Волшебники (джен)

Хронология

2 мая 1998 — Битва за Хогвартс

26 декабря 2003 — свадьба Гарри и Джинни

21 июня 2004 — избрание Рона главой гильдии магических ремесел

17 июля 2005 — рождение Джеймса Сириуса Поттера

2006 — 4 января: рождение Розы Грейнджер-Уизли, 14 июня: Альбуса Северуса Поттера

2008 — 16 мая: рождение Лили Луны Поттер, 28 июня: Хьюго Грейнджер-Уизли

Декабрь 2009 — назначение Гарри главой Аврората

30 июня 2011 — открытие Музея Магии

Действия в главе разворачиваются: c 24 июня по 30 июня 2013

На третье испытание Гарри отправился вместе с Джинни, Биллом и Флер. На самом деле все знаменитости смогли приехать со своими супругами, чтобы присутствовать на заключительном мероприятии Турнира трех волшебников, которое должно было завершиться балом. Оба Уизли были в полном восторге от такой возможности. Несмотря на удобства магивизоров и Омутов памяти, наблюдать за происходящим вживую им показалось гораздо увлекательнее.

По прибытии их провели через сады, а затем через навигационные арки в сосновый лес. В отличие от Англии, где робкое солнце не успевало согреть атмосферу, на юге Франции воздух был мягким, а аромат сосен стал желанной сменой обстановки для гостей. Они расположились на деревянных трибунах на поляне. В центре открытого пространства возвышалась груда тёмных камней. Через некоторое время Гарри заметил равномерное движение, из-за чего камни, казалось, дрожали.

— Это живое существо, — сказал он Джинни. — Оно дышит.

— Правда? А, да, ты прав, — согласилась она, внимательно осмотрев фигуру. — Как думаешь, что это?

— Понятия не имею. Жаль, что Чарли здесь нет. Он бы точно знал.

Билл неожиданно сказал:

— Кажется, я знаю, что это!

— И что же? — спросила Джинни.

— Видишь полоски? Это волосы, а внизу — чешуйки.

— Да, — воскликнула Флёр. — Какая хорошая идея!

— Какая идея? — спросил Гарри.

Француженка повернулась к мужу, тот в ответ лишь подмигнул.

— Увидишь, — улыбнулся Билл. — Я дал вам достаточно подсказок.

Гарри и Джинни озадаченно переглянулись.

— Если Флёр считает, что это хорошая идея, то это что-то французское, — подытожила Джинни. — И у него есть волосы и чешуя...

— Волосатый дракон? — спросил Гарри, который никогда не отличался особыми познаниями в области магических существ.

— Ну точно! — наконец воскликнула Джинни. — Интересно, какой она будет?

— Ты уже поняла? И кто же это? — спросил Гарри.

— Увидишь, — ответила Джинни с озорной улыбкой.

— Ну и семейка, — притворно вздохнул Гарри.

— Проблемы, Гарри? — раздался хрипловатый голос Виктора Крама.

Когда с объяснениями и приветствиями было покончено, Гарри порадовался присутствию болгарина. По крайней мере, теперь он был не единственным, кто не знал, что находилось в центре поляны.

Вскоре к ним присоединился ещё один знакомый из Англии: отважный полувеликан Хагрид, которого тоже пригласили на церемонию закрытия Турнира.

— Прекрасная идея, не правда ли? — заметил он, указывая на загадочную фигуру.

— Да, это так, — сказал Гарри. — Уверен, ты сможешь рассказать мне о нем много интересного.

Джинни уже собиралась умолять полувеликана не проболтаться, когда Хагрид отвернулся от них: судьи начали прибывать и занимать свои места за отведённым столом. Как только в поле его зрения появилась Олимпия, всё внимание Хагрида переключилось на неё, и Гарри пришлось отказаться от попыток выяснить подробности.

— Добро пожаловать на заключительный этап сто десятого Турнира Трёх Волшебников, — торжественно объявила директриса Шармбатона. — В этом финале мы будем оценивать чемпионов по их воображению, красоте магии и способности мечтать.

Зрители изумлённо переглянулись. Объявленные критерии были весьма необычны для Турнира, известного скорее своей опасностью, чем поэтичностью.

— В самом сердце этой поляны спит фея, — продолжала мадам Максим. — Это знаменитая Мелюзина, которая долгое время жила в нескольких сотнях километров отсюда. Чтобы привести её в нужное настроение, чемпионы должны будут превратить полученные камни в форму, которую сочтут наиболее подходящей. Затем они смогут загадать желание. Их попросили подумать о том, что принесёт наибольшее счастье или прогресс магическому сообществу. Они будут оцениваться не только по тому, что выбрали, чтобы завоевать расположение Мелюзины, но и по тому, что решили у неё попросить.

Пока зрители вникали в правила испытания, трое чемпионов подхватили оставленные для них корзины с камнями и направились к неподвижной фигуре. В тишине они поклонились фее, затем аккуратно опустили корзину на землю и достали волшебные палочки.

— Это ведь не настоящая фея? — спросил Гарри у Джинни, которая, как он знал, была более осведомлена об иных волшебных существах благодаря исследованиям для своего Музея.

— Я так не думаю, её уже много веков никто не видел, — ответила Джинни.

Тем временем трое чемпионов начали раскладывать свои камни. Француз Себастьен сложил их в кучу перед собой в нескольких шагах от Мелюзины. Чуть дальше Хоуп из Англии сделала то же самое, но создала более высокую кучу и разбросала несколько камней вокруг своего сооружения. Болгарин Батура разложил свои камни по широкому кругу вокруг спящей фигуры. Как только все камни были размещены, участники начали их зачаровывать.

Себастьен создал сундук, который наполнил золотыми монетами, драгоценными камнями, украшениями и посудой из драгоценных металлов. Очевидно, он решил, что сокровища — это то, что нужно, чтобы соблазнить фею.

Хоуп потребовалось больше времени, чтобы справиться с трансфигурацией, и почему так произошло, первым понял Хагрид.

— Это же Хогвартс! — воскликнул он. — Она создает Хогвартс!

И действительно, под её палочкой постепенно начали вырисовываться величественные очертания замка, где англичане учились волшебству. Появились башенки Астрономической башни, ступенчатые крыши, башня Гриффиндора и сводчатый потолок Большого зала. Она также не забыла показать теплицы и другие хозяйственные постройки, окружавшие главное здание.

— Все смогут увидеть мой дом, — обрадовался великан. — Как это мило. Надеюсь, она победит.

Понять, чем занят Батура, было ещё сложнее. Он переходил от одного камня к другому, размахивая палочкой и произнося заклинания, которые, казалось, требовали всей его концентрации. Остальные давно закончили, а его действия всё ещё оставались загадкой.

— Он создает кусты? — удивился Гарри.

— На них что-то есть, — задумчиво произнесла Джинни.

— Цветы? — спросила Флёр, прищурившись.

— Да, и птицы, — добавил Чарли.

Прошло несколько секунд, прежде чем зрители осознали весь масштаб творения болгарина. Постепенно цветы на кустах распустились, и до них донёсся сладкий аромат клеродендрума, а также трели соловья и других птиц, которых Гарри не смог опознать.

— А он силён, — прошептал Виктор.

— Безусловно, — согласился Гарри. — Его талант в трансфигурации поистине великолепен.

В толпе поднялся ропот удивления. Даже Хоуп и Себастьен не могли скрыть своего восхищения.

Спящая фигура вздрогнула, и все внимание обратилось к ней. Она медленно оживала: изящная голова и туловище, затянутые длинными волосами, постепенно проявились, нижняя часть тела вытянулась, напоминая змеиный хвост, чешуйки зашуршали, потираясь друг о друга.

Выпрямившись, фея открыла глаза и посмотрела на трёх чемпионов, собравшихся перед ней. Они почтительно поклонились. Затем она повернулась к Себастьену, который жестом указал на свой подарок. Она осмотрела груду богатств, подползла к золоту, покатала его между пальцами и улыбнулась:

— Феи любят сокровища, — сказала она. — Спасибо тебе, щедрый француз.

Затем она обратила внимание на Хоуп, которая снова приветствовала её и указала на модель Хогвартса. Фея приблизилась, опираясь на кольца своего хвоста, чтобы полюбоваться замком вблизи. Погладив здания кончиками пальцев, она одобрительно кивнула:

— Ты вспомнила, что я строитель и люблю красивые здания. Мне это нравится, юная англичанка, спасибо.

Наконец, она посмотрела на Батуру. Болгарин просто кивнул и указал на свои зелёные насаждения. Птицы снова запели, и фея с восторгом вдыхала ароматный воздух.

— В тебе есть красота, — мечтательно произнесла она. — Богатство тратится, здания разрушаются, но красота остаётся в сердце. Ты будешь первым, кто загадает желание.

Батура остался бесстрастным, не проявляя никаких признаков ликования от комплимента. Он прочистил горло и громко произнёс:

— Я прошу вашей милости создать универсальную библиотеку, которая даст доступ ко всем книгам, написанным на всех языках и во все времена. Таким образом, ни одно знание не будет потеряно, и прогресс сможет опираться на то, что исследователи, учёные и искатели приключений собрали в предыдущие века.

Фея на мгновение задумалась, а затем заметила:

— Не все знания хороши. Разве ты не боишься, что некоторые открытия принесут раздор и разрушение?

— Невежество тоже приносит раздор и разрушения, — возразил Батура. — Знания о тёмных искусствах могут быть использованы в безнравственных целях, но они позволяют тем, у кого есть принципы, разрабатывать средства защиты и отличать добро от зла.

— Это достойное желание, юный болгарин. Я подумаю над этим.

Затем она перевела взгляд на Хоуп, которая нервно сглотнула.

— Теперь ты, юная леди, скажи мне, чего ты хочешь.

— Я бы хотела, чтобы вы подарили человечеству панацею — растение, способное излечить все смертельные или неизлечимые болезни.

— Ты хочешь избежать смерть? — спросила Мелюзина.

— Нет, смерть это часть жизненного цикла. Я хочу лишь избавить людей от страданий и дать им возможность полноценно прожить свои дни.

— Твои слова мудры, — проговорила фея. — Я подумаю над этим.

Затем наступила очередь Себастьена.

— Я хотел бы, чтобы закон Гампа был обойден, чтобы каждый, несмотря на свое материальное положение, мог быть уверен в возможности прокормить себя с помощью любого камня.

— Что произойдет с обществом, если каждому будет обеспечено пропитание без необходимости трудиться за него? Не боишься ли ты, что это приведет к лени? — спросила она.

— Тех, кто довольствуется лишь пропитанием, очень мало, — возразил Себастьен. — А те, кто вынуждены тратить всю свою жизнь на зарабатывание еды, часто становятся самыми уязвимыми и эксплуатируемыми. Освобождение от этой обязанности сделает их жизнь более человечной и прекрасной, а также позволит развивать себя и своих детей.

— Твое сердце полно доброты, — сказала фея. — Я подумаю об этом.

С этими словами фея возвратилась в свое исходное положение, свернулась калачиком и медленно превратилась в каменную фигуру, затем покрылась зеленым мхом. Трансфигурированные дары также вернулись в свою исходную форму, и теперь чемпионы стояли в окружении каменных глыб.

Зрители восторженно зааплодировали.

— Как тебе? — спросил Гарри у Джинни.

— Это было удивительно. Они молоды, но уже очень зрелы и талантливы, — ответила Джинни с улыбкой.

— Батура более чем великолепен, — отозвался Гарри. — Это необыкновенно — уметь создавать благоухающие цветы или певчих птиц.

— Хватит ли этого, чтобы догнать Хоуп? У них разрыв в шесть баллов.

— Это будет непросто. С другой стороны, для Себастьена, по-моему, уже все кончено. Он отстает на пять очков и сегодня особо не блистал.

— Победил Батура, — сообщил Крам. — Он не только доказал, что владеет магией на высшем уровне, но и озвучил желание, которое наиболее понравилось бы жюри.

Гарри взглянул на судей, занятых записями на пергаментах. Среди них были три директора, чья реакция на интерес Батуры к знаниям была особенно важна. Еще три члена жюри — министры спорта Франции и России, а также Адриан Акерли — были политиками. Были ли они более заинтересованы в глобальных проблемах, как борьба с голодом, излечение болезней или научный прогресс? Гарри считал, что они скорее рассчитывали на победу своей страны для поднятия морального духа и увеличения популярности их министра.

— Думаете, Батура специально льстит директорам? — спросил Гарри.

— Я бы не удивился, — сказал Крам.

— Действительно, очень зрело, — сказала Джинни, но теперь в ее тоне было гораздо меньше восхищения.

— Это было бы не в духе Турнира, — возмутилась Флер.

— Ловкость — часть испытания, — напомнил Виктор.

— Судьи уже определились, — перебил их Гарри.

Действительно, судьи быстро заканчивали свои записи и передавали их мадам Максим. Она быстро подсчитала, встала и объявила:

— За это испытание Хоуп Кеттеридж, представляющая Хогвартс, получила восемнадцать баллов.

Зрители-англичане бурно зааплодировали.

— Себастьен Лебо, представляющий Шармбатон, получил семнадцать баллов.

Студенты Шармбатона и французские чиновники встали и громко зааплодировали.

— Батура Утченик, представляющий Дурмстранг, получил двадцать пять баллов.

Все аплодировали болгарину, который своей выдающейся трансфигурацией поразил всех. Как и в случае с дарами Мелюзине, он оставался безразличным, лишь молча помахал рукой.

— Он сделал это! — восхищенно воскликнул Крам.

— Теперь мы можем объявить окончательные результаты этого Турнира, — продолжила мадам Максим.

Она сделала небольшую паузу, прежде чем решительно произнести:

— Я поздравляю Батуру Утченика, победителя сто десятого Турнира Трех Волшебников.

Семья болгарина взорвалась от радости, когда аплодисменты возобновились. Все были согласны, что несмотря на различные национальные ожидания, чемпион заслужил свою победу.

Как только молодой человек получил от министра спорта Франции традиционный приз в тысячу галлеонов, символизирующий его победу, мадам Максим добавила:

— Мы также хотели бы поздравить Хоуп Кеттеридж и Себастьена Лебо с их выдающимися выступлениями. Спасибо всем троим за великолепное шоу, которое вы устроили.

Представители проигравших стран направились к своим чемпионам, а победители торжествующе улыбались рукоплескавшей им публике.

Адриан Акерли встал и, подождав, пока аплодисменты утихнут, добавил по-английски:

— Как вы знаете, все выступления были записаны и транслировались через особый Омут Памяти — магивизор. И не только участники могли наслаждаться нашими испытаниями, но и школы со всего мира. Я рад сообщить, что нашему примеру последовали и другие страны: в следующем году состоится первый Американский Турнир, в котором примут участие Соединенные Штаты, Перу и Магические Карибские Острова.

— Какие замечательные новости! — воскликнула Джинни, пока Йорданка оперативно переводила на французский, болгарский и русский языки. — Надеюсь, они продемонстрируют свою уникальную магию.

— Это будет отличная тренировочная площадка для других школ магии, — согласился Гарри.

После финального поклона три чемпиона с жюри направились к центральному зданию, где должен был состоятся прием и бал в честь завершения Турнира.

Гарри предложил зайти в Дом животных, желая показать Джинни вольер с золотыми сниджетами. Флёр предвкушала ее восхищение от предстоящего зрелища, а потому настояла, чтобы и Билл пошел вместе с ними. Виктор и Йорданка последовали их примеру, желая еще раз увидеть это чудо. Все наслаждались проведенным вместе временем.

Если для Гарри Рождественский бал, на котором он был чемпионом, ощущался испытанием, то этот пришелся по вкусу. Он наслаждался прекрасной кухней, предлагаемой по эту сторону Ла-Манша, включая буйабес. После изысканного ужина вышла группа музыкантов, чтобы оживить вечер. Они начали с традиционных танцев, заставив чиновников и учителей вальсировать. По мере того как ритмы стали более живыми и приглашающими к танцам, танцпол заполнили студенты.

Гарри, которого Джинни с трудом уговорила потанцевать, возвратился к столу с достоинством. К ним присоединилась мадам Максим, интересуясь нравится ли им вечер.

— Очень, — ответил Гарри. — Все организовано на высшем уровне. Пришлось, наверное, немало потрудиться.

— Да, но результаты очень радуют. Теперь три школы обсуждают регулярный обмен учениками.

— Правда? — приятно удивился Гарри.

— Отличная идея, — согласилась Джинни.

— У директора Дурмстранга были свои сомнения, — понизив голос, призналась мадам Максим. — Я думаю, что успехом этих переговоров мы обязаны Адриану, то есть мистеру Акерли.

— Это он вел переговоры? — изумился Гарри.

— Мы с профессором Броклхерстом с самого начала заручились поддержкой наших Министерств, но профессор Разказвач сообщил, что министры магии России и Болгарии собираются чинить нам препятствия. К счастью, вашему секретарю по международным отношениям удалось уладить этот вопрос, и в конечном итоге министры согласились.

— Адриан удивительно трудолюбив, — подтвердила Джинни, которая не раз пользовалась его помощью, собирая экспонаты для Музея в разных уголках мира.

— А пока вам наверняка хочется хорошо отдохнуть на каникулах, — заметил Гарри.

— Да, я с нетерпением жду завершения этого года.

— Вы уезжаете? — спросила Джинни.

— Мы с Хагридом едем отдыхать в Бретань. Планируем посетить Броселианд и насладиться долгими прогулками по лесу.

— Идеальное место для восстановления сил после напряженного учебного года, — улыбнулась Джинни. — Там можно спать целую вечность.

— Да, вполне. Мы уже не первый раз выбираем это место, оно подходит нам обоим.

— Должно быть, вам с Хагридом трудно жить так далеко друг от друга большую часть времени, — заметила Джинни. — Вы не думали жить в одной стране?

Мадам Максим улыбнулась:

— Я очень люблю Хагрида, и он дает мне то, чего не давал ни один другой мужчина, — сказала она. — Но давайте посмотрим правде в глаза: я не готова бросить работу, чтобы переехать к нему, и я точно знаю, что он будет очень несчастлив здесь.

Гарри и Джинни могли только согласиться.

— Он замечательный человек, — продолжала мадам Максим, — щедрый и преданный, с огромным сердцем и страстью к волшебным существам, которая делает его таким очаровательным. К сожалению, ему не хватает утонченности, которая позволила бы ему претендовать на должность профессора во Франции. По этим причинам мы оба остаемся там, где добились успеха в жизни. Мы видимся как можно чаще, и я думаю, что это лучший баланс, который мы когда-либо могли найти.

— Если вам удалось обрести счастье, значит вы совершенно правы, — признал Гарри.

— Думаю, мы вполне счастливы.

Гарри осознал, что она, наверное, преодолела много препятствий и многим пожертвовала, чтобы достичь такого положения. Для Хагрида, лишенного возможности заниматься магией и считавшегося некоторыми волшебниками едва ли человеком, профессорство в Хогвартсе было совершенно неожиданным. Оба они поступили мудро, сохранив то, что имеют, но не отказавшись от любви. Их соглашение, хотя и не идеальное и ортодоксальное, оказалось хорошим компромиссом.

Желая перейти к более легкой теме, Гарри наклонился к своей собеседнице, оказавшись фактически на уровне ее груди с учетом их разницы в росте, и спросил заговорщицким тоном:

— Флер говорит, что в Шармбатоне нет тайных ходов или потайных комнат. Мне трудно в это поверить. Между нами говоря, это правда?

Мадам Максим расхохоталась:

— Мой дорогой ‘Арри, вы никогда не меняетесь. Вам точно следовало бы переехать во Францию. Вы жить не можете без призраков, туманов и тайн.

Гарри смущенно улыбнулся. Вспоминая прошлые приключения, он понимал, что некоторых из них можно было бы избежать, если бы он додумался обратиться за помощью ко взрослым. Задним числом ему было немного жаль Гермиону, которая всегда следовала за ним из преданности, хотя и была уверена, что существуют менее опасные способы решения проблем.

— В общем-то, вы правы, — признала директриса. — Существуют короткие пути, которыми пользуются учителя, и места, недоступные для учеников. Ну, в теории. Раз в три-четыре года кто-то из них что-то подозревает и умудряется поймать нас на использовании не обозначенных дверей, и мы находим их там, где им быть не следует. Однако мы стараемся не хранить в таких местах ничего опасного, включая запрещенных магических существ.

Гарри подумал, что не только разгадал один из секретов Шармбатона, но и нащупал возможную причину разногласий между французской директрисой и ее любимым.

— Одним из самых опасных магических существ, с которыми я когда-либо сталкивался, был дракон во время Турнира Трех Волшебников, — сказал он в защиту своей школы.

Она подняла брови, не произнеся ни слова.

— Это правда, — кивнул Гарри, — восьмилапые друзья Хагрида в Запретном лесу немного плотоядны, но в целом…

Мадам Максим улыбнулась, а Джинни ткнула его локтем в бок.

— А еще у нас обитало в подземельях очень опасное животное... — вновь признался он, уверенный, что Хагрид уже давно рассказал об этом своей ненаглядной Олимпии. — Но профессор Дамблдор не был в курсе, но если бы и был, то, несомненно, предпринял бы соответствующие меры.

— Могу вас заверить, что в наших стенах нет никаких существ, о которых мы бы не знали, — безапелляционным тоном заявила мадам Максим. — Министерство регулярно проверяет здание, чтобы избежать любых сюрпризов.

— Впечатляет, — дипломатично заметил Гарри.

Мадам Максим разразилась хохотом, ничуть не обидевшись на такую недобросовестность.

— Давайте на минутку отвлечемся, — предложила она, — и я покажу вам свой тайный сад.

Она направилась к выходу, за ней последовали Поттеры, обмениваясь любопытными взглядами. Пройдя несколько арок, они оказались перед кабинетом директрисы. В коридоре их внимание привлек гобелен, на котором была изображена дама, сидевшая в цветочном поле перед конусообразным шатром в окружении единорога и льва.

— Доброй ночи, леди Горностай, — любезно поздоровалась мадам Максим. — Это наши гости из Англии: Гарри Поттер и его жена Джинни.

— Для меня это большая честь, — ответила хозяйка гобелена. — Не хотите ли пройти, дорогая Олимпия?

— Если вы не возражаете.

— Ничуть.

При этих словах она отошла в сторону и жестом пригласила их войти в шатер. Трое волшебников двинулись вперед, и, как это ни удивительно для Гарри и Джинни, хорошо ориентировавшихся в магических переходах, они оказались на цветочном ковре, прошли между фантастическими животными и наконец вошли в полотняное сооружение.

Сделав несколько шагов в полумраке, они вышли на настоящий луг, покрытый разноцветными цветами, в центре которого стояла оранжерея. Это зрелище вызвало у Поттеров вздох восторга: там росли разноцветные тропические растения, а между ними летали райские птицы.

— Как красиво, — пробормотала Джинни, наклоняясь над алым цветком, чтобы насладиться его пьянящим ароматом.

— О, он практически растет сам по себе, — скромно сказала мадам Максим, нежно прикасаясь к орхидее.

— Профессор Спраут многое бы отдала, чтобы увидеть это, — сказал Гарри.

— О, я уже приглашала ее сюда. Мы обменялись некоторыми редкими видами, — сообщила директриса. — И Хагрид тоже заходил.

Она махнула рукой в строну, и спустя несколько мгновений внимание Гарри привлекли какие-то маленькие фигурки, пробирающиеся сквозь лианы.

— Лукотрусы? — удивленно воскликнул он.

— Да, мне нравится, что здесь есть жизнь. Хагрид тоже помогает за ними ухаживать, приносит навоз единорогов и сомов. Это отличное удобрение для растений.

— Я этого не знала, — призналась Джинни.

Они неохотно оторвались от созерцания, чтобы присоединиться к вечеринке, которая все еще была в самом разгаре. Гарри сделал последний дипломатический круг, попрощался с Крамом, пообещав скоро снова увидеться, а затем использовал выделенный ему портключ, чтобы с женой вернуться домой.

* * *

В следующее воскресенье в «Норе» разговор естественно зашел о Турнире Трех Волшебников.

— Это был большой успех, — сказала Молли, которая смотрела все трансляции. — Я немного расстроена за Хоуп, но Батура — великий волшебник, и он заслужил победу.

— Так думают все британские волшебники, — улыбнулся Рон.

— Как всё прошло с новыми Омутами Памяти? — спросила Одри.

— Настолько хорошо, что даже пришлось добавить дополнительные трансляции, — подтвердил Джордж. — Первый опыт использования магивизора вызвал большой интерес. Людям очень понравилось.

— Журналисты тоже были в восторге, — добавил Рон. — Они хотят сделать это стандартным способом освещения событий.

— Добро пожаловать в аудиовизуальный век, — с улыбкой прокомментировала Одри.

— Теперь, когда Омуты Памяти стали более известны широкой публике, их собираются рекламировать? — спросил Гарри.

— Уж надеюсь, что нет, — возмущенно ответил Рон. — Представьте, если каждый будет складывать свои личные воспоминания в Омуты Памяти и показывать их всем желающим? Я бы тогда никогда не осмелился раздеться перед кем-то!

— Какой позор! Хотела бы я увидеть это в чьем-нибудь Омуте, — прошептала Гермиона, вызвав улыбку на губах членов семьи.

— Могу тебе это устроить, — предложил Гарри, вызвав смех.

— Думаю, всем уже ясно, что делать Омуты Памяти обычным явлением — плохая идея, — серьёзно сказала Гермиона. — Это открыло бы двери для всевозможного шантажа и преступлений.

Гарри вспомнил о секретах, которые спрятаны в его шкафу за старыми мантиями, и просто сказал:

— Ты, как всегда, права.

По выражению лица Джинни он понял, что ему только что сказали, чтобы он наложил Защитные чары на их драгоценный артефакт, как только они вернутся домой. Воспоминания Дамблдора и Снейпа не должны были попасть в чужие руки.

— В Министерстве мы разрабатываем правила использования Омутов Памяти, — продолжила Гермиона. — Для начала, остаётся в силе закон, ограничивающий владение ими частными лицами и требующий декларировать их в Министерстве.

— Упс, — сказал Гарри.

— А у тебя он есть? — спросила Анджелина.

Даже Рон и Гермиона удивленно посмотрели на него. Гарри понял, что никогда не рассказывал им о своем Омуте Памяти, настолько личными были содержащиеся в ней воспоминания.

— Наследство, — объяснил он. — Я не знал, что должен сообщить о его наличии. Вы же не станете доносить на меня? — добавил он, обращаясь к невестке.

— Извини, но закон есть закон. Вам нужно явиться в кабинет главного аврора завтра в восемь утра, — сурово заявила Анджелина. — Не заставляйте его ждать. По утрам он не самый дружелюбный человек.

— Прошу прощения? — возмутился Гарри, приподнимая бровь, чем вызвал смех гостей.

— Возвращаясь к магивизорам, — невозмутимо продолжила Гермиона, — их использование будет регулироваться таким образом, чтобы защитить частную жизнь людей, сохраняя при этом право на доступ к информации.

— Будет нелегко найти баланс, — отметил Перси.

— Одна из формулировок будет звучать так: запрещено передавать частные изображения или изображения частных мест без согласия заинтересованных лиц, за исключением случаев, когда это необходимо для подтверждения важной информации.

— Кто будет решать, что является достаточно важным, чтобы оправдать использование частного изображения? — спросил Артур.

— Совместный комитет, состоящий из членов Визенгамота и журналистов, — сообщила ему Гермиона. — К ним можно будет обратиться, если человек посчитает, что ему был причинен вред из-за трансляции магивизора. Если факт злоупотребления будет доказан, заявителю выплатят компенсацию. В случае недобросовестности журналиста он может быть оштрафован, как и газета, в которой он работает. В случае повторного правонарушения дело может дойти до запрета на занятие журналистикой, но условия для вынесения такого приговора будут драконовскими. Это не должно использоваться для того, чтобы заглушить голос прессы, — заключила она.

— Будет нелегко, — вздохнула Анджелина, несомненно, предвидя трудности, связанные с применением нового законодательства на практике.

— Мы более или менее справляемся в маггловском мире, — заверила Одри.

— А в маггловском мире есть Рита Скитер? — спросила Джинни, явно не убежденная в этом.

— У них есть и похуже! — гарантировала Одри.

— И это должно нас успокоить? — спросил Билл.

— Ну... — замялась Одри, — мы должны признать, что отношение к этому вопросу с нашей стороны изменилось и наше восприятие того, что уместно и неуместно показывать, становится все более и более вседозволенным. Но это выбор общества. Долгое время маггловские фильмы подчинялись очень строгим правилам, и приличия превалировали над художественной свободой. Например, в 50-е годы никогда не показывали двух людей, сидящих на одной кровати, и сценаристы должны были находить символические образы, чтобы показать, на каком этапе отношений находится пара.

— В любом случае, есть вещи, которые нельзя показывать, — заметила Молли. — Что? — спросила она, заметив недоверчивое выражение лица невестки. — Нельзя показывать... все!

Она бросила осторожный взгляд в ту часть комнаты, где играли дети, чтобы убедиться, что разговор не слышат невинные уши.

— В наши дни все становится более откровенным, — осторожно добавила Одри.

— Артур! — возмущенно сказала Молли. — Ты мне этого не рассказывал.

Ее муж всегда увлекался маггловскими технологиями и регулярно выезжал за пределы волшебного мира. Иногда он даже ходил в кино, обычно один или с Роном и Гермионой, потому что Молли не любила такие вылазки.

— Ты же говорила, что тебе это неинтересно, дорогая, — возразил он.

— Мы следим за тем, чтобы папа смотрел только очень приличные фильмы, — очень серьёзно сказал Рон.

Выражение лица матери показало, что она не приняла его слова за чистую монету.

— Думаю, я лучше останусь в блаженном неведении, — решила она.

Ее сын и муж кивнули, показывая, что считают это самым мудрым решением.

— Но Рон, разве эти Омуты Памяти — это хорошо? — обеспокоилась Молли.

— Мама, либо мы выбираем жить, как рекомендуют МКТ, в полной изоляции, что означает максимальное отсечение от маггловского мира и препятствование смешанным бракам, которые приносят нам новую кровь, либо мы принимаем культурное и генетическое смешение. Чтобы это смешение не было чистой ассимиляцией, мы должны сделать маггловские открытия своими и внедрить их по-своему.

— Но эти Омуты Памяти...

— Они позволяют нам увидеть, как живут другие народы на другом конце света, не покидая Англию, — горячо добавил Рон. — Благодаря им, мы можем следить за историческими событиями, чтобы память о них не угасала. С помощью всего лишь одного магивизора Джинни сможет показать своим гостям африканские, американские и азиатские обряды и создать у них впечатление, что они побывали на встрече со всеми этими иностранными волшебниками. Понимаешь, что это может значить для нас?

— А мне можно будет получить один? — нетерпеливо спросила Джинни.

— Подожди, пока выйдут указы, а потом подавай заявку, — ответила Гермиона.

— Я доверяю тебе, дорогой, — сказала Молли сыну. — Я знаю, что ты в любом случае поступишь правильно.

— Я делаю то, что считаю нужным, — поправил Рон серьезным тоном, словно внезапно протрезвев. — Только время покажет, были правы мы или МКТ.

— Ты принимаешь во внимание их аргументы, — напомнила Гермиона. — И ты не один. Если другие главы Гильдий следуют за тобой, то это потому, что они думают так же, как ты. Ты не один несешь на своих плечах груз будущего волшебного мира.

— Я знаю, но он все равно тяжелый, — с тоской сказал Рон.

— Вот почему мы всё это делаем, — напомнил Гарри, похлопав его по спине. — Скажи, вот когда ты был маленьким, ты хотел быть мной. А что думаешь сейчас?

— Я был засранцем, — признался Рон.

— Только не при детях! — возмутились в один голос матери.

— Рон, — вздохнула Молли с притворным отчаянием в голосе, — что же мне с тобой делать?