Моё проклятое дитя (джен)

Гарри смотрел в испытывающие глаза Найта Каллекса и пытался призвать хоть одну разумную мысль, которая объяснила бы то, что сейчас аврор видел перед собой. Но они не приходили. И мальчик все больше злился: на Найта, который иногда бывает ну просто невыносимым в своей опеке, на Малфоя, который умудрился грохнуться на лестнице, когда предполагалось, что они будут передвигаться «бесшумно» и не привлекать к себе внимание, и больше всего на себя — за то, что не умеет врать, когда это так жизненно необходимо. Глядя в искаженное гневом лицо Найта, Гарри понял, что ему требовалось не просто придумать причину, по которой он и Малфой — встрепанные и уставшие — гуляли по ночному Хогвартсу. Нужно было соврать так, чтобы хоть и не выглядело правдоподобно, но увело того от рассуждений о причастности Тёмной магии к этому инциденту. А это означало, что Поттер и Малфой не имели ни малейшего представления о том, кто именно устроил погром в туалете на третьем этаже.

— Я возвращался с вечеринки и случайно столкнулся с Малфоем, мы немного повздорили, вот и всё. Ты же знаешь, вражда между факультетами и тому подобное, — выговорил Гарри, стараясь не отводить взгляд и не моргать.

Выражение на лице Найта не изменилось, только губы сжались плотнее в тонкую линию.

«Да, Поттер, тебе вручат кубок за самую неправдоподобную ложь в истории Хогвартса. Ни черта он тебе не поверил.»

Молчание затягивалось, и Гарри казалось, что еще чуть-чуть, и он не выдержит — просто встанет и уйдет, игнорируя все попытки охранника остановить его и вытрясти правду. Да какая теперь, к черту, разница? Он жив, здоров, не считая пару синяков и ссадин, но ведь это мелочи. Мадам Помфри уже звенела склянками своих лечебных зелий в глубине палаты, и вскоре он будет выглядеть как всегда — невредимым и не выспавшимся, но зато никто и слова не посмеет сказать, что Найт не справляется со своей работой: школьные потасовки между представителями враждующих факультетов — вполне естественное явление. Но нет, только не для Найта — его профессиональное эго не простит ему того, что он упустил своего подопечного из поля зрения, даже когда сам клиент против такого пристального надзора.

«Если б он брал зарплату, я бы ему её обязательно урезал», — раздраженно подумал Гарри. Когда-то он, еще чувствующий стеснение в присутствии своей персональной охраны, неловко предложил аврору брать деньги в качестве оплаты за свои услуги. Мальчик прекрасно знал, что Орден Феникса — добровольная организация, противостоящая Волдеморту и его приспешникам. Деньги — совсем не то, что побуждает смельчаков, жаждущих свободы и справедливости, а также обезумевших от горя и жажды мести людей вступать в её ряды и класть свои жизни с надеждой… с верой в то, что война когда-нибудь, но обязательно закончится. Что мир станет лучше. Или же они просто не доживут до того момента, когда им придется наблюдать, как умирают их близкие. Гарри прекрасно понимал, что никакие галеоны не могут поощрить их стремление бороться, им это не нужно. И всё же, каждый раз замечая маячившую неподалеку фигурку Найта, зная, что его взгляд большую часть времени был направлен на него, он чувствовал себя неловко. За то, что заставил этого человека заниматься бесполезной работой — бегать за мальчишкой, когда другие люди гибнут, и помощь Найта, несомненно, требуется в другом месте. Возможно также, что у Каллекса были собственные счеты с Волдемортом и Пожирателями, а Гарри только помешал ему достигнуть своей цели, монополизировав почти все его время. Он чувствовал вину, глядя на профиль Найта в темноте, зная, что будет засыпать с ощущением полной безопасности и защиты. А в это время гибнут люди. И он ничего не мог поделать. И тем более предложить что-то взамен.

Неуверенное предложение о деньгах было встречено таким взглядом, будто с языка Гарри сорвались все оскорбления, которыми Пожиратели смерти поливают магглорожденных. Больше тема благодарности не поднималась.

— Вот ваша мазь, дорогой, — отвлек его мягкий голос мадам Помфри, и она осторожно начала наносить жирную смесь на его лицо. Гарри уже было вздохнул с облегчением, но заметил, что пронизывающий взгляд Найта был теперь направлен на Драко Малфоя, и снова занервничал.

Казалось, Малфой был в полной прострации, глядя на Найта спокойным, ничего не выражающим взглядом. Однако быстрый взгляд на его руки, медленно вертевшие свою волшебную палочку, словно он в любой момент ожидал нападения и не скрывал, что будет защищаться, дал понять, что Малфой прекрасно понимал, в какой заднице они оказались.

Гарри в который раз проклял так не вовремя вернувшуюся Плаксу Миртл, которая, вероятно, проделав очередной долгий путь из озера обратно в бачок унитаза, была не готова увидеть свой любимый туалет в состоянии «помещения, непригодного для жилья». Разлитая по полу кровь также давала пищу для фантазии, и спустя миг он и Драко проявили весь свой талант, когда летели со всех ног подальше от туалета, стараясь производить как можно меньше шума, и одновременно зажимали руками уши от этих раздирающих, ранящих слух воплей. Уже тогда было ясно, что ситуация, в которой они внезапно оказались, была плохой, очень-очень плохой — топот патрульных аврорских ног над головой подтверждал это, и Гарри чуть не застонал от острого разочарования — ведь так всё хорошо начиналось! После их с Драко ночного разговора все студенты еще спали, и они решили незаметно вернуться в свои гостиные, чтобы привести себя в порядок, а потом, как ни в чем не бывало, отправиться на завтрак. Уставшие после бессонной ночи глаза совсем их не выдадут — Гарри голову даст на отсечение, если кто-нибудь после прошлой вечеринки придет в лучшем виде. И тут такой облом — проход наверх перекрыт, а у Гарри при себе ни мантии-невидимки, ни карты мародеров. Они с Драко уже сбегали по лестнице в вестибюль, когда слизеринец оступился и кубарем покатился вниз. Прямо под ноги рассерженному Найту Каллексу, прическа которого почему-то отдаленно напоминала Гаррину шевелюру — выбившиеся пряди свисали на лицо, волосы были так растрепаны, как будто аврор бесчисленное количество раз в отчаянии запускал туда пятерню или же попал под бушующий ураган. Над ситуацией можно было от души посмеяться, если б Гарри также не был его жертвой.

— Почему вы двое без рубашек, мистер Малфой? — спросил Найт, упорно делая вид, что не замечает, насколько недружелюбно настроен против него слизеринец.

Гарри мысленно воздал хвалу их с Малфоем предосторожности, когда они спалили те окровавленные тряпки.

— Ну как вам сказать, мистер Каллекс, — ухмыльнулся Малфой, — я не вполне уверен, что вы настолько бестактны, чтобы выслушивать подробности моей личной жизни. Скажу лишь, что часть моей одежды была утеряна на сегодняшней вечеринке.

— А рубашка мистера Поттера? Неужели он последовал вашему примеру и все же отдался в руки поклонниц?

Мысли в голове Гарри заметались словно рой пчел, но он никак не мог выбрать что-то конкретное. Однако Драко его опередил.

— Она у Луны Лавгуд, полагаю. Я видел, как она лично снимала её с Поттера. Может, вы еще проверите, не отсутствует ли на нём еще какая деталь одежды? Вы уж извините, но я не наблюдал за дальнейшим стриптизом.

Гарри залился румянцем, так как в его памяти тут же вспыхнуло лицо Луны, которая уткнулась ему в грудь, вдыхая его запах, перед этим незаметно расстегнув пару пуговиц. Воображение тут же за малфоевским сценарием предположило, что она продолжила свое занятие. Но откуда Малфою это известно? Его же не было на вечеринке! Или он просто случайно назвал Луну, не догадываясь, что вечер Гарри провел с ней?

— Мистер Каллекс, не будьте таким напористым! — со смешком сказала ему мадам Помфри, закончив обрабатывать царапины гриффиндорца, и отошла, чтобы осмотреть Малфоя, пока сам аврор удивленно уставился на Гарри. Поттеру казалось, что нанесенная мазь скоро зажарится на его щеках. — Дайте мальчикам хоть немного пространства для сохранения в тайне своих личных жизней! Я, конечно, понимаю, что в наше время молодежь стала более раскрепощенной, и всякого рода сплетни уже давно просачиваются через любые стены школы, выставляя отношения учеников на обозрение всем желающим, но все же приветствую, когда юноши скромно помалкивают о своих похождениях. Поверьте, с таким подходом было бы гораздо меньше девичьих слёз, да и мужских драк, и как следствие — больше запасов успокоительных и заживляющих зелий, — на последних словах она уже качала головой, подавая Малфою зелье от головной боли и релаксант, так как видимых повреждений она не обнаружила.

— Посидите пять минут, пока мазь не впитается, и можете идти. Мистер Каллекс, может, вам тоже что-нибудь предложить? — Целительница невзначай скользнула взглядом по его растрепанным волосам. Найт отрицательно покачал головой, и она без лишних слов удалилась.

Воцарилась столь ненавистная Гарри тишина, пропитанная немалой долей раздражения, беспокойства и ярости. Гриффиндорец ясно слышал, как мечутся мысли и догадки в голове аврора, пока он переводил свой взгляд с невозмутимо разглядывающего свою палочку Малфоя на его пылающее лицо.

— Найт, это глупо, — брюнет вновь рискнул обратиться к Каллексу, интуитивно чувствуя, что еще немного, и от аврора пойдет дым, и он вспыхнет как феникс при своем перерождении. Только если эта волшебная птица после сгорания сбрасывала свое оперение и превращалась в облезлого беззащитного птенчика, то Найт, скорее, был похож на венгерскую хвосторогу, плюющуюся матерными словами похлеще самого огня. — У нас Малфоем было много стычек за все эти годы, и уверяю, почти каждая из них могла или заканчивалась попаданием в Больничное крыло. И это, — он взмахнул рукой возле своего покалеченного лица, — не самое страшное, что с нами бывало.

На этих словах глаза Найта сузились, и Гарри поспешил исправиться:

— То есть, я хочу сказать, что в худшем случае мы просто могли поколотить друг друга кулаками, начисто забыв о магии. Мадам Помфри тогда долго с нами провозилась и здорово промыла нам мозги, так что теперь мы не кидаемся друг на друга с голыми руками. Но все же дуэли бывают. Просто… просто я не могу спокойно выносить оскорбления, не дав сдачи, — потупил взгляд Гарри.

— Ты выиграл? — грубый голос Найта резанул по ушам.

— Что?

— Ваша дуэль. Ты вышел победителем?

Гарри немного растерялся и невольно кинул взгляд на Драко. Блондин лишь презрительно скривился.

— Д-да. Да, я победил, — выдавил из себя Гарри. Было немного неловко перед слизеринцем, с которым у него в кои-то веки наладились отношения, при этом непонятно каким образом. Наверное, еще на первом курсе стоило изрядно потрепать Малфоя до потери крови, и тогда, может быть, он сэкономил бы свои нервы последующие пять лет.

Нет, Малфой на него не обидится, и не отвернется от него. Не после того, как… как у них сложилась цивилизованная беседа, из которой Гарри узнал некоторые интересующие его моменты. И у них появилась общая тайна. Конечно, если здраво подумать, то он был полным придурком, что доверил слизеринцу какой-то секрет. И особенно, если этот слизеринец оказался Малфоем. Однако Гарри почему-то был уверен, что Малфой ни за что не выдаст его. Это не только потому, что он тоже был Тёмным магом и боялся разглашения этого факта так же, как и Гарри, и посему был обеспокоен тем, чтобы и у Поттера не возникло никаких проблем, не дав ни малейшего повода его шантажировать или отыграться. И сейчас стоически находился тут, сочиняя с ним байки.

Для такой самоотверженности была еще одна причина. Гарри почему-то был уверен, — или ему просто хотелось в это верить? — что взаимное молчание Тёмных магов о своей сущности было сродни… солидарности, что ли? Как если бы они с Драко заболели какой-то постыдной болезнью, и разглашение тайны одного означало бы оскорбление чести и достоинства второго. Гарри не знал, существует ли такое негласное правило среди Тёмных волшебников, но искренне надеялся, что у них есть хоть какое-то подобие обходительности.

И, в конце концов, то, что Поттер выиграл в той кровавой дуэли, не было такой уж ложью. Если б не чудесное возвращение Малфоя из мира мёртвых, Гарри считался бы полноправным победителем.

Он вновь посмотрел на Малфоя — тот был все еще бледным, но знакомая враждебность прослеживалась в каждом его движении и презрительном выражении лица. Очухался, значит. Хорошо. Это хорошо.

Гарри вздохнул — и с каких это пор его волнует реакция Малфоя?

— Гарри, дай-ка мне свою волшебную палочку, — медленно произнес Найт, и у парня живот скрутило от ужаса.

Сбоку громко хмыкнул Драко.

— Надо же, неужели вы не доверяете своему подопечному, мистер Каллекс? Что ж, вы не безнадежны. Я всегда считал, что эта глупая гриффиндорская доверчивость подобно безответной любви в крови у каждого грифа.

— Вы ведь даже не знаете, на каком факультете я учился, — сквозь зубы процедил Найт.

— А оно и так видно! — ухмыльнулся Драко. — Вы не верите словам своего подопечного, требуя доказательств, из этого следует, что Пуффендой — последний факультет, на который вы имели шанс попасть. Когтевран позвольте сразу исключить, без комментариев. Остается Слизерин и Гриффиндор. Вы уж меня извините, но вряд ли ваша склонность к бурным эмоциям приветствовалась бы на моем факультете, — насмешливый взгляд на растрепанные волосы, — так что благороднейший кошачий род — именно та порода, к которой вы принадлежите.

— Волшебную палочку, Гарри! — проорал Найт, стараясь не смотреть в сторону Драко.

Гарри, поколебавшись, протянул ему её, покосившись на Малфоя — тот выглядел чрезвычайно довольным собой. Придурок!

Найт схватил палочку, чуть не оторвав вместе с руками Гарри. Собственные пальцы аврора заметно подрагивали.

— Мистер Каллекс, вам известно, что употреблять спиртные напитки на территории школы, а тем более при выполнении служебных обязанностей, запрещено? — отозвался Малфой, растягивая слова в привычной манере.

— Не смейте меня учить, что нельзя, а что можно, мистер Малфой! — рявкнул Каллекс, и Гарри только успел удивленно подумать, что Найт не отрицал того, что пил, после чего его накрыла волна парализующего страха.

— Приори Инкантатем!

Вырвавшийся красный луч влился в палочку Гарри, и по палате разнеслось приглушенное эхо выговоренных его голосом заклинаний в обратном порядке.

Щит. Потом парализующее. Импедимента.

С каждым отголоском нового заклинания сердце Гарри выпрыгивало из груди.

Протего. Инкарцеро. Опять блок.

Найт всё продолжал напряженно вслушиваться в эхо и смотреть на слабые вспышки искр из палочки. Он ждал.

«О Мерлин!» — Гарри беспокойно завозился на своем месте, будучи не в состоянии оторвать взгляд от своей палочки и с каждой вспышкой понимая, что скоро последует то роковое, последнее…

Релашио. Ступефай. Эвердо статим.

— Мистер Каллекс, я, конечно, понимаю ваше желание убедиться в правдивости слов Поттера о нашей с ним дуэли. Он всегда был не прочь приврать о своих геройских подвигах. Но ваш нездоровый интерес к дальнейшему вызывает опасения…

Экспеллиармус. Снова блок.

— Поттер, возможно, твой дорогой телохранитель таким образом хочет выразить свой протест против низкой оплаты? Видишь, он же повсюду за тобой носится, в туалет провожает, твои рубашки кидается разыскивать… Я бы прибавил ему жалование за такую заботу…

Диффиндо. Петрификус тоталус.

— Нет, я, скорее всего, ошибся. В этом геройском рвении явно присутствует личный интерес. — руки Найта внезапно дрогнули, и Малфой продолжил еще с большим энтузиазмом, — Наверняка все авроры просто мечтают охранять твоё звёздное тело, и, учитывая, что ты предоставлен мистеру Каллексу под опеку почти все свое время, он непременно пользуется такой возможностью, — голос Драко опустился до трагического шепота. — Понаблюдать за спящим героем ночью. Проводить его до туалета или душа. Может, сделать пару картинок, если повезет.

Сальвио гексиа. Импедимента.

Гарри одолевало желание закрыть уши, чтобы не слышать шепот своих заклинаний и малфоевское откровенное издевательство над Найтом. Про себя он уже давно начал обратный отсчет до заклинания Х, с которого можно было со всех ног бежать отсюда, и все равно, что будет потом.

— Вам стоило обратиться к Колину Криви, мистер Каллекс. Он более поднаторел в области подглядывания за Золотым Мальчиком, интересные фотки сделал. Возможно, он даже примет вас в свой Фан-клуб.

Три…два…один, — досчитал Гарри, воскрешая в памяти каждое из заклинаний. Вот оно.

Чистящее. Которым он стёр с себя кровь. А перед ним…

— Жаль, вас не было на вечеринке, а то бы ни за что не позволили Поттеру танцевать с полоумной Лавгуд, которая одежду с него начала стягивать. Вы главное не позволяйте ревности овладеть вами — она многих погубила.

Гарри весь напрягся, ожидая зловещего Сектумсемпра, но вместо него услышал рычание, которое, как ни странно, издавал человек.

Открыв глаза, он едва не отпрянул — Найт был в ярости, сверля слизеринца уничтожающим взглядом. Он прекратил действия заклинания и теперь стоял, дрожа, очень близок к тому, чтобы кинуться и порвать обидчика на куски.

От облегчения у Гарри закружилась голова — знал ли Найт, насколько близок был к тому, чтобы обнаружить использование темномагического заклинания? Всего одна вспышка красных искр отделяла аврора от раскрытия этой тайны, и по воле случая или же благодаря пресловутому Поттеровскому везению, о котором не уставал напоминать мальчику Снейп, мужчина потерял самоконтроль до того, как случилось бы непоправимое.

Затем Найт вылетел из Больничного крыла, кинув Гарри его палочку, которую тот поймал лишь благодаря своим рефлексам ловца, и прорычал что-то о том, что они должны быть на завтраке через какое-то время.

На минуту Больничное крыло погрузилось в тишину, нарушаемую едва уловимым шелестом юбок целительниц на портретах.

— ТЫ УРОД!!!

— Поттер, все хорошо.

— Да что ты… Как у тебя… ЧТО ЗА БРЕД ТЫ ТУТ НАГОВОРИЛ?!!

— Если б не этот бред, то сейчас ты скромно сидел бы в компании Авроров и объяснял, как это так получилось, что из твоей палочки ранее использовалось тёмное проклятие.

— Но эта чушь!!! Этот Фан-клуб… и твои намеки на… — Гарри захлебнулся в негодовании, не зная, что из сказанного слизеринцем взбесило его больше всего.

— Поттер, успокойся, — тихо, но четко приказал Драко.

— Но ты только что…

— Мне нужно было любым способом заставить его отвлечься, — перебил Драко. — И оскорбления — единственное, на что вы, гриффиндорцы, так легко реагируете. В этом вы предсказуемы, и я воспользовался этой вашей слабостью.

Гарри хотел возразить, но Драко вновь перебил его, повысив голос. Очевидно, и его терпению иногда приходит конец.

— Ради Мерлина, я же спас тебя от дальнейшей расправы! Заставил его заткнуться, и что с того, что это было невежливо? Разве ты предпочел бы пустить все на самотек и потом оправдываться? Тогда ты еще больший олух, чем я думал, Поттер! До сих пор не могу понять, как в тебе может сочетаться тёмная сущность...

Слизеринец отошел, слегка нахмурившись, как будто действительно не верил, что Гарри не такой уж святой, каким кажется на первый взгляд.

Недоверие. И опять они пришли к тому, с чего начинали.

Гарри сделал судорожный глубокий вздох, пытаясь унять негодование и гнев. Нужно успокоиться. Остыть и не позволять своим глупым эмоциям взять вверх. А иначе он все испортит. Наорет на Малфоя, и тот пошлет его куда подальше со всеми научными вопросами о Тёмной магии. И потом будут долгие-долгие дни неведения и непонимания относительно всего происходящего. Возникнут новые вопросы, и Гарри в этом ничуть не сомневался, ответы на них даст далеко не каждый, даже Тёмный. Ведь это Тайна. Секрет, столь общий для всех кого он касается, но в тоже время очень личный, так как безопасность и защита — единственное, из-за чего слизеринцы порвут друг другу глотки.

Интересно, а почему же тогда сам Слизеринский Принц изъявил желание добровольно ввести его в курс дела? — Гарри внезапно осознал, насколько поведение Малфоя отличается от прежнего, и в недоумении уставился на Драко, как будто впервые его увидел. Малфой сделал непоправимую вещь сегодня ночью. Он выдал себя. Рассказав Гарри о том, что он Тёмный, он сам дал ему оружие в руки, и главное КОМУ рассказал!!! Закоренелому врагу своего хозяина, чью метку он носит на своем предплечье. Не потребовав с него ни клятв, ни обещаний хранить молчание. Очень опрометчиво, если учесть, что Люциус Малфой в это время коротает свои дни в Азкабане, а сама семья попала в немилость Тёмного Лорда после провала операции в Министерстве магии.

Опрометчиво… нет, это совсем не то слово, свойственное Малфоям. Скорее преступно и скользко, использование всех всевозможных ситуаций в своих корыстных целях. Это какая-нибудь ловушка… Хитрый продуманный план, в котором его, Гарри, обведут вокруг пальца, а он еще поблагодарит Драко за это.

Это точно ловушка. Как тогда, в Министерстве.

— Выпей Поттер, — ему в руку толкнулся флакончик, и Гарри автоматически поднес сосуд ко рту, в последний миг замирая. — Это успокоительное, тебе лучше пока принимать его почаще. Выброс Тёмной магии не только забирает силы, но и выводит из равновесия, поэтому ты и ведешь себя как малолетняя истеричка. — Малфой нахмурился еще больше, его лицо ставало более озабоченным по мере того, как Гарри ошалело глядел на зелье.

Странно, но в минуту опасности инстинкты Гарри никогда не подводили. И почти всегда он мог интуитивно понять, что опасность близко, но на этот раз чутье молчало. А он всегда доверял своим инстинктам, так ведь?

Брюнет залпом опрокинул в себя зелье, в очередной раз решив испытать судьбу на удачливость. Когда-то на уроке зелий Снейп рассказывал, что яды необычайно приятны на вкус, не смотря на то, что их действие совсем противоположное. Гриффиндорцы тогда от души позабавились, незаметно подливая друг другу в бокалы с напитками сладкие сиропы и варенье. Невилл, которому выпала честь распробовать чай с ананасовым сиропом, в приступе паники начал задыхаться, и пресловутый чай пришлось пить всем, чтобы успокоить его и убедить, что это вовсе не яд замедленного действия. Вот и сейчас, глотая прохладную жидкость, Гарри ожидал незамедлительных последствий: одышки, ускоренного сердцебиения или же припадков как при эпилепсии.

Но вопреки опасениям ничего не случилось, и вся тревога ушла, а мысли вдруг перестали больно шевелиться в голове, поселив в его теле спокойствие и лёгкую сонливость.

Гарри не успел скрыть изумление, разглядывая недопитое зелье во флакончике. Ну да, успокоительное. А он думал…

— Ты что подумал, что это яд? — презрительно спросил Драко, как будто ему было тошно только от того, что Гарри допускает такую мысль. Гриффиндорец отвел глаза.

Драко раздраженно фыркнул, поднимая взгляд, явно моля всех известных ему богов избавить Золотого мальчика от непроходимой тупости. — Поттер… ты… просто… ты-хоть-примерно-представляешь-себе-действие-тёмной-магии? — выдохнул он, опуская тяжелый взгляд на брюнета.

Гарри удивлённо моргнул, ожидая оскорблений.

— При инициации маг подписывает с Тёмной магией условный контракт: он признает её безграничную силу и неиссякаемое могущество, она же дает ему некоторую власть, впустив в свои ряды, — резким тоном начал слизеринец. — Иными словами, Тёмный магия с того момента НЕ является для мага потенциальной угрозой, так как поставленное Тёмное клеймо на нем дарит иммунитет на все виды её воздействия. Мы — не цель для уничтожения. Мы не враги ей, — Драко снова подошел и заглянул в расширенные глаза Гарри. — Мы её прислужники.

— Это — он ткнул пальцем в полупустую склянку в руках Поттера, — определённо не яд, и ты должен был знать это с самого начала и не опасаться, что я тебя отравлю, а знаешь почему?

— Я должен тебе доверять? — неуверенно предположил Гарри.

— Потому что ты бы это почувствовал!!! — заорал на него Малфой. — Яд — зелье, предназначенное для намеренного убийства человека, оно не рассчитано на то, что он просто им подавится! Это порождение Тёмной магии, и ты обязательно ощутил бы её, если бы держал в руках отраву. Ты всегда будешь чувствовать приближение магии! Это вполне может быть и тёмное проклятие, наложенное на твои манатки, и любовное зелье, подлитое тебе в сок. — Драко перевел дыхание, холодно взирая на сокурсника, — Это предупреждение, что нашим жизням грозит опасность, подарок магии для нас. Нужно просто не быть идиотом и научиться им пользоваться. Так что можешь не опасаться Поттер, я не могу причинить тебе серьезный вред, по крайней мере, не жди от меня удара в спину.

К концу монолога голос Малфоя настолько заледенел, что было ясно — очередной доверительной беседы не выйдет. Лицо его застыло, не выдавая эмоций, но острый взгляд и желваки на скулах давали понять, что он чертовски зол.

Естественно, он злится, горько подумал Гарри, который уже осознал свое заблуждение. Драко не может применить Тёмную магию против него, потому что он её почувствует. Но это ведь не так. С Гарри хватило бы и выпить яд, игнорируя всякие предупреждения, просто чтобы выяснить, каков он на вкус. Кем там нужно быть, что бы это сделать? Ну так вот, Малфой еще высокого о нем мнения. Гарри даже страшно представить, что он еще может успеть натворить, пока ему не откроют глаза на эти очевидные вроде бы вещи.

«И вовсе напрасно я подозревал Малфоя. Если б он захотел меня каким-то образом провести, то не стал бы об этом предупреждать, это уж точно. И если бы захотел навредить, то не стал бы выгораживать перед Найтом. Зачем избавлять меня от проблем? Возможно, Малфой ценит тот факт, что я спас ему жизнь, и пытается вернуть таким образом долг? Хотя маловероятно, так как я же и был причиной его непродолжительной смерти. Он не должен был делать всего этого для меня. Не должен был сидеть ночью на ледяном подоконнике, снизойдя для разговора; устраивать липовую дуэль под утро, чтобы волшебные палочки сохранили заклятия нашей драки на случай проверки, отодвигая подальше злосчастную Сектумсемпру. Он не обязан сидеть здесь, вливая в меня успокоительное, когда я ору на него из-за любой мелочи. Но он это делает. А что я делаю взамен? Ищу оправдания его поступкам, сводя все доводы к малфоевскому честолюбию? Подозреваю его в заговоре каждый раз, когда тот проявляет к нему невиданную доброту?

Поттера накрыла волна стыда, и он спрятал лицо в ладонях, сгорбившись на больничной койке.

Малфой пошел на огромный риск, давая ему информацию. А Гарри ничего лучше не придумал, чем шантажировать его в случае отказа. Да, Тёмная магия в нем не ошиблась, это уж точно. Волдеморт может гордиться своим крестником.

И долг жизни здесь абсолютно не причем. Чего бы не стоило Малфою вернуть ему долг, это было не важно. Потому что свой он уж точно ему не выплатит.

— Прости меня, — приглушенные слова из-под ладоней. — Я… я не должен был так думать. Я действительно понимаю, насколько ты мне помогаешь, и чего это тебе стоит. Ты единственный открываешь мне правду на всю эту чертовщину, что со мной творится, и я ценю это. Если тебе будет что-нибудь нужно, я…

— Ш-ш, — шикнул на него голос Малфоя, и Гарри поднял голову. Слизеринец усмехался краешком губ, на нём было привычное надменное выражение, сопровождающее его на публике. — Поттер, на сегодня у тебя только одна склянка успокоительного, постарайся не тратить её впустую.

Гарри растеряно оглядел свои руки.

— И сколько это будет продолжаться?

— Твое неуравновешенное состояние? Не знаю, это зависит от того, сколько у тебя будет поводов его нарушить. — Драко сел на соседнюю койку и вытащил очередную уцелевшую сигарету. Затянувшись и выпустив дым, он тут же втянул серую струю в волшебную палочку, чтобы, не дай Мерлин, Помфри ничего не заподозрила.

— Я серьёзно.

— А я не шучу. Ты не умеешь сдерживать эмоции. Стоит отпустить любую колкость в твой адрес, ты сразу же вспыхиваешь и кидаешься на обидчика. В своей несдержанности ты не опережаешь разве что Уизела.

— Раньше я вполне тебя игнорировал, — парировал Гарри.

— Раньше ты не пробовал пальнуть в меня Тёмным проклятием.

— Неужели Тёмная магия так меняет человека? Я не верю. Пол Слизерина уже бы бегало в истерических припадках после того, как впервые применят проклятие.

— Поттер, не забывай, что чистокровных к этому подготавливают с детства. И уж конечно, вкус Тёмной магии познают где угодно, но только не в школе под крючковатым носом этого маразматика.

— Не смей так отзываться о Дамблдоре! — оклик получился немного громче, чем Гарри рассчитывал, но Малфой послушно промолчал, приподняв руки в жесте капитуляции.

— О Боже, — застонал Гарри. — Это ужасно… Я же буду орать на всех по любому поводу. Стоит кому-то только сказать мне что-нибудь или расстроить…

— Меня уже можешь исключить из списка, — тихо сказал Драко.

— …и я уже буду соответствовать тому, что писала про меня Скитер в прошлом году: буйнопомешанный и ненормальный. Хорошо, что она сейчас не у дел, мой позор ограничится только школой. — Гарри мысленно начал перебирать места, людей и темы разговора, которых стоит лучше избегать, чтобы лишний раз не дать повода своей психике дать трещину. И тут же почувствовал, что его сейчас вывернет:

— О, нет! Снейп! Только не это!!!

— Постарайся пить больше воды. Сосредотачивайся на чем-то одном и поначалу избегай серьёзных разговоров, — посоветовал Малфой. — Если чувствуешь, что не справляешься, пьешь успокоительное, перед сном — обязательно. Еще лучше — Зелье сна без сновидений. Берешь всё у Помфри, но не очень часто, чтобы не вызвать лишних подозрений. — Малфой задумался на мгновение, — Если… если будут проблемы, дай мне знать, я дам тебе очень сильное зелье. Но это в крайнем случае.

— Спасибо, — безлико поблагодарил Гарри. Он ни минуты не сомневался, что никакие зелья его не уберегут. — Неужели мое поведение будет настолько отличаться, что кто-нибудь догадается о причастности Тёмной магии?

Драко качнул головой.

— Не в этом дело. Не в поведении. С тобой и раньше случались припадки неконтролируемой ярости, насколько я помню, так что сенсацией это уж точно не будет.

— А в чём тогда? — удивился Гарри.

Малфой не спешил с ответом. Он докурил, не забыв уничтожить пепел, и рассеянно глянул на Гарри.

— Дело именно в эмоциях. Когда они очень сильные, то Тёмная магия, заключенная в твоем теле, освобождается, и ближайших Тёмных магов просто сшибает этими потоками.

— Я могу причинить вред? — забеспокоился Гарри.

— Только сознательно, с палочкой в руке и заклинанием в голове. Прямо как сегодня ночью, — съязвил Драко, и Гарри отстраненно подумал, долго ли ему еще купаться в своей вине. — В минуты сильнейшего волнения от тебя будет нести магией, и чем сильнее будут эмоции, тем ярче будет ощущаться её наличие. Ты будешь как ходячий дом-оберег, общаться и делиться магией со своими сопровождающими.

Гарри оторопел, глядя на ухмылку Драко.

Делиться магией как дом-оберег? В голове тут же возникла картинка, как он по обыкновению злой и уставший стоит посреди квиддичного поля в окружении пускающих слюни команды и зрителей. Это отвратительно, он этого не вынесет. Если со своей популярностью он успел смириться, стойко игнорируя направленные на него взгляды и возгласы, то это уже слишком.

Он, заикаясь, поделился с Драко своими опасениями, но тот вдруг громко расхохотался. Гарри тут же понял, что очередной раз сморозил глупость, но вопреки всему не обиделся на Драко, ему наоборот полегчало. Поттер расплылся в ответной улыбке, ожидая, когда Малфой перестанет давиться таким не свойственным ему приступом смеха.

— Поттер, ты ... — Драко опять захихикал, прикрывая глаза, блестящие от сдерживаемых слёз. — Неужели я похож на человека, который жаждет заполучить твоё тело? — он прикусил губу, не позволяя хохоту вновь разбить маску спокойствия.

— Нет. — покраснел Гарри. — Ты… О Мерлин, нет, конечно же!!!

Что не говори, но в этом ключе мысли Гарри никогда и не направлялись. Гарри знал, что Малфой был довольно популярен среди девчонок Хогвартса, конечно же, до поимки его отца. Но факта он не отрицал — наследник чистокровной семьи был симпатичным парнем. Его манера одеваться, надменно говорить, ходить, вздернув подбородок, во всем копируя отца, олицетворяла его с неприступным идолом, к которому все тянулись в той же равной степени, как и побаивались. Но Гарри никогда не испытывал к хорьку ничего интимнее, чем ярость или презрение.

— Ну и Слава создателям, — Малфой откашлялся и вмиг посерьезнел, сцепляя руки в замок. Казалось, ему самому неловко обсуждать с Поттером такие темы, как ориентация или секс, хотя проехаться по самому Гарри на этот счет он был всегда готов.

— Ты не артефакт Тёмной магии, чтобы опьянять, Поттер. Ты — всего лишь отмечен ею. И когда ты срываешься, твоя скрытая магия выходит из-под контроля, и все Тёмные маги поблизости могут это почувствовать. Это невозможно описать словами, но выбросы не имеют ничего общего с удовольствием от использования Тёмной Магии. Поттер, ты когда-нибудь ощущал магию Тёмного недалеко от себя?

Гарри задумался, припоминая все необычное, что происходило с ним, и людей, которые могли быть тому причиной. На ум приходил только один человек, и мальчик поразился, как он мог быть настолько глупым, чтобы не сообразить, что с тем происходит.

— Это озон. Всплески, похожие на удары электрики, от которых кружится голова, а воздух наполняют лёгкие. — Поттер прикрыл глаза, вспоминая тот день, злосчастный урок ЗОТИ, на котором Снейп был сам не свой, и стоило ему приблизиться к Гарри, как мальчик сразу почувствовал себя странно. Он ощутил не свойственный ему в тот момент клубок эмоций: необъяснимую тревогу, нежность и печаль, восторг и беззащитность перед этой лавиной чувств одновременно. Значит, Снейп в тот момент не мог себя контролировать настолько, чтобы сдерживать свою магию. Но Гарри больше не ощущал этих всплесков в кабинете директора, где он дал профессору клятву и вызвал на себя его гнев. Они прекратились в тот же день, когда Поттер застал его задыхающимся, глотающим какую-то белую дрянь.

Гарри посмотрел на удивлённого Малфоя: — Ты прав, я не могу описать это всё в точности. Может, ты попробуешь?

Малфой не ответил.

— Ну давай, расскажи, на что это похоже? Что ты почувствовал, когда я на тебя набросился? — Гарри наклонился к Драко, настойчиво дергая его за мантию, но тот почему-то не желал делиться своими ощущениями. — Неужели Малфой даже не может признаться вслух о своих чувствах, или это очередное правило чистокровных?

— Нет, Поттер, представь себе, нам позволено не только ощущать, но еще и говорить об этом, — он спокойно высвободил свою одежду из цепких пальцев. — Ты только воспринимай всё адекватно, хорошо? — Малфой дождался кивка от Гарри, который приготовился услышать одну из сокровенных вещей о жизни слизеринца — его эмоции. Но он не был готов услышать такой ответ.

— Ты сладкий, — обвинительным тоном уронил Драко, как будто осуждая Гарри за то, что он посмел быть сладким, когда Малфой предпочитает соленое.

Поттер тут же почувствовал, как у него вытягивается лицо, а в груди гневное чудовище царапается когтями, пробираясь наверх. И это после всех насмешек хорька о нем?

— Поттер, не начинай снова, — устало вздохнул Малфой, отодвигаясь подальше от вскипающего гриффиндорца. — И перестань воспринимать новости так, как угодно твоей гордыне. Когда я говорю что ты сладкий, я имею в виду то, что ты сладко пахнешь. Или пахнешь сладким. В моем случае это одно и то же.

— Я не пользуюсь духами, — пролепетал Гарри, осознавая, что уже дважды за сутки повторяет эту фразу.

Малфой закатил глаза.

— Конечно, не пользуешься, ты, придурок. Это то, как я ощущаю всплески твоей магии. Не то что бы это был какой-то определенный аромат или что-то совсем уж ошеломляющее, но он довольно… приятный. Даже необыкновенный. Волнующий… — добавил он, подбирая описания.

— Я понял, — поспешно сказал Гарри, не желая слышать продолжения. Малфой лишь усмехнулся, а Поттер опять осознал, что кое-что упустил за вчерашний вечер. Вернее, кое-кого. Луна, для которой Гарри тоже сладко пах во время танца. Определённо, с ней у него еще будет разговор, но это будет нескоро. И вряд ли она что-нибудь ему ответит. Ведь Тёмные маги не разбалтывают свои секреты направо и налево…

Взамен у него был Малфой, ответы из которого приходилось выбивать, но все-таки он их получал.

— Откуда ты узнал, что я на вечеринке был с Луной? И что она расстегивала мне рубашку? Тебя ведь там не было. Слизнорт не приглашает...— «детей Пожирателей смерти», хотел сказать Гарри, но вовремя прикусил язык, — тебя.

— А я всё ждал, когда же ты спросишь… — Малфой встал и обошел кровать, останавливаясь у изголовья кровати. Очевидно, так он давал понять, что это последний вопрос, ответ на который он сегодня получит. — Ты мне показал её, Поттер. В своем воспоминании. Не знаю как, но в тот момент, когда ты решил вернуть меня к жизни, между нами произошел обмен. В то время как ты развлекался, наблюдая мои детские воспоминания, я смотрел твои.

Гарри похолодел.

— Это невозможно, ты не можешь применить ко мне лигилименцию, — отрезал он. На его сознании был мощный блок, даже Дамблдор не смог его пробить, что говорить о каком-то там…

— Верно, не могу. Ты сам мне их дал. В обмен на мои. Справедливо, ты так не считаешь? — холодный голос и стальной блеск в глазах Малфоя напомнил Гарри о том, что они не друзья, и их длительные разговоры ничего не значат.

Ах вот оно что. Обоюдная связь, о которой говорил Дамблдор. И Малфой молчал об этом до последнего. И не сознался, если бы Гарри не спросил в лоб.

Слизеринская сволочь…

— Что именно ты увидел?

— Ты, правда, веришь, что я тебе расскажу? — фыркнул Малфой и отошел в угол помещения, открывая шкафчик Помфри и звеня склянками с зельями, что там хранились. — Я дал тебе достаточно информации, из-за которой можно идти и наложить на себя руки или попытаться сбежать. Должен же я иметь хоть что-то при себе.

— Я тебя не выдам, Малфой, — прошептал Гарри, чувствуя, как на него снова накатывает тошнота и головная боль.

— Я знаю,— беспечно сказал Драко, — но так будет справедливее, верно?

Гарри казалось, что он сейчас упадет в обморок. Боже, ведь Малфой мог увидеть все, что угодно! Воспоминания Гарри о штабе Ордена Феникса, все разговоры с Дамблдором о планах Волдеморта, он мог даже узнать содержание пророчества!!! Это же просто кладезь информации, за которую Волдеморт вознесет Малфоя до небес. И всё это по вине Гарри…

— Поттер…

Малфой стоял рядом с ним, передавая ему какие-то склянки, но Гарри боялся поднять на него взгляд. Он взял их непослушными руками, отчаянно думая, как теперь поступить. Бежать к Дамблдору с признаниями… Нет, только не к нему. К Снейпу… Он его уроет на месте.

Мерлин, что же он наделал!

— Господи, Поттер, да успокойся ты! — Малфой схватил его за мантию и рванул, подымая на ноги. В поле зрения тут же попало безумное выражение лица.

— Это были твои детские воспоминания, тупица!!! Ты просмотрел большую часть моего детства, значит, взамен я получил то же самое! — он тут же отпрянул от Гарри, его ноздри раздувались, а дыхание сбилось. — Ничего интересного, хотя должен признать, что твое детство было не радужным, слухи все же подтвердились.

— Что именно ты увидел? — безжизненно спросил Гарри, не особо веря в то, что Малфой увидел лишь детство. Стал бы он в таком случае так рьяно отказываться говорить?

«Ответь. Ну, пожалуйста. Для меня это очень важно.»

На лицо Малфоя легла тень… колебания, он открыл рот, чтобы сказать… Но нет, он глубоко вздохнул и отвернулся, сглатывая.

— Пойдем, Поттер, а то не успеем позавтракать. Возьми с собой успокоительное, сегодня у тебя будет сложный день.

Гарри не двинулся с места, но мир вокруг него кружился. Он ничего не видел. Не хотел. Он будет проклинать этот день до тех пор, пока люди не узнают, что Мальчик-который-выжил оказался не спасителем, а предателем, который сдал Дамблдора и его светлую организацию Пожирателю смерти. Пока Волдеморт не получит эту информацию и, хохоча своим холодным смехом, выиграет войну, неустанно повторяя, что своему успеху он обязан лишь своему дорогому крестнику. А потом уже будет неважно. Он умрет прежде, чем на него направятся взгляды, полные шока, недоверия, презрения и ненависти. Взгляды Рона, Гермионы, Дамблдора, Снейпа… Да, он себе это пообещал.

Гарри заставил себя вернуться к реальности и успокоиться. Возможно, еще получится все исправить. У них с Малфоем еще будет время, чтобы всё обсудить. Также вероятно, что он не побежит сразу к Лорду, а решит использовать его, Гарри, в своих целях. Да, это было предпочтительнее. Но Мерлин, сама мысль, что его кто-то использует, была отвратительна. Даже сейчас, когда Малфой вел его по коридору, он мало что контролировал.

Они подошли к Большому Залу и остановились. Впереди слышался гул голосов, звон тарелок и столовых приборов, и всё это было чересчур тяжело для Гарри. Он был так далек от этого беззаботного мира.

Некоторые ученики, направляясь на завтрак, изумленно оглядывались на него с Малфоем, которые держались за руки. Гарри нахмурился и освободил свою руку из тёплой ладони Драко.

— Не делай глупостей, — предупредил слизеринец.

— Не беспокойся. Мне их и так делать не позволено.

Малфой усмехнулся.

— Ты очень похож на свою мать, Поттер, — и он вошел в Большой Зал, оставляя Гарри одного.

Глубоко вздохнув перед погружением в кипящую жизнью рутину, Гарри вдруг осознал, что опять что-то упустил. Что-то очень важное.