Министерство Тайн. Загадка Красной Гарпии (гет)

Даже в раздевалке было слышно, как гудел стадион. Казалось, все болельщики «Холихедских Гарпий» собрались здесь сегодня, только чтобы посмотреть на отборочные в основной состав команды.

Просунув голову в вырез тёмно-зелёной водолазки, Джинни посмотрела в маленькое прямоугольное зеркало на обратной стороне дверцы шкафчика. Её глаза сияли решимостью. Улыбнувшись отражению, она взяла с полки чудо-резинку для волос из магазина мадам Малкин и собрала тяжёлые пряди в высокий хвост. По волшебству они сами скрутились в плотный пучок и надёжно зафиксировались резинкой.

— Ну как, готова? — Гвеног уже успела облачиться в зелёную мантию с изображением золотого когтя, и сейчас застёгивала манжеты перчаток, поглядывая на Джинни через зеркало.

— Более чем, — улыбнулась та, сняв мантию с крючка, и услышала одобрительное мычание Джонс.

— Давно пора было, — уже тише сказала она, чтобы другие колдуньи не услышали. — Сколько лет прошло с того дня, когда Гораций Слизнорт познакомил нас?

В карих глазах Гвеног промелькнула лукавая искорка, когда Джинни ответила:

— Пять.

— Ничего, ты ещё молодая, — подбодрила её капитан команды, поправляя стянутые в тугой хвост тёмные волосы, — сможешь потягаться со многими семнадцатилетними.

Джинни улыбнулась, польщённая комплиментом, и подумала о том, что сама Гвеног в свои тридцать шесть могла задать жару многим семнадцатилетним.

— Ладно, девушки, на поле, — скомандовала колдунья, похлопав в ладони, — и покажите мне всё, на что способны.

Пропустив основную массу вперёд, Джинни последовала за остальными и обернулась, когда кто-то коснулся её плеча.

— Уж я вам спуску не дам, — улыбнулась ей Вэлмэй Морган, что была младше всего на год, но уже с девяносто девятого играла в составе «Холихедских Гарпий», и Джинни прекрасно понимала, что колдунья права: играла она великолепно.

Что же, Джинни была уверена в своих силах. Ведь удача была на её стороне.

* * *

— Хорошо, я сделаю вид, что ничего не видела, — произнесла Гермиона в свою защиту, когда закрыла дверь приёмной начальника мракоборцев и посмотрела на Поттера с плохо скрываемой улыбкой на лице.

Да, она искренне пыталась сделать вид, что не видела, как Гарри и Полумна целовались в дверях между кабинетом и приёмной.

— Уж постарайся, потому что сейчас у тебя плохо получается, — ответил он сквозь зубы, чтобы никто не услышал, но Уизли не перестала улыбаться, тем более что сам Гарри едва ли мог сдержать рвущуюся на свет улыбку.

Через некоторое время она спросила:

— Есть новости?

Поттер оторвался от документов и вопросительно взглянул на Гермиону. Убедившись, что никто из ближайших отсеков их не услышит, она пояснила шёпотом:

— О тех, кто вернулся.

Проходившие мимо мракоборцы приветствовали начальника — те, которых Гарри сегодня утром ещё не видел, — поэтому он ответил, коротко кивая в знак приветствия и не глядя на Гермиону:

— Всё тихо.

Пролистав бумаги до конца, он закрыл папку, в мыслях перебирая боевые группы мракоборцев, одной из которых собирался доверить новое расследование. Поток имён в голове прервался, стоило отметить волнение на лице Уизли.

— Странно всё это… — она неуверенно пожала плечами, Гарри же шумно выдохнул, и его взгляд вновь потерял концентрацию.

— Странностей сейчас хоть отбавляй.

Выбрав одного из старших мракоборцев, Поттер хотел направиться в сторону необходимого отсека, но передумал, потому что в поле зрения оказался Флинт: он только что вошёл в штаб-квартиру. Гермиона же, сославшись на большое количество дел, поспешила вернуться в своё подразделение.

Маркус поприветствовал Поттера и хотел пройти дальше, но неожиданно наткнулся грудью на выставленную твёрдую ладонь. Чётко выверенный манёвр, и вот они уже смотрят друг другу в глаза: Флинт почти вежливо, Гарри почти спокойно.

Так прошло секунды три, прежде чем Поттер спросил:

— Что с заключёнными?

Нетрудно было понять, о ком именно шла речь.

— Всё как вы приказали, мистер Поттер.

Сделать вид, что всё в порядке, не получилось: брови съехались у переносицы, выдавая, что Гарри не понимал, что Маркус имел в виду, ведь никаких приказов ни до выходных, ни сегодня Поттер не отдавал. Похоже, Флинт тоже понял, что что-то не так, но Гарри уже двигался в сторону выхода, по пути отдав папку нужному мракоборцу и отложив разговор с Маркусом «по душам» до лучших времён.

Обморочное состояние, многочисленные ссадины и отёкшая кровавая масса, которая раньше была лицом Невилла, оказалось, олицетворяли так называемый «приказ Поттера». При виде жуткой картины к горлу подкатила тошнота — от ужаса стремительного осознания ситуации. Вылетев, как бладжер, из камеры, Гарри бросился к посту охраны и, вцепившись в ворот оторопевшего сотрудника, прошипел ему в лицо:

— Кто это сделал? — Он встряхнул онемевшего парня так сильно, словно ответы могли посыпаться у него из ушей, как монеты из копилки. — Кто избил заключённого в пятой камере?!

— Уильямсон и Джейкобс, сэр, — парень едва шевелил обескровленными губами, — они забрали его, как было сказано, по вашему приказу, сэр…

Сжигающая нутро ярость, возможно, на время отрезала сознание от памяти, но Поттер мог поклясться: ни о каких Уильямсоне и Джейкобсе он в жизни не слышал!

Рассудок постепенно прояснился, и он отпустил перепуганного парня, который рухнул на стул, словно под действием ватноножного проклятия. Уперев кулаки в бока, — парень с опаской покосился на палочку Гарри, которую он сжимал в одной ладони, — начальник мракоборцев медленно выдохнул, прикрыл глаза на несколько мгновений, успокаиваясь, после чего уже ровным голосом попросил показать ему отметки в журнале.

На странице с сегодняшней датой значилось несколько записей, две из которых представляли наибольший интерес для Поттера:

5 мая, 07:32 — серж.Уильямсон, серж.Джейкобс; вывод заключ. Лонгботтома из камеры №5 для допроса.

5 мая, 10:09 — серж.Уильямсон, серж.Джейкобс; возврат заключ. Лонгботтома в камеру №5.

Отодвинув журнал, Гарри провёл ладонью по лицу. Почти три часа. Если Невилла избивали не всё это время, а только его часть, было бы хорошо — если «хорошо» уместно в данной ситуации.

Только сейчас Поттер осознал, что с несчастным парнем, на которого накинулся, он тоже незнаком.

— Сегодня мой первый день, сэр, — произнёс тот, и его голос всё ещё слегка подрагивал.

— Прости. — Гарри сделал паузу, намекая на то, чтобы волшебник представился.

Тот спохватился и даже пригладил русые волосы на макушке:

— Дирк, сэр. Дирк Барнз.

— Приятно познакомиться, Дирк, — Поттер протянул ладонь в знак извинения, и парень её осторожно пожал. На вид ему было лет двадцать, не больше, и Гарри на миг испытал неловкость за своё не слишком профессиональное поведение. Однако на угрызения совести времени не было. Отыскать перегнувших палку сотрудников — вот что было важно.

Поттер имел все полномочия для того, чтобы самостоятельно разобраться с ними.

Всего сорок минут прошло с тех пор, как он обнаружил бессознательного Невилла в тюремной камере и познакомился с хранителем ключей. Отыскать неких Джейкобса и Уильямсона не составило труда, выяснить, в чём дело, не превышая собственных полномочий (в которые, безусловно, входил железный тон), оказалось ещё проще.

Сержанты были недавно прикомандированы к Визенгамоту, в совершенстве владели богатым ассортиментом методов допроса, практикуемых мракоборцами, и вдобавок обладали хамоватой манерой поведения. Однако почтение Поттеру выразили и на вопросы ответили.

Письменный приказ сверху (Гарри предложили ознакомиться со свитком, в нижнем углу которого красовалась его искусно подделанная роспись). Немедленное исполнение.

Как известно, задержанных в стенах Министерства не убивали. Только калечили, в зависимости от тяжести проступка. Средневековые методы, с которыми боролись последнее десятилетие, но искоренить полностью не решались: в этом случае преступная часть Великобритании попросту перестанет бояться молот закона и правосудия.

«Подопечные Гарпии, сомнений нет», — думал Поттер на обратном пути к камерам. Дирк не стал задавать лишних вопросов и протянул мракоборцу нужный ключ.

Пятая дверь с факелами, щелчок замочного механизма, протяжный лязг старых петлей наполнил длинный коридор и завершился звучным грохотом, когда дверь захлопнулась за спиной Гарри.

Петли специально не смазывали, а дверь при закрытии доводилась магией, чтобы звук получался громкий и мерзкий: на нервную систему заключённых действовало беспроигрышно.

Магией он вернул Невилла в сознание, успел наложить пару чар, приглушавших боль от полученных ран и увечий. Этого как раз хватило на то, чтобы пришедший в себя друг взглянул на него, как на заклятого врага и заговорил о том, чего Гарри боялся услышать.

Точнее будет сказать, Невилл не говорил. Он шипел, прожигая Поттера полным ненависти взглядом, и если вначале тот попытался всё объяснить, то потом язык попросту отнялся.

— Я знаю, кто ты такой, — срывалось с разбитых губ, — все теперь знают, и друзья, и Орден! Вначале, когда ты связался с Красной Гарпией, все надеялись, что не всё потеряно, но теперь стало ясно. Что, Гарри? Безграничная власть ударила в голову? Не различаешь, где друг, а где настоящий враг? Да какие мы теперь друзья тебе, действительно? Так, мусор под ногами, груда помойных крыс, по чьим трупам так легко взбираться на вершину лестницы. Наверное, это жутко увлекательно! В Гарпии всё ценнее и значимее, чем семья, друзья, былые убеждения…

Он говорил и говорил, кривя линию рта в презрительной усмешке, не останавливаясь ни на мгновение, а Гарри стоял у двери, не в силах пошевелиться, и слушал. По венам разливался лёд, и он хорошо знал эти чувства: страх и ужас.

— Ты с такой лёгкостью перечеркнул всё, бросил Джинни, отверг Орден. Ты забыл войну? Забыл, какой ценой мы смогли одержать победу? Теперь ты прогибаешься под Гарпию?

Невиллу пришлось сделать паузу, чтобы наполнить сырым воздухом опустошённые лёгкие, что как раз было нужно Поттеру. Превозмогая шум крови в ушах, он произнёс то, что должен был:

— Ты прав, я теперь в Красной Гарпии. Но в том, что я прогибаюсь под неё, ты просчитался, — приподняв подбородок, Гарри заключил металлическим тоном:

— Всё, что происходит, я делаю исключительно по собственному желанию.

От сухого смешка, полного презрения, похолодели руки.

— Вот как, — опустив голову, Лонгботтом нервно потёр шею. Горевшая под низким потолком лампа выхватила тёмное пятно слипшихся от крови волос на макушке. — Люди меняются порой до неузнаваемости, да, Гарри? Ты отвернулся от Ордена, а это значит, что ты отвернулся от друзей. Тот Поттер, которого я знал, никогда так не поступил бы.

Ответ будто остриём топора опустился на собственное сознание.

— Того Поттера больше нет.

Сил, казалось, не осталось ни на что. Однако это был лишь обман собственного организма. Рефлексы волшебника сильнее.

Яркая вспышка полыхнула в маленькой камере, натужно заскрежетали ножки деревянной лавки, в чью сторону метнулся взгляд Гарри, который, фиксируя участившееся сердцебиение, не сразу понял, что произошло. Рефлексы волшебника-мракоборца быстрее мысли.

Всего секунду назад Невилл бросился к Поттеру, а сейчас, отброшенный силой заклинания, обмяк на скамье, ударившись затылком о каменную стену.

Шли секунды, но Лонгботтом не шевелился. Дурнота вновь подкатила к горлу Гарри, который, подумав о самом худшем, не мог заставить себя сделать шаг. «Только не это», — крутилось в голове на повторе, подгоняемое сорвавшимся на сумасшедший ритм сердцем.

Шорох подошвы о камень показался слишком громким в повисшей тишине, когда Поттер всё-таки сдвинулся с места. Шаг, другой, взгляд намертво приклеился к серому лицу Невилла. Палочка чуть не выскользнула из рук, когда Гарри переложил её в левую ладонь и пальцами правой попытался нащупать биение жизни в артерии затихнувшего друга. В ответ — тишина.

Жар прокатился по всему телу, сменяясь сковавшим суставы холодом, голова сама собой затряслась в отрицании, пальцы мяли кожу на чужой шее. Кажется, он даже начал что-то бормотать, но не помнил, что именно, пока чуть не упал на колени, почувствовав.

Почувствовав тихие и ритмичные удары пульса.

Вздох, каких он не издавал, слетел с пересохших губ, и Поттер прижался лбом к холодной скамейке.

Невилл жив. Просто без сознания.

Гарри проследил, чтобы вызванная им бригада колдомедиков забрала Невилла из Министерства. Носилки скрылись за кислотно-жёлтыми дверцами машины с синей надписью «Ambulance» (госпиталь имени святого Мунго использовал маггловские машины, чтобы не привлекать лишнего внимания, но внутри оборудованные магическими медицинскими приборами).

Машина сорвалась с места, взвизгнув резиной на закрутившихся колёсах, что распугало голубей в округе.

Не успела она скрыться за ближайшим поворотом, как Снейп уже был в курсе последних событий.

История с приказом Поттера сразу показалась подделкой, причём подделкой настолько очевидной, что становилось ясно: вовсе не скрыть ею что-то хотели. Её придумали для того, чтобы она бросилась в глаза. В первую очередь, самому Поттеру.

Он арестовал Лонгботтома, тем самым упрочив свою репутацию в глазах Гарпии, а та закончила начатое, окончательно изолировав шпиона Ордена от начальника штаб-квартиры.

Это лишний раз подтверждало теорию Снейпа о том, что Гарпия была заинтересована в окончании мирных отношений между Поттером и Орденом.

Профессор понимал: работая с Гарри Поттером, они рисковали всей операцией каждую секунду. С одной стороны, как бы не хотелось следовать былой привычке и думать о парне хуже, чем он был на самом деле, стоило признать: он изменился. Стал менее импульсивен, чем раньше. И, слава Мерлину, думал прежде, чем начинал действовать.

С другой стороны, в этом и заключалась тактика Гарпии: найти слабость, уязвимое место, и надавить. Так можно заполучить что угодно и от кого угодно, потому что слабости есть у всех. Без исключений.

Поттер представлялся не самым простым вариантом, хоть тех, для кого наивысшую ценность представляли семья и друзья, легче всего подцепить на крючок. Однако Гарри нужен был не для того, чтобы через него действовать в штаб-квартире в собственных интересах. Конечно, это тоже являлось немаловажным аспектом, ведь, если Бартемиус планировал занять место министра, кого он назначит на должность главы второго отдела?

Верно, на ум приходил лишь один вариант.

И всё же, несмотря на все попытки обвести Гарпию вокруг пальца, рано или поздно Поттер окажется перед тем, что спрятано в двух тайниках. И если это произойдёт на условиях Гарпии, то есть в её стенах (стань Крауч-старший министром, именно так всё и будет), тогда Гарри окажется перед выбором: сделать всё добровольно или под прессингом.

У каждого есть слабые места.

Поэтому они должны поторопиться. Важный документ и воспоминания, ранее хранившиеся у Ордена, уже в их руках. Кингсли доверяет Снейпу и ни за что не расскажет Ордену, что его тайник пуст.

Оставалось самое сложное. Они должны успеть до того, пока не случилось необратимое.

Именно этого Снейп боялся больше всего.

* * *

«Ждите меня сегодня около семи часов вечера. В случае неотложных дел прошу известить меня заранее. С.С.”

Неотложных дел не было, а если бы обнаружились, Поттер приложил бы все усилия, чтобы перенести их — после всего, что случилось, что вымотало и лишило сил, ничего не могло быть важней момента, когда он после двухчасовой беседы со Снейпом вошёл в двери Красной Гарпии. Испытывая лёгкое нетерпение пополам с трепетом — осознание того, что они начали действовать, и он понимал смысл этих действий, заряжало лучше десятичасового сна в выходной. Даже под действием зелья сна без сновидений.

Впрочем, ни о каких сновидениях сейчас не могло быть речи: маленькая деталь — Гарри было интересно — изменила всё. Он не пришёл сюда из необходимости, ведомый чужой рукой, а потому, что действительно хотел этого. Конечно, чёткий план действий и та же пресловутая «рука» никуда не исчезли, конечно, кодовое «ну наконец-то, дождался» сделало своё дело. Просто в этот раз всё было немного по-другому.

Потому что всё складывалось великолепно. Потому что Гарпия, как утверждал Снейп, приняла Поттера, и что могло подтвердить это лучше новенькой блестящей красной фишки, открывавшей доступ абсолютно ко всем уровням? Красная Гарпия вертела мракоборцем так и сяк, подвергла его самым жутким испытаниям, но он не сломался. Хотя очень и очень хотел ворваться в кабинет Крауча-старшего и спросить, какого дьявола он творил?

Не стал. И правильно сделал. Всё-таки двадцать три года — не семнадцать.

Однако до этого был долгий разговор. Снейп проверил Амоса Диггори, возглавлявшего отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, и результат оправдал ожидания Поттера. После смерти Седрика Амос так и не смог оправиться, потерял былой настрой. Сын был его гордостью, хоть сам Седрик не любил, когда отец хвастался им.

Такое трудно пережить. Теперь Диггори был весь в работе, и ни о каких политических заговорах с его стороны не могло быть и речи.

Круг подозреваемых сужался до предела.

— Остался Малфой и Ранкорн. К Люциусу, учитывая его приближённость к главе Гарпии, весьма сложно подступиться, но я попробую. — Снейп сидел в кресле напротив и выглядел крайне серьёзным. — Однако даже я не смогу сделать то, что предстоит вам.

Гарри напряжённо уставился на профессора, и тот не стал тянуть с ответом.

- Расколоть Ранкорна.

Иногда Поттер задумывался над тем, к каким методам добычи информации мог прибегнуть профессор, а когда в голову закрадывалась пугливая мысль о том, что их запросто могли раскрыть, волосы становились дыбом. Что если в какой-то момент Гарпия узнает об их тайной разведке? Что если она уже об этом знала, но позволяла мышке, ослеплённой обманчивой неуязвимостью, чуть полакомиться сыром?

От этого действительно становилось страшно.

Однако в «Валькирии» не место страху. Красная фишка в кармане, значит, волноваться не о чем. Пока что.

Войдя внутрь, Гарри вдохнул немного глубже, наполняясь фееричной смесью запахов дорогого табака, парфюма, изысканного алкоголя и удивительного дуэта свежести и терпкой сладости, присущих только этому месту.

И только после этого посмотрел наверх.

Теперь это было не просто круглое помещение, увенчанное переливчатым потолком.

Зал возносился вверх на невообразимую высоту, напоминая грандиозное сооружение из фильмов научно-фантастического жанра. Поделённое на множество уровней, сверкавших красными огнями, на нижних можно было разглядеть бары, диваны со столами, а где-то и маленькие танцплощадки; высоко в воздухе парили целые платформы, перемещавшиеся между уровнями, но что происходило на них отсюда было невозможно увидеть.

«Фантастика!» — пронеслось в голове Поттера, осознавшего, какую красоту скрывал магический фильтр восприятия.

Однако не стоило забываться, ради чего он был здесь, хоть соблазн велик: сбросив с себя груз истории с Джинни длиной в-страшно-подумать-сколько-лет (не путать с мерзким чувством предательства, но и это скоро пройдёт), это, как и остальные проблемы и неприятности, осталось за дверьми «Валькирии». Медленно приблизившись к одному из баров на первом уровне, Гарри заказал порцию виски со льдом и понял, за что многие, непосвящённые в таинства организации, волшебники любили это место.

За этот самый барьер между привычной жизнью и жизнью здесь. Хоть он и не был сторонником подобного ухода от проблем и менять мнение на этот счёт не собирался.

Потягивая напиток, Поттер скользил взглядом по заполненному залу, перемещаясь на парящие в воздухе платформы и сиявшие огнями верхние уровни. В какой-то момент он увидел Снейпа в стороне: тот убедился, что Гарри смотрел на него, и плавно качнул головой. Тем самым подтверждая сказанные накануне слова.

«Его часто видят на тринадцатом уровне, куда вы сегодня же получите доступ. Увидите, на стойке вас будет ожидать новая фишка».

В конце зала у барьера плавно опускалась одна из платформ: подсвеченная неоновым синим светом, она словно была позаимствована из мира фантастики, повествующей о внеземных цивилизациях и возможности путешествовать в космосе на звездолётах.

С неё сошла компания звонко смеявшихся молодых людей, когда Гарри подошёл ближе. Изучив устройство барьера, он обнаружил небольшую прорезь, куда опустил свою фишку. Автомат замерцал сиреневым, спустя мгновение вернув фишку, и Поттер, ощущая лёгкую дрожь от предвкушения, ступил на платформу. Чёрный глянцевый пол раздвинулся, выпуская небольшой овальный пульт, свободно парящий в воздухе. Полукруглый диван материализовался из ниоткуда, и Гарри, присев, коснулся цифры тринадцать: та мгновенно загорелась, и платформа бесшумно взмыла вверх. Вертя головой, как в первый свой вечер в Хогвартсе, когда Поттер сидел в лодочке и с замиранием сердца смотрел на величественный замок, он с интересом провожал взглядом пролетавшие мимо уровни; разноцветные огни и лица людей мелькали, как узоры в калейдоскопе, пока платформа не достигла пункта назначения. За это время мракоборец успел изучить остальные кнопки. Его внимание привлек силуэт хищной птицы с лихо загнутым клювом и торчащими перьями наподобие короны. Он располагался в верхней части пульта, напоминая логотип, говоривший о принадлежности устройства той или иной компании: выпуклый и слегка шероховатый, он отличался от гладких кнопок. Припоминая внешний вид гарпии, Гарри сошёл с платформы, но в следующий миг забыл обо всех знаниях в области орнитологии.

Потому что вспомнил другие слова Снейпа:

— Я не отказываюсь от своего предупреждения: Роберт Ранкорн личность загадочная и непредсказуемая, но одно я понял недавно: раз к вам он благосклонен, всё может пройти гораздо легче.

Гарри одернул низ тёмной рубашки с коротким рукавом. Полукруглая и совершенно безлюдная площадка упиралась в чёрную стену, на которой выделялись красные двери. Сразу за ними обнаружился коридор, похожий на тот, что отделял «Валькирию» от «Адмирала Дункана». Закрывшиеся за спиной двери оборвали шум из атриума, но искусственная тишина нисколько не тяготила слух, привыкший к подобным фокусам в стенах Министерства. Коридор выгибался дугой вправо, и, миновав половину, Гарри увидел ещё одни двери, что открылись навстречу.

Поттер вдохнул, переступая порог, а когда поднял взгляд, не сразу смог выдохнуть.

Тёмно-бордовый проход шириной не менее четырёх метров внушительным кольцом огибал круглую площадку, на которой оказался Гарри. Он обернулся, чтобы убедиться, что двери, из которых он только что вышел, стояли в центре, не поддерживаемые стенами, как отдельная скульптура. Их можно было обойти со всех сторон, чтобы убедиться, что выход скрыт магией.

За проходом обнаружилось ещё одно кольцо, уже чёрного цвета: поделённое на сегменты, с кроваво-красными диванами и витиеватыми, словно танцевавшими, золотыми столами, чьи ножки заканчивались резными львиными лапами. Над каждым сегментом парил мерцавший купол со сгустком тёплого света, который, стоило лишь захотеть отгородиться от чужих взоров, взмахом палочки можно было опустить ниже. Между каждой диванной группой был предусмотрен широкий проход на следующее, ещё большее по диаметру, кольцо — почти как первое за исключением нескольких островков-баров, откуда в сторону диванов разлетались подносы с разноцветными коктейлями.

На этом зал не кончался, потому что дальше — насколько Поттеру позволяло зрение в приглушённом освещении — виднелось, по меньшей мере, ещё десять колец, чередовавшихся диванами и барами. Над всем этим великолепием возвышался глянцевый чёрный потолок, изменявший ощущение пространства, казавшегося бескрайним, но даже не это больше всего понравилось Гарри.

В отличие от неподвижных проходов с барами, кольца с диванами медленно вращались вокруг площадки с дверью, подсвеченные снизу мягким золотым светом, отчего складывалось впечатление парящей конструкции. Одни двигались по часовой стрелке, другие против, и Поттер прикинул, что им нужно не менее получаса, чтобы сделать полный круг.

Одним словом, Гарри был впечатлён.

Из-под потолка лилась ненавязчивая музыка, что так и подталкивало к одному из диванов, но нужно было найти Ранкорна.

Миновав два кольца, Поттер увидел его, хотя и не сразу признал в высоком, затянутом в узкие джинсы и не менее узкую футболку, обычно представительного и строго одетого в Министерстве Роберта. Он расслаблялся у барной стойки в окружении, по меньшей мере, десяти человек, смеясь, попивая коктейли, но присутствия Гарри пока не замечал.

Заказав наименее подозрительный на вид красно-оранжевый коктейль с вишенкой и искрящимися пузырьками сверху, Поттер прижался боком к стойке и, поймав ртом трубочку, скользнул взглядом по лицам весёлой компании. К счастью или нет, никто не показался знакомым, и Гарри, различив на языке вкус клубники и чего-то, отдалённого похожего на сладкую жевательную резинку, — что, впрочем, умело обыгрывало резкий вкус джина, — стал дожидаться подходящего момента.

— Предлагаете наладить с ним контакт? — сидя в кожаном кресле в гостиной на площади Гриммо, Гарри закинул ногу на ногу, всё-таки выдав этим собственное волнение, и мастер зелий согласно замычал. Он расположился в кресле напротив, грея в руке бокал с коньяком.

— Как ни странно, люди в большинстве своём расположены к вам, — заметил Снейп, и бровью не поведя, когда Поттер недовольно кашлянул, оскорбившись тоном профессора. — Не буду давать никаких советов, в этом случае мы утратим натуральность вашего поведения и естественность реакций. Действуйте на своё усмотрение, только не забывайте о чувстве меры. Повторюсь, Ранкорн — ещё та тёмная лошадка...

Наконец, когда Поттер осушил половину бокала, пожалев, что взял именно этот коктейль — лопавшиеся под нёбом заколдованные пузырьки не воодушевляли — Ранкорн махнул бармену, работавшему как раз напротив Гарри, и их взгляды не сразу, но пересеклись. Поттеру удалось вовремя отвернуться, чтобы со скучающим видом и будто совершенно случайно встретиться с синими глазами.

— Мистер Поттер, какой сюрприз! — восторженно выдал Роберт и замахал ладонью, переключая внимание своих друзей на Гарри. Все не сразу, но повернулись, и на Поттера посыпались приветствия, улыбки, кто-то подвинулся, пропуская его ближе к Роберту, кто-то даже похлопал по плечу. Ответив весёлой компании, чьё число явно было больше десяти — многие, услышав известное имя, подошли ближе, — вежливой улыбкой, Гарри оказался рядом с целью своего сегодняшнего визита.

— Можно просто Гарри, — они пожали друг другу руки, после чего Ранкорн, несмотря на протесты Поттера, считавшего, что он в состоянии сам заплатить за себя, заказал ему выпивку.

— Но как мне удастся выяснить, предатель ли он?

Профессор долго смотрел на Поттера ничего не выражавшим взглядом, пока не поправил:

— Не выяснить. Для начала влиться, если можно так сказать. Внушить, что вы — тот, кому можно доверять...

Перед мракоборцем выстроились в ряд три стопки с шотами: первый был прозрачный и слегка отливал золотом, второй лазурного голубого цвета, кристально чистый, как вода в океане, и третий, наоборот, мутно-синего, почти чёрного оттенка. На поверхности всех трёх кружились маленькие воронки, что и вызвало сомнение у Гарри, хлебнувшего неприятностей во второй визит.

Судя по довольному хихиканью девушек справа от него, сомнение отразилось и на лице, а замечание Роберта не прибавило уверенности:

— Мы называем их «Морская качка», — в его глазах горел азарт, и Поттер задался вопросом: это точно тот скромный волшебник, с которым он столкнулся в туалете Министерства?

Ещё та тёмная лошадка.

Новая волна девичьего — коварного или многообещающего? — смеха погладила слух, когда Гарри потянулся к стопке, отчётливо ощущая чьи-то пальцы на вороте рубашки ниже затылка.

Пока скромные девичьи пальцы.

— Я был впечатлён. — Снейп сделал глоток, утопив в бокале ухмылку.

Не до конца поняв, о чём шла речь, Гарри неопределённо повёл подбородком, и пояснение прозвучало почти сразу:

— Арест мятежников под предводительством Лонгботтома. Уже вечером это обсуждали в Гарпии. Поверьте, в обществе Ранкорна этот факт только прибавит вам значимости.

Теперь решение далось легко. Под одобрительный гул подняв первую стопку, Поттер уже наклонился к напитку, когда за спиной раздался шёпот:

— Я слышала, он наконец-то развёлся с этой рыжей выскочкой.

Реплика не была предназначена для его ушей, но последовавший за ней приглушённый смех натолкнул на неплохую мысль.

Пойманные с поличным, колдуньи чуть смутились (хоть и не перестали улыбаться), когда Гарри взглянул на них.

— Только учтите: в той ситуации я был козлом.

Это было не так, но произведённый эффект того стоил. Посмеявшись в тон с волшебниками, оценившими реплику, Поттер опрокинул стопки, одна за одной, чувствуя, как вкус менялся с горько-пряного на сладко-освежающий.

Потом было шумно и весело, Ранкорн познакомил Гарри со своими друзьями, чьих имён он не запомнил, а когда в голове и теле мракоборца началась настоящая морская качка, тот, игнорируя всеобщие возражения, утянул Поттера в сторону пустых диванов на одном из дальних колец.

Упав на мягкую обивку, Поттер оценил медленную, почти черепашью скорость вращения колец — двигайся они быстрее, головокружения под действием подряд выпитых шотов было бы не избежать. Хотя не так уж сильно его качало, и до дивана он мог дойти сам, но не стал: план внедрения или, как выразился Снейп, «вливания» был в действии.

— И всё же, почему? — спросил Гарри, вытягивая руку вдоль спинки дивана, и Роберт, до этого что-то искавший в карманах джинсов, замер.

— Что «почему»? — через три секунды он ожил, а искомым предметом оказалась пачка сигарет с зажигалкой.

— Почему такая благосклонность ко мне? — собственный голос прозвучал вкрадчиво, что вдруг напомнило манеру Барти Крауча-младшего, но останавливаться Поттер не стал: тем более что Ранкорн ничуть не смутился.

Закинув ноги на край золотого столика, — тот слегка взбрыкнул, как живой, но сразу успокоился — он чиркнул зажигалкой у кончика сигареты, пыхая дымом и не торопясь с ответом, что растянуло губы Гарри в более широкой улыбке.

— Я проник в Министерство под оборотным зельем много лет назад, используя волос твоего брата.

— Моего двоюродного брата, — поправил Роберт, ухмыльнувшись, — а это большая разница. Будь он мне родным братом, я бы уже давно спланировал, как послать Аваду Кедавру тебе в спину, а после закопать твой труп там, где его никто бы не нашёл.

Оставалось лишь поражаться способностям собственной мимики, когда ни один мускул не дрогнул на лице, лишь тёмная бровь Поттера выгнулась выразительной дугой. Правда, Ранкорн почти сразу рассмеялся, громче ожидаемого, и пояснил:

— Наши отцы были сводными братьями, поэтому родство между мной и Альбертом... в общем, довольно спорное. К тому же, первый супруг моей бабушки, в отличие от второго, моего деда, был благосклонен к Пожирателям Смерти. Моего отца, впоследствии, и меня воспитывали в иной идеологии.

«Идеологии Красной Гарпии»? — проплыло в мыслях Гарри, раздумавшего над тем, как заказать выпить, не поднимаясь с дивана. Он промычал, без слов говоря, что понял Роберта, после чего попросил о помощи.

Всё оказалось достаточно просто: определённая, но простая последовательность ударов палочкой по краю стола, и над ним прямо в воздухе из золотых нитей сплетались витиеватые слова — названия напитков с ценами. Стоило только коснуться палочкой нужного названия, как оно на несколько мгновений подсвечивалось красным, и буквально через минуту к столу подплывал поднос с заказом.

Сочтя дозу принятого спиртного достаточной, Поттер выбрал содовую и вернулся к беседе. Говорили преимущественно о вещах несущественных: работа в Министерстве, увлечения в свободное время. Общение с Ранкорном давалось легко, но Гарри всё равно был начеку и лишнего старался не болтать. Когда прозвучало кодовое «Как на личном?», Поттер вида не подал, но мысленно возликовал.

— Скажем так, Роберт — человек довольно гибких моральных устоев, — произнёс Снейп, когда коньяк давно был выпит. — Не обессудьте, но ваша размолвка с теперь-уже-мисс-Уизли произошла как нельзя кстати.

Ранкорн был в том расположении духа, усиленном алкоголем, когда хватало смелости сделать другому человеку любое, даже самое непристойное, предложение.

— И всё же, — добавил мастер зелий, — сразу не соглашайтесь, но заинтересованность проявите. Такую, чтобы в следующий раз ему захотелось повторить своё предложение.

— Школьные симпатии почти никогда не перерастают во что-то серьёзное, — искусно врал Гарри, покачивая почти пустым бокалом. Он любовался плавно сменявшимися интерьерами, краем глаза отмечая, как внимательно Роберт смотрел на него.

— Поэтому неудивительно, что у нас с Джинни ничего не вышло, и я, попав сюда, — смешок, последний глоток содовой, — оказался самым настоящим мерзавцем.

Он намекал на своё неподобающее поведение, и намёк был распознан.

— Не нагулялся, в общем, — с одобрением усмехнулся Ранкорн, после чего прикончил свой виски, в то время как Поттер искренне рассмеялся:

— Как-то некогда было: Тёмный Лорд, сам понимаешь…

Отставив пустой стакан, который, едва коснувшись поверхности стола, тут же растворился в воздухе, Роберт откинулся на подушку и посмотрел на Гарри так, что тот понял: рыбка клюнула на наживку.

Спустя две минуты отлучившийся «по делам» Поттер, остановившись в паре шагов перед дверью уборной, быстро щёлкал кнопками на маленьком мобильном телефоне, который вручил ему Снейп.

«Он пригласил меня туда, куда вы и предполагали. ГП»

Ещё спустя минуту спрятанный в карман телефон подал короткий вибросигнал, извещая о полученном ответе, но прочитать его Гарри удалось не сразу. Причина задержки носила белоснежную рубашку, излишне пижонскую причёску и абсолютно не сочеталась с нервной системой Поттера.

Здесь было ещё несколько человек, поэтому мывший руки Маклагген не заметил Гарри; когда почти все вышли, мракоборец улучил момент и, достав волшебную палочку, последовал за двинувшимся в сторону выхода Кормаком.

— Тебе следует хоть иногда смотреть по сторонам, — процедил Поттер, дёрнув его за предплечье, и, как только тот обернулся, толкнул к стене. Кончик палочки смотрел прямо в подбородок обескураженному Кормаку.

— Что ты делаешь? — он не предпринимал попыток вырваться, хотя был выше и, возможно, даже сильнее; изумление и непонимание на лице были такими настоящими, что Гарри на миг смутился.

Всего на миг.

— Хотел задать тебе тот же вопрос, — прошипел он, вжимая кончик палочки в горло, наплевав на то, что привлёк внимание других волшебников. В принципе, если они и были, то поспешили удалиться, хотя нашлись и те, кто никак не отреагировал. Для Гарпии подобные сцены — не новость.

Маклагген тянул с ответом, на его лице отражался сложный мыслительный процесс. Простой он так целую вечность, решимость Гарри едва бы убавилась. То ли эта мысль толкнула его на следующее, то ли ещё что-то, — одним словом, Поттер не ожидал, что Кормак разведёт руками, даже как-то обмякнет и произнесёт сожалеющим тоном:

— Хорошо, признаю: зря я тогда ударил тебя по лицу в Атриуме.

Поттер со свистом выпустил воздух через сжатые зубы.

— Инцидент в Атриуме — это побочный эффект, меня же интересует первопричина. — Гневным взглядом зелёных глаз можно было убить, но у Маклаггена, похоже, был иммунитет.

Не то чтобы он столь бесстрашен, просто причины сложнее, чем Гарри мог себе представить. Впервые за всё время покосившись на палочку в руках мракоборца, Кормак заговорил с вполне искренним сожалением, что подкосило враждебный настрой Поттера:

— Послушай, я действительно сожалею о том, что произошло, — он замялся, покачивая головой, как если бы давал мысленную оценку собственным действиям, — не зря ещё в школе никто не доверял слизеринцам, себе дороже...

— Постой, — оборвал его Гарри, опустив палочку. — О каких слизеринцах идёт речь?

Или опустившееся оружие воодушевило Кормака, или факт, что его всё-таки услышали, придал уверенности, потому что он охотно ответил на вопрос, узрев в этом лазейку на пути к собственному спасению:

— Малфой и Флинт, — заметив, как помрачнел Поттер, Маклагген заговорил ещё быстрее, словно опасался, что Поттера вновь затмит, и он точно стукнет его проклятьем раньше, чем тот успеет оправдаться:

— Вернее, я разговаривал с Флинтом: это вышло совершенно случайно, но он попросил меня об одной услуге для него. И что за это его друг поможет мне кое в чём на службе.

— Ну конечно… — в мыслях Гарри, оттолкнувшегося от стены, всё встало на свои места. Издав поверженный стон, он, как обречённый на вечное заключение зверь, закружил в свободном пространстве, нервно теребя палочку, а потом вдруг поймал собственный взгляд в зеркале.

— И этот друг наверняка Малфой, — ровно произнёс он, проводя ладонью по лицу, что, конечно же, не смогло стереть горького выражения. В кармане брюк вновь зашевелился телефон, извещая о втором сообщении, что напомнило Поттеру, зачем он здесь. Неразумно было читать перед Кормаком, в чью сторону Гарри бросил острый взгляд и, отрезав:

— Ладно, забудь, — вышел из уборной.

“Действуйте по плану” и “Будьте осторожны” — с разницей в несколько минут, но Поттеру сейчас было не до этого.

Джинни. Когда-то неповторимая и единственная.

Её сомнительно-прохладное отношение к беременности. Повышенная критика всего, что касалось Поттера, от новой должности до дорогих шмоток в шкафу. Совместная работа с Маркусом в штаб-квартире, совместное проведение допросов. Уже тогда Гарри, сам того не подозревая, начал её терять…

Маклагген устроил ему пакость с галлюциногенной наклейкой, в результате чего Гарри за один вечер испортил собственную репутацию. С каким энтузиазмом Джинни ухватилась за новость, за нелепый случай так называемой «измены» Гарри, когда в трезвом уме он ни за что не подумал бы о таком! Нелепый и, как он думал, случайный, но, как оказалось, выверенный и спланированный.

Все знают, что Малфой хорошо общается с Маркусом. Кормак всего лишь поручитель Флинта, трудившийся ради теплёнького местечка в Министерстве. Взаимная выгода. Драко через отца помогает Маклаггену подняться по служебной лестнице, а Флинт добивается размолвки Гарри и Джинни.

Ярость поднималась внутри Поттера, но он с трудом заставил себя успокоиться. Не время и не место.

Спрятав телефон, он вернулся к Ранкорну, который как будто и не заметил отсутствия волшебника, мило беседуя с расположившимися на подлокотнике дивана девушками. Однако заметив Гарри, он сделал им знак удалиться, при этом не забыв обворожительно улыбнуться.

— В эти выходные? — намекнул на предложение Поттер, всем видом показывая, что ему уже пора уходить, но он намерен повторить.

Роберт крепко сжал его ладонь в знак прощания, улыбаясь благодарно за хорошую компанию и многообещающе одновременно.

Спустя полчаса, когда Гарри успел вернуться на нижний уровень и сейчас сидел на одном из высоких стульев, флегматично посматривая на танцевавшую толпу, рядом с ним нарисовался неизвестный взрослый волшебник. Возможно, мракоборец и не обратил бы на него должного внимания, если бы тот, допив виски, не оставил пустой стакан на стойке. Мягкий свет, исходивший от неё, подсветил тёмный прямоугольник бумаги, подложенный под стеклянное донышко. Бармен не торопился убирать бокал, и Поттер вдруг заметил собственное имя, выведенное изящным почерком на краешке листа.

Оглянувшись по сторонам, он потянул его на себя. Внутри обнаружилась короткая записка.

Снейп видел, как Поттер ступил на одну из платформ. Спокойствию профессора пришёл конец, когда платформа остановилась возле самого верхнего уровня.

Круглая кнопка с изображением грозного птичьего профиля, увенчанного короной, погасла, и Гарри сошёл на площадку.

Он не мог знать, чем закончится его встреча с главой Красной Гарпии. Однако к чему он точно не был готов, так это к встрече с Драко Малфоем. Точнее, был очень даже готов, но не ожидал, что это случится именно здесь.

На мгновение невозмутимую маску Малфоя подёрнула тень беспокойства, едва их взгляды пересеклись, но это длилось недолго: тень трансформировалась в выражение неподдельной настороженности, когда Поттер, ещё за порогом «Адмирала Дункана» оставивший все принципы и опасения, вцепился в лацкан пиджака Драко и резко дёрнул его на себя.

— Какого дьявола, Малфой? — опустив все любезности, выплюнул он в лицо человеку, отношение к которому из доверительного стремительно перерастало в давнее, почти позабытое, но такое сладкое враждебное.

— Это должно было быть моей репликой, Поттер, — комментировал Драко ситуацию, хоть выталкивать противника из личного пространства не торопился.

И вновь рефлексы опередили сигналы разума, и палочка оказалась в руке Гарри, мгновением позже перекрестившись со своей противницей, выскользнувшей из рукава Малфоя. Пальцы разжались на пиджаке, Поттер отступил на полшага, но едва ли это сделало ситуацию менее опасной.

— Интересные у вас игры с Флинтом, ничего не скажешь, — намекнул он. — Ещё и чужими руками. Маклагген, значит? Очень по-слизерински.

Лицо Драко превратилось в каменную маску. Под высокими скулами появились и исчезли желваки, кадык дрогнул, когда Малфой терпеливо сглотнул и спросил:

— Что тебе нужно, Поттер?

Тот отрывисто хохотнул, впечатлившись поворотом.

— Ты серьёзно? — Он всмотрелся в непроницаемое лицо. — Может, память освежить?

«Он даже этого теперь не помнит!» — возмущался Гарри про себя и, очевидно, эта мысль проступила на его лице, потому что вид Драко в какой-то миг стал понимающим.

Длилось это недолго.

Под немигающим взглядом он спрятал палочку во внутренний карман пиджака и сказал ровным тоном:

— Я никогда не соглашусь на то, к чему меня пытались склонить.

Оцепенение Поттера измерялось четырьмя шагами Малфоя в сторону выхода. На седьмом он был остановлен.

— Ты о чём это? — прошипел Гарри ему в лицо, уже двумя руками вцепившись в гладкую материю пиджака, а в мыслях всплывали самые худшие предположения о всех тех, кто внезапно пропал, а потом вернулся. Дин Томас, Малфой, другие. Если с Драко что-то не так, значит ли это, что сейчас, в эту самую секунду он находился под действием заклинания Гарпии?

Из памяти Малфоя стёрли все воспоминания, связанные с их копошением в мозгах Люциуса и идеей пойти против воли Красной Гарпии. Или не все? Может, это только Поттер так думал?

Драко резко повёл подбородком, впившись в Поттера враждебным взглядом, и процедил:

— Крауч-младший хотел втянуть меня в опасную авантюру, заставить пойти против отца.

Пальцы мракоборца разжались. Не веря собственным ушам, он ощутил, что ноги словно превратились в варёные спагетти.

— Ты серьёзно, Малфой? — он понимал, что повторялся в своих выражениях, но ничего не мог поделать. Что, чёрт возьми, вообще происходило?

С самым брезгливым видом стряхнув с лацканов несуществующую пыль, Драко припечатал Поттера к полу недвусмысленным ответом, не оставившим ни малейших сомнений:

— Если не хочешь нажить себе проблем, держись от Барти подальше.

Далеко не сразу Гарри смог сдвинуться с места.

Произошедшее не шло из головы. Вот он, тревожный звонок, о котором говорил Снейп. Малфой не в себе.

Или же Барти специально подстроил всё так, чтобы выглядеть в глазах Драко последним мерзавцем? В надежде обезопасить?

Всё может быть.

Уровни Гарпии во многом были похожи друг на друга. Одинаковые длинные коридоры, тёмно-красные стены, рассеянное освещение. Неестественная тишина. Правда, за распашными дверьми в конце коридора всегда ждало что-то новое.

Сейчас Поттер оказался в отрезке ещё одного прохода с двумя исключениями: в конце был тупик, а на противоположных стенах симметрично располагалось по пять дверей. Абсолютно одинаковых, вскрытых вишнёвым лаком, с бронзовыми ручками и отсутствием каких-либо табличек.

И что дальше?

Ведомый осторожностью, Гарри мягко и достаточно медленно ступал по узорчатому ковру, выставив перед собой палочку: не очень высоко, чтобы в случае неожиданного появления свидетеля можно было быстро спрятать её за спину.

Испытать себя на ловкость и скорость реакции не пришлось, зато при аккуратном прикосновении к ручке первой двери поджидал сюрприз: пальцы прошли сквозь неё, как сквозь призрак, овеяв холодом, и десять дверей растаяли, почти сразу появившись в других местах и уже в хаотичном, не выверенном чёткой симметрией, порядке. Озадачившись, Поттер постучал подушечками пальцев по губам. Хорошая (и единственная) идея пришла почти сразу.

— Кабинет главы Красной Гарпии, — чётко выговорил он, вспомнив путешествие в Отдел Тайн с друзьями в провальной миссии по спасению Сириуса, при этом постарался не поддаться кратковременной, но горькой волне воспоминаний.

Сработало.

Двери исчезли и вновь появились, но девять штук. Десятая обозначилась на прежде пустой стене тупика. Чувствуя волнительный трепет, Поттер уверенно двинулся к ней, и на этот раз ручка оказалась осязаемой.

Картина с ярко-красной птицей первой бросилась в глаза, мысленно возвращая к чужим воспоминаниям. Единственное, Гарри предположить не мог, что совпадений с воспоминаниями Люциуса обнаружится ещё больше.

Потому что сам Люциус был перед ним.

— Не может быть.

Поттер захотел ударить себя. Не стоило озвучивать отношение к собственным невесёлым предположениям, появившимся в его голове, когда он связал встречу с Драко с тем, что в приёмной главы Гарпии был Люциус.

Малфой мягко и очень вежливо улыбнулся, покрутил в руке трость. Попыток разубедить или согласиться с застывшим на пороге Поттером не предпринимал. Тот быстро понял, что самое надёжное в его ситуации — начать изображать дурачка.

— Вы не можете быть главой Красной Гарпии, — произнёс Гарри, надеясь, что это сработает.

— Я могу быть кем угодно, мистер Поттер, — речь Малфоя-старшего лилась, как свежий мёд с ложки. — Мистер Крауч-старший ожидает вас.

Он изучал гостя некоторое, достаточное для того, чтобы тот почувствовал себя неуютно, время, после чего плавно повернул корпус влево и указал на дверь под картиной. Её непросто было различить из-за точно такой же, как и на стенах, отделки красным деревом.

Уже почти повернув бронзовую ручку, Поттер услышал, как ему бросили вслед:

— Восхищён вашей смелостью.

Учитывая то, что восхищение в голосе Люциуса больше походило на пренебрежение, Гарри вошёл в настоящий кабинет с хорошо различимой усмешкой на губах. Которая, впрочем, быстро растаяла.

— Знаете ли вы, мистер Поттер, что нужно сделать, чтобы узнать истинные намерения того или иного человека? — Из-за массивного дубового стола, соединив кончики растопыренных пальцев на уровне подбородка, на него смотрел глава Красной Гарпии.

На стене за его спиной висела точно такая же картина с огненно-красной птицей.

Мистеру Поттеру понадобилось приличное количество времени, чтобы быть уверенным: голос не дрогнет, когда он заговорит.

— Что же? — Он плавно опустился в предложенное кресло, максимально контролируя жестикуляцию. Пальцы так и норовили вцепиться в подлокотники.

— Вызвать гнев. — Бартемиус улыбнулся особенной улыбкой. Такая появляется на лице человека, чьи хитрые и не самые добрые замыслы приводят к желаемому результату. — Гнев раскрывает истинную сущность человека, являет на свет преследуемые цели и мотивы.

Гарри начал понимать, что происходит, и пытливо прищурился.

— То есть вы мне не доверяете. Поэтому и проверяли? — с акцентом на слове «мне». Он позволил себе усмехнуться и добавить:

— Так вот для чего было придумано утреннее представление. Не думал, что в этом будет необходимость.

Возможно, он высказывался излишне вольно, но Крауча-старшего это, похоже, устраивало. Сейчас от начальника второго отдела, строгого и сухого в общении, мало что осталось. Прибавился хитрый блеск в глазах, ухмылка, кривившая губы. Невозможно было не поймать себя на мысли, что это — новые маленькие детали, роднившие Крауча-старшего с его сыном.

— Арест лучшего друга выглядел эффектно. Однако мы проверяем каждого, мистер Поттер, — в интонации был различим привычный металл, — кто соприкасается с Красной Гарпией. Нетрудно догадаться, чем выше положение, тем более тщательная проверка.

Поттер помолчал немного, сменил положение в кресле — всё это время Бартемиус смотрел на него, и хоть в глазах колыхалось чувство собственного превосходства, взгляд этот был пристальный и, Гарри даже сказал бы, опасный.

— Что ж, интересно узнать, каков результат, — решился он, ступив на тонкий лёд, и сердце замерло, когда ухмылка Крауча-младшего стала шире, и только Мерлин знал, как можно её истолковать. Однако зрительный контакт прервался, что дало короткую передышку. Бартемиус протянул руку к лежавшей на столе папке в кожаной обложке, рассеяно погладил золотой оттиск-эмблему Красной Гарпии.

— Зависит от того, что вы желаете здесь найти.

Какой смысл юлить?

— Вопрос не в том, что я желаю здесь найти, а в том, что я должен сделать. Не так ли, мистер Крауч-старший? — достаточно тихо, но так, чтобы его было слышно, произнёс Поттер. Так было проще контролировать свой голос.

— Именно так, мистер Поттер. — Убрав ладонь с папки, Бартемиус вновь смотрел на Гарри. — Ваше предназначение, а вследствие этого, и ваша неприкосновенность открывает хорошие возможности для тех, кто не очень-то и верен Красной Гарпии.

Барти.

— Если вы о том, что кто-то пытается мною манипулировать, можете быть спокойны. У меня своя голова на плечах, — уверенно заявил Поттер, хотя и скрыл тот факт, что на деле этой уверенности было не так уж и много.

— Вы уверены, что в вашей голове правильные мысли? Что никто не вложил в неё ложную информацию, чтобы сбить вас с толку?

У Гарри застучало в висках, которые он сжал на некоторое время, отгораживаясь приставленной козырьком ладонью от хитроумного собеседника. Мракоборцу казалось, что в его голову не то что ложь, а самую настоящую бомбу запихнули, и она вот-вот взорвётся.

— Послушайте, мистер Крауч-старший, — проговорил он с хорошо различимой усталостью в голосе, — при всём моём уважении, зачем вы говорите загадками?

Убрав руку от лица, Поттер заглянул в нисколько не изменившееся лицо главы Гарпии. Поистине удивительная мимика.

— Называйте вещи своими именами, так будет проще.

Наконец, змеиная хитрость уступила место более привычной для глаза мракоборца серьёзности.

— Я мог остановить вас ещё в самом начале, мистер Поттер. Мог уничтожить в первый же день. Однако… — он сделал паузу, нагнетая обстановку, и Гарри не заметил, как вцепился в подлокотники.

— Ваше имя вас и спасло, — чётко выговорил Бартемиус, на последних слогах растянув губы в улыбке, преображающей лицо изобретательного убийцы. Поттер не представлял, что сейчас творилось с выражением его лица, но оно явно порадовало волшебника, раз улыбка стала чуть шире. Он подался вперёд, облокачиваясь на стол, и заговорил с чуть большим энтузиазмом.

— Кто станет убивать Гарри Поттера?

Гарри не сразу понял, что новая пауза была побуждением к ответу, а когда понял, то, кашлянув, выдавил из себя:

— Только Том Реддл?

Бартемиус бархатно рассмеялся — это у них с Барти тоже было одно на двоих — и чуть приподнял подбородок, глядя на Поттера свысока, будто подчёркивая, что он выше столь узких и однобоких взглядов Тёмного Лорда.

— Я вижу в вас человека, который может добиться многого, мистер Поттер. Пост главы второго отдела, внушительное состояние, крепкая и хорошая семья. Избавление от тех, кто вами манипулировал, — голос покатился на волнах того скользкого масла, которым щедро сдабривал свои речи человек с почти такой же фамилией, когда желал, чтобы люди играли по его правилам. — Во многом можете помочь другим. Не думаю, что вы сильно удивитесь этому.

Гарри дёрнул бровями, неуверенный, какую эмоциональную окраску это придаст его лицу.

— Едва ли поэтому вы оставили меня в живых.

Бартемиуса подобное недоверие нисколько не задело.

— Ваша смерть никогда не была выгодна для Красной Гарпии, тем более от руки Тёмного Лорда, — рассуждал Крауч-старший, а у Поттера разве что волосы на затылке не шевелились от того, как это звучало: словно скучная лекция по истории магии. — Вы нужны нам живым.

А вот теперь это прозвучало, как великое одолжение.

— Чтобы открыть то, что хранится в двух тайниках, — с оттенком раздражения откликнулся Гарри, оскорбившись тем, что его жизнью, как мелкой монетой, на протяжении двадцати трёх лет вначале распоряжался Дамблдор, а теперь Крауч-старший.

— Верно, — согласился Бартемиус, похоже, чувствуя себя вполне комфортно в роли вершителя чужих судеб. На ум Поттеру пришёл придуманный им же диагноз: синдром Дамблдора. — Однако вы должны понимать: если мои намерения весьма прозрачны, этого нельзя сказать о моём сыне.

«Ага, стать министром, расправиться с этим самым сыном и править балом на всех фронтах».

Гарри не знал, почему вдруг мысленно стал на сторону Крауча-младшего, хотя в глубине души был согласен с тем, что тот раскрыл далеко не все карты.

Глава Гарпии по-своему истолковал заминку мракоборца.

— Он ведёт собственную игру, направленную не только против всей организации. Единственный, о ком Барти заботится, это он сам, и поверьте, он не постесняется одурачить всех вокруг без исключения, подставить вас под удар.

— Вы должны быть в курсе, что я более не общаюсь с вашим сыном.

— Вы правы, я в курсе.

Оба замолчали. Глава Гарпии взирал на Поттера с превосходством, пока тот обрастал ещё более прочной скорлупой недоверия. Очевидно, это стало слишком заметно, раз Бартемиус вышел из-за стола и, обогнув кресло, подошёл к пустому промежутку стены ниже картины. Со своего места Гарри не мог видеть, что делал волшебник, но почувствовал ещё более сильное недоверие и вместе с ним своё нездоровое, прилипшее ещё в детстве, любопытство.

— Прошу вас, мистер Поттер. Необходимо кое-что прояснить. — Крауч-старший вежливо указал на открывшийся проём, за которым виднелось небольшое круглое помещение.

Они вошли туда, и Гарри с замершим сердцем вдруг догадался, что стоял прямо посреди тайника Красной Гарпии. Свободное пространство в центре окольцовывал разбитый на четыре сектора стеллаж со стеклянными полками, за чьими дверцами виднелись ряды резных пробирок с переливавшимися в них серебристыми нитями воспоминаний. На дверцах хронологическая маркировка с тысяча девятьсот восьмидесятого года. Каждый сектор отгораживался от соседнего высоким ящиком с глухими дверцами, но не это представляло наибольший интерес.

Свет из окошка под сводчатым потолком падал прямо на участок стены выше стеллажа, где в нише за стеклянным экраном стояла шкатулка, покрытая приличным слоем пыли.

Та самая, для чего Поттер так нужен был Гарпии.

— Вижу, вы уже догадались, что это такое, — комментировал Бартемиус реакцию мракоборца. — Не пытайтесь держать лицо, это слишком очевидно.

Тихо кашлянув, Гарри спрятал руки в карманы, тем самым демонстрируя, что, несмотря на правду, сейчас он точно не собирался ничего красть.

— Боюсь, вас ждёт разочарование.

Поттер и бровью не повёл. Однако глава Гарпии поразил его воображение, когда взмахнул палочкой, и стеклянная дверца послушно открылась. Искусная магическая иллюзия рассеялась, обнажая то, что было скрыто от глаз.

Тайник был пуст.

Крауч-старший остался доволен, когда различил непонимание на лице своего гостя.

— Мистер Поттер, вы помните человека по имени Эдвард Брикман?

* * *

Джинни смотрела на распечатанное письмо от Гвеног Джонс и не верила тому, что её приняли в состав «Холихедских Гарпий» в качестве охотника. Вернее, не то чтобы это было так удивительно…хотя нет, более чем удивительно.

Вечером, когда от былой одухотворённости не осталось и следа, она не находила себе места. Как же глупо получилось! Она знала, она прекрасно знала о том, что Феликс Фелицис запрещён в спорте, но ничего не смогла поделать накануне, когда рассматривала себя в зеркало. Шла шестнадцатая неделя беременности, и хоть Джинни была худенькой, физиологический процесс нельзя было повернуть вспять: совсем скоро живот начнёт расти, и ей не удастся его скрыть. Конечно, есть такая замечательная вещь, как магия, но что делать с физическим состоянием? Сидеть на зельях? Что, если ей станет плохо прямо во время матчей, до которых оставалось чуть меньше, чем полтора месяца?

Отбросив письмо на стол, Джинни обессилено опустилась в кресло.

Чем она только думала, когда отправлялась в Косой Переулок за зельем? Возможно, было бы лучше, если бы её раскрыли и навсегда закрыли дорогу в большой спорт.

В прихожей хлопнула входная дверь.

— Поттер всё знает, — раздался голос Маркуса, а затем шаги по направлению к спальне. — Маклагген раскололся.

— Я говорила, это была плохая идея, — в который раз повторила Джинни, прикрыв глаза, когда Флинт обнял её за плечи и прижался губами к тонкой коже на шее.

— Как и твои пробы в «Холихедские Гарпии», — парировал Маркус, хоть голос и звучал мягко, когда он, зарывшись носом в рыжие пряди волос, скользнул рукой по пока ещё плоскому животу Джинни. Она накрыла пальцами его ладонь, не торопясь открывать глаза и сбрасывать с себя тёплое чувство безмятежности, так необходимое сейчас.

— И всё равно, это было слишком жестоко по отношению к нему, — пробормотала она на грани шёпота, почувствовав, как резко выдохнул волшебник.

— Тебе его жалко?

Джинни хмыкнула.

— Знаешь, да, жалко. Всё-таки я не первый год его знаю, — Флинт не стал ничего отвечать на это, и колдунья почувствовала, что он не злился. — Меня приняли в команду.

Она открыла глаза, чтобы встретиться в отражении с ошалелым взглядом возлюбленного. Он некоторое время смотрел на неё, а потом вдруг рассмеялся.

— Ты знаешь, что ты сумасшедшая?

— Как и то, что не представляю, что делать дальше.