Министерство Тайн. Загадка Красной Гарпии (гет)

Убийство — это призвание. И далеко не у всех есть к нему талант.

Ким Ньюман, «Профессор Мориарти. Собака Д’Эрбервиллей»

Сигаретный с кофейным ароматом дым поднимался к роскошной хрустальной люстре.

— Он беспокоит меня.

Хрустнул пергамент, в подрагивающем свете зажженных свечей блеснул золотым витиеватый оттиск в заглавии — в точности как на кольце-печатке волшебника, пролистывавшего документы.

— Кто именно?

— Эдвард, — тонкие пальцы помяли фильтр сигареты. — Эдвард Брикман.

— Я полагал, карточные игры тебя не интересуют.

Человек, занимавший гостевое кресло, обитое бардовым бархатом, осуждающе покосился на хозяина кабинета.

— Тебе прекрасно известно, что я имею в виду.

Ждать скорого ответа не следовало. Дурная черта характера, свойственная тем, кто любит производить драматический эффект продолжительной паузой.

Над каминным порталом в позолоченной раме висела картина с изображением девы, похожей на мифологическую гарпию: наполовину женщина, наполовину птица, обнажённая, с длинными огненно-красными волосами, прикрывавшими грудь, за выгнутой спиной виднелись раскрытые могучие крылья. Длинные когти на птичьих ногах крепко сжимали толстую ветку, острый взгляд устремлён за пределы полотна — она словно высматривала будущую добычу.

Волшебник потянулся к печати и заключил:

— Тогда займись им. И ещё кое-что.

Собеседник провернул металлическую зажигалку между пальцев, вопросительно выгнув бровь.

— Присмотри за Поттером.

* * *

Гарри Джеймс Поттер уже третий час сидел в засаде в восточной части Лондона. Вокруг только одинаковые двухэтажные дома из красного кирпича, цепочкой протянувшиеся вдоль Шипрайт-роуд и других улочек, примыкавших к Редрифф-роуд.

Никто и не смог бы заподозрить, что в одном из домов этого частного сектора свил уютное гнёздышко Джейсон Стэнтон, в криминальных кругах Лондона известный как Хромой Байрон. Фамилию знаменитого поэта Джейсон заработал увлечением поэзией (поговаривали, что его особо удачные стихотворения не раз попадали в литературную колонку «Ежедневного пророка», хоть информация и неподтверждённая), а приставку к псевдониму — хромотой, приобретённой в первую магическую войну. Взрывное заклинание угодило Стэнтону в коленную чашечку, ногу вылечили, но полную дееспособность вернуть не смогли. Джейсон проклял колдомедицину, а вместе с ней и правительство, выплачивавшее слишком маленькое пособие, и обрёл себя в двух новых увлечениях: сложении слов в созвучные строфы и незаконном импорте и экспорте магических существ, стоявших в верхних строках опасности согласно классификации Министерства. Как можно догадаться, второе приносило более внушительный доход, о чём вскоре стало известно штаб-квартире мракоборцев.

Успех предприятия Хромого Байрона также обуславливался тем, что многие состоятельные волшебники, убедившись в ненадёжности Гринготтс (все помнили историю проникновения Золотого Трио в банк с торжественным отбытием верхом на драконе), прибегали к его услугам в стремлении защитить нажитые богатства. К примеру, сфинксы и химеры безукоризненно исполняли роль стражей сокровищ.

Одного из сотрудников штаб-квартиры замаскировали под некоего богача, пожелавшего обзавестись охранником. Поттер со своей боевой группой рассредоточился по периметру, оцепив дом в ожидании сигнала агента, чтобы раз и навсегда поставить точку в истории карьерного роста Джейсона Стэнтона. Они выслеживали его месяцами: Байрон был хитёр, зачастую скрывался под разными личинами, и в свою доклендскую гильдию (так он именовал приближённых к нему торговцев) отбирал только самых лучших, хитрых, ловких, ушлых и не страдавших зачатками совести волшебников. Наконец, в последнюю неделю удача улыбнулась Поттеру: агенты доложили о новом месте дислокации.

Всё было просчитано заранее, выверено до мелочей, учтены любые внезапные повороты событий. Маскировка идеальная: дезилюминационные и шумоизолирующие чары с подавителями обнаруживающих чар. Местность изучена вдоль и поперёк, как и все возможные пути отступления Байрона.

Гарри сидел за мусорными баками, стоявшими слева от небольшой лужайки, примыкавшей к дому, рядом был Невилл, Рон и Терри Бут[1], близкие друзья и его верные сослуживцы, агент уже находился в доме. Оставалось подождать совсем немного. Предвкушение от грядущего триумфа приятной негой растекалось по периферии сознания, но не разгоралось в полную силу: на первом плане сосредоточенность и максимальная концентрация внимания, чтобы мгновенно отреагировать на любой сигнал из дома, любое движение в окнах.

Однако, как всегда бывает…

Возле груди сквозь толстую ткань мракоборческой формы Поттер почувствовал тепло и лёгкую дрожь.

— Да ладно, только не сейчас, — процедил он сквозь зубы, не шелохнувшись, и даже не отвёл взгляда от крайнего левого окна на втором этаже: откуда агент с минуты на минуту должен послать сигнал.

— В чём дело? — спросил Невилл, держа волшебную палочку наготове.

— Робардс, — бросил Поттер, и этого оказалось достаточно, чтобы Лонгботтом и Бут поняли, о чём шла речь.

У каждого мракоборца было личное устройство связи наподобие маггловского пейджера, благодаря которому они могли общаться между собой во время выполнения заданий или получать сообщения от руководства. Относительно новое и весьма полезное изобретение. Устройство начинало нагреваться, если приходило сообщение, и чем больше их было, тем горячее становился корпус. Конечно, в пределах разумного.

Сейчас Гарри чувствовал, как пейджер всё разогревался и разогревался, периодически подрагивая (что означало крайнюю степень заинтересованности отправителя в ответном внимании, к тому же, самопроизвольно двигаться аппарат мог лишь от сообщений начальства). Тихо выругавшись, Поттер залез в нагрудный карман и, оторвав взгляд от окна, взглянул на небольшой экран.

«Поттер, срочно возвращайтесь в Министерство. Гавейн Робардс».

Гарри моргнул в недоумении и, велев Невиллу и Терри внимательно следить за объектом, просмотрел ещё два сообщения.

«Повторяю, срочно возвращайтесь в Министерство».

«Срочно, Поттер!»

— Бред какой-то, — Гарри со злостью запихнул пейджер в карман и поправил очки. Он начинал нервничать. Робардс прекрасно, просто великолепно знал, куда отправился Поттер со своей боевой группой и кого они сегодня должны были наконец-таки задержать. С чего вдруг он так взбеленился?

Не прошло и двух секунд, когда Гарри поднял взгляд на окно, как увидел размытый силуэт агента: разговаривая с кем-то, он коснулся стоявшей на подоконнике дорогой вазы (согласно плану, он должен был восхититься её красотой).

Пора.

В это же мгновение грудь ощутимо обожгло, и пейджер затрясся как ненормальный.

— Вперёд, — скомандовал он ребятам, Терри тут же отправил послание остальным мракоборцам, и они начали осторожное движение вдоль стриженой зелени в направлении чёрного входа. По пути Поттер достал пейджер.

«СРОЧНО, ПОТТЕР!»

«Что именно из этих двух слов вам не понятно?!»

Это какой-то заговор. Вот что пронеслось в мыслях Поттера. Он почувствовал себя ребёнком, которому сказали, что подарков на Рождество не будет. Как и самого Рождества. Никогда больше.

— Ребята, я не могу пойти.

Невилл и Терри обернулись, уставившись на Гарри, как на заболевшего драконьей оспой, которому хватило наглости явиться на детскую площадку.

— Ты…что?! — Лонгботтом наверняка решил, что ослышался, но Поттер порывисто развёл руками, ненавидя себя и своё начальство всей душой.

— Вы справитесь, — отмахнулся он, понимая, как глупо это звучит, и попятился назад, в то время как друзья стояли как вкопанные, не догадываясь, что на их лицах был написан один и тот же ужас пополам с шоком.

— Мы месяцами их выслеживали, Гарри! — Невилл предпринял ещё одну попытку вразумить, казалось, спятившего друга, но тот и рад был бы согласиться, да не мог. Он ускорил шаг, почти перейдя на бег, оборачиваясь и крича им, радуясь, что шумоизоляционные чары всё ещё работали, хотя чему тут было радоваться:

— Простите, но я не могу! Позже объясню!

Бросая своих друзей, боевую группу в столь ответственный момент, он чувствовал себя так паршиво, как не чувствовал уже давно. Это было низко и подло, как для старшего мракоборца, коим он являлся, так и просто для порядочного человека, коим себя считал.

«Скоро буду».

Ответ не заставил себя ждать.

«Всё в твоём отсеке».

Отбежав от поворота на Шипрайт-роуд примерно на сто метров, Поттер трансгрессировал в Министерство. Злой и абсолютно раздавленный, он миновал пост охраны в Атриуме, спустился на лифте на второй уровень, где располагался Отдел обеспечения магического правопорядка. Быстро шагая по длинному коридору и не обращая внимания на грозу за ненастоящими окнами (Отдел магического хозяйства вновь недоволен зарплатой), Гарри мысленно молился о том, чтобы повод, по которому Робардс только что сорвал операцию, был очень важным и не терпящим отлагательств.

Возможно, дело в заявлениях о пропажах, поступивших несколько недель назад. Расследования, которые продвигались очень медленно. Обостряло ситуацию то, что все пропавшие волшебники — служащие того или иного подразделения Министерства. Однако даже это могло подождать до окончания операции.

— Молитесь Мерлину и всем, в кого верите, мистер Робардс, — пробормотал Поттер себе под нос, толкнув дубовую дверь.

Штаб-квартира мракоборцев набросилась на него гулом пчелиного роя. В просторном зале, как обычно, было много людей: мракоборцы передвигались по трём широким проходам, разделяющим зал на четыре части, в каждой из которых было два смежных ряда плотно стоящих друг к другу отсеков. Все они являлись идентичной копией друг друга: квадратной формы, с одним столом, несколькими креслами, невысокими шкафами возле боковых перегородок из матового стекла и вешалкой для мантии на перегородке с дверью, что отделяла отсек от общего прохода. На обратной стороне двери — табличка с номером отсека, а также именем и должностью занимавшего его волшебника.

Штаб-квартира, ставшая вторым домом для Поттера. Шёл третий год его службы в Министерстве (если не считать трёхлетних курсов с экзаменами в конце). Он был доволен жизнью.

Но не сейчас.

На его столе поверх множества оранжевых папок лежала одна новая. В белом прямоугольнике в верхнем правом углу значилось: «Клара Мари Брикман».

— В чём дело? — Гарри ворвался в соседний отсек.

Гермиона вскинула голову, испуганно уставившись на Поттера: он появился так внезапно и заговорил так громко, что любой бы испугался. Откашлявшись в знак того, что вообще-то была занята, Уизли всё же встала, одёрнув низ чёрного пиджака, и взяла предложенное личное дело, мимоходом метнув укоризненный взгляд в сторону Гарри. Он не знал, чем конкретно его заслужил: своим вероломным вторжением или тем, что день рождения Рона, состоявшийся накануне, затянулся до поздней ночи. Очевидно, за всё сразу.

— Похоже на твоё новое расследование, но причём здесь я? — Она старалась сделать так, чтобы голос звучал мягче, но получалось плохо.

— Клара Мари Брикман, тридцать один год, чистокровная волшебница. Дочь Мари Брикман, пропавшей без вести во время второй магической войны. Вместе со старшим братом Эдвардом являлась наследницей знатного рода, значительная часть состояния перешла бы ей в момент заключения брака с Генри Милтоном, из не менее знатного чистокровного рода. Свадьба была назначена на пятнадцатое августа, а до тех пор Клара жила в фамильном особняке вместе с братом Эдвардом и отчимом по имени Карло Манчини. Погибла вчера вечером от удушения.

Он сделал паузу, чтобы глотнуть воздуха, но замер на середине вдоха, когда заметил раздражение на лице Гермионы. Вдохнув полной грудью и выдохнув, Поттер аккуратно забрал папку из рук подруги, после неторопливо прошёл к гостевому креслу, где и расположился в самой расслабленной позе, на которую был способен. Словно всё время мира было у него в запасе.

Когда на деле хотелось пойти к Робардсу и убить его.

— Дело в том, что меня выдёргивают с операции за минуту до поимки Хромого Байрона, которого мы выслеживали месяцами, и всё ради того, чтобы всучить расследование, больше похожее на несчастный случай. Что касается тебя, то вот. — Он достал из кармана фиолетовый листок бумаги, что ранее был прикреплён к обложке дела. На нём — список волшебников, привлечённых к новому расследованию. Гермиона была в их числе.

Раздражение в её взгляде мгновенно сменилось чувством вины за свою реакцию.

— Гарри… — Она была в курсе дела Хромого Байрона и знала, как много значила для Поттера поимка именно этого преступника.

— Я бросаю свою боевую группу и мчусь сюда на всех парах, потому что Робардс закидал меня сообщениями, — с фальшивой улыбкой продолжил он, потирая виски, а Гермиона не решилась ни слова вставить, потому что знала, чем это могло обернуться. — И ради чего? Ради этого!

Взмахнув оранжевой обложкой, будто крыльями, папка взмыла вверх, задев несколько служебных записок, пролетавших над отсеком. Формуляры с данными погибшей, колдографии с места предполагаемого преступления и прочие бумаги выскользнули из раскрывшейся папки и разлетелись по соседним отсекам.

Именно этим всё могло обернуться и обернулось.

Кто-то выглянул из своих отсеков, недоумённый происходящим, но Гарри было всё равно. Прикрыв стеклянную дверь, Гермиона сначала призвала все листы обратно, а после, положив папку на край стола, попыталась поговорить с расстроенным другом, но тот, не став слушать, покинул её отсек и направился в сторону кабинета Робардса.

Должна была существовать уважительная причина срыва самого важного дела Поттера, дела последних четырёх месяцев.

Спустя час, который он потратил не столько на беседу с начальником, сколько на объяснения с Невиллом, Терри и остальными бойцами, Гарри сидел в своём отсеке и изучал дело. Пытался изучать дело. Мешали эмоции, а такое на его работе случалось крайне редко.

Робардс врать не умел: указом сверху Поттера и его боевую группу перебросили из Ист-Энда в Вест-Энд[2]. То, что Гарри не послал начальника к соплохвосту в сами-знаете-какое место в ту же секунду, как услышал радостную новость, стало великим достижением.

Что ему и его ребятам делать в Вест-Энде? Следить, как бы кто-нибудь не обчистил один из дорогих магазинов на Риджент-стрит или поместья лондонских богачей в Белгравии и Кенсингтоне? Усмирять уличных попрошаек у Ковент-Гардена? Вест-Энд в криминальном смысле — лишь кражи, взломы, торговля наркотиками да редкие дебоши, которые в большинстве случаев ничего страшного не представляли. Вест-Энд — это обложка Лондона, глянцевая и колоритная. В отличие от Ист-Энда, в особенности ближе к порту, где во все времена строились и вершились самые грандиозные преступные планы.

Перспектива ожидала более чем безрадостная. Всё равно что ни с того ни с сего начать питаться похлёбкой, сваренной из топора на воде, когда до этого уплетал наваристый томатный суп на мясном бульоне.

Сложнее оказалось объяснить это своим бойцам, когда объяснений толком-то и не было. Приказ сверху и всё тут, а против такого не попрёшь. Хуже всего было смотреть им в глаза: хоть мракоборцы и понимали, что от Поттера ничего не зависело, в глубине души наверняка немного, но разочаровались.

Непонятно, чем они такое заслужили. Одна из лучших боевых групп, и какая благодарность?..

Ещё и вся операция пошла под откос: Хромого Байрона будто предупредили, он явно был готов к нападению, а также к отступлению. Уповать на удачу выследить его новое местоположение можно было начинать не раньше, чем через три месяца.

Однако у начальства и на этот случай было решение.

— Они перекинули дело на Флинта, — у Робардса был такой вид, будто он считал себя виновным во всех бедах Поттера. — Крауч-старший буквально сжал пальцы на моей глотке. Так и сказал: «Под твою ответственность». Я ничего не мог поделать, Гарри.

Как и сам Поттер. Дело, что он вёл все эти месяцы, забывая про выходные и праздники, просто взяли и отобрали в самый важный момент. Поттер не гнался за признанием, за галочкой, что это именно он поймал Хромого Байрона, нет. Он всего лишь хотел справедливости.

А на справедливость, как известно, мир скупился.

Таким образом, Хромой Байрон похромал к Маркусу Флинту, другому старшему мракоборцу со своей боевой группой, и Гарри очень старался об этом не думать.

А папка с делом Клары Брикман оказалась на его столе.

Его выдернули с улиц, где происходило всё самое интересное, и заперли в штаб-квартире, как рядового следователя.

Поттеру пришлось приложить немало усилий, чтобы очистить разум от потусторонних мыслей.

Итак, Клара Брикман. Есть брат Эдвард и отчим Карло.

Мари познакомилась с Карло спустя год после смерти мужа, который погиб в первую магическую войну. Это случилось в Италии, куда Мари отправилась после долгих уговоров детей, чтобы хоть как-то отвлечься от постигшего её горя. Вскоре Карло эмигрировал в Англию, где заключил брак с Мари. Он преумножил их состояние, и всё было хорошо — до тех пор, пока Мари не пропала без вести во вторую магическую войну.

Поттер дошёл до раздела, посвящённого осмотру места преступления, и первыми в глаза бросились колдографии. На одной из них было запечатлено тело Клары: она лежала, раскинув руки, невидящий взор устремлён в потолок. На красивом лице нездорово-красного цвета застыл ужас, в расширившиеся зрачки невозможно было смотреть, не ощутив ледяных мурашек на спине. Колдография озарялась вспышками камеры, на фоне маячили сапоги мракоборцев.

Гарри пролистал ещё несколько страниц до формуляра с данными первичного осмотра тела. Здесь также отмечалась нехарактерная краснота лица, и на полях Поттер увидел дописанное рукой колдомедэксперта: «Возможно отравление».

Несчастный случай? Или Кларе «помогли»?

Гарри хотел продолжить изучение материалов, как в стеклянную дверь постучали. Прежде чем сделать это, Гермиона провела ладонью по волосам, собранным в высокий безукоризненный пучок, и тихо выдохнула, надеясь, что не попадёт под горячую руку друга, с которым только что обошлись не самым лучшим образом.

— Как дела? Мне тоже нужно изучить материалы. — Она осторожно заглянула в отсек, и Поттер протянул ей папку. Решив, что это хороший знак, Гермиона прошла внутрь и, закрыв за собой дверь, устроилась в одном из гостевых кресел.

Последними, кто видел Клару незадолго до смерти, были её брат Эдвард, экономка миссис Остин и отчим Карло. Всё произошло около трёх часов пополуночи. По их словам, Клара привлекла внимание громким криком со второго этажа: она звала Эдварда.

Её обнаружили в ужасном состоянии: колдунья задыхалась. Она страдала тяжёлой формой хронической бронхиальной астмы, однако регулярно принимала лекарственное зелье, предупреждающее приступы. Они ничего не успели предпринять: Клара погибла в считанные секунды.

Пролистав материалы дела, Гермиона нахмурилась.

— Это очень похоже…

— На несчастный случай, верно, — завершил за неё Гарри. — Однако будь это действительно так, дело не попало бы в наши руки. Это, — он кивнул в сторону папки, — мне всучили взамен дела Хромого Байрона, обмен должен был равнозначным.

По лицу колдуньи было ясно: в равнозначности она сомневалась. Как и сам Поттер.

— С другой стороны, случай похож на умышленное отравление, — медленно произнесла Гермиона, внимательно изучив формуляр с показаниями свидетелей. — Судя по словам миссис Остин, Клара приняла лекарство от астмы незадолго до сна. Почему в три часа ночи у неё случился приступ, неизвестно.

— Что до этого делал Эдвард? — спросил Гарри, потому что Гермиона заглянула к нему раньше, чем он успел дойти до показаний.

— Не поверишь. Напивался в кабинете отчима. По личным обстоятельствам, как здесь указано. Сам Карло до этого спал и был разбужен криками Клары.

— Только не это, — обречённо простонал Поттер, откинувшись на спинку кресла. — Сложно верить показаниям человека, который в момент смерти сестры находился в состоянии алкогольного опьянения.

Выйдя из-за стола, Поттер взмахнул палочкой, отчего колдографии жертвы и места преступления выскользнули из папки и расположились на стеклянной перегородке. Вскоре к ним присоединилась опись вещей из комнаты Клары. — Что за «личные обстоятельства» у Эдварда?

— Как раз это сейчас пытаемся выяснить, — буркнула Гермиона тоном, свидетельствующим о том, что она не в восторге от состава участников, и это, конечно же, не осталось незамеченным. Судя по именам, перечисленным на фиолетовом листке, Поттер догадывался, что услышит в ответ.

— Джинни и Маркус.

Маркус. Опять он! Мало того, что ему отдали самое важное дело Поттера, так он ещё и к делу Брикман причастен.

— Материалы допроса тоже их работа.

Сказать, что школьная вражда никуда не испарилась, даже усилилась — значит, не сказать ничего. Совместная работа только обострила и без того плохие отношения молодых мракоборцев, и Поттер шестой год задавался одним и тем же вопросом: как Маркусу вообще удалось попасть в Отдел обеспечения магического правопорядка, если он не раз оставался на второй год в Хогвартсе? Ответ даже не думал появляться, а жёсткие методы Флинта выводили из себя. Он быстро вычислил закономерность: если допрос проводил Маркус, значит, возможны два варианта: либо дело настолько запутанное, что выпытать показания не представлялось возможным, и тогда на помощь приходил бывший слизеринец, либо это самое дело хотели быстрее закрыть. Кто не подписал бы липовое чистосердечное признание после нескольких часов целенаправленного прессинга? Шесть лет назад Волдеморт навсегда перестал существовать, но преступный мир не спал и в мирные времена, хоть не представлял глобальной угрозы. Мракоборцы выполняли свою работу со скрупулезной точностью искусного хирурга, отделяющего поражённые болезнью клетки от здоровой материи.

Иногда мир нуждался в таких людях, как Маркус Флинт.

У Джинни были более мягкие методы: многие покупались на приятную внешность и вежливый тон. Когда они с Маркусом работали вместе, результаты превосходили все ожидания. В эффективности, а главное, скорости добычи нужной информации их тандему не было равных. Едва ли не единственный пункт, заставлявший Поттера каждый раз признавать ценность и незаменимость Флинта. Хоть он всей душой ненавидел тот факт, что Маркус работал вместе с Джинни.

В отсек заглянул Невилл, чтобы позвать Поттера на нижний уровень в камеру для допросов.

— Мне иногда кажется, что я являюсь участником чужой хитроумной игры, чьих правил не знаю, — мрачно изрёк Гарри, когда они с Лонгботтомом после допроса возвращались к лифтам. — Чем дальше, тем хуже.

— Былая подозрительность даёт о себе знать? — полушутя уточнил Невилл, прежде чем двери закрылись, и кабина наполнилась оглушительным скрежетом металла.

Гарри отмахнулся от друга, не воспринявшего его слова всерьёз, и уставился на стайку сиреневых бумажных самолётиков, кружащих под лампой.

Мир нуждался в жёстком кулаке закона. Однако у всего должен быть разумный предел.

Два послевоенных года ушло на то, чтобы затушить вспышки зла, поймать и упрятать за решётку Пожирателей Смерти и их сторонников, провести сотни изнурительных судебных заседаний в попытке установить, не лжёт ли подсудимый, утверждая, что примкнул к Волдеморту под действием Империуса. Первые полгода Визенгамот честно и досконально разбирался над каждым делом — сказывались пережитый всеми ужас, затронувший каждую магическую семью, и свежие воспоминания о деспотичном режиме Реддла в Министерстве. Однако вскоре поползли слухи, что судьи уже не так справедливы, как прежде: за неделю им удавалось рассмотреть свыше нескольких десятков дел, и камеры Азкабана заполнялись с астрономической скоростью, хоть постановлением нового министра Кингсли Бруствера оттуда убрали всех дементоров. Гарри и его друзьям оставалось лишь догадываться о вместительности магической тюрьмы. Когда люди заговорили о том, что слушания порой ограничивались несколькими минутами, и члены Визенгамота не скрывали отсутствия интереса к наличию прямых улик, свидетельствующих о вине или невиновности подозреваемого...

— С каждым разом мне всё труднее игнорировать жгучее желание заехать Флинту между глаз, — прошипел Гарри на ухо Невиллу, когда лифт остановился, и лишённый эмоций женский голос известил о прибытии на третий уровень Отдела магических происшествий и катастроф. Несколько работников покинули кабину, уступив место другим, но Поттер не смотрел на лица людей, прокручивая в памяти недавний эпизод.

Небольшое помещение, сплошь заставленное стеллажами с непонятным хламом, о чьём предназначении и причинах нахождения в Министерстве можно было лишь догадываться. На пустом пятачке в центре — небольшой письменный стол и стулья, два для допрашивающих и один для заключённого. Узкий, неудобный и с магическими цепями-наручниками. Уныло свисающая с потолка единственная лампа, едва заметно раскачивающаяся над столом, напоминала Гарри о детективных сериалах, которые так любил смотреть дядя Вернон.

На стуле для заключённого сидел волшебник лет тридцати, волосы цвета выгоревшей соломы всклокочены, словно он без конца путался в них пальцами, осунувшееся от бессонной ночи лицо заострилось в кривом свете лампы, запястья скованы цепями.

- Это ещё зачем? — Гарри взмахнул палочкой, освобождая волшебника от оков, и метнул испепеляющий взгляд в сторону ухмыляющегося Флинта: тот вольготно расположился на стуле, глядя на Эдварда (несомненно, это был брат погибшей Клары) так, словно был стопроцентно уверен в его виновности. Впрочем, Брикман отвечал почти тем же. Джинни, хмурясь, стояла поодаль в тени. — Он свидетель, а не подсудимый.

— Ты опоздал, Поттер, — Маркус выплюнул фамилию школьного врага как потерявшую вкус жвачку и деловито постучал пальцами по столу, — мы уже готовим чистосердечное признание.

Услышав это, Эдвард повёл бровями и, как показалось Гарри, едва сдержал усмешку.

— Вы изъяли палочку мистера Брикмана на предмет анализа использованных заклинаний? — он повернулся к Джинни, и та утвердительно кивнула. — Жду полный отчёт у себя на столе до обеда.

Кивнув Джинни в знак того, что она свободна, Гарри хозяйским жестом развернул свободный стул спинкой вперёд и, опустившись на мягкое сидение, отчеканил:

— Можешь быть свободен, Флинт, нас прислал Крауч-старший.

Упоминание фамилии главы Отдела обеспечения магического правопорядка возымело действие, и Маркус, скрипя зубами, удалился, оставив Гарри и Невилла наедине со свидетелем. Сейчас же одна только мысль о начальстве вызывала у Поттера головную боль.

— Всё из-за Крауча, — выдохнул он, когда двери начали закрываться, издавая характерный свист, на что понадеялся мракоборец, но Невилл вдруг толкнул его локтём и покосился на волшебника, стоявшего сбоку от Поттера. Гарри медленно заскользил взглядом вверх по пиджаку тёмно-серого цвета, кристально ясно осознавая собственную ошибку.

Он думал, это день просто не мог быть ещё хуже.

Ну конечно. Столь высокомерный наклон головы и холодный блеск карих глаз.

Лифт заскрежетал, дёрнулся и рванул вверх, толкнув Поттера на грудь высокому Барти Краучу-младшему, который даже не шелохнулся, только блеск в глазах приобрёл издевательски-удовлетворённое выражение. Проклиная себя и свой длинный язык, Гарри схватился за свободную ручку, торчавшую из потолка кабины, и неимоверным усилием качнулся назад, гадая, услышал ли глава Сектора борьбы с неправомерным использованием магии его реплику.

Спустя пару минут и пять уровней (на уровне Отдела магического транспорта в кабину втиснулся радостный и явно выспавшийся Рон, который поприветствовал друзей быстрыми хлопками по плечам) Поттер убедился: ещё как услышал.

Атриум встретил прибывших гомоном множества голосов и приглушённым шумом воды в фонтане, волшебники неторопливо покидали лифт, что немудрено — обеденное время располагало к размеренному темпу — и так получилось, что Гарри выходил одним из последних, но был остановлен прикосновением тонких пальцев, уткнувшихся ему в грудь.

— Смею предположить, что вы, мистер Поттер, непочтительно отзывались об одном из двух уважаемых людей, — раздалось над ухом мракоборца, пока тот в растерянности пялился на миниатюрный золотой значок-логотип Министерства, приколотый к лацкану дорого пиджака Барти. Он смерил Гарри надменным взором и великодушно отступил, когда услышал:

— Никак нет, мистер Крауч-младший.

Правда, веры в искренность Гарри во взгляде Барти не прибавилось. Он предоставил Поттеру возможность покинуть лифт первым, и тот не преминул этим воспользоваться, догнав Рона и Невилла. Последний разве что пальцем у виска не крутил, выразительно глядя на Барти далеко за спиной Гарри.

— Болото. Вязкое и кишащее чертями, — Поттер шагал по Атриуму, спиной чувствуя пристальный взгляд Крауча-младшего, и пытался избавиться от гадкого ощущения, что его жизнь в стенах Министерства катится к чертям на барабан.

Друзья трансгрессировали в переулок неподалёку от любимого кафе в Сохо. К тому моменту Рон был в курсе последних новостей и, конечно же, не смог остаться равнодушным: его возмущение, как и возмущение Гарри, не знало предела. Ему было искренне обидно за друга.

Едва они успели расположиться за одним из столиков, как к ним присоединилась Гермиона. Толкнув плечом дверь, она вошла в светлый зал и пристроила знакомую Гарри оранжевую папку на край стола. На нисколько не удивлённую реплику Рона о том, что Гермиона не может забыть о работе даже на время обеда, она лишь хмыкнула и потянула Поттера за рукав.

— Поступил отчёт использованных Эдвардом заклинаний. — Уизли сделала небольшой глоток кофе, едва напиток появился на столе, и протянула коллеге лист со списком. — Около трёх часов ночи его палочкой были произведены заклинания Инсендио[п.а.: разжигает огонь], Иммобилус [п.а.: обездвиживающее заклинание], Анапнео [п.а.: очищает дыхательные пути] и ещё несколько очищающих чар.

— И что? — недоумевал Рон, пережёвывая сэндвич. — Может, Эдвард пытался спасти Клару?

Гермиона собиралась что-то сказать, но Гарри пресёк любые попытки, отобрав папку и спрятав её на коленях под столом.

— Позже, — отрезал он в ответ на острый взгляд подруги. — Брикмана в любом случае продержат в Министерстве до позднего вечера как минимум. Времени для споров и обсуждений у нас предостаточно.

Друзья с пониманием взглянули на него: после всего, что на Поттера свалилось за одно утро, он имел право на небольшую передышку.

Позже, когда друзья вернулись на работу, Гарри продолжил изучение подробностей дела. Окончательное заключение экспертов о причине смерти Клары будет готово только послезавтра, отдел завален нераскрытыми преступлениями, расследование некоторых движется с черепашьей скоростью, поэтому сложно строить какие-либо гипотезы. Мракоборцы уже успели опросить соседей Брикманов, но ничего конкретного не смогли выяснить.

Не стоило сбрасывать со счетов никого из жильцов дома, в том числе Карло. При первом же вопросе о его нынешнем местоположении, Эдвард сказал, что волшебник в госпитале — болезнь сердца дала о себе знать после смерти Клары — и в ближайшее время не может явиться в Министерство для дачи показаний. Гарри не отрицал, это могло быть правдой, но не спешил исключать мистера Манчини из списка подозреваемых, тем более, не мешало бы проверить и его палочку на предмет использованных заклинаний.

Гермиона заботливо поставила перед Поттером чашку чая, когда Гарри вновь вспомнил о допросе Эдварда.

— Исключено, что кто-нибудь мог желать смерти Кларе, — сказал Брикман, разминая натёртые наручниками запястья. — Она была очень доброй, избегала конфликтов и видела хорошее даже в самых плохих людях. Я искренне радовался предстоящей свадьбе, Клара буквально светилась от счастья. Ночью я услышал крики со второго этажа, а когда поднялся, обнаружил сестру в северном крыле: она задыхалась, издавая чудовищные хрипы, лицо красное, а в глазах — смертельный ужас…

Сняв очки, Гарри откинулся на спинку кресла, потирая веки. В отсек вошла Джинни: тяжелые волосы скользнули с плеч, когда она нависла над столом Поттера и вопросительно кивнула в сторону раскрытой папки:

— Ну как?

— Никак, — ответила Гермиона, подув на свой чай. — Смерть от асфиксии налицо, но мы не можем строить гипотезы без отчёта судебно-колдомедицинской экспертизы, который будет готов только послезавтра. За это время нужно многое успеть: ещё раз опросить всех, кто находился в доме в тот вечер, узнать как можно больше об образе жизни Клары, ближайшем окружении, душевном состоянии…

— И всё-таки, есть в этом что-то странное… — задумчиво пробормотал Гарри, раскручиваясь на своём кресле. — С первого взгляда дело показалось мне простым, но не сейчас.

— Ещё и сверху давят, — тихо заметила Джинни, намекая на Бартемиуса Крауча-старшего, хотя точнее было бы сказать снизу, учитывая тот факт, что всё начальство располагалось уровнем ниже. Гарри с Гермионой почти одновременно вздохнули: им-то не знать, на что способен начальник.

«Зато я практически нарвался на неприятности со стороны его сына», — поморщился Поттер, вылавливая ложкой раскрывшиеся чайные листья со дна кружки, и незаметно для себя погрузился в размышления.

Министерские послевоенные перестановки вызывали удивление не только у него одного: то, что новым министром магии стал Кингсли Бруствер, никого не удивило, но что именно Крауч-старший сменил его на посту начальника отдела магического правопорядка…

В своё время Бартемиус уже занимал эту должность. Именно с его лёгкой руки был выпущен ряд законов, расширяющих возможности мракоборцев чуть ли не до применения непростительных заклинаний на преступниках. Вполне возможно, немногие были довольны таким поворотом (не стоит забывать о чудовищной некомпетенции Визенгамота, ведь на скамью подсудимых зачастую попадали невиновные волшебники), но это было обусловлено тяжёлым временем после первой магической войны. Спустя несколько лет он ушёл в Отдел международного магического сотрудничества, уступив место Брустверу. Во время властвования Реддла в Министерстве Бартемиусу удалось удержать пост главы отдела за счёт чистокровности своего рода и искусной демонстрации одобрения нового режима, а после избежать отставки в девяносто восьмом, когда закончилась война. Гарри подозревал, что Крауч-старший был как-то связан с Орденом. Затем Кингсли избрали Министром, и возвращение Бартемиуса на пост оказалось вполне закономерным. Он смог взять правительство, а то и всё магическое общество в жёсткие рукавицы закона, так что ни у кого даже мысли не возникло пойти по стопам сгинувшего Волдеморта или ему подобных. Это было хорошо и правильно в первые два года, но уже минуло шесть лет, а ситуация нисколько не изменилась: законы по-прежнему принимались к исполнению без уведомления об этом магического сообщества, мракоборцы могли не бояться грубо обращаться с задержанными волшебниками. Гарри мог это понять, если дело касалось Пожирателей Смерти, но никак не воров или обыкновенных хулиганов!

Кстати, даже история с Краучем-младшим, бывшим Пожирателем Смерти, который, как и Снейп, отрёкся от Тёмного Лорда после событий первой войны, не испортило репутацию Крауча-старшего и позволило его сыну служить в Министерстве, а через некоторое времявозглавить Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Сектор, с которым штаб-квартира мракоборцев весьма тесно контактировала, а это, в свою очередь, приводило к довольно частым встречам с Барти. Гарри нисколько не симпатизировал ему, и дело было вовсе не в заносчивости волшебника или едком чувстве юмора. Просто когда Барти Крауч-младший появлялся на горизонте, это могло означать лишь одно: расследуемым делом интересовались «сверху».

Такие случаи Поттер ненавидел всей душой. Невозможно работать, когда подгоняют или, хуже того, насаждают свою версию случившегося, порой кардинально разнящуюся с истиной.

Остаток рабочего дня не принёс особенных результатов: Невилл, переговоривший с Генри, женихом Клары, не смог выяснить что-то существенное. У несостоявшихся супругов было идеальное взаимопонимание, и Генри не знал кого-либо, кто мог желать смерти его невесте.

Чтобы не терять время, Гарри распорядился привести Эдварда в камеру для допросов. Он пролистал папку и, склонившись над результатами Приори Инкантатум, задумчиво пригладил волосы на макушке.

— Экспертиза вашей волшебной палочки подтвердила, что незадолго до смерти Клары ею были произведены заклинания Инседио, Иммобилус, Анапнео и ещё несколько других. Что вы можете сказать по этому поводу?

Брикман недовольно нахмурился из-за того, что ему приходилось повторять по несколько раз одну и ту же информацию:

— Я разжёг огонь в камине в кабинете Карло, а после пытался спасти Клару.

Гарри поднял взгляд от папки.

— Нужно сделать так, чтобы вам поверили остальные.

Эдвард глухо усмехнулся.

— То есть я уже не свидетель, а подозреваемый? — Он намекнул на замечание Поттера, произнесённое при Флинте.

— Мы прорабатываем несколько версий, — ответил Гарри уставной фразой, что вызвало ещё один смешок у Брикмана, свидетельствующий о его отношении ко всем версиям сразу. Поттер пропустил это мимо ушей: и не с таким приходилось сталкиваться.

— Каким образом эти заклинания могут повлиять на моё алиби?

Настал черёд Гарри усмехаться.

— Какое алиби? — переспросил он. — Вы выпивали в кабине Карло — по-вашему, это алиби?

— По прибытию в министерство мою кровь протестировали на наличие в ней алкоголя. — Эдвард явно не собирался сдаваться, но при этом выглядел спокойно, даже самоуверенно, что, собственно, и нужно было Поттеру, чтобы сделать несколько важных выводов. — Так что да, я абсолютно уверен в своём алиби.

Повисла тишина. Гарри откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Он пристально смотрел на Эдварда, и у того даже мускул не дрогнул на лице.

— У вас есть враги, которые могут желать вам смерти?

Ухмылка Эдварда поблёкла.

— Не то чтобы враги, — отстранённо откликнулся он. — Есть несколько знакомых, с которыми не ладятся отношения, у кого таких нет?

— И всё же хорошо подумайте, мистер Брикман, — Гарри скрестил руки на груди, изредка косясь на дрожащее прытко пишущее перо, не пропускающее ни единого сказанного слова, — вполне возможно, вы упускаете кого-то из вида, и это путает следствие, пуская его по ложному следу. Вдруг есть кто-то, на кого вы с первого раза и не подумаете. К тому же, как мне известно, незадолго до смерти Клары у вас был гость.

При упоминании гостя Эдвард насторожился, хоть и пытался держать лицо, что не ускользнуло от внимания Поттера. Осознав, что промедление вызовет ещё большие подозрения, Брикман поспешил ответить:

— Вы о Питере? — уловив непонимание, он пояснил. — Питер Паркинсон, знакомый, просил деньги в долг. Я сразу и не вспомнил об этом незначительном эпизоде.

— И как, одолжили? — недоверие Поттера можно было пощупать.

— Что вы, — правдоподобно усмехнулся Эдвард. — Свадьба Клары была на носу, и без того большие траты.

— Хорошо, — Гарри кивнул. — Допрос окончен.

Вечером Брикмана отпустили за отсутствием прямых улик, указывавших на его виновность, под подписку о невыезде из страны. И предупредив, что его могут повторно вызвать в Министерство.

И всё же Поттеру удалось кое-что выяснить.

— Он искусно лжёт, — уверенно заявил он, уже сидя в своём отсеке, после того как Гермиона изучила запись допроса, — насчёт гостя и всего вечера в целом. Возможно, что-то из этого является правдой. По крайней мере, он действительно употреблял алкоголь. Однако Эдвард что-то недоговаривает. И вот что я ещё заметил: он спокойно выносит любое давление.

— Что это может означать? — Гермиона с интересом взглянула на друга, но тот пожал плечами.

— Пока не знаю, но Эдвард не так прост, как кажется.

За изучением текущих дел в Вест-Энде Поттер не заметил, как рабочий день подошёл к концу, и щтаб-квартира постепенно опустела. Гермиона потушила свет в своём отсеке и хотела зайти к Гарри попрощаться, как вдруг едва не вскрикнула, увидев человека в затенённом проходе. Это оказался Барти, чей костюм в свете единственной лампы, зажженной на столе Гарри, принял глубокий дымчатый оттенок. Осознав всё без слов, колдунья попрощалась с Поттером и поспешила удалиться, зашуршала подошва её лодочек, но вскоре и этот звук растаял в тишине.

Гарри расслабился в кресле, устало разводя плечи, и мысленно приготовился к худшему, наблюдая за приближением Крауча-младшего: отточено-вальяжной походкой тот приблизился к креслу для посетителей, в котором расположился с присущим ему достоинством, и незамедлительно прикурил сигарету. Запах табака, удачно переплетённый с ароматом кофе, растёкся по небольшому отсеку, сизые кольца дыма закружили над столом мракоборца, из последних сил подавившего желание помахать ладонью и выпроводить позднего гостя.

— Работаете сверхурочно, мистер Поттер? — в тёмных глазах блеснул издевательский огонёк, ведь Барти был уверен, что Гарри не просил ни галеона за удлинённый во время обилия расследований рабочий день.

— Я вас ждал, мистер Крауч-младший, — Поттер насладился секундным замешательством собеседника. Впрочем, тот быстро и приподнял уголки губ в неискренней польщённой улыбке и закинул ногу на ногу, заскользив почти незаинтересованным взглядом по снимкам на стеклянной перегородке.

— Вы же сами сказали, ничья репутация не была запятнана, — напомнил Барти и легко оттолкнулся от пола, чтобы кресло полностью развернулось к колдоснимкам. — Что расследуете?

Поттер едва не заскрипел зубами, угрюмо глядя на профиль начальника соседнего штаб-квартире Сектора, и неохотно пояснил:

— Смерть при загадочных обстоятельствах.

— Каковы успехи? — искренне поинтересовался Крауч-младший, что заставило Гарри недоумённо моргнуть: подобные проблески у волшебника случались редко. Неспроста это всё было, ох, неспроста. Когда делом начинал интересоваться кто-то вроде Барти Крауча-младшего, это самое дело едва ли могло быть однозначным.

Поттер намеренно поддался и выложил известные подробности дела. К концу рассказа Барти успел выкурить сигарету, пролистать оранжевую папку, покинуть кресло и остановиться возле перегородки, спрятав ладони в карманах узких брюк. Голова с тёмно-русыми волосами склонилась к плечу, когда он, сканируя немигающим взглядом лицо Клары, вымолвил:

— Полагаю, эксперты приступили к судебно-колдомедицинскому исследованию?

— Безусловно, но не мне вам говорить, сколько времени это занимает, — сняв очки, Гарри устало потёр переносицу.

— Ваша версия причины смерти? — Барти подцепил пальцем снимок с крупным планом лица погибшей, и наклонил его, чтобы лучше рассмотреть в свете зажжённой лампы.

— Асфиксия. Колдунья могла погибнуть в результате приступа бронхиальной астмы, но раз дело попало в наш отдел, значит, есть подозрения об убийстве. В таком случае, появляется ещё один вариант: отравление каким-либо сильнодействующим ядом, вызывающим скоропостижную смерть от удушения. Правда, на месте преступления не было обнаружено флаконов или пузырьков, в которых этот яд мог быть — преступник, возможно, унес его с собой или уничтожил на месте. Анализ отпечатков пальцев возле места смерти, а также в комнате погибшей указывают только на членов семьи и экономку. В любом случае, необходимо дождаться заключения колдоэксперта и ещё раз опросить свидетелей смерти: вполне возможно, кто-нибудь лжёт.

Удовлетворив интерес, Крауч-младший вернул снимок на место и внезапно остановил на лице Поттера внимательный взгляд, заговорив ровно и спокойно, как профессор на лекции:

— Соглашусь, без экспертизы вы бессильны. Различные группы ядов специфически действуют на те или иные органы или системы организма, вызывая их поражение. В ряде случаев уже по клинической картине отравления или по изменениям в органах при вскрытии можно предположить, каким ядом вызвано отравление.

Сделав паузу, Барти вновь расположился в кресле, не совсем аристократично закинув лодыжку одной ноги на колено другой, демонстрируя замысловатый узор на подошве дорогих туфель, и выудил из кармана пачку сигарет. Впрочем, курить волшебник не собирался: он сжал пачку между молитвенно сложенных ладоней, задумчивый взгляд прошёл как будто сквозь противоположную перегородку, пока Гарри переворачивал листы в папке, искоса наблюдая за визитёром. Тишина надолго воцарилась в просторном помещении, и Поттер успел углубиться в изучение показаний Эдварда, надеясь, что они натолкнут его на какую-нибудь хорошую мысль, пока не дошёл до определённого абзаца.

Когда Гарри спросил у Эдварда, не заметил ли он чего-то необычного, обнаружив Клару, тот вспомнил, что уловил едва различимый запах миндаля, витавший в воздухе.

Поттер поднял голову, встретившись взглядом с Краучем-младшим, и они одновременно озвучили вопросы:

— Вы уверены, что это вообще убийство?

— Запах миндаля о чём-то свидетельствует?

Гарри оторопел.

— В смысле убийство? Полагаете, Клара покончила с собой незадолго свадьбы?

Барти не спешил с ответом: сунув сигарету между губ, он начал искать зажигалку, пока она не обнаружилась в нагрудном кармане пиджака. Уже знакомый Гарри кофейный аромат растёкся по отсеку, несильно царапая горло, усилившийся, стоило Краучу-младшему податься вперёд и облокотиться на край стола.

— Всё возможно, мистер Поттер, — тёмная бровь многозначительно изогнулась, когда волшебник стряхнул пепел в стеклянную пепельницу (к сожалению, у Гарри было много курящих посетителей). — Если вы полагаете, что смерть наступила в результате отравления, стоит обратить внимание на определённые детали. Так, при осмотре тела на месте происшествия обращают внимание на наличие или отсутствие механических повреждений, возможные порезы или ожоги вокруг рта, на коже щёк или подбородка от действия едких веществ.

Он снял колдографию жертвы с перегородки и протянул Гарри, который внимательнее всмотрелся снимок.

— Ничего такого нет, — заключил тот, в то время как в сознании начинала вырисовываться смутная догадка, зачем, а главное, почему Барти рассказывал всё это.

— Это может означать многое. Например, то, что это тщательно продуманное самоубийство или же отравление вовсе не жидким ядом. Отвечая на ваш вопрос, запах горького миндаля свойственен синильной кислоте. Легкоиспаряющаяся жидкость, весьма популярная в изготовлении ядов, в большой концентрации смертельна для человека.

Гарри понимающе промычал: синильная кислота, конечно же! Похоже, он изучал это на курсах подготовки мракоборцев. В зернах абрикоса, персика, вишни, горького миндаля содержится глюкозид — амигдалин, который, распадаясь, выделяет синильную кислоту. Вытяжку из зерён широко применяют в зельеварении, как он мог забыть об этом? Профессор Слизнорт разочаровался бы в нём. Снейп бы лишний раз поглумился.

— Благодарю за помощь, мистер Крауч-младший, — встав, Гарри протянул руку Барти, и тот, повторив его действия, легко сжал предложенную ладонь.

— Это всего лишь мои предположения, — в интонации волшебника скользнуло привычное самодовольство. — Дождитесь отчёта колдоэкспертов. Я пришлю вам в помощь специалиста. Послезавтра.

Сняв пиджак с крючка, Гарри замер с вопросом во взгляде, не нуждающемся в озвучивании. Барти лишь усмехнулся и, кивнув в знак прощания, скрылся во мраке штаб-квартиры, а через пару мгновений невдалеке вспыхнул холодный огонёк Люмоса, постепенно удалившийся в сторону Сектора борьбы с неправомерным использованием магии.

Гарри потёр щёку с едва проклюнувшейся щетиной.

Крауч-младший пообещал прислать специалиста, а до этого провёл весьма подробную и занимательную лекцию о признаках отравления синильной кислотой. Вот вам и ответ на простую арифметическую задачку.

Двенадцатью часами ранее в шикарных апартаментах Лондонского Сити Барти с лёгкостью пропускал мимо ушей замечания своего гостя.

— Он однозначно справится, ты сам это знаешь. Он смелый и способен на то, что другим не под силу. Это были твои слова. К тому же, ему в любом случае не удастся остаться в стороне от грядущих событий.

Тонкие черты лица Крауча-младшего озарились торжествующей улыбкой, когда он заметил, как опасно блеснули чёрные глаза собеседника. Тот поднёс бокал виски ко рту и, прежде чем сделать глоток, невесело изрёк:

— Я уже успел пожалеть об этом, — не уточнив, разочаровало его собственное красноречие или то, что он много лет назад поддался на уговоры своего давнего непредсказуемого друга.

* * *

На третий день поступили результаты колдоэкспертизы. Барти Крауч-младший как в воду глядел.

Клара Брикман скончалась в результате асфиксии, вызванной тяжёлой интоксикацией парами синильной кислоты. Обнаруженная доза являлась смертельной для человека, вследствие чего смерть наступила в предельно короткие сроки. Яд не входил в её лекарственное зелье и не мог попасть вместе с пищей (Гарри не раз сталкивался со случаями смерти в результате пренебрежения дозировкой зелий и снадобий с теми или иными веществами в составе, чьё увеличение грозило летальным исходом).

Было установлено единовременное принятие критической дозы синильной кислоты, в противном случае Клара пожаловалась бы на недомогание. Лёгкая степень интоксикации характеризуется определёнными расстройствами, и в случае своевременного обращения за помощью возможно полное выздоровление. Однако, по словам Эдварда, Клару ничего не беспокоило, поэтому версия о случайном отравлении отпала.

Упомянутые Брикманом полуобморочное состояние, нарушение дыхания и покраснение лица лишний раз подтверждали заключение колдоэксперта, а вскрытие добавило ещё несколько неопровержимых фактов[3].

Оставалось выяснить, каким путём данный яд мог попасть в распоряжение Клары. По этому поводу Поттер собирался поговорить с Эдвардом, которого вчера вновь вызвали в Министерство. Причина была стоящая.

Но вначале Гарри пришлось потратить несколько часов на то, чтобы отыскать Питера Паркинсона. По адресу, где он проживал, никто дверь не открыл, а разговор с соседкой, пожилой, но очень наблюдательной женщиной, привёл Поттера в один из многолюдных лондонских пабов, где, по её словам, «непутёвый парень вечно пропадал». Прибавить к этому ещё полтора часа ожидания за чашкой чая — рабочее время не предполагало ничего крепче заварки, — и он узнал в вошедшем худощавом человеке с жидкими, собранными в низкий хвост, волосами, своего «клиента».

Гарри, в свою очередь, он не узнал, а на новость о том, что перед ним мракоборец, отреагировал подозрительно: воровато оглянулся по сторонам, украдкой похлопал по карманам заношенного пиджака и, казалось, подумывал о том, чтобы смыться. Поттер быстро пресёк ещё не зародившиеся попытки к бегству, крепко схватив Питера за лацканы, и попытался поймать его взгляд. Стоило заметить расширенные до предела зрачки, как всё стало ясно. Гарри уже хотел повязать его за употребление и хранение (не зря Паркинсон так беспокоился о карманах) запрещённых веществ и продолжить уже в министерстве, но передумал делать это на глазах у посетителей и бармена. Выведя почти не сопротивлявшегося парня на улицу, Поттер подтолкнул его к ближайшему безлюдному переулку.

— Что вам от меня надо, у меня всего-то крупица этой дряни, — Питер начал истерично выворачивать карманы, а после бросил маленький пакетик с несколькими разноцветными таблетками к ногам мракоборца. Тот, не боясь быть увиденным случайным прохожим, взмахнул палочкой, и магические наручники защёлкнулись на запястьях парня. Только после этого Гарри присел на корточки и подобрал пакетик с брусчатки.

— Не за этим я пришёл, Питер, — он помахал наркотиками перед носом трясущегося (от дозы или страха) Паркинсона прежде, чем спрятать улику в кармане. — Ты знаком с Эдвардом Брикманом?

— Брик…кем? — поморщился Питер, явно не угадывая имени, чем весьма удивил Поттера. Потом вдруг, не дав тому переспросить, резко и шумно вдохнул, явно что-то вспомнив, и закивал:

— Да-да, мы пересекались с ним в Валь…

И замолчал, как будто получил удар под дых.

— «В Валь…»? — повторил мракоборец, прищурившись в подозрении, а побелевший Паркинсон, казалось, готов был сквозь землю провалиться. И без того безумный взгляд заметался по высоким кирпичным стенам, словно в поисках ответа, когда Поттер заговорил чётко, но медленно, наблюдая за парнем:

— Где вы с ним пересекались? — он старался не спугнуть Питера, который с каждой секундой нервничал всё больше.

— В клубе, — голос сломался, Паркинсон боялся взглянуть на Гарри, предпочитая коситься на палочку в его руке.

Ну конечно. Поттер прекрасно знал, о каком именно клубе шла речь.

— Просто пересекались? Или были приятелями? — Он опустил палочку, внушая Питеру обманчивое чувство безопасности. — Это ты заходил к нему домой несколько дней назад?

Тот закивал, как болванчик, чему Гарри ни на секунду не поверил.

— И как выглядит его дом?

Вопрос выбил землю из-под ног Паркинсона. Он поднял на мракоборца расширившиеся глаза, лихорадочно соображая, что ответить, и Поттер понял: пора этот цирк прекращать.

Не составило труда доставить Питера в Министерство, а после отвести в камеру для допросов, чтобы в результате продолжительной «любезной беседы» с угрозой применения Веритасерума выяснить, что поместье Брикманов он в глаза не видел, а с самим Эдвардом знаком поверхностно.

— Мы просто «торчали» с ним пару раз, — устало признался он, когда наркотическое опьянение спало, — а вчера он отыскал меня, чтобы попросить об одной услуге.

— Не за спасибо, конечно же, — догадался Поттер об оплате и погрыз кончик карандаша. На этот раз он предпочёл сделать дополнительные пометки в личном блокноте, несмотря на то, что Прытко Пищущее Перо трудилось исправно, заполняя новый лист, как оказалось, в не пустом деле на Паркинсона. Его не раз задерживали за хранение запрещённых веществ, почти всегда дело заканчивалось штрафом (дозы незначительные, а вещества низкого в градации опасности класса), но меньше полугода назад Паркинсон отбыл шестимесячное заключение за хранение магического аналога MDMA (другими словами экстази). Из-под его действия Питер выходил сейчас: чувствовалась растущая раздражительность и подавленность.

Дальнейшая судьба Паркинсона уже была не его заботой: получил новый штраф, расплатился, и хоть на все четыре стороны. Хотя, как знал Поттер, подобных дел в Вест-Энде будет ещё немало.

Главным сейчас было то, что Питер не имел никакого отношения к делу Клары Брикман.

Отпуская Паркинсона, Гарри поинтересовался:

— Где он доставал всё это?

— Наркотики? — тот усмехнулся, словно каждый уважающий себя англичанин знал главное пристанище всех любителей ухода от реальности. — Сами не догадываетесь?

— Догадываюсь, умник, — Поттер намеренно неаккуратно расстегнул магические наручники, чтобы Питер это почувствовал, и кивнул охране. Затем Гарри проследовал по мрачному коридору к другой камере для допросов, где был Эдвард Брикман, прибывший по вызову в Министерство менее получаса назад.

Сохо — район, известный благодаря своим пабам и ночным клубам, театрам и кинотеатрам, а также публичным домам и целому объединению представителей нетрадиционной сексуальной ориентации, проживающих здесь на Олд-Комптон стрит. Карнаби-стрит, с тысяча девятьсот шестидесятых готов считавшаяся центром «свингующего Лондона», с её смелыми экспериментами в мире моды, андеграундными клубами, где выступали знаменитые Rolling Stones, разномастной толпой хиппи и других необычных слоёв населения — всё это прославило Сохо на весь мир.

Именно здесь приютился «Адмирал Дункан»[4], для волшебного мира представлявший из себя нечто вроде пресловутого яйца. Тонкая скорлупа маггловского бара, под которой скрывалось развлекательное заведение для магов, именующее себя «Валькирией». Вроде «Дырявого котла» за неприглядной дверью. Про «Валькирию» Гарри сразу и подумал, стоило Питеру обмолвиться о некоем клубе.

Слава у заведения среди мракоборцев была скандальная: вызовов оттуда каждый выходной было предостаточно. Злоупотребление алкоголем и наркотиками, драки и потасовки — если руководство не могло справиться с этим своими силами, звали на помощь стражей порядка. Лично Гарри в подобных выездах участия не принимал, но был наслышан. И развлекаться туда не ходил. Тот же «Дырявый Котёл» был больше по душе и ему, и друзьям.

Когда Гарри вошёл в камеру для допросов, то решил для себя: сегодня без любезностей. Так, спустя пять минут…

— Итак, что мы имеем, — сухо перечислял он, сидя за столом с намеренно отстранённым видом, и не сводил взгляд с Эдварда, который не переставал ухмыляться, но разговаривать не спешил. — Дача ложных показаний, хранение и передача третьему лицу наркотических веществ класса «А»[5], преступный сговор и, возможно, укрытие важных сведений, мешающих успешному завершению расследования. Я уже не говорю о большой вероятности вашей, мистер Брикман, причастности к смерти Клары. В сумме всё сказанное мною тянет на весьма внушительный срок тюремного заключения.

Поттер замолчал, ожидая хоть какой-то реакции от Брикмана, но тот не спешил его радовать: скользя взглядом по столу, словно на нём что-то было написано, он оттягивал языком щёку и изредка прищуривал один глаз, отчего у Гарри сложилось впечатление, что Эдвард прикидывал собственные шансы на успех.

— Послушайте, мистер Поттер, — наконец, манерно начал он, — я действительно виноват в том, что солгал насчёт Питера…

— Тут ты прав, — охотно отозвался Гарри, — так спешил назвать мне ложное имя, что ляпнул первое, что пришло на ум.

Пауза в одно мгновение, и резкое:

— Кто был у тебя на самом деле? — Брикман даже не дёрнулся, лишь вскинул тяжёлый взгляд на Поттера. — Кто?

— Вам удалось установить причину смерти Клары?

Поттер удивлённо вздёрнул брови.

— Сейчас не об этом речь.

— Скажите, что…

— Речь сейчас о вас, мистер Брикман, — Поттер вскочил, испытывая острое желание последовать примеру других мракоборцев, а именно как следует врезать Эдварду, — но никак не о вашей сестре.

В ответ лишь каменная стена из молчания и полнейшего отсутствия желания сотрудничать.

— Хорошо, — излишне оптимистично заключил он, распрямившись, и не нужно особенно напрягать слух, чтобы услышать в его интонации издёвку. Резким движением закрыв папку, Гарри забрал её со стола и с торжеством посмотрел на Эдварда. — Располагайтесь с комфортом. Ваш номер оплачен до утра.

Уже на выходе он отдал распоряжение отвести Брикмана обратно в камеру.

— Какие новости? — вопрос настиг Поттера на подходе к штаб-квартире мракоборцев. Обернувшись, он увидел Крауча-младшего: тот с несколькими папками в руках спешил в свой Сектор. Кажется, теперь они будут часто встречаться.

— Брикман лжёт.

Барти усмехнулся.

— Это не новость, — подумав о чём-то, он спросил:

— Вы уже были в поместье Брикманов?

— Как раз туда собирался, — осторожно ответил Гарри, зная, что Крауч-младший просто так вопросы не задавал. И угадал.

— Отложите до завтра. Завтра прибудет ваш консультант.

Не соизволив снизойти до объяснений, он оставил Гарри, и тот, поразмыслив, решил последовать совету (больше похожему на приказ).

Наконец, на следующий день, когда в руках Поттера оказался отчёт колдоэкспертов, он первым делом спустился на нижний уровень. Когда он вошёл в камеру для допросов, вооружившись заметно потолстевшей оранжевой папкой и Прытко Пишущим Пером, он представить не мог, в каком виде Эдвард предстанет перед ним.

От пышущего здоровьем волшебника осталось лёгкое напоминание. Эдвард темнил и вполне заслуживал аренды камеры на одну ночь как минимум, но к чему эти «средневековые методы», как окрестила их Гермиона? На Брикмане были те же брюки и рубашка с короткими рукавами, что вчера, но помятые настолько, словно с их обладателем обращались отнюдь не ласково. В свете одинокой лампы трудно было разглядеть подробности, но Гарри на миг показалось, что на боку Эдварда «красовался» грязный след от сапога мракоборца. Пробившаяся щетина не придавала шарма. На лице не было видимых подтверждений, и Поттер догадался: Эдварда могли бить так, чтобы не бросалось в глаза.

Потихоньку закипая от злости на второй отдел и Министерство в целом, Гарри уверенно приблизился к столу и даже не удивился, когда наткнулся на ещё более красочную усмешку во встречном взгляде.

— Хотели знать, отчего погибла Клара? — хладнокровно начал он, не позволяя ни голосу, ни выражению лица выдать, что он не разделял «гостеприимства» Министерства по отношению к заключённым. Дашь слабину, и Брикман мигом за это ухватится.

Тот лишь вопросительно выгнул бровь, не поднимая головы, что Поттер воспринял как согласие.

— Удушение парами синильной кислоты, источник данного яда пока что неизвестен, — Гарри строго взглянул на Эдварда, — и я очень надеюсь, что вы поможете мне отыскать истину. Вопрос может показаться странным, но в вашем саду могут произрастать фруктовые деревья? Абрикос, вишня или персик? Такие в Англии не растут, но возможно выращивание в особых магических условиях…

Казалось, Эдвард заинтересовался происходящим:

— Карло выращивает целый абрикосовый сад, которым очень гордится, но как это может быть связано с расследованием?

— Синильная кислота добывается из косточек этих плодов, — пояснил Поттер, стараясь не упустить нить налаживающегося контакта, — нам необходимо установить связь между происшествием и тем, откуда потенциальный убийца мог раздобыть яд.

Брикман смотрел на него секунды три, прежде чем спросить:

— То есть вы не исключаете, что убийцей может быть один из жильцов дома?

Гарри ухмыльнулся.

— Мы не исключаем ни единой версии, в том числе и ту, что убийцей можете быть вы. Именно вы напустили достаточно тумана вокруг своей личности, мистер Брикман.

Казалось, для Эдварда это сказало немного больше, чем для самого Поттера.

* * *

Поттер медленно поднимался по лестнице, ведущей с десятого уровня, вместившего в себя залы суда и камеры для временно задержанных, на уровень девятый, откуда можно было уехать на лифте. Здесь же размещался самый загадочный Отдел Министерства — Отдел Тайн. Впрочем, не такой уж и загадочный — Гарри отлично помнил битву на пятом курсе и пребывание во многих странных, а то и наводящих ужас, залах. Помнил арку и упавшего в неё Сириуса.

Погрузившись в мрачные мысли всего на несколько мгновений, он свернул на последний лестничный марш и вдруг врезался в грудь высокого волшебника — в отличие от Гарри, тот стремительно спускался по ступеням. От этого столкновение вышло резким и сильным, что напугало Поттера, с чьего носа соскочили очки, не выдержавшие столь невежливого обращения, а оранжевая папка едва не выскользнула из рук. Стеклянный звон раздался совсем рядом и стих где-то внизу, и Гарри, ловко извиняясь и чертыхаясь в одном предложении, заскользил пальцами по стене, спускаясь вниз и щурясь в попытке отыскать утерянную оправу. К сожалению, сделать это «вслепую» было практически нереально: коридор, напоминавший подземелья Хогвартса, освещался редкими факелами, расположенными исключительно возле дверей с железными засовами. Лестница и подавно удостоилась лишь трёх факелов, отчего спускаться на этот уровень хотелось ещё меньше, но другого пути не было: лифты сюда не ходили.

— Я полагал, семь лет в Хогвартсе с его двигающимися лестницами научили вас смотреть под ноги, мистер Поттер, — раздалось со стороны второго участника инцидента, и Гарри замер, мгновенно узнав этот голос, а также его обладателя, чьё лицо расплывалось белым пятном, — прошу прощения, шесть лет. Последний год вы были… несколько заняты.

— Акцио, очки! — наконец, сообразил Гарри, выставив руку вперёд, и в следующую секунду пальцы сжали искомую оправу. Надев очки, он смог увидеть Северуса Снейпа со всей чёткостью, на которую теперь было способно зрение. Несколько мгновений прошло в тишине, волшебники деликатно изучали друг друга, фиксируя малейшие изменения во внешности — последний раз они виделись шесть лет назад после финальной битвы, — прежде чем Гарри, ведомый нормами приличия, подал голос:

— Моё почтение, профессор.

Он окинул взглядом папку и ступени, проверяя, не растерял ли документы, и вновь остановил взгляд на серьёзном лице Снейпа, гадая, насколько ему позволено быть любопытным.

— Что привело вас в Министерство, сэр? — молвил Гарри как можно более тактично, прижимая папку и палочку к груди, и осознал, что почти забыл характерную манеру профессора многозначительно выгибать брови.

— То же, что и вас, — длинные пальцы коснулись корешка папки, на которой значилось имя Клары Брикман, — я прибыл по просьбе начальника Сектора борьбы с неправомерным использованием магии с целью провести несколько консультаций и помочь там, где это будет необходимо.

«Барти!» — встрепенулся Поттер, попутно отмечая, что внешне Северус Снейп удивительным образом практически не изменился, словно время обошло его стороной. — «Вот кого он имел в виду, пообещав, что пришлёт специалиста».

— Не знал, что вас могут привлекать к расследованиям, — сорвалось с языка Гарри прежде, чем он успел себя остановить.

— Вы по-прежнему слишком плохого мнения обо мне, — подметил профессор, разворачиваясь и поднимаясь по лестнице, и мракоборец последовал за ним, прокручивая в мыслях опровержение услышанных слов. Было кое-что, что раз и навсегда изменило отношение Гарри к мастеру зелий, причём, не без участия последнего. Впрочем, затрагивать эту тему Поттер не собирался. Пока что.

В тишине они достигли зала с лифтами, поднялись на второй уровень и оказались в нужном отсеке.

— Позвольте ознакомиться с материалом, — попросил Снейп, едва прикрыл за собой стеклянную дверь, и Гарри осталось лишь указать на крайнее кресло для посетителей, куда профессор не преминул опуститься.

Не успел мастер зелий открыть папку, как в дверь постучали.

— Гарри, я тут подумала... — Гермиона заскочила внутрь, но, увидев Снейпа, осеклась. — Здравствуйте, профессор.

Последняя фраза получилась корявой: Уизли так же, как и Поттер, давно не видела мастера зелий. Его, видимо, одолевали похожие чувства: это можно было сказать по взгляду, которым он осторожно окинул свою бывшую студентку.

За шесть лет Гарри и другие волшебники, безусловно, привыкли к новому облику колдуньи, но тот, кто последний раз видел её ещё в школе, приятно удивился бы. От прошлой причёски а-ля воронье гнездо не осталось и следа, на смену джинсам и джемперам пришли строгие, но безумно элегантные костюмы классических чёрных, серых и светло-бежевых цветов. Неизменные чёрные стрелки на веках и туфли-лодочки завершали образ Гермионы, которая как-то сказала Гарри, что «просто нереально бегать по отделу на шпильках», и он был согласен: отдел огромен, и бегать Гермионе приходилось много.

— Миссис Уизли, — он слегка склонил голову в почтении и переключился на материалы дела; Гарри, сообразив, сделал знак подруге и поспешил на выход.

— Что здесь делает Снейп? — тихо спросила Гермиона, как и Поттер, постоянно заглядывая в просвет между дверью и перегородкой.

— Барти прислал его, — так же тихо ответил Гарри.

Друзья переглянулись. За последние шесть лет подобная ситуация была нонсенсом.

— Что-то мне это не нравится, — заметила колдунья, и Поттер покачал головой. Он чувствовал то же самое.

В отсек пришлось вернуться. Пока Снейп перечитывал записи, Поттер с намеренно скучающим видом болтал ногой, то и дело возвращаясь взглядом к профессору, и не узнавал его. Нет, это был всё тот же человек, но перемены не заметил бы разве что слепой. Дело было не столько в новом облачении, хотя видеть его в строгом чёрном костюме, а не в профессорской мантии так же непривычно, как наблюдать отсутствие пренебрежительного взгляда и не слышать сочащийся ядом голос — неизменные атрибуты Снейпа при общении с ним, Гарри Поттером, в Хогвартсе. Может, с окончанием войны отпала необходимость притворяться кем-то другим, а после того, как он окунулся в воспоминания Снейпа, стало ясно, что ненависть мастера зелий к студенту — не больше, чем весьма правдоподобная и необходимая ложь, но всё же такие перемены немного удивляли. В подобное верилось с трудом. Как и в случайность его появления здесь. Как в случайную заинтересованность Барти и его бескорыстное желание помочь Поттеру.

К тому же, оставалось неизвестным, как сам профессор относился к тому, что Гарри отныне знал всю правду.

Быстро загибая пальцы, Поттер беззвучно шевелил губами: сорок три. Сейчас этому человеку сорок три года. Действительно, время забыло про него.

— Был проведён повторный осмотр места преступления? — профессор отложил папку и уставился на бывшего студента в ожидании ответа.

— Нет, сэр, — рассеянно проронил Гарри, вспомнив вчерашний короткий разговор с Барти, — я хотел дождаться заключения колдоэксперта.

— Вот оно, — Снейп демонстративно постучал указательным пальцем по золотому логотипу министерства на оранжевой обложке и встал с кресла, окинув Поттера непонимающим взглядом. — Чего мы ждём?

Тяжело вздохнув, Гарри снял форменный мракоборческий пиджак с вешалки и поспешил за профессором.

Примечания:

[1] — Терри Бут, каноничный персонаж. Одногодка Поттера, учился на факультете Рейвенкло. Состоял в Отряде Дамблдора, а в мае девяносто восьмого, после того, как Гарри, Рон и Гермиона сбежали на драконе из Гринготтс, стал кричать об этом в Большом Зале, пытаясь донести до других школьников хотя бы крупицу правды о Поттере. За это был избит Амикусом Кэрроу, в результате чего был вынужден скрываться в Выручай-комнате, как и многие другие ученики.

[2] — Вэст-Энд — западная часть Лондона (к западу от Сити), где сосредоточена театральная и концертная, другими словами, культурная жизнь города. В её число входят такие известные районы, как Вестминстер (правительственные учреждения) и Блумсберри (университеты и колледжи), Белгравия, Кенсингтон, Сохо и Ковент-Гарден (театры и концерты), а также Оксфорд-стрит, Риджент-стрит и Бонд-стрит, известные своими фешенебельными магазинами. Вест-Энд представляется антиподом восточному Лондону, Ист-Энду, расположенному к востоку от Сити (деловой центр города). Здесь с давних времён в силу близости к старому порту (Доклендс) селились прибывавшие в Англию иммигранты. Считался районом расселения бедноты.

[3] — чтобы не перегружать текст весьма красочными описаниями признаков отравления синильной кислотой и последствиями, привожу развёрнутый вариант в сноске. Вся информация взята из медицинских справочников, соответственно, ответственность за достоверность лежит на них. Так, признаками лёгкой интоксикации значатся: раздражение верхних дыхательных путей, слабость, головокружение, затруднение речи, возможная тошнота и сильная мышечная слабость при малейших физических нагрузках. В результате смерти от значительной дозы при вскрытии наблюдается следующая картина: алая окраска слизистых оболочек, трупные пятна яркого розового цвета, расширенные зрачки, стенки пищевода и желудка отечные и красные, с расширенными кровеносными сосудами и запах горького миндаля, исходящий от всех полостей трупа.

[4] — «Адмирал Дункан» это реально существующий Лондонский гей-бар, расположившийся в весьма неформальном районе Сохо.

[5] — наркотические вещества в некоторых странах ЕС и Великобритании классифицируются на три группы, «А», «В» и «С». Соответственно, в указанную в фике группу «А» входят самые опасные вещества (метадон, морфий, кокаин, героин, MDMA(экстази), ЛСД и опиум).

Гарри догнал Снейпа, и по каминной сети они попали в бар «Весёлый загонщик» в предместье Плимута. Профессор перекинулся с барменом парой слов, уточнив дорогу до поместья Брикманов, и волшебники вышли на оживлённую улицу. До обоняния долетел умопомрачительный аромат свежеиспечённого хлеба из пекарни на противоположной стороне, и Поттер только сейчас понял, что пропустил обед.

В отличие от Лондона погода стояла солнечная и удивительно тёплая для начала марта. Поттер не отставал ни на шаг от Снейпа, попутно любуясь витринами магазинов и ресторанов. Очевидно, это был красивый городок, в котором было бы неплохо провести выходные.

— Плимут расположен на юго-западе Англии, не так ли? — он взглянул профессора, который утвердительно кивнул и, свернув в улицу, указал влево. Поттер посмотрел в том направлении, и его губы сложились в беззвучное «вау»: у подножия города простиралась бухта, сияющая солнечными бликами на изумительно-синей воде и пестрящая белыми корабликами и яхтами. Полосатый красно-белый маяк гордо возвышался над бухтой, охраняя её покой, а ещё дальше виднелся старинный замок.

Едва нахлынувшие впечатления постепенно сошли на нет: столь хорошую внезапную прогулку омрачал пункт конечного назначения.

Так странно и необычно было идти рядом со Снейпом, которого Гарри не видел целых шесть лет. Более того, ничего не слышал о нём. И вдруг — как водяной пузырь Пивза на голову — появился, почти доброжелательный, но всё такой же загадочный. Подосланный Барти.

Поттер чувствовал, что всё не так просто, но решил отложить подобные мысли на потом.

— В поместье остались лишь домовые эльфы и экономка, — напомнил мастер зелий, когда центр города остался позади, и на улицах стало не так многолюдно. Невдалеке из-за голых деревьев показалась черепичная крыша большого здания. Поместье Брикманов.

— Наша задача — увидеть то, что ускользнуло от внимания мракоборцев.

— Весьма странно, вам не кажется? — протянул Гарри, нагоняя на себя серьёзность. — Что у них есть экономка. Обычно волшебники пользуются помощью исключительно домашних эльфов.

— Значит, узнаем причину.

Они вышли на выложенную брусчаткой аллею, что привела их к высоким кованым воротам. Позвонив в звонок, профессор аккуратно оглянулся по сторонам, и его внимание привлёк остеклённый зимний сад, примыкавший к дому, откуда наверняка открывался дивный вид на ухоженный двор. Он успел рассмотреть аккуратно подстриженные самшитовые шарики и раскидистые кусты ещё не распустившейся сирени, когда замок на воротах скрипнул, и кованые створки медленно распахнулись, впуская гостей.

На пороге их ожидала полная женщина невысокого роста в накрахмаленном фартуке поверх тёмно-синего платья, но не она привлекла внимание Поттера и Снейпа. Как только они переступили границу территории поместья, кусты сирени, до этого абсолютно голые, явили себя во всей красе: с листьями и пышными соцветиями. Чудесные изменения коснулись всего двора: взору волшебников предстали раскидистые фруктовые деревья, расположившиеся слева от дома и невидимые за пределами двора (очевидно, защита от магглов, чтобы не вызвать подозрений).

Эффект был потрясающий: складывалось впечатление, что там, за воротами, остались первые дни весны, а здесь властвовало лето.

Присмотревшись, Поттер заметил лёгкую полупрозрачную дымку, что окутывала двор и переливалась перламутром в лучах весеннего солнца. Особое внимание он обратил на цветущие бело-розовым цветом абрикосовые деревья.

— Добрый день, господа, — экономка поприветствовала гостей, как только они приблизились к крыльцу, и Гарри показал удостоверение мракоборца. — Меня предупредили о повторном визите.

Заметив неподдельный интерес Гарри к абрикосовому саду, выглядевшему так, словно на дворе была середина июля, миссис Остин пояснила, что это — результат стараний мистера Карло Манчини, обожавшего привозить в Англию диковинные растения и животных.

И всё же Поттер не мог не заметить лёгкой, почти незаметной враждебности во взгляде миссис Остин, объяснение которой она преподнесла незамедлительно:

— Скажите, как долго Эдварда продержат в Министерстве?

Боковым зрением Гарри заметил, как Снейп повёл подбородком в его сторону, очевидно, не меньше экономки заинтересованный в ответе.

— До выяснения обстоятельств смерти Клары.

— Вы его подозреваете? — спросила миссис Остин, ни капли не смущённая тем фактом, что до сих пор держала волшебников на пороге.

— Не совсем, — откликнулся профессор, оглядывавший двор, — однако для его же безопасности Эдварду лучше провести в Министерстве ещё некоторое время. — Взглянув, наконец, на экономку, он добавил:

— Мы можем войти?

Это было явно не то, что миссис Остин ожидала услышать, но выбора у неё не было: плавно кивнув, она пригласила волшебников в дом.

— Миссис Остин, как вы оказались в поместье Брикманов? — спросил профессор, едва они переступили порог.

— Мой муж погиб в первую магическую войну, и добрая миссис Брикман приютила меня у себя — тогда мне едва исполнилось двадцать лет, совсем некуда было идти, — оказавшись в вестибюле, она развернулась к ним лицом. — В благодарность за это я служила дому Брикманов по собственной воле, хотя миссис часто упрекала меня за это.

Дом оказался очень светлым и просторным. Паркетный пол удачно сочетался со стенами ванильного цвета, богатая лепнина и широкая лестница из белоснежного мрамора, ведущая на верхний этаж, роскошная хрустальная люстра, высокие китайские вазы и гобелены в позолоченных рамах с изображениями природы Англии — всё это поражало своей лёгкостью и изысканностью. Даже не верилось, что в таком доме могло случиться нечто столь ужасное.

Миссис Остин отвела их на второй этаж, и Гарри не смог удержаться, заскользив ладонью по гладким поручням лестницы. Снейп шёл впереди, и взгляд слегка прищуренных глаз фиксировал малейшие детали обстановки. Оказавшись наверху, экономка указала на ограждённый чарами участок пола.

— Здесь, — сдавленно выдохнула она, как будто слёзы перехватили горло, — здесь мы её и обнаружили.

Поттер ненавидел подобные расследования. Он не умел абстрагироваться от чужого горя. Старался изо всех сил, но не мог. Именно поэтому он с большей радостью ловил преступников в Ист-Энде, вычислял нечистых на руку торговцев и переворачивал вверх ногами притоны — что угодно, но не то, с чем приходилось работать в данный момент.

Затем миссис Остин провела небольшую экскурсию по этажу. Два крыла, в левом спальня Эдварда, Клары и гостевая комната, в правом спальня Карло, покойной Мари Брикман, кабинет Карло и гостевая комната. Спальня Эдварда была самой удалённой от лестницы, перед ней — дверь, ведущая в покои Клары. Оба крыла были зеркальной копией друг друга: с дубовыми дверьми вдоль одной стороны и высокими окнами в пол с другой. Приблизившись к одному из окон, сквозь тюль молочного оттенка Поттер различил фруктовый сад, а также видневшийся между деревьев садовый домик.

Как только миссис Остин оставила гостей, Снейп приблизился к месту, где погибла Клара. Сквозь ярко-жёлтую завесу чар едва ли можно было разглядеть какие-то детали, но, похоже, они не так сильно интересовали профессора.

— Установленное время смерти — два часа пятьдесят три минуты, — негромко сказал он, когда Поттер подошёл к противоположному краю чар. — Асфиксия. Судя по показаниям остальных жильцов, яда в доме не было.

— Мы проверили все возможные лавки и магазины, — Гарри понял намёк Снейпа, — даже те, что незаконно торгуют запрещёнными товарами. Ничего.

— Значит, яд оказался здесь иным образом. Или вы плохо искали.

«Вот оно», — подумал Поттер, до этого гадавший, когда начнётся фирменное шоу Снейпа.

На двери спальни Клары тоже стоял магический щит, который пришлось временно снять. Мракоборцы уже провели тщательный обыск, но это не помешало Снейпу и Поттеру повторить процедуру.

И вновь неудача.

Они переместились в спальню Эдварда. Обстановка была достаточно простая: односпальная кровать возле левой стены, в центре между двумя окнами расположился камин, справа — бюро и кресло в классическом стиле, с входной дверью соседствовали шкаф и книжный стеллаж. Паркетный пол в центре застелен ковром кофейного цвета. Свечи в массивной люстре потушены.

Поттеру показалось, что в отличие от спальни Клары, которую профессор толком не стал осматривать, спальня Эдварда представляла для него наибольший интерес. Словно он знал, что именно нужно искать. Иначе как объяснить то, что он первым делом проверил бюро и почти незаметно забрал оттуда лист бумаги, спрятав его в кармане, — почти потому, что Гарри, изучавший содержимое прикроватной тумбочки, краем глаза заметил это вороватое движение. Поттер предпочёл сделать вид, что ничего не видел, лишь поставил ещё одну мысленную галочку.

— Что, если смерть предназначалась вовсе не мисс Брикман? — задумчиво произнёс профессор, и Гарри, обернувшись, увидел, как тот обошёл ковёр. — Вы допускали подобный вариант развития событий, мистер Поттер?

Вначале Гарри не понял, в чём дело, а потом, сообразив, втянул носом воздух.

Миндаль.

— Если это так, встаёт другой вопрос: кто и почему хотел убить Эдварда.

Присев на корточки, мастер зелий низко склонился над ковром и осторожно принюхался, Поттер последовал его примеру и учуял слабый, но ещё различимый запах горького миндаля, исходящий от густого ворса.

— Пары синильной кислоты — смертельное вещество, и для быстрой смерти в помещении такой площади необходима немалая доза этого вещества. В том случае, если его мало, оно было бы заключено во флаконе.

— Флакона не было, — произнёс Поттер, и Снейп коротко кивнул.

— Очевидно, он был уничтожен, хотя я больше склоняюсь к варианту отравления парами. — Цепкий взгляд чёрных глаз остановился на лице Поттера. — Предположим, целью являлся Эдвард. Что бы вы предприняли будь на месте убийцы?

От такого вопроса Гарри впал в лёгкий ступор, но комментарий об ограниченности мышления представителей отдельных факультетов Хогвартса, вполголоса отпущенный Снейпом, подействовал, как следует. Вот он, старый и не совсем добрый профессор, а доброжелательное отношение в Министерстве, значит, было лишь тактическим ходом? Чтобы Поттер согласился работать со Снейпом.

Поднявшись, Гарри одёрнул штанины и постарался исключить из голоса малейшее недовольство:

— Я бы выследил Эдварда, улучил момент, когда он переместился в кабинет и пробрался в спальню, чтобы устроить смертельную ловушку.

— Логично, — откликнулся Снейп, очевидно, удивлённый сообразительностью студента. — Как ты проникнешь в спальню, расположенную на втором этаже дома, в котором помимо Эдварда есть ещё два члена семьи и прислуга?

Он приблизился к одному из окон и, достав палочку, прошептал открывающее заклинание. Гарри напрягся, на несколько секунд почувствовав себя пустоголовым студентом — обычное для занятий по зельеварению состояние, но потом отклонился вбок, пытаясь увидеть то, что так заинтересовало профессора, изучавшего кирпичную стену у окна. Привлечённый затянувшимся молчанием Снейп уставился на бывшего студента так, словно не понимал, почему должен вытягивать слова клещами.

— Вы думаете, убийца пробрался в спальню через окно? — наконец, соизволил тот.

— Кто-то следил за происходящим в доме, — мастер зелий провёл пальцами по одному из кирпичей на фасаде здания, — устроил ловушку, в которую по несчастливой случайности попала Клара. Понадобилась большая концентрация яда, чтобы колдунья погибла в считанные секунды. На это убийца и рассчитывал: скоропостижная смерть, исключающая возможность оказания помощи.

Он подозвал Поттера коротким жестом руки. Тот перегнулся через подоконник и увидел дугообразный след на стене, словно по ней с силой провели чем-то твёрдым и, возможно, острым.

Снейп бросил последний взгляд вниз, туда, где под окнами первого этажа росли шикарные гортензии, и, подтолкнув Гарри локтём, чтобы тот посторонился, закрыл окно. Поттер почти успел выйти из спальни, посчитав, что ничего интересного они больше не обнаружат, но был окликнут.

— Я ошибочно полагал, что мракоборцы стали внимательнее, — выдал мастер зелий тоном, говорящим об отсутствии малейшего уважения к упомянутым сотрудникам Министерства, что вызвало в Гарри лёгкий приступ наитеплейших чувств к Краучу-младшему, который устроил эту трепетную встречу с бывшим профессором.

Поттер приблизился к Снейпу, который мгновение назад извлёк из камина сильно обгоревшую книгу. Взмахнув палочкой, он заставил её покрутиться в воздухе, демонстрируя обложку с чудом уцелевшей подписью: «Артур Конан Дойл. Приключения Шерлока Холмса». В ответ на вопросительный взгляд он терпеливо вздохнул и спросил вкрадчивым тоном: тем самым, что он использовал несколько лет назад при общении со студентами на уроках:

— Эдвард Брикман любит читать книги?

Поттеру этот тон не понравился. Он деловито поправил очки и подчёркнуто вежливо ответил, глядя прямо в усмехающиеся глаза:

— Откуда мне знать, сэр?

— Как истинный мракоборец, ты должен обращать внимание на малейшие детали, а не… — Снейп осёкся, по непонятной причине сдержав желание одарить Гарри особо резким замечанием, но вовсе не из соображения заботы о нервной системе молодого человека, недовольно поджавшего губы.

«И ещё одно: прошу тебя, умоляю, будь с ним мягче, иначе ты спустишь горгулье под хвост наш единственный шанс», — так вовремя прозвучал в голове мастера зелий голос Барти.

Профессор покинул помещение, а Гарри, с трудом справившись с эмоциями, подумал о том, что никакой сгоревшей книги в отчёте не значилось, и что сейчас он очень хотел не выглядеть дураком.

— Спросите о книге мистера Брикмана. Уверен, реакция вас позабавит, — саркастически заметил Снейп, пока они спускались по лестнице, и Гарри, стараясь не оступиться, недоверчиво покосился на профессора.

— Считаете, это он её сжёг?

— Уверен.

— До того, как прибыть в Министерство? Но для чего? Да, Эдвард весьма подозрительная личность. Мне кажется, он многое скрывает. Однако для чего ему сжигать сборник детективных рассказов?

— Возможно, вам удастся самостоятельно найти ответ на этот вопрос.

Мастер зелий остановился на середине лестничного марша, отчего Поттер, не успевший вовремя среагировать, оказался на две ступени ниже. Подняв голову, он увидел тот самый лист, который профессор забрал из бюро и сейчас протягивал ему.

— Согласитесь, книга о знаменитом сыщике немного странно выглядит в библиотеке, что составлена исключительно из книг о финансовом планировании, биографий состоятельных магов, а также справочников по самым громким и таинственным ограблениям в Англии последних двух столетий. — Подметил Снейп, и его голос сошёл на шёпот, когда в вестибюле появилась миссис Остин. Не обращая внимания на тон профессора и уж тем более на экономку, Гарри пробежался взглядом по столбику чисел. Потом он раскрыл пострадавшую от огня книгу и на первой попавшейся странице увидел обведённые чернилами слова и отдельные буквы, которые, казалось, не несли никакой смысловой нагрузки.

Но не для Поттера.

— Постойте, профессор, ведь это же… — начал он, но осёкся, обнаружив, что Снейп уже давно спустился в вестибюль. Краем уха мракоборец услышал, как профессор интересовался у миссис Остин, кому принадлежала обнаруженная книга, и та, ничего не заподозрив, ответила, что видела её в спальне Карло.

— Профессор Снейп, — Гарри спустился, когда экономка скрылась в гостиной. — Это книжный шифр. Такой часто используется, когда…

— Когда хотят надёжно спрятать финансовые средства, верно. — Многозначительно хмыкнул профессор, а Поттер нахмурился.

— Я бы даже сказал, финансовые средства в немыслимых количествах.

Они одновременно обернулись на громкий звук, похожий на голос диковинной птицы, раздавшийся из зимнего сада. Переглянувшись, волшебники двинулись в сторону стеклянных дверей, и то, что предстало взору, заставило обоих замереть.

В огромном саду, пронизанном солнечным светом, были представлены практически все виды тропических растений: начиная от пушистых кустов папоротников, заканчивая высокими раскидистыми пальмами. Свисающие с деревьев лианы напоминали змей, а яркие цветы орхидей радовали взор богатыми красками. Глянцевый веер одной из пальм качнулся, и Гарри заметил птицу с непомерно большим окрашенным клювом, перелетевшую на соседнюю пальму. Возможно, крик именно этой птицы привлёк их внимание. Профессор разглядывал зелёную игуану, по-королевски расположившуюся на мохнатом стволе пальмы, когда раздался голос миссис Остин:

— Вижу, вы нашли главную гордость мистера Манчини, — экономка взмахнула палочкой, замок щёлкнул, и стеклянная дверь отворилась перед посетителями. Внутри оказалось довольно влажно и тепло: тропический климат поддерживался магией. Под стеклянным куполом перешёптывались кроны деревьев, а корни сплелись на земле в замысловатые узлы.

— Он очень любит свой сад, — вздохнула экономка, любовно проводя пальцами по пятнистому листу диффенбахии, и Гарри заметил, что профессор с интересом разглядывал что-то над головой мракоборца, — не хотел его оставлять, но что поделаешь. Смерть Клары подкосила его.

— В семье царили дружественные и понимающие отношения? Не было конфликтов, громких ссор, которые могли подтолкнуть одного из членов к убийству? — Снейп, всё так же гипнотизируя нечто над головой Поттера, медленно приближался к смутившемуся волшебнику.

— Мерлин вас упаси! — всплеснула ладонями миссис Остин, словно ошпарилась кипятком. — Карло любит детей Мари, как родных, и эти чувства взаимны, особенно Клара тепло относилась к нему. Какое абрикосовое варенье она варила, мистер Манчини был от него в восторге!

Растрогавшаяся колдунья прижала ладонь к шее, сдерживая слёзы, и Гарри вновь не знал, куда деть себя от возникшей неловкости. Правда, в следующий миг заметно напрягся, когда мастер зелий, шёлковым голосом сказав себе под нос что-то вроде «варенье, очевидно, без косточек», сделал знак не шевелиться и плавно занёс руку над вихрастой макушкой мракоборца. Раздался тихий свист, и в следующий миг глаза Поттера расширились от удивления.

— Зефир слушается только мистера Манчини, — заворожено произнесла экономка, глядя на то, как некрупная змея в чёрно-жёлтую полоску обвилась вокруг руки профессора.

— Зефир? — Гарри, не моргая, смотрел на то, как Снейп с видом прирождённого дрессировщика змей опустил руку, и пресмыкающееся создание, соскользнув вниз, скрылось в зарослях папоротника.

— Имя змеи, — спокойно произнёс профессор, после чего обратился к не менее изумлённой миссис Остин. — У меня был некоторый опыт общения с данным видом.

Взгляд Гарри против воли метнулся к шее мастера зелий, где из-под белого воротника рубашки выглядывали старые неровные шрамы. Его вдруг замутило, и он без объяснений поспешил прочь из душного сада на воздух, стараясь убрать от мысленного взора воспоминание о рваных ранах на шее профессора, из которых хлестала кровь — та, что была и на его, Поттера, ладонях.

Дуновение свежего ветерка принесло облегчение, и к моменту, когда профессор вышел на крыльцо, Гарри чувствовал себя хорошо. Скользнув оценивающим взглядом по лицу мракоборца, устроившего маленький побег, Снейп призывно кивнул в сторону гортензий под окнами, очевидно, намекая, что сам он в клумбу не полезет. Прокручивая в голове эмоциональный текст новой и весьма фамильярной записки для Барти, Гарри осторожно шагнул за каменный бордюр и раздвинул руками пушистые кусты, в то время как профессор без единого комментария двинулся к домику в глубине абрикосового сада. Прошив острым взглядом затылок Снейпа, Поттер осмотрел грунт, но бурлящее в душе недовольство не давало покоя: неужели не нашлось кандидатуры в консультанты лучше?

«Лестница — самый логичный вариант того, как можно попасть в дом через окно», — думал Гарри, взглядом разыскивая подтверждение своим мыслям, и был вознаграждён: в земле возле стены обнаружились две прямоугольные ямки, словно здесь стояло что-то тяжёлое, ещё следы от ботинок, и цветы рядом были слегка примяты. Скопировав магией хорошо различимый отпечаток подошвы на прихваченный с собой лист пергамента, Поттер запрокинул голову и увидел тот самый след на кирпиче — как раз над ямками в земле.

Где же лестница?

Мракоборец стал озираться в поисках ответа, пока его взгляд не остановился на фигуре мастера зелий с палочкой в руке, который медленно вращал в воздухе металлическую лестницу. Гарри приблизился, и она замерла в определённом положении, слегка накренившись вбок.

— Любопытно, — заключил Снейп, осмотрев оранжевый след на верхнем краю рамки — она и поцарапала кирпичную стену.

По словам миссис Остин, с которой профессор успел переговорить, пока Гарри «дышал воздухом» на крыльце, всем инвентарём заведовал садовник Джеймс Аддингтон, который по счастливой случайности уехал к своей приболевшей тётушке в Бирмингем сегодня утром.

— Итак, ваш вывод? — услышал Гарри, когда за их спинами закрылись металлические ворота, и, как ни старался услышать в голосе Снейпа что-либо, что могло бы его смутить, всё было тщетно. Уже открыв рот, мракоборец едва не оступился на неровной брусчатой дороге, когда опрометчиво заглянул в чёрные даже в ярком солнечном свете глаза профессора и увидел там откровенный вызов.

Его проверяли: на знания, терпение, сообразительность — на что угодно, и малейшая ошибка могла неминуемо стать поводом для насмешек, от которых Поттер отвык. Думал, что отвык.

— Нужно узнать, кто пробрался в дом через окно. Самая подходящая кандидатура для этого — садовник, правда, мне пока неясен его мотив. В противном случае единственным человеком, вызывающим подозрение, был и остаётся Эдвард. Хоть эти подозрения больше связаны с книжным шифром, нежели со смертью Клары, — произнёс мракоборец не свойственным ему лишенным эмоций голосом, мысленно обещая самому себе, что не предоставит бывшему профессору такой радости.

Снейп задумался, оценивая ответ бывшего студента и то, каким тоном он это произнёс, и Поттер не мог определиться, как расценивать услышанную реплику:

— Что ж, вы не настолько безнадёжны.

Мастер зелий слишком хорошо владел своим голосом, поэтому на него надо было смотреть. Желательно не моргая.

Только Поттер помнил, что этот человек почти двадцать лет был лучшим агентом Дамблдора.

Они вернулись в Министерство по сети летучего пороха из того же бара «Весёлый загонщик». Книгу о великом сыщике мистер Снейп забрал с собой. Взглянув на обгоревшую обложку, он вернулся мыслями в минувшую ночь.

Кончик палочки больно впился в основание шеи, железная хватка чужих пальцев под челюстью вызвала хриплый кашель. Глаза Эдварда слезились от дурноты и жалких попыток вдохнуть воздух, в размытом поле зрения — лицо нависшего над ним Барти, закрывшего собой единственный источник света над столом.

— Попробуем ещё раз, — вкрадчиво произнёс он, прошивая Брикмана ледяным взглядом, — ты скажешь, где прячешь деньги и шкатулку, а мы подумаем, что делать с тобой дальше. Будешь молчать, поверь, я вспомню своё далёкое и тёмное прошлое.

Будто в подтверждение сказанного кончик палочки сильнее вдавился в шею, и Эдвард неохотно закивал. Барти отпустил закашлявшегося волшебника и, распрямившись, прислонился к краю стола, предпочитая не отходить слишком далеко. Снейп, который всё это время сидел за столом, тихо выдохнул и, бросив обеспокоенный взгляд на спину Крауча-младшего, обратился к Брикману.

— Украв то, что тебе не принадлежало, ты подвергнул опасности не только свою жизнь, но и жизнь тех, кто тебе небезразличен.

Эдвард горько усмехнулся.

— Моя сестра уже мертва.

— Именно поэтому ты должен рассказать нам правду, — не отступался Снейп, предпочитая напористой тактике Барти методы более дипломатичные.

Казалось, Брикман успел передумать: потирая саднящее горло, он косился на двух волшебников, и с каждой секундой его взгляд становился всё более насмешливым.

— Вы, верно, держите меня за идиота? — с сухих губ сорвалось пренебрежительное хмыканье. — Пришли сюда посреди ночи и допрашиваете. Интересно, мистер Поттер знает о ваших внеурочных визитах? Знает, что вы вовсе не смертью Клары интересуетесь?

— Хорошо подмечено, — откликнулся Барти. — Допрашиваем. Пока что.

Казалось, Эдварда не брали никакие угрозы.

— Полно пугать, мистер Крауч-младший. Будто я не знаю, в каких водах вы обитаете. Мы с вами из одной гавани, да только ваш косяк ходит в более тёмных слоях, — его лицо озарил свет кратковременного ликования. — Мне удалось поднять муть со дна вашего болота, верно? Одним маленьким проникновением туда, куда никому из таких, как я, нет доступа. Ведь дело не столько в деньгах, верно? Деньги — всего лишь бумажки, но вот шкатулка… Признаюсь, результат стоил затраченных усилий.

Тишина заполнила небольшое помещение на несколько мгновений, а после растворилась в не предвещавшем ничего хорошего смехе Крауча-младшего: тихом и непродолжительном, как далёкий раскат грома назревавшей грозы. Снейп знал, что означал этот смех, и на всякий случай крепче сжал палочку, обеспокоенности во взгляде стало чуть больше, вот только объект его внимания был занят другим. Вопреки возможным ожиданиям, Барти медленно отошёл от стола, всё так же посмеиваясь над известными ему одному мыслями и не глядя на Эдварда.

— Раз уж мы выражаемся метафорически, — Барти покрутил палочку в руках и, продолжая улыбаться, поднял нечитабельный взгляд на Брикмана, — тебе стоит знать вот о чём: мне не составит труда найти подходящую сеть для твоего косяка и выловить всех до одного, каждую рыбёшку, чтобы потом бросить гнить пузом кверху. Как твою сестру.

Стоило последнему слову растаять в сыром воздухе подземелья, несколько событий произошло одновременно: взвывший от ярости Эдвард дёрнулся в сторону обидчика, но цепи позволили сделать лишь короткий выпад туловищем вперёд, Барти рассёк палочкой воздух, а Снейп бросился к нему, оттолкнув свой стул с такой силой, что тот опрокинулся на спинку. Полыхнуло красным, и вслед за этим раздался новый оглушительный грохот - стул с прикованным к нему Брикманом врезался в стену, - но профессор не успел перехватить Крауча-младшего раньше, чем тот настиг Эдварда.

— Барти! — голос Снейпа звучал чётко, когда он безуспешно пытался поймать возбуждённый и отливавший безумным блеском взгляд друга, пока тот вновь сжимал пальцы на шее Брикмана, — не стоит.

— Я уничтожу тебя, — пообещал Крауч-младший, игнорируя настойчивое прикосновение мастера зелий к плечу, — но сначала выпотрошу все твои мозги в поиске необходимой информации. Если ты действительно изучил тёмные воды Красной Гарпии, то тебе не составит труда понять, о чём я говорю.

Профессор не видел, что отражало лицо молчавшего Эдварда, но сразу обернулся, когда за спиной раздался скрип железных петель. В камеру вошли двое волшебников без каких-либо знаков отличия на одежде, говоривших об их принадлежности к числу министерских служащих, и распрямившийся Барти без предисловий кивнул на Эдварда. Снейп проследовал за Краучем-младшим на выход, зная, что всё это значит.

Вслед им раздалось:

— Можете пытать и допрашивать меня до бесконечности, можете посылать ко мне домой кого угодно с любыми угрозами. Вы ничего этим не добьётесь!

Снейп закрыл металлическую дверь, в то время как Крауч-младший, спрятав палочку, сунул сигарету в рот и теперь пытался вызволить искру огня из зажигалки, но из-за резких движений ничего не получалось. Какое-то время профессор наблюдал за Барти: затянувшись, он запрокинул голову и выдохнул так медленно, как будто волнение покидало тело вместе с табачным дымом.

— Неплохое шоу? — усмехнулся он.

— Для человека, которому нужно защитить шкатулку, чьё содержимое компрометирует имя организации, ты слишком хорошо вживаешься в роль, — заметил мастер зелий, сохраняя невозмутимый вид, даже когда Крауч-младший возвёл глаза к низкому полотку.

— Для человека, который вызвался помочь, ты слишком любопытен.

Они обменялись продолжительными взглядами: Барти вернул привычное расположение духа и теперь кривил губы в ухмылке, хоть и немного нервной, Снейп же не спешил так быстро отказываться от проснувшейся в душе подозрительности. Годы шпионства даром не прошли, и чутьё не подводило: что-то было нечисто, Крауч-младший что-то скрывал, но признаваться, что именно, не собирался.

Профессор решил пойти иным путём.

— Ты прекрасно знаешь, грандиозные перемены настанут не раньше конца июля. К тому же, это так называемое перемирие между нами и ними — чистой воды блеф. Мы можем причинить им гораздо больший вред, чем они нам.

— Конечно, — усмехнулся Барти, затушив окурок о шов в каменной кладке стены, а Снейп так и не понял, было это согласие или скрытая насмешка. Он не мог знать, что в мыслях его друга, как запись на повторе, звучали слова из недавнего разговора:

— …не о чем беспокоиться.

— Безусловно, не о чем. Купленное правительство. Хорошие связи. Надёжные агенты. Продажная пресса, живущая за наш счёт. Всё схвачено. Всё предусмотрено. Кроме одного.

Ещё только вечером Барти сдался, предоставив профессору шанс договориться с Эдвардом мирным путём прежде, чем тот предложил бы иные, более действенные методы. Однако всё было бесполезно, они убедились в этом. О шифре и книге Брикман рассказал почти сразу: очевидно, деньги на самом деле не представляли для него огромной ценности. С его особыми талантами он мог украсть их в любом, даже самом надёжно защищённом месте.

Со шкатулкой, как и ожидалось, всё было сложнее. Он подправил собственные воспоминания о том, куда спрятал шкатулку, а истинные, конечно же, надёжно спрятал.

Потерев подушечки пальцев, впитавшие запах табачного дыма, Крауч-младший взглянул на Снейпа.

— Ты знаешь, что нам останется, если он не расколется. Или если информацию получит кто-то другой из Гарпии.

Профессор знал. И это было хуже, чем то, что происходило в эту ночь за железной дверью, поглощавшей любые крики.

* * *

Первым, что Гарри Поттер обнаружил на своём столе, была справочник из мракоборческого архива Министерства.

— Токсикология, — прочитал он заголовок и открыл книгу в том месте, где была вставлена закладка. — Поражения отравляющими веществами общетоксического действия: синильной кислотой и цианистым калием.

В тексте, написанном мелким шрифтом, карандашом были выделены отдельные предложения и даже целые абзацы. Бросив взгляд на перегородку, за которой был отсек Гермионы, Гарри углубился в чтение.

«Синильная кислота и цианистый калий относятся к отравляющим веществам общетоксического действия, также как и натрий, хлорциан, бромциан, моноаксид углерода. Впервые синильная кислота была синтезирована шведским ученым Карлом Шееле в 1782 г. Истории известны случаи применения цианидов для массового поражения людей. Французская армия использовала во время первой мировой войны синильную кислоту в качестве отравляющего вещества, в гитлеровских лагерях уничтожения фашисты (1943-1945г.) применяли ядовитые газы циклоны (эфиры цианмуравьиной кислоты), американские войска в Южном Вьетнаме (1963г.) использовали против мирного населения токсичные органические цианиды (газы типа СS). Известно также, что в США применяется смертная казнь посредством отравления осужденных парами синильной кислоты в специальной камере».

Далее следовал чистый, не подчёркнутый карандашом текст, и Гарри перевернул страницу.

«…могут быть и отравления цианидами вследствие употребления в пищу большого количества семян миндаля, персика, абрикоса, вишни, сливы и других растений семейства розовоцветных или настоек из их плодов».

«Здравствуйте, абрикосы», — рассеянно подумал Поттер, вспомнив дивный сад Брикманов, затем осмотр места преступления и Снейпа, расставшегося с Гарри, едва они оказались в Атриуме.

Рука сама потянулась к стопочке сиреневых листов и перу. Спустя минуту записка полетела в Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, и мракоборец вернулся к чтению.

«Механизм действия синильной кислоты изучен довольно подробно. Она является веществом, вызывающим кислородное голодание тканевого типа. Отравление цианидами характеризуется ранним появлением признаков интоксикации, быстрым развитием явлений кислородного голодания, преимущественным поражением ЦНС и вероятным летальным исходом в короткие сроки. Различают молниеносную и замедленную формы. При поступлении яда в организм в большом количестве смерть может наступить почти мгновенно. Пораженный сразу теряет сознание, дыхание становится частым и поверхностным, пульс учащается, аритмичен, возникают судороги. Судорожный период непродолжителен, происходит остановка дыхания и наступает смерть».

Последним в тексте был выделен небольшой абзац в разделе диагностики отравления синильной кислотой, при прочтении которого Гарри мгновенно вспомнил заключение колдоэксперта.

«Диагноз поражения синильной кислотой базируется на следующих признаках: внезапность появления симптомов поражения, последовательность развития и быстротечность клинической картины, запах горького миндаля в выдыхаемом воздухе, алая окраска кожных покровов и слизистых, широкие зрачки и экзофтальм».

Ответ на записку не заставил себя ждать: сиреневый самолётик с золотыми оттисками логотипа Министерства на крыльях плавно спикировал на середину стола.

— Доказательства налицо, — выдохнул мракоборец, отложив справочник, и развернул самолётик. Автором короткой записки был, конечно же, Барти Крауч-младший, который в ответ на записку:

«Благодарю за присланного специалиста: наше сотрудничество началось весьма красочно. ГП», отправленную Поттером, прислал не менее интересное:

«Рад стараться. Подробностями встречи поделитесь завтра за чашкой обеденного кофе. БК-м»

Гарри прочитал записку ещё раз, думая о том, что у него завтра выходной, после чего недоумённо моргнул: в самом деле, не приглашает же Крауч-младший его на обед?..

Додумать Поттеру не удалось: в отсек вошла Гермиона. Оценив вид отложенного справочника по токсикологии, она устало рухнула в свободное кресло.

— Я перерыла всю мракоборческую базу. И ничего. Эдвард ни разу не проходил по нашей базе, не совершал ничего противозаконного. На него даже дела нет.

— По нашей базе? — Гарри внимательно посмотрел на подругу: что-то в её тоне заставило его насторожиться.

— Вот именно. На деле Эдвард Брикман был и есть искусный вор и взломщик, чьим талантам позавидовали бы многие грабители. И кстати. Поторопись вниз. Брикмана сейчас допрашивают.

— Как допрашивают? — переспросил Поттер, хотя прекрасно услышал, что сказала подруга, как вдруг застыл, едва успев подняться из кресла. — И откуда ты узнала про кражи?

— Крауч-младший так сказал.

Нагруженная свитками, Гермиона не заметила, как случайно врезалась в кого-то.

— Прошу прощения, — извинилась она, не глядя на волшебника, и хотела уже поспешить к своему отсеку, но знакомый голос окликнул её.

— Нашли что-нибудь по Брикману?

— Брикману? — Гермиона не знала, что поразило сильнее: открывшаяся правда или то, что Барти, в которого она врезалась, впервые заговорил с ней. Раньше так «везло» только Гарри. Учитывая то, с чем ей пришлось столкнуться за годы службы здесь, на ум напрашивался второй вариант. — На него ничего нет.

— И не будет, — подметил Крауч-младший, и Уизли заметила, как на его лице расцвела неизвестная ей странная улыбка. — Никто и никогда не узнает обо всех искусных ограблениях, что он проворачивал. Поделитесь новостью с мистером Поттером, и, если он поторопится, то успеет на окончание допроса мистера Брикмана.

Гермиона стояла несколько секунд неподвижно, переваривая свалившуюся информацию, а потом, опомнившись, быстро зашагала по широкому проходу, не заметив, каким продолжительным и заинтересованным взглядом проводил её Барти. Преисполненный удовлетворением от новой идеи.

Прибыв в Отдел Тайн, Поттер свернул на лестницу, что привела его на десятый уровень, и, узнав, где проходил допрос Эдварда Брикмана, решительно распахнул металлическую дверь. Петли противно лязгнули, заставив Снейпа обернуться, и по его лицу тотчас скользнула усмешка, чем-то похожая на ту, что Гарри иногда наблюдал у Барти.

На Поттера будто ведро ледяной воды опрокинули. Снейп в допросной? Снейп?! Гарри мог понять его участие в расследовании в качестве консультанта в области отравлений, но допрос!

Это сбило с толку, но мракоборец уверенно приблизился к столу, по другую сторону которого сидел Эдвард, ещё больше осунувшийся после их последней встречи. И с неизменной, будто приклеившейся к лицу, кривоватой усмешкой.

Поттер сцепил пальцы в замок за спиной, сам не зная, для чего: чтобы не выдать волнение или попросту не выхватить палочку в попытке получить все ответы. В любом случае, он поступил правильно, потому что мрачная тень недовольства, на мгновение тронувшая лицо Снейпа и оставившая лишь острые льдины во взгляде в качестве напоминания, убедила Гарри: второй вариант ему бы не простили.

— Можно вас на секунду, сэр?

Выражение величайшего одолжения, читавшееся не только в изменившемся взгляде, но и в нарочно замедленных движениях мастера зелий, подтвердило мысли Поттера: лучше бы он работал в одиночку.

Они остановились за стеллажами на почтительном расстоянии друг от друга, причём Снейп скрестил руки на груди с таким видом, словно это Гарри должен был оправдать своё необычное присутствие в камере для допросов.

— Мистер Снейп, почему допрос проводится без моего участия?

Мастер зелий покачнулся на каблуках и произнёс обманчиво-ласковым тоном:

— В мои обязанности не входит оповещение сотрудников штаб-квартиры мракоборцев о своих действиях.

— Не входит, значит, — буркнул Гарри, скрестив руки на груди так же, как собеседник. — Позвольте спросить, что вообще входит в ваши обязанности?

Этот взгляд по определению должен был убить, но Поттер услышал в ответ:

— Содействие успешному завершению расследования, если вам угодно, — бросив короткий взгляд между полок на заключённого, тем самым не заметив промелькнувшей в зелёных глазах досады, он добавил:

— Думаю, нам стоит продолжить, иначе мистер Брикман начнёт зевать со скуки.

Множество вариантов ответа крутилось на кончике языка Гарри, но он предпочёл смолчать, продемонстрировав, что выше бесполезных пререканий. Двинувшись к столу, Поттер опустился на один из стульев и взглянул на Эдварда, не догадываясь, что происходило в этих стенах менее получаса назад.

— Что же, мистер Брикман, — начал Снейп подчёркнуто официальным тоном, едва вошёл в камеру, — сегодня обнаружится прямое подтверждение тому, что вы непричастны к смерти вашей сестры, и мистер Поттер будет вынужден отпустить вас из-под стражи. Учитывая тот факт, что вы так и не соизволили поведать, где прячете шкатулку, подобный исход может быть крайне нежелателен для вас.

Эдвард хмыкнул.

— Предлагаете сесть в Азкабан, чтобы сохранить себе жизнь?

— Всего лишь обрисовываем ваше возможное будущее, — почти промурлыкал Барти, прислонившись к боковой стенке стеллажа. — Если вы с ним не согласны, в ваших интересах немного потянуть время.

* * *

Стрелки круглых настенных часов встретились на четвёрке, когда мастер зелий, устав смотреть на то, как Поттер подавляет зевки, предложил сделать перерыв. Мракоборец смутился от перемены настроения профессора, но отказываться не стал. Эдварда вернули в камеру, и волшебники, добравшись до Атриума, трансгрессировали в центр города.

Похвастаться было нечем: Брикман не смог ответить что-то вразумительное и про шифр распространяться не желал. Единственное, при упоминании о следах от ножек лестницы, оставшихся в грунте и на кирпичной стене, сказал лишь, что он не имеет к этому никакого отношения, и вообще, «мракоборцы не там ищут улики». На вопрос, известно ли ему что-то, чего не знает следствие, он упорно отмалчивался.

Было ещё кое-что, что создавало благодатную почву для размышлений в голове Поттера: Эдвард странно косился на Снейпа. Как будто они знакомы. И вряд ли профессор однажды варил ему зелья.

Безусловно, Снейп к подобному вниманию остался равнодушным.

— Эдвард пытается запутать нас, — он прищурился от лучей солнца, показавшегося между домами на площади Пикадилли, и подул на кофе в бумажном стаканчике. — Либо знает что-то такое, что существенно повлияет на ход следствия, и это «что-то» не очень радует его.

— Допросим его под Веритасерумом? — предложил Гарри и был вынужден на мгновение прижаться к плечу идущего рядом профессора, сторонясь группы туристов, занявших половину тротуара. Раздались сигнальные гудки машин, которые никак не могли разъехаться на перекрёстке, что привлекло внимание Поттера. Именно поэтому он не заметил того особенного задумчивого взгляда, которым одарил его мастер зелий.

Ночью Барти задал тот же самый вопрос, и если поначалу Снейп мгновенно отмёл идею использовать Сыворотку Правды, то после продолжительной «беседы» это не казалось таким уж тяжёлым преступлением. Эдвард плохо поддавался прессингу, не оставляя профессору и Краучу-младшему выбора. Конечно, существовала тысяча способов заставить его говорить, но ни один не гарантировал, что после всего Эдвард останется вменяемым.

Этого в свете будущих планов на Брикмана они никак не могли допустить.

— Использование Веритасерума — крайняя мера, к которой прибегают в случае работы с убийцами, крупными мошенниками и другими опасными преступниками, к числу которых Эдвард вряд ли относится.

По лицу Поттера было видно, что он поспорил бы насчёт связи между словами «Брикман» и «мошенник», поэтому Снейп добавил:

— Мы не при Тёмном Лорде живём.

— Правда? — откликнулся Гарри, рассматривая сверкающие неоновыми цветами рекламные экраны. — Порой кажется, что Министерство до сих пор следует введённому Реддлом режиму.

Пройдя через высокую арку, волшебники оказались на Риджент-стрит, и Гарри невольно залюбовался фасадами высоких зданий, выполненных в лучших традициях английского классицизма, что обрамляли улицу. В отличие от Пиккадилли здесь не так шумно: проезжая часть шире, машины не собирались в столь длинные пробки. Витрины дорогих магазинов и ресторанов поражали красотой и ослепительностью прохожих, что оказалось заразительно для Поттера, но его внимание вновь переключилось на профессора, стоило тому заговорить:

— Если опустить пробелы в информации, какой вывод можно сделать на основе того, что нам уже известно?

Снейп взглянул на бывшего студента, ожидая более-менее сносных умозаключений, и тот, допив кофе, отвёл глаза в сторону, чтобы в случае провала вновь не почувствовать себя недоумком под насмешливым взглядом:

— Судя по записям в книжке, Эдвард вёл учет достаточно крупных денежных сумм. Если к этому прибавить сведения о роде его внеклассной деятельности и возможную версию того, что отравить хотели не Клару, а его, складывается вполне приемлемый мотив убийства. Остаётся выяснить, кто за этим стоит. Возможно, тот, кто приходил в поместье накануне происшествия.

— Верно, — откликнулся профессор, заинтересовавшись видом дорогих наручных часов в витрине одного из магазинов, и Гарри облегчённо возвёл глаза к небу.

— Брикман не очень-то хочет распространяться по поводу воровских талантов, — задумчиво молвил Поттер, — даже когда я в открытую заявляю о собственной осведомлённости. Скажите, откуда у Крауча-младшего подобная информация?

Снейп даже не отвернулся от витрины.

— Весьма надёжный источник.

Этого, по его мнению, было достаточно, и неважно, что Гарри не согласен.

Выбросив пустой стаканчик в мусорную урну, Снейп свернул за дом номер четыре в направлении узкой Уорик-стрит, где практически не было прохожих. Отсюда они трансгрессировали в Министерство.

Профессор покосился на переливчатый синий потолок с видоизменяющимися золотыми символами, но, очевидно, не увидев там ничего интересного, двинулся вперёд по длинному залу Атриума, и Поттер не отставал ни на шаг. Взглянув на тёмный паркетный пол, Гарри вспомнил, как ещё в первый визит удивился, почему подошва не скользит по отполированному почти до зеркального блеска покрытию. Сейчас, спустя шесть лет, он не придавал значения многочисленным странностям в устройстве уровней Министерства и их отделке.

Пройдя через золотые ворота, они остановились посреди небольшого зала, вместе с остальными волшебниками ожидая прибытия одного из лифтов. Двое магов из Визенгамота в мантиях сливового цвета поприветствовали их. Несколько лифтов прибыли практически одновременно, и, как назло, в ту кабину, которую выбрали спутники, набилось больше всего народа. В итоге они оказались практически прижаты к противоположной выходу стене. Двери с грохотом закрылись, и лифт рванул вниз. Когда он остановился на уровне Отдела магических игр и спорта, в кабину влетела стайка сиреневых самолётиков. Молчать было невозможно, и Гарри, стараясь удержать равновесие в трясущейся кабине, вытянул шею, чтобы сказать:

— Поначалу я подозревал Карло, — мастер зелий, отклонившись, шутливо повёл бровью, мол, да неужели, и Поттеру захотелось поскорее объяснить. — Он мог ничего не знать о тайном доходе Эдварда. В случае женитьбы одного из Брикманов часть наследства переходит в их владение, оставляя отчима практически ни с чем.

— И поэтому он решил убить Эдварда, который в ближайшее время жениться не собирался? — хмыкнул Снейп, и его ответ совпал с женским голосом, объявившим прибытие на шестой уровень.

— Или Клару, но сделать это так, чтобы спихнуть вину на Эдварда, — парировал Гарри, искоса наблюдая за тем, как часть записок покинула кабину, сменившись новыми, в точности подражая волшебникам, которых меньше не стало: очевидно, все ехали на нижние уровни. — В любом случае, версия не клеится. К тому же, Гермиона ещё вчера поговорила с Карло.

На четвёртом уровне вышло несколько магов, и в лифт проскользнула Полумна: заметив Гарри, она улыбнулась и остановилась возле него, желая поделиться последними новостями.

Лавгуд устроилась в Отдел регулирования магических популяций и контроля за ними и прекрасно там себя чувствовала, чего нельзя было сказать о Гермионе: колдунья начинала свою карьеру в Министерстве именно с этого Отдела. Пробыв там год, она прошла обучение на трёхлетних курсах подготовки мракоборцев и присоединилась к штаб-квартире, быстро зарекомендовав себя, как хорошего агента под прикрытием.

Поприветствовав Снейпа, Полумна протянула Поттеру тонкую папку, которую волшебник тут же зажал под локтём.

— Я навела справки о существах, обитающих в доме Брикманов.

Гарри в непонимании взглянул на неё, но, заметив, как изменилось выражение лица мастера зелий, понял, кто привлёк Лавгуд к расследованию.

Путь до второго уровня прошёл без разговоров, и Гарри ознакомился со сводной таблицей в папке. Содержание всех животных было законно, так что с этим проблем не было. Они уже двигались по коридору, когда Поттер краем уха услышал странное замечание Полумны о погоде за ненастоящими окнами и рассеянно покачал головой, потому что его мысли были заняты другим. Как выяснилось, Карло путешествовал по миру и собрал внушительную коллекцию диковинных растений и существ. Особенно ему полюбились змеи, коих в его саду было в достатке. Та, что спустилась над головой Гарри, была австралийской тигровой змеёй, к тому же, весьма ядовитой.

— Если вам интересно, в той книге есть рассказ: отчим убивает приёмную дочь с помощью ядовитой дрессированной змеи, которая ночью проникала в спальню девушки через специальное отверстие в потолке. — Заговорил Снейп, когда они оказались в отсеке Поттера, застав Гермиону за кружкой чая. Чтобы не делить материалы между двумя отсеками, они решили работать над делом Брикмана в отсеке Поттера.

Гарри опустился в своё кресло, ощутив, как устало загудели ноги, Полумна и Снейп заняли свободные гостевые кресла.

— Вы о «Пёстрой ленте», сэр? Интересное совпадение, но, согласитесь, полагать, что это версия убийства, глупо. — Гермиона отставила кружку, заработав слегка удивлённый взгляд Гарри. Впрочем, подобная осведомлённость в сфере маггловской литературы не казалась необычной, ведь она росла не в магической семье. Гарри воспитывали Дурсли. Пытались воспитывать, но детективы он не читал.

— Верно, глупо, — медленно произнёс Снейп, поглядывая на Полумну, которая с интересом рассматривала снимок комнаты Эдварда, перевернув его вверх тормашками. Это напомнило Гарри о её особой манере читать «Придиру».

В разговоре возникла пауза, и Гермиона тихо спросила у Полумны, присоединится ли она к ним вечером. Друзья собирались посидеть в баре.

Вдруг стеклянная дверь распахнулась, и в отсек влетела Джинни. Остановившись, она глубоко и резко вдохнула, словно пробежала не меньше мили, и выдохнула:

— Эдвард хочет подписать чистосердечное признание.

Изумлённое «что?!», произнесённое Гарри и Гермионой одновременно, вынудило Джинни повторить реплику, подтверждая, что им не послышалось. Не смутились лишь Полумна и Снейп: профессор, полностью развернувшись к Джинни, смерил её вежливым, но осторожно-любопытным взглядом, задержавшись на ладонях, и спросил с расстановкой:

— Вы видели признание своими глазами, миссис Поттер?

Колдунья соединила руки, коснувшись обручального кольца, и Гарри, чьего лица профессор не мог видеть, поморщил нос: конечно, только Снейп мог так изящно подать сделанный им вывод.

— Видела, — Джинни быстро закивала. — Он признаёт, что отравил Клару.

— Бред! — вспылил Гарри, встав с кресла. Сунув руки в карманы брюк, он взволнованно заметался по свободному пятачку отсека, стараясь не зацепиться за вытянутые ноги мастера зелий. — Час назад из него нельзя было и слова вытянуть, и тут такое!

Остановившись, он странно взглянул на Снейпа, вопросительно выгнувшего бровь в ответ на интерес к своей персоне, и мастер зелий успел заметить в этом взгляде тень подозрения.

Не сказав больше ни слова, Гарри сорвался с места, и Гермиона, не сразу спохватившись, поспешила за ним. Полумна осталась в кресле, словно происходящее мало её интересовало, чего, напротив, нельзя было сказать по папке с делом Клары в её руках.

Только сейчас отрешённо-безразличное выражение лица Снейпа сменилось искренней обеспокоенностью: повернувшись в кресле так, чтобы с прохода не было видно, что он делает, профессор извлёк из кармана пиджака маггловский мобильный телефон и набрал сообщение.

«Он уже подозревает. СС»

Несколько магических манипуляций с обычным устройством — и сообщения с лёгкостью преодолевали любые расстояния на любой глубине уровней Министерства. Это было надёжнее, чем совы и записки.

Ответ пришёл быстро.

«Всё под контролем. БК-м»

Полумна тихо вздохнула, перевернув страницу в деле, Снейп крепче сжал пластиковый корпус телефона. Затем, решившись, защёлкал по клавишам.

«После рабочего дня в обычном месте. СС»

Поттер сражался с Эдвардом. Тот, казалось, бросался из крайности в крайность: когда Гарри изучил его признание и задал несколько наводящих вопросов о причинах подобного решения, он упорно повторял, чтобы мракоборец поставил свою подпись внизу документа.

Рабочий день близился к концу, и Гарри чувствовал себя выжатым как лимон. В конечном итоге Поттер не выдержал. Он подался вперёд, отчего жёлтый свет лампы, свисавшей точно над макушкой, отбросил на его лицо резкие тени, и заговорил тоном, не предвещавшим ничего хорошего:

— Подписав это, — Гарри подцепил двумя пальцами чистосердечное признание и потряс им перед лицом Эдварда, — мы подарим вам билет в один конец до Азкабана.

Смяв признание в комок и откинув его на стол, он сел ровно и устало заключил:

— Всё дело в том клубе, так ведь? — Брикман нахмурился, что придало Поттеру уверенности в своих умозаключениях. — «Валькирия», я прав? Туда приходят не просто выпить или расслабиться под действием сомнительных веществ. Там вращаются огромные деньги, я уверен, и вам, мистер Брикман, искусному вору и взломщику, не составило бы труда украсть пару-тройку десятков тысяч галеонов, а после спрятать их в надёжных местах. Кто-то расколол вас и припугнул, как следует. В противном случае, у меня нет ни единой версии касательно того, кто приходил к вам той ночью.

— Вы не представляете, во что ввязываетесь, — откликнулся Эдвард, не моргая, глядя на Гарри.

— Так, может, лучше помочь мне с этим разобраться, чем идти в Азкабан за преступление, которое не совершали?

Поттер смотрел на Брикмана и видел его равнодушно-флегматичный настрой.

— Вы же всё равно отпустите меня?

— В том случае, если подтвердится ваша невиновность.

— Они сделали всё для того, чтобы этого не случилось. Однако если вы отпустите меня, ничто больше не помешает им добраться до меня.

— Вы о ком? — спросил Гарри, ощущая волнительный трепет в груди. Он будто знал: в какой-то миг нечто необычное должно было случиться. Это дело с первой секунды отличалось от всего остального, с чем Поттер работал раньше. И теперь он близко, так близко…

Из глотки Эдварда вырвался грубоватый смешок.

— А вы не знаете?

— Не знаю о чём? О «Валькирии»? — Гарри затаил дыхание, но Брикман отрицательно покачал головой.

Мгновение, удар сердца.

— О Красной Гарпии.

Спустя час Снейп смотрел на предложенный бокал виски, понимая, что даже простая вода ему в глотку не полезет. Рядом стояла бутылка с янтарным напитком, которую профессор, подумав, левитировал обратно в бар. Зеркальные дверцы плавно закрылись, что привлекло внимание хозяина квартиры, сидевшего за стойкой: вихрастая голова поднялась, по губам скользнула слишком понимающая усмешка.

— Поттер догадывается, что что-то не так, вижу по его глазам, — Снейп постарался расслабиться на удобном диване, но вышло лишь опустить напряжённые плечи и раздражённо постучать пальцами по стенкам бокала, — а это значит, что очень скоро он начнёт задавать вопросы.

— В таком случае, придётся запастись терпением, — Барти изучал дешифрованные банковские счета Эдварда, разбросанные по всему миру. Суммы были более чем внушительные. — И ему, и тебе.

— У меня терпения в достатке.

Ни капли злости. Простая констатация факта, известного обоим.

— Уж точно больше, чем у меня, — смеющиеся карие глаза на несколько мгновений встретились с чёрными, после чего Крауч-младший вновь вернулся к своему занятию. Рядом с книгой о Шерлоке Холмсе лежало раскрытое личное дело одной колдуньи.

— С другой стороны, он может получить ответы на некоторые из своих вопросов, — взглянув на колдографию в личном деле, Барти взял сигарету, тлевшую на краю пепельницы, и удовлетворённо затянулся. — Я займусь твоим подопечным. Пора направить его мысли в правильное русло.

— Он мне не подопечный, — лишь понизившаяся интонация выдала недовольство Снейпа.

— Но ты до сих пор о нём беспокоишься, — издевался Барти, но это было уже так привычно, что мастер зелий давно перестал реагировать.

— Дело Клары Брикман почти раскрыто, осталось совсем немного.

— Это было элементарно, не стоило и времени терять, — откликнулся Крауч-младший с пренебрежением. — К тому же, нас интересует нечто другое.

— Верно, — выдохнул профессор, поднеся бокал с виски к лицу. — Таинственный гость Брикмана.

Со стороны Барти послышалось хмыканье.

— Скажем, не такой уж и таинственный, — карие глаза блеснули. — Замахнуться на Красную Гарпию… Конечно, Эдвард, сам того не зная, помог нам, но раз уж решился на такое, ему следовало вести себя осмотрительнее.

— Как и нам, — заметил Снейп. — Теперь, когда шкатулка у нас. Гарпия следит неустанно. У нас слишком мало времени.

Крауч-младший ничего не ответил, да и не нужно было: оба прекрасно осознавали, на какой риск шли. Стряхнув пепел в стеклянную пепельницу, Барти задвинул личное дело под разложенные бумаги: так, чтобы его не было видно.

Она подходила идеально.

— Пока что мы вне зоны подозрений, — улыбнулся он. — Чего не скажешь об Эдварде. Днём позже, днём раньше его невиновность подтвердится, и он окажется на свободе, где для Гарпии не составит труда добраться до него.

— Именно поэтому ты решил припугнуть его вдобавок к его собственным опасениям, — оскалился Снейп в ответ, вызвав смех у Крауча-младшего.

Тот облокотился о каменную столешницу и, выдохнув дым, пояснил:

— Я лишь рассказал ему, что будет, если он продолжит стоять на своём, и что может быть, пойди он нам навстречу.

«Либо ты возвращаешь шкатулку и с нашей помощью исчезаешь из страны раньше, чем Гарпия успевает добраться до тебя, при этом сохранив все украденные деньги, либо не возвращаешь, и я собственноручно сдираю с тебя шкуру. Мои методы страшнее тех, что практикует Гарпия».

Условия, задуманные ещё в самом начале, но озвученные только после продолжительных «бесед» за железной дверью. Чтобы Гарпия купилась на простой, но эффективный обман.

Они больше не возвращались к поднятой теме, и оранжевая папка так и осталась лежать под кипой бумаг на барной стойке. Крауч-младший удивился незаинтересованности обычно внимательного Снейпа.

В верхнем правом уголке папки в белом прямоугольнике значилась надпись: «Гермиона Джин (Грейнджер) Уизли».

* * *

Гарри как раз заваривал чай, когда в окно кухни постучался чёрный филин. Мракоборец приоткрыл створку, и почтальон сразу вытянул лапку, к которой было привязано письмо. Забрав почту, Поттер угостил филина крекером и, услышав удаляющиеся хлопки крыльев, отвернул загнутые уголки пергамента.

Письмо было от профессора Снейпа, в котором он известил Гарри, что отправился в Бирмингем отыскать Джеймса Аддингтона, садовника Брикманов. О результатах небольшого путешествия обязался рассказать в сегодняшнем письме или завтра в Министерстве.

Визит Гермионы в госпиталь к Карло состоялся ещё два дня назад.

— Я видела много людей, потерявших близких после войны, — сказала Уизли, — и знаю, как они выглядят в случае столь тяжёлой утраты. Когда я встретилась с Карло, словно вернулась назад во времени. Даже не обязательно было говорить с ним, чтобы понять: он не причастен к смерти Клары.

Хотя Гарри, к собственному стыду, чувствовал, что в некоторой степени охладел к расследованию. Отныне всеми его мыслями владела некая Красная Гарпия. И всё же Снейп вернул его на землю.

Прочитав короткое письмо, Гарри позабыл про завтрак, кружа возле длинного стола и формируя в голове картину событий рокового для Клары вечера. Эдвард Брикман украл огромную сумму денег, вполне возможно, что у некой Красной Гарпии, обосновавшейся в «Валькирии». Кто-то пришёл к нему в тот вечер. Однако ссоры не было — об этом свидетельствовала экономка миссис Остин, в противном случае она могла услышать шум. Не стоило забывать про звукоизоляционные чары, но Эдвард не использовал их, анализ палочки показал бы это.

Далее, гость ушёл, Эдвард закрылся в кабинете отчима, заливая проблемы спиртным, Карло спал, пока в три часа ночи Клара не отравилась синильной кислотой в спальне брата. Окончив работу в саду, Джеймс должен был отправиться домой, но Гарри не исключал версию, что волшебник находился в поместье Брикманов.

— Ты рано проснулся, — вошедшая в кухню Джинни приблизилась к столу и дорезала сыр, забытый супругом на разделочной доске.

— Привычка, выработанная годами работы в Министерстве, — Поттер обнял её со спины, зарываясь носом в густые длинные волосы, сладко пахнущие ванильным бальзамом, — тем более, мне необходимо встретиться с Барти.

Нож замер над сыром, и Гарри почувствовал, как напряглась Джинни.

— Что-то связанное с расследованием?

— Не думаю, — Поттер покачал головой, — мне кажется, он преследует личные цели.

— Звучит немного устрашающе.

Расцепив руки, Гарри взял тонкий кусочек сыра и, отправив его в рот, отмахнулся в знак того, что всё нормально. Джинни проводила Поттера задумчивым взглядом, когда он подошёл к плите, чтобы зажечь огонь под чайником, и продолжила приготовление сэндвичей.

Прислонившись к столешнице в ожидании, когда закипит вода, Гарри вновь погрузился в свои мысли. Что-то подсказывало: Барти знал, что расследование определённым образом связано с загадочной Красной Гарпией, о которой Поттер ни разу не слышал. Она не проходила по базе и ни разу не освещалась в «Ежедневном пророке», что само по себе выглядело подозрительно — паршивая газетёнка, которую Гарри невзлюбил ещё в Хогвартсе, умудрялась печатать компрометирующие подробности о деятельности всевозможных организаций, чудесным образом обходя Гарпию. Беря во внимание скупые замечания Эдварда, вырисовывалась любопытнейшая картина.

Был ещё один момент, весьма смутивший Поттера, о котором он думал по дороге в ресторан, расположившийся на восьмом этаже Башни Oксо в районе Саутварк[1] — именно там его ожидал Барти (Гарри нисколько не удивился, что выбор волшебника пал на один из авторитетных и дорогих ресторанов Лондона).

— Это весьма опасное место, — сказал Эдвард на допросе. — Попасть туда трудно, но и выйти ещё труднее.

Другими словами, Брикман не сказал вообще ничего, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о причине подобной молчаливости.

Определённого рода подозрение пришло вместе с оценивающим взглядом Эдварда, которым он окинул ссутулившегося на стуле Поттера, и престранная фраза:

— Вы, мистер Поттер, в любом случае окажетесь там.

Шагая по набережной Темзы, Гарри вновь вспомнил о разговоре с Гермионой в баре накануне. Подруга попыталась выяснить, занимал ли мастер зелий какую-либо должность в Министерстве, но поиски не увенчались успехом. Соваться в отдел кадров не было смысла — и Гарри, и Гермиона прекрасно понимали, что это мгновенно стало бы известно либо Снейпу, либо Барти, что вызвало бы ненужные проблемы.

Оставив позади Берни Спейн Гарденс, Гарри вошёл в роскошное здание старинной постройки и, пройдя по просторному вестибюлю, оказался в зале с лифтами, один из которых доставил его на верхний этаж башни Oксo. Пока кабина плавно поднималась, оставляя за стеклянными стенами мерцающие витрины магазинов, Поттер успел пожалеть, что лифты в Министерстве не такие бесшумные, как здесь. Оказавшись в ресторане, Гарри не успел и глазом моргнуть, как рядом показался официант, предложивший выбрать столик, а при упоминании имени Крауча-младшего повёл волшебника через зал в сторону террасы. Поттер аккуратно посмотрел по сторонам, оценивая вид длинной белоснежной барной стойки и замысловатого потолка — чудо инженерной конструкции из металлического каркаса и жалюзи, — а затем его взгляд устремился за сплошные окна в пол, откуда открывался чудесный вид на Темзу и Лондон. Посетителей в обеденное время было предостаточно, и Гарри заметил Барти, только когда официант указал на один из столиков.

— Добрый день, мистер Поттер, — вежливо улыбнулся Крауч-младший, когда Гарри опустился на второй стул, и официант мгновенно положил перед ним раскрытое меню. — Можете сделать заказ, мы никуда не торопимся.

Поттер быстро просмотрел глянцевые страницы и выбрал цезарь с креветками и зелёный чай. Официант удалился, и волшебники обменялись долгими взглядами: вопросительным и загадочным.

— Итак, что нового? — спросил Барти с интонацией, говорящей об обыкновенном любопытстве, но вкупе с неоднозначным взглядом вопрос обретал иной смысл. Гарри подхватил искусно сложенную салфетку и, постелив себе на колени, ответил, не глядя на собеседника:

— Полагаю, вам уже всё известно.

То, с каким уважением Крауч-младший посмотрел на Поттера, плавно откинувшись на спинку кресла, вызвало в мракоборце чувство, похожее на удовлетворение. Глава Сектора борьбы с неправомерным использованием магии не спешил с ответом, помешивая ложкой кофе, и наслаждался видом Лондона на противоположном берегу Темзы с возвышающимся куполом Собора святого Павла над городскими постройками и изящным силуэтом небоскрёба Мэри-Экс[2]. Он заговорил, когда перед Гарри появился чайничек с зелёным чаем, и тот стал аккуратно наполнять свою чашку, уловив едва различимый на свежем воздухе аромат жасминовых лепестков.

— Понимаю, вам неприятно моё вмешательство в дела штаб-квартиры, — носик чайника замер, — однако на этот раз всё обстоит несколько иначе, и мой отец, как вы могли подумать, не имеет к этому никакого отношения.

На долю секунды Гарри показалось, что слово «отец» было произнесено с оттенком лёгкого пренебрежения, и то, как Барти поморщил тонкий нос, вызвало ещё большие подозрения, хотя вполне возможно, что дело было в кофе, который Крауч-младший попробовал. В любом случае, Поттер отбросил странную мысль, потому что к их столику вновь подошёл официант, поставив перед Гарри салат, а перед его собеседником порцию пасты. Не зная, закончил волшебник свою мысль или нет, Поттер молчал, наколов на зубчики вилки изогнутую креветку. Впрочем, Крауч-младший не проявлял энтузиазма в поддержании разговора, поэтому Гарри, набравшись смелости, спросил:

— Дело в Красной Гарпии?

И был вознаграждён. Отправив в рот порцию пасты, Барти прислушался к вкусовым ощущениям и, оставшись довольным, плавно кивнул. Воодушевлённый подобной реакцией, Поттер полил салат оливковым маслом и услышал:

— Замечательно, что вы догадались, избавив меня от необходимости подбирать слова и задавать наводящие вопросы, и предоставили возможность сразу перейти к сути. Помните о тех пропажах?

Гарри приподнял брови.

— Вы о нераскрытых делах? — Крауч-младший согласно замычал, и Поттер кивнул.

— Есть какие-нибудь предположения в свете последних событий? — Барти с удовольствием наблюдал за тем, как подозрение на лице мракоборца сменялось озарением с лёгким оттенком неверия.

Не нужно было озвучивать слишком очевидную догадку.

— Скоро вы получите папку с материалами всех дел, так или иначе связанных с Красной Гарпией.

Поттер потянулся к чаю, надеясь спасти внезапно пересохшее горло.

— Вы хотите, чтобы я ими занялся? — недоверчиво произнёс он и наткнулся на слегка недоумённый взгляд, ещё больше запутываясь. — То есть я вовсе не против, но что это изменит? Недели кропотливой работы не сдвинули с места ни одно из этих расследований…

Он замолчал на полуслове, увидев, как торжество вспыхнуло в карих глазах, что, в принципе, не говорило ни о чём хорошем. Пользуясь таинственностью момента, Барти медлил, ленивым движением обводя контур бокала, предназначенный для воды, левая бровь многозначительно поползла вверх, и в голосе появились характерные довольные нотки:

— Тогда вы работали без моего участия и без той информации, которую я готов вам предоставить. К тому же, в случае успешного раскрытия текущего дела появится возможность подробнее изучить деятельность Красной Гарпии, — оценив растерянный вид Гарри, он вполне искренне удивился. — В чём дело, мистер Поттер? Неужели это не то, что вы так желаете узнать?

— Вы правы, я хочу понять, что представляет эта Красная Гарпия, — откликнулся мракоборец, бессмысленно переворачивая хлебные сухарики в салате. — Только почему именно я?

Крауч-младший скривил уголок рта (Гарри не знал, как расценивать этот жест), и с легкостью ответил:

— Со временем вы всё поймёте и во всём разберётесь. К тому же, у вас есть помощник. Как проходит ваше сотрудничество?

Он вновь взял вилку, но к еде приступил, только когда Поттер сказал, что всё обстоит лучше, чем он мог ожидать. После мракоборец поделился последними новостями о Джеймсе Аддингтоне и о том, что Снейп как раз отправился на его поиски. Закончив обед, Гарри поблагодарил Барти за встречу и вернулся домой. Тот не торопился возвращаться в Министерство, отстранённо жалея о невозможности выпить что-нибудь крепче кофе.

Поттер скоро начнёт задавать вопросы, сказал Снейп и оказался прав. Первый и, пожалуй, самый главный он уже озвучил: почему именно он? У Крауча-младшего был ответ, но рассказывать об этом Поттеру было ещё слишком рано.

— Есть один особенный человек, которого знает каждый волшебник в Великобритании. Весьма сложный и не поддающийся дрессировке экземпляр. Но весьма и весьма ценный. Займись им. Подготовь его, приведи к нам, а после…

То, что должно было случиться после, рождало в душе Крауча-младшего сомнения гораздо большие, чем те, что одолевали его много лет назад, когда он оказался перед выбором: пойти в Азкабан с гордо поднятой головой, как Лестрейнджи, или прогнуться перед самым ненавистным человеком в надежде на нескорое отмщение.

* * *

Джинни отыскала Гарри в гостиной: он замер возле окна, глядя на город за окном, и находился в мире собственных мыслей. Что он знал Красной Гарпии? Некая организация за стенами «Валькирии», которой Эдвард Брикман стал как кость поперёк горла. Для чего она? Развлечения? Карточные игры? Поттер подозревал, что это далеко не всё.

— Это плохие деньги, мистер Поттер, — таинственно произнёс Эдвард на последнем допросе, — деньги, которые люди спускают, сидя за карточным столом. Я не ворую у честных.

Звучало вполне убедительно, но о какой-то там Красной Гарпии Поттер в жизни не слышал. Легенда оставалась прежней: шумная и скандальная «Валькирия» и не более того.

И тут такое. Барти намекнул на её причастность к серии пропаж людей из Министерства. Дела, которые так и остались нераскрытыми.

Что самое главное, всё началось с Эдварда Брикмана, и сейчас Гарри так отчётливо чувствовал: его аккуратно, но настойчиво подталкивали к этой Красной Гарпии. Так было с момента, как дело Клары Брикман оказалось на его столе. Какую цель преследовали Крауч-младший со Снейпом и, что самое главное, какая роль была отведена Поттеру во всей этой истории — вот что волновало мракоборца больше всего.

Поэтому он не замечал, какой озабоченной и взволнованной выглядела Джинни в последние дни. Вот и сейчас она замерла в дверном проёме, как будто сомневаясь в чём-то, но, собравшись с силами, решительно двинулась в сторону Поттера. Он обернулся на звук шагов и прежде, чем Джинни успела что-либо сказать, спросил:

— Как думаешь, Джеймс Аддингтон мог тайно наблюдать за тем, что происходит в поместье?

Лицо Джинни разочарованно вытянулось, но она успела отвернуться прежде, чем Гарри заметил это.

— Может быть, — наконец, откликнулась она. — Ты говорил, спальни Эдварда и Клары соседствуют друг с другом.

— Лестница располагалась в промежутке между окнами их спален. Не составило бы труда заглянуть как к Эдварду, так и Кларе. Всего лишь предположение, но даже если оно окажется верно, зачем Джеймсу делать это?

Они посмотрели друг на друга.

— Может, он… — начал Гарри, но его прервало появление Патронуса.

Серебристая выдра, торжественно заплыв в гостиную, заговорила крайне взволнованным голосом Гермионы:

— Снейп притащил Аддингтона в Министерство и, похоже, хочет вытрясти из него душу. Будь здесь как можно скорее!

Патронус растаял в воздухе, и Гарри всерьёз забеспокоился. Гермиона редко разговаривала в таком тоне: словно Волдеморт возродился вновь, и она была тому свидетелем.

В Министерство они прибыл тотчас, и всё шло наперекосяк: лифт пришлось ждать очень долго, и ехал он, как казалось, слишком медленно. Последней каплей стала физиономия Маркуса Флинта, который расплылся в гаденькой ухмылке, едва увидел Поттера. Тот без объяснений попытался попасть внутрь, но был остановлен сильной рукой слизеринца.

— Тебе туда нельзя, — процедил он, получая удовольствие от тотальной ненависти в зелёных глазах.

— Насколько ты успел заметить, я не спрашивал твоего разрешения, — Гарри вскинул палочку, надеясь, что это произведёт нужный эффект, но Флинт остался непоколебим.

Они сами не заметили, как заспорили громче, но были прерваны лязгом открывшейся двери. Сжав зубы до боли в челюсти, Гарри оттолкнул плечом Маркуса и протиснулся между Снейпом и дверью, без приветствий приблизившись к столу, за которым сидел Крауч-младший и скованный наручниками Джеймс Аддингтон.

— Поттер, вы как раз вовремя, — сладко протянул Барти, как и Снейп, не удивлённый появлением мракоборца, который пропустил замечание мимо ушей и окинул беглым взглядом задержанного садовника. К счастью, на нём не было следов применения физической силы, хлопчатобумажные брюки и рубашка светло-бежевого цвета чистые и отглаженные. По состоянию рук и ногтей видно, что этот человек много работал с землёй, в остальном же ничего необычного.

Мастер зелий занял второй стул, от которого Гарри отказался, оставшись стоять, и, быстро переглянувшись с как никогда довольным Барти, выразительно заговорил:

— Пока вы отсутствовали, Поттер, мы успели выяснить много чего интересного.

Джеймс не имел никакого отношения к гибели Клары. Зато он видел, кто приходил к Эдварду Брикману тем вечером.

* * *

Джеймса Аддингтона и Эдварда Брикмана отпустили: доказательства их невиновности неоспоримы. Джеймс был близок с Брикманами, особенно с Эдвардом, он знал о его воровской деятельности и связи с Красной Гарпией, о чём не знал никто из членов семьи. Из-за следов от лестницы на кирпиче Джеймс был вынужден признаться, что не раз забирался в комнату Эдварда через окно, чтобы никто из жильцов ничего не заподозрил: ночами они обсуждали, где и как лучше прятать деньги. В благодарность за это Брикман делился частью украденного, а Аддингтон помогал своей тёте из Бирмингема.

Как Поттер и предполагал, Клара погибла в результате трагической случайности. Вначале Красная Гарпия послала к Эдварду своего человека в последней мирной попытке получить желаемое, но, как известно, это не помошло. Решив расквитаться с вором, Гарпия приготовила Брикману ловушку в его комнате, в которую попала сестра.

— Каминная сеть, — ответил Снейп на закономерный вопрос Гарри. — Уж поверьте, для Гарпии это не проблема.

И всё же Поттеру не было покоя: он отчаянно желал поговорить с Брикманом, желательно, за пределами Министерства.

Однако нового случая не представилось.

Кабинет Карло, открытая бутылка красного сухого, бездыханный Эдвард. И пробка от вина с различимым следом от медицинской иглы.

Дивный букет Шардоне был испорчен ядом.

Пролистывая отчёт мракоборцев и колдоэкспертов, Поттер смутно понимал, что таинственная смерть таковой и останется, только если ответ не придёт оттуда, откуда он его вообще не ждал.

Спустя несколько дней дело Клары Брикман переместилось на длинный стенд к остальным нераскрытым делам. Там же выделили небольшой пятачок для крошечного количества материала по смерти Эдварда. Как Гарри и опасался, любые обстоятельства, связанные с Красной Гарпией, испарились, словно по волшебству.

Ещё через какое-то время со стенда исчезли все материалы, связанные с Хромым Байроном: как выяснилось, Байрон исчез из страны, и дело закрыли. Теперь данный факт в свете последних событий виделся Поттеру в ином свете.

Что касается Карло, вскоре он вернулся в Италию — очевидно, в попытке отвлечься от постигшего его горя.

Прошло ещё две недели, когда на стол мракоборца приземлился сиреневый самолётик.

Хозяин изысканно обставленного кабинета указал на одно из гостевых кресел, едва Гарри переступил порог, не удивившись, обнаружив здесь мастера зелий. Поттер устроился удобнее, расслабляя напряжённые плечи и всем своим видом являя готовность слушать, хотя в душе поднималась тревога: так бывало всякий раз, когда на горизонте появлялось дело, с которым Гарри совсем не желал связываться.

— Думаю, мистер Поттер уже догадался, о чём пойдёт речь, — начал Снейп, потянувшись к бокалу виски, — предлагаю сразу перейти к делу.

Барти согласился: опустившись в кресло с высокой кожаной спинкой, он подвинул стопку оранжевых папок к краю стола со стороны Гарри. Тот сомневался, стоит ли просмотреть обещанные дела, связанные с Красной Гарпией, сейчас (без сомнений, это были именно они), или документы будут в его полном распоряжении и после встречи.

— Это то, о чём я думаю? — уточнил Поттер на всякий случай, и Крауч-младший кивнул. Поставив локти на мягкие подлокотники, он соединил кончики пальцев и серьёзно взглянул на мракоборца.

— Как подметил мистер Снейп, вы наверняка успели осознать, что речь пойдёт о Красной Гарпии. Вам известно, что кроется за потайной дверью «Адмирала Дункана»?

— Помимо клуба с сомнительной и скандальной репутацией? — хмыкнул Гарри. — Наверняка ещё что-то.

Во взгляде Барти плясали черти.

— Есть догадки?

Поттер ответил не сразу.

— Карточные игры, — он не заметил, как загнул мизинец. — Думаю, не совсем законные. Может, ещё какие-нибудь…экзотичные развлечения, приносящие организации немалый доход.

— Ваши предположения близки к истине, — согласился Крауч-младший, едва заметно раскручиваясь в кресле. — Большая часть деятельности Красной Гарпии незаконна, а потому строго засекречена.

Поттер кисло улыбнулся. Как будто могло быть иначе.

— Как у любой подобной организации у Гарпии есть и почитатели, и враги.

— Дело Клары Брикман не просто так оказалось на моём столе, верно? — озвучил Гарри то, что давно не давало ему покоя, и был вознаграждён.

Пригубив напиток, Снейп довольно хмыкнул, а Барти растянул губы в не менее довольной улыбке.

— Эдвард относился к числу врагов, — продолжил Крауч-младший с привычной ухмылкой на лице. — Насколько вам известно, с недавних пор он стал представлять серьёзную опасность для всей организации.

— Что он украл кроме денег? — спросил Поттер, надеясь, что от него не будут ждать проявления грандиозного мыслительного процесса, на что не осталось ни сил, ни терпения, и просто скажут правду. К счастью, волшебники смилостивились над ним.

— Кое-что ценное, — приоткрыл тайну Снейп, когда допил свой виски. — Кое-что, от чего зависит благополучие Красной Гарпии.

— Теперь и смерть Эдварда открывается в ином свете, — невесело заключил Поттер, посмотрев на стопку папок перед собой, и Барти заметил это.

— Что, как и предоставленные вам дела, служит подтверждением неоспоримому факту: Красная Гарпия с лёгкостью избавляется от врагов, закрывая глаза на все законы магического сообщества.

Повисло непродолжительное молчание: Гарри пытался переварить информацию, при этом чувствуя, что упускает что-то важное, а Крауч-младший со Снейпом словно замерли в ожидании. Покусав губы, Поттер облокотился на подлокотники, сцепив пальцы в нервном жесте, и вопросительно взглянул на Барти:

— Гарпии удалось вернуть то, что у неё украли?

Крауч-младший повёл бровями.

— Не совсем.

— Как это понимать? — Гарри переводил недоумённый взгляд с Барти на Снейпа, пока последний, с явной осторожностью подбирая слова, не пояснил:

— Мы получили это от мистера Брикмана прежде, чем он скончался.

— Вы получили? — эхом откликнулся Поттер, мгновенно осознав, в чём дело. — Поэтому вы проявили такой интерес к расследованию? — он взглянул на Крауча-младшего, а после на Снейпа. — И ваше участие, профессор, не являлось случайностью.

Вопросы не нуждались в ответах, все понимали это.

Сделав ещё одну паузу, Гарри решил: факт того, что загадочный предмет (или чем бы он там ни являлся) так и остался у сидевших рядом с ним волшебников, которые не торопились возвращать его Гарпии, более чем очевиден. Получается, они с Эдвардом…вроде как заодно? Также не стоило выяснять, зачем всё это Барти и Снейпу — в любом случае, они не признаются. По крайней мере, не сейчас. Однако что было поистине интересно…

— Повторюсь, но какая роль во всём этом отведена мне?

Поттер тщетно ждал ответа, но Снейп явно не собирался говорить, предоставляя право голоса Краучу-младшему. Казалось, что весь этот разговор был давно спланирован и отрепетирован, со всеми драматическими паузами и загадочными подробностями. Барти, выглядевший как человек, который построил грандиозный план и отлично знал, как этот план привести в исполнение, покинул своё кресло и приблизился к зеркальным створкам бара. Он покачал хрустальным графином, в котором перекатывалась янтарная жидкость, приглашая, и Гарри согласился.

— Эдвард Брикман разворошил осиное гнездо, — наконец, заговорил Барти, взяв с полки чистый стакан с толстым дном, — другими словами, сделал то, что другим не удавалось на протяжении многих лет. К сожалению, его уже нет в живых, и теперь нам нужен тот, кто продолжит его дело.

Гарри сглотнул, ощутив острую потребность смочить пересохшее горло, и осторожно спросил:

— Вы на меня намекаете?

Снейп скользил нечитабельным взглядом по стенам с дорогими обоями, так что Поттер не мог предположить, о чём думал мастер зелий, поэтому всё его внимание сконцентрировалось на Барти.

— А вы согласны? — ответил тот вопросом на вопрос, положив два кубика льда в стакан, куда после налил виски.

— Согласен на что?

Барти молчал, по привычке не торопясь с ответом, лишь неотрывно смотрел на Поттера, а потом двинулся с места. Протянув мракоборцу напиток, он одновременно произнёс:

— Стать нашим агентом.

Их пальцы соприкоснулись, когда Гарри поднял руку, но Барти не спешил отпускать бокал, ожидая ответ и прошивая мракоборца немигающим взглядом.

— Добровольно пойти на дело, которое сведёт меня в могилу? — нервный смешок вырвался из горла. — Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто убил Эдварда.

— Оно не сведёт вас в могилу, — заметил Снейп, раздражённо отделяя слова паузами, как ножом.

Ощущение нелепости ситуации заставляло нервничать: из-за разговора, принявшего неожиданный оборот, и того, что Гарри так и продолжал сжимать низ бокала, ощущая тепло пальцев Барти, который смотрел на него серьёзным, даже тяжёлым взглядом. Разжать пальцы показалось чем-то не совсем вежливым. Казалось, подобные проблемы волновали только Поттера.

— Вы так уверены в моей неприкосновенности? — усомнился он, и Крауч-младший мгновенно откликнулся:

— Безусловно.

— И сами сделать то, что хотите поручить мне, не можете?

Мимолётную улыбку, тронувшую губы Барти, едва ли можно было счесть дружелюбной.

— Поверьте, не можем.

— Угу, — кивнул Поттер, пока внутри поднималась злость, — проще меня подставить под удар.

Пальцы Крауча-младшего мгновенно разжались. Поттер от неожиданности едва не уронил бокал. Вернувшись в своё кресло без единого слова, Барти дёрнул подбородком, призывая Снейпа «принять эстафету», и Гарри понял: они и это предусмотрели. Радости не прибавилось, но всё к этому и шло. Всё было предпринято для того, чтобы в один день Поттер оказался здесь и согласился на безумную афёру, всё: начиная от более благосклонного отношения Барти, заканчивая переменами в поведении мастера зелий. Хотелось верить, что последнее — результат времени, но разум подсказывал: его, Гарри Джеймса Поттера, в очередной раз использовали. Умаслив и утопив в меду сладких речей, создали благодатную атмосферу для того, чтобы он согласился на что угодно.

Гарри взглянул на Крауча-младшего, секунду назад подкурившего сигарету. В тонких чертах лица не было ничего, кроме знакомого высокомерия и новой для мракоборца холодной расчётливости, убивавшей малейший намёк на эмоции во взгляде. В глазах Барти всегда был огонёк — злорадный или насмешливый, — всегда, но не сейчас.

Вопреки его недвусмысленному жесту, Снейп не торопился «смягчать углы», он смотрел на Крауча-младшего, отчего Поттеру показалось, что эти двое общались на каком-то телепатическом уровне.

Сидеть на одном месте было невозможно. Встав, Гарри отошёл вглубь кабинета и сделал большой глоток виски. Скулы мгновенно свело от резкого вкуса, но Поттер почти не заметил этого.

То, что происходило сейчас, очень напоминало хорошо известную историю о том, как один мудрый маг обвёл вокруг пальца незадачливого школьника, вырастив его для «великой цели», и чуть ли не за руку привёл на поле битвы, откуда ему не суждено было вернуться живым.

Все знают эту историю, как и её финал.

Кто мог дать гарантию, что Поттеру повезёт и в этот раз? Тогда он знал, с кем боролся, знал, чего ждать от Волдеморта и Пожирателей Смерти. Сейчас вряд ли можно было этим похвастаться.

— Я не дам своё согласие до тех пор, пока не узнаю, с чем имею дело, — вынес свой вердикт Гарри, развернувшись и взглянув на волшебников. — Потому что сейчас это выглядит так, словно я добровольно просовываю голову в петлю.

Успев к этому моменту докурить, Барти отправил окурок в пепельницу и удовлетворённо откликнулся:

— Звучит справедливо, — и, кивнув на стопку папок, добавил:

— Они ваши.

Мельком глянув на Снейпа, Поттер забрал папки, поставив на их место бокал с недопитым виски, коротко попрощался и почти успел покинуть кабинет, как Крауч-младший окликнул его.

— Вам интересно, кто приходил к Эдварду Брикману в ночь смерти его сестры?

Гарри чуть крепче сжал дверную ручку. Джеймс Аддингтон сказал, что видел лишь тень, силуэт, промелькнувший по аллее перед домом.

— Интересно.

Ответил Барти с явным удовольствием:

— Люциус Малфой.

Лишь спустя десять секунд Поттер смог отойти от состояния мраморной статуи, в которую почти успел превратиться, и, не произнеся ни слова, оставил волшебников.

Профессор проводил его задумчивым взглядом и, как только дубовая дверь с тихим шорохом закрылась, потёр губы подушечками пальцев. Признак неуверенности.

— После всего, что он узнает, думаешь, он действительно согласится?

Барти пожал плечами.

— У него не будет выбора.

* * *

— Есть один особенный волшебник, которого знает каждый человек в Великобритании, — человек с кольцом-печаткой приподнял уголки губ в намёке на улыбку. — Весьма сложный и не поддающийся дрессировке экземпляр. Но весьма и весьма ценный. Займись им. Подготовь его, приведи к нам, а после — после он сделает то, что было предначертано. Тогда Красная Гарпия обретёт полную власть. Предоставляю тебе безграничные полномочия в Министерстве.

Барти улыбнулся: он был близок к своей цели как никогда раньше.

Хозяин кабинета словно прочитал мысли Крауча-младшего. Черты лица мгновенно заострились.

— Однако учти, я буду пристально за тобой следить. Малейшее подозрение в том, что ты играешь по собственным правилам, и я сделаю так, что весь мир сможет установить связь между недавними пропажами и почти забытым прошлым, в котором ты фигурируешь как личность, достойная пожизненного заключения в Азкабане.

У Гарри Поттера не будет выбора. Как уже не было у Крауча-младшего.

~ Конец первой части ~

Примечания:

[1] Башня Оксо, или Оксо Тауэр — здание в Лондоне, сперва игравшее роль электростанции, а позже выкупленное компанией «Оксо», производившей куриные кубики. Здание было реконструировано, а над центральной частью возведена интересующая нас башня. Её отличительная черта — окна, чья форма образует надпись «OXO». На сегодняшний день первые этажи занимает художественная галерея и магазины, выше жилые апартаменты, а на восьмом этаже — описанный в фике ресторан с поистине чарующими видами на город и Темзу.

[2] Мэри-Экс — знаменитый 40-этажный небоскрёб авторства Нормана Фостера, успевший стать одной из визитных карточек Лондона, примечателен необычной формой, за это и за зеленоватый оттенок стекла жители называют его «огурец» или «корнишон». В его стенах расположена штаб-квартира швейцарской компании SwissRe, нижние этажи открыты для всех посетителей, верхние занимают рестораны. Полностью оправдывает себя как экологический небоскрёб: благодаря уникальной конструкции здания в виде сетчатой оболочки с центральным опорным основанием удалось максимально использовать солнечное освещение и обеспечить естественную вентиляцию помещений. По сравнению с другими подобными зданиями Мэри-Экс использует вдвое меньше электроэнергии, поскольку задействована система солнечных батарей.

Мастер зелий взмахнул палочкой, призвав графин с виски, и подлил немного в свой бокал.

— Утверждение, что о Красной Гарпии не знает никто, несколько ошибочно, — он вернул графин на стол, и оранжевый свет огня в камине преломился в гранёном хрустале. — В волшебных кругах «Адмирал Дункан» хорошо известен под другим названием, вы и сами это знаете. Вопрос в том, что известно более узкому кругу лиц.

— Для ясности можно сравнить с одной третьей от общего числа работников Министерства, — уточнил Барти.

С той памятной встречи минула половина недели, и сейчас, в субботний вечер Гарри сидел в небольшой и скромно обставленной гостиной, принадлежавшей Краучу-младшему, как и небольшая квартира в центре Лондона. Поттер был удивлён: он почему-то думал, что дом Барти будет несколько…больше и помпезнее. Как бы то ни было, мракоборец был здесь, и за последние полчаса узнал много нового.

Как известно, Красная Гарпия скрывалась за фасадом «Адмирала Дункана», весьма популярного среди магглов с нетрадиционным взглядом на жизнь.

«Для отвода глаз и фильтра нежелательных посетителей», — иронизировал Снейп столь необычный выбор места.

Магическая часть «Адмирала Дункана», «Валькирия», чем выделялась среди прочих названий своей заурядностью.

«Да уж, — думал Гарри, — заурядное снаружи и незаурядное внутри». Как сундук Грюма, усовершенствованный заклятием магического расширения, «Валькирия» имела несколько подразделений. Основная масса знала лишь о первом отделении «сундучка», о скандальном клубе. Всё остальное было доступно лишь «более узкому кругу магов, соизмеримому с одной третьей Министерства».

Знакомый приём, не единожды встречавшийся в истории.

Карточные игры — одно из подразделений, но Гарпия не ограничивалась лишь этим. Как сказал Снейп:

— Там волшебники имеют возможность предаваться весьма экзотичным занятиям развлекательного, азартного, даже эротичного и — в случае раскрытия тайны — потенциально-криминального характера. Впрочем, строжайшая секретность — табу заведения, которое никто не смеет нарушать, в противном случае проговорившегося весьма быстро «усмирят». Чем экстравагантней предоставляемые услуги, тем выше уровень секретности.

Тоже весьма предсказуемо, не так ли? У каждого свои предпочтения в играх — за карточным столом или в постели, — неважно, но всегда найдётся тот, кто поддержит это. И тот, кому удастся заработать на этом немалые деньги, обеспечив сохранность «доброго имени» своих зачастую именитых клиентов. Красная Гарпия весьма преуспела в этом.

— Другими словами, нет ничего криминального в том, чтобы рассказать кому-то, какие крутые таблетки можно достать в «Валькирии», — сказал Поттер, вложив в это долю юмора, который было трудно не распознать.

Глаза Снейпа блеснули в оранжевом свете.

— С точки зрения простого обывателя — нисколько. С точки зрения мракоборца — сами знаете ответ.

Гарри поднёс бокал к лицу: лёд почти растаял, и виски согрелся в руках. Разговор складывался интересный и целиком захватил его, отчего не хотелось отвлекаться на что-то ещё. Говорил и отвечал на вопросы преимущественно Снейп, Крауч-младший по большей части хранил молчание. За исключением нескольких замечаний, сделанных с присущим ему сарказмом. В остальное время он сидел на диване, по-хозяйски закинув скрещенные в лодыжках ноги на край журнального столика, и растягивал первый и пока единственный бокал виски — удовольствия ради.

— И как попасть в более узкий круг?

— Деньги, — произнёс Снейп, как нечто само собой разумеющееся, хотя так оно и было, — и хорошие связи. Тот, кто окажется там, раз и навсегда запоминает: с привилегиями приходит ответственность. Гарпия выполняет свою часть сделки, волшебник — свою.

— Взаимное сохранение секрета? — угадал Поттер.

— Выше положение, больше ответственность.

Гарри отставил недопитый виски, решив притормозить, и зябко скрестил руки на груди: его кресло располагалось дальше остальных от камина, а тонкий джемпер совсем не грел.

— Похоже на пирамиду.

— Это пирамида и есть, — откликнулся Барти. — Уровень за уровнем, к самой высокой точке. И чем выше, тем больнее падать.

Поттер напрягся, что не ускользнуло от внимания волшебников.

— Что-то мне подсказывает: те, кто в самом верху, явно не увеселением заняты. Иначе с чего Красной Гарпии так волноваться по поводу Эдварда Брикмана? Не украл же он список членов Визенгамота, забавлявшихся в стенах «Валькирии» с несовершеннолетними колдуньями?

Снейп быстро переглянулся с Барти. Тот едва уловимо дёрнул уголком рта, но смысл Гарри не смог расшифровать. Мастеру зелий мимика Крауча-младшего сказала больше.

— Вы правы, не такой список он украл, — и добавил с различимой усмешкой в интонации, — хотя за это ему бы тоже досталось. Барти не зря сравнил численность Красной Гарпии с масштабами Министерства.

— Только не говорите, что Гарпия и есть Министерство, — пробурчал Поттер, с одной стороны, допуская такой вариант, с другой же никак не мог смириться с мыслью, что не пойми откуда взявшаяся «тайная организация» правит балом в тени кулис.

— Не всё, — поправил его Снейп, поглаживая пальцами бархатную обивку на кресле, — но значительная его часть.

— Великие мира сего тоже люди. Время от времени им нужно отдыхать, — раздалось со стороны Крауча-младшего, который недвусмысленно поводил бровями, намекая на характер отдыха, а после поднялся с дивана. Он приблизился к камину и коротко взмахнул палочкой, усиливая огонь. Поленья проворно затрещали, что обрадовало Поттера, и он вновь потянулся к своему виски, внезапно захотев, чтобы в бокале оказался горячий глинтвейн, хоть в марте напиток не совсем актуален.

— Я изучил дела, что вы отдали мне. Самое раннее из них датируется восемьдесят первым годом, — сказал Гарри, наблюдая за тем, как Крауч-младший взял пачку сигарет с каминной полки и прикурил от зажигалки (в отличие от других курящих волшебников он принципиально не пользовался палочкой, Поттер давно это заметил). — Допустим, я вам верю, и связь между этими нераскрытыми делами и нынешними пропажами действительно существует.

— Делами, которые всегда будут числиться нераскрытыми, — добавил Барти, и Гарри быстро кивнул: до этого он и сам догадался.

— Я одного не понимаю: вся эта история с Красной Гарпией кажется до смешного элементарной. Неужели за столь долгое время не нашёлся тот, кто смог бы заметить очевидное?

Барти лишь снисходительно усмехнулся, казалось, не воспринимая слова Поттера всерьёз, а Снейп вдруг уставился на мракоборца с особенным видом, отдалённо смахивавшим на то самое превосходство удава над кроликом, которое испытали на собственной шкуре все студенты Хогвартса. За исключением слизеринцев.

Гарри очень хотел не выглядеть ущербным в глазах профессора, и дело было вовсе не в потребности самоутверждения. Действительно, факт таинственного существования Красной Гарпии буквально под носом у властей и Ордена Феникса казался чем-то нелепым. Почему никому не удалось вычислить её, вывести на чистую воду?

Или удалось? Как Эдварду и всем тем, кто пропал без вести?

— Красная Гарпия устранила всех потенциальных врагов? — осторожно спросил Гарри, готовый уловить малейшие перемены в настроении собеседников, и был вознаграждён. Из удава Снейп превратился в человека, а Барти, чьё лицо на пару секунд утонуло в клубах дыма, облокотился о каминную полку и блеснул широкой улыбкой.

— За плечами Гарпии множество преступлений серьёзнее тех, что обеспечивают наполняемость Азкабана. Она весьма трепетно относится к собственным секретам и ревностно охраняет их неприкосновенность. У вас была возможность убедиться.

Опрокинув в себя остатки виски, Гарри весь превратился во внимание и с такой силой сжал стенки опустевшего бокала, что где-то на задворках сознания удивился собственному поведению. Он не отдавал себе отчёт, когда, с трудом разжав пальцы, без слов протянул бокал Снейпу, и тот, спрятав усмешку за покашливанием, взялся за волшебную палочку. Играючи кубики льда попрыгали в стакан, подгоняемые магией, а после профессор налил виски в палец толщиной. Барти забавляло происходящее, настроение сделалось игривым, а интонация — сахарной, как спелый арбуз, хоть речь шла о серьёзных вещах. Намеренно растягивая слова, он прохаживался по ковру, делая шаги в такт каждой фразе:

— Прослушка в кабинетах Министерства. Как и в камерах нижнего уровня. Изучение записей с допросов. И материалов расследуемых дел. Слежка за особо активными, — многозначительная пауза, — и непослушными сотрудниками. Мне продолжить список?

Поттер отрицательно мотнул головой, нахмурившись, и Крауч-младший расплылся в характерной улыбке, трогавшей его губы всякий раз, когда всё происходило так, как было нужно ему.

Гарри впечатлило услышанное. Немудрено. В одночасье узнать, что миром, который вокруг тебя, правит не Министерство магии, а некая организация, внедрившаяся в Министерство магии, — это вряд ли оставит кого-нибудь равнодушным. Ладно, не всем миром, а лишь одной страной, но суть от этого не меняется.

— Теперь я понимаю, почему раскрытие подобных тайн равносильно смерти, — невесело заключил Поттер, поморщившись от досады, но то, что он услышал после этого, заставило встрепенуться и насторожиться.

— Эдвард Брикман понимал, с чем имел дело, как и то, что Гарпия попытается убить его вне зависимости от того, расскажет он что-то или нет. Также он прекрасно осознавал, что его болтовня в стенах Министерства дойдёт до ушей Красной Гарпии; если он сам одной ногой был в могиле с тех пор, как украл то, что трогать не следовало, то его ни в чём не повинный «слушатель», сам того не осознавая, с радостью сигал в эту могилу двумя ногами…

— Постойте-постойте, — Гарри перебил профессора и почувствовал, как сердце забилось быстрее, — тем слушателем был я, но вы сказали, что мне ничего не грозит.

Он даже сел ровнее и нервно затряс коленом, заметив, с каким вниманием Барти взглянул на него, мгновение назад присев на подлокотник дивана. Будто оценивал его поведение.

Гарри вдруг почувствовал себя лабораторной крысой, чья жизнь проходила под микроскопом двух сумасшедших учёных, фиксирующих реакцию подопытного на то или иное действие.

Точным щелчком отправив бычок в пепельницу, стоявшую на столе, Крауч-младший немного подался вперёд и заговорил таким тоном, словно эта фраза была коронной в нынешнем вечере:

— Я мог бы сказать, что отныне у вас только два пути: либо вы вступаете в ряды Красной Гарпии, либо следуете примеру мистера Брикмана, однако это неправда. Впрочем, первое это как раз то, что нам нужно.

«Об этом я уже и сам догадался», — раздражённо подумал Поттер, чувствуя, что стало жарче, и дело вовсе не в разгоревшемся огне в камине.

— Обрисую ваше положение в нескольких словах, — произнёс Снейп, едва Гарри открыл рот, что не оставило ему ни малейшего шанса вставить хотя бы слово, — вы приступили к расследованию, что привело вас к Красной Гарпии.

— Не без нашего ведома, Северус, — напомнил Барти, вращая металлическую зажигалку между пальцев, и хитро прищурился, добавив, — мистер Поттер оскорбится, если мы про это не скажем.

«Спасибо, мне стало намного легче», — мысленно откликнулся Гарри, ещё давно осознав, что вышеупомянутое расследование ему буквально всучили, и Снейп кивнул так, словно замечание не имело значения.

— Эдвард Брикман в любом случае раскрыл бы тайну организации, — в ответ на предвзятое хмыканье Поттера он изогнул губы в тонкой ухмылке, — мы следили за ним много месяцев.

Поттер молча слушал, и выражение его лица, по всей видимости, вызвало какие-то мысли у мастера зелий. Возможно, об ограниченности и тупоголовости гриффиндорцев, это всегда будет на повестке дня. Другими словами, сложилось впечатление, что Снейп выбросил значительный кусок из первоначального варианта своей речи и сказал лишь:

— Он в любом случае рассказал бы о Красной Гарпии. Вопрос в том, кому именно.

— Вам нужно было, чтобы этим человеком был я, ведь мне…как вы сказали? — Гарри сделал паузу, как будто вспоминал точную формулировку, и закончил с пренебрежением:

— Ничего не грозит? Точно.

Он не собирался доказывать, что не настолько туп, как казалось профессору, потому что его кандидатура как агента в борьбе против Гарпии, которая по какой-то причине не могла причинить ему вреда (если это на самом деле было правдой), просто идеальна. Обеспечен стопроцентный успех.

Нет, дело было вовсе не в неспособности протянуть логическую нить от одного факта к другому. Дело было в причине. Что в Поттере такого особенного? Уж точно не старый шрам на лбу.

Это он и спросил у двух волшебников, и ответ не заставил себя ждать:

— Поверьте хотя бы тому, что так и есть. Гарпия не тронет вас.

Гарпия не тронет курицу, несущую золотые яйца, ага. Плюс один к списку именитых клиентов? Знаменитый Гарри Поттер.

Чушь собачья.

Мракоборец фыркнул, не заметив мимолётного удивления собеседников, ведь он так ничего и не ответил.

Вряд ли дело было в его знаменитости. Впрочем, этот вопрос Поттер решил оставить на потом.

— Красная Гарпия когда-то нагрешила, и вы хотите, чтобы я украл — что? Доказательства преступлений?

— Согласитесь, понять это было нетрудно, — ухмыльнулся Барти.

— Угу, — Гарри отхлебнул из своего бокала и, не выпуская его из руки, оттопырил указательный палец, помахав им в пространстве между двумя волшебниками, — вот только зачем это нужно вам?

Едва Снейп терпеливо вдохнул, собираясь пояснить, по какой причине они не могли рассказать этого сейчас, Крауч-младший успел отрезать обманчиво-ласковым тоном, за которым скрывалось предупреждение не лезть не в свои дела:

— Думаю, вы услышали достаточно, — перехватив косой взгляд мастера зелий, Барти добавил гораздо мягче, — на первых порах этого хватит.

Поттер проглотил ругательства.

— Вот только я пока не дал своего согласия, — заметил он не менее ласковым тоном, под стать Краучу-младшему, но, к разочарованию мракоборца, тот даже не переменился в лице. Как же Гарри хотелось увидеть хотя бы тень недовольства, но нет.

Никто не стал останавливать его, когда он забрал пиджак со спинки кресла, что означало лишь одно: Поттер собрался домой.

— Хорошо подумайте, мистер Поттер, — бросил Барти вслед, когда Гарри потянулся к чаше с летучим порохом, — возможно, именно вам удастся прекратить череду смертей. Эдвард Брикман не первый и не последний.

Всё, что мистер Поттер смог сделать прежде, чем исчезнуть в зелёном пламени, это наградить волшебника не самым доброжелательным взглядом.

Как он и предполагал, его оставили в покое. Снейп и Крауч-младший избрали верную стратегию, не давили и лишний раз не давали о себе знать. Жизнь вернулась в привычное русло, дела в Министерстве шли своим чередом. Преступлений было поменьше, значит, работалось значительно легче, и Поттер не замечал, как один день сменял другой. Лишь оранжевые папки, хранившиеся в его сейфе, тревожили нервы. Он понимал, что рано или поздно согласится. Будь проклято его стремление предотвратить гибель невинных людей, привязавшееся ещё с незапамятных времён, но Гарри ничего не мог с собой поделать. И Снейп с Барти прекрасно это знали.

Это злило больше всего.

Однако произошло кое-что, что на время заставило забыть о Красной Гарпии. Минуло ещё две недели, когда в стопке новых писем Поттер обнаружил одно из госпиталя св. Мунго, адресованное Джинни. Нехорошо вскрывать чужую почту, но любопытство пополам с неподдельным беспокойством взяли верх над условностями, и Гарри спешно вскрыл конверт.

Каково же было его изумление, когда вместо всех тех страшных вещей, что волшебник успел придумать, пока справлялся с конвертом, он увидел короткое послание от личного врача Джинни, известившего о том, что результаты анализов в порядке, плод развивается нормально, и если прописанное зелье не помогает справиться с тяжёлым эмоциональным состоянием, он настоятельно советует прийти на приём за новыми рекомендациями.

Поттер прислонился к стене в длинном коридоре дома на площади Гриммо, почувствовав, как подкосились ноги.

Тяжёлое эмоциональное состояние? Беременность? Что ещё он пропустил?

Джинни выглядела более озабоченной, чем обычно, но Гарри списывал всё на работу, потому что сам немало уставал от неё. Как же он ошибался.

Вот только почему Джинни молчала? Как она могла не рассказать ему о том, что беременна?

— Какой у тебя срок? — спросил он за ужином, причём так внезапно, что супруга осеклась и похлопала ресницами, словно что-то попало ей в глаза. Когда, наконец, смысл вопроса стал ясен, она отложила вилку и ответила, отчего-то глядя в почти пустую тарелку:

— Девять недель. Откуда ты узнал?

Поттер продемонстрировал вскрытое письмо, которое прятал под салфеткой, и спросил, почему Джинни не рассказала обо всём сразу и собиралась ли рассказывать вообще. Она постаралась преподнести правду как можно мягче, мотивируя молчание тем, что Гарри в последнее время был весь в работе, что он не смог бы по-настоящему обрадоваться новости, к тому же, для неё самой это стало большой неожиданностью, ведь они не планировали заводить детей ещё года два, как минимум.

Подумав о том, что ему уже двадцать три, и вышеупомянутое решение было принято без его участия, Поттер едва не выскочил из кухни, подгоняемый обидой, но Джинни вовремя спохватилась, уговорив его обсудить всё после ужина.

Они действительно смогли спокойно поговорить, и Гарри умерил свой пыл, когда Джинни пообещала, что будет держать его в курсе всех визитов к врачу. Сразу после этого она отправилась на встречу с Гермионой (они собирались посидеть в каком-нибудь пабе, хоть Джинни в силу открывшихся обстоятельств не пила ничего крепче чая), а Поттер закрылся в своём кабинете.

Смерть Клары, а тем более Эдварда не давали ему покоя. Мысли переходили от обстоятельств смерти колдуньи к раздумьям о бутылке вина, испорченного синильной кислотой. Как будто за двумя преступлениями стоял один и тот же человек. Люциус? Если учесть тот факт, что именно он был в доме Брикманов незадолго до смерти Клары, ответ напрашивался сам собой.

Однако и после этого интерес Гарпии не был удовлетворён, раз, по словам Барти, украденное было у них. И возвращать это они явно не собирались, преследуя, возможно, те же цели, что и Брикман (не зря же Эдвард так косился на Снейпа во время допроса, они определённо были знакомы). Или какие-то свои, неважно; раз то, что было у Снейпа и Крауча-младшего, являлось Аххилесовой пятой Гарпии, значит, имея это в своём распоряжении, можно добиться чего угодно от таинственной организации. Только если не умереть раньше достижения цели.

И для этого им нужен был он, Гарри, якобы неприкосновенный для Красной Гарпии. Раз его не могли убить, значит, через него профессор и его друг могли получить, что хотели. Вот только Поттер сомневался, что их цель — остановить череду пропаж и смертей. Это не более чем способ вовлечь его в сомнительную авантюру. Как там говорят? Чужими руками жар загребать? Именно.

Гарри попытался вызвать Крауча-младшего через каминную сеть. Разговаривать сейчас он отказался, но предупредил, чтобы Поттер ждал его через две минуты.

Удостоверившись, что взлохмаченная сильнее обычного голова мракоборца исчезла из камина, Барти плотно прикрыл дверь спальни и вернулся в тесную гостиную, где его гость уже успел заскучать, с неодобрением рассматривая старые обои и местами потёртую обивку кресла, в котором сидел.

— И всё же, — продолжил Крауч-младший прерванный разговор, — не понимаю, почему по столь важному вопросу ко мне прислали вас, мистер Малфой, а не обратились напрямую.

Люциус с гордостью пропустил мимо ушей недоверие собеседника, различимое в интонации, и ответил, поглаживая рукоятку трости:

— Как вам известно, начальство физически не способно уладить все вопросы, на это попросту не хватит времени, — сделав паузу, Малфой осмотрел Барти с ног до головы и, приподняв подбородок, добавил, — поэтому вопрос о местонахождении украденных воспоминаний всецело поручили мне.

— Вот как, — хмыкнул Крауч-младший и медленно растянул губы в слишком понимающей улыбке. Люциус и это проигнорировал, а вот Барти откровенно веселило происходящее, хоть в глубине души он прекрасно понимал: обратный отсчёт начался.

Отсчёт до того момента, когда в Гарпии поймут, что он играет по своим правилам.

Вынув из нагрудного кармана сигарету, которую собирался прикурить за несколько секунд до того, как кто-то (в смысле Поттер) постучался по каминной сети, Барти принялся ленивыми движениями разминать фильтр, излюбленно прохаживаясь по ковру, и являл своим видом неподдельную беспечность.

— В таком случае, Гарпии известно, что мистер Брикман покончил с собой раньше, чем мне удалось выяснить, где он прячет воспоминания. Он создал искусную видимость убийства, добавив в вино тот же яд, которым отравилась его сестра, что отбрасывает лёгкую тень на Красную Гарпию, однако поводов для беспокойства нет.

— Вы правы, нет, — согласился Малфой, после чего поднялся с кресла и преградил путь Краучу-младшему, — однако Гарпии также известно то, что мистер Поттер по-прежнему интересуется делом Брикманов.

Серые глаза Люциуса блеснули стальным холодом, что нисколько не умалило блеск в карих радужках Барти.

— Мистер Поттер едва ли сможет узнать больше положенного, даже когда вступит в ряды Красной Гарпии. — Наконец, он прикурил и, выпустив облачко дыма, многозначительно добавил:

— Что, кстати говоря, ждёт и вашего сына, Люциус.

Сей факт вызвал не самые лучшие чувства у Малфоя: дёрнув щекой, он слишком резко отвернулся, сделав несколько шагов в направлении камина, и отрезал:

— С этим не должно возникнуть проблем.

Хмыканье Крауча-младшего вышло достаточно громким, чтобы Люциус его услышал.

— Неужели? — С полной уверенностью в обратном.

Не оборачиваясь, Малфой почти заскрипел зубами, а Барти получал истинное удовольствие, плавной поступью приближаясь к волшебнику и разговаривая так вкрадчиво, будто своими словами желал добраться до нутра собеседника и задеть за живое:

— Все мы знаем историю длиной почти в двадцать лет. Знаем её начало и конец.

Пояснять не нужно было, Люциус понимал, что имел в виду Крауч-младший. Крепче сжав пальцы на рукоятке в форме змеи, ему удалось сделать так, чтобы голос не дрогнул:

— Я не подведу Красную Гарпию.

Барти неодобрительно зацокал языком, и по спине и затылку Малфоя поползли мурашки.

— Тёмному Лорду вы говорили почти тоже самое, — обоняния коснулся терпкий запах дыма, — и чем всё закончилось…

Неудачей Люциуса в Отделе Тайн и непосильным заданием, повешенным на ни в чём не повинного Драко.

Паркет взвизгнул под каблуками Малфоя, когда тот резко развернулся и без тени страха зашипел в лицо победно ухмылявшемуся Барти:

— Дети не должны отвечать за грехи родителей, — сделав паузу, Люциус смерил Крауча-младшего быстрым взглядом, и всё его раздражение вмиг испарилось, когда он добавил с присущим ему выражением превосходства над окружающими, — иначе вас бы тоже постигла незавидная участь. Прошлые события можно с лёгкостью переиграть, когда их истинная суть уже стёрлась из памяти людей.

Сухо кивнув в знак прощания, Малфой подождал, когда не подавший виду Барти разблокирует камин, и удалился, абсолютно уверенный, что этот разговор не дойдёт до ушей начальника Красной Гарпии.

Отвратительно. Швырнув в пустой камин не выкуренную и наполовину сигарету, Крауч-младший отправился к Поттеру.

— Мистеру Брикману удалось сделать то, что не удавалось никому, — произнёс Крауч-младший с одобрением и каплей восхищения, — забраться туда, куда Гарпия не пускает практически никого. Другими словами, он украл то, о чём мы с профессором Снейпом могли только мечтать, до бесконечности выстраивая обречённые на провал планы. Узнав о случившемся, мы не могли допустить, чтобы Гарпия добралась до Эдварда раньше, чем мы. Оставалось лишь придумать, как сделать это так, чтобы не вызвать подозрений ни у одной из сторон.

— И Гарпия, и Эдвард должны были поверить, что вы действуете в интересах того, кого обокрали? — подхватил мысль Поттер, нетерпеливо ёрзая в кожаном кресле, и Барти, устроившийся на диване у противоположной стены, кивнул.

— Гарпия практикует радикальные и болезненные методы добычи информации, — расплывчато сообщил он. — Безусловно, действенные и отнимающие гораздо меньшее количество времени, чем то, что проходит за обычными допросами. Убедить её передать Брикмана всецело мне и профессору Снейпу не составило труда, но вот избежать излюбленной Гарпией методики оказалось бы затруднительно. К тому же, нужно было придумать, как впутать вас, Поттер, во всю эту историю.

И тут погибает Клара.

— Что произошло очень вовремя, — заключил Крауч-младший, в полной мере продемонстрировав своё отношение к несчастному случаю, — разом решив все задачи.

Пока Эдвард, как главный подозреваемый, находился в стенах Министерства, Красная Гарпия не могла причинить ему значительный вред, что выглядело бы весьма подозрительно, а значит, Барти и Снейп могли сколько угодно допрашивать его, выясняя обстоятельства, никоим образом не связанные со смертью Клары. Делая вид, что действуют в интересах Гарпии, на деле разыгрывая собственную шахматную партию.

— Вам удалось выяснить необходимое, — Гарри не опасался говорить при Кикимере, который по просьбе хозяина принёс чай, — а после снять с себя любые обязательства и ответственность за жизнь других людей.

Только глупый не догадался бы, о чьей жизни шла речь, и своей интонацией Поттер ясно дал понять, что его чувства к Краучу-младшему и Снейпу практически граничили с презрением. Однако Барти выглядел настолько расслабленным и довольным собой, что в голову Гарри забралась шальная мысль: не оказывал ли он испытываемыми чувствами честь двум волшебникам, и в особенности одному, сейчас сидевшему в его кабинете?

К счастью, Крауч-младший оказался не настолько плох, как Поттер о нём думал.

— Вы думаете, что Эдвард мёртв, — мягко и даже как-то обезоруживающе произнёс Барти, глядя на Гарри блестящими от улыбки глазами, — однако это не так.

Мракоборец перестал размешивать сахар в чае.

— Но как же тело? И отчёт колдоэкспертов с найденным ядом, в точности совпавшим с тем, что был обнаружен в вине? — говоря всё это, Поттер заметил, что Крауч-младший не перестал улыбаться. Замолчав, он нахмурился, но через несколько мгновений лицо разгладилось, а губы сами собой приняли форму правильной буквы «о».

— Поняли, наконец? — сколько Гарри не напрягал слух, в этом голосе не было ни капли разочарования его несмышлёностью, и он вдруг поймал себя на мысли, что с Барти проще иметь дело, чем со Снейпом. Если бы сейчас мастер зелий сидел на диване и потягивал виски, Поттер уже давно воспламенился бы от его едких замечаний.

— Вы помогли ему инсценировать собственную смерть в обмен на нужную информацию, — уже уверенно рассуждал он, по рассеянности добавив ещё одну ложку сахара в чай, — и покинуть страну. Дело сделано, предатель устранён, а отсутствие украденного мотивируете тем, что не успели узнать, где он спрятал украденное, до того, как Брикман покончил с собой.

Кубики льда тихо стукнулись друг о друга, когда Барти поставил бокал на столик.

— А вы соображаете, если захотите, — и вновь Гарри не смог обидеться на этот слегка насмешливый тон.

Он замолчал на некоторое время, и осторожно, стараясь не обжечься, пил слишком сладкий чай, глядя куда-то сквозь обитую деревянными панелями стену, вновь и вновь обдумывая услышанное. Чашка опустела почти наполовину, когда Поттер задал самый главный для него вопрос:

— Вы хотите, чтобы я продолжил дело Брикмана. Что это значит? Я тоже должен что-то украсть у Красной Гарпии?

— Не у Гарпии, — откликнулся Крауч-младший, — у её заклятого врага.

Гарри вопросительно уставился на Барти, но было ясно, что пояснять он пока что не собирался. Опустив взгляд на остывший чай, Поттер решился:

— Хорошо, я согласен, — и уточнил, вновь взглянув на собеседника, — я в деле.

— Отлично, — тут же поднявшись, Крауч-младший застегнул пуговицу на пиджаке, явно намереваясь попрощаться, отчего у Гарри сложилось впечатление, что волшебник с момента прихода был уверен в успехе. Поспешив выйти из-за стола, он протянул ладонь для рукопожатия, чувствуя странную недосказанность, витавшую в воздухе, и Барти, коротко сжавший предложенную ладонь, чутко уловил настроение мракоборца. Коснувшись виска так, словно только что вспомнил о чём-то важном, он с неожиданным предвкушением произнёс:

— Раз вы миновали этот непростой этап между неопределённостью и принятым решением, будьте готовы к следующему шагу. Вскоре вы получите приказ о повышении, — уже оказавшись в высоком проёме камина, Барти подмигнул Поттеру. — Советую не отказываться.

* * *

Скрывать происходящее от друзей с каждым днём становилось всё труднее. Крауч-младший и Снейп не говорили этого, но Поттер и сам понимал: незнание означает безопасность. Только как объяснить это Джинни, с которой в последнее время так сложно найти общий язык? Едва воцарившийся после недавнего непонимания мир грозился вновь развалиться на части, когда Гарри обнаруживал себя погружённым в раздумья только после того, как Джинни обвиняла его в невнимательности. Он списывал её плохое настроение на беременность, хоть ничего в этом не смыслил, но всё же попытался немного загладить вину, предложив пойти вместе к врачу, но супруга наотрез отказалась. Когда Джинни ушла, Поттер задумчиво потёр щёку и с удивлением наткнулся на порядочную щетину. Пройдя в ванную, он впервые за последние полторы недели осмысленно взглянул на собственное отражение.

Мысли о предстоящей «миссии» настолько поглотили его, что он не заметил, как оброс. Щетина прибавляла несколько лет, но вместе с тем придавала мужественности, которой Гарри, по его собственному мнению, не хватало. Разве что в союзе с круглыми стёклами очков это выглядело смешно. Сняв оправу, Поттер быстро заморгал, давая глазам возможность привыкнуть, и, кисло улыбнувшись, вновь посмотрел в зеркало. Отражение же, напротив, расплылось в довольной улыбке и горделиво задрало подбородок, что вызвало кратковременную вспышку злости.

Гарри потянулся к бритве.

— Тебе так больше нравится, но к очкам я привык, — пробурчал он, выдавливая на ладонь немного пены для бритья, и смутно подумал о том, что в его жизни много вещей, к которым он «привык». Возможно, даже ненужных вещей.

Спустя двадцать минут он уже был в Министерстве. Приказ о повышении ждал его на столе, а уже на следующее утро вся магическая Великобритания благодаря статье на первой полосе «Ежедневного пророка» узнала о том, что Поттер стал главой мракоборческого отдела.

Однако прежде чем мирное население обрадовалось этой новости, главный её виновник пребывал в состоянии, сильно напоминающем прострацию. Гарри ожидал чего угодно, но не этого. Он — начальник мракоборческого отдела? Он? В двадцать три года?

Расскажи друзьям, и они наверняка нашли бы множество причин, по которым он подходил на эту должность: начиная от громкого имени и «неоценимого вклада в историю магического сообщества Великобритании», заканчивая активным участием в операциях и успешным расследованием многих дел, занимавших первую полосу «Ежедневного пророка». Однако отсек Гермионы пустовал, и никто больше не знал о «радостной новости», поэтому Поттер сидел, потирая уже гладкую щёку, и искренне недоумевал, как можно поставить во главе мракоборцев такого как он. Он не считал, что обладал выдающимися способностями руководителя, хоть Гермиона не раз вспоминала времена, когда Гарри был лидером Отряда Дамблдора. Да, сейчас он старший мракоборец с собственной боевой группой, но всё равно это другое. В конце концов, Робардс прекрасно справлялся в роли главы и никаких нареканий у вышестоящего начальства не вызывал.

Безусловно, была и обратная сторона медали, о которой Поттер тоже хорошо знал.

Добраться до верхушки Красной Гарпии может человек исключительно высокого статуса. Начальник штаб-квартиры мракоборцев — это не начальник второго отдела в целом, но уже что-то.

Даже если забыть всё вышеперечисленное, оставалась последняя, но самая важная причина, по которой Гарри не хотел перебираться в кабинет начальника.

Он привык к другому. Он привык ловить преступников, возвращаться с заданий с ранами и ушибами, оставляющими после себя незаживающие шрамы, — другими словами, его жизнь наполнена опасностью, что будоражит кровь, ведь так было чуть ли не с самого детства.

Плевать даже на то, что теперь он работал в Вест-Энде.

Он не кабинетная крыса.

Как бы то ни было, приказ вступал в силу с начала следующей недели, и он ничего не мог поделать. На календаре значилось одиннадцатое апреля, пятница. Не очень-то много времени, чтобы принять на себя управление столь сложным, но жизненно-важным органом Министерства.

Гермиона появилась на рабочем месте двадцатью минутами позже Гарри, и он решил отложить новость на потом. Кто знал, какие вопросы могли прийти ей в голову, ведь далеко не на все Поттер мог дать ответ. Вокруг уши не просто любопытных сослуживцев, но и, возможно, Красной Гарпии. Не стоило рисковать понапрасну.

Однако Гарри ждал сюрприз.

Провозившись до обеда с несколькими расследованиями, друзья отправились с излюбленное и не очень дорогое кафе в Кэмдене, и пока ожидали заказ, болтали о делах, не связанных со службой. На вопрос как обстоят дела дома Поттер, не моргнув глазом, соврал, что всё отлично, и мысленно выдохнул: значит, Джинни тоже искусно врала Гермионе. Колдунья в свою очередь рассказала о том, что скоро нужно будет помогать Молли с огородом, весна в разгаре, и работы предстояло много. Недовольства этим фактом ни в интонации, ни в настроении Уизли Гарри не заметил.

Они успели съесть суп и принялись за картошку с рыбой, когда Гермиона привлекла внимание друга.

— Тут такое дело, — неуверенно начала она, ковыряясь вилкой в пюре, и Поттер насторожился. Он хорошо знал этот тон. Заглянув подруге в лицо, он ободряюще коснулся её плеча, чем, казалось, сделал только хуже. Гермиона сжалась, боясь посмотреть Гарри в глаза, что совершенно ему не понравилось. Он даже отложил вилку, мигом забыв про еду, а о стенки черепа как будто забился маленький мячик, вызывая неподдельную тревогу.

Наконец, Уизли набрала в грудь воздуха, ресницы вздрогнули, открывая подавленный взгляд.

— Я получила утром приказ о переводе в другое подразделение.

Гарри нахмурился, чувствуя, что это далеко не последний неприятный сюрприз.

— И куда же?

И вновь этот виноватый взгляд, словно Гермиона пыталась попросить прощение.

— В Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, — проговорила она на одной бесцветной ноте, видя, как приоткрылся рот Поттера, который явно хотел переспросить, и покачала головой.

— И на какую должность? — спросил он, хотя ответ уже ясно читался в глазах подруги.

Остаток обеда прошёл в полном молчании.

— Когда это произошло? — Гарри вновь заговорил, когда они спешили по коридору второго уровня.

Она посмотрела по сторонам, убеждаясь, что никто их не слышит — проходящим мимо волшебникам не было до них никакого дела, — но всё равно заговорила в полголоса:

— Утром приказ ждал меня на столе, а спустя пять минут, как я его прочитала, прилетела записка от Крауча-младшего с просьбой зайти к нему. Я была вне себя от растерянности, но, конечно же, пришла, и... — Гермиона запнулась, и Гарри утянул её к одному из окон, за которым ярко светило солнце. От взгляда а-ля «мы же спешим» он лишь отмахнулся.

— Он что-нибудь рассказал тебе?

— Например? — не поняла Уизли, и пришёл черёд Поттера теряться в словах.

— Что-нибудь, что ты не должна знать?

Гермиона прищурилась в подозрении, и Гарри захотелось стукнуть себя. Скажи Гермионе, что она не должна чего-то знать…

Когда Гарри открыл рот, чтобы упомянуть о собственном возможном повышении, надеясь тем самым сбить подругу с толку, та отклонилась вбок, заглядывая ему за спину. Её лицо приняло настороженное выражение, и Поттер, обернувшись, почти сразу заметил в толпе Полумну, приближавшуюся к ним слегка пружинящим шагом, отчего вздрагивали лепестки мелких цветов на заколках в её волосах.

— Они скоро превратятся в вишни, — выразительно молвила она, переколов одну заколку повыше, и окинула Гарри знакомым, слегка рассредоточенным взглядом, — ты как раз сможешь это увидеть.

Мракоборец хотел спросить, почему, но Гермиона раньше его заметила вчетверо сложенный пергамент с золотым логотипом Министерства, который Лавгуд зажала под локтём. Точно такой же, какой Уизли получила утром.

— Только не говори, что тебя тоже куда-то перевели, — попыталась улыбнуться она, но у неё плохо вышло, особенно когда Полумна выглянула в окно, отчего баска из оранжевой органзы на её блузке вспыхнула в лучах ненастоящего солнца, и мечтательно произнесла:

— Теперь я смогу наблюдать это великолепие каждый день.

* * *

«Буду рад, если вы почтите меня своим визитом. БК-м»

«Я-то как рад буду», — пронеслось в мыслях Поттера огненной колесницей, когда он стремительно пересёк штаб-квартиру и уверенно дёрнул ручку двери с металлической табличкой Сектора борьбы с неправомерным использованием магии.

— Добрый день, мистер Поттер, — мелодично приветствовала его миловидная секретарша Барти, при виде которой у Гарри ком стал посреди горла.

Ещё несколько дней, и на её месте будет Гермиона. Его Гермиона, с которой он работал бок о бок последние два года. Это было похоже на удар боевого заклинания в спину — больно и неожиданно.

Лишь кивнув в ответ на приветственную реплику, Гарри вошёл в следовавший за приёмной кабинет.

— Я получил приказ о повышении, — без приветствий начал он, вонзив тяжёлый взгляд в макушку Крауча-младшего, что-то писавшего на листе пергамента, — и понимаю, что мне не отвертеться, только причём тут она?

Барти поднял голову и сделал вид, что не понял, о ком шла речь.

— «Она»?

— Гермиона, — Поттер сунул руки в карманы, чтобы не захотелось потянуться к палочке в пиджаке. — Зачем она вам?

— Вы успокоитесь, если я скажу, что вдали от вас она будет в безопасности? — рассеянно откликнулся Крауч-младший, оставив размашистую подпись внизу документа.

Своей усмешкой Гарри продемонстрировал силу недоверия, испытываемого к волшебнику.

— Вдали от меня, но рядом с вами? Сомневаюсь.

— Вы здесь не за этим.

В спину чуть не ударила дверь, внезапно открывшаяся по мановению палочки Барти, и Поттеру не без раздражения пришлось сделать пару шагов вперёд. Проводив взглядом скреплённый печатью документ, что улетел в приёмную, Гарри едва успел обернуться, чтобы заметить, как оранжевая и довольно увесистая папка метнулась со стола в его сторону. Он едва успел поймать её прежде, чем она врезалась ему в грудь. Судя по ухмыльнувшемуся Краучу-младшему, сделал он это нарочно.

— Прошу следовать за мной, — бросил он на ходу, и Поттер, скрипя зубами, послушался, уже на выходе из приёмной обнаружив, что под оранжевой министерской обложкой, на которой отсутствовали какие-либо обозначения или надписи, скрывалась другая, красная, с золотым рисунком посередине. Однако Гарри не успел как следует рассмотреть его, потому что Барти закрыл папку.

— Дома изучите.

Терзаемый тщательно сдерживаемым любопытством, Поттер обнаружил, что их путь лежал на пятый уровень отдела Международного магического сотрудничества, в одно из его крыльев, где располагалось Международное бюро магического законодательства. Здесь было многолюдно, тут и там слышалась иностранная речь, а яркость красок и замысловатость нарядов некоторых волшебников, прибывших с других краёв, поражала взор. Миновав значительную часть выложенного тёмным мрамором широкого коридора, Крауч-младший остановился возле двери кабинета заместителя начальника бюро, и на золотой табличке Поттер увидел более чем знакомую фамилию. Только он задумался о том, какого дьявола они делали здесь, как Барти нажал на ручку и, вдруг вцепившись в пиджак опешившего Гарри, втянул его в кабинет.

Вернее, Поттер ожидал, что они попадут в кабинет, но вместо этого оказались в узком и плохо освещённом коридоре. Низкий потолок, лампы без плафонов и бетонные стены вряд ли могли быть характерны для Министерства Магии, отличавшегося своим богатым убранством, вот только они по-прежнему находились в сердце административного учреждения. Только если эта дверь не была магическим образом связана с каким-то другим местом.

— Нет, мы всё ещё в Министерстве, — заметил Барти, распознавший причину растерянности мракоборца, и, больше не говоря ни слова, двинулся вперёд. Гарри же ничего не оставалось, как пойти следом.

Спустя десять шагов показалась первая металлическая дверь, своим видом напомнив Поттеру о камерах на самом нижнем уровне. Однако Крауч-младший прошёл мимо неё, как не удостоил вниманием ещё три двери, войдя лишь в четвёртую.

— Так, ладно, — пробормотал Гарри себе под нос, подавляя искру тревоги, когда обнаружил, что они с Барти не одни в тёмном помещении, где единственным источником света была конусообразная люстра, освещавшая небольшой участок в центре. Трое волшебников в форме, говорившей об их принадлежности к одному из отделов (какому именно, не позволяла определить густая тень), сидели перед освещённым пятачком, глядя в развёрнутые в воздухе и отливавшие зелёным полупрозрачные галогенные экраны. На них, как на быстрой перемотке, мелькали картинки, но не это насторожило Поттера.

На участке под люстрой на парившей в воздухе кушетке лежал Люциус, погружённый в глубокий сон или гипноз, а возле его висков кружились маленькие шарики света. С трудом оторвав взгляд от этого зрелища, Поттер заметил, что Барти тихо переговаривался с одним из волшебников, и вновь взглянул на один из экранов. На нём, словно в кинофильме, Люциус открыл дверь, и в расширившемся проёме появилась бордовая стена с висящей на ней картиной огненно-красной птицы.

— У вас наверняка есть вопросы, — совсем рядом раздался тихий голос Барти, и Поттер кивнул, наконец, распознав в трёх волшебниках стирателей памяти.

— Что здесь происходит? — так же негромко спросил он, вновь возвращаясь взглядом к изображению на экране, но картинка вскоре зарябила и вновь сменилась быстрой перемоткой. — Точнее, я вижу, что происходит, но не понимаю, зачем.

— Люциус Малфой подослан Красной Гарпией, чтобы следить за моими действиями и докладывать обо всём, что вызывает подозрение, — ответил Крауч-младший, не страшась, что стиратели могут их услышать. Хотя, учитывая их нахождение здесь, Гарри понимал: они в курсе происходящего.

— Это как-то связано с тем, что украл Эдвард? — догадался Поттер, заметив лицо Нарциссы, мелькнувшее на одном из экранов.

— С тем, что я не спешу возвращать Гарпии? — боковым зрением Гарри заметил, что Барти смотрел на него, и, повернув голову, в полумраке различил хитрую улыбку. — Напрямую связано. Не в наших интересах, чтобы Люциус узнал об этом прежде, чем вы выполните свою часть сделки.

Поттер нахмурился, подумав, что ослышался, но здесь царила такая неестественная тишина, что шансы ошибиться были равны нулю.

— Сделки? — теперь они смотрели друг другу в глаза. — Разве речь шла о сделке?

— А вы полагали, что я попрошу вас помочь мне на безвозмездной основе? — различив смятение в настроении Гарри, Барти тихо усмехнулся, хоть Поттер быстро взял себя в руки и ответил:

— Деньги мне не нужны, если вы на это намекаете.

— Ну что вы, мистер Поттер, — разливался бархат голоса Крауча-младшего, — деньги это слишком скучно.

Он указал на дверь, Гарри послушно вышел в коридор и, дождавшись Барти, пошёл рядом с ним в сторону выхода. Сейчас он был вовсе не против того, чтобы мракоборец открыл папку и ожидаемо увидел колдографию Люциуса Малфоя, прикреплённую к первой странице личного дела. Причём, судя по золотому логотипу с изображением птичьей головы, которую венчала корона, дело было взято явно не в хранилище Министерства.

Поттер спросил, как долго Люциус находился здесь, и Крауч-младший, не моргнув глазом, сказал, что с сегодняшнего утра. Встретив изумление Гарри усмешкой, он пояснил прежде, чем к мракоборцу, поражённому тем, что за последние шесть часов ещё никого не смутило отсутствие Малфоя, пояснил:

— Для всех остальных Люциус сидит в своём кабинете и занимается соответствующими его должности делами, — он призывно взглянул на Поттера, мол, угадай, и лицо волшебника озарила догадка.

— Оборотное зелье.

Верная догадка.

— Но как тот, кто выдаёт себя за Малфоя, может находиться в его кабинете, если мы, открыв нужную дверь, оказались здесь? — Гарри указал на бетонные стены, действительно не понимая, в чём подвох, и ответ не заставил себя ждать.

Всё дело в чарах, наложенных на кабинет, этот коридор и особенную дверь.

— По какому принципу она различает, кто друг, а кто враг? — спросил Поттер, когда они приблизились к двери.

— Всё просто: кровная магия.

И прежде, чем Гарри успел что-либо сделать или сказать, Барти взял его за локоть и коротко рассёк палочкой воздух; лёгкая боль пронзила руку дёрнувшегося от неожиданности мракоборца, и он, застигнутый врасплох, увидел, как из глубокого пореза на внутренней стороне ладони засочилась кровь. И всё же Поттер не спешил предпринимать что-либо, тем более что Крауч-младший положил его руку на дверную ручку и пробормотал неизвестное заклинание на латыни. Как только кровь соприкоснулась с холодным металлом, дверь объяло голубоватое сияние, кончики пальцев закололо, как от статического электричества, а через мгновение всё закончилось. Следов крови на ручке как не бывало

Придержав папку локтём, Гарри вынул из кармана платок и прижал к порезу. Они коротко переглянулись и вышли в по-прежнему шумный и многолюдный коридор Международного бюро магического законодательства.

Уже вечером, изучая материалы о Люциусе Малфое, собранные Красной Гарпией, благодаря которым Поттер узнал много нового о волшебнике, он обнаружил записку на листке сиреневой бумаги, вложенную между последней страницей и обложкой.

«Благодаря заклинанию вы можете попасть в то место, где мы были, не только с пятого уровня, но и с любого места в Министерстве. Достаточно прикоснуться к любой дверной ручке, они выполнены из одного и того же металла, и произнести определённое заклинание. БК-м»

На обратной стороне листа Гарри обнаружил короткое заклинание на латыни.

В дверь постучали, и Поттер, быстро спрятав папку с запиской в верхний ящик, попросил войти. Джинни вошла с чашкой чая на блюдце и, улыбнувшись, поставила его на стол, а после опустилась в свободное кресло. Гарри ничего не смог поделать с взглядом, метнувшимся к пока ещё плоскому животу под обтягивающей блузой.

Джинни спрашивала о том, как прошёл его рабочий день, а Гарри, отвечая привычными фразами, думал, что в последнее время она всё чаще брала внеурочный выходной. Помолчав, супруга поинтересовалась текущими расследованиями, и Поттер рассказал, как сегодня он с группой мракоборцев прибыл по вызову пожилой волшебницы, уверявшей, что в её дом пробрались грабители, а на деле это оказался обыкновенный боггарт, шумевший в старом шкафу на чердаке.

— Гермиона прислала сову, сказала, что теперь она секретарь Крауча-младшего, — звенела колокольчиком Джинни, попивая чай и совершенно не замечая, как флегматично муж повёл бровью, — хотя ты уже об этом знаешь. Мне кажется, Барти ещё тот…

— Скажи, у тебя всё в порядке? — произнёс он в разгаре её речи, отражавшей отношение к упомянутому начальнику Сектора, и Гарри поймал себя на мысли, что его вопросы всё чаще ставили Джинни в неловкое положение.

— Конечно, — не сразу отозвалась она, — почему ты спрашиваешь?

— Ты часто берёшь выходные, — он покачал головой, предупреждая ненужные возражения. — Когда на работе, постоянно пропадаешь на допросах. Не думаю, что это хорошо сказывается на ребёнке.

Реакция Джинни была предсказуемой: поднявшись, она отошла к задёрнутому шторами окну, отвечая оттуда не терпящим возражений тоном:

— Ты прекрасно знаешь, что я наблюдаюсь у врача. Беременность протекает хорошо, на моём сроке ещё можно работать. Не о чем волноваться.

Встав, Поттер неуверенно потоптался на месте, но потом подошёл к Джинни со спины и, коснувшись покатого плеча, прижался губами к её затылку.

— И всё же. Со следующей недели я вступаю в должность начальника штаб-квартиры. Можешь смело приносить заявление на отпуск, — улыбнулся он в мягкие волосы, и через пару мгновений слегка прохладные пальцы накрыли его ладонь.

Джинни была такой ещё со школы: боевая, сильная, не привыкшая жаловаться и ожидавшая того же самого от окружавших её людей. Ей не нужна жалость, только поддержка и согласие с тем, что она всё делала правильно. Гарри старался соответствовать изо всех сил, но не всегда понимал её мотивы. Он просто любил её, стараясь выражать свои чувства ясно и просто. Для семейного счастья ему хватало того, что было, но новость о будущем ребёнке сделала его жизнь чуточку ярче.

Женщины всегда хотят немного большего, и, как выяснилось, они ещё могут хотеть немного другого. Чего хотела Джинни, Гарри пока не мог понять.

В субботу утром, когда Поттер вернулся с очередного (он старался не думать о том, что оно могло быть последним) задания, одна простая мысль не давала ему покоя: имеет ли Драко Малфой какое-нибудь отношение к Красной Гарпии? Мысль эта посетила его, когда он, запыхавшийся, ехал в лифте вместе с несколькими сослуживцами, участвовавшими в операции.

Дело не отличалось незаурядностью: какой-то мелкий неудачник-воришка с утра пораньше пробрался в одну из лавок в Косом Переулке, не подумав о сигнальных чарах. Мракоборцам понадобилось меньше минуты, чтобы оказаться на месте, но преступник попался проворный и увернулся от заклятий, которые, не достигнув цели, разнесли в щепки фасад витрины. Стёкла посыпались прямо на стражей порядка, но Гарри, закрываясь рукавом, рванул вперёд, едва заметив, что вор собрался трансгрессировать. Он успел схватиться за него прежде, чем они вдвоём трансгрессировали; мелькнули дома и подстриженные кусты, Поттер заметил испуг в лице волшебника, с ужасом осознав, что он собирался совершить ещё один скачок в пространстве. Наверняка опасался, что Гарри запомнит место, где он жил и не преминёт явиться сюда. Тот попытался вырубить незадачливого преступника, но их вновь затянуло в круговорот изменявшегося пространства и невежливо выплюнуло на мостовую в какой-то подворотне. Всё это вспыхнуло ярким воспоминанием о побеге из Министерства с Яксли на хвосте, но Поттер тряхнул головой и набросился на вора, ловко защёлкивая на его запястьях магические наручники, и только после этого осознал, что не встретил сопротивления.

— Моргана тебя раздери за твои прыжки, — выругался Гарри, увидев, что волшебника «расщепило»: шею пересекала глубокая рана, скрывавшаяся под воротом лёгкой куртки, а левая рука явно не функционировала, выгнувшись в плену наручников под неестественным углом.

Пришлось прибегнуть к помощи колдомедиков и волшебников из группы аннулирования случайного волшебства. Тут-то Поттер и вспомнил о Драко Малфое.

Оттирая чужую кровь с ладоней, Гарри стоял посреди пока что ещё своего отсека и хмуро смотрел на перегородку, за которой раньше была Гермиона. Решив, что сейчас не самое лучшее время думать об этом, он вернулся мыслями к бывшему заклятому врагу.

Тот времени на службе даром не терял и сейчас занимал пост главы штаб-квартиры стирателей памяти, соседствующей с Группой аннулирования случайного волшебства, а также Комитетом по выработке объяснений для магглов. Все три подразделения входили в состав Отдела магических происшествий и катастроф, расположившегося на третьем уровне. Поттеру приходилось там бывать и, признаться, там ему нравилось.

Хотя как только покидал круглый зал с лифтами и попадал в выложенный зелёным мрамором коридор, каких-либо ярких впечатлений окружение не вызывало. В этом плане отличий между всеми уровнями за исключением цветовой гаммы и выборочных деталей не было никакой. Двигаясь по одному из них, Гарри неизменно думал об утомительности ходьбы по постоянным прямым. Всё Министерство (кроме Отдела тайн) состояло сплошь из вот таких коридоров, объединявших кабинеты и просторные залы. Как будто бесконечные тоннели, вырытые кротом. С другой стороны, это было удобно, и заблудиться практически невозможно, но всё же тому, кто продумывал планировку Министерства, немного не хватило изобретательности.

Однако было кое-что выделявшее штаб-квартиру стирателей памяти: она совершенно не была похожа на мракоборческую штаб-квартиру. Стены здесь обиты деревянными панелями цвета выбеленного дуба, и аккуратные кованые светильники, систематически развешенные по ходу движения, создавали впечатление камерности с легчайшим отголоском уюта, что было нехарактерно для Министерства в целом. Даже шаги волшебников, перемещавшихся между кабинетами, полностью глушились специальными чарами, наложенными на паркетный пол.

Всё это создавало приятное впечатление, и Гарри с завистью подумал о том, как хорошо было там находиться. И только потом вспомнил, что послезавтра из пчелиного улья перебирался в собственную уютную норку.

Что-то подсказывало Поттеру: учитывая прошлое, Драко не мог не знать о Красной Гарпии и делах его отца. Оставалось лишь выяснить, какую роль отводили ему. Тёмный Лорд не обошёл Драко стороной, вряд ли Гарпия поступила иначе.

Словно по мановению волшебной палочки совсем рядом раздался знакомый голос:

— Мистер Поттер, вы танцевать умеете?

Вопрос был настолько неожиданный, что Гарри впился ошарашенным взглядом в невозмутимое лицо Барти.

— Танцевал лишь раз на четвёртом курсе во время святочного бала в Хогвартсе, — наконец, отозвался Поттер, но, заметив интерес, с которым Крауч-младший оценил засохшие следы крови на манжетах мракоборческой формы, вдруг насторожился.

— Это не моя кровь, — зачем-то пояснил он, что, впрочем, ситуацию не улучшило.

— Бессмысленный риск перед новой, более безопасной должностью, — наконец, поделился Барти своим мнением, что вызвало ожидаемую реакцию у Гарри: достав палочку, он заклинанием стёр кровь и безрадостно откликнулся:

— В этом всё и дело.

Крауч-младший понимающе промычал и, качнувшись на каблуках, словно невзначай склонился чуть ниже над плечом Поттера, шепнув:

— Если вы так грезите об опасности, поверьте, впереди её хоть отбавляй.

Дождавшись, пока Гарри взглянет на него в поиске подтверждения сказанным словам, тот криво улыбнулся и почти исчез из поля зрения мракоборца, пока тот вновь не вспомнил про Малфоя. Сообразив, что привлекать лишнее к себе внимание беготнёй по штаб-квартире не стоило, Поттер написал короткую записку и направил её в сторону Сектора.

Через двадцать минут они встретились в том самом бетонном коридоре, как Гарри называл его про себя. На этот раз волшебники не проследовали в дальний зал, а вошли в первую дверь, за которой оказался уютный кабинет, оформленный просто, но с удобством: высокие стены до середины обиты дубовыми панелями, а выше и до самого потолка оклеены светлыми обоями, над серединой кабинета свисала люстра со множеством свечей, дающая достаточно света, значительную часть паркетного пола покрывал ковёр, а массивный стол в центре окружали четыре кресла. Здесь же был старинный шкаф и сервант, в котором Поттер углядел несколько бутылок с напитками и поднос с бокалами и графином.

Когда Гарри, минуя наводящие вопросы, напрямую спросил о Драко, Крауч-младший сказал, что Малфой-младший пока что не состоял в Красной Гарпии, но имел все шансы вскоре туда попасть. И не успел Поттер спросить ещё что-нибудь, как раздался щелчок провернувшейся дверной ручки, что заставило мракоборца обернуться и с негодованием увидеть виновника текущей встречи.

— Прошу меня простить, я вернусь через три минуты, и мы начнём, — прозвучал спокойный голос, взгляд серых глаз мазнул по лицу Гарри, и дверь закрылась вновь.

Нисколько не удивлённый произошедшим Барти взмахнул палочкой в сторону серванта, и оттуда незамедлительно выплыл мельхиоровый поднос с тремя стаканами и высоким графином, наполненным водой со льдом, дольками лайма и листьями мяты — разгар рабочего дня не подразумевал распитие спиртных напитков. Гарри тихо вздохнул: в свете увеличившегося количества собеседников ему бы чего покрепче…

Мысль оборвалась, когда взгляд Поттера переместился с графина на Крауча-младшего, который непонятно с чего опять заинтересовался формой мракоборца.

— С танцами разобрались. Что насчёт хорошо одеваться? — выдал Барти с таким видом, словно ничего странного он не спросил.

Гарри терпеливо и очень медленно выдохнул.

— К чему такие вопросы, позвольте поинтересоваться?

Многозначительно хмыкнув, Крауч-младший запустил пальцы под лацкан форменного пиджака Поттера и медленно провёл рукой вниз, к пуговицам, чем смутил мракоборца, не понимавшего, к чему весь этот разговор, тем более в таком месте:

— Красная Гарпия — заведение далеко не для бедных людей, мистер Поттер. Однако шансы оказаться в самом её сердце зависят не только от размера кошелька и положения в обществе, но и от того, лейбл какой фирмы пришит к горловине вашего пиджака, — отстранившись, он потянулся к графину и заключил. — Нетрудно догадаться, что из всего вышеперечисленного вы не обладаете только последним.

Гарри хотел выдать простое: «Какого хрена?», и это почти сорвалось с языка, но, заглянув в глаза Барти, всё стало кристально ясно. Тот остался доволен смышлёностью подопечного и поочерёдно наполнил три стакана. Взяв один, Поттер успел сделать глоток, когда Драко вернулся. Он прошёл по мягкому ковру, задев обоняние Поттера ароматом дорогого одеколона, и опустился в одно из свободных кресел.

— Есть успехи? — просто и без предисловий спросил Барти, а Гарри почувствовал необъяснимую внутреннюю дрожь, досаждавшую, как мошка, жужжащая возле уха. Подобная реакция была вызвана одной простой мыслью: раз Драко был здесь, значит, он был заодно с Барти. И против собственного отца.

Лицо не выдало Малфоя, даже изгиб светлых бровей был привычно-надменный, но выдержка на мгновение дала сбой, когда тонкие пальцы слегка оттянули ворот белой рубашки.

— Как вам известно, он погружен в специальный гипноз, над памятью работают лучшие сотрудники штаб-квартиры, в связях с Красной Гарпией уличены не были. Обеспечена полная конфиденциальность, как вы и просили, мистер Крауч-младший, — заговорил Драко так, словно они вели простую светскую беседу. — К тому же, вы собственноручно проверили каждого из них. Что касается успехов, сеансы длятся не более получаса за раз, чтобы не повредить сознание. Учитывая то, что работу начали только вчера, за это время удалось проникнуть лишь в поверхностные слои памяти и просмотреть недавние воспоминания.

— Вы уверены, что это точно не выйдет за пределы данного места? — спросил Гарри с неподдельно-серьёзным видом.

Рука Барти, державшая стакан, застыла на полпути ко рту, и он медленно проговорил, так, словно ответ был очевиден:

— Абсолютно. Каждый стиратель памяти сдаёт все воспоминания о рабочем процессе в специальное хранилище, расположенное в соседнем кабинете, чтобы исключить малейшую возможность утечки информации, — услышав это, Гарри заметно расслабился, а вот Драко выглядел озадаченным.

— Мистер Крауч-младший, — вежливо начал он, — нам было бы проще работать, если бы мы знали, что конкретно следует искать.

Поставив локоть на мягкий подлокотник, Поттер водил подушечками пальцев по губам, пытаясь предположить, каким количеством информации Барти поделился с Малфоем и, что самое главное, почему решил не рассказывать ему всё. Может, опасался, что кому-нибудь тоже придёт в голову идея покопаться в памяти бывшего слизеринца? Вариант вполне логичный.

— Как я понимаю, это связано с Красной Гарпией? — продолжал допытываться Драко, но не успел Барти и слова сказать, как объектом внимания Малфоя стал Гарри, достойно встретивший почти позабытые нахальные искры в серых глазах, будто говоривших: “Ну конечно, там, где есть Поттер, жди беды”.

— Значит, с ней, — ответ лежал на поверхности, и Малфой деловито откинулся на спинку кресла, более не удостоив школьного “друга” ни единым нормальным взглядом: он пролетал мимо мракоборца, как пейзаж за окном поезда. — Мы сделаем всё возможное, просто дайте моим людям время. И позаботьтесь о том, чтобы человек, изображающий моего отца, не прокололся. Второго шанса может не представиться.

— Делаем всё возможное, — улыбнулся Крауч-младший, но сразу посерьёзнел. — Однако ваш отец лишь связующее звено. Красная Гарпия так просто не отступится. Будьте осторожны в своей штаб-квартире.

Тень догадки скользнула по тонким чертам лица Драко.

— Вы знаете всех, кто состоит в организации, мистер Крауч-младший, — протянул он совершенно малфоевским тоном, резанувшим по ушам всё сильнее хмурившегося Поттера. — Возможно, кто-то из моей штаб-квартиры?

Мракоборец даже не удивился, когда Барти поднял ладони и ответил, искусно маскируя улыбку за мягкой интонацией:

— Я не располагаю подобной информацией, мистер Малфой.

Драко терпеливо выдохнул, абсолютно точно уверенный, что собеседник лжёт.

— Не располагаете или не хотите делиться?

— Ничем более не могу помочь, — парировал Крауч-младший, поднимаясь с кресла, и Гарри, спохватившись, последовал его примеру. — Будем ждать новых результатов.

Он прошествовал в сторону выхода, и Поттер прежде, чем отвернуться, успел перехватить крайне недовольный взгляд Драко, посланный ему в спину. Уже почти закрыв дверь, мракоборец остановился и, сосчитав до пяти, вернулся в кабинет.

— Послушай, Малфой, — вырвалось у него с тем же раздражением, что присутствовало во все года учёбы в школе, — нам придётся много сотрудничать.

— И? — на лице Драко было написано непонимание, как вышеупомянутый факт мог что-то изменить. Он постукивал пальцами по стенкам стакана, отведя взгляд, а Поттер нервно подёргал ручку, но мгновенно прекратил, едва та издала мерзкий скрипучий звук.

— Хотелось бы, чтобы всё прошло нормально.

Их взгляды вновь пересеклись и удерживали друг друга немного дольше, чем позволяли приличия, но вот Малфой качнул головой, отчего прядь волос упала на висок, и ровно ответил:

— Так и будет.

“Мерзкий маленький хорёк”, — Гарри прокручивал в мыслях знакомую мантру, быстро двигаясь по коридору. — “Как был им, так и остался”.

Хотя Поттер прекрасно понимал, что это давно не так.

Работая в тесно контактировавших отделах, у них было предостаточно времени, чтобы аккуратно изучить друг друга. Конечно, о былой школьной вражде никто не забыл, но с окончанием войны всё как будто началось с нового, хоть и не совсем чистого листа.

Раз за разом Поттер без особого энтузиазма присматривался к Малфою, пытаясь хотя бы на короткое мгновение вновь увидеть того задиристого невыносимого слизеринца, но почти всегда терпел неудачу. Вкус в одежде у Драко всегда был изысканный, а вкус, помноженный на внушительное состояние, — беспроигрышная комбинация. Отточенные до совершенства движения, характерная манера разговора — Малфой словно перекатывал слова на языке, пробуя их на вкус, — чувство собственного достоинства, читавшееся в выражении лица и наклоне гладко причёсанной головы…

Он словно избавился от ненужной и наигранной мишуры школьных лет, подчистил ряды ближайшего окружения и уж точно пересмотрел отношения с «тёмными» ребятами, служа магическому сообществу на стороне света. Первые изменения Поттер не без удивления заметил ещё тогда, много лет назад в особняке Малфоев, когда Драко вглядывался в его распухшее от жалящего заклинания лицо и не желал выдавать врага.

Прошлые уроки определённо пошли ему на пользу.

Однако было во всём этом одно маленькое «но», чей смысл был прост: они мало общались после войны и едва ли доверяли друг другу, обоим сложно было отвыкнуть от былой взаимной неприязни. Прошло шесть лет, и ситуация немного улучшилась. Волшебники могли находиться в обществе друг друга, если того требовали обстоятельства, и подобный расклад устраивал обе стороны. Однако забыть прошлые обиды оказалось не под силу. Ненавидя друг друга раньше, теперь они попросту друг друга терпели.

И как бы ни тешило сознание сладкое чувство, разливавшееся в груди всякий раз, когда блондину жизнь становилась как кость поперёк горла, сейчас разум подсказывал: подобные чувства неуместны. Судя по отношению Драко к Красной Гарпии, Поттер понял: уготованная ему роль была не из лучших. Поэтому надо спрятать все предрассудки куда подальше и заняться делом.

Барти поджидал его у выхода, плавно раскачиваясь с пятки на носок, и Гарри показалось, что он услышал отголосок некой мелодии, которую волшебник насвистывал. Когда мракоборец приблизился, Крауч-младший как будто хотел что-то ему сказать, но передумал, одарив лишь неожиданно озорным взглядом прежде, чем повернуть дверную ручку.

Поттеру этот взгляд, конечно же, не сулил ничего хорошего.

Через пару часов он задумчиво жевал кусок стейка, поперхнувшись на словах Рона, возмущавшегося по поводу нового рабочего места Гермионы:

— Да Барти ни одной юбки не пропустит!

Колдунья отвесила ему подзатыльник и уставилась в окно с оскорблённым выражением лица, а Гарри принял решение больше не вести с другом разговоры на скользкие темы.

* * *

Как известно, пост главы того или иного отдела — должность важная и престижная. Главы подразделений при добросовестном выполнении обязанностей и удачном стечении обстоятельств впоследствии могут подняться по карьерной лестнице и возглавить отдел. Особая история с Отделом обеспечения магического правопорядка, ведь именно отсюда брал начало самый короткий путь к креслу министра магии. Также имела место быть ещё одна закономерность: тот, кто возглавлял штаб-квартиру мракоборцев, через некоторое время мог стать начальником второго уровня Министерства. Гарри прекрасно понимал, что ему не “светит” возглавить управление отделом лет до тридцати, как минимум, и был этому несказанно рад (ему бы с новой должностью разобраться), тем более этот пост надёжно оккупировал Бартемиус Крауч-старший. Что ему действительно не давало покоя, так это мысли о Крауче-младшем. С его амбициями можно было пойти очень и очень далеко, а он прекрасно чувствовал себя в кресле начальника Сектора борьбы с неправомерным использованием магии. Правда, Барти был буквально вездесущ, и Поттер не раз задумывался над тем, что волшебник был в курсе всех событий, происходивших в Министерстве. Казалось, его полномочия выходили далеко за рамки занимаемой должности — возможно, именно поэтому Барти не хотел ничего менять. Как выяснилось, подобный расклад вещей был всегда, и многие подозревали, что в своё время тут не обошлось без Крауча-старшего, хотя все были наслышаны о сложных взаимоотношениях между отцом и сыном, вернее, о полном отсутствии этих самых отношений.

В любом случае, эта новость, как любая другая, быстро приелась ещё за много лет до того, как Волдеморт возродился, и волновала лишь новоприбывших сотрудников, да и то недолго.

Какие бы странные события ни происходили, было кое-что приятно-удивительное. Министерство “молодело” на глазах: всё большее число молодых магов занимало достаточно высокие посты. Возможно, это была своеобразная дань минувшей войне и её “героям”, но факты были налицо, и зачастую начальнику того или иного подразделения было не больше двадцати пяти лет. Мнения на этот счёт были самые разнообразные, но министр Кингсли Бруствер смотрел на это с оптимизмом, и даже в “Ежедневном пророке” неоднократно подчёркивалось, что «в молодом правлении заключено прогрессивное будущее свободного от насилия магического сообщества Великобритании». Так ли уж оно было свободно от насилия, нужно было ещё поспорить, ведь даже если закрыть глаза на Красную Гарпию, несправедливости было хоть отбавляй.

С тех пор, как на Поттера была возложена новая “миссия”, разум волшебника одолевал ещё один вопрос, напрямую связанный с личностью Барти Крауча-младшего. Он не торопился раскрывать карты, Снейп на какое-то время и вовсе исчез из поля зрения, поэтому Гарри самостоятельно пытался понять, в чём им так насолила Красная Гарпия? Что двигало ими в борьбе против неё? За что они сражались? Во имя пресловутого добра во всём мире? Верилось с трудом, особенно если учесть тот факт, что Крауч-младший как раз был в верхушке организации — только дурак не догадался бы.

Гарри хоть и соображал порой долго, круглым дураком себя не считал, и его выводил из себя тот факт, что он, по сути, являлся марионеткой в чужих умелых руках. Это было настолько понятно и прозрачно, что доводило мракоборца до белого каления, и в редкие минуты он был готов послать Барти вместе со всем его планом куда подальше.

Однако тот дёргал за нужные верёвочки, давя на больной мозоль: “Ах, мистер Поттер, вы позволите невинным людям пропадать и дальше только потому, что не можете переступить через собственные предрассудки и уязвлённую гордость?”. Мистер Поттер проглатывал колючий ком так и не произнесённых проклятий и позволял верёвкам натягиваться дальше, смутно ощущая, что они постепенно превращались в петлю, пока ещё свободно болтавшуюся на его шее.

Люди действительно исчезали, не часто, за последний месяц было всего три случая, но факт оставался фактом. Информация была чрезвычайно секретная, не выходящая за пределы второго отдела, но даже далеко не все его сотрудники были в курсе событий. Конечно, пропажи всегда случались, но не по одинаковой схеме: в один момент человек буквально растворялся без следа, исчезал с работы и не появлялся дома. Связь трудно отследить, люди не были знакомы, работали в разных отделах Министерства. Одно у них было общее: возраст колебался от двадцати двух до двадцати четырёх лет.

Будь эта проблема единственной, ей бы можно было уделить больше времени, но, как обычно бывает, на Гарри свалилось всё и сразу: новая должность начальника штаб-квартиры мракоборцев, Лавгуд в качестве его секретаря, перевод Гермионы, небольшие проблемы с Джинни и Драко Малфой, которого в жизни Поттера стало непривычно много.

Одно радовало несказанно: отдельный кабинет означал тишину и относительный покой (что вопреки самым мрачным прогнозам Гарри оказалось не так уж плохо), который был нарушен в третье по счёту утро Поттера на новом посту.

Он постепенно привыкал к иной манере поведения, свойственной начальнику целой штаб-квартиры, а не старшему мракоборцу — именно это оказалось самым сложным. Не резко увеличившийся объём работы и ответственности за неё, а именно необходимость соответствовать новому статусу. Это означало бесконечную работу над самим собой, ведь вокруг него не друзья из Отряда Дамблдора и даже не его молодые бойцы, а взрослые волшебники, многие из которых переловили бесчисленное количество тёмных магов не только во времена первой и второй магических войн, но и в мирное время. Были и те, кто моложе, но не менее амбициозные и сложные в управлении. Как только Робардс справлялся?..

Поттер понимал: недостаточно занять высокую должность. Нужно, чтобы подчинённые увидели в тебе начальника, но этого пока что не произошло. Не то чтобы они его не слушались, просто дела в штаб-квартире шли своим чередом, и за три дня Гарри пока не представилось случая проявить исключительные лидерские способности.

За последние три дня Поттер смог оценить ещё одну особенность службы в Министерстве Магии — особенность, о которой не понаслышке знал и раньше, но в полной мере смог прочувствовать на собственной шкуре только после повышения.

Министерство тонуло в бумажках. Работники копошились в них с энтузиазмом, которому позавидовали бы навозные жуки. Да, Министерство являлось сложным организмом с мудрёной пирамидальной структурой, обусловленной строгим разделением полномочий и предоставляемых привилегий. Строжайшее соблюдение субординации лишь упрочило сложившуюся структуру. С другой стороны, организация была слишком сложной, количество людей в штате того или иного отдела — намеренно увеличенным, но такой порядок практиковался на протяжении нескольких веков. Он обеспечивал нормальное функционирование политической системы, а вместе с тем и развитие магического общества Великобритании.

Тем не менее, без минусов не обошлось. Благодаря значительной численности и осознанию собственного могущества сотрудники Министерства (особенно из верхушки) приняли исключительное положение, почувствовав себя руководящим центром всей общественной жизни. Реализуя интересы исключительно господствующего слоя, они не разделяли жизненных потребностей остальных магических сословий и классов.

Гарри осознал это ещё в тёмное время правления Волдеморта — кратковременное, но тяжелейшее для магической Британии. Тогда Министерство действовало жёстко и открыто: чистокровные и угодные Тёмному Лорду правили балом, а остальных истребляли и смешивали с грязью.

С наступлением мира ситуация коренным образом изменилась — по крайней мере, так казалось на первых порах. Сейчас же ни в чём нельзя было быть уверенным. Забыв про открытую тиранию и дискриминацию, правительство, тем не менее, вернулось к привычным и, как любила выражаться Гермиона, средневековым методам. Действуя умнее и хитрее (в противном случае, государство пережило бы не одно восстание), правительство выполняло функции, обеспечивающие порядок в государстве, зачастую отвлекая внимание масс всякими мелочами от поистине насущных проблем. Тот же метод применялся и к собственным работникам, погружая их в пучину бесконечной бумажной работы, чтобы у тех даже времени и сил не нашлось подумать о чём-то другом.

Пресловутое копошение в макулатуре напрягало не одного Поттера, но по большей части складывалась удручающая картина: большинство видело свою работу не в том, чтобы чётко и продуктивно действовать в пределах вверенных обязанностей, а в том, чтобы исполнять эти требования исключительно формально. Проще говоря, «отписаться», тем самым удовлетворив начальство, сведя свою деятельность к написанию отчётов вместо фактического выполнения работы. Порой то, что оказывалось на бумаге, доходило до абсурда, и Гарри не раз сталкивался с подобным.

Бороться с этим было бесполезно, тем более что это очень даже устраивало руководящие слои Министерства. Элементарная лень подчинённых являлась главным секретом успеха и гарантом спокойного правления. Однако в свете открывшегося знания о таинственной организации, пустившей корни в управленческий аппарат магической Британии, Поттер опасался за возможные плоды этого правления. Памятуя о неких серьёзных преступлениях Гарпии в прошлом, что можно заключить о её нынешних мотивах? Именно.

Заняв пост главы мракоборческого подразделения с лёгкой руки Гарпии, меньше всего Гарри хотел стать частью системы, созданной из самых подлых побуждений нынешнего правящего слоя.

Узнать истинные стремления Красной Гарпии в рядах Министерства — вот что отныне стало прерогативой Поттера.

От размышлений его отвлекли голоса в приёмной.

— Лучше своих посчитай, Лавгуд, — лениво отмахнулся Драко в ответ на туманное замечание Луны о количестве мозгошмыгов, вьющихся возле его головы, и без стука вошёл в кабинет Поттера.

Тот даже не удивился наглости бывшего слизеринца, который вёл себя так, словно находился на своей территории: тот осмотрелся, уделяя внимание отдельным деталям в довольно минималистичной обстановке, после чего остановился в центре кабинета. Перекрестив ноги, Малфой деловито поставил одну туфлю на носок и нетерпеливо поинтересовался:

— Долго мне тебя ждать?

Из выражения лица Поттера ушло всё недовольство, сменившись неподдельным замешательством. В мысли закралось воспоминание об особенном настроении Крауча-младшего после встречи с Малфоем.

— В смысле?

Драко цокнул языком и ответил, одновременно развернувшись на каблуках:

— Магазины закрываются в шесть, так что советую не тратить моё время попусту.

Гарри вскочил, но нужные слова не сразу пришли на ум, поэтому его короткое:

— Какого чёрта, Малфой? — услышала уже закрывшаяся дверь.

В приёмной была лишь Полумна, с непривычно-сосредоточенным видом перелистывавшая бумаги в папке, и Поттер только сейчас заметил, что папок было много. Подумав о том, что вчера в его руки попало меньше двадцати дел, Гарри в сомнении задержался возле стола Лавгуд, фиксируя голые ступни колдуньи с накрашенными фиолетовым лаком ногтями (туфли висели на крючках для верхней одежды при входе), а потом вышел в штаб-квартиру. Луна проводила взлохмаченный затылок начальника задумчивым взглядом и, отхлебнув малинового чая, продолжила изучение отчёта об очередном преступлении, претендующем на закрытие.

— Знаешь в чём твоя проблема, Поттер? — заговорил Драко, когда Гарри, перейдя на быстрый шаг (начальнику не к лицу беготня), догнал его практически у самого выхода из штаб-квартиры. Тот лишь раздражённо дёрнул бровями, и Малфой сладко произнёс, наслаждаясь звучанием “приговора”:

— У тебя отвратительный вкус в одежде.

Праведный гнев с сочными оскорблениями мгновенно затихли внутри Поттера, едва тот вспомнил о престранном разговоре с Краучем-младшим, суть которого сводилась к тому, о чём сейчас сказал Драко. Правда, начальник Сектора подал это под более мягким соусом заковыристых формулировок, однако смысл не менялся.

— Барти, да? — Гарри обречённо выглянул из-под чёлки, и серые глаза напротив зажглись удовольствием.

— Барти-Барти, — имя начальника Сектора перекатилось на языке Малфоя, и Поттер внезапно поймал себя на мысли, что его собственное имя из-за двойной “р” в середине звучало бы так же мягко в устах слизеринца, шедшего на полшага впереди. При условии, если бы тот хоть раз забыл о фамилии школьного недруга.

В следующий миг мысль показалась жутко неуместной, и “недруг”, поправив очки, почти покорно шёл рядом с Драко, принципиально не поворачивая голову в его сторону.

Уже через двадцать минут он, не стесняясь миловидных девушек-консультантов, одаривал Малфоя яркими ненавистными взглядами всякий раз, когда отдёргивал шторку примерочной кабины. Тому было всё равно: он продолжал восседать на роскошном диване, вытянув перекрещенные ноги так, чтобы не растянуть брюки на коленях, и оценивал очередной наряд Поттера. Властная рука Драко, знавшего толк в хорошей одежде, уверенно отодвинула бывшего сокурсника в сторону от вешалок, едва они переступили порог дорогого бутика для волшебников на Оксфорд-стрит (мракоборец и не подозревал о существовании подобных). Пока он отточенным движением двух пальцев перебирал висевшие на вешалках рубашки и костюмы, изредка останавливая свой выбор на приглянувшихся моделях, Гарри топтался у примерочной и искусно игнорировал весьма однозначные взгляды девушек, в чьей помощи Малфой не нуждался. Впрочем, накрашенные девичьи губы то и дело изгибались в улыбках, и Поттер прекрасно понимал, на что всё это похоже со стороны, но два определённых вопроса волновали его больше, чем то, что они с Драко смахивали на парочку геев. Кто будет за всё платить, и с каких пор белобрысый знает, что идёт Гарри, а что нет, причём, лучше него самого?

Убедиться в последнем и признать поражение Поттер смог после первой же примерки, когда увидел своё отражение в высоком зеркале. Малфой, держа чашечку кофе, недоверчиво свёл брови у переносицы, едва начальник мракоборцев показался из кабинки.

— Что не так? — смутился Гарри, рефлекторно одёргивая манжеты и поправляя воротник рубашки светло-лавандового цвета, которая ему втайне понравилась, но признаваться в этом он, конечно же, не собирался.

— Ты, — наконец, выдал Драко, вернув себе высокомерно-предвзятый вид, и сделал маленький глоток кофе (для того, чтобы Поттера позлить) прежде, чем пояснить, — не думал, что ты можешь хорошо выглядеть.

Задохнувшись от возмущения, мракоборец дёрнул ни в чём неповинную шторку, но Малфой успел заметить, как обиженно сверкнули зелёные глаза за стёклами очков. Не прошло и нескольких секунд, как эти самые очки зазвенели на керамическом полу, шторка вздрогнула, и послышались сдавленные ругательства. Расплывшись в жутко довольной улыбке, Малфой подозвал девушку, стоявшую неподалёку в готовности выполнить любую просьбу, и сказал, чтобы она поменяла все выбранные рубашки на меньший размер.

Результат замены Гарри почти мог лицезреть со следующей примеркой: “почти” потому, что Драко успел отобрать у него оправу прежде, чем тот водрузил её на переносицу и в ответ на недовольное шипение услышал железобетонное: “Так лучше”. Щурясь и подавляя нервные вздохи, Поттер рассматривал своё отражение, поворачиваясь к зеркалу то одним боком, то другим, пока не заключил:

— Рубашка маловата.

— Ничего она не маловата, — протянул Малфой, ожидавший подобную реплику, и продолжил поигрывать очками, чётко выговаривая каждое слово и наслаждаясь реакцией Гарри. — Не забывай о том, куда ты в ней пойдёшь.

Горе-модель, несколько секунд назад узнав то, что являлась обладателем довольно неплохой фигуры, обернулась так резко, что едва не свернула себе шею.

— Идиот несчастный, — выдохнул Драко, откинувшись на мягкую спинку дивана, когда очки всё-таки были отобраны законным владельцем, примерявшим очередной наряд. Уже потом к приглянувшимся костюмам Малфой подобрал несколько пар обуви.

Таким образом, гардероб будущего разведчика пополнился значительным количеством качественной одежды. Пока девушка накладывала считывающие чары на каждый ценник, Поттер качал головой, бурча под нос что-то вроде: “У меня за всю жизнь столько не было”. Малфой состроил правдоподобно-сожалеющее выражение лица, хотя его глаза откровенно смеялись, но в следующий миг он уже называл адрес Гарри, куда должны были доставить все его покупки. Услышав итоговую сумму, Поттер только и смог, что обалдело открыть рот, но Драко спокойно расплатился, уже на выходе сказав:

— Я и не надеялся, что у тебя будет такое количество денег с собой, — обворожительно улыбнувшись девушкам на прощание, Малфой вышел из магазина и добавил, — но это не значит, что ты мне ничего не должен.

Он оставил последнее слово за собой, мгновенно трансгрессировав, и Гарри, снедаемый разносторонними чувствами, отправился в Гринготтс.

Он даже не удивился, когда по возвращению в Министерство его ждал сиреневый самолётик.

“Сегодня Ваш выход, мистер Поттер. БК-м”.

* * *

Инструкции — вот и всё, что получил Гарри за два часа до появления на пороге бара “Адмирал Дункан”. Лист пергамента стандартного формата, на котором выстроились ровные строчки, написанные заботливой рукой Крауча-младшего о том, как следует вести себя в пределах «Валькирии». Поттер понимал, Барти — человек занятой, ему некогда объяснять. Проще перехватить Гарри в коридоре второго уровня и сунуть конверт, тут же слившись с толпой других волшебников. От того, что он обнаружил внутри, едва ли стало легче. Если изложить в нескольких словах, то суть написанного сводилась к простым тезисам: ни с кем особо не разговаривать, не в свои дела нос не совать, вести себя непринуждённо и много не пить.

Чудесно. Просто чудесно.

Гарри расхотел идти домой, хотя ему нужно было подготовиться. Он не знал, ушла ли Полумна, но она напомнила о себе, появившись в дверном проёме в половине восьмого.

— Здесь документы на подпись, — прошелестела колдунья, лебедем вплывая в кабинет со стопочкой оранжевых папок. — Я все их просмотрела, так что тебе осталось лишь поставить подписи.

Лавгуд подалась вперёд, осторожно опуская папки на стол, отчего волнистые пряди волос соскользнули с плеч, потревожив маленькие вишенки на заколках: цветы трансфигурировались сегодня утром.

— То есть ты фактически… выполнила мою работу за меня? — он не мог поверить, но это было так.

— Я хорошо умею сопоставлять факты и делать выводы, приходя к верному заключению. У тебя есть более важные заботы, — спокойно отозвалась Луна и, улыбнувшись при виде хрустальной статуэтки совы (Гарри купил её в лавке в Косом Переулке по пути в банк, она напомнила ему о погибшей Хедвиг), бесшумно вернулась в приёмную, оставив Поттера наедине с собственными мыслями.

С того самого момента, как Полумна получила свой приказ о переводе, Гарри не сомневался в одном факте.

Лавгуд была одной из них. Из Красной Гарпии. Иначе почему Барти, а это было его рук дело, приставил к Поттеру именно её? Значит, Полумна была заодно с Краучем-младшим и Снейпом и считала этот факт достаточно очевидным, чтобы открыто говорить о нём.

Казалось, Гарри уже не удивился бы, если бы узнал, что кто-то из близких знакомых тоже состоял в Гарпии. Каждый по своей причине. Какова была причина Луны — вот что было интересно Поттеру.

Он разобрался с документами и, наложив на кабинет запирающие чары, отправился домой, чтобы подготовиться к визиту в “Валькирию”. Его первому визиту, не связанному с вызовом из-за постоянных дебошей.

Говоря об общем впечатлении, что произвёл на него вечер, всё прошло вполне гладко, если не считать внушительной денежной суммы, которую пришлось перевести на неизвестный счёт за членство в Красной Гарпии. Для этого он посетил Гринготтс второй раз за день. Гарри не стал рассказывать об этом Джинни, отложив не особо радостную новость до лучших времён, и правильно сделал.

Облачившись в одну из рубашек и брюк, приобретённых не без помощи Малфоя, Поттер появился в Сохо в уговоренные десять вечера. Настроение было препоганое, сказался неприятный разговор с Джинни (она оказалась недовольна тем, что он “бросал её”, и даже доводы, что это работа под прикрытием, а не развлечение, не помогли), но Гарри постарался прогнать лишённые радости мысли прежде, чем войти в заветные двери.

Внутри “Адмирал Дункан” являл собой среднестатистический лондонский бар с деревянными панелями на стенах, массивными светильниками, мягкими диванами и длинной барной стойкой. «Ладно, не такой уж среднестатистический», — промелькнуло в голове Поттера, когда он, постаравшись не передёрнуть плечами от неприязни, заметил пару молодых мужчин, обменявшихся коротким поцелуем в глубине зала. Посетителей в это время было не так много, но мракоборец был уверен, что после полуночи их количество значительно увеличится.

Однако Гарри не стал здесь задерживаться, пересёк зал и, свернув в коридор, миновал санузлы и служебные входы, пока не остановился у бордовой двери в самом конце. Она была незаметна для магглов благодаря чарам, рассеивающим внимание. Простой, но действенный метод.

А дальше хорошо знакомый маршрут, по которому Поттер ходил далеко не один десяток раз в составе оперативной группы в первый год службы в штаб-квартире. Незамысловатая трель ударов палочкой по дверной ручке, после чего раздавался щелчок, в замочной скважине на мгновение вспыхивал золотой свет, и стражи порядка оказывались в очередном коридоре. Стены здесь были красные, как и ковровая дорожка на полу, освещаемая двумя люстрами, а в конце вырисовывалась белая непрозрачная завеса, похожая на густой туман. Гибель воров и лжецов, смывающая любой обман, будь то оборотное зелье или чары, изменявшие внешность.

Пройдя сквозь завесу, мракоборцы оказывались в вестибюле овальной формы, в центре располагалась прямоугольная стойка. Обычно мракоборцы не обращали внимание на прочее убранство, хотя посмотреть было на что: в огромном зеркале отражались низкие диванчики, обои вишнёвого цвета с плавно движущимися на них замысловатыми узорами и паркетный пол из тёмных пород дерева усиливали впечатление таинственности, золотые вазы и канделябры на стенах, громоздкий резной потолок с постоянно изменявшимися фресками. Роскошь, граничащая с излишней вычурностью, что было нормой для «Валькирии», нисколько не трогала чувства мракоборцев.

Они пересекали вестибюль и, на ходу продемонстрировав раскрытые удостоверения человеку за стойкой, входили в распашные двери, ведущие в основной зал клуба.

Маршрут, по времени занимавший меньше минуты, привычный и не вызывавший каких-либо чувств, кроме сосредоточенности, собранности и обострения всех рефлексов. Сейчас же внутри Гарри просыпалось волнение пополам с трепетом перед неизведанным: так всегда бывает, когда привычное вдруг открывается в новом, доселе неизвестном свете. Странная, сюрреалистичная, в какой-то степени даже абсурдная ситуация.

Однако служба научила Поттера держать лицо и не терять самообладание ни при каких условиях.

Он уже хотел показать новенькое удостоверение седовласому магу за стойкой, облачённому в мантию насыщенного винного цвета, но тот сделал жест рукой, говоривший, что подобная формальность ни к чему.

— Добро пожаловать, мистер Поттер. — Он дружелюбно улыбнулся, открывая толстый журнал, куда прытко пишущее перо мгновенно занесло имя нового посетителя. Гарри взглянул на росчерк золотых чернил, в то время как волшебник открыл ящик под крышкой стойки, где оказалось множество разноцветных фишек, похожих на те, что используют в казино. Они были разложены по отдельным секциям, и Поттер отметил, что больше всего было жёлтых, чуть меньше синих и чёрных. И, наконец, он успел насчитать не больше десятка красных, когда волшебник достал жёлтую фишку.

— Ваша палочка, сэр.

Гарри без колебаний передал палочку, ведь Барти предупреждал об этой процедуре. Волшебник прошептал заклинание, и тонкая светящаяся нить на несколько мгновений соединила палочку и фишку, скрепляя их узами магии. Отныне фишка принадлежала Поттеру, и как только она коснулась его ладони, он почувствовал приятное тепло, охватившее руку, после всё тело и растаявшее в районе висков.

Ещё не до конца понимая, что только что произошло, Поттер спрятал фишку в нагрудном кармане рубашки и шагнул к двустворчатым дверям. Как и в прошлые разы, они сами раскрылись перед ним, впуская разведчика в сердце «Валькирии» и Красной Гарпии.

Сердце, которое всегда было очень шумным.

Волны музыки накрыли Гарри, отбивая чёткий ритм, казалось, во всём теле, и волшебник не сразу смог отвлечься от привычного воинственного настроя, что вызывали эти стены.

Зал круглой формы, по площади не меньший, чем Атриум, заканчивался переливчатым, как северное сияние, высоким потолком. Центром композиции выступал просторный танцпол, который кольцами обхватывали три балкона с барами и зонами отдыха гостей, напоминая древнегреческий амфитеатр. Свет переливался всеми цветами радуги и пульсировал в такт музыке, над танцполом закручивался неоновый серпантин, искрящийся золотым, если его случайно задеть.

Гарри видел это множество раз, но никогда не смотрел на всё с любопытством, проснувшимся сейчас. Разве что настороженности было больше, чем обычно в стенах «Валькирии».

Несмотря на середину недели, посетителей было много, и Поттер не смог удержаться, чтобы натренированным взглядом не выделить несколько сомнительных личностей, которым через пару часов могла грозить встреча с сырыми и холодными камерами в подземелье Министерства.

Тряхнув головой, он в очередной раз напомнил себе, зачем пришёл сюда, и приблизился к бару на нижнем уровне. Памятуя о предупреждении Барти не налегать на спиртное, Поттер заказал себе порцию виски и, пока таяли кубики льда, решил осторожно изучить обстановку. Так, небрежно облокотившись на сиявшую неоновым жёлтым барную стойку и сделав несколько глотков, меньше чем за пять минут Гарри успел насчитать тринадцать волшебников, которых знал или просто видел в Министерстве. Кто-то, с кем случайно пересекался его взгляд, кивал в знак приветствия, на чьём-то лице Поттер различил легчайшую тень удивления его нахождением здесь в штатском.

«Может, я под прикрытием работаю», — мысленно усмехнулся он, понимая, что предположение очень похоже на правду. Значит, пусть так и будет, даже если только в мыслях мракоборца.

Итак, если верить Краучу-младшему и Снейпу, это место открыто для всех. Сюда мог попасть каждый, и не было ничего страшного в том, чтобы сказать кому-то из своих приятелей: «Эй, я тут слышал об одном хорошем местечке, почему бы нам туда не сходить?». О «Валькирии» знал, пожалуй, каждый маг в Британии. О том, что под её покровом пряталась самая таинственная организация нынешнего времени, знали далеко не все.

Эдвард Брикман был вхож в более секретные структуры Красной Гарпии, попасть в которые значительно труднее как с теоретической, так и с практической точки зрения, потому что Поттер нигде не заметил каких-либо дверей, кроме санузлов и технических помещений. Иначе это было бы слишком просто.

Взгляд сам собой вернулся к подвижному, как жидкий шёлк, потолку, сейчас сиявшему насыщенно-зелёным…

Отпив ещё немного виски, Гарри поставил два локтя на стойку и против воли расплылся в улыбке, когда в зеркальном отражении за полками с выпивкой вдруг заметил, с каким святым ужасом на него пялился один волшебник. Ещё в прошлом году Поттер задержал его за хранение и употребление запрещённых веществ, именно в этом зале. Парню вкатили кратковременное тюремное заключение со штрафом в придачу, и — Поттер быстро загнул пальцы — в январе этого года как раз должны были выпустить.

Внезапное веселье завладело Гарри, стоило ему, обернувшись, отсалютовать волшебнику бокалом, улыбнувшись своей самой обаятельной улыбкой, отчего бедняга постарался как можно скорее скрыться с глаз мракоборца в танцующей толпе.

— Веселитесь, мистер Поттер? — раздалось слева, и Гарри перевёл взгляд на мистера Безупречность. Если до этого мракоборец периодически испытывал уколы лёгкой зависти при виде идеальных костюмов и выправки Барти Крауча-младшего, то сейчас это чувство приняло оттенок безнадёжности. Потому что чёрные узкие брюки и рубашка насыщенно-синего цвета, не менее облегающая, чем все те рубашки, что подобрал Драко для Гарри, чертовки хорошо смотрелись на волшебнике. Вот только Поттер был готов поспорить на собственную мантию невидимости, что он не выглядел в них так, как Барти, который отлично знал силу своей привлекательности и безумного обаяния. Даже волосы, привычно торчащие в разные стороны на макушке, соответствовали буйной натуре и нисколько не портили общего впечатления, что Гарри вряд ли мог сказать о своей причёске.

Хорошо, стоило признать: не без чужой помощи обновив гардероб, Поттеру в кои-то веки стало нравиться то, что он видел в отражении зеркала. И зеркалу, кстати, тоже. По крайней мере, отражение перестало корчить кислые рожи и теперь довольно улыбалось.

В конце концов, должность теперь позволяла носить костюмы. Гоняясь за преступниками, такого себе нельзя было позволить.

— Скорее осматриваюсь, — туманно ответил Гарри, стараясь делать вид, что бокал с тонким слоем недопитого виски на дне, стоявший рядом, принадлежал вовсе не ему. Впрочем, Крауч-младший появился с целью собственными глазами удостовериться, что всё шло по плану и его инструкциями не пренебрегали. Хоть вид у него был крайне довольный, а по губам блуждала расслабленная улыбка, Поттер не позволял себе расслабиться ни на мгновение, потому что карие глаза неотрывно следили за каждым его движением.

— И как? — Барти не собирался ничего пить, это Поттер понял сразу.

— Много знакомых лиц, — прозвучало так, словно он был больше недоволен этим фактом, чем обрадован, отчего Крауч-младший лишь усмехнулся.

Потянувшись к пачке сигарет в кармане брюк, он вдруг остановился и, медленно выгнув одну бровь, опять взглянул на Гарри особенным взглядом, как в том бетонном коридоре. А спустя пару дней Малфой потащил Поттера по магазинам.

Тревога успела мелькнуть в сознании, когда Барти, подцепив пальцами его рубашку, мягко, но настойчиво потянул в сторону танцевавшей толпы, уверенно пятясь назад.

— Послушайте, я не танцую с мужчинами. К тому же, — Гарри посмотрел по сторонам, когда они остановились на краю танцпола, — мы привлекаем ненужное внимание.

На них действительно смотрели, не все, конечно, но мракоборец успел перехватить несколько заинтересованных взглядов, ведь полюбоваться было чем. Вряд ли Барти знали меньше, чем Поттера, и то, что волшебник вполне недвусмысленно протянул ладонь, приглашая на танец, окончательно вогнало мракоборца в ступор. Он не мог понять, чего добивался Крауч-младший, и тот мгновенно угадал ход его мыслей.

Барти устало вздохнул и, казалось, едва сдерживался, чтобы не возвести глаза к потолку.

— Вы выглядите так, словно вам сами-знаете-куда вогнали кол и он мешает вам думать о чём-либо, кроме этого.

Шокированный столь нехарактерным для волшебника резким и неприличным замечанием, Поттер позволил Барти оказаться в своём личном пространстве. Карие глаза говорили о том, что всё это — точно не изощрённый способ поглумиться над мракоборцем, и что один едва ли получит от этого танца больше удовольствия, чем другой.

С другой стороны, сказанное возымело эффект, и Гарри прикинул, что, согласившись на танец, они привлекут меньше внимания, чем если он откажется. Так, проигнорировав предложенную ладонь, он сам положил одеревеневшую руку на плечо Барти и напрягся чуть сильнее, когда чужие пальцы легли на талию. Только пальцы, легчайшее касание, разрушить которое не составило бы труда.

Будто по заказу музыка сменилась на тягучую, как сироп, мелодию с бархатным женским голосом, и Гарри не сразу обнаружил, что во время разворота они оказались чуть ближе, чем допустимо.

Чем вообще могло быть допустимо между двумя мужчинами, не состоявшими ни в каких нестандартных отношениях.

— Если говорить про кол, — напомнил Крауч-младший, когда сделал очередной шаг, а Поттер, напомнив самому себе Дровосека из сказки об Изумрудном городе, на негнущихся ногах отступил в такт партнёру, — он вам не только думать, но и двигаться мешает.

— Может, вы не будете прибегать к столь…изящному сравнению? — тихо огрызнулся мракоборец, хотя музыка была настолько громкая, что услышать их никто точно не смог бы.

— Отчего же, — хмыкнул Барти вполне серьёзно, ни на миг не прекращая танец, — сравнение очень удачное. Разве вы не чувствуете?

И словно в подтверждение своих слов он поднял руку выше, легко проводя ладонью по спине Поттера между лопаток, и тот как будто действительно почувствовал инородное тело, начинавшееся у копчика и заканчивавшееся в глотке. Глянув вверх, Гарри с негодованием отметил искрившийся от злорадного веселья взгляд Крауча-младшего, которому ситуация, как оказалось, доставляла ни с чем не сравнимое удовольствие.

Он был ходячей пороховой бочкой в опасной близости от огня. При всей своей выдержке, строгости и ворохе принципов Барти мог взорваться в два счёта, но делал это крайне редко и как-то по-особенному. Ему даже не нужно было повышать голос, чтобы окружающие поняли, что перед ними человек, много лет назад являвшийся одним из лучших Пожирателей Смерти.

Однако случались моменты, когда пороховая бочка превращалась в бочку с петардами, в точности как сейчас. Гарри не знал, какой из двух вариантов Крауча-младшего ненавидел сильнее.

— А говорили, танцевали лишь раз, — мимолётно и уже не так злорадно улыбнулся он, когда Поттеру всё-таки удалось смириться со своим положением и расслабиться.

Они смотрели друг другу в глаза секунды три, и Гарри отвернулся первым. В горле першило — скорее всего, от лёгкого запаха табачного дыма, витавшего в воздухе в союзе с незнакомым сладковато-терпким ароматом, — и он ничего не смог поделать со жгучим желанием положить конец жутко неудобной ситуации, оказавшись как можно дальше от Барти и этого заведения. Миссия миссией, однако Гарри уже представлял неоднозначные взгляды в Министерстве тех, кто не просто узнал его, но и, возможно, увидел танцевавшим с Краучем-младшим. Не хватало ему слухов о…

От одной только мысли в одну секунду стало дурно.

Не хватало ему слухов о служебном романе.

— Про Малфоя вы уже всё знаете, — вновь заговорил Барти, и Гарри с трудом, но отвлёкся от невесёлых раздумий, — вон за тем столиком сидит знакомый вам человек.

Мракоборец поднял голову, заглядывая в лицо волшебнику, который был выше его на полголовы: Крауч-младший плавно повёл подбородком в сторону верхнего балкона.

— Только аккуратно, вокруг много глаз, — почти шёпотом добавил он, и Гарри смог посмотреть в указанном направлении, как только они развернулись в танце.

И действительно, на одном из диванов в компании нескольких волшебников Поттер увидел Блейза Забини: тот выглядел весёлым, смеясь над шутками друзей, и попивал коктейль.

— Мистер Забини служит в Отделе Тайн и через несколько лет построит блестящую карьеру невыразимца, — продолжил Барти, глядя куда-то поверх макушки мракоборца. — В этом ему поможет не только острый ум и рвение к высотам.

Гарри вопросительно выгнул брови, пытаясь выражением лица дать понять, что намекал на Красную Гарпию, и, конечно же, попал в точку.

— Вон там ещё одна ваша знакомая, — он указал подбородком на высокую девушку с длинными чёрными волосами, стоявшую возле бара, и Поттер узнал Анджелину.

— Работает в Портальном управлении в Отделе магического транспорта, — кивнул он, начиная понимать ход мыслей Барти и почти не задумываясь над тем, чтобы вовремя переставлять ноги: танцевать получалось уже на автомате, причём удивительно хорошо.

— А ещё весьма преуспела на одном экзотичном, но весьма популярном в этих стенах поприще, — протянул Крауч-младший, и Гарри, мельком глянувший на него, отчего-то не хотел слышать подробности. Анджелина была женой Джорджа. Ничего более Поттер знать не желал.

— Сюда также частенько заглядывает ваш сослуживец, Маркус Флинт.

— Я понимаю, к чему вы клоните, — выдохнул Поттер, осторожно переводя взгляд с одного лица на другое и всё чаще возвращаясь к тем, что были знакомы. — Практически все, кого я знаю, бывают здесь. Однокурсники и те, кто постарше. Все служат в Министерстве и практически все связаны с…сами-знаете-чем. Вопрос в том, где всё остальное.

Гарри вновь надеялся, что Барти поймёт его без слов, и как только он поднял многозначительный взгляд наверх, Поттер понял, что над ними — не просто зачарованный потолок. Этим уровнем «Валькирия», а вместе с ней и Красная Гарпия не ограничивались.

Однако не успел Поттер посмотреть в том же направлении, как во время очередного плавного шага они неуловимо оказались ещё ближе друг к другу. Подобный поворот оказался совершенно недопустим для мракоборца, который в одну секунду был готов послать Крауча-младшего и весь его великий план куда подальше, так как он не собирался делать то, что не было заложено в его природе. Однако рука, теперь крепко обнимавшая его за поясницу, показалась железной, а последовавшие слова развеяли самые дикие предположения, промелькнувшие в мыслях:

— Я не пошутил, сказав, что вокруг много глаз, мистер Поттер, — в речи, сладкой, как патока в пироге, скрывался яд, и даже не глядя на Барти, мракоборец догадался, что тот вынуждал себя быть вежливым, когда наверняка хотел прибегнуть к помощи магии для более действенного внушения. Впрочем, это не мешало волшебнику прекрасно справляться с выбранной ролью, ведь Гарри ощущал тепло от близости другого тела и лёгкую щекотку на виске от прикосновения прядей чужих волос.

— Выше нас ещё много этажей, сокрытых чарами от посторонних глаз, и вы непременно окажетесь там. Однако не забывайте: с сегодняшнего дня за вами следят очень внимательно и пристально, поэтому… — Крауч-младший немного отстранился, чтобы заглянуть Поттеру в глаза, у которого уже челюсть ныла от того, как сильно он сжимал зубы. — Пусть лучше все считают, что вы, Гарри Джеймс Поттер, честный женатый мракоборец, на самом деле интересуетесь мужчинами, чем заподозрят, что вы пытаетесь что-то разнюхать.

Гарри только сейчас обнаружил, что они сделали полный круг на танцполе, возвратившись к бару, возле которого встретились. Сочтя свою миссию выполненной, Барти не стал задерживаться, сказав напоследок:

— Запомните мои слова, Поттер. Однажды они вам пригодятся.

Он растворился в толпе, забрав с собой тот необычный, будоражащий обоняние терпкий аромат, а Поттер, допив остатки виски, которые ждали его на стойке, решил, что на сегодня с него хватит.

Похоже, страх о распространении слухов о служебном романе всё ещё был актуален.

Когда шумный зал остался позади, и Гарри вдохнул ночной воздух Сохо, предупреждение начальника Сектора приобрело определённый смысл: за пару часов мракоборец дважды почувствовал себя объектом внимания, словно кто-то смотрел ему в спину, пока он этого не видел.

“И это только начало”, — мысленно сокрушался он, свернув в ближайший безлюдный переулок, откуда трансгрессировал домой, за секунду до этого заметив тёмный силуэт человека, отделившийся от кирпичной стены.

— Чёрт возьми… — выдохнул Поттер уже на площади Гриммо, потерянно посмотрев по сторонам, будто за высокими фонарными столбами мог прятаться ответ на вопрос, кто это был. В предположение, что случайный прохожий, верилось с трудом.

* * *

— И как он?

Из-за приоткрытой двери кабинета начальника штаб-квартиры мракоборцев, ведущей в приёмную, раздался приглушённый девичий шёпот, едва Гарри Поттер ушёл в третий отдел.

— Барти? — уточнила Гермиона. — Честно, я была о нём худшего мнения.

Послышалось бурление закипевшей воды, фарфоровые чашки негромко стукнулись о блюдца, звякнули щипчики для сахара-рафинада.

— Работы много, одних нарушений Декрета о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних знаешь сколько? Что, впрочем, неудивительно. Вспомни нас в школе.

— Помню, — звук кипятка, наполняющего чашки, ворвался между репликами Полумны, — в шкафчике ваза с конфетами и печеньем, достань.

Застучали каблуки, едва слышно скрипнули петли на дверце серванта.

— Но это ещё ладно, с колдовством в присутствии магглов или в магглонаселённых районах всё гораздо сложнее. Тут приходится подключать Отдел магических происшествий и катастроф, я по-прежнему бегаю, но теперь преимущественно между приёмной и Комитетом по выработке объяснений для магглов, который расположен уровнем выше. Крауч-младший не одобряет передачу документов через сторонние лица, приходится всё делать самостоятельно. Устаю ужасно...

Цокот каблуков раздался в обратном направлении, и дальнейший разговор перемежался позвякиванием ложек о стенки чашек:

— Тем не менее, ты на каблуках, — в голосе Лавгуд отчётливо слышалась улыбка, ответом которой стало хмыканье Гермионы и глухой удар небрежно снятой обуви о паркетный пол.

— Виноват случай, — голос Уизли звучал виновато. — Я пришла в туфлях — красных, на высоченной шпильке, что купила перед днём рождения Рона — и что ты думаешь? Барти как увидел... — на несколько мгновений воцарилась пауза, и было слышно, как кто-то отхлебнул горячий чай. — Ты никогда не замечала, что у него лисий взгляд?

— Лисий? — прошепелявила Полумна, не успев прожевать печенье.

Зашуршали обёртки конфет, и ответ Гермионы прозвучал немного нервно:

— Именно лисий. Хитрый такой, но в то же время…

Новая пауза заставила Барти, который почти сразу после повышения Поттера наложил на его кабинет и приёмную подслушивающие чары, выпрямиться в кресле своего кабинета и в любопытстве напрячь слух, потому что колдунья заговорила совсем тихо.

— Знаешь, он не вызывает у меня доверия. После того дела с Брикманами всё стало так странно: меня перевели в Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, Гарри повысили. Он теперь мало рассказывает о том, чем занимается, и мне кажется, что Барти специально изолировал его от меня. Ещё твоё появление…

— Тебе это не нравится, — без капли злости или обиды откликнулась Полумна, и Гермиона поспешила исправиться:

— Нет, ни в коем случае, просто это действительно странно, — немного помолчав, она добавила:

— Только пообещай, что дальше этого кабинета разговор не выйдет.

— Он и не выйдет, — спокойно отозвалась Лавгуд, вновь звеня ложкой в чашке, — так что там с туфлями?

— Туфли Барти… оценил.

Лицо мастера зелий, что в данный момент сидел в кабинете Барти и тоже слышал этот разговор, приняло выражение, свидетельствующее о том, что услышанное не стало большим сюрпризом.

— Возможно, Рон прав, и тебе нужно быть с ним осторожнее.

— Я и так осторожна, — в голосе Гермионы на мгновение послышался металл, но потом вновь стал прежним, — и чётко выполняю свои рабочие обязанности. К тому же, он не выходит за рамки делового общения, а вот такие эпизоды…в этом нет ничего особенного. Ты же знаешь, он со всеми колдуньями так себя ведёт.

Если кто хорошо знал Уизли, то в её интонации мог распознать особенные нотки, как будто она саму себя пыталась убедить в том, что говорила.

Крауч-младший явно расслышал их и расплылся в улыбке, но в следующий миг произнёс одними губами удивлённое «что?», едва заметив неодобрение Снейпа.

— Откуда мне такое знать... — заметила Полумна, после чего отпила чай, и их разговор перешёл на тему грядущего выходного.

Крауч-младший прошептал заклинание, прерывая связь.

— Что думаешь?

Снейп, до этого постукивая кончиками пальцев по губам, убрал руку от лица и прошил волшебника строгим взглядом:

— Ты прекрасно знаешь, что я думаю по поводу заигрывания с моими бывшими студентами, — взгляд стал немного мягче, хотя левая бровь, периодически недовольно выгибаясь, свидетельствовала о том, что профессор вряд ли быстро сменит гнев на милость. — Тем не менее, план твой и тебе выбирать, каким способом претворять его в жизнь. Как дела у Поттера?

Выскользнув из-за стола, Барти закружил по ковру в центре кабинета, и мастер зелий коснулся палочкой подлокотника, немного разворачивая кресло так, чтобы видеть собеседника.

— Хорошо. Обживается в новой должности, вливается в Красную Гарпию, — остановившись под стеклянной люстрой, он встретил внимательный взгляд Снейпа, и в карих глазах не осталось ни капли былого веселья. — За ним следят, Северус.

Сомнение отбросило тень на лицо хозяина кабинета, и его гость, разгладивший несуществующую складку на рукаве пиджака, прекрасно знал, что услышит сейчас.

— Я не могу держать его в поле своего зрения постоянно, но это под силу тебе. Пора вступить в игру, мой друг.

— Мы договаривались, что моё появление произойдёт несколько позже.

Их взгляды вновь столкнулись, привычно вступая в борьбу, но на этот раз Снейп сдался первым. Обычно Барти никогда не хватало сил выдержать напор чёрных глаз, всегда побеждавших в подобной схватке, но он не был бы собой, если бы за столько лет их знакомства не вычислил обходные пути.

Уже названная “лисья” хитрость подожгла искры в глазах, когда начальник Сектора, опираясь ладонями на спинку второго кресла, проигнорировал усталый жест мастера зелий: тот подпёр висок подушечками пальцев, словно у него резко заболела голова. На самом деле, он тоже успел хорошо изучить Крауча-младшего и знал, что обычно означала вкрадчиво-шёлковая интонация:

— Ну же, профессор Снейп, я никогда не прошу вас сделать что-либо просто так.

“И переход к официальной форме общения”, — с усмешкой подумал профессор, опустив ногу на ногу и покачивая носком туфли, в то время как Барти замер, слегка склонив голову к плечу, и уголок его рта подрагивал в непреодолимом желании выгнуться в азартной улыбке.

— Моргана тебя раздери, Барти, — сдался мастер зелий, вставая, при этом вид у обоих был такой, словно каждый считал себя победителем, а о проигравших не могло быть и речи. Одарив друг друга прощальными кивками, они расстались, и Крауч-младший довольно прищёлкнул пальцами, едва Снейп с достоинством покинул его кабинет.

* * *

Работа с Люциусом была завершена. В его сознание поместили ложные воспоминания за ту неделю, что он провёл в «бетонном коридоре», и он вернулся на своё законное место в Министерстве. Продолжать и дальше было рискованно, рано или поздно Малфою пришлось бы появиться в стенах Красной Гарпии, и никакое оборотное зелье или другие магические уловки не позволили бы сделать это другому человеку.

Гарри захотел узнать, каких результатов добились стиратели памяти, но его поджидал неприятный сюрприз: ни один документ не попал к нему в руки, а раздражённый Драко и вовсе заявил, что это не его, Поттера, дело. Никакие уговоры не помогли, и они как будто вернулись обратно во времени лет на десять, испытывая друг к другу былую враждебную неприязнь. По крайней мере, такие чувства испытывал Гарри.

В остальном же всё складывалось хорошо.

Всю неделю Поттер осторожно, но уверенно двигался вперёд, работая над своим поведением, разыскивая тот самый стержень руководителя внутри себя, о чём как-то упомянула Полумна за обедом, и даже преуспел. Возможно, новые костюмы и рубашки, которые Гарри стал одевать на работу, неплохо помогли ему: он и раньше-то не ходил, как понурый осёл, но сейчас плечи сами собой расправлялись, а подбородок поднимался выше, едва он оказывался в Министерстве. Среди подчинённых Поттер всё явственнее ощущал себя именно начальником, а не двадцатитрёхлетним волшебником, волей случая занявшего не предназначавшееся ему кресло. Были, конечно, кое-какие моменты, нуждавшиеся во внимании, но всё должно было прийти со временем.

И тут этот неприятный эпизод с Малфоем. Хотя, признаться честно, дело было не только в нём. Обилие дел в штаб-квартире выматывало, Поттер вертелся, как юла вокруг своей оси, но что ещё сильнее подкашивало, так это стремительно ухудшавшиеся отношения с Джинни. Плюс Красная Гарпия. Плюс Маркус Флинт.

Он был, пожалуй, самым проблемным мракоборцем, с которым Поттеру предстояло справиться. Нет, он не проявлял неуважения, чётко исполнял любые распоряжения и по-прежнему оставался одним из лучших сотрудников, вот только нахальный взгляд никуда не исчез, за что, к сожалению, не было предусмотрено наказания.

Быстро двигаясь по коридору, Гарри даже не заметил, как едва не столкнулся со Снейпом, покинувшим Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Профессор проводил его хмурым взглядом, пока Поттер не скрылся за дверью штаб-квартиры мракоборцев, в мыслях которого маячило грядущее заседание Отдела магического правопорядка, до которого оставалось три дня, ведь на календаре уже красовалось двадцать шестое апреля, суббота. В среду Гарри, как начальник одного из подразделений должен был отчитаться о проделанной за месяц работе, что представляло большую сложность по двум причинам. Во-первых, он занимал новую должность всего полторы недели, что в свою очередь означало необходимость работы с документами за предыдущие две с половиной недели, которые Поттер прежде в глаза не видел. К счастью, с этим ему как раз помогла Полумна, за неделю разобравшись с прошлыми делами, предоставив их Гарри для изучения уже в систематизированном виде.

Во-вторых, как показала практика, методы работы штаб-квартиры, введённые давно и сохранившиеся при его предшественнике Робардсе, оказались устаревшими и непродуктивными. Обычно каждая группа мракоборцев представляла собственный отчёт начальнику в день, предшествовавший заседанию. Если Гермиона, как и некоторые другие, успевала заранее подготовить документы, то остальные не отличались расторопностью. Отчёты приобретали приличный вид лишь к позднему вечеру последнего дня. Когда Робардс успевал их просмотреть, оставалось загадкой. Суматохи от этого было предостаточно.

Гарри такая политика не устраивала, он не мог явиться в среду утром на заседание с документами, которые увидел во вторник вечером. Это не ежедневные отчёты перед начальником второго отдела о работе штаб-квартиры, это нечто иное.

Что, если он слегка изменит правила?..

Поттер уверенно пересёк оставшуюся часть помещения и, повернувшись лицом к штаб-квартире, обвёл взглядом волшебников, попавших в поле зрения. Немногие заметили необычное поведение начальника: большинство продолжало суетиться в проходе, кто-то работал в отсеках.

— Прошу минуту внимания, — голос Гарри, усиленный заклинанием Сонорус, облетел просторное помещение, достигнув самых дальних отсеков. Его желание было мгновенно исполнено: те, кто спешили по проходу, остановились на месте, другие выглянули из-за стеклянных перегородок — Гарри мельком заметил удивлённое лицо вернувшегося с задания Маркуса. Проходивший рядом Невилл в любопытстве взглянул на друга, а вышедшая из приёмной Лавгуд, забрав принесённые Поттером документы, отступила назад, чтобы не отвлекать внимание от фигуры начальника, скрестившего руки на груди и серьёзно взглянувшего на подчинённых.

— Прошло полторы недели с момента моего назначения на должность начальника штаб-квартиры, — заговорил он в непривычной для этого места тишине, что удивительным образом придало ещё больше уверенности. — Как всем известно, на следующей неделе состоится заседание глав второго отдела, и за день до этого согласно установленным порядкам каждый, кто возглавляет ту или иную оперативную группу, обязан представить отчёт начальству. Так было при Робардсе. Теперь правила изменились, и раз заседание в среду, то я хочу видеть отчёты у себя на столе не во вторник, а максимум во второй половине понедельника. Это значительно облегчит и мою, и вашу жизнь. Более того, вы будете проделывать то же самое каждые две, а не четыре недели, что также избавит штаб-квартиру от лишних хлопот в преддверии конца месяца. И просьба обойтись без нелепых формулировок, все плохие отчёты будут возвращаться на переделку.

Не встретив протеста, Гарри удовлетворённо кивнул.

— Спасибо за внимание.

Отвернувшись, он едва успел сделать шаг в направлении своего кабинета, заметив одобрительную улыбку Полумны, как вдруг раздались возмущённые и не очень голоса: далеко не все были довольны нововведениями.

— При всём уважении, мистер Поттер, подобное неприемлемо!

— Как же мы успеем всё сделать?

— Немыслимо, просто немыслимо…

— Мы что, должны работать в выходной?

Стало очевидно, что былая пауза являла собой всеобщий ступор, а не одобрение. Звучали и другие реплики, все в рамках приличия, но сам факт того, что с решением Гарри не были согласны, вызвал в нём прилив святого возмущения.

— Я так понимаю, вы собираетесь ослушаться прямого приказа руководства? — громко спросил он, уже не прибегая к помощи Соноруса, но его услышали все: гвалт мгновенно стих. Молодые и взрослые, неопытные и изловившие не один десяток преступников — все смотрели на него, и в их глазах Поттер видел различные эмоции: от поощрения до откровенного шока.

О том, что одна-единственная фраза поразительным образом заставила замолчать всех, Гарри предпочитал не думать.

— Возражений больше нет, отлично, — кивнул он, пряча руки в карманах брюк, и твёрдо заключил. — Отчёты в понедельник после обеда. К ослушавшимся и опоздавшим будут применены соответственные санкции.

Поразмыслив буквально пару мгновений, Поттер подозвал Маркуса, с каменным выражением лица глядя на его приближение.

— Отчёт о деятельности вашей группы, мистер Флинт, я хочу видеть не в понедельник, а сегодня вечером, — проигнорировав то, как чистый шок вытянул лицо недруга, Гарри намеренно неторопливо взглянул на циферблат наручных часов. — Время пошло.

Маркус явно хотел спросить, почему для него сделали “исключение”, хотя догадывался об ответе, но Поттер, ощущая неземное удовлетворение, уверенно пошёл к приёмной. Хлопок закрывшейся двери поставил жирную точку.

— Ты молодец, — Луна вошла в приёмную вслед за ним, и Гарри обнаружил, что они не одни: в гостевом кресле сидела Гермиона, допивавшая чай, которая наверняка слышала всё, что произошло сейчас в штаб-квартире. По тому, с какой улыбкой она встретила его, Поттер понял: слышала.

Гермиона нырнула в чёрные туфли и, тихо охнув от боли в пятке (туфли были совсем новые, она надевала их всего несколько раз), поспешила вернуться на своё рабочее место, оставив Гарри и Полумну наедине.

Поттер сделал несколько шагов по приёмной, сняв очки, потёр глаза основанием ладоней, обдумывая свои новаторские действия, и заговорил, не глядя на Луну, уткнувшуюся в папку:

— Ты не представляешь, какой бардак здесь раньше творился. Прекрасно это знаю, сам сидел там: шум, гам, работает лишь половина, остальные создают видимость бурной деятельности. Мракоборцы “хороши”: эффективные во время выездов, они зачастую ленятся заниматься бумажными делами в пределах штаб-квартиры. Отчёты готовят в последний момент. Так же невозможно работать! Пусть теперь меня возненавидят, но я должен навести порядок.

— Безусловно, — Лавгуд встала, протянув документы Поттеру, и поменяла местами папки в стеллаже, нарушившие алфавитный порядок, — не зря же тебя назначили на эту должность. Далеко не все одобряли твою кандидатуру, но теперь ты показал, чего стоишь.

Он и сам знал: многие были не в восторге от того, что его поставили во главе как зелёных, так и бывалых мракоборцев. “Доброжелателей” хватало и среди первых, и среди вторых, Поттер понимал, что его не воспринимали всерьёз. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Безусловно, от подобных нововведений его вряд ли полюбили сильнее, но ослушаться никто точно не мог, в противном случае — разжалование или увольнение.

Теперь у него новая роль, и если он не поставит себя выше других на карьерной лестнице, чётко обозначив собственное превосходство, как бы ему не претила эта мысль, он рухнет вниз, даже не успев почувствовать твёрдую почву под ногами.

Таким образом, важный шаг был сделан, и перед Гарри появилась новая задача: удержать эту вершину. Как ни удивительно, проблем с этим в ближайшем будущем не возникло: никто более не выражал недовольства чем-либо, и все распоряжения выполнялись беспрекословно.

Он почти успел вернуться в кабинет, когда взгляд упал на надпись на обложке верхней папки, что отдала ему Полумна.

Клара Брикман.

На второй значилось: Эдвард Брикман.

Решение далось почти легко.

— Думаю, эти дела стоит закрыть, — произнёс он, оборачиваясь к секретарю, — одинаковый яд, отсутствие улик, указывающих на причастность кого-либо к возможному убийству.

— Ты принял правильное решение, — девичьи пальцы перебирали пушистый кончик сиреневого пера. — Всё равно ничего больше не удастся разузнать.

Кажется, оба прекрасно понимали, почему.

Кивнув, Поттер вернулся к работе, и через пару часов прервался на чашку чая. Размешивая ложкой сахар, он не заметил, как спросил вслух сам у себя, куда мог запропаститься Снейп. Сидевшая во втором кресле Полумна что-то пробормотала в ответ, на что Гарри не обратил внимания: она часто разговаривала сама с собой, и сейчас звучала как раз размеренная, немного ленивая интонация.

— Думаю, ему некогда.

Только спустя десять секунд Поттер осознал смысл сказанного.

— Ты что-то знаешь про него?

— Я знаю то, что другие обыкновенно знать не должны, — вновь склонившись над столом, Лавгуд вывела закорючку на полях старого документа.

— Мне хватило загадок с крестражами, давай обойдёмся без хитростей.

Гарри надеялся, что его улыбка была вежливой, когда Луна вновь взглянула на него, и в светлых, почти прозрачных глазах мелькнуло слишком взрослое выражение. Так обычно смотрят на детей, интересующихся устройством элементарных вещей. Свернув лист бумаги трубочкой и отправив его в мусорную корзину, она встряхнула волосами, отчего вишенки тихо зазвенели, и заключила:

— Ты меня не слушаешь, Гарри Поттер.

Чёрт возьми.

И потом Гарри осенило.

Место их первой со Снейпом встречи, та самая лестница, соединяющая нижний уровень залов суда и камер с уровнем, включавшим в себя самый загадочный отдел. Отдел Тайн.

То, что другие обыкновенно знать не должны.

Семейное счастье Поттера рушилось у него на глазах.

Вступление в новую должность оказалось равносильно добровольному падению в бассейн, до краёв заполненный разноцветным бумажным конфетти, и попыткой разобрать его на кучки: каждый цвет отдельно.

Информация о деятельности штаб-квартиры за последний месяц походила на это пресловутое конфетти. Гарри приходилось собирать информацию по крупицам, пропускать через себя тонны информации, стараясь всё запомнить, и времени до заседания оставалось не так уж много.

Пропадая часами на работе и возвращаясь позднее прежнего, он едва ли понимал причины резкой перемены в настроении Джинни. Хуже того, они практически не пересекались на работе. В силу нынешнего положения Джинни не участвовала в рейдах и не выезжала на места преступления, вместо этого она пропадала на допросах, тем более что именно это получалось у неё лучше всего.

Они уходили домой по отдельности, встречаясь уже в кухне или на этаже между ванной комнатой и спальней. Говорили мало, а если это случалось, то в основном всё крутилось вокруг того, как тяжело на работе и что Джинни сильно устала. Недавно Гарри узнал, что она поругалась с родителями, причины озвучивать не желала. Оставалось лишь теряться в догадках.

Тема беременности уже не так сильно вдохновляла её, Поттер буквально чувствовал, как понижался градус их отношений, едва речь заходила о ребёнке. Одно радовало: она регулярно посещала врача, хотя мракоборец не был уверен, что атмосфера, царившая в их доме, могла быть благоприятной для будущего младенца.

Он изо всех сил старался быть хорошим отцом или хотя бы мужем, ведь об отцовстве ещё рано было говорить. Посвящая Джинни максимум своего минимума свободного времени, Гарри опекал её, как маленькую девочку, и иногда она откликалась на заботу, улыбаясь тепло и целуя его с искренней нежностью. Он даже был готов подписать заявление на внеурочный отпуск, благо, нынешняя должность это позволяла, но Джинни отказывалась, хоть и благодарила за предложение. В такие моменты Поттер начинал верить, что всё в порядке, и он мучается несуществующими проблемами, осознавая, что его возлюбленной действительно могло быть нелегко.

Хоть и не понимал, зачем девушки придают столь огромное значение несущественным бытовым мелочам и почему они не могут понять, что от их мужей не зависит продолжительность рабочего дня. То, что Гарри был начальником мракоборцев, не означало обретение безграничной свободы действий и гибкого графика. Вскоре Джинни начала обижаться на то, что он всё чаще возвращался домой после восьми, а то и девяти вечера, а первый и пока единственный поход в Гарпию подлил масла в огонь.

Этот эпизод, о котором Поттер, конечно же, ничего не рассказал, стал отдельной болезненной темой для колдуньи, которая, как и любая представительница прекрасного пола, ненавидела тайны и желала быть в курсе всех событий, происходивших с мужем. У Поттера внутри всё скручивало, когда супруга предпринимала очередную обречённую на провал попытку выяснить, чем он занимался, но он не мог ничего сказать. Просто потому, что это было сверхсекретно и неважно, что он сам едва ли понимал одну десятую всего, что происходило.

Просто потому, что знал: любой, кто будет обладать лишней информацией, рискует очень быстро отправиться на тот свет. Отсюда никаких обсуждений текущего расследования в коридорах Министерства и уж точно не с посторонними людьми за его пределами.

Поэтому Гарри сказал лишь, что работает над одним очень важным, но секретным делом, но она слушать не хотела, мотивируя своё непонимание тем, что в предыдущее дело о Кларе Брикман был посвящён не только Поттер, и с чего вдруг такая таинственность сейчас.

Он молчал, терпя обиды и усиливавшийся холод, отчётливо понимая, что это — лучший вариант развития событий. Ведь он делал это исключительно ради Джинни и их ребёнка.

Как ни удивительно, в начале следующей недели, когда Поттер чувствовал себя выжатым, как лимон, его настроение немного улучшил тот, от кого ждал этого меньше всего.

Было уже поздно, второй уровень практически пустовал, и Гарри вошёл в прибывшую кабину в одиночестве. Он нажал на кнопку, соответствующую Атриуму, после взялся за ручку, снял очки и, закрыв глаза, спрятал лицо в сгибе локтя, дожидаясь, когда лифт придёт в движение. Вдруг раздались быстрые шаги, кто-то ещё вошел в кабину, и та, от души громыхнув золотыми решётками, понеслась вверх.

— Устаёте от новой должности, мистер Поттер? — громко спросил попутчик, и Гарри мгновенно поднял голову.

Барти стоял у противоположного угла лифта и смотрел на волшебника.

— Раньше я думал, что работал сверхурочно. Как же я ошибался, — ответил Гарри так же громко, стараясь перекричать металлический лязг, потому что податься ближе к Краучу-младшему он не смог себя заставить. Не то чтобы он его боялся.

Тот сверкнул широкой улыбкой и наклонился сам, одной рукой держась за ручку, торчащую из потолка.

— Вы скоро привыкнете.

Поттер немного помолчал, прикидывая, что ехать осталось не дольше тридцати секунд.

— Когда мы приступил к активным действиям в Красной Гарпии?

— Уже не терпится?

Поттеру было любопытно. Очень-очень любопытно.

Кабина подпрыгнула, заставив Барти вновь стать прямо, но это не означало, что он перестал прошивать начальника мракоборцев взглядом матёрого кота-разбойника, завидевшего воробья на краю штакетника.

— Мне интересно, как там, наверху, — сдался Гарри, когда кабина пролетела мимо Отдела магического транспорта. Он упорно смотрел на лампу в потолке, предпочитая думать, что никакой многозначительной интонации в ответе не услышал:

— На интересе далеко не уедешь, мистер Поттер, — наконец, они вышли в Атриум и двинулись в сторону каминов. — Ждать осталось недолго.

* * *

Привыкание Гермионы к новому рабочему месту далось ей ничуть не легче, чем Гарри.

Этот внезапный перевод сбил с толку: не потому, что пугала смена деятельности, к тому же, секретарь начальника крупного подразделения — это не работа в штаб-квартире. Пусть даже рядом с лучшим другом.

Отныне на её плечах лежала работа практически со всеми бумажками Сектора. Более серьёзная, более ответственная. Что сильнее всего заставляло её нервничать, так это непосредственное общение с новым начальником. С Барти, которого они все так не любили, сторонились и с которым старались не конфликтовать. Ему удавалось “разбавлять” их серые будни из соседнего подразделения, теперь же этот человек сидел в кабинете за стеной.

Гермиона не соврала, когда призналась Полумне в том, что не доверяла ему.

Она не доверяла Краучу-младшему ни на одно мгновение. Осложнялось всё тем, что Уизли не представляла, как с ним разговаривать, куда смотреть и как реагировать на любые высказывания: память о периодических замечаниях по поводу плохой работы мракоборцев была слишком свежа. Если раньше она могла молча уткнуться в документы, ведь Крауч-младший общался исключительно с Поттером, то сейчас ситуация была поистине чудовищной.

Самое главное, Гермиона не понимала: почему именно она? Почему всё случилось в одно и то же время: её перевод, повышение Гарри и появление Полумны в штаб-квартире. Что за хитроумную игру вёл Барти?

Поэтому поводов для недоверия было хоть отбавляй.

И если бы дело было только в этом…

За неделю Гермиона поняла, что Крауч-младший — самый отвратительный начальник, чьим секретарём могло не повезти стать.

Скорость работы колдуньи всегда была высокая, а деятельность — продуктивная, но то, с чем ей пришлось столкнуться…

Заседание второго отдела было на носу, и в субботу Гермиону ждала целая стопка отчётов о случаях нарушений Статута о секретности. Ей необходимо было просмотреть их, проверив, все ли устранены и что предпринято в противном случае, прежде чем Барти успел бы это увидеть. Слишком хорошо она помнила его реакцию на подобную кипу бумаг несколько дней назад…

Вернувшись от Полумны, она опустилась в кресло, мгновенно сбросив туфли, и, прислушавшись к возможным звукам за дверью начальника, потянулась к верхней папке в высокой стопке.

Случай, произошедший во второй день Гермионы на рабочем месте, наверняка запомнили все сотрудники Сектора борьбы с неправомерным использованием магии, что лишний раз подтвердило: у их начальника весьма скверный характер.

— Зачем вы принесли это мне? — выдал Барти с видом, будто перед ним на столе лежал не пергамент, а отрубленная голова кентавра: с недоумением и завуалированным недовольством.

Вопрос сбил Гермиону с толка, и она, не смея шевелиться под тяжёлым взглядом, осторожно пояснила:

— Сотрудники хотели вашего внимания, и я выполнила то, о чём меня попросили.

То, как медленно выдохнул Крауч-младший, не сулило ничего хорошего, но Уизли стойко выдержала затянувшуюся паузу, в течение которой начальник смотрел на исписанный пергамент, пока вновь не поднял голову.

— Вы должны выполнять исключительно мои поручения и ничьи больше. Что касается этого, — он свернул лист, одновременно поднимаясь с кресла, и Гермиона с отставанием последовала за Барти, говорившим на ходу, — у большинства сотрудников достаточно опыта для того, чтобы разобраться с подавляющей частью нарушений без моего ведома.

— Скорее всего, это новые сотрудники, — она напрягла память, пытаясь вспомнить, видела ли волшебников, передавших ей документы, раньше в Секторе. С окончанием апреля в Министерство на стажировку приходило внушительное количество молодых специалистов, чего многие откровенно не любили, очевидно, забыв, что когда-то были такими же.

Барти ничего не ответил: покинув кабинет, он быстро отыскал нужных людей, а Гермиона, как и большинство других волшебников, стала свидетелем предсказуемой сцены.

Суть короткой речи Крауча-младшего сводилась к одному: чтобы сотрудники, работавшие в Секторе с недавних пор, перестали демонстрировать непрофессионализм, тревожа начальство по вопросам, которые могут решить другие знающие сотрудники, коих здесь немало. “Старенькие” работники прекрасно знали правила, “новеньким” же предстояло научиться.

Хоть говорил он недолго, тон был ледяной настолько, насколько себе мог позволить начальник: новоиспечённые сотрудники не посмели проронить ни слова в ответ. Лишь вовремя подхватили документы, которые Барти возвратил при помощи левитации: с такой скоростью разве что новые выпуски “Ежедневного пророка” вылетают из-под станка печатной машины.

Он принципиально не передавал документы из рук в руки, тем самым избегая малейшего и, по его мнению, абсолютно ненужного контакта с подчинёнными. Гермиона как-то задумалась над этим: безусловно, магия значительно облегчала жизнь, мало кто лишний раз утруждался, предпочитая махать палочкой. Некоторые ленились настолько, что размешивали сахар в чае посредством магии, завязывали шнурки, выдвигали стулья из-за столов и призывали пальто с вешалки перед уходом домой. Левитация документов выглядела самым безобидным занятием, но у Крауча-младшего словно был особый пунктик. Ненавидя передавать подчинённым документы традиционным способом, в пределах своего кабинета он отчего-то поставил Гермионе условие: никакой левитации.

У неё и так палочка не поднялась бы, но подобное заявление в своё время вызвало недоумение. Впрочем, противоречить она не собиралась, тем более что для Уизли Барти сделал такое же негласное исключение и папки отдавал, не пользуясь магией. Только ей одной.

На этом, собственно, и заканчивался список возможных плюсов в Крауче-младшем.

Гермиона достаточно быстро привыкла к новым правилам, но о том, что она втайне помогала “новеньким” (когда, конечно, было время) Барти не знал. Методы управления у него были своеобразные, но нельзя не признать: Сектор функционировал в разы лучше штаб-квартиры мракоборцев. Ведь многое зависело от руководства.

Однако было кое-что, о чём Гермиона не стала рассказывать Полумне. Случилось то, что должно было случиться рано или поздно, но это вышло так странно, отчего Уизли не знала, что и думать.

Гермиона поняла, что что-то в утро четверга было не так, когда её рука вместо привычных лодочек потянулась к полке с туфлями на высоком каблуке. Заключив, что с недавних пор у неё более высокий статус в Министерстве, которому нужно соответствовать, и что красные “красавцы” на десятисантиметровом каблуке прекрасно подойдут к брючному костюму угольно-чёрного цвета, она собрала волосы в пучок и отправилась на работу. Как всегда появившись раньше начальника, Гермиона заняла рабочее место и углубилась в дела. Промелькнувший вихрем Барти на ходу поприветствовал её, и секретарь едва успела ответить прежде, чем дверь, ведущая в его кабинет, захлопнулась. Впрочем, если в первый день это слегка удивило, то потом выяснилось, что подобная “поверхностная” манера общения — норма для Крауча-младшего. Он всегда был и оставался строгим, говорившим исключительно по делу, жутко высокомерным и невыносимым начальником Сектора, не терпящим недобросовестной работы.

Тот волшебник, который получал колоссальное удовольствие в прошлом, поддевая Гарри и прочих мракоборцев, когда их пути пересекались, теперь казался практически безобидным.

После того случая с документами проблемы поубавились, работа шла по накатанной, и всё же контактировать с начальником Гермиона старалась по минимуму. Похоже, обе стороны это устраивало, пока одни единственные туфли не перевернули страницу в сценарии.

В то самое утро ей необходимо было уточнить вопрос, связанный с довольно-таки серьёзным нарушением Международного статута секретности: сотрудники посчитали, что дело подлежало рассмотрению в Визенгамоте, но последнее слово всегда оставалось за начальством. Забрав материалы дела, Гермиона заглянула в кабинет Крауча-младшего: он как раз отложил папку и потёр глаза, расслабленно прислонившись затылком к мягкой спинке кресла. На часах было начало одиннадцатого, что и смутило Уизли, но она мигом выбросила все мысли из головы, решив, что это не её дело.

Сонливость, если и существовала в зарождавшейся стадии, мигом улетучилась, когда Гермиона застучала каблуками по паркету, приближаясь к столу. Барти выслушал её, пролистал материалы и, поставив подпись под документом, подтверждавшим передачу дела судебным органам, отпустил секретаря. Она почти достигла двери, когда Крауч-младший её окликнул.

— Захватите и это заодно, — он опередил её, порывавшуюся вернуться, выйдя из-за стола с подписанными приказами о переводе нескольких сотрудников в другое подразделение. Гермиона забрала протянутые документы и неожиданно для себя самой обнаружила, что благодаря высоким каблукам разница в росте значительно восполнилась.

Именно в тот момент она впервые увидела этот особенный взгляд, которому до сих пор не могла дать однозначного определения. Под ним не становилось неловко от мысли, что на тебя смотрят, как на объект вполне недвусмысленного желания, нет, Барти ни в коем случае не смотрел так. Просто равнодушия и высокомерия вдруг стало значительно меньше, и правая бровь слегка выгнулась, стоило ему на короткое мгновение уделить внимание её туфлям.

— Разошлите это тем, чьи имена указаны в приказах, — продолжил он, как ни в чём не бывало, но и тембр голоса неуловимо изменился, будто в молоко добавили маленькую ложечку мёда, смягчая и подслащивая.

На незнакомом автопилоте Гермиона кивнула и потянулась к дверной ручке, когда Крауч-младший произнёс заключительную фразу, окончательно разделившую их отношения на “до” и “после”:

— И ещё: мне значительно приятнее общаться с вами, когда наши взгляды практически на одном уровне.

Уизли потребовалась вся сила воли, чтобы отвести взор от карих глаз, в которые теперь смотрела не снизу вверх, как прежде, хоть Барти всё равно оставался выше её на пару дюймов, и удалиться из кабинета. Она вроде что-то даже сказала, но что именно, не могла вспомнить — в мыслях был полнейший кавардак.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Гермиона удивительно-твёрдой походкой пересекла приёмную и пропала в кабинетах Сектора на ближайшие полтора часа. Нагруженная работой, она смогла отвлечься от случившегося. Лишь одна мысль о том, что же будет дальше, не давала ей покоя.

А дальше всё было не так, как Гермиона могла ожидать, но именно так, как её больше всего устраивало. Он по-прежнему оставался начальником Сектора борьбы с неправомерным использованием магии, чрезвычайно строгим и требовательным, буквально вездесущим, придирчивым и порой нахальным. Она по-прежнему не доверяла ему, и недоверие это стало только сильнее.

Однако кое-что изменилось.

При удачном стечении обстоятельств, наличии хорошего настроения у Барти, чётко выполненной работы у Гермионы и Сектора в целом в их общении появлялась обходительность и вежливость. Хоть ничего отдалённо похожего на ту фразу, что жутко смутила Уизли, больше не звучало, интонация Крауча-младшего иногда неуловимо менялась, но, что удивительно, не резала уши. И взгляд более не был таким ледяным, он не смотрел на неё свысока.

Её как будто неожиданно заметили, не как безликого секретаря, а как человека.

Гермиона не понимала причин подобных перемен, но не заметила, как с того самого дня стала появляться на работе исключительно на каблуках.

Что и говорить, Крауч-младший действительно был самым отвратительным начальником, чьим секретарём Гермионе не повезло стать.

Сегодня дела были тоже мелкие, кроме разве что пары-тройки, с большим количеством магглов, ставших ненамеренными свидетелями волшебства, и Гермиона так погрузилась в их изучение, что не услышала приближение Барти.

— Ни дня спокойной работы, верно, мисс Грейнджер? — сказал он, появившись сбоку у стола, и Уизли от неожиданности дёрнулась, едва не задев графин с водой, который забыла убрать в шкаф. Вежливо улыбнувшись, она стала как можно незаметнее водить ногами под столом в поисках туфель, не зная, что сказать в ответ. Он впервые, не считая того случая с туфлями, заговорил с ней на отвлечённую от работы тему.

Ну, почти отвлечённую.

— Миссис Уизли, прошу меня простить, — как можно осторожнее поправила она Барти, понимая, что он прекрасно помнил о её статусе. Одна туфля была найдена, но тут же упала на бок, что было слышно на паркетном полу, но Крауч-младший, казалось, ничего не замечал.

И исправляться точно не собирался.

Нужно было как-то нарушить неловкое для Гермионы молчание.

— Вы правы, работы много, но вот, по всей видимости, последняя партия на сегодня, — наконец, отозвалась она, нырнув в туфлю, но замерла, стоило Барти зайти за спину и протянуть руку к одной из папок. Слушая внезапно взволновавшееся сердце, Уизли дышала как можно тише, пока листы бумаги хрустели позади неё, сопровождаемые размеренными шагами начальника. Она успела надеть вторую туфлю, когда папка небрежно шлёпнулась обратно на стопку, а лопаток под пиджаком вдруг коснулись костяшки чужих пальцев, опустившихся на спинку кресла.

— Мелкие дела могут подождать до завтра, — раздалось совсем рядом, и слова буквально сочились бунтарским воодушевлением, что заставило Гермиону нахмуриться. Что происходит, чёрт возьми.

Однако момент был упущен, потому что Барти уже возвращался в свой кабинет, но вдруг остановился перед самой дверью. Приняв какое-то решение, он обернулся.

— После работы вы домой сильно торопитесь? — быстрый взгляд на наручные часы. — Время для кофе уже будет позднее, но нам необходимо обсудить кое-что.

Сказать, что Гермиона была ошарашена, значит, не сказать ничего.

Всю неделю она подозревала, что не просто так занимала этот кабинет, но даже сейчас предложение Крауча-младшего застало её врасплох.

И пробудило ту часть сознания, дремавшую глубоко внутри со времён окончания войны.

Уизли согласилась.

Можно было придумать тысячу оправданий собственному решению: сегодня вечер субботы, а это означало, что Рональд встречался с Дином, Симусом и другими друзьями любителями квиддича в баре. Правда была проста: перспектива сразу после работы вернуться в пустой дом выглядела не столь заманчиво, как возможность получить ответы хотя бы на часть вопросов, что так волновали.

В конце рабочего дня Барти подождал, пока она соберётся, и галантно придержал дверь, когда они покидали Сектор. Едва оказавшись в коридоре второго уровня, они обратили внимание на любопытную картину: Гарри Поттер и Маркус Флинт сверлили друг друга ненавистными взглядами, разве что за палочки не хватались. Возможно, так бы оно и случилось, если бы не вмешался профессор Снейп, чья фраза:

— Пренебрежение субординацией влечёт за собой серьёзные последствия, мистер Флинт, — достигла слуха подошедших волшебников.

— Что здесь происходит? — Барти взглянул на мракоборцев, буквально за несколько мгновений перевоплотившись в начальника Сектора, которого работники второго уровня откровенно побаивались. Маркус хоть и промолчал, но после слов бывшего декана недовольно-наглое выражение лица сменил.

Про себя отметив, что Гермиона никогда прежде не появлялась в конце рабочего дня в компании начальника, Поттер медленно выдохнул, усмиряя пыл.

— Всё уже в порядке, мистер Крауч-младший, — ровно произнёс он, принципиально не обращая внимания на тихое хмыканье Маркуса. Ничего, этот слизеринский змей ответит за своё поведение, ведь Поттер, как подчеркнул Снейп, имел полное право наказать зазнавшегося сотрудника. За одно это он уже был благодарен повышению.

На лице Барти было написано что угодно, кроме доверия, когда он поочерёдно взглянул на них, наглядно демонстрируя, что взглядом если не убить, то покалечить точно можно, после развернулся и, не говоря больше ни слова, направился в сторону зала с лифтами. Гермиона последовала за ним, и Гарри некоторое время смотрел им вслед, соглашаясь с мыслью, что прикосновение Крауча-младшего к руке подруги, на которой висела сумочка, ему не померещилось.

Флинт проявил чудеса выдержки, ограничившись лишь ледяным взглядом, и вернулся в штаб-квартиру: должность старшего мракоборца подразумевала удлинённый рабочий день, но он не жаловался. Если, конечно, данная должность по-прежнему была актуальна. Привычное желание насолить Поттеру преумножилось, когда тот оказал ему особую честь, вынудив сдать отчёт сегодня. Маркус умудрился успеть вовремя, всё-таки его оперативная группа была одной из лучших, а отчёты о допросах представляли собой письменные записи, что доверялись прытко пишущему перу. Всё бы ничего, не столкнись они на пороге штаб-квартиры, когда Гарри покидал рабочее место, а Маркус возвращался из уборной, где минуты две смотрел в зеркало на собственное отражение, думая о возраставшей ненависти к новому начальнику, причин для которой было более чем предостаточно. Тут-то Поттер вспомнил про своё чувство юмора, проявлявшееся в моменты контакта с недругами и, возможно, впервые воспользовался служебным положением, ведь Флинт ничего не мог сказать в ответ. Если, конечно, не хотел потерять свою должность.

— Не думал, что ты так быстро справишься, — усмехнулся Гарри, глядя на Маркуса. — Многие думали, ты Хогвартс никогда не закончишь, а тут вдруг такая работоспособность.

Снейп появился как раз тогда, когда Флинт злобно выплюнул:

— Закрой свой рот, Поттер.

Сейчас, когда Гарри и профессор остались вдвоём, мракоборец услышал:

— Уверен, вы сообразите, как разобраться с зазнавшимся сотрудником, однако вы должны осознавать: стать безоговорочным авторитетом в глазах таких, как Флинт, нелегко.

— Мне задаром не нужно его расположение, если на то пошло.

— Безусловно. Вы никогда не гнались за признанием.

Гарри не знал, как это расценивать, поэтому предпочёл тактично промолчать.

Дома Поттера поджидал ещё один сюрприз, добавивший маленькую песчинку в чашу его проблем, чей смысл вертелся вокруг утверждения, что он посещает заведение, не делавшее чести мужчине, состоявшему в браке.

— Джинн, послушай, — обречённо вздохнул он, застёгивая пуговицы на новой рубашке, — у меня нет выбора. Я работаю под прикрытием.

Он перевёл взгляд на её отражение в зеркале и раздражённо дёрнул щекой, заметив тень обиды на девичьем лице.

— Я не могу знать наверняка, чем ты там занимаешься, — категорично заявила она, исчезнув из зеркала, и пальцы Гарри, едва сдерживавшего эмоции, сорвались с петельки. Он слушал её быстрые шаги, судя по которым Джинни метнулась к кровати. Заскрипели пружины, лязгнули металлические ролики ящика в прикроватной тумбочке.

— Ты уже не первый раз подозреваешь меня в измене, тебе это не кажется странным? — взвился Поттер, подвинувшись так, чтобы увидеть в зеркале, как супруга достала шерстяные носки и наложила на них согревающие чары. Его отражение коварно подмигнуло, но Гарри ещё сильнее нахмурился, недовольный проделками куска стекла, наделённого магией.

— Нисколько. Ведь это я была влюблена в тебя с самого детства, пока ты с другими девочками миловался, — голос Джинни взлетел на одну ноту, у неё заметно тряслись руки, когда она отрывистыми движениями надевала носки. Обычно добрые глаза сверкали обидой и подозрительно блестели в свете горевших свечей, за что Гарри мгновенно дал себе мысленный пинок. Опустившись на пружинящий матрац, он обнял её узкие плечи, целуя в макушку.

— Прости меня, ради Мерлина. Я сам всему этому не рад, но ты должна меня понять, должна…

Прохладные пальцы сжали его запястье, и он услышал короткое хлюпанье носом, отчего крепче обнял Джинни и покачал из стороны в сторону, как маленькую.

— Просто столько всего свалилось сразу: твоя новая должность, моя беременность… — помолчав, она уверенно добавила. — Я хочу принять твоё предложение и на время оставить работу. Мне необходимо побыть вдали от общества, разобраться в самой себе. Наконец, помириться с родителями.

Он отстранил её от себя, стирая со щёк влажно блестящие дорожки слёз, и улыбнулся самой тёплой и любящей улыбкой, какую только имел в арсенале.

— В понедельник подпишу заявление. Мы справимся, обязательно.

Дождавшись ответной улыбки, Поттер прижался губами к губам Джинни в нежном поцелуе и, взяв палочку с тумбочки, вышел из спальни. Оставшись одна, колдунья обняла подушку и уставилась напряжённым взглядом в противоположную стену.

* * *

Лондон не спал. Жизнь бурным потоком неслась по его артериям, концентрируясь в Вест-Энде, сердце отбивало энергичный ритм в пабах и ночных клубах, работавших ночь напролёт. Одно из таких местечек с хорошей музыкой, весёлыми и громкими посетителями, чудесной винной картой и завораживающим видом за окнами выбрал Барти Крауч-младший. Казалось, это и тот факт, что Барти рассказал Гермионе о Красной Гарпии, должно было понизить градус её недоверия.

Уизли сомневалась, что стала испытывать к начальнику хоть каплю доверия после услышанного, но то, что увидела в нём много нового, отрицать не могла.

Он поделился тем, что Поттер в силу определённых причин, назвать которые пока не мог, просто обязан вступить в Красную Гарпию. Безусловно, Крауч-младший со Снейпом преследовали собственные цели. Вывести организацию на чистую воду. Продолжить дело Брикмана и положить конец пропажам и смертям. И, что самое главное, использовать в качестве главного оружия именно Поттера.

Барти заверил Гермиону, что её другу никакая опасность не грозит. В том случае, если он будет чётко соблюдать все инструкции и не предпринимать самостоятельных шагов.

Гермиона понимала, что и одна и другая сторона попросту использовала Гарри, она выразила возмущение (конечно, в допустимой для своего положения форме), но Барти и тут выкрутился.

— Поверьте, в конце истории мистер Поттер обретёт кое-что важное, чья ценность для него не сравнится со всем золотом Гринготтса, — сказал он, безусловно, не раскрыв, что это за ценность такая была, но Уизли поймала себя на мысли, что прозвучало убедительно.

Тем не менее, настрой оставался всё ещё немного враждебный. Гермиона не переносила, когда её друзьями управляли, как марионетками. Разговор подошёл к логическому завершению, и она хотела уже пойти домой, когда на улице зажглись фонари, пока Барти не предложил выпить по бокалу вина.

Предложение было опасным по многим причинам, но Уизли вдруг согласилась. Сегодня вечер сюрпризов, а значит, нужно держать марку до конца.

Гарпия была на время забыта, вино оказалось дивным, и было кое-что, что буквально завораживало Гермиону, как бы она ни старалась отгородиться. Это не зависело от настроения и обстоятельств, всегда присутствовало у Барти, где бы он ни находился, и было его сильнейшим оружием, скрывавшимся за особенной ухмылкой и блеском в карих глазах.

Обаяние. Чертовски мощное, непохожее ни на чьё другое, в союзе с выразительной внешностью и абсолютной уверенностью в себе.

— Прошу прощения? — опомнилась она, когда Крауч-младший, осознав, что его не слушали, повторил просьбу:

— Расскажите мне о событиях девяносто шестых, девяносто седьмых годов.

— В это время мы с Гарри и Роном искали крестражи, но ведь об этом и так всем известно, — осторожно ответила она, и Барти, чиркнув зажигалкой у кончика сигареты, выпустил клуб дыма, обнажив ровные зубы в широкой улыбке.

— В то время информация поступала в Министерство в искажённом виде, а я хочу услышать всё от первоисточника.

Взяв бокал с вином, Гермиона постаралась абстрагироваться от мысли, что Крауч-младший наверняка занимал не самый низкий пост и во времена правления Реддла, и взволнованно пошевелилась, меняя местами ноги, закинутые одна на другую. В результате она случайно задела Барти под столом, но он даже вида не подал, лишь выражение глаз на секунду стало менее скромным, хотя с данной чертой волшебник, казалось, вообще не был знаком.

Решив, что прошлое скрывать нет смысла, Уизли рассказала всё, как помнила, и уже подошла к моменту появления в особняке Малфоев и почти свершившемуся плану вызова Тёмного Лорда, как вдруг Крауч-младший с не особо тщательно скрываемым раздражением полез в карман пиджака. Достав что-то маленькое, уместившееся в ладони, он извинился и ускользнул в сторону коридора с техническими помещениями, и Гермиона, не зная, чем себя занять, стала смотреть на прохожих за окном. Хоть ночи в конце апреля были ещё прохладные, желающих окунуться в ночную жизнь города было предостаточно. Наслаждаясь вином, она слегка покачивалась в ритм музыки, звучавшей в зале в унисон множеству голосов посетителей. В теле царила приятная лёгкость, мягко намекавшая, что вина было выпито достаточно, а в сознание закралась опасная мысль, что Гермиона уже давно так хорошо не проводила вечер.

Найдя тихое место за поворотом барной стойки возле входа в подсобные помещения, невербальной магией Барти создал купол звукоизоляционных чар и заглянул в круглое зеркало, с трудом различив в мигающих красных огнях лицо Снейпа.

— Что случилось?

— То, в случае чего мы договаривались немедленно связываться друг с другом, — быстро ответил мастер зелий, и по голосу было понятно, что он крайне недоволен ситуацией.

Медленно проведя ладонью по лицу, Крауч-младший с трудом взял под контроль свою речь, вот-вот готовый разразиться парой некультурных слов.

— Неужели напился? — обречённо предположил он, но профессор в зеркале отрицательно покачал головой и выдал:

— Хуже.

— Только не говори мне, что… — пробормотал Барти, но мрачное выражение лица Снейпа подтвердило худшую догадку. Прислонившись плечом к стене, волшебник кусал нижнюю губу, задумчиво глядя на Гермиону, сидевшую в противоположном конце зала, пока мастер зелий вновь не напомнил о себе:

— Что мне с ним делать?

— Откуда мне знать, что делают с двадцатитрёхлетними парнями, поймавшими весёленькие глюки! — возмутился Крауч-младший, всплеснув свободной ладонью. — Не удивлюсь, если ему повсюду гриндилоу мерещатся.

Снейп сердито молчал, пока собеседник не поморщился и, недовольно взлохматив волосы на макушке, нехотя произнёс:

— Проследи за ним, а лучше отведи домой. Будет сопротивляться, парочка Ступефаев не помешает.

Барти успел заметить, как усмехнулся профессор, оценив шутку, и потом картинка исчезла, сменившись собственным отражением. Он спрятал зеркало в потайной карман и, вернув одну из своих обольстительных улыбок на лицо, вернулся к столику, где его явно заждались: заскучав, Гермиона смотрела в окно с почти початым бокалом в руке, слегка ссутулившись, и раскачивала ногой без туфли. Снятый предмет обуви стоял возле высокого стула, который колдунья занимала; она слегка напряглась, почувствовав прикосновение чужой ладони к колену, но это был Крауч-младший, который столь незатейливым способом остановил маятникоподобное движение ноги, норовившей вновь задеть его. Они переглянулись, и ладонь исчезла, не задержавшись дольше, чем на секунду.

Прошло не меньше часа, прежде чем они решили, что их совместный вечер подошёл к концу. Барти соскользнул со стула с лёгкостью профессионального игрока в квиддич, словно и не пил вовсе, а вот Гермиона, при подсчёте бокалов сбившаяся на четвёртом, в который раз пожалела, что они заняли один из высоких столов у витрины, а не нормальный низкий столик в глубине зала. Она совершенно не была уверена, что сможет нормально спуститься на десятисантиметровую высоту каблуков, но облегчённо вздохнула, когда Барти подал ей руку. Немного виновато выглянув из-под ресниц, она сжала его пальцы и довольно резко соскочила с кожаного сиденья, но расслабленные долгим сидением и количеством выпитого алкоголя ноги не ожидали такого сюрприза. Её покачнуло, и Гермиона успела подумать о том, как глупо выглядела со стороны, но не сразу смогла понять, что произошло. Мир качнулся, плавно остановившись, а потом наполнился ароматом дорогого одеколона и теплом близости чужого тела. Нос неловко ткнулся в щёку Барти, немного колючую от едва проклюнувшейся щетины, под ладонями оказались его плечи. Кончиками пальцев Гермиона успела ощутить гладкость качественной ткани, а после поняла, как предательски слабеет от понимания, что его руки держат её за талию. Безусловно, чтобы не упала, но она, в смятении отвернув лицо в сторону, вроде бы стояла, задышав немного быстрее от того, что почувствовала чужое дыхание на шее, чуть пониже собранных волос. Лёгкое, почти невесомое движение тёплого воздуха, сделавшее что-то страшное с кровью в венах, внезапно загустевшей до состояния кристаллизующегося мёда.

Гермиона резко отпрянула.

— На всякий случай, — Барти подставил локоть, но Уизли, забрав сумочку, на этот раз от помощи отказалась. Они вышли на улицу, и Гермиона, кутаясь в тонкий пиджак, решила, что трансгрессировать в её состоянии опасно, поэтому поймала такси.

По дороге домой, непривычно долгой для мага, она прокручивала в мыслях вечер, провожая рассредоточенным взглядом проплывавшие за окном городские пейзажи, и пришла к выводу, что всё стало ещё запутаннее. Было проще, когда Барти оставался мерзким начальником.

Теперь же Гермиона не была уверена, сможет ли в следующий раз выдержать пронзительный взгляд карих глаз.

На часах был почти час ночи, когда она, не рискнув подсветить замочную скважину Люмосом, возила ключом под ручкой. Попав, она быстро открыла дверь и насторожилась, заметив тусклый свет, льющийся с кухни. Вряд ли Рон вернулся так рано, и даже если это было так, он отправился бы прямиком в спальню отсыпаться после рабочей недели и нескольких пинт пива.

Разувшись и задержавшись в прихожей, с удовольствием подгибая пальцы ног, Гермиона оставила сумочку на пуфике и прошла в кухню, млея от соприкосновения уставших ступней с холодным кафельным полом. Над овальным столом возле стены был зажжён свет, разлинованный на узкие полосы из-за рисунка на абажуре, и колдунья с удивлением встретила взгляд лучшего друга.

— Гарри? — на всякий случай переспросила она, неуверенная, что Поттер, завёрнутый в махровый халат её мужа, взлохмаченный сильнее обычного и медитирующий над кружкой чая с лимоном, не являлся плодом её разыгравшегося после вина воображения. К счастью, “плод” оказался реальным человеком, растянувшим губы в подобии виноватой улыбки, и Гермиона, повесив пиджак на спинку, опустилась на второй стул.

— Почему ты здесь, а не дома? — вырвалось само собой, но она, опередив друга, уже открывшего рот в попытке оправдаться, быстро добавила. — Не подумай ничего плохого, я рада видеть тебя в любое время суток, но… что-то случилось?

Мученически вздохнув, Гарри запустил пятерню в чёлку, и полосатый свет выхватил тени под сонными глазами, хорошо заметные благодаря отсутствию очков, оставленных возле сахарницы.

— Случилось, — он шевельнул бровью, намекая на то, что не нужно его жалеть, когда подруга сжала пальцами его запястье, — дело о загадочной смерти Клары Брикман, вот что случилось.

Он взял ложку, размешивая сахар в чае, из-за чего Гермионе пришлось убрать руку, но непреклонности в выражении лица не убавилось, и Поттер узнал свою старую добрую подругу, которая не оставит его в покое, не выяснив всё необходимое.

— Ты сегодня был там? — угадала она, заглянув в чайничек с заваркой, и встала за кружкой. Поднимаясь по лестнице к крыльцу, Гермиона мечтала о хорошем сне, но сейчас, когда перед ней сидел друг, одолеваемый проблемами, об отдыхе не могло быть речи.

— Я знаю о Красной Гарпии, — подтвердила она сомнения, отразившиеся на лице Поттера.

— Был, — наконец, протянул он, и стало ясно, что впечатления от этого самые безрадостные. — Ты не представляешь, во что я вляпался.

Она прошила его испуганным, хоть и слегка рассредоточенным взглядом, и он понял, что перегнул палку. Рассмеявшись, он кивнул на стул, и Гермиона, немного расслабившись, заварила себе чай, не забыв наложить согревающие чары на кружку. Переодевшись в домашние штаны и широкую футболку, распустив пучок, от которого к ночи начинали болеть корни волос, она устроилась удобнее, прижав колени к груди, и принялась слушать рассказ Поттера.

Решение вновь пойти в «Валькирию» вышло спонтанным, о котором он не предупредил ни Барти, ни Снейпа. Гарри не оставляла в покое мысль о том, что над его головой, прямо за этим сияющим потолком скрывались десятки других уровней, куда он пока что не мог попасть. Что там могло быть? Невообразимая красота сверкавших, как россыпь рубинов, этажей, кольцами нанизанных на невидимую ось, как балконы на первом уровне? Множество танцполов, баров, целых отдельных залов, ещё больше мудрёных, чем все залы в Отделе тайн?

Находясь здесь, за барной стойкой на первом этаже, Поттер мог лишь гадать.

Попивая виски, Гарри медленно крутил свою фишку между пальцев и размышлял над теми привилегиями, что могли дать другие фишки. Синие и чёрные, красные — куда они могли привести их обладателя? Возможно, в карточный клуб, что, по словам Барти, занимал огромный отдельный уровень. Здесь действовал принцип, обратно пропорциональный устройству Министерства: чем выше уровень, тем более ограниченное количество волшебников могло там оказаться. Поэтому красных фишек было так мало, наверняка именно они предоставляли доступ к самой вершине.

Однако появление знакомой личности в поле зрения заставило вернуться в реальный мир. Кормак Маклагген, лощёный от кончиков туфель до причёсанных волос, флиртовал с неизвестной обладательницей аппетитных форм. Гарри мрачно усмехнулся в бокал: с его отцом и влиятельными знакомствами, которыми папа успел обзавестись, Кормаку прямая дорога в первую ложу Красной Гарпии. Если, конечно, молодому человеку, которому не чужды самолюбование и склонность к излишнему лидерству там, где это неуместно, вообще нужно членство в подобной организации.

Гарри хорошо помнил события, случившиеся на шестом курсе, когда Рон оказался в больничном крыле, и на место вратаря пришлось взять Маклаггена. Командуя направо и налево во время матча, он не только умудрился подорвать авторитет Поттера, как капитана команды, но и покалечить ловца, задев его отбитым бладжером. Гарри так и не смог понять, за каким Мерлином Кормак тогда отобрал биту у загонщика, оставив ворота без защиты, хотя это было ясно: желание покрасоваться и продемонстрировать, что он знает лучше других, как выполнить ту или иную работу. В том матче Гриффиндор потерпел смехотворное поражение, и даже сейчас, спустя семь лет, мракоборец почувствовал отголосок былой злости.

Очевидно, Маклаггену ничего не обломилось, так как девушки рядом уже не было, и Гарри, удовлетворённо хмыкнув и отвернувшись к бару, со злорадством вспомнил давнее замечание Гермионы о том, что “Грохх рядом с ним — истинный джентльмен”.

Однако надежды мракоборца на одиночество не оправдались, и он услышал, как справа произнесли его имя слишком уж довольной интонацией. Встретив взгляд голубых глаз, Гарри приподнял свой бокал, без особого энтузиазма салютуя в знак приветствия, и вновь повернулся к зеркальным полкам, заставленным бутылками с элитной и не очень выпивкой. Разговаривать с бывшим однокурсником не хотелось, предпочитая ему компанию хорошего виски, которым мракоборец едва не подавился, услышав:

— Ну да, ты же теперь начальник мракоборцев, по Министерству эта новость уже вторую неделю гуляет. Я думал, стражи порядка расслабляться не умеют, а только магическими наручниками размахивают в подобных заведениях, — покачал головой Маклагген, как будто данный довод объяснял присутствие Поттера в «Валькирии».

Громко кашлянув в кулак, Гарри воззрился на него с видом человека, недовольного тем, что его потревожили, но волшебника это не брало. Сверкая улыбкой, как начищенный галлеон, он почему-то напомнил мракоборцу напыщенного индюка, что стал посреди двора и внезапно возомнил себя хозяином угодий — так важно он приподнимал голову и растопыривал крылья. Деловито уперев кулак в бок, Кормак покровительственно взглянул на помрачневшего мракоборца и поинтересовался:

— Давно ты здесь?

Поттеру захотелось достать палочку и наколдовать на лице бывшего гриффиндорца мясистый нарост ярко-красного цвета, что свисает у индюков над клювом, но вместо этого сунул руки в карманы брюк. От греха подальше.

— Сегодня второй раз.

Воображаемый причиндал деловито раздулся, изрядно уродуя красивое лицо Маклаггена, который в своих мыслях наверняка оседлал дракона, и Гарри заметил это характерное выражение, особый блеск в глазах, понимая, что его сейчас представляют неопытным туристом, впервые оказавшимся в огромном мегаполисе.

— Значит, ты тут ещё ничего не знаешь, — протянул Кормак, но Поттер поспешил ответить:

— Меня уже посвятили в основные моменты, — он запнулся, едва во взгляде собеседника загорелся интерес, неподдельный настолько, насколько вообще мог быть возможен у Маклаггена, занятого исключительно собственной личностью.

— Кто тебя привёл?

— Что, прости? — мракоборец уставился на Кормака, пока тот заказывал двойной джинн с тоником.

— Сюда просто так с улицы не приходят, — он указал взглядом на потолок, — особенно если постоянно смотрят вон туда. Ты знаешь, что там что-то есть, но не можешь туда попасть.

Кормак отпил из появившегося перед ним бокала.

— Так кто?

— Барти Крауч-младший, — выдавил из себя Поттер, всеми силами сдерживая рвущийся наружу боевой дух. Эти стены оказали на него слишком сильное влияние за последние года, отделаться от желания достать палочку и, да, «взмахнуть наручниками» оказалось не так-то просто.

В лице Маклаггена что-то промелькнуло, что Гарри, отвлёкшийся на собственные чувства, заметить не успел.

— Ну да, — как-то кисло протянул тот, помешивая трубочкой в высоком бокале, — я видел вас двоих.

«Твою же…», — мысленно простонал Поттер, понимая, что вот оно, аукнулось.

Однако ему не пришлось ничего говорить в ответ, потому что Кормак, успевший незаметно просунуть ладонь во внутренний карман пиджака, подхватил свой бокал с явным намерением откланяться.

— Что же, желаю приятного вечера, — таинственно произнёс он и прежде, чем Поттер успел бы отмахнуться, коснулся указательным пальцем его шеи над воротником рубашки. Возмущённый подобным поведением, Гарри хотел остановить ускользнувшего Маклаггена, но в месте прикосновения вдруг кольнуло, как от укуса пчелы, и с мироощущением случилось что-то страшное. Всё вокруг вдруг сжалось до маленькой точки, уши заложило, и мракоборец едва успел ухватиться за край стойки, единственно-реальной в слетевшем с катушек мире, но всё закончилось также внезапно, как и началось. Вот только выглядело всё по-другому.

Вначале ему показалось, что кто-то решил пошутить или это вновь демонстрация уникальных магических способней того, кто оформлял уровни, потому что цвета вдруг из ярких превратились в невыносимо кислотные: стены показались живым организмом, который двигался и, казалось, умел дышать. Всё вокруг танцевало и выгибалось, а пол под ногами внезапно стал вязкий и зыбкий, как песок. Поттер подумал, что если он будет стоять неподвижно, его засосёт, отчего он сорвался с места в сторону уборной, слушая удары сердца, по скорости превосходящие частоту зажигательной музыкальной композиции, не понимая, почему всё тело горит. Пальцы прикоснулись к шее, нащупав инородный гладкий кружочек — с трудом оторвав его, Гарри с удивлением обнаружил небольшой кусочек прозрачной плёнки с микроскопической иголочкой на клейкой стороне. Нарисованный на нём язычок пламени ожил, как и стены, закрутившись в ритме музыки, и Поттер в ужасе отбросил странную наклейку, понимая, что она — причина подобных метаморфоз в сознании.

Нутро точило странное желание, но мракоборец не мог понять, что именно он хотел, пока вдруг кто-то не задел его ладонь; место прикосновения на мгновение вспыхнуло огнём, распространившимся по телу и через секунду превратившимся в хорошо знакомую дрожь. То был не озноб, сотрясающий тело на холоде, не страх перед опасностью, а томительное предвкушение, лавой разливающееся по венам, которое обычно лишает рассудка и толкает даже самого выдержанного человека в сладкие объятия соблазнительнейшего из грехов.

Похоть. Ею было пропитано всё вокруг, Гарри утонул в ней, слабо понимая, как чьи-то ладони, скользящие по его коже в вырезе рубашки, могут обжигать и вместе с тем дарить невероятные ощущения. Всполох рыжих волос мелькнул перед плывущим взором, напомнив о Джинни, но всего на незначительное мгновение, потому что потом мир вокруг взорвался тысячами фейерверков близнецов Уизли, едва Поттер почувствовал жаркий поцелуй на своих губах. Руки сами собой оказались на узкой талии, опустились вниз, под короткое платье, и в подпрыгивавших, как на горячей сковороде, мыслях вертелись возможные варианты “уединения” со страстно прижимавшейся к нему волшебницей…

Предприимчивая красотка потянула его вглубь зала, пока со зрением Гарри творилось что-то немыслимое от закручивавшегося в сложные спирали серпантина в горячем воздухе, но плечо вдруг обожгло чужое настойчивое прикосновение. Ему не позволили ступить и шагу, ладонь выскользнула из руки рыжей девушки, она обернулась, но, увидев кого-то за спиной Поттера, нехотя отступила, растворяясь в плотной толпе. Мракоборец последовал её примеру, развернувшись на каблуках на превратившемся в пластилин полу, и задрожал, как желе на ложке.

— Добрый вечер, профессор, — только и смог выдохнуть он, но вновь всё поглотило густое марево, когда с него сдёрнули очки и, невежливо взяв лицо в ладони, пытливо всмотрелись в глаза. Снейп с неудовольствием зафиксировал ненормально расширенные зрачки, практически полностью поглотившие зелёную радужку, не обращая внимания на то, как Гарри, у которого подогнулись колени, вцепился в его предплечья.

— Что было изображено на наклейке? Что, Поттер? — мастер зелий встряхнул его, но мракоборец не отреагировал, поглощённый красочными узорами на обратной стороне век. Притягиваемый теплом, исходившим от профессора, он качнулся вперёд, но профессор схватил его за локоть и потащил к уборным. К счастью, свет там был рассеянный и не резал глаза Гарри, которого прислонили к стене, но он чудесным образом успел заметить мелькнувшее в ладони Снейпа маленькое зеркальце, прежде чем тот отвернулся, разыскивая что-то в кармане пиджака.

— Спрашиваю ещё раз, что вы увидели на наклейке, которую выбросили? — крайне раздражённый взгляд скользнул по шее молодого человека, и тот, не отдавая себе отчёта, повторил путь кончиками пальцев. Профессор подозрительно нахмурился, анализируя увиденное, но потом его лицо разгладилось в осознании. Поттер запоздало зафиксировал, как к его шее приклеили новую наклейку — там, где под кожей билась артерия, — а потом он вдруг остался один. Вернее, не совсем один: в помещении появлялись и уходили молодые и не очень люди, на которых Гарри смотрел из-под полуопущенных век, игнорируя направленные на него любопытные взгляды. Конечно, его, накачанного какой-то неведомой дрянью, Гарри Джеймса Поттера, узнавали. Ниже падать уже просто некуда.

Однако это волновало не так сильно, как два вопроса: куда исчез Снейп и почему он испытал к профессору чувство, как две капли воды похожее на то, что охватило во время поцелуя с неизвестной девушкой. Безусловно, оно было ненастоящее, неискреннее, и вызвал его наркотик, постепенно отпускающий сознание и тело мракоборца. Когда он полностью вернулся в нормальное состояние, в уборной никого не было, и Гарри, надев очки, взглянул на себя в зеркало. Именно в этот момент дверь открылась, впуская решительного, но всё ещё недовольного мастера зелий: оценив вид мракоборца, он указал на выход, как делал это в конце занятий по зельеварению, и Поттер поплёлся следом.

— И часто вы при себе такое носите? — он махнул ладонью, намекая на наклейку с антидотом, и профессор медленно произнёс, наслаждаясь ответом и реакцией мракоборца.

— С тех пор, как вы появились здесь.

Отвернувшись, Поттер не почтил более профессора вниманием.

Кормак Маклагген. Мерзкий гриффиндорец, ему самое место на зелёном факультете. Попадись он Поттеру ещё раз, мракоборец за себя не ручался. Отныне его магнитом тянуло в Отдел международного магического сотрудничества, где работал Кормак.

— Далеко собрались? — мастеру зелий не составило труда догнать ускорившего шаг мракоборца, когда тот обогнул дёргавшуюся под музыку толпу.

— Домой, мистер Снейп, — буркнул тот, и профессор не стал его останавливать.

* * *

Друзья некоторое время молчали, допивая чай и думая об одном и том же.

— Вот только домой я не пошёл, — флегматично произнёс Гарри, подпирая скулу основанием ладони. — Джинни стала бы задавать ненужные вопросы, а я пока не готов на них отвечать.

В глазах Гермионы появилось сожаление, мгновенно потухшее, едва их взгляды пересеклись. Было уже три часа ночи, её неумолимо клонило в сон, да и Поттер всё чаще тёр глаза.

— Снейп сказал, что это было? — она отправила кружки в мойку, поленившись наложить на них чары для мытья, решив, что сделает это завтра. Гарри закивал, зевая в кулак, и они перешли в гостиную, где Гермиона принялась стелить постель другу на диване.

— Аналог ЛСД, магически преобразованный и улучшенный, без жутких “отходняков”, — он прислонился к дверному косяку, проиграв в борьбе со сном и от того разговаривая с закрытыми глазами. — Очевидно, наклейки бывают с разным эффектом, мне наверняка достался самый “шикарный”. Антидот также не обошёлся без модификаций, мне стало лучше уже через несколько минут.

Уизли похлопала его по плечу, и Поттер, открыв глаза, поблагодарил за спальное место. Прошептав что-то вроде “ты же мой лучший друг”, она пожелала ему спокойной ночи и хотела подняться в спальню, но вдруг притянула Гарри к себе за шею, заключая в крепких объятиях. Мешался плед с согревающими чарами, который Гермиона дала ему на случай, если вдруг замёрзнет, а теперь оказался зажат между ними, но Поттер всё-таки обнял подругу в ответ, совершенно искренне и как-то безнадёжно. Почувствовав это, она погладила его по волосам, не говоря ничего, хотя в мыслях вертелось слишком много всего: история с Гарпией, которая, как камень на шее, тянула её друга на дно, его проблемы в семье, они точно были, это заметно по Гарри и читалось в поведении Джинни, которая странно вела себя в последнее время, всё чаще отпрашивалась домой и не желала обсуждать это с Гермионой; ощущение, что они все — лишь маленькие пешки, которые переставлял на шахматной доске кто-то другой.

Друзья разошлись по разным комнатам, но оба не смогли сразу заснуть: Гермионе не давал покоя услышанный рассказ и переживания за Гарри, который едва не изменил Джинни, пускай под действием особых веществ. Поттер же вертелся на диване, вспоминая ту часть вечера, о которой не рассказал подруге.

На самом деле Снейп последовал за ним. Они долго не разговаривали, идя по улицам Сохо, и мракоборец поначалу был этому рад, пока от давившего на психику молчания не стало тошно.

— Почему именно «Валькирия»? — наконец, решился он, но пояснил, заметив непонимание на лице профессора. — Выглядит, конечно, впечатляюще, хоть мне не по душе подобные заведения, но вся эта шумная музыка, реки алкоголя, наркотические наклейки — как-то несерьёзно для Красной Гарпии. К тому же, постоянные мракоборческие рейды …

— Откуда тогда, по-вашему, Гарпия берёт деньги? — встретив недоумевающий взгляд, Снейп добавил. — Конечно, клуб при всём его размахе составляет лишь малую часть от общего дохода, карточные игры и другие виды развлечений приносят гораздо больше прибыли, но кто способен противостоять алчности? К тому же, это — привлечение новой клиентуры. Поверьте, никто не может оставаться на одном месте вечно, к людям присматриваются, чтобы немногим из них предложить переход на более высокий уровень.

— Ну конечно, — выдохнул Гарри, глядя на дорогу. — Я видел фишки, и у моей доступ далеко не ко всем уровням. Вы хотите, чтобы меня тоже “заметили”.

Пытливо взглянув на профиль мастера зелий, Поттер добавил:

— Потому что вряд ли дело обстоит только в краже чего-то ценного у заклятого врага Гарпии. Я для чего-то ещё нужен вам именно в её владениях.

Снейп с достоинством приподнял подбородок, провожая взглядом проплывавшие мимо них фонарные столбы. На улице было тихо, за исключением изредка проезжавших машин, поэтому не было необходимости повышать голос.

— Нет смысла скрывать это от вас, — ответил профессор так, словно не сомневался в догадливости бывшего студента. — Мы планируем протащить вас до самой верхушки Красной Гарпии.

— Туда, где побывал Эдвард Брикман?

Поттера окинули взглядом, словно хотели сказать: горячо, но не совсем это.

Они вновь замолчали. Гарри, в основном, с чувством лёгкой досады.

Если от Барти хоть чего-то можно было добиться, пускай, не всегда столь необходимой информации, а искусно завуалированных намёков, то к Снейпу вообще не подступиться. Будь у Гарри специальные клещи, позволявшие вытягивать слова из другого человека, он попросту побоялся бы ими воспользоваться, не зная, какой ответной реакции можно ждать. Вернее, прекрасно знал, но ему хватило шести лет терроризирования в Хогвартсе, что на поверку оказалось самой настоящей театральной постановкой. При малейшем воспоминании в груди появлялся колючий комок обиды, раскрашенный в тусклые цвета моментов всех их столкновений, начиная от неприятных слов на первом занятии по зельеварению (“Слава — далеко не всё, мистер Поттер”), заканчивая звоном стеклянной банки с тараканами, вдребезги разлетевшейся над головой. Ведь детские обиды — самые живучие и болезненные, навсегда прицепившиеся к изнаночной стороне души, и даже то, что за всей этой видимой ненавистью стояли совершенно невообразимые, не укладывавшиеся в голове события, не смягчало острых углов. Наоборот, становилось ещё непонятнее. Что, если профессор и в этот раз приготовил калейдоскоп правдивых воспоминаний на случай возможной смерти?

Скривившись от последней мысли, как от сильной зубной боли, Гарри понял: сейчас или никогда. Либо они поговорят на волновавшую его тему, либо ему в очередной раз не повезёт.

— Те воспоминания, что вы отдали мне много лет назад... — осторожно начал он, отмечая, как изменилось выражение лица Снейпа: он даже не взглянул в сторону мракоборца, чтобы хоть как-то продемонстрировать участие в намечавшемся диалоге, но черты лица, резко подчёркнутые падавшим сверху оранжево-жёлтым светом, ещё больше заострились, подтверждая, что ни о каком участии не могло быть и речи.

Тем не менее, Поттер заставил себя закончить фразу, твёрдо решивший, что замолчит тогда, когда ему это чётко прикажут. Зная выдержку мастера зелий, случится это не сразу, значит, есть шанс.

— Они продемонстрировали многие события в ином свете, и то, что моя мама…

Он пытался подобрать аналог фразе “так много значила для вас”, но мгновенно оставил все попытки, стоило Снейпу вдруг оказаться впереди, преграждая дальнейший путь. Движение ладони, что легла мракоборцу в грудь, предотвратило возможное столкновение, и укрывшая лицо профессора тень усилила впечатление исходившей от него враждебности.

Опасно сузившиеся глаза пригвоздили к одному месту, а от вкрадчивой интонации по позвоночнику побежали мурашки:

— Я отдал их вам исключительно по указанию Дамблдора, пожелавшего, чтобы вы узнали истинный смысл минувших событий, а не по доброте душевной, как вы могли ошибочно предположить.

Ладонь исчезла, и Гарри не мог не заметить, как презрительно скривились тонкие губы Снейпа на словах о доброте: очевидно, он полагал, что наличие подобного качества неуместно и низко для него. Развернувшись так резко, что взметнулись пряди смоляных волос, он гордо и без малейшего зазрения совести покидал Поттера, пока тот, задохнувшись от возмущения, недовольно смотрел ему вслед. Наконец, чувство несправедливости взяло верх, мракоборец быстро нагнал Снейпа, но не смог понять, что подействовало на профессора сильнее: прозвучавшие обвинения или пальцы Гарри, сжавшиеся на локте.

— Вы лжёте, профессор! Как же меч Годрика Гриффиндора, который вы отправили мне в стремлении помочь? Как же слова Дамблдора о том, что вы…

Он запнулся, и Снейп, воззрившийся на задержавшие его пальцы с пренебрежением человека, плохо переносившего людей в личном пространстве, высокомерно откликнулся, выделяя паузой каждое слово:

— Что я “что”?

— Что вы привязались ко мне, профессор, — убрав руку, раздражённо бросил Поттер, отвернувшись, чтобы пойти в противоположную сторону и тем самым не лицезреть омерзительную стену безразличия в тёмных глазах.

Он не мог видеть, как опустились веки Снейпа, прекрасно понимавшего, что этот разговор рано или поздно состоялся бы. С Гарри Поттером просто не могло быть иначе.

— Дамблдор хоть и был величайшим волшебником, обладал жутчайшей сентиментальностью, очевидно, передавшейся вам, не зря вы так много общались на шестом курсе, — громко произнёс мастер зелий, даже не подумав догнать удалявшегося Поттера.

Что-что, а голос был сильнейшим оружием Снейпа: острый и резкий, как бритва, ещё чуть-чуть и не заметишь, как поранишься, но либо у Гарри выработался иммунитет, либо смелость в компании с наглостью оказались сильнее доводов разума — в любом случае, он остановился и, развернувшись, рассмеялся:

— Значит, вас это тоже не обошло стороной, раз вы остались неравнодушны к тому, что меня растили как ритуальную свинью на убой.

Подействовало беспроигрышно: профессор “оттаял”. Пускай лучше попробует поставить его на место, чем будет притворяться, что ему нет никакого дела до назойливого бывшего студента. Что ему всегда было всё равно. Этот дешёвый, а главное совершенно бессмысленный трюк не вызывал у Гарри ничего, кроме тошноты. Ему задаром не нужно было, чтобы Снейп вдруг начал испытывать к нему что-то, помимо привычного неуважения и пренебрежения. Для этого у Поттера были друзья и семья. Просто ради пресловутого чувства справедливости.

От того, какими широкими быстрыми шагами профессор сократил разделявшее их расстояние, сознание Поттера затопило злорадное ликование. Он даже не перестал криво улыбаться, когда невероятно-сильные пальцы вцепились в рубашку на груди, рывком притянув ближе.

Потому что гнев Снейпа являлся самым красноречивым ответом.

— Не смейте даже пытаться манипулировать мной, используя мои же воспоминания, — чёрные, как небо над головой, глаза оказались почти на одном уровне с зелёными, но пыл профессора немного остыл, когда он увидел кого-то далеко за спиной мракоборца. Поттер не успел глазом моргнуть, как мастер зелий отпустил его, не попрощавшись, после свернул в ближайшую улицу и уже оттуда трансгрессировал. В небо, протяжно каркая, взвились две вороны.

Позади никого не было, как бы старательно Гарри не вглядывался в полумрак, разбавленный оранжевым светом фонарей.

Усмехнувшись своей маленькой победе, он перешёл на противоположную сторону дороги, а в мыслях крутились картинки из чужих воспоминаний.

— Тёмный Лорд вернётся, и тогда Гарри Поттер окажется в страшной опасности, — голос Дамблдора разлился по круглому директорскому кабинету, и спустя долгую паузу ему ответил тихий голос:

— Хорошо. Но только — ни слова никому. Это должно остаться между нами, поклянитесь!

— Дать слово, Северус, что я никому никогда не расскажу о самом лучшем, что в вас есть?

Дамблдор в воспоминании с сожалением смотрел в злое лицо Снейпа, и Гарри, свернув в тёмный переулок, трансгрессировал в улицу между небольшим магазинчиком и домом, где жили его лучшие друзья.

Снейп мог сколь угодно долго притворяться, что ему наплевать на судьбу Поттера, но он знал, что это не так.

* * *

Проснулся Поттер от шума бегущей на кухне воды и шипения настраиваемого радио, а солнце, пробившееся в щёлочку между шторами, яркими бликами играло на его лице. Радио приглушённо взвизгнуло, заставив накрыть голову рукой, но бодрый голос диктора, рассказывавшего о последних новостях в мире квиддича, вряд ли позволил бы уснуть. Раздался безнадёжный вздох, и Гарри, потирая слипавшиеся глаза и думая о том, что ему всю ночь снились обрывки воспоминаний Снейпа, медленно сел.

Стук ножа о разделочную доску, а затем шипение сковородки предсказуемо подействовало на желудок, но, услышав тихий голос Гермионы, Поттер настороженно замер:

— Ты давно общался со своей сестрой?

— С Джинни? — откликнулся Рональд так, словно у него было много сестёр, после чего захрустела газета. — Недавно пересекались в Министерстве, а что?

Обоняния Поттера достиг умопомрачительный запах поджаренного бекона, но любопытство было сильнее, поэтому он продолжал сидеть, разминая затёкшую шею, и вслушиваться в разговор в соседней кухне.

— Она странно ведёт себя, — раскалённая сковорода вновь зашипела, наверняка Гермиона жарила яичницу, — мало разговаривает и выглядит так, будто пытается мысленно решить какую-то проблему. Рон, не хватай со стола!

Раздалось невнятное бурчание друга, явно что-то жевавшего, зазвенели тарелки, и заключительную фразу Гарри услышал уже на подходе к кухне:

— Я думаю, у неё всё в порядке, так что выбрось из головы. Вы, девчонки, видите проблемы там, где их нет.

Поттер был бы рад согласиться, но не в этот раз.

По виду Гермионы, обернувшейся на мужа, было ясно, что она обладала собственным, отличным от озвученного, мнением на счёт поисков якобы не существовавших проблем, но с появлением Гарри черты её лица смягчились. Поприветствовав друзей, он отправился умываться, в коридоре встретившись с холёным котом породы британский короткошерстный: тот с по-кошачьи гордым видом вошёл в кухню и, проплыв мимо стола, с достоинством запрыгнул на широкий подоконник. Рон, заметивший “гостя”, покрутил регулятор радио, меняя волну и что-то тихо бурча себе под нос по поводу вошедшего кота.

— Оставь Бенедикта в покое, — строгий тон подруги вызвал улыбку у Поттера, которому с ванной комнаты было отлично слышно, что происходило на кухне. У друга после истории с Живоглотом и Коростой (которой на самом деле оказался Питер Петтигрю, но это уже детали) осталась неприязнь ко всем представителям семейства кошачьих, особенно к тем, о которых заботилась Гермиона.

Вернувшись, Гарри постарался выглядеть как можно более непринуждённо, чтобы нельзя было даже заподозрить, что он подслушал разговор о Джинни; судя по Рону, беспечно жевавшему кружочки огурцов, ему это удалось, чего нельзя было сказать о подруге. Хоть она порхала по кухне, раскладывая завтрак по тарелкам, и улыбалась искренне, Поттер пару раз перехватил её слегка взволнованный взгляд прежде, чем она успела отвернуться.

Бенедикт растянулся на подоконнике, подставляя дымчато-серый бок ярким лучам солнца. Его хозяйка — соседка Уизли, милая старушка-волшебница, но британец, как истинный кот, демонстрировал свою независимость, гуляя там, где ему нравилось, а Гермиона, к которой он любил заглядывать, сделала во входной двери специальную маленькую дверцу. Тем более что она оставила Живоглота в Норе, уж слишком ему нравилось охотиться на гномов в огороде.

— Я узнал, какое отношение Снейп имеет к Министерству, — вспомнил Гарри, разрезая пышный омлет на квадратики, и Гермиона заинтересованно промычала, секунду назад отправив в рот кусочек бекона. — Он служит в Отделе Тайн.

Друзья уставились на него с выражением закономерного недоверия на лице, что вынудило пояснить:

— Так сказала Полумна.

— Откуда ей это известно? — фыркнул Рон, не замечая, с каким молчаливым недовольством Гермиона оценила то, как он встряхнул бутылку с кетчупом, отчего несколько капель упали на краешек салфетки под горячее. Впрочем, она не торопилась наводить порядок, потому что волшебник потянулся к палочке, лежавшей возле мойки, и стёр пятна магией.

— Она работала там, — ответил Гарри тоном, говорившим, что понятия не имел, как Луна смогла попасть туда.

— И когда только успела… — задумчиво протянула Гермиона.

После завтрака Гарри заглянул домой, но, к собственному удивлению, не застал Джинни. Расспрос Кикимера тоже не принёс результатов: домовик сказал, что миссис Поттер не известила его о своих планах, но упомянул, что хозяину пришла почта от мистера Драко Малфоя. Эльф растворился в воздухе, через пару секунд загремев посудой в кухне, Гарри же так и остался стоять, глядя на место, где только что был Кикимер. Учитывая последнюю встречу с Малфоем, вероятность получения от него письма сводилась к нулю, но факт оставался фактом, поэтому он вернулся в прихожую, где Джинни обычно оставляла нераспечатанные письма. Так и было, аккуратный конверт лежал на круглом столике, ожидая, когда его вскроют.

Послание было коротким и истинно Малфоевским: “Зайди ко мне в кабинет, как сможешь. И, будь так добр, на этот раз обойтись без припадков. ДМ”.

О вышеупомянутом эмоциональном всплеске Поттер и подумал в первую секунду, хоть понимал, что это едва ли улучшит его репутацию. К слову, подмочить эту самую репутацию удалось поздним вечером, когда Гарри столкнулся в Министерстве с человеком, видеть которого не желал так же сильно, как изнывал от противоречивого желания заехать тому кулаком по лицу.

Прежде чем отправиться на работу Поттер послал к Джинни Патронуса с вопросом, где она пропадала. Весь день его не отпускали тревожные мысли.

Миссия в Красной Гарпии напрягала таинственностью и неоднозначностью. Некая организация, раскинувшая паучью сеть в Министерстве, когда-то давно совершила серьёзные преступления. И Поттер, тайный шпион в логове врага, на которого сделали ставки два волшебника, уверившие, что Гарри в отличие от того же Эдварда Брикмана ничего не грозило.

Вот только украсть что-то ценное он, по словам Барти, должен был не у Гарпии, а у её заклятого врага. Тогда что он делал в «Валькирии»? Предотвращал очередную катастрофу, задуманную Гарпией?

И самому Поттеру за все эти заслуги, как оказалось, путеводным маяком светил неимоверный приз.

Что за приз, и кто был врагом Гарпии?

Если на второй вопрос Гарри ещё мог найти ответ, то с первым всё было гораздо сложнее.

У всех волшебников, замысливших что-то недоброе, в последнее время был лишь один враг. Орден Феникса. Вот только почему он ничего не слышал о Красной Гарпии ни от одного члена Ордена?

Министерство в глазах Поттера потеряло привычный облик: зная, сколько здесь могло быть шпионов Гарпии, мракоборец начинал подозревать чуть ли не каждого знакомого. Кто мог дать гарантию, что тот же Маркус Флинт не работал на тайную организацию? Или Маклагген? Или Анджелина?

Любой, кого Гарри увидел в «Валькирии», мог быть шпионом, а увидел он много кого.

Но даже это не так сильно настораживало, как неосведомлённость об истинных целях Крауча-младшего и Снейпа. Глупо полагать, что они сражались ради всеобщего блага. Снейп, возможно, но не Барти.

Гарри сомневался даже в том, что они действительно хотели вывести Гарпию на чистую воду. Почему бы это не использовать как предлог, чтобы Поттер согласился помочь? Проще всего сказать, что во всех смертях и пропажах повинна Гарпия, надавить на чувство жалости и справедливости, и оп, — Гарри переступает через себя и становится участником сомнительной авантюры.

Если им удалось обвести Гарпию вокруг пальца и получить украденные ценности от Эдварда Брикмана, что им стоит точно так же обмануть Поттера? Сказать одно, но в конце, когда его роль будет исполнена, сделать совершенно иное.

Это злило. Однако вместе с тем Гарри понимал: если он хочет узнать правду, то ему придётся какое-то время играть по правилам Крауча-младшего и Снейпа, безропотно и послушно.

Правда, в последнее время получалось не очень хорошо: конфузный случай с Кормаком, неприятный разговор со Снейпом. Им бы с профессором для начала научиться нормально общаться друг с другом дольше, чем пять минут, а уже потом «сотрудничать».

Проходимец Маклагген виделся в совершенно мрачном свете, однако не стоило забывать, что по большому счёту он — сын богатенького мага, избалованный высшим обществом, что нисколько не поспособствовало росту Кормака в умственном плане. Даже Драко не вызывал у Поттера столько негативных чувств, сколько бывший гриффиндорец. В принципе, Малфой вызывал лишь одно желание: как можно скорее оказаться в разных помещениях, ведь к этому спустя пять минут общения примешивалось иррациональное чувство раздражения — его выдержкой, воспитанием, даже внешним видом, хоть своевременное обновление гардероба (не без помощи проклятого Драко) слегка сгладило впечатление от последнего факта. Наверняка определённую роль в смене внешнего вида на работе сыграло замечание Барти о лейблах, который сам был живым примером того, как должен выглядеть начальник того или иного подразделения.

Тем временем, на третьем уровне Министерства Магии сгущался туман. Малфой метался по узкому коридору секретного уровня, ожидая Крауча-младшего. Время шло, но волшебник не появлялся. Осознав, что так может пройти и десять минут, и час, Драко взялся за ручку, быстро прошептал нужное заклинание и вернулся в свой кабинет.

Уже спустя полминуты он шёл по коридору штаб-квартиры стирателей памяти в сторону лифтов настолько быстро, насколько позволяли нормы приличия, контролируя координацию пальцев, что так и стремились взволнованно зарыться в волосы. Лёгкое беспокойство не давало ему покоя несколько предыдущих недель, но сегодняшние событие помогли Драко окончательно утвердиться во мнении, что шестое чувство его не подвело.

Случилось то, о чём предупреждал Крауч-младший: в половину одиннадцатого дверь кабинета Драко открылась. На пороге стоял Люциус с папкой в руках. На красной обложке в свете люстры поблёскивал золотым герб Красной Гарпии.

Как назло, Барти не оказалось на месте: Гермиона быстро спрятала что-то под раскрытую папку, когда Драко, растеряв остатки терпения, заглянул в приёмную.

— Он спустился на первый уровень, — пояснила она, и Малфой смог бы различить лёгкое волнение в её голосе, если бы уделил этому должное внимание, но его мысли были заняты другим. Молча кивнув, он закрыл дверь, а Гермиона, выждав какое-то время, осторожно вытянула из-под папки прямоугольный конвертик с собственным именем на обороте: аккуратный почерк принадлежал её начальнику.

Малфой с трудом удерживал себя от того, чтобы ускорить шаг — всё-таки первый уровень с кабинетами министра, его заместителей и других руководящих чиновников не предполагал передвижение, по скорости превышавшее размеренную ходьбу. Однако, заметив искомую персону, — Барти только покинул кабинет и сейчас просто стоял, с отрешённым видом глядя на золотую табличку на двери, — Драко позволил себе немного ускорить темп. Ковровое покрытие надёжно заглушало любые звуки, поэтому Крауч-младший не сразу заметил его приближение.

— Это случилось, — негромко произнёс Малфой после того, как они обменялись приветствиями, и его взгляд скользнул по надписи, чтобы убедиться, что память о порядке кабинетов не подвела, и они встретились перед дверью начальника второго отдела, Барти Крауча-старшего.

Волшебник, носивший почти идентичное имя, перехватил взгляд Драко, и в карих глазах, холодных, как металл таблички, не мелькнуло ни единой эмоции.

— Пройдёмте в другое место, где у стен нет ушей, — чуть ли не одними губами ответил он и двинулся в сторону лифтов.

Уже в Атриуме они случайно встретились с Гарри, который заметил их в толпе волшебников, едва вышел из камина (Джинни не прислала ответного Патронуса, и Гарри, улучив свободную минуту, вновь наведался домой, но безрезультатно).

— Позже, Поттер, — бросил Малфой, почти не глядя на него, и Крауч-младший выглядел необычайно серьёзным, так что не пришлось повторять дважды. Поэтому он спустился в Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Раз Малфой пропадает где-то вместе с Краучем-младшим, есть вероятность того, что Гермиона может что-то знать.

К тому моменту, как дверь приёмной распахнулась без стука во второй раз, Уизли успела прочитать послание от начальника и спрятать его в потайной карман в сумочке, после приняв вид серьёзный и сосредоточенный. Именно такой её обнаружил Поттер, буквально с порога спросив, где может быть Барти.

— Отправился на первый уровень, — чётко выговорила она, смутив Гарри официальным тоном, но взглядом показала, чтобы он подошёл ближе. Заинтригованный, он приблизился к столу, наблюдая за тем, как Гермиона что-то написала на чистом листе бумаги и протянула ему.

“Барти сказал, что на наши кабинеты могут быть наложены подслушивающие чары”, — прочитал про себя Поттер, чувствуя, как сдвинулись его брови, после чего забрал перо из рук подруги и приписал ниже:

“Гарпия?”

Гермиона утвердительно кивнула, после чего откашлялась и уже вслух предложила чай. Намеренно громко звеня чашками, она предала листок огню, после чего они провели время в незначительной беседе. Вскоре Гарри вернулся в штаб-квартиру, а Гермиона листала документы, вспоминая вчерашний разговор в ресторане с Краучем-младшим: ту его часть, которая почти заставила поверить в то, что волшебнику небезразлична сохранность жизни Поттера.

Он предупредил, что шпионы могут быть на каждом шагу, а в кабинетах наверняка установлена прослушка. Любое обсуждение дел, так или иначе связанных с данной организацией, в стенах Министерства было под запретом. С одной стороны, излишняя осторожность ещё никому не мешала, но с другой…

Исключение работы из списка мест, где можно говорить о Гарпии, загнало Гермиону в тупик. Если не работа, то что? Кафе, рестораны, пабы и так далее. Личный неофициальный контакт. То, с чем совсем не хотелось сталкиваться.

Теперь ещё и этот конверт.

Вчера ночью, когда Поттер рассказал о приключениях в «Валькирии», он пожаловался, что не понимал, почему Крауч-младший и Снейп выбрали именно его.

Гермиона понимала: как бы её друг не отрицал важность собственной персоны, его имя в волшебном мире значило много. По сути, Поттер был одной из тех личностей, чьё влияние при правильном применении на людей и правительство в целом могло быть весьма велико. Только Гарри этого не понимал, а если и понимал, попросту не хотел этим пользоваться. Он так же, как и в одиннадцатилетнем возрасте, искренне изумлялся тому, что его персоне придавали огромное значение. Взять хотя бы войну. Он выиграл её не в одиночку, а вместе с друзьями, знакомыми, Орденом Феникса и всеми теми, кто противился режиму Реддла.

Вчера Гермиона сказала об этом Барти, в ответ он невесело усмехнулся и заверил, что далеко не все в Великобритании придерживались того же мнения, что и сам “герой”.

— Существуют люди, чей изворотливый ум и находчивость позволяют им манипулировать другими в погоне за собственными корыстными целями. Уверен, ваш друг уже понял, что с ним пытаются сделать то же самое, однако он вряд ли сможет догадаться о сути этих целей.

— Почему бы вам не рассказать ему? Тогда вы исключите малейший шанс, что Гарри сделает что-то не так, — мягко предложила Гермиона, способная лишь гадать, какой ответной реакции можно ожидать. К счастью, Крауч-младший лишь загадочно сверкнул глазами и ответил не менее мягким тоном, правда, щедро разбавленным самодовольством от того, что знал что-то важное, чего не знал кто-то другой:

— Он начнёт совершать ошибки, если будет обо всём знать, — отставив бокал, Барти обдумал последнюю мысль и добавил, — к тому же, мистер Поттер весьма остро воспринимает всё, что сказано мною.

С тех пор Уизли гадала: почему он рассказал ей? Вне всяких сомнений, Гарри приказали молчать и не распространяться по поводу Красной Гарпии и его новой миссии. Вот только теперь Гермиона подозревала, что для миссии не только один Поттер нужен был…

В потайном кармане сумочки по-прежнему лежал конверт с приглашением в театр на две персоны, что, учитывая источник неожиданного подарка, было недопустимо настолько, насколько…выгодно.

Достав конверт, Уизли задумчиво покрутила его, подушечками пальцев ощущая шероховатость дорогой бумаги. В конечном итоге, она пришла к выводу, в точности совпавшему с тем, на котором остановился Гарри.

Чтобы что-то узнать, придётся сыграть по чужим правилам.

Время до обеденного перерыва пролетело быстро, Крауч-младший так и не вернулся, и Гермиона отправилась на обед с Роном. Гарри от обеда отказался, сославшись на большое количество работы.

В перерыве между основным блюдом и кофе Рон поделился впечатлениями о вчерашнем вечере в баре.

— Правда, Дин не пришёл, — сказал он, освобождая зубочистку от целлофановой обёртки, — даже не предупредил о том, что не придёт.

— На работе он появился сегодня? — тут же спросила Гермиона, искавшая подвох везде, где только можно, и, как оказалось, не зря.

Рональд пододвинул блюдце с круассаном и, казалось, не придавал особого значения тому, о чём говорил.

— Нет, даже сову не прислал. Может, вчера подцепил какую-нибудь знойную красотку, а сегодня проспал.

Он посмеялся, а Гермиона встала и, сделав пару глотков капучино, оставила на столе несколько купюр, после чего, проигнорировав изумление супруга, выскочила из кафе. Отговорка, что ей совсем некогда, сработала, и Уизли быстро шагала по тротуару, проклиная про себя старую брусчатку и каблуки, попадавшие в швы между камней. Нужно было как можно скорее увидеть Гарри и рассказать ему о Дине.

Может, Гермиона преувеличивала, и Томаса действительно поглотила буря романтического приключения, но жизнь приучила колдунью сначала думать о самом худшем варианте.

Дин служил в Отделе магических происшествий и катастроф, был в составе Группы аннулирования случайного волшебства. Его карьера складывалась успешно, кто-то даже пророчил ему скорое повышение до начальника группы, но…

Уизли повезло, она поймала Поттера посреди штаб-квартиры: тот перемещался между отсеками со стопкой папок в руках.

— Гарри, послушай, — тихо начала она, осторожно глядя по сторонам.

— Что-то случилось? — Гарри перехватил папки удобнее и взглянул на подругу.

— Дин Томас пропал, — она мимолётно прижала палец к губам, призывая к осторожности, и вернулась в Сектор.

Барти так и не соизволил появиться, отчего Гермиона начала потихоньку закипать. До заседания второго отдела оставалось два дня, объём работы был колоссальный. К тому же, она устала говорить каждому, кто хотел видеть Крауча-младшего, что он отсутствует и чем сейчас занят ей, чёрт возьми, неизвестно. В конце концов, Уизли поняла: нужно взять всё в свои руки и начать руководить процессом подведения итогов и подготовки отчётов со всей возможной ответственностью и серьёзностью.

В перерывах между лавиной обрушившихся дел Поттер думал о Джинни: она должна была появиться в Министерстве, чтобы он подписал прошение об отпуске, но от неё с самого утра не было никаких новостей. К тому же, загадочное письмо от Малфоя не давало покоя, и Гарри, выкроив двадцать минут, выскользнул из кабинета, стараясь не обращать внимания на урчащий желудок. Он почти успел покинуть штаб-квартиру, как столкнулся с Гермионой.

Нужно было отправить кого-то к Дину удостовериться, что с ним всё в порядке.

Вначале Поттер хотел поручить это Невиллу, который только что вернулся с задания, даже окликнул его, но потом передумал. Не стоило втягивать в это кого-то, кто не связан с Красной Гарпией. Поэтому Гарри нашёл Флинта и поручил задание мракоборцам его оперативной группы. Если Гарпия имеет отношение к пропаже Томаса, то Маркус точно не станет об этом распространяться, заодно приказав молчать своим парням.

Спустя час в дверь кабинета раздался стук.

Джинни.

Поттер облегчённо выдохнул, не в силах вспомнить, когда последний раз так беспокоился.

— Где ты была? — Гарри постарался говорить спокойно, потому что на смену унявшейся тревоге пришло вполне ожидаемое раздражение.

— Ходила по делам, — не растерялась Джинни, протянув документ на подпись.

Гарри пытливо смотрел на супругу, словно не замечавшую его, пытаясь понять, что он опять сделал не так, но не находил ни единого предположения. Разве что вчерашний инцидент в Гарпии, но она же не могла об этом узнать, ведь так?..

— Увидимся вечером, — он вернул подписанное заявление, фиксируя, что Джинни едва ли слушала: моргнув, она вопросительно взглянула на него, очевидно, пытаясь вспомнить, что сказал Гарри, а потом кивнула.

— Да, конечно, — прозвучало почти безразлично, и Поттер опёрся ладонями о стол, низко склонив голову в досаде, когда колдунья покинула кабинет.

Он не понимал, что происходило между ними, откуда взялась ледяная стена отчуждённости, когда всё только-только наладилось. Джинни даже согласилась на отпуск. Что могло измениться за один вечер?

В любом случае, пока они не поговорят (опять не поговорят), Гарри вряд ли сможет до чего-то додуматься.

Ещё один час прошёл в делах, пока отправленные к Дину мракоборцы не вернулись с почти пустыми руками: Томаса дома не оказалось. Ни единого следа похищения, никаких подозрительных предметов, но мракоборцы всё-таки сделали несколько снимков на случай, если вдруг что-нибудь упустили. Гарри оставил колдографии на столе, намереваясь спрятать в сейф, но что-то отвлекло его, и он позабыл про снимки.

Зато вспомнил об одном важном деле, едва увидел Маркуса в его отсеке: закинув ноги на край стола, он диктовал что-то прытко пишущему перу. Ухмыльнувшись, Гарри вернулся в кабинет, достал чистый лист с логотипом Министерства и, задумчиво поводив кончиком пера по губам, потянулся к чернильнице.

Приказ о должностном понижении вследствие пренебрежения субординацией в общении с начальством приземлился на стол Флинта через три минуты, а ещё через две разжалованный до рядового мракоборца с лишением собственной оперативной группы Маркус влетел в приёмную Поттера. Полумна не позволила ему ворваться в кабинет начальника, намеренно неторопливо заглянула за дверь и, переговорив с Гарри, пригласила Флинта.

Вид Поттера, по-хозяйски расположившегося в кресле и взиравшего на подчинённого с превосходством, сбил с толку, и Маркус проглотил все злые и резкие слова, которые только ухудшили бы ситуацию.

— Вам что-то неясно в приказе, мистер Флинт? — спросил Гарри слегка недовольным тоном, демонстрируя, что у него нет ни времени, ни желания разговаривать с волшебником.

Результат не заставил себя ждать: произнеся чёткое “нет”, Маркус покинул кабинет начальника, и тот, едва закрылась дверь, глубоко вдохнул и медленно выдохнул, откинувшись на мягкую спинку кресла. Если именно так выглядел путь к безоговорочному лидерству…

По крайней мере, у Поттера был хороший пример для подражания в лице волшебника, который властвовал в соседнем подразделении.

Чувство голода больше невозможно было игнорировать, поэтому он отлучился на сорок минут, а вернувшись, занялся делами, не терпящими отлагательств: подготовка отчётов шла полным ходом. Остаток рабочего дня Поттер провёл, вместе с Полумной изучая отчёты и большую часть отправляя на корректировку. Исправления вносились беспрекословно, и Гарри отметил, что в штаб-квартире удивительным образом стало значительно тише. Конечно, шум голосов по-прежнему присутствовал, но будто кто-то прикрутил громкость, хоть абсолютно все были заняты работой. Мракоборцы носились с документами в руках и исправно приветствовали Поттера с уважением в голосе, стоило ему пройти мимо. Картина была почти идеальной за исключением маленькой детали: Гарри считал, что победа досталась ему слишком легко, и у этого были явно не самые хорошие причины. Неужели одного небольшого нововведения оказалось достаточно? К тому же, слухи в Министерстве распространялись с сумасшедшей скоростью, и после обеда уже вся штаб-квартира знала, что Флинта понизили. Гарри мельком видел его, занятого документами вместе с другими мракоборцами: Маркус хорошо держался.

И всё равно лёгкое чувство беспокойства не оставляло Поттера: ведь за подобным “затишьем” людской массы обыкновенно следовали самые страшные ураганы.

К концу дня большая часть работы была выполнена, Гарри зашёл за Гермионой, она как раз закрывала приёмную на ключ.

— Рон просил подождать его в Атриуме, — почти шёпотом сказала колдунья, когда они подходили к лифту. — Хотел расспросить друзей по квиддичу, может, кто-нибудь знает, где Дин.

Друзья остановились возле бассейна с золотой скульптурной группой, предпочитая воздержаться от разговора, который кто-то из проходящих мимо волшебников мог ненароком подслушать. Гермиона искала что-то в сумочке, из-за чего не могла видеть, как скривился Поттер, едва заметив Макгаллена.

— Только не это… — сорвалось с губ мракоборца, и пальцы машинально схватились за палочку. Внимание подруги привлекла не столько фраза, сколько движение руки Гарри, которую он слегка завёл за спину, чтобы не было видно оружия; подняв взгляд, она с мученическим вздохом проследила за приближением Кормака. Тот давно увидел их и явно намеревался начать беседу, но по тому, как напрягся Поттер, Гермиона поняла: добром это не кончится.

— Ну и ну, какие люди, — Маклагген расплылся в широкой улыбке, в воображении Гарри вновь превратившись в индюка. Мракоборец представил, как от его Бомбарда разлетелась на части красная голова, торчащая из выреза белой рубашки. От этого ему стало смешно и, вместе с тем, вдруг так невероятно легко на душе, что теперь его не взяли бы даже самые изощрённые подначивания.

— Как впечатления от вчерашнего? — продолжал Кормак, ощущавший себя хозяином ситуации, но был сбит с толку, когда Поттер усмехнулся и ответил в тон ему:

— Великолепные. Одно я узнал точно насчёт тебя, — удерживая зрительный контакт намеренно долго и наслаждаясь непониманием, которое распускалось в глазах осёкшегося Маклаггена, Поттер коснулся руки Гермионы и, кивнув Рону, показавшемуся невдалеке, демонстративно двинулся в сторону каминов.

Произошедшее подействовало предсказуемо, потому что Кормаку любопытство не позволило пропустить что-либо, даже отдалённо связанное с его персоной: он окликнул мракоборца, но тот никак не отреагировал, “золотое трио” продолжало удаляться, поэтому он повторил гораздо громче, чем привлёк внимание нескольких волшебников. Как и следовало ожидать, эффект был нулевой, и Маклагген догнал Гарри, задержав его за локоть.

— О чём ты, Поттер? — голос звучал неуверенно, хоть его хозяин всеми силами старался вложить в интонацию всё раздражение, на которое был способен. В одно мгновение Гарри, взиравший на него поверх стёкол очков, показался выше на целую голову, так непривычно было выражение превосходства в зелёных глазах. Всё-таки начальник мракоборцев снизошёл до ответа, произнося его с расстановкой, чтобы Маклагген прочувствовал этот момент:

— Что не такой уж ты и неотразимый, — чёрные ресницы вздрогнули, и взгляд героя магического мира оценивающе прошёлся по фигуре волшебника, — раз нуждаешься в специальных стимуляторах, что носишь с собой. Для привлечения внимания понравившихся девушек, конечно же.

Пальцы Кормака разжались сами собой, когда он поражённо уставился на едва сдерживавшего улыбку Поттера

— А что, очень удобно, — продолжал вошедший во вкус Гарри, — наклеил такую галлюциногенную штуку любой колдунье, и она твоя. Никаких усилий, зато каков результат!

Мракоборец рассмеялся, и именно это добило Маклаггена, чей разум затмила ярость. Что произошло потом, ни один из парней не смог сразу понять, лишь вскрик Гермионы сигнализировал о том, что всё пошло наперекосяк. В глазах у Поттера потемнело, а череп будто в одну секунду стал мал, особенно в районе носа, внезапно решившего, что на лице ему не место. Кормака кто-то дёрнул назад, непонятно почему удерживая, костяшки на правой руке саднило, а перед взором разворачивалась невероятная картина: согнувшийся пополам Гарри держался за лицо, и из-под пальцев хлынула кровь, пачкавшая рубашку с брюками и глянцевый пол. На шум сбежалась толпа волшебников, кто-то подобрал очки Поттера, слетевшие в момент удара, а Рональда, кинувшегося на обидчика лучшего друга с кулаками, весьма вовремя перехватил, судя по форме, один из работников третьего отдела. Восклицания перекрывали друг друга, не давая возможности разобрать хотя бы слово, Гермиона судорожно рылась в сумочке, ища хоть что-то, что могло бы помочь Поттеру, но она давно не носила с собой лекарственных зелий и снадобий: как оказалось, напрасно. Гарри отрицательно мотал головой в ответ на любые её предложения, прижимая к носу предложенный кем-то платок и прожигая Кормака взглядом, в котором ясно читалось, что он так просто это не оставит. Тот, недолго думая, отступил назад, едва его отпустили, и исчез в зелёном пламени ближайшего камина.

— Со мной всё в порядке, — отрезал Поттер, поднимая вверх свободную ладонь, что из-за разбитого носа, перекрытого платком, прозвучало не так резко, как ему хотелось бы. Тем не менее, свидетели произошедшего постепенно, но рассосались, лишь некоторые пару раз оглянулись на друзей. Только один человек не вызвал раздражения, и Гарри далеко не сразу смог его заметить, потому что именно Артур Уизли дал ему платок.

— Понимаю, в данной ситуации мой вопрос неуместен, — начал он характерным извиняющимся тоном, поглядывая на Поттера с отеческой тревогой, — но скажи мне, почему Джинни появилась на пороге Норы с чемоданами?

Мракоборцу показалось, что его вновь ударили, только на этот раз по затылку: быстро и сильно. Во второй раз всё поплыло перед глазами, и то, что в интонации и лице Артура не было ни капли обвинения, ситуацию не спасало.

— Я не знаю, — честно признался Гарри, мигом забыв про разбитый нос. Он хотел спросить, откуда волшебник узнал об этом, но вмешался Рон, который тоже не поверил своим ушам. Друг принялся выяснять то, что хотел узнать сам Поттер, и с чего вдруг Джинни сделала такое. Артур знал только то, что сказала Молли в послании Патронуса.

Внезапно брошенный муж теперь смотрел на Гермиону, в чьём взгляде читалась та же паника, что одолевала его самого, ведь существовала лишь одна веская причина, по которой Джинни могла уйти в родительский дом. Губы подруги сложились в беззвучное “как?!”, но Гарри растерянно пожал плечами, совершенно не представляя, откуда Джин могла узнать о его “приключении” в Гарпии. Если, конечно, дело было в этом, а не в чём-нибудь другом. Поттер молился, чтобы это было не так.

— Я пойду с вами, — решился он, но был остановлен коротким “нет”, произнесённым мистером Уизли и Гермионой одновременно. Артур опустил ладонь на плечо Гарри и мягко произнёс:

— Давай мы с Молли поговорим с ней, она переночует у нас, глядишь, к утру успокоится.

Взвесив все “за” и “против”, Гарри согласился не только с мистером Уизли, но и с предложением друзей побыть у них пару часов — ночевать он категорически отказался. Только сейчас он, наконец, позволил Гермионе залечить нос и удалить магией пятна крови с лица и одежды.

Друзья исчезли в одном из каминов, и Невилл, который тоже стал свидетелем потасовки между Поттером и Маклаггеном, в глубокой задумчивости вертел палочку в руках, не торопясь возвращаться домой. Ни Гарри, ни Гермиона, ни Рон, ни кто-либо ещё из близких друзей даже не подозревал, что его жизнь тоже круто изменилась за последние несколько недель. И перемены едва ли радовали Лонгботтома, потому что принесли с собой сомнения в тех, кому безоговорочно доверял с самого детства.

Невилл сделал несколько шагов по Атриуму, оставляя грязные следы от подошвы, — на побережье Ирландии, куда его занёс вызов, шёл дождь, — когда его окликнул тот, с кем меньше всего мракоборец ожидал и желал встретиться.

— Как служба, мистер Лонгботтом? — Снейп приблизился к нему, пряча за спиной сцеплённые в замок руки, и всем своим видом являл змеиную миролюбивость. То есть полное отсутствие этой миролюбивости. Лишь грандиозная выдержка с толикой (искреннего или нет) уважения.

— Спасибо, мистер Снейп, не жалуюсь, — пробормотал Невилл, не зная, что и думать. Чтобы не чувствовать себя неловко, он продолжил движение к золотым воротам, и мастер зелий последовал за ним.

— Неужели? — удивился тот. — Я полагал, растения вас больше интересуют.

— Так и есть, — осторожно согласился Лонгботтом, чуть замедляя шаг: впереди перед пропускным пунктом образовалась длинная очередь, обогнуть которую оказалось не так-то просто. Он хотел спросить, к чему весь этот разговор, но то ли дело в былом страхе перед грозным деканом слизерина, то ли в его неожиданном появлении, Невилл решил промолчать, надеясь, что это не выглядело слишком странно.

— Этим летом Хогвартс открывает двери для волшебников, желающих стать частью преподавательского состава школы. Актуальны несколько вакансий, в том числе и преподавателя по травологии.

Они обогнули толпу и оказались в круглом зале с лифтами. С каждой секундой Лонгботтом всё меньше понимал, к чему клонил Снейп, а тот чувствовал себя вполне комфортно.

— Работа здесь может быть… — сделав паузу, он взглянул на Невилла, и у того всё внутри похолодело, — весьма опасной.

Намеренно задержав взгляд на побледневшем мракоборце, профессор покинул его так же неожиданно, как и появился, оставив после себя стойкое ощущение угрозы. Она исходила от мастера зелий, и ею же было пропитано каждое слово, каждая пауза.

Лонгботтому чётко дали понять: если он не перестанет делать то, что делал, долго он не протянет. Это было ясно.

— Всё-таки я загляну домой, — бесцветно произнёс Поттер, когда перешагнул каминную решётку в доме друзей, и, наткнувшись на вопросительный взгляд подруги, пояснил, — хочу удостовериться, что она действительно забрала все вещи.

В глазах Гермионы мелькнуло сожаление, которое он так не любил. Рон неуверенно потоптался на месте, подбирая слова, потом немного неуклюже похлопал Гарри по спине и буркнул:

— Мы тебя ждём.

Вихрь зелёного пламени унёс его по каминной сети, и супруги разошлись: Рон включил телевизор, выбирая канал, который можно было бы посмотреть, а Гермиона, переодевшись в домашнюю одежду, поспешила на кухню приготовить что-нибудь на скорую руку, но обязательно вкусное. Когда огонь из камина озарил гостиную во второй раз, она доставала из бутербродницы горячие тосты с сыром и ветчиной, а Рональд нашёл по телевизору неплохую комедию.

Друзья поняли друг друга без слов, Гермиона указала на блюдо с угощением и три кружки чая, уже ожидавшие их на низком столике, при этом улыбнувшись, отчего Гарри не смог сдержаться и улыбнулся в ответ, как бы погано на душе не было в этот момент.

Джинни не оставила даже записки, Кикимер ничего не знал кроме того, что “хозяйка покинула дом по каминной сети в пять часов пополудни”. Как раз после того, как забрала подписанное заявление. Она просто исчезла из его дома, будто никогда там не жила.

Поттер хотел надеяться, что она с такой же лёгкостью не исчезла из его жизни.

Расположившись перед телевизором, они увлеклись комедией про бесшабашных студентов, периодически комментируя увиденное и вспоминая весёлые истории со времён Хогвартса, а в это самое время Полумна листала журнал, сидя на кухне в своей квартире, и изредка поглядывала на лежавшую на столе колдографию.

— Любопытно, — перевернув снимок вверх ногами, она заметила одну интересную деталь: в точности как ту, что обнаружила на изображении спальни Эдварда Брикмана.

Когда на экране телевизора побежали титры, Гарри согласился остаться с ночёвкой. Гермиона трансфигурировала диван в односпальную кровать, попросив прощения за то, что не сделала этого вчера: сказалась усталость. Поттер добродушно отмахнулся и, держа большую подушку с одеялом, пока подруга расстилала простынь, думал о том, что не только нежелание спать в пустом доме было решающим.

За ним вновь следили: он понял это, когда увидел через окно тёмный силуэт невдалеке от дома. Да, это походило на паранойю, но в глубине души Поттер был рад, что дом хорошо защищён.

Никто не мог дать гарантии, что за домом друзей никто не следил, всё-таки Гермиона была секретарём Барти, но рядом с ними Гарри чувствовал себя гораздо спокойнее. Почти как в прежние времена. Рассказывать о своих подозрениях он не собирался — нечего их пугать.

Поттер быстро заснул, а его друзья ещё долго лежали в постели, тихо переговариваясь:

— Как думаешь, почему Джинни ушла от Гарри? — спросил Рон, глядя в тёмный потолок. Одеяло рядом зашуршало, когда Гермиона перевернулась на бок лицом к нему и, подумав, вздохнула:

— Не представляю. Джинни что-нибудь сказала тебе?

— Ничего, — ответно вздохнул Рон, а Гермиона, вновь повернувшись на спину, попыталась прикинуть в мыслях возможные варианты. Кормак видел зажимания Гарри с неизвестной девицей. Возможно, он рассказал кому-то об этом — кому-то, кто знает Джинни. С другой стороны, проходимец Маклагген мог быть не причём. Мало ли кто в тот вечер был в «Валькирии».

— Ладно, спокойной ночи, — Рон поцеловал её в щёку, сбив с мыслей, которые вдруг куда-то испарились, сменившись одной небезопасной: от мужа пахло зубной пастой и немного сливками. Совсем не так, как от Барти.

— Спокойной, — прошептала она, натягивая одеяло до самого подбородка и зажмуриваясь до цветных кругов перед глазами, а в голове сработал калькулятор, отсчитавший два дня до театра.

Пока друзья отдыхали, забыв на время о проблемах и тревогах, в другой части Лондона в одном из многолюдных шумных пабов двое волшебников пытались решить собственные проблемы. Рёв и свист посетителей, болевших за любимый футбольный клуб, чей матч с иностранным соперником транслировался на огромных экранах, развешенных по периметру паба, порой достигал такого уровня громкости, что волшебники не слышали друг друга, но это — своеобразная плата за конфиденциальность. Здесь их точно не будут искать.

— Что ты предлагаешь? — Снейп в который раз подносил бокал с виски ко рту, но не делал глоток. Ничто не лезло в глотку.

— Я не знаю, — Барти нервными движениями давил бычок в пепельнице, бросая на собеседника недовольные, даже злые взгляды, но тот прекрасно понимал: не он — причина подобных эмоций.

— Мы знали, что рано или поздно это случится. Нужно и дальше придерживаться плана, — профессор вложил в голос всё спокойствие, на которое был способен, выставляя в противовес молниям карих глаз каменную стену уверенности в собственной правоте. Молнии отскакивали рикошетом, но летели новые, их у Крауча-младшего было в достатке, он не всегда мог демонстрировать чудеса выдержки, как Снейп — у того программа работала бесперебойно.

— Легко сказать, — Барти откинулся на спинку углового диванчика, скрестив руки на груди и предвзято выгнув одну бровь. — Гарпия подослала Люциуса с одной целью: выяснить, где спрятаны украденные Брикманом воспоминания. Нам недолго удастся обманывать его. Нужно как можно скорее ввести Поттера в курс дела, чтобы он выполнил свою часть работы.

Доводы не были убедительными, по крайне мере, для мастера зелий, Барти это видел и заводился ещё сильнее. Собеседник явно ожидал услышать что-то более весомое, рука с бокалом вновь оторвалась от стола, но Крауч-младший перехватил его запястье и чётко заговорил:

— Тебе прекрасно известно о моём положении в Гарпии, — он, не мигая, смотрел Снейпу в глаза, и тому пришлось напрячь слух, чтобы различить слова за новой волной восторженного гомона болельщиков, — никто не позавидует. Поттер — наша последняя надежда, и если всё сорвётся, ты знаешь, какие будут последствия. За нас плотно взялись, Северус: прослушка кабинетов, слежка, я не удивлюсь, если они знают, что мы едим на ланч и с кем спим. Он с нас глаз не сводит. Он с меня глаз не сводит.

— Я всё прекрасно понимаю, — профессор всё-таки сделал глоток, когда Барти вновь взялся за сигареты, — так же как ты в курсе, что это стандартная процедура, через которую проходит каждый, кому поручают столь важное дело. Нам поручили Поттера и проверяют, всё ли мы правильно делаем. Пока мы не вызываем подозрений у Гарпии, волноваться не о чем.

Крауч-младший не торопился вызывать язычок огня из зажигалки: что-то из сказанного Снейпом не давало ему покоя.

— Ты прав, не вызываем. Что насчёт Ордена? Он почти в боевой готовности, за Поттером следят не только в Министерстве, но и наверняка в «Валькирии». Малейший просчёт, и всё, Орден нажмёт на спусковой крючок.

— Поттер для Ордена пока что вне подозрений, — уверенно заявил профессор. — Сегодня я говорил с Лонгботтомом, припугнул намёком на то, что ему пора сменить место работы. Наверняка он уже обо всём рассказал Ордену. Так что у Поттера ещё есть время.

Барти, казалось, это немного успокоило.

— Тем не менее, мы должны добраться до тайника Ордена раньше, чем это сделает Гарпия. Так же как и Поттеру нужно проникнуть в тайник Гарпии прежде, чем она найдёт то, что украл Брикман. Если она нас опередит, если мы не успеем, второго шанса не будет. Мы навсегда потеряем наш единственный козырь.

Снейп хотел ответить, но вдруг насторожился.

— Козырь? — медленно повторил он, и эта подозрительная интонация заставила Крауча-младшего напрячься. — Что хранится в шкатулке помимо того, что мне уже известно?

Волшебник молчал, не собираясь предоставлять мастеру зелий лишний повод для сомнений, которых и так было полно, но профессор так просто не сдавался.

— Барти, — произнёс он с нажимом, подаваясь вперёд и прошивая друга гипнотизирующим взглядом, — что ещё хранится в тайнике Гарпии?

Наконец, Крауч-младший фыркнул, словно то, что пытался выяснить Снейп, выеденного яйца не стоило. Прикурив, он отложил зажигалку и, затянувшись, пыхнул дымом, чей запах всегда раздражал обоняние профессора, несмотря на кофейный ароматизатор. Поставив руку с сигаретой на локоть, Барти дёргал мизинцем, глядя на волшебника без былых негативных эмоций во взгляде, который про себя удивился, что собеседник так быстро отошёл: зная своего друга, на скорую смену гнева на милость практически можно было не рассчитывать.

— И всё-таки я скажу это ещё раз, — мастер зелий вернулся к проблемному моменту, и Барти угадал, к какому именно: это стало ясно по тому, в какой беззвучной мольбе он возвёл глаза к потолку. Снейпа этим было не взять, он продолжал гнуть свою линию до конца. — Ты возлагаешь на Поттера слишком большие надежды.

Хоть Крауч-младший и не любил, когда разговор уходил в это русло, с другой стороны его весьма забавляла незаметная опека волшебника над мальчишкой.

— Неужели не веришь в его силы, профессор? — приторно молвил он, стряхивая пепел с сигареты в пепельницу, зная, как “любил” Снейп этот тон. — Он смог победить Тёмного Лорда, хоть и не всегда ведал, что творил.

Уголок рта мастера зелий недовольно скривился, что сделало улыбку Барти чуть шире, но он всё-таки пригасил злорадный пыл и, оставив недокуренную сигарету на краю пепельницы, облокотился на стол и заговорил нормальным тоном:

— Знаю, что ты сейчас ответишь, — он стал серьёзным, что благотворно подействовало на профессора, — что парню по большей части везло, как никому другому. Но, согласись, в отличие от твоего святого Дамблдора мы не бросаем его на абордаж с размытой информацией о неких крестражах, не сказав, сколько их и что это за предметы, а главное, как их уничтожить.

— Мы тоже мало рассказываем Поттеру, — парировал Снейп, туша сигарету Барти, дымившую прямо в глаза. — Ты знаешь, о чём я говорю. Ты сам сказал: не только Гарпия пристально следит за ним. Орден Феникса занимается тем же самым, что значительно осложняет возложенную на Гарри миссию. Но даже не это самое главное. Когда он вступит в свои полные права в Красной Гарпии, этот день станет решающим для обеих организаций. В этот день обе стороны узнают, что так долго хранилось под покровом тайны на протяжении более чем двадцати лет, и только от Гарри, только от него будет зависеть, возможно, дальнейшая судьба не только Красной Гарпии, но и Ордена Феникса. Только от его решения.

Барти покачал головой.

— Безусловно, ты прав, — выдохнул он, потому что не мог не согласиться с правдой, — причём, абсолютно во всём. И Орден, и Гарпия присматриваются к Поттеру, и от сложившегося впечатления будет зависеть, насколько близко они смогут подпустить его к своим тайнам. У него тоже задача не из лёгких: сейчас перед Поттером две чаши весов, на которые он, сам того не зная, опускает факты в пользу каждой из сторон. В конце ему придётся сделать выбор.

— Именно поэтому так важно, чтобы мы пробрались в оба тайника раньше, чем он примет окончательное решение, — закончил мысль Снейп, и они переглянулись.

— Ещё три месяца в запасе, — сказал Крауч-младший, словно пытался лишний раз убедить в этом самого себя.

Они помолчали некоторое время, позволяя шуму паба заполнить тишину за их столиком, пока профессор не оживился:

— К твоему сведению, я не считал Дамблдора святым. Со мной он делился ещё меньшим объёмом информации, чем с Поттером, при этом требуя взамен порой невыполнимых вещей.

— Тем не менее, ты справился, — с улыбкой заметил Барти, и в его глазах на секунду вспыхнуло восхищение. То самое, которое испытывают к людям, которых считают сильнее себя. — Мы не рассказываем ему сразу всю правду потому, что в данный момент вынуждены так поступать. Хитрый старик играл в закулисные игры, не дорожа жизнями других. Даже жизнью Поттера. Хотя тогда всё было просто: вот чёрное, вот белое, вот зло, а вот добро. У нас же сплошная серая масса, и огромное значение будет иметь отношение самого Поттера ко всему, что происходит.

Озвученное не нуждалось в ответе.

Профессор потягивал виски с почти растворившимися кубиками льда, Барти курил, хмуро глядя на торжествующих магглов. Лет двадцать назад он, возможно, смог бы их понять, ведь в школьные годы он очень любил квиддич, даже мечтал играть в составе одной из команд. Мечты канули в небытие в тот момент, когда Барти пошёл вслед за человеком, не оправдавшим его надежд, и только разум, не до конца поглощённый тьмой, с советом близкого друга позволили ему избежать страшной участи, что разделили супруги Лестрейндж, а впоследствии и многие Пожиратели Смерти.

Этот близкий друг сейчас сидел напротив. Неизвестно, что было бы с Барти сейчас, не послушай он Снейпа много лет назад, настоявшего на том, чтобы он отрёкся от Тёмного Лорда.

Близкий друг, которого Барти обманывал все эти годы и продолжал обманывать сейчас.

Он вспомнил их разговор, случившийся накануне того дня, когда Поттер не без недовольства взялся за дело Клары Брикман.

— Он справится, ты сам это знаешь. Он смелый и способен на то, что другим не под силу. Это были твои слова.

Тонкие черты лица Крауча-младшего озарились торжествующей улыбкой, когда он заметил, как опасно блеснули чёрные глаза Снейпа, расположившегося на краю дивана. Тот поднёс бокал виски ко рту и, прежде чем сделать глоток, невесело изрёк:

— Я уже успел пожалеть об этом.

Барти терпеливо вздохнул.

— Послушай, мы оба прекрасно знаем, что твоему обожаемому гриффиндорцу не отвертеться от вступления в Красную Гарпию. Мы только используем мальчишку в целях, направленных на благо магического сообщества, что ты так любишь. Доказательства преступлений Красной Гарпии вкупе с раздобытыми воспоминаниями окажутся мощной бомбой, против которой никто, даже мой отец, не сможет ничего противопоставить. Гарпия будет в наших руках, и тогда ей придётся капитулировать.

Снейп с кислым видом покачал головой, потому что не мог не согласиться, как бы ему не претила мысль о том, что какое-то время им придётся водить Поттера за нос.

— Однако учти, это будет совершенно непросто, — протянул мастер зелий и вдруг возмущённо фыркнул, подавив желание запустить бокал в нагло ухмыляющегося Барти. — И он не мой обожаемый гриффиндорец!

Тот лишь рассмеялся.

— Не надейся, эта шутка никогда не устареет.

Снейп отправил пустой бокал в мойку, заметив, что Крауч-младший проводил его напряжённым взглядом человека, которого ждали нелёгкие испытания. Профессор чутко уловил перемену в настроении друга, но не торопился о чём-либо его спрашивать.

Барти заговорил лишь спустя несколько минут. Он отвернулся от огромных окон, и хоть их разделяло приличное пространство огромной квартиры, мастер зелий заметил излишнее безразличие на лице Крауча-младшего.

— Мне недолго удастся обманывать их.

— Знаю, — спокойная интонация профессора не изменилась ни на миг.

Барти взглянул на высоко висевшие светильники.

— И тогда всё будет зависеть от тебя и того, насколько хорошо ты знаешь Поттера, — он качнулся на каблуках. — Насколько велика сила твоего убеждения.

Снейп лишь хмыкнул, но взгляд опустил.

— Когда дело касается Поттера, всё может быть непредсказуемо.

Краучу-младшему этого было вполне достаточно. Он вновь отошёл к окну, достал из кармана пачку сигарет, задумчиво покрутил её в руке и беззвучно усмехнулся.

Он не сомневался в Снейпе ни на секунду. Он сомневался лишь в том, насколько сильной окажется его преданность Барти, когда правда — настоящая правда — всплывёт на поверхность.

Пепельница пополнилась ещё одним бычком, когда Крауч-младший допил виски и подошёл к самой важной теме, и по его сосредоточенному виду мастер зелий мгновенно понял, о чём пойдёт речь:

— Если случится так, что всё пойдёт не по плану…

— Я знаю, что произойдет, — завершил профессор, и Барти покивал, игнорируя то, как мрачнел Снейп, желавший, чтобы запасной экстренный план им не пригодился.

— Я должен буду сделать это, Северус, — волшебник вхолостую чиркал зажигалкой, слегка склонив голову к плечу, и смотрел на собеседника с непоколебимой решимостью, — хочу или нет. Просто должен.

С наступлением утра Гарри был настроен решительно: едва стрелки часов встретились на восьмёрке, он поднялся и, быстро умывшись, вошёл в кухню. Рон ещё спал, а Гермиона уже заканчивала завтрак, краем глаза изучая свежий выпуск «Ежедневного пророка».

— Что-то интересное? — подхватив с блюдца поджаренный тост, Поттер заглянул в газету.

— Я так и думала, — подруга пододвинула ближе к Гарри вазочку с вареньем и, развернув газету так, чтобы было удобнее читать, внимательно посмотрела на него, — хоть снимков нет. И факты не переврали.

К счастью, новость о вчерашнем вечернем инциденте в Атриуме не попала на первую полосу, но о том, что начальнику мракоборцев расквасили нос, знала вся страна.

Ещё плюс один в копилку его проступков. Почему-то именно в этот момент в сознании выскочило событие восьмилетней давности, когда Поттер подсмотрел воспоминания Снейпа в думосборе. То, как профессор набросился на него.

«Приятным человеком был твой отец, правда?»

Чувства, охватившие Гарри, когда пришло осознание увиденного, осознание того, что Снейп не преувеличивал, называя его отца заносчивым хвастуном и позером.

Чувства, возникшие от одной мысли о том, как жестоко он обманывался, гордясь своим сходством с Джеймсом. Тогда всё внутри сжалось от холода.

Почти как сейчас. Пускай Маклагген заслужил этого, но Поттер поступил в точности как отец: унизил другого человека на глазах у посторонних.

— Главное, что тебя не выставили идиотом, — Гермиона улыбнулась, извиняясь, когда Гарри недовольно кашлянул от нелицеприятного прозвища, и быстро сменила тему. — Ты сразу на работу?

Лгать бесполезно, поэтому он признался, окуная чайную ложку в варенье:

— Сначала хочу поговорить с Джинни.

Ждать чего-то большего от Поттера не было смысла, Гермиона это понимала: он не любил разговаривать на подобные темы. Впрочем, как Рон и, наверное, большинство мужчин. Заварив другу чай, она ободряюще коснулась его плеча и поспешила выбрать, в чём сегодня пойти на работу.

Гарри, специально отклонившийся назад так, чтобы выглянуть в прихожую, окликнул Гермиону: она как раз обувала чёрные туфли на высокой шпильке.

— И давно? — он качнул кружкой, указывая на обувь.

— С тех пор, как ты щеголяешь на работе в дорогих костюмах, — в голосе подруги отчётливо слышалась ответная подначка, и Поттер не удержался от смешка.

Они попрощались, и Уизли вышла на улицу, уже на ступеньках встретившись с Бенедиктом: он удивил её, когда погладился о ногу во внезапном приступе ласки, чего никогда не делал, а после продолжил греться на утреннем солнце. Мысленно поблагодарив соседку за то, что хорошо ухаживала за котом, ведь на брюках Гермионы не осталось ни шерстинки, она почесала пушистое создание за ухом и, забрав платёжные квитанции из почтового ящика, свернула в соседнюю тихую улицу, уже откуда трансгрессировав в Министерство.

Гарри не стал тратить много времени на завтрак: невозможно остаться голодным, если собираешься погостить в Норе, ведь именно туда он направлялся, предварительно заскочив домой, чтобы переодеться. Когда он трансгрессировал на окраину деревни Оттери-Сент-Кэчпоул, неподалёку от которой располагался дом Уизли, светило яркое солнце, а на небе не было ни единого облачка. Всё вокруг утопало в зелени, лёгкий ветерок игрался с прядями волос, и Поттер, сунув руки в карманы джинсов, неторопливо пошёл по просёлочной, местами поросшей травой дороге, вскоре сменившейся узкой тропинкой. Чем ближе он был к Норе, тем гуще становилась трава, попадались репейники, что цеплялись к штанинам. Магглы совсем не ходили здесь.

Поттер намеренно появился не возле дома, а на значительном отдалении, чтобы собраться с мыслями. Он редко нервничал по поводу отношений с Джинни: не только потому, что за шесть лет их совместной жизни причин для этого не было, а из-за того, что не понимал, зачем это нужно. Нервами проблемы не решишь, Поттер чётко уяснил это ещё в темные времена войны с Волдемортом и обретать новое мнение не собирался.

И всё же маленький червячок будто грыз его изнутри, закручиваясь в животе в кольца страха. Он знал, что был отчасти виноват перед женой, и, будь в ладу с собой, ни за что не обратил бы внимания на другую девушку. Видимо, Гарри допускал существование лишь одной женщины в его жизни, и ею была Джинни. Недосказанность ухудшала ситуацию, поэтому он решил разобраться во всём сегодня же.

Высоко над головой раздался ритмичный звук, похожий на хлопки крыльев, и Поттер, запрокинув голову, проводил взглядом крупную министерскую сову, направлявшуюся к Норе: у таких были специальные сиреневые кольца-ленты на лапах, чтобы “особенных” птиц могли отличить от остальных. Прибавив шаг, он заметил Рона и Джорджа: они бежали от каменного сарайчика на задний двор с мётлами в руках, совершенно не замечая приближения друга. Гарри не стал их окликать, ступив на усыпанную мелким гравием дорожку, и его взгляд сам собой метнулся в сторону окон на первом этаже, хоть он прекрасно знал, что из комнаты Джинни открывался вид на пруд, расположенный с противоположной стороны дома.

Он воспользовался парадным входом и, очистив кеды от пыли с помощью заклинания, вошёл в кухню, ещё с порога услышав бурление варившегося супа. Молли нигде не было видно, зато возле стола оказался Перси: облачённый в министерскую мантию, он допивал чай, но, увидев Поттера, отставил кружку.

— Вот так сюрприз, Гарри, — он протянул ладонь для рукопожатия, улыбнувшись желанному гостю. — Присаживайся, мама в огороде.

Гарри улыбнулся в ответ и пожал предложенную ладонь, подумав, что в свете вчерашнего появления Джинни с кавалькадой чемоданов его сегодняшний визит вряд ли выглядел как сюрприз, но, сочтя это за формальную вежливость, сел на ближайший стул. Только сейчас он заметил на подоконнике распахнутого окна ту самую сову, которая, угостившись крекером, улетела, а Перси спрятал доставленное послание в карман мантии.

С улицы донеслось приглушённое кудахтанье, перемежаемое звуком удара струи воды о металлические стенки ведра, когда Перси отлевитировал чашку в мойку и, приосанившись, вдруг взглянул на Поттера с уважением:

— Уже неделя как ты начальник штаб-квартиры мракоборцев, — тот машинально кивнул, и Уизли продолжил с одобрением в голосе. — Что же, похвально. Должность весьма ответственная. Скоро заседание второго отдела, представится возможность показать себя с лучшей стороны перед мистером Краучем-старшим. Я долгое время работал с ним, пока меня за блестящую выслугу не назначили личным секретарём министра, хотя я до сих пор принимаю участие в важных судебных процессах Визенгамота…

Далее он предался воспоминаниям, которые Гарри пропустил мимо ушей: не потому, что было неинтересно, хотя, чего таить, все хорошо помнили, как Перси разбивал голову докладами о днищах волшебных котлов. На самом деле мракоборца вновь охватила тревога по поводу предстоящего заседания.

Поттер видел Крауча-старшего в конце каждого рабочего дня, отчитываясь о проделанной за день работе. Впечатления от общения с волшебником оставались неоднозначные: на лице с короткими жёсткими усами как будто навеки застыло полнейшее безразличие к окружающему миру. Однако впечатление было обманчивое. Чего Бартемиус искренне терпеть не мог, так это недобросовестной работы, и это являлось единственным, что унаследовал Крауч-младший от отца. Гарри много сделал для того, чтобы не ударить в грязь лицом в утро среды, но вдруг этого окажется недостаточно?

Всё же Поттер не умел долго переживать на пустом месте, поэтому он решительно отогнал малейшие сомнения, решив дождаться результатов заседания и уже тогда делать определённые выводы.

Возвращаясь к мыслям о Крауче-старшем и его сыне, по словам знающих людей, они были совершенно не похожи — ни внешне, ни по характеру, словно их не связывали никакие родственные узы. Тем не менее, Бартемиус привёл сына в Министерство и не лишился своего положения даже после деликатной истории с обвинением Барти в принадлежности к числу Пожирателей Смерти. Возможно, определённую роль сыграл возраст: Краучу-младшему тогда было чуть меньше девятнадцати лет. В любом случае, его вина не была доказана, дело прошло под грифом “попал под влияние Империуса”, и волшебника оставили в покое.

Появление Молли заставило Перси замолчать, который даже не заметил, что его не очень-то внимательно слушали.

— Гарри, детка, — колдунья кинулась обнимать парня, и тот понял, как болезненно она отреагировала на их с Джинни семейный конфликт: под глазами залегли тени от бессонной ночи, а во взгляде читалась боль и тоска. Отказавшись от предложения поесть — Поттер потерял аппетит, едва ступил на порог, — он спросил, где супруга, и Молли указала на дверь её комнаты. Уходя, он отчётливо понимал, что женщина не знала причину размолвки. Возможно, это было даже к лучшему.

Как следовало ожидать, дверь оказалась заперта, и замок щёлкнул далеко не сразу после того, как Гарри сказал, что это он. Войдя, он прищурился от яркого солнечного света, заливавшего небольшую комнатку, но вскоре различил силуэт Джинни возле окна: она стояла спиной к нему. Хотелось подойти и обнять её, зарыться носом в водопад огненных волос, но Поттер не мог. Он остался стоять возле закрытой двери, скользя взглядом по ничуть не изменившимся стенам со старенькими плакатами “Ведуний” и капитаном “Холихедских Гарпий” Гвеног Джонс. Упоминание хищной птицы вызвало неприятные ассоциации, но Гарри прогнал мрачные мысли, которых и без того было полно.

— Джинн, что случилось? — спросил он, прислонившись к боковой стенке комода, и с тоской взглянул на чемоданы, некоторые из которых супруга успела разобрать.

Всё говорило об одном: скорое возвращение на площадь Гриммо она не планировала.

— Честно? — донеслась немного недовольная реплика, в то время как Джинни даже не пошевелилась, словно превратившись в статую, из-за чего Гарри почувствовал кратковременное раздражение: он явно не шутки пришёл шутить.

Она заговорила: сначала спокойно и с расстановкой, Поттер даже успевал вставлять несогласные реплики, когда дело вновь коснулось сложной работы, его новой должности, её беременности и того, что они практически не виделись, безмерно уставая в Министерстве. Он едва удерживал себя от того, чтобы мученически не вздохнуть, сетуя на то, как женщины любят зацикливаться на одном и том же, пока разговор не коснулся «Валькирии».

— Послушай, я уже сто раз говорил, что не могу рассказать всего… — терпеливо произнёс Поттер, вышагивая по маленькому пространству между кроватью и комодом, но замолчал, когда Джинни, наконец, обернулась. Лицо заострилось от сдерживаемой злости, а в глазах стояла такая обида, будто Гарри совершил огромную подлость.

Его сердце замерло и рухнуло куда-то вниз.

— Тебе и не нужно ничего говорить, — голос стал подозрительно тихим, и парню на миг почудилось, что Джинни вот-вот расплачется. Чем дальше, тем больше это напоминало сцену из заурядного романа, от чего Поттера едва не передёрнуло. — Я всё видела своими глазами, и то, что молчала, не означает, что я глупа или слепа.

Поттер догадывался, куда сейчас свернёт разговор, поэтому предпринял попытку подойти ближе, но выставленная вперёд ладонь остановила его. Больше не казалось, что Джинни на грани истерики. Подрагивавшие от нервного напряжения губы произвели на свет не самые приятные слова:

— Вначале ты как одержимый носился с этим Хромым Байроном. Теперь твоя новая «миссия» в «Валькирии». — Она презрительно усмехнулась. — Если бы ты был занят только ею.

Подходить резко расхотелось, и Гарри опустил ладони на бёдра, замечая незнакомые прежде отрицательные эмоции на любимом лице.

— Как же, — Джинни прошлась вдоль подоконника, не сводя с мужа недовольного взгляда, — новая должность, новые дорогие шмотки, но вопрос, откуда ты их взял? Мигом сменил гардероб, обрядившись с иголочки, и пропал в этой «Валькирии», неизвестно чем там занимаясь.

Поттеру почудилось, что он стал участником дешёвого представления, превратившегося в откровенный фарс. Не так он себе это представлял.

Супруга, тем временем, не унималась:

— В одно прекрасное утро ты исчезаешь с работы, а этим же вечером я обнаруживаю ряд вешалок в шкафу с новой одеждой. — Джинни упёрла кулаки в бока, так явственно напомнив Молли, когда та отчитывала нашкодивших детей. — Да там одна рубашка стоит дороже, чем пять моих платьев!

В мыслях Гарри промелькнула совершенно безумная мысль: “Ей что, завидно?!”, но тут же растаяла, едва он, онемевший, услышал продолжение:

— С каких пор ты самостоятельно занимаешься покупками, а потом просто ставишь меня перед фактом?

— Во-первых, я начальник серьёзного подразделения, что предполагает деловую форму одежды, а во-вторых, это необходимо для… — недовольно бурчал Поттер, но Джинни нетерпеливо завершила за него, уже не замечая, что говорила на повышенных тонах:

— Для работы под прикрытием, знаю! Может, ты там просто нашёл себе девицу под стать и теперь ходишь с ней по магазинам? Я в своей дешёвой одежде больше тебя не устраиваю?!

Гарри схватился за волосы. Мерлинова борода, какой же бред!

— Не нашёл я себе никого, как ты не можешь этого понять?! — он тоже сорвался на крик, не в силах больше терпеть этот цирк. — Если хочешь знать, в магазин меня вытянул Малфой!

— Драко Малфой?.. — Джинни осеклась, и мракоборец едва успел перевести дух, чтобы задохнуться от следующей реплики. — Ещё хуже. Может, ты вообще решил на мальчиков переключиться?

Против столь возмутительного обвинения просто не нашлось ответных слов: Гарри застыл, не узнавая ту, которую любил всем сердцем. Спорить и дальше было бесполезно, очки вдруг показались тяжёлыми, давя на переносицу, в висках стучало. Грудь Джинни высоко и часто вздымалась, будто от быстрого бега, от былой собранности и выдержки не осталось и следа.

— Ты вернёшься домой? — Поттер в который раз переступил через себя и заглянул супруге в глаза, надеясь увидеть хотя бы намёк на то, что ещё не всё потеряно, но тщетно. Взволнованно пропустив волосы между пальцев, он не сдержался. — Мерлина ради, неужели всё из-за дурацких шмоток?!

В порыве эмоций они незаметно приблизились друг к другу.

— Нет, Гарри, — она покачала головой, и даже его имя прозвучало не как раньше, с теплотой и лаской, а как чужеземное слово, — я знаю, почему ты не вернулся ночевать домой. Знаю, что с тобой случилось.

“Откуда?” почти сорвалось с языка мракоборца, но он поразил самого себя, перехватив взлетевшую для пощёчины руку прежде, чем успел это осознать. Теперь Поттер отчётливо видел слёзы в глазах Джинни и никак не мог разжать пальцы, пока она сама не вырвала руку из захвата. Слезинки сорвались с ресниц, длинными росчерками приземлившись на хлопчатобумажную блузку.

— Но у нас же будет ребёнок...

Последняя спасительная ниточка, которую Джинни безжалостно оборвала:

— У меня, Гарри, — она отступила на шаг назад, беря себя в руки, — у меня будет ребёнок. Теперь оставь меня.

Такой сосущей дыры в своей груди Поттер не ощущал никогда.

К счастью, он ни с кем не столкнулся, когда со скоростью молнии вылетел из дома. Руки тряслись от отчаянья, а палочка искрила, когда Гарри стремительно пересекал двор. Злость застилала взор, и волшебник, не контролируя силу магии, махнул палочкой в направлении калитки, намереваясь просто распахнуть её, но та с треском разлетелась на мелкие щепки, а забор покосило так, словно по нему пробежалось стадо соплохвостов.

Именно это привело Поттера в чувство, который остановился, как вкопанный, и растерянно осмотрел результат своего эмоционального всплеска. Послышались быстрые шаги, но вместо ожидаемого голоса Молли раздалось удивлённое восклицание Рона:

— Ничего себе! — держа в руке метлу, он поравнялся с Гарри и присвистнул при виде обломков. — Я бы так в жизни не смог.

— Нашёл чему завидовать, — устало огрызнулся мракоборец, концентрируясь, но его Репаро не хотело возвращать всё в первозданный вид. Рон пришёл ему на помощь, и они вместе восстановили забор и калитку, пускай, не с первого раза.

— Ну как? — Уизли кивнул в сторону дома, при этом Поттер видел, как неловко он себя чувствовал, интересуясь тем, что ему, возможно, знать не надо. Солнце близилось к зениту и ощутимо припекало тёмную макушку мракоборца, хотелось оказаться в прохладной тени (взгляд метнулся в сторону крытой веранды), но ещё сильнее Гарри желал покинуть Нору.

— Никак, — выдохнул он, к собственной радости не обнаружив осуждения во взгляде друга, и указал на метлу в его руках. — Вижу, упражняешься?

Говорить на тему семейных взаимоотношений Поттер не хотел, и, как оказалось, это было взаимно. Рон рассказал, как славно полетал с Джорджем, в конце немало удивив новостью о том, что решил оставить работу в Министерстве в пользу магазина Волшебных Вредилок.

— Не хочу разрываться на две части, — покинув пределы двора, они пошли по тропинке. — Джордж молодец, магазин помогал ему держаться после...ну, ты знаешь, о чём я.

Блики от солнечного света отразились в стёклах очков, когда Гарри взглянул на друга. Рон внёс огромный вклад в развитие магазина тогда, когда Джорджу было не до этого. Позже, когда брат немного оправился после тяжёлой потери, большая часть дел легла на его плечи, ведь Рон параллельно работал в Министерстве.

Поттер одобрил выбор друга, и тот заулыбался шире, окрылённый поддержкой. Им пришлось расстаться: как бы ни было хорошо в компании Рона, скоро нужно было быть на работе.

Трансгрессировав на крыльцо дома, Гарри огляделся и, не обнаружив никого, кто мог бы вызвать подозрение, проскользнул за дверь. Хорошо, что чары, скрывавшие дом от посторонних глаз, до сих пор действовали: в свете расследования дела Красной Гарпии это было как никогда актуально.

Встретивший на пороге Кикимер предложил Поттеру поесть, и тот не отказался: эльф тут же загремел кастрюлями на кухне, и обоняния Гарри, когда он проходил мимо кухни, коснулся аромат тушёного мяса с душистыми травами. Переодевшись в тёмно-синий костюм и белую рубашку, он уже направился к выходу из спальни, как в поле бокового зрения попало зеркало, а точнее собственное отражение в нём, не соответствующее действительности.

— Необычно ведёшь себя, — сказал мракоборец, увидев коварную ухмылку на собственном лице. Отражение будто и ждало этого, вмиг скрестив руки на груди и поведя бровями. — Привлекаешь моё внимание, но к чему?

Гарри в зеркале указал на прикроватную тумбочку, сейчас пустую, а ведь ещё вчера вечером там стоял красивый стеклянный флакон с кремом для рук, принадлежавший Джинни.

— Ты что-то видел, связанное с ней? Что-то, чего не знаю я? — глупо было стоять и выяснять что-то у заколдованного куска стекла, но чем чёрт не шутит, тем более что ответом послужил согласный кивок в отражении.

Как следует обдумать произошедшее Поттер не успел, потому что в окно ворвался ярко-голубой луч Патронуса, превратившийся в зайца.

— Гарри, в штаб-квартире всё хорошо, и у меня есть для тебя интересные новости, приходи в наше кафе в Сохо через полчаса, — молвил он голосом Полумны, после чего, описав круг возле люстры, растаял в воздухе.

— Кто бы сомневался, — вздохнул мракоборец и вновь повернулся к зеркалу, но оно явно передумало открывать свои тайны.

Хотя бы в одном Поттеру сегодня повезло, потому что свинина с розмарином оказалась волшебной на вкус. От души поблагодарив Кикимера, зардевшегося от гордости и не забывшего в очередной раз протереть орден за победу, который всегда носил на груди, Гарри трансгрессировал в переулок неподалёку от кафе.

Новости действительно были, и первая заключалась в маленькой детали, присутствовавшей на колдоснимках комнаты Эдварда Брикмана и квартиры Дина Томаса.

— Энгоргио, — незаметно для посетителей увеличив снимки до размера плаката, Полумна перевернула их вверх тормашками, как делала прежде, и ткнула пальцем в место на стене над камином. Вначале Гарри ничего не увидел, но потом различил странный символ, загоравшийся в момент срабатывания вспышки. Секундное мерцание, невидимое для глаза в жизни, но заметное на колдоснимке, именно в перевёрнутом состоянии напомнившее Поттеру…

— Я видел это раньше.

Герб Ордена Феникса.

Нужно поговорить с Роном, вдруг Томас вёл себя необычно или обмолвился о проблемах, желая тем самым оставить подсказку. В конце концов, об этом нужно рассказать Краучу-младшему или Снейпу. Допив кофе, Гарри пожелал Лавгуд приятного аппетита и, покинув кафе, трансгрессировал в Министерство.

Часом ранее Сектор борьбы с неправомерным использованием магии стоял на ушах в буквальном смысле слова. Первым, что увидела прибывшая на работу Гермиона, едва открыв дверь, стала пролетевшая мимо папка в красном всполохе заклинания. Та неаккуратно шлёпнулась на стол одному из сотрудников (при этом значительная часть листов выскользнула на пол), и Гермиона подавила тяжёлый вздох, едва заметила хозяина стола. Тот самый волшебник, переведённый из Отдела магических происшествий и катастроф, далеко не первый год служивший в Министерстве, но лишённый малейших зачатков внимательности. Он свалился на Сектор борьбы с неправомерным использованием магии как снег на голову неделю назад и вроде бы не успел ничем “отличиться”.

До вчерашнего дня.

Гермиона провозилась с ним несколько часов: хоть Адам и был довольно приятен в общении, он совершенно не умел приводить информацию к общему знаменателю. Возможно, секретарь слишком усердствовала, выполняя работу за волшебника, но в отсутствие Барти она не смогла придумать ничего лучше. Объяснив на пальцах, что следовало написать, Гермиона понадеялась, что сегодня у Адама получится складный отчёт, но надежды не оправдались.

Крауч-младший коротко взглянул на неё, прежде чем переключиться на бестолкового сотрудника: хоть палочка в левой руке была опущена, вид у начальника был крайне серьёзный и опасный, так что никто из сотрудников не смел произнести ни слова, застыв на одном месте: кто с документами в руках, кто на полпути к кабинетам.

— Меня не было всего один день, и что я вижу: сплошные бумажки с текстом, за которым не стоит ровным счётом ничего! Где факты? Где систематизация дел по датам? Мне нужна конкретика, а не этот бред обделённого интеллектом школьника! — ледяной взгляд скользнул по лицам остальных, в то время как Гермиона (которую взгляд не коснулся, но она всё равно неуютно повела плечами) по-прежнему стояла у двери и ждала окончания.

Адам совершенно не знал, куда себя деть, искоса поглядывая на бумаги на полу.

— Простите, мистер Крауч-младший, я попытался выполнить то, что от меня требовалось: собрал информацию и передал отчёт на рассмотрение…

Он вновь с сожалением взглянул на пол, но резко отвёл глаза, страшась гнева начальника, который успел заметить направление взгляда подчинённого.

— Да что ты говоришь… — вкрадчиво протянул Барти, и Уизли заметила, как заискрила его палочка. — Соберешь ещё раз. Папка через двадцать минут должна лежать на моём столе. Это актуально и для всех остальных.

Развернувшись, Барти шагнул в сторону приёмной, и прочие зашевелились, будто по волшебству превратившись из каменных статуй в живых людей. Позади Гермионы хлопнула дверь, и её обогнал волшебник в сиреневой мантии сотрудника Визенгамота со свитком в руках. Заметив Крауча-младшего, он ускорил шаг.

Пока начальник не видел, Уизли подошла к расстроенному Адаму, который смотрел на документы, как на трактат по алхимии, а затем достал из стола коробочку с волшебными скрепками. Одно неосторожное движение, и скрепки расползлись в разные стороны, вогнав Адама в отчаяние, потому что он попытался остановить их руками. Вздохнув, Гермиона взмахнула палочкой, скрепки замерли на мгновение, а потом послушно заползли обратно в коробку.

Она в двух словах рассказала Адаму, что должно быть в отчёте, тот торопливо записал всё на лист пергамента вручную — очевидно, на более привычный магический способ ведения записей ему не хватило сосредоточенности, — когда мимо них прошёл сотрудник Визенгамота, уже без свитка.

Обернувшись, Уизли взглянула на Крауча-младшего: отрывистыми движениями свернув документ, он покачал головой и, больше ни на кого не обращая внимания, скрылся за дверью приёмной, звучно закрыв её за собой.

Рабочий день начинался “великолепно”.

Собравшись с силами, Гермиона уверенно вошла в приёмную и, к собственному удивлению, увидела Барти, присевшего на край её стола.

В подобном эмоциональном состоянии он обыкновенно скрывался в кабинете. Нет, он не переставал уделять внимание делам, просто работать с ним становилось ещё сложнее. Крауч-младший был из тех, кто долго “отходил”.

— Интересное дело, миссис Уизли, — заговорил он тоном, по которому сложно было понять, был ли это тщательно сдерживаемый гнев или недобрая усмешка, — я узнаю о переносе важного слушания за пятнадцать минут до его начала.

Гермиона предпочла промолчать, осторожно и максимально беззвучно ступая по паркетному полу, что с учётом высоких каблуков было весьма затруднительно, пока Барти, положив раскрытую папку на ладонь, листал документы.

— Как, по-вашему, это профессионально? — наконец, он поднял взгляд, и Гермиона тут же остановилась. Она пыталась придумать, что сказать в ответ, но в мыслях резко воцарилась тишина, когда в поле зрения попала приоткрытая дверца шкафа, в котором хранились важные документы. Возможно, Крауч-младший что-то брал оттуда, но лишняя осторожность ещё никому не вредила.

Каков же был ужас Гермионы, обнаружившей, что сейф вскрыт, и оттуда пропало несколько дел, связанных с Красной Гарпией, которые Барти почему-то хранил здесь. Она резко обернулась, но начальник уже был за её спиной, с подозрением взирая на находку.

— Это вы его открывали? — Гермионе пришлось сделать над собой усилие, чтобы не залиться краской, озвучивая глупый вопрос.

Барти будто завис на добрые десять секунд, глядя на пустой сейф. Возможно, его мысли всё ещё были заняты проколом одного из сотрудников подразделения, но что-то подсказывало: волшебник прекрасно понял, что произошло. Однако судя по мимолётной улыбке, скользнувшей по его губам, случившееся обрело определённый (если не сказать положительный) смысл для Крауча-младшего.

Он взглянул на настенные часы.

— Вы идёте?

Слегка опешив, Гермиона всё же поспешила за Барти. Когда Сектор остался позади, и они двинулись по коридору второго уровня, Крауч-младший без объяснений протянул ей папку. Уизли, незаметно вздохнув, пробежалась взглядом по документам, благо, было всего два листа.

— То самое дело о применении непростительного заклинания, что поступило к нам неделю назад? — уточнила она, когда Барти пропустил её перед открывшимися дверьми лифта. Почти не глядя под ноги, Уизли прошмыгнула к дальней стене и внимательнее изучила дополнение к обвинению, с которым дело Уильяма Марлоу их Сектор на днях направил для рассмотрения в Визенгамот.

Вслед за ними вошло ещё несколько волшебников. Золотые решётки закрылись и, тронувшись с места, кабина дёрнулась особенно сильно, чуть не повалив всех с ног. Барти весьма вовремя подхватил ни за что не державшуюся Гермиону под локоть. Благодарно улыбнувшись, она старалась не обращать внимания на то, что рука начальника даже не думала исчезать, но это пришлось весьма кстати, стоило лифту капризно подпрыгнуть во второй раз. Каблуки подворачивались на гладком полу, но ещё больше Гермиона боялась растерять документы, поэтому она надёжно прижала папку к груди и заключила:

— Значит, он ещё и незарегистрированный анимаг.

— Сегодня выяснилось. Плюс один повод для пожизненной аренды камеры в Азкабане.

Она знала, что за одну незаконную анимагию в тюрьму не сажали, вот только у Уильяма Марлоу был целый ворох проступков. Слушание было назначено на двенадцать часов сегодняшнего дня, но, как оказалось, его перенесли на девять утра.

Кабина была наполнена под завязку, и Барти, не переносивший слишком близкое соседство с чужими людьми, немного отодвинулся от теснившихся за спиной волшебников. Это вызвало волну кратковременного беспокойства у Гермионы, остро реагировавшей на присутствие начальника в личном пространстве. Неимоверным усилием воли она запретила себе дышать через нос, чтобы не чувствовать роскошный аромат одеколона, в котором помимо древесной ноты успела различить имбирь и ирис. Возможно, не столько сам запах не оставлял её равнодушной, сколько его носитель, так элегантно вторгнувшийся в её упорядоченную сдержанную жизнь, но мысли об этом были столь же опасны, как попытка отобрать у дракона золотое яйцо.

— Я хочу, чтобы вы увидели всё своими глазами, — Крауч-младший забрал папку, когда женский голос известил о прибытии на уровень отдела тайн, где вышли все пассажиры. Ниже ехать было попросту некуда.

Когда они подошли к лестнице, ведущей на уровень залов суда, в мыслях возникло воспоминание о ненамеренном участии в слушании дела Элизабет Кроткотт. Путь, который Гермионе пришлось проделать вместе с Амбридж. Воображение вмиг подсунуло не самые лучшие картинки, едва они с Барти переступили порог зала номер десять.

Это был не тот зал, где несчастную колдунью судили за, якобы, кражу волшебной палочки, но тот самый, где “посчастливилось” побывать Гарри в начале пятого курса.

В тускло освещённом факелами зале, что из-за облицовки тёмным камнем выглядел особенно мрачно и удручающе, практически не было свободных мест. На высоких судейских помостах, справа и слева от центрального помоста, расположились волшебники, преимущественно в мантиях сливового цвета с вышитой серебряной буквой “В” на левой стороне груди. Правда, тут и там виднелись сотрудники Министерства в других одеждах, что вполне могло говорить о демонстративном характере заседания. Это ещё больше насторожило Гермиону, чьи предположения с каждым мгновением были всё более удручающими, но Барти подал знак следовать за ним. Миновав отгороженное балюстрадой место для судьи, он поднялся к самой верхней скамье центрального помоста, и Уизли послушно присела на свободное место рядом с ним.

Зал приглушённо гудел, с разных концов в сторону переднего ряда полетели оранжевые папки, и Крауч-младший проделал то же самое. Гермиона никак не могла отвести взор от кресла с цепями, одиноко стоявшего в центре зала, как неприятное напоминание о страшных временах. Именно здесь судили Пожирателей Смерти, здесь проходило слушание по делу Гарри Поттера…

Следующая мысль полоснула по сознанию раскалённым ножом, и Гермиона достаточно резко повернула голову к Барти, взглянув на его профиль со слабой тревогой во взгляде. К счастью, он был занят собственными мыслями, не догадываясь, каким вопросом задавалась помощница.

“Его судили за преданность Тёмному Лорду”, — думала она, без страха разглядывая контур вздёрнутого носа и плотно сжатых губ. — “Наверняка именно в этом зале. В этом кресле с жуткими наручниками”.

Она мгновенно отвернулась, когда он всё-таки заметил её внимание. К счастью, лёгкая неловкость ситуации рассеялась с появлением судьи. Бартемиус Крауч-старший занял место в центре первого ряда, по левую руку села колдунья с короткими седыми волосами и моноклем, Амелия Боунс. На краю этой же скамьи появился Перси, вооружённый чистым свитком пергамента и пером с чернильницей. Гермиона видела, как он написал что-то в верхнем углу: очевидно, сегодняшнюю дату и время слушания.

Глухой стук молотка прервал все разговоры, и в зал ввели невысокого полного волшебника: на нём был довольно неплохой костюм, на лацкане блеснул значок-логотип Министерства, но всем своим видом светловолосый мужчина являл чистейшее непонимание пополам с ужасом перед возможным безрадостным будущим. Он поморщился, будто от боли, когда цепи ожили и подобно змеям поползли к нему, самостоятельно сомкнувшись вокруг запястий и лодыжек. Плохой знак.

— Дисциплинарное слушание от двадцать восьмого апреля объявляю открытым, — провозгласил мистер Крауч-старший, и перо мгновенно задрожало в руках Перси, ведущего протокол. — Разбирается дело о нарушении Международного статута секретности и неправомерном использовании магии Уильямом Джеймсом Марлоу, проживающим по адресу: графство Оксфордшир, город Кеннингтон, улица Сейнт-Суитунс, дом номер семь. Допрос ведут: Бартемиус Крауч-старший, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Амелия Сьюзен Боунс, первый заместитель министра. Секретарь суда — Перси Игнациус Уизли.

Бартемиус сделал паузу, подхватывая верхний в стопке лист пергамента, и стал зачитывать обвинение ледяным голосом:

— Подсудимому вменяется в вину нижеследующее: то, что он сознательно, намеренно и с полным пониманием противозаконности своих действий проник в дом по каминной сети, являющийся частной собственностью мистера Джона Гилмора и расположенный в магглонаселённом районе. Далее двадцатого апреля нынешнего года в три часа двадцать две минуты он применил непростительное заклинание Круциатус к хозяину дома в попытке шантажа и вымогательства крупной суммы денег. Более того, желая скрыться с места преступления, подсудимый в присутствии магглов принял анимагическую форму, незарегистрированную в Министерстве. Всё вышесказанное нарушает раздел четырнадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, а также ряд магических законов, запрещающих применение непростительных заклинаний.

Крауч-старший отложил лист и воззрился на сжавшегося в кресле подсудимого:

— Вы — Уильям Джеймс Марлоу, проживающий по адресу графство Оксфордшир, город Кеннингтон, Сейнт-Суитунс роуд, дом номер семь?

— Да, — ответил волшебник, и его голос звучал глухо.

— Вы подтверждаете, что в ночь с двадцатого на двадцать первое апреля проникли в дом мистера Джона Гилмора?

— Да, это так, — Уильям заёрзал в кресле, и цепи задрожали, затягиваясь ещё сильнее, — однако я не применял непростительное…

— Вы пытались шантажировать мистера Гилмора по причине того, что он задолжал вам определённую сумму денег, — продолжал Бартемиус, не обращая ни малейшего внимания на попытки подсудимого оправдаться, — но, не достигнув нужного результата, использовали заклинание Круциатус, чем довели пострадавшего до тяжёлого состояния.

— Послушайте, всё обстояло…

— На крики сбежались соседи, однако вы приняли анимагическую форму на глазах магглов и скрылись с места преступления. Вы подтверждаете всё это?

По залу прошёлся недовольный ропот, кто-то возмущённо перешёптывался, впечатлённый применением Круциатуса, Гермиона же в очередной раз взглянула на Барти, на чьём лице было написано несогласие с обвинением, но он, нахмурившись, наблюдал за происходящим.

— Он действительно должен мне десять тысяч галлеонов, — признался Марлоу, чей лоб влажно блестел в дрожащем свете факелов, — я всего лишь хотел припугнуть его, полагая, что ночью застану врасплох, но, клянусь, не применял непростительное заклинание!

— Результат анализа изъятой у вас палочки на предмет использованных заклинаний говорит обратное, — отрезала Амелия, вытянув со стопки отчёт и тут же предоставив его Краучу-старшему для ознакомления. Зал вновь осуждающе загудел, а Барти, недоверчиво хмыкнув, шепнул на ухо Гермионе одно-единственное слово:

— Ложь.

Они обменялись короткими взглядами и продолжили наблюдать за процессом. Чем дальше, тем меньше Уизли верила в виновность Уильяма, который выглядел хуже побитой собаки, не понимавшей, за что с ней так обращались.

— Как давно вы знакомы с мистером Гилмором? — начал судья издалека, и Барти, сочтя допрос в ближайшие две минуты маловажным, незаметно повёл волшебной палочкой. Звукоизоляционные чары окутали их с Гермионой, и он заговорил:

— Уильям Марлоу состоит в Красной Гарпии, в последнее время о нём ходят не самые лучшие слухи: карточные игры, огромные долги. Однако не это привело его в кресло с цепями.

Барти сделал паузу, и Гермиона услышала обрывок фразы судьи о том, что у такого уважаемого человека, как мистер Гилмор, не может быть долгов. Крауч-младший лишь покачал головой.

— Уильям с высокой должностью в Международном бюро магического законодательства стал как кость поперёк горла Гарпии, вот она и придумала простой способ избавления от неугодного мага. Обросший долгами, он всё чаще и чаще садился за карточный стол, надеясь отыграться, но ему не очень-то везло. Семьи нет, Марлоу отдавал всего себя работе, добился успеха. Месяц-другой и его могли назначить начальником бюро, что вовсе не играло на руку Гарпии. Для этой должности у неё был свой человек…

— Мистер Джон Гилмор, — догадалась Гермиона.

— Верно. Он появился в Гарпии ещё во времена правления Тёмного Лорда, укрепил положение после окончания второй магической войны. Как нельзя лучше подходит на роль главы Международного бюро магического законодательства.

— Что же Гарпия придумала? — поинтересовалась Уизли, и где-то далеко звучал безжалостный голос Крауча-старшего:

— ...согласно отчёту Сектора борьбы с неправомерным использованием магии вы являетесь незарегистрированным анимагом, что только усугубляет ваше положение.

— Изящный и беспроигрышный ход, — недобро усмехнулся Барти, и Гермионе на миг показалось, что этот самый “ход” пришёлся ему по душе. — Джон Гилмор появился в карточном клубе, и через некоторое время случилось так, что Уильям “чудесным” образом выиграл у него значительную сумму денег. Однако проигравший не торопился расплачиваться, потому что все деньги хранились в Гринготтсе, и волшебники распоряжались специальными фишками — как в казино, фишка в обмен на наличные. Гилмор водил Марлоу за нос, а потом и вовсе перестал появляться Гарпии. Те, кому Уильям был должен, активнее стали напоминать о себе…

— Только не говорите, что они тоже были в сговоре, — Гермиона с опаской взглянула на начальника, но на его губах играла улыбка, подтверждавшая обратное.

— Если Гарпия хочет кого-то убрать, она подключает к этому как можно больше людей. Нервы Уильяма не выдержали, и он, выяснив, где жил Гилмор (информацию ему с радостью предоставили шпионы из Отдела магического транспорта), действительно появился у него дома посреди ночи. Повесив на Марлоу применение непростительного и прибавив к этому информацию о незарегистрированной анимагии, люди Гарпии в Визенгамоте составили дело, у которого может быть лишь один финал.

— Азкабан, — выдохнула Гермиона, переведя стеклянный взор на макушку Крауча-старшего. Она слышала, как тот с ледяным равнодушием говорил о том, что обвиняемый не представил свидетелей защиты, но его голос будто звучал сквозь несколько слоёв ваты, потому что мысли Гермионы утекали в иное русло. Теперь было ясно, зачем Барти привёл её сюда: чтобы показать, на что способна Красная Гарпия. Что она вездесуща и под её удар мог попасть каждый.

Барти снял чары и вновь заинтересовался процессом, но Гермиона всё-таки спросила то, что так отчаянно интересовало её, ведь другого случая могло не представиться:

— Вы были там? — он в непонимании взглянул на неё, и она указала на кресло для подсудимого. Не нужно было пояснять, так же как Краучу-младшему не понадобилось отвечать: всё читалось во взгляде карих глаз, долгом и тяжёлом, но искреннем.

— Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам? — звучно спросила Амелия Боунс, и Гермиона, мигом прервав зрительный контакт, хотела поднять ладонь, как сделали несколько человек. Однако этому не суждено было сбыться, потому что неожиданно сильные и жёсткие, как тиски, пальцы Барти сжались на её запястье. Он принципиально не смотрел в её сторону, крайне серьёзный и сосредоточенный, и Уизли подчинилась, хоть и не представляла, как смогла бы оказать сопротивление.

Бартемиус вскользь оглядел волшебников, и Амелия вновь спросила:

— Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным?

Больше нескольких десятков рук поднялись в воздух, к ним присоединилась ладонь Барти, который отпустил Гермиону и движением брови дал понять, чтобы она сделала то же самое. Скрепя сердце, она выполнила то, что от неё ожидали.

Крауч-старший оглядел всех судей и заключил со слабо различимым удовлетворением в голосе:

— Признан виновным. Приговор привести в исполнение немедленно.

Тяжёлая металлическая дверь отворилась, и по спине Гермионы поползли ледяные мурашки, потому что в зал вплыли две высокие фигуры, закутанные в чёрные плащи. Боунс с лёгкостью наколдовала Патронуса, и серебристая сова закружила перед помостом, защищая волшебников от приближавшихся к Уильяму дементоров. Он почувствовал их, раз схватился за голову, едва наручники раскрылись, округлое лицо исказилось от ужаса, когда он предпринял попытку воззвать к беспристрастным судьям, но никто и ничто не могло отвратить страшной участи.

Не в силах больше смотреть на это, Гермиона закрыла глаза, не отдавая себе отчёта в том, что по привычке потянулась к ладони другого человека за безмолвной поддержкой. Так, как всегда делала это с Роном или Гарри. Осознание пришло вместе с ощущением тепла руки Барти, которая оставалась неподвижна, но перевернулась тыльной стороной вверх, едва Гермиона, страшно смутившись, попыталась убрать свою ладонь. Под рёбрами что-то подозрительно сжалось, когда их пальцы переплелись и замерли в таком положении на долгие секунды.

Обратный путь до Сектора борьбы с неправомерным использованием магии прошёл как в тумане: пропустив подавляющую часть волшебников вперёд, Гермиона медленно поднималась по крутой лестнице, а перед глазами стояло лицо несчастного Уильяма. Голова шла кругом от вопиющей жестокости тех, кто в Гарпии возомнил себя творцом чужих судеб, распоряжаясь жизнями реально существовавших людей, как мелкой монетой.

Крауч-младший задержался в зале суда, и Уизли впервые в жизни захотела недобросовестно повести себя: вернувшись на рабочее место, отрешиться от всего на несколько часов. Не тут-то было.

— Моргана вас всех раздери, — в сердцах выругалась она, когда, преодолев последний лестничный марш, вспомнила о пропаже документов.

Теперь Гермиона была готова полечь в работе над сотней случаев нарушения Статута о секретности, чем разбираться с такой щекотливой ситуацией. Что-то ей подсказывало: это было только начало.

Она не могла знать наверняка, чем грозила пропажа: с одной стороны, факт хранения компрометировавших Красную Гарпию документов в сейфе того, кто был в верхах организации, был вполне логичен. С другой, раз они оттуда пропали, значит, не всё у Барти было гладко. Или он оставил их в сейфе специально?

Гермиона прислушалась к ощущениям: неужели беспокойство? Нажав нужную кнопку на панели, она поднесла ладонь к лицу, не сразу и с явным изумлением поймав себя на том, что грызла ногти. Однако кабина помчалась вверх, вынудив схватиться за поручень, но истину никто не отменял: она действительно беспокоилась за Крауча-младшего.

— Глупость какая-то, — непокорно фыркнула она, следя за тем, как записки из Отдела тайн кружились вокруг лампы, из-за чего казалось, что свет постоянно мигал. Придя к решению позже обсудить случившееся наедине с Барти, Гермиона вышла на втором уровне и вернулась на рабочее место. Желание забыть обо всё уже было не таким сильным, как прежде.

В это время Гарри постучал в дверь кабинета начальника штаб-квартиры стирателей памяти и, услышав короткое “войдите”, смело повернул дверную ручку.

Во взгляде Малфоя мелькнула обречённость, но Поттер не позволил чувствам взять верх над разумом. Неприятный осадок после их последней встречи никуда не делся, но они до сих пор не поговорили после того, как мракоборец получил записку. Поэтому Гарри решил не растрачиваться на любезности в попытке наладить контакт, а сказал с порога:

— Пошли, пообедаем.

Вид у Поттера был самый серьёзный, но Драко на всякий случай уточнил:

— Ты хорошо спал сегодня?

Гарри лишь вопросительно уставился на него, и Малфой манерно протянул, одновременно выходя из-за стола:

— Сейчас почти десять утра, какой обед?

— Ты же хотел поговорить, — пожав плечами, Поттер покинул кабинет и медленно пошёл в сторону выхода из штаб-квартиры, искренне надеясь, что Малфой всё-таки последует за ним.

— Только если ты платишь, — улыбнулся Драко, на шаг опередив мракоборца перед дверью, ведущей в коридор третьего уровня, в его глазах читалось откровенное веселье, отчего Гарри не смог не улыбнуться в ответ.

Хоть оба не были голодны, чашечка кофе не повредила. Они расположились в излюбленном Малфоем шикарном ресторане, где один классический стул стоил дороже всей вместе взятой мебели в среднестатистическом кафе.

Поттер сразу спросил о Люциусе, и Драко рассказал о том, что удалось узнать из его воспоминаний. Ровно через неделю слизеринец должен был вступить в Красную Гарпию, но прежде из его собственного сознания должны были стереть всё, что указывало на встречи в бетонном коридоре и проводившуюся там работу.

— Так что вскоре, Поттер, у нас с тобой не останется ни единой точки соприкосновения, — пошутил Малфой, и Гарри, подняв взгляд от наполовину початой чашки, понял, что шутка была без злого подтекста.

И не только у них, понял мракоборец. Если это делалось для защиты Драко (другой причины просто не могло быть), значит, из белокурой головы нужно было стереть все воспоминания, в которых фигурировали Крауч-младший и Снейп со своей тайной миссией.

Другими словами, они теряли союзника.

Поттер повёл плечами. Он изо всех сил надеялся, что ему подобная участь не грозила, хоть он уже и был в составе Красной Гарпии.

Внимание Малфоя переключилось на остывший кофе, в то время как Поттер не сводил глаз с собеседника, гадая, какие мысли могли скрываться за фасадом безупречной выдержки. Отчаявшись, он облокотился о край стола и, приняв самый уверенный вид, заговорил:

— Крауч-младший вскользь упоминал о твоём незавидном положении, как и о том, что ты противился вступлению в Красную Гарпию. Почему?

Гарри понял, что ступил на запретную территорию, когда Драко со звоном вернул чашку на блюдце, чем привлёк внимание посетителей за соседним столиком.

— А вот это тебя уже не касается.

Малфой порывался встать, но Поттер остановил его, схватив за рукав, что вызвало неоднозначную реакцию. Казалось, Драко разрывался между двумя чувствами: недоумением, что школьный недруг позволял себе подобные вольности, и странным любопытством. В любом случае, Драко передумал уходить, но явно ждал объяснений, по какой причине он должен говорить на столь щекотливую тему. Глядя на него, Гарри решил быть честным, хоть мерзкое чувство недоверия к бывшему слизеринцу неприятно проворачивалось в животе:

— Мне поручили задание, поделившись ничтожной частью информации. Я играю по чужим правилам, не представляя, какую беду могу нажить в случае разоблачения. Вернее, очень представляю. — Поттер перевёл дух, когда, взглянув на Малфоя, обнаружил, что тот уже не выглядел столь враждебно. — Тебе вообще скоро память отшибёт. Поэтому мне важно знать, что именно готовят тебе в Гарпии. Вдруг, это поможет.

Казалось, признание не оставило Драко равнодушным: он больше не смотрел на мракоборца свысока, даже голос звучал без осточертевшей манерности.

— Вряд ли это как-то поможет, — невесело усмехнулся он, опустившись на стул, — но Крауч-младший не соврал, сказав, что меня так просто не оставят.

Не веря своей удаче, Гарри приготовился, было, слушать, но Малфой вдруг встрепенулся, будто что-то вспомнив, и бросил взгляд на наручные часы.

— Прости, Поттер, но я чуть не забыл, что мне нужно быть на другом конце страны.

Увидев святое непонимание на лице начальника мракоборцев, Драко нехотя пояснил:

— Важное дело, требующее моего участия. Мы можем встретиться вечером, часов в восемь, скажем, в Роудс? Это ресторан в Башне сорок два на Олд-Брод стрит. Я закажу столик.

— Что-то менее фешенебельное и заметное ты, конечно же, не мог выбрать, — усмехнулся Гарри, оставив деньги за кофе на столе, и Драко ответил ему польщённой улыбкой.

Спустя минуту Малфой шёл по широкой мощёной дороге городка в Шотландии, а мысли никак не хотели оставлять воспоминания о разговоре накануне с Краучем-младшим.

— Они следят за вами, мистер Малфой, ежедневно и неустанно. Впрочем, вы об этом знаете. Как и о том, что рано или поздно до вас доберутся. Лучшим решением будет согласие, что бы Гарпия вам не предложила.

В устах Барти слово “предложила” прозвучало иронично: оба волшебника прекрасно понимали, что Гарпия не предлагает. Она навязывает свою точку зрения, а у непокорных один конец.

— Тогда придётся очистить мою память от любого упоминания наших с вами контактов, чтобы защитить и меня, и вас, мистер Крауч-младший. И всю вашу миссию.

* * *

Легкой пружинящей походкой Полумна шла по коридору седьмого уровня, где располагался Отдел магических игр и спорта, в любопытстве рассматривая криво приклеенные плакаты с изображениями квиддичных команд. Коридор выглядел неопрятно, но ей нравился этот “творческий беспорядок”, однако рыжеволосая колдунья, беседовавшая с кем-то, привлекла её внимание.

— Здравствуй, Джинни, — Лавгуд ничуть не смутилась того, как обалдело на неё вылупилась пока-ещё-миссис-Поттер, которая меньше всего хотела, чтобы кто-то из ближайшего окружения Гарри заметил её здесь.

— Привет, Полумна, — ответив невпопад, Джинни отрывистым жестом дала понять собеседнице, что найдёт её позже. — Ты что-то хотела?

Было заметно, что она хотела как можно скорее избавиться от общества Полумны, но в тоже время пыталась вести себя вежливо, что удавалось с трудом, однако Лавгуд всё было нипочём.

— Нужно отыскать кое-кого из ОД, а тут ты оказалась, — слегка покачиваясь из стороны в сторону, Луна сжала что-то маленькое в кармане платья, и Джинни ещё сильнее нахмурилась.

— Отряд Дамблдора? Зачем?

В следующий миг она едва не заскрипела зубами от негодования, потому что Полумна широко распахнула глаза и ответила пониженным тоном — так, словно говорила о чём-то сверхсекретном:

— Дело Министерской важности.

Покачав головой для пущей убедительности, Лавгуд, как ни в чём не бывало, продолжила путь, оставив Джинни наедине с собственным недовольством. Подождав, пока Полумна удалится на приличное расстояние, она скрылась в штаб-квартире Британско-ирландской лиги квиддича в поисках колдуньи, разговор с которой пришлось прервать.

Джинни была твёрдо намерена изменить свою жизнь, никто и ничто, даже размолвка с некогда любимым мужем, не могли ей в этом помешать.

Из-за разговора с Малфоем Поттер вернулся в Министерство немного позже, чем планировал: рабочий день был в разгаре, и штаб-квартира мракоборцев жужжала не тише пчелиного улья. Волшебники нестройно приветствовали его, и кто-то доложил, что все отчёты ожидают Гарри на столе.

Всё ещё испытывая недоверие, он вошёл в кабинет и действительно обнаружил ровную стопку оранжевых папок. Просмотр нескольких из них развеял малейшие сомнения: штаб-квартира отлично выполнила свою работу.

От внимания Поттера не ускользнуло, как все ненадолго затихали, стоило ему пройти мимо того или иного отсека. Поразительно, но всего за пару дней его стали бояться почти так же сильно, как Барти. Ладно, не настолько сильно, да и страх ли это? Его сторонились — это точно, но не как больного или сумасшедшего, а как того, кто не вызывал доверия, но внушал...

Да, всё-таки страх. Такой, что недоверие тщательно маскировалось под подобострастность и минимальный контакт. Даже привычно задиристый Флинт выглядел лишь слегка недовольным, без лишних слов выполняя свою новую, уже не столь хорошую и интересную работу.

Это вызывало смешанные чувства. Гарри знал, что сказала бы Гермиона: “Подчинённые всегда побаиваются начальника, иначе он перестаёт им быть”. Только вряд ли дело было в одних лишь внеурочных отчётах.

Все мысли в итоге сводились к Красной Гарпии.

Для Поттера не стал неожиданностью тот факт, что многие взрослые волшебники считали его, мягко говоря, недалёким. Пускай он не отличался быстротой ума, как Гермиона, но сообразительности хватило на то, чтобы сопоставить некоторые факты. Снейп и Крауч-младший могли молчать сколь угодно долго. Гарри уже сделал определённые выводы.

Все эти пропажи людей и преступления, указывавшие на Гарпию, которой всё сходило с рук, громкие судебные разбирательства (новость об исходе последнего уже облетела всё Министерство, хоть Поттер и сомневался в приписанных Марлоу проступках), кадровые перестановки в Министерстве и его повышение. Последнее вообще отдельная тема, и то, как целенаправленно Поттера подвели к этой должности, как он оказался за тайной дверью “Адмирала Дункана” — даже глупец понял бы, в чём дело.

Он — один из тех немногих угодных Гарпии лиц, кого она хотела бы видеть на высоких постах.

Он нужен ей в собственных целях, а Снейпу с Краучем-младшим — в своих. К чему это приведёт, покажет время, но безропотно плыть по течению Гарри не собирался.

Через пару часов Полумна заглянула в его кабинет.

— Голоден?

— О, да, — охотно отозвался он, осознав, что кроме завтрака, состоявшегося, казалось, сто лет назад, и чашки кофе за разговором с Малфоем, не ел и не пил ничего больше.

— Мне кажется, у нас ещё есть шанс найти его, — сказала колдунья, когда они уже шли по улицам Лондона.

— Ты о ком? — Гарри указал на приглянувшуюся витрину итальянского ресторанчика и придержал перед Лавгуд дверь.

— О Дине Томасе, конечно же.

Они заняли столик у окна, и Полумна продолжила:

— Я нашла Симуса. Он, как и остальные члены ОД, до сих пор хранит монетку, которую мы использовали в Хогвартсе для передачи информации о времени следующего собрания. Я попросила его рассказать другим о Дине и, если что-нибудь станет известно, мы об этом узнаем.

— Полумна, ты просто… — Поттер потерялся в эпитетах, но Луна пришла на помощь.

— Умница?

Мракоборец закивал, и Лавгуд тепло улыбнулась.

Определившись с выбором блюд, они разговаривали о работе, пока Полумна вдруг не спросила:

— Как твои дела с Джинни?

Вопрос прозвучал, как замечание о хорошей погоде за окном, то есть как нечто само собой разумеющееся, но всё-таки заставил Гарри насторожиться. Он чуть не спросил, с чего вдруг такой интерес, однако едва возникшее недовольство сошло на нет.

На Полумну попросту невозможно было злиться или обижаться.

В Хогвартсе у многих она вызывала раздражение или недоумение — только потому, что отличалась от остальных. Поттер всегда считал её замечательной, хоть и весьма своеобразной. Кривить душой и лгать ей было таким же безнадёжным делом, как пытаться обмануть Гермиону: обе прекрасно отличали правду от, пускай самого искусного, вранья.

— Не очень хорошо, если честно, — признался Гарри. — Неужели так заметно?

— Ничуть, — Лавгуд легко пожала плечами, — ты отлично держишься. Просто я сегодня видела Джинни в Отделе магических игр и спорта. Мы немного поговорили, но она явно куда-то торопилась. Хотя вполне возможно, моё нежелательное общество стало причиной подобной спешки.

Поттер оторопело молчал секунд двадцать, пытаясь понять, что привело жену на седьмой уровень Министерства. Уж точно не желание навестить Рона, который решил оставить прежнюю работу. В свете утреннего разговора в Норе и его последствий, о которых он старался не думать, предположения были самые разнообразные.

К сожалению, Полумна ничем не смогла помочь.

Пока друзья, забыв на время о проблемах, наслаждались вкусным обедом, в двух кварталах от них Гермиона ожидала свой заказ, сидя за одним из столиков на открытой террасе ресторана. Из головы не шло утреннее слушание Визенгамота, но что ещё больше волновало, так это вопрос: каким образом из сейфа, защищённого сложнейшими заклинаниями, могли пропасть документы?

— Как они это сделали? — не выдержала она, в смятении отбросив скомканную бумажную салфетку.

Барти, что сидел напротив, рассеянно откликнулся, не отрывая взгляда от маленькой записной книжки, в которой что-то изучал последние три минуты:

— Вы о чём?

— О документах в сейфе. Нужно очень постараться, чтобы его вскрыть.

— Вот и постарались, — хмыкнул он и, спрятав книжку в карман пиджака, взглянул на Гермиону, — но почему «они»?

— «Они» в смысле люди Красной Гарпии. Ведь так?

— Так. — Волшебник безразлично наблюдал за тем, как подошедший к их столику официант, открыв стеклянную бутылку с водой, поочерёдно наполнял два бокала. — Вот только скорее «он». И смысл этого происшествия весьма прост и очевиден.

Он. Люциус.

Официант исчез, и Гермиона потянулась к своему бокалу, ожидая продолжения, но Барти молчал, предлагая найти ответ самостоятельно. Заглянувший на террасу лёгкий ветерок поиграл с его волосами на макушке, что привлекло внимание Уизли, когда она, сделав небольшой глоток, предположила:

— Не запугать же он хотел?

— Меня? — Крауч-младший коротко рассмеялся, словно подобное едва ли было возможно. — Скорее предупредить.

— Но вам именно это и было нужно? — озвучила Гермиона то, что пришло ей на ум после судебного заседания, и попала в точку. Тихо вздохнув, она подпёрла щёку кулаком и заскользила задумчивым взглядом по витринам ресторанов и магазинов на противоположной стороне улицы.

Гермиона не собиралась обедать с начальником: он настойчиво позвал с собой, когда, вернувшись из зала суда, обнаружил её, зарывшуюся с головой в документы. Подобная самоотдача была похвальна, но спустя пару часов стало ясно, что это не проявление трудолюбия, а скорее способ отвлечься от невесёлых мыслей.

Отказать Уизли не смогла.

С другой стороны, это имело свои плюсы, которые Гермиона выделила для себя ещё утром: здесь можно спокойно разговаривать о Гарпии, не боясь быть услышанными. Правда, Барти не был многословен: он и так не отличался излишней разговорчивостью, но после короткого диалога словно в рот воды набрал, но при этом не выглядел задумчивым или озадаченным чем-либо.

Привычное холодное спокойствие и безразличие. Почти как у его отца на сегодняшнем слушании. Правда, когда их взгляды невзначай пересекались, Гермиона уже не так была уверена в безразличии. Складывалось впечатление, что он комфортно себя чувствовал, когда они молчали, и в лишних разговорах смысла не видел.

Это значительно уменьшало значимость плюсов.

Они почти окончили обед, на середине тарелки Гермионы лежал лист салата в компании с двумя половинками помидоров черри: порции в ресторане были на удивление большими.

— Почему вновь карточные игры? — она взглянула на Крауча-младшего, но тот, секунду назад занятый собственными мыслями, повёл бровью, не уловив суть вопроса, и Уизли пояснила:

— Дело Уильяма Марлоу построили на огромных долгах, почти как в случае с Эдвардом Брикманом. Всё крутится вокруг денег.

Отложив приборы, Барти совершенно искренне улыбнулся.

— Это логично. Современный мир вращается вокруг трёх вещей: деньги, власть и…

— И секс, — закончила Гермиона в один голос с начальником. Они смотрели друг на друга, не моргая, пока она не прервала контакт, переключившись на пушистую герань в круглых цветочных кадках, которыми был украшен барьер по краю террасы.

— Как бы сказочно не звучало, всё это можно найти в Красной Гарпии, — заметил Крауч-младший, жестом привлекая внимание официанта, и Гермиона скептически откликнулась:

— Прямо-таки корпорация исполнения заветных желаний.

На краю стола появилась узкая папка со счётом внутри, к которой Уизли тут же потянулась, но наткнулась лишь на пальцы Барти, опередившего её на мгновение.

— Почти так и есть, — он вложил в папку несколько купюр, не обращая внимания на то, в какой неловкости секретарь кусала губы, — только за любое желание выставляется счёт. В случае неуплаты “корпорация желаний” превращается в идеальную машину для убийства. По большей части, в фигуральном смысле. Вы сами видели её в действии сегодня утром.

Крауч-младший вышел из-за стола и оказался за спиной Гермионы, отодвинув стул, когда она встала.

— Звучит уже не очень сказочно.

Возвращаться в Министерство не хотелось хотя бы потому, что Уизли никак не могла отделаться от мысли, что она, возможно, поняла, чего хочет Гарпия на самом деле. Казалось, Крауч-младший уловил её настроение, а потому предложил немного прогуляться, к чему хорошая погода как раз располагала.

Они подходили к Гайд-парку, когда Гермиона без страха и сомнений озвучила свои догадки:

— Вот чего хочет Гарпия, — она провожала взглядом проезжавшие мимо кэбы, автомобили и двухэтажные красные автобусы, выделявшиеся на фоне сочной зелени крон деревьев. — Полностью подчинить себе управление государством, зарубив на корню любые новаторские и неугодные ей модернизации в правительстве.

Она взглянула на Барти, ища подтверждение своим словам, и едва удержалась от того, чтобы выгнуть уголки губ в улыбке, заметив огонёк во встречном взгляде.

— Британия давно оправилась от войны и жаждет радикальных перемен, чего Гарпия с её приверженностью традициям никак допустить не может. Она найдёт, на что переключить внимание масс, уводя взор от своих истинных намерений.

— Однако у вашего друга, — он заметил, как Гермиона повернулась к нему в интересе, едва разговор коснулся Поттера, — особенная роль.

Гермиона поправила сумку на плече, колеблясь, но голос прозвучал ровно и уверенно:

— После судебного заседания, в результате которого Уильяма Марлоу заточили в Азкабан, что станет с Гилмором?

— Он возглавит Международное бюро магического законодательства.

— Чего и следовало ожидать, — Гермиона вдохнула полной грудью, наслаждаясь свежим ветерком, прилетевшим со стороны парка. — Неделю назад настойчивым “указом сверху” Гарри назначили на должность начальника штаб-квартиры мракоборцев. Вывод напрашивается один: он, как и Гилмор, нужен Гарпии на определённой должности.

— Мне даже не пришлось ничего говорить, — Барти оценил ход мысли секретаря, но Уизли это не тронуло. Она хмурилась, словно что-то всё равно не совпадало, и Крауч-младший знал, что услышит сейчас.

— Не очень-то и особенная роль.

— Потому что это лишь половина правды.

Гермиона поняла: вторую половину ей прямо сейчас не расскажут.

— В любом случае, Гарпии придётся постараться, чтобы Гарри сделал то, что ей нужно. Запугивания, шантаж и угрозы не помогут.

Услышав последнюю фразу, Крауч-младший рассмеялся и взглянул на секретаря особым взглядом, в котором скромности было не больше, чем сахара в сухом вине:

— Поверьте, Гарпия прибегает к подобным методам только когда дело касается крайне нежелательных лиц, к чьему числу мистера Поттера нельзя отнести, — он задумчиво посмотрел на чистое небо, очевидно, подогревая интерес Уизли короткой паузой. — В любом случае, Гарпия находит подход абсолютно ко всем, нужно только знать, какую наживку выбрать.

Возможно, Гермиона слишком рано решила, что общение за стенами Министерства не принесёт результатов.

Гарри Поттеру некогда было скучать, но он стойко пережил оставшиеся несколько часов до конца рабочего дня. Полумна пару раз предлагала сделать перерыв на чай, и он соглашался, переводя дух, но неизменно возвращаясь мыслями к Джинни. В один миг Гарри почти произнёс заклинание, вызывающее Патронуса, но опустил палочку: лучше выяснить всё лично. Конфликты конфликтами, но она по-прежнему его жена, и он имел полное право знать, что происходит.

Чай в кружке заканчивался слишком быстро, и он вновь блокировал все мысли о супруге, решив оставить их до вечера.

Закрыв кабинет, Поттер уверенно двигался в сторону выхода, выстраивая план: до встречи с Малфоем оставалось чуть меньше двух часов, а это означало, что у него есть шанс расставить все точки над “i”.

Однако он потерпел неудачу, когда Джинни не оказалось в Норе. Молли не знала, где пропадала дочь, и на предложение погостить чуть подольше Поттер ответил отказом. Рабочий день вымотал его, и хоть домой, где был только верный эльф, идти не хотелось, волшебник всё же воспользовался камином Уизли.

Выглядывать в окна в поисках подозрительных личностей вошло в привычку с давних пор, но на этот раз всё было спокойно. Отказавшись от основных блюд и выпив лишь чай (Кикимер заметно обиделся), Гарри принял ванную, расслабляясь после тяжёлого дня, в которой едва не заснул. Ему даже что-то почудилось, комнаты в красных тонах, что сильно напомнило интерьеры «Валькирии», отчего мракоборец моментально открыл глаза.

Почти в восемь он трансгрессировал в нужное место, но и в этот раз обстоятельства были против него. Поттер понял, что сегодня определённо не его день.

Администратор услужливо провёл к столику, заказанному на имя Малфоя, но его самого ещё не было. Более того, Драко не появился и к половине девятого.

Поттер растягивал бокал дорогого вина, мрачно осматривая Лондон с высоты двадцать четвёртого этажа. На город опускались сумерки, последние лучи нависшего над горизонтом солнца отразились в стеклянных боках гигантов небоскрёбов. Когда светило скрылось за зубчатыми крышами дальних домов, тревога настойчиво шевельнулась в груди начальника мракоборцев. Малфой не мог не прийти, не предупредив.

Часы показали без четверти девять, когда Гарри сдался в борьбе с голодом и заказал стейк с гарниром из овощей и новый бокал вина. Дорого одетые гости были под стать залу, выполненному в классическом стиле, с изящными стульями, белоснежными скатертями и завораживающим видом из окна. Поттер был искренне рад, что теперь буквально не снимал свои безукоризненные костюмы.

Оставив за ужин приличную сумму, он вернулся домой, уже оттуда послав Драко Патронуса, но ни ночью, ни на утро ответа не получил. Неужели Малфоевские мозги уже успели прочистить, и он знать не знал ни о каком обещании встретиться, как и обо всём, что происходило в тайном коридоре?

Стойкое тревожное предчувствие не покидало мракоборца вплоть до появления на работе, и как оказалось, интуиция не подвела. Однако до этого у Поттера была долгая ночь: сон не шёл, потому что перед глазами стояло лицо Джинни, а в ушах звучал её голос.

«У меня будет ребёнок».

Гарри не мог понять, в какой момент всё испортилось, но что совершенно не укладывалось в голове, так это причины. Джинни винила его — ясно как белый день, но что именно он сделал не так? Недостаток внимания? Она говорила об этом, что выводило из себя. Девушки похожи: вечно считают, что им недостаточно уделяют внимания, произносят недостаточно хороших слов, недостаточно любят — и так далее до бесконечности.

Или всему виной миссия в Красной Гарпии, окутанная тайной, но ведь это для того, чтобы оградить Джинни и будущего ребёнка от опасности, вот только она слышать ничего не хотела. Или же новые костюмы и рубашки Гарри, но это уже совсем смешно!

Или — что ужаснее всего и наиболее вероятно — новость о его «приключениях» с наркотиками и неизвестной колдуньей. Скорее всего, именно это. Или всё вместе?

Поттеру было трудно ответить на вопрос, что именно, но ещё больше волновал ответ на другой.

— Откуда она могла узнать? — спросил он сам у себя, глядя в украшенный старинной росписью потолок дома Блэков, но разум молчал. Первым на ум приходил негодяй Маклагген, но если это он, какой смысл ему вредить Гарри? Между ними никогда не было вражды, откуда возможные мотивы? Конечно, после того инцидента в Атриуме с оскорблениями и разбитым носом он вполне мог ответить подобной подлостью, но верилось с трудом. Кормак туповат для таких махинаций.

Если же не он, кто тогда?

Да кто угодно. В «Валькирии» кого только нет. Наверняка нашлось много желающих разболтать всему миру о том, что обколотый непонятно чем Гарри Поттер едва не изменил жене с какой-то девицей. Та сама могла проболтаться подругам, а девушки — они как испорченный телефон, им ничего не стоит раздуть из мухи слона. И вот он уже переспал с незнакомкой на глазах у всех.

Святой Мерлин. Ещё чуть-чуть, и он превратится в того, кого пару недель назад с удовольствием скрутил бы в «Валькирии» и приволок в Министерство.

Сон пришёл к мракоборцу далеко за полночь, поэтому утро было не самым добрым. Съев приготовленный Кикимером завтрак, Гарри воспользовался каминной сетью и почти сразу подумал о Гермионе: наверняка у неё дома нашлось бы какое-нибудь тонизирующее зелье. Однако подруга уже была на работе, но Поттер не спешил в штаб-квартиру, а свернул в сторону уборных.

С утра здесь практически не было людей. Мракоборец подошёл к одной из свободных раковин из тёмно-зелёного мрамора и повернул латунные вентили на кране. Оставив очки на бортике, он ополоснул лицо прохладной водой, услышав, как сбоку прозвучали чьи-то шаги, а после зашумела вода. Подняв голову, Гарри вытер лицо бумажной салфеткой, после надел очки и уставился на собственное отражение, пока не почувствовал, что на него смотрят.

Волшебник, только что вымывший руки, показался Поттеру знакомым, но он не мог вспомнить, где видел его раньше: на вид чуть старше Гарри, среднего роста, хорошо сложенный, в чёрном костюме, значок-эмблема Министерства на лацкане, тёмные вьющиеся волосы, выразительные синие глаза. Он смотрел на начальника мракоборцев так, словно был немного удивлён и одновременно рад их встрече:

— Мистер Поттер? — уточнил волшебник на всякий случай, и Гарри утвердительно кивнул. Незнакомец поспешил высушить руки и протянул ладонь для рукопожатия:

— Простите, что не представился, Роберт Ранкорн, с недавних пор младший заместитель министра Кингсли Бруствера.

— Очень приятно, Роберт, — выговорил Поттер, и они пожали друг другу руки.

Две мысли одновременно поразили сознание: парень наверняка родственник Альберта Ранкорна, того самого, чей вид Гарри принял, когда с Роном и Гермионой проник в Министерство, «прогуливая» седьмой год обучения в Хогвартсе в поисках крестражей.

И вторая: именно его он видел в туалете Гарпии, когда остался один, отходя от наркотика. Вернее, он много кого там встретил, но лицо этого волшебника врезалось в память.

— Взаимно, Гарри, — Ранкорн спрятал руки в карманы, вежливо улыбаясь. — Слышал о вашем повышении, поздравляю. Давно хотел познакомиться.

— Что же, первый подвернувшийся случай был не самым лучшим вариантом, — Поттер вполне искренне усмехнулся, оглядевшись, — хотя сейчас место, по сути, то же самое.

Роберт повертел головой и рассмеялся совпадению, отчего Гарри улыбнулся чуть шире.

— Вы правы. К сожалению, мне нужно спешить.

— Как и мне.

Они одновременно шагнули к выходу, и Ранкорн уступил дорогу.

Поттер посмотрел ему вслед, а потом, нахмурившись, вошёл в штаб-квартиру.

Какая роль могла быть у Роберта — родственника Альберта Ранкорна, который в своё время был в составе Комиссии по учёту маггловских выродков? Возможно, простого обывателя, входившего в двери “Валькирии” ради удовольствия и развлечений? С другой стороны, Роберт был младшим заместителем министра, а ведь эту должность не так-то просто заполучить.

Не успел Гарри переступить порог кабинета, как Полумна протянула ему сиреневый самолётик.

— Из первого отдела, — пояснила она, не спеша отпускать записку, что привлекло внимание Поттера, но вот на ладонь упала потёртая золотая монетка, и Лавгуд улыбнулась.

Войдя в свой кабинет, он первым делом раскрыл самолётик — секретарь Крауча-старшего известил о времени проведения завтрашнего заседания второго отдела — и только потом рассмотрел монетку: ту самую, с помощью которой общались члены ОД. На узеньком ребре было послание, и Гарри напряг зрение.

“Передайте Гарри Поттеру, что за мной следят. Портреты этих людей спрятаны у меня дома. Ключ — гимн Хогвартса. Дин Томас”.

Он пробегал взглядом по мелким буквам вновь и вновь, с тревогой думая о том, что если портреты и были, то уже давно найдены людьми Красной Гарпии.

Хотя попытать счастья стоило. Дин всегда хорошо рисовал и, предчувствуя опасность, оставил друзьям маленькую зацепку в надежде, что кто-нибудь вспомнит о монетках. Шанс один из тысячи, но Полумна вспомнила.

Гарри вернул секретарю монетку, вложив в её ладонь записку:

“Сможешь найти рисунки?”

Луна кивнула, и Поттер немного расслабился: на подругу, удивительным образом замечавшую то, что недоступно вниманию остальных, можно было положиться.

Пятнадцатью минутами ранее Гермиона выходила из приёмной с папкой в руках, а Барти шёл следом. Изучая последний отчёт о попытке четырнадцатилетнего мага стереть память своему соседу магглу, он совершенно не ожидал, что секретарь, едва переступив порог, мгновенно отпрянет и захлопнет дверь. Не успев вовремя среагировать, Крауч-младший врезался в её спину, но, отступив, прошил Уизли недовольным взглядом.

— Что вы, позвольте узнать, делаете?

Похоже, Гермиона сама не понимала, почему так бурно отреагировала на то, что увидела колдунью, с которой не горела желанием пересекаться.

— Видите её? — стараясь не думать о том, как глупо выглядела, она слегка приоткрыла дверь и указала на невысокую колдунью в брючном костюме в шотландскую клетку: та быстро шла в сторону одного из кабинетов со стопкой свитков и несколькими чистыми перьями. Барти вытянул шею и, коротко взглянув на колдунью, перевёл пытливый взгляд на секретаря:

— Мафалда Хопкирк, сотрудник Сектора, отправляет сообщения нарушителям того или иного закона, вам ли этого не знать?

Гермиона вновь закрыла дверь и опустила взгляд на начищенные туфли начальника, отчего-то не находя в себе смелости посмотреть ему в лицо. Мафалда вряд ли помнила её, но Уизли до сих пор испытывала жуткую неловкость.

— А ещё бывший секретарь Комиссии по учёту маггловских выродков.

Крауч-младший не счёл аргумент весомым и, подавшись вперёд, опустил ладонь на дверную ручку. Гермиона намёк поняла и вышла, направившись прямиком к нужному ей сотруднику, при этом стараясь не выпускать начальника из поля зрения. Когда Барти, отдав отчёт о случае незаконного стирания памяти, направился в сторону выхода из Сектора, Гермиона поспешила за ним.

— Мы с Роном и Гарри оглушили её и двух других волшебников, чтобы под их личинами проникнуть в Министерство, — негромко сказала она, поравнявшись с Краучем-младшим.

— Помню, вы рассказывали, — судя по бунтарскому воодушевлению, промелькнувшему в интонации, он оценил эту идею. — Вы тогда поставили всё Министерство на уши, это я тоже помню. Три крайне нежелательных лица проникли в тщательно охраняемое место, полное Пожирателей Смерти и их союзников.

Они как раз приблизились к входу в штаб-квартиру мракоборцев, и Гермиона дала понять, что хотела заглянуть туда.

— Как-нибудь поделюсь этой историей глазами работников Министерства, — солнечный свет из ненастоящего окна подчеркнул его самоуверенную ухмылку, — может, завтра вечером.

Он ушёл в сторону лифтов, а Гермиона, будто очнувшись ото сна, поспешила в штаб-квартиру. Она прекрасно понимала, о чём шла речь: завтрашний вечер в театре, куда была приглашена.

* * *

После обеда Полумна отправилась домой к Дину Томасу по каминной сети. Чихнув от летучего пороха, она осторожно перешагнула через решётку и осмотрелась.

Жильё действительно выглядело так, словно его хозяин всего десять минут назад вышел отсюда: на подлокотнике дивана висела небрежно сложенная рубашка, из-под кресла выглядывал забытый носок, даже на краю стола было оставлено блюдце с зачерствевшими крошками пирога. Обернувшись, Луна левитировала стул к камину и, забравшись на него, зажгла свет на конце палочки. Она пыталась найти отпечаток с перевёрнутым гербом Ордена Феникса, который увидела на колдографии, и не удивилась, когда не смогла его обнаружить: обои были идеально ровные и чистые.

Легко спрыгнув со стула, отчего звякнули вишни в волосах, Полумна взглянула на задёрнутые шторы и трансфигурировала лежавшие неподалёку пастельные мелки в светонепроницаемые экраны. Вряд ли днём с улицы будет заметен яркий свет, льющийся из окон, но лучше не рисковать. Закрыв экранами окна, она достала из сумки фотоаппарат с массивной вспышкой и специальные очки. Выполненные из толстого чёрного стекла, обделанные резиной так, что плотно прилегали к лицу, как у профессиональных пловцов, в компании с льняным платьем они выглядели диковинно. Поправив волосы под ремешком очков, Луна вновь забралась на стул и нажала на кнопку фотоаппарата. Вспышка зажглась, но не потухла, как это должно случаться по обыкновению — Лавгуд магией перенастроила аппарат.

Победная улыбка тронула её губы, потому что теперь герб Красной Гарпии, так похожий на перевёрнутый герб Ордена Феникса, отчётливо вырисовывался на обоях.

Полумна хорошо знала, что это значило. Отставив фотоаппарат на каминную полку, она направила кончик палочки на место, где был оставлен рисунок, и прошептала заклинание. Когда Лавгуд вновь включила вспышку, обои были чисты.

Спустившись со стула, она внимательно осмотрелась по сторонам, ведь нужно было найти рисунки.

— Акцио, рисунки, — Луна обвела палочкой комнату, и из распахнувшегося шкафа в неё полетела целая стая разрисованных листов: пейзажи и абстрактные зарисовки, эскизные портреты (Полумна заметила знакомые лица). Тушь, уголь, карандаш — техника Дина была великолепна, и Полумна с интересом просмотрела работы, но не обнаружила того, что искала.

Она осмотрела прихожую, оттирая перепачкавшиеся углём руки, пока цепкий взгляд не остановился на чёрном пятнышке на синей обивке пуфика, стоявшего неподалёку от входной двери. Присев на корточки, Луна стёрла пальцем пятно: уголь. Склонившись к самому полу, она заглянула под пуфик, подсвечивая Люмосом, и улыбнулась, обнаружив точно такие же чёрные следы на стыке деревянных панелей.

Отстучав ритм припева гимна Хогвартса, Полумна с проворством отодвинула пуфик и потянула за приоткрывшийся край узкой дверцы.

Внутри обнаружились три свёрнутых в трубочку рисунка.

В Министерстве Гарри Поттер топтался у дверей кабинета Малфоя, не понимая, куда он мог пропасть. Весьма насторожила реакция стирателей памяти на вопрос о возможном местоположении начальника: ответив что-то не слишком внятное, они постарались как можно скорее оставить Гарри под предлогом работы. При этом пару раз обернувшись на него со странным выражением на лицах — что-то среднее между сомнением и тщательно завуалированным подозрением.

Стоило отметить, с недавних пор подобную модель поведения переняли его мракоборцы. Это сильно напоминало взгляды, которые он сам же вместе с Гермионой и Невиллом бросал на одного конкретного человека всего несколько месяцев назад: на Барти Крауча-младшего. Люди всегда так смотрят на тех, кто выше их по служебной лестнице, тем более, если эта личность является причиной огромных служебных трудностей.

Осознав, что зря тратил своё время, Гарри покинул штаб-квартиру и неожиданно встретил Снейпа в коридоре третьего уровня.

— Его здесь нет, — молвил профессор вместо приветствия и пошёл плечом к плечу с Поттером, замедлившим шаг в сомнении, стоило ли останавливаться (воспоминания об их последней стычке были ещё как свежи). Подобная необходимость отпала сама собой, и Гарри уверенно продолжил движение в сторону лифтов.

— Вы о Малфое, я полагаю? — в обмене любезностями явно не было необходимости, раз Снейп сухо кивнул, добавив:

— Так же как документов, до недавнего времени хранившихся в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии. Вы их изучали.

Дела о Гарпии.

— И что теперь? — пробормотал Гарри, боковым зрением заметив, как пристально взглянул на него профессор, но поворачиваться почему-то не хотелось, и дело было вовсе не в их последней встрече.

Именно в этот момент сознание посетила иррациональная, даже неуместная мысль: раз Гарпия так пристально следила за ним, она наверняка была в курсе конфликта с Джинни. Может, теперь ей ничего не угрожало? На короткий миг Поттер подумал о том, чтобы демонстративно разорвать отношения, только чтобы уберечь от возможной беды её и их ребенка…

— Думаю, у вас накопилось достаточно вопросов, — мастер зелий отвлёк мракоборца от размышлений, тот сначала рассеянно кивнул, а потом насторожился.

— Неужели? — в интонацию прокрались снисходительные нотки, но Снейп удивительным образом пропустил это мимо ушей. Не ответить он мог только по одной причине: намечался действительно серьёзный разговор.

— Штаб-квартира спокойно переживёт ваше отсутствие, — молвил он, а Гарри мысленно усмехнулся: это перед завтрашним-то заседанием второго отдела. — Встретимся через час у кафе, где мы как-то покупали кофе, помните?

Дело Клары Брикман, обеденный перерыв, кофе в бумажных стаканчиках на Пикадилли, конечно, он помнил.

— Лучше вечером, профессор, — Поттер улыбнулся как можно вежливее, — много дел.

Снейп оценивающе взглянул на него.

— В восемь. Не опаздывайте, — профессор строго взглянул на Поттера, когда тот вышел из кабины на втором уровне.

Начальник мракоборцев лишь кивнул в ответ, оставив все комментарии при себе.

В остаток дня Гарри заканчивал работу над последними отчётами: завтра утром его ждало испытание, являвшееся неотъемлемой частью жизни начальника каждого подразделения. Ежемесячный отчёт перед главой отдела.

Мыслей вновь коснулись рассуждения о поведении подчинённых. Каждому человеку интересно узнать, что думают о нём другие. Есть, конечно, исключения: те кого нисколько не заботит мнение окружающих. “Делай то, что хочешь, тебя всё равно будут осуждать до конца жизни”, — так, кажется, говорят? На то, чтобы данное высказывание превратилось в кредо всей жизни, нужна львиная доля смелости, непоколебимая самоуверенность и крупица безумия, ибо кто в здравом уме решится бросить вызов социуму, страдающему от поголовной тупости и безнравственности?

При условии, что безумие — это оборотная сторона гениальности и незаурядности сознания.

Не каждый находит в себе силы сбросить оковы глупых предрассудков, навязанных родителями, учителями, обществом, правящей политической верхушкой. Проще жить в комфорте тюремной камеры, утешая себя тем, что ты всё делаешь так, как надо, и никто тебя не осудит, не посмотрит косо. Не догадываясь, что люди и осудят, пока ты не слышишь, и покосятся вслед.

Гарри часто посещали подобные мысли: после того, как война осталась позади, и на минувшие события удалось взглянуть под другим углом. Почувствовать себя марионеткой в руках старого интригана, заговорщика и разрушителя чужих судеб по имени Альбус Дамблдор, на четыре других его имени уже не хватало сил и уважения. Хотя, уважение всё же присутствовало, сказывалась былая детская впечатлительность Поттера.

Так или иначе, Гарри сыграл свою роль, вырвав мир из когтей Волдеморта и теперь предоставив его самому себе, отчаянно желая получить то же взамен. Однако история повторялась, и к нему уже привязали ниточки, только Поттер не собирался двигаться в такт чужой мелодии. Как писал Шекспир в «Гамлете»: “Чёрт возьми, или, по-вашему, на мне легче играть, чем на дудке? Назовите меня каким угодно инструментом, — вы хоть и можете меня терзать, но играть на мне не можете”.

Знание всегда означало силу. Знание того, что о тебе думал потенциальный враг, даровало преимущество.

Был старый проверенный способ заполучить это преимущество, проверенный шестью годами жизни в Хогвартсе, и Гарри серьёзно рассматривал подобный вариант, тем более с возвращением Полумны одним поводом стало больше.

Он слышал, как открылась дверь приёмной, но вместо глухого шороха подошвы мракоборческих ботинок послышалось размеренное тихое шарканье: Лавгуд иногда ходила так, словно ей было лень переставлять ноги. На самом деле она вела себя так, когда была занята, по её мнению, очень важными мыслями.

Отложив перо, Поттер поднял выжидательный взгляд на дверь, лишь сейчас ощутив, как ныла шея. Зрение без очков рассредоточилось, но рука уже машинально тянулась к оправе. Секретарь появилась через миг после того, как мир вокруг Гарри обрёл чёткость. Она протянула папку с рисунками.

— Тот знак на обоях, — сказала Полумна, — похоже, кто-то уничтожил его.

«Кто-то из Гарпии», — подумал Поттер, не догадываясь, как близок к правде.

Он спрятал рисунки в верхнем ящике стола и изучил их в конце рабочего дня.

К сожалению, ни один из волшебников не показался знакомым, и если бы не маленькая записка Луны о том, что можно поискать в архивах личных дел сотрудников Министерства, Гарри наверняка растерялся бы.

Полумна ушла немного раньше его, поэтому Поттер самостоятельно потушил свет и запер кабинет, а после вышел из штаб-квартиры.

Только для того, чтобы накинуть мантию невидимости и, осторожно приоткрыв дверь, проскользнуть обратно.

Большинство мракоборцев уже ушли домой, остались лишь немногие — к их отсекам Гарри и подобрался, предварительно наложив на подошву туфель заклятие бесшумности. Двое немолодых волшебников, одни из лучших в своём деле, негромко переговаривались, и Поттер услышал:

— Вот я всему этому не верю, — хмыкнул седеющий брюнет с круглым красноватым лицом, на левой щеке которого отчётливо выделялся старый шрам.

— Напрасно, — возразил шатен, что был немного моложе: он быстро что-то писал, приближаясь к нижнему краю пергамента, и строчки становились уже. Свет от лампы падал сбоку на его лицо, подчёркивая резко очерченные скулы. — Слухи об этом ходят с тех пор, как он получил повышение. Не спорю, мальчишка много сделал для магического мира, но, при всём моём уважении, были более достойные кандидаты. Птичники подбирают таких, влиятельных. Всегда так было, вспомни времена Сам-Знаешь-Кого.

Брюнет поражённо охнул и быстро посмотрел по сторонам, желая удостовериться, что в соседних отсеках никого нет, после чего понизил голос до хриплого шёпота.

Гарри быстро сообразил, что “птичники” это люди Гарпии.

— Поттер уже давно не сопливый мальчишка, разве не слышал, как он выступал тут несколько дней назад? — собеседник не придавал значения этим словам, поэтому мракоборец дёрнул пергамент на себя. Чернильный кончик пера тут же прочертил неровную линию по столу. — Поверь, ему хватит сил заставить таких, как мы, ходить по струнке.

Метнув острый взгляд, шатен стёр магией чернильную полосу и заглянул в лицо коллеге, заговорив тихо и вкрадчиво:

— А я верю, что наш начальник не так-то прост, и дело вовсе не в его характере. Он же ведёт себя точно как Крауч-младший, а тот из верхушки Птичника. Все, кто в Ордене, это знают, просто не говорят вслух.

Брюнет поморщился, отчего шрам перекосился, но не стал продолжать бессмысленный спор, что придало уверенности второму мракоборцу.

— Орден мобилизовался. К Поттеру приставили агента. Пока ещё не поздно.

Потом они заговорили об отчёте, и Гарри сам не свой двинулся в сторону выхода. Он, конечно, подозревал, что многие считали его ещё слишком “зелёным” для должности начальника…

Рисунки тихо хрустели под полой пиджака, когда Поттер уже без мантии невидимости шёл по коридору. Ему было необходимо попасть в архив с личными делами сотрудников Министерства, но он наверняка охранялся, как каждый отдел: и днём, и ночью.

С другой стороны, он начальник штаб-квартиры мракоборцев, и это его личное дело, что он ищет в архиве после рабочего дня. Гарри не обязан ни перед кем отчитываться. Сделать вид посерьёзнее и повнушительнее — и дело в шляпе.

Он не сразу обратил внимание на стук каблуков позади, но мгновенно обернулся на голос Гермионы:

— Много работы? — она догнала друга, улыбаясь немного устало, и Поттер ответил со вздохом:

— Завтра отчитываться перед Краучем-старшим.

— Как и нашему Сектору, — покивала она, идя в ногу с Гарри, и добавила, не задумываясь, — весь день потратили с Барти на отчёты.

При звуке имени Крауча-младшего мракоборец поиграл бровями:

— Вижу, вы ладите.

Гермиона ответила знакомым по Хогвартсу тоном исполнительной девочки-отличницы:

— Иначе быть не может. Мне же с ним работать.

Они приблизились к лифтам, но Гарри не спешил нажимать на кнопку вызова и даже остановил ладонь Гермионы, потянувшуюся к панели.

— Я кое-что придумал, — шёпотом пояснил он, хотя кроме них больше никого здесь не было, — но для этого мне необходимо попасть в архивы. Это может помочь найти Дина.

Он показал обнаруженные Полумной рисунки, но с конца коридора донёсся звук чьих-то шагов, что заставило друзей обернуться.

— Я знаю, кто это, — тихо произнесла Гермиона, способная отличить шаги начальника от других, и Поттер быстро спрятал рисунки.

— Где архивы? Вроде на первом уровне?

— На первом, — колдунья шагнула вбок, и догадка мгновенно подтвердилась, потому что по проходу шёл Крауч-младший.

— Хорошо, что вы ещё не ушли, — произнёс он, едва увидев секретаря, отчего Гарри разочарованно возвёл глаза к потолку.

— Не всё закончили? — спокойно откликнулась Гермиона, в то время как в лице Барти что-то неуловимо поменялось, когда он увидел Поттера.

Он остановился в нескольких шагах от друзей, и повисло тяжёлое молчание. Чтобы хоть как-то разбавить его, Гарри нажал на кнопку вызова лифта, и Крауч-младший, наконец, ответил:

— Да, есть один документ, с которым лучше разобраться сейчас, а не завтра утром.

Крауч-младший перевёл взгляд с серьёзной Гермионы на притихшего Поттера, и ни одному из них это не понравилось. Складывалось впечатление, что Барти в чём-то подозревал их.

— Как работа, мистер Поттер? — в голосе, как и в карих глазах, не было ни капли любопытства, и Гарри вдруг почувствовал себя стеклянным, словно Крауч-младший мог видеть его насквозь.

— Не даёт расслабляться, — натянуто улыбнулся он, обрадовавшись тихому перезвону, известившему о прибытии лифта. Одна из металлических решёток отъехала в сторону, и Поттер боком шагнул к ней, одновременно прощаясь, но удерживая зрительный контакт с Гермионой чуть дольше, чем было нужно. Не оглядываясь, она первая пошла в сторону Сектора, а Барти прежде, чем последовать за ней, взглянул на прямоугольное табло над кабиной, в которой уехал мракоборец.

Золотая стрелка показывала вниз, но никак не вверх.

Гарри слишком поздно вспомнил об этом, проклиная себя за то, что прокололся на подобной мелочи. Оставалось надеяться, что Гермиона не задержится и поможет найти нужные документы.

Уизли вошла в кабинет начальника, мысленно мечтая поскорее сменить туфли на домашние тапочки, чему, очевидно, не суждено случиться в ближайшие несколько часов, ведь Поттер нуждался в помощи. Голова звенела от огромного объёма проделанной работы, поэтому секретарь не сразу смогла понять, что оказалось в её руках.

Барти, передавший первую папку из невысокой стопки, обошёл Гермиону, из-за чего она не увидела, как он запустил руку в потайной карман пиджака.

— Я не совсем понимаю, — пробормотала она, листая личное дело неизвестного ей волшебника, но пояснения не последовало.

Тишина привлекла внимание и насторожила одновременно, Уизли развернулась на подошве, резко вдохнув от неожиданности: Барти оказался всего в нескольких дюймах. Край раскрытой папки зацепился за лацкан его пиджака, отчего бумаги едва не полетели на пол, но она вовремя придержала их, оказавшись не в силах прервать зрительный контакт.

— Не так я хотел это сделать, — с сожалением произнёс Крауч-младший, но что окончательно смутило Гермиону, так это движение руки: пальцы коснулись её шеи прежде, чем она успела отреагировать. Точнее, если бы смогла отреагировать, а не превратилась в мраморную статую, поразившись поведением начальника.

Правда, лёгкий укол в месте прикосновения расставил всё на свои места, и Гермиона, не в силах удержать стремительно ускользавшее сознание, услышала:

— Мне очень жаль.

Барти подхватил её, лишившуюся чувств, под руки, осторожно отклонившись так, чтобы отяжелевшая голова легла на его плечо. Раскрытая папка, на мгновение застряв между ними, всё-таки упала на пол, листы разлетелись в разные стороны по гладкому паркету.

Однако это было меньшей проблемой по сравнению с той, что ждала Крауча-младшего с пробуждением колдуньи.

Гарри без проблем попал в архивы — у него даже не стали спрашивать удостоверение. Отыскав нужный шкаф с картотекой сотрудников Министерства, он ужаснулся тому количеству дел, что нужно было просмотреть. Шансы быстро отыскать трёх волшебников среди нескольких тысяч были ничтожно малы, но другого варианта у Поттера не было. Он наколдовал два небольших шара света, расположился у нижней полки и начал ритмично взмахивать и покручивать палочкой, внезапно напомнив самому себе колдуний, которых увидел в Министерстве во время поисков медальона. Они играючи управлялись с розовыми листками, которые формировались в брошюры о грязнокровках, а затем собирались в аккуратные стопочки.

Спустя двадцать минут удача внезапно улыбнулась Гарри, и он обнаружил первого волшебника, как две капли воды похожего на худого мужчину с короткой чёрной бородкой и густыми бровями.

Некий Грегори Андерсон, сорок семь лет, с тысяча девятьсот семьдесят шестого года работал в Отделе магических игр и спорта, пока в девяносто седьмом не…

Поттер облокотился на полку, озадаченно шевеля волосы на затылке. Грегори Андерсон без вести пропал во времена властвования Волдеморта в Министерстве, практиковавшем политику “зачистки” нечистокровных волшебников. Родители Грегори были магглами.

Гарри взглянул на полку, с которой работал, и тяжёлый вздох вырвался из его груди: дело в том, что он не заметил маленькую табличку с надписью: “Погибшие, без вести пропавшие”. Он немного опустил палочку, потеряв концентрацию, и стопочка уже просмотренных дел, зависшая в воздухе, упала на пол.

Подобрав папки, мракоборец вновь сравнил портрет и колдографию, сходство было стопроцентное. Но как Дин мог видеть того, кто уже шесть лет не переступал порог Министерства?

Наручные часы показывали двадцать минут восьмого, и Поттер вспомнил про Гермиону: она не пришла. Возможно, Барти задержал её на дольше, чем мракоборец рассчитывал. Через сорок минут он должен был встретиться со Снейпом, а у него было ещё два портрета.

— Может, вам помочь, мистер Поттер? — раздался голос из темноты, и Гарри дёрнулся от неожиданности. Сердце подскочило до самого горла, когда он, резко обернувшись, увидел молодого волшебника, пропустившего его без удостоверения.

— Спасибо, Мэттью, я сам справлюсь, — улыбнувшись как можно вежливее, мракоборец подождал, когда тот уйдёт, и ради интереса перебрал ещё несколько десятков папок на той же полке. Он почти не удивился, когда обнаружил личное дело ещё одного волшебника, похожего на лысого круглолицего мужчину с рисунка. Согласно документам, он был убит в девяносто седьмом году.

На третьего Поттеру попросту не хватило времени, и он, заклинанием скопировав данные из дел на чистые листы пергамента, что прихватил с собой, поспешил покинуть Министерство. Воспользовавшись одним из каминов в Атриуме, Гарри вначале попал домой, где оставил копии документов и рисунки, после чего трансгрессировал в центр Лондона.

Несчастный Кикимер окончательно обиделся на хозяина, который второй вечер подряд отказывался от ужина, и долго что-то ворчал себе под нос, пряча принесённые Поттером бумаги в сейф.

Он появился даже немного раньше, но Снейп уже ждал его, неспешно прогуливаясь вдоль тротуара в стороне от основного потока прохожих.

— Вы не поверите, что я разузнал, — сказал мракоборец, пока им варили кофе, и мастер зелий продемонстрировал свой интерес лишь характерно выгнувшейся бровью.

— В таком случае, наш диалог окажется плодотворным, — ответил профессор, когда они забрали напитки. Как в прошлый раз, волшебники пошли вдоль широкой Риджент-стрит, любуясь живописной иллюминацией классических фасадов зданий.

Поттер с наслаждением сделал глоток кофе и улыбнулся собственным мыслям: разговор определённо сложится.

Он был весьма рад хорошей погоде: весна вступала в свои права, овевая тёплым воздухом большой город и его жителей, наслаждавшихся вечерней прогулкой. Сидеть дома в такое время казалось чем-то поистине грешным.

По большей части говорил Снейп, Гарри поглощал услышанное с той же жадностью, с какой кофе, купленный на Пикадилли, втайне изумляясь внезапной разговорчивости профессора. Подобное поведение настораживало, но, возможно, настал тот самый момент, когда Поттер должен был узнать о Красной Гарпии. Хоть он по-прежнему был настроен скептически: сказывалось недовольство тем, что его какое-то время держали в неведении.

Неважно, что Гарри успел прийти к собственным выводам и во многом оказался прав.

Складывалось впечатление, что информацию решили выдавать порциями — тогда, когда Снейп, Крауч-младший или кто-то другой считали нужным ей поделиться. Словно Гарри не доверяли, принимая за осла, перед чьим носом помахали морковкой, и он покорно потрусил в указанном направлении. С другой стороны, он понимал, что это — самая действенная личина, какую он только мог выбрать. Дурачков практически ни в чём не могут заподозрить.

По словам Снейпа, Красная Гарпия была создана задолго до первой магической войны и состояла из волшебной элиты, концентрировавшей в своих руках управление Великобританией. В Тёмном Лорде она, как и Орден Феникса, видела врага.

В мирное время, а также в первую войну Гарпия с лёгкостью скрывала своё существование.

Обе организации понимали, жертв не избежать, и основной удар пришёлся на Министерство: зачистки в его рядах побили все мыслимые и немыслимые рекорды. Смена власти была предсказуемым событием.

Однако если Орден ратовал за спасение всей магической Британии, Гарпия действовала исключительно в собственных интересах. Интересах Министерства.

Гарпия разрабатывала тайный план по уничтожению Тёмного Лорда, Пожирателей смерти и их союзников.

— Здесь и кроется главный секрет Гарпии. То, ради чего мы вас и втянули в эту историю, мистер Поттер.

Мистер Поттер почувствовал, как учащённо забилось его сердце.

Они пошли вдоль набережной Темзы, и профессор рассказал, что послужило катализатором к зародившейся много лет назад между Гарпией и Фениксом войне.

В первой войне людские потери как в Ордене, так и в Министерстве, были чудовищные. И тогда Гарпия нашла решение. Собрав под своим крылом талантливых волшебников, она разработала новое заклинание, нечто среднее между Империусом и легилименцией, которое позволило контролировать сознание другого человека без вреда для него. Конечно, оно было неидеальным, происходили сбои и несчастные случаи. И всё же распознать действие такого заклинания было практически невозможно, а если удавалось, непосвящённые попросту не знали, как прекратить его действие. Реддл был абсолютно уверен, что это дело рук Ордена, а Орден, в свою очередь, подозревал о существовании третьей стороны. Однако Гарпия хорошо умела хранить свои секреты.

Она совершила огромные успехи. Многие разработки позднее пригодились Штаб-квартире стирателей памяти. Так удалось вычислить большое количество предателей и превратить союзников Тёмного Лорда в своих шпионов.

— Что было потом? — спросил Гарри, глядя на дрожащие отражения огней в воде, лишь бы не смотреть на Снейпа. Он слишком боялся выдать свою радость, чтобы профессор, заметив это, вдруг не передумал. Лишь бы бывшему студенту насолить. Глупость, конечно.

— Потом Тёмный Лорд появился в Годриковой Впадине, — ответит тот, глядя прямо перед собой.

Миссия Гарпии была завершена. Она ушла в подполье, чтобы не привлекать внимание Ордена, однако не прекратила свои разработки. Её численность росла, и программа совершила значительный скачок. Случаи отрицательных последствий уменьшились на глазах. В конце концов, Гарпия достигла свою первоначальную цель.

— Она создала идеальное заклинание? — Поттер кивнул в сторону балюстрады, намекая на небольшую остановку.

— Создала.

Снейп замолчал, а Гарри постарался обдумать услышанное.

— И всё-таки я не совсем понимаю… — сдался он, ожидая логичное замечание об уровне развития собственного интеллекта, но этого не случилось.

Профессор повернул к нему голову, и Поттер обнаружил, что тот выглядел серьёзно и отпускать колкие замечания не был настроен.

— Как я уже сказал, распознать такое заклинание практически невозможно. Человек может быть подвержен ему годами, десятилетиями, и в то же время оставаться самим собой.

Теперь стало ясно. Возможность контролировать кого угодно. Где угодно. Хоть целое правительство.

Однако ничего такого, что могло вызвать подозрения у Ордена, не происходило.

А потом Тёмный Лорд возродился.

Когда речь пошла о второй магической войне, в интонации Снейпа послышались необычные нотки. Словно он разделял позицию Гарпии на тот момент.

— Скримджер был убит, Министерство пало. Если в прошлый раз Реддл ничего не знал о Гарпии, то в этот раз она раскрылась перед ним, позиционируя себя, как врага Ордена. Так Гарпия заполучила доверие Пожирателей Смерти и всех, кто был на стороне тёмных сил. Таких, как Пий Толстоватый, Долорес Амбридж, Альберт Ранкорн и прочих значимых фигур.

Гарпия не могла допустить, чтобы зазнавшийся волшебник встал во главе правительства, сместив тех, кто десятилетиями держал власть в своих руках. Она также внедрила своих агентов в Орден, с которым в действительности стала врагом. Агенты добывали ценную информацию, многие работали сразу на несколько фронтов, и большинство никто так и не смог раскусить. Двойная осведомлённость была ключом к успеху.

— Орден, узнав о Гарпии, объявил её врагом номер один наравне с Тёмным Лордом, — усмехнулся Снейп. — Название и вовсе выглядело как насмешка: хищная гарпия против мудрого феникса, кто кого. Собрав под своим флагом всю “свиту” Тёмного Лорда и тех из Министерства, кто оказался ему угоден, Гарпия, по мнению Ордена, представляла огромнейшую опасность.

— Орден можно было понять, — выбросив пустой стаканчик в урну, Гарри облокотился о каменную балюстраду, что отделяла набережную от тёмных вод Темзы.

Тогда орденцы смогли сложить два и два, осознав, кто стоял за теми событиями более чем десятилетней давности.

— В конечном итоге, Тёмный Лорд пал, — Снейп провожал ничего не выражавшим взглядом многочисленных прохожих. — Это общая заслуга и Ордена, и Гарпии.

Орден пытался избавиться от Гарпии, но это было не так-то просто. Всё оказалось обставлено так, что многие руководители подразделений, а то и целых отделов действовали от имени Волдеморта под влиянием Империуса. Задокументированные и подтверждённые результаты, безусловно, оказались фальсификацией, с чем Орден ничего не мог поделать. Открытая борьба могла означать лишь начало новой гражданской войны.

В конечном итоге, две организации пришли к соглашению. Мирное существование, при условии свёртывания программы нового заклинания и добавления его в разряд Непростительных. И у каждой стороны было кое-что, что она могла использовать в качестве шантажа, если кто-то нарушит соглашение.

От былых разработок осталось хранилище с воспоминаниями и записями о гигантской проделанной работе. Хранилище в тайнике Красной Гарпии.

Все обвинения были сняты, все члены Красной Гарпии остались на своих постах. Со временем о могущественной организации в Ордене перестали вспоминать, а на деле она лишь залегла на дно, прячась за дверьми «Валькирии».

Клуб и карты приносили прибыль, Гарпия постепенно вошла во вкус, и распухавшие от монет карманы, как кот от сметаны, никого не тяготили. Организация росла, как грибы после дождя — люди испытывали острую потребность в положительных эмоциях после страшных событий войны, — но никогда не называла себя Красной Гарпией.

Обретя популярность, как место отличного отдыха среди среднестатистических волшебников, перед избранными она открывала большие возможности, а верхушка, вновь властвовавшая в Министерстве, наслаждалась жизнью.

Что-то пошло не так, раз имя Красной Гарпии вновь появилось на устах бывших Орденцев (Гарри был тому свидетелем), хоть и произносилось шёпотом, ведь в Министерстве далеко не всё было гладко. Все эти исчезновения, шпионы-призраки, загадочные планы Крауча-младшего и Снейпа…

Спустя час они зашли в ресторан, где продолжили беседу. В глубине затенённого зала звучала живая инструментальная музыка, приятно расслаблявшая после насыщенного рабочего дня, и грамотное освещение — горели лишь красивые светильники на столиках, основной свет был приглушён — не резало глаз.

Съев половину порции ризотто, Гарри показал Снейпу найденные в архивах Министерства дела и рисунки Дина, заодно рассказав о перевёрнутом гербе Ордена Феникса, нарисованном на обоях.

— Я могу поверить в символ, нарисованный на стене, как предупреждение Ордену, но слежка…Гарпия так не действует, — покачал головой профессор и пояснил, увидев немой вопрос на лице мракоборца, — так открыто.

Поттер потёр виски.

— Меня это смутило. Как и то, что эти люди либо погибли, либо пропали много лет назад. Не мог же Дин ошибиться?

Профессор вздохнул и немного подался вперёд, будто хотел сказать что-то довольно резкое, но внезапно передумал. Гарри это не понравилось, он в подозрении сузил глаза, но Снейпа этим было не взять.

— Любой человек, зная, что за ним следят, волей-неволей оказывается в состоянии стресса, что может привести к самым разнообразным последствиям, включая галлюцинации и искажённое восприятие действительности, — быстро заговорил он, а Поттер в разочаровании отложил вилку, осознав, что мастер зелий заговаривал ему зубы. — Дин Томас мог ошибиться. В любом случае, шпионы Красной Гарпии знают такие маскировочные чары, о которых штаб-квартира мракоборцев может лишь мечтать. Едва ли они могли себя обнаружить, столь открыто следя за волшебником, что тот запомнил их внешность.

Гарри флегматично повёл бровью, и профессор произнёс прежде, чем указал подоспевшему официанту на опустевший бокал:

— Только если не сделали это намеренно.

Облизав зубчики вилки, Поттер с отсутствующим видом проводил ровную спину официанта.

— Значит, мне пора начинать волноваться?

Нож, которым Снейп отрезал кусочек от стейка, замер, и в интонацию профессора прокралось сомнение:

— Есть повод?

— За мной следят, — намеренно легкомысленно откликнулся Гарри, гоняя по пустой тарелке две недоеденные креветки, — причём, особо не стараясь это скрыть.

Официант принёс Снейпу виски, а Поттер попросил ещё бокал вина, после чего доел креветки и, отложив приборы, вытер губы бумажной салфеткой. Его задело недоверие профессора, ведь как иначе можно было интерпретировать то, что он не воспринял рисунки Дина всерьёз?

Снейп молча понаблюдал за Гарри и озвучил вывод, к которому, впрочем, пришёл ещё много лет назад:

— Вижу, вы не боитесь.

Они посмотрели друг на друга, и Поттеру показалось, что во взгляде профессора мелькнуло одобрение (что нисколько не растопило лёд в душе бывшего студента), пока он вновь не уделил внимание своему ужину, лишь изредка поднимая ничего не выражавшие глаза на собеседника:

— Смысл бояться тех, о чьих способностях мало осведомлён и не представляешь, какая опасность может грозить, — Гарри намеренно кривил душой, намекая на нежелание Снейпа рассказывать правду. — Это не Волдеморт, чьи намерения были весьма прозрачны.

— Тем не менее… — ухмыльнулся мастер зелий, мол, Тёмного Лорда вы тоже не боялись.

Они замолчали ненадолго, переключившись на еду, но вскоре Поттер начал рассуждать вслух:

— Значит, и у Гарпии, и у Ордена есть тайники, в которых хранится так называемый гарант мира между ними. Укради это один у другого, можно добиться чего угодно. Шантажировать, к примеру. — Взяв бокал с водой, Гарри взглянул на Снейпа, вытершего рот салфеткой. — Именно это Эдвард и украл у Гарпии?

Профессор посмеялся, оставив скомканную салфетку на пустой тарелке.

— Это было бы слишком хорошо, — вопрос по-прежнему стоял в зелёных глазах, и мастер зелий пояснил. — Он украл часть воспоминаний, свидетельствующих о том, что Гарпия не забыла про своё хобби.

Поттеру захотелось усмехнуться. Мрачно усмехнуться.

Все эти пропажи. Теперь не было никаких сомнений, что это означало на самом деле.

— И я должен украсть остальные?

— У Гарпии — да. Но вот у Ордена… — уклонился Снейп от прямого ответа и встретил прямой взгляд Гарри, пока тот шире не распахнул глаза в осознании.

— Только не говорите, что… — начал он, но замолкнул на полуслове, едва увидел подтверждение своей догадки на дне чёрных зрачков собеседника.

— Получается, я как тот хоббит, — нервно усмехнулся Поттер, сделав большой глоток воды, и улыбнулся ещё шире, поймав изумление во взгляде Снейпа. — Бильбо Бэггинс, которого подтолкнули навстречу приключениям, а на деле превратили в обыкновенного вора.

Мастер зелий не был так хорошо осведомлён о мире маггловского сказочного фольклора, как Гарри, поэтому в ответ сказал лишь:

— Бэггинс не Бэггинс, но зачем таить: да, вы должны совершить нечто невозможное.

— По крайней мере, это лучше, чем кого-то убить, — заметил Поттер, и Снейп не мог не согласиться.

Они допили свои напитки в молчании, которое из-за музыки и приглушённого шума голосов посетителей не тяготило, но Поттера волновал ещё один вопрос касаемо Крауча-младшего. Гарри был уверен, что профессор не станет ничего рассказывать про Барти, но ради интереса спросил:

— И всё-таки, кому он был верен по-настоящему?

— Это имеет какое-то значение?

Поттер неопределённо покачал головой, и профессор с лёгкой издёвкой ответил:

— Перед вами сидит бывший член Ордена Феникса, которого вы до последнего считали Пожирателем Смерти, поэтому повторю свой вопрос: это имеет какое-то значение в отношении Барти Крауча-младшего?

— Нет. — Гарри пожалел, что затронул подобную тему.

И всё же не зря.

— Когда-то давно я не дал ему ступить на опасный и ненадёжный путь, сохранив тем самым жизнь. Он был передо мной в долгу, — сказал Снейп, когда они, расплатившись, покинули ресторан, — и этот долг вернул спустя много лет, не позволив мне погибнуть.

Вначале Поттер не понял, о чём шла речь, но стоило вспомнить, как долго они с Роном и Гермионой пытались понять, как выжил профессор, всё стало ясно. Вернее, совсем не ясно, потому что мастер зелий в подробности вдаваться не спешил, а Гарри не стал спрашивать.

Прежде чем попрощаться, профессор спросил, не замечал ли Поттер что-то необычное, и тот рассказал про случайную встречу с Робертом Ранкорном.

— Для вашего же блага держитесь от него подальше. И ещё: оставьте попытки связать пропажу Дина Томаса с Красной Гарпией. Сейчас вы на хорошем счету у её руководства, но одно лишь слово о вашем маленьком расследовании...

Многозначительное молчание как нельзя лучше обрисовало возможные мрачные перспективы. Привычно кивнув на прощание, Снейп почти сразу затерялся в толпе. Гарри заметил его тёмный затылок, пару раз мелькнувший невдалеке, после чего спрятал руки в карманы брюк и неспешно побрёл в противоположном направлении.

Профессор вспоминал события шестилетней давности: Визжащая хижина, обжигающая боль в горле, не позволявшая дышать, шипение змеи и терпкий запах крови, потом ад внезапно рассеялся, и появился Поттер. Что за чувство тогда руководило Снейпом в шаге перед смертью, он не знал, или же просто не хотел признаваться самому себе. Так или иначе, он отдал ему все свои воспоминания, как велел Дамблдор — открыл правду в самом конце. Хоть и тогда, глядя в зелёные глаза, до последнего противился уготованной мальчишке судьбе.

— Я думал, что делаю это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. — Воспоминания вернули его в кабинет директора. — А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя…

Он действительно так думал, с тех самых пор, как этот седовласый старик сказал ему много лет назад, когда Снейп разочаровался в Тёмном Лорде:

— Если вы любили Лили Эванс, если вы действительно любили её, то ваш дальнейший путь ясен.

Так он и жил, ведомый светом великой, по его мнению, цели, в конце пути обнаружив себя обманутым. И всё же он сделал то, что должен был, и предначертанное свершилось бы — мальчик погиб во имя блага для других, — но Снейп этого не увидел бы.

В смерти решение всех самых тяжких бед, поэтому он с лёгкостью открыл правду Гарри, вместе с ней открыв и себя. Страшно не было.

Только не думал, что это вовсе не конец. Что выживет не только Поттер, но и он сам.

Не ожидал, что сознание встрепенётся вновь, и мысль понесётся вскачь, не понимая, что был то за провал, чёрное пятно, маленькая смерть, и как связать то, что было до неё и что стало после? Как соединить лицо мальчишки, которого не уберёг, и совершенно иной голос, шептавший что-то на латыни, а после сказавший уже на английском:

— Чёрта с два ты так легко отделаешься, Снейп.

Холод объял шею, а по глотке, прежде изодранной в клочья, напротив, будто потек расплавленный металл, наполняя жилы бурлящей, глупой кровью, что так отчаянно цеплялась за жизнь.

Мир вернулся, словно не с ним Снейп только что простился, и рядом на полу, с перепачканными кровью руками, в мантии Пожирателя смерти, сидел Барти Крауч-младший. Знакомая самодовольная улыбка растянула его губы, едва мастер зелий сфокусировал на нём взгляд. Он не знал, чего хотел больше: поблагодарить или убить своего спасителя.

— Избавь меня от одного и от другого, — подлец как всегда читал мысли по лицу, и Снейп заметил знакомый стеклянный флакончик на полу, сейчас уже пустой.

— Только не говори, что ты залез в мою кладовку, — сказал он, понимая, что так и было, и осторожно сел. Всё-таки желание жить неисчерпаемо, никак иначе не объяснить тёплую волну ликования: от смертельных ран не осталось и следа.

— Не только в неё. — Барти поддел пальцем висевшую на шее цепочку, демонстрируя маховик времени, и Снейп возвёл глаза к обветшалому потолку.

В смерти избавление от ответственности. Как теперь нести её, если жизнь всё ещё твоя союзница? Что отвечать на закономерные вопросы Поттера сейчас? И самое главное — какая звезда ведёт профессора теперь?

Ответ на последнее был самым очевидным, особенно после вовлечения Гарри в историю с Красной Гарпией.

Снейп ни за что не поделился бы двумя третьими воспоминаний, если бы знал, что выживет.

* * *

Первым, что почувствовала Гермиона, постепенно приходя в себя, стало лёгкое движение прохладного воздуха, касавшегося ступней, укрытых лишь тончайшими чулками. В теле царила слабость как после слишком долгого сна, ладони лежали на чём-то прохладном и грубом, похожем на потрескавшуюся кожаную обивку кресла, а шею ниже уха странным образом покалывало. Глаза закрыты, но сквозь тонкую кожу век можно различить всполохи оранжевого света. Звучали чьи-то голоса, очень знакомые, но мир казался таким далёким, будто завёрнутым в несколько слоев ваты, отчего слова миновали отдел мозга, отвечавший за восприятие речи.

— Ты плохо его знаешь, сейчас он на это не пойдёт.

Недовольный вздох и приглушённый ответ:

— Сколько ещё ждать?

Тихо затрещали горевшие поленья, но вот первый голос прозвучал вновь:

— Пойми, Поттер должен полностью доверять нам. Только в этом случае он выполнит то, что необходимо, но мы должны действовать осторожно. В случае если раскроется наша истинная цель, мы потеряем малейшее доверие с его стороны, и весь план полетит к Моргане.

— Наслышан я о его отношении к тем, кто пытается им манипулировать, — прозвучало весьма нетерпеливо, и Гермиона, приподняв тяжёлые веки, увидела размытый силуэт человека на фоне яркого огня в камине. — Поттер, конечно, не семи пядей во лбу, но и не дурак, наверняка подозревает, что мы много чего недоговариваем.

— Нужна золотая середина.

Возникла пауза, собеседники молчали, а Гермиона, быстро заморгав, восстановила чёткость зрения и обвела быстрым взглядом маленькую и незнакомую гостиную. В носу немного щипало: так всегда бывало после путешествия по каминной сети, летучий порох не оставлял обоняние равнодушным.

Она помнила, как вернулась в кабинет начальника, оранжевая папка в её руках, потом темнота.

Наконец, Гермиона взглянула на Барти: он сидел в кресле в нескольких метрах впереди. За высокой спинкой она видела лишь обтянутое белой рубашкой плечо и тёмный в плохом освещении затылок. Он разговаривал через камин со Снейпом: она узнала голос.

— Расскажи ему о Гарпии, но только то, что не повредит ходу операции. Пусть проникнется доверием, раз ты так на этом настаиваешь.

— Барти, — вздохнул профессор осуждающе, но Крауч-младший отмахнулся.

— Поттер что-то задумал в конце рабочего дня, знаю я этот характерный блеск в глазах, не раз видел такой у собственного отражения. Меньше всего нам нужно, чтобы он начал рыть землю против Гарпии.

— Наш агент сбил его с толку, — парировал Снейп, — он ни за что не вычислит тех, кто на самом деле следил за Дином Томасом.

Барти провёл ладонями по волосам, которые, как ни в чём не бывало, вновь встали дыбом на макушке, и добавил:

— Уговорил. И всё же, вдруг, впечатлённый твоими откровениями, под хорошее настроение он послушается тебя?

— Всё возможно, — задумчиво молвил Снейп, в то время как Гермиона боялась пошевелиться в кресле, чтобы ненароком не привлечь внимание. Однако разговор подошёл к концу, волшебники попрощались, и огонь в камине потух.

Встав с кресла, Барти подошёл к одному из окон, на ходу прикуривая сигарету, и отодвинул тяжёлые портьеры. Развернувшись, он прислонился к подоконнику и только сейчас заметил, что Гермиона пришла в себя. Вопреки её ожиданиям, на лице волшебника не было написано сомнения или опасения тем, что она могла услышать не предназначенный для её ушей разговор. Вместо этого он помял фильтр сигареты и коротко спросил:

— Как давно?

— Последние две минуты, — ответила Гермиона хриплым, будто ото сна, голосом, предпринимая попытку встать и, к счастью, ноги её послушались. — Где мы?

Хотя ответ был более чем очевиден. Однако на лице Уизли, как когда-то на лице Поттера или Малфоя, впервые оказавшихся здесь, отразилось лёгкое недоумение пополам с недоверием, что весь лощёный из себя Барти мог жить в таком месте. Гостиная была просто крошечной, мебель явно повидала не одно поколение хозяев, на каминной полке пылились пустые подсвечники, а между рожков люстры паук сплёл белую непрозрачную паутину.

— Вы здесь живёте? — как можно вежливее спросила Гермиона, что вызвало короткую усмешку у Крауча-младшего: никто из его гостей не отличался оригинальностью формулировок. Но прежде чем ответить, он оценивающе взглянул на колдунью и, будто сдавшись, повёл волшебной палочкой.

Воздух вокруг зарябил, как в пустыне от изнуряющей засухи, гостиная, больше походившая на пристанище какой-нибудь старой чёртовой перечницы, растаяла, а в следующий миг Уизли обнаружила себя в центре совершенно иного пространства.

На губах Барти по-прежнему играла довольная реакцией гостьи улыбка, которая заметила, что от узкого окна не осталось и следа, и хозяин на самом деле стоял, прислонившись к полностью стеклянной стене, протянувшейся от одного края просторного помещения к другому. И хоть основное освещение под высоким потолком было потушено, яркой иллюминации бессонного города оказалось достаточно, чтобы Гермиона могла осмотреться.

Всё вокруг было полной противоположностью первоначальной гостиной. Вместо крошечной гостиной единое, впечатляющих размеров пространство, не обременённое перегородками или вычурной мебелью. Она видела такое в журналах: огромный, пронизанный светом и воздухом, лофт[1], жить в котором мог позволить себе далеко не каждый англичанин.

Глянцевый пол из тёмного камня, гладкие стены из серого бетона, который, казалось, намеренно не стали ничем маскировать. Кирпичная стена справа от окон удачно обрамляла широкий каминный портал, визуально отделенный от остального пространства белым кожаным диваном в современном стиле. Так же выглядело и кресло, в котором Гермиона очнулась: вместо потрескавшейся обивки мягкая молочно-белая кожа. Позади обнаружился стеклянный обеденный стол со стульями на хромированных ножках, выполненные по последнему слову современного дизайна. Барная стойка и аскетичная кухня с фасадами из нержавеющей стали расположились в глубине пространства, а, обернувшись, Гермиона обнаружила облицованный деревом подиум с подвижной конструкцией стеклянных перегородок, в просвете между которыми виднелась большая кровать, встроенный шкаф и, очевидно, дверь в ванную комнату.

Барти призвал со стеклянного стола пепельницу и, стряхнув пепел, заключил:

— Добро пожаловать в мой дом.

Гермиона на мгновение задалась вопросом, где её туфли, но в следующий миг её не смутило ни то, что она ходила босиком по полу, ни даже факт того, каким немыслимым образом оказалась здесь.

— Видно, что он принадлежит вам.

Крауч-младший в любопытстве распрямился, но от окна отходить не спешил, предпочитая с интересом взирать на колдунью издалека:

— Почему же?

Не удержавшись, Гермиона заскользила пальцами по гладкой обивке на спинке дивана, обводя медленным взглядом помещение.

— Он похож на вас: строгий, лаконичный, с явно выраженным своеобразным вкусом, — оценив вид напольного светильника на высокой, выше человеческого роста, дугообразной ножке, по форме напоминающей удочку, с хромированным полусферическим абажуром, она добавила:

— К тому же, весьма смелый в определённых решениях.

Гермиона миновала зону гостиной и остановилась у стеклянной стены. Её взгляд задержался на парящей в воздухе пепельнице, а затем сам собой скользнул по стройной фигуре начальника, изящным по мужским меркам предплечьям и запястьям, не скрытым подвёрнутыми рукавами рубашки.

— Красивый и запоминающийся, что уж говорить.

По ту сторону стекла далеко внизу, между гигантами высотками ползли змеевидные ленты машин, чей приглушённый шум был слышен здесь, город вокруг сверкал тысячами огней.

Лондонский Сити, это было очевидно.

Незаметно вздохнув, Гермиона сделала два шага, и теперь от Крауча-младшего её отделяла одна оконная секция. Холодный свет улиц рисовал густые тени под скулами и на висках, а глаза казались темнее обычного, он выглядел лишь слегка заинтересованным происходящим, но Уизли почему-то была уверена в обратном.

— Однако не это самое главное, — заведя руки за спину, она подложила их под поясницу, прислоняясь спиной к металлическому оконному профилю, холодному сквозь тонкое платье. — В нём нет характерных деталей, которые могут что-то рассказать о хозяине. Почти в каждом доме есть фотографии, вазы или картины, привезённые из особенных мест, книги или музыкальные пластинки, говорящие об увлечениях человека. Одним словом, всё, что даёт представление о личности, её прошлом и настоящем. Здесь же…

Противоречивые чувства перекрывали друг друга, не давая возможности разобраться в них, сердце вдруг застучало, как после быстрого подъёма на десятый этаж по лестнице, голос грозился вот-вот перемениться, потерять свою уверенность, и причина была в одном.

Гермиона говорила о том, что не давало ей покоя уже очень давно, но человека, о котором шла речь, это не волновало. Вернее, кое-что в Барти поменялось: интерес стал более очевиден, он смотрел на неё, склонив голову, отчего взгляд получался загадочным, впитывая информацию с тем любопытством, которое присуще посетителям музея. Словно всё звучало захватывающе, но не более того: оставив музей позади, люди спрячут информацию в глубине своей памяти, получив от неё кратковременное эстетическое удовольствие, и больше ею не воспользуются.

Это раздражало и обижало одновременно.

— Я вижу красивую, почти идеальную картинку, но не её суть, — в голос Гермионы проскользнула обида, она не заметила, как разочарованно развела руками. — Это картинка прячется за магической завесой старой и пыльной гостиной, что не даёт возможности разглядеть истину. То же самое и с вами, мистер Крауч-младший. Глядя на вас, я вас не вижу.

Замолчав, она почувствовала невероятное облегчение и вместе с тем невыносимую, почти физически ощутимую горечь. Бессмысленно было думать о том, позволялось ли кому-нибудь вести подобные монологи — хотя бы потому, что Гермиона не была уверена, превратится ли монолог в диалог.

Сейчас, стоя босиком на полу, в чёрном трикотажном платье и с осточертевшим пучком на голове, она почувствовала себя такой крошечной, слабой и опустошённой, как не чувствовала очень давно. Взгляд не поднимался выше собственных ступней, даже когда зашуршала рубашка Барти, стоило ему, затушив сигарету, скрестить руки на груди и чуть ли не по слогам произнести:

— Миссис Уизли…

— По-моему, официальность неуместна в данной ситуации, — буркнула Гермиона, сжимая пальцы в замок за спиной, и не могла видеть, как уголок рта Крауча-младшего выгнулся в легчайшей улыбке.

— Почему я здесь? — когда ответа не последовало, она взглянула на собеседника. — Барти, послушайте, я действительно пытаюсь понять смысл всех этих событий, начиная от моего назначения на должность вашего секретаря, заканчивая сегодняшним возмутительным «похищением».

Как Гермиона ни старалась говорить спокойно, недовольство всё же слышалось в её интонации, что говорило о весьма уязвлённом чувстве собственного достоинства.

Крауч-младший оттолкнулся от окна и пошёл в сторону барной стойки (пепельница послушно поплыла по воздуху следом), отвечая с такой небрежной лёгкостью, словно ничего страшного не произошло:

— Простите за радикальные методы.

Потрогав место крошечного укола на шее, Гермиона на короткий промежуток времени утратила дар речи.

Она прекрасно знала, что Барти сложный человек, не всегда приятен в общении и вообще, сам у себя на уме, но чтобы настолько…

В мыслях, как черти на раскалённой сковороде, подпрыгивали самые разнообразные выражения, вплоть до тех, которые Гермиона никогда бы себе не позволила произнести. Виски ныли от туго собранных волос, что мешало нормально думать, и лишь на подсознании вспыхнула единственная светлая мысль: хорошо, что Рон сегодня остался в Норе, обсуждая с Джорджем дела их магазина.

Хотя она не собиралась задерживаться в гостях у начальника, который вновь расслабленно курил, облокотившись о барную стойку.

Тонкие чулки не спасали от лёгкого холода, подбиравшегося к ступням, и Гермиона отошла от окна, удивительным для самой себя образом не смущаясь пристального внимания Крауча-младшего, неотрывно следившего за каждым её движением. Познакомься она с ним вчера, наверняка почувствовала бы смятение и некоторую долю опасения — не за собственную жизнь, конечно, но за безопасность точно.

Однако Гермиона тесно работала с ним, пускай, пока недолго, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: не просто так они оказались здесь именно сейчас, когда Гарри решил попытать счастья с архивах Министерства, а она вызвалась помочь. Барти раскусил их, это стало ясно из его разговора со Снейпом, и по какой-то причине он не желал, чтобы она помогала Поттеру.

— Так почему? — Гермиона продолжала мягко настаивать на своём, понимая, что равнодушие, застывшее на лице начальника, не более чем обман зрения, призванный сбить её с толку. — Не думаю, что я оказалась здесь случайно.

Её предположения не сбылись, потому что Барти, сделав последнюю затяжку, медленно давил бычок в стеклянной пепельнице, ответив незнакомым тоном. Как будто то, о чём пойдет речь, вызывало большие сомнения, но не сказать об этом было нельзя.

— Всё дело в этом, — он потянулся к палочке, лежавшей на столе, её короткий взмах заставил первую из стопки оранжевых папок плавно проплыть по воздуху в сторону Гермионы, раскрываясь и опускаясь прямо на подставленные ладони.

Внутри оказалось личное дело — не то, которое она видела за несколько секунд до того, как отключиться, но лицо волшебника ей тоже не было знакомо. Не прошло и полминуты, как Гермиона заметила приближение новой папки, опустившейся поверх предыдущей.

— Эти люди пытались если не уничтожить, то хотя бы подорвать положение Красной Гарпии, — пояснил Барти, тихо звякнув чем-то стеклянным, — в разное время, разными способами, но результат был один.

— Что с ними стало? — поинтересовалась она, когда последняя шестая папка оказалась в её руках. Быстро пролистав бумаги до самого конца, Гермиона наткнулась на ярко-красную печать.

— Все исчезли, — раздался ответ, но она и так это поняла, с тревогой глядя на красные буквы, сложившиеся в одно слово.

«Устранён».

Ноги внезапно ослабли, не в силах удерживать тело в вертикальном положении, и Гермиона попятилась назад, присаживаясь на подлокотник кресла, в котором очнулась. Она заглянула в каждое дело, и в каждом была одна и та же печать.

— Где вы это взяли? — спросила она надтреснутым голосом, рассматривая лица неизвестных волшебников, и боковым зрением увидела, как вспыхнул огонь в камине.

Голова потихоньку наливалась болью, и Гермиона, зафиксировав медленное приближение Барти, опустила папки на колени и стала вытаскивать шпильки из пучка.

Наконец, пряди волос, закрученные в крупные локоны, рассыпались по плечам, и Гермиона почувствовала себя почти на седьмом небе: помимо желанного избавления от высоких каблуков именно этого не хватало ей для полного счастья. Правда, блаженство длилось недолго.

— В архивах Красной Гарпии. Они крадут у меня, я у них.

Забрав документы, Крауч-младший поочерёдно закрывал папки, складывая их в ровную стопочку на руку, и явно чего-то ждал, но даже не переменился в лице, когда взгляд Гермионы заскользил вверх по его рубашке.

— Тогда я не совсем понимаю… — слова рождались на свет неохотно, и Барти, вопросительно выгнувший бровь, уверенности не придавал. Чувство собственной крошечности вернулось к Гермионе, но всего на короткое мгновение, потому что истина внезапно сложилась в голове с космической скоростью, толкнув с места, и вот она уже мерила шагами ковёр с густым белым ворсом между диваном и камином.

Пока резко не остановилась на месте и не рассмеялась — так, как делают это люди, осмыслив весь ужас, заключённый в их выводах, — коротко и нервно:

— Святой Мерлин, вы же просто используете Гарри, — Гермиона хлопнула себя по бокам, изумляясь собственной несмышлёности, а потом прижала ладонь ко лбу, горько усмехаясь и качая головой, — вы и профессор Снейп. Говорите, что защищён, что он получил эту должность, потому что нужен Гарпии, а сами подставляете под удар. Я почти сразу это поняла, но не догадывалась, что всё настолько безнадёжно.

Крауч-младший нахмурился, но в следующий миг лицо разгладилось, стоило ему уловить ход чужих мыслей:

— У Поттера особая роль, не подразумевающая скорое расставание с жизнью, если вы на это намекаете.

Гермиона обернулась так резко, словно получила сильную пощёчину: глаза цвета ореха сверкали от злости и обиды за лучшего друга, она вмиг растеряла весь страх перед начальником, отвечая чётко и жёстко:

— Я слышала ваш разговор и вряд ли слова о том, что он перестанет доверять, когда узнает правду, можно понять как-то иначе.

Она ожидала хоть какой-то реакции на свои слова, в крайнем случае, на несоответствующее занимаемой должности поведение, но не увидела ничего, кроме поразительного спокойствия.

Барти присел на подлокотник, придерживая папки локтем, и не пытался противоречить, тем более оправдаться.

Оправдания и Крауч-младший — несовместимы. По крайней мере, так думала Гермиона.

Она оглянулась по сторонам в поисках сумки, и та обнаружилась на краю дивана.

— Конечно, Гарри порой соображает слишком долго, многие его обманывали, — она открыла основное отделение, краем глаза заметив свои туфли, пристроившиеся рядом с диваном, — и ему не раз грозила смертельная опасность, но…

Гермиона запнулась, и тому была причина: из внутреннего кармана сумки, куда она хотела положить шпильки, которые до этого сжимала в ладони, выглянул уголок конверта. Того самого, с приглашением в театр. Завтрашним приглашением.

Прикусив нижнюю губу, Уизли запихнула шпильки в кармашек и зажмурилась от жгучего, как прикосновение крапивы, сожаления, едва отыскав в себе силы закончить мысль:

— Я не верю тому, что сейчас мой друг в безопасности. В свете увиденных мною дел о предыдущих попытках пойти против Красной Гарпии всё выглядит так, словно вы посылаете его на верную смерть. Как отвлекающий манёвр, а сами вершите известные лишь вам двоим дела, не позволяя кому-то другому помочь Гарри, как это случилось сегодня.

Бессмысленно было полагать, что после такого ей разрешат остаться на нынешней должности, не говоря уже о том, чтобы продолжить развалившийся на глазах разговор. Однако тишина за спиной вселяла то ли слабую надежду, то ли усиливавшийся страх, но что именно позволило Гермионе, подхватив сумку одной и туфли за каблуки другой рукой, произнести заключительные слова, она не знала:

— Только если вы не опровергнете мои худшие предположения и дадите гарантии, что Гарри ничего не грозит, и что для вас действительно выгодно уничтожение Красной Гарпии.

Набрав полную грудь воздуха, Гермиона смело развернулась, но выдохнуть не смогла, упустив момент приближения Крауча-младшего, когда, очевидно, произносила вслух последнюю реплику.

— Я расскажу вам, что знаю, — он взглянул на застигнутую врасплох волшебницу, которая не знала, как поступить, но прекрасно понимала, что ничего, абсолютно ничего уже не сможет сделать, даже пошевелиться.

И не потому, что руки были заняты.

Потому что пальцы Барти скользили по её волосам, убирая их за плечо, и словно невзначай коснулись белой жемчужины в мочке уха.

— Только если вы останетесь, — заключил он без малейшего нажима в голосе, прекрасно понимая, что это, по сути, не нужно, после чего убрал руку и пошёл в сторону барной стойки. Гермиона тут же часто заморгала, впечатлённая этим странным магнетическим взглядом, а потом обернулась и заметила два бокала с бутылкой белого вина на столешнице. Именно ими звенел Барти. Неужели был настолько уверен в успехе?

«Амбициозно. Но в его стиле», — подумала Гермиона, глядя на то, как Крауч-младший, стоявший к ней спиной, аккуратно разливал напиток по бокалам.

Не видя его лица, сложно было судить о том, какие мысли могли крутиться во взлохмаченной голове, хотя даже в этом нельзя быть уверенным до конца. Сколько бы она не смотрела ему между лопаток, вырисовывавшихся под тонкой тканью рубашки, решение в её собственной голове не менялось в отрицательную сторону. Возведя глаза к потолку, Гермиона произнесла одними губами: «Мерлин, дай мне сил», после чего поставила сумку и туфли обратно.

В это же время в другой части Лондона высокий молодой волшебник только что покинул красную комнату с картиной огненной птицы на стене. Дверь бесшумно закрылась за ним, звуки шагов утонули в густом ворсе бордового ковра.

Человек, сидевший за массивным письменным столом в кабинете, повернул голову к другому волшебнику, замершему в кресле для посетителей в гордой, но слегка скованной позе, и удовлетворённо кивнул:

— Он справился, — мужчина в кресле заметно расслабился, — хвалю. Полагаю, воспоминания надёжно спрятаны?

— Всё именно так, сэр, — Люциус переложил трость в другую руку, пальцы всё ещё подрагивали: остатки волнения и страх перед человеком за столом.

Тот сделал паузу, обдумав что-то, и привычным жестом покрутил кольцо-печатку на безымянном пальце с изображением коронованной птицы.

— Кто-нибудь ещё знает о них? — опасно потемневшие глаза остановились на лице посетителя, который сглотнул и осторожно произнёс:

— Агенты доложили, что до инициации Драко разговаривал с Гарри Поттером. Однако судя по анализу его памяти, мой сын не успел рассказать ничего важного. Разве что Барти Крауч-младший…

Властная рука поднялась к лицу (Люциус мгновенно замолк) и пальцы медленно помассировали виски.

— Гарри Поттер пока что не представляет опасности, он хорошо показал себя на новой должности.

— Вы не ошиблись в выборе, — Люциус предпринял попытку польстить, но это было ошибкой.

— Я редко ошибаюсь, — голос внушал страх, — к тому же, к мистеру Поттеру мы очень быстро подберём нужный ключ. Однако Барти Крауч-младший…

Усталый, но тихий вздох коснулся слуха Малфоя-старшего, который напрягался изо всех сил, подбирая уместную фразу, трость задрожала в руке от усердия. Наконец, он подобострастно произнёс:

— Вы поручили мне следить за ним, сэр, с тех пор, как Эдвард Брикман проник в наш тайник. Мистер Крауч-младший утверждает, что ему не удалось выяснить местоположение украденной шкатулки. Теперь, зная, что Гарри Поттер вскоре исполнит своё предназначение, и что именно Барти Краучу-младшему вы поручили, так сказать, опеку над ним… Зная, что мистер Крауч-младший сделал в прошлом…

— Я прекрасно помню, что сделал Барти Крауч-младший в прошлом, — отрезал волшебник, резко убрав руку от лица и заметив, что Люциус дёрнулся, будто от пощёчины. Перед внутренним взором промелькнули картинки из воспоминаний о том дне, когда Барти пришёл к нему с просьбой разрешить заняться Эдвардом Брикманом.

О том дне, когда прозвучала угроза о возможности пожизненной аренды камеры в Азкабане в случае его провала.

О том дне, когда Барти сказал в ответ:

— Одна маленькая ложь, и вот я за решёткой, чего ты, дорогой отец, так долго желал.

О том дне, когда Крауч-старший после ухода сына понял: всю свою сознательную жизнь он мечтал вернуть себе то, что принадлежало ему, что Бартемиус когда-то давно отнял у него, и сейчас он собственными руками предоставил Барти прекрасный шанс осуществить это. Что может помешать Барти, когда Поттер окажется в тайнике Гарпии, забрать оттуда всё остальное?

Когда-то давно он мог быть совсем иным: бриллиант, награвированный до совершенства искусной рукой отца. Какой потенциал, какие перспективы!

Всё скатилось к Моргане, стоило ему сойтись с этим Снейпом. Барти всегда заводил сомнительные знакомства.

Профессор Снейп, истинный волк в овечьей шкуре, под предводительством Дамблдора вырывший могилу Тёмному Лорду и запудривший мозги Барти. Тенью следовавший за Гарри Поттером, потому что прекрасно знал, какое значение мальчишка имеет и всегда имел для Красной Гарпии. Он мог стать её спасением и её погибелью. Поттер был лодкой, которая никогда не шла по течению.

Бартемиус мог поручить Поттера кому-то другому, но, как бы смешно это не звучало, он доверял Барти больше остальных так же, как не доверял вовсе. Он даже закрыл глаза на то, что сын попросил помощи у Снейпа: в конце концов, это была идея профессора приставить Лавгуд к Поттеру. Что оказалось очень кстати. Кривая усмешка тронула тонкие губы Крауча-старшего, едва он представил изумление Гарри, обнаружившего в архивах Министерства дела на давно погибших или пропавших магов. Блестящее решение, мисс Лавгуд.

Однако расслабляться не стоило: хоть Поттер надёжно окружён агентами Гарпии, Барти слишком хитёр. Он использует всех вокруг, в том числе и бывшую мисс Грейнджер, лишь бы добиться своего.

Занять место за этим столом.

Бартемиус провёл ладонью по гладкой поверхности столешницы, вызвав недоумение у притихшего Люциуса.

Не бывать этому никогда. Что бы Барти не придумал, на что бы не решился, у главы Красной Гарпии на любой случай был подготовлен план. Если Поттер утратит доверие Ордена, и мальчишке не удастся проникнуть в их тайник, тогда Бартемиус использует вариант, в котором ему не понадобится ни бывший герой магического мира, ни собственный сын.

Крауч-младший взглянул на Люциуса, на этого раболепного идиота в кресле напротив.

Его сын окажется полезен.

Теперь нужно дождаться завтрашнего заседания второго отдела, на котором всех ждёт одно заявление. Оно станет новой вехой в истории Министерства и всей магической Британии и многим наверняка придётся не по нраву.

Завтра начнётся новая история, и предатели ступят на путь поражения.

Бартемиус улыбнулся, отчего-то напомнив Люциусу анаконду перед смертельным броском, хоть змеи и не обладали даром развитой мимики, и заключил:

— Не сводите глаз с моего сына, мистер Малфой.

* * *

Между тем, как Рон переступил каминную решётку в своём доме и тем, как зелёное пламя вспыхнуло во второй раз, прошло не меньше двух часов: внезапно для Джорджа и самого себя он передумал ночевать в Норе. Да, они проделали с братом огромную работу в магазине, и время уже было позднее, но Рону хотелось заснуть именно в своей постели.

Последние недели были весьма напряжёнными, они с Гермионой практически не виделись, сил хватало лишь на то, чтобы перекинуться парой фраз за поздним ужином, а то и вовсе перед тем, как лечь спать. С уходом из Министерства их совместное время сократилось до критического минимума, и новая должность супруги в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии под предводительством мерзавца Барти...

Что бы она не говорила и как бы не реагировала на любые акцентирования внимания на его сволочной натуре, мотивируя это тем, что у неё нет выбора, Рон верил лишь собственному чутью.

Многое изменилось с тех пор, как Поттер взялся за расследование смерти Клары Брикман, и Рональду казалось, что добром это не кончился. Он боялся не только за лучшего друга, но и за Гермиону, а ведь много лет назад поклялся самому себе, что будет защищать её от любой опасности. Пускай, ему не всегда удавалось понять её душевную организацию, он не мог предугадывать желания, порой не хватало чуткости — да кому из мужчин хватало, когда дело касалось женщин?

Одно Рон знал точно: он любил её так, как умел, как отец любил Молли, другого примера не было, но он считал его достойнейшим для подражания. Возможно, пора задуматься о детях, чтобы провожать их на платформе девять и три четверти в здравом уме, но это было важным шагом, требовавшим кардинальных перемен в образе жизни. Рон этого не боялся, но сейчас он едва ли мог думать о наследниках.

Вначале он удивился, когда не обнаружил Гермиону дома, но вспомнив, что завтра должно состояться важное заседание второго отдела, успокоился. К счастью, он поужинал в родительском доме, поэтому сразу расположился перед телевизором.

Спустя половину незатейливого фильма взгляд всё чаще возвращался к циферблату каминных часов, и когда стрелки показали девять вечера, Рон не выдержал.

Попытка достучаться до Гарри по каминной сети ни к чему не привела, и это даже немного обнадёжило: вполне возможно, он тоже был на работе. Усталость взяла своё, Рон задремал и вздрогнул, проснувшись от треска и яркой вспышки пламени, распрямился на диване и, зевнув в кулак, взглянул на возвратившуюся Гермиону.

Разувшись и поставив сумку прямо на пол, она на мгновение показалась ему растерянной. Волнистые волосы упали ему на лицо, когда он в растерянности погладил Гермиону по спине, а потом крепко обнял.

— Эй, всё хорошо?

Гермиона покивала, заправляя волосы за уши, и взглянув на него, негромко произнесла:

— Я устала.

Рон чувствовал, что это далеко не всё, но не стал мучить её расспросами. Бессмысленно что-то спрашивать и уж тем более пытаться понять: во многом супруга до сих пор оставалась для него загадкой. Рону хватало того, что они когда-то всё-таки смогли осознать чувства друг к другу, остальное было неважно.

Его маленькая отважная Гермиона, о которой он должен был заботиться.

К тому же, её ответ не прозвучал, как завуалированный намёк на то, что она не испытывала желания продолжать общение. Нет, эта была надежда на то, что он поймёт, как нужен сейчас.

Он подождал, пока она примет душ и разогреет себе ужин, а после предложил вместе посмотреть телевизор. Поев, Гермиона отправила тарелку в кухню, а сама прижалась к Рону, такому большому и тёплому, уткнулась носом в шею и закрыла глаза, слушая невнятное бормотание телевизора и ровное дыхание мужа, что успокаивало лучше любых зелий.

Время невозможно повернуть вспять, завтрашний день всё равно настанет, принеся с собой новые загадки и проблемы, которых было хоть отбавляй, а сегодняшний вечер, казалось, высосал из Гермионы последние соки.

Она ещё не знала, что полученная от Барти информация как две капли воды совпадала с тем, что Гарри узнал от Снейпа.

Министерство и его работники — это бусы, нанизанные на прочную нить Красной Гарпии, как она закрутится, так и поведёт себя правительство. Малейшее упоминание об организации мгновенно убиралось подальше от глаз людских, а любого, кто пытался что-либо разнюхать, ждала незавидная участь.

Редкий волшебник мог найти взаимосвязь между пропажами людей, чьим-либо банкротством, отставкой или внезапной смертью — Гарпия действовала крайне осторожно в течение многих и многих лет, как до возрождения Волдеморта, так и после его падения.

Если дошло до открытых и достаточно громких судебных слушаний, а пропажи людей увеличились на глазах, это могло означать лишь одно: Гарпия вышла на новый уровень, преследуя одной ей известные цели.

— Время не стоит на месте, одни сменяют других. Сейчас к власти приходит поколение, выросшее на борьбе с Тёмным Лордом. — Крауч-младший сделал паузу и взглянул на Гермиону. — Ваше поколение. Вы прогрессивный слой населения, и Гарпии необходимо заручиться вашим расположением и доверием.

— Традиционный политический ход, — согласилась Уизли.

— Именно. Гарпия уже начала действовать не по шаблону. Её планы всегда масштабные, и если играть по её правилам, можно узнать первостепенную цель, но ни в коем случае не идти против.

— Поэтому вы выбрали Гарри? И поэтому вам так важно его доверие?

— Как и то, чтобы он не предпринимал самостоятельных шагов без предварительного согласования. Если что-нибудь пойдёт не так, его не просто устранят, как их. — Барти постучал пальцем по стопке папок, и Гермиона почувствовала себя неуютно. — Гарпия устраняет маловажных, но для тех, кто много значит, у неё есть особенный способ заставить человека плясать под свою дудку. И способ этот ужасен. В сравнении с ним Империус покажется детской забавой.

То самое заклинание, управляющее разумом волшебника.

Безусловно, всё это не могло не остаться незамеченным — Орден Феникса на то и Орден, чтобы даже в пассивном состоянии заподозрить неладное. Его бывшие члены догадывались об истинном смысле мрачных событий, понимая, что могущественная организация вовсе не осталась в прошлом.

Однако на руках Ордена не было веских доказательств того, что Гарпия вспомнила про старое, а это означало, что Орден не мог нарушить соглашение и воспользоваться оружием, хранившимся в её тайнике.

Глядя невидящим взором в экран телевизора, Гермиона думала о том, всю ли правду ей рассказали. И правду ли?

«Расскажи ему о Гарпии, но только то, что не повредит ходу операции. Пусть проникнется доверием, раз ты так на этом настаиваешь».

Может, она тоже узнала только то, что должна была узнать? Чтобы на какое-то перестала задавать ненужные вопросы.

Гермиона пыталась понять мотивы Барти: обладая высоким положением в Гарпии, вроде как рыл ей могилу. Хотя чем дальше, тем сильнее она верила не только в то, что шансы уничтожить подобную организацию не то чтобы ничтожно малы, их практически нет, но и в то, что Крауч-младший вовсе не эту цель преследовал.

Дело даже не в тех документах, что он показал ей, а в здравом рассудке. Как горстке людей удастся сделать то, что в своё время не смог многочисленный Орден? И вообще, если Гарпия — это, по сути, «верхушка» Министерства, весь план выглядел ещё более абсурдно! С чего вдруг Барти вставлять палки в колёса Гарпии, если он в ней и в Министерстве — как сыр в масле?

Однако он и тут выкрутился.

— Не поймите меня неправильно, но вряд ли вы делаете все это только потому, что ратуете за мир во всём мире.

Гермиона поставила бокал на металлическую поверхность стойки, уже не сопротивляясь тому, как Барти повёл палочкой, магией подливая ещё вина. Лёгкий намёк на запах табачного дыма немного раздражал обоняние, едва отошедшее от летучего пороха, и хотелось спать, но не настолько сильно, чтобы встать со стула и шагнуть к камину.

— Понимаю, едва ли я создаю впечатление доброго самаритянина, - откликнулся он с лукавой улыбкой в голосе, покачивая бокалом перед лицом и наслаждаясь фруктовым ароматом напитка. — Личные счёты с управлением Красной Гарпии. Весьма сильный двигатель.

Разговор ушёл в другое русло, они обсуждали завтрашнее заседание, и когда часы показали почти девять вечера, Гермиона засобиралась домой. Пока она, призвав сумку и туфли, обувалась, Крауч-младший левитировал бокалы в мойку и прислонился к высокому кухонному шкафу, наблюдая за Уизли. Весь вечер он делал это неприкрыто и с завидной частотой, а она, в свою очередь, делала вид, что не замечала.

Когда Гермиона, подхватив сумку, обернулась, чтобы попрощаться, Барти вдруг произнёс:

— В будущем может случиться так, что излишнее общение со мной будет залогом плохой репутации.

Он усмехнулся собственным прогнозам, и этот лёгкий тон сбил Гермиону с толку: лишь на несколько мгновений, потому что слова прозвучали так, словно Барти откладывал их до последнего момента.

— Говорите с полной уверенностью.

Она поправила упавшую на лицо прядь волос, отчего-то почувствовав себя неуютно. Неужели страх?

— Нежелательно, чтобы Гарпия заподозрила, что вы играете против неё.

Гермиона пытливо сузила глаза, постепенно понимая скрытый смысл услышанного:

— То есть если я с вами, это значит, что я против Гарпии?

— Если произойдёт самое худшее, то да, именно это и значит, — оттолкнувшись плечом от шкафа, Барти медленно обогнул стойку, — но пока всё с точностью до наоборот.

— Пока я с вами, мне ничего не грозит? — шутливо откликнулась Уизли, иронично выгнув бровь, но вмиг стала серьёзной, осознав, что попала в точку.

О том, что Крауч-младший подразумевал под “самым худшим”, спрашивать не хотелось.

Уже дома Гермиона заставила себя принять тёплый душ и лечь спать пораньше. Она не знала, сколько прошло времени до момента, когда Рон, оставшийся досмотреть фильм, нырнул под одеяло. Он не стал тревожить её покой, хоть супруга и не спала, лишь погладил по волосам, коснувшись лопаток, и затих.

Завтра Гермиону ждал трудный день, и она не представляла, насколько.

* * *

Заседание второго отдела было назначено на одиннадцать часов, но до этого Гарри ждал весьма неприятный сюрприз. Мракоборцы привычно приветствовали его, Полумны в приёмной не оказалось, но в своём кабинете Поттер обнаружил гостя.

Подобный поворот смутил потому, что никто не имел права входить в кабинет, если его высокопоставленный хозяин отсутствовал, посетители обыкновенно ожидали в приёмной.

Впрочем, «нарушителем порядка» оказался Артур Уизли, и Гарри расслабился.

Напрасно.

— Доброе утро, Гарри! — Артур встал с кресла для рукопожатия. — Возможно, я не совсем вовремя…

— Что вы, мистер Уизли, — Поттер поднял со стола папку с заключительным отчётом, желая освежить его в памяти перед заседанием, — ещё есть немного времени.

Он приветливо улыбнулся, но напрягся, едва заметив озабоченный взгляд тестя.

— Это касается Джинни… — Артур не умел кривить душой, и у Гарри знакомо похолодело в животе.

Именно в этот момент открылась дверь, и в кабинет заглянула Полумна, которая хотела что-то сказать, но Поттер опередил её.

— Скоро вернусь.

Вместе с мистером Уизли они покинули кабинет, пересекли штаб-квартиру и приблизились к крошечному Сектору борьбы с незаконным использованием изобретений магглов, начальником которого был Артур.

Предугадав ход мыслей Гарри, мистер Уизли открыл перед ним дубовую дверь, и они вошли в крохотный кабинет без окон. Поттер осторожно прошёл между двумя столами, стараясь не задеть картотечные шкафы со стопками папок на них, и остановился у свободного участка возле стены. Мимолётно улыбнувшись при виде плакатов с маггловскими автомобилями и изображениями почтовых ящиков, вырезанных из детских книжек, он выжидающе взглянул на мистера Уизли.

— Джинни беспокоит нас, — он присел на край заваленного документами стола, — не хочет слышать никаких доводов Молли. Складывается впечатление, что она…

По тому, какое выражение приняло лицо Артура, словно это он был виноват в размолвке и извинялся за это, Гарри понял без слов: Джинни не собиралась возвращаться к нему.

— Сегодня утром ситуация приняла совершенно неожиданный оборот, — продолжил Уизли иным, слегка недовольным тоном, и Поттер насторожился. — К сожалению, я торопился в Министерство, поэтому не успел поговорить с этой безрассудной девчонкой, предоставив это Молли.

— Что сделала Джинни? — Гарри скрестил руки на груди, но сразу выпрямил их, чтобы не помять пиджак, хотя перспектива возможного появления складок волновала намного меньше, чем вероятность того, что его супруга придумала какую-то глупость.

— Летала, — начальник мракоборцев моргнул в непонимании, когда мистер Уизли всплеснул руками, — на метле за пределами двора. И это на тринадцатой неделе беременности!

Далее со слухом Поттера случилось нечто необычное: громкая в праведном возмущении речь Артура отошла на второй план, а в мыслях несколько точек соединились одной линией, складываясь в цельную картину.

Сомнения Джинни по поводу слишком ранних детей, её уход, Полумна видела её в Отделе магических игр и спорта, плакат с капитаном «Холихедских Гарпий» и давние слова о том, что она мечтала играть в составе крупной команды.

Решила таким образом насолить Поттеру, поставив под угрозу жизнь их ребёнка? Безумие, но другого варианта у него не было.

— ...нужно что-то сделать, Гарри, — мистер Уизли выглядел потерянным отцом, отчаявшимся достучаться до неразумной дочери, — пока она не натворила глупостей.

Заседание второго отдела начиналось через двадцать минут, и им нужно было поторопиться.

— Давайте я загляну в Нору вечером?

— Конечно, будем ждать! — Артур потряс руку Поттера с таким энтузиазмом, словно тот уже нашёл решение проблемы, но потом вдруг как-то по-особенному взглянул на Гарри, что заставило напрячься. — Скажи мне, у тебя в «Валькирии» какое-то задание?

Так вот откуда ветер дул.

— Работа под прикрытием, — привычно ответил Поттер, убирая руку из захвата Уизли, и тот, казалось, не поверил ему.

— У начальника штаб-квартиры мракоборцев?

Точно не поверил.

— Мистер Уизли… — начал, было, Гарри, но Артур оставил попытки что-то выяснить, сказав, что им действительно нужно поторопиться на заседание.

Слишком просто.

Как бы Поттер не старался отвлечься от плохих мыслей, ему это не удалось.

Спустившись на первый уровень с папкой в руках, Гарри прошёл по длинному коридору ещё с несколькими волшебниками, которые, как и он, стремились в зал для совещаний. Многие уже были здесь: одни сидели за большим, не меньше пятнадцати метров в длину, столом, просматривая принесённые отчёты и свитки, другие переговаривались поодаль. Начальники подразделений и секретари, служащие высоких постов и люди, которых Поттер впервые видел — аудитория была разношёрстная.

В отличие от подавляющей мрачности и показного величия интерьеров Министерства, этот зал был полон света и оформлен довольно-таки сдержанно. Высокие потолки, поддерживаемые колоннами, компенсировали относительно небольшую площадь помещения: здесь помещался лишь массивный стол со стульями, вокруг которого был не слишком узкий, но и не излишне широкий проход. Стены, обитые деревянными панелями цвета выбеленной сосны и лиловый, как в коридоре, ковёр, поглощавший любые звуки. Исключение составляла роскошная хрустальная люстра, висевшая над центром стола.

На многочисленных портретах, развешенных по периметру, были изображены ранее властвовавшие главы отделов Министерства, что напомнило Гарри зал с лестницами в Хогвартсе. За одним исключением: люди на портретах вели себя значительно тише школьных обитателей и практически не перемещались между картинами. Кто-то замер в гордом величии, кто-то изредка косился на собравшихся волшебников. Были и те, кого заинтересовало происходящее: один седовласый маг с острой бородкой с явным любопытством заглядывал в раскрытые свитки, парившие над столом.

Полумна сидела на значительном отдалении от кресла начальника второго отдела и заняла место для Гарри, получив свою награду в виде благодарной улыбки.

Опустившись на стул, он расстегнул пуговицу на пиджаке и окинул взглядом волшебников, но Гермионы не обнаружил. Она появилась через пять минут, войдя в зал вслед за Краучем-младшим, и они сели напротив Поттера с Полумной. Немного позже появился Артур Уизли.

Остальные волшебники заняли свои места, но продолжали переговариваться, не обращая внимания на то, как хрустальные графины по волшебству поднялись с середины стола и описали ровный овал, наполнив стаканы чистой водой.

Когда в зал вошёл Крауч-старший, разговоры сменились кратковременной тишиной, а затем вспыхнули с новой силой, теперь уже официальные и не всегда лёгкие.

Невозможно было сказать, сколько времени прошло за докладами о результатах проделанной за месяц работы, достижениях и недочётах, планах на будущее и сравнением с показателями предыдущих периодов. Не обошлось и без дискуссий, Бартемиус был доволен далеко не всем.

Затем настал черёд Поттера.

В первую минуту речи, звучавшей в абсолютной тишине, ему показалось, что он провалился в странное ватное состояние. Слова складывались в предложения на автомате, а в ушах стоял лишь шелест страниц отчёта, которые переворачивались по мановению палочки (и как только у него руки не тряслись).

В какой-то миг Гарри мысленно встряхнул себя, вспомнив, сколько ему лет и какой пост занимает, и дальше всё прошло значительно лучше.

Крауч-старший остался доволен работой мракоборческого подразделения, похвалил за освещенные Поттером нововведения — если сухое: “Похвально, мистер Поттер” можно счесть за положительную оценку, — но в то же время сделал несколько замечаний насчёт текущих расследований.

Речью Крауча-младшего Гарри втайне изумился: только Барти мог помимо демонстрации хороших показателей работы Сектора обличить некомпетентность некоторых сотрудников, не поленившись назвать их поимённо. Более того, он даже обратился лично к начальнику Отдела магических происшествий и катастроф с убедительной просьбой в следующий раз сбрасывать балласт бестолковых людей в Отдел магических игр и спорта, “где таким самое место”.

То, как дёрнулся уголок рта Гермионы, Гарри, конечно же, заметил.

Завершил эстафету Артур, вкратце рассказавший о последних рейдах и изъятии ряда маггловских изобретений у магов, в том числе о случае с огнестрельным оружием — Поттер был знаком с этим делом, потому что оно прошло и через мракоборческий отдел. Взлом защитных чар одного из фамильных поместий в отсутствие хозяев с попыткой ограбления. Слугам угрожали смертью под дулом маггловского револьвера. Грабители могли поживиться драгоценностями и антиквариатом, но сигнальные чары привели мракоборцев быстрее, чем преступники успели скрыться. Мелкое дело.

Бартемиус объявил пятнадцатиминутный перерыв, после которого он должен был подвести итоги и посвятить подчинённых в некоторые нововведения. Он удалился из зала, скрывшись за дверью в противоположном его конце, которую Поттер с первого раза и не заметил — полотно выглядело точь-в-точь как стены.

Многие последовали его примеру, воспользовавшись выходом в коридор первого уровня, некоторые недовольные замечаниями начальства обсуждали в сторонке первую часть заседания.

Когда Барти отошёл к круглому столику с вазой в углу помещения, где закурил без малейшего зазрения совести (его примеру последовали ещё несколько волшебников), Гарри привлёк внимание Гермионы.

Выйдя из-за стола, они остановились подальше от остальных.

— Где ты была вчера? — Поттер заговорил почти шёпотом. — Я рассчитывал на твою помощь.

Покосившись сначала на развешенные вдоль стен портреты, в особенности на те, что были ближе к ним (казалось, представительные волшебники навострили уши), а затем на Крауча-младшего, она шепнула в ответ:

— Мне пришлось задержаться.

— До позднего вечера? — Ей показалось, или в голосе лучшего друга мелькнула обида? — Ты же говорила, у вас всё было готово!

— Значит, я ошиблась!

Что Гермионе оставалось? Сказать, что она, как и Гарри когда-то, стала подопытной жертвой непонятной наклейки и оказалась в доме начальника? Она знала, в каком контексте это воспримет Гарри.

— Прости, не думала, что так получится.

Нет, Поттер не обижался, просто всегда неприятно, когда ожидания не совпадают с действительностью.

Дело с агентами Гарпии, следившими за Дином Томасом, принимало неожиданный оборот, а предупреждение Снейпа не лезть в это дело добавляло мрачных красок. Безусловно, на мгновение проснулась бунтарская натура, подталкивавшая к тому, чтобы пойти наперекор, но здравый смысл подсказывал, что так делать не стоило.

Всё-таки двадцать три года — не семнадцать.

— Всё в порядке? — раздался голос Барти совсем рядом, и друзья одновременно обернулись.

— Абсолютно. — Гарри прочистил горло и вернулся к столу: не настолько быстро, чтобы его можно было уличить в бегстве от не совсем приятной компании, но и не слишком медленно.

Гермиона начальника не избегала, но успела заметить его внимательный проверяющий взгляд: он пытался прощупать почву их отношений, изменения были предсказуемы. Однако Уизли по-прежнему придерживалась убеждений не переносить личное на работу. Хотя бы на людях.

Результатом Крауч-младший остался доволен и проследовал к своему креслу: волшебники потихоньку возвращались в зал.

Было ещё одно сходство у Крауча-старшего и сына: оба предпочитали говорить исключительно по существу. Поэтому глава второго отдела не стал утомлять сотрудников долгой прелюдией, сразу перейдя к делу.

— Мы живём в обществе, нуждающемся в переменах, — сказал Бартемиус, и смысл прозвучавшей фразы заставил Гермиону свести брови и внимательней взглянуть на начальника второго отдела. Тот сидел, опустив на край стола широко разведённые локти, и я вся его поза являла собой непоколебимую уверенность в собственном величии и значимости.

— Министерству Магии потребовалось много времени, чтобы восстановиться после военных событий, но поставленные цели не были достигнуты. Таким образом, вышестоящее руководство распорядилось о создании особой комиссии для определения уровня квалификации работников. Долгом и обязанностью каждого станет необходимость доказать свою компетентность и целесообразность занимаемого поста. В противном случае тот, кто не пройдёт испытание будет отправлен на переаттестацию с понижением должности на одну ступень.

Шорох прокатился по залу: такого не ожидал никто. Многие зашевелились на местах, и Крауч-старший поспешил жёстко добавить:

— Это касается каждого подразделения, причём, не только второго отдела. Данное нововведение затронет все структуры Министерства без исключения.

Кто-то в конце стола даже осмелился перекинуться парой недовольных реплик, но Бартемиус не придал этому значения. Он указал на двух волшебников, которых ещё до начала заседания Гарри не смог узнать, и представил их присутствующим.

— Стивен Бербидж и Марк Уильямс, руководители проверяющей комиссии. После обеда их сотрудники снабдят подразделения необходимой документацией.

Обведя всех холодным взглядом, Бартемиус объявил заседание закрытым и, не задерживаясь, с достоинством удалился из зала через ту же дверь в стене.

Как и следовало ожидать, реакция на услышанное не была бурной: мрачнее туч волшебники вполголоса переговаривались, не очень быстро покидая зал, многие продолжали сидеть, переваривая полученную информацию.

В воздухе царило непонимание.

Гермиона избегала длительного зрительного контакта с Гарри, опасаясь, что этим они выдадут друг друга.

Особая комиссия, значит.

Не составило труда догадаться, откуда ветер дул. Как и понять, кто скрывался за выражением «вышестоящее руководство».

Уже порываясь подняться, она почувствовала, как чужие пальцы коснулись её руки под столом, а в ладонь лёг маленький кусочек бумаги. Барти вышел из-за стола быстрее, чем Уизли успела обернуться и проследить за ним, явив её взору лишь идеально-прямую спину, по которой, к сожалению, ничего нельзя было понять.

Двигаясь по неестественно тихому коридору, Гермиона провожала взглядом проплывающие мимо блестящие двери с золотыми табличками, сжимая записку в кулаке. Лишь в помещении с лифтами она, остановившись за спинами других волшебников, решилась прочитать.

«Вы и Поттер через десять минут у собора святого Павла».

Задержав Гарри за рукав, она незаметно передала ему записку и с невозмутимым видом отправилась на второй уровень: лучше захватить сумочку с собой. Мало ли.

* * *

— Усовершенствованная модель переаттестации сотрудников во времена Тёмного Лорда, сходство более чем очевидно. Только на этот раз назвали по-другому, — выдохнув сигаретный дым, Крауч-младший усмехнулся. — Выдумали новое название, а суть не поменялась. Конечно, устранять магглорождённых и проверять Статус Крови не будут. Кроме тех, кто окажется неугоден Гарпии.

Гермионе последнее замечание резануло по слуху, и она даже не постеснялась недовольно нахмуриться, хотя Барти её мнение на этот счёт едва ли тревожило.

— Это беспроигрышный и действенный метод, — подчеркнул Снейп, которого Крауч-младший тоже позвал. — Возможность проверять и следить за каждым официально, не опасаясь жалоб по поводу вмешательства в частную жизнь, а затем отсеять “неугодных”. То, что нужно Гарпии для тотального контроля над государством.

— И что теперь делать? — Гарри сглотнул, отодвинув от себя чашку кофе, аппетит к которому пропал мгновенно.

Встретившись в назначенном месте, четверо волшебников расположились в небольшом, но уютном пабе.

Присутствие людей в официальной форме одежды в подобном заведении в обеденное время не было чем-то необычным. Многие офисные служащие приходили сюда на ланч, ведь далеко не все располагали достаточными денежными средствами на ежедневные обеды в кафе и ресторанах непомерно дорогого Лондона.

— То же самое, что и в последнее время, — оставив окурок в пепельнице, Барти подался вперёд, сверкнув хитрым взглядом. — Заниматься нововведениями, не прощать сотрудникам ошибок, увольнять растерявших страх. Даже тех, кто просто не понравился. Гарпия оценит.

В ответ на такое предложение Гарри издал короткое “ха-ха”, мол, очень смешно, но как выяснилось, Крауч-младший говорил на полном серьёзе. Хоть и не переставал ухмыляться.

— Барти прав, и вам, мистер Поттер, действительно лучше не идти наперекор. — Снейп спокойно пил свой кофе, сохраняя привычную бесстрастность. — В то же время, чем активней вы будете, тем выше это оценит Гарпия.

— Конечно, вам ведь только это и нужно.

Ни капля яда или недовольства в голосе, но мастер зелий смог прочитать это в отрывистом жесте, с которым Гарри взял чашку, допив остывший кофе, и без единого слова вышел на улицу.

Когда профессор с разницей в пять секунд последовал за Поттером, подобный порыв Гермионы пресёкся неожиданно мягкой рукой Крауча-младшего, что опустилась на спинку стула и преградила путь.

Им пришлось посмотреть друг другу в глаза, но прежде чем Барти сказал хоть слово, он услышал:

— Летучий порох.

Он даже не нашёлся, что ответить, взирая на секретаря с непониманием, что сыграло на руку Гермионе, пояснившей тоном матёрого следователя, в чьи руки попали неопровержимые доказательства чужой виновности:

— Вчера мы переместились в ваши апартаменты с его помощью, но, насколько мне известно, лишь камины в Атриуме подключены к транспортной сети.

— Ещё несколько каминов в кабинете министра и начальников некоторых отделов, но раз вы затронули эту тему, мой кабинет в том числе.

Не то чтобы Гермиона не знала об индивидуальных каминах. Они были всегда, но во времена властвования Волдеморта доступ ко многим был перекрыт, за исключением кабинета Амбридж, Яксли и прочих министерских «шишек». К тому же, служащих рангом пониже лишили возможности попадать в Министерство напрямую из дома.

Даже они с Роном и Гарри под Оборотным зельем прошли унизительную процедуру смывания самих себя в унитаз.

Сейчас, конечно же, ситуация изменилась, все камины были в свободном доступе. Просто Гермионе нужно было убедиться, что вчера Крауч-младший воспользовался именно своим личным камином в кабинете.

— Задеты?

— Нисколько, — ответила она поспешно, но выглядела при этом упрямо.

Убрав руку со спинки чужого стула, Барти отодвинул свой и вышел на залитую солнцем улицу, оставив Уизли теряться в догадках. Какую бы игру не затеял её начальник, его методы пугали и интриговали одновременно.

Но, как говорится, на каждую управу найдётся своя управа.

Поттер и Снейп держались подальше друг от друга — если разговор и случился между ними, то явно не заладился.

Взглянув на них, Гермиона вздохнула: неприятности только начинались.

Уже вечером, сидя дома за туалетным столиком, она зябко куталась в шёлковый халат и видела неуверенность, написанную на собственном лице в отражении. Наивно было полагать, что присутствие мужа как-то повлияет на решение отказаться от сегодняшнего визита в театр: случай решил всё за неё, потому что Рона не оказалось дома.

В короткой записке говорилось, что он отправился в Нору, чтобы разобраться в семейном конфликте Джинни и Гарри: новость о внеплановых полётах миссис Поттер облетела ближайших родственников в мгновение ока. Под ближайшими родственниками, несомненно, подразумевалось всё семейство Уизли.

На этот счёт Гермиона имела собственное, отличное от чужого мнение: что Поттеры способны разобраться во всём самостоятельно. Безусловно, неравнодушие близких друзей приятно, но она бы не потерпела вмешательства извне в её семейные проблемы.

Так или иначе, Рон предупредил, что вернётся далеко за полночь, а то и вовсе утром, и запасной план Гермионы провалился.

Пришлось напомнить самой себе, что она взрослая женщина, и никто другой принимать за неё решения не станет.

Внезапно проснувшийся дух авантюризма был всему виной, а авантюризм, помноженный на мысль о том, что это блестящий шанс расставить все точки над «i», — взрывная смесь.

От размышлений Гермиону отвлекло характерное шипение вспыхнувшего в камине огня, за ним последовал приглушённый кашель и металлический звон — очевидно, принадлежностей для камина. Заинтригованная хозяйка поднялась со стула и, по-прежнему кутаясь в полы халата, перешла в гостиную, где с немалым удивлением обнаружила Полумну: она как раз поставила на место кочергу, которую задела, переступив через решётку.

— Надеюсь, я не отвлекла тебя от чего-то важного, — мелодично произнесла Лавгуд, улыбнувшись приветливо и немного устало.

— Нет, что ты... — Гермиона мотнула головой, отрывисто (она очень надеялась, что это выглядело гостеприимно) указав на диван, не отдавая себе отчёта в том, что хмурилась.

— Звучит прямо противоположно, — Луна констатировала факт, склонив голову к плечу, и с ней невозможно было поспорить. При этом у неё был такой спокойный, располагающий к откровению вид, что Гермиона едва не призналась во всём, но вовремя исправилась, хотя голос звучал доверчиво:

— Меня пригласили кое-куда.

Лавгуд шагнула к подруге, но не остановилась, как та могла предположить, а уверенно пошла в спальню, не оглядываясь.

— Тебе стоит согласиться, — выдала она, как нечто само собой разумеющееся, когда растерявшаяся Уизли последовала за гостьей.

— Ты даже не знаешь, кто пригласил.

Луна покрутила в руках расчёску для волос, не менее уверенно ответив:

— Мне и не нужно знать.

Происходящее никак не желало соединяться в голове Гермионы с таким незатейливым понятием, как логика.

— Это не Рон, — заметила она с неохотой.

Тёплая и слишком понимающая улыбка Полумны едва не вогнала в краску (Уизли сильнее вцепилась в шёлковую материю халата), но она в который раз разрушила шаблон, кивком указав на стул перед туалетным столиком.

— Ты серьёзно? — тихо, всё ещё отказываясь верить в происходящее.

Терпению Лавгуд можно позавидовать, оно было бесконечно.

— Более чем, — улыбка стала чуть шире, когда Гермиона осторожно, будто в гостях, опустилась на мягкое сидение. — Сколько у нас времени?

Их взгляды пересеклись в отражении.

— Чуть больше часа.

Кивнув, Полумна с видом профессионального художника взяла в руки толстую кисть для пудры, чем вызвала смех у Гермионы, окончательно уверенной в принятом решении. Она позволила подруге хозяйничать в шкафу, сундучках с косметикой и шкатулках с украшениями, подходившей к вопросу преображения с энтузиазмом истинного стилиста.

Памятуя о чудаковатых образах Лавгуд в Хогвартсе, поначалу Уизли с опаской отнеслась к проявленной инициативе, поглядывая на часы, пока подруга выбирала для неё платье, и прикидывая, успеет ли она всё переделать в случае провала. Однако беспокоиться, как оказалось, было не о чем: протянув Гермионе платье-футляр глубокого синего цвета и дождавшись, пока та его надела, Полумна сосредоточилась и ловко взмахнула палочкой. Струящаяся ткань заискрилась серебром, вызвав шокированный вскрик у Уизли, но прежде, чем она успела дотянуться до своей палочки, подол платья чудесным образом удлинился.

— Это ещё не всё, — сдерживая улыбку, Лавгуд коснулась плеча ещё не пришедшей в себя подруги, заставляя повернуться спиной к зеркалу, и вот тут Гермиона ахнула: на спине, ранее закрытой, красовался овальный, ниже лопаток, вырез.

— Я не совсем уверена...

Недовольное бормотание было расценено как нудное брюзжание, и даже возмущение тем, что палочку самым наглым образом увели из-под пальцев законной хозяйки, не смягчило решение Луны.

Хотя она всё же смилостивилась, трансфигурировав шейный платок в красивый палантин на пару тонов светлее платья. Гермиону это устроило.

Следующие двадцать минут она сидела смирно, отрешившись от всего и полностью вверив себя в руки мастера, который, дойдя до причёски, едва не усыпил своими прикосновениями и аккуратной работой с каждой прядью волос. Когда мягкий голос сказал, что всё готово, выпутав из пучины приятного состояния, Гермиона открыла глаза и взглянула на своё отражение.

Не сразу узнав в нём себя.

В голове, перекрывая друг друга, пронеслась целая стая слов, от восторженных возгласов до длинных благодарных речей, но всё, на что хватило в итоге:

— Я даже на собственной свадьбе не выглядела так хорошо.

Захотелось рассмеяться вместе с Полумной, которая откинула голову назад в приливе искреннего смеха, и заплакать одновременно. Ну, не в буквальном смысле, конечно же. Видел бы её сейчас Рон, что бы он сказал? «Неплохо, Миона?» «Не как всегда, необычно?»

Грусть притушила искрящийся до этого взгляд красиво подведённых глаз. Конечно, не в словах заключена любовь, но именно их, приятных слов, отчего-то иногда не хватало.

Затолкав проснувшуюся сентиментальность поглубже, пока этого не заметила Луна, Гермиона расправила плечи, взяв на вооружение ту единственную часть сознания, которой верила всегда и безоговорочно: холодный разум, не подверженный пагубному влиянию сантиментов. Как она надеялась, он не подведёт её и в этот раз.

До предполагаемой встречи оставалось пятнадцать минут, и колдуньи решили, что надо подобрать туфли, однако новая вспышка огня в камине внесла некоторые коррективы в их планы.

На этот раз Уизли не удивилась, когда в гостиной появился Гарри, но слегка смутилась удивления друга, с которым он оценил её внешний вид. К счастью, Поттер быстро придал лицу нормальное выражение, хоть и выглядел несколько нервным, а Полумна бросила спасательный круг:

— Мы решили расслабиться в каком-нибудь хорошем ресторане, всё-таки день выдался тяжёлый.

Друзья взглянули на неё с одинаковой, хоть и тщательно скрытой благодарностью.

Похоже, спасательный круг пригодился обоим.

— Нужна помощь? — Гермиона осторожно, стараясь не помять платье, присела на подлокотник дивана, почти сразу укорив себя за несообразительность: мгновение и чары, защищавшие от складок, окутали её наряд.

— Честно говоря, да, — выдохнул Гарри, оставшись стоять у камина. На нём был тот же костюм, что и днём в Министерстве, он несколько раз бессознательно поправил очки на переносице, не решаясь заговорить. Хоть он и скрывал терзавшие его переживания, Уизли давно не видела друга таким. В прихожей раздался лёгкий скрип дверцей шкафа (Лавгуд изучала туфли Гермионы), когда Поттер всё-таки выдал:

— Как заставить Снейпа побыстрее провести меня на остальные уровни Красной Гарпии?

На лице подруги плавно сменились несколько эмоций: от лёгкого замешательства до сомнения и настороженности.

— Что ты задумал, Гарри? — мракоборцу не нравился этот тон, означавший лишь одно: сейчас последует жёсткое требование всё объяснить. Поэтому он предупредительно махнул рукой, нетерпеливо заговорив:

— Мы оба знаем его не первый год, но я совершенно не могу придумать, как к нему подобраться! — сделав паузу, Поттер вдохнул, как перед прыжком. — Он не воспринимает меня всерьёз.

Много чего Гермионе хотелось выяснить, но осознание стремительно сокращавшегося времени не давало покоя. Когда в дверном проёме появилась Полумна с парой чёрных туфель, Уизли мельком, чтобы Гарри не заметил, бросила взгляд на каминные часы: оставалось пять минут.

— Удиви его, — прозвучало рассеянно, как замечание о логичной смене дня и ночи, со стороны Лавгуд, на что друзья не сразу обратили внимание, а когда обратили, Поттер дёрнул плечами:

— Как?

— Сделай что-то совершенно неожиданное. То, что не сможет уместиться в его понимании. В таком состоянии люди зачастую говорят правду.

Гермионе не пришлось долго мучиться угрызениями совести по поводу того, что превыше проблем лучшего друга она поставила собственные интересы, потому что лицо Гарри прояснилось. Он наколдовал Патронуса, после чего поблагодарил подруг и без малейших объяснений исчез в вихре каминной сети.

— Он сегодня немного не в себе.

В ответ на замечание Луна улыбнулась:

— Время от времени это случается с каждым.

Вернувшись в прихожую, чтобы закрыть дверцы шкафа, она не могла видеть, какой блестящей идеей загорелись глаза Гермионы.

«Удиви его».

Полумна была чертовски права.

Немного раньше в Лондонском Сити Северус Снейп пытался достучаться до своего непредсказуемого напарника.

— Ты отошёл от плана, — мастер зелий мерил шагами пространство перед камином, в то время как хозяин апартаментов с недовольным выражением лица курил у барной стойки, — сделал это, не посоветовавшись со мной. Я возвращаюсь из Гарпии и первое, что узнаю в стенах Министерства, так это о твоём возмутительном заявлении. Ты не собираешься подчиняться необдуманным приказам сверху! Понимаешь, что это повлечёт за собой? И вообще...

Он резко остановился, прошив Крауча-младшего тяжёлым взглядом, и добавил:

— Мы так не договаривались.

Барти привычно не торопился с ответом — из любви играть на нервах и терпении людей.

Раздавив окурок на дне пепельницы, он поднял утомлённый взгляд на собеседника и медленно произнёс, словно опасался, что его не поймут с первого раза:

— Всё идёт как надо, и смена политики Министерства лишь сыграла нам на руку и ускорила процесс исполнения нашего плана.

По лицу Снейпа скользнула мрачная тень: он не выносил этот особенный тон друга, и тот, мысленно усмехнувшись, заговорил нормально:

— Гарпии не придётся по вкусу моё неповиновение, это ясно как белый день. Отец давно точит на меня зуб, и теперь обзаведётся отличным поводом, чтобы убрать с шахматной доски. Я исчезну на время, что станет официальным подтверждением моей измены, и отвлеку внимание на себя. Я могу хоть полгода водить их за нос, заставлю прочесать всю страну в поисках украденной Брикманом шкатулки, тем самым выиграю время для тебя и Поттера. Теперь в игру вступаешь ты, мой друг.

Немного усмирив пыл профессора, отныне внимающего с лёгким интересом и львиной долей скептицизма, Барти обошёл стойку и снял со спинки стула пиджак темно-серого, в тон брюкам, цвета.

Речь его текла легко и складно, словно он давно всё обдумал и просчитал наперёд:

— Ты обретёшь свою значимость и вес в глазах главы Гарпии, а сам продолжишь следовать нашему плану.

— Я разговаривал с Поттером после нашей встречи в пабе, — ровно произнёс Снейп, понаблюдав за тем, как Крауч-младший надел пиджак перед высоким зеркалом. — Артур расспрашивал его о «Валькирии». Гарри находится под подозрением Ордена. Только сегодня я видел двух шпионов в «Валькирии». Ещё немного, и наш план провалится.

Услышав это, Барти удивлённо присвистнул и, бросив последний взгляд на собственное отражение, повернулся к собеседнику:

— Тем и лучше. Значит, Гарпии будет некогда расслабляться. И у нас, насколько ты помнишь, есть запасной план на случай, если Поттер утратит доверие Ордена. А пока тебе нужно подготовить его.

— Знаю, — буркнул мастер зелий, не испытывавший воодушевления ни от того, на что нужно было уговорить Гарри, ни от запасного плана, — только каким, по-твоему, образом мне удастся обрести значимость в глазах твоего отца?

— Я разве не сказал?

Взгляды волшебников пересеклись, и Снейп крепче сжал пальцы на локтях: довольная ухмылка Крауча-младшего не сулила ничего хорошего. Поправив выглаженные манжеты, он спустился с невысокого подиума и забрал палочку со стола.

Услышанное не шокировало профессора — после стольких лет знакомства с Барти трудно было чему-то удивиться.

— Ты серьёзно, — прозвучало как утверждение.

Всё же Краучу-младшему удалось поразить воображение.

Впрочем, риск стоил того, ведь обман был невелик: только то, что Снейп не заодно с Барти. Гарпия с лёгкостью проглотит эту наживку, потому что в остальном будет чистая правда: волшебник из «верхушки» задумал сломать привычные устои могущественной организации.

Ни Барти, ни Северус вначале не заметили всполох света за окном — уличное освещение вкупе с рекламной иллюминацией рисовали причудливые и переменчивые картины на полу и стенах. Лишь пройдя сквозь стекло и превратившись в серебристого оленя, свет привлёк их внимание.

— Тебе пора, — комментировал Крауч-младший сообщение от Поттера, просившего о встрече.

— Очевидно, как и тебе, — не преминул ответить Снейп.

Барти хорошо знал этот вызов в направленном на него взгляде, но принимать его не собирался.

Попрощавшись с мастером зелий и не дожидаясь, когда тот воспользуется камином, Крауч-младший покинул апартаменты, почти дошёл до лифта и, убедившись, что поблизости никого нет, трансгрессировал.

Оставшийся профессор с минуту размышлял над чем-то, а после шагнул к камину. Взяв горсть летучего пороха, он покачал головой и произнёс вслух пришедшие на ум слова, понимая, что лишь высокие стены были его молчаливыми слушателями:

— О, они хитроумны до тех пор, пока им приходится иметь дело только с головой, а стоит им столкнуться с сердцем — и злодеи мгновенно глупеют[2].

* * *

Королевский театр Ковент-Гарден гудел в ожидании начала представления. В зале не было свободных мест: «Фауст» во все времена пользовался огромной популярностью у зрителей.

Гермиона бывала здесь не раз, но обычно покупала недорогие билеты в партер, поэтому сегодня ей непривычно было наблюдать за оживлением в зале с балкона на третьем уровне. Причём, не той его части напротив сцены, где места как в партере располагались в несколько рядов, а справа: здесь, как и на противоположной стороне, расположились отдельные секции на четыре кресла, по два в каждом ряду. Отделялись секции от соседних высокими перегородками, обитыми красно-бордовым бархатом. Места были более чем великолепные и стоили немало.

Барти и Гермиона расположились на верхних двух креслах, а спустя десять минут нижние два кресла заняли их соседи: немолодая дама в платье из тафты глубокого винного цвета и её седовласый супруг в классическом чёрном смокинге. Они поприветствовали своих соседей на сегодняшний вечер, и волшебники ответили тем же.

Ещё в вестибюле Уизли взяла программку спектакля, что оказалось кстати: сейчас она периодически теребила её в руках, стараясь скрыть своё волнение, но иногда забывалась, засмотревшись на тяжёлый бархатный занавес, торжественно-красный, с золотой вышивкой по нижнему краю. Барти заметил её волнение, но не стал заострять на этом внимание, предпочитая дождаться начала спектакля в молчании.

Лишь пару раз обратил внимательный взор на балконы с противоположной стороны сцены.

Когда раздался третий звонок, и свет в роскошной люстре потушили, Гермиона села чуть ровнее и устремила взгляд на пришедший в движение занавес.

Представление, обещавшее быть грандиозным, начиналось.

Барти осторожно, чтобы не напугать, коснулся руки колдуньи, когда на сцене с декорациями небесного царства разворачивалась сцена между архангелами Рафаилом, Гавриилом и Михаилом, воспевавшими творения Господа, что восседал на белоснежном троне.

— Взгляните на балкон, — указал он в противоположную сторону зала, когда Гермиона повернулась к нему, — третья секция от сцены.

Отложив программку, Уизли взяла театральный бинокль и направила окуляры в указанном направлении.

— Кого вы там видите? — прошептал Барти, пока Гермиона в затенённом зале пыталась различить лица других людей.

Тем временем, явившийся на сцене Мефистофель излагал Господу своё мнение о его величайшем творении, человеке:

«Прошу простить, но по своим приёмам, он кажется каким-то насекомым…»

Наконец, Уизли с трудом, но в одном из четырёх людей узнала…

— Ваш отец? — прошептала она, опуская бинокль, и Крауч-младший, неотрывно глядя на сцену, медленно прошептал:

— Тот, кто близок ко мне, но недосягаем одновременно.

Гермиона с сомнением посмотрела на него, а потом вновь взглянула в бинокль: Бартемиус сидел, слегка приподняв подбородок, и с едва заметным интересом наблюдал за спектаклем. По крайней мере, так могло показаться, но кто хорошо его знал, мог с уверенностью полагать: это была одна из любимых постановок волшебника.

Люцифер расхаживал по сцене, вызывая явное неодобрение у архангелов своими речами о докторе Фаусте:

«Да, странно этот эскулап

Справляет вам повинность божью,

И чем он сыт, никто не знает тоже.

Он рвется в бой, и любит брать преграды,

И видит цель, манящую вдали,

И требует у неба звезд в награду

И лучших наслаждений у земли,

И век ему с душой не будет сладу,

К чему бы поиски ни привели».

Гермиона пыталась понять, почему Барти показал ей отца, всё больше веря в то, что они неслучайно оказались здесь, потом вспомнила утреннее совещание.

Господь тем временем, махнув властной рукой, разрешил Мефистофелю доказать, что доктор Фауст не так уж и верно служит Всевышнему:

«Он отдан под твою опеку!

И, если хочешь, низведи

В такую бездну человека,

Чтоб он тащился позади».

Слова, пустые и глухие, вырвались на свет и растаяли:

— Он глава Красной Гарпии?

Их взгляды на короткий миг встретились, и Крауч-младший проговорил:

— Он попытается меня уничтожить, — он вновь смотрел на сцену, где Господь верил в то, что Мефистофель потерпит поражение. — Это лишь вопрос времени. Кто кого. Кто успеет быстрее. Либо он, либо я.

Гермиона не заметила, как от волнения скрутила программку в трубочку.

Мефистофель, тем временем, был окрылён верой в свою победу:

«Поспорим. Вот моя рука,

И скоро будем мы в расчете.

Вы торжество мое поймете,

Когда он, ползая в помете,

Жрать будет прах от башмака,

Как пресмыкается века

Змея, моя родная тетя».

Крауч-младший накрыл ладонь Уизли своей рукой, заставив успокоиться.

В антракт она хотела заговорить на поднятую тему, но слова попросту не рождались на свет. Поэтому Гермиона смогла лишь выпить пару бокалов воды, кивком ответив на предложение Барти поужинать после спектакля.

Вторая часть прошла хорошо, колдулья всего пару раз взглянула на балкон Крауча-старшего, а после увлеклась яркой постановкой.

Как и договаривались, они поужинали в ресторане рядом с театром, а после Гермиона согласилась на небольшую прогулку. Не руководствуясь определённым маршрутом, они пошли вдоль по Ковент-Гарден мимо старинного здания рынка, светящихся витрин магазинов и фасадов кафе и баров, откуда лилась музыка.

Во все времена это место в Лондоне являлось одним из центров культурной жизни города, здесь по-прежнему можно было увидеть уличных музыкантов и артистов или найти магазинчики, торгующие редкими коллекционными товарами. Так, как они оказались во дворе Южного холла неподалёку от рынка, внимание Гермионы привлекли артисты, исполнявшие классическую музыку. Зрителей собралось много, кто-то просто наслаждался приятным звучанием, кто-то танцевал, и Уизли тоже остановилась неподалёку. Одной рукой она придерживала палантин (с обнажёнными плечами было прохладно), чтобы тоже послушать умелую игру музыкантов, когда в груди шевельнулась тревога.

Странное движение сердца, на несколько мгновений замершее и вновь забившееся, когда Гермиона почувствовала прикосновение к свободной ладони, а в следующий миг обнаружила себя танцевавшей с Барти.

Правда, от служебной субординации не осталось и следа, Крауч-младший был достаточно близко и, одновременно, не совсем, — Гермиона не смогла разжать пальцы, продолжая удерживать палантин на груди, — но она чувствовала легкую тяжесть его руки на талии, мягкий захват свободной ладони.

В мыслях вновь прозвучал совет Полумны, что подруга дала Поттеру: удиви его.

Удиви его, и тогда, возможно, получишь то, что хочешь.

Они повернулись, и лёгкий ветерок с реки коснулся шеи — возможно, от него по телу побежали мурашки, но всё говорило в пользу маленького движения навстречу, только чтобы негромко сказать на ухо:

— Я отдам вам кое-что, если обещаете сохранить это в тайне.

Барти отстранился, чтобы вопросительно заглянуть в лицо Гермионе, и та, не рискнув положиться на голос, плавно кивнула. Им пришлось остановиться, и Крауч-младший выпустил её руку, чтобы нырнуть в карман пиджака.

Расстояние между ними увеличилось, а Уизли, комкая в ладони края несчастного палантина, не могла отделаться от настойчивой мысли.

Она почувствовала его, успела уловить. Едва различимый аромат одеколона — такой остаётся на следующий день, если его не обновить, лишь легчайшее напоминание, — за которым раскрылся другой, не поддающийся описанию, но присущий каждому человеку, запах.

Свой, уникальный и неповторимый.

Гермиона хорошо помнила запах Рона, по одному этому могла с закрытыми глазами определить принадлежность мужу того или иного предмета одежды, но сейчас…

Металлический щелчок вернул в реальный мир, и она увидела в руках Барти зажигалку. Только на этот раз он не воспользовался ей по назначению, а поддел пальцем небольшую защёлку на дне.

Низ зажигалки отъехал в сторону, и оттуда на ладонь волшебника упала красная фишка с чёрным рисунком. Он отдал её Гермионе, и она смогла различить голову птицы, увенчанную короной.

— Все уровни Красной Гарпии откроются с помощью этой фишки, — уловив тень интереса в шире распахнувшихся глазах, он добавил. — Абсолютно все. До единого.

Уизли покрутила фишку, не совсем понимая. Ей она зачем?

— На хранение.

Сформировался вопрос молниеносно. Тот же, что она задала несколько часов назад лучшему другу.

— Что вы задумали?

Музыканты закончили музыкальную композицию, сорвав аплодисменты, и листали ноты, выбирая следующую мелодию. Один из них подкручивал колки на скрипке, пока двое волшебников, что стояли невдалеке, подбирали ключи к душевным струнам:

— Временно залечь на дно, выиграв немного времени для Снейпа с Поттером. Пока Гарпия будет искать меня, ей будет не до них.

От прохладного ветра Гермионе захотелось укутаться во что-то теплее палантина; была, конечно, такая замечательная вещь, как согревающие чары, но сейчас не до этого.

Озвучить то, что крутилось на языке последние сорок минут, показалось почти невыполнимой задачей, хотя, кто не рискует, как говорится, не пьёт. Вообще.

Сжать фишку в ладони покрепче, отсчитать три гулких удара сердца и…

— Пойдёмте к вам.

В бездну или на вершину.

Музыканты заиграли новую мелодию, лёгкую, как походка промелькнувших мимо девушек, от которых повеяло цветочными духами и сладкой выпечкой, купленной на углу улицы. Гермиона смотрела на начальника, а внутри всё сжалось в ожидании ответа.

И всё-таки на вершину.

* * *

«Этот ребёнок не от тебя».

Этот ребёнок. Не от тебя.

Не. От. Тебя.

Вначале Гарри решил, что это шутка, очень и очень плохая и неподходящая в качестве повода избавиться от его общества. Правда, потом он поймал взгляд супруги, и шутка перестала быть таковой.

Он не стал выяснять, кто настоящий отец — Джинни могла сама этого не знать (в свете последних событий Поттер не удивился бы). Он задал всего один вопрос:

— Почему?

Некогда являвшая собой “единственный свет в окне” пожала плечами и ответила, глядя в сторону:

— Потому что наша женитьба была ошибкой.

Гарри мысленно усмехнулся. И это спустя шесть лет.

Ну конечно.

— Надеюсь, вы будете счастливы. — Он хлопнул дверью и под слишком громкое молчание остальных Уизли, которые, конечно же, всё слышали, покинул Нору.

Никто не посмел его остановить.

Верх взяли вовсе не чувства, как можно было ожидать: Поттер даже смог отстранённо удивиться этому. Просто всё произошедшее наконец-таки сложилось воедино.

В этом все женщины: успокоить совесть тем, что обдали другого помоями из собственных грешков. Вывернуть всё так, чтобы собственный промах, переложенный на плечи ближнего, стал причиной для развода.

Джинни не без последствий повеселилась с кем-то на стороне, и теперь ей был нужен лишь маленький предлог — несостоявшаяся измена Гарри, — чтобы выставлять себя жертвой всё последующее время.

Но собственная отвратительная грязь рано или поздно вылезет наружу.

Когда Поттер переступил каминную решётку в доме Гермионы и Рона, разговор с Джинни был уже позади, но он не собирался впутывать в это друзей. Они всё равно узнают, а приставать к нему с расспросами не будут. Тем и лучше.

Так или иначе, новость о его ложном отцовстве отошла на второй план, и Гарри понимал — не от того, что ему всё равно. Как раз таки наоборот, но он словно... не осознал это до конца.

Не допускал мысли о том, что такое могло случиться с ним.

Или всё было менее лирично: в данный момент от него ничего не зависело. Джинни упёрлась рогами, не желая идти на контакт, занималась полётами, угрожая жизни ребёнка, который до сегодняшнего дня был от Гарри, а теперь не от него; может, и ребёнка не было, кроме письма от врача никаких бумаг, подтверждавших беременность, Поттер не видел.

В одно мгновение беременность его пока-что-ещё-супруги стала загадочнее истории Красной Гарпии.

Пищу для размышлений подкинул короткий разговор с Артуром в гостиной, к счастью, состоявшийся до выяснения отношений с Джинни. Мистер Уизли вернулся к поднятому ещё утром разговору о «Валькирии» и проследил взаимосвязь между этим фактом и повышением Гарри, чего и следовало ожидать.

— Старая схема, Гарри, — вздохнул он, подкладывая подушку под спину, — работавшая ещё во времена Того-кого-нельзя-называть. Он назначал человека на высокую должность и через него руководил правительством.

— Только мной не манипулируют, — осторожно заметил Поттер, не знавший, как много мог сказать Артуру, но чётко понимавший: лишнее слово, и он труп.

— В том-то и дело, — невозможно было понять, радовался собеседник этому или нет, — возможно, тебе внушают, что у тебя полная свобода действий.

— Я так не думаю, — Гарри покачал головой, что, впрочем, не особо сильно подействовало на мистера Уизли.

— А ты подумай сам: тебя вдруг взяли и повысили. Привели в «Валькирию». Прочие кадровые перестановки. Ты и другие нужны Гарпии в собственных целях.

Поттер слушал это и отчётливо понимал, чего пытался добиться Артур: склонить волшебника на свою сторону. Он, как и Орден, знали о его роли в Гарпии что-то такое, чего не знал сам Гарри. Что-то такое, чего они никак не могли допустить. Но что было очень выгодно для Гарпии.

— Мне было бы проще вас понять, если бы выражались яснее, — мягко сказал он, положив руки на подлокотники кресла, хотя очень хотелось скрестить их на груди, но этим жестом Поттер сразу бы выдал себя.

Мистер Уизли серьёзно посмотрел на него:

— Как много ты знаешь о Красной Гарпии?

Гарри задумался на мгновение.

— Не очень много, — уклончиво ответил он, выдержав этот внимательный взгляд, — но достаточно, чтобы понять: у Гарпии давние счёты с Орденом.

Казалось, не он один старательно подбирал слова.

— Она может выставлять себя в удачном свете, скрывая тёмную правду. Она занималась поистине страшными вещами. Страшнее тех, что творил Тёмный Лорд и Пожиратели Смерти.

— Я осторожен, не волнуйтесь, — откликнулся Поттер и понял, что этим он сказал Артуру больше, чем хотел. Тот словно нашёл ответ на некий вопрос, терзавший его. И ответ этот ему не понравился.

Встав, мистер Уизли поправил подушку в кресле, Гарри последовал его примеру и добавил напоследок неуловимо изменившимся тоном:

— Он считает: всё, что происходит, это предпосылки к грядущей буре, люди Гарпии повсюду.

— Он? — уточнил Гарри.

Во взгляде Артура на мгновение мелькнуло сомнение, и Поттер понял: доверие к нему пошатнулось, — но волшебник почти сразу ответил:

— Министр магии. Кингсли.

Гарри хотел дать ответы на многие вопросы, но не мог. В противном случае он подставил бы под удар всю операцию, не говоря о своей жизни, к тому же, эта заминка Артура…

— Будь осторожен.

Гарри лишь кивнул в ответ.

* * *

В мгновение ока фасады домов с янтарным светом в окнах сменились простором лофта, погружённого в переливчатое сияние огней никогда не спящего Лондона. Барти взмахнул палочкой, зажигая свет, и направился к бару, а Гермиона почувствовала, как затряслись руки.

Удиви его.

Так просто. Взять и удивить.

Шёлковой змеёй палантин соскользнул с узких плеч, укрыв мгновением назад сброшенные туфли. Приблизившись со спины к ничего не подозревавшему Краучу-младшему, Уизли поняла, настолько ощутима без обуви разница в росте.

Она коснулась его плеча, заставив обернуться, забрала пустой бокал и, заметив, каким ярким букетом расцвело понимание во встречном взгляде, медленно поставила его на стойку. Пальцы скользнули под отвороты пиджака, и Гермиона, отступая назад, потянула Барти следом, а после осознала, что перестала дышать, когда он, словно в танце, поменялся с ней местами. Новый шаг, и рука уверенно притянула за поясницу, прижав на короткое мгновение, носы встретились, но тёплые губы, дразня, мимолётно коснулись уголка рта колдуньи. Пальцы уверенно оттянули лацканы дорогого пиджака, из которого Барти с лёгкостью выскользнул, а после, взяв Гермиону за руку, с улыбкой сделал ещё пару шагов назад. Она не успела удивиться тому, как быстро ей удалось расстегнуть две верхние пуговицы на белой рубашке, когда ладони легли на её лицо, слегка приподнимая, и со встречей губ время как будто остановилось.

Время замерло вместе с дыханием и биением сердца на бесконечность нескольких секунд, но потом лениво провернуло шестерёнки и закрутилось, понеслось в упоительном ритме, вращаясь в сумасшедшем танце жизни, в котором чувства не подчинялись никаким правилам разума.

Гермиона не помнила, как вслепую переступила через ступеньку подиума, потому что перед закрытыми глазами плясами сине-бордовые круги, а в ушах стоял непонятный шум. Сквозь тонкую рубашку чувствовался каждый изгиб стройного, но сильного тела, от ощущения того, что её, как пушинку, оторвали от пола, выбило весь дух, а в ногах растеклась приятная слабость. Потом под спиной оказалось холодное сатиновое покрывало, и новый чувственный поцелуй окончательно вскружил голову. Гермиона, казалось, рассыпалась на мелкие осколки, ощущая, как мягкие губы оставляли поцелуи. Не быстрые и смазанные, а законченные и волнующие: у внешнего уголка глаза, на скуле, под линией подбородка и у основания ключиц. Перебирая пальцами одной руки пряди его волос. Задерживая дыхание от тёплых волн, прокатывающихся с ног до головы от ощущения приятной тяжести другого тела.

Она обняла Барти за плечи, выгибаясь навстречу поцелуям, которые оказались желанными, и только ощутив, как беспрепятственно двигались кончики пальцев вверх по ногам, приподнимая подол платья, Гермиона пришла в себя.

Она приподнялась на локтях и, надавив на грудь волшебнику, заставила того перекатиться на спину, чтобы оказаться сверху. Барти, похоже, такой расклад устроил ещё больше, и Гермиона не могла отрицать того, как закипала в ней кровь от одного только взгляда, которым он ласкал её, пока колдунья, сжав коленями его бёдра, медленно склонилась к нему. Из испорченной причёски выбился локон, коснувшийся щеки Барти, когда их губы вновь слились в медленном поцелуе, и где-то на краю сознания нарисовалась колючая мысль.

Как после всего этого дальше жить своей спокойной семейной жизнью.

Тихий звук раскрывшейся молнии коснулся слуха, на смену гладкому шёлку пришли прикосновения кончиков пальцев к обнажившейся спине.

Гермиона не представляла, как будет жить дальше, попробовав на вкус поцелуи Барти Крауча-младшего, тягучие и терпкие, как тёмный мёд.

Слова с горячим и немного дрожащим дыханием легли на влажные губы, когда Барти почувствовал прикосновение прохладного лезвия к собственному горлу:

— А теперь вы расскажете, для чего вам на самом деле нужен Гарри и, что самое главное, какая роль отведена мне в вашей игре.

После трёхсекундного молчания Барти рассмеялся так, словно допускал подобный поворот.

— И где же вы его прятали? — он приподнял голову, не обращая внимания на лезвие, и, обнаружив тонкий ремешок на бедре Гермионы с ножнами, выдохнул:

— Ну, конечно.

Судя по поджатым губам, колдунья была настроена решительно. Крауч-младший выгнул бровь, мол, уверены, и Уизли едва заметно кивнула, подумав о том, что в её глазах, точно как в расширенных зрачках Барти, могла по-прежнему бушевать страсть вперемешку со смешанными чувствами.

Придерживая норовившее соскользнуть платье одной рукой и сжимая кинжал другой, правда, уже без воинственного настроя, она слезла с начальника, позволив ему сесть. Они посмотрели друг на друга, и после непродолжительного, но вовсе не напряжённого молчания прозвучало:

— Кофе?

— Было бы чудесно, — согласилась Гермиона, и Крауч-младший встал с кровати. Между открытых стеклянных перегородок Уизли видела, как он поднял пиджак с пола и, достав волшебную палочку, расслабленно пошёл в сторону кухни, насвистывая какую-то мелодию на ходу.

Колдунья перевела взгляд на дверь справа, ведущую в ванную, и, недолго думая, скрылась там. Застегнув платье, она пальцами причесала волосы и заплела их в слабую косу, после чего посмотрелась в зеркало. Тёмно-вишнёвый фон плитки, которой были выложены стены и пол, обступал её фигуру в отражении, и Гермиона неожиданно для самой себя сказала:

— Наверняка это зеркало много кого повидало.

К её удивлению, отражение покачало головой, а после многозначительно подмигнуло. Шумно выдохнув между плотно сжатых губ, Уизли ответно покачала головой, только уже укоризненно, и вышла из ванной.

Спустя некоторое время она сидела в изголовье кровати, прижав колени к груди и вдыхая соблазнительный аромат, исходивший от напитка в руках, а Барти вытянулся на боку по диагонали матраца, опираясь на согнутую в локте руку. Рядом с ним парила чашка чёрного кофе и пепельница, и он, к неудовольствию Гермионы, так и не потрудился застегнуть пуговицы на рубашке. Не то чтобы ей не нравилось.

— Пообещайте, что ничего не расскажете Поттеру, — нечётко произнёс он из-за того, что держал в углу рта сигарету, пытаясь высечь искру из зажигалки. Из-за того, что внутри неё Барти устроил своеобразный тайник для фишки, она не всегда исправно работала. Конечно, это легко исправить магией. Если захотеть.

Фишка, кстати говоря, так и лежала в сумочке Гермионы: изменять своё решение Крауч-младший не собирался.

— Ни слова, — пообещала Гермиона, осторожно сделав глоток, а после как будто осеклась. — Надеюсь, вы не заставите меня дать вам Непреложный обет.

Наконец, язычок огня лизнул кончик сигареты, и Барти, сделав затяжку, выдохнул дым, посмеиваясь.

— Если бы я и заставил вас что-нибудь сделать, то явно не это.

Сказанное прозвучало двусмысленно, что, как подозревала Уизли, теперь будет случаться всё чаще и чаще, и Крауч-младший почувствовал перемену в её настроении. Это лишь сильнее развеселило, и он, нисколько не стесняясь своего обжигающего взгляда, которым окинул Гермиону, добавил:

— Прошу прощения, неудачная шутка, — он занёс руку над пепельницей. — Думаю, при других обстоятельствах вас ни к чему не пришлось бы принуждать.

Гермионе захотелось швырнуть в него эту самую кружку с горячим кофе или вовсе добраться до волшебной палочки, спрятанной в сумке, но Барти словно знал, когда границу переходить не стоило.

— Никаких Непреложных обетов. Только ваше честное слово.

Она кивнула, ещё раз подтвердив своё дальнейшее молчание, и приготовилась слушать.

После того, как вся правда — истинная правда — стала ей известна, даже без обещания Гермиона ни за что не рассказала бы об этом Гарри.

— О таком я даже подумать не могла, — произнесла она, пытаясь перечеркнуть почти всю историю с момента рождения её друга и заменить её другой. Получалось плохо. — Как такое вообще возможно? Создать один большой обман, в который все поверили?

— В истории бывали прецеденты ещё невозможнее, — улыбнулся Крауч-младший, к этому моменту успевший, как и Уизли, выпить свой кофе. Он игрался зажигалкой, вращая её между подушечками пальцев, что то и дело привлекало внимание Гермионы.

Она наполовину выпрямила затёкшие ноги, спрятав ступни в складках покрывала, и спросила недрогнувшим голосом:

— Что насчёт меня?

Барти поднял блестящий взгляд.

— Вы нужны мне, — просто ответил он, и колдунье очень не хотелось слышать в этом двойной смысл.

— Для чего?

Крауч-младший выдохнул, беззлобно негодуя по поводу настойчивости Уизли, и отложил зажигалку.

— Если я расскажу Поттеру всё то, что сказал сейчас вам, он захочет иметь со мной дело? — заметив, как скривила губы Гермиона, он заключил:

— То же самое и с вами.

Против воли в её интонацию пробрались металлические нотки:

— Надеюсь, меня в конце не ждут такие же неожиданные сюрпризы?

К счастью, Барти рассмеялся, чем хоть немного развеял опасения колдуньи, и длинным взмахом волшебной палочки отправил грязные чашки в сторону кухни. Уизли почти успела отвести взгляд, чтобы не видеть, как из-под приподнявшегося края рубашки на несколько мгновений показалось подтянутое тело.

Потерев переносицу, она быстро заморгала, как будто что-то попало в глаза, и подумала о том, что пора закругляться. Крауч-младший ничего не сказал, когда Гермиона поднялась с кровати и прошла к дивану, на котором оставила сумочку. Он лишь подал ей палантин, с лёгкой ухмылкой глядя на то, как она компенсировала разницу в росте, надев туфли.

Спустя минуту Уизли была рада, что дом встретил её тишиной.

Рон вернулся далеко за полночь, и обычно чутко спящая супруга даже не пошевелилась, когда он приподнял край одеяла на своей половине кровати.

* * *

Снейп принял приглашение Поттера и ответным Патронусом оповестил, что прибудет на площадь Гриммо в назначенное время. Вежливо отказавшись разделить поздний ужин с хозяином, мастер зелий предпочёл расположиться в гостиной с бокалом хорошего виски, который Поттер держал дома исключительно для гостей.

Профессор не был в этом доме со времён второй магической войны, поэтому не без любопытства изучал обновлённый интерьер, правда, ничем не выдав своего интереса. Что и вызвало лёгкое удивление у Гарри, услышавшего комментарий Снейпа:

— Выглядит неплохо, — он обвёл рукой с бокалом помещение, едва услышав шаги Поттера за спиной, — по крайней мере, лучше, чем было.

— Благодарю, профессор.

Мракоборец не стал садиться, а остановился возле камина, и, обдумав то, что хотел сказать, сразу перешёл к делу.

— С чего вдруг такое самопожертвование, мистер Поттер? — Снейп отставил недопитый виски и вонзил в лицо Гарри тяжёлый взгляд. — И желание сотрудничать? Учитывая ваш характер, подобное рвение должно быть чем-то обосновано.

Поттер недовольно выдохнул. Измена жены со всеми вытекающими последствиями, помноженная на природное безрассудство — достойное обоснование? Хотя едва ли это было безрассудство, скорее здравый смысл: сыграть, наконец, свою роль в шахматной партии, при этом постаравшись выйти из неё живым. Если другие вновь полагают, что лишь с его помощью удастся одержать победу, так тому и быть.

— Причины сугубо личного характера. — Ответный взгляд ясно дал понять, что на пояснения Гарри не расщедрится.

Для Снейпа этого было более чем достаточно.

Уделив внимание напитку на дне бокала, он ещё раз просчитал давно составленную схему действий, взвесил все “за” и “против”. Конечно, когда планируешь столь масштабную аферу, часть успеха зависит от воли случая, особенно когда главный козырь — Гарри Поттер.

— Вы решили, кого назначите на освободившуюся должность старшего мракоборца вместо Маркуса Флинта?

От резкой смены темы Гарри непонимающе нахмурился.

— Уже назначил. Терри Бут, два или три дня назад. А что?

Снейп неожиданно повеселел: если, конечно, изогнувшиеся в змеиной улыбке губы и короткое хмыканье можно было принять за веселье. Покинув кресло и сделав несколько шагов по ковру, своим молчанием он заставил Гарри понервничать, но потом соизволил:

— Чертовски точное попадание, мистер Поттер. — Одобрение ли мелькнуло в тёмных глазах?

— Терри Бут один из лучших агентов Красной Гарпии.

Поттеру показалось, что у него проблемы со слухом.

— Терри? Тихий и незаметный Терри?

— А вы думали, откуда Гарпия в курсе всех дел штаб-квартиры мракоборцев? Особенно после вашего назначения на пост главы.

Гарри облокотился на каминную полку.

— Поразительно…

Одобрение во встречном взгляде стало отчётливее.

— Порой из моих бывших студентов вырастают способные волшебники.

Эти слова в свете последующей фразы невозможно было не расценить как завуалированную похвалу:

— Гарпия оценит ваше решение. Думаю, уже оценила.

Мастер зелий не любил задерживаться в гостях, и Поттер понял это, когда тот взглянул на циферблат каминных часов. Проводив Снейпа по двери, где Кикимер ожидал гостя с его мантией в руках, он сохранял молчание, и терпение было вознаграждено.

— Завтра случится кое-что, и смысл событий может быть не до конца ясен, — профессор повернул ручку, но открывать дверь не спешил, в то время как внутри Гарри поднималось неконтролируемое волнение. Словно перед решающим боем.

— Ваша задача: не поддаться влиянию чувств и осознать, что всё происходит так, как было задумано. — Снейп уже шагнул за порог, но в последний миг остановился, чтобы добавить:

— Завтра вам устроят последнюю проверку, будьте готовы. Если вы пройдёте её, обещаю, мы перейдём к активным действиям.

* * *

В кабинете начальника Сектора борьбы с неправомерным использованием магии шёл ливень. Самый настоящий.

Вообще подобные случаи магического недоразумения в Министерстве не были редкостью. Здесь же случай был уникальный.

Пергаментные свитки и оранжевые папки, потемневшие от воды, дрейфовали между шкафом и креслом вместе с новыми брошюрами проверяющей комиссии, на столешнице растекалась чернильная лужа — смешиваясь с дождевой водой, она становилась светлее, но лежавшие рядом перья уже были испорчены. Как и камин, подлежавший сушке и временно нерабочий.

В воздухе пахло свежестью и влагой — ни намёка на запах летучего пороха, которым воспользовались до “потопа”.

Ещё раз взглянув на трудившихся сотрудников хозяйственного отдела и двух волшебников в чёрных мантиях (с последними Снейп и пришёл сюда), мастер зелий вернулся в приёмную. К счастью, чары удерживали воду, и здесь было сухо.

Войдя в двери Красной Гарпии час назад, он чётко знал, что должен сделать. Как и то, что всего несколько минут назад Барти разрушил подслушивавшие чары в своём кабинете.

Пока он доносил на Крауча-младшего, выдвигая неопровержимые доказательства его измены, профессор был уверен, что Барти к этому времени уже покинул пределы Министерства и Лондона, а его человек в Отделе магического транспорта на пару минут отключил камин в кабинете «предателя» от следившей сети.

Когда Бартемиус Крауч-старший не без замешательства выслушал речь мастера зелий, но уже с уверенностью одобрил его предложение действовать немедленно, Снейп предполагал, что Барти что-то придумает для Гермионы.

Не в его правилах бросать девушку, к которой неравнодушен, на произвол судьбы.

Но чего он ни за что предположить не мог, ведя за собой по коридорам Министерства специальную группу для «ареста», так это способа, избранного его другом.

Из-под закрытой двери, ведущей в кабинет начальника, расползалась вода, а Уизли сидела в неловкой позе за своим столом.

Поспешно убирая магией “стрелки” с чулок и вытирая кровь с рассечённой ладони и запястья. Закатав перепачканные кровью и чернилами манжеты бежевой блузки, она принялась за раны, а причина глубоких порезов обнаружилась позже: осколки разбитого стакана для перьев. Единственное, кроме рассыпавшихся перьев, что осталось на столе бесследно исчезнувшего начальника: всё остальное плавало в воде на полу.

В первые секунды Снейп почувствовал искреннее изумление и даже шок.

Гермиона, растрёпанная и будто сжавшаяся при появлении посторонних, прятавшая глаза, трясущаяся то ли от страха, то ли от пережитого ужаса — это не укладывалось в голове мастера зелий.

Он прекрасно понимал, на что это было похоже.

На что это должно было быть похоже.

Когда Снейп вернулся к ней, оставив специалистов в кабинете, она уже залечила рану, но вид напуганного зверька никуда не делся.

— Пожалуйста, профессор…Прошу вас, никому не рассказывайте.

Он медленно кивнул, по-прежнему не зная, что сказать, и Гермиона, взяв сумку, тяжело поднялась со стула и вышла из приёмной.

— Мы опоздали, — один из волшебников Гарпии толкнул носком туфли пустую чернильницу, когда Снейп вернулся, и та со звоном ударилась о каминную решётку.

Сотрудники хозяйственного отдела уже выполнили свою работу и, попрощавшись, вышли.

— Значит, найти его окажется сложнее, чем мы предполагали.

Снейп знал об актёрских способностях Барти, которому было под силу обмануть кого угодно. Кто мог знать, на что способна Уизли?

В то, на что всё это было похоже, профессору не верилось ни на мгновение.

Оказавшись в женском туалете второго уровня, Гермиона поставила сумку на широкий мраморный бортик, осторожно ополоснула щёки прохладной водой, подправила растёкшуюся подводку, после чего опёрлась о края раковины и взглянула на отражение. Дыхание постепенно выровнялось, руки больше не тряслись.

Торжествующая улыбка выгнула уголки её рта.

У них получилось.

Сорок минут назад Барти позвал её в свой кабинет. Рабочий день только начинался, и Уизли предположила, что её ожидают распоряжения о предстоящей после заседания работе. Однако, увидев начальника, она поняла: что-то назревает.

На краю стола лежали экземпляры новых брошюр, полученные вчера согласно распоряжению проверяющей комиссии. Они и полетели на пол после того, как Крауч-младший без объяснений взмахнул палочкой, разрушая подслушивающие чары. После чего взглянул на часы, засекая время до прибытия людей Гарпии, и спросил у насторожившейся Гермионы:

— Сможете разыграть кое-что?

Их взгляды замкнулись, а воздух словно наэлектризовался.

— Вы только что… — медленно заговорила Уизли о взломанных чарах, и Барти улыбнулся.

— Поэтому и прошу о вашей помощи.

Он по-своему истолковал молчание Гермионы, раз добавил, небрежно оглядываясь по сторонам:

— Чтобы вам не пришлось переступать через себя, действуя во благо нелюбимого начальника, могу мотивировать тем, что вы сейчас тоже в опасности.

Уизли не поняла, зачем ей дополнительная мотивация, но позавчерашний разговор вспомнила мгновенно.

“В будущем может случиться так, что излишнее общение со мной будет залогом плохой репутации”.

Она кивнула, и Барти вновь рассёк палочкой воздух, сметая всё со стола. Вскоре в кабинете царил полный беспорядок. Крауч-младший оглядел результат, пока не заметил стеклянный стакан для перьев. Подняв, он задумчиво покрутил вещицу в ладони, после чего поставил на стол и направил на него палочку.

Уизли рефлекторно отвернулась, когда стакан разлетелся на осколки.

— Теперь очередь за вами, — Барти подошёл к ней, и на мгновение секретарю показалось, что в его лице мелькнуло что-то вроде сожаления.

Похожее на то, что было за миг до потери Гермионой сознания. На этом же месте.

Видимо, что-то поменялось в её лице, раз он прежде, чем объяснить суть её действий, сказал:

— На этот раз без запрещённых приёмов.

Гермиона запомнила всё, что он сказал.

— Фишка в надёжном месте?

— В надёжном.

Когда Крауч-младший взял горсть летучего пороха, Уизли стояла в стороне, едва удерживая себя от вопросов. Он так и не сказал, что конкретно собирался делать, куда отправлялся и надолго ли. Спросить она не могла.

Чувство недосказанности, незавершённости точило изнутри, но Гермиона молчала, крепко сжимая пальцы на согнутых локтях.

Значит, так нужно.

Она не смогла истолковать короткий, но пристальный взгляд Барти, будто споткнувшийся о её фигуру, но внезапно остро осознала, что сейчас произойдёт.

Что произошло, как Крауч-младший разжал пальцы, высыпая порох обратно в чашу, и шагнул к ней.

Через пятнадцать секунд его поглотило изумрудное пламя в камине, и оставшаяся наедине с собой Гермиона зажмурилась до багровых точек на обратной стороне век.

Прижав пальцы к губам, где остался волнующий поцелуй “нелюбимого начальника”. Разрешения на него никто не давал, потому что никто не спросил: оно не очень-то и нужно, когда оба человека, будто по волшебству, одновременно тянутся друг к другу.

Гермиона до сих пор чувствовала мягкость волос Барти между пальцев, в которые успела зарыться во время поцелуя.

Медленно выдохнув, она направила волшебную палочку на собственную руку и, собравшись с силами, прошептала режущее заклинание. Возможно, с ливнем в кабинете Уизли немного перестаралась — достаточно было сильного дождя, но кому под силу контролировать магию, когда в душе бушуют неуместные чувства к самому невыносимому мужчине, встретившемуся ей на жизненном пути?

Почти в это же самое время Полумна сделала небольшое открытие, когда посещала отца в госпитале имени святого Мунго.

Немногие знали истинную значимость выбора, перед которым в это утро оказался Гарри Поттер. Разве что он сам и несколько мракоборцев, являвшихся тайными агентами Красной Гарпии, а также сотрудники проверяющей комиссии, внедрённые в каждое подразделение.

— Их поймали на попытке провести собственное расследование дела, закрытого вышестоящим руководством, — заявил Терри Бут, новоиспечённый старший мракоборец, указывая на трёх схваченных сослуживцев. — И это было изъято у них.

На глазах у притихших сотрудников Гарри развернул предложенный свиток. Ему понадобилось просмотреть несколько строк, чтобы понять, что перед ним: недавнее дело о незаконных денежных махинациях и злоупотреблении магией одним волшебником. Мракоборцы были близки к разгадке, но все возможные улики внезапно пропали, и дело свернули указом «сверху». Все данные по этому делу были засекречены и хранились в особой секции, а сейчас были у Поттера в руках.

Получалось, что трое сотрудников украли документы и самовольно продолжили расследование. За такое обычно полагался строгий выговор с лишением премии, понижением в должности и недопуском к основным текущим расследованиям.

Всё бы ничего, если бы не два, а то и три “но”.

Тот подозреваемый был членом Гарпии, потому дело и свернули.

Гарри прекрасно помнил вчерашний разговор со Снейпом, и то, что происходило сейчас, было не что иное, как проверка.

В числе тех трёх сотрудников был его друг.

Невилл. Невилл! Безрассудный друг, сунувший свой нос туда, куда не надо.

Поттеру хотелось взять его за плечи, встряхнуть и прокричать: “О чём ты думал?!”. О чём он думал, когда ввязывался в это, когда не спросил совета у Гарри? Не потому, что Поттер его начальник, а потому, что друг!

Друг, на которого он сейчас смотрел строго и недовольно, потому что иначе было нельзя. Потому что вокруг слишком много глаз, слишком много ушей, которые ждут от него правильных слов.

Правильных для Красной Гарпии.

Потому что этот друг, как сказал Снейп, шпионил за Поттером для Ордена.

Смотав свиток, Гарри левитировал его Терри. Воцарилась тишина, лишь в дальних концах штаб-квартиры кто-то перешёптывался, пока Гарри обдумывал свой вердикт.

Он оказался в ловушке, и любое решение было чревато последствиями: прикажи он арестовать Невилла и остальных, Орден сразу поймёт, что к чему, и навсегда закроет дорогу для Поттера к своему тайнику. Однако если он закроет глаза на произошедшее, то лишится доверия Гарпии и тем самым провалит всю операцию.

Неглубокий вдох, пальцы, крепче сжавшиеся на палочке, и короткая фраза:

— Арестуйте их.

По отделу прокатился гул — то ли удивлённый, то ли одобрительный, — но Терри кивнул мракоборцам, удерживавших провинившихся, и те наколдовали магические оковы, после чего невежливо толкнули арестованных в сторону выхода. От кривой улыбки, которой Невилл наградил Поттера, стало противно на душе.

Никто не посмеет ничего предпринять без его разрешения. Потому что он начальник.

Поколебавшись несколько мгновений, Гарри окликнул ещё одного агента Гарпии, стоявшего неподалёку, который смотрел на всё с нескрываемым торжеством.

— Мистер Флинт, сообщите о произошедшем мистеру Краучу-старшему.

Тот дёрнул тёмными бровями в непонимании, но уже в следующую секунду лицо разгладилось: ему дали второй шанс.

— Будет выполнено, мистер Поттер, — прозвучало с уважением, Маркус развернулся на каблуках, и Гарри проводил холодным взглядом его развевавшуюся от быстрого шага мантию. После чего удалился в свой кабинет.

Теперь он мог смело себя ненавидеть.

Столкнувшаяся с Флинтом в проходе Полумна задумчиво посмотрела ему вслед. Его высокая фигура показалась смутно похожей на волшебника, с которым Лавгуд совершенно случайно увидела Джинни в затенённом переулке неподалёку от входа в госпиталь. Спустя полчаса после того, как обнаружила колдунью под дверью кабинета доктора Холидей, ведущего специалиста в ведении беременности.

Говорят, случайности не случайны…

Маркуса же поджидало не меньшее удивление, когда на подходе к кабинету Крауча-старшего на первом уровне он увидел без вести пропавшего друга.

— Малфой?

Тот обернулся и как будто не узнал Флинта, но потом сделал несколько шагов навстречу по бесшумному лиловому ковру.

— Где ты был, Моргана тебя раздери? — прошипел Маркус, ненавидевший неизвестность, но Драко лишь улыбнулся.

— Позже.

Он оставил Флинта в замешательстве, который ещё не знал, что его друг вернулся совершенно иным человеком.

Как многие другие недавно пропавшие волшебники.

В том числе и Дин Томас.

~Конец второй части~

Примечания:

1 — Лофт — исторически сложившийся тип жилища, представляющий переоборудованное под жильё помещение заброшенной фабрики или других зданий промышленного назначения. Появился в первой половине 20 века в США в результате повышения цен на землю в центре города, из-за чего многие промышленные предприятия были вынуждены переезжать на окраины. Оставшиеся помещения, как правило, подвергались переоборудованию под жильё, имеющее неоспоримые преимущества в виде высоких потолков, хорошего освещения благодаря большим окнам и характерным деталям, говорившим о наследии фабричного прошлого (лестницы, трубы, системы вентиляции и т.д.). Сейчас стиль «лофт» очень популярен во всём мире, и это необязательно бывшее заводское помещение. Всё чаще дизайнеры и архитекторы прибегают к стилизации частных апартаментов под «лофт».

2 — «О, они хитроумны до тех пор, пока им приходится иметь дело только с головой, а стоит им столкнуться с сердцем — и злодеи мгновенно глупеют!» — цитата из «Коварство и любовь» авторства Фридриха Шиллера.

“Не доверяй даже собственной тени…”

Д.Гарднер “Месть Мориарти”

За много миль от шумного Лондона, где жизнь играючи кружилась на карусели, время вяло перекатывалось в водах грязной речки, обрамлённой неухоженными берегами. Один склон, сплошь усыпанный мусором, поднимался к старому ограждению, вдоль которого пролегала мощённая булыжником дорога. Отсюда открывался унылый вид на плотные ряды кирпичных домов, что складывались в сложный лабиринт узких улиц. Зияющие окна без стёкол даже в солнечную погоду создавали атмосферу мрачную и зловещую. Довершала картину возвышавшаяся над крышами огромная дымовая труба фабрики.

От речки и разлагавшегося мусора поднимался и разливался по окрестностям сырой неприятный запах, что на первый взгляд едва ли могло кого-то здесь потревожить, однако дважды в день это, казалось бы, безлюдное место оживало, когда рабочие покидали свои дома утром и возвращались с фабрики вечером.

Паучий тупик. Едва ли не самое отталкивающее место в Англии, где жил бывший Пожиратель Смерти.

Крошечная гостиная, выглядевшая ещё меньше из-за полок на стенах, снизу доверху заставленных книгами и фолиантами в кожаных переплётах, едва вмещала в себя видавший виды диван, кресло и маленький столик. Над этой мебельной группой свисала люстра со свечами, дававшая немного света.

Так гостиная выглядела всегда, не меняя свой облик из года в год, и Снейп вполне довольствовался этим. Здесь редко кто бывал, а если бывал, то не жаловался — Пожирателям Смерти не до декораторских приёмов было.

Исключение составлял лишь один человек, наглым образом переворачивавший быт и жизнь профессора зельеварения с ног на голову более двадцати лет.

— И как только ты здесь живёшь? — Барти проводил пальцем по краю одной из полок, придирчиво разглядывая внушительный слой пыли, после чего отряхивал руки и, не спрашивая разрешения, взмахивал волшебной палочкой.

Свет становился ярче, столик прекращал шататься, а кожаная обивка кресла — надрывно скрипеть, будто вот-вот порвётся.

Сейчас, сидя в этом самом кресле, Снейп потягивал вино из хрустального бокала — одна из ценностей, доставшихся от матери, — и в памяти всплывали воспоминания. Не привыкший прокручивать случившееся, на этот раз профессор не препятствовал течению мыслей.

Он помнил, как Крауч-младший впервые оказался здесь. Подружились они быстро: одиннадцатилетний Барти впервые переступил порог школы, когда Снейп перешёл на третий год обучения. Вопреки удачно сложившейся дружбе он ни разу не пригласил Крауча-младшего к себе на летние каникулы — не только его, вообще никого. Сказывалась стеснительность и неловкость за то место, где жил юный Северус.

Помог, как всегда, случай.

Молодой, едва ли старше девятнадцати, но уже попавший в дурную компанию Пожирателей Смерти. Он пошёл за ним, за Снейпом, который поверил не тому человеку и так жестоко обманулся.

— Во имя всего святого, не делай этого! — Снейп поймал за локоть метавшегося по гостиной Крауча-младшего, но тот вырвал руку из захвата.

— Мы должны найти Тёмного Лорда! — в распахнутых глазах плескалось безумие, что заставило Северуса отшатнуться.

— Он обманул всех, — тёмная голова повержено качнулась, — тебя, меня, абсолютно всех. Я совершил ошибку. Прошу, послушайся меня!

Барти остановился, сузил глаза в подозрении, после чего едва не зашипел:

— Всё из-за девчонки, да? Из-за Эванс? Она всегда была твоей слабостью…

Снейп сжал кулаки.

— Не смей говорить о ней в таком тоне!

Но Крауч-младший ничего слышать не хотел: брезгливо поморщившись, он вновь заметался на крохотном свободном пятачке, как дикий зверь в слишком маленькой клетке, выплёвывая злые слова:

— Сколько раз я говорил тебе, оставь её в покое, но ты никогда меня не слушал! Видишь, чем всё закончилось?

И без того чёрные глаза Снейпа потемнели от ярости, когда он, не контролируя себя, рассёк палочкой воздух, а в следующий миг Барти отшвырнуло на полки. Книги посыпались на пол, но Северус не обратил на это внимание, сжав пальцы на мантии волшебника, и рывком заставил его подняться на ноги.

— Я ступил на неверный путь и заплатил за это высокую цену, — произнёс он низким, вибрирующим от гнева голосом, когда Крауч-младший попытался вырваться, но захлебнулся вздохом от нового удара об острые рёбра полок. — Поэтому я хочу уберечь тебя от собственных ошибок. Пока ещё не поздно.

Барти рассмеялся.

— С чего такая забота?

— С того, что ты мой друг, - прозвучало в ответ так, будто Снейп сожалел об этом факте.

Веселье Крауча-младшего мгновенно потухло, он поджал губы, и решимости во взгляде поубавилось. Поколебавшись пару мгновений, Северус отпустил его, отступив на шаг, и с нажимом добавил:

— Не иди на поводу у Лестрейнджей.

В тот вечер он не получил ответа: выдержав долгий зрительный контакт, Барти сорвался с места и покинул дом, а Снейп не стал его останавливать.

О решении друга он узнал немного позже, когда стало известно о страшной участи, постигшей супругов Лонгботтом. К тому моменту Северус успел обратиться к Дамблдору за помощью, отречься от Тёмного Лорда и, узнав, что Гарри, сын Лили, остался жив, посвятить свою жизнь его спасению.

— Ты участвовал в этом или нет?! — едва не кричал Снейп, вцепившись в плечи рухнувшего, как тряпичная кукла, на диван Крауча-младшего. — Лично ты пытал их?!

Барти отпихнул от себя чужие руки и потянулся к открытой бутылке виски, стоявшей на столе.

— Какая теперь разница?

— Большая, — игнорируя недовольный вздох, Снейп забрал бутылку из рук друга. — Если ты этого не делал, всё можно исправить.

Невесёлый смех насторожил его.

— Ну конечно, — вернув бутылку, Крауч-младший сделал большой глоток прямо из горла. Виски обожгло глотку, он поморщился, а после этого взглянул на Снейпа с привычным нахальством.

— Меня, как и Лестрейнджей, ищет Орден Феникса и вся штаб-квартира мракоборцев. Применял я Круциатус или нет, итог один. Суд и Азкабан.

В немом волнении Снейп мерил шагами комнату, пока Барти с напускной небрежностью пил виски. Он не обращал внимания на друга до тех пор, пока тот не остановился на полушаге во внезапном озарении.

— Твой отец! — выдохнул Северус, а Барти помрачнел при упоминании ближайшего родственника. — Он может помочь тебе! Он начальник второго отдела...

— Я знаю, кто мой отец, — огрызнулся тот, резко поставив бутылку на стол. — И ещё я знаю, что ради меня он и мизинцем не пошевелит.

Во взгляде Снейпа появилось осуждение.

— Откуда ты…

— Оттуда, Северус, — перебил Барти, вскочив с дивана, и шагнул к Снейпу. Их глаза были почти на одном уровне, и Крауч-младший не отпускал встречный взгляд. — Он скорее избавится от сына, опозорившего честь и доброе имя семьи, чем поможет.

Снейп был явно не согласен и, видимо, собирался предпринять новую попытку достучаться до вспыльчивого друга, но тот решил проблему в присущем ему стиле: быстро, жёстко и без малейшего сожаления.

Северус только успел заметить отрывистое движение палочкой, как мелькнула вспышка, ослепив на мгновение, руку обожгло, и край чужой мантии выскользнул из пальцев. Он бросился в распахнутую дверь, ведущую на укутанную туманом улицу, но застал лишь хлопок трансгрессии.

Никто не услышал его слов:

— Есть ещё один вариант…

Через несколько дней он узнал, что Крауч-младший был арестован и заключён в Азкабан вместе с Лестрейнджами до судебного разбирательства. Снейп ничего не смог бы предпринять, не пойдя против воли Дамблдора, который приказал ему не высовываться из Паучьего тупика, «пока буря не уляжется».

Ещё через два дня лучший друг, на котором он успел поставить крест, едва взял в руки свежий номер «Ежедневного пророка» с громким заголовком на первой полосе «Виновные в жесточайшем преступлении получили по заслугам!», появился на пороге его дома в третий раз. Живой и невредимый.

Всё, чего хотелось в тот момент — обрушить непростительное заклинание на взлохмаченную голову за то, что её хозяин сразу не послушался Северуса.

Тогда от него пахло сыростью — той, которой наверняка пропитаны тюремные камеры Азкабана.

— Я последовал твоему совету и обратился к отцу. Вернее, он сам пришёл поговорить за полчаса до судебного процесса.

— Что он сказал?

— Не сказал, — Барти медленно повернул ладонь со стаканом виски, наблюдая за игрой света, преломляющегося в хрустальных гранях, — предложил. Свою помощь в обмен на одну услугу.

Северус вопросительно выгнул брови, когда Крауч-младший замолчал и не спешил с пояснением. Наконец, он допил виски и тут же потянулся к бутылке за новой порцией, а во взгляде блеснули озорные искорки.

— К сожалению, это тайна.

Снейп никогда не отличался излишним любопытством. Тайна сама появилась на его пороге через некоторое время с деликатным стуком в дверь.

Красная Гарпия.

Дальше были долгие годы спокойной и не очень жизни: Снейп по указанию Дамблдора приступил к профессорской деятельности в Хогвартсе, Крауч-младший успешно продвигался по карьерной лестнице в Министерстве, а Красная Гарпия являлась важной (если не сказать самой значительной) частью их жизни.

Многое изменилось, когда поползли первые слухи о том, что Тёмный Лорд не исчез бесследно.

— Тебе не кажется, что мы тогда сделали неверный выбор? — спросил как-то Крауч-младший.

Уже разменявший четвёртый десяток лет, он являл собой совершенно иного человека: не было больше вспыльчивого и фанатично увлечённого Тёмным Лордом мальчишки. На смену всему этому давным-давно пришла расчётливость, хитрость, а также тотальное недоверие к окружающим, помноженное на мерзкий характер в сочетании с весьма своеобразным чувством юмора. Они во многом были похожи, и в этом не было ничего удивительно: идя с кем-то в ногу по жизни, поневоле перенимаешь качества другого человека. Разве что терпения у Барти было гораздо меньше, чем у Северуса.

— Что ты имеешь в виду? — Снейп просматривал присланные Дамблдором списки новых студентов в грядущем учебном году, поэтому не заметил озабоченного взгляда Крауча-младшего.

Тот сделал несколько шагов по гостиной, формулируя ответ, облокотился на скрипнувшую спинку кресла, в котором сидел мастер зелий.

— Исчезновение Тёмного Лорда, — Барти почувствовал, что Снейп уже не так сильно заинтересован бумагами. — Не многим тогда удалось избежать Азкабана.

Пауза была недолгой, профессор открыл увесистую папку с гербом Хогвартса и принялся сортировать свитки, среди которых обнаружилось приличное количество финальных годовых работ студентов — от них он не успел избавиться.

— По-твоему, было бы лучше, если бы мы гнили за решёткой? — Бархат голоса исказила насмешка.

— Раньше я считал: плох тот Пожиратель Смерти, что разгуливает на свободе. — Крауч-младший смотрел поверх плеча Северуса на бумаги, пока одно имя не заинтересовало его. Он успел выхватить свиток прежде, чем Снейп отправил бы его в кучу таких же, подлежащих уничтожению. По тому, как качнулась темноволосая голова, можно было судить, что профессору это не очень понравилось, но он не спешил отвлекаться от своего занятия.

— Однако благодаря тебе моё мнение на этот счёт немного изменилось. — Крауч-младший расположился на диване, без зазрения совести закинув ноги на край столика, и пробежался взглядом по неровным строчкам на пергаменте. — С другой стороны, представь, что будет, если он вернётся.

Ответа не последовало, поэтому Барти взглянул на друга и недовольно вздохнул. В направленном на него взгляде ясно читалось: «С чего ты взял, что это вообще произойдёт?»

— Я слышал о Тайной комнате и знаю, что там произошло на самом деле. К тому же, помню историю профессора Квиррелла.

Помахав свитком, он добавил:

— И хоть Поттер, судя по этой писанине, просто безнадёжен в зельеварении, борьба с тёмными силами ему хорошо даётся.

Снейп демонстративно возвёл глаза к потолку, а после вернулся к бумагам, никак не отреагировав на следующее высказывание улыбавшегося друга:

— Согласись, не каждый в его возрасте способен убить василиска.

- Так к чему были твои слова о неверном выборе? — спросил профессор спустя несколько минут молчания, когда ненужные бумаги были отсортированы и уничтожены.

Барти выдохнул сигаретный дым и приподнял голову с мягкого подлокотника; выглядел он крайне серьёзно.

— Мы оба знаем: не бывает призраков, привязанных к дневнику. Призраков, которые со смертью маленькой девочки способны стать материальны. И паразитов, живущих на затылке заикающихся профессоров.

Проследив за тем, как Крауч-младший стряхнул пепел в стеклянную пепельницу, мастер зелий задумчиво произнёс:

— Дамблдор намекнул, что дневник Тома Реддла — вовсе не простая вещица. Думаешь, он способен вернуться?

— Ты тоже так думаешь, — взлохмаченная голова Барти качнулась, и он поймал напряжённый взгляд друга. — Просто не хочешь себе в этом признаваться.

Они посмотрели друг на друга и почти одновременно отвернулись: взгляд Крауча-младшего зацепился за подрагивавшую паутину на люстре, Снейп же обратил взор на серую улицу за окном.

— Если это случится... Представь, как он примет нас, отрёкшихся от верности ему, — наконец, раздалось со стороны Барти, лежавшего на потёртом диване прямо в министерском костюме.

— Мы не одни такие. Есть ещё Малфой, Руквуд, Гойл, Крэбб, Эйвери, МакНейр, Яксли... Все неплохо устроились, некоторые, как и ты, преспокойно служат в Министерстве. Не думаю, что их мучают подобные угрызения совести.

Что-то из услышанного не понравилось Краучу-младшему, раз он прошил Снейпа злым взглядом:

— Только не надо думать, что я испугался.

— И в мыслях не было, — честно признался Северус, и Барти, кажется, остыл. — В любом случае, есть Красная Гарпия, которая не останется равнодушна к возвращению Тёмного Лорда. Ей смерть Гарри Поттера невыгодна. Что касается нас с тобой - мы ещё не из такого выпутывались.

Снейп потёр глаза подушечками пальцев, прерывая поток воспоминаний, отставил бокал с вином и неожиданно для самого себя усмехнулся.

Они действительно и не из такого выпутывались.

Тёмный Лорд вернулся, и помог ему в этом тот, на кого было меньше всего надежды: Питер Петтигрю. Ослабленный и держащийся в хилом тельце Реддл нуждался в помощи тех, кто был ему верен. Тогда они столкнулись с первой серьёзной проблемой: Волдеморту был нужен свой шпион в Хогвартсе, тот, кто смог бы заполучить Гарри Поттера для проведения ритуала.

Кандидатура Снейпа отпала мгновенно: он не мог подвергать опасности свой статус «агента в тылу врага», на него у Тёмного Лорда были большие планы, и выдворение профессора из Хогвартса с последующим заключением в Азкабане в них не входило. Каркаров тоже представлял сомнительную кандидатуру — Волдеморту стало известно, что тот с завидным энтузиазмом сдавал других Пожирателей Смерти, тем самым выторговав себе свободу. Другие, на кого он мог бы положиться, были в Азкабане, а подрывать авторитет тюрьмы, как самой надёжной и неприступной (побег Блэка не в счёт), было рано.

Оставался один-единственный вариант, и именно этот вариант не понравился Снейпу.

— Безумие!

Барти провожал его, мечущегося по гостиной, усталым взглядом.

— Ты говоришь это уже шестой раз.

— Я буду говорить это столько раз, сколько понадобится, чтобы ты понял: не стоит ввязываться в это.

Снейп остановился возле полок, пробежался взглядом по корешкам книг, словно в одной из них был скрыт ключ к решению проблемы; кресло за спиной заскрипело, раздался щелчок зажигалки, потянуло сигаретным дымом.

— В тебе сейчас говорят эмоции, но включи, наконец, свой острый и рациональный ум и пойми: я не могу отказаться.

Короткая пауза, выдох, и вновь:

— Тёмный Лорд доверил это дело мне, и я не могу подвести его. Поттер должен оказаться на кладбище в нужное время.

Северусу казалось, что у него сейчас голова взорвётся, но когда он обернулся и увидел, с каким сожалением Барти оглядел собственное тело, профессору захотелось рассмеяться.

— Конечно, меня не очень радует перспектива почти целый год пить преотвратное зелье и пребывать в ином обличье… — заметив чужое внимание, он прочистил горло и вновь сделал затяжку, в то время как Снейп уже с почти покорным видом опустился в кресло и скрестил руки на груди.

— К тому же, Гарпия обо всём знает.

Брови мастера зелий удивлённо выгнулись.

— Уже проболтался?

— Доложил, — с нажимом в голосе исправил Барти, но Северус остался непоколебимым. — Сам посуди, у нас в руках флеш-рояль. Гарпии нужен агент на передовой, Тёмному Лорду — доверенное лицо для наиважнейшей миссии. Тебе нужна уверенность, что с Поттером ничего плохого не случится. И это всё может срастись так, как надо, только благодаря мне.

— Ты слишком самонадеян, — вынес свой вердикт Снейп, взмахом палочки открыв потайную дверь за рядами полок. Он скрылся за ней, услышав вдогонку:

— Можно подумать, ты только что узнал об этом.

— Аластор Грюм один из лучших мракоборцев, если не сказать, что самый лучший. Не так-то просто его одолеть.

Барти отмахнулся от замечания, как от назойливого комара.

— Не надо сомневаться в моих магических способностях.

— Это не единственная причина, — тут же парировал Снейп, начиная потихоньку выходить из себя, потому что друг совершенно не понимал, к чему клонил мастер зелий.

— Возьму с собой Петтигрю, — продолжал рассуждать Барти с выражением истинного наслаждения на лице от предвкушения хорошего дельца и настоящего веселья, — хоть он беспросветно глуп и только и знает, что пресмыкаться перед Тёмным Лордом.

— Как будто ты делаешь что-то иное, — пробурчал Снейп себе под нос и даже бровью не повёл под гневным взглядом Крауча-младшего.

— У меня личные счёты с Грюмом, а это — чудесный шанс поквитаться с ним.

Ну конечно. Грюм, поймавший его и засадивший в Азкабан. Пускай, даже на короткий срок.

Тихие ругательства остались в подсобке, откуда профессор принёс пыльную бутылку красного вина, а после достал из шкафа один бокал. Снейп не собирался поить того, кто пренебрегал его попытками уберечь друга от самого худшего.

— Знаешь что? — пробка звучно выпрыгнула из горлышка под действием заклинания, а Барти даже не менялся в самодовольном выражении лица под острыми взглядами, которые Северус бросал на него. — Плевать мне на Реддла, Гарпию, Орден и всю эту страну.

Дивный ароматный напиток полился в бокал, и уверенные слова разрезали воздух:

— Дамблдор не настолько глуп, как о нём думают Пожиратели Смерти. Он тебя раскусит, и ты испытаешь исключительный и самый незабываемый поцелуй в своей жизни, — отставив бутылку, он различил непонимание во встречном взгляде и с садистским удовольствием пояснил:

— Поцелуй дементора.

Когда Снейп коснулся губами напитка, Крауч-младший рассмеялся, коротко и почти неслышно, и, потушив окурок в пепельнице, встал с кресла.

— Допустим, я верю в твоё неравнодушное отношение ко мне, но есть ещё кое-кто… — он ловко забрал бокал у профессора, намеренно медленно отпил из него, наслаждаясь лёгкой тенью замешательства, проступившей в заострённых чертах лица друга.

Наконец, он поставил бокал на стол и с выражением спросил:

— Разве ты бросишь Гарри Поттера?

Снейп поменялся в лице.

— Что, прости?

— Не делай вид, что тебе всё равно, — укоризненно произнёс Барти, после чего шагнул к окну и шире раздвинул тяжёлые шторы, впуская больше солнечного света в гостиную.

— Сантименты! — презрительно выплюнул Северус, намекая, что он и названное — вещи несовместимые, и вновь потянулся к бокалу.

Плечи Крауча-младшего, объятые ярким светом, дёрнулись.

— Тем не менее, ты им подвержен.

Снейп хотел возразить, но вид обернувшегося Барти, в чьём лице не было ни капли издёвки, заставил проглотить все слова.

— Я обещаю, что не причиню ему вреда. Я позабочусь о нём и помогу пройти испытания.

Всё же лёгкая улыбка изогнула уголки губ мастера зелий, когда Крауч-младший положил сцепленные в замок ладони ниже затылка и с удовольствием потянулся.

— Увидишь, он ещё начнёт меня уважать. К тому же, ты будешь рядом.

Уже перед уходом Барти добавил:

— Когда настанет нужный момент, ты вывернешь всё так, что участие Поттера в Турнире трёх волшебников, заколдованный кубок и прочее окажется делом рук Каркарова. Он подмочил свою репутацию как в среде Пожирателей, так и остальных волшебников. Дамблдор поверит тебе, а я умою руки.

Снейп тогда не поверил другу, хоть вида не подал, но всё сложилось как нельзя лучше. Барти на самом деле помогал Поттеру с заданиями на Турнире и опекал его не хуже своего предшественника Люпина, хоть Северус и считал, что превращать Малфоя в хорька — это слишком. Совсем не в духе Грюма. Но в стиле Барти.

Да и непростительные заклинания на уроках были не лучшей идеей. Хоть все, кто учился у Крауча-Грюма, были в восторге — уроки по защите от тёмных сил обсуждались во время обедов и ужинов в Большом зале наравне с текущим Турниром.

Конечно, Дамблдор подозревал неладное. Конечно, Снейп предпринимал всё возможное, чтобы увести проницательный взгляд директора от лже-Грюма и переключить его на Каркарова.

Всё прошло, как по маслу. Сказалась помощь Гарпии в организации Турнира, её людей и начальника Отдела международного магического сотрудничества, Крауча-старшего.

Гарпия как никто другой была заинтересована в том, чтобы возрождение Волдеморта случилось, и случилось так, как он того хотел. Не победив его в прошлый раз, необходимо было узнать, как ему удалось выжить и, выяснив, только после этого окончательно уничтожить. Раньше, чем он успел бы убить Гарри Поттера, который был нужен Гарпии живым. По крайней мере, до достижения двадцатичетырёхлетнего возраста.

В любом случае, если бы Поттер не справился с Волдемортом на кладбище, ему бы пришли на помощь. Её, как всем известно, не потребовалось.

И всё же Снейп сомневался в том, что им удалось провести Дамблдора. Орден, может быть, но не Альбуса. Казалось, он знал, что Барти в своё время ещё сыграет далеко не последнюю роль в иной, не менее важной истории. Будь это так, профессор не удивился бы проницательности Дамблдора.

Наступление мирного времени, казалось бы, принесло освобождение от большой угрозы. Так думали многие, и так было на самом деле. Однако, всего лишь отчасти. Большинство непосвящённых обывателей даже не догадывались о закулисных играх, которые вела какая-то там тайная организация. Да что там игры — мало кто знал, что такая организация вообще существовала. Меньшая часть волшебников была знакома с Красной Гарпией, а незначительная (если не сказать крошечная) доля из этой части понимала, что организация представляла из себя на самом деле. И лишь несколько человек, которых можно было пересчитать по пальцам двух рук, являлись теми, кому Снейп с Краучем-младшим доверяли, как самим себе. Потому и посвятили во все детали их плана — почти во все детали.

Снейп взглянул на письмо перед собой.

«Твои предположения оказались верны. Будь начеку. БК-м»

Вот и весь текст, написанный Барти, очевидно, в спешке, с непривычно острым наклоном букв.

— Будь начеку, — передразнил мастер зелий, подлив ещё вина в бокал, и откинулся на спинку кресла.

Теперь было о чём беспокоиться. Министр магии.

Совсем скоро Орден перестанет доверять Поттеру и потому ни за что не подпустит его к тайнику. Значительная проблема для Красной Гарпии. Вот только чем дальше, тем сильнее Снейп верил в то, что Гарпия не только не боялась подобного поворота, но сделала всё для того, чтобы это случилось. Словно план с устранением министра не был запасным. Ведь если кто-то из Гарпии займёт место министра, то никакая сила не сможет стать между ней и тайником.

Последний и решающий ход перед тем, чтобы обрести абсолютную власть.

Вопрос лишь в том, когда.

Возможно, ближе ко дню рождения Поттера. Ко дню, когда он сможет открыть тайники, что хранили в себе тайны на протяжении двадцати двух лет.

* * *

В утро второго мая, приходившимся на воскресенье, состоялось выступление министра перед всем Министерством. Традиционная церемония на протяжении вот уже шести лет, минувших со дня победы, проводилась в Атриуме. Обычно пустое пространство глянцевого пола заполняли ряды кресел, перед бассейном с золотыми фигурами выстраивался трибуна для министра, приближённых к нему и руководителей отделов. Мест на всех сотрудников не хватало, и значительная часть оставалась стоять позади или сбоку у каминов.

Как и в предыдущие года, Поттер располагался как можно дальше от трибуны: он не любил повышенное внимание к своей персоне, и после своевременной просьбы несколько лет назад Бруствер перестал упоминать мальчика-который-всех-спас в своей речи.

В этот раз всё могло быть точно так же, если бы Гарри по-прежнему пребывал в глубинах невежественного незнания о Красной Гарпии. Слова Кингсли о том, что победа — их общая заслуга, не только Ордена и той части Министерства, что не сдалась Тёмному Лорду, отныне приобретали иной смысл в сознании Поттера.

Раньше он считал, что было лишь две стороны: Волдеморт и Орден.

Всякая война в действительности не такова, как её представляет большинство. Всегда есть скрытые второй, третий план, где ведутся сложные игры, и каждая сторона преследует свою цель, а финальный исход может быть вовсе не таким, каким покажется на первый взгляд. Поттер мог представить, как Министерство разделилось на два лагеря, но три!

Он знал людей, ратующих лишь за зло, знал и тех, кто, прикрываясь злом, вершил добро. Снейп был одним из них. И вдруг Поттер узнаёт, что были и те, кто, прикрываясь добром, были в составе зла, а на деле следовали за намеченной Гарпией целью.

Возможно, и мастер зелий имел ещё одну маску, что очень даже реально. Возможно, в те времена и Барти Крауч-младший играл по одному сценарию со Снейпом.

— Амелия Боунс? Старший заместитель министра, весьма удобно, — предложил Гарри, и профессор взглянул на высокую колдунью с короткой строгой стрижкой и неизменным моноклем так, словно в её внешнем виде крылась подсказка, некий знак, что мог свидетельствовать о причастности к тайному плану Гарпии.

— Нет, — не сразу ответил Снейп, хоть жест, с которым он потёр подбородок, едва ли говорил об уверенности. Впрочем, обманчивое впечатление. — Именно Красная Гарпия в своё время спасла жизнь Боунс, распространив слух о том, что Тёмный Лорд убил её, в то время как он, желая лично расправиться с колдуньей, не ожидал столкнуться в её доме с большим количеством соперников. Так Реддл замял перед приближёнными неудачную для него ситуацию, а Гарпия обрела ценного союзника. Однако это точно не Амелия.

Выдохнув тихо и осторожно, словно перед ним была горстка мельчайшей золотой пыли, Гарри перевёл взгляд с Боунс, стоявшей на трибуне по правую руку от Кингсли, на Бартемиуса.

— Сами понимаете, что не он, — мастер зелий понял, на кого смотрел подопечный, и тот коротко и явно раздражённо дёрнул бровями: он не такой дурак, чтобы полагать, что глава Гарпии собственноручно прикончит министра.

Впрочем, прикончит или нет — спорный вопрос. Необязательно под понятием «сместить» подразумевается убийство.

Магические законы знал каждый, кто присутствовал в зале: досрочное прекращение полномочий министра возможно при добровольной отставке или в случае предъявления ему обвинения в тяжком преступлении. Ну, или в случае смерти.

Так или иначе, следующий министр избирался путём тайного голосования членов совета глав отделов, а наибольшие шансы занять высокий пост на пожизненный срок были у…

Правильно. У главы второго отдела.

— Арнольд Миргуд? — указал Гарри на бывшего стирателя памяти, ныне начальника Отдела магических происшествий и катастроф, которого впервые увидел на чемпионате мира по квиддичу.

— Однозначно не он, — тут же откликнулся Снейп, что дало понять: профессор и его успел проверить.

Бордовая комната в недрах Гарпии, приглушённый свет. На пушистом ковре — обнажённая колдунья под действием оглушающего заклинания, временно без сознания. Рядом — оброненная ею кожаная плеть.

И чудесная картина: подвешенный над кроватью Арнольд, тоже обнажённый и с завязанными глазами.

И Снейп, который мгновение назад оглушил колдунью, а сейчас обещал Миргуду, что не расскажет его жене о тайных увлечениях супруга, если тот кое в чём признается мастеру зелий.

— Главы Отдела магического транспорта и Отдела магических игр и спорта тоже вне подозрения, — ленивым взором профессор скользил по затылкам волшебников, что стояли впереди них, словно искал кого-то, но Поттер не заметил этого, обратив внимание на Бэзила и Людо Бэгмена на трибуне. Этих двух он также хорошо помнил по чемпионату мира по квиддичу, как и Миргуда. Вернее, воспоминания были даже ярче: чего стоил килт в сочетании с мексиканским пончо, в которые нарядился Бэзил. Дежуря на месте прибытия волшебников на чемпионат, такой наряд, как он полагал, позволил ему не выбиваться из привычного облика магглов.

Что же, подобной неосведомлённостью о стилевых предпочтениях в не волшебном мире грешили многие маги.

Если говорить о Бэгмене, то, Гарри был уверен, его и проверять-то не особенно нужно было. По этому поводу в голове звучали слова Грюма: «Если бы я не знал, что он всегда был глуповат, я бы решил, что бладжеры повыбивали ему все мозги». И то правда. Вспомнить хотя бы конфузную историю о подозрении в связях с Пожирателями Смерти и бессмысленные попытки Людо заработать на победе Поттера в Турнире трёх волшебников.

— Значит, остаются только главы четвёртого и пятого отделов, — заключил Гарри, и Снейп согласно кивнул.

— Их тоже беру на себя, — он взглянул на Катберта Мокриджа из Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, — хотя большую неуверенность испытываю по отношению к главе Отдела международного магического сотрудничества.

«Никто и не сомневался», — проплыло в мыслях Поттера невесёлое замечание, стоило обратить взор к Люциусу, который меньше недели назад сменил кабинет заместителя на кабинет главы, но мастер зелий не позволил бывшему студенту слишком долго задерживаться на этой мысли.

— Роберт Ранкорн ваш.

* * *

— Что заставило вас ослушаться прямого приказа вышестоящего начальства?

Когда на самом деле хотелось спросить: «Невилл, какого чёрта именно ты ввязался в это?!»

Видеть, с каким осуждением и иррациональной жалостью смотрел на тебя лучший друг — невыносимо. Как будто Невилл мысленно отвечал: «Я-то понятно почему, а вот ты, Гарри? Что заставило ввязаться во всё это тебя?»

В такие моменты Поттер едва ли не искренне жалел об исчезновении Барти Крауча-младшего: пускай бы он занимался допросами, у него это великолепно получалось, хоть и не было его прямой служебной обязанностью. Кто угодно, только не Гарри.

Конечно, всегда был запасной вариант: Маркус Флинт. «Вариант» был бы вне себя от радости, но тогда Поттер растерял бы остатки собственной человечности.

Именно остатки. В том, что его человечность была цела и невредима, он уже не был уверен.

Стрелка круглых настенных часов с негромким щелчком передвинулась, известив, что Гарри провёл в камере для допросов сорок минут. То ли потому, что это был неизвестно какой по счёту допрос, или чувство голода из-за пропущенного обеда дурманило разум — в какой-то момент, плюнув на все ограничения, Поттер с неприятным скрежетом по каменному полу отодвинул стул и, нависнув над столом, спросил:

— Давай начистоту, Невилл. Ты специально это сделал? Чтобы проверить меня?

Лонгботтом выглядел отрешённым, но в потухших глазах что-то вспыхнуло, когда Гарри добавил:

— Только не надо всей этой дребедени о долге каждого мракоборца и прочего, что я слышал уже миллион раз. Честно, что толкнуло тебя на то, чтобы ослушаться и пойти против правил? Именно тебя?

Сжавшиеся, казалось, навеки губы Невилла разомкнулись и, к неудовольствию Поттера, растянулись в улыбке.

— Ты не понимаешь? — оживившийся взгляд скользнул по фигуре Гарри, вызвав стаю неприятных мурашек на затылке, а от горько-разочарованного тона замутило. — Ты? Тот, кто все шесть лет в школе только и делал, что демонстрировал потрясающее непослушание? Подавал замечательный пример остальным?

— Дурной пример, — буркнул Гарри, распрямляясь и скрещивая руки на груди, понимая, что этим жестом выдал себя с головой, но чёрт с ним, ведь это же Невилл, его друг, его лучший друг, и какого дьявола всё стало так запутанно?!

— Нет, Гарри, достойный пример. — Тот постучал указательным пальцем по столу, словно на нём лежало письменное подтверждение его правоты. — Именно благодаря тебе я перестал быть неуверенным в себе мальчишкой и смог защитить остальных, когда это было нужно. Сначала от Кэрроу, потом от Волдеморта.

Теперь в его словах звучало уважение и даже восхищение, и Гарри захотел, чтобы Невилл перестал так говорить, чтобы он вновь разочаровался в своём друге и презирал его — это лучше, чем слышать восхищение тогда, когда его не заслуживаешь.

— Скажи мне, — Лонгботтом подался вперёд, и Поттер, замерев на месте, сжал челюсть, — что движет тобой? Что вынудило тебя пойти по скользкому пути?

Ситуация выходила из-под контроля Гарри, и он понимал: нужно что-то предпринять.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — голос звучал холодно и равнодушно, — а если бы понимал, то сказал: никто и ничто не вынуждает меня делать то, что я делаю.

Они сверлили друг друга взглядами, которые могли сказать больше, чем все слова в английском языке, после чего Поттер застегнул пуговицу на пиджаке и сказал:

— Ты не представляешь, во что ввязался.

Уже повернувшись к выходу и пройдя мимо высокого стеллажа, Гарри услышал тихое замечание:

— Я не представляю, во что ты впутался…

Поттер не стал замедлять шаг.

* * *

Понимание того, что вечером предстояло явиться на торжественную часть годовщины, по традиции проводимой в доме одной из именитых магических семей, приносило Гарри чувство, отдалённо смахивавшее на проблемы с несварением. Меньше всего ему хотелось радоваться победе, особенно в первые послевоенные годы, когда горечь потерь ощущалась особенно остро. Однако отвертеться никогда не получалось, ибо он был и оставался «гвоздём» минувшей военной программы.

В этом году приём проходил в поместье Краучей, и Поттер смутно подозревал о том, что это было неслучайно. К тому же, Снейп недвусмысленно дал понять, что на вечере будут представители обеих сторон, Ордена и Гарпии, а это само по себе уже не гарантировало спокойное времяпровождение.

И, наконец, Гарри ненавидел маскарады. Вся эта излишняя таинственность лишь облегчала задачу Гарпии, которая хотела избавиться от нынешнего министра.

Чтобы не морочить самому себе голову, поверх одного из костюмов он надел изумрудную мантию, дополнив её золотой маской в половину лица, и в таком виде появился на пороге роскошного поместья, из чьих высоких окон лился яркий свет. Оказавшись в просторном зале с высокими стенами, заканчивающимися расписным потолком, Гарри взял бокал шампанского с проплывшего по воздуху подноса и, пригубив напиток, посмотрел на кружившиеся по паркету пары. Со стороны зачарованного оркестра лилась классическая музыка, всё вокруг пестрило от буйства красок и замысловатости деталей в нарядах волшебников. Свойственная мракоборцу собранность не покидала Поттера, который не забыл надеть под пиджак на правую руку специальный держатель для палочки, что при особом повороте ладонью мгновенно выскальзывала наружу.

Вскоре он заметил Снейпа неподалёку, и даже сейчас профессор не изменял излюбленному чёрному цвету, допустив лишь небольшое присутствие серебра в отделке маски и контрастном шве по низу мантии. Они обменялись короткими кивками, и Поттер продолжил со скучающим видом наблюдать за развлекавшимися волшебниками (благо, за маской не было видно эмоций), пока не заметил кое-кого. Колдунья, что среди прочих вошла в зал меньше минуты назад, была облачена в небесно-голубую мантию из струящегося шёлка, под которой виднелось длинное платье в тон. Высоко собранные волосы и затейливая золотая маска практически на всё лицо делали её неузнаваемой, но походка не могла обмануть: это была Полумна.

Поттер незаметно вышел через распашные двери и едва не затерялся в бесконечных и одинаковых коридорах. В какой-то момент он удалился настолько, что музыка, лившаяся из зала, окончательно стихла, и волшебники более не встречались на пути. Одно движение запястьем, и палочка выскользнула из специальных ремней.

Гарри остановился посреди коридора и прислушался: ему показалось, что совсем рядом раздавался какой-то свист. Осмотревшись вокруг, на обитых деревом стенах он обнаружил лишь гобелены со сценами королевской охоты, пока один не привлёк внимание. Точнее, не само полотно, а то, как его край слегка раскачивался, будто от сквозняка. Подняв палочку, Поттер осторожно приблизился к гобелену и почувствовал, как щёку овеяло мимолётное движение воздуха. Далее обнаружилась узкая, но достаточно глубокая ниша, откуда и раздавался свист воздуха, просачивавшегося через щель в стене. Гарри нажал на неё свободной ладонью, рядом что-то глухо щёлкнуло, стена отъехала, и мракоборец оказался... в кухне.

По меньшей мере, тридцать домовиков трудились над угощением для гостей, утопая в клубах пара, что поднимался над готовившейся едой. При виде постороннего эльфы засуетились, и Поттер поспешил убраться отсюда тем же путём, что и пришёл, не заметив котелка, стоявшего над одним из столов в окружении нескольких пустых бокалов.

Идея отыскать кабинет Крауча-старшего уже казалась не самой удачной, потому Гарри вернулся в зал, решив, что отсутствовал уже достаточное время, чтобы кто-нибудь мог это заметить. Он достаточно быстро отыскал Полумну и пригласил её на танец. Кружась на паркете, он в какой-то момент заметил знакомый силуэт, мелькнувший в толпе. Поворачивая голову в движении, он пытался вновь увидеть колдунью в кроваво-красном платье, надеясь, что ему почудилось.

Он очень хотел надеяться на то, что девушкой, с которой танцевал Маркус Флинт и которой так улыбался, была вовсе не Джинни. Однако сделав полкруга, Гарри постигло разочарование: она. Он не спутал бы её с другой. Даже в новом платье, в маске и с собранными в замысловатую причёску волосами.

Поттер выкручивал шею на каждом повороте, не заботясь о том, что подумает Полумна, и пытался понять: почему Джинни танцевала с Маркусом? Они никогда не были в хороших отношениях, это попросту смешно. Они всего лишь работали вместе…

— Джинни… — сорвалось с пересохших губ, и события последнего месяца защёлкнулись, как звенья цепи.

— Хочешь поговорить с ней? — спросила Полумна, и Гарри осознал, что забыл о партнёрше: он вновь, как тогда в Гарпии, переставлял ноги на автомате.

— Если ты не против, — намекнул он на то, что мелодия не закончилась, а это означало, что танец придётся прервать на середине.

Луна не возражала.

— Могу я потанцевать со своей женой? — произнёс он, когда интересующая его пара оказалась рядом: скривив губы в мимолётной усмешке, Маркус отпустил Джинни, и та, явно ощущая себя не в своей тарелке, положила ладонь на плечо Поттера.

Они сделали несколько разворотов, прежде чем Гарри равнодушно спросил:

— Давно вы вместе?

Взгляд Джинни в прорезях маски заметался по лицу и мантии Гарри, избегая прямого зрительного контакта, пальцы в его ладони, казалось, немного подрагивали.

— Чуть меньше полугода.

Поттер чуть не оступился. Потом захотел бросить Джинни прямо посреди зала, но сделал над собой усилие.

— И ребёнок тоже от него?

Колдунья прихватила зубами нижнюю губу, стирая вишнёвую помаду.

— Гарри, послушай…

— Так от него? — он не собирался давать ей шанс оправдаться. Что тут было обсуждать. Он всего лишь хотел знать правду.

Только сейчас Джинни смогла встретить взгляд Гарри и не заметила в зелёных глазах ни капли прежних чувств. Горло схватило спазмом, будто от простудного заклятия, и она смогла лишь закивать: быстро и коротко, как китайский болванчик.

Звуки скрипки в сопровождении оркестра и гула множества голосов заполнили слух на долгие секунды, прежде чем Поттер, остановившись и откланявшись, не сказал:

— Кикимер соберёт забытые тобой вещи, ты сможешь забрать их завтра утром. Вместе с моим заявлением на развод.

Он оставил её, не видя, как почти сразу после его ухода вернулся Флинт; Джинни же, сметая с подноса закуску в приступе голода (нагрянувшем из-за беременности и расшалившихся нервов), заметила, как к Поттеру подошёл Снейп. Они коротко о чём-то переговорили, Гарри кивнул и украдкой коснулся внутренней стороны предплечья: там, где прятал волшебную палочку.

Вечер шёл своим чередом. Волшебники моложе, одногодки и те, кто был младше Поттера, танцевали или собирались в стайки вокруг маленьких столиков с закуской. Взрослые волшебники, начальники отделов и бывшие члены Ордена Феникса держались чуть в стороне, подальше от шумного оркестра, переговариваясь и искоса наблюдая за веселившимися. Многие вышли на просторную террасу, куда вели высокие стеклянные двери, и где музыка была не так слышна. Поттер заглянул туда, обнаружив у края балюстрады Гермиону: она смотрела вглубь тёмного сада и о чём-то думала.

— Я видела Молли, — вспомнила колдунья, — она хорошо держится. Хоть в её лице и мелькает неодобрение, когда Джинни с Маркусом попадаются ей на глаза.

Оторвав взгляд от Кингсли, переговаривавшегося с Краучем-старшим, Гарри хотел ответить, как вдруг осёкся.

— Постой, ты…знаешь? — понимание пришло с опозданием, поэтому Поттер смотрел, не мигая, на подругу, пытаясь понять, откуда она узнала. Впрочем, наблюдательности Гермионы всегда можно было только позавидовать.

Они видели, как Бартемиус вернулся в зал, через пару минут музыка стала немного тише, а людские голоса, наоборот, громче.

Тогда и произошёл этот странный эпизод, смысл которого ещё долго не оставлял Гарри в покое.

Многие покинули террасу, и Поттер тоже вернулся в зал, чтобы увидеть, как в центре зала, где совсем недавно кружились пары в танце, возвышалась гигантская цифра шесть из паривших в воздухе бутылок шампанского. Под нею многоярусной пирамидой стояли, по меньшей мере, несколько сотен бокалов, которые вот-вот должны были наполниться игристым напитком.

Бартемиус, как хозяин сегодняшнего вечера, говорил что-то о значимости одержанной шесть лет назад победы, но Гарри его не слушал, ощущая поднимавшуюся в душе тревогу. Чутьё мракоборца сложно было обмануть: казалось, вот-вот должно было что-то произойти. Очевидно, Крауч-старший закончил свою речь, потому что зал наполнился шумом аплодисментов.

Поттер повернул ладонь. Из рукава выскользнула волшебная палочка.

Громадина из зелёных бутылок плавно качнулась в воздухе. Гарри отыскал взглядом министра в толпе.

Бартемиус взмахнул палочкой.

Вдруг хлопок! Все пробки разом выскочили из горлышек, в полёте рассыпавшись на мириады золотых искр. Кто-то в зале вскрикнул, а после всё перекрыла новая волна аплодисментов: пенистое шампанское полилось в бокалы. Гарри Поттер обернулся на приоткрытую дверь позади себя.

Потому что мог поклясться, что слышал, как мгновением позже выстрела пробок на террасе раздался хлопок трансгрессии. Подувший с улицы ветерок всколыхнул лёгкую материю штор, которые Гарри резко раздвинул и с палочкой наготове выскочил на совершенно пустую террасу.

Безусловно, все успели покинуть её несколько минут назад, вот только Поттер в остроте своего слуха не сомневался.

Осмотрев всё вокруг и не обнаружив ничего подозрительного, он вернулся в зал, где вновь царило веселье. Разочарованный, он спрятал палочку обратно в рукав.

Через несколько секунд в поле его зрения появился бокал шампанского.

— Всё в порядке, Гарри? — Кингсли протягивал ему бокал.

Гарри взвесил все за и против.

— В порядке.

Он не мог видеть, как на лице Бартемиуса появилась и исчезла удовлетворённая улыбка, когда каждый из глав отделов и приближённых к министру пригубил игристый напиток.

Было примерно десять вечера, когда Поттер возвращался домой. В кармане мантии лежала подарочная бутылка шампанского, подаренная хозяином вечера каждому начальнику того или иного отдела и подразделения. Открывать, тем более пить это Гарри не собирался: для изысканного напитка он придумал кое-что получше. Однако всё завтра. Вымотанный тяжёлым рабочим днём и приёмом у Крауча-старшего, Гарри едва ли горел желанием взмахнуть палочкой и в мгновение ока переместиться к Снейпу, чтобы в поздний час достать его своими подозрениями насчёт подарка.

Почти выйдя на площадь, он потянулся в карман за ключами и резко остановился, не обнаружив их; чуткий слух тут же уловил звук чужих шагов далеко позади, стихнувший мгновением позже собственных. Это заставило насторожиться, а выработанные войной и службой рефлексы активизироваться.

Поттер резко обернулся, выставив палочку. Густая тень укрывала часть пустого переулка — косой свет от единственного фонаря ложился только на одну стену. Гарри в сомнении хмыкнул, но палочку не убрал, когда нашёл ключи в другом кармане и продолжил путь. Исключая отдалённый шум машин и шёпот летнего ветерка, путавшегося в кронах деревьев, на площади было тихо, но мелькнувшая между домов тень не внушила доверия. Разбираться было поздно — Поттер уже переступил границу защитных чар — да и не очень-то хотелось, сказывалась усталость.

За ним действительно следили, и если раньше Гарри думал, что это прихвостни Гарпии, сейчас склонялся к иному варианту. Лезть на рожон или убегать было глупо. Поттер решил выждать какое-то время, и если ситуация не изменится — на этот случай у него был заготовлен план.

Оказавшись в тепле дома, Гарри полагал, что трудный день почти подошёл к концу. Он перекусил в доме Крауча-старшего, потому от ужина отказался. Поднявшись на второй этаж, Поттер спрятал подаренную бутылку в сейф и едва вошёл в ванную, чтобы умыться, как Кикимер доложил, что у хозяина поздние гости. Услышав имя, Гарри едва не застонал.

Артур Уизли стал беспокоить его: работая в одном отделе, они и раньше много общались, но нынешний интерес приводил мракоборца ко вполне определённым умозаключениям. Если бы дело было только в размолвке с Джинни…

Когда Гарри спустился, Артур отряхнул рукава пиджака от пороха и поприветствовал хозяина дома.

Кикимер поставил на кофейный столик два фарфоровых блюдца с чашечками, а потом принёс заварник и чайник с кипятком, когда Уизли начал не самой лучшей темы.

— Орден обеспокоен этими пропажами, — он налил заварку через ситечко, не заметив, как Поттер поводил сжатыми губами, не очень-то обрадовавшись теме разговора. Хоть это и было предсказуемо.

Дин Томас, Драко Малфой и все другие, кто пропал за последние полгода.

— Все без исключения вернулись, — взяв мармелад из вазочки, Гарри жевал его с самым невозмутимым видом, на который был способен и, судя по реакции Артура, ему это хорошо удавалось.

— В этом всё и дело, — сказал волшебник тоном, свидетельствовавшим: он нисколько не разделял спокойную позицию Поттера. — Неизвестно, где они были на самом деле и вернулись ли они теми людьми, что были до пропажи.

Гарри вспомнил утренний разговор с Малфоем, вернее, пару слов, которыми они перекинулись, встретившись в лифте в Министерстве:

— Как дела? — не глядя на чужие лица, Поттер протиснулся между волшебниками, отчего не ожидал услышать рядом знакомый голос.

— Нормально, всё нормально… — покивал он, глядя на Драко с интересом, но и не слишком пристально, чтобы тот ничего не заподозрил. Золотые решётки закрылись, когда Гарри добавил:

— Мы хотели поговорить, помнишь?

Взявшись за поручень, когда кабина пришла в движение, Малфой чуть нахмурился, вспоминая, а потом качнул головой.

— Помню. — Этого было недостаточно, раз на лице Гарри написан вопрос, поэтому он добавил с лёгкой улыбкой. — Мы обязательно поговорим, но в следующий раз. Много дел.

Собственно, после этого они больше не пересекались, но волноваться было не о чем, раз за Малфоем-младшим следил Снейп. И пока всё было хорошо.

Гарри вернулся из мира мыслей в гостиную.

— Что вы имеете в виду? — Хотя прекрасно понимал, о чём говорил Артур: заклинание, что разработала Красная Гарпия.

Артур осторожно поменял положение на диване, стараясь не разлить чай.

— Мы разговаривали с некоторыми из пропавших. Оправдания их отсутствия звучат убедительно, на Империус или ещё что-то в этом роде не похоже, и всё же, не стоит исключать вероятности, что здесь замешана Гарпия.

— «Мы»? — переспросил Поттер. — То есть Орден Феникса?

— Кто же ещё, — Артур едва ли не оскорбился, но быстро остыл. — Орден должен быть в курсе всех событий, знать о деятельности каждого человека. В том числе и тебя, Гарри. Именно поэтому я здесь.

Поттер как раз наклонился к столу, чтобы поставить чашку, но, услышав ответ, замер в неудобной позе, остановив на Уизли не предвещавший ничего хорошего взгляд.

Вот он и случился, этот решающий разговор.

— И что же Орден желает узнать обо мне? — спросил он, медленно распрямив спину, и различил в собственном голосе предостерегающие ноты.

Артур коротко рассмеялся, очевидно, чтобы разрядить обстановку и снять собственное напряжение. У Гарри даже не дрогнули уголки губ: всё лицо будто окаменело.

— Не подумай ничего плохого, — Уизли сделал глоток чая, потом ещё один, будто оттягивая неприятный момент. Складывалось впечатление, что он тщательно подбирал слова, с которыми следовало обратиться к не очень мирно настроенному члену семьи. Который, кстати говоря, очень скоро перестанет им быть.

Отставив на треть початую кружку, Артур опустил ладони на колени и взглянул на Гарри тем самым отеческим взглядом, который в детстве вызывал прилив щемящего чувства грусти и благодарности, а сейчас — лишь раздражение и злость. Пришлось призвать на помощь всё самообладание и запустить пальцы в бахрому по краю диванной подушки, чтобы хоть как-то унять нехорошую дрожь в руках.

— Орден в курсе того, что ты, как многие молодые и перспективные волшебники, служащие в Министерстве, состоишь в Красной Гарпии. Вопрос лишь в том, как именно тебя позиционируют в её числе.

— Кажется, мы уже говорили об этом, — заметил Поттер, обрадовавшийся появлению Кикимера. Домовой эльф неторопливо составлял чайник со сливочником на большой мельхиоровый поднос, и Гарри мог наблюдать за ним. Он не мог гарантировать сам себе, что в его взгляде сейчас не будет чего-то плохого.

— Говорили, — послушно ответил Артур, что вызвало ещё большие подозрения: не хотят ли его, Поттера, заманить в ловушку доверчивости? — Раз ты считаешь себя простым обывателем, для тебя не составит труда... сделать кое-что для Ордена?

Вот и самое интересное.

Гарри вздохнул и перевёл взгляд с места, где только что стоял исчезнувший Кикимер, на Уизли. Он лишь дёрнул бровями, призывая к продолжению, и Артур начал издалека, со времён правления Волдеморта, и лишь глубокое уважение, которое Поттер испытывал к тестю, не позволило прервать или поторопить его.

— Конечно, сейчас ни о каком Тёмном Лорде нет речи, — посмеялся Артур, окончательно расслабившись за время своего повествования, — и всё же, чтобы не допустить прошлых ошибок, необходимо начинать действовать уже сейчас. Орден активизировался, лучшие из лучших, чьи репутация и верность не вызывали сомнений, внедрены в Красную Гарпию. Сам понимаешь, агентов не бывает много…

Он сделал паузу и как-то по-особенному взглянул на Гарри, и тот мгновенно понял, что от него хотели. Благородные чувства взяли верх — всё-таки перед ним сидел человек вдвое старше его.

— Вы хотите, чтобы я шпионил в Гарпии для Ордена?

Артур кивнул, и в его глазах затеплилась надежда.

Сейчас-то репутация и верность Поттера окончательно пошатнётся.

— Ненадолго, Гарри, только чтобы исключить версию о причастности Гарпии к этим пропажам.

Только чтобы ты раздобыл то, что хранилось в тайнике Гарпии, и отдал это нам, Гарри.

Однако это было не всё, и от Поттера не ускользнула маленькая деталь. Сомнение было кое-чем новым, тем, чего раньше Гарри никогда не видел во взгляде близких людей. В нём никогда не сомневались, хоть это было глупо и вызывало мерзкое чувство повышенной ответственности и страха за других. Словно он был не человек, который не всесилен и не мог хоть иногда, но ошибаться.

Только теперь сомнение соседствовало с недоверием, пока что лёгким. Таким, которое зародилось несколько недель назад, а после случая с арестом Невилла лишь упрочилось.

И всё же на секунду стало обидно. В следующий миг это задело самолюбие, которое, как оказалось, у Поттера было.

Он подался вперёд, поставив локти на разведённые колени, пропустил волосы сквозь пальцы, старательно не глядя Артуру в лицо.

В другой ситуации, при других обстоятельствах, иных данных обещаниях и цене, поставленной на кон, он, конечно же, согласился бы.

— Простите, Артур, но я не могу.

Потом было много чего: расспросы, что мешало ему дать другой ответ, уговоры, всевозможные мотивации, но одно Гарри увидел очень ясно: сомнение на лице Уизли сменилось каким-то обессиленным смирением и разочарованием. Словно его отказ был ожидаем.

— Я не могу, — в который раз повторил Поттер, одной рукой облокотившись о каминную полку, всеми силами подавляя желание об эту самую полку побиться головой. Хотел бы он сказать, что и так шпионил за Гарпией, но не мог. — Если я соглашусь, пострадает гораздо больше людей, чем если я не соглашусь. По-моему, выбор очевиден.

Артур тоже покинул диван и теперь мерил шагами ковёр перед камином, то и дело хмурясь. Невозможно было придумать, что могло бы изменить решение Гарри, поэтому в ход было пущено самое сильное оружие: давление на чувства.

— Послушай, Гарри, нам через столько пришлось пройти… — начал он, и Поттер тут же напрягся. — И теперь твоё упрямство попросту обескураживает!

Гарри глубоко вдохнул, словно хотел что-то сказать, но в итоге лишь задержал дыхание, а потом шумно выдохнул. Он развёл руки в стороны, устало глядя на собеседника:

— Я действительно не знаю, что ещё сказать, чтобы вы мне поверили. Джинни не смогла меня понять. Не поступайте так же, как она.

Артур покачал головой, разом дав ответы на все вопросы, после чего шагнул к камину и уже зачерпнул горсть летучего пороха из вазы, когда вдруг замер и, глядя на стену, произнёс:

— А ведь я полагал, что Невилл преувеличивал насчёт твоей связи с Красной Гарпией, и что Джинни зря ушла от тебя.

Поттеру показалось, что у него выросли колючки. Когда их взгляды встретились, колючки будто увеличились до размеров кинжалов — столько разочарования было в глазах Артура. Злость захлестнула Гарри: на супругу, на её отца, на Невилла, на Гарпию и на всё остальное, из-за чего его стабильная и размеренная жизнь покатилась горгулье под хвост.

— Знаете что? — процедил он, пройдя по комнате так, чтобы оказаться спиной к Артуру. Это было проявлением малодушия, либо огромного одолжения, чтобы не захотелось потянуться к палочке, лежавшей на каминной полке. — История с Джинни тянется уже несколько недель, исход ясен. Что касается Невилла, я поступил, как следовало начальнику штаб-квартиры мракоборцев, чьего приказа ослушались.

Опущенные в карманы брюк ладони сжались в кулаки, когда ответа не последовало, Гарри хотел и в то же время боялся увидеть выражение лица Артура, который так и стоял в шаге от портала, низко склонив голову и закрыв глаза. Поттер понимал, что слишком много обрушил на ни в чём не повинного человека, и от этого становилось особенно гадко на душе, но у него не было другого выхода. Джинни он даже видеть не желал.

— Как скажешь, Гарри.

Тихо и почти без эмоций. Шорох шагов, названный адрес Норы, шипение огня, чьи зелёные всполохи отразились в стеклянных створках серванта.

На этом, как понял Поттер, закончились его отношения с Орденом Феникса.

Возможно, оно того стоило, когда следующим вечером Кикимер передал Поттеру подписанный Джинни экземпляр документа, расторгнувшего их брак.

* * *

— Напиток чист, — с уверенностью заявил Снейп, отложив палочку, — как и тот, что подарили мне.

Гарри потёр губы подушечками пальцев, нахмурился сильнее прежнего.

— Однако это не значит, что в других бутылках нет чего-нибудь, — наконец, возразил он, но профессор, сидевший в кресле напротив, снисходительно усмехнулся.

— Чего, например?

Поттер оглядел небольшую гостиную дома Снейпа в Паучьем тупике, где оказался впервые в жизни, задержался на вуали паутины на люстре.

— Какого-нибудь зелья или яда. — Он понимал, как глупо звучало его предположение, ведь будь это так, первая страница «Ежедневного пророка», что лежал на расшатанном столике, пестрила бы яркими заголовками. Однако ничем, кроме подготовки к предстоящему турниру Великобритании по квиддичу и планируемых изменениях в составе нескольких команд, паршивая газетёнка не могла порадовать. Да и глупо это было бы: убить правящую верхушку Министерства после праздничного приёма.

Профессор не счёл нужным отвечать, когда заметил капитуляцию бывшего студента, тем более когда тот обратил внимание на пепельницу, вернее на окурок, дотлевавший на стеклянном дне.

— Крауч-младший был здесь? — на всякий случай уточнил Поттер, что не ошибся. — Как у него дела?

— Продвигаются, — расплывчато ответил Снейп, но Гарри, как оказалось, этого было достаточно.

Погладив подлокотники кресла, профессор принял решение рассказать кое-что Поттеру: что именно, тот смог увидеть собственными глазами в небольшой, но идеально чистой, кардинально отличавшейся от гостиной, лаборатории.

— Напиток живой смерти? — эхом повторил он сказанное Снейпом, причём таким тоном, будто считал, что профессор тронулся умом. Профессор услышал это в интонации Гарри, который так смотрел на зелье в котле, сейчас густое, цвета чёрной смородины, как будто там уже плавала отрубленная голова Кингсли, которого (немудрено, если мракоборец на долю секунды в это поверил) убил мерзкий профессор зельеварения. А Поттер, мол, других подозревал, дурачок.

— На шаг назад, — приказал Снейп, железной рукой отодвинув приходившего в себя волшебника, — не думаю, что зелью понравится, если вместо сока сонных бобов в нём окажется волос, упавший с вашей головы.

Гарри сжал зубы, но назад отступил. Острый приступ ностальгии по урокам зельеварения уколол его душу острым мясницким ножом. Прямо-таки прошёлся по нутру.

Достав из стеклянной банки несколько вышеупомянутых бобов, мастер зелий положил их на разделочную доску и уже потянулся к серебряному ножу, но бледная рука замерла на полпути. Он повернулся совсем немного, только чтобы искоса взглянуть на Поттера и заметить:

— Помнится, одно время по Хогвартсу ходили легенды о ваших успехах в зельеварении.

Гарри сглотнул и в неверии уставился на профессора. «Расширенный курс зельеварения» с пометками Снейпа, который принёс Поттеру удачу в буквальном смысле этого слова, и едва не сотворил трагедию. Удачно сваренный Напиток живой смерти и Феликс Фелицис. Сектумсемпра и Малфой в луже собственной крови. То же заклинание, брошенное в Снейпа, и открывшаяся правда о принце-полукровке. Конечно, он помнил.

— Помочь не желаете? — спросил мастер зелий, очевидно, устав ждать хоть какой-то сносной реакции от онемевшего Поттера, и тот, моргнув, заметил, что ему протягивали серебряный нож.

Снейп сделал шаг вправо, уступая место своему подмастерью перед разделочной доской, и Гарри, ощущая почти позабытое волнение, всегда присутствовавшее на занятиях зельеварением, взял первый сморщенный боб. В мыслях, выуженные из недр памяти, зазвучали слова, много лет назад вычитанные в потрёпанном учебнике: «Размять серебряным кинжалом, держа его плашмя, тогда лучше идёт сок, чем при нарезании». Едва ли не единственный раз, когда у него получилось идеальное зелье.

Сделав всё так же, как тогда на уроке, Поттер вылил полученный сок в котёл, заметив не только то, что зелье приобрело необходимый сиреневый оттенок, но и как удовлетворённо качнулась голова Снейпа. Едва ли не единственный раз, когда он остался доволен работой Гарри.

— Семь раз против и один по часовой, — напомнил профессор, когда отвлёкся на уборку остальных уже ненужных ингредиентов, но Поттер не забыл и об этом.

Так прошло некоторое время, пока Снейп тихо звенел банками, а Гарри наблюдал за тем, как зелье постепенно становилось нежно-розовым. В какой-то момент он посмотрел на профессора: тот пролистывал какие-то записи у другого края стола, очевидно, полностью вверив почти готовое зелье в руки бывшего студента. Поттер вновь ощутил то самое чувство, что не оставляло его в покое вот уже который год, но которое он не хотел признавать.

— Скажите, почему так? — слова сорвались с его языка, как густой кисель с ложки, неуклюже шмякнувшийся на чистую скатерть.

Снейп перевернул страницу, пока не догадываясь, к чему клонил Гарри.

— Кингсли знает, что на него готовится покушение, и зелье может… — рассеянно начал он, погружённый в чтение, но Поттер перебил его:

— Я не об этом, — он отсчитал семь раз, потом провернул ложку по часовой стрелке и, оставив зелье в покое, развернулся к смотревшему на него Снейпу. — Почему так не могло быть все шесть лет в Хогвартсе?

Очевидно, подобным вопросом он застал профессора врасплох, раз тот даже в лице не переменился, продолжая молча и не моргая смотреть на собеседника.

— Конечно, без вашего учебника я ни за что не сварил бы это зелье и вряд ли достиг хотя бы уровня Гермионы, — продолжал Поттер просто потому, что уже не мог заткнуться и не знал, что ещё делать в этой тяжёлой тишине, что воцарилась между ними на пару коротких мгновений. — Но вряд ли я был настолько безнадёжным дураком, каким вы каждый раз пытались меня выставить. С первого дня, когда я переступил порог вашего кабинета, с самого первого занятия вы систематически унижали меня самыми ужасными способами, а теперь…

Гарри махнул рукой в сторону онемевшего профессора, пытаясь в этот жест вложить все свои мысли о том, что теперь этот волшебник не проявлял к нему неприязни, и что теперь былое отношение к ни в чём неповинному гриффиндорцу логично ставилось под сомнение.

Досада. Вот что не давало покоя. Досада и пресловутое чувство несправедливости.

К удивлению Поттера (впрочем, из-за нахлынувших воспоминаний, весьма кратковременному), Снейп так и не соизволил сказать хоть слово в свою защиту, как в прошлый раз, или оправдание, лишь распрямился, позабыв про записи, и как-то странно смотрел на бывшего студента, которого, казалось, прорвало.

— Понимаю, у вас не тот характер, чтобы поощрять ещё кого-то кроме Малфоя и остальных слизеринцев, и что любой гриффиндорец ненавистен вами по умолчанию, и что вам нужно было держать марку перед Волдемортом, но ведь я… — Гарри ходил туда-сюда перед стеллажом, пытаясь подобрать правильные слова. — Ведь Лили была небезразлична вам, и всё, что вы делали после её смерти, вы делали лишь с одной целью.

— Чтобы защитить вас, — раздался голос Снейпа, и Поттер вскинул голову, поражённый тем, что ему (впервые в жизни!) не противоречили.

— Чтобы защитить вас, — повторил профессор ровным, но не враждебным или недовольным тоном, — и я сделал для этого всё, что было в моих силах. Даже когда осознал, что оказался обманутым.

Они смотрели друг на друга, и если за чувства Снейпа Гарри не мог ручаться, то в своих он был абсолютно уверен.

Благодарность.

— Я так и не сказал спасибо за меч Годрика Гриффиндора, что вы положили в озеро, — вспомнил он, а Снейп сделал такое лицо, мол, не стоит.

Почесав в неловкости затылок, Поттер взглянул на котёл.

— Зелье готово.

И быстрым шагом вышел из лаборатории.

~

Прим. автора: из-за катастрофично маленького количества информации о работниках, в частности, глав тех или иных отделов в следующие после событий седьмой книги года, автору пришлось извращаться и выкручиваться. Используя тех, кого знал, оживляя умерших или создавая новых персонажей в угоду сюжету. Все претензии…в общем, сами знаете. Так надо.

— Выглядишь необычно.

Поттер оторвал остекленевший взгляд от книги и быстро заморгал, ощущая, как щиплет глаза от усталости.

— В каком смысле?

Переступив каминную решётку в доме на площади Гриммо, Лавгуд склонила голову к плечу, пальцы потянулись к крупным красным бусинам, нанизанным на белую ленту ожерелья.

— Хотя, если брать в расчёт последнее время, то всё нормально, — заключила она, правда, без особого энтузиазма.

Сняв очки, Гарри кивнул на свободное кресло и прижал ладони к глазам на несколько секунд. Он слышал, как зашуршала кожаная обивка, а когда убрал руки от лица, обратил внимание на наряд гостьи. Выглядел наряд, прямо сказать, очень по-летнему.

— Всё совсем плохо? — спросил Поттер с грустной усмешкой.

— Сам знаешь, бывало и похуже. — Прохладные пальцы коснулись его ладони. — Тебе нужно чаще бывать на свежем воздухе.

Летний наряд приобрёл новый смысл.

— Думаю, ты права. Того искусственного солнца, что светит в окнах второго уровня, явно недостаточно.

Они улыбнулись друг другу, и так прошло мгновений десять, прежде чем Гарри предложил выпить чай и впервые за долгое время почувствовал, как время словно замедлило свой ход, оставив все заботы за пределами дома.

Начиная с заседания, состоявшегося на этой неделе, дни были действительно насыщенными и трудоёмкими: Особая Проверяющая Комиссия усложняла работу штаб-квартиры, отнимая немыслимое количество времени. В результате её деятельности несколько мракоборцев были разжалованы, значительная часть отправлена на переаттестацию. Не менее серьёзную проблему представляло возвращение пропавших волшебников, и Малфоя с Дином Томасом в том числе. Вернее, они вообще никаких проблем не доставляли — вели себя, как обычно, признаков влияния Империуса (что было закономерным предположением) не обнаружилось. Всё было спокойно. Даже слишком, как подметил Снейп. Попытка проверить их на заклинание Гарпии означало добровольное подписание смертного приговора самим себе. Потому они бездействовали, но Снейп всё же сказал, что за волшебниками стоило понаблюдать.

Проблемы появились там, где Поттер вообще их не ждал.

Воскресным утром на его столе появился конверт. С простой печатью на самом обыкновенном пергаменте. Без единой подписи или иного опознавательного знака. Внутри вместо ожидаемого рукописного текста обнаружился текст печатный, будто совсем недавно вышедший из-под печатной машинки. Шрифт был не такой, как в «Ежедневном пророке», а старинный готический, до сих пор использовавшийся в заголовках многих маггловских английских газет.

Вначале Поттер решил, что письмо попало к нему по ошибке, ведь там говорилось о магических птицах, и он хотел уже позвать Полумну: пусть перенаправит письмо в Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, наверняка в центре связи что-то напутали…

Однако при повторном прочтении текст уже не показался страницей, вырванной из учебника про магических существ, и уж тем более посланием, попавшим не по адресу.

«...феникс внешне похож на орла с ярко-красным или золотисто-красным оперением. Мудрые и благородные птицы, тем не менее, они не лишены характера. Гарпии, напротив, имеют достаточно спокойный тёмно-серый окрас, светлее на грудке и темнее на спине и шее. Голова с мощным клювом украшена широкими перьями, которые в момент возбуждения приподнимаются почти вертикально наподобие короны. Хищную натуру выдают чрезвычайно сильные лапы с длинными когтями, способными выдержать очень большой вес — именно это делает гарпию серьёзным врагом для многих рептилий, млекопитающих и даже достаточно крупных птиц. Что, впрочем, свойственно и фениксу, способному переносить по воздуху огромную тяжесть.

И гарпия, и феникс — единственные, уникальные особи своего вида.

К сожалению, численность гарпий неуклонно сокращается. Основной причиной этого является уничтожение лесов в районах гнездования птиц, а также регрессивное размножение.

Феникс же символизирует вечное обновление. Предвидя смерть, он сжигает себя в собственном гнезде, а после возрождается из пепла…»

Звать Полумну Гарри передумал.

Символизм текста выглядывал между строк, и то, что Поттер видел, в связке с тем, что адресат — он, ему не нравилось.

Новая ступень на карьерной лестнице, арест Невилла, развод с Джинни, отказ в содействии Ордену Феникса, вечерняя слежка, письмо о двух птицах — всё начинало выстраиваться в единую логическую цепочку, и ничто уже не казалось случайностью.

Потому что случайности не случайны. Так, кажется, говорят?..

Тогда он отправил короткое письмо Снейпу:

«Давайте как можно быстрее покончим со всем этим. ГП»

Поэтому когда Полумна пожаловала в гости, Гарри сполна ощутил, как устал за последнее время и как сильно нуждался в моральном и физическом отдыхе. В паузе. Чтобы отвлечься от всего и как следует подумать. Прийти к верным выводам.

Конечно же, Луна знала о разводе (как и Гермиона), конечно же, она ни единым словом не задела эту тему, за что Поттер был благодарен.

Она рассказывала ему об очередных неведомых существах, когда Гарри невпопад спросил:

— У тебя-то как дела?

Полумна замолчала, моргнула пару раз (как всегда, медленнее, чем обычные люди), нисколько не оскорбившись тем, что её не очень-то внимательно слушали, и откликнулась:

— Смотря, что тебя интересует.

Поттер прочистил горло, внезапно почувствовав неловкость от того, что вообще заинтересовался подобной темой, но ответить пришлось.

— Ну, я про личную жизнь.

Он припал губами к краю чашки, делая маленькие глотки чая, один за другим, глядя на Лавгуд и чувствуя себя дураком. Спасло ситуацию то, что колдунья не смутилась и не высмеяла Гарри: от Полумны невозможно было ожидать такого.

— Всё по-прежнему, — улыбка стала чуть шире. — Учитывая то, что ты никогда об этом не спрашивал, «по-прежнему» означает, что место для другой руки в моей ладони свободно.

— Обычно люди говорят иначе, — заметил Поттер.

— Что они свободны? Не думаю, что решив соединить себя с кем-то, люди теряют свободу.

— Возможно, каждый вкладывает свой смысл в это понятие.

Они вновь улыбнулись друг другу и замолчали, уделив внимание чаю, а в мыслях Гарри отчего-то крутилось одно-единственное слово.

Воздушно.

С Полумной всё вокруг становилось лёгким и воздушным, совсем как её белое льняное платье. Она скрылась в кухне, помогая, казалось, смущённому Кикимеру с посудой, а Поттер так и сидел в кресле, покачивая ногой, и улыбался тёплому, как солнечные лучи весной, образу белокурой девушки на фоне синей полоски моря, отчего-то пришедшего ему в голову.

Он и не подозревал, как близка была эта картинка к истине.

* * *

Снейп отложил перо и размял суставы пальцев. Изложив в подробностях план будущих действий, он запечатал письмо и отправил его Барти. Было довольно рискованно пользоваться совиной почтой, но они каждый раз меняли птиц.

Проводив взглядом неясыть бурого окраса, мастер зелий закрыл окно. Мысли медленно вращались вокруг тайной операции. Постепенно они подвели Поттера к главному: от незначительного расследования и внедрения в Красную Гарпию к подрыву её системы изнутри. Если бы кто-то захотел, то с лёгкостью соединил бы между собой пропажи людей, кадровые перестановки, проверки и нововведения. Вычислил схему, предугадав следующий и, пожалуй, самый значительный ход.

От мелких звеньев министерства, к начальникам отделов. И до самой верхушки.

Профессор хмуро взглянул на окутанные туманом фасады домов за окном, потёр шею ниже затылка.

До самой верхушки.

Министр магии. Тот, до кого Гарпия не добралась. Пока что.

Вот что они узнали, покопавшись в памяти Люциуса.

Они должны забраться в тайник Ордена раньше Гарпии. Барти должен успеть. И пока он этим занимался, перед Снейпом стояли не менее важные задачи.

Спасти Кингсли. Превратить Гарри Поттера в вора. И постараться сделать так, чтобы мальчишка вновь не начал его ненавидеть.

Потому что после того, что он узнает — это произойдёт в любом случае, — ему не захочется иметь какие-либо дела с бывшим профессором.

Выбросив из головы последнюю мысль, мастер зелий достал чистый лист пергамента.

* * *

Пальцы Гарри крепко сжали, и всё вокруг закружилось. Через несколько мгновений в глаза ударил яркий солнечный свет. Лёгкие наполнились солёным морским воздухом.

Однако до этого Луна сказала ему, чтобы он «оделся во что-нибудь более лёгкое», и Поттер, удивляясь собственной сговорчивости, но подгоняемый любопытством, поднялся в спальню. Он не знал, подходили ли льняные светлые брюки и футболка под понятие более лёгкого, но когда прозвучало:

— Добро пожаловать в деревушку Кловелли, графство Девон, мистер Поттер, — и стоявшая посреди булыжной мостовой Луна улыбнулась ему, протягивая руку, Гарри понял, что подходили.

За спиной раскинулся густой лес, белые домики с черепичной крышей обрамляли улицу, спускавшуюся к гавани. Зелени было невероятно много, тут и там из-за оштукатуренных домов выглядывали густые кроны деревьев, дававшие великолепную тень. Было так тихо и уютно, и Гарри даже не пришлось делать над собой усилие, чтобы простить Лавгуд то, как она ворвалась в его планы на выходной.

Совсем немного времени потребовалось, чтобы пересечь деревушку и оказаться на пляже. Вид на море открывался впечатляющий, выстроившиеся вдоль причала лодочки покачивались на воде.

Отпустив руку Поттера, Полумна сняла босоножки и, подхватив их за кожаные ремешки, пошла по тёплому песку вдоль накатывавших пенных волн в поисках наилучшего места для остановки.

Гарри некоторое время смотрел ей вслед, а потом рассмеялся: неожиданно для самого себя лёгким смехом, который, казалось, нажал на спусковой крючок, и все тяготы последних дней стали уходить вместе с выдыхаемым воздухом. Потом, сняв кеды, он поспешил за отдалившейся подругой.

Несколькими часами ранее настрой Полумны был не столь беззаботен.

— Минимальную сумму необходимо внести до среды, — целитель в идеально отглаженном лимонном халате говорил негромко, пока Полумна заглядывала в палату в щёлку между дверью и косяком. — Нам очень жаль, но это крайний срок, мисс Лавгуд.

В воздухе над койкой Ксенофилиуса завивались и мерцали голубоватые нити диагностических чар, одна из сестёр приподняла правую руку волшебника и, закатав рукав больничной пижамы, принялась аккуратно разминать мышцы.

— Я понимаю, мистер Сметвик, — спокойно откликнулась Луна и, ещё раз взглянув на бессознательного отца, добавила, — деньги будут.

* * *

В Портальном управлении круглый год был час пик. Особой любовью сотрудники подразделения любили выходные (в любое время года), праздники (в особенности Рождество) и летний период времени. Количество желающих зарегистрироваться на выдачу портала и, собственно, получить его из неимоверного перерастало в чудовищное. Не спасали ни прытко пишущие перья, ни самозаполняющиеся бланки, ни увеличенное количество окошек с сотрудниками, ни бесплатный чай и прохладительные напитки в холле. Соседнему Трансгрессионному испытательному центру было немногим лучше, и всё же там царила не такая суматоха.

Шестой уровень был самый шумный и многолюдный во всём Министерстве и в отдельные часы, пожалуй, превосходил в этом Атриум.

Волшебники приходили сюда из разных сословий, а потому с разным материальным состоянием и внешним видом. Кто-то из сотрудников однажды даже пошутил: тот, кто хоть раз побывал в Портальном управлении, видел в этой жизни всё. В действительности так и было: забыть экстравагантную даму с чучелом фазана на голове или волшебника в строгом костюме, всю представительность которого разрушал яркий салатный цвет этого самого костюма, практически невозможно. Как и невозможно увидеть нечто подобное сразу в одном месте, за исключением крупных магических событий вроде фестивалей или чемпионатов-по-чему-бы-там-ни-было.

Нетрудно догадаться, что в это воскресное утро никого не удивило появление молодой колдуньи в воздушном сарафане белого цвета, синей шляпе с широкими, опускавшимися к плечам, полями, и босоножках на высокой танкетке. В одной руке она держала вместительную пляжную сумку в красно-белую полоску и всем своим видом излучала тепло весеннего солнца и свежесть морского бриза. Посреди урбанистического Лондона это выглядело бы немного странно, но на побережье Корнуэлла — в самый раз. Так же как на шестом уровне Министерства магии.

Выяснив, за кем занять очередь, колдунья вернулась в фойе за стаканом сока. Долгое ожидание нисколько не тяготило её, напротив, она даже развлекла лёгкой беседой окружающих.

Уже спустя сорок минут она вышла в зал с лифтами с портключом в сумке, а в Атриуме столкнулась со Снейпом.

— Мисс Лавгуд, — так он комментировал их встречу, и тон его красочно выразил как мнение касаемо внешнего вида колдуньи, не перестававшего удивлять, так и отношение к логической цепочке мыслей, выстроившейся в голове профессора. — Очевидно, мистер Поттер сегодня обходится без вашей помощи?

— Думаю, это ненадолго, сэр, — улыбнулась Луна, выглянув из-под полов шляпы.

— Что не может не радовать, — последнее звено стало на своё место, и теперь цепочка размышлений Снейпу нравилась. Было спокойней, когда Поттер находился под наблюдением Лавгуд.

* * *

Гермиона начала бегать по утрам. Подъём в шесть тридцать утра — Рон ещё крепко спал — пижама менялась на спортивные штаны с футболкой, и, прихватив бутылку воды, Уизли трансгрессировала на окраину Гайд-парка.

Пробежка не позволяла расслабляться ни телу, ни разуму, дисциплинируя мыслительный процесс до безукоризненного состояния. Что в свете недавних событий было весьма кстати.

Затем Гермиона возвращалась домой и долго стояла в душе под прохладными струями воды, наполняясь силами и бодростью на целый день. Далее завтрак, мелкие дела по дому, которые она успевала выполнить до ухода на работу. Примерно в это же время просыпался Рон, его ждала тарелка с порцией завтрака, что не остывал благодаря согревающим чарам; он заваривал чай, а Гермиона перебирала вешалки в шкафу, старательно не обращая внимания на тёмно-синее вечернее платье.

Рон зачаровывал посуду на самостоятельное мытьё, когда Гермиона появлялась в прихожей. Он держал её сумку, пока она рисовала стрелки на веках, а после обувала балетки. Все без исключения туфли на каблуках были разложены по коробкам, уменьшены магией и спрятаны на верхней полке в шкафу.

В эти несколько минут они обычно обсуждали планы Рона на день или же совместные планы на вечер.

Просто потому, что он как-то сказал: слишком мало времени они проводят вместе. В тот раз за замечанием последовало приглашение в паб, и Гермиона, немало удивившись, согласилась.

С тех пор — длилось это на протяжении последних трёх дней — они каждый вечер куда-то выбирались. Тратили не очень много денег: бывало, просто гуляли по городу и заходили в какое-нибудь кафе, чтобы выпить по чашке чая. Иногда оба слишком сильно уставали за день и проводили время перед телевизором. В один из таких вечеров Рон признался:

— Я посмотрел на Гарри и Джинни, на то, к чему они пришли, и… — он неуверенно замолчал, накручивая пряди волос Гермионы на указательный палец, и не сразу продолжил:

— Просто я подумал: вдруг такое случился с нами? Всякое может произойти.

Сюжет фильма на экране временно перестал быть интересен. Гермиона затаила дыхание, почувствовав, как учащённо забилось сердце и, развернувшись в кольце рук Рона, улыбнулась ему:

— Я думаю, всё будет хорошо.

Тогда он улыбнулся в ответ и прижался губами к её виску, после чего они вернулись к просмотру фильма. Позже, лёжа в кровати, Гермиона размышляла над словами супруга.

Он был прав: от того, что случилось с Гарри и Джинни, не был застрахован никто. Казалось бы, в прочности их брака были уверены абсолютно все. Случилось иначе.

Новость о разводе, что застала их в субботу утром, породила самые невообразимые предположения. Ни Рон, ни Гермиона не знали причины, но понимали: только нечто очень серьёзное могло подтолкнуть к столь радикальному решению. Так же как понимали, что не стоило надоедать лишними расспросами. К счастью, Рон больше не пытался принять участие в личной жизни сестры и её теперь-уже-бывшего-мужа, а Гермиона давно избавилась от былой надоедливой привычки в лепёшку разбиться, но узнать правду. По негласному обоюдному согласию они сосредоточились на собственной семье. И никакие трудности на работе не могли разрушить хороший настрой.

Хотя проблем в Министерстве, в отличие от магазина Волшебных Вредилок, в последние дни было немало. Особая Проверяющая Комиссия, трясущая каждого сотрудника. Отсутствие новостей о возможных изменениях в поведении тех, кто до недавних пор считался пропавшим без вести, как Дин Томас и Драко Малфой. Они вели себя, как обычно, но Гермиона, как и Гарри, прекрасно понимала: если к этому приложила руку Красная Гарпия, что-то обязательно должно пойти не так.

Абсолютно каждый человек ненавидел неизвестность. Она сжималась в груди неприятным комом и не давала спокойно спать по ночам. И, как назло, неизвестность окружала со всех сторон.

Непонятно, что говорить сотрудникам Сектора и других подразделений Министерства, заглядывавших в приёмную с вопросом, куда и на какой срок исчез Крауч-младший. Было ли это простое рабочее любопытство или происки шпионов Гарпии? Отсутствие заготовленных на этот случай ответов выводило из себя не меньше, чем собственная неосведомлённость.

Неизвестно, как вести себя с колдуньей, заменявшей Барти, особенно если учесть то, что в её обществе Гермиона терялась. И на то были определённые причины. Кто-то возможно и посчитал бы, что сотруднице, до этого заведовавшей канцелярией Сектора, едва ли по силам обязанности начальника, но никто не высказал недовольства или непонимания, когда на следующее утро после исчезновения Крауча-младшего пришло постановление о временном назначении Мафалды Хопкирк на освободившуюся должность.

Впрочем, при всей исполнительности, Мафалда вела себя доброжелательно по отношению к Гермионе, которая опасалась, что история с оборотным зельем отразится на их совместном рабочем процессе, но отнюдь. Новая начальница не цеплялась за прошлое — подумала Уизли и расслабилась, хотя первое время в мыслях возникала нестыковка, когда за столом вместо запакованного в дорогой костюм шатена с неизменной самодовольной ухмылкой и чертятами во взгляде она видела невысокую седую женщину в наряде в шотландскую клетку, наделённую добрым взглядом карих глаз.

Дом вновь стал тихой безопасной гаванью, в которой её любили и ждали. Только с непрошеными мыслями, посещавшими при взгляде на шкатулку для колец, где под двойным дном и сильным заклинанием хранилась красная фишка, пока что было трудно справляться.

Поэтому Гермиона начала бегать по утрам, забыла о туфлях на каблуках и обедах в тех кафе и ресторанах, в которых бывала раньше.

И конечно, дело вовсе не в том, что это напоминало об одном конкретном человеке. Она убеждала себя в этом, как могла.

Жизнь, несмотря на трудности, налаживалась. В неё не входили сюрпризы, а в выверенное расписание — какие-либо отклонения. Ничто в вечер субботы, ознаменовавшийся для Рона учётом нового товара в магазине, а для Гермионы прогулкой и небольшим ужином, не намекало на особенные события.

В мае Лондон купался в тепле и сочной зелени. Солнце садилось поздно, что нарушало привычное ощущение времени. Пестрые шумные улицы, похожие на живые бурлящие реки: здесь были и супружеские пары, неспешно прогуливавшиеся вдоль тротуара, и галдящие, как птицы, туристы, и представительные граждане, спешившие на обед или важную деловую встречу, торговцы газетами и цветами, дети и уличные музыканты, стражи порядка и неформальная молодёжь. Всё это создавало ту самую особую атмосферу большого Лондона, что притягивала людей с разных уголков света.

Но было кое-что, без чего нельзя было представить столицу ни во времена викторианской эпохи, ни сейчас.

Пабы. В огромных количествах во всех частях города. С самыми разнообразными вывесками и фасадами, но практически всегда одинаковые внутри. Отдельная гордость Лондона и Великобритании в целом.

Здесь англичане разрушали самый распространённый в мире стереотип о собственной чопорности и закрытости, потому что, стоило оказаться возле одного из пабов, как сразу понимал: они просто обожают толпу. И обожают пабы.

И это было действительно так. В пятницу эти заведения открывали свои двери для огромной толпы, пьющей пиво или традиционный эль. Внутри могло быть столько людей, что стать было буквально негде, и за наполовину пустой столик спокойно могли подсадить кого-то чужого. Что самое интересное, это нисколько не отпугивало новых посетителей: даже в зимний холод или дождь люди стояли на улицах. И чувствовали себя ничем не хуже тех, кто был внутри: шум от их разговоров и смеха был такой, что былой прохожий удивлялся — как они вообще друг друга слышат?

Во всём этом было почти романтическое обаяние.

В один из таких пабов зашла Гермиона в субботний вечер. Каково было удивление, когда её посадили за один столик с более чем знакомой рыжеволосой девушкой.

— Вот так сюрприз, — она неловко опустилась на деревянный стул, наблюдая за реакцией Джинни. Поставив кружку с чаем на стол, та попыталась улыбнуться, но вышло криво; после, одёрнув себя, засуетилась, открыв сумку в поисках кошелька.

— Думаю, я не лучшая компания на сегодняшний вечер, — пояснила она в ответ на вопросительное выражение лица Гермионы.

Не то чтобы та горела желанием общаться с бывшей миссис Поттер, учитывая последние события её личной жизни и тот факт, что сама Джинни не стремилась поддержать былые дружеские отношения.

— Всё нормально, — выдала Гермиона банальную фразу, что не особенно убедило Джинни. Пришлось перехватить руку с кошельком и повторить более мягким тоном. — Правда, всё нормально.

Поколебавшись, колдунья спрятала кошелёк в сумочку.

Неловкость немного развеялась, пока Гермиона делала заказ, хоть выбирать было не из чего — практически во всех пабах подавали традиционные картошку с рыбой или пюре с сосисками. Остановив выбор на втором, она дополнила заказ пинтой эля и взглянула на Джинни. Точнее, на чашку чая в её руках.

— Не то чтобы я много выпивала раньше... — Джинни взглянула на чай, как на неудачное зелье. Гермиона ждала продолжение, но его не было, и когда захотела привлечь внимание Джинни, та уверенным жестом отбросила волосы за плечи и заговорила первая:

— Я никому не рассказывала об этом, кроме членов семьи… — новая пауза, небольшой глоток чая. — Нынешних и бывших членов семьи. Однако мне нужен совет незаинтересованного лица.

— То есть незаинтересованное лицо — это я? — уточнила Гермиона, сделав быстрый глоток эля, чтобы в случае неожиданного ответа не подавиться. — Едва ли это так, если учесть, что речь наверняка коснётся Гарри.

Джинни вспыхнула — от недовольства или неловкости, — но когда их взгляды встретились, стало ясно, от чего именно.

— Тогда, может, не стоит даже начинать? — с вызовом.

Гермиона сдалась и дальше узнала, с чего началось медленное, но верное разрушение брака её лучших друзей.

Однако на этом сюрпризы, что готовили выходные, не заканчивались, и очередной не заставил себя ждать в утро воскресенья. Пока Гарри с Полумной наслаждались морским воздухом и тёплым солнцем, Уизли занималась покупками.

Сначала она заметила его в толпе на площади: каждые выходные во всех уголках Лондона открывались ярмарки фермерской еды, полюбившиеся многим хозяйкам. Вернее, на долю секунды подумала, что увидела именно его: хоть внешнее сходство отсутствовало, но знакомые походка и наклон головы отозвались в теле странной дрожью. Гермиону окликнул продавец, минуту назад продавший ей бутылку молока, а сейчас протягивавший сдачу.

Она забрала деньги, а когда обернулась вновь, его уже не было.

Идя по тротуару, Гермиона думала: мало ли, сколько в Лондоне высоких мужчин с такой походкой?

Второй раз произошёл на окраине небольшого сквера. Отыскав скамейку подальше от прохожих, Гермиона переложила покупки в бумажном пакете — те, что тяжелее, в самый низ, а фрукты наверх. Именно тогда боковое зрение выделило среди шедших по тротуару людей неподвижную фигуру. Которая, конечно же, исчезла, стоило взглянуть в том направлении.

Знакомое по поискам крестражей чувство преследования нервировало, но вспомнив о том, куда нужно было ещё успеть, Гермиона вздохнула с облегчением. Оставался ещё один рынок, который она не могла обойти стороной.

Несмотря на засилье всевозможных магазинов и гипермаркетов, уличные рынки по-прежнему были популярны в Лондоне. Самые разнообразные и красочные, предлагающие всё, что душе угодно — от недорогой одежды, еды и продуктов со всех концов света до роскошной антикварной мебели и свежих цветов. Их было несчётное количество, одни находились в пригороде, другие в легкодоступных районах, но каждый неизменно притягивал толпы покупателей и, конечно же, туристов.

Особым спросом пользовались продуктовые рынки, в особенности в летний период. Одним из таких был Новый рынок Ковент-Гарден, славившийся самым богатым выбором фруктов, овощей и прочей сельхозпродукции, привозимой со всей Англии.

Тот самый, возле которого они гуляли и слушали музыку после «Фауста».

Как любая уважавшая себя лондонская домохозяйка, Гермиона предпочитала магазинным натуральные и свежие продукты, представленные на рынке, а рынок в Ковент-Гардене был её излюбленным. Новый бумажный пакет был заполнен почти до верха. Купив сельдерей, Гермиона осторожно положила его в пакет и продолжила путь между павильонами, как вдруг шедший навстречу мужчина случайно задел её плечом. Пакет опасно накренился, широкие усы лука-порея свесились через край. Пытаясь одновременно удержать пакет и улыбнуться в ответ на извинения незнакомца, Гермиона всё-таки не рассчитала, и грейпфрут проворно покатился под ноги прохожим.

Тут и случился третий раз.

Не думая, Гермиона всучила пакет виновнику столкновения и бросилась за оранжево-розовым шариком, молясь, чтобы никто не убился через него. К счастью, всё обошлось без происшествий, но она не заметила, что не одна поспешила за грейпфрутом.

Опустившись на корточки, Уизли потянулась к ударившемуся о край витрины шарику, но пальцы наткнулись на чужую ладонь, накрывшую грейпфрут секундой раньше.

— Спасибо большое, — улыбнулась она, принимая фрукт из мужских рук, и подняла голову, чтобы взглянуть на незнакомца.

Не догадываясь, что они более чем знакомы.

— Думаю, стоит забрать ваш пакет у того мужчины, — человек, обладавший голосом Барти Крауча-младшего, смотрел на Гермиону поверх чуть опущенных солнцезащитных очков, — далеко не у всех англичан сейчас хорошие манеры.

Несколько мгновений ничего не происходило. Не моргая, Гермиона смотрела в незнакомое лицо, не решаясь предположить, какие эмоции в этот момент были написаны на её лице. Застигнутая врасплох, она не знала, что лицо не выражало ровным счётом ничего.

Они одновременно поднялись, Гермиона на автопилоте развернулась и забрала пакет у англичанина, чьи манеры, к счастью, оказались что надо.

Когда она обернулась, Барти уже и след простыл.

— Вам ли говорить о манерах, мистер начальник, — буркнула Уизли себе под нос и, крепче обняв пакет, продолжила покупки. Иногда глядя по сторонам внимательнее обычного.

Тогда она и поймала себя на мысли, что не раз за сегодняшнее утро видела другого незнакомого мужчину в чёрной кепке. Вероятность, что он предпочитал те же места торговли, что и Гермиона, была велика, но подобное случалось редко.

Вкупе с ловким появлением Барти выводы складывались неутешительные: за ней следили.

Кто именно, догадаться было нетрудно. Только почему Крауч-младший так пренебрегал собственной конспирацией? Театр с потопом в кабинете был разыгран с единственной целью: увести взор Гарпии от Уизли. Внушить, что её и Барти отныне ничего связывать не могло.

И всё же за ней следят. Значит, их розыгрыш был не так уж хорош.

Хорош или нет, Гермионе предстояло узнать уже вечером.

— Слышала последние новости?

Треск огня в камине, громкий чих, шорох пакетов — такую череду звуков из гостиной услышала колдунья, поэтому прозвучавший в конце вопрос Рона не показался неожиданным в былой тишине квартиры.

— Откуда бы, — она улыбнулась вошедшему в кухню мужу и округлила глаза, как только увидела огромные пакеты в его руках.

— Мама постаралась, — усмехнулся Рон, перехватив взгляд, и водрузил пакеты со свежей и упакованной едой на стол. Едва освободив руки, он стал копаться в крайнем пакете, пока не достал свёрток с творожными булочками. Одни из его любимых.

Гермиона не разделяла одолевший супруга энтузиазм.

— Мы всё не съедим, — уперев кулаки в бока наподобие деловитой хозяйки, она окинула взглядом «гостинцы». — К тому же, я сама могла бы приготовить. Уже за покупками сходила.

Вот об этом вспоминать не стоило. Потребовалось немало усилий, чтобы прогнать из мыслей хитрый взгляд карих глаз над изогнутой линией солнцезащитных очков.

— Мама просто хочет немного помочь тебе, ты же знаешь, — плюхнувшись на ближайший стул, Рон уминал уже вторую булочку, как вдруг принялся жевать быстрее, спеша поделиться упомянутой новостью:

— Да, у Джинни будет мальчик!

В его устах это прозвучало с радостью, которую он мог бы испытывать сам, вот-вот готовясь стать отцом. Конечно, племянники — не меньшая радость, и Гермиона ничего не имела против этого. Лишь небольшая деталь — она знала правду — приглушала яркость красок светлой новости.

— Соплохвост меня раздери, но я уверен: Гарри сразу посадит мальца на метлу, не успеет тот шагу ступить!

Притворяться и дальше было всё труднее. Отложив лук порей с капустой, которые собиралась спрятать в холодильник, Гермиона посмотрела на супруга тем самым взглядом, которым одаривают взрослых людей, верящих в несусветные чудеса.

Либо нынче был особенный день, либо ещё что-то необычное, но Рону всё было нипочём: копошась в свёртке в поисках булочки порумянее, он хмыкнул и оптимистично заявил:

— Я думаю, они ещё помирятся.

Конечно. Он знал о разводе, но не знал о том, кто был отцом будущего ребёнка.

Теперь всё его внимание безраздельно принадлежало третьей (и последней, подумала Гермиона) булочке, что, возможно, было к лучшему. Нет ничего хорошего в раскрытии чужих секретов, которые поручили хранить. Даже если не очень хотел становиться хранителем.

Раз Молли проявила заботу, Гермионе не пришлось готовить обед. Разогрев мясной рулет и фасоль с картофелем, они провели ближайшие полчаса на залитой солнцем кухне. Всё бы ничего, если бы между разговором о планах на завтра и напоминанием оплатить счёт за электричество Рон не вспомнил об Ордене.

— ...говорит, скоро им понадобится как можно больше людей, — пока он пересказывал короткий диалог с Артуром, Гермиона старалась не поднимать взгляд от тарелки.

На белом фарфоре оставалось немного тушёных бобов и маленький кусочек рулета. Слишком мало для того, чтобы начать в них ковыряться и не вызвать подозрений.

— Что думаешь по этому поводу? — спросила Гермиона перед тем, как отправить в рот фасоль. Вопрос прозвучал безобидно. Так обычно интересуются погодой.

То, что Рон ответил не сразу, обнадёжило: скоропалительных, а значит, опрометчивых решений от него можно не ждать. Он отложил вилку, покачался на стуле, задумчивый взгляд прошёл сквозь стекло и покатался на пышных облаках, важно плывущих по голубому небу. Лет шесть назад он, не раздумывая, согласился бы. Сейчас всё было по-другому. Он изменился, и вместе с ним изменился мир вокруг. Его ценности. Расставленные приоритеты. Появились планы на будущее. Хотелось, чтобы всё, что могло уничтожить это, было как можно дальше от его дома и семьи.

— Думаю, не стоит предпринимать что-либо, пока не будет явной угрозы. Хотя я даже не представляю, что сейчас такого страшного может случиться, — подумав ещё немного, Рон добавил пару слов, которые благотворно подействовали на Гермиону. — К тому же, на вооружении Ордена Феникса практически вся штаб-квартира мракоборцев. Нам до них далеко.

Они заглянули друг другу в глаза и, отыскав то, что было нужно, улыбнулись. Поддержка и одобрение. То, на чём держится семья.

Полумна поделилась с Гарри ланчем из сэндвичей с тунцом и чаем в термосе, что взяла с собой. Они сидели и ели прямо на песке. Солнце приятно припекало, а ветерок с моря освежал и выветривал из головы почти все плохие мысли.

Почти.

За исключением тех, что касались Джинни. Тех, в которые Гарри не собирался посвящать кого бы то ни было. К счастью, Полумна не стала мучить его лишними расспросами, хоть и замечала лёгкую озабоченность Поттера, и вообще выглядела слишком…понимающей?

Ему не хватало той уверенности, что продемонстрировала Лавгуд, когда он поделился выводами: Орден больше не доверяет ему. Ни Уизли, ни Невилл, почти никто. Он твёрдо верил в это, как и Полумна в то, что это не совсем так. Даже загадочное письмо, о котором Поттер рассказал, не переубедило её.

— Большинство точно не доверяет. Но большинство — это не все, — сказала она, и хоть Гарри никак не отреагировал, он не смог проигнорировать огонёк надежды, затеплившийся в груди.

До заката было ещё далеко, но Луна решила сделать кое-что пораньше, пока солнце не село. Увидев в её руках свёрток брезентовой ткани, не узнать в котором палатку было невозможно, Поттер заулыбался. Та самая палатка, что почти год служила ему, Рону и Гермионе убежищем. Кроме палатки и запасов еды на один день обнаружились кое-какие вещи Гарри. Тёплые брюки и синий джемпер были из дома друзей: на случай внезапных ночёвок, что иногда случалось. Рон и Гермиона определённо приложили руку к организации выходных. Может, Полумна действительно была права, и всё не так плохо?

С установкой палатки они справились за несколько минут, но предпочли побыть снаружи. Они долго гуляли и дурачились, бегая вдоль линии прибоя, несмотря на то, что вода была холодная, а спустя несколько часов поднялись в деревушку, чтобы поужинать в трактире. Не забыв наложить на палатку чары сокрытия.

Уже поздним вечером, перевернувшись на бок в кровати, Гарри подложил локоть под голову и взглянул на Лавгуд.

— Либо я играю за Гарпию, либо против неё. И даже если я буду в её числе, но с «неправильными» людьми, это также приравнивается ко второму варианту.

— Что ты решил? — взмахнув палочкой, отчего волосы заплелись в косу, Полумна забралась под покрывало на второй кровати.

Гарри удивило то, как прозвучал её вопрос: без подтекста о том, какую, по её мнению, сторону ему следовало выбрать.

Он ответил не сразу: покрутившись в постели, зацепившись взглядом за тканевый потолок палатки, как когда-то давно на чемпионате мира по квиддичу, Гарри думал о том, что не хотел принимать только одну сторону. Он не желал становиться членом Гарпии в том смысле, какой вкладывал в это понятие Крауч-младший, но и не хотел плясать под дудку Ордена, неизвестно что замыслившего. Игра становилась опасней, но какие из предложенных правил стоило выбрать, Гарри пока не представлял.

— Я буду делать то, что от меня требуется, стараясь не причинить вреда окружающим.

— Не думай об этом сегодня, — на лице Полумны расцвела улыбка. Та, что всегда появлялась при виде дорогих сердцу людей.

И Гарри действительно постарался не думать.

* * *

Ничего странного не должно было произойти. По крайней мере, двигаясь вечером в сторону прачечной, Гермиона очень на это надеялась. Об утреннем случае на рынке она старалась не думать, ещё в полдень внушив себе: показалось. Ей всего лишь показалось, что незнакомый мужчина обладал голосом Барти Крауча-младшего. В противном случае получалось, что это был он под оборотным зельем. В то, что он случайно оказался под оборотным на том же рынке, что и Гермиона, не верилось.

Абсурд.

«Абсурд», — уже не задумываясь, мысленно повторяла она в течение дня.

Загрузив одежду в стиральную машину, Гермиона опустила необходимое количество монет в специальную прорезь и прислонилась к противоположному ряду машин. Зашумела вода, загудел механизм, барабан лениво провернулся, и Уизли бросила рассеянный взгляд на настенные часы. Полчаса как минимум.

Выудив из прихваченной с собою, чтобы было не так скучно ждать, упаковки желатиновую конфетку, она зашуршала обёрткой.

В десять часов вечера мало кого можно встретить в прачечной, а если кто и приходил, всех Уизли знала в лицо, хоть и не была знакома лично. Впрочем, это не мешало вежливо улыбаться и кивать в знак приветствия.

Сегодня здесь было пусто, и Гермиона успела запихнуть в рот четыре желатиновых медвежонка, когда звякнул колокольчик на входе в небольшом тамбуре, где за стойкой сидел дежурный. От основного помещения тамбур отделяла металлическая дверь с круглым окошком, через которое Уизли мельком увидела посетителя. Ни на кого из постоянных клиентов не похожего.

Спустя двадцать секунд дверь открылась, звук работавшего в тамбуре телевизора стал громче и вновь затих, когда дверь закрылась. Выбрав тактику «мне нисколько не интересно, кто пришёл», Гермиона не сразу и словно невзначай взглянула на мужчину. Определённо его не узнав.

Вновь переключившись на конфеты, она изредка переводила взгляд с крутящегося барабана на незнакомца: он выбрал машинку в ряду у противоположной стены, открыл дверцу, загрузил принесённые в пакете вещи. Потом замер в нерешительности. Гермионе стало интересно.

Похлопав по карманам, мужчина обернулся и, виновато улыбнувшись, заговорил с явным шотландским акцентом:

— Мне весьма неловко, но, кажется, я оставил бумажник дома. Не могли бы вы…

— Конечно, — Уизли ответила располагающей к себе улыбкой и, спрыгнув с машинки, приблизилась к незадачливому посетителю. По пути быстро свернув упаковку с конфетами и запихнув их в карман кардигана. В другом кармане было ещё немного маггловских монет, их она и протянула мужчине.

— Я обязательно верну, — заверил он свою «спасительницу». — Возможно, мы даже соседи с вами, я вчера переехал, в двадцать седьмой дом.

— Мы с мужем живём в девятнадцатом, — Гермиона с осторожным любопытством изучила высокого худощавого собеседника, обладателя больших, будто всё время смеющихся синих глаз и тёмных волос, не знакомых с расчёской. Одет он был, напротив, опрятно, но акцент выдавал происхождение, а манера общения — то, что он совсем недавно переехал в Лондон.

Они перекинулись парой фраз о погоде, обсудили магазины и рынки в округе, Уизли посоветовала самые лучшие, но в то же время не очень дорогие. Время пролетело незаметно, и Гермиона удивилась, когда, как показалось, очень скоро раздался сигнал, известивший об окончании стирки.

— Всего доброго вам! Может, ещё увидимся, — улыбнулась она в знак прощания и, взяв пакет с чистым бельём, пошла на выход.

— Всё может быть… — раздалось вслед.

Рука сорвалась с дверной ручки. Через круглое окно было видно дежурного Ларри, который смотрел какое-то музыкальное шоу по телевизору, отголоски неудачного исполнения популярного хита резанули слух. Но не так, как изменившийся голос, в котором не осталось ни следа шотландского акцента, как и былой беглости и невнятности. Чёткий, глубокий и мягкий. До ужаса знакомый голос.

Резко обернувшись, Гермиона пронзительно посмотрела на «нового» знакомого, но он не заметил её внимания: стоя спиной, печатал что-то на клавиатуре мобильного.

Приливший к лицу жар быстро схлынул. Едва разлепив губы для прощания с Ларри, Гермиона вышла на улицу и поторопилась в сторону дома.

— Я схожу с ума, — пробормотала она, ещё немного ускорив шаг.

Когда знакомое крыльцо, украшенное вазами с цветущей ярким алым геранью, показались неподалёку, и синяя лакированная дверь закрылась за спиной, Уизли почувствовала себя уютней. Наложив разглаживающие чары на бельё и рассортировав его по полкам, она присоединилась к Рону в гостиной. Вместе они съели по куску пирога с чаем и посмотрели телевизор, затем Гермиона приняла душ, после неё ванную занял Рон.

Она перестелила постельное бельё и уже переоделась в лёгкую пижаму, набросив сверху шёлковый халат, когда подошла к окну, чтобы задёрнуть шторы.

Тогда Гермиона поняла, что загадочный вечер ещё не подошёл к концу. Окна спальни выходили не на улицу, а во внутренний длинный двор, больше похожий на широкий переулок. Сюда спускались пожарные лестницы, здесь же стояли мусорные баки, чтобы не портить вид улицы со стороны парадных входов. Всё выглядело, как и всегда. За одним исключением.

От ровной стены противоположного здания, на которую падала тень, отделился силуэт человека. Света двух фонарей, расположенных на расстоянии двадцати шагов друг от друга, было недостаточно, чтобы разглядеть детали.

И всё же спутать этот абрис с другим было нереально. Кусая губы от волнения, Гермиона отклонилась назад, чтобы выглянуть в коридор. Шум воды, доносившийся из ванной комнаты, был ровный, а Рон напевал какую-то песню. Значит, выйдет ещё не скоро.

Вдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, Гермиона открыла окно, не зная, что ещё сделать. Ломать голову не пришлось, потому что человек внизу сделал движение рукой, маленькое пятнышко тени отделилось от его фигуры и полетело вверх по воздуху. На ладони Уизли опустилась сложенная пополам записка, которая гласила:

«Убедитесь, что Ваш супруг крепко спит, и спускайтесь по пожарной лестнице. Захватите с собой то, что я отдал Вам. Обещаю, это займёт всего несколько минут. БК-м»

Когда она подняла взгляд от выведенных чернилами слов, во дворе никого не было. Безуспешно попытавшись вновь разглядеть Крауча-младшего, Гермиона закрыла окно, одним резким движением задёрнула шторы и, издав вымученный стон, упала в стоявшее рядом кресло.

От противоречивых желаний последовать указаниям в записке и одновременно послать Барти куда подальше разрывало изнутри. В мире существовал лишь один человек, зливший её так же сильно, как и нравившийся, и сейчас он плескался в ванной, как утка в пруду. Немыслимо, что Рон оказался не единственным…

— Возмутительно, — произнесла она, как оказалось, вслух, и вздрогнула, не ожидав услышать в ответ:

— Ты о чём? — мокрая голова Рона появилась из-за косяка и так же быстро исчезла, а Гермиона осеклась, даже забыв сделать замечание по поводу топтания мокрыми ногами по чистой плитке в коридоре.

— О Гарри, — сказала она первое, что пришло на ум, и не прогадала. Сейчас (а точнее, как всегда) с именем их друга было связано огромное количество проблем. Донеслось понимающее мычание, а уже через минуту Рон вошёл в спальню с высушенными магией волосами.

Они легли в постель, потушили свет, перекинулись парой фраз прежде, чем пожелать друг другу спокойной ночи. И если у Рона она действительно обещала быть спокойной, то на свой счёт Гермиона не была уверена.

Она ненавидела неизвестность. Живое олицетворение сего непредсказуемого состояния ждало её где-то там внизу, пока колдунья терзалась сомнениями.

Сомнения обрели внушительную форму, как только дыхание Рона за спиной выровнялось, а после сменилось свистящим сопением.

— Дьявол, — сквозь зубы выругалась Гермиона, осторожно выбравшись из-под одеяла, схватила кардиган с кресла, пока не поймала себя на мысли, что идти в пижаме всё-таки не стоило. Скрипеть дверцами шкафа не хотелось, и после недолгого и весьма затруднительного осмотра спальни в полумраке на глаза попались домашние трикотажные шорты и футболка. Не самая лучшая форма одежды для начала мая, но выбирать не пришлось.

Переодевшись, Гермиона забрала фишку из шкатулки, обула кеды и выскользнула в кухню, где был выход на пожарную лестницу. Во дворе было мало света, на лестнице и подавно, поэтому Уизли предусмотрительно сделала хвост, чтобы волосы не мешались при спуске. Она слабо представляла, как выглядела — это после идеальной причёски, туфель на каблуках и выглаженных костюмов и платьев, исключительно в которых начальство видело её.

Как назло, лестница пару раз протяжно скрипнула, поэтому последний марш Гермиона преодолела в спешке, пока не проснулись соседи, и на всякий случай ступила в полосу густой тени. К счастью, ни в одном из окон не зажёгся свет. Теперь можно было осмотреться.

За спиной послышались шаги.

— Что вы делаете?

Она не уточнила, что конкретно имела в виду: появление Барти или то, что он до этого следил за ней, или что, едва оказавшись рядом, забрал фишку, которую Гермиона мгновенно протянула. Пальцы соприкоснулись, почувствовав чужое тепло.

Крауч-младший вышел из тени. Жёлтый свет фонаря, падавший сбоку, растёкся по высоким скулам и запутался в волосах.

— Интересуюсь, как обстоят дела.

Запахнув полы кардигана, Гермиона скрестила руки на груди.

— Она в целости и сохранности. — Уизли указала подбородком на карман пиджака, в котором волшебник спрятал фишку, и покосилась на пожарную лестницу, осознавая, что больше ей здесь делать нечего.

Перехватив взгляд и, как показалось Гермионе, догадавшись о её мыслях, Барти ответил:

— О кусочке крашеного дерева я, безусловно, тоже беспокоился, но в данный момент не о нём шла речь.

— Вы знаете, что я в порядке, — она старалась говорить не очень жёстко, всё-таки он по-прежнему её начальник, хоть и временно сложивший полномочия, но и не слишком мягко. Не каждому придётся по вкусу слежка. — Не думайте, что я вас не узнала.

— Я не очень-то и скрывался, — улыбка стала чуть шире, приобретя оттенок знакомого самодовольства.

— А следовало бы. Вас до сих пор разыскивают.

Барти цокнул языком с таким видом, словно ничего серьёзного в доводах Уизли не видел.

— Если бы меня хотели поймать, меня бы здесь не было, — он осторожно обернулся, словно высматривал кого-то. — Впрочем, как и вас.

Не успев оскорбиться пренебрежением к собственному мнению, Гермиона насторожилась. Уходить расхотелось.

— То есть?

— Хотите сказать, не заметили другой слежки?

Конечно же, заметила. Когда впутываешься в столь грандиозную историю, выйти из неё незамеченным практически невозможно.

— Неудивительно, — Гермиона пожала плечами, демонстрируя, что ей якобы всё равно, но Барти не купился на обман.

— Агенты Ордена у вас на хвосте уже в порядке вещей?

Сложенные из кирпичей обиды и злости стены как будто разом рухнули.

— Ордена? Я-то им зачем? — она ненавидела переспрашивать, но поворот был действительно ошеломительный.

Взгляд карих глаз чуть потеплел.

— А вы подумали на Гарпию?

— Это было самым логичным объяснением… — глядя в сторону, пробормотала Гермиона, пытаясь понять, с чего вдруг Ордену следить за ней. Что, в принципе, было очевидно, учитывая её связь с человеком напротив.

Из вакуума мыслей выдернули прозвучавшие слова:

— Боюсь, вскоре мне придётся вновь просить вас принять фишку на хранение.

Сбросив волнительное наваждение, Гермиона взглянула на Крауча-младшего, но мыслями он был не здесь, а в известных ему одному местах.

— Собрались в Гарпию? — вполголоса уточнила она, очень надеясь, что это прозвучало как простое любопытство, а не как нечто большее.

— Туда я пока что ни ногой, — знакомая ухмылка обнадёжила. — Нужно спрятать кое-что. Очень надёжно спрятать.

Потребовалось всего несколько секунд, чтобы догадаться.

— Фишка это ключ?

— Вроде того, — уклончиво ответил Барти, оглянувшись по сторонам, что дало Уизли понять: встреча подходила к концу. — И как только я закончу, она будет храниться у вас. На случай, если со мной что-нибудь случится.

Кожей на голых икрах Гермиона вдруг почувствовала заглянувший в улицу свежий ветерок. Она как могла справлялась с нараставшим волнением, и Крауч-младший, к величайшему облегчению, ничего этого не замечал. Он спрятал руки в карманах брюк, ещё раз оглянулся по сторонам и, остановив взгляд на Уизли, с улыбкой произнёс:

— Что и говорить, я не ошибся, когда выбрал именно вас.

Что-то во всём этом не клеилось.

Что именно дёрнуло Гермиону произнести следующие слова за миг до того, как он, попрощавшись, собрался трансгрессировать, она не знала:

— Можно с вами?

— Уверены? — Ей казалось, или всем своим видом он уже говорил да?

Она сжала край кардигана в кулак.

— В том, что это сочетается с миссией «отвлеки внимание Гарпии от миссис Уизли»? Нет. Но я хочу знать, что происходит.

Крауч-младший низко склонил голову, пряча улыбку в тени, а после протянул руку.

— На это я и рассчитывал.

Чувствуя, что делает что-то неправильное, но необходимое одновременно, Гермиона шагнула вперёд и вложила пальцы в предложенную ладонь.

Ещё часом раньше Барти покинул дом министра, уничтожив остатки карты, но прежде запечатлев в памяти три слова.

«Кловелли, графство Девон».

* * *

Впервые за последние недели Гарри спал крепко и сладко, поэтому не мог слышать, как около полуночи Лавгуд покинула палатку. Однако что-то разбудило его, плохое предчувствие или что-то вроде того: одним словом, Поттер внезапно открыл глаза, не ощущая ни капли сонливости.

Наручные часы показывали половину первого, в палатке было тихо и пусто. Ведомый неизвестно откуда взявшимся волнением, он вышел наружу.

Далеко справа виднелись огни Кловелли, окрестности наполнялись негромким шепотом моря. Не боясь быть обнаруженным, Гарри зажёг Люмос и огляделся. Тёмная кромка переливавшейся в лунном свете воды, песчаный пляж, тянувшийся на мили вдоль гавани. Полумны нигде не было видно.

На всякий случай он изучил пятачок вокруг палатки, но различить, какие следы старые, а какие, возможно, новые, ведущие в сторону, куда могла пойти Лавгуд, оказалось невозможным. Противное чувство опасности липло к изнаночной стороне груди, так хорошо знакомое во времена войны; отчаявшись, Поттер взмахнул палочкой и почти произнёс Гоменум Ревелио, когда в стороне от погружённой в темноту пристани показался холодный шарик света.

Люмос, не иначе. Но не факт, что свет исходил от палочки Полумны.

Погасив свет, Гарри попятился за палатку, подняв палочку и изо всех сил напрягая зрение. Кто бы там ни был, Поттер встретит незнакомца достойно.

К счастью, обороняться не пришлось: на расстоянии тридцати шагов до палатки Гарри различил длинные белокурые волосы приближавшейся колдуньи.

— Где ты была? — они встретились через пятнадцать шагов, сделанных навстречу друг другу.

— Неважно, — в голубоватом свете Полумна казалась особенно бледной, — уже всё в порядке.

— Уже? — Поттер нахмурился. — А что было не в порядке?

Крауч-младший едва успел создать идеальную копию шкатулки, как вдруг послышались хлопки трансгрессии.

— Бегите, мисс Лавгуд, — Барти не без сожаления отдал ей оригинал. Он не успел подменить флакон памяти. Времени не осталось. — Встретимся на рассвете в уговоренном месте…

Фиксируя распускавшееся во взгляде зелёных глаз удивление, Лавгуд поднесла ладонь к лицу Гарри.

— Я знаю, Гарри. Про Джинни и Маркуса.

Поттер остался недоволен тем, что Полумна ловко перескочила с одной темы на другую, и хотел отвернуться, но колдунья не позволила, настойчивым касанием поворачивая его лицо обратно. Не моргая, она смотрела в зелёные глаза за круглыми стёклами, в то время как взгляд Гарри не мог зафиксироваться на чём-то одном, бегая по лицу колдуньи, которая вновь выглядела слишком понимающей.

— Я видела их возле госпиталя, — наконец, выдохнула она, ласково проводя пальцами по виску.

Казалось, песок под ногами стал более зыбким.

— Когда?

— Давно. — Луна убрала руку, и теперь они просто стояли близко друг к другу, опустив палочки так, чтобы свет не бил в лицо.

Многое пришло на ум Поттеру. Кое-что едва не прозвучало, но в итоге осталась лишь одна мысль, которую он и озвучил с осознанием своего безоговорочного поражения:

— Я ничего не смог бы исправить.

Произнести это вслух оказалось легче, чем он представлял. Как будто этим он поставил окончательную жирную точку. Ни сомнений, ни сожалений.

Он медленно выдохнул, чувствуя, как горечь несправедливости покидала тело, потому что Полумна обняла его. Конечно, такое не могло пройти быстро, Джинни всё ещё занимала место в его сердце, хоть любовь потеснила обида. Стойкая, как оскомина на языке от неспелых фруктов.

Неизвестно, как долго они простояли так, но Поттер не сразу смог понять, что происходит, когда Лавгуд отстранилась. Осознание накатило бодрящей морской волной, когда она, оставив по-прежнему светившую палочку на песке, подхватила платье за подол и вытянула руки вверх.

Стройное тело освободилось от плена лёгкой ткани, волосы волнами выскользнули из выреза горловины и рассыпались по обнажившимся плечам. Шум прибоя был слишком громким, чтобы за ним можно было различить глухой удар уменьшенной магией шкатулки, которую Луна прятала в кармане платья.

Больше не глядя на откровенно потерявшего дар речи Гарри, Полумна оставила платье рядом с палочкой и пошла к воде. Всё, что он успел понять за то время, что понадобилось Луне, чтобы войти в воду, до этого избавившись от босоножек и белья, было лишь то, что он ничего не понял.

Лавгуд не звала его с собой. Она вообще никак не объяснила свои действия, предоставив Поттеру свободу выбора, но одно она точно добилась: привлекла его внимание. Заинтересовала.

Когда её голова исчезла под водой на несколько мгновений, а затем вынырнула, Гарри разжал до этого крепко сжатые пальцы на палочке. С тихим шорохом она упала на песок. К ней присоединились туфли, брюки, очки с джемпером. Затем бельё и носки.

Он не знал, к чему это могло привести. Что бы человек ни предполагал, в большинстве случаев всё складывалось совсем не так, как он ожидал. Поэтому Поттер и не пытался предугадать.

Он знал лишь то, что в его жизни уже ничего не будет по-прежнему. Ничего и никогда. Она уже менялась вне зависимости от его желаний. Если в одну шахматную партию, связанную с Министерством, Орденом Феникса и Красной Гарпией он играл фактически с завязанными глазами, ту, что касалась личной жизни, он должен был вести с уверенностью зрячего человека.

Кожа Лавгуд оказалась прохладной от воды, когда Гарри, зайдя в воду по грудь, коснулся её плеча. Она плавно развернулась, лунный свет разлился по щеке и мокрым волосам.

В воде Полумна была легче пёрышка, стоило Поттеру взять её за руку и увлечь глубже в море, пока вода не стала доставать до подбородка. Этот фокус, связанный с физикой нахождения тела в воде, позволил Гарри с лёгкостью потянуть Луну на себя, обнимая за тонкую талию, и охнуть, ощутив, как гладкие, будто принадлежавшие русалке, возжелавшей ходить по земле, ноги скользнули вверх и обвились вокруг его бёдер. Мягкие груди прижались к нему, руки сомкнулись за шеей, и их губы встретились на полпути в движении навстречу…

— Скажи, — поглаживая раскинувшиеся на его плече белые пряди волос, Поттер почти неохотно нарушил тишину в палатке, но не спросить он не мог, да и более подходящего случая могло не представиться, — ты специально подсунула мне фальшивые рисунки? Я проверил архивы, тех волшебников либо нет в живых, либо они пропали без вести.

Это не прозвучало с осуждением или недовольством, как можно было ожидать: Гарри просто хотел удостовериться в том, о чём давно догадался.

Полумна подняла голову с его груди.

— Угадал, — она положила ладонь под подбородок, взгляд голубых глаз встретился с зелёными.

— Почему ты это делаешь? — и вновь в вопросе не было ни капли осуждения. Гарри просто хотел лучше понять Луну.

Взгляд скользнул по его лицу, что приятным образом не напрягало. Может, дело в отсутствии очков, а может в свете кружившихся над ними нескольких шаров света колдунья открыла в Гарри что-то новое для себя, хотя он не верил в это. Так часто бывало: после такого рода близости люди начинали иначе смотреть друг на друга. Другие люди. Но это явно не про них.

Полумна отличалась от остальных, в этом всё и было заключено.

— Всё дело в отце.

* * *

Гермиона вернулась домой в третьем часу ночи. Включив лампу в прихожей, она приоткрыла дверь спальни. Узкая полоска света разрезала темноту, коснувшись изголовья кровати и рыжей макушки спящего Рона. Колдунья мгновенно потянула дверь на себя, осторожно закрыв. Рон даже не пошевелился.

Тяжело выдохнув, она ушла в кухню. Сон не шёл, а снотворное зелье принимать не хотелось. Гермиона зажгла огонь под чайником, предварительно сняв свисток, села за стол и погрузилась в свои мысли, позволив взгляду бесцельно блуждать по прямоугольнику чёрного неба за окном.

Трансгрессия перенесла их с Барти на окраину небольшого городка, но не он был их целью. Старинное фамильное поместье, давно заброшенное и отталкивающее — не столько своим мрачным обликом, сколько таинственными событиями, произошедшими здесь много лет назад. Загадочная смерть мужа с женой и их юного сына, без каких-либо следов насилия, отравления и прочего, что могло уместиться в сознании обычных магглов.

— Серьёзно? — Гермиона перевела недоверчивый взгляд с тонувшего в темноте здания на Крауча-младшего, успевшего сделать несколько шагов по заросшей травой дороге. — Поместье Реддлов?

— Здесь это вряд ли будут искать.

Убедительных доводов Уизли не смогла придумать, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как следовать за Барти, стараясь не оступиться: дорога была заброшенная и разбитая, а зажечь Люмос было бы крайне непредусмотрительно.

Под «этим» Крауч-младший подразумевал деревянную шкатулку с лежащим в ней документом, перехваченным красной лентой, и стеклянными флаконами памяти.

— Это то, что я думаю? — на всякий случай уточнила Гермиона, хотя ответ был очевиден.

Сокровище из тайника Ордена Феникса.

Они спрятали шкатулку в доме Реддла, и Барти вновь отдал фишку Гермионе, но сначала проделал с ней неизвестные колдунье магические манипуляции. Едва её пальцы коснулись фишки, от руки по всему телу растеклось приятное тёплое чувство.

— Она откроет абсолютно все уровни Красной Гарпии, — лишь сказал он, когда Уизли спросила, что сейчас произошло.

Чайник закипел, что прервало течение мыслей на время, достаточное для того, чтобы насыпать заварку прямо в чашку и залить её кипятком. Шоколадно-клубничный аромат чая наполнил кухню, Гермиона осторожно, стараясь не обжечься, отпила из ложки, чувствуя, как тепло неумолимо приливало к лицу. И вовсе не от чая.

Барти всегда был своеобразным человеком, обладавшим весьма специфичными понятиями приличия, но тогда, прощаясь с ним в минуте ходьбы до пожарной лестницы, Гермиона познакомилась с его новым странным взглядом, отношение к которому ещё только формировалось в сознании. Там не было привычного самодовольства или превосходства над окружающими. Разве что самую малость. Львиную долю составляло вполне искреннее чувство, что шло вразрез с представлением о личности Крауча-младшего. У таких, как он, нет совести, а значит, ни на какие чувства вроде сожаления он не мог быть способен.

И всё же на долю секунды в голове Гермионы промелькнула шальная мысль: он выглядел так, будто хотел что-то сделать или сказать, но не видел в этом смысла. Как будто потом это уже будет не так важно.

Она даже не догадывалась, что попала в точку, потому что Барти понимал: всё, что он сделал, что мог бы сделать или сказать, — совсем скоро абсолютно всё перечеркнёт финал истории.

Точно так же Уизли не могла знать, что сейчас, пока она медленно помешивала ложкой чай, Барти сидел в своём кресле Барселона авторства известного (хоть и маггловского) архитектора[1], с тлеющей сигаретой в одной руке и стаканом с виски в другой. Огни ночного города рисовали причудливые узоры на стеклянных фасадах зданий напротив, притягивая тяжёлый взгляд волшебника.

Допив чай, Гермиона переоделась в пижаму и легла в постель. Рядом тихо посапывал Рон, и она, задержав дыхание, осторожно прижалась к его тёплой спине, только после этого расслабленно выдохнув.

Отпив виски, Барти покатал его на языке. Раздражение овладело разумом, взгляд заметался по полу и бетонным стенам.

Ещё в самом начале он был уверен: развязка принесёт удовлетворение. И то, что он (в который раз) использовал других людей в собственных целях, не испортит впечатление. Почти не испортит: понадобится определённое количество времени, чтобы наладить контакт со Снейпом, едва тот узнает, что Барти посвятил его не во все детали своего прошлого.

Так с чего вдруг он чувствовал угрызения совести, которая — в это трудно было поверить — всё-таки у Барти была, за то, что был и оставался нечестен с Гермионой?

Резко выдохнув табачный дым, Барти в порыве злости на самого себя швырнул окурок в сторону закрытого окна. Впрочем, все чувства улеглись, едва на горизонте забрезжил солнечный свет.

В Лондоне было пасмурно, но затянутое дымчато-серым полотном небо едва ли могло разразиться дождём и уж тем более грозой. Трудно было найти кого-то в столь ранний час на неухоженном берегу Темзы возле моста Ватерлоо: здесь не было приспособленных подходов к воде, да и на уличное освещение явно поскупились. Усыпанный крупной галькой вперемежку с принесённым водой мусором — сейчас был отлив — берег реки в этом месте представлял унылое зрелище. Здесь только трупы прятать в лучших традициях английских детективов.

Поэтому если бы кто-нибудь, занесённый сюда неблагоприятными обстоятельствами, проходил мимо, то наверняка насторожился бы, заметив белокурую девушку в светло-синей мантии у самой кромки воды. Источником света ей служил холодный шарик света, обосновавшийся на кончике палочки — что, возможно, кого-нибудь и удивило бы, хотя чего только в Лондоне не увидишь. Однако высокий мужчина, остановившийся на краю отделённого ограждением тротуара, внимательно наблюдал за происходящим. Даже с такого расстояния он видел, как колдунья достала из небольшой деревянной шкатулки стеклянный флакон. Откупорив его, она перевернула флакон вверх дном, глядя на то, как серебристые нити воспоминаний потянулись вниз, утопая в тёмных водах Темзы. После, размахнувшись, она забросила опустошённый флакон как можно дальше в реку, затем обернулась и посмотрела точно туда, где стоял мужчина в строгом костюме. Колдунья плавно кивнула, он ответил тем же и пошёл прочь вдоль тротуара, услышав громкий хлопок с побережья, на ходу извлекая из кармана пиджака пачку сигарет. Остановившись неподалёку от одинокого фонаря с засаленным плафоном, из-за чего свет получался мутно-жёлтый, он закурил. Спустя несколько секунд за углом старой фабрики мелькнул луч света. Волшебник опустил руку с сигаретой, не мигая, глядя на то, как прилетевший огонёк трансформировался в серебристую лань. Зазвучал недовольный голос, и мужчина заметно напрягся.

Вскоре Патронус растаял в воздухе. Волшебник помял фильтр тлеющей сигареты, качнулся с пятки на носок, будто решаясь на что-то, но при этом сильно сомневаясь.

Второй за ночь хлопок прокатился по окрестностям, и человек исчез быстрее, чем выброшенная сигарета коснулась тротуара.

Примечания:

1 — создатель изумительного кресла Барселона немецкий архитектор-модернист Мис ван дер Роэ.