Я - Рой. Рождение (джен)

Я пришла в сознание в безлюдной светлой комнате, лежащая в кровати, одетая в длинную пижаму, к моему телу были подсоединены какие-то датчики. Ноющие рёбра плотно обтягивала гибкая повязка. Вдоль стены располагались стойки с медицинскими приборами. Я на удивление хорошо себя чувствовала, несмотря на странные сюрреалистические сны во время моей отключки. Левиафан своими многозначными образами перегрузил мои возможности обработки информации, из-за чего Рой потерял внешние указания. Теперь же моя насекомая часть снова была под контролем: хаотичные действия потерявших внешнюю координацию особей упорядочились в соответствии с прежними приказами.

Окинув своим взором общую картину в городе, я ужаснулась: Броктон-Бей был практически стерт с лица земли, целой осталась только южная часть города и небольшая полоса на севере. Я помнила место, где Губитель настиг нас — полоса руин тянулась оттуда дальше в сторону моря. Левиафан почему-то пощадил меня и ушёл, но продолжил разрушать всё на своём пути. Наш дом превратился в груду мусора, но штаб-квартира Эльзы не попалась на пути чудовища. Окружающие дома пустовали — их жителям повезло эвакуироваться, — но после возвращения их ждали тяжёлые времена: доки, где работали большинство из них, были разгромлены уходящим Губителем, на несколько миль к югу тянулись развалины, все дороги были разбиты, не было электричества и воды. Даже прежний, город страдал от плохой связности между различными своими частями, на что регулярно ругался мой отец, мечтая о запуске пассажирского парома. Теперь же окончательно сформировались два анклава абсолютно без связи друг с другом.

Не прошло и пары минут после пробуждения, как в мою палату вошла женщина в белом халате, улыбнулась и представилась:

— С пробуждением, я Кейт — твой лечащий доктор. Как самочувствие?

Параллельно она записывала показания приборов в журнал. Я поперхнулась, попытавшись ответить, и боль в рёбрах усилилась.

— Терпимо. Где я? — поморщившись, я всё же смогла начать разговор.

— Центральный госпиталь Манчестера. Предваряя следующие вопросы: сейчас 10 часов 33 минуты, 16 мая 2011 года, понедельник. Тебя доставили к нам вчера в четыре часа дня, без сознания и с множественными переломами рёбер. К счастью, повреждений внутренних органов удалось избежать, так что никаких проблем с заживлением не ожидается. Остальные показатели твоего организма в норме, но придётся пару недель полежать у нас, пока всё не срастётся. Твой отец уже дежурит у двери, ждёт, пока я с тобой закончу. Есть ещё вопросы?

Доктор поставила мне капельницу, и боль начала утихать.

— Нет, спасибо. Я бы поговорила с папой, — я застенчиво улыбнулась.

— Хорошо. Если что-нибудь понадобится, нажми вот сюда, — она указала на большую кнопку рядом с кроватью и вышла за дверь.

В палату сразу же зашёл папа, и мы долго общались, обсуждая вчерашний день. Доктор уже заходила несколько раз, мягко намекая, что мы слишком засиделись. После очередного раза, уже более настойчивого, отец замялся:

— Тейлор, не знаю, как и сказать... Когда ты была без сознания, врачи сделали МРТ твоего мозга, чтобы обнаружить возможные повреждения, — он зажевал нижнюю губу и задумался.

— И?

— Я не совсем всё понял. Как мне сказали, они нашли у тебя какую-то область в мозгу, которая есть у всех кейпов. Она была очень активна, и скорее всего из-за неё ты потеряла сознание. С большой долей вероятности ты стала супергероем, и твоя сила как-то смогла отогнать Левиафана. Поэтому Протекторат очень хочет пообщаться с тобой и узнать всё из первых уст. Мне тяжело в это поверить, но я своими глазами видел, как Левиафан схватил тебя и собирался раздавить, но затем вдруг вернул на землю и просто ушёл. Можешь мне сказать, что произошло?

Хм, плохо, что меня раскрыли как кейпа, но хорошо, что пока не поняли мои силы.

— Я сама не знаю. Всё случилось так внезапно. Мне кажется, что мы с Левиафаном как-то пообщались, но я ничего не поняла, — я с осторожностью взяла папу за руку. — Ты ведь не станешь относится ко мне иначе из-за этого?

Папа высвободил ладонь и крепко обнял меня.

— Ну конечно, нет, ты всегда останешься моей любимой дочкой. Даже если у тебя вырастут крылья, — мы засмеялись, а я подумала про себя: что бы он сказал, если бы я стала такой же, как та несчастная девушка-мутант из подземного бункера.

* * *

Спустя неделю после поступления я уже нормально ходила, не морщась от боли при малейшем шаге. В комнате не было ни телевизора, ни радио. Для гипотетического стороннего наблюдателя большую часть времени я проводила за чтением рекомендованных книг из списка профессора Энди, которые мне принёс отец из городской библиотеки, тогда как основная часть моего внимания была направлена на ситуацию в Броктон-Бей.

В битву с Губителем я бросила практически все наличные силы, а городские гнёзда были затоплены. Сейчас моих боевых особей хватало только на охрану дома Эльзы. Ей пришлось самой выходить на патрулирование, чтобы хотя бы днём отгонять мародёров, заполонивших остатки города. Едва завидев яркий улей-рюкзак, падальщики бежали со всех ног, наученные болезненным опытом. К сожалению, Эльза не могла разорваться, и даже уцелевшие в катаклизме дома постепенно варварски разграблялись. Отец передал мне из новостей, что город могут полностью бросить, посчитав невыгодным его восстановление. Пока ситуация подвисла в воздухе, мало кто из жителей решался вернуться; большинство сохранивших имущество спешили собрать вещи и переехать в другое место.

Я долго выпытывала у отца количество жертв, но он постоянно уклонялся от ответа, ссылаясь на ещё идущий подсчёт. Пришлось обратиться к моему доктору, которая не стала ничего скрывать. Уже было найдено около 5 тысяч тел — большинство утонуло в убежищах. На улицах продолжали собирать фрагменты разорванных людей. А я ведь так тщательно загоняла их в эти проклятые подземелья, где они все погибли. И хотя большинство из них всё равно не спаслись бы при самостоятельных действиях, но у кого-то мог быть шанс. Я помнила лица людей, которых пришлось силой заставлять идти. Их жизни были на моей совести, и я ничего не могла сделать, чтобы облегчить эту боль.

Но даже в самой ужасной ситуации можно найти пользу для себя. В городских развалинах гнили тонны еды, прекрасно подходившей для расплода насекомых. В добавок я обеспечила себе внушительный запас бытовой химии для нужд колонии экспериментальных муравьёв. Моя главная база за городом и экспериментальное поле посадок не пострадали, поэтому в наступившем хаосе пришлось профессору Макгруберу в одиночку продолжать следить за ходом эксперимента. Он отметил день нападения Левиафана, когда в налаженном конвейере произошёл сбой, и все рабочие почти сутки бесцельно шатались по земле, будто пьяные. Глобальных последствий эта заминка не имела, и я надеялась в скором времени лично присоединиться к работе.

Мой контроль над насекомыми распространялся по континенту в геометрической прогрессии. Всё новые особи вливались в мою сеть, расширяя вычислительные и ментальные способности. Но по мере увеличения расстояния между живыми составляющими я заметила существенное падение прироста моих возможностей. Сильнее всего мне помогало многомиллионное рабочее население местного логова. Вместе с окружающими город гнёздами они составляли примерно 75% от общего ментального буста.

По медицинским показаниям меня уже выписали, но мои суперсилы всё осложнили. Я дополнительно сдала ещё кучу анализов, прошла различные обследования и тесты, включая психологические и на определение умственных и физических способностей. Не знаю, удачно или нет, я попыталась скрыть свою абсолютную память и мгновенное решение математических задач. Осталось лишь поговорить с представителями протектората на тему произошедшего, поэтому меня вместе с отцом на вертолёте отправили на встречу с людьми, принимающими решения.

Встреча произошла в небольшой уютной комнате, зелёной от комнатных растений. Мы сидели за круглым столом, напротив нас расположились три человека: красивый, как с обложки журнала, мужчина лет сорока в дорогом костюме; слева от него молодая женщина, в строгом наряде не потерявшая привлекательности; справа — седовласый врач в халате-униформе.

— Добро пожаловать в Бостон. Позвольте представиться: Макалей Тоуфорд, директор отделения СКП в Бостоне; Лена Майер, мой заместитель; и наш глубокоуважаемый эксперт доктор Эйхман.

Мы с отцом ответили на приветствие и услышали длинную вступительную речь директора, в которой он нам соболезновал, извинялся за доставленные неудобства, в красках расписывал жизнь кейпов и сыпал многочисленными положительными и отрицательными примерами. Так он плавно подводил к тому, что эта встреча очень важна и определит мой будущий путь.

Я уже устала слушать бесконечную болтовню и украдкой посматривала на остальных: папа беспокойно ёрзал на стуле; доктор сидел неподвижно, склонив голову — возможно, уснул; а вот заместитель директора, похоже, привыкла к его речам и внимательно слушала, сверкая безукоризненной белоснежной улыбкой. Сам оратор ничего не замечал и закруглился только когда выдохся и отпил воды.

— Общие контуры нашей с вами ситуации я обрисовал, теперь перейдём к формальностям, — Тоуфорд раскрыл папку с бумагами и обратился ко мне. — Твой контакт с Левиафаном был необычным и очень впечатляющим. К сожалению, ни мы, ни ты не можем объяснить, что произошло. Поэтому лучше держать всё в тайне, согласны?

Он перевёл взгляд с меня на папу, и мы поспешно согласились с ним. Доктор проснулся и вперил в меня тяжёлый взгляд.

— Хорошо, подпишите здесь, — он дал нам подписать документ о неразглашении, и затем спросил: — Мисс Тейлор, вы больше ничего не вспомнили о контакте? Я дам вам распечатки ваших слов из больницы. Важна любая мелочь. Если есть что добавить, напишите в конце и распишитесь.

Пока я изучала свои показания, Лена дала такое же задание отцу. Всё было написано верно, добавить мне было нечего, так что я с чистой совестью вернула бумаги. Директор мельком глянул их и продолжил:

— Ситуация по-прежнему туманная, но что кристально ясно — так это то, что теперь ты, Тейлор, обладаешь параспособностями. К сожалению, дальше мы опять входим в густой туман — физика твоих умений пока не ясна. Для определения типа твоего воздействия понадобятся специализированные тесты, которые проводятся лишь при поступлении на службу в Протекторат. На сегодня можно сказать, что прямой угрозы они не несут, и при желании ты можешь продолжать жить как жила. Естественно, под нашим наблюдением — всегда может произойти непредвиденный прорыв способности, который может нанести вред людям рядом с тобой.

Дальше слово взяла заместитель директора:

— Но есть вариант гораздо лучше. Мы можем принять тебя в команду Стражей. Это позволит тебе самой понять свои силы и безопасно применять их. Скорее всего, тебе не придётся заниматься патрулированием или рекламной деятельностью, как обычным героям. Да, звучит скучно, но ты можешь сосредоточиться на учёбе, как планировала до катастрофы. Каждому сотруднику мы выплачиваем ежемесячную стипендию, при проблемах с жильём возможно предоставление съёмной комнаты.

Звучало неплохо, особенно в части про жильё и стипендию. Но меня смущал один момент:

— А что за тесты мне надо будет пройти, если я соглашусь вступить в Стражи?

Слово взял молчащий до этого эксперт:

— Обычно мы просим испытуемых продемонстрировать максимум своих способностей или оцениваем уже произошедшие случаи воздействия постфактум. На основании результатов каждому кейпу присваиваются категории и уровни его силы. В твоём случае понадобятся специальные эксперименты, чтобы узнать, в каких случаях проявляется твоя способность, и уже тогда оценить её.

— Эксперименты? Звучит как-то не очень хорошо, — отец перебил его.

— Повода для волнений нет. Через мою лабораторию прошли десятки героев, которым я помог раскрыть грани своего таланта. Этот случай отличается лишь чуть большей запутанностью. Вся программа тестов составляется совместно с испытуемым и может быть изменена в любой момент, а действия в лаборатории фиксируются системой видеонаблюдения, записи которой вы всегда сможете просмотреть. Этический контроль над нами осуществляет правительственный комитет.

— Тейлор, что думаешь? Я не уверен, что тебе стоит подвергать себя таким трудностям неизвестно ради чего.

Я как раз просчитывала в уме варианты развития событий. Если я откажусь, мы окажемся на улице без средств к существованию. Можно будет жить у Эльзы, но чем будет заниматься отец в разрушенном городе? Я вообще не верила, что эти руины кто-то будет восстанавливать.

В другом случае я буду подопытным кроликом с последующим вступлением в какую-нибудь команду подростков. И если тесты меня не пугали, то как общаться с супергероями, все из которых немного сдвинуты, я не представляла. Я тут же вспомнила уже давно забытую мной Софию и поморщилась. Плюсом шли деньги и связи. Я уже прикинула, как многое можно попросить для своего обучения. Решено! Я воспользуюсь шансом облегчить себе путь, а уж опыт ухода во внутренний мир у меня был богатый, так что возможные проблемы со сверстниками меня не волновали.

— Я вступлю в Стражи.

* * *

На время подготовительного периода меня поселили в гостиничном номере для сотрудников СКП на территории штаб-квартиры. Мой день начинался в 06:30 утра. После утренних процедур и плотного завтрака с 08:00 до 13:00 отрабатывалась тестовая программа. Затем меня отпускали на обед и позволяли остаток дня заниматься личными делами.

Шёл третий день безрезультатных попыток вызвать мою силу. Доктор Давид Эйхман предположил, что связь между мной и Левиафаном образовалась в результате контакта наших тел. Весь первый день я гладила и обнимала лабораторных мышек, кроликов и даже овчарку, охранявшую вход в здание. Я пристально вглядывалась в глаза несчастным животным, пытаясь понять, о чём они думают, но искры контакта так и не возникало. Датчики на моей голове также не зафиксировали никакой дополнительной активности помимо фоновой.

В следующий раз мы попробовали провернуть то же самое с человеком — вдруг мозг животного не подходит для такой связи. Мы с ассистенткой доктора по очереди пытались внушить и прочесть мысли друг у друга. Я испробовала шесть различных техник медитации, под их прикрытием втайне вышла за предел личного сознания и подключила Рой, но результата от наших обнимашек всё так же не было.

Сегодня док приготовил нечто особенное. В помещении появился новый человек — ничем не примечательный мужчина среднего возраста в медицинском халате. Это оказался психолог-гипнотизёр. Я даже не знала, что у них в штате есть такой человек, на что мне разъяснили, что СКП часто приходится иметь дело со сложными психологическими случаями, травматическими и вытесненными воспоминаниями. Эйхман предположил, что мы упускаем что-то важное, и хотел в точности восстановить картину событий в прошлом. Я согласилась с условием, что погружение будет не дальше того момента, как Левиафан поднял меня в воздух. Мне самой было интересно, подействует ли на меня гипноз. Моя абсолютная память дала сбой именно в критический момент возникновения контакта. Все насекомые-наблюдатели погибли до этого, а сама я ничего не соображала от боли. Последующий “разговор” заслонил собой то, что произошло перед ним.

Поэтому я с готовностью села в кресло и расслабилась. Я стала Роем и продолжила следить за теперь уже маленькой частицей — собой.

— На счёт 27 ты заснёшь и увидишь сон, в котором в замедленном времени вновь проживёшь свою встречу с Левиафаном. Ты не будешь чувствовать боли, но повторишь в точности те же действия, как тогда. Каждое движение ты прогоришь вслух. В момент возникновения ментального контакта ты проснёшься. Один... Два...

Как ни странно, усыпляющий голос гипнотизёра подействовал. Информация с органов чувств сменилась — как будто я снова была зажата в кулаке Губителя. Уже спокойно я зафиксировала и запомнила происходившие события. Теперь мне стало понятно, почему провалились наши эксперименты. Связь установилась через ободранную в кровь руку, погружённую в плоть чудовища.

Я вернулась в лабораторию, где доктор поздравлял меня с успехом.

— Отлично, Тейлор, мы нашли кусочек головоломки. Прямой контакт нервных систем — это может сработать. Мне уже не терпится проверить эту гипотезу. Ты пока отдохни, а мы всё приготовим.

Когда психолог ушёл, я наблюдала, как на лабораторном столе распяли пищащую мышку и сняли небольшой участок кожи у неё на брюшке возле передней лапы.

— Теперь твоя очередь, — повернулся ко мне с окровавленным ланцетом доктор Эйхман.

Видимо у меня на лице очень ясно отпечаталось моё отношение к происходящему, поэтому Давид поспешно положил инструмент в ванночку.

— Тебе мы, конечно, так радикально делать не будем. Просто небольшой надрез на пальце, быстро заживёт.

Я сама взяла чистый нож и провела по подушечке указательного пальца. Затем немного раздвинула кожу в стороны и приложила руку к ране животного. Ничего похожего на тот разряд с Левиафаном — я просто ощутила пополнение в своём Рое и сосредоточилась на нём. Было неприятно ощутить себя распятой и порезанной, дрожащей от страха жертвой эксперимента. Я попыталась проконтролировать её и успокоить, но мои усилия ни к чему не привели. Тогда я отвела руку, и животное исчезло из моего облака ощущений, как будто и не было ничего.

— Ну что? Есть контакт? — с нетерпением спросил Давид Эйхман.

— Да. Я как бы была этой мышью и чувствовала всё, что и она. В основном боль и страх.

— Изумительно. А пробовали что-нибудь передать ей? — он быстро черкал заметки у себя в журнале.

— Я хотела успокоить её, но ничего не вышло.

— Не страшно, начало положено. Будем экспериментировать, — с воодушевлением он похлопал меня по плечу.

Я замялась:

— Мне бы не хотелось продолжать вот так, — я показала на пытающуюся вырваться мышь.

Он посмотрел на жертву и нахмурился.

— Да, ты права. Болевые рецепторы будут забивать канал. Надо будет вживить электроды напрямую в головной мозг. А тебе, пожалуй...

Он оценивающим взглядом прошёлся по мне с головы до ног. Мне стало чуточку не по себе.

— Плечо будет идеально. Завтра вживим микроконтакты под кожу и выведем наружу под разъём.

— А может, не надо? Мы вроде как добились цели, — меня не прельщала идея становиться киборгом.

— Что ты, что ты! Нельзя остановиться в самом начале пути. Надо узнать, что ты можешь делать своей силой помимо чтения мыслей. Самое главное — узнать границы применимости твоих способностей, чтобы точно представлять, на что ты можешь рассчитывать, — Давид замахал на меня руками.

— Окей, — без особого энтузиазма согласилась я. Всё-таки новый способ был более гигиеничен: меня не прельщала идея резать себя для общения, например, с помойной крысой, если придётся исследовать свои способности самостоятельно.

На следующий день, в четверг, мне прокололи кожу на плече и вставили внутрь два тонких металлических провода примерно сантиметр длиной. В рану поместили крохотную силиконовую розетку, чтобы можно было легко подсоединять внешний кабель. Сверху это всё покрыли тонким слоем какой-то жидкости телесного цвета. Через несколько секунд она затвердела и стала неотличима от настоящей кожи, полностью скрыв под собой все изменения.

До понедельника я была освобождена от работ в лаборатории, но без дела меня не оставили. СКП требовало, чтобы все Стражи посещали школу. По понятным причинам окончание учебного года на моём прежнем месте обучения было невозможно. До начала летних каникул осталась всего пара дней, поэтому ходить в другую школу смысла не было. Для формального перевода в выпускной двенадцатый класс мне предложили на выбор несколько примерных вариантов экзаменов, отличающихся набором предметов и затрагиваемыми темами. Каждый из них при успешном прохождении определял уровень ученика и открывал перед ним двери конкретных учебных заведений и классов. Чем сложнее был экзамен, тем в более престижную школу я могла поступить. Ускорить сроки рассмотрения новых кандидатов в ученики не могло даже СКП, поэтому чем раньше подать заявку, тем лучше. Время поджимало, уже завтра следовало быть готовой к проверке знаний. Первым делом я выбрала предметы, которые собиралась сдавать. К обязательным математике и сочинению я добавила химию и биологию. Большинство вариантов сразу отсеялось, и осталось выбрать всего из трёх. Конечно, я ухватилась за самый сложный, но заглянув в список заданий, со вздохом отставила его в сторону. За время моего самостоятельного обучения я не видела и половины задач, представленных в этом экзамене. Одной разобраться в них за оставшийся день невозможно. Следующий на очереди был мне уже вполне по силам и позволял пойти в специализированный класс. Последний я даже смотреть не стала и провела оставшиеся часы в подготовке.

Сам экзамен прошёл вполне обычно. Я взяла один из закрытых конвертов с вопросами, затем мне выдали бланк, куда я должна была вписывать ответы. Особых трудностей не возникло, но я не была уверена в нескольких нестандартных заданиях. Комиссия из трёх человек заверила листы; всё вместе запечатали обратно и отослали на проверку в несколько подходящих мне школ. Затем меня поздравили и передали моему отцу вместе с денежным авансом и напутствием хорошенько развеяться на выходных.

Папа снимал комнату неподалёку. Он уже нашёл работу менеджером в какой-то строительной организации и извинялся, что не навещал меня на этой неделе. Я рассказала ему про прогресс с моей силой, а он поделился последними новостями.

К сожалению, число жертв атаки Левиафана продолжало расти. Многие всё ещё числились пропавшими без вести. В правительстве и сенате проходили бурные дискуссии по поводу дальнейшей судьбы города, выплёскивавшиеся на страницы газет и в телевизионные шоу. Оппоненты разделились примерно поровну. Многие считали нецелесообразным фактически строить город заново и предлагали расселить выживших, благо многие уже сами сумели переехать. Другие настаивали на возвращении ютящихся во временных палатках беженцев в свои дома и помощи им в строительстве и ремонте. Первые сыпали цифрами необходимых финансовых затрат, вторые апеллировали к несгибаемому американскому духу и необходимости противостоять усилиям Губителя, а не сдаваться. Неизвестно, сколько бы ещё это продолжалось, но неожиданно с предложением возместить значительную часть финансовых затрат и взять на себя строительные работы выступил консорциум частных инвесторов. СМИ раскрутили кампанию по сбору средств на восстановление Броктон-Бей, и доллары потекли рекой. На этом фоне было уже совсем неприлично жалеть государственных денег — решение о выделении городу денег из резервного фонда не заставило себя ждать. Начало работ было намечено на июнь.

Для обеспечения безопасности в город вернули полицию и вновь открыли отделение СКП. Пока в развалинах рылись лишь мародёры, а выжившие в бойне местные злодеи перебрались в более перспективные города, поэтому пополнять штат иногородними не стали. Герои понесли очень большие потери — по телевидению регулярно прокручивался траурный список с фотографиями погибших при защите города. В память об их жертве в будущем собирались установить мемориальный комплекс. Директора городского отделения СКП Пиггот никто впрямую ни в чём не обвинял, но вскоре после нападения Левиафана её отправили на пенсию по состоянию здоровья. Ходили слухи, что руководство было недовольно её контролем над городом и действиями при отражении атаки. Погибло очень много сильных кейпов, в том числе один из членов триумвирата — Легенда. Александрия выжила, но горячий пар сильно ожёг её внутренние органы, и она вынуждена была проходить долгую реабилитацию. Из местных героев остались в живых только раненые, которые не приняли участие в последней самоубийственной атаке — Мисс Ополчение и Оружейник из Протектората; Стражи Виста и Призрачный Сталкер; Панацея, Слава и Леди Фотон из Новой Волны. Леди Фотон, в одночасье потерявшая всю семью, забрала детей своей сестры и их больного отца и уехала в неизвестном направлении.

Теперь в городе осталось всего по двое взрослых защитников и подростков-Стражей. Их начальником стал некий Томас Кальверт. Он выступил по телевидению со стандартной речью и пообещал приложить все усилия, чтобы никто не помешал городу оправиться и стать жемчужиной восточного побережья. Я не видела, кто бы там мог захотеть сделать это. Выверт со своим наёмниками пропал незадолго до нападения. Я склонялась к мысли, что подземная база была его тайным убежищем, и он как-то заранее узнал про надвигающуюся катастрофу. В битве не принимали участие и связанные с ним якобы независимые кейпы. В городе их тоже не было, так что, скорее всего, вся банда Выверта тоже решила переехать, но, в отличие от всех остальных, заранее и не понеся потерь.

Опосредованно через насекомых я постоянно была на связи с Эльзой. Она передавала мне настроения простого люда, оставшегося в городе. После первоначального периода отчаяния вновь забрезжила надежда, но пока бедолаги выживали как могли. Пчёлка организовала добровольческую дружину, следившую за порядком, а я была их всевидящим оком и навигатором. Хоть мы и гоняли мародёров, но для еды было сделано исключение. Я подсказывала, где под завалами можно найти консервы и непортящиеся продукты. Волонтёры разносили их тем, кто не мог сам добыть себе пропитание и у кого кончились припасы.

Я, конечно, порадовалась за жителей города, но осталась в недоумении, кто же всё-таки спас Броктон-Бей? На протяжении многих лет всем в стране было решительно наплевать на наш город. Лишь интернет-планктон, как в кинотеатре, следил за борьбой местных героев и злодеев. На благотворительную акцию это было не похоже — благодетели тщательно скрывались за подставными неизвестными компаниями и сыпали огромными деньгами. Отец сказал мне, что строительную компанию, куда он устроился, целиком наняли на подряд по строительству одного из районов разрушенного города, заплатив неустойку за отмену текущих заказов и предложив сказочную прибыль. Они тут же объявили дополнительный набор сотрудников, что помогло отцу быстро найти работу. Их коллегам по отрасли пришли аналогичные контракты, а ведь правительственные субсидии ещё только ожидались.

Ясно, что такие усилия должны привести к желаемому результату. Но оставшихся в живых героев не хватит для полноценной работы в возрождённом городе, так что вскоре должен был встать вопрос о пополнении. Я не была близко знакома с погибшими, но довольно хорошо знала их через наблюдение за городом — во время патрулирования или отдыха. Особенно жаль было Лазер-Шоу — она хорошо помогла мне в битве с Луном; лучше бы вместо неё сдохла София. Что стоило Левиафану приложить её чуть сильнее? Дура получила ранение в самом начале боя: слишком сильно понадеявшись на свою призрачную форму, она расслабилась и не заметила обманного манёвра, рикошетом поразившего её со спины.

Когда я соглашалась присоединиться к СКП, я не рассчитывала вновь встретиться с этой гадюкой, но теперь передо мной замаячила реальная перспектива через год, после выпуска из школы — если я перейду в Протекторат, — получить распределение в Броктон-Бей. Для исключения подобного развития событий надо будет ещё сильнее напрячься в учёбе и кровь из носу поступить в университет. У Софии все мозги ушли в мышцы, так что она стопроцентно останется в Броктон-Бей; меня же ждёт Гарвард. Надеюсь, в следующем году не будет никаких глобальных катастроф, и мне никто не помешает полноценно подготовиться к поступлению.