Наследницы (джен)

По дороге Анни и Энни почти не разговаривали.

Облачко летело медленно. Анни не была уверена, что она действительно хочет увидеть что-то на острове Миражей… Да что там, она вообще не хотела там ничего видеть. Не могла, правда, точно определить — она ли сама этого не хочет или Пакир, притаившийся в её мыслях. Пока что притаившийся — удивительно, но за всё то время, что Анни провела сейчас в Чёрном дворце, Пакир ни разу себя не проявил.

Анни была в очередной раз благодарна тётушке, что та не пристаёт с расспросами, разговорами и рассказами. Просто сидит, безмятежно смотря по сторонам. Сейчас, когда Анни биологически уже стала старше своей вечно юной тёти, та всё больше казалась ей ребёнком — но ребёнком мудрым и знающим, несмотря на свой наивный вид. Сейчас этот «ребёнок» понимал, что Анни нужно оставить в покое — и просто показывать ей своё расположение. И Анни это ценила.

Что бы она делала без Энни…

А помолчать хотелось, помолчать подумать о столь многих вещах — но в голове крутился только хаос мыслей. Раньше Пакир ей всё по полочкам раскладывал. Объяснял уверенно, иногда даже жёстко и категорично, и у Анни не было причин сомневаться в его указаниях — если только они не противоречили словам, например, той же Энни. Или Ланги, или Корины — смотря кому Анни в тот момент доверяла. Но сейчас Пакир почему-то молчал. Нет, не ушёл, не скрылся — Анни знала, что он её ещё не отпустил. Просто молчал. Как будто ему просто нечего было сказать.

А может, просто Анни сейчас слишком усиленно думала сама, и ему просто некуда было «слово вставить». Но это неважно, главное — она может подумать сама. Проанализировать всё, что узнала. И понять, как быть дальше.

Корина чуть не убила Энни. Что с Алармом и Элли — пока вовсе неизвестно. Может, они мертвы. Хотя в это никто не хочет верить, конечно же, и Том с Дариной полетели снимать невидимые стены, чтобы родители смогли вернуться в Волшебную страну. Анни судорожно вздохнула и заставила себя об этом не думать. У неё другая цель — та, о которой они договорились с теми же Томом и Дариной. Сейчас надо будет с Кориной разобраться.

Потому что Анни теперь отчётливо осознавала: Корина её использовала. Сколько бы она ей ни пела в уши о своей дружбе и заботе — она её использовала. Ничего больше. Корина просто хотела занять трон Изумрудного города. И воспользовалась для этого наивностью глупой девчонки! Не зря Ланга её так ругала… Её — в смысле Анни, именно за глупость. Как она могла так попасться Корине в лапы… Ещё и подставить близких! Счастье, если Элли с Алармом действительно в Канзасе, и Корина до них не добралась. А если добралась? Ой, лучше об этом всё-таки не думать… Верить, что всё будет хорошо.

А Пакир… Пакиру тоже было на руку избавиться от Хранительницы. И он через Анни Корину поддержал. Или Анни через Корину. Неважно. Он использовал их обеих.

Анни оказалась игрушкой сразу в двух руках. Как же мерзко…

«Я это исправлю, — думала она. — Сейчас расквитаюсь с Кориной… Жалко, конечно, что Том с Дариной улетели, но с другой стороны, теперь я уж точно сделаю это сама. Я должна была сделать это сама. Во-первых, потому, что я сама ей попалась, а во-вторых, потому, что я больше других имею на это право… Ну разве что Энни я бы уступила, но она сама не хочет с Кориной сражаться. А я хочу! Я отниму у неё магию… Дарина мне показала, как это делается».

Дарина и впрямь посвятила тренировке с Анни не меньше часа, отважно жертвуя собой и пару раз действительно чуть не оставшись без магической силы — впрочем, она быстро восстанавливалась. С Кориной же, объяснила Дарина, нужно будет просто чуть сильнее «поднажать». «Как будто вдыхаешь в себя воздух через узкую трубочку, с большим усилием. И вдыхай до конца, чтобы у неё магии совсем не осталось». С самой Дариной в тренировочном порядке, конечно, до конца не шли, так, чуть-чуть, чтобы Анни поняла процесс. С Кориной нужно будет приложить максимум усилий.

Главное — близкий контакт, объясняла ещё Дарина. Если сумеешь схватить её за руку, а ещё лучше сразу за обе, и удержать, тогда точно всё получится. Можно ещё зрительно, глаза в глаза, но это вряд ли удастся. Без контакта будет сложнее, на расстоянии же больше нескольких шагов и вовсе невозможно.

«Что ж, я приложу все усилия», думала Анни. Интересно, где она застанет Корину? В Изумрудном городе или в Голубой стране?

— Сворачиваем налево, — негромко проговорила Энни. Анни машинально кивнула, и облачко свернуло.

И всё-таки присутствие Пакира внутри себя она ощущала. Чем ближе был остров Миражей, тем меньше ей туда хотелось — и Анни уже ясно осознавала, что это не её мысли, не её чувства и эмоции. Пакиру отчаянно не хотелось на остров Миражей. Не любил он этот остров…

— Он никогда на нём не был, — вдруг проговорила Анни вслух. Энни посмотрела на неё, не удивившись:

— Ну вот и побывает, — только и сказала она, улыбнувшись. Анни зажмурилась. У неё даже голова начала кружиться.

Пакир не хотел на остров…

«А я тебя переупрямлю, — вдруг с какой-то радостной злостью подумала она. — Даже если я с облачка в воду упаду, потеряв сознание — тут невысоко и внизу море, Энни меня спасёт. А вот посмотреть на твои желания… Ну чего ты там желаешь? Гибели Изумрудного города? Увидеть всю Волшебную страну во Тьме? Тоже мне, новости! Но я не позволю этому сбыться… Именно поэтому я и хочу посмотреть, о чём ты там мечтаешь».

«А своих собственных желаний ты не боишься? — вдруг пришла мысль не то изнутри, от неё самой, не то изнутри-извне, от Пакира. — Мало ли, вдруг они тоже не такие замечательные, как ты думаешь?».

«Ну вот и посмотрим, и сравним! — отчаянно храбрясь, подумала Анни. Хотя и в самом деле испугалась: вдруг она действительно хочет на самом деле чего-то… недоброго? Но, в самом деле, вот и посмотрим. Своим желаниям не помешает взглянуть в лицо. — Наверняка ты в моих желаниях ошибаешься», — дерзко добавила мысленно она, хотя не была уверена, что в этом она права…

Посмотрим. И сравним. Анни ещё не знала, что она будет делать, если её истинные желания не оправдают её же представлений, но надеялась, что сможет что-то изменить… в самой себе хотя бы.

— Здесь, — указала Энни вниз. И облачко начало снижаться — а Анни почувствовала, что у неё так сильно болит голова, будто сейчас взорвётся.

— Если я упаду в обморок, — серьёзно сказала она, — тебе придётся меня отсюда вытаскивать.

— Ничего, — улыбнулась Энни. — Думаю, всё будет в порядке.

Облачко приземлилось среди сероватой дымки — или скорее серебристой, потому что этот туман не выглядел обычной мрачной серой мглой. Он словно играл переливчатыми искрами. Анни запрокинула голову — пока что ничего не было видно.

Но сердце колотилось так сильно, что ей даже стало страшно — вдруг она сейчас тут и умрёт.

Пакир не хотел на этот остров.

Он боялся этого острова.

Анни решительно тряхнула головой.

— Я пойду вперёд, — произнесла она, как ей казалось, категорично и храбро, но на самом деле голос её дрогнул и прозвучал даже как-то жалобно и испуганно. Энни, тем не менее, спокойно кивнула:

— Иди, конечно. Мне пойти с тобой?

Анни поколебалась:

— Наверное… С тобой мне будет легче, — призналась она. И нечаянно выдала: — Ты же меня от Пакира защитишь, если что?

Энни даже засмеялась, но не обидно, а дружески:

— Конечно. Пойдём, — она протянула руку, но Анни не приняла её, напряжённо смотря вперёд. — Странно, — беззаботно болтала Энни, — обычно видения формируются сразу, иногда ещё на подлёте. Сколько мне кто рассказывал… А сейчас мы до сих пор ничего не видим. Может, это потому, что нас двое? Или ты видишь что-нибудь?

— Страшила и Элли видели миражи вдвоём, — напомнила Анни. И, не желая больше оттягивать момент (чем больше оттягиваешь, тем больше боишься!), шагнула в туман острова.

В голове словно вспыхивают миллионы чёрных звёзд. И перед глазами всё пляшет, дыхание перехватывает — но не остров в этом виноват, конечно; и каждый шаг даётся с трудом, потому что Анни дезориентирована в пространстве, и с трудом даже держит равновесие, будто почва уходит из-под ног. Она вынуждена была дождаться Энни, протянула ей руку и вцепилась в неё, ища опоры — хотя мир не перестал кружиться перед глазами, но она хотя бы отчасти понимала, что это происходит только в её голове.

Хотелось закрыть глаза — Анни чувствовала, что, как только она это сделает, всё прекратится. Всё сразу станет хорошо и спокойно. Энни её не бросит. Даже перед лицом настоящего Пакира. 

Но она упрямо продолжала держать глаза открытыми и даже старалась не моргать.

— Забавно, — продолжала болтать Энни, и голос её не глушился в тумане, а, наоборот, словно подхватывался эхом и делался звонче. — Я до сих пор ничего не вижу. Просто туман. Странно, что он такой светлый, вообще словно на солнце смотришь, а не в туман. Только глаза не слепит. Может, всё-таки с островом что-то не так? — обеспокоенно добавила она. — Или это из-за Пакира?

— Может быть, — успела проговорить Анни, но в этот момент перед её глазами словно всё взорвалось мириадами ярчайших искр.

Это были её собственные желания — она поняла это сразу. Солнечный свет. Сияющие изумруды на башнях — она видела их словно с высоты полёта облачка, которое словно сделало следом крутой вираж — и Анни увидела людей на улицах Изумрудного города, много радостных и весёлых людей, наверное, у них какой-то праздник… А потом она увидела себя, смеющуюся, потом удивлённую, словно она оказалась в каком-то незнакомом, но чрезвычайно интересном месте… Потом увидела себя в объятиях родителей, которые тоже были радостны и счастливы… И Энни там же, с ними… И вот эта последняя картинка не желала уходить. Нет, не потому, что настоящая Энни тоже стояла рядом. К желаниям самой Энни это не имело никакого отношения…

— Моё главное желание — это быть с родителями, — прошептала Анни. Ну конечно, а как же иначе? Всё встало на свои места — ведь именно этого она на самом деле хотела последние три года. Чтобы родители её приняли и поняли. Чтобы они были счастливы все вместе. Как бы она ни пыталась спорить и упрямиться, как бы ни отталкивала родителей нарочно — она всё равно отчаянно хотела, чтобы они её любили… Любили любую — и хорошую послушную девочку, и самоуверенную вредину, отстаивающую свою мнимую самостоятельность. Всё равно она хотела быть с ними.

Никогда не быть одной. Всегда чувствовать их поддержку и любовь.

И она словно сейчас же почувствовала её. Да! Это желание обязательно сбудется. Они будут вместе. Они будут все вместе, единой силой, которую никто не сломит. Анни сможет этого добиться, сможет это понять. Родители всё равно её любят — действительно любят её любую, потому что она их дочь. Она больше никогда их не подставит и не предаст. Она тоже всегда будет с ними. И всегда будет их любить. Ведь это так просто!

Она словно почувствовала себя сильнее.

И тогда пришёл азарт. И Анни заставила себя нырнуть в глубины подсознания — туда, где сейчас спрятался её главный враг, которого она даже не хотела называть по имени — но, вопреки более раннему чувству, не потому, что считала его врагом и опасалась звучания этого имени. А просто решила, что сейчас он его недостоин. Он просто враг. Безымянное существо.

«Я не безымянный», — поднялась тёмная туча внутри.

«Тогда кто же ты? — задорно подумала Анни. — Как же тебя тогда зовут?».

И вдруг она, не удержавшись, всё-таки села на землю — Энни, кажется, пыталась помочь ей встать, но замерла рядом, как и она сама застыла, с изумлением глядя вперёд. Смотрела — и боролась с желанием закрыть глаза, а внутри рос чужой стон и отчаяние.

Тот, безымянный, не хотел это видеть.

Но остров Миражей его не спрашивал. Ведь он показывает твои желания независимо от твоего желания. Как ни смешно это звучит.

Анни смотрела с изумлением. Она ожидала совсем не того.

Умиротворяющий солнечный день. Или не менее умиротворяющая ночь под ясным звёздным и лунным светом — это не имело никакого значения. Спокойствие во всей вселенной — несмотря на то, что видение было таким маленьким, это можно было почувствовать. В юноше — или уже взрослом мужчине, сложно было сказать — Анни скорее угадала, чем узнала… того самого, безымянного. Ну да, ведь она никогда не видела его внешность — чувствовала только сущность, и сейчас поняла, что под этой сущностью где-то глубоко-глубоко прятался вот этот… Без всякой Тьмы в лице и в сердце.

Наоборот, от него так явно исходил Свет…

Анни старалась не дышать. Росло недоумение. Неужели этот… хочет стать таким?..

«Как ты похож на меня, — подумала она вдруг с грустной усмешкой. — Оба творим гадости и утверждаем, что рады этому, но на самом деле мечтаем, чтобы нас любили».

Внутри поднялась боль — не физическая, душевная, Анни это понимала.

«Неужели это ты? — продолжала выспрашивать Анни. — И если я хочу снова стать милой и доброй девочкой, которую безоговорочно любили папа и мама, то ты тоже хочешь вернуться к своему прошлому? Только более далёкому? Насколько далёкому?».

Она не получила ответа, но поняла это по видению, в котором вдруг промелькнули картинки, которые она уже видела. Незабываемые, фантастические пейзажи Мира Облаков…

«Так ты тогда был добрым и светлым? — не отставала Анни. — Столько лет назад? А потом что случилось?»

Но сущность внутри неё только сворачивалась в клубок, словно пряталась. Не от Анни. От своих желаний.

«Чего же ты боишься? Неужели стать снова добрым для тебя так страшно?»

Страшно, да. Страшно, что не поймут, что осудят, что не примут. Что посмеются только — и снова останешься один, униженный и изгнанный. Это она тоже почувствовала. И удивилась. Даже рассмеялась поначалу. А потом снова подумала о себе… И поняла: да, ей ведь тоже страшно. Но не так сильно.

Всё-таки она ещё не натворила столько бед, как он.

«Как тебя зовут? — вдруг пришёл в голову вопрос. Почему-то возникла абсолютно твёрдая уверенность, что то имя — Пакир — которым его раньше все называли, ненастоящее. Это всего лишь прозвище тёмного мага. Словно искажение настоящего имени, возникшее в кривых зеркалах. — Кто ты на самом деле?».

Отклик «Баккар» она даже не услышала — скорее почувствовала где-то на границе подсознания. Сущность всё продолжала сворачиваться в клубок. Нет, она не уходила из Анни. Но она сворачивалась… И Анни становилось всё легче. Всё свободнее.

Всё светлее.

Видение тоже меркло. Анни ещё успела увидеть на мгновение мелькнувшую фигуру Стеллы — такую знакомую — и удивиться, и мираж растаял окончательно.

Анни поднялась на ноги и едва не упала — Энни подхватила её под руку.

— Анни, ты как?

— Пойдём отсюда, — слабо прошептала Анни.

Энни, не задавая никаких вопросов, помогла ей вернуться к облачку и забраться на него. И только потом с тревогой вгляделась в её лицо:

— Как ты себя чувствуешь? 

— Я… Я многое не поняла, — покачала головой Анни. Силы возвращались. Пакир по-прежнему ощущался свернувшимся где-то в глубинах сознания, словно он тоже «ушёл в себя», испугавшись. Ну и замечательно. — А ты видела это вместе со мной? — спросила она у Энни. Та задумчиво кивнула:

— Видела…

Наверняка она хотела ещё что-то сказать или спросить, но Анни подняла руку, прося её молчать. Она напряжённо думала. Мысли вертелись в голове, словно в быстром калейдоскопе, но всё же были удивительно ясными.

Анни только сейчас поняла, насколько всё-таки Пакир ей мешал. А ещё — отчётливо различала, какие мысли — её собственные, а какие ей Пакир подмешал в голову. Талантливо подмешал, она бы так легко не отличила, если бы не события последних часов и минут. Внушение всегда строится именно так — на лёгких зацепках, а дальше раскручивается, как снежный ком…

— Мне нужно наверх, — сказала Анни. Энни встревоженно посмотрела на неё:

— С Кориной будешь сражаться?

Кто бы сомневался в её проницательности… Однако Анни покачала головой и уточнила:

— Сражаться не буду… Но кое-какие вопросы у меня к ней есть. Именно сейчас.

Именно сейчас, пока этот странный, с исковерканным именем, внутри неё свернулся клубком и молчит. Нет, он не испуганный котёнок, конечно. Скорее затаившаяся змея, которая вот-вот распрямится, словно выстрелит из этого тугого клубка. И надо успеть, пока змея ещё сама напугана…

— Полетишь одна? — сдержанно спросила Энни. — Может, мне с тобой?

Анни замерла, задумавшись. У Энни есть свои счёты к Корине, разумеется. И она тоже имеет право на такое противостояние. Но вместе с тем Анни понимала: Энни не от мстительности к Корине хочет к ней лететь. Она просто беспокоится за Анни.

— Я должна одна, — сказала Анни. И неуверенно добавила: — Иначе Корина сразу как начнёт…

Энни кивнула. Ну да, если Анни явится к Корине вместе с Энни, Корина может не поверить, что Анни хочет с ней просто поговорить. Сразу поймёт, что её козни раскрыты. Хотя это неважно, рано или поздно она всё равно это поймёт, но если увидит Энни сразу, то может навредить.

— Лети лучше назад, — сказала Анни. — А я справлюсь. И это… Не надо, чтобы Ланга меня контролировала, ладно? — сумрачно добавила она. — А то она вмешается в самый неподходящий момент… Отвлеки её как-нибудь, ладно?

Энни кивнула:

— Попробую. Я расскажу Стелле о твоём видении, ты не возражаешь? — просительно добавила она. Анни пожала плечами:

— Конечно, рассказывай.

В конце концов, кому, как не Стелле, объяснять, что это за метаморфозы с Пакиром-Баккаром такие.

Облачко разделилось надвое. Энни хотела было Анни обнять, но не успела. Анни просто помахала ей рукой. Не стоит делать из всякого расставания драматическое прощание. Самый обычный рабочий момент — летели, летели и разлетелись каждая по своим делам, чего тут такого.

— Удачи, — всё-таки крикнула Энни ей вслед. Анни ещё раз взмахнула рукой. Её облачко ускорилось и направилось наверх.