Гарри Поттер и Зеленые Топи (джен)

«Спеши медленно!»

Следующий день выдался холодным и ветреным. Гарри проснулся раньше обычного и первым делом подошел к окну и распахнул его. Легче ему от этого не стало, он чувствовал себя ужасно: сон его этой ночью был очень глубоким, фрагменты снов сменяли один другой, как будто он одновременно просматривал сцены из нескольких кинофильмов. Сначала, как это уже часто случалось, ему снилась огромная чаша в незнакомой пещере, или где-то в подобном месте. Потом появился Волдеморт, он стоял напротив Гарри, направив на него Старшую Палочку — это были, своего рода, воспоминания, беспокойные и тяжелые. Потом Гарри снился Добби, с серебряным кинжалом Беллатриссы Лестрейндж в груди, затем он превратился в Снейпа, тяжело раненного черной стрелой, потом они вдвоем, как и в жизни, трансгрессировали… но не в Хогсмид. Хогсмид не мог быть таким пустым и безжизненным, без единого растеньица, даже после веселого праздника пива. Снейп уже не лежал распростертый на мокрой от дождя земле, он стоял рядом с Гарри — Старшая Палочка наготове — сосредоточенный и спокойный. Гарри почувствовал, что нечто Темное и Ужасное движется им навстречу из темноты. Гарри вытащил свою волшебную палочку, но тут его сковал такой ужас, как будто неведомая сила лишила его способности дышать. Там была сила и мощь: фигура, словно сотканная из черной магии. Гарри не мог больше смотреть на нее и повернулся к Снейпу, но тот лежал слева от Гарри на странной, изменяющейся почве, покрытый кровью и, вне всякого сомнения, мертвый. Неподвижная рука все еще сжимала Старшую Палочку. Гарри застыл на долю секунды, бросился к темной фигуре, но едва не ослеп от пронзившей его боли и с криком проснулся в спальне в Фульменгарде. В руке у него была палочка, с конца которой все еще сыпались красные искры. Гарри тотчас поднялся, первой мыслью было: как долго волшебник может не спать и не дремать? Потом его взгляд упал на Рона, выводящего в процессе храпа замысловатые рулады, и он покачал головой, которая все еще гудела после такого приступа боли.

В этот день он больше не спал, пошел на контрольную, которую возненавидел от души, сделав только половину заданий успешно, а после ужина рассказал Рону и Гермионе о своем сне и о своих подозрениях.

— Ты думаешь, что он снова вернулся? — в десятый раз спросил Рон, в то время как Гермиона вообще не могла говорить.

— Еще раз: я не знаю! — уже гневно ответил Гарри. — Без понятия, что это за магия, которая вызывает такую боль в шраме.

— Здесь очень важную роль играют воспоминания, Гарри, я уверена! — обрела дар речи Гермиона. — А все потому, что твое сознание весьма подвержено таким явлениям. Ты же не можешь утверждать, что…

— Гермиона! — Гарри уже с трудом себя сдерживал. — Когда ты, наконец, признаешь простой факт? Он здесь, в этом мире!

— Гарри, но мы же все понимаем, что это невозможно, — Гермиона даже голос, на всякий случай, понизила. — Ведь нет больше крестражей, а по твоему рассказу мы примерно знаем, что теперь представляет из себя его душа. Подумай только, я прошу тебя, Гарри, ты не должен поддаваться такому настроению и считать, что он вновь нашел способ обмануть смерть. Это правда, что я не хочу признавать возможность этого. Но… ты-то как себе это представляешь?

Гарри не ответил.

— Гарри, она права, мы не можем быть уверены в том, что… — начал Рон.

— Уверены? — вскричал Гарри, но тут же сбавил тон. — Неужели вам все еще мало? Если все то, чем мы с вами занимались и чем сейчас профессор Снейп занимается, чушь, тогда откуда и к чему все эти знаки? Вы не понимаете, что, несмотря на то что шрам болит так сильно только в последнее время, все это неслучайно?

— Что — «все это»? — подняла брови Гермиона.

— Он имеет в виду всю эту канитель с Топями, — ответил за Гарри Рон. — Я тоже об этом думал, но… не может же Хольдер быть таким идиотом!

— А он и не идиот, Рональд, — поправила его Гермиона с заметным нетерпением. — Он просто не верит в такие вещи, и я, честно сказать, тоже.

— Ты не веришь, что Гора — источник темнейшей магии на свете? — процедил сквозь зубы Гарри.

— Да не в этом дело! Послушай, ты сам не находишь это странным, что твой шрам начал болеть лишь спустя несколько месяцев? Где, по-твоему, все это время был Волдеморт? На курорт ездил? Если бы он был жив…

— Я знаю! — отмахнулся Гарри. — Но, Гермиона, не означает ли все это, что опять возникла серьезная опасность из-за деятельности Хольдера? Профессор сказал…

— У него вообще очень богатая фантазия, у твоего профессора!

— В то время как у тебя она полностью отсутствует!

— Не ори на нее! — насупился Рон.

— Гарри, — умоляюще заговорила Гермиона, — ну, почему ты никогда не думаешь вначале о фактах? Действия Хольдера понятны: он хочет создать армию, с ее помощью сместить действующего Министра и установить свою диктатуру, да и высшие круги оказывают ему всяческую поддержку.

— И?

— Слушай дальше. В течение целых столетий никто не мог ничего поделать с этими болотами, чтобы люди перестали, наконец, исчезать, а волшебное сообщество могло спать спокойно. Плюс к этому — масса непроверенных слухов о кладе, который там теоретически мог спрятать Слизерин. С моей точки зрения, это чистый вымысел, мы же с вами читали вполне достоверные исторические источники. Если он должен был умереть и знал об этом, зачем ему был какой-то клад?

— Нелогично, — пожал плечами Рон.

— Не так уж и нелогично, если подумать о духе Слизерина, — с жаром возразил Гарри. — Что, если клад — всего лишь приманка?

— Ну, и зачем ему посетители в его тайном убежище? — не сдавалась Гермиона. — Разве что…

— Разве что они нужны ему для того, чтобы вновь вернуться к жизни.

— Абсурд… полнейший, — Гермиона тяжко вздохнула. — Кажется, я начинаю улавливать ход твоей мысли. Ты считаешь, что Волдеморту каким-то мифическим образом удалось проникнуть в Топи, и он теперь помогает Слизерину воскреснуть? По-твоему, это правдоподобно звучит?

— Не очень, — вынужден был согласиться Гарри. — Но, Гермиона, шрам не может так сильно болеть из-за каких-то воспоминаний, к тому же приступы боли всегда совпадают по времени с этими снами… да и со снами ли?

— Что ты хочешь сказать?

— У меня дурное предчувствие — и с каждым днем оно только усиливается, — что то, что я вижу, может произойти в действительности. Как — я не знаю, я могу поклясться, что я никогда в жизни не видел ни пещеры, ни чаши… Для чего может использоваться каменная чаша с рунами, Гермиона?

Она наморщила лоб.

— Это была большая чаша?

— Да, как три самых больших котла в нашем классе для зелий. Или даже больше.

— Тогда это либо часть скульптурной композиции, которую ты не видел целиком, либо жертвенная чаша.

— Жертвенная чаша? — Гарри содрогнулся.

— Ну да, древние жрецы собирали в такие чаши кровь жертвенных животных…, ну, и людей иногда, в зависимости от культа. А что? Ты видел в чаше кровь?

— Нет, — Гарри был окончательно сбит с толку. — В чаше была вода, во всяком случае, это вещество было очень похоже на воду, а под водой что-то темное… Тогда я ничего не понимаю. Но, если профессор сочтет это важным, значит, это важно.

— Гарри, а ты не думал, что… — Гермиона замялась.

— Договаривай уже, — потребовал Гарри.

— Ну, если ты настаиваешь… Очевидно, что профессору Снейпу постоянно необходимо чем-то заниматься, иначе ему и жить не особенно хочется. А теперь еще Азкабан… В общем, если он слегка увлекся своими поисками, это не значит, что мы должны радостно повторять это за ним.

— Слегка увлекся? — возмутился Гарри.

— Оставь это, Гермиона, — вовремя вмешался Рон. — Ты что, не видишь, что его не переубедить? Я могу сказать тебе одно, Гарри: если ты примешь решение идти, я пойду с тобой и постараюсь отговорить тебя от худшего, Гермиона тоже пойдет, что бы она ни говорила, — Гермиона протестующее открыла рот, но Рон остановил ее. — Но тебе следует быть осторожнее, дружище. Какой смысл нам тебя терять без какой-либо причины и цели, ты подумай?

— Если я ничего не предприму, я потеряю профессора, — тихо сказал Гарри. — Для вас это не значит ничего, а для меня — многое. Он сейчас пытается сделать все сам и рискует собой и ради меня в том числе, потому что знает, что я способен отправиться в Топи. И я уже совершил ужасную ошибку, следующая может оказаться фатальной.

Он замолчал и встретил сочувствующий взгляд Рона. Гермиона пыталась подыскать нужные слова, но не смогла. После этих томительных минут Гарри отправился в спальню и написал Малфою короткое письмо, в котором спрашивал, было ли все более-менее в порядке, и заверял его, что тот может написать ему в любой момент, если возникнет необходимость.

Школьная сова принесла ответ на третий день. Письмо походило, скорее, на записку, оно состояло всего из нескольких слов, в которых Малфой давал понять, что прекрасно справится со всеми проблемами сам. Гарри мысленно обозначил себя, как чересчур навязчивую личность, раз его помощь так бесцеремонно отвергают. Правда, потом ему пришло в голову, что Дрейко просто-напросто не верит, что Гарри в самом деле будет общаться с ним, а не с Роном и Гермионой. И вновь он почувствовал настоящее раздражение: да когда же все перестанут, наконец, за него решать, какие именно у него намерения и что он ими хочет выразить! Он разорвал письмо на мелкие кусочки и вернулся к домашним заданиям. Ближе к вечеру прилетела еще одна сова и принесла свежий номер «Ежедневного пророка». Гарри прочитал все статьи, посвященные Хольдеру и, несмотря на то, что каждая новость была щедро снабжена подробностями, заметил, что чуть ли не в каждом абзаце отсутствовала некая завершенность. Создавалось впечатление, будто «Пророк» и в самом деле полагал, что миссия Хольдера в Топях — что-то вроде воскресной поездки на шашлыки, которая имеет своей побочной целью укрепление власти Министерства. Порой Гарри натыкался на выступления Кингсли. Они были очень скупыми, что весьма разочаровало Гарри, но он не мог не понять из них, что Министр все время пытался на что-то намекнуть читателю или слушателю, но не мог сказать больше из-за давления, которое на него оказывало окружение: «Исполнительный комитет официально подтверждает, что эта экспедиция, о которой давно ведутся разнообразные дискуссии, представляет немалую важность для нашего статуса в магическом мире в целом. Но мне хотелось бы особо подчеркнуть, что масштабы этого предприятия оказались настолько велики, что не вполне соответствуют поставленным целям и задачам. Как известно, в нем задействованы значительные силы авроров. Как Министр, я выражаю искреннюю надежду на то, что руководитель отдела внутренних дел в кратчайшие сроки сумеет обеспечить безопасность магического сообщества в Британии, так как его отдел превосходно ориентируется в своей области». Таким образом, Кингсли как раз подчеркивал свой нейтралитет по отношению к экспедиции и даже позволял себе некоторые иронические выпады в адрес Хольдера. Ответил ли на это Хольдер, Гарри из «Пророка» не понял. Ожидание казалось ему уже невыносимым, он ждал той самой новости, как глотка воздуха, новости, которая будет означать хоть что-то конкретное. Но время шло, и ничего не происходило. Даже шрам беспокоил его теперь не так сильно, как будто кто-то хотел убедить его в том, что у него была галлюцинация, и не одна, что его также весьма злило, особенно из-за меланхоличного отношения друзей.

Приближалось Рождество.

Темная пещера в низких горах Восточной Англии, примерно в десяти милях от Зеленых Топей. Пещера хорошо охранялась: не менее тридцати караульных стояли, притаившись в ночной мгле, сменяясь лишь в полночь и в полдень. Контингент здесь был до странности смешанным, так что это было в высшей степени удивительно, но руководитель экспедиции не беспокоился об этом, потому что был твердо уверен: если речь идет об успехе всего предприятия, такими мелочами можно пренебречь. И все же нельзя было утверждать, что авроры, вынужденные работать бок о бок с вампирами, выказывали по этому поводу недовольство, напротив, они были поглощены мечтами о светлом будущем, в котором они получали свою долю сокровищ. Некоторые из них даже всерьез полагали, будто все это делается для всеобщего блага.

Мистер Хольдер находился в глубине скалы, в самом центре пещеры, откуда он руководил всей операцией и отдавал приказания своим подчиненным. Перед ним стоял древний, гладко отполированный стол, на нем лежали многочисленные карты и планы. Сам Хольдер выглядел усталым, некоторые неожиданные подробности ежедневных донесений заставляли его нервничать. Например, вчера ему сообщили, что тропа в болотах, которая четко была обозначена на известной карте, больше не существовала, так как это место было уже полностью затоплено водой. И ему теперь предстояло найти какой-то иной путь вглубь Горы. А это уже настоящая головоломка. Хольдер выкурил уже несколько сотен дорогих сигар, но продвигался вперед все еще очень медленно. Особенно его выводило из себя сознание того факта, что людям, якобы находящимся под полным его контролем, удалось от него сбежать. Едва он вспоминал об этом, как ноги его сами собой начали мерить кабинет нервными шагами.

В неверном свете от магических свечей возник силуэт Карлоса. Он был явно раздражен. Хольдер сделал вид, что его не заметил: после недавних событий тот уже не был его правой рукой.

— Мой господин, мы теперь можем с уверенностью утверждать, что мы нашли путь.

— Две недели назад ты говорил то же самое, и что? — недовольно отозвался Хольдер. — Ты не представляешь, как давно я начал задумываться о том, с какими дегенератами я, собственно, работаю.

— Мой господин, — упрямо повторил Карлос, — проверьте, если больше не доверяете мне, но…

— Доверие? О каком доверии можно говорить, если…

— Могу я исправить свою ошибку?

— Ты думаешь, тебе представится случай? — Хольдер сощурился.

— Да, думаю, да. Вы ведь в курсе последних новостей: нас подозревает министр магии, а значит, нам попытаются помешать, а уж Поттер не останется в стороне. Я одного не могу взять в толк, почему он до сих пор молчит?

— Потому что, сказав «а», ему придется сказать и «б». Он будет вынужден сознаться, откуда он получает информацию, а на это он не пойдет. А когда он обретет, наконец, эту возможность, будет уже слишком поздно, — лениво объяснил Хольдер. — Но это была очень крупная ошибка с нашей стороны, Карлос, ты понимаешь меня?

— Да, мой господин, — Карлос поклонился, поморщился от боли в плече и быстро прибавил: — Но ведь я могу исправить эту ошибку? Могу?

— Если тебе удастся, конечно, — Хольдер посмотрел на него с ярко выраженным сомнением. — Твоя рана до сих пор не зажила, а ведь это нетипично для твоего народа.

— Я смогу, — последовал гневный ответ, — это уже нечто личное для меня!

— Хорошо, — без всякого выражения кивнул хозяин и вновь углубился в чертежи. Но потом он обернулся и произнес: — Ты можешь идти. Но через полчаса я жду от тебя подробнейшего отчета об этом так называемом пути, который вы там обнаружили.

— Слушаю, мой господин.

Карлос исчез. Хольдер посмотрел ему вслед, с издевкой процедил сквозь зубы «Энтузиаст!» и отошел к низкому шкафу, который был почти полностью скрыт тенью. Сам-то он не сомневался в том, что он еще повстречает на своем пути Северуса Снейпа и это принесет с собой массу неприятностей. И он совсем не был уверен, что Карлос сможет устранить эту опасность. Никогда не следует недооценивать врага, повторял он тысячу раз в течение жизни, и вот опять наступил на те же грабли, что и в молодости. Но это было в последний раз, подумал он и открыл шкаф. Там у него хранились самые дорогие сигары во всем магическом мире и копия карты. Он вынул ее и вновь направился к столу. На каменной стене, напротив шкафа, висело большое зеркало. Вообще, пещера стала для Хольдера, так сказать, вторым домом, поэтому пришлось обставить ее со вкусом. Хольдер как раз склонился над картой, когда ему почудился какой-то отблеск в зеркале. Он осторожно приблизился к зеркалу. Поверхность его была гладкой и по-прежнему отражала искусственный кабинет в пещере. Хольдер уже почти отвернулся, когда отражение вдруг пропало. Он не вскрикнул только потому, что слишком сильно испугался. Зеркало стало черным, превратилось в своеобразный коридор, но где-то в стеклянных глубинах Хольдер увидел человека. Это был высокий, благородного вида старец. Он носил черную мантию невероятной длины. Местами мантия была порвана и выглядела очень древней, во всяком случае, такие больше не шили. Охваченный ужасом, Хольдер пытался оторвать взгляд от этого человека и не мог. Его лицо казалось ему смутно знакомым, как будто он видел его уже много раз, но где именно? Старик словно приблизился к нему из зеркала и, остановившись, поднял на него глаза: две пустые глазницы без глазных яблок, из которых бил яркий свет, и Хольдер понял, что видит перед собой останки давно умершего человека. Кожа на черепе была желтой и иссохшей, руки были тонкими и костлявыми, но в целом старик выглядел довольно крепким, что само по себе было уже как-то неправильно. В руке у него была, как ни странно, волшебная палочка, и Хольдер инстинктивно достал свою.

Старик засмеялся. Смех прозвучал только в зеркале, в пещеру он даже не проник, и Хольдер содрогнулся, но оружия не опустил.

— Час близок, — сказал незнакомец низким и уверенным голосом. — Ты видишь прошлое, настоящее, а теперь… — изображение в зеркале искривилось, словно его подернуло дымкой, и старик тут же стал выглядеть намного моложе, — ты видишь будущее.

— Кто Вы? — Хольдер не узнал собственного голоса.

— Ты мог бы уже и сам догадаться. Я так долго ждал тебя, столько серых, туманных столетий, а вижу перед собой человека, который ни во что не верит! Кто бы мог подумать?

— Я… я понимаю… вроде бы…, но причем здесь я? — запинаясь, пролепетал Хольдер, смутно понимая, что палочка ему не поможет.

— Ты можешь кое-что для меня сделать. Все, что ты видишь здесь, это мое царство, я создал его, и никто не выйдет отсюда, если я того не захочу. Но мне нужно еще собраться с силами и вновь обрести давнюю мощь, а для этого мне нужно лишь немного… жертв на моем алтаре. А ты можешь принести мне много жертв, у тебя талант, не так ли?

— Я?

— Ты! Не каждый, далеко не каждый способен сделать это в нужный момент. А затем на жертвенной чаше появится заклинание, совсем простое, и ты произнесешь его. И дольше ждать я не намерен! — голос старца — если только это был старец, а не бессмертный, — превратился в шипение.

— А почему Вы так уверены, что я это сделаю? — запротестовал Хольдер. — Что, если я просто уничтожу и чашу, и этот Ваш «алтарь»? Об этом Вы не подумали?

— Подумал. Глупец, ты и понятия не имеешь, как это сделать, и ты будешь делать все, что я скажу. Нет, не потому, что я использую принуждение, а потому, что это выгодно для тебя.

— Да неужели?

— Представь себе, все именно так. Ты получишь такую власть, о которой никогда не мечтал. И сокровища, если ты еще о них помнишь. Это необычные сокровища. Не нужно тратить сотни лет на изготовление философского камня, чтобы превращать металлы в золото, у меня уже есть это знание и многие другие знания. И я дам их тебе.

— А почему я должен Вам верить?

— В этом все дело: веришь ты мне или нет. Так или иначе, перст судьбы уже сделал свой выбор, и, если ты поверишь, все пройдет легче.

— Легче? Что это значит? Я… могу…

— Ты ничего не можешь! — резко ответил человек в мантии. — Ты веришь лишь тому, что видишь, а сейчас ты видишь некий фантом, тень будущего, которое ты уже не можешь изменить. Даже если ты прикажешь разрушить это зеркало, неужели я не сумею найти тебя в своих же владениях? Я могу прийти к тебе во сне, когда ты беззащитен, и сделать своим рабом. Но мне не нужен раб, мне нужен союзник, потому что мое тело еще нельзя назвать телом, и мне требуется некоторая помощь. Никто не знает, где покоятся мои останки и как они выглядят, но в назначенный срок кровь, пролитая на алтаре, смешается с водой, и этого будет достаточно для того, чтобы оживить меня, и не будет силы, которая сможет мне что-либо противопоставить. Итак, я предлагаю тебе некое сотрудничество, о котором ты не пожалеешь.

— Иными словами, мне делают предложение, от которого я не смогу отказаться, и у меня нет выхода, — сказал Хольдер, взял со стола носовой платок и промокнул им вспотевший лоб.

— Он у тебя есть, но это не выход, а вход.

— Почему я? — безнадежно спросил Хольдер.

— Неужели то, что каждый что-то делает для истории мира в свое время, все еще является для тебя тайной?

Хольдер не ответил, он не смотрел на мужчину, вновь превратившегося в бренные останки старика. Он четко понимал, что доверять ему не следует, но светящиеся глаза собеседника буквально прожигали его насквозь. Взвесив все за и против еще раз, он кивнул.

— Будь готов к тому, что тебе будут вставлять палки в колеса. Но, чем больше людей придет, тем лучше, чаша никогда не может быть полной, — старик разразился жестоким смехом, и через мгновение Хольдер уже видел в зеркале самого себя, бледного, как смерть, и покрытого потом.

«Собственно, все не так уж плохо, — рассуждал он через некоторое время, — если он не лжет. Тогда я смогу убить одним выстрелом двух зайцев, не правда ли? Уничтожить столько врагов за один день в одном и том же месте!... Да это же просто мечта!... Минутку, что же это будет за день?» Его взгляд сам собой упал на отрывной календарь рядом с зеркалом, который был странным образом открыт на марте месяце, одна дата — двадцать второе марта — была обведена кружком. «День весеннего равноденствия» — заключил Хольдер, уже ничему не удивляясь, и припомнил, что это был день легендарной битвы у Проклятой Горы. Это показалось ему плохим предзнаменованием. Как бы там ни было, больше он на мрачные мысли внимания не обращал и всю ночь выдумывал новые оправдания для властей и подчиненных по поводу своего очередного промедления.

Дневной свет ослеплял. Всюду лежал снег, и море казалось черным и каким-то угрожающим. Неделю тому назад Рон Уизли отличился великолепным прыжком с пирса в ледяную воду, и все могло бы кончиться не так уж плохо, если бы море в этом месте не было таким мелким… В общем, помимо простуды, смельчак заработал пару чувствительных синяков, и его девушка была от подобного поступка совершенно не в восторге.

— Идиот! Мог ведь серьезно покалечиться! — жаловалась она Гарри.

— Согласен, но, Гермиона, ты же не станешь отрицать, что он сделал это из-за тебя.

— Ах, так? — Гермиона уперла руки в бока и сердито фыркнула: — Это что еще значит? Может быть, вы двое думали, что я растрогаюсь, брошусь ему на шею и попрошу прощения? Думали?

— Не знаю, я тут не причем, — честно ответил Гарри. Недавно эта парочка жутко разругалась, и каждый обвинял противоположную сторону. — Просто мне кажется, что сейчас было бы кстати вам помириться, ты так не думаешь?

— Я… я подумаю об этом завтра, — Гермиона постепенно успокоилась, а это означало, что скоро Гарри вполне сможет с ней опять разговаривать. — Скажи лучше, когда ты покончишь со своей хандрой?

— С моей… чем, прости? Это не хандра, это от… безделья, — Гарри устремил взгляд на белые гребни волн у самого берега и не хотел продолжать.

— Безделье? — Гермиона сделала вид, что не поняла его. — Но тебе ведь пришлось приложить столько усилий, чтобы удержаться в школе, я сама видела, как ты трудился.

— Не притворяйся, Гермиона, ты знаешь, что я это делал, лишь бы что-то делать! — огрызнулся Гарри. — Я помню, что для тебя и Рона жизнь хороша, когда ничего плохого не происходит.

— Только не начинай, — скривилась Гермиона.

— Куда уж там? Я все равно оставил надежду, что вы ко мне когда-нибудь прислушаетесь!

— Но ты же ничего не можешь пока предпринять. Я тебе уже третий день твержу, что я все кучу раз проанализировала.

— И помогло?

— Да, — ответила Гермиона с поистине королевским достоинством. — Я пришла к выводу, что, даже если Хольдер ничего не знает о духе Слизерина, тем более — Волдеморта, ничего хорошего из этого все равно не получится. Если же он знает, перед нами встает множество новых вопросов, ответы на которые мы можем черпать только из предположений, что мне совсем не нравится.

— Понятное дело, — Гарри устало прислонился к стене в коридоре. — Я выучил карту наизусть, и я могу точно сказать, что, благодаря моим указаниям, он рано или поздно найдет центр Горы, рассчитывая найти там клад. Но… но я знаю, что это не так. Там находится эта трижды клятая пещера, озеро и чаша с рунами!

— Откуда ты это знаешь?

— Я все чаще вижу тот самый сон, всегда один и тот же, — Гарри закрыл глаза. — Гермиона, я просто уверен, что это ловушка для всех. И самое отвратительное в этом то, что я, знающий так много о бессмертии и о тех, кто его искали и ищут, не могу дать ответов. Как, Гермиона? Как?

— Так вот чем ты так усердно занимался все это время? — разочарованно спросила Гермиона. — А я думала, ты учился.

— Ну, и это тоже, чуть-чуть, — ухмыльнулся Гарри. — Я нашел массу информации, прочитал огромное для меня количество литературы про всякие там эксперименты и превращения, но чаша не дает мне покоя. Она так нигде и не всплыла.

— Это странно. Но, тем не менее, это подтверждает мою теорию о том, что Слизерин все же нашел способ, пускай рискованный и исполненный тайного смысла.

— Нам остается лишь узнать, что это за способ, — в отчаянии сказал Гарри.

— Я считаю, что для этого требуется, как минимум, какое-то заклинание, но оно наверняка должно быть древним, и, возможно, оно не фигурирует в большинстве современных источников, — Гермиону, казалось, охватил охотничий азарт. — Но, Гарри, тогда получается, что его вряд ли кто-то знает. Может ли Хольдер его знать?

— Возможно, — Гарри на секунду замолчал. Он знал, что Гермионе это не понравится, но все же высказался: — Я все еще думаю, что нам следует объединить усилия с профессором.

— Но он же не хочет, — Гермиона пожала плечами, потом резко прибавила: — Раз уж Малфой так много знает о наших планах, так, может, и ему предложить сотрудничество? Как тебе идея?

— Ну, когда ты перестанешь напоминать мне о моей ошибке? — пробурчал Гарри.

— Как у него дела, кстати? — беззаботно поинтересовалась Гермиона.

— Ничего не получал от него, кроме того первого письма. Я и сам не писал… не знаю, что…

— Вечная проблема, — Гермиона закатила глаза. — Гарри, если ты так уж действительно хочешь заняться его реабилитацией, поезжай в Хогвартс и… Почему я тебе должна каждый раз повторять это? Что с тобой вообще?

— Ты права, как обычно, на этих выходных попытаюсь.

— На этих выходных мы собираемся у тебя, на площади Гриммо.

— Зачем это?

— Что значит — «зачем»? Рождество.

— Ах, да! Как я только… Да, Гермиона, у нас праздник, и мы шлем Хольдера ко всем чертям!

— Ну, наконец-то что-то разумное! — обрадовалась Гермиона. — Кстати, если ты читал последний выпуск «Пророка», экспедиция слегка отодвигается, а именно, до весны.

— Правда? — данное обстоятельство заинтересовало Гарри, хотя он не смог идентифицировать свое подозрение. — Ну, что ж, тогда предлагаю расслабиться.

— Ура! — улыбнулась Гермиона.

— Только…

— Что еще?

— Мне хотелось бы переговорить с Министром, — твердо сказал Гарри, — или хотя бы с Макгоннагал. Я должен поделиться своими соображениями хоть с кем-то, кто стоит у власти, даже если меня не воспримут всерьез.

— Гарри, — осторожно сказала Гермиона, — Хольдер же курирует Фульменгард.

— Да, небольшое препятствие, — Гарри был непреклонен. — Но подумай, ведь это превосходнейший повод для того, чтобы возобновить отношения с профессором!

Гермиона с сомнением покачала головой.