Как твои дела? (гет)

Неправдоподобно. Нелепо. Всё в его жизни стало таким — ненастоящим и с элементами абсурда. После встречи с Катей Андрей плохо спал, всё утро в ZimaLetto дёргался и дёргал других, испортив настроение Виктории и всем, кто присутствовал — видит бог, что не по их собственной воле, ибо по их воле все работники предпочли бы сбежать от него подальше — на утреннем совещании. Затем в очередной раз поцапался с «и.о.финдиректора» — «Зовите меня Николай Антонович!» А потом, уже к полудню, Андрей неожиданно успокоился, решив, что всё к лучшему. Всё его «непонятные мысли о Кате» — это обыкновенное чувство вины. Тревога объясняется ответственным отношением к будущей матери его ребёнка, а плохое настроение происходит от ожидания пакости от затаившегося Александра и от общего беспокойства за состояние дел в Zimaletto.

Да, да, всё объяснимо! Вчерашняя неудачная встреча с Катей — вовсе не причина его дурацкого настроения. Сформулировав такие логичные, всё объясняющие выводы, Андрей заставил себя погрузиться в работу. Оторвался он от чтения бумаг и тыцания по клавиатуре всего раз, не выдержав завываний секретарши. Она опасливо просочилась в его кабинет и, когда Андрей на неё рявкнул, со слезами в голосе заявила:

— Ну, Андрей, я им говорю — «господин Жданов занят», а они... Ну, достали они меня все, ну, скажи им! — после чего взвизгнула и, увернувшись поочередно от теннисного мячика и тяжёлого металлического «Паркера», выскочила к себе в приёмную.

Андрей пять минут поговорил по телефону с так огорчившим Викторию российским представителем крупной японской фирмы и вновь с головой зарылся в документы. За день Андрей перерешал уйму неотложных дел, прочел занудные — даже в письменном изложении — служебные записки Зорькина, наскоро и невкусно пообедал в своём кабинете. Умаявшаяся от непривычного накала трудовой деятельности Клочкова перепутала и вместо суши заказала доставку обеда из ресторана «Кабаньи уши», но даже холодец из дичи и похлёбка из бычьих хвостов не вывели Андрея из рабочего настроения. «Женщины отныне не играют роли в моей жизни», — решил Жданов и до самого вечера добросовестно воплощал свой новый принцип в жизнь.

Малиновский, заскочивший проведать и подбодрить своего президента, покачал головой, увидев его трудовое рвение.

— И что ж они с лучшими людьми делают? — неискренне возмутился Ромка в ответ на отказ Андрея отправиться вечером туда, где «вино пьяно, а женщины доступны».

— Кто «они»? — Андрей снял очки и потер переносицу.

Малиновский усмехнулся и ловко вытянул из груды документов на ждановском столе самый нижний:

— Они? Финансы, мой друг, финансы! А ты о чём подумал? — Роман сделал выразительную паузу и добавил: — Или о ком?

Андрей откинулся на спинку кресла и потянулся:

— Малиновский, ты всё узнаешь!

— Ну, ну!

— ...Но не ранее, чем всё случится! Сегодня у меня «Мандарин», завтра у тебя мой отчёт.

— Жданыч, ты все ж таки дожал Катеньку? — в голосе Романа прозвучало искренне удивление.

— Катеньку? Причем здесь Катенька? Вообще, иди ты, Малиновский, знаешь куда? Мне работать нужно, — Андрей поскучнел, опять нацепил на нос очки и демонстративно уставился в очередную бумагу. Воспоминания, от которых он благополучно отделался и даже сформулировал по этому поводу соответствующий принцип, опять принялись пилить его уставший мозг.

Малиновский, к великому Андрееву сожалению, сдаваться не собирался:

— Жданов-Жданов, вчера ты, воодушевленный, несёшься по долгожданному звонку своей мадонны в «Лиссабон», а сегодня говоришь, «причем здесь Катенька», при этом явно собираешься на свидание? Что случилось, Палыч? Отчего ты весь день...

Андрей не выдержал. Весь день он вел себя, по его мнению, очень спокойно, он почти не повышал голос, он выслушал этого недомерка Зорькина, он не уволил Викторию, он съел проклятый пересоленный суп из чьих-то хвостов, он вежливо поздоровался с Кирой, он вполне мирно посоветовал женсовету разойтись по местам и наконец начать выполнять прямые обязанности секретариата... Он божественно, он каменно, он абсолютно был спокоен и целеустремлен сегодня, так неужели он не имеет права посидеть в своем кабинете, прочитать, наконец, эти чертовы договоры и не думать о том, о чем он думать не желает!

— Шел бы ты отсюда, Рома! — и в ответ на недоуменно вздёрнутые брови и картинно выпученные глаза друга, добавил классическое: — В бухгалтерию!

— Если некоторые не хотят знакомиться с патентованными гуриями, у которых грудь, ноги... Да что ноги! У них даже мозг функционален... Если эти некоторые предпочитают лекарство из собственной аптечки, то Роман Дмитриевич за результат не отвечает, — пробормотал напоследок Малиновский и быстро выскочил за дверь, справедливо опасаясь за целостность своей шкуры.

Через час Андрей покрутил затёкшей шеей и вспомнил о назначенном на восемь часов свидании с Лолой. На циферблате было без четверти восемь, и, если он хотел успеть в «Мандарин» — до чего ж девушки любят подобные пафосные места — то пора было надевать пальто и на всех парусах нестись к своему счастью. Но вот беда: «на всех парусах» ему не хотелось. Андрей прислушался к себе: даже шагом не хотелось. «Теряешь квалификацию, друг», — сказал бы Малиновский, который на своё свидание умчался как раз быстрее ветра. Ромка так сказал бы и был бы прав. Жажда завоеваний в последнее время не то чтобы совсем исчезла, но так... отодвинулась. Андрей иногда думал, что если б не привычка волочиться за всякой привлекательной особой противоположного пола и здоровый организм в придачу, он мог бы обойтись и без общения с «рыбками и бабочками». Ну, во всяком случае, какое-то время мог.

Андрей почесал затылок. Еще раз посмотрел на часы.

Мог обойтись, точно мог!.. Но не сегодня.

* * *

Ресторан встретил Андрея сладкой музыкой, вежливой улыбкой хостес и распахнутыми в радостном предвкушении глазами сегодняшней рыбкобабочки. Как Жданов и предполагал: несмотря на то, что он опоздал на полчаса, девушка дождалась. По-другому и быть не могло, ведь её интерес к происходящему был значительно выше интереса Андрея. Он скривил губы в принужденной улыбке и наклонился к щёчке красотки.

Девушка была хороша, и причин хандрить по этому поводу у Жданова не было, но настроение всё равно не хотело повышаться. Андрей заказал для Лолочки салат «Лолло-Россо» и модный коктейль, а себе — коньяку, нарушив все правила хорошего тона в части употребления крепких напитков.

Они сидели за лучшим столиком, на небольшом возвышении в центре зала трое музыкантов играли тоскливую джазовую композицию, девушка тянула зеленую жидкость, обхватив соломинку пухлыми губами, а Андрей смотрел на неё, глотал сначала обжигающее, а потом все более безвкусное пойло и медленно пьянел.

Девочка была вполне годная, даже щебетала вполне разумно, но... Но дальнейшая часть вечера представлялась Андрею ничуть не заманчивой. Может быть, ночной клуб, может быть, сразу постель, без клуба. Обязательная программа, как в последнее время с Кирой. Скучно, пресно и почти не волнует. На этом фоне ожидание очередной пакости от Александра, битва с кредиторами за каждый день отсрочки, сражения с поставщиками за каждый процент скидки представлялись настоящими приключениями.

— Что с тобой?.. Да Андрей же! — женский голос пробился в сознание, и Андрей понял, что последние несколько минут не реагировал на внешние раздражители, просто сидел и смотрел в пустой коньячный бокал.

— Андрей, что с тобой? — повторила девушка... как её там? Лила? Лола? — и дотронулась до руки Андрея.

Он вздрогнул — прикосновение ему не понравилось.

— Всё хорошо, солнышко. Я задумался. Это непростительно в твоем чудесном обществе, но ты меня простишь, правда?

Андрей постарался улыбнуться. Вышло криво, но успокоенная Лола-Лила понимающе пробормотала что-то о миллиардных сделках и принялась аккуратно тыкать вилочкой в салат. Нож она не использовала, и Андрея, обычно совершенно равнодушного к соблюдению правил этикета, это неожиданно покоробило.

Бордово-зелёные листочки салата благородной породы лолло россо быстро исчезали в аккуратном ротике. Андрей подпёр ставшую тяжёлой голову кулаком и нараспев громко произнёс:

— Ловко и споро Лола лопает лолло.

Девушка закашлялась, очередной салатный листочек упал с задрожавшей вилки обратно в тарелку, официант, принёсший Андрею стейк, еле заметно улыбнулся. Голова Андрея норовила свалиться с ненадёжной подпорки кулака, а изо рта почти само собой вылетело:

— Лола ради лолло на всё готова.

«Поэт-монументалист, блин!» — сказал кто-то голосом Малиновского, и Андрей не сразу понял, что Ромкин голос ему только чудится. Он немножко поозирался и только потом решил проверить, какое впечатление произвело его выступление на Лолу. Вопреки его ожиданиям из глаз девушки слезы не катились, она не кривила губки и не собиралась запустить в Андрея остатками своего диетического «Лолло-Россо». Нет, девушка смотрела озабочено, и вдруг Андрею стало стыдно. Секунду назад стыдно не было, а вот после серьёзного умного взгляда посторонней в сущности женщины, к которой он не чувствовал ни уважения, ни приязни, даже обычного в таких ситуациях влечения не чувствовал, он покраснел. Жаром налились лицо и уши, пересохло горло, и Андрей еле выдавил из себя:

— Извини меня. Нашло что-то...

Лола не стала ожидаемо и глупо кудахтать, только тихо спросила:

— Тебе нехорошо? Позвать официанта? Или, может быть, вызвать тебе такси?

Андрею явственно послышались материнские нотки в голосе в общем-то случайной «девушки вечера». Словно Маргарита Рудольфовна сидела напротив, ласково качала головой и говорила: «Бедный мальчик, совсем не думаешь о своём здоровье...» Андрей стряхнул наваждение, улыбнулся дежурной улыбкой и почти трезво произнёс:

— Всё нормально, — не удержался и соврал: — Не обедал сегодня, коньяк был лишним. Пошли отсюда, а? Я тебя домой подброшу. Или у тебя другие... э-э-э планы?

Лола в ответ покачала головой и улыбнулась. Андрей, как ни старался, не смог разглядеть в её улыбке фальши или злости за сорванный вечер. Только лёгкое разочарование и беспокойство, которое явно относилось к нему, к Андрею. «Хорошая девочка. Ты приглядись к ней, Шарапов», — опять заболтал его внутренний голос, одновременно с интонациями Малиновского и героя кинокартины.

Андрей подозвал официанта и пока ждал счет, пока расплачивался, действительно приглядывался к хорошей девушке с претенциозным именем, так ей не подходящим. Внутренний голос относительно девушек плохого не посоветует... в отличие от «гениальных» советов дорого друга Ромки. Андрей тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли, снова озвученные в сознании голосом Малиновского.

— Пойдем отсюда, Катя!

— Хорошо. Только, Андрей, давай вызовем такси. И я — Лола.

* * *

«Катя-Катя... И вовсе ты мне не нужна». После фиаско с хорошей девочкой Лолой время тянулось, как резиновое. Дни сменялись днями, в Zimaletto было затишье, Кира обходила бывшего жениха стороной, Зорькин худо-бедно исполнял обязанности финдиректора, даже Воропаев затаился, и Катя не... «Пушкарёва, да что ж ты со мной делаешь, а?» — с такой почти уже привычной мантры начинался теперь каждое утро Андрея, и он ничего не мог поделать с непослушными мыслями. После встречи в «Лиссабоне» Катя на его телефонные звонки не отвечала и сама на связь не выходила. Спрятавшаяся Екатерина, затаившийся Александр... Не жизнь у Андрея Жданова, а сплошной Голливуд, мать его!

И как он умудряется, не выбравшись из одной ловушки, загнать себя в следующую?

Андрей, устало потерев ноющие виски, набрал номер отца. Он звонил в Англию регулярно: и для того, чтобы узнать, как там поживают родители, и для того, чтобы удостовериться — Воропаев до Жданова-старшего не дозвонился, не добрался и ничего о ситуации в компании ему не рассказал. Что будет делать, если Сашка поведает его родителям о проблемах компании до того момента, как Zimaletto разберётся с основными долгами, Андрей представлял смутно. И в этой ситуации ему бы очень помогла Катя с её умением объяснять неприятное и держать удар, но... Тут Андреевы мысли опять бежали по привычному кругу, и зверски хотелось выпить, чего делать было категорически нельзя. Кто знает, чего он мог натворить, напившись? Зорькину с его общей противностью и великим секретом местонахождения Екатерины Пушкарёвой не поздоровилось бы точно.

Быстро обсудив с отцом несколько мелочей и передав дежурный привет матери, Андрей отключил телефон, положил перед собой очередной кредитный договор, но читать его не стал, а задумчиво покосился на тумбу, в которой — он точно знал — была припрятана непустая ещё бутылка. От грехопадения его спас Малиновский.

Ромка заскочил в кабинет необычайно взволнованный.

— Малина, что?.. — Андрей оторвал взгляд от тумбочки с вожделенным пойлом и перевёл его на ненавистный договор... — У нас пожар? Наводнение? Женсовет уволился? Милко сменил ориентацию?

— Лучше, Жданыч, лучше!

Малиновский с победным видом развалился в кресле и торжественно произнёс:

— Ты же знаешь, я с Лерочкой…

— Угу… — энтузиазма Андрей не проявил, но Романа это не смутило.

— Спасаю её хрупкую психику от тебя, жестокого, бросившего нежный цветок в пыль и растоптавшего искреннее чувство. Я ж утешаю её по мере сил.

— Короче, Склифосовский! — Андрею вовсе неинтересно было выслушивать историю об очередном завоевании Малиновского, тем более, если эта история касалась Изотовой. Валерия была далека от него сегодняшнего, она просто эпизод в той прежней, казавшейся теперь безмятежной жизни Андрея Жданова. Приятно вспомнить, но не более.

Малиновский, ничуть не обидевшись, продолжил:

— А до меня прекрасную Валерию утешал Зурабов… Вот как ты девочке психику нарушил! — Рома сокрушенно покачал головой, Андрею же захотелось запустить в друга чем-нибудь тяжелым. — А чем Зурабов на жизнь зарабатывает, ты знаешь?

— Ромка, или говори, что хотел, или иди уже. Мне работать надо!

— Ладно. Коротко. По-военному. Тем более для тебя воинский устав теперь весьма актуален…— и Малиновский ловко увернулся от брошенного в него карандаша. — Разведка в лице младшего ефрейтора Изотовой донесла: Воропаев проиграл значительную сумму в казино. Ищет наличность. В панике. Рапорт сдан.

Андрей верил в чудеса. В удачу, везение и фарт. Конечно, верил. Иначе бы он ни за что не поверил лучшему другу. Но Андрей верил, поэтому сразу сосредоточился на главном:

— Насколько значительную?

— Лера не знает, но, наверное, значительно значительную, если его панику заметила. Ты понимаешь, какие перспективы это открывает?

Андрей закрыл глаза, как будто от этого было легче думать, и медленно проговорил:

— Сашка захочет продать или недвижимость, или акции Zimaletto… Но недвижимость у него в долевой собственности с сёстрами, это наследство, полученное от родителей, и там юридические сложности, быстро он её не продаст…

— Откуда ты знаешь?

— Кира, — коротко ответил Андрей.

Малиновский присвистнул и припомнил классику советского кинематографа:

— Вот бабы, языком болтают, словно помелом метут!

Андрей открыл глаза и усмехнулся:

— Перестань, Ромио, в этот раз мы с тобой на стороне МУРа.

Роман шутливо отдал честь, хотя в глазах его смеха не было.

— Значит, у Воропаева вся надежда на долю в Zimaletto, — Андрей продолжил размышлять вслух.

— Чем это нам грозит?

— При текущем положении дел, о которых Воропаев в курсе, он за сегодняшнюю, за реальную цену свою долю продать не сможет даже в теории… Она сейчас ничего практически не стоит... Да, вдобавок и ему придётся сообщить о плачевном положении дел в компании, о залоге. Причём сообщить придётся самому, так как если это раскопает потенциальный покупатель… Это Сашке теперь вдвойне невыгодно.

— Почему? — по всему было видно, что Ромка и вправду Андрея не понимал.

— Тупишь, братец. Если отец... Если все узнают о реальном положении дел, цена его, да и наших акций упадёт еще сильнее… Кроме того, Воропаев потеряет рычаг воздействия на меня…

Ромка кивнул и с уважением взглянул на Андрея:

— Дальше давай, красиво говоришь!

Андрей показал другу кулак, но продолжил:

— Поэтому Сашка придёт ко мне… потребует или выкупить его долю, или начнет шантажировать, — Андрей вскочил с кресла, перемахнул через стол и заметался по кабинету. — Где Зорькин? Где этот наш чёртов финансовый директор?

— Палыч, ты чего?

Рома с обалделым видом следил за беспорядочными перемещениями Андрея.

— Нужно срочно выяснить, можем ли мы располагать значительной суммой в долларах… Думаю, несколько десятков тысяч, может быть, сотня — полторы, плохо, если три — четыре…

— Ты о чем сейчас, Андрюха?

— Мы предложим ему деньги в долг или в счет его акций... Если на счетах у «НиКаМоды» есть средства, а они есть — я смотрел баланс и отчёт, которые Катерина подготовила перед уходом, то… — у Андрея перехватило горло.

— И Воропаев согласится? — сомнение ещё звучало в голосе Малиновского, но надежды в нём было больше.

— А куда ему деваться? Он в панике, ибо Изотова в оценке финансовых возможностей потенциальных возлюбленных не ошибается. Судя по всему, это не первый Сашкин значительный проигрыш. Наличных денег у него, скорее всего, уже не осталось. Вероятно, на счетах тоже пусто. Недвижимость дорогая, и быстро продать её не удастся. Вот смотри, наверняка в отношении его долга включили «счётчик»…

Андрея прервал телефонный звонок, на дисплее высветилось: «Осёл». Андрей усмехнулся и повернул мобильный экраном к Малиновскому:

— Воропаев. Лёгок на помине.

Ромка заржал:

— И имя... в тему!

— Слушаю… Да… На месте… И ты туда отправляйся… Хорошо, жду… — Андрей отключил телефон и усмехнулся: — Сейчас будет... Ну, что я тебе говорил?

— О, Палыч, да ты стратег! Растёте, батенька, — утрированно картавя, проговорил Ромка и опять засмеялся: — Батенька… А ведь и вправду… батенька!

Увернуться от президентского броска мобильными предметами в этот раз Малиновский не успел.

— Вырастешь тут, — Андрей невесело улыбнулся, глядя, как Ромка картинно потирает ушибленный ластиком лоб.

Начинается игра. И Андрей намерен в ней победить. Воропаев сначала станет угрожать, потом потребует, потом попросит, и вот тут Андрей ему не откажет. Да он квартиру свою продаст, машину, Ромку, если надо… Будет пугать Сашку возобновлением отношений с Кирой, тьфу-тьфу-тьфу! Андрей всё сделает! Но от Воропаева он зависеть больше не будет... Хватит ему и Кати Пушкарёвой.