Наследницы (джен)

Анни открыла двери, высунулась в коридор и увидела… Элли.

— Чего пялишься? — резко спросила «Элли» с настолько явными интонациями Корины, что уже сложно было обмануться. Анни моргнула. — Я за тобой. Собирайся, пошли.

Снова всё вернулось, подумала Анни, уныло тащась за Кориной по коридорам дворца. Снова Корина притворяется Элли, как будто забыла о недавнем сумасшествии, когда ей то чудился пожар в тронном зале, то вообразилась дружба Варага с какой-то коровой. Анни не была в курсе всех подробностей взаимоотношений между Кориной и коровами, но что-то ей подсказывало, что «корова» в данном случае имеется в виду настоящая, с рогами и копытами, а при чём тут тогда Вараг… Ну, мало ли, что там воспалённое воображение Корины нарисовало. Анни и сама только-только в себя пришла и осознала всю реальную картину, а то ей тоже что-то странное чудилось, она это понимала…

Сейчас Корина вела себя снова так же, как несколько дней назад, ещё до встречи с Энни. Анни хотела было спросить, где же всё-таки Энни, раз уж Корина вроде как очнулась и снова вменяемая — и не решилась. Было страшно спрашивать. К тому же Корина уже завела совсем другую тему и говорила нервно:

— В Изумрудный город явилась делегация Жевунов. Они хотят обратиться к Элли и, видимо, будут жаловаться на меня. Ха! Мне на меня же будут жаловаться! — фыркнула она, предварительно оглянувшись и благоразумно понизив голос. — Что ж, будем внушать им, чтобы были послушненькими. Слышишь? — повернулась она к Анни. Та буркнула осторожно:

— Угу.

— Будешь стоять рядом и улыбаться, — велела Корина. — Ясно? Что за кислое лицо! И вообще выглядишь отвратительно.

Анни решила не отвечать.

Жевуны и впрямь явились в Изумрудный город, ожидая, что Элли защитит их от самоуправства Корины. Они были даже удивлены, что до сих пор она никак не отреагировала на то, что Корина их устрашает ураганами и грозами. «Гингемины времена вернулись, что ли?» — негодовали они. Впрочем, ещё перед тем, как делегация отправилась, были разные мнения по поводу того, стоит ли её вообще отправлять или лучше не выглядеть маленькими детишками, которые жалуются на обиды. С другой же стороны, Элли — добрая фея, а Корина явно злая колдунья, а если ты не можешь справиться со злой колдуньей своими силами, то почему бы и не обратиться к тому, кто может. Злые колдуны должны знать, что их власть не беспредельна, и на их магию найдётся другая магия.

Жевуны ещё и из-за отсутствия Энни уже стали беспокоиться. Конечно, они уважали её свободу и признавали, что она имеет полное право вовсе ими не интересоваться. Но всё же странно, что её нет в Голубой стране так долго — и именно тогда, когда ей бы самое время вмешаться. Может, у неё что-нибудь случилось? А может, она сама Корины испугалась? Так Жевуны её в обиду не дадут!

В общем, настроение у делегации было бодрое, серьёзное и вполне независимое: мы не жалуемся, не вопим слёзные просьбы о помощи, но информируем о том, что Корина уже причиняет нам беды. Может быть, вы тут, в Изумрудном городе, просто об этом не знаете, у вас же, в конце концов, своих дел хватает — ну так имейте в виду, что Корина явно злая, а вовсе не добрая, и мало ли, что ещё у неё будет на уме. И может быть, её можно как-то урезонить, чтоб не вызывала больше ураганов? А то у нас посевы страдают.

Корина в облике Элли выслушала всё это с театрально-доброжелательным выражением лица. Анни, стоящая здесь же, рядом с троном, тоже изо всех сил растягивала на лице сочувствующую улыбку.

— Конечно же, я поговорю с вашей королевой, — изрекла наконец лже-Элли с трона. — Уверена, она вовсе не злая, и не будет обижать вас без нужды. Но подумайте и вы вот о чём: может быть, вы её чем-то огорчили? Обычно королевам нет необходимости наказывать своих подданных, если только они не совершили какой-то проступок. Вот поговорите, например, с населением Изумрудного города. Они никаких ураганов не знают.

— Да, но у них и королева — вы, а не Корина, — пробасил дородный Жевун солидного вида.

— Да, но когда королевой была Корина, они тоже были довольны — в отличие от вас, — нравоучительно изрекла лже-Элли с трона. К таким претензиям она была готова. — Просто жители Изумрудного города более законопослушны, чем вы. Впрочем, не могу вас за это винить, — слащаво улыбнулась она. — Ведь у вас долгое время не было нормального правителя, и вы попросту не знаете, что законам надо подчиняться. Пройдёт немного времени, и вы научитесь жить под властью королевы. Сейчас, конечно же, неизбежны какие-то недопонимания и конфликты.

— Но, ваше величество, — сказал другой Жевун, худой и нервный, пока все остальные озадаченно переглядывались, — видите ли, нам кажется, что недопонимание и конфликты идут скорее со стороны королевы Корины.

— Я ведь уже пообещала, что я с ней обязательно поговорю, — милостиво склонила голову лже-Элли на троне. — Но вы же сами понимаете, что не может быть в конфликте виноват тот, кто старше, умнее и могущественнее вас. Разве может правитель быть глупее своего народа?

— Так что же, мы глупцы? — обиженно пробормотал третий Жевун, маленький и кругленький.

— Я не говорю, что вы глупцы. Просто вы, вероятно, в чём-то ошибаетесь, и вам надо пересмотреть своё поведение. И вот тогда, я уверена, вы с королевой Кориной обретёте подлинное счастье, мир и покой, — высокопарно изрекла лже-Элли. Жевуны переглядывались. От Элли они ожидали не такого.

Анни стояла, приклеив на лицо замороженную улыбку и глядя куда-то в стену над головами Жевунов. Больше всего ей хотелось сбежать отсюда, чтобы не участвовать в этом дурацком спектакле. Немалую часть реплик она даже не слышала — и вздрогнула, когда вдруг негромко хлопнула дверь, и оказалось, что Жевуны ушли, а Корина спускается с трона.

— Ну чего стоишь? — прикрикнула на неё Корина. — Облачко давай. Полечу в Голубую страну, там тоже выступлю.

— От лица Элли или от лица самой себя? — не удержалась от подколки Анни. Корина в ответ фыркнула:

— Не твоего ума дело!

Оставшись в одиночестве после отлёта Корины к Жевунам, Анни пошла бродить по парку.

Можно было бы, конечно же, пойти учить уроки, которые никто не отменял, но этого хотелось меньше всего. Не до уроков тут, когда в голове всё вверх ногами. Анни даже странно было, что все вокруг по-прежнему живут своей жизнью. Неужели до сих пор никто ничего не заметил?

«Насколько же все погружены в себя, — размышляла она. — Элли подменили, а всем хоть бы что. У каждого собственные заботы, проблемы и интересы, и он настолько в них погружен, что не заметит, даже если подменят всех, кто с ним рядом. Максимум, он заметит это тогда, когда ему от окружающих что-то будет надо, а они поведут себя не так, как он того хочет. Но и тогда он спишет это на что угодно…».

— Привет, — окликнули её вдруг прямо над ухом. Анни, задумавшись, и сама не замечала ничего вокруг, и вздрогнула от этого голоса. Астерий.

— О, привет, — сдержанно сказала она. Астерий смотрел обеспокоенно:

— Ты как?

Анни обхватила себя руками, словно ей было холодно.

— Бывало и получше.

Ей сейчас не очень хотелось видеть Астерия, но… По крайней мере, он отвлечёт её от уныния. Наверное. И ещё — по крайней мере, он в курсе происходящего (ну, почти), и перед ним можно не притворяться.

Они неторопливо пошли по аллее вместе.

— Слышал, Жевуны приходили, — сказал Астерий.

— Угу.

Снова повисла пауза.

— Переживаешь из-за родителей? — тихо спросил Астерий.

— Угу. Но вообще-то, не только из-за них. Ты даже не представляешь, из-за скольких вещей, — Анни остановилась у куста белой сирени. Любимые цветы Элли — их много в парке росло. Теперь в глаза бросались. Корина, кажется, не знает даже, какие у Элли любимые цветы. Но и к лучшему. А то бы всю сирень приказала бы повыкорчевать и насажала бы тут своих любимых роз.

— Всё-таки странно, что ты их в Большой мир отправила, — заметил Астерий. Анни показалось — с осуждением.

Она и сама себя осуждала. Вот только не понимала, как теперь из всего этого выпутаться.

Ещё и Пакир указания давал совсем другие…

Астерий же тем временем продолжал:

— Ты хотя бы видеться с ними будешь?

— Не знаю, — устало вздохнула Анни. — Слушай, ну хоть ты не ругай меня, пожалуйста. На меня и так Корина наезжает, как будто я во всём виновата. Ругает на чём свет стоит.

— За что ругает? — удивился Астерий.

— За всё подряд. Не там стоишь, не так улыбаешься. Мама ещё третью книгу Торна куда-то спрятала, Корина её найти не может и злится из-за этого очень сильно.

— А почему же твоя мама её спрятала?

— Откуда я знаю… Но ты бы видел, как Корина бесится. Ведёт себя просто ужасно. Я от неё такого не ожидала. Это она только на людях улыбается, а как остаётся со мной, так из неё такое лезет… Знаешь, — Анни подняла глаза и в упор посмотрела на Астерия, — мой тебе совет: не поклоняйся ей больше. Она настоящая ведьма, а вовсе не королева твоей мечты.

Она отвернулась и двинулась дальше по аллее. Астерий пошёл за ней.

— Но может, она только временно такая, — сказал он. — Ты же сама говоришь, это из-за третьей книги Торна…

— Нет, не из-за неё. То есть из-за неё тоже. Но не только. Просто Корине нет нужды больше притворяться добренькой. Она получила, что хотела. От моих родителей избавилась, с Энни непонятно что…

И вдруг Анни снова начала плакать. Её даже не волновало, что её могут увидеть другие гуляющие в парке — впрочем, вблизи никого и не было, а Астерий… Ну, это Астерий, он её с детства знает и плачущей тоже уже видел. Астерий, однако, сохранил больше здравомыслия. Огляделся, подтолкнул Анни за плечи и сказал:

— Пошли в беседку.

Ближайшая беседка была, к счастью, пуста, а ещё обсажена пышными кустами жасмина, так что здесь можно было поплакать без проблем. Если только не считать проблемой то, что с ней рядом Астерий, и если кто-то увидит их вдвоём, то слухи могут пойти разные. Хотя Анни сейчас чувствовала, что ей всё равно. Плевать на все дурацкие слухи и домыслы придворных и слуг.

Потому что они даже не представляют, что творится. Она совершила зло. Она пошла против родителей, жестоко подставила их. Потом подставила и Энни — а ведь думала, что уж Энни-то она искренне любит, сильнее, чем маму! И вот что получилось… Энни ведь столько ей помогала, а она в ответ её предала…

И никто об этом не знает! Ну, кроме кучки Корининых поклонников вроде Мирдана, но и те наверняка знают не всё.

А главное — никто не знает, что у Анни Пакир в голове, который ждёт, кто первым соберёт весь набор магических книг и артефактов — Анни или Корина. Интересно, а что будет, когда окажется, что они набор они собрали, но по частям, у каждой что-то своё? Кому-то из них надо будет уступить другой свои найденные предметы? Корина уж точно не уступит Анни… А Анни почувствовала, что не хочет уступать Корине.

И вообще, не факт, что хочет выполнить задание Пакира. И чтобы Корина его выполнила, тоже не хочет.

Но Пакир обещал освободить её…

Правда, там будет ещё какое-то условие…

И не выговоришься. Анни плакала и плакала, и чувствовала, что Астерий неуверенно поглаживает её по плечу, и так хотелось ему всё рассказать — но нет, ни за что. «Если Астерий узнает, что мне ещё и Пакир что-то диктует, он меня точно возненавидит», — со страхом думала Анни. И просто плакала дальше.

— А с Энни-то что случилось? — терпеливо спросил Астерий, когда Анни чуть угомонилась.

— Не знаю. Они с Кориной куда-то улетели, потом Корина вернулась… и серебряный обруч Энни был у неё, — Анни со страхом уставилась на своё запястье. Обруч, в виде браслета, был там. Мигнул рубиновой звёздочкой. — Что она могла сделать? Говорит, что Энни тоже в Канзасе, но я ей не верю. Ты бы видел её глаза… Аст, я её боюсь, — Анни всхлипнула и очень серьёзно посмотрела на Астерия. — Она ужасный человек, понимаешь?

— Когда ты так говоришь… — Астерий покачал головой. — Я бы даже готов был тебе поверить, но мне странно это слышать о Корине.

— Поверь. Она действительно страшна.

Анни перестала плакать. Нашарила носовой платок в кармане — он некрасиво скомкался и вообще оказался неприлично грязным для принцессы и вообще для девочки. Как и когда она умудрилась его так замусолить? Ну ладно, вытереть нос и так сойдёт.

М-да. Что-то она в последние дни не слишком следит за собой. Понятно, что Корина ею стабильно недовольна, она не отвешивала бы Анни комплиментов, даже если бы Анни сейчас вырядилась, как на бал. Но Анни только сейчас, глядя на этот не первой свежести носовой платок, поняла, что у неё и волосы грязные и спутанные, и туфли давно не чищены, а с рукава платья какая-то нитка свисает… Да и само платье она уже неделю носит ежедневно.

Она встала.

— Ладно, извини, я пойду, — сказала она сдержанно. — Прости, что на тебя наплакала, — она смущённо улыбнулась. — Ты не обязан терпеть мои проблемы.

— Да тут такое творится, что не знаешь, чьи это проблемы, — слабо усмехнулся Астерий. Анни выдала короткий смешок:

— Это точно. Появление на изумрудном троне Корины — это общая проблема. Очень жаль, что это не все понимают. Твой отец небось даже радуется.

— Ну радуется, — с досадой ответил Астерий. — Но ведь раньше, помнится, даже ты хотела, чтобы Корина стала королевой.

— Теперь, когда она стала, я понимаю, что зря хотела, — серьёзно ответила Анни. — Но как всё исправить, не представляю. Ты не знаешь всех проблем… А я, прости, не буду тебе рассказывать.

Неожиданно она именно в этот момент почувствовала себя по-настоящему взрослой. Да, взрослость приходит не тогда, когда ты понимаешь, что начинаешь нравиться мальчишкам как девочка, а не как товарищ по играм. И не тогда, когда ты упрямишься и не выполняешь советы родителей, а считаешь, что ты самая умная. И не тогда, когда сбегаешь из дома тайком ночью. И не на балу, где ты в модном платье танцуешь с взрослыми кавалерами.

Взрослость — это когда ты стоишь лицом к лицу с серьёзными проблемами, вопросами жизни и смерти, и никто, кроме тебя, их не решит. И даже никому не пожалуешься. Всё теперь зависит только от тебя…

— Почему? — спросил Астерий. Анни даже не сразу вспомнила, к чему этот вопрос.

А, ну да.

Почему она ему не расскажет обо всём?

— Потому что ты во мне разочаруешься, — грустно улыбнулась она.

Хотя, наверное, было бы честно сейчас и вправду ему во всём признаться. Пусть видит её такой, какая она есть. С Пакиром в голове. Со всеми её слабостями. И со всеми преступлениями.

— Я не собираюсь в тебе разочаровываться, — с удивлением пожал плечами Астерий.

Анни покачала головой.

— Это куда серьёзнее, чем ты думаешь. Нет, не уговаривай. Прости. Не расскажу. Понимаешь… Для меня детство кончилось. Реально кончилось. Я теперь одна должна справиться с немыслимыми проблемами… Я не знаю, как это сделать. Мне очень страшно. Но я должна, — она смотрела спокойно. — Понимаешь, я теперь… Вместо мамы, — вдруг пришло ещё одно осознание. — Она была Хранительницей Волшебной страны… Теперь я.

Астерий медленно кивнул:

— Ну да… Понимаю.

— Только если у мамы были друзья, — вздохнула Анни, — то рядом со мной сейчас… из всех друзей — только ты, — она искоса посмотрела на Астерия. — Если ты мне друг. Поэтому я и не хочу, чтобы ты во мне разочаровался.

— Я не разочаруюсь, — твёрдо сказал Астерий. Анни улыбнулась:

— Ладно. Верю. Прости, мне и правда пора идти.

На самом деле, не пора, но хотелось уже остаться одной и ещё раз многое обдумать.

Астерий придержал её за руку.

— Анни…

— Что? — повернулась она к нему.

— Я в тебе не разочаруюсь, — повторил Астерий. Смотрел он при этом в пол и выглядел очень смущённым. — И раз уж так получилось, что я один рядом с тобой остался, как ты говоришь…

— Ну да, — пробормотала Анни с некоторым недоумением.

— Ну… Просто я постараюсь тебя поддержать и помочь тебе, вот, — выпалил Астерий.

Анни вдруг осознала, что он хотел бы сказать что-то ещё, но… почему-то не говорит. Боится?

— Говори уже всё до конца, — со смешком сказала она. Астерий посмотрел ей в лицо с какой-то странной улыбкой — неуверенной и, пожалуй, даже жалобной.

— Ну… Я понимаю, тебе сейчас не до этого… Время не самое подходящее… Я хотел… Ну, давно собирался…

Анни терпеливо кивала. Ситуация уже начала казаться ей смешной.

— Я тебя люблю, вот, — обиженно буркнул Астерий, отворачиваясь и нервно сжимая ладони. Анни рассмеялась, хотя это и вправду было тут явно неуместно.

Да уж, Астерий прав, время не самое подходящее. Ну и где ж его признания раньше были, когда она их ждала? На балу там каком-нибудь, или на её дне рождения — тем более? Сейчас у неё столько проблем…

— Ты мне тоже нравишься, — сказала она с лёгкой грустью. И развела руками: — Ну, не знаю, что ещё сказать…

Они стояли и по-дурацки улыбались, то и дело бросая друг на друга смущённые взгляды и снова утыкаясь глазами в пол. Анни хотелось уйти, но не уходить же вот так сразу…

И вообще. Ну вот она дождалась признания. А дальше что? Что теперь с этим делать? Как-то внезапно стало всё совершенно непонятно. И подумалось даже, что признание, которого она так ждала, оказалось вовсе и не нужно. В другое время она была бы счастлива до небес, а сейчас ей даже думать об этом не хочется. А если и думается, то как о какой-то досадной помехе.

И это при том, что Астерий ей действительно нравится.

— Я тебя люблю, — сказала она наконец — честно и без восторга. — Но понятия не имею, что дальше будет. Мне бы с навалившимся разобраться, Аст. А разобраться там могу только я. Поэтому…

— Я не вовремя, да? — смущённо хмыкнул он.

— Ну, я давно этого ждала, — вздохнула она. — Но лучше бы ты сказал это пораньше.

— Ну прости, — Астерий смущался всё сильнее, и она решила его подбодрить. Взяла за руку.

— Мы ведь всё равно хорошие друзья, правда?

— Я думал, это уже больше, чем друзья, — Астерий бросил на неё очередной стеснительный взгляд и снова опустил глаза.

— Ну… больше, но дружить-то ты со мной не перестал? Мне кажется, дружба намного важнее, — убеждённо заявила Анни. Она смущаться уже перестала. И вообще снова вернулось то удивительное ощущение взрослости, настоящей взрослости, здравомыслия и спокойствия. Есть настоящие проблемы, а есть какие-то вымышленные глупости. — На дружбе основывается всё, — твёрдо закончила она. Астерий кивнул:

— Ну… Ты права, конечно. Я твой друг, — он наконец-то уверенно взглянул ей в глаза. Анни кивнула:

— Вот и отлично. Прости, мне в самом деле нужно идти. Нужно многое обдумать, — она шагнула к выходу. Астерий снова придержал её:

— Подожди…

Анни повернулась к нему.

В следующий миг она узнала для себя много нового.

Когда мальчик целует тебя в губы, в этом нет ничего необычного.

Ничего такого, о чём пишут в книжках. Ну там, неземное блаженство, счастье до небес и бабочки в животе.

По сути, это такое же прикосновение, как и любое другое. Только ещё и немножко мокрое. Анни даже почувствовала какую-то брезгливость. И вспомнила, как усердно вытирала губы досуха на балу в честь своего дня рождения, опасаясь, что они будут влажными в неподходящий момент. Да, это всё равно было бы бессмысленно. При поцелуе губы будут мокрыми, как ни вытирай. Тем более, даже если это так заботит тебя — не факт, что так же оно заботит другого.

М-да. Как-то это даже противно, наверное. Хотя…

Астерий отстранился, ещё более смущённый, чем раньше, а Анни подумала, что можно было бы и повторить.

Ладно, не сейчас. Потом как-нибудь.

— Я пошла, — пробормотала она и не пошла — побежала. Астерий её не догонял.

«Что ж, — вертелась у Анни в голове мысль, — Астерий сказал, что он меня любит. Даже поцеловал. Первый поцелуй в моей жизни состоялся. Как будто галочка поставлена. И что такого? И этого я так ждала? Во мне ничего не изменилось. Взрослее я себя от этого не почувствовала — уж точно не от этого. Ну, и что мне теперь с этим делать? Как-то всё невовремя и некстати!».

И даже не расскажешь никому. Энни нет, а Корине… Раньше она бы рассказала Корине. Как же не поделиться с лучшей подругой такими трогательными подробностями девчачьей личной жизни?

Но теперь — ни за что. Корина ей не подруга. Она враг.

Хуже того, она подругой никогда и не была.

Анни бежала вверх по дворцовым ступенькам и чуть не столкнулась с Нелой, спускавшейся навстречу. В последние дни Анни на девчонку вообще не обращала внимания, а Нела была слишком деликатна и даже робка, чтобы навязывать своё общество. То, что она была формально «фрейлиной» Анни, ничего не меняло: Нела даже в комнату к ней редко заходила. В основном таскалась хвостиком за Фаиной и выполняла различные поручения. Когда во дворце был Том, конечно, он ей всегда находил какое-то дело — с корреспонденцией или ещё с чем-нибудь таким. Но сейчас он, как известно, отсутствовал уже несколько дней, и Нела толком не знала, куда себя деть. Хотя, Фаина ей находила занятия.

Анни внезапно пришла в голову мысль, и она окликнула девочку, когда та уже спустилась ниже:

— Нела!

— Да?

Нела обратила на неё преданно-трогательный взор. Даже когда Анни была в дурном настроении и огрызалась, Нела не обижалась на неё. Такая уж она была — восхищалась друзьями безгранично и всё им прощала. Эта преданность и наивность порой Анни даже раздражала, хотя, конечно, это раздражение происходило вовсе не от объективных причин, а от Пакира в голове.

— Позови Фаину и придите ко мне вдвоём, — приказала Анни. — Как можно скорее.

Нела присела в книксене и умчалась дальше. Анни вошла к себе в комнату. Так, надо подумать. Надо много думать!

Фаина и Нела явились к ней минут через десять.

— Звали, ваше высочество? — сдержанно и почтительно обратилась к ней старшая фрейлина. В последние дни она, конечно, не могла не замечать, что и с Анни творится что-то не то, а уж с «Элли» (которая вовсе не Элли, но вряд ли Фаина об этом догадывается…) — тем более. Но нет, Анни не собиралась её просвещать.

— Да, Фаина, звала. Вам с Нелой необходимо уехать из дворца, — коротко сказала она сразу главное. — Не знаю, надолго ли.

Фаина явно была ошарашена, а Нела так и вовсе напугана.

— Вы же возьмёте Нелу с собой? — уточнила Анни мягче. То, что Фаина искренне привязалась к девочке, знали все. — Вам же есть куда поехать?

— Да, конечно, у меня есть родственники в деревне, но… зачем? — Фаина смотрела растерянно. Анни поджала губы:

— Это для вашей безопасности, Фаина. Считайте это моим приказом, — твёрдо добавила она. — И он не обсуждается.

— А как же её величество? — заморгала Фаина, похоже, не в силах осознать происходящее. И выпрямилась строго: — Я полагала, что отдавать мне приказы может только она.

— Её величество, — произнесла Анни, с трудом скрыв неприязнь — она-то знала, что речь в данный момент не об Элли, а о Корине! — сейчас улетела в Голубую страну и неизвестно когда вернётся. Поверьте, она не будет против. Вы отправляетесь в отпуск, Фаина. Вы его заслужили… И Нела тоже, — добавила она, взглянув на девочку, которая готова была спрятаться за Фаиной.

— Слушаюсь, ваше высочество, — поклонилась наконец Фаина. — Когда мне нужно ехать?

— Как можно скорее. Нелу возьмите с собой, — повторила Анни уже не как вопрос. Фаина положила руку девочке на плечо:

— Конечно.

Обе фрейлины, взрослая и юная, ушли. Анни откинулась на кресле. Одно дело сделано — пусть и маленькое. Она обезопасила от Корины хотя бы кого-то из тех, кому та могла навредить. Уж как смогла.

Надо думать дальше!