Темная леди (гет)

— Профессор, Волдеморт считает, что мне пора начать изучать легилеменцию, — заявляет Гермиона на следующее утро.

Она вчера вечером говорила с бывшим темным лордом. На самом деле, Волдеморт настаивал на окклюменции, а легилименция была личной идеей Гермионы, но говорить об этом Снейпу она пока не собирается. Потом расскажет, или он сам прочитает в ее мыслях.

Зельевар кривит губы в презрительной усмешке.

— Я бы не стал отвлекаться. Это не самый полезный для вас сейчас раздел магии.

— А вдруг я смогу прочитать в чьих-то мыслях, как завоевать расположение темных магов?

— Вы не общаетесь ни с кем, кроме меня и Волдеморта, конечно, если б мы знали ответ на этот вопрос, то рассказали бы вам.

— Рано или поздно мне придется столкнуться с другими темными магами, и лучше быть подготовленной.

Снейп пожимает плечами. Гермиона видит на его лице печать усталости и безразличия. Похоже, его здоровье хуже, чем она могла предполагать.

— Вы же темная леди, если вы считаете это целесообразным, то я повинуюсь, — по губам профессора змеится усмешка. Грейнджер от нее становится не по себе. Что задумал Снейп? Уж в чем-в чем, а в хитрости ему не откажешь.

Занятия, однако, оказываются сложнее, чем думала Гермиона. Ментальная магия ей никак не дается.

Начинают они с окклюменции. Причем, для большей мотивации Снейп не разрешает ей сбрасывать личные воспоминания в Омут Памяти перед занятием. Поэтому холодные скользкие щупальца его сознания довольно быстро проникают в отдаленные уголки разума Гермионы. Он видит сцены из ее детства и школьных лет, ссоры с друзьями, насмешки слизеринцев, ощущает ее чувства ненужности, брошенности, непонятости. Грейнджер вынуждена переживать все это заново вместе с ним и краснеть все гуще и гуще. Только гордость не позволяет ей отказаться от постыдных занятий. Гермиона ругает себя за глупую идею почем свет стоит, но продолжает пытаться с упорством, позволяющим предполагать мазохистские наклонности.

Только к началу июля начинаются некоторые подвижки. Первые успехи. И Гермиона просит легилименцию. Ей упорно кажется, что читать мысли самой ей удастся лучше, потому что нападение всегда удавалось легче, чем защита.

— Легилименс! — произносит Гермиона и «больно» ударяется сознанием о глухую стену защиты Снейпа. Нет, так просто он ее в свой разум не пустит.

Одиночество опостылело, и Гермиона верит, что, поняв профессора изнутри, сможет подобать ключик к его холодности. Должен же быть способ растопить его каменное сердце? И легилименция — последняя надежда в поиске этого ключика.

Всю силу своего отчаяния Грейнджер начинает бросать на глухую защиту Снейпа. И чувствует, что постепенно стена поддается. Тактика оказывается верной, но медленной. Особенно если учитывать тот факт, что Снейп постоянно укрепляет бастионы.

Но однажды у нее получается. Гермиона чувствует, что после последнего усилия защита пропала. Ее кружит водоворот расплывчатых, неясных образов, живущих в голове у зельевара. У нее не получается уловить ни одно конкретное воспоминание, для этого нужен опыт. Но она чувствует боль, холод и тоску. Снейп не менее одинок, чем она, ему страшно не справиться с возложенной на него миссией, и его здоровье в плачевном состоянии. Он не только не восстанавливается, но и начал сдавать завоеванные позиции.

В этот момент ее с силой выбрасывает из сознания профессора. Его разум снова окружает глухая стена. Сам Снейп стоит согнувшись, опершись о спинку кресла, и тяжело дышит. Лицо бледно, на лбу выступили капельки пота. Он похож на четко прорисованное привидение.

— Профессор, вам плохо? — кидается к нему Гермиона. Ей с трудом удается усадить его в кресло. Она приманивает и подает ему кубок с водой. Это заставляет его хоть немного ожить. Глаза Снейпа медленно фокусируются на Грейнджер. В них горит гнев.

— Со мной все хорошо, мисс Я-Лезу-Куда-Не-Просят! Оставьте меня в покое!

— Но вам же плохо! Вы же больны! Почему вы не позволяете мне вам помочь? — в голосе Гермионы звучит отчаяние. Как можно быть таким холодным и неприступным? И ведь ему тоже не хватает простого человеческого тепла, теперь Грейнджер это отчетливо понимает, она чувствовала это в его разуме.

— Потому что мне не нужна ваша помощь! — рычит Снейп, и выглядит он в этот момент таким грозным, что Гермиона не может не ретироваться. Она выскакивает из библиотеки и бежит к себе в спальню. Из глаз катятся злые слезы обиды. За что с ней так? Что она сделала, чтобы заслужить такое отношение? Да, субординация учителя и ученика должна существовать, но, в конечном счете, их ведь всего двое, почему нельзя работать как партнеры?

Гермиона долго сидит в полумраке комнаты при задернутых шторах. Слез больше нет. Но выходить не хочется. Куда ей идти? Назад к Снейпу? Он явно не в силах сегодня вести занятия, да еще и высмеет ее. Уже к вечеру Грейнджер решает спросить совета у Волдеморта. Все равно больше не у кого.

— Что? Уже ночь? Почему ты не занимаешься? — без всякого приветствия начинает фантом Тома Реддла.

— Профессор Снейп не в состоянии меня учить сегодня.

Гермиона рассказывает о случившемся. Ее снова душат рыдания, и она периодически всхлипывает, чем заслуживает презрительные взгляды от Волдеморта. Однако же он ее не перебивает.

— И чего ты хлюпаешь носом, как кисейная барышня? — наконец, спрашивает Реддл, когда Гермиона замолкает.

— Мне одиноко. Профессор тяжело болен и не позволяет помочь. Связаться со старыми друзьями я не могу, чтобы не раскрыть себя раньше времени перед возможными врагами. Стоит ли оно вообще того? Или проще умереть сразу и не доставлять никому проблем?

— Ты расклеилась и несешь чушь. Темная магия не любит слабаков. Чтобы пользоваться ей и вести за собой чернокнижков, нужно точно знать свою силу и верить в свою исключительность. Без этого ты ничего не добьешься. Слабость тебя не спасет. Только сила, внутренняя и внешняя.

— Но я не чувствую силы, — вздыхает Гермиона.

— Значит, надо найти ее в себе. Не зря же темная магия избрала тебя своей леди.

Гермиона кивает и шмыгает носом. Она знает, что сейчас заплаканная, одинокая, потерявшая всякие ориентиры, ни капли не похожа на настоящую темную леди. У такой нет шансов выжить. Надо взять себя в руки и бороться, действительно искать в себе внутреннюю силу.

— Ты темная леди, госпожа. Сообщество чернокнижников имеет четкую иерархию, — поучает ее тем временем Волдеморт. — Как глава пирамиды, ты имеешь право приказывать любому черному магу. И он не сможет тебе сопротивляться и сохранить статус чернокнижника. Если маг признал тебя, он склонит голову и выполнит. Если тебе не нравится поведение Снейпа, ты можешь приказать ему вести себя иначе. Он не сможет ослушаться.

Гермиона смотрит на Реддла с удивлением. Приказать Северусу Снейпу? Она даже представить себе такого не может! Да и как потом в глаза ему смотреть? После такого насилия над волей о теплых отношениях придется забыть. Этого она хочет?

— Я не хочу быть диктатором. Каждый человек волен сам решать за себя, — не очень уверенно тянет Гермиона.

— Поэтому ты слабая. Поэтому тебя не признают черные маги. Ты не должна думать о других. Есть только твоя воля, твои желания, а остальные должны подчиниться или умереть.

— Поэтому вы развязали войну, в которой погибло столько волшебников? Потому что те, кто не подчинился, должны умереть? За это вы погибли?

— Я погиб, потому что недооценил мальчишку Поттера! — Гермиона отчетливо слышит, как Волдеморт скрипит зубами.

— Нет, потому что вы так и не поняли, что в добровольном служении больше силы, чем в принуждении.

— Ты умрешь сама из-за этого убеждения. Черные маги не понимают добровольности. Они понимают силу. А у тебя нет силы.

— Значит, я умру, не предав себя.

Гермиона отворачивается от уже блекнущего фантома Реддла и смотрит, как в щель между шторами пробиваются последние лучи заката. Она не хочет становиться такой, как говорит Волдеморт, не хочет приказывать и не смотреть на мнение других. Но послушают ли ее иначе? Ее даже с приказами не послушают! Не признают!

А умирать все равно не хочется.

Гермиона встает с кровати, когда бывший темный лорд уже растворился в воздухе и идет на поиски Снейпа. Она сама не знает, что скажет ему, но хочет проверить его самочувствие. Дом, кажется, сам подсказывает ей дорогу. Скоро Грейнджер останавливается перед приоткрытой дверью.

В камине горит огонь. Шторы задернуты. На столике целая галерея склянок и флаконов с разнообразными снадобьями. Снейп лежит в одежде на кровати поверх покрывала. Он по-прежнему бледен и слаб. Гермиона замечает, что он не спит.

— Как вы себя чувствуете, профессор? — робко спрашивает она.

— Отвратно. Разве не видно?

— Вам нужен доктор.

— Доктора мне не помогут. Слишком темная магия вернула меня с того света. Никто не возьмется лечить меня.

— Но кто-то же спас вам жизнь этой магией, — Гермиона не знает, почему теперь Снейп удостаивает ее ответом, но рада этому.

— Игорь Каркаров.

Сказать, что Гермиона удивлена, это ничего не сказать. Она и не предполагала, что хогвартский зельевар и директор Дурмстранга такие закадычные друзья.

— А теперь он может вам помочь?

— Понятия не имею. Он вернулся в Думстранг. Отсиживается после поражения Волдеморта. Не хочу иметь с ним дел.

— Но вы можете умереть!

— Я изначально был не против! Игорь спас меня против моей воли.

— Вы нужны мне, профессор! Не хотите же вы умереть сейчас!

— Нет, — и это «нет» разрывается, словно удар грома. Гермиона сама не может объяснить, почему простое слово кажется ей все изменившим откровением.

— Может, можно связаться с Каркаровым и спросить его, что делать? Я тоже могу колдовать и варить зелья. И я хочу вам помочь!

— Тебе эта магия не по зубам.

— Я темная леди, любая темная магия мне по зубам, — и в этот момент Гермиона искренне в это верит.

— Такая сила убьет тебя без поддержки других темных магов.

— Я и так умру, верно? А без ваших уроков еще быстрее. Так почему бы не попробовать?

Снейп лишь устало прикрывает глаза. У него нет сил спорить. Он теперь настолько слаб, что полностью в воле Гермионы, единственного человека рядом. А она намерена его спасти.

С губ срывается тяжелый вздох, но Грейнджер уже выходит из спальни Снейпа и идет в библиотеку. Надо понять, как связаться с Дурмстрангом, если место положения школы никому неизвестно. В крайнем случае, можно через камин спросить у Виктора Крама, но лучше не впутывать его в это дело.