сам, что вы должны делать. Потом же я вынужден буду покинуть вас…» — прокричал он, жестом приглашая Гермиону войти. На Суоте был смокинг, остатки его жиденьких волос были прилизаны. Почему-то он вызывал у Гермионы не уважение, какое она обычно испытывала к пожилым людям, особенно если они были докторами наук, а отвращение и страх. Она на все сто процентов была уверена, что Суот – опасный человек, как и большинство находящихся здесь людей, хранящих какую-то страшную тайну. Казалось, даже примитивная и глупенькая с виду Матильда чего-то не договаривала.

Доктор Суот привёл девушек в кабинет, где стоял компьютер с огромным количеством антенн и каких-то неизвестных Гермионе магических приборов. «Вы обе магглорожденые и, думаю, знаете, как пользоваться компьютером и что такое интернет. Так вот, вы прочешете его на предмет информации о том, чем мы все тут занимаемся. Этот компьютер позволяет удалить из интернета любую информацию, этим вы и займётесь. Магглы ничего не должны знать. Затем вы переберёте эти газеты, — Суот указал пальцем на стопку газет на столе, — Названия тех, где есть какая-либо информация о том, чем мы все тут занимаемся, вы выпишете и передадите молодому человеку, который зайдёт сюда в шесть вечера. Я вернусь к восьми. До свидания, девочки!» — мистер Суот махнул им рукой на прощание. Матильда и Гермиона остались одни. Работу они решили распределить: Матильда села за компьютер, а Гермиона разместилась в саду с газетами. Она закончила работу пораньше и почти полтора часа помогала Матильде разобраться в иероглифах на каком-то японском сайте. Потом, ровно в шесть, позвонили в дверь. Пришёл тринадцатилетний парнишка, из-за мятой и неопрятной одежды, похожий на бомжа, и попросил список газет. Получив список, он ушёл, и девушки остались совсем без дела.

Погода тем временем изменилась кардинально: небо заволокло свинцовыми дождевыми тучами, ветер стих и на небольшой коттедж и цветущие яблони опустилась тень. К восьми часам начал накрапывать дождь. К дому подъехала машина мистера Суота, которая и привезла сюда девушек, и он сам, прячась от дождя под большим чёрным зонтом, взошёл на порог дома. Матильда открыла дверь и, улыбаясь, похвалилась тем, что они закончили работу на несколько часов раньше.

По пути обратно девушки молчали, а Гермиона думала о том, что она ввязалась туда, куда ей ввязываться не следовало…она не понимала, что происходило вокруг…

* * *

Так продолжалось несколько недель. Такая жизнь и такая работа Гермионе совсем не нравилась. Почему она вообще согласилась участвовать в конкурсе, зачем ей понадобилось ехать в Румынию? Разве не было других способов сделать карьеру? На её победу надеялись МакГонагалл и Дамблдор, именно они прислали ей письмо. Но могла ли Гермиона доверять им, особенно после того, как поссорилась с их любимцем – Гарри Поттером. У них не было причин помогать Гермионе Грейнджер – она не должна была спасти мир, и теперь, отдалившись от Поттера, ей не светило даже принять участие в спасении мира. Может, она просто стала не нужна, и её отправили в Трансильванию только для того, чтобы туда не поехал тот, кто им нужен?

Подобные мысли привели Гермиону к осознанию того, что ей предпочли Малфоя…Малфой был их шпионом, они готовы были носить его на руках, им нужна была его помощь. И Малфой остался в Хогвартсе. А Гермиону Грейнджер сослали подальше, чтобы она не мозолила глаза.

* * *

Матильда стала задерживаться у Суота, и Гермиона большую часть времени проводила в одиночестве: с Матильдой, которая возвращалась за полночь, когда Гермиона уже спала, они виделись только утром за завтраком. А примерно через месяц пребывания Гермионы здесь, Матильда получила повышение: её отправили непосредственно на место раскопок, где она находилась с восьми утра до полуночи, и о которых не говорила Гермионе ни слова. Теперь девушки совсем не виделись. Вскоре Матильде выделили отдельный дом, а вместо неё подселили того мальчика, который забирал списки газет.

Вся работа, которую раньше выполняла Матильда, теперь свалилась на плечи Гермионы. Чтобы успевать, ей приходилось забирать газеты домой и работать до поздней ночи. Девушка выматывалась и становилась всё бледнее, синяки у неё под глазами приобрели желтушный оттенок, как бывает, когда человек не высыпается много ночей подряд. К ней начало возвращаться то состояние, в котором она пребывала летом. Ей было уже всё равно, чем она занимается, всё потеряло для неё интерес. Гермиона всё чаще вспоминала Снейка и задумывалась над тем, почему он всё-таки не пришёл тогда, и даже не сказал, почему больше не хочет с ней общаться. Он просто исчез… Гермиона, каждый раз вспоминая, как он понимал её состояние, тяжело вздыхала. Ей казалось, что только он мог помочь ей сейчас. Тем не менее, её удивляло то, что она практически не вспоминала о нём в течение учебного года, а сейчас вдруг начала скучать. Доктор Суот, каждое утро замечая, насколько плохо она выглядит, качал головой и даже однажды предложил ей отправиться на небольшую экскурсию, но Гермиона отказалась.

Однажды, когда Гермиона перебирала газеты, сидя в саду, к Суоту зашла Матильда. Хоть она и не сменила своего стиля, весь её вид говорил о том, что она теперь деловая женщина и очень большая шишка. Её недавно опять повысили и она была удивлена тем, что Гермиона до сих пор выполняет ту же работу.

— Я усердно работаю, со всем справляюсь, а меня не повышают… — пожаловалась Гермиона, когда девушки сели поговорить на скамейку в саду

— Думаешь, этого достаточно? – Матильда засмеялась, закрывая рот ладошкой с длинными, холёными ногтями, крашеными на этот раз в ярко-жёлтый цвет.

— А что тогда нужно делать?

— Давай я тебе на ушко скажу.

— Ну давай, говори… — Гермиона подставила Матильде ухо

Тихо прошелестел её высокий голосок, и Гермиона, дёрнувшись и чуть не ударив Матильду локтём, воскликнула: «Что?!»