На лестничной клетке (гет)

Бывают такие дни, которые только начинаются, а ты уже чувствуешь, что должно что-то произойти. В самые первые минуты ты уже ощущаешь, что что-то случится, и напряжение не отпускает тебя, потому что ты ждешь. Оптимист ждет подарка судьбы, пессимист — подвоха. А чего ждет Драко Малфой? Новый выпуск «Пророка».

Вышеупомянутое чувство его сегодня не покидало, но такое случалось с ним довольно часто, и он просто отмахивался от него, стараясь не обращать внимания и отрицать то, что и он тоже ждет, как все, кого посещает такое чувство. И для этого он старался как можно более непринужденно заниматься своими привычными делами, и начал он с чашки кофе и номера «Ежедневного пророка». Он теперь сомневался, что отец начнет действовать публично, но все же решил проверить. Впрочем, ожидания его подтвердились — ни слова о Малфоях ни в одной статье.

Значит, оставался другой вариант — интриги. Люциус Малфой был хорош в интригах, и пускай нынешнее положение не позволяло ему добиваться своего теми методами, которые были задействованы в былые, лучшие для него времена, что-нибудь он все же придумает. Только проблема заключалась в том, что отдалившись от отца и от семьи в целом, Драко стало тяжелее мыслить так, как мыслил бы Люциус. И если до этого данный факт его радовал — желание во всем походить на отца осталось в детстве — то сейчас злил. Он был в тупике, потому как не знал, чего и откуда ждать.

Отложив газету в сторону, он сцепил пальцы, уткнувшись в них лбом. Он вдруг понял, что не может расслабиться. Он чувствовал каждую мышцу — напряженная шея, плечи, — и чувствовал, что не может от этого избавиться.

Когда раздался стук в дверь, он вздрогнул от неожиданности. Стал перебирать в голове воспоминания нескольких прошедших дней, но так и не вспомнил, что кого-то звал в гости. Поэтому вывод напрашивался один — это она.

Опять она, везде она.

Первые несколько минут Драко неподвижно сидел. Его посетила мысль о том, чтобы не открывать. Потому что её присутствие никогда не сказывалось на нем хорошо. Нет… не так. В её присутствии он никогда не чувствовал себя как обычно. Рядом с ней он не испытывал такой привычной неприязни к людям, какой-то отчужденности. Он привык к полумраку, к полутонам, к слабым выражениям чувств — наполовину. Это было для него привычно, а совсем не тот взрыв эмоций и ощущений, происходивший внутри, когда Астория была рядом. Поэтому он подумал, что сможет просто игнорировать это, игнорировать её.

Так наивно. Снова постучали, и Драко уже не выдержал — вскочил с места и быстро метнулся в коридор, где резко распахнул двери. Он собирался было сказать, что он занят. Что устал_спешит_не может. Что угодно, лишь бы она ушла. Но и этому намерению не суждено было исполниться. У неё был такой взгляд… Немного ошалелый, в нем плясали искорки безумства и какой-то решительности.

— Астория, извини, но… — он все же начал, собрался с мыслями. А теперь просто скажи, что сейчас не время. Но он не успел закончить, потому что она очень быстро сократила между ними расстояние, настолько, что он даже не смог адекватно отреагировать и отступить.

Еще мгновение — и паралич. Всех нервных окончаний, каждой клеточки, неспособность здраво мыслить. Её губы шершавые, как будто она искусала их почти в кровь. Тонкие пальцы, легко касающиеся его лица, холодные, почти ледяные.

И вдруг все прошло. Шок парализовал на несколько мгновений, но наваждение тут же спало. Как он может делать это? Позволять себе_ей заходить за невидимую, но, несомненно, важную, черту?

— Стой, — на выдохе, внезапно отстраняясь. Она молча смотрит на него, и решительный и немного безумный взгляд сменяется чем-то похожим на страх. Осознание того, что только что произошло, наверное, не сразу дошло не только до Драко, но и до самой Астории.

— Я… прости. Не надо было… не знаю вообще, что на меня нашло. Глупо было, мне очень стыдно… забудь об этом, мне не стоило, я не хотела.

— Да, — снова, как будто выдыхая, совсем не громко, но этого хватило, что бы прервать её трудно разбираемый лепет состоящий из извинений и оправданий. — Не надо было. Забудем, да?

Она оторвала взгляд от пола, как-то несмело глядя на Драко.

— Извини, — уже нормально, твердым голосом скала она, опираясь спиной о стену. — Да, забудем.

Это было донельзя странно. И даже если со стороны, может быть, кому-то покажется, что не так уж это ненормально, случается всякое, Драко знал — случается, но не с ним. Незапланированные вещи вообще не то, что часто встречалось в его биографии. Не считая того времени, когда решалась его судьба как будущего Пожирателя смерти. Но время это прошло, и сейчас единственное, к чему стремился Малфой, была размеренность. Жизнь без казусов и неожиданностей была как раз для него, или, по крайней мере, он так считал. Но эта девушка… Она не обращала внимания на его планы, ломая их одним своим присутствием.

Опять она, везде она.

— Все хорошо?

— Нет… не думаю, — Астория стояла, сдвинув брови, и как будто видела что-то недоступное Драко. Она была здесь и далеко отсюда одновременно, и то, что она нервничает, ощущалось как что-то парящее в воздухе.

— Может, принести… успокоительное?

— Было бы неплохо.

— Подожди в гостиной, я сейчас, — он, наверное, буквально сбежал в лабораторию. Минута на передышку, шанс вернуть себе самообладание. Нарочито медленно перебирая пузырьки, оттягивая момент, когда придется выйти к своей гостье. Но потом он подумал о том, как это эгоистично — прятаться в надежде разобраться со своими чувствами, когда там, в гостиной, другой человек чувствует себя едва ли лучше.

Когда он вошел в комнату, Астория не подняла головы. Она сидела на краю дивана, на самом его краешке, спрятав лицо в ладонях. Он спросил самого себя, сколько раз ей доводилось вот так вот сидеть. Как будто прячась от обвиняющих мыслей, закрываясь от самой себя.

— Держи, — он протянул пузырек с зельем, и отвел взгляд. Они решили забыть, но как такое вообще возможно? Неловкость можно было почувствовать почти физически, и он подозревал, что теперь это чувство не уйдет никогда. А, может, это и к лучшему? Никто не стремится в компанию человека, при котором чувствует себя неуютно.

— Я тебе нравлюсь, Малфой? — вдруг спросила Астория, убирая руки от лица, устремляя на него пристальный взгляд.

— Что, прости? — вопрос застал его врасплох, и не смотря на то, что еще несколько минут назад они целовались у него на пороге, он показался ему крайне нелогичным и неуместным. Как говорится, не в тему.

— Ты слышал, — она чуть усмехнулась. Что вообще происходит? — Или я неверно истолковываю твое поведение и взгляды?

Он не нашелся, что ответить. Он и правда иногда смотрел на неё… Смотрел так, как не смотрел ни на кого другого. Но в такие редкие моменты он был твердо уверен, что она то этого не видит.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — как будто защищаясь, твердо проговорил Драко, усаживаясь рядом, но намеренно глядя перед собой, а не на Асторию.

— Я ввожу в заблуждение всех, кроме тебя… Диккенс. Большие надежды. Но это не про меня, да? Меня ты в заблуждение вводишь, делаешь вид, что тебе все равно. Или ты правда в это веришь?

— Мы не герои романа. В реальной жизни подобные драмы случаются не так часто, как может показаться, и «вводить в заблуждение» — понятие устаревшее.

— Не хочешь устаревшее понятие, можно назвать это «обманом».

— По-твоему я тебе вру? О чем же?

— Ты даже не мне врешь, ты врешь себе, — она повернулась в его сторону, и, не поймав его взгляда, положила холодную ладошку ему на щеку, заставляя смотреть на неё. — Неужели я совсем тебя не волную, Драко?

— Ты… — он не знал, что именно хочет сказать. Что она говорит о том, чего не знает? Что она все нафантазировала себе? Типичные женские мечты и желания — тайные чувства, признание, а дальше — счастливая совместная жизнь. Жизнь — не роман, помнишь?

Но он понял, что не может этого сказать. Астория не была одной из девочек в розовых очках, мечтающих о принце и сказочной любви, он это знал. Привыкший больше молчать, чем говорить (по крайней мере, в последнее время, школьные годы не в счет), а значит слушать и замечать, Драко довольно быстро складывал в своей голове образ собеседника. И образ Астории у него уже сложился. Мечтательная, но не наивная, невинная, но способная на что-то решительное, как тот поцелуй. Если бы Драко читал больше маггловской литературы, в частности классики, он бы, пожалуй, сравнил её с Анной Карениной. Не во всем, конечно, но чем-то они похожи — скрытой притягательностью, добротой и светом, но в то же время какой-то почти нечеловеческой привлекательностью. Казалось, что обе эти личности кроткие овечки, но они способны на что-то из ряда вон выходящее.

А ведь в ней действительно была какая-то необычная привлекательность, в Астории. Её тонкие черты, мягкие волосы. Она вся как будто была сделана из хрусталя, но сейчас Драко уже не казалось, что она так же хрупка. Светлые, притягивающие взгляд глаза. Чарующие. Девочка с хрустальными запястьями и глазами-зеркалами.

Стоит ли говорить, что она ему снилась? Отмахиваясь от воспоминаний об этих снах, он убеждал себя, что это просто из-за того, что он слишком часто её видел. Или слишком часто думал о ней?

Опять она, везде она.

В голове, во снах, перед глазами, и вкус её губ на его губах. Какая сентиментальщина, но это просто было правдой.

Он ничего не ответил, но она пристально наблюдала за ним, и уловила изменения во взгляде, приняв это за признание его собственного поражения.

— Вот видишь, — она слегка склонила голову набок и улыбнулась. Ему показалось, что он — ребенок, а она та, кто убеждает его в простейшей истине, как, например, что небо голубое, а он не верил этому, пока не выглянул в окно, не оторвал взгляд от земли.

— Лгунья, — негромко сказал он.

— Что? — она была удивлена. Чуть сдвинула брови, как будто пытаясь найти смысл в сказанном им.

— Ты сказала, что не хотела. Не хотела целовать меня. Это ведь не так, — теперь на бок голову склонил он, наблюдая за тем, как Астория непонимающе хлопает ресницами, и открывает было рот, что бы что-то ответить, но так и не находит чего-то подходящего. — Обманщица, — если бы у Драко была секунда задуматься о том, что и зачем он делает, он бы ужаснулся. Сначала он решает её игнорировать, потом собирается избавиться. Дальше — хуже. Убеждает себя в абсурдности происходящего, отрицает то, что он отрицает истинное отношение к Астории (отрицание отрицания — это почти парадокс), потом сдается, и просто, без дальнейшего боя и отпираний признает то, что преследует его вот уже некоторое время.

Губы её такие же шершавые, как и в первый раз, но теперь он чувствует, насколько они теплые и мягкие. Снова её холодные пальцы — их холод он чувствует даже сквозь ткань рубашки, когда она кладет руки ему на плечи. В голове абсолютно пусто, если не считать мысли о том, как он мог отрицать очевидное и тем самым отказываясь от этого чувства — гладкая, фарфоровая кожа под его руками, волосы, пахнущие травами и щекочущие лицо.

Время отрицания прошло. Но единственная ли это проблема? Если и не единственная, сейчас не тот момент, что бы об этом волноваться.