Сага Огня и Льда: Хроники Хориниса (гет)

Ледяная поляна в сердце мертвого леса стала их святилищем. Тишина, нарушаемая лишь тихим звоном тающих льдинок и их собственным прерывистым дыханием, казалась оглушительной после ярости битвы. Гарри сидел на замерзшей земле, все еще ощущая слабость в конечностях после темного заклятия, и не мог отвести взгляда от девушки перед ним.

Это была Гермиона, и в то же время не совсем она. Та же копна непослушных каштановых волос, выбивающихся из-под капюшона синей мантии, те же умные, выразительные глаза. Но что-то изменилось. В ее взгляде появилась стальная твердость, которой он никогда раньше не видел. В ее осанке читалась уверенность и сила, присущая не школьнице-отличнице, а закаленному в боях ветерану. Этот мир не сломал ее. Он перековал ее в нечто иное. В Валькирию.

Она, в свою очередь, смотрела на него, и ее взгляд был полон такого шквала эмоций, что у Гарри перехватило дыхание. Облегчение, такое глубокое, что казалось почти болезненным. Страх, эхо пережитой паники за его жизнь. И нежность, безграничная, всепоглощающая нежность, которая смывала с ее лица маску ледяной королевы, возвращая ему его Гермиону.

— Ты… как ты?.. — начал Гарри, но слова застревали в горле. Как она нашла его? Как она попала сюда? Как она стала… такой?

— Я нашла способ, — прошептала Гермиона, и ее рука, все еще лежавшая на его щеке, слегка дрожала. — Ритуал. Он был опасным, но я должна была… я не могла оставить тебя здесь одного.

Ее слова — «я не могла оставить тебя здесь одного» — ударили в самое сердце. Не «мы должны были тебя спасти». Не «Орден нашел способ». А «я». Она сделала это сама. Она прошла через ту же бездну, что и он, добровольно, ради него. Осознание этого было ошеломляющим. Вся его боль, все его одиночество и страх, пережитые за этот бесконечно долгий месяц, померкли перед величием ее поступка.

— Гермиона… — он накрыл ее ладонь своей. Ее кожа была холодной, но под ней он чувствовал биение жизни, тепло, которое не мог заморозить ни один лед. — Ты не должна была рисковать.

Она горько усмехнулась, и в ее глазах блеснули непролитые слезы.

— Не должна была? Гарри, я бы прошла через сам ад, если бы знала, что ты ждешь меня на той стороне. Каждый день, каждую минуту я думала только о тебе. Жив ли ты? В безопасности ли? Ты даже не представляешь, что я чувствовала…

Она замолчала, не в силах продолжать. И в этой недосказанности было больше, чем в тысяче слов.

Гарри медленно, превозмогая остаточную слабость, поднялся на ноги и помог ей встать. Они стояли так близко друг к другу, что могли чувствовать тепло дыхания друг друга в морозном воздухе. Он видел, как дрожат ее ресницы, как подрагивают ее губы. Все маски были сброшены. Не было больше ни Мальчика-Который-Выжил, ни самой умной ведьмы своего поколения. Были просто Гарри и Гермиона, двое потерянных детей в чужом, враждебном мире, которые наконец-то нашли друг друга.

Он хотел сказать так много. Поблагодарить ее. Спросить обо всем. Рассказать о монастыре, о магах Огня, о своем страхе и своем преображении. Но все слова казались мелкими и незначительными по сравнению с тем, что он чувствовал.

И тогда Гермиона сделала то, что изменило все.

Она подалась вперед, встала на цыпочки и, зажмурившись, коснулась его губ своими.

Это не был робкий, нежный поцелуй. Это был взрыв. Взрыв отчаяния, накопленного за месяцы разлуки. Взрыв облегчения от того, что кошмар поисков закончился. Взрыв ярости на этот мир, который пытался их разлучить. И, самое главное, это был взрыв любви — чистой, нефильтрованной, выстраданной, которая больше не могла таиться в глубине души.

Ее губы были холодными, но сам поцелуй был обжигающим. Он был требовательным и отчаянным, словно она пыталась убедиться, что он настоящий, живой, что он не растает, как ледяное видение. Гарри, на мгновение опешив, ответил ей с той же силой. Он обнял ее, прижимая к себе так крепко, словно боялся, что если отпустит, она снова исчезнет. Его руки зарылись в ее волосы, а ее ладони легли ему на грудь, вцепившись в грубую ткань его мантии.

Мир вокруг них перестал существовать. Не было ни мертвого леса, ни ледяных статуй Ищущих, ни двух лун на чужом небе. Были только они двое, и этот поцелуй, который был одновременно и концом их одиночества, и началом чего-то нового, пугающего и прекрасного.

Когда они наконец отстранились друг от друга, тяжело дыша, они не сказали ни слова. Слова были не нужны. Они смотрели друг другу в глаза, и в этом взгляде было все: признание, обещание, принятие. Та невидимая нить, что всегда связывала их, — дружба, доверие, взаимопонимание, — натянулась и превратилась в неразрывный канат.

— Я люблю тебя, Гарри, — прошептала Гермиона, и эти слова, которые она так долго носила в себе, прозвучали так просто и естественно, будто иначе и быть не могло.

— Я тоже тебя люблю, — ответил он, и произнося это, понял, что это была самая большая правда в его жизни. Он любил ее всегда, просто боялся себе в этом признаться. Любил ее ум, ее храбрость, ее занудство, ее ярость, ее верность. Любил все в ней.

Они снова обнялись, на этот раз нежно, осторожно, пытаясь унять дрожь во всем теле.

— Твоя магия… — проговорил Гарри ей в волосы, которые пахли озоном и холодом. — Я никогда не видел ничего подобного.

— А твоя, — ответила она, касаясь его груди, где под мантией все еще ощущалось тепло. — Я чувствовала огонь. Ты научился.

— Пришлось, — он усмехнулся. — Этот мир не любит тех, кто не умеет драться.

Они медленно осмотрели поле боя. Ледяные изваяния Ищущих зловеще поблескивали в свете дня.

— Нам нужно уходить отсюда, — сказал Гарри серьезно. — Это место… оно пропитано злом. И теперь они знают, что нас двое.

Гермиона кивнула. Она достала из своей сумки флягу с лечебным зельем и протянула ему.

— Выпей. Оно снимет остатки заклятия и придаст сил.

От одного глотка по телу Гарри разлилось привычное тепло. Слабость отступила. Он посмотрел на сумку Гермионы, а затем на свой пустой пояс.

— Моя палочка… — вспомнил он. — Я выронил ее.

Гермиона улыбнулась.

— Accio волшебная палочка Гарри Поттера.

Заклинание прозвучало уверенно. Бузинная палочка вылетела из-под кучи ледяных осколков и влетела прямо в ее руку. Гермиона протянула ее Гарри.

— Думаю, она соскучилась по своему хозяину.

Гарри взял палочку. Она снова ощущалась родной, но теперь он чувствовал в ней не только магию их мира, но и отголоски пламени Инноса. Она тоже изменилась, адаптировалась вместе с ним.

— Куда мы пойдем? — спросила Гермиона, глядя на него. Она была готова идти за ним куда угодно.

— Я думаю… для начала нам нужно безопасное место, — ответил Гарри, размышляя. — Возвращаться в монастырь сейчас рискованно. Маги Огня могут не понять твоего… эффектного появления. Да и маги Воды, наверное, будут не в восторге, увидев тебя с послушником Инноса.

Он вспомнил о единственном существе в этом мире, которое знало о его происхождении. О том, кто отправил его на этот путь.

— Есть одно место. Башня некроманта. Ксардаса. Он… он тот, кто нашел меня, когда я здесь появился. Он знает больше, чем говорит. Возможно, он сможет нам помочь. Или, по крайней мере, его башня — самое безопасное место в округе.

Гермиона кивнула.

— Тогда веди.

Они пошли прочь с поляны ужаса, держась за руки. Их пальцы были переплетены, и это простое прикосновение давало больше силы и уверенности, чем любой меч или заклинание. Они шли молча, но их молчание было наполнено смыслом. Они обменивались взглядами, улыбками, и в этих безмолвных диалогах рассказывали друг другу все, что не успели сказать словами.

Они были вместе. Это было самое главное.

Но они все еще были узниками этого мира. Их путешествие не закончилось, оно только начиналось. Теперь у них были новые враги. Последователи Белиара, которые почувствовали их объединенную, чужеродную силу. Возможно, и сам Волдеморт, который рано или поздно мог узнать, что его план провалился, что Гарри не просто выжил, но и обрел нового, могущественного союзника. И главная задача — найти путь домой — все еще стояла перед ними.

Но сейчас, идя по чужой земле под светом чужих лун, они не чувствовали страха. Они были не одни. Гарри чувствовал холодную, контролируемую мощь, исходящую от Гермионы. А она — горячую, яростную веру, пылающую в нем.

Огонь и Лед.

Порядок и Анализ.

Они были разными, как день и ночь, но вместе они были чем-то большим. Они были равновесием. Они были силой, с которой этому миру еще предстояло считаться.

Их личная война за выживание закончилась. Начиналась война за возвращение домой. И они встретят ее вместе.

(Конец первой книги)