Жил один далматский дог (джен)

В первую очередь Гарри придрался к Гермионе. Подойдя и встав перед ней, он нечитаемо-выразительно посмотрел ей в лицо и сдержанно прорычал:

— Что ты делаешь в Хогвартсе, дорогая выпускница?

— Я… я взяла себе дополнительный год, хотела заново пройти программу седьмого курса, который упустила в прошлом году, гоняясь за крестражами вместе с тобой и Роном, — пролепетала неисправимая заучка.

Просверлив её гневным взглядом, Гарри повернулся к Полумне, но та опередила его претензии, твердо сообщив:

— Мне семнадцать, и это мой седьмой курс!

Угрюмо выслушав и приняв к сведению данный факт, Гарри молча оглядел столпившихся людей, чьи фигуры всё четче проступали сквозь рассеивающийся золотой туман. Все студенты здесь были младше его и Гермионы, и многих он узнал: братья Колин и Деннис Криви, Джинни Уизли, Свирк Орла, Рольф Саламандер, Юан Аберкромби, Ромильда Вейн, Эмма Ноббс, ещё кто-то… Из старших не осталось никого, все они выучились и выпустились. Оглядев ребятню, Гарри переключился на взрослых, которые недоуменно глазели на него. Минерва, Северус, Флитвик и Хагрид с Клыком, Филч с неизменной кошкой на руках, Помона, Поппи и все прочие.

Но нет, не все здесь… Линк ещё не вернулся. Гарри закусил губу и озабоченно посмотрел на границу поляны, на которой были собраны учителя и студенты Хогвартса. Оглянулся на Анну. Та покачала головой.

— Он справится. Надо немного подождать…

— Поттер! — не выдержал Снейп. — Вы не объясните нам, что произошло? И кто эта леди рядом с вами?

— Я Анна Драго, — ответила девушка, серьезно глядя на Северуса. — А произошел теракт. Сумасшедший военный со своими сподвижниками объявил войну волшебникам и нанес первый удар по магам. Но мы с Гарри успели открыть врата между мирами и перенести вас за миг до взрыва. Простите, это всё, что мы сумели. Нет другого способа спасти ваши жизни.

— А если совсем предотвратить взрыв? — спросил Гарри, кусая губы. — Что, если метнуться назад во времени и помешать террористам установить бомбу, или что они там сделали?..

— Уже не нужно, Гарри, — возразила Анна. — Это чудо, что мы вообще успели… А вот и Линк!

Гарри развернулся к краю поляны и увидел, как колышется потревоженный туман, а в следующий миг из золотистой пелены появился колли, окруженный кошками и хорьками студентов. Над головами животных летели стаи сов, а позади всех из тумана выступили единороги и фестралы Запретного леса. Линкольн справился со своей задачей — собрал и привел зверей.

— Но Хогвартс? — испортила значимый момент Гермиона. — Хогвартс что же, взорван? Лежит теперь в руинах?..

Полумна вытаращилась на неё и недоверчиво проговорила:

— Гермиона, это же я тут не от мира сего, ты-то чего с ума сходишь? По-твоему, груда древних камней дороже наших жизней?

Надо отдать Гермионе должное — губу она прикусила, сообразив, что ляпнула глупость, в глазах её заплескался ужас от собственной непроходимой тупости.

— Простите! Я не то хотела сказать! Я просто…

— Просто не поняла, что могла погибнуть, — мягко подсказала светловолосая красивая женщина, стоявшая рядом с Северусом. — Помолчав, она добавила: — Признаться, я тоже не сразу осознала весь ужас произошедшего. На нас сбросили бомбу, кто бы мог подумать… — и она удрученно покачала головой. Северус привлек её к себе и прижал к груди чисто в рефлекторно-защитном жесте.

— Боже, это ваша жена! — дошло вдруг до Гарри. Снейп на его восклицание только бровью повел, выражая понятно что, и нехотя кивнул.

— Да, Поттер, это моя супруга, Глендалия Снейп, а это мои сыновья и дочь — Ричард, Седрик и Нелли.

Гарри слабо улыбнулся, глядя на юношей, своих ровесников, и девочку, года на два младше братьев. Сыновья, жгучие брюнеты, походили на отца, только чертами лица были мягче и милее, ну а дочка вся пошла в маму — светловолосая и синеглазая. Северус подозрительно посмотрел на Гарри и привлек его внимание вопросом:

— Что это за место, Поттер?

Но Северусу снова, как и в первый раз, ответила Анна. Откинув с глаз темно-седую прядь, она раздумчиво произнесла:

— Вестибюль, холл, прихожая, что-то вроде этого, или приемный пункт, если уж быть точней. Подождите маленько, вот правитель разберется со второй бомбой…

— То есть это не единичный взрыв? — встревожился Северус, оглядываясь на людей, стоявших по всей поляне и впервые замечая среди учителей и студентов ещё и жителей Хогсмида, что говорило о куда более внушительном радиусе разрушений. Побледнев, он напряженно выцедил сквозь сжатые зубы: — Что за бомба на нас рухнула?! Кому мы так насолили, что нам такие «подарочки» начали кидать?

— Генералу Далтону вы насолили, дорогуши, — раздался из тумана голос, и из него выступил тонкий изящный человек с пышной каштановой шевелюрой и со странной оливковой кожей с золотыми чешуйками. Энергично потряхивая головой, он начал вводить в курс происходящего всех присутствующих: — Сынок Мэри Лу Бэрбоун подсуропил вам всем. Это, своего рода, привет из прошлого… Так вот, Криденс Бэрбоун обладал огромным и абсолютно не контролируемым магическим потенциалом — обскуром. И благодаря своей невообразимой мощи едва не разрушил Нью-Йорк. А в то время, пока обскур обрушивал город, в нём выживал, переживал смертельный страх и сходил с ума маленький житель по имени Арчи Далтон. Этот несчастный маленький маггл слишком близко столкнулся с отрицательной магией обскура, и ничего удивительного в том, что он стал воспринимать её как нечто очень дурное и зловредное. Невозможно думать иначе после того, как тебе на голову свалится небоскреб, а ты при этом ещё и выживешь… Он и выжил, но с поехавшей крышей.

Прервавшись, Румпель посмотрел на Гарри тем самым, знакомым уже взглядом.

— Тебе задание, дорогуша: предотвратить знакомство Далтона и президента Дуайта Эйзенхауэра. Там был пёс, безуспешно пытавшийся привлечь внимание к Далтону, но его не поняли и пресекли собачью самодеятельность. Помоги Ринти, Гарри, доведи его дело до конца!

— Сделаю, — ответил Гарри и тихо спросил: — Что с Францией?

— Весь Прованс стерт с лица Земли, от Грампианских гор тоже мало что осталось. Если у тебя всё получится, то знакомство Далтона с президентом не состоится, он не получит доступ в ряды армии США и не создаст те бомбы. А если Ринти ОЧЕНЬ постарается, то Далтон будет расстрелян в пятьдесят третьем году.

Чему Гарри научился в последнее время, так это быстро думать. Вот и сейчас, прикинув всё за и против, он удивленно спросил:

— А как же наши гости? — он кивнул на волшебников, столпившихся вокруг.

— Погостят и отправятся домой, — пожал плечами Румпель. — Главное, что сюда они теперь знают дорогу и по желанию могут переехать. Ну, ты готов?

— Нет, ещё один вопрос: почему нельзя перенестись в то время, когда обскур рушил город?

— Это слишком опасно, Гарри. Ты можешь попасть под дождь Забвения и потерять память. И потом, это просто не наш канон, он принадлежит Ньюту Саламандеру, и будет несколько нечестно вмешиваться в его историю. Ну всё, вопросы закончились? Ты готов к подвигам? — поторопил демон.

— Да! — сияя глазами, юноша кивнул, Румпель улыбнулся и щелкнул пальцами. И Гарри почувствовал знакомое ощущение полёта назад.

Рин-Тин-Тин, прекрасный молодой пёс породы немецкая овчарка, золотисто-коричневый с черным чепраком и славной выразительной мордой. Такое отражение увидел Гарри в зеркальной витрине магазина, перед которым он очутился. Полюбовавшись на себя-красивого и отметив необычную раскосость глаз овчарки, Гарри переключился в реальность — стал наблюдать за прохожими, идущими по улице. Сам он оказался привязан к автомобильному счетчику рядом с магазином, в котором, видимо, затаривался хозяин собаки. На широкой тихой улице росли клены и липы, они были в самом цвету и потому страшно раздражали чувствительный нос овчарки, вынуждая её временами почихивать. Но даже цветочная пыльца не помешала овчарке учуять страшный запах, исходящий от одного из прохожих. Он прямо-таки вонзился в нос, внезапно и со всего маху, этот ужасный, вонючий дымный налет тротиловой шашки заставил собаку подпрыгнуть и зайтись судорожно-нервным лаем.

Ого, а пёс-то импульсивен, понял Гарри, перехватывая инициативу и срочно беря контроль над чересчур страстной собакой. Понятно, почему полицейские не поняли…

— Ринти, опять ты шумишь?! — попенял псу вышедший из лавки хозяин. Руки у него были заняты пакетами, и багажник машины он открыл ногой. Сложив покупки, он вернулся к собаке и взялся за поводок. Гарри умоляюще гавкнул, следя глазами за спиной человека, пахнущего тротилом.

— Что такое, Ринти? — насторожился полицейский. — Бандит?

Гарри утвердительно рыкнул и легонечко рванулся. Всё поняв, полицейский отстегнул карабин и, забыв про машину с открытым багажником, пошел за овчаркой. А Гарри не кинулся сломя голову в погоню, а двинулся неспешной трусцой за подозрительным мужчиной. Квартал, второй, переулки, проулки, всё осталось далеко позади, а Гарри продолжал неспешно трусить, цепко держа человека взглядом и ни на секунду не упуская его запаха.

— Интересно ты себя ведешь, Ринти, — удивленно произнес идущий сзади хозяин. Гарри согласно дернул ухом, при этом продолжая сдерживать огненный темперамент овчарки, которая на месте вселенца давно бы уже оскандалилась, пытаясь задержать ни в чем не повинного гражданина. Тротилом-то пахли его руки, карманы пиджака и брюк были пусты, так что на улице не было причин арестовывать мужика, да ещё на том основании, что так захотелось собачке, которой невесть что взбрело в голову…

А значит, неплохо бы и подкорректировать поведение этой, в общем-то, неглупой овчарки. Гарри припомнил слова Румпеля насчет Рекса, Лэсси и Клыка, поразмыслил и решил потихоньку повоздействовать на психику темпераментно-горячего Рин-Тин-Тина. На каждый страстный порыв овчарки Гарри тут же отвечал ментальным окликом, мягко осаживая и сдерживая, выравнивая дыхание и вливая в душу толику спокойствия.

Наконец они добрались до окраины: мужчина двинулся к последнему дому, стоявшему сильно на отшибе, а Гарри с полицейским спрятались за вросшим в землю ржавым остовом брошенного грузовика.

— Ну что ты хочешь мне показать, Ринти? Что? — беспокойно спросил полицейский. Подумав, Гарри прижал лапой плечо копа, мол, сиди тут, не высовывайся, и неслышными скачками устремился к дому.

Судя по звукам, мужчина с запахом тротила находился в дальнем конце подвала, так что Гарри ничто не помешало, не привлекая к себе внимания, обследовать помещение поблизости от двери. Тротиловые шашки нашлись в пластиковом контейнере, но ими Гарри не заинтересовался, так как обнаружил кое-что поценнее — радиационные образцы. И как ни страшно было брать стеклянные закупоренные колбы, Гарри всё же пересилил себя и заставил взять в пасть пробирку с серебристой пластинкой — природным радиоактивным нуклидом химического элемента тория с атомным номером 90 и массовым числом 232 — как пунктуально сообщала этикетка, приклеенная на стенку капсулы.

Чувствуя, как дрожат и подкашиваются от страха задние лапы, Гарри с трудом поднялся по лестнице и со всех ног бросился к грузовику с напарником.

— Ох ты ж срань господня! — до полусмерти перепугался полицейский, увидев жуткое доказательство. — И это находится в населенном районе на окраине пригорода Вашингтона?! Ринти, морда ты мохнатая, понимаешь ли ты, что всё это значит?

Разумеется, он понимает, иначе б не тащил в пасти эту радиационную дрянь. Так что дальше всё было сверхочевидно — напарник вызвал подкрепление с ордером на арест и обыск, лейтенант Далтон задержан, а дом обыскан от подвала до чердака. Находочки там были — зашибись! Краденые радиоактивные элементы, тот же торий, уран, плутоний и куча всякой взрывчатки. Будущий генерал потихонечку начинал сбор необходимых веществ для создания «дочек»…

Допрос, учиненный детективами, однако, привел к тому, что горе-коллекционера причислили к террористам и врагам Америки, несмотря на клятвенные уверения Далтона в обратном. Подельники Далтона, выявленные через свидетелей, коллег и соседей, покрывать дружка не стали, а сразу сдали с потрохами и всеми его планами. Сам же Далтон здорово облегчил задачу властям тем, что испугался неожиданного ареста и со страху оказал яростное сопротивление при аресте, смертельно ранив двух полицейских. Доблестные служаки умерли через сутки, и вопрос, что делать с убийцей, сам собой снялся. Психа-коллекционера приговорили к смертной казни через расстрел.

Пятнадцатого мая пятьдесят третьего года приговор привели в исполнение. И конечно же, Гарри лично засвидетельствовал сие действие, присутствуя со своим напарником при расстреле Арчибальда Далтона, своими глазами пронаблюдал слаженный залп из двенадцати винтовок, шесть из которых были заряжены холостыми пулями. Пять из шести пуль попали в тело, отчего руководителю расстрела пришлось подойти к агонизирующему смертнику и добить его выстрелом в голову. Только после этого настала смерть, о чем и доложил Ринти чувствительный нос.

— Отличная работа, дорогуша! — произнес над головой голос Румпеля, и в следующий миг Гарри очнулся на той же поляне междумирья. Очумело оглянувшись (всё-таки попривык он за две недели к собачьему мироощущению), Гарри облегченно рассмеялся — у него снова всё получилось!

Слушая вполуха гаррин смех, Румпель осторожно выглянул за Завесу, поглядел туда-сюда и всунулся обратно. Обернулся к гостям и довольно сообщил:

— Всё на месте, всё в порядке, Хогвартс стоит!

И какой же обнадеживающей уверенностью повеяло от этих его слов, чуть ли не константой прозвучало это румпелево «Хогвартс стоит!», и не удивительно, бедняги уже и распрощаться успели со своей историей. На Гарри теперь смотрели с потрясением, понимая, что тому удалось совершить практически невозможное…

Правда, умникам мешал ум, ибо додумались они до вопроса, которые Флитвик и озвучил:

— Простите, а нельзя было вмешаться в это до взрыва, до того, как все осознали свою гибель? Ведь Гарри, насколько я понял, вернулся на сорок пять лет назад в прошлое?

Остальные, осознав то же, вопросительно уставились на Румпеля и Гарри.

— Для того, чтобы прыгать куда-то назад во времени, надо знать о том, что случилось в настоящем, — спокойно объяснил Румпель. — Без этого бесполезно вмешиваться в ход событий, не зная толком, что менять в истории. А так мы знали всю цепочку: взорвали Хогвартс, значит, надо посмотреть, кто и зачем это сделал, а узнав — вмешаться.

— Румпельштильцхен прав, — подтвердила Анна. — Даже мне видение пришло слишком поздно. Всего за несколько минут до взрыва. Трудно всё же видеть то, что ещё не произошло…

Северус нахмурился, вспомнив предсказание Трелони. Но вокруг было слишком много людей, так что он воздержался от вопросов и терпеливо подождал, пока народ не совершит переход обратно в свой мир. Ушли профессора и студенты, жители Хогсмида и кошки, только фестралы и единороги не спешили уходить — они неспешно бродили по поляне и кротко поглядывали на Анну и Румпеля, словно ждали чего-то от местных владык. Румпель их ожидания-чаяния не обманул. Заперев врата за людьми, он посмотрел на оставшихся и открыл проход в мир Изначальной магии.

— Проходите, дорогуши. Рад, что вы ещё помните свою родину.

И Снейпов с Хагридом в сторону оттер, пропуская вперед четвероногих. Гарри сам отступил и подтянул за собой Гермиону с Полумной, решивших остаться ненадолго. Вместе они смотрели, как возвращаются домой единороги и фестралы, приобретая при этом свои истинные облики. Белые единороги становились ещё белее, кроме того, они увеличивались в размерах, а их грива и хвост засияли золотом и серебром. Изменения произошли и с фестралами — входили жуткими скелетами, а в небо Изначального мира взлетели прекрасными пегасами, вороными и темно-гнедыми…

— Боже, что ж они так усохли-то? — недоуменно вытянулся лицом Гарри.

— Потому что им законы физики мешали иметь полноценную лошадиную стать, вот и усохли в тень и скелетину, — проворчал Румпель.

— Но разве фестралы — пегасы? — робко спросила Гермиона.

— Так и это не пегасы, а кошмары, — озадаченно глянул на девушку Румпель. — У пегасов масть и перо другие — белые.

— А гиппогрифы мои с паучками где? — допетрил вдруг Хагрид. — Они чо, остались?

— А гиппогрифы с паучками из вашего мира, — пояснил очевидное Румпель. — Им вроде незачем стремиться в чужую вотчину, им и у себя хорошо.

Гарри глянул на Анну и вспомнил ещё кое-что.

— Почему у нас драконы не такие?

— Потому что у вас не драконы, а виверны. Настоящие драконы в ваш мир никогда не совались, они для этого слишком мудры. Нам и нашего неба хватает, — лукаво улыбнулась Анна. Гарри посмотрел в её глубокие зеленые (как у него) глаза, и тихо рассмеялся, испытывая огромное удовлетворение, отчего-то ему стало легче, что удирал он не от дракона, а от неразумной дикой виверны.

Прошли единороги и кошмары, скакнули следом Линк и Клык. Румпель взглянул на Гарри и остальных, широко улыбнулся и простер руку в приглашающем жесте.

— Прошу!

Гарри просиял, взял девушек за руки и повел к вратам. За ними двинулись Хагрид и Снейпы. Портальная поляна осталась позади, а когда закрылись врата — исчезла, явив взору гостей чудный маленький городок, утопающий в садах и парках. Вдали синели высокие горы, а вокруг, насколько хватало глаз, простиралась знакомая Гарри долина. Та самая долина, которую он доселе видел из окон замка Румпельштильцхена.

Полумна удивленно оглянулась, с таким видом, будто проснулась от долгого беспробудного сна, глубоко вздохнула и растерянно молвила:

— Странно… Я чувствую себя дома, хотя и знаю, что никогда не бывала здесь.

— У меня такие же ощущения, — задумчиво кивнула Гермиона.

— И у меня… — эхом вставила Нелли. Оглянулась на мать с отцом и настойчиво попросила: — Мама, папа, мы же останемся? Тем более, что мы ещё не привыкли к Англии.

Северус окинул взглядом долину и задумчиво кивнул, соглашаясь с просьбой дочери. В одном здесь можно быть уверенным на все сто процентов — в этом мире никому из них не будет грозить опасность, а именно в этом заключается главная миссия каждого отца: защитить любой ценой свою семью и обеспечить безопасность и благополучие.

Гермиона и Полумна переглянулись, взялись за руки и радостно улыбнулись друг другу, им осталась самая малость — уговорить своих родителей переехать сюда, а там и соседей с друзьями и знакомыми недолго будет заманить…

Гарри встал между псами и положил ладони на их холки, пушистую — Линка, и гладкую — Клыка, и тепло подтолкнул, призывая идти с собой. Идемте, красавцы, покажем Клыку его новый дом, его поля и луга, где он отныне может носиться на полной свободе наперегонки с тенью и ветрами.

А Северус вдруг понял, что не так важно пророчество Трелони. Зачем? Если оно в итоге привело вот к этому прекрасному открытию нового мира…

* * *

Малышка была такая прелестная. Так сладко пахла молочком. Гарри затаил дыхание, беря на руки свою дочь. И тихо выдохнул, ощущая тепленькое тельце малютки. Было ещё одно дело, которое ему нужно было выполнить, чтобы остаться в ладу с самим собой. Посмотрев на Полумну, Гарри вопросительно поднял брови. Как всегда и бывало, жена с полувзгляда поняла его и согласно закивала, одобряя его решение. Зов Гарри был тихим и проникновенным.

— Румпельштильцхен…

И повернулся к явившемуся демону с малышкой на руках. Румпель завороженно уставился на кроху и, казалось, не дышал, делая к ней скользящий крадущийся шаг. Но даже он не был готов к тому, что последовало далее.

— Это Сюзанна, Румпель. Будешь ей крестным отцом?..