Беги, Лесс, беги! (джен)

Кризис Обливиона внезапно кончился. Мартин, не растерявшись, всё же добежал до храма и зажёг Драконьи Огни, тем самым вступив в права наследования. Новоиспечённый император, конечно же, не забыл про тех, кто был рядом с ним, особенно много почестей навалилось на Маркуса. Имперец, уставший от ответственной миссии и прочих важных дел, пытался отказаться от высокой чести и звания Защитника Сиродиила, но все мы знаем, как хорошо умеют убеждать Септимы.

В память о чудесном спасении жители города возвели на храмовой площади памятник, изображающий Шеогората, сидящего на троне и наглаживающего большого и толстого кота. Глаза Принца Безумия и его животного стараниями магов обрели цвет, жизнь и способность светиться в темноте, и теперь по ночам за случайными прохожими неотрывно следили два звериных взгляда. Вскоре после открытия к каменному изваянию подошёл хаджит, известный как М’Айк Лжец, потыкал в кошака пальцем, глубокомысленно изрёк: — «Не похож», — и торжественно удалился.

Месяцы, когда длилось вторжение, признали переходным периодом, и нынешний год был объявлен началом новой, четвёртой эры.

Лесс проснулся только на следующее после изгнания Мерунеса утро, со смутным ощущением того, что накануне было страшно. Обнаружив себя не дома, в Бруме, а в гостевых комнатах Университета Волшебства, он всерьёз задумался над тем, сколько же вчера выпил, и по какому поводу, собственно, была гулянка.

Поинтересовавшись новостями, Элессар был, мягко говоря, в шоке, как от услышанного, так и от проснувшихся воспоминаний. Но он был жив, а это главное. А ещё безмерно радовал Лесса тот факт, что на войну его теперь точно не отправят.

На некоторое время вислоухий задержался в Университете, ему было любопытно узнать, что же произошло в магической среде за время его жизни на севере. Как оказалось, пока Империя дружно боролась с дремора, Гильдия Магов тоже нескучно проводила время.

Несколько лет назад между Ганнибалом Травеном и Маннимарко вспыхнул острый конфликт, возникший на почве того, что первому совершенно не давалась некромантия, тогда как второй был ведущим специалистом. Архимаг не поленился перерыть кипу старых летописей, чтобы отыскать одно древнее уложение, которое запрещало некромантию и которое в своё время забыли отменить, после доказательства того, что использовать мертвецов можно и во благо. Этим самым документом Ганнибал воспользовался, чтобы выгнать из гильдии всех магов, имевших дело со Смертью. Маннимарко, естественно, обиделся и ушёл, пообещав создать собственный магический орден, с зомби и личами. До сих пор о некромантах ничего не было слышно, но во время Кризиса Обливиона начали поступать сообщения о бродячих мертвецах и оживших скелетах. Травен был серьёзно обеспокоен этим фактом, небезосновательно полагая, что Маннимарко начал действовать.

Лесс, осмыслив информацию, пришёл к выводу, что не зря он скрыл информацию о своей способности к превращениям, иначе его тоже могли выставить из зависти, объявив адептом запретного искусства, и на этом до поры до времени выбросил некромантов из головы.

Надолго в Университете Элессар решил не задерживаться, мало ли что могло случиться с его домом за время отсутствия хозяина. Воры так и бродят, так и бродят по ночам!

Непосредственно перед отъездом к нему подошёл Раминус Полус и попросил убедиться, что в Брумском отделении всё в порядке. Вчера они не вышли на связь, что могло оказаться как очередной шуткой Воланаро, так и серьёзной неприятностью. Лесс согласился, не желая спорить с руководством.

Маннимарко долго ждал подходящего момента. Сперва они были слабы и прятались по подземельям, как крысы. Потом, когда всё было готово к первому наступлению, грянул Кризис Обливиона, и Король Червей благоразумно решил немного подождать. Расчёт главы некромантов оправдался, война закончилась спустя несколько месяцев, жители Сиродиила вздохнули спокойно. И расслабились.

Своей целью изгнанник выбрал Бруму, где было самое слабое отделение. Да что уж говорить, если тамошняя управительница не могла колдовать без учебника под боком!

Они напали внезапно. Всё должно было кончиться в несколько минут, но на пути воинства мертвецов встал воин дремора, судя по рогам — далеко не кайтифф, — а за спиной демона виднелся остроухий силуэт демонолога.

— Воланаро! — Маннимарко вспомнил своего родича, с которым неоднократно пересекался в Университете. — Какими судьбами ты в этом захолустье?

— Я здесь живу и работаю, — пожал плечами альтмер-шутник. — Тут тихо и спокойно, и относятся к моим розыгрышам куда терпимее, чем в столице.

— Идём со мной! — позвал глава некромантов. — Мы похожи, оба обращаемся к помощи тёмных тварей, — Маннимарко кивнул на злобно оскалившегося дремора. — Разница лишь в том, что у моих не бьётся сердце. Что тебя держит здесь, среди низших рас?

Воланаро покачал головой:

— У нас с тобой нет ничего общего, кроме происхождения. Я живу ради новых знаний и хороших шуток, а ты… Опомнись, разве поступать так достойно настоящего мага? — демонолог обвёл рукой входную залу, где зомби с голодным урчанием обступили труп Джины Фрасорик. — Ты убиваешь своих же из глупой мести старому пердуну! Ты безумен, Маннимарко!

Король Червей хрипло расхохотался.

— Сколько пафоса, сколько экспрессии!.. Глупец! Что ж, я предлагал тебе шанс, ты сам от него отказался.

По мановению руки некроманта его воинство ринулось в бой.

Ещё только пройдя сквозь городские ворота, Элессар заподозрил неладное. Люди передвигались по улицам короткими перебежками, на него косились, раздавались неприязненные щепотки. Спиной чувствуя горящие взгляды местных и стараясь держаться с достоинством, Лесс шёл к гильдии магов. Его ноздрей коснулся ни с чем не сравнимый запах огня, смерти и горелой плоти. Вислоухий ускорил шаг, в его душе одно за другим рождались дурные предчувствия и жуткие предположения. Но реальность оказалась страшнее фантазии.

Распахнув дверь дома, в котором располагалось отделение, Элессар тут же согнулся в приступе тошноты, не сумев совладать с собой. Увиденная им картинка была куда более впечатляющей, чем даже поле битвы за Бруму после закрытия порталов. Лесс вспомнил трупы дремора и защитников, валяющиеся вповалку на снегу, снова вдохнул насыщенный запахом смерти и разлагающихся тел воздух, и его во второй раз вывернуло наизнанку. Выпрямившись, он, словно против воли, заглянул в зал. Увиденное никак не складывалось в цельное изображение, сознание выхватывало то одну тошнотворную деталь, то другую.

Немного постояв на пороге, Лесс развернулся и медленно побрёл обратно. Его уши бессильно поникли, и сам он стал похож на выброшенного на мороз щенка. Зайти в дом Элессар так и не решился, хотя следовало проверить всё на наличие выживших. «Только не после пожара, — сказал он сам себе, — Судя по запаху, прошёл день или два, даже если кто-то и выжил в бойне, морозы точно убили его. Я ничем не мог помочь, потому что был в пути».

Ещё один пренеприятный сюрприз ждал эльфа возле конюшен. Его лошади не было на месте, вместо неё на земле лежал зомби с пробитой копытом головой, да вела вдаль ровная дорожка следов.

«Беги, Лесс, — вкрадчиво сказал внутренний голос. — Незачем тебе втравливаться в эти разборки, это совершенно не твоё дело, зато здесь можно легко попасть под удар».

И в этот момент альтмер впервые в жизни проявил решимость.

«Нет! — Элессар упрямо мотнул головой. — Мне надоело бегать! Хватит!»

— Хватит! — повторил Лесс вслух. — Я устал всё время убегать, и поэтому я ухожу! В Скайрим!