Плач по Эдельвейсу (гет)

Проснувшись, Гермиона с удивлением обнаружила, что лежит в своей кровати. Но не знает, как именно она туда попала. Последнее, что помнила девушка из прошлой ночи, это ощущение теплого тела Драко, придавившего ее к полу. При этом воспоминании щеки у неё сразу порозовели, а на лице появилась блаженная улыбка. Это была первая ночь со времени смерти ее родителей, когда она, наконец-то, спала спокойно: ни снов, ни кошмаров. Неужели это присутствие Драко так повлияло? Девушка упрекнула себя за эту мысль, но скорее, чтобы как-то себя оправдать. Понежившись немножко в кровати, она поднялась абсолютно счастливая и бодрыми шагами направилась в общую комнату. Никого. Гермиона еще раз оглядела гостиную и окончательно убедилась: никого, кроме нее, тут нет. Малфой наверняка уже завтракает в Большом зале. Возможно, так даже лучше. Если бы они встретились утром, что бы они друг другу сказали? Кто знает, может, Драко вообще ничего не помнит, он же был пьян. Гермиону такой поворот событий устроил бы на все сто процентов. Говорить с Драко о случившемся ей определенно не хотелось.

— Ты кого-то ищешь?

Гермиона повернулась к портрету, висевшему на двери ее комнаты, и наткнулась на внимательный взгляд Леони.

— Здравствуй, Леони, — ответила Гермиона с легкой улыбкой.

— Кажется, ты кого-то ищешь? — вновь задал вопрос портрет. — Я ошибаюсь?

— Нет... Я всего лишь смотрю, есть ли тут кто-нибудь, кроме меня, — оправдалась девушка.

— Что ж, ты меня убедила, на мгновение мне показалось, что ты ищешь Малфоя-младшего.

Гермиона покраснела от смущения и опустила глаза.

— А почему я должна его искать? — она как можно равнодушнее пожала плечами.

— Я не знаю, — ответила Леони, — возможно, у тебя есть соображения на этот счет?

— Никаких.

Гермиона направилась было обратно к себе в комнату, но ее остановил голос Леони.

— Ты должна его избегать, — посоветовала она.

— Что ты сказала? — Гермиона насторожилась. — Я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Я видела вас вчера вечером, тебя и Малфоя. Ты не должна позволять этому кретину загнать себя в ловушку.

— Леони! — Гермиона упрекнула девушку за резкость.

— Тебе не нравится, когда я о нем так говорю, — Леони была непреклонна, — хотя подобное определение ему подходит идеально.

— Даже если это и так, можешь называть его, как угодно, но не вмешивайся в мои дела.

— Моя драгоценная хозяйка не отдает себе отчет в том, что играет в опасные игры, я хотела всего лишь ее предупредить, — голос Леони был тихим и спокойным.

— Это очень мило с твоей стороны, но я не буду бегать от опасностей. Может быть, Малфой и «кретин», как ты его называешь, но он никогда не делал мне ничего плохого.

Гермиона ободряюще улыбнулась портрету, но Леони уверенность хозяйки ничуть не обнадежила.

— Ты ошибаешься, Гермиона. Я прекрасно знаю, что представляют из себя Малфои.

Гермиона не смогла скрыть удивления.

— Последним Малфоем, которого я видела, был отец Драко, — продолжила Леони.

— Люциус... — вырвалось у Гермионы.

— Вижу, ты его знаешь, — горечь в голосе Леони была очевидна, — в таком случае предполагаю, что ты в курсе, какими жестокими могут быть Малфои.

— Он пожиратель смерти, — еле слышно пробормотала Гермиона.

— Да, я знаю, он стал им еще в школе, здесь, двадцать лет назад. По крайней мере, так говорили моей хозяйке.

-Твоей хозяйке?

— Да, той, что жила в этих комнатах вместе с Люциусом. Она была гриффиндорка, как и ты. Она была очень добрая и внимательная, я ее очень любила. Без сомнения, она заслуживала лучшей жизни.

— Что с ней произошло?

— Она умерла, утонула, как мне сказали.

Голос Леони был насквозь пропитан печалью, а при упоминании смерти любимой хозяйки по ее щекам скатилось несколько слезинок. Гермиона смотрела на портрет с недоверием.

-Изелла... Изелла Эдельвейс, — пробормотала она. — Изелла Эдельвейс была старостой. Она жила здесь?

— Ты ее знала, — удивилась Леони, — но как такое возможно?

— Я видела ее фотографию и прочитала некоторые сведения в архиве, — пояснила гриффиндорка.

— Раз ты ее знала, то ты должна понимать, что от Малфоев лучше держаться подальше, — подытожила Леони.

— Не вижу никакой связи, — Гермиона растеряно повела плечами.

— Ты не знала, что именно из-за него она умерла? Из-за Люциуса Малфоя. Я не хочу, чтобы с тобой случилось подобное, я хочу защитить тебя от них, — прерывистый голос Леони выдавал ее волнение.

Как можно быстрее Гермиона побежала в Большой зал. Необходимо было прямо сейчас рассказать Гарри и Рону об этом разговоре. Вспомнилась фраза Гарри, сказанная накануне. Он не желает ничего слышать об Изелле, считает ее «потаскухой». Гермиона все это прекрасно помнила, но в то же время понимала, что друг просто боится. Он боится узнать, что его отец причастен к смерти другого человека. Но сейчас все изменилось. Леони четко сказала, кто виновен в исчезновении Изеллы. Она не могла доказать это, но обвинять в смерти девушки Люциуса Малфоя в любом случае логичней, чем Джеймса Поттера.

— Привет, ребята!

— Привет, — ответил Рон, как всегда что-то жуя, — ты опять опоздала, это уже входит в привычку.

— На этот раз у меня есть причина, — девушка улыбнулась.

— На этот раз? То есть раньше ты опаздывала просто так? — Рон откровенно забавлялся.

— Рон, не раздражай меня с самого утра, — грозно посоветовала девушка.

Бросив на друга предостерегающий взгляд, она повернулась к Гарри.

— Гарри, — осторожно обратилась она к нему, — я хотела с тобой поговорить.

— Прежде чем ты начнешь, — поторопился Гарри прервать девушку, — я бы хотел принести извинения...

— Забыли, — Гермиона даже не дослушала. — Гарри, если ты все еще... если ты все еще интересуешься... — она не смогла закончить фразу.

— К чему ты ведешь? — парень был явно озадачен.

— Смелее, ты можешь говорить все, что захочешь, — поддержал девушку Рон, — на вчерашней тренировке он полностью пришел в себя.

— Рон! — Гермиона была возмущена.

— Ну а что? Так и есть.

— Говори, Гермиона, не стесняйся, — Гарри ободряюще ей улыбнулся.

— Ну, хорошо, — начала она, слегка поколебавшись, — Я узнала кое-что новое об Изелле. Правда, я не уверена, что тебя это все еще интересует. В конце концов, я просто хотела, чтобы ты был в курсе.

Гарри смотрел на нее в полном молчании. И по нему нельзя было понять, о чем именно он думает. Он был абсолютно невозмутим, даже неподвижен в этот момент.

— Я тебя слушаю.

Абсолютно спокойный голос. Гермиона кивнула. В мельчайших подробностях она пересказала свой разговор с Леони, опустив, впрочем, любое упоминание имени Драко. Незачем нарушать душевное спокойствие друзей, тем более вещами, которые не имеют к ним никакого отношения.

— Я должен с ней поговорить, — незамедлительно сделал вывод Гарри. — Надо прояснить всю эту историю.

— Вы можете пойти ко мне в гости после уроков, — предложила девушка.

— Нет, сейчас, — возразил друг.

— Ты же обещал помочь Люпину подготовиться к уроку, — влез в разговор Рон.

— Это не страшно, я всегда могу сказать, что меня задержали.

— Но Гарри... — попыталась возразить Гермиона.

— Даже не пытайтесь переубедить меня! — Гарри начал терять терпение. — Решено. И потом, ты прекрасно знаешь, Гермиона, что я ни на чем не могу сконцентрироваться, пока не найду ответы на все свои вопросы. Ясно?

Гермиона кивнула, но осталась при своем мнении. Друзья втроем направились в башню старост. Когда Лорд Теодор открывал им проем, они услышали изумленное бормотание. Рон восхищенно оглядывал общую комнату старост. Он крутил головой, чтобы рассмотреть каждый уголок этого огромного пространства.

— Скажи мне, Гермиона, твоя комната такая же гигантская, как эта? — спросил он.

— Почти, — туманно ответила девушка.

— Вау! Вот это удача! — расхохотался Рон. — Да если бы я знал, что старосты так красиво живут, то попытался бы учиться лучше.

Гермиона хотела было ответить в саркастичной манере, но Гарри ее опередил.

— Да ладно тебе, Рон, ты бы ни за что в жизни не сумел превзойти нашу Гермиону, даже если бы собрал всю свою волю в кулак. И к тому же, тебе бы пришлось тогда жить бок о бок с Малфоем весь год.

— Точно, — ответил Рон, быстро кивая в знак облегченного согласия.

— Кто эти молодые люди, Гермиона? — спросила Леони своих тихим звонким голосом.

— Леони, — начала девушка торжественным тоном, — хочу представить тебе моих лучших друзей: Гарри и Рона. Мальчики, знакомьтесь, это Леони.

— Приятно познакомиться, — девушка на портрете склонилась в изящном реверансе.

— Взаимно, — Гарри отвесил легкий поклон.

— Леони, — вновь взяла слово Гермиона, — эти молодые люди хотят с тобой поговорить.

— Со мной? — удивилась девушка. — О чем же?

— Об Изелле...

Портрет смотрел на них вопросительно.

— Гарри — сын Джеймса Поттера, — поспешила уточнить Гермиона. — Недавно мы узнали, что Изелла была его другом.

— Так ты тот самый «мальчик, который выжил», почему я сразу тебя не узнала, — добродушно воскликнула Леони, еще раз внимательно изучая его черты лица. — Ты точная копия своего отца.

— Мой отец часто сюда приходил? — в голосе Гарри явно слышалась заинтересованность.

— Очень часто, — ответила Леони. — Он приходил повидать Изеллу. Иногда он брал с собой одного из своих друзей. Как их звали? Я уже и не помню. Но чаще всего он был один. Он приходил только ради нее, ради нежной, милой и доброй Изеллы.

— Так значит, мой отец любил ее?

— Да, можно даже не сомневаться. Она была самым дорогим в его жизни, — ответила Леони, слегка покраснев. — Но разве могло быть по-другому? Она была такая красивая, как фея. «Моя маленькая фея», — так он ее называл. Такая любовь дается не каждому.

Во взгляде Леони читалась легкая грусть и ностальгия, ее тихий голос раздавался в комнате, создавая волшебную атмосферу. В этот самый миг другой голос бесцеремонно прервал беседу.

— Негодяй... — зло пробормотал второй портрет.

— А вот и ты, Герберт, — засмеялась Леони. — Наконец-то ты проснулся.

— Этот Поттер был большой негодяй, только и всего, — Герберт явно был настроен враждебно. — В кого еще он мог влюбиться, как не в эту глупую болтушку Изеллу. Не смотри на меня так, Леони, ты прекрасно знаешь, что Изелла была всего лишь глупой болтушкой. Она умела строить глазки всем и каждому и начала она с моего уважаемого хозяина, постоянно вертелась вокруг него без малейшего стеснения.

— Ты болтаешь ерунду, — возмутилась Леони, с трудом сдерживая себя в руках. — Да этот негодяй и бездельник Люциус кружил вокруг моей хозяйки, как стервятник. Он хотел, чтобы она принадлежала только ему. Он не выносил, когда кто-то другой к ней приближался, особенную ненависть он питал к Джеймсу Поттеру. Он просто с ума сходил от ревности. Именно поэтому он сделал все, чтобы Джеймс ее бросил. Я уверена, что Джеймс не хотел сделать больно Изелле, он на это неспособен. Я теряюсь в догадках, что Люциус мог ему наговорить, чтобы Джеймс так отреагировал. Но я уверена, все слова Люциуса были ложью, он всегда умел бессовестно врать.

— Причинить ей боль? — Гарри был ошарашен.

— Ты еще не рассказывала им эту знаменитую историю? Ты еще не рассказала им, ведьма Леони, как Джеймс был взбешен в тот день...

— Замолчи, Герберт! — закричала девушка на портрете.

— Ты не рассказала им, как он набросился на свою «маленькую фею» с горящими от ярости глазами, как он орал и метался по комнате, как разъяренный зверь...

— Нет, нет, — чуть не плакала Леони, она закрыла уши руками, лишь бы не слышать гнусную клевету.

Гарри резко поднялся с мертвенно-бледным лицом и выскочил из комнаты.

— Ты куда, Гарри? — с тревогой крикнула ему вдогонку Гермиона.

Но Гарри даже не потрудился ответить, проем уже закрылся.

— Оставь его, Гермиона, — посоветовал Рон. — Ты же видишь, он сейчас нас слушать не будет.

— Это я виновата, я думала, что ему станет легче после этого разговора, — с горечью проговорила девушка.

— Ты же не могла знать, что все так закончится, — попытался утешить ее Рон.

— Это я виновата, — заплакала Леони, — это моя ошибка, хозяйка. Я не хотела, чтобы вы узнали об этой истории таким образом.

— Не беспокойся, Леони, все не так страшно, — заверила ее Гермиона. — Все наладится.

— Я тоже пойду, Гермиона, — вмешался Рон. — У меня урок через несколько минут.

— Хорошо, давай. Удачи тебе.

Рон поспешил к выходу и нос к носу столкнулся с Драко Малфоем. Бросив на него взгляд, полный ненависти и презрения, Рон скрылся за дверью. Гермиона даже не обратила внимания, что кто-то пришел, у нее подкосились ноги и закружилась голова. Но через пару мгновений она пришла в себя. Драко смотрел на нее заинтересованно.

— Что случилось? — спросил он в своей привычной манере.

— Я себя не очень хорошо чувствую, наверное, устала.

Она села на большой бархатный диван и закрыла руками глаза. На здорового человека это было мало похоже. Драко небрежно подошел ближе и присел на корточки перед Гермионой.

— Ты поссорилась с Поттером? — с ноткой сарказма спросил он. — Я видел, как он в бешенстве выбегал из комнаты. Ты знаешь, что вообще-то запрещено приводить сюда посторонних? Ты нарушаешь правила, Грейнджер, я мог бы рассказать Дамблдору. Он будет не очень доволен. Посмотри на меня: я никогда не приводил сюда девушек. Конечно, возможностей была масса, просто я находил другой выход из ситуации.

Гермиона вообще никак не отреагировала на его слова.

— Ты же не собираешься снова плакать? — спросил он, аккуратно отнимая руки девушки от её лица.

Он внимательно посмотрел Гермионе в глаза: потерянный взгляд, никаких эмоций.

— Я так устала, Драко, — прошелестела она угасшим голосом и внезапно рухнула в обморок прямо на него.

Молниеносно отреагировав, Драко поймал девушку и стал вглядываться в ее лицо, казавшееся безжизненным.

* * *

Гарри почти бежал по коридорам школы, не замечая, ни куда держит путь, ни что делает. Взволнованный до глубины души этой историей, он не мог взять себя в руки. Именно поэтому в такой спешке он выбежал из комнаты, оставив друзей в недоумении. Вчерашний сценарий снова повторился, хотя на этот раз интуиция, возможно, не обманула Гарри. Ему так хотелось назвать Изеллу «потаскухой». Может быть, она и не была ею, но слова Гербера и Леони полностью все запутали. Как понять, где правда, а где ложь? Гарри всего лишь хотел знать, что его отец был в жизни таким, каким он его представлял, каким видел его на колдографиях. Были ли его родители действительно счастливы? Гарри вытерпел все оскорбления и придирки в детстве только благодаря этой мысли. А теперь он уже не был уверен ни в чем. Может быть, он всего лишь выдумал это счастье.

— Гарри, смотри, куда идешь!

Молодой человек впервые за весь путь оторвал взгляд от пола.

— Ремус... — пробормотал он, — прости... я нечаянно...

— О, я рад, что ты вновь обрел способность говорить. Ты помнишь, что мы должны были встретиться сегодня утром? — заметил профессор.

— Прости меня, я... мне надо было кое-что сделать, — с трудом оправдывался Гарри.

— Такое важное, что ты не мог даже предупредить меня? — вежливо уточнил Люпин.

— Это... просто....

Гарри не знал, что сказать. Потерянный взгляд полностью отражал состояние, в котором он находился сейчас.

— Что-то случилось, Гарри? Ты чем-то обеспокоен, я прав? — с долей беспокойства переспросил Ремус.

Гарри кивнул.

— Это из-за... — начал он неуверенно, — из-за Изеллы. Я хотел сказать: Изеллы Эдельвейс.

— Понятно. Пойдем в мой кабинет, там мы сможем поговорить спокойно.

В кабинете Люпина они уселись за большой круглый стол около окна. Комната буквально купалась в солнечном свете, в лучах которого поблескивала старинная фарфоровая ваза, оттеняя своей белизной нежные краски букета. Несколько лепестков уже опали и теперь лежали на белоснежной, расшитой по краям, скатерти.

— Сириус мне все рассказал, я знаю, что именно произошло перед вашим отъездом в Хогвартс, — начал Люпин.

— О!

— Он сказал, что ты задавал много вопросов. А еще он сказал, что ты взял одну из колдографий из альбома.

Гарри вытащил из складок мантии глянцевую картинку.

— Я не знаю почему, — начал он монотонным голосом, не отрывая взгляда от колдографии, — но когда я на нее смотрю, я забываю все плохое, все дурные мысли, которые приходят в голову.

— Дурные мысли? — воскликнул в удивлении Ремус. — Какие дурные мысли?

— Когда я о ней думаю, когда я пытаюсь ее представить, мне хотелось бы знать, что она не такая уж исключительная и необыкновенная, как все говорят. Вчера мы с Роном и Гермионой беседовали с картой мародеров. Когда мы спросили их об этом, я понял, что мой отец никогда не любил мою маму.

— Как же ты пришел к такому выводу? — абсолютно спокойно спросил Люпин.

— А как он мог любить двух девушек?

— Он любил их не одновременно. Твоему отцу понадобилось время, чтобы прийти в себя после исчезновения Изеллы, — ответ был прямой и простой. — Только спустя три года он вернулся к нормальной жизни.

— Три года? Так мало? — голос Гарри был похож на стон. — На самом деле он не любил мою мать так беззаветно, как мне рассказывали. Разве ему не нужно было больше времени, чтобы забыть свои прежние чувства? Неужели время так влияет на любовь?

— Я думаю, что твой отец никогда не переставал как-то по-своему любить Изеллу. Он до конца жизни не смог забыть ее. Он был привязан к ней так, как человек привязывается к счастливым воспоминаниям. Ведь ничего другого ему не оставалось. Так зачем страдать из-за несбыточных желаний? Изеллы больше не было, но его жизнь продолжалась. Да, для него это было нелегко. Это был очень болезненный и тяжелый период в его жизни. Но к счастью он встретил хорошего человека.

— Кого? — на автомате спросил Гарри.

— Твою маму, — нежно ответил Ремус. — Лили, это она вернула ему радость жизни. Если бы не она, возможно, Джеймс никогда бы и не узнал, что такое настоящее счастье.

— Все это прекрасно, — пробурчал Гарри, — но это не объяснение.

— Насколько я понял, тебя волнует что-то еще. Прошу тебя, не стесняйся, спроси меня.

Гарри смущенно посмотрел на преподавателя, а затем сделал попытку ответить.

— Ну, хорошо, — теперь его голос звучал не так уверенно, — я бы хотел знать, был ли мой отец... был ли он хорошим человеком.

— Ты в этом сомневаешься? — удивленно спросил Люпин.

— Был ли он когда-нибудь жестоким? — попытался уточнить Гарри. — Не причинял ли кому-нибудь зла?

— О ком ты говоришь?

— О ней, — молодой человек, наконец, протянул колдографию, которую все это время не выпускал из рук. Ремус вгляделся в движущиеся на картинке фигурки. Изелла в этот момент радостно улыбалась.

— Иззи, — пробормотал с нежностью Ремус. — Так, Гарри, история, которую я хочу тебе рассказать, достаточно длинная, но слушай меня внимательно. И прежде чем начать, пообещай мне одну вещь.

— Какую?

— Пообещай мне не говорить об этом никому, сохрани это в тайне.

— Обещаю.

— Хорошо, — и Ремус начал свой рассказ.

* * *

Коридор Хогвартса, двадцать лет назад...

— Я не верю тебе, Малфой, — кричал Джеймс Поттер.

Группа учеников образовала круг вокруг них и осторожно слушала молодых людей, которые яростно спорили.

— Ты опять лжешь! — не мог успокоиться Джеймс. — Я никогда не видел у нее такого знака.

— Конечно же, нет, — ответил Люциус с чрезмерной уверенностью в голосе, — для этого она должна была снять свой амулет. Ты не обращал внимания, что они никогда не снимает медальон с шеи? Я уверен, что она не снимает его даже в постели с тобой. Или я ошибаюсь? — спросил он с гадкой улыбочкой.

— Это не твое дело, — покраснел гриффиндорец.

— А я видел метку, — произнес Люциус с гордостью, — с правой стороны груди, — уточнил он, показав пальцем месторасположение знака на своей груди. — Она любезно продемонстрировала мне этот небольшой рисунок, высеченный на ее нежной коже.

Спустя мгновение Малфой уже валялся на полу, зажимая руками сломанный нос. Джеймс бросил на него взгляд, полный ненависти, и быстрым шагом удалился.

— Давай, — крикнул ему вдогонку Малфой, — иди проверь! Попроси ее снять медальон. Может быть, с тобой она будет так же любезна, как со мной!

— Снежные звезды, — скрипя зубами, процедил Джеймс.

Портрет открылся, и два молодых гриффиндорца вошли в комнату старост. Изелла поднялась со своего места, чтобы их поприветствовать.

— Джеймс, Сириус, что вы здесь делаете? Разве вы не должны быть на тренировке?

— Сними амулет, Изелла, — жестко приказал Джеймс.

Она удивленно посмотрела на него.

— Почему я должна это делать? Я никогда его не снимаю, — напомнила девушка, задетая грубостью своего любимого.

— Не лги мне, — тон Джеймса оставался прежним.

Изеллу все больше и больше смущало выражение лица Джеймса. Она посмотрела на Сириуса в надежде получить ответ, но наткнулась на такой же взбешенный взгляд.

— Почему ты думаешь, что я тебе лгу? — попыталась она защититься.

— Но ты же уже это делала? — в свою очередь спросил Джеймс.

— Никогда! — запротестовала девушка.

— Тогда сними его! — потребовал парень, чувствуя, как кровь в нем закипает от бешенства. — Если тебе нечего скрывать.

— Нет!

Секундное помутнение и Джеймс приблизился к девушке, против её воли сдирая амулет с нежной шеи. Цепочка порвалась так же резко, как и гнев ослепил молодого гриффиндорца. Изелла инстинктивно прижала руки к груди в попытке закрыться, но Джеймс оказался сильнее и проворнее. Ведомый яростью, он порвал её блузку, пуговицы с хлестким стуком посыпались на пол. На открывшейся взору верхней части груди чернела метка. Джеймс в ужасе уставился на нее, не в силах отвести взгляд.

— Почему ты скрывала ее от меня? — спросил он. — Почему ты скрывала, что ты — дочь Волдеморта?

Изелла отвернулась, гриффиндорец схватил ее за плечи и начал трясти в попытке добиться ответа.

— Отвечай же! — кричал он, уже не понимая, что делает. — Отвечай!

Но девушка хранила молчание. Он смотрел на нее, не в силах справиться с бешенством, и вдруг как-то обреченно и безнадежно влепил ей пощечину. Изелла упала на пол. Она дотронулась рукой до стремительно краснеющей щеки и осторожно поднялась, пытаясь прикрыться остатками блузки. Одной рукой все это время закрывала метку на груди. Джеймс в полном молчании смотрел на нее. Потом он медленно стал осознавать, что же он натворил.

— Я... — он попытался как-то объяснить свои действия.

— Пошел вон, — неистово закричала Изелла, — убирайся прочь! Оба убирайтесь вон из моей комнаты!

Джеймс и Сириус выскочили из комнаты старост, оставив бедную перепуганную девушку одну.

Когда Ремус решил заглянуть к Изелле в гости, он нашел ее лежащей на полу в луже крови и сразу кинулся к ней, пытаясь помочь. Девушка все еще прижимала руки к груди. Ремус с легкостью отодвинул ее ладони, чтобы убедиться в реальности слов Люциуса, и ужаснулся. Из метки сочилась кровь. Он попытался остановить кровотечение, прижав руку к ране, так ярко выделяющейся на нежной коже девушки.

— Мой медальон, — спросила Изелла чуть слышно, — где он?

— Не волнуйся, я нашел его у входа, — ответил Люпин дрожащим голосом.

— Я так устала, Ремус, — пробормотала она угасающим голосом.

— Я сейчас же отведу тебя в больничное крыло, все будет хорошо.

Он легко подхватил потерявшую сознание девушку на руки.

* * *

— Дочь Волдеморта, — выдохнул Гарри, полностью шокированный.

— Да, — подтвердил профессор. — Именно поэтому я не хочу, чтобы ты о ней упоминал. Изелла всегда страдала из-за этого. Когда по всей школе расползлись слухи, почти все друзья отвернулись от нее. Никто не осмеливался приблизиться к дочери Волдеморта.

— А мой отец, как он повел себя в итоге? — спросил Гарри.

— Твой отец разрывался между чувством вины и гнева. Он упрекал себя за жестокое обращение с Изеллой, но в то же время чувствовал себя преданным. Не потому что она скрыла свою родословную, Джеймс в конце концов понял, почему она молчала. А злился он, потому что не находил объяснения, каким образом Люциус узнал про метку. Единственное, что приходило ему в голову, это то, что Малфой соблазнил Изеллу. А эта мысль была для него невыносимой.

— Его подозрения были обоснованны? — осторожно спросил Гарри.

— Нет, конечно же, нет, — Ремус был уверен в своей правоте. — Открыв метку, Изелла показала всем и свои раны. Я не представляю, с чего бы она показывала ее Люциусу просто так. Возможно, он узнал о метке благодаря тому, что сам уже в то время носил такую же.

— Волдеморт, — выдохнул Гарри.

— Да, именно. Малфой еще до окончания седьмого курса вступил в ряды его последователей. А для Волдеморта, который отчаянно хотел, чтобы дочь приняла его сторону, Люциус был идеальным вербовщиком.

— Это каким-то образом объясняет, почему она утонула? — спросил Гарри.

— Возможно да, а возможно и нет, я не знаю, — ответил Люпин неуверенно. — Только Изелла могла бы тебе ответить на этот вопрос. Некоторые вещи ускользают от нашего понимания, особенно если у нас еще и не все карты на руках. Но, пожалуйста, не беспокойся об этом. Прошлое осталось в прошлом, Гарри, и ты ничего уже не изменишь в нем. Не пренебрегай моим советом.

* * *

В таинственной тишине ночи в замке отдаленным эхом раздавались голоса.

— Они проявляют чрезмерное любопытство по поводу тебя, Изелла, — убежденно говорил один из голосов. — Ты должна все им рассказать прямо сейчас. Они все равно узнают рано или поздно.

— Я должна подождать еще немного, — ответил другой голос. — Еще не настал благоприятный момент.

— А когда он, наконец, настанет? — в голосе слышалось нетерпение.

— Всему свое время. Пока карты на столе, игра должна продолжаться.