Министерство Тайн. Загадка Красной Гарпии (гет)

Красное яблоко взмыло в воздух, кувыркнувшись, и приземлилось точно на подставленную ладонь мракоборца. Потом ещё раз. И ещё.

Вчерашнее перевернуло с ног на голову буквально всё вокруг.

Пустой тайник Красной Гарпии.

Поймав яблоко в очередной раз, Гарри взглянул на Снейпа: тот стоял возле стола в лаборатории, склонившись над котлом, и сосредоточенно отмерял на весах нужное количество ингредиентов для зелья.

Шансы уличить одну из сторон в обмане были равны. Либо Бартемиус лгал, перепрятав шкатулку и создав липовую иллюзию, и тем самым пытался сбить Гарри с толку, либо Крауч-младший видел иную выгоду в проникновении мракоборца в тайник. Безусловно, кража шкатулки не позиционировалась, как главная и единственная цель Поттера, речь шла о материалах разработки заклинания, коих в тайнике было бесчисленное множество. Давнее и почти забытое прошлое Красной Гарпии, о котором Снейп с Краучем-младшим решили напомнить миру.

И всё же сомнения, терзавшие душу Гарри с вечера, когда он впервые услышал о Красной Гарпии, оформились во вполне обоснованные подозрения, стоило Бартемиусу продемонстрировать целую полку, выделенную для флаконов памяти с одним единственным именем на этикетке: Барти Крауч-младший.

В свете увиденного ответ на вопрос, что украл Эдвард Брикман на самом деле, вырисовывался сам собой. Не сведения о давних незаконных экспериментах Красной Гарпии, а самое драгоценное, что у неё было. То, что она так отчаянно пыталась вернуть, за что припугнула Брикмана, желая вытрясти из него душу на зависть всем дементорам. Даже без возможности вскрытия эта шкатулка представляла собой мощнейшее оружие для давления на самую таинственную организацию магической Великобритании.

В конечном итоге Барти смог найти подход к Эдварду и склонить на свою сторону, пообещав спасение в обмен на украденное.

«Возможно, смысл слов о двойной игре моего сына и том, что он не покривит душой, подставив вас под удар, теперь тоже дойдёт до вашего разума. Подумайте над этим», — последнее, что сказал Бартемиус перед уходом Гарри.

Если всё это являлось правдой, что могло представлять для Барти гораздо больший интерес, чем шкатулка в тайнике? Что было в тех флаконах памяти, подписанных его именем?

Ответ прозвучал в голове голосом Крауча-старшего, когда Снейп перелил часть прозрачного зелья в небольшую стеклянную пиалу.

«Единственный, о ком Барти заботится, это он сам».

Всё сходилось.

Тайное хранилище, сотни, а может, тысячи воспоминаний и записей о разработке заклинания, быстро попавшего в разряд непростительного. Что если Барти был причастен к этому? Он ведь достаточно сильный и искусный маг. Как ему удалось так просто избежать заключения в Азкабан, более того, попасть в Министерство и закрепиться на достаточно высоком посту? Отец? Едва ли. Они друг друга на дух не переносят, это всем известно.

Значит, Барти причастен к тем разработкам.

Конечно, не стоило так быстро принимать эту версию, не подкреплённую весомыми фактами. В противном случае Гарри ненамеренно начнёт подгонять все последующие факты под свою теорию, а такой подход в корне неверен.

К тому же, не стоило забывать о первом варианте. Всё это могло быть не более чем ещё одной хитроумной попыткой Крауча-старшего манипулировать мракоборцем.

Вопреки ожиданиям и силе земного притяжения яблоко не упало на ладонь Поттера, что вырвало его из раздумий. Он поднял взгляд на профессора: в одной его руке было яблоко, а второй протягивал ту самую пиалу с зельем.

— Выпейте, — приказал он, что ожидаемо не вызвало особого доверия у мракоборца.

— Что это? — Гарри взглянул на предложенное зелье так, словно перед ним была…

— Отрава, — Снейп мерзко усмехнулся, а после добавил раздражённо:

— У вас такой вид, как будто именно её я вам и предлагаю.

Задетый замечанием, Гарри буквально вырвал пиалу из рук мастера зелий, едва не расплескав её содержимое, и выпил на свой страх и риск. Профессор проследил, чтобы ни капли не осталось, после забрал посуду (яблоко тоже) и вернулся к столу, на ходу сказав:

— Я дам вам пузырёк с собой, будете принимать каждое утро по столовой ложке, этого как раз должно хватить на сутки, — чувствуя спиной всё тот же настороженный взгляд, он, наконец, пояснил:

— Антидот к Веритасеруму, и, предупреждая возможные уточнения, на случай, если вас захотят проверить.

После вчерашнего Поттер был согласен на что угодно.

— Голодны? — вдруг спросил Снейп, и Поттеру пришлось прислушаться к собственному организму: об этом он как-то не подумал.

В конечном итоге они отправились в Лондон — не нашлось у профессора еды или он просто не захотел столовать бывшего студента у себя дома, — в любом случае, Гарри был рад тому, что поедят они на нейтральной территории. Его уже не удивляло, что обеды и ужины со Снейпом в районе Пикадилли потихоньку переходили из разряда диковинного в разряд привычного. Хотя бы потому, что это было меньшее, что отличалось от привычного уклада.

— Малфой более не на нашей стороне. — Поттер двигал разложенные сбоку от своей тарелки приборы, нарушая и восстанавливая порядок. Бросив на Снейпа взгляд исподлобья, который изначально хотел быстро отвести, но задержал, обнаружив в лице профессора понимание с оттенком сожаления.

— Вчера был его день рождения. День инициации, другими словами. Его могли изменить. Как, возможно, Дина и остальных, кто вернулся.

Гарри отпил воды из бокала. Действительно, Драко Малфою вчера исполнилось двадцать четыре года. Может, то, что сейчас он был в ближайшем окружении главы Красной Гарпии, и стало его предназначением? То, чего так опасался бывший слизеринец и от чего пытался уберечь его Барти?

Снейп, тем временем, продолжал рассуждать:

— Именно поэтому нам так важен ваш воровской талант.

Поттер не мог не усмехнуться.

— Как будто он у меня есть.

Подоспевший официант поставил блюда перед гостями, пока те разворачивали накрахмаленные салфетки.

— За шесть лет учёбы в Хогвартсе вы перетаскали столько еды с кухни, забирались туда, куда вообще не следовало, сталкиваясь с василисками, двуликими профессорами и кем похуже, что сомнений в ваших талантах просто не может возникнуть. Я уже не говорю об украденных крестражах Реддла.

Всё так же посмеиваясь, Гарри расправил салфетку на коленях, взял вилку и почти успел притронуться к еде, как вдруг замер, осознав, что Снейп не шутил. Он пытливо прищурился, отыскивая подвох, но серьёзность профессора, подувшего на кусочек горячего картофеля, выглядела убедительно.

— Постарайтесь не доверять каждому встречному.

— Можете не беспокоиться, я стремительно теряю людей из привычного окружения, — мрачно отозвался Поттер, нарезая ножом стейк, и ответ не удивил:

— Доверие — одна из крупных ошибок, которые совершает человек.

Некоторое время раздавался лишь нестройный стук приборов о тарелки, разбавленный негромкой музыкой.

— По собственному опыту судите? — В зелёных глазах за стёклами очков мелькнула наглость, которую Снейп долгие годы приписывал своему студенту.

Однако шпильку приняли с достоинством.

— Доверие нелегко заработать, вы об этом много знаете. — Более того, шпильку вернули лёгким броском, как дротик, попавший в яблочко, ибо не разглядеть намёк на их обоюдную ненависть в Хогвартсе было невозможно. Поттер воззрился на свой стейк так, будто именно в него воткнулась игла воображаемого дротика.

— Мы оба выбирали неправильных людей, — продолжил Снейп, казалось, не обращая внимания на Гарри. — И всё же, будьте осмотрительны.

— Поверьте, профессор, — Поттер сморгнул диковинную картинку дротика в куске мяса и вновь заработал ножом, — я теперь по настоятельному намёку одного человека очень внимательно отношусь к своему ближайшему окружению. Избавляясь от старых друзей, завожу новых.

Гарри замолчал, излишне активно работая ножом, не замечая, как смотрел на него Снейп.

— Вас что-то беспокоит, — наконец, сказал мастер зелий, ничем не выдав собственного беспокойства, завладевшего им с той секунды, как ему стало известно о разговоре между Поттером и главной Красной Гарпии.

Быстрым движением вилки отправив в рот кусок мяса, мракоборец поправил салфетку на коленях, мельком глянул на профессора.

Стоило ли рассказывать Снейпу о тайнике? Сознание Гарри полнилось изрядным подозрением к Барти, но он не хотел, чтобы и мастер зелий присоединился к нему. Мир между ними установился с таким трудом...

Всё в итоге сводилось к вышеупомянутому кругу доверия. У Поттера почти не осталось тех, кому он действительно верил. Кто знает, может Бартемиус именно этого и добивался?

Чтобы Гарри в итоге остался один. Тогда с ним можно будет сделать всё, что угодно. Тогда он станет лёгкой мишенью.

То выражение, что приняло лицо Снейпа после услышанной новости, вселило в Поттера надежду. Профессор выглядел так, будто его тоже мучили некие сомнения по поводу искренности Барти.

Оставшаяся часть обеда прошла в молчании. Они продолжили разговор уже на улице, чему Гарри был рад.

— Возвращаясь к теме вашего внезапного, но столь своевременного развода, — спокойно, невзирая на возможную реакцию Гарри, молвил мастер зелий, — сделайте так, чтобы Ранкорн поверил: вам действительно плевать на бывшую супругу, и былая семейная жизнь была сплошным ночным кошмаром. Что вас не стесняют никакие ограничения — ни общественные, ни моральные.

До этого наблюдая за сменой рекламных картинок на больших экранах Пикадилли, Поттер вскинул голову:

— К чему вы ведёте?..

Вёл Снейп к небольшой комнате с двумя полукруглыми мягкими диванами, смыкавшимися в кольцо вокруг стола, на котором стоял фетровый цилиндр. Однако об этом Гарри только предстояло узнать, причём, достаточно скоро.

Сам мастер зелий уже следующим вечером узнал полный список покупок Крауча-младшего в одном из магазинов Косого переулка.

— Мистер Снейп, прошу вас, — волшебник Пиппин, владелец собственного магазина зелий, хватался за манжеты профессора, как за спасательный круг, когда тот приставил кончик волшебной палочки к его горлу, — мистер Крауч-младший настаивал на конфиденциальности, и я…

— …и вы с лёгкостью превратитесь в жабу, чей язык понадобится лишь для ловли мух, мистер Пиппин, — ласково продолжил Снейп за трясущегося от страха торговца, — если сейчас же не предоставите мне этот проклятый список.

Перспектива пополнения отряда земноводных не очень-то прельщала успешного мистера Пиппина, поэтому он быстро закивал, демонстрируя готовность выполнить всё, о чём попросят. Как только профессор отпустил его, тот бросился к шкафу с журналами и отыскал нужные записи.

Изучив весьма внушительный список, Снейп счёл цель своего визита исчерпанной и, не прощаясь, пошёл на выход. Прежде чем покинуть магазин «Зелья Дж.Пиппина», он развернул табличку на стеклянной двери надписью «открыто» наружу, которую сам по приходу перевернул, и только после этого вышел на улицу.

Ничто не заинтересовало профессора в покупках Барти так, как зелье сна без сновидений, которое его друг приобретал с завидным постоянством.

* * *

Дни сливались в одну полосу: сравнить можно с абстракционистским полотном, как если бы художник вылил краски со всех баночек на холст и, вооружившись широкой кистью, размазал их в одном направлении. Человеческие лица, дни на календаре, тексты документов, вывески на улицах, которые взгляд выхватывал во время обеда, потолок в спальне на площади Гриммо, который Гарри видел перед сном — всё перемешалось, разрушив хронологический порядок.

Он смог вынырнуть из круговерти служебных обязанностей и осмысленно взглянуть на календарь, когда на нём красовалось шестнадцатое мая.

За полторы недели в Министерстве не обошлось без изменений. Кормак Маклагген получил высокую должность в Отделе международного магического сотрудничества. С госпиталя Святого Мунго Невилл Лонгботтом прислал сову с прошением об увольнении: по словам бывших сослуживцев, он по совету одного знакомого решил сменить мракоборческую форму на профессорскую мантию. Ставя под прошением подпись, Гарри думал о том, что Невиллу в любом случае не позволили бы остаться в Министерстве. Не после того, что случилось. Хогвартс был лучшим решением.

Маркус сиял как начищенный галеон, забрав себе незавершённые расследования Лонгботтома. Наверняка пытался произвести впечатление, желая вернуть должность старшего мракоборца.

Глядя на старавшегося изо всех сил Флинта, Поттер ловил себя на мысли, что злился на него не так сильно, как хотел бы.

Джинни была с Маркусом. С другой стороны, это лучше, чем воспитывать чужого сына.

Дверь приоткрылась, и на пороге появилась Полумна:

— Бут просил доложить об успешной операции на Флит-стрит, которую выполнила его боевая группа.

— Спасибо, передай им мою похвалу.

Дверь закрылась, и Гарри приподнял очки, чтобы потереть переносицу.

То, что случилось в Кловелли, — он не знал, как это классифицировать. Так же как не знал, будет ли продолжение. Лавгуд вела себя, как и прежде (за исключением поцелуя, свидетелем которому стала Гермиона), хотя её поведение никогда не вписывалось в привычные для большинства рамки.

По крайней мере, так было до сегодняшнего утра.

Уставший после рабочего дня, Поттер поужинал и расположился в кабинете с книжкой в руках: хоть спать хотелось невыносимо, ещё сильнее хотелось отвлечься от навязчивых мыслей о миссии в Красной Гарпии. В какой-то момент усталость взяла верх, и Гарри не заметил, как задремал прямо на диване. Казалось, что он едва успел сомкнуть глаза, а в следующий миг Кикимер разбудил хозяина, предупредив, что завтрак скоро будет готов. Сев и с трудом осознав, где пол и потолок, Поттер потёр тяжёлые веки и прищурился, пытаясь разглядеть золотистые стрелки на часах. Осознание того, каким образом почти семь часов сна по ощущениям превратились в несколько минут, так и не соизволило посетить мракоборца.

Приняв душ, что хоть немного, но взбодрило, Гарри вышел из ванной в одних пижамных штанах, ещё не успев высушить волосы заклинанием, после чего спустился в кухню, откуда так приятно пахло яичницей и поджаренным беконом.

— Что такое? — подхватив зубчиками вилки немного консервированной фасоли, Поттер заметил Кикимера.

— Мисс Лавгуд стоит у границы защитных чар, мистер Поттер, — спокойно отозвался эльф и воззрился на опешившего хозяина в ожидании дальнейших указаний.

— Пригласи её в дом, — пробормотал Гарри, отстранённо подумав об оставшейся в спальне футболке, и эльф тотчас испарился. В следующий миг в конце коридора хлопнула входная дверь, а Поттер всё-таки призвал футболку, которая появилась в кухне раньше гостьи. Поморщившись от неприятного прикосновения увлажнившейся от мокрых волос ткани к спине, Гарри посмотрел на свою тарелку с завтраком и хотел уже подняться за второй тарелкой, как на пороге кухни появилась Полумна.

— Не думаю, что ты в такое время принимаешь гостей, — Луна повесила на вешалку синюю мантию, после чего сняла такого же цвета туфли.

— Что-то случилось? — Поттер так и замер с деревянной лопаткой в руке, с кончика которой свисал краешек бекона, и взволнованно взглянул на Лавгуд. Отставив туфли, она распрямилась, встретила его взгляд и не сразу, но ответила тоном, к которому было невозможно подкопаться:

— Нет, всё в порядке.

Вопрос о цели прихода ужом крутился на языке, но заворожено замер, стоило Полумне приблизиться и, мимолётно коснувшись мокрых прядей волос, потереть подушечками пальцев тёмные следы от сорвавшихся на плечо капель. Воспоминания о ночи на пляже Кловелли накрыло тёплой волной, и Гарри не сразу осознал, что сам притянул стройное тело ближе свободной рукой, прижимаясь к мягким губам, как оказалось, в желанном поцелуе. Если Луна за чем-то и пришла, в тот момент всё отошло на второй план.

Как потом выяснилось, именно за этим она и приходила, очевидно, решив, что Поттер никогда не наберётся смелости.

Он был абсолютно уверен только в двух вещах: ему понравилось и да, он хотел бы продолжения.

Возможно, именно поэтому он не так сильно злился на Флинта.

В спортивной колонке «Ежедневного пророка» ещё за шестое число он прочитал одну новость, которая не стала большим удивлением: Джинни приняли в команду «Холихедских Гарпий». Поттер мог представить, как к этому отнеслись Молли с Артуром, но что вызывало подлинный интерес, так это реакция Маркуса. Неужели одобрил? В свете последних событий можно было смело предположить, что к его мнению Джинни прислушивалась. Раз новость актуальна, значит, он действительно её поддержал.

Хоть Поттер и не представлял, как она будет держаться на метле спустя пару месяцев.

Шестнадцатое число на календаре означало ещё кое-что: сегодня был день икс. Сегодня он должен был окончательно утвердиться во мнении, предатель Роберт Ранкорн или нет. Ожидаемо душу терзали сомнения со вполне логичным страхом всё провалить. Желая подстраховаться, Гарри заглянул в Косой переулок.

* * *

Не зная дороги, Гарри пропустил Роберта вперёд и, пока они шли по красному коридору в сторону нового загадочного уровня, бросал на его спину осторожные взгляды.

Допустим, не такой уж и загадочный, — Снейп рассказал, что там ожидает Поттера. Точнее сказать, предупредил, с чем ему придётся столкнуться. Или не посчастливится столкнуться. Или выпадет честь столкнуться. У каждого к этому своё исключительное отношение.

Это был далеко не первый их совместный вечер. Не то чтобы Гарри это сильно нравилось: иногда не нравилось вообще. Снейп верно подметил: Роберт не отягощён практически никакими ограничениями. В подобной компании Поттер чувствовал себя не совсем уютно, но мастерски это скрывал, и до сегодняшнего дня подозрений в своей заинтересованности не вызвал.

— Мы проверили почти всех, — звучал в голове голос профессора, — кто близко контактирует с министром. Другими словами, почти всех волшебников, чьи кабинеты расположены на первом уровне. Ранкорн — один из последних. Не подведите, мистер Поттер.

Не подведите, мистер Поттер. Он старался изо всех сил.

Приблизившись к двустворчатым дверям в конце коридора, Гарри почувствовал покалывание чар на коже лица.

— Скоро увидишь собственными глазами, — произнёс Ранкорн с явным предвкушением в голосе.

Поттер кивнул, скорее по привычке; он прекрасно знал, что скрывалось за лакированными дверями, хоть в особенные подробности Снейп его не посвятил: видимо, сочтя их несущественными, или из чувства вредности.

И вот она перед ним: комната с диваном и цилиндром на столе. Он мог принадлежать фокуснику, и тому, кто был знаком с так называемой «магией» в мире магглов могло почудиться, что из цилиндра вот-вот покажутся белоснежные ушки кролика; однако у данного головного убора было иное предназначение.

Помещение было погружено в густой полумрак, в дальних углах перетекавший в бархатную темноту, но на противоположной входу стене можно было различить ещё одни бордовые двери. Единственный источник света был над столом.

— При всей секретности, данный уровень пользуется особенным успехом, — заметил Снейп, что, учитывая специфику уровня, не стало большим удивлением.

Когда Гарри и Роберт вошли, на одном из диванов уже сидели трое волшебников, и, стоило взглянуть на них, как смысл покалывавших чар открылся перед мракоборцем.

Лица скрыты магическими масками белого цвета с золотыми росписями, отсылавшими к венецианским карнавалам (и приёму в доме Крауча-старшего), но фокус состоял в том, что сам носитель не ощущал маску ни на лице, ни под пальцами, если попытаться прикоснуться. Более того, она не сужала поле зрения.

Незаметная для человека, но видимая для остальных. Искусная магия.

Они расположились на свободной части большого дивана и стали ждать; спустя пару минут к ним присоединился ещё один волшебник, Ранкорн взглянул на часы, и двустворчатые двери плавно открылись, впуская тех, кто представлял для Гарри некоторую проблему.

— Что-что? — Поттер едва не подавился жвачкой.

Казалось, Снейп втайне злорадствовал.

— Вы слышали, — почти по слогам произнёс он, смакуя ситуацию, и Гарри показалось, что мастер зелий ждёт, когда же его бывший ученик смутится и зальётся краской.

Простите, профессор, но уже не тот возраст. Дети вырастают и начинают играть во взрослые игры.

— Я всё понимаю, но это… — взмахнув рукой, словно перед ним было живое олицетворение неприемлемых вещей, объединённых под многозначительным местоимением «это», Поттер покачал головой.

Однако убеждение Снейпа было сильнее.

Окутанные длинными шёлковыми мантиями шесть фигур вошли в помещение и грациозно расположились на пустовавшем диване. Глубокие капюшоны скрывали волосы, а чёрные с золотыми узорами маски — лица. Чувствуя против воли нараставшее волнение, Гарри не сразу заметил, что вслед за ними вошёл человек в красной мантии и с золотой маской на лице. Безмолвно он приблизился к столу. Волшебники по очереди поднялись с места и совершили одно и то же действие.

Опустили что-то, что принадлежало им, в цилиндр.

Поттер был последним и не без неприятного на душе чувства расстался с наручными часами.

Волшебник в красной мантии медленно повёл палочкой над цилиндром — на несколько мгновений его объяло золотистое сияние — после чего пригласил первую таинственную фигуру.

Бесшумно и изящно она приблизилась к столу: одно движение, края мантии чуть приоткрылись, являя взорам тонкую женскую руку. Вытянув её над цилиндром ладонью вниз, она замерла на несколько мгновений, пока цилиндр вновь не охватило сияние, и из него показалась связка ключей.

Так повторилось шесть раз, и каждая незнакомка ушла с одним из волшебников. Часы Гарри появились из цилиндра предпоследними; невесомо сжав пальцы, его провели через бордовые двери, по короткому коридору, в одну из комнат. Круглой формы, оформленную в кроваво-красных тонах, с большой кроватью и мини-баром.

Повернувшись спиной, колдунья повела плечами, мантия соскользнула, являя взору обнажённое смуглое тело и длинные чёрные волосы, ниспадавшие на гибкую спину. Поттер сглотнул.

— Это единственное место, где нет прослушки. Вам не составит труда оглушить колдунью.

Теория всегда легче практики. Пока он судорожно размышлял, томная незнакомка, на которой осталась лишь золотая маска, приблизилась к нему и потянула полы пиджака вниз. «Ладно, — думал Поттер, не препятствуя её действиям, — не стоит с порога размахивать палочкой».

Пиджак с палочкой во внутреннем кармане упал на пол, тонкие пальцы с ярко-красным лаком занялись пуговицами на рубашке. Когда большая часть выскользнула из петель, девушка вдруг остановилась, что заставило Гарри насторожиться.

Несколько неловких мгновений, и вдруг:

— Гарри Поттер?

Тот не поверил своим ушам.

— Анджелина? — он всмотрелся в непроницаемую маску, желая, чтобы та растаяла, являя визуальное подтверждение тому, что перед ним стояла жена Джорджа Уизли.

В мыслях тут же пронеслась давняя реплика Барти: «А ещё она весьма преуспела на одном экзотичном, но весьма популярном в этих стенах поприще».

Колдунья коснулась лица, губы шевельнулись в беззвучном заклинании, и вот на Гарри смотрела Анджелина. Сгоравшая от смущения и жуткой неловкости.

— Я узнала тебя по шраму, — прошептала она, указав подбородком на прямоугольный след от медальона Реддла на груди Поттера, и обняла себя за плечи, смутившись своей наготы.

Гарри мгновенно спохватился, укрыв её мантией, Анджелина натянуто улыбнулась и коснулась его лица. Маска растаяла. Они смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Повисшие в воздухе выводы никому не прибавляли уверенности.

— Ты, наверное, меня презираешь, — наконец, горько заключила Анджелина, опустившись на край кровати, зябко поджала пальцы на ногах и отвернулась. Поттер заметил, что она боялась встретиться с ним взглядом.

— Могу сказать то же самое о себе, — он попытался разрядить обстановку, присев на другой край. Плечи колдуньи дрогнули в беззвучном смехе и только. Она покачала головой, но всё-таки обернулась. В карих глазах застыла горечь, хоть красивое лицо оставалось непроницаемым.

— Думали ли мы, что придём к такому? Если я скажу, что была вынуждена заняться…этим — станет ли это достойным оправданием?

Поттер опустил подбородок на ладони, ссутулившись и словно растеряв все силы.

— Я не знаю, Анджи. В последнее время столько всего произошло, что не вяжется с моими былыми принципами…

Тонкие девичьи пальцы перебирали край мантии. Гарри заметил это, как и то, что Анджелина хотела рассказать ему, поделиться своей историей — не для того, чтобы приподняться в его глазах. Чтобы самой почувствовать себя немного лучше. Всегда легче, когда разделяешь свою тайну с кем-то другим. Кем-то, кому можешь довериться, будучи уверенным, что твою тайну сохранят.

Окончившаяся война, тяжёлая потеря. Фрэд погиб. То, что Анджелина видела его в Джордже, было ожидаемо. Все видели, хоть и понимали, насколько это нечестно по отношению к Джорджу. Он стал непривычно замкнутый, как будто значительная часть его умерла вместе с братом.

Через полгода после битвы в Хогвартсе они поженились. Первое радостное событие в семье Уизли после трагичного мая. Джордж вплотную занялся магазином и постепенно оправился от потери. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Для всех, но не для Анджелины.

Она знала, что он никогда не сможет стать прежним. Она никогда не сможет полюбить его так, как любила Фрэда.

Тогда денег не хватало, Волшебные Вредилки не приносили и половины прежнего дохода. Рон помогал брату, но и этого было недостаточно.

Они отдалились друг от друга, чувствуя неприступную стену, выросшую между ними.

Именно тогда, спустя год мирной жизни, Анджелина попала в Красную Гарпию. Это было низко и подло по отношению к Джорджу и самой себе, в первую очередь. Но это приносило деньги, гораздо больше тех, что приносила игра в составе «Холихедских Гарпий». Джордж с лёгкостью принял версию о том, что игрокам стали платить больше. Он вообще обладал удивительной способностью беспокоиться по поводу охлаждения их отношений и пускать всё на самотёк одновременно.

— Я покинула команду и ушла в Министерство. Вот и вся история, — Анджелина покачивала бокалом с мартини, облокотившись на упругий матрац. Гарри сидел напротив, сложив ноги по-турецки и грея в ладони бокал с коньяком.

— Я знаю, что произошло между тобой и Джинни.

— Мне кажется, про её связь с Маркусом уже все знают, — хмыкнул Поттер, уже не удивляясь тому, как спокойно говорил об этом. Анджелину это на миг озадачило, а потом пришло понимание. Чем оно было вызвано — аналогией с собственной не сложившейся историей любви или чем-то ещё — Гарри не мог знать.

— Артур и Молли стараются смириться с тем, что не растить им внуков с зелёными глазами и взлохмаченными чёрными волосами.

Впервые за всё время её лицо преобразила искренняя улыбка, и Поттер рассмеялся, чувствуя, как лёгкие, до этого будто скованные астматическим приступом, сейчас раскрывались, с благодарностью принимая наполненный запахом пряностей воздух.

— Придётся радоваться синеглазым внукам, которые в одиннадцать лет попадут в Слизерин.

Расслабленно замычав, Гарри лёг на спину, поставив бокал на грудь и прикрыв глаза. Некоторое время не раздавалось ни звука, а потом Анджелина негромко спросила:

— Зачем ты здесь?

— Не из-за того, о чём ты подумала, — не открывая глаз, Поттер расплылся в хитрой улыбке, поглаживая подушечками пальцев стеклянные стенки бокала.

— Я в курсе слухов о тебе, — так же тихо, не обратив внимания на шутку, продолжила колдунья. — Орден настроен против тебя.

С лица Гарри ушло веселье, переносицу над очками пересекла морщина, ресницы на опущенных веках вздрогнули.

— И как ты к этому относишься?

Простыни зашуршали, тихо звякнуло стекло, матрац рядом вновь прогнулся.

— Хочу услышать твою версию.

На этот раз Поттер открыл глаза и, чуть повернув голову, встретился с серьёзным и абсолютно не враждебным взглядом Анджелины.

— Орден мне больше не друг, это факт, — ровно произнёс он, ожидая реакции, но её не последовало.

— Орден давно уже не тот, что был раньше.

Вопрос доверия — один из самых сложных. Как узнать наверняка, что человек сохранит твою тайну? Не проболтается и не обернёт знание против тебя?

Никак. Не существует никаких гарантий, только степень доверия.

Все знают, что доверчивых людей проще всего обмануть.

Ловушка то была, или их встреча с Анджелиной стала случайностью, — Поттер рассказал о том, что искал. И она поделилась тем, что знала сама.

Вернув маску на лицо и спрятав палочку в рукав пиджака, он осторожно двигался по коридору, пока не оказался в тупике. Стоявшая высокая ваза с подозрительной на вид композицией цветов, некоторые из которых напоминали растения-мухоловки, скрывала за собой миниатюрную золотую ручку. Анджелина не солгала.

Он почти коснулся холодного металла, как вдруг вздрогнул всем телом, услышав позади голос:

— Поттер? — не совсем трезвым голосом Роберта.

— Ранкорн, — Гарри плавно развернулся на каблуках и спокойно взглянул на волшебника, как будто то, что он находился здесь, было нормой.

Тот отхлебнул из своего бокала с оранжево-красным коктейлем, облизал губы, обдумывая следующий вопрос и возможные варианты ответов на него:

— Что ты здесь делаешь?

В таких ситуациях очень полезно включать дурака.

— Думал, что иду в сторону выхода, — невинно улыбнулся Поттер, разведя руками, и уверенно двинулся на Роберта. — Ты вовремя меня нашёл.

Роберт проводил его слегка расфокусированным взглядом и пошёл следом.

— Думаю, я тоже не прочь выпить, — Гарри взглянул на бокал Ранкорна, когда они вышли в Атриум (так Поттер прозвал про себя основное высокое помещение «Валькирии»).

Если у Роберта и были какие-либо подозрения, все они развеялись к моменту, когда они оказались у бара на одном из многочисленных уровней. Он большим балконом свисал над Атриумом, благодаря чему была слышна громкая музыка, что играло Поттеру на руку. Пританцовывавший в такт заводной мелодии и без конца потягивавший свой коктейль Ранкорн не замечал, как пристально компаньон смотрел на него.

Гарри решался на, пожалуй, самый безумный поступок в своей жизни.

— Вы должны раздобыть правду, — настаивал Снейп. — Любым способом.

Допив залпом виски — он в жизни больше не притронется к сомнительным коктейлям, что здесь наливают, — Поттер мимолётно коснулся внутреннего кармана пиджака, проверив, на месте ли то, от чего зависел успех его маленького плана. Затем, откинув чёлку со лба, он вновь уставился на Роберта, пока тот, наконец, не заметил внимание к своей персоне.

— Что такое? — улыбнулся тот, но не так самодовольно, как всегда.

— В Хогвартсе у меня были отношения с Малфоем, — без запинки сказал Гарри, всеми силами сдерживая рвущуюся наружу улыбку, что норовила возникнуть при мысли о том, что в эту секунду где-то на другом конце Лондона Драко наверняка чуть не убился, споткнувшись на ровном месте.

Тень неверия и даже смущения мелькнула в лице Ранкорна, и Поттер мысленно возликовал. Возможно, ему пока что не верили, но на удочку уже клюнули.

— Понимаю, как это звучит, — лениво произнёс он, отодвинув от себя пустой бокал, и намеренно не смотрел на собеседника. — Едва ли кто-то поверит. Впрочем, это было легко скрывать за фасадом обоюдной ненависти, а друзьям было не до того: они своим любовным квартетом были заняты.

Гарри намекал на отношения Рона с Лавандой и на месть Гермионы в лице Маклаггена, поражаясь самому себе и своей способности придумывать на ходу.

— Потом, правда, всё развалилось, и я запустил в Малфоя Сектумсемпрой…

Он смолк, как только увидел, что всё получилось.

Не говоря ни слова, Поттер крепко взял Ранкорна за лацкан пиджака и повёл сквозь толпу в сторону санузла, за эти короткие десять метров попытавшись успокоить собственное, готовое вот-вот взбунтоваться неправильностью происходящего, сознание. Одно дело лепить горбатого про его роман с Малфоем, а другое — сделать что-то по-настоящему.

Когда чёрная глянцевая дверь закрылась за их спинами, лицо Гарри буквально онемело, а глаза, напротив, ненормально блестели от взрывной смеси противоречивых мыслей. Конечно же, не обошлось без свидетелей, что на миг смутило Поттера, но останавливаться было поздно: притянув охнувшего Роберта ближе, он, стараясь не думать, прижался к его приторным от коктейля губам в порывистом поцелуе, надеясь, что этот идиот сообразит ответить и тем самым облегчит задачу.

Барти Крауч-младший лопнул бы от гордости за своего шпиона.

«Пусть лучше все считают, что вы, Гарри Джеймс Поттер, честный женатый мракоборец, на самом деле интересуетесь мужчинами, чем заподозрят, что вы пытаетесь что-то разнюхать».

Мерзавец оказался прав: совет пригодился.

Ранкорн не подвёл. Застыв от неожиданности буквально на пару мгновений, после он с яростным энтузиазмом, словно получив то, о чём долго мечтал, вцепился в пиджак на спине Поттера одной рукой, другой содрав очки с его переносицы, и настойчиво пустив в ход язык. Гарри приоткрыл рот скорее от внезапности подобного напора, и вот уже в его рту вовсю хозяйничали.

Ещё немного, и его начнёт мутить. Нужно быстрее заканчивать.

Попятившись назад, Поттер наткнулся спиной на спасительную дверь одной из кабинок, куда незамедлительно втиснулся и втянул Роберта, вслепую толкнул дверь ногой — резкий грохот известил о том, что он всё сделал правильно, — и не без труда отстранил от себя распалившегося партнёра. Тот рефлекторно потянулся за выскользнувшей из объятий добычей, но наткнулся грудью на выставленные ладони, что немного отрезвило. Взгляд синих глаз стал ещё более пьяным и мутным, Ранкорн явно хотел продолжения и по-своему понял причину заминки.

Как именно он это понял, Гарри смог узнать уже в следующее мгновение, когда Роберт опустился перед ним на колени, вновь облизнув губы, и с ловкостью, не свойственной пьяному человеку, расстегнул пряжку ремня на брюках Поттера.

Храброе до нынешнего момента сердце мракоборца сорвалось куда-то вниз и наверняка проломило себе путь сквозь все нижележащие уровни гнезда Гарпии.

Ранкорн опустил взгляд, чтобы заняться пуговицами и молнией, и этого хватило Гарри, чтобы, запустив пальцы в волосы волшебника, наклонив тем самым его голову чуть ниже, другой рукой достать из кармана пиджака приготовленную заранее круглую наклейку. Пальцы легко коснулись чужой шеи, едва ощутимый укол, и Роберт обмяк, падая на руки вовремя присевшего Поттера.

Вот теперь можно перевести дух.

Придержав бессознательного горе-любовника, Гарри достал палочку и наложил звукоизоляционные чары на кабинку, за пределами которой постоянно слышались чужие шаги, а громкая музыка на несколько мгновений врывалась в помещение, стоило двери открыться.

— Чёртов извращенец, — процедил Поттер сквозь зубы, не без труда поменявшись местами с Ранкорном, и усадил его на опущенную крышку унитаза. Шумно выдохнув, он низко наклонился, выискивая очки, и обнаружил их у самой границы кабинки — наверняка Ранкорн уронил их. В приливе страсти. Брезгливо подцепив их кончиками пальцев за оттопыренную душку, Гарри вытер оправу куском туалетной бумаги, а для верности обработал очищающим заклинанием. Вновь видя мир чётко и ясно, он достал из кармана миниатюрный флакон с Веритасерумом, запрокинул голову безвольного Роберта и накапал ему в рот необходимое количество зелья. Вернув голову волшебника в нормальное положение, Поттер присел на корточки и, кивнув самому себе, убрал наклейку.

Веки Ранкорна приподнялись, он моргал медленно и более не шевелился. Взгляд был пустой, а значит, зелье действовало.

— Ты знаешь, кто я? — задал Гарри контрольный вопрос, глядя в стеклянные глаза.

— Гарри Джеймс Поттер, — бесцветно откликнулся Роберт, словно войдя в транс.

Мракоборец поставил локти на разведённые колени, лицо было крайне серьёзным и сосредоточенным.

— Кто планирует покушение на министра магии?

— Красная Гарпия, — мгновенно ответил Ранкорн, и Поттер поморщился.

Точность формулировки очень и очень важна.

— Ты должен устранить Кингсли?

— Нет.

— Кто тогда?

Сердце замерло на краткий миг, на промежуток времени меньше секунды между тем, как растаял последний звук на его губах и прозвучал ответ.

Для вида пробыв возле бара минут пятнадцать, Поттер отправил сообщение Снейпу, и спустя десять минут беседовал с ним на одной из скамеек в отдалённой части Гайд-парка.

— Какие успехи?

Поттер съехал чуть вниз, вытягивая вперёд скрещенные ноги, и уставился на тёмные кроны деревьев. Настроение было препоганое, он буквально заставлял себя говорить, но деваться было некуда: уговор есть уговор.

— Я допросил Ранкорна под Веритасерумом.

— И как вам это удалось? — мастер зелий отклонился вбок, взглянув на мракоборца с интересом, и тому на одну шальную секунду показалось, что профессор знает ответ.

— Можно я не буду рассказывать? — Поттер неловко потёр шею. — В любом случае, это не он.

— Тогда кто?

В лице Гарри не дрогнул ни один мускул, когда он назвал имя, хотя внутри всё бушевало от злости.

— Люциус Малфой. Нужно было не в мозгах у него копаться, а навсегда изолировать от всех в том секретном коридоре. А ещё лучше поймать сейчас и упечь в Азкабан. Осталось лишь придумать повод, — с чувством произнёс он, пнув носком туфли усыпанную гравием дорожку, отчего несколько камешков разлетелось в разные стороны.

— Ни в коем случае, — отрезал Снейп и спокойно встретил изумлённый взгляд Поттера.

— Почему это?

— Тогда Гарпия поймёт, что мы раскусили её, а этого ни в коем случае нельзя допустить.

Гарри нервно усмехнулся и потёр саднившую кожу выше лба: какой-то придурок резко распахнул дверь, а Поттер не успел отклониться. Это произошло сразу после того, как он подправил память Ранкорну.

— То есть мы позволим этому свершиться? Позволим устранить министра?

— Конечно же, нет, — профессор подался вперёд, опираясь локтями на колени, и строго взглянул на недовольного таким поворотом собеседника. — За министром следят. Он в курсе планов Гарпии, и у него есть Напиток живой смерти. Мы обставим Гарпию в её же собственной партии, разыграв смерть министра незадолго до вашего дня рождения. Тогда Гарпия сама себя и выдаст.

Профессор помолчал пару мгновений.

— А вообще, посудите сами: министр нужен Гарпии в первую очередь для того, чтобы добраться до тайника. Что будет, если Гарпия узнает, что тайник пуст?

— То есть пуст? — переспросил Поттер, гадая, чисто научное предположение озвучил Снейп или же…

По тому, как блеснули чёрные глаза, Гарри понял: не просто предположение.

— Шкатулка у Барти.

* * *

~ менее двух недель назад ~

Кингсли окончил ужин и едва успел притронуться к чашке чая, когда огонь в камине вспыхнул изумрудным.

— Я мог бы поинтересоваться, каким образом вам удалось попасть сюда, но боюсь, вы не ответите. Верно, мистер Крауч? — отодвинув стул, министр вышел из-за стола и, не отрывая взгляда от гостя, остановился на почтительном от него расстоянии. Он являл собой уверенность и спокойствие, присущие истинному политику в общении с самыми разными гостями, даже если они — злейшие враги.

— Крауч-младший, будьте так добры. Не люблю, когда люди забывают про это небольшое, но важное уточнение, — откликнулся Барти с тенью недовольства, спрятанного за ухмылкой, отряхнув рукава пиджака от пороха, и Кингсли указал на кресла, стоявшие в глубине гостиной.

Жест показался скупым, хоть и не лишённым гостеприимства, но это не помешало Краучу-младшему уверенно пройти вперёд, без опаски подставляя спину под возможный удар.

Министр не мог не знать, кто он такой на самом деле.

— Думаю, не стоит рассказывать об этом визите Ордену, — вполне миролюбиво произнёс Барти, опустившись в одно из кресел, и хоть вид у него был довольно расслабленный, при желании на дне тёмных зрачков можно было разглядеть сомнение и, возможно даже, лёгкое опасение.

— Зависит от того, с чем вы пожаловали, — Кингсли щёлкнул пальцами, призвав домового эльфа.

— Желаете что-нибудь выпить?

— Не откажусь от виски, благодарю.

Желание было выполнено меньше чем за минуту; не торопясь, гость цедил напиток, как будто это не он пришёл в чужой дом. Министр от спиртного воздержался, так же как и от прямолинейной тактики. Он выждал некоторое время, прежде чем поинтересовался:

— Что привело вас ко мне?

Тон был лишён враждебности, но и дружелюбным его нельзя было назвать: так вели разговоры дипломаты с представителями стран, отношения с которыми едва ли можно было классифицировать, как мирные.

Сделав ещё один глоток, Барти свесил руку с бокалом с подлокотника и серьёзно взглянул на Кингсли:

— Полагаю, вы в курсе того, что творится в Министерстве на самом деле?

— Можно так сказать.

— И знаете, что вам грозит смертельная опасность? — взгляд карих глаз стал пытливым.

— В этом я уверен. — Шеклболт положил ладони на подлокотники, и жест этот вышел настолько плавным и естественным, что говорило лишь об одном: что бы министру не грозило, он этого не боялся.

Допив виски, Крауч-младший ухмыльнулся.

— Тем не менее, со мной вы разговариваете.

— А вы представляете опасность? — парировал Кингсли, и Барти, оценив ответ, усмехнулся.

— Думаю, вы знаете ответ на этот вопрос. — Он поставил пустой бокал на кофейный столик, соединил кончики пальцев и, не отрывая взора от лица министра, подобрался к цели своего визита:

— Мы с вами на одной стороне, министр. Мы хотим одного и того же.

— Чего же?

— Уничтожения Красной Гарпии, — Барти немного подался вперёд, — той, какой мы её знаем.

Он замолчал в ожидании, но едва ли его мысль была закончена: замерев, он с волнительным трепетом, присущим моментам приближения к заветной цели, наблюдал за переменами в лице министра. Подозрение проступило в прежде спокойных чертах.

Шеклболт отвернулся. Сжавшиеся в кулак пальцы прижались ко рту. Это длилось недолго, потому что он, почти не меняя позы, лишь приподняв подбородок так, чтобы можно было говорить, внёс новую порцию сомнений в сознание Крауча-младшего.

— Не забывайте, что я министр, а значит, имею доступ ко всем секретным архивам и тайникам. — Выдержав паузу, Кингсли обратил взор к гостю, и в его глазах читалось: «Я знаю, кто ты такой на самом деле».

— Вы ведь не ради общего блага так стараетесь, верно?

В человеке, в принципе не способном на демонстрацию сарказма, этот самый сарказм и обнаружился, приправленный могущественным положением в обществе, а значит, практически безграничными возможностями. Кингсли с достоинством удерживал рубеж, не собираясь так просто сдаваться, что было предсказуемо, хоть и вывело Барти из себя.

— Я могу перечислить множество причин, — нетерпеливо бросил Барти, почувствовав, как палочка в руке потеплела от прилива подстёгнутой эмоциями магии. — Вы знаете, кто глава Гарпии?

Он знал, на какой риск шёл. Всегда это знал.

Как и то, что тёмное прошлое никогда, никогда его не оставит.

Сморгнув жуткие картины давних воспоминаний с обратной стороны век, он прочистил горло и, титаническим усилием воли натянув на лицо привычную нагловатую ухмылку, заговорил, медленно растягивая слова, как будто этим делал величайшее одолжение собеседнику:

— Ладно, стоит признаться. В первую очередь я спасаю собственную шкуру, но в этом нет ничего удивительного. — Почувствовав себя увереннее, он откинулся на спинку кресла. — Я всегда так делал.

Кингсли хмыкнул и повёл бровями, соглашаясь с Барти, но прежде, чем он успел ответить, тот добавил:

— И всё же, министр. Это пойдёт на пользу всему обществу. Вы знаете, что поставлено на кон. Жизни многих и многих людей. В сравнении с возможностями Гарпии то, что творил Тёмный Лорд, покажется детской сказкой. Но вы и так это знаете.

Они пронизывали друг друга тяжёлыми взглядами, под которыми ни один не дрогнул. Насыщенного сиреневого цвета мантия Шеклболта зашуршала, когда он покинул кресло и медленно приблизился к камину, и голова Крауча-младшего, как зачарованная, повернулась вслед за ним.

Это безмолвное ожидание Барти запомнил надолго, как и собственные противоречивые чувства, вздымавшиеся в груди, то и дело подкатывавшие к горлу. Чувства, на которые он в принципе был способен, но знали об этом единицы.

Он видел лишь широкую спину министра, то, как в свете горевшей люстры поблёскивал атлас его мантии, и стуком крови в ушах отмерял мгновения ожидания.

Либо он получит всё, либо проиграет.

Он не смог предугадать, когда Кингсли решится заговорить, но сжал пальцы в кулаки, когда это произошло:

— Существует предмет, являющийся гарантом мира между Орденом Феникса и Красной Гарпией. В течение долгих лет этот предмет переходит от одного министра к другому. Едва не был утерян во время властвования Пия Толстоватого, или, проще говоря, Тёмного Лорда. Он охраняется лучше самых бесценных артефактов в хранилищах Гринготтса. Впрочем, вы и так это знаете. Ведь именно за ним вы и пришли.

Кингсли двинулся в сторону выхода из гостиной, дав знак Барти следовать за ним, и тот не стал сопротивляться.

— Повторю, он весьма надёжно спрятан. — Кингсли поднялся по лестнице, его гость с отставанием шёл следом.

Они оказались в кабинете, где три из четырёх стен занимали высокие стеллажи с книгами, а в центре стоял массивный стол с добротным креслом. Министр прошёл к столу и заглянул в верхний ящик, Барти же остановился на пороге, всё ещё испытывая лёгкое недоверие и держа ухо востро. И ладонь на палочке в кармане.

Появившаяся из стола карта Великобритании легла на столешницу, Кингсли склонился над ней, достал волшебную палочку — Барти, заинтересовавшись происходящим, приблизился на шаг, — и, прежде чем произнести заклинание, обратился к гостю:

— Шкатулка постоянно перемещается, чтобы никто не мог обнаружить её.

— Но вы знаете способ, как остановить это, — Барти не смог скрыть мелькнувшую в интонации надежду.

Шеклбот кивнул и, полностью сосредоточившись на колдовстве, направил кончик палочки на карту и зашептал неизвестные Краучу-младшему слова на латыни. Некоторое время ничего не происходило, хоть Кингсли продолжал читать заклинание, но вот карта вздрогнула, будто потревоженная дуновением ветра. Из кончика палочки вырвался язычок голубоватого огня, упавший на край пергамента, а после охвативший всю карту. Воспламенившись, карта сгорела очень быстро, и от неё не осталось ничего, кроме пепла. Огонь не затронул лишь маленький участок, который, подчиняясь мановению палочки министра, взмыл в воздух и опустился на ладонь Барти. Тот напряг зрение, всматриваясь в мелкие буквы возле чёрной точки, а Кингсли, отложив палочку, задумчиво произнёс:

— Дамблдор предупреждал меня. Что за этим предметом когда-нибудь придёт человек, который захочет всё изменить.

Крауч-младший оторвал взгляд от кусочка пергамента и изогнул уголок рта в усмешке:

— Тогда что вас смущает?

— Я думал, вы решитесь лет так на десять раньше.

Усмешка превратилась в улыбку.

— Я не был уверен, что вы поверите мне.

Взмахом палочки Кингсли уничтожил пепел, пока Барти рассматривал кусочек карты в своих руках.

— Я и не верю, — искренность в интонации заставила Крауча перевести взгляд на министра, — но я верю, что рядом с вами есть крошечная горстка людей, которая нуждается в помощи.

Ну, конечно. Поттер, Снейп, Малфой.

Гермиона.

Барти покинул дом министра, уничтожив остатки карты, но прежде запечатлев в памяти три слова.

«Кловелли, графство Девон».

Он не мог знать, что хозяин дома, оставшись в одиночестве, поспешно вернулся в гостиную, преодолевая подступающие судороги, и сделал пару глотков отвратительного зелья из фляги. Уже через несколько мгновений дрожь отступила, волшебник посмотрел в зеркало: оттуда на него по-прежнему смотрел министр магии.

* * *

Мало кто в столь поздний час мог стать свидетелем того, как четверо крепких мракоборцев скрутили Люциуса Малфоя в одном из переулков Кэмдена. Обвинение в крупных денежных махинациях с прямыми уликами и доказательствами были давно готовы, и представителя знатного рода в этот же вечер отправили на заключение в Азкабан. Северус Снейп дождался исполнения приговора, а после трансгрессировал в Лондонский Сити…

Тесная комната с низким потолком и слегка покачивающейся засаленной лампой. Неудобный деревянный стул, на котором тряпичной куклой повисло человеческое тело. Из-за длинных спутанных волос не видно лица. Ни звука не раздаётся вокруг, лишь эхо от капель, что срываются с водопроводной трубы в коридоре. Он подходит ближе, делает плавное движение палочкой. Несколько мгновений ничего не происходит, а потом тряпичная кукла оживает. Взлохмаченная голова вскидывается, и он в ужасе отступает назад.

Это она. Смотрит на него любящим взглядом, хоть и не понимает, почему он так поступает с ней. Мама. Неужели он действительно это сделал?..

Он опускает взгляд на руки всего на секунду, чтобы увидеть, что они все в крови. Палочка выпадает из скользких пальцев, он делает ещё шаг назад, когда вновь смотрит на неё.

Кровь. Кровавые слёзы текут из глаз, переполненных глупой, безотчётной любовью матери к своему ребёнку. Он натыкается спиной на стену, не в силах пошевелиться, а она тянет к нему руки, приближается, и за ней — сотни других, с такими же кровавыми слезами. Кажется, он кричит, но ничего не может сделать, когда они обступают его, и мать обнимает его, намертво сцепляя руки за шеей, сжимая их сильнее и сильнее, пока не становится нечем дышать.

Прости, но я не делал этого…

— Я не делал этого!

Барти резко сел в постели, шумно вдыхая воздух в одеревеневшие лёгкие. Всё тело трясло от увиденного сна, влажную спину неприятно лизал сквозняк. Прошло достаточное количество времени, прежде чем дыхание пришло в относительную норму. Низко склонив голову, он запутался пальцами в волосы, думая о собственной внезапной рассеянности, по вине которой забыл пополнить запасы зелья сна без сновидений. Голограмма магических часов показала, что сейчас без четверти три. Отлично.

Решив, что заснуть уже вряд ли удастся, Крауч-младший почти успел дотянуться до шёлкового халата, как вдруг из тёмной глубины квартиры услышал знакомый голос:

— Плохой сон?

За развёрнутыми стеклянными перегородками едва ли можно было что-то рассмотреть, но Барти не требовалось визуальное подтверждение, чтобы понять, кто решил порадовать его своим визитом. А заодно обчистить запасы зелий.

— Я так рад тебе, — громко произнёс он с лживой улыбкой в голосе, всё-таки встав и набросив на плечи халат, после чего спустился с подиума, даже не взглянув на расположившегося в кресле Снейпа, и прошёл к бару. Подсветка в стеклянном шкафу горела всегда, чего оказалось достаточно, чтобы взять оттуда чистый стакан и бутылку виски.

— Раз беспокоят кошмары, нужно зелье принимать, — издевался Снейп раздражающе ровным тоном, не поворачивая головы к Краучу-младшему, который только что бросил в стакан пару кубиков льда.

— Должны были остаться несколько флаконов, но они чудесным образом испарились, — ответил хозяин квартиры таким шёлковым тоном, что хоть под тела нежных барышень стели. Плеснув напиток, он сделал большой глоток, поморщившись от острого вкуса, и облокотился на барную стойку, поглядывая на своего гостя с неприкрытым недовольством. — Что тебе нужно?

Снейп повернул голову. С полминуты посмотрев на затенённый силуэт Барти, он встал и приблизился к кухне, замерев по другую сторону стойки со скрещенными руками на груди. Истинно-профессорская поза, вкупе со строгим взглядом безотказно действующая на учеников Хогвартса. Однако нынешний случай был, мягко говоря, не совсем подходящий.

— Я соглашаюсь на придуманную тобой авантюру, безропотно следую разработанному плану, но что получаю взамен? Ты пренебрегаешь моим доверием, совращаешь моих студентов, после своего «исчезновения» вовсе играешь по собственным правилам. Теперь же выяснилось, что цель, которую мы преследовали в стенах Гарпии, и не цель вовсе, и что мы охотимся вообще неизвестно на что. Так скажи, почему я до сих пор должен верить тебе?

К тому времени, как Снейп закончил, Барти успел допить и теперь смотрел на своего друга с непробиваемым самодовольством, говорившем о полном отсутствии мук совести, к которым, возможно, взывал профессор.

— Мне начать по порядку, да? — похоже, настал черёд Крауча-младшего издеваться. — Сколько лет мы знакомы? Около тридцати? В таком случае это сюрприз, что ты до сих пор удивляешься в моём отсутствии доверия к окружающим. Далее, касательно цели. Да, я солгал, когда сказал, что наша цель — то, что хранится в тайнике. Это обобщённая информация, потому что меня интересует не столько компромат на собственное тёмное прошлое, сколько иные материалы. — Барти отвесил глумливый поклон. — Прости, что не поделился правдой сразу. И последнее.

Он обошёл стойку, чтобы оказаться на одной стороне со Снейпом, остановиться близко к нему и произнести прямо ему в лицо в той отвратительной манере передразнивания, которую профессор ненавидел больше всего:

— Я не совращал твоих драгоценных студентов, — скривив губы в кратковременной усмешке, Крауч-младший добавил, — по крайней мере, не Поттера. Он весь твой. Тем более, у вас давно не клеилось.

Снейпу показалось, что он издал злобный рык, когда вцепился в гладкую ткань халата Барти и, встряхнув, прошипел в дюйме от его лица, с которого, казалось, ничто не могло стереть наглой ухмылки:

— Оставь свои мерзкие шутки при себе. Я могу сделать так, что ты не найдёшь ни одного магазина или зельевара во всей Великобритании, кто мог бы сварить или продать тебе зелье сна без сновидений. И тогда я посмотрю, как ты заговоришь после недели ночей в объятиях своего кровавого кошмара с погибшей матерью.

С лица Крауча-младшего схлынули все краски. Ровно мгновение в карих глазах стоял вопрос, после сменившийся остротой осознания.

— Ты влез в мою голову? — Он сбросил с себя руки Снейпа, но тот предугадал ход мыслей оппонента.

Профессор как никто другой знал, с какой ловкостью и скоростью оружие могло появляться в руках его друга. Из кармана халата бывшего Пожирателя Смерти выскользнула палочка, что уже в следующий миг произвела заклинание, которое достигло бы своей цели, если бы не мастер зелий, остановивший его невербальным Протего.

Барти отлетел назад, врезавшись спиной в кирпичную стену, и сдавленно застонал от боли. Глядя на то, как он согнулся, Снейп спрятал палочку, успокаиваясь, после бросил взгляд на бутылку виски. Взяв её и два стакана, он приблизился к съехавшему на пол другу. Тот бросил озлобленный взгляд, когда профессор сел рядом.

— Мы не должны идти друг против друга.

Со стороны Крауча-младшего раздалось хмыканье, уже не такое враждебное, как прежде.

— Это ты мне говоришь? — Небрежно поведя палочкой, он призвал пачку сигарет с пепельницей, и когда оранжевый огонёк из зажигалки на несколько мгновений озарил его лицо, Снейп мог поклясться, что видел прежнего Барти: таким, каким всегда его знал.

— Слышал, Люциуса арестовали, — продолжил он после пары затяжек, положив руку с сигаретой на согнутое колено. — Тебе не кажется, что всё слишком просто? Вот так взять и решить проблему.

— Возможно, — расплывчато ответил мастер зелий и слегка повернул голову к Краучу-младшему, привлечённый незнакомым ароматом сигарет.

— Это же мой отец, — мрачно усмехнулся Барти, хоть и знал, что весёлого мало, — с ним никогда не бывает просто.

— Мы в любом случае не перестали следить за остальными…Что ты куришь?

Снейп перехватил ладонь друга, которую он почти успел поднести к лицу, и тот, многозначительно посмеиваясь, протянул сигарету другу.

— К сожалению, ты перестал делать самокрутки, когда мне было двадцать, — он с ещё большей настойчивостью протягивал набитую вовсе не табаком вовсе не сигарету, когда профессор отмахнулся в первый раз, — а они у тебя очень хорошие получались.

— Я был потерян для мира уже в тот день, когда познакомился с тобой, — проворчал Северус, впрочем, не чувствуя ни капли разочарования, и с тяжёлым вздохом взял косяк из рук удовлетворённо присвистнувшего друга.

— Поттер знает, что шкатулки нет в тайнике, — сказал он через некоторое время, выдыхая сладковатый дым, и вернул «отраву» законному владельцу. — Всё, что нам остаётся, это надеяться, что он не откажется от всей этой затеи.

— Не откажется, — уверенно заявил Барти, и Снейп увидел, как блеснули его глаза, — ибо конечная цель стоит того.

Конечная цель. Единственное, ради чего Поттер только и мог сделать всё это. То, что откроется ему в самом конце.

— И он вновь меня возненавидит, — в бархатном голосе мастера зелий не было и капли сожаления, а направленный в окно взгляд невозможно было перехватить, чтобы понять, какие чувства скрывались за оболочкой идеальной выдержки.

— Как и всегда, — улыбнулся Барти, затушив косяк. Ответа не последовало.

— Что тебе нужно, Барти? — спросил Снейп, когда за окнами стало светать. — Помимо, как ты выражаешься, «компромата на собственное тёмное прошлое»? В одной из шкатулок есть что-то, о чём я не знаю?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос, Северус, — на удивление мягко сказал его друг. — Всегда знал, но делал вид, что тебя это не касается.

Отрицать было нечего, Снейп действительно догадывался, достаточно давно, но не считал нужным поднимать эту тему. По крайней мере, до последнего времени повода не возникало.

— Зелья уже в твоём шкафу, — бросил он, будто между делом, а после, назвав адрес своего дома, исчез в вихре зелёного пламени.

А в это самое время Гарри Поттер сидел в одном из кабинетов бетонного коридора и изучал собственные воспоминания с приёма в доме Крауча-старшего.