Наследницы (джен)

Анни даже не заметила сразу, как от среднего идола словно отделился его же призрак и неспешно подошёл к ней. А когда заметила, не испугалась. Настолько всё это оказалось неважно.

Призрак сел рядом с ней.

— Ну здравствуй, Анни.

Она равнодушно кивнула, узнав голос. Конечно же… Это «Гость». Пакир.

А она-то думала, что он уже не придёт.

А впрочем, это всё равно.

— Вижу, тебе удалось победить своего врага, — мягко усмехнулся призрак идола. — Как ощущения?

— Отвратительные, — мрачно проговорила Анни. Пакир хмыкнул:

— Что, неужели никакой радости?

— Чему радоваться, — равнодушно и даже как-то механически сказала Анни. — Я её убила. Убила человека.

Пакир рассмеялся.

— Надо же! Ещё терзаешься моралью. Хотя на самом деле, Анни, конечно же, ты права. Радоваться нечему. Ты совершила самую главную ошибку своей жизни.

— Тем, что убила? — заторможенно произнесла Анни.

— О нет, это уже последствия, — мягко сказал Пакир. — Ты не могла не убить Корину, раз решила с ней бороться. Рано или поздно любая борьба к этому и приводит. Либо убиваешь ты, либо тебя. Кто убил, тот и победил. Это закономерно, и это приходится принимать. Так что нет, ошибка твоя не в этом.

— А в чём? — вяло буркнула Анни.

— В том, что ты вообще решила бороться со злом, — всё так же мягко, заглядывая ей в лицо, сказал призрак идола. Анни поморщилась:

— Ну да, конечно. По-твоему, я должна была ему подчиниться.

— И снова нет, — Пакир разговаривал с ней так, как никогда — словно действительно на равных… Ну, почти. Во всяком случае, Анни не чувствовала этого вечного снисхождения, обращения свысока… И этих вечных попыток манипуляций. Не было и запугивания, и угроз, и давящего страха.

Да, Пакир снова объяснял ей какие-то вещи, но Анни почему-то понимала — на этот раз он не будет путать её своей мудрёной философией. На этот раз всё будет истинно. Предельно честно.

Пакир тоже устал от притворства и манипуляций. Устал за десять тысяч лет. 

Бывшему принцу Баккару просто хотелось поговорить… 

— Не расстраивайся, это не твоя ошибка, — говорил он, словно её успокаивал. — Её совершают все. И твои родители, и друзья. И даже Торн. Это общемировое убеждение, в котором, по сути, никто не виноват. Тут скорее можно предъявить претензии устройству всей Вселенной, кто бы её ни создал — почему её создали именно такой… И тем не менее, в твоём случае этой ошибки действительно можно было бы избежать.

— Как? — сдержанно спросила Анни.

— Очень просто. Тебе всего лишь нужно было бороться со злом.

Анни недоумевающе посмотрела на него — всё-таки снова путаная философия? — и он рассмеялся:

— Но не так, как ты думаешь! Твой случай был намного проще, чем, например, та война, которую прошли твои родители. Хотя и в то же время сложнее… Потому что тебе нужно было понять то, чего они так и не поняли. И не только они. Многие не поняли и до сих пор не понимают.

Анни смотрела молча: ну, объясни уже наконец.

— Главная ошибка в том, что все думают, будто Добро и Зло борются между собой.

Анни моргнула.

— А разве это не так?

Призрак идола улыбнулся:

— Нет, Анни, в том-то и дело.

— А, ну да, я понимаю, — торопливо кивнула Анни. — Добро не борется, оно только защищается…

— И снова неточно. Дело в том, что многие ошибочно принимают две противоборствующие стороны за Добро и Зло. Разумеется, что-то в этом есть. Не бывает двух зачинщиков драки, всегда кто-то ударил первым. Физически ли, морально, или просто спровоцировал другого, неважно. Как правило, его и называют злодеем, тогда как второй — невинно пострадавший и вынужден защищаться. Иногда, конечно, злодей оправдывается, что на самом деле он сам только защищался, и тогда в глазах прежде всего собственных он — невинно пострадавший, а другой злодей… Но это уже детали. Так вот, один напал, другой защищается, и чтобы защититься как следует, он использует в том числе те же самые методы, что и зачинщик — и тогда говорят про «Добро с кулаками», утверждают, что «цель оправдывает средства», говорят, что на войне они все хороши, и многое другое. И тоже правы. В своей ситуации. А на самом деле они все ошибаются в корне…

Анни слушала недоверчиво.

— Снова будешь мне втирать, что мои родители ничуть не лучше тебя? — неприязненно уточнила она. Пакир в облике призрака пожал плечами.

— Нет, не буду. Твои родители, в конце концов, не могли поступить иначе. И главное, они были подвержены всё тем же стереотипным представлениям и установкам. Это не их вина. И вообще, их вина не столько в том, что они защищались от меня, сколько в том, что они объявили себя «Добром», но и тут их винить не за что. Я же говорю, даже сам Торн, столь распрославленный как «добрый маг», совершал ровно ту же ошибку… Хотя, скорее всего, тоже вынужденную, он ведь тоже не мог поступить иначе. Либо я уничтожу его страну и его друзей, либо он уничтожит меня. Ну или хотя бы запрёт где-нибудь, по соображениям гуманности. Но наша война не была войной Добра со Злом. По одной простой причине — Добро не воюет со Злом. И я тебе скажу больше — Зло тоже не воюет с Добром.

Анни широко раскрыла глаза:

— Как же не воюет? Ты же на нас нападаешь…

Пакир негромко рассмеялся:

— Я, конечно, нападаю. Но я — не Зло. Анни, пойми главное. Зло — не личность. Это явление. И ему подвержены все, в той или иной степени, в той или иной ситуации… Зло есть в каждом сердце. Но оно не воюет с Добром. Добро и Зло на самом деле, в истинном своём состоянии — это не пересекающиеся друг с другом противоположно расходящиеся векторы. Они не воюют между собой. Они уходят друг от друга. Зло в одну сторону, Добро в другую! А любой человек, любая личность — точка, из которой они исходят. И он колеблется между этими направлениями, то в одно склонится, то в другое… Ну, понимаешь?

Анни не понимала. А как же война?..

И то, что раньше Пакир внушал ей в голове?

— Основная борьба Добра со Злом происходит не в войнах, где кто-то хочет кого-то уничтожить, а тот сопротивляется, — сказал Пакир. — Она состоит именно в том, куда склонится человек… Она происходит в его душе. И проблема в том, что на Земле всё так взаимозавязано, что, если один склонился ко Злу, то он может и других вольно или невольно потянуть за собой. С Добром же почему-то это реже работает. Добра, настоящего, истинного, на Земле практически нет. Но оно есть в душах людей…

— А война?.. — тихо спросила Анни.

— А война — это торжество Зла. В ней нет Добра. Есть только Зло большее или меньшее. Возможно, Земля слишком тесна для того, чтобы здесь Добро и Зло спокойно расходились в разные стороны, как в человеческой душе. А может, она вообще для этого не приспособлена. А может быть, — голос Пакира зазвучал печально, — Добро и Зло — просто чья-то выдумка, эфемерные понятия, непонятно для чего вымышленные… На Земле нет ни Добра, ни Зла, есть борьба за выживание. Но всё же и Добро, и Зло есть в душах людей, — серьёзно повторил он. — И очень ошибочно переносить то, что в душах, на физические понятия.

Анни безмолвно перевела взгляд на страшный труп старухи посреди зала. Пакир понял.

— Твоя борьба должна была состоять не в том, чтобы уничтожить Корину, — мягко сказал он. — Ты совершила ошибку изначально в том, что поверила моим словам и убеждениям. А должна была с ними бороться. Мысленно, морально, попросту не принимать их в своей душе. Даже нет, не так. Не бороться. Уходить от них! В другую сторону.

Анни с удивлением воззрилась на него:

— Но ты же мне их внушал! А теперь сам говоришь, чтобы я с ними боролась…

— Я же говорю, что ты должна была бы делать, а не то, чего мне хотелось, — засмеялся Пакир. — Хотя, для того, чтобы ты с ними боролась, ты должна была быть старше и мудрее, а ты была ребёнком… Тут тоже ты не виновата. Просто я выбрал наиболее удобный момент, чтобы тебя подчинять. Я — не Зло, Анни, но я злодей, это бесспорно. Я действовал в своих интересах и не собирался отступать. Перебороть мои внушения для тебя было бы просто нереально. Если бы ты не послушала одно, я бы внушал другое, я бы нашёл, чем тебя зацепить, я всё равно добился бы своего. Не помогли бы ни твои родители, ни твои друзья, ведь никто из них не мог бы залезть тебе в голову и думать и чувствовать вместо тебя. У тебя не было шансов, — закончил он с ухмылкой. Анни слушала растерянно.

— Тогда к чему вообще вся эта лекция? — прошептала она. — Если для меня всё безнадёжно?

Призрак идола поднялся.

— Просто хотелось объяснить, — развёл руками он. 

— После того, что я увидела на острове Миражей? — слегка язвительно напомнила Анни. Призрак печально посмотрел на неё: 

— Нет, Анни, ты зря думаешь, что, увидев своё светлое прошлое, я к нему вернусь. К чему мне возвращаться? Оно давно утеряно. Погиб тот мир, в котором я жил. Погибли все те, кому я был нужен… Ну почти все, — он посмотрел куда-то в сторону. — И погиб я сам, как добрый принц, — поспешно и слишком твёрдо добавил он. — От этого больно, но я не поверну назад. Это будет ещё больнее. Меня преследуют неудачи. Я не смог завоевать Волшебную страну, хотя пытался сделать это множество раз. Я не смог заставить любимую женщину быть со мной. Я не смог перевоспитать никого из тех, кого пытался взрастить как такого же тёмного мага… Да я много чего не смог. Даже тебя толком подчинить себе не смог, хотя все в этом были уверены. Мне тут больше нечего делать… И тебе тоже! — он вдруг сурово посмотрел на неё. 

Анни попыталась воспротивиться:

— Я должна лететь к горам… Там Том и Дарина…

— Тебе больше нечего делать в Волшебной стране, — твёрдо перебил её Пакир. — Ты сделала то, что должна была сделать по моему плану. Ты уничтожила конкурентку.

— Я должна была её уничтожить? — прошептала Анни в изумлении.

— Ну конечно. Помнишь, я говорил: соберёшь книги Торна и артефакты — дам ещё одно задание. Я ведь знал, что часть книг Корина уже присвоила себе. А значит, когда вы вдвоём соберёте всё необходимое, одна из вас должна будет отнять у другой то, чего ей самой не хватает.

— Зачем же? — Анни расширенными глазами смотрела на призрака. — Ты нас стравливал? Зачем? Мог бы отнять у нас эти книги и артефакты по отдельности!

Призрак рассмеялся.

— Глупая девочка Анни! Мне не нужны артефакты и книги.

Анни совсем ничего не понимала.

— За десять тысяч лет я прошёл путь от простого мага до Властелина Тьмы, — задумчиво сказал Пакир. — Я познал истинное Зло… Оно не в том, чтобы у кого-то что-то отнимать, кого-то убивать и мучить, наслаждаясь его страданиями и бесполезными мольбами о пощаде, подчинять себе страны и народы — хотя в этом, безусловно, есть своя прелесть. Но самое интересное — это влиять на души людей… Когда ты убиваешь не сам, но другие убивают за тебя и во имя твоё. Зачем мне магические книги? Я сам великий маг. Они — только повод. Предлог. Для того, чтобы либо ты убила Корину, либо Корина убила тебя. Мне неважно было, кто кого. Куда интереснее было наблюдать, как вы обе преодолеваете этот барьер в своей душе.

Анни смотрела с ужасом, не шевелясь.

— Правда, ты убила Корину не затем, чтобы отнять у неё книги, — продолжал объяснять Пакир. — Ты, собственно, вообще не собиралась её убивать, так ведь? Но вот она, — он пафосным жестом указал на труп старухи. — Лежит перед нами, мёртвая… Она мертва, Анни. И ты — этому виной.

Анни чувствовала, как у неё тело становится словно ватным. Она не знала, куда смотреть. Труп пугал и притягивал. Призрак Пакира притягивал тоже. Как будто гипнотизировал её этими просвечивающими глазами.

— Тебе больше нечего делать в Волшебной стране, — снова проговорил Пакир. — Зачем тебе здесь оставаться? Тебя не примут ни родители, ни друзья. Ты — убийца в их глазах. Предательница. Преступница… Стоит ли обрекать себя на всеобщую ненависть и жалость?

— Но что же мне делать? — прошептала Анни.

Призрак пошёл к каменному изваянию, не оборачиваясь.

— Иди по лестнице вниз… — проговорил он на пути. Призрак слился с идолом, и открылась лестница.

Анни помедлила. Жалобно оглянулась на двери.

Труп страшной старухи лежал на пути.

Анни пошла к лестнице. Сначала медленно, а потом почти бегом.