Другой (гет)

Драко вяло поковырялся вилкой в салате. Он чувствовал на себя прожигающий взгляд отца и знал, что ведет себя неподобающе, но никак не мог остановиться. И так каждое воскресение: в семь часов вечера приходят гости, в половину восьмого все садятся за стол, потом ужинают, иногда нахваливая блюда. А мама рассыпается в благодарностях за комплименты, хотя еду, конечно, готовят домовики, а не она.

— Винсент собирается в этом году попасть в квиддичную команду Слизерина, — негромко произнесла женщина, сидящая слева от матери Драко. Она была в два раза шире нее и на голову ниже. Ярко-фиолетовая мантия еле-еле налезла на ее плечи. — А твой Драко собирается заниматься квиддичем в школе?

Нарцисса выпрямила плечи и украдкой посмотрела на мужа, который сидел во главе стола.

— Не знаю, — она взяла в руки салфетку. — Возможно. Мы пока что не обсуждали это.

Драко смотрел в окно за ее спиной и старался не вслушиваться в разговор. Он давно понял: все хотели так или иначе напомнить его родителям, на каком он факультете. Словно это позорно — попасть на Гриффиндор, а не на Слизерин. Драко за год учебы в школе давно привык к издевкам со стороны бывших друзей, но слова взрослых были намного ядовитей. Они играли, то напрямую что-то спрашивая, то вскользь упоминая достижения своих отпрысков.

«Хотя какие достижения у того же Крэбба? — подумал Драко, кривя губы. — Набрал кило жира за один день?» Хуже всего было встречаться с Пенси, которая была намного умней других. Она брала пример у взрослых — постоянно намекала, так, что и не подкопаешься.

Драко устал. Но впереди был еще десерт, а отец ясно дал понять, что его сын должен сидеть за столом до конца ужина. Домовики внесли в зал новые блюда, разлили гостям напитки и так же тихо скрылись. Драко посмотрел на циферблат часов, которые стояли на камине. Он терпел все это уже более двух часов.

— Ох, я и забыла тебе рассказать, Нарцисса! — волшебница с высокой прической наигранно надула губы. — Ведь моя дочь в этом году была лучшей среди слизеринцев на первом курсе! Сам декан ей это сказал.

Драко быстро проглотил свой кусок торта, чтобы удержать презрительный смешок. Он прекрасно знал Снейпа — тот бы скорее напоил весь Гриффиндор ядом, чем похвалил кого-то лично. Ну и что, что эта Пенси была лучшая на Слизерине? Вот Гермиона лучшая среди всех четырех факультетов и ничего… Он бы мог это сказать, но упоминание магглорожденной явно испортило бы аппетит большей части присутствующих. Драко уже забыл, как отец и его друзья отзывались о таких людях.

— Мама, — прошептал Драко, — мне что-то нездоровится… Можно, я пойду к себе?

Нарцисса внимательно посмотрела на сына.

— Конечно, — она погладила его по щеке. — Я отправлю к тебе домовика.

Драко кивнул, соглашаясь, и как можно медленней вышел из-за стола. Отец не должен видеть спешки в его действиях. Драко извинился перед гостями и вышел из зала, прекрасно зная, как к нему относятся все эти люди. И дома они точно будут его обсуждать… Драко поднялся по лестнице, прошел немного по коридору, стены которого были увешаны портретами, и открыл дверь, ведущую в его комнату.

Домовик уже успел зажечь свечи. В комнате было светло и уютно; кто-то зашторил окна. Драко одернул занавески и уставился на небо. Оно было чистым, усыпанным звездами, без единого облачка.

— Хозяин, — домовик робко склонил голову и тихо стал рядом с камином.

Драко переоделся в пижаму и лег в кровать.

— Потуши свет, — приказал он, — и убирайся.

Домовик послушно исполнил его слова. Драко поправил подушку, улегся удобней и вытащил из-за прикроватной тумбочки пергамент. Это было письмо от Гермионы, первое, которое ему удалось перехватить перед домовиком. Сначала все письма относились отцу. Первый раз почта Драко пришла через два дня после возвращения домой. Ему написал Рон.

Тогда-то Драко пожалел, что пообещал всем писать. Он на миг забыл, что Уизли — это предатели крови, которых никто не любил в кругах, где обитал его отец. Люциус Малфой, издеваясь, как можно медленней развернул письмо и четко начал читать написанное.

— Драко, — имитируя какой-то недоразвитый голос, начал он, — как ты там дома? Надеюсь, письмо пришло не через месяц после отправки, наша домашняя сова — Стрелка — очень хилая птица… — Люциус остановился и посмотрел на сына. — Они назвали сову «Стрелкой»? Мерлин, сын, я не думал, что так все запущенно… — и он продолжил читать письмо.

Драко уже не краснел, вспоминая это. Он не написал ответ Рону, надеясь, что тот поймет намек, но чуда не произошло — через два дня письмо пришло опять. На этот раз Люциус в конце медленно сжег его своей волшебной палочкой на глазах у сына. После этого Драко старался забирать письма раньше домовика, отвечавшего за почту. Иногда получалось. Чаще нет.

Не писал ему только Гарри Поттер, и Драко никак не мог понять почему. Рон и Гермиона в письмах говорили о том же, предполагая всякие ужасы. Они трое знали: Тот-Кого-Нельзя-Называть, хоть и в виде слабого призрака, бродит где-то по земле, выискивая новое тело.

Драко вспомнил, как отец посадил его в первый же день в кресло и спокойно, словно никогда не разочаровывался в выборе шляпы, начал задавать вопросы про Гриффиндор. Драко тогда на секунду обрадовался, подумав, что папа смирился. Но слишком быстро ему пришлось разочароваться — отец медленно подошел к истории с философским камнем.

— То есть, — спокойно спросил он, сжимая трость, — ты помогал Поттеру спасти философский камень от Темного Лорда?

— Не совсем. Я не знал, от кого мы спасаем камень, — соврал Драко.

Люциус жадно приблизился к сыну.

— Ты видел Его?

— Нет, — Драко покачал головой, — не видел. Я остался с Ро… Уизли.

Тогда отец перестал строить из себя заботливого, все понимающего родителя. Драко мог нормально разговаривать только с мамой, которой было все равно, на каком факультете учится ее сын. Она узнала про историю с философским камнем раньше, чем он приехал домой, и очень боялась — здоров ли ее сын? Лишь один раз Нарцисса открыто поговорила с ним насчет его друзей. Она попросила Драко не рассказывать про них в их доме ради спокойствия. Он с радостью исполнял ее просьбу.

Драко развернул письмо Гермионы и жадно вчитался в слова. Он ждал этого целый день.

«Драко!

«Вот бы самому знать», — подумал Драко. Письмо-то из школы пришло, родители его прочитали, но ничего не сказали. Интересно, и как их уговорить пойти завтра за покупками? У мамы дел, может, и нет, но отец постоянно пропадает в Министерстве, ошиваясь рядом с Министром. Драко тоже хотел бы посетить Рона, но даже боялся заикаться об этом.

Спать не хотелось, поэтому Драко взял письмо из Хогвартса, которое спокойно лежало на тумбе. Его прятать ни от кого не нужно. Сначала шло традиционное приветствие, почти то же самое, что и год назад. На другом листе был написан список книг для второго курса.

«Учебник по волшебству, 2-й курс. Миранда Гуссокл

Йоркширские йети. Златопуст Локонс»

Драко усмехнулся, вспомнив лицо мамы после того, как она прочитала его. Он любил мать, как и любой ребенок, но уважал ее именно за то, что она была адекватней многих волшебниц. Одним из плюсов адекватности значилось ровное отношение к Локонсу — автору многих автобиографичных книг. Драко видел его однажды, когда посещал с отцом Министерство. Локонс раздавал автографы отделу, связанному с почтой.

— Прекрасно, — сказал Драко сонно. — В этом году у нас будет новый профессор, и это явно фанат Златопуста. Все равно Квиррел мне не очень нравился.

Их прошлый учитель Защиты от Темных Искусств, оказалось, носил в своем затылке самого Темного волшебника за все времена. Это могло бы быть плюсом, но был один жирный минус — тот очень уж хотел смерти Гарри Поттера, а Драко успел с ним подружиться за год учебы. Он вырос на историях про него. Многие считали Мальчика, Который Выжил просто необычным ребенком. Отец Драко думал, что ему суждено вырасти сильнее Темного Лорда, но, послушав рассказы сына, разочаровался. Драко даже почему-то обрадовался этому.

Он почти уснул, уткнувшись носом в подушку. На полу появилась полоска оранжевого цвета. Кто-то открыл дверь и тихо вошел в его комнату. Драко притих; этот кто-то сел на кровать и погладил его по волосам. Драко уловил едва ощутимый терпкий запах маминых духов. Он улыбнулся и расслабился.