Новая-новая сказка (гет)

Спасибо большое всем читателям, которые не оставили меня за долгий перерыв, и тем, кто читает эту работу впервые. Лёд тронулся.

* * *

Yesterday my life was in ruins

Now today I know what I’m doing

Got a feeling I should be doing all right

Doing all right

Where will I be this time tomorrow?

Jump in joy or sinking in sorrow

Anyway I should be doing all right

Doing all right

(Queen, “Doing all right”)

(Вчера моя жизнь была в руинах,

И вот сегодня я знаю, что делаю,

Я почувствовал, что мне стоит делать всё правильно,

Делать всё правильно.

Где я буду завтра в это время?

Буду ли прыгать от радости или утопать в горе?

В любом случае, мне стоит делать всё правильно,

Делать всё правильно[1])

* * *

Вселенная-1, система Бетельгейзе. Звездолёт «Иоланта».

Доктор горел. Существовало всего лишь три повелителя времени, с которыми он пытался обсуждать свои ощущения во время регенерации, и ни одного человека (хотя и были те, кого он посвящал в некоторые детали). Это были обе его жены и болезненно любимая обоими сердцами подруга. Романа, меняя лица, хохотала словно девчонка: "Это же весело!" — и смущённо добавляла: "Как будто щекотка по всему телу", — окончательно вспоминая про гордость повелительницы времени, но всё же получая удовольствие от того факта, что шагнула за запретную черту. Для Ривер регенерация была чем-то невероятным, сродни бесконечному полёту. Дейнара, регенерировавшая добровольно — но не ради забавы, как Романа, а устав от жизни между ушедшими на войну детьми, от которых не было ни единого известия, и беспокойным мужем — Дейнара[2], единственная из троих, не любила процесс регенерации, как позже его невзлюбил сам Доктор. "Это тьма, — ответила она в их последнюю и единственную после её регенерации встречу, — тьма, в которой нет больше ничего".

Тема регенерации и особенно сопровождающих её ощущений была для повелителей времени табу. Обсуждение её являлось таким же вопиющим нарушением приличий, как естественное деторождение и сопутствующие ему процессы: открыто спросить кого-то про ощущения от регенерации было всё равно что спросить про ощущения от секса. По этой причине Доктор не заводил столь интимных разговоров ни с кем, кроме жён и любопытной, вечно бунтовавшей Романы — даже с Мастером, которому наверняка было бы чем поделиться. И, как следствие, он не мог совладать с пламенем, которое выжигало его практически дотла каждый раз, когда новое лицо сменяло старое в генетически заданном бегстве от смерти — он просто не знал как. И каждый раз те доли секунды, в которые для него умещалась вечность, Доктор мечтал умереть, но остановить уже запущенную регенерацию было невозможно — умереть можно было только до — и каждый раз Доктор сожалел, что не воспользовался этой возможностью, пусть она и стёрла бы всё, чем он являлся во Вселенной, навсегда.

Но регенерация заканчивалась, оставляя после себя лишь слабые отголоски кошмара, который, как Доктор догадывался, под конец был единственной их с Дейнарой общей чертой, и он забывал весь тот шквал мыслей и чувств, который его убивал. Часто в исчезающую воронку затягивало и то, что сильнее всего беспокоило Доктора незадолго до регенерации, и он в буквальном смысле рождался заново, обладая прежними воспоминаниями и чувствами в неполном объёме и ощущая их, при попытке усилием добраться до прежнего себя, словно подёрнутыми плотной плёнкой, пропускающей размытые пятна вместо яркой картины.

Так и сейчас, шагнув на пол консольной комнаты ТАРДИС из объятого всепоглощающим огнём мира, Доктор поначалу даже не понял, где он находится. Вокруг было много металла и голубого света. Свет расходился от колонны в центре комнаты и был слишком резким для его новых глаз, поэтому Доктор опустил взгляд. В руке было зажато что-то мягкое и рассыпающееся; он разжал руку и увидел, как на ботинки падает пепел: по-видимому, в его руке что-то сгорело. Подняв ногу и поболтав ею в воздухе, Доктор обнаружил, что ботинок ему велик.

— Ты в порядке? — раздался обеспокоенный голос откуда-то со стороны, и Доктор дёрнулся на звук.

— Ты кто? — испуганно спросил он человека.

Тот вышел из тени, и голубоватый свет колонны придал его лицу покойницкий оттенок. Человек положил руку на плечо Доктора и произнёс:

— Я Джек, помнишь? Мы в ТАРДИС, ты только что регенерировал.

"ТАРДИС!" — разум Доктора уцепился за знакомую константу, и память осторожно начала восстанавливать другие.

— Почему? — спросил он, поворачивая перед глазами руку, из которой на ботинки высыпался пепел.

— В тебя попали из бластера, несколько раз подряд, — терпеливо пояснил Джек, мгновенно поняв вопрос.

— Клара, Император, корабль! — вспомнил Доктор, ухватившись за новый кусок информации.

Джек удовлетворённо хмыкнул и напомнил:

— Если ты пришёл в себя, то у нас ещё много работы. И я бы на твоём месте переоделся.

Доктор задумчиво ощупал себя: костюм, как и ботинки, был явно на пару размеров больше, чем следовало, а бабочка, напротив, сдавливала горло; кожа была шершавей и морщинистей, чем раньше — вероятно, он постарел внешне, — зато подбородок и уши не выдавались теперь так сильно, а зубы, кажется, были немного ровней.

— Да, пожалуй, — ответил он, только теперь обратив внимание, что собственный голос стал более низким и хриплым.

Помня о том, что в дальнейшем возможность посетить гардеробную может и не представиться, Доктор поспешил уйти. Поэтому он не заметил того, как Джек с хозяйским знающим взглядом подошёл к консоли и стал подтягивать разболтавшиеся элементы, периодически прислушиваясь к мерному гулу, который издавала ТАРДИС, пытаясь уловить изменения в его тональности.

* * *

Вселенная-1, система Бетельгейзе. Звездолёт «Иоланта», спасательный шлюп.

Клара, помогая Энджи с сыном перешагнуть высокий порог шлюза, тревожно оглянулась на Порриджа. Тот был совершенно спокоен, несмотря на плохо скрывающего панику капитана стражи.

— Успокойтесь, Фазиль, — уверенно говорил Император, проверяя стартовые настройки шлюпа. — Мы все выберемся отсюда живыми и притом очень скоро. Вы всё сделали правильно.

Все расселись по местам. Спасательный шлюп был защищён от перегрузок, однако Клара волновалась, как ребёнок перенесёт взлёт. Порридж запустил отстыковку. То, что не всё идет хорошо, понял бы любой дурак, подумала Клара. Раздался короткий сигнал тревоги, мигнул красный отсвет монитора — и так несколько раз. Энджи тревожно обернулась к няне, как бы спрашивая: "Что происходит?" — мужа беспокоить она не решилась. Клара подошла к Императору, тот тихо заговорил:

— Полагаю, взрывами повредило стыковочные элементы. Нам сильно не хватает Доктора — ведь он строил корабль, а я не уверен, можно ли отчалить вручную, потому что не удосужился подробно изучить конструкцию.

— Не время для самокритики, — улыбнулась Клара. — К тому же, взгляните на индикатор целостности: контуры не повреждены. Я предположила бы, что Доктор не успел включить разрешение на автономное управление шлюпами.

— И что нам теперь делать? — еле слышно даже для неё спросил Порридж.

— Нам нужна ТАРДИС, или же нам нужно попасть в рубку, — задумчиво пробормотала Клара.

Поняв её намерения по выражению лица, Порридж добавил:

— Тогда нам понадобится мастер-диск[3].

Клара задумчиво повертела в руках то, что фактически было равноценно паролю: она должна суметь добраться до рубки раньше, чем её пристрелят. О том, чтобы вернуться, речи не шло.

— Как только я включу разрешение управлять автономно, дам сигнал. Сразу же взлетайте.

— А вы?.. — опешил Император.

— А у меня есть Доктор, — улыбнулась Клара, совершенно не уверенная том, что это действительно так: в прошлую их встречу на свадьбе Энджи и Порриджа Доктор сказал, что они увидятся ещё один раз — и эта встреча состоялась; оставалось только надеяться, что он имел в виду день, а не пять минут.

Затем она подошла к Энджи, поцеловала её, встревоженную донельзя, в макушку по старой привычке — и на прощание легонько прикоснулась к младенцу. Последним Клара уделила внимание капитану Фазилю.

— Это для вас, — сказала она, доставая из бокового кармашка таблетку от космической болезни, которой бравый вояка, к своему глубокому стыду, был подвержен на любом лёгком транспорте.

И, не оглядываясь, шагнула за порог. Ей сейчас очень не хватало старой команды[4].

* * *

Вселенная-1, система Бетельгейзе. На борту ТАРДИС.

Доктор оглядел себя с ног до головы, оценивая наряд. Это был костюм-тройка из чёрной шерсти, который он, кажется, носил в одной из прошлых жизней, и который был гораздо лучше легкомысленного твида; костюм дополнялся галстуком из красного шёлка и лакированными чёрными туфлями с небольшим каблуком. Всё это Доктор выбрал сразу, едва зайдя в гардеробную, и лишь с рубашкой не мог определиться довольно долго, в конце концов остановившись на выбеленной льняной сорочке без каких-либо декоративных элементов. Отведя взгляд от зеркала, он недовольно хмыкнул: чего-то определённо не хватало, какой-то небольшой детали, однако сейчас было не время её искать.

Спустившись в консольную к Джеку, Доктор понял, что его проседь на висках, орлиный клюв вместо носа, ядовитый взгляд и испещрённое морщинами лицо[5] будут специфически смотреться на фоне красавца Харкнесса, который на самом деле едва ли был моложе его.

— Консервативно до мозга костей, — радостно фыркнул капитан, завидев Доктора. — Разве нельзя было выбрать что-то повеселее?

Доктор поправил пиджак, ещё раз осмотрел ботинки, открыл рот для ответа... и тут же закрыл его, потребности в разговоре не ощутив. Вместо излишней болтовни он подошёл к панели управления, попутно соображая, не мерещится ли ему скрип костей: это новое тело было ещё слишком неуклюжим, неспособным к эффективной работе. Пальцы, напротив, были длинные и ловкие — просто превосходные пальцы, чтобы быстро перескакивать от одних клавиш к другим и держаться за рычаги, переключатели и различные ручки!

Пожалуй, пальцы и уши были единственным, что устраивало его в новом теле: даже зубы при ближайшем рассмотрении оказались неидеальны.

— Итак, с чего начнём? — вопросил Джек, подвигаясь ближе.

Доктор, не ответив, запустил двигатель, заблокировал движение вдоль оси времени, развязав поперечную составляющую. Всё это он проделал в доли секунды, но Харкнесс уже нетерпеливо перекатывался с носка на пятку, и пришлось пояснить:

— Заберем Порриджа и остальных. Нужно успеть: в открытом космосе их расстреляют, — слова выскакивали глухо, словно сухие горошины, и давались с трудом.

— Я так понимаю, «успеть» означает, что не стоит делать лишнюю временную петлю, когда мы легко без неё обойдемся, — перевёл сказанное Джек. — А риск гибели — ты уверен? Ты ведь даже не считал вероятности!

Доктор не мог понять, забавляют его или раздражают чрезмерная активность друга и перфекционистский подход к управлению ТАРДИС.

— Иногда все вероятности вполне могут уместиться здесь, — заметил он, постучав по голове пальцем, согнутым на манер когтя.

За всё оставшееся время пути оба не проронили ни слова.

Пассажиров спасательного шлюпа, который Император увёл с захваченной сонтаранцами "Иоланты", Доктор с Джеком нашли изрядно взболтанными, но целыми и невредимыми. Отбуксировав шлюп в безопасную зону, они пристыковались, и порог корабля друг за другом перешагнули: взволнованная Императрица, которая укачивала орущего красного младенца, и в которой Доктор не без труда признал Энджи Мейтленд; сам Император, улыбнувшийся ему открыто и счастливо, с явным узнаванием, хотя и немного устало; и, наконец, пожилой нежно-салатовый мужчина в военной форме, нервно оглядывающийся по сторонам.

Пока Доктор наблюдал это явление "больше-внутри-чем-снаружи", Джек шепнул ему, непонятно зачем поясняя:

— Капитан Оливер Фазиль, императорская стража.

— А где же Клара? — отозвался Доктор, чувствуя подспудную тревогу.

Это обеспокоило и Джека, причём, кажется, не на шутку:

— Она должна быть здесь.

Доктор, хищно оскалившись, шагнул к вошедшим; со стороны могло бы показаться, будто он хочет растерзать их и не знает, на кого наброситься первым.

— Где Клара?! — хрипло спросил он.

По-прежнему зеленоватый Оливер Фазиль ответил за всех:

— Мадам Клара осталась на корабле, потому что мы не могли отстыковать шлюп. Она отправилась в рубку, чтобы...

— Я понял, — прервал его Доктор, раздражённо махнув рукой.

Он хотел прибавить ещё что-нибудь — достаточно едкое и достаточно ясно выражающее его мнение обо всех людях как биологическом виде и о присутствующих конкретно, — но в этот момент прибежал отлучавшийся в шлюп Император, чьё бледное от переживаний лицо покрылось багровыми пятнами.

Сам оттенок этих пятен, по мнению Доктора, уже не сулил ничего хорошего. Что уж говорить про слова Императора, которые за этим последовали:

— «Иоланты» больше нет. Она взорвана.

— Как?! — воскликнул капитан Фазиль, совершенно теряясь.

Джек аккуратно расположился по другую сторону консоли, принявшись что-то на ней настраивать. Императорская чета выжидающе посмотрела на Доктора. Ребёнок заплакал. Заранее сожалея об обслюнявленной рубашке, Доктор схватил младенца подмышку, невзирая на протесты матери, и скомандовал:

— Всем занять свои места и пристегнуться!

И только после этого заметил, что координаты прибытия уже выставлены чьей-то умелой рукой. Джек лукаво ухмыльнулся, снова мёртвенно-синеватый в свете ротора.

* * *

Вселенная-1, система Бетельгейзе. Звездолёт «Иоланта»,

«Чёрт возьми, я уже слишком стара для подобных упражнений!» — подумала Клара, на бегу прижимая к груди коробочку с мастер-диском: только бы не поцарапать! Она не Доктор, у неё пароля в голове нет. А есть только мастер-диск в руках — один-единственный из соображений, видите ли, безопасности. Сейчас она видела эту безопасность в гробу в белых тапках, и больше всего на свете боялась упасть. Она давно уже не бегала так быстро и не задыхалась так сильно: к нехватке кислорода под нагрузкой примешивалась ещё и сильная задымлённость коридора. Плохи будут её дела, если сонтаранцы всё же наполнят корабль газом. Казалось, ноги вот-вот откажутся ей служить, лёгкие разорвутся на части, а до рубки она так и не доберётся.

"Этого не должно произойти! — в панике подумала Клара, суеверно ругая себя за слабоволие. — Они выживут, Доктор не мог меня обмануть!"

В прошлую их с Доктором встречу — прошлую для неё — он пообещал, что всё будет хорошо. Доктор не мог лгать, только не ей, думала Клара под бешеный ритм сердца, отдающийся в ушах. Но она слишком много раз видела, как Доктор говорил то же самое существам, множеству разумных существ, которые сразу же затем погибали, и которых он никак не мог спасти, но и не имел достаточно сил, чтобы сказать правду.

"Правило номер один: Доктор лжёт", — шепнул внутренний голос интонациями Ривер Сонг. Клара точно знала, что профессор Сонг не говорила ей таких слов, но точно так же была уверена, что сказала бы, если бы только могла. "Неужели меня ждёт такая же судьба? — ужаснулась Клара. — Неужели я погибну ради его спасения, а он так никогда и не наберётся смелости попрощаться?"

"Не ради него, дорогая, — вновь ответил ей внутренний голос с теми же интонациями, — а ради тех, кого ты зовешь своей семьёй".

Клара, считавшая, что не склонна жалеть себя, устыдилась. Но опыт прожитых лет, опыт молчаливых разлук с Доктором не позволял ей забыть обиду на него, копившуюся все эти годы. Она была действительно слишком стара для такой злопамятности — равно как и для беготни по коридорам космических кораблей, атакованных сонтаранцами.

"В конце концов, ты неплохо ему отомстила", — заметил внутренний голос, когда Клара спряталась в маленьком боковом проходе, пропуская отряд сонтаранцев. Она усмехнулась, вспоминая тот момент: Доктор со стекающим по лицу суфле выглядел весьма и весьма нелепо и был совершенно неспособен оценить комизм ситуации[6].

Внезапно Клара подумала, что Доктор выглядел тогда не забавно, а очень и очень грустно. Он прилетел за ней по просьбе Энджи, а Клара вместо "Здравствуйте!" надела ему на голову миску с суфле, приняв за домушника.

Сонтаранцы тем временем скрылись за поворотом, и Клара уже собралась вынырнуть из своего убежища и продолжить путь — до рубки оставалось совсем немного, — как почувствовала тошноту и боль в левой части груди, которая растекалась в руку и шею. Это было по-настоящему страшно. Клара успела только подумать, что не сможет идти дальше, и перехватить мастер-диск в правую руку. А затем мир вокруг перестал для неё существовать.

* * *

Вселенная-1, система Бетельгейзе. На борту ТАРДИС

Велев всем пристегнуться, Доктор имел в виду "не путаться под ногами", но большинство людей в консольной были теми, кому он не хотел бы такое говорить, и он сумел сдержаться, несмотря на напряжение, вызванное отсутствием Клары среди пассажиров шлюпа (при том, что Джек помнил обратное), и на то, что пристёгиваться было попросту нечем.

Ясно было, что, коль скоро они успешно отстыковались, а Клара покинула шлюп как раз затем, чтобы это обеспечить, значит, она была в порядке как минимум на момент его отделения. И всё же Доктора снедала неясная тревога, поэтому он целился на Иоланту на некоторое время раньше, чем королевская семья отчалила — ровно настолько, чтобы избежать присутствия двух ТАРДИС в одной точке пространства-времени.

И ещё где-то на "Иоланте" находилась более молодая версия Джека, которого следовало перехватить так, чтобы он не столкнулся с собой-старым, а на краю сознания дрейфовала мысль об утрате во время регенерации чего-то неизмеримо важного. Впрочем, так происходило всегда: регенерируя, он отдавал прежнего себя и обретал нового. Беда была в том, что иногда новый приходил не сразу, и некоторое время Доктор чувствовал себя крайне потерянным и удручённым.

Впрочем, сейчас на уныние времени не было: приземлившись на «Иоланте» в первый раз, они попали в эпицентр взрыва — и только щиты ТАРДИС, выставленные ею на полную мощность, спасли ситуацию. «Кажется, старушка всё же знает больше меня», — подумал Доктор, заходя на второй круг. Потом на третий. И на пятый. И на двенадцатый. Они попадали в сам взрыв, после взрыва, в пустой космос без каких-либо признаков корабля и в космос с целёхонькой «Иолантой» вдалеке.

Но реальность менялась так быстро и неуловимо, что приземлиться на корабль после спасения королевской семьи от сонтаранцев ТАРДИС не могла.

— Почему ты не можешь сесть, ориентируясь на Клару или на меня?! — вспылил Джек, наверное, после пятнадцатого захода. — Ты берёшь слишком размытое событие!

— Вы оба слишком сильно связаны с ТАРДИС! — рявкнул в ответ Доктор.

В другой раз он задался бы вопросом, откуда взялись точка зрения Джека и его странная подкованность, но сейчас был слишком расстроен бесплодными навигационными упражнениями.

— Я связан с другой ТАРДИС. С более поздней, — процедил Джек. — Что позволяет от меня нынешнего отсчитать меня прошлого и прицелиться.

Напряженное молчание, повисшее в рубке, можно было резать ножом.

— Вот, возьми, — капитан Харкнесс протянул Доктору свой манипулятор временной воронки. — Здесь записаны кое-какие точки.

Джек не хотел, чтобы в расчёт попала вся история его жизни от начала до конца — и Доктор понял это. Он и сам не испытывал тяги к спойлерам.

— Что ж, попробуем.

Будь он один, Доктор провёл бы расчёты, потом перепроверил бы их — и только тогда полетел. Не потому, что когда-то давно его упорно учили делать так и никак иначе. Просто Клара была слишком важна, и Доктор никогда не умел отличать — для Вселенной или для него лично. Она была важна настолько, что хотелось сделать всё наверняка, перестав тыкаться наугад: всё же ТАРДИС имела предел по количеству прилётов в одну точку пространства-времени.

Вопреки привычкам, Доктор хотел бы провести вычисления предельно скрупулёзно и внимательно, но в консольной находилось ещё три человека — и младенец у него самого подмышкой. И Джек Харкнесс, в чьей заднице имелось шило, не сулящее ничего хорошего. Поэтому наводку по манипулятору пришлось выполнять практически на коленке — и скорее отчаянно надеясь на успех, чем рассчитывая на него всерьёз.

Даже странно было, думал Доктор впоследствии, что у них всё-таки получилось. Зато поняли они это, стоило отжать тормоза.

* * *

Вселенная-1, система Бетельгейзе. На борту ТАРДИС

Доктор не любил, когда пропадали люди. Особенно внезапно. Особенно Джек Харкнесс. Вообще, существовало великое множество вещей, которые он на дух не переносил. И в плохие дни, вроде нынешнего, казалось, что нелюбимых и раздражающих вещей в его жизни много больше, чем всех остальных. Поэтому сейчас он был в бешенстве: капитан стащил манипулятор временной воронки и растворился в воздухе, стоило ТАРДИС припарковаться. Вот ещё мгновение назад он склонился над консолью, изучая показания датчиков — и тут же испарился с лёгким потрескиванием, оставив после себя тревожную горечь.

Впрочем, чутьё подсказывало Доктору, что это означает: они наконец нашли нужную точку в пространстве и времени. Но бешенство от этого никуда не девалось. Однако никто, кроме младенца у него на руках, этого не чувствовал.

Как только людей перестало швырять по консольной (всё-таки стоило сделать ремни безопасности), они заговорили. Все вместе. Одновременно. И громко.

— Дьявол забери тех, кто выдумал полёты!

— В прошлый раз это было помягче! — Порридж, с усмешкой неуклюже поднимаясь с пола.

— И где нам искать Клару?! — его жена.

Проклятия, разумеется, принадлежали капитану Фазилю, а младенец единственный благоразумно молчал, тараща на Доктора огромные глаза.

— Молчать! — прервал Доктор эту какофонию в попытке обдумать план.

Ребёнок обиженно заревел.

Но стоило воцариться вожделенному безмолвию (даже умничка ТАРДИС приглушила рабочие звуки), стоило раздражённому Доктору сосредоточиться на долю мгновения, как дверь (прекрасная входная синяя дверь, неприступнейшая во вселенной) распахнулась от размашистого пинка.

— В медотсек, срочно!

Вместе с этим требованием в ТАРДИС ворвались клубы густого едкого дыма, и разглядеть бесцеремонного гостя удалось не сразу. Но едва разглядев, Доктор сунул младенца в руки матери и сорвался к нему навстречу, словно подброшенный пружиной.

На пороге ТАРДИС стоял капитан Джек Харкнесс (существенно более молодой, чем покинул их только что) и держал на руках Клару Освальд в бессознательном состоянии.

* * *

Вселенная-1, система Бетельгейзе. На борту ТАРДИС

Доктор уже позабыл, когда в последний раз менял объект зафиксированного в пространстве и времени события. И тем более не помнил, когда использовал медицинский отсек в ТАРДИС. Не говоря уже про то, когда в прошлый раз брал на борт пассажиров. Кажется, и то, и другое, и третье было в присутствии Клары и плохо закончилось. Нет, только третье. Или первое и второе тоже? Неважно!

Во всяком случае, сочетать эти пункты между собой точно не стоило, но Доктору каким-то чудом удалось найти медотсек (он был твёрдо уверен, что ТАРДИС перемещала комнаты, но никогда не удавалось это ухватить — такие уж она выбирала моменты для перестановок), при этом пристроить пассажиров к делу — и вернуться за консоль. Джек метнулся было охранять Клару, но, поняв, что будет там четвёртым (если не пятым, считая малыша Джона) лишним, присоединился к другу. И начал докладывать. Весьма своеобразно.

— В то время, как можно было раздать каждому из старших офицеров корабля флешку с электронным ключом к системе безопасности, тебе потребовалось оставить единственный мастер-диск, кроме него сохранив пароль исключительно в своей дырявой голове. У меня твоя любовь к сотворению сложностей и хитросплетений бытия во уже где! — Джек выразительно чиркнул себя ребром ладони по горлу и продолжил: — В результате попытка отцепить часть «Иоланты» вместе с королевской семьёй провалилась, попытка разрешить отстыковку хотя бы шлюпа — провалилась, попытка в принципе спасти корабль — провалилась!!! Сонтаранцы спокойно высаживаются, наводят шороха, накачивают корабль газом с целью вытравить оставшихся людей и прочим образом портят обстановку. Я получаю пару пуль в задницу, как водится. А Клара, чёрт побери, привыкшая несмотря ни на что тебе верить, несется с мастер-диском в рубку — и получает по меньшей мере сердечный приступ.

— Всё сказал? — выплюнул Доктор, раздраженный этим бессмысленным, тратящим драгоценное время монологом, когда Джек сделал паузу для вдоха. — Принимай управление.

— Как? — опешил Харкнесс, явно ожидавший какого угодно ответа, но только не этого. — Я почти не помню…

— Лжёшь, — сердито бросил Доктор, про себя досадуя на внезапную придурь давнего друга и сожалея, что отпустил его старшую версию; да, прошло очень, очень много лет с тех дней, когда Джек становился за консоль ТАРДИС, но было ли хоть что-то, что он забывал, если только сам этого не хотел? — Это необходимо, — и, злясь вдвойне на необходимость говорить слишком много слов, пояснил: — «Иоланта» одинаковая. Вся. Можно взорвать одну часть, и фиксированная точка останется почти на месте, как если бы взорвался целый корабль. Но нужно программное обеспечение, которое хранится внутри ТАРДИС — и мои свободные руки. То есть ты.

От понимания того, что его не просто допускают подержать пару рычагов, а просят принять управление целиком, лицо Джека пережило неприличные метаморфозы.

— Необходимость? — уточнил он, уже вспоминая — руками, не головой — как ему поладить с машиной времени.

— Мне жаль корабль, — ответил Доктор, уже наполовину скрывшийся в люке в полу, и ответил гораздо более миролюбиво, чем до этого: — Я, оказывается, его построил.

Джек понимающе кивнул: для них обоих в этой вселенной существовало не так много вещей, созданных собственноручно (в противовес многим разрушенным) — и оттого каждая из них ценилась по-особенному.

* * *

Вселенная-1, система 18 Скорпиона[7], столица Империи. 378[8] год от объединения Империи, 9 месяц, 11:23 по местному времени.

Приближалось нечто большое. Не совсем так — большое. Потому что Доктору не требовалось стандартного космического корабля с прекрасным капитанским мостиком или ультрасовременной смотровой площадкой, которые позволили бы воочию увидеть медленно приближающуюся планету. Нет, он чувствовал изнутри ТАРДИС, натужно тянувшей на буксире потерявшую сектор «Иоланту», что впереди, в том пространстве-времени, которого они вот-вот достигнут, затаилось и ждёт нечто невероятное, неоценимое по своей величине. Более того, это нечто уже было связано с императорской семьёй — задолго до сегодняшних событий, вдруг понял Доктор, и связано с Кларой, так сильно, что, казалось, энергия этой связи пробивается даже сквозь оболочку стазиса, в которую Доктор поместил старую подругу, боясь повредить ей неумелым лечением.

Как ни странно, у него получилось. Получилось запустить локальный стазис внутри машины времени (вовремя!), получилось угомонить своих пассажиров и призвать к порядку удивлённо-восторженно-(чуть)паникующего Джека, удалось, наконец, перепривязать фиксированную точку гибели со всей «Иоланты» на её часть — и удалось найти дорогу к сердцу Империи в нужном промежутке времени, пока сердце Клары упорно пыталось остановиться опять. Так упорно, что медицинская капсула ТАРДИС сбоила.

Клара умирала. Доктор чувствовал это — и снова удивлялся, почему не заметил раньше. Едва ли существовал способ выиграть для неё достаточно времени теперь — хотя бы для того, чтобы прожить ещё несколько счастливых дней, которые она, без сомнения заслужила. Во всяком случае, в богатом арсенале Доктора таких способов не имелось — была лишь возможность довезти её до планеты, да и та время от времени мигала аварийной лампочкой. Доктор не знал, зачем спешить в столицу — Клара была бы счастлива умереть на борту ТАРДИС, о чём ему не преминул сообщить Порридж, — пусть это и было мучительно больно для самого Доктора. Однако тот же Порридж и велел поторопиться с посадкой, да не куда-нибудь, а на задний двор резиденции: именно там, по его словам, был некто, способный помочь Кларе.

— Он спасёт её, — пояснила Энджи за немногословного в тревоге и печали супруга. — Он найдёт для неё время, которое ты не можешь.

Доктор, вместо того чтобы радоваться надежде (пусть и призрачной), был уязвлен тем, что кто-то, чьё имя окружающие даже не потрудились назвать (словно он был им близок), может управляться со временем лучше него самого. Но при виде его скисшей физиономии Энджи добавила, что, на её взгляд, Доктор и так уже сделал более чем достаточно — и нелепая досада прошла бесследно. А чувство большого впереди увеличилось в геометрической прогрессии, распирало его изнутри и грозило сорваться выскочившей из гнезда пружиной.

Так или иначе, их полёт завершился. «Иоланту» оставили на орбите планеты — Доктор знал, что через час-другой к ней пристыкуется шаттл с пилотами и инженерами, и корабль будет в порядке. Их самих уже ждали — и как будто давно. Он не удивился бы, встречай их целая процессия специалистов и прислуги — или никто вовсе, поскольку некому было узнать, что они приземлятся во внутреннем дворе резиденции. Но их ждали — андроид и юноша. Последнего можно было бы принять за пажа, если бы не медицинская форма и злой взгляд. Злой настолько, что Доктор невольно запнулся, отдергивая протянутую было для знакомства руку.

Этого — и вездесущего андроида, развившего бурную деятельность по встрече хозяев и переругивающегося с капитаном Фазилем, про которого, кажется, все забыли, оказалось достаточно, чтобы Доктор на несколько секунд растерялся, а когда опомнился, уже был снаружи ТАРДИС, как и Порридж с домочадцами, а незнакомый юный и странно злой врач — внутри, наедине с Кларой, за запертыми дверьми. И надо ли добавить, что его чудесная машина времени напрочь отказалась впускать хозяина?

— Этот парень, Смит, еще хуже вас и Харкнесса вместе взятых, — заметил вслух Фазиль, пряча ехидный тон за недовольством. — Но врач что надо.

— Доктор Смит, капитан, — поправила его Энджи. — Не забывайте, что я обязана ему рождением сына, а вы — новой ногой.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — отчеканил Фазиль: было ясно, что начальник охраны остался при своём мнении.

Доктор, пытаясь хоть как-то сориентироваться в информации, спросил:

— Сына? Ногой? Какая же у него специализация, и как он поможет Кларе?

Эта фраза была чрезмерно длинной, и по её завершении он поджал губы, скосив глаза в сторону запершейся ТАРДИС.

— Имплантолог — во всяком случае, как мы знаем, — пояснил Император. — Что касается мадам Клары, то тут мы, как и вы, Доктор, теряемся в догадках. Но с самой первой их встречи доктор Смит регулярно её навещает, и они ведут долгие беседы. Большего я сказать, увы, не могу.

Вскоре Энджи в сопровождении бравого капитана отбыла во дворец — младенец не привык так долго обходиться без еды и поднял крик. Доктор же с Порриджем остались на поляне, во что бы то ни стало намереваясь дождаться завершения того, что сейчас происходило внутри ТАРДИС. Что бы это ни было. Они говорили о докторе Смите — вернее, говорил по большей части Император, а Доктор слушал, по-прежнему не ощущая тяги к активной беседе. И услышал много интересного, несмотря на явные попытки собеседника выдать как можно меньше.

Он успел заключить для себя, что мальчишка не столь прост, сколь могло показаться — как скрипнула дверь ТАРДИС, и этот самый мальчишка показался на пороге, ведя под руку Клару Освальд. Поначалу Доктор даже не поверил, что именно наблюдает, хотя инакость увиденного резанула его с первой секунды. Все его органы чувств кричали, что перед ним один человек, а линия Клары закончилась где-то там, вдалеке: не то в медицинской капсуле ТАРДИС, не то на «Иоланте», не то ещё дальше, в глубине космоса, за множество световых лет отсюда. Но их было двое, и оба смотрели на него так, что становилось жутко.

Отчего-то вспомнились люди в противогазах, на фоне которых произошло их знакомство с Джеком Харкнессом. Такие же неестественные, такие же одинаковые… Одинаковые! Вот оно! Незнакомый доктор, которому так доверяли Порридж с Энджи, и Клара ощущались как единый организм. Конечности, губы, даже глазные яблоки у них двигались синхронно.

Однако, когда доктор Смит заговорил, интонации голоса принадлежали ему — или, во всяком случае, не Кларе:

— Она захотела увидеть вас в последний раз.

[1] перевод взят с сайта amalgama-lab.com

[2] Имени жены Доктора в каноне не упоминается; тут оно по произволу автора.

[3] Нагло утащено из одного старого аниме, так сказать, пасхалка в его честь. А вообще — электронная подпись, только не на флешке, как сейчас принято.

[4] Речь идет о той команде, которая у неё осталась на Земле, и ещё появится в повествовании.

[5] За образец взят вполне конкретный актёр; и хотя он вполне подходит на роль Доктора по опыту, мастерству и происхождению, вероятность его появления в этой роли, увы, ничтожно мала.

[6] Дорогие читатели, я вас, вероятно, задолбала этим обещанием, но такой эпизод ещё будет.

[7] Первая попавшаяся звезда с характеристиками, наиболее близкими к земному Солнцу, и хоть сколько-то удобоваримым названием (а не каталожным номером)

[8] Если я тут ошиблась, и кто-то меня поправит, буду премного благодарна