Удивительные приключения Бильбо, сычика-эльфа из Кунира, или Туда и Обратно (джен)

Тем временем совы сидели в беспросветной темноте. Со всех сторон их обступила мёртвая тишина. Ели они мало и мало разговаривали. Время шло, но они не знали — день сейчас или ночь и сколько вообще прошло восходов и закатов с тех пор, как они здесь очутились. Они боялись шелохнуться, так как в туннеле громко отдавалось эхо от их возни и голосов. Они засыпали и просыпались в той же нескончаемой темноте и тишине. Просидев там, как им казалось, бесконечность, они начали задыхаться от недостатка воздуха, в голове у них мутилось. Дольше выносить такую жизнь они не могли. Кажется, они обрадовались бы даже звукам, говорящим о возвращении змея. В тишине им чудилось, будто Смауг подстраивает какую-то новую каверзу. И потом, не могли же они сидеть так вечно.

Наконец Торин не выдержал:

— Попробуем вернуться к ходу. Я просто умру без свежего воздуха. Пусть лучше Смауг меня уничтожит, если он поджидает нас там, снаружи, чем задохнуться здесь.

Пещерные совы согласно закурлыкали и поползли назад, по памяти восстанавливая путь к ходу. Однако их ждало очередное потрясение — он сильных ударов Смауга скала не выдержала и развалилась, завалив собой ход. Они оказались заперты в ловушке!

— Мы попались! — заухали совы, в страхе забыв даже о конспирации. — Конец! Тут мы и умрём!

Почему-то как раз, когда отчаяние пещерных сов достигло предела, Бильбо почувствовал, что у него стало легче в желудке, как будто какая-то тяжесть растворилась в мускусе, не оставив после себя и следа.

— Ну, ну! — ободряюще ухнул он, привлекая внимание товарищей. — «Пока жив — надейся!» — говорил мой отец. Помните, третий раз — самый главный. Я, так и быть, спущусь вниз. Дважды я побывал там, зная, что меня ждет змей, рискну и в третий. Во всяком случае, единственный выход наружу ведет вниз. И на этот раз вам придётся следовать за мной.

Они согласились — что им ещё оставалось? Торин первый шагнул к Бильбо.

— Теперь осторожней, — прошептал сычик-эльф, — соблюдайте полную тишину! Может, там и нет Смауга, а может, и есть. Не будем рисковать зря.

Они шли и шли. Пещерные совы, естественно, не могли красться с беззвучностью маленького и лёгкого Бильбо, они всячески пыхтели, шаркали лапами, а эхо многократно усиливало пыхтенье и шарканье. Бильбо не раз замирал на месте и со страхом прислушивался, но снизу не доносилось ни звука. Когда до нижней дыры оставалось, насколько он мог судить, не очень далеко, он достал свою крупинку из нашейного мешочка, крепко сжал в лапе и обогнал товарищей. В крупинке не было большой необходимости — и без неё все были невидимы, ибо чернота стояла сплошная. Настолько сплошная, что сычик-эльф не заметил, как вышел из туннеля; он сделал очередной шаг вперёд, его лапа зачерпнула пустоту… Бильбо испуганно ухнул и кубарем полетел в яму.

Он лежал на боку, поджав лапы и зажмурившись, затаив дыхание, не смея шелохнуться. Ничего не произошло. Смауг не торопился пожирать его. Когда он медленно открыл глаза, то далеко и высоко над собой увидел белёсое пятно, отнюдь не похожее на красный свет, исходивший от змеиных глаз Смауга.

Наконец перепуганный Бильбо не мог дольше выносить неизвестность.

— Будь ты проклят, старый вонючий змей! — пропищал он громко. — Хватит играть в прятки! Увидь меня и потом сожри, если поймаешь!

В невидимой пещере отозвалось лишь слабое эхо.

Бильбо вскочил на лапы и тогда сообразил, что не знает, в какую сторону шагнуть. «Интересно, чем занят Смауг? — подумал он нервно. — Сегодня вечером (или всё же днём?) его явно нет дома. Если Оин и Глоин не потеряли трут и кремень, можно выбить огня и оглядеться. А там, может быть, что-нибудь и произойдёт».

— Огня! — закричал он. — Кто даст огня?!

Пещерные совы, разумеется, переполошились, когда Бильбо с уханьем провалился в яму, и сбились в кучу недалеко от выхода.

— Чур-чур-чур!.. — переполошено заухали они, услыхав его голос.

Таким образом сычик-эльф обнаружил, в какой они стороне, но далеко не сразу ему удалось добиться от них толка. Только когда Бильбо захлопал крыльями и пронзительно закричал: «Огня! Огня!» — Торин сдался и послал Оина и Глоина за трутом и кремнем на другой конец туннеля.

Через некоторое время замелькал огонь: показался Оин с небольшим факелом в клюве, Глоин с аккуратностью опытного угленоса нёс ещё несколько штук. Бильбо увидел, где они, и подбежал к ним. Ему, однако, не удалось уговорить товарищей зажечь факелы Глоина и присоединиться к нему. Пещерные совы боялись, что вернётся Смауг и схватит их; они заметили, что не покинут туннеля, пока Бильбо не разведает пещеру и не убедится, что всё чисто. Решив так, они уселись около дыры и стали наблюдать за Бильбо.

Бильбо тихо выдохнул: "Чуфр!" — что, если вы помните, означало крайнее пренебрежение. Забрав факел у Оина, он отправился исследовать пещеру. Остальные совы напряжённо наблюдали за ним. Они увидели, как маленькая тёмная фигурка пересекла пещеру, неуверенно держа факел — к счастью, факелы, которые изобретали пещерные совы, были совсем небольшими и их легко мог удержать даже маленький сычик-эльф, — в клюве. Пока Бильбо был близко, они видели в неясном свете поблёскивание золота и слышали позвякиванье, когда малютка эльф спотыкался о какой-нибудь золотой предмет. Потом огонёк факела стал удаляться, заплясал где-то выше, выше — это Бильбо, неуклюже цепляясь когтями за объёмные драгоценные вещи, карабкался на груду сокровищ. Вскоре он очутился на самой верхушке и продолжал бродить взад и вперёд. Они увидели, что он на мгновение наклонился, но не поняли, зачем.

А наклонился Бильбо затем, что увидел среди монет и драгоценных камней что-то необычное. Вытянув лапу, он подцепил это "нечто" когтями и вытащил большое чёрное перо, которое переливалось в свете факела зелёным и голубым отливом. "Воронье!" — понял Бильбо и нервно посмотрел наверх: как попало сюда оно, выпало у того, кому не посчастливилось стать обедом Смауга, или у того, кто жил здесь, наплевав на наличие в Горе огромного змея? Оставив перо на вершине, он поспешил покинуть такое возвышенное место.

Он двинулся дальше, спустился с другой стороны кучи, свет его факела скрылся из обзора пещерных сов. Но вскоре они опять увидели его вдалеке: Бильбо пересекал пещеру. Наконец он дошёл до большой дыры, через которую, очевидно, Смауг проникал в свою пещеру; на него повеяло свежим воздухом, но струя воздуха чуть не загасила факел. Бильбо робко выглянул за дыру и различил очертания других, неизвестных ему туннелей, больших и просторных — даже для Смауга, что уже говорить о маленьком сычике с кроличью головку? Бильбо прищурился, вглядываясь во тьму, но никаких признаков змея по-прежнему не заметил.

Только Бильбо хотел повернуть назад, как что-то чёрное пронеслось над ним и даже слегка задело макушку. Бильбо взвизгнул, споткнулся и плашмя шлёпнулся на землю. Факел упал и потух. «Кажется, это просто летучая мышь, — растерянно сообразил Бильбо. — Что же теперь делать? Где тут восток, где юг, север или запад?»

— Торин, Балин! Оин, Глоин! Фили, Кили! — заорал он, напрягая все свои нетренированные мышцы, но в чёрном необъятном пространстве голосок его прозвучал тоненько и еле слышно. — Свет погас! Кто-нибудь! Сюда, помогите!

Куда вдруг девалась его храбрость?

До пещерных сов донеслись слабые возгласы Бильбо, но разобрали они только «помогите!»

— Что такое стряслось? — недоуменно ухнул Торин. — Дело, очевидно, не в змее, а то бы эльф перестал уже кричать.

Они подождали немножко и прислушались, но никаких звуков, кроме далеких "чиур-чиур-чиур" Бильбо, не услышали.

— Кто-нибудь, зажгите ещё факел! — приказал Торин, которому надоело стоять и дрожать в темноте, как какому-то презренному трусу. — Делать нечего, придётся идти на помощь нашему сыщику.

— Пора, наконец, и нам помочь ему, — одобрительно ухнул Балин. — Я пойду с удовольствием. Тем более что сейчас, по-моему, опасность нам не грозит.

Глоин зажёг несколько факелов. Пещерные совы взяли их в клювы, как всегда, когда летали в тёмных высоких пещерах, и полетели на крики. Конечно, лучше бы им пройтись пешком, как осторожный Бильбо, но они очень спешили, боясь, что крики сычика-эльфа выдадут их вернее, чем хлопанье крыльев. Очень скоро они опустились, услышав внизу тонкий клёкот — это был Бильбо, который пробирался им навстречу, боясь "встать на крыло". Едва завидев мерцание факелов, сычик-эльф сразу успокоился, ну, или по крайней мере принял более спокойный вид.

— Испугался летучей мыши, и погас факел, только и всего! — объяснил он.

Они вздохнули с облегчением, но тут же начали ворчать, недовольные тем, что испугались зря. Впрочем, ворчанье их было недолгим; достаточно им было, пролетая мимо, мельком заметить блеск сокровищ, как сердца у них запылали главной страстью. А когда в сердце пещерной совы, пусть даже самой почтенной, зажигается страсть к золоту и драгоценным камням, она становится отважной, а иногда даже свирепой.

Поэтому дальше уговаривать пещерных сов не пришлось. Они так и рвались осмотреть пещеру. Каждый схватил по горящему факелу, и они начали обходить пещеру вокруг, копаться в золотых сугробах, забыв про страх и осторожность. Они стали громко разговаривать, перекликаться, показывать друг другу разные вещи, которые выуживали из кучи или находили в потайных нишах. Они подносили драгоценности к глазам, рассматривали их на свет факелов, подбрасывали в лапах и прижимали к груди. Торин в этом отношении мало чем отличался от остальных.

Вскоре они нашли военные поделки и тотчас принарядились. Как же представительно выглядел сейчас Торин, на лапах которого сверкали позолоченные боевые когти, украшенные маленькими переливающимися рубинами!

— Бильбо! — окликнул он. — Получите первую награду в счёт вашей доли!

И он помог Бильбо надеть лёгкие серебристые боевые когти — далеко не такие украшенные, как у пещерных сов, практически скромные по их меркам, но лёгкие и очень удобные. Бильбо на пробу сжал и разжал пальцы, но совсем не почувствовал какого-либо неудобства. Когти сидели, как влитые, и было даже удивительно, откуда у пещерных сов завалялось оружие его размера; разве что среди них встречались воины совсем миниатюрных габаритов.

"Я чувствую себя великолепно, — подумал Бильбо. — Но вид у меня, должно быть, очень нелепый. То-то потешались бы надо мной дома, в Густых-Зарослях-Сагуаро!" — он посмотрел на своё сумрачное отражение в ближайшей луже и курлыкнул себе под клюв. В отличие от пещерных сов он не потерял головы при виде богатств и устоял перед их чарами. Пещерные совы всё ещё рылись в сокровищнице, но Бильбо прискучило это занятие.

— Торин! — воскликнул он. — Что дальше? Мы вооружились, но разве оружие помогло вам против Смауга Ужасного? Сокровища ещё не отвоёваны. Нам пока важно не золото, а выход отсюда. Мы и так слишком долго испытываем судьбу!

— Вы правы! — отозвался Торин, опомнившись. — Идёмте. Теперь я поведу вас. И за миллионы восходов я не забыл бы ходов во дворце.

Он созвал всех своих товарищей, и они гурьбой вылетели все вместе через высокую дыру, с тоской оглядываясь назад.

Они летали за Торином, словно цепочка огоньков в темноте, то и дело настораживаясь — не слышно ли приближения змея. Хотя всё кругом пострадало от времени или было покорежено, испорчено и перепачкано вползавшим и выползавшим чудовищем, Торин узнавал каждый коридор, каждый поворот. Они летели вперёд, поворачивали, снижались и летели по гулким переходам, снова делали поворот и вновь взмывали под потолок. Всё дальше и дальше летели совы, но нигде не встречали ни единого признака живой души, лишь тени воровски разлетались в стороны с приближением факелов, трепетавших на ветерке. Такие долгие полёты в мрачных пещерах не были приспособлены для свободолюбивых кунировских сычиков-эльфов. Бильбо уже выдохся и чувствовал, что ещё немного — и он не сможет передвигать крыльями. И тут вдруг потолок взметнулся вверх, на недосягаемую для факелов высоту. Откуда-то сверху проглянул тусклый луч, воздух сделался чище и свежей. Совы замерли в воздухе, быстро-быстро трепеща крыльями; впереди, в стене, разрушенной огромным телом Смауга, забрезжил слабый свет.

— Это главный зал Трора, — промолвил Торин, — здесь устраивались пиршества и собирался королевский совет. Отсюда уже недалеко до главного входа.

Они молча пролетели через бывший зал: там гнили некогда великолепно выполненные жёрдочки; на полу вперемежку с украшенной резьбой посудой валялись в плесени и лужах совиные кости и тускло блестели заржавевшие боевые когти. Они пролетели ещё пару туннелей и вдруг услышали журчание воды, и свет из тусклого сделался более ярким.

— Здесь берёт начало река, над которой мы сюда прилетели, — сказал Торин. — Она приведёт нас к главному входу.

Из тёмной дыры в скале выбегал бурливый поток и струился по узкому стоку, выдолбленному в камне искусными лапами старинных мастеров. Совы устало опустились на землю, на широкую каменную площадь, и отправились по ней вперёд. Обогнули выступ, и — о чудо! — в глаза им хлынул дневной свет, такой яркий после мрачных туннелей Горы, что все зажмурились. Когда же они снова смогли открыть глаза, то увидели невероятную картину. Перед ними выросла высокая арка, почерневшая, ободранная, но со следами старинной резьбы. Туманное солнце посылало между отрогами Горы бледные лучи, которые золотили порог.

Стайка летучих мышей, потревоженных дымом факелов, вихрем пронеслась у них над головой. Путники испуганно рванулись вперед и поскользнулись на камнях, покрытых слизью оттого, что по ним постоянно проползал змей. Река дальше бежала в сторону долины свободно, шумно пенясь. Они побросали ненужные теперь факелы на землю и застыли, глазам своим не веря: они вышли за главный вход и перед ними расстилалась долина, где прежде стоял Дейл, великолепная община рыбных филинов.

— Да! — произнес Бильбо. — Вот уж не ожидал, что доведется глядеть отсюда. Никогда с большим удовольствием не любовался я солнцем и не ощущал на ветра на своих перьях. Бр-р-р! Однако и холодный же ветрище!

И в самом деле, дул резкий восточный ветер, безжалостно предвещая зиму. Обвивая отроги Горы, он влетал в долину и завывал между скал. Путники так долго парились в глубине душных пещер, что теперь на открытом воздухе их била дрожь.

Внезапно Бильбо ощутил помимо усталости ещё и зверский голод.

— Сейчас, судя по всему, позднее утро, — сказал он. — Время ужина давно прошло, но я бы не отказался перекусить, если найдётся, что поесть. Но я не уверен, что главный вход в пещеру Смауга — самое безопасное место для этой цели. Нельзя ли найти местечко поспокойней?

— Правильно! — подхватил Балин. — Я, пожалуй, знаю такое местечко: старый сторожевой пост на юго-западном конце Горы.

— А далеко ли оно? — осведомился сычик-эльф.

— Не особо. Но лететь будет трудно, предупреждаю. Здесь, с этой стороны Горы, очень коварные воздушные потоки. Раньше мы, как могли, сдерживали их, но сейчас, когда все приспособления были уничтожены во время вторжения Смауга, а те, кто ими управлял — убиты, поток вновь одичал. Так что теперь добраться до постов — дело нелёгкое.

— Глаукс великий! — простонал сычик-эльф. — Опять лететь, опять бороться, и даже поужинать не дадут! Интересно, сколько завтраков, обедов и ужинов мы пропустили, пока сидели в этой мерзкой норе?

Вообще говоря, с той минуты, как коварный змей разгромил уступ, прошло не так уж много времени — два дня и одна ночь, — и худо-бедно, а кое-какая еда была, но Бильбо совершенно потерял счёт времени, и для него что одна ночь, что целая вечность было всё едино.

— Да что вы! — смеясь, закурлыкал Торин (он опять повеселел и тихо скрёб боевыми когтями край камня). — Это мой-то дворец вы называете мерзкой норой? Погодите, вот ужо его приберут, почистят и восстановят заново!..

— Что произойдет только после смерти Смауга, — хмуро проворчал Бильбо. — Кстати, где он? Я бы отдал вкусную мышатину за то, чтобы знать это. Надеюсь, он не на вершине Горы — сидит и любуется на нас сверху?

Идея эта вызвала большой переполох, и пещерные совы быстро согласились с Бильбо и Балином.

— Надо уходить отсюда, — ухнул Дори. — Я всё время спиной ощущаю его взгляд.

— Как здесь холодно и неуютно, — вставил Бомбур. — От жажды тут не умрёшь — вода рядом, а вот пищи я что-то не вижу. Змею тут, наверное, всегда голодно.

— Полетели! Полетели! — закричали остальные. — Скорее к посту Балина!

Поток действительно оказался своенравным. Он извивался туда, сюда, заставляя сов петлять между воздушными дорогами. Сильный ветер, шумевший в скалах, мешал сосредоточиться, сбивал с толку и сильно давил на крылья, да так, что сова сама не замечала, как сбивалась с курса. Да, что ни говори, а Балин был, несомненно, прав, когда утверждал, что дорога к постам будет нелёгкой.

Солнце стояло в зените, когда совы долетели до глубокой лощины, укрытой среди скал. Там они приземлились и немного передохнули, позавтракали сухой мышатиной и запили её водой. Затем они вновь "встали на крыло". Поток немного утихомирился, и когда закат озолотил склоны, они заметили приближающийся южный отрог Горы. Крылья гудели. Устало покурлыкивая, путники направились к вершине гребня, которая ослепительно сияла в лучах заходящего холодного осеннего солнца.

Они нашли площадку, обрывавшуюся с трёх сторон вниз, а с четвертой ограниченную скалой, в которой имелась дыра наподобие тех, которые вели в Гору. Здесь же они и приземлились, многие (в их числе и Бильбо) тотчас устало попадали на землю.

— Здесь, — ухнул Балин, — в былые времена отдыхали часовые, что сторожили подступы к Горе. Дыра эта ведёт в небольшую пещеру, заменявшую караульное помещение. Вокруг Горы было несколько таких постов, но во времена нашего благоденствия в них не было особой надобности, и наши часовые, вероятно, распустились и утратили бдительность, в противном случае мы задолго до катастрофы услыхали бы о появлении в нашем краю змея и всё могло обернуться по-другому. Мы можем укрыться здесь и видеть многое, оставаясь невидимыми.

— Какой смысл, коли нас уже заметили, когда мы летели сюда, — возразил Дори, который беспрерывно бросал взгляды вверх, словно ожидал увидеть там Смауга, взгромоздившегося на вершину, как жалкая пародия на орла.

— Ничего другого не остается, — ухнул Торин. — Больше мы сегодня ни на что не годны.

— Мудрые слова! — воскликнул Бильбо, давно уже лежавший на земле.

В караульном помещении поместилось бы сколько угодно пещерных сов; в задней стене пещеры был выход в ещё одну небольшую пещерку, лучше защищённую от наружного холода. Видно, сюда не заглядывали за время владычества Смауга даже дикие звери. Путники сложили там свои нехитрые пожитки, одни сразу же легли и заснули, засунув голову под крыло, другие уселись возле наружного входа и принялись обсуждать дальнейшие действия. О чём бы они ни заговаривали, каждый раз возвращались к одному и тому же вопросу: где Смауг? Вокруг была тишина, лишь ветер свистел в скалах — и никаких признаков движущегося змея ни на западе, ни на востоке, ни на юге, ни на севере. Змей словно растворился в неизвестности, и что бы это могло значить?

Уже появились первые мерцающие холодным блеском звёзды, а они так ни до чего и не додумались.