Путь домой (гет)

Накатывающиеся с тихим шелестом волны впитывались в песок у самых сапог Блада. Он вновь шел по берегу. Но на этот раз над головой ярко светило солнце, да и берег вовсе не был пустынным. Блад еще из шлюпки увидел фигурку жены: Арабелла сидела в тени, в окружении людей дона Мигеля. Горячая волна безудержной радости затопила его. Она жива! 

Но Блад оставил эту радость за спиной, как оставил собственное ощущение безнадежности и отчаяние, которому он не позволял вырваться наружу, но которое отражалось в прощальном взгляде Джереми. Три человека ожидали Блада у самой кромки прибоя, и он должен был призвать всю свою выдержку — только в этом он видел шанс на удачный исход. 

Блад не удивился, узнав Тень: чутье и прежде подсказывало, что им придется сойтись в поединке. Дон Мигель де Эспиноса своей надменностью и неподвижностью напоминал статую, а вот третий, молодой человек лет двадцати, не скрывал злобы. Дон Эстебан. Питер помнил об юноше, когда-то поклявшимся отомстить за смерть отца, но в глубине души надеялся, что обойдется без его присутствия. Не обошлось — и это сильно осложняло ситуацию. Ну да так тому и быть.

...Арабелла смотрела на идущего к ним неторопливой легкой походкой темноволосого человека в белой рубашке и черных кюлотах. И по мере того как он приближался, яркие камешки воспоминаний начинали складываться в разноцветную мозаику. Прошлое открывалось ей, и это было настолько ошеломляюще... и чудесно, что она больше ни о чем не думала.

Негромко вскрикнув, Арабелла вскочила на ноги. Де Эспиноса вышел из своей мраморной неподвижности и оглянулся на нее. Он нахмурился и, указывая на пленницу рукой, что-то тихо сказал стоящему рядом Тени. Тот кивнул и сделал шаг в сторону Арабеллы. Однако приказ запоздал, люди дона Мигеля, не ожидавшие ничего подобного, также не успели задержать молодую женщину — не чувствуя под собой ног, она уже бежала к самому дорогому для нее человеку. Тогда Тень быстрым движением выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок, целясь в нее. 

…Де Эспиноса был настолько поглощен видом Питера Блада, побежденного, сдающегося ему, что совсем позабыл о пленнице. Крик Арабеллы вернул его в реальность.

— Придержи ее,  — приказал он Тени.

Не успел генуэзец сделать и пары шагов, как Арабелла бросилась к Бладу, нарушая тем самым все планы дона Мигеля, и тот выругался сквозь зубы. В руке Тени неведомо как появился пистолет. Дон Мигель похолодел. Не задумываясь, даже не вполне осознавая своего действия, он метнулся к наемнику и с силой ударил его по руке.

— Я не сказал — убей ее! — в ярости прошипел он.

Мысль о том, что Арабелла могла бы быть уже мертва, приводила его в содрогание.

…Питер заметил, что Тень навел пистолет на Арабеллу, и прыгнул вперед, протягивая руку, в попытке оттолкнуть ее, и с ужасом понимая, что не успеет. К его изумлению, вмешался де Эспиноса, выбив пистолет у генуэзца. А в следующий миг нежные руки жены обвились вокруг его шеи, и он наконец-то смог прижать ее к себе. Его сердце готово было разорваться от тоски и нежности.

— Ты... это ты... Питер... ты пришел, — как в бреду шептала она.

Блад жадно вглядывался в лицо Арабеллы, с беспокойством отмечая ее восковую бледность и странный, блуждающий взгляд. 

— Арабелла, разве ты сомневалось в этом? Дорогая, ты больна? Что с тобой?

— Я была больна... но все прошло... Все уже закончилось, да?

Ах, как Питеру хотелось, чтобы это и в самом деле было так! 

— Капитан Блад! — раздался глухой голос де Эспиносы. — Можете мне не верить, но я рад видеть вас. 

Блад глянул поверх головы прижавшейся к нему Арабеллы на испанца. Нельзя, чтобы чувства взяли сейчас вверх, и поэтому он с ноткой иронии в голосе ответил:

— Не могу разделить вашу радость, дон Мигель. И прежде всего из-за вас. Вы так и не вняли совету не искать больше встречи со мной. Я приношу вам неудачу, господин адмирал.

Де Эспиноса даже задохнулся от невероятной дерзости человека, которого считал проигравшим.

— Вам ли судить о неудаче! — проскрежетал он. — Но у нас еще будет время... побеседовать об этом. Сейчас мой человек проводит миссис Блад до шлюпки, а вам я предлагаю проследовать за мной...

— Что вы такое говорите, дон Мигель? — Арабелла, с нарастающей тревогой слушавшая этот обмен любезностями, переводила взгляд с одного мужчины на другого: — Почему я должна идти без тебя, Питер? Разве речь не идет выкупе?

— Вопрос в том, что понимать под выкупом, миссис Блад! — де Эспиноса хрипло рассмеялся, действительно ощущая себя одержимым: жажда мести и невозможная, недопустимая страсть раздирали его душу на части.

— У нас остались неразрешенными некоторые разногласия, дорогая, — сказал Блад, осторожно отстраняя Арабеллу от себя.

— Я никуда не пойду! — Сбывались худшие ее подозрения, и Арабелла снова почувствовала себя тонущей в трясине: — Разногласия могут быть улажены, ведь так?

— И в самом деле, почему бы нам не решить все в честном поединке? — небрежно осведомился Блад.

— Дядя! — предостерегающе воскликнул подошедший Эстебан.

— Честный поединок для презренного пирата? Никогда! — де Эспиноса больше не сдерживался. — Тебе незнакомо само понятие чести!

В холодных синих глазах Блада де Эспиносе почудились насмешка:

— А что известно о чести вам? И много ли чести в том, чтобы, ложно обвиняя женщину в колдовстве, угрожать ей инквизицией? 

— Питер, о ком ты? — недоуменно спросила Арабелла.

— О вас, миссис Блад, о ком же еще, — ядовито вставил Эстебан.

— Арабелла, дон Мигель любезно уведомил меня, что передаст тебя в руки инквизиции для суда, если я не сдамся ему. Ты не знала этого?

Арабелла растерянно посмотрела на испанца, в глазах которого зажёгся мрачный огонь.

— Я выполню свой долг и совершу благое дело для Испании, казнив тебя, проклятый пират! 

— О, оставьте высокие материи, дон Мигель! — скучающим тоном ответил Блад. — Мы-то с вами прекрасно знаем, что дело в вашем уязвленном самолюбии и мести. Вы просто не осмелились бросить мне вызов в открытую — как не осмеливаетесь принять его от меня сейчас.

Лицо де Эспиносы исказилось от бешенства. Он махнул рукой своим солдатам, указывая на Блада.

— Отойди, дорогая, — сказал Питер и выхватил шпагу.

Испанцы медленно начали окружать его, беря в кольцо.

— Постойте! — прозвучал в напряженной тишине звонкий голос Арабеллы. В ее глазах светилась решимость и вдохновение: — Если против меня выдвинуты столь тяжкие обвинения, то возможно, дон Мигель соблаговолит принять мой вызов?

Де Эспиноса потрясенно уставился на нее:

— Женщина не может... участвовать в дуэли, — пробормотал он.

— Но женщина может воззвать к Высшей справедливости и потребовать Божьего суда, если ее невиновность не может быть доказана иными способами, — немедленно среагировал Блад. — И назначить защитника. Ордалии признаются католической церковью, не так ли? Дон Мигель, вы обвинили мою жену в колдовстве. Готовы вы держать ответ за свои слова?

— Не позволяй ему этого! — вскричал встревоженный Эстебан.

— Замолчи! — оборвал племянника де Эспиноса. Его месть обернулась против него, гадюкой ужалив в самое сердце. Он проговорил, едва разжимая побелевшие губы: — Я принимаю ваш вызов, донья Арабелла. И я выставляю против вашего защитника своего, — он кивнул на Тень. 

Генуэзец подобрался и слегка согнул колени. Он приглашающие поманил Блада рукой с зажатым в ней кинжалом, в другой руке у него была длинная шпага. Блад внимательно следил за ним, не двигаясь с места.

— Разве участники поединка не должны быть в равных условиях? — Арабелла бесстрашно смотрела на дона Мигеля.

— Убери кинжал, Тень, — сухо бросил он, не глядя на нее.

Тень неохотно повиновался. Он наклонился, кладя кинжал у своих ног, и вдруг схватил горсть песка и неуловимым движением кисти швырнул ее в лицо Блада. Тот гибко отклонился назад и в сторону. Клинок Блада описал полукруг, не дав Тени приблизится. Поединок начался.

Арабелла, стиснув руки, смотрела на сражающихся, ее губы беззвучно шевелились, шепча слова молитвы. Каждый из них неторопливо прощупывал другого, и поначалу шпаги с мелодичным звоном лишь скользили одна по другой. По силе и ловкости противники не уступали друг другу. Тень первый перешел в атаку, но клинок так и мелькал в руках Блада, и генуэзцу не удавалось пробить брешь в его защите. Тогда он резко усилил натиск и после серии выпадов попытался нанести мощный удар в грудь своего противника. Шпаги с лязгом скрестились, Блад принял удар на основание клинка и отбил его. Однако генуэзец смог дотянуться и рассечь его правое предплечье. По рукаву рубахи расплылось алое пятно, и Арабелла прижала пальцы к губам, подавляя вскрик.

— Первая кровь моя, синьор говернаторе! — усмехнулся Тень.

Блад не стал тратить силы на разговоры с наемником, он отпрыгнул назад и тут же стремительно контратаковал. Ему удалось приблизиться к генуэзцу вплотную и, он, перехватив правую руку Тени, нанес ему удар в лицо эфесом шпаги. 

Наемник, ослепленный болью, раскрылся, этого было достаточно для Блада. Его клинок пронзил правый бок Тени снизу вверх. Из спины наемника показалось окровавленное острие шпаги. Темная кровь хлынула у генуэзца изо рта, и он упал замертво.

— Вы проиграли Божий суд, дон Мигель, — тяжело дыша, сказал Блад.

Тогда, издав нечленораздельный вопль, де Эспиноса кинулся на него. 

Рана, нанесенная Тенью, была глубже, чем Питеру показалось вначале, и ему пришлось переложить шпагу в левую руку. Де Эспиноса бился с самозабвенной яростью и смог потеснить его, и тогда Блад ответил яростью на ярость, сжигая все силы и больше не думая о защите. В какой-то момент дон Мигель потерял равновесие. Он услышал отчаянный крик Эстебана. А потом время замедлилось. Де Эспиноса увидел, как сверкающий клинок летит к его груди и это было... правильно.

Он почти не почувствовал боли, только небо качнулось перед глазами...

— Питер! Остановись, не убивай его! — сквозь шум в ушах де Эспиносы пробился голос Арабеллы. — Ради нашей любви! Прошу тебя!

Зрение уже застилал туман, но дон Мигель увидел, как она подбежала к Бладу, и тот медленно опустил занесенную для последнего удара шпагу. Дон Мигель перевел меркнущий взгляд на лицо Арабеллы. Как она прекрасна!

— Напрасно... — прохрипел он. Из-под его пальцев, судорожно зажимающих рану, обильно струилась кровь, окрашивая песок в цвет кармина: — Так было бы лучше, mi chiquitina... для всех.

Его люди, глухо ворча, надвигались на Блада. 

— Не трогайте их... Высший Судия высказал свой вердикт... — де Эспиноса устало смежил веки, его рука бессильно соскользнула с груди.

— Но есть еще и я! И кровь моего отца взывает о мщении! — крикнул Эстебан. — Я не дам тебе уйти!