Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления (джен)

Гарри стоял перед горгульями, охранявшими кабинет директора… нет, директрисы. Его направила сюда профессор Синистра, сказав, что вопрос срочный, но горгульи Гарри не пропускали.

Утренние эксперименты показали, что Камень делает постоянной одну трансфигурацию каждые три минуты пятьдесят четыре секунды, независимо от размера трансфигурированного объекта. Один раз, когда Гарри, устроившись в тёмном чулане, освещал Философский Камень самым мощным своим фонарём, ему показалось, что он заметил внутри куска малинового стекла россыпь маленьких точек. Но увидеть их ещё раз он так и не смог и теперь подозревал, что они ему просто привиделись. Никаких других волшебных свойств у Камня Гарри не обнаружил. На мысленные команды Камень тоже не реагировал.

Гарри решил, что до завтрашнего полудня он обязан найти способ, как использовать Камень без риска, что кто-то наложит на него руку. Очень тяжело было не думать о том, что прямо сейчас происходит по всему миру, о том, что происходило всегда с начала времён.

Десять минут спустя появилась Минерва МакГонагалл. Она шла быстрым шагом, с грудой бумаг в руках. На ней снова была Распределяющая шляпа.

Проскрежетал камень: горгульи отвесили директрисе низкий поклон.

— Новый пароль — «Непостоянство», — сказала Минерва горгульям, и те расступились. — Прошу прощения, мистер Поттер, меня задержали…

— Я понял.

Минерва зашагала вверх по длинной спиральной лестнице, не дожидаясь, пока ступеньки сами доставят её к дверям кабинета. Гарри последовал за ней.

— Сейчас у нас встреча с Амелией Боунс — директором Департамента Магического Правопорядка, Аластором Хмури, с которым вы уже знакомы, и Бартемиусом Краучем — директором Департамента Международного Магического Сотрудничества, — на ходу сообщила Минерва. — Они такие же преемники Дамблдора, как вы и я.

— Как… как там Гермиона? — у Гарри впервые появилась возможность задать этот вопрос.

— Филиус сказал, что она, судя по всему, в шоке. На мой взгляд, это неудивительно. Она сразу спросила, где вы, ей ответили, что вы на квиддичном матче, она спросила, где вы на самом деле, и отказалась разговаривать с кем бы то ни было, пока ей не дадут поговорить с вами. Её доставили в святого Мунго, где… — похоже, директрису что-то несколько смущало, — стандартные диагностические чары показали, что мисс Грейнджер — здоровый единорог в прекрасной физической форме, разве что её гриву нужно тщательно расчесать. При этом чары для определения действующей магии утверждали, что она постоянно трансформируется в другую форму. Какой-то Невыразимец до того, как Филиус его… э-э, выдворил, произнёс несколько заклинаний, которые ему, возможно, не следовало бы знать, и заявил, что душа Гермионы здорова, но находится по меньшей мере в миле от её тела. На этом старшие лекари сдались. Сейчас она находится в палате с крысами и мухами…

— Где?!

— Прошу прощения, мистер Поттер, это трансфигурационный жаргон. Мисс Грейнджер находится в изолированной комнате с клеткой с ручными крысами и коробкой с мухами-однодневками. Логично предположить, что, какие бы тайны ни скрывались за её воскрешением, они оставили след, из-за которого чары лекарей показывают чепуху. Но если к завтрашнему утру с крысами и вторым поколением мух-однодневок ничего не случится, мисс Грейнджер сможет вернуться в Хогвартс сразу же, как проснётся.

Гарри по-прежнему не представлял… совершенно не представлял, что подумает Гермиона о своём воскрешении, особенно с учётом всех обстоятельств. Вряд ли, конечно, Гермиона начнёт кричать, что он сделал всё неправильно. Это всего лишь стереотип, засевший у Гарри в голове. Когда Гарри придумывал эту легенду, он был измотан и плохо соображал, причём в силу вполне веских причин. Наверняка Гермиона поймёт. Но он не мог предсказать, что именно она подумает…

— Интересно, что подумает мисс Грейнджер, когда узнает, что она ещё и победила Сами-Знаете-Кого, — задумчиво произнесла Минерва. Она поднималась по движущейся лестнице настолько быстро, что у Гарри, пытавшегося угнаться за ней, сбилось дыхание. — И что люди теперь верят в весьма любопытные теории о ней.

— Вы имеете в виду, что она всегда считала себя обычной гениальной школьницей, а теперь для множества людей она — Девочка-Которая-Ожила и каждый хочет пожать ей руку? — сказал Гарри. Хотя она даже не помнит, как делала что-нибудь, чтобы заслужить такое отношение. Хотя всё сделал кто-то другой, другие люди шли на жертвы, но лавры достались ей. Хотя она совершенно не уверена, действительно ли она достойна такого обращения, и сомневается, что сможет когда-нибудь стать человеком, которого воображают окружающие… — Да уж, совершенно не могу представить себя в такой ситуации.

Возможно, мне не стоило вмешивать её во всё это. Но у людей должно быть хоть что-нибудь, во что они смогут верить, иначе чёрт знает, что они понапридумывают. Глупо чувствовать себя виноватым. Мне так кажется.

Вместе они достигли верхней ступеньки и вошли в кабинет, заполненный десятками странных предметов. В центре стоял большой стол и массивный трон за ним.

Минерва закрыла глаза и провела рукой над одним из предметов — тем, что с золотыми бормотушками. Затем она сняла Распределяющую шляпу и повесила её на вешалку, где уже висели три домашних тапочка на левую ногу. После чего она трансфигурировала массивный трон в простое мягкое кресло, а огромный стол — в круглый столик, вокруг которого выросли ещё четыре кресла.

У Гарри запершило в горле. Безо всяких объяснений он понимал, что смена стола и кресел должна была произойти более торжественно. Гораздо торжественнее, чем сейчас, ведь новая директриса впервые устраивалась в своём новом кабинете. Но, очевидно, времени на церемонии не было.

Минерва опустилась в кресло, которое раньше принадлежало Дамблдору, и взмахом палочки зажгла в камине огонь. Гарри молча занял одно из кресел у стола, слева от Минервы.

Почти сразу же пламя в камине ярко вспыхнуло изумрудным цветом, и из него вылетел вращающийся Аластор Хмури с уже поднятой палочкой. Скользнув взглядом по кабинету, он направил палочку точно на Гарри и произнёс: «Авада Кедавра».

Всё произошло так быстро и так неожиданно, что к тому моменту, когда Аластор Хмури договорил заклинание, Гарри разве что успел схватиться за палочку.

— Просто проверка, — сказал Аластор директрисе, которая уже целилась в него своей палочкой. Судя по выражению её лица, ей явно не хватало слов. — Если бы прошлой ночью Волди захватил тело мальчика, сейчас он бы попытался уклониться. И мне ещё нужно проверить Грейнджер.

Аластор Хмури сел справа от Минервы.

В ту долю секунды, когда Аластор начал произносить заклинание, первой реакцией Гарри было попробовать создать серебристый свет патронуса. Но он не успевал, совершенно не успевал поднять палочку достаточно быстро, чтобы у него появились хоть какие-то шансы.

М-да, если кое-кто воображал себя неуязвимым, то теперь с этим покончено. Спасибо за ценный урок, мистер Хмури.

Пламя камина снова вспыхнуло зелёным и выплюнуло ещё одного гостя. Настолько старой, угрюмой и грозной ведьмы Гарри никогда не видел. Она выглядела такой жёсткой и упёртой, что на ум приходило сравнение с грубой трёхногой табуреткой. Палочки в руках у старой ведьмы не было, но аура власти исходила от неё даже сильнее, чем от Дамблдора.

— Это директор Амелия Боунс, мистер Поттер, — сказала директриса МакГонагалл, вернувшая себе привычное самообладание. — И ещё мы ожидаем директора Крауча…

— Среди мёртвых Пожирателей Смерти было опознано тело Бартемиуса Крауча-младшего, — старая ведьма заговорила без какого-либо вступления, даже не дойдя до стола. — Для нас это стало полнейшей неожиданностью, и, боюсь, это оказалось жестоким ударом для Бартемиуса, причём двойным. Сегодня его с нами не будет.

У Гарри внутри что-то ёкнуло, но он сумел не показать этого.

Амелия Боунс заняла кресло справа от Хмури.

— Директриса МакГонагалл, — всё так же без колебаний и промедлений продолжила старая ведьма. — Дамблдор оставил меня хранителем Непрерывной Линии Мерлина, но она не отзывается на мою руку. Визенгамот должен получить Верховного чародея, которому можно доверять, причём немедленно. Ситуация в Британии очень быстро меняется. Мне нужно знать, что сделал Дамблдор, прямо сейчас!

— Дерьмо, — пробормотал Хмури. Его волшебный глаз дико вращался. — Это нехорошо, совсем нехорошо.

— Понятно, — Минерва МакГонагалл выглядела встревоженной. — Я не могу сказать с уверенностью, но Альбус… скажем так, он точно предчувствовал, что может не пережить эту войну. Но, по-моему, он не ожидал, что через пару часов мисс Грейнджер вернётся из мёртвых и убьёт Волдеморта. Думаю, Альбус такого совсем не ожидал. Я не представляю, как теперь поведёт себя то, что он оставил…

Америя Боунс подскочила в кресле.

— Вы намекаете, что, возможно, эта Грейнджер унаследовала Непрерывную Линию Мерлина? Но это же катастрофа! Двенадцатилетняя девочка, непроверенная… Альбус не мог быть настолько безответственным, чтобы оставить Линию кому угодно, кто победит Волдеморта. Вообще кому угодно!

— Дело в том, — ответила Минерва, распрямляя пальцами документ, который она принесла с собой и который лежал теперь перед ней на столе, — что на самом деле Альбус считал, что знает, кто победит Волдеморта. Об этом было пророчество. Подтверждённое пророчество. Но, судя по всему, оно не сбылось, или… я просто не знаю, мадам Боунс! У меня с собой письмо мистеру Поттеру, которое я должна вручить ему в случае смерти или исчезновения Альбуса, и другое письмо, которое, по указанию Альбуса, мистер Поттер должен будет прочесть только после того, как он победит Волдеморта. Я не знаю, что мне делать с этим письмом теперь. Возможно, мисс Грейнджер сможет его открыть, а, возможно, открыть его теперь не сможет никто…

— Погодите, — сказал Шизоглаз Хмури. Он вытащил из мантии длинную узловатую палочку из серого дерева. Гарри узнал её: это была палочка Дамблдора, ни у кого больше в Хогвартсе не было похожей. Хмури положил её на стол. — Альбус оставил мне кое-какие инструкции. Прежде чем мы продолжим, возьми эту палочку, сынок.

Гарри на секунду задумался.

Альбус Дамблдор пожертвовал собой ради меня. Он доверял Хмури. Скорее всего, это не ловушка.

И Гарри потянулся к палочке.

Палочка подпрыгнула и пролетела над столом прямо в руку Гарри. В тот миг, когда пальцы мальчика сомкнулись на рукояти, он словно услышал песнь — гимн славе и битве, зазвучавший у него в голове. Из рукояти хлынула волна белого пламени, пронеслась по всей палочке, всё разрастаясь и разрастаясь, и вырвалась из кончика грандиозным снопом искр. Сквозь древесину Гарри почувствовал силу и сдерживаемую угрозу, словно от волка на цепи.

А ещё Гарри посетило отчётливое ощущение скептицизма, словно палочка в какой-то степени была разумной и удивлялась, как это её угораздило оказаться в руках первокурсника Хогвартса.

— Так и знал, — сказал Шизоглаз Хмури в ответ на озадаченные взгляды, — Значит, отнюдь не мисс Грейнжер победила Волди. Я и не сомневался.

— Что, — бесцветным голосом произнесла Амелия Боунс.

Шизоглаз Хмури ответил ей уважительным кивком.

— Альбус сказал, что эта палочка переходит к тому, кто победит её предыдущего владельца. Сам он забрал её у старины Гринди, да. Затем Волди победил Альбуса, вчера. Разъяснять дальше нужно?

Амелия Боунс с открытым ртом уставилась на Гарри.

— Возможно, дело не в этом, — сказал Гарри. На него накатил очередной приступ ужасной вины. — В смысле, Волдеморт взял меня в заложники, потому что я... я сглупил, и Дамблдор пожертвовал собой, чтобы спасти меня. Может, палочка посчитала это за победу над Дамблдором. Ну, впрочем, я в самом деле победил Волдеморта. Однако, думаю, лучше, если никто не узнает, что я там вообще был.

Бип. Тик. Уууу. Динь. Тыщ.

— Наверняка тебе пришлось приложить некоторые усилия, — сказал Шизоглаз. Человек в шрамах медленно склонил голову в жесте глубочайшего уважения. — Не вини себя слишком сильно за потерю Дамблдора, Дэвида и Фламеля, сынок. Неважно, насколько глупо ты себя вёл. В итоге ты победил. Мы, все вместе взятые, так и не смогли. Просто, на всякий случай, хочу уточнить, сынок: вы с Дэвидом уничтожили и крестраж Волди? И ты точно уверен, что это был настоящий крестраж?

Гарри помедлил. Взвесив вероятные последствия правдивого рассказа и возможные бедствия в результате молчания, мальчик покачал головой. Он всё равно планировал рассказать об этом хотя бы МакГонагалл, чтобы та знала, что именно теперь находится в её школе.

— На самом деле, у Волдеморта было… довольно много крестражей. Так что я просто стёр ему почти всю память, а затем трансфигурировал в это, — Гарри поднял руку и молча указал на изумруд в своём кольце.

Шмяк. Выу. Шмяк. Шмяк.

— Ха, — хмыкнул Хмури, откидываясь в кресле. — Если не возражаешь, сынок, мы с Минервой наложим на это твоё кольцо кое-какие сигнальные и охранные чары. На всякий случай — вдруг ты однажды забудешь поддержать трансфигурацию. И тебе теперь не стоит охотиться за другими Тёмными волшебниками. Правда не стоит, просто живи себе тихой и спокойной жизнью, — покрытый шрамами аврор достал носовой платок и вытер бусинки пота, проступившие у него на лбу. — Однако, парень, вы молодцы — и ты, и Дэвид, покойся он с миром. Полагаю, это была его идея? Отлично сработано.

— В самом деле, — Амелия Боунс, похоже, уже справилась со своими эмоциями. — Мы все в неоплатном долгу перед вами. Но, повторюсь, нам нужно срочно разобраться с Непрерывной Линией Мерлина.

— Я считаю, — медленно произнесла Минерва МакГонагалл, — что лучше всего будет прямо сейчас передать мистеру Поттеру письма Альбуса.

На верху её стопки бумаг теперь лежал конверт, а также свёрнутый в свиток пергамент, запечатанный серой лентой.

Сначала директриса передала Гарри конверт, и Гарри открыл его.

* * *

Гарри Поттер! Если ты читаешь эти строки, значит, я пал в борьбе с Волдемортом и миссия перешла в твои руки.

Возможно, тебя это поразит, но я всем сердцем желал именно такого конца. Ведь сейчас, когда я пишу это письмо, всё ещё не исключено, что Волдеморт погибнет от моей руки. И, значит, со временем я сам стану тьмой, которую ты должен будешь одолеть, чтобы обрести свою полную силу. Ибо однажды было предсказано, что, возможно, тебе придётся поднять руку на своего учителя, на того, кто создал тебя, на того, кого ты любил. Сказано, что, возможно, ты станешь моей погибелью. Если ты читаешь эти строки, значит, тому не суждено было случиться, и я рад, что так вышло.

Тем не менее, я бы хотел уберечь тебя от такой судьбы, я не хотел бы оставлять тебя сражаться с Волдемортом в одиночку. Сейчас, когда я пишу эти строки, я клянусь защищать тебя, пока у меня есть силы. Защищать любой ценой. Но, если я потерпел поражение, знай: я рад, пусть это и эгоистично.

Когда меня не станет, никто не сможет противостоять Волдеморту, как равный. Кроме тебя. Тень Волдеморта, длинная и страшная, падёт на Магическую Британию, повсюду воцарятся страдания и смерть. И тень эта исчезнет, лишь когда ты уничтожишь её источник, вычистишь самое её сердце. Как ты это сделаешь, я не знаю. Если Волдеморту неведома та сила, которой ты владеешь, то и мне она не известна. Тебе должно найти ту силу внутри себя, тебе должно научиться направлять её, тебе должно стать последним судьёй Волдеморта, и я умоляю тебя: не соверши ошибку, проявив к нему милосердие.

Я оставил Хмури на сохранение свою палочку. Не смей использовать её против Волдеморта. Ибо, когда хозяин этой палочки терпит поражение, она переходит к победителю. Когда ты одолеешь того, кто одолел меня, палочка подчинится тебе по-настоящему, но, если ты попытаешься обратить её против Волдеморта раньше, будь уверен, она предаст тебя. Любой ценой не дай ей попасть в руки Волдеморта. Я бы посоветовал тебе не пользоваться этой палочкой вовсе, но всё-таки это артефакт огромной силы, и он может тебе пригодиться в каких-то чрезвычайных обстоятельствах. Однако, если ты возьмёшь её в руки, помни: она может предать тебя в любой миг.

В моё отсутствие Визенгамотом неминуемо завладеет Малфой. Непрерывную Линию Мерлина я передаю тебе. Амелия Боунс станет регентом до твоего совершеннолетия или до тех пор, пока ты не обретёшь свою полную силу. Но она не сможет долго противостоять Малфою, когда меня не станет, а ему будет давать советы вернувшийся Волдеморт. Думаю, Министерство вскоре падёт, и Хогвартс останется последней крепостью. Ключи от замка я оставил Минерве, но повелителем замка будешь ты, и она окажет тебе любую посильную помощь.

Орден Феникса теперь возглавляет Аластор. Прислушивайся к его словам, к тому, что он советует, к тому, что он тебе сообщает. Едва ли я сожалею о чём-то сильнее, чем о том, что прислушивался к словам Аластора слишком мало или слишком поздно.

Не сомневаюсь, что в итоге ты победишь Волдеморта.

И эта победа станет лишь началом пути, который тебе предначертан. В этом я тоже уверен.

Когда ты уничтожишь Волдеморта, когда ты спасёшь нашу страну, тогда, надеюсь, ты сможешь посвятить себя истинному смыслу твоей жизни.

Поэтому поспеши начать.

Посмертно (или что там со мной произошло) твой,

Дамблдор.

P.S. Пароли, которые следует произносить в моем кабинете: «цена феникса», «судьба феникса» и «яйцо феникса». Минерва может передвинуть эти комнаты туда, где тебе будет удобней в них попадать.

* * *

Гарри свернул пергамент и, задумчиво нахмурившись, вложил его обратно в конверт. Затем он взял у директрисы свиток, запечатанный серой лентой. Гарри коснулся её длинной серой палочкой, и лента сразу же соскользнула. Мальчик развернул свиток и начал читать.

* * *

Дорогой Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес!

Если ты читаешь это письмо, значит ты победил Волдеморта.

Мои поздравления!

Надеюсь, ты успел отпраздновать свою победу раньше, чем открыл этот свиток, поскольку новости в нём не самые радостные.

Однажды во время Первой Войны Волшебников я осознал, что Волдеморт побеждает и вскоре всё окажется под его дланью.

В отчаянии я спустился в Отдел Тайн и назвал пароль, никогда в истории Непрерывной Линии Мерлина не произносившийся, совершил запретное, но всё-таки не абсолютно запретное.

Я прослушал каждое пророчество, что когда-либо было записано.

И так я узнал, что Волдеморт — это далеко не самая страшная моя беда.

Я обнаружил, что провидцы и прорицатели всё чаще и чаще предсказывают, что нашему миру суждено быть уничтоженным.

И ты, Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес, — один из тех, кому предначертано уничтожить его.

По правде говоря, мне следовало положить конец самой возможности такого течения событий. Я приложил все усилия, чтобы избавиться от всех остальных потенциальных угроз, о которых я узнал в тот день ужасных откровений. И тебе я был обязан даже не дать родиться.

Однако, когда пророчества апокалипсиса говорят о тебе — именно о тебе, а не о ком-то другом, — в них есть лазейки, хотя и почти незаметные.

Всегда «он — конец мира», но никогда «он — конец жизни».

Даже когда говорилось, что ты разорвёшь на части сами звёзды на небесах, не было сказано, что ты разорвёшь на части людей.

И поэтому, когда стало ясно, что этому миру не суждено выжить, я поставил на тебя, Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес, буквально всё. Ни одно пророчество не упоминало, как наш мир может быть спасён, но я нашёл пророчества, которые указывали на лазейки в неминуемом уничтожении. Я принялся исполнять странные и сложные условия, которые сулили осуществление этих пророчеств. Я постарался сделать так, что Волдеморт узнал одно из них, и тем (как я и боялся) обрёк твоих родителей на верную смерть и сделал тебя таким, какой ты есть. Я написал странную подсказку в учебнике по зельеварению твоей матери, хотя совершенно не понимал, зачем это надо, но, как оказалось, благодаря этой подсказке Лили помогла своей сестре, и это обеспечило тебе искреннюю любовь Петунии Эванс. Под покровом невидимости я проник в твою спальню в Оксфорде и дал тебе зелье, которое обычно выписывают ученикам, использующим Маховики времени, и твой день увеличился на два часа. Когда тебе было шесть лет, я разбил камень, лежащий на подоконнике в твоей комнате, и до сих пор не представляю зачем.

Всё это я делал в отчаянной надежде, что ты сможешь провести нас сквозь глаз бури, что ты каким-то образом уничтожишь этот мир, но спасёшь людей, его населяющих.

Теперь, когда ты, победив Волдеморта, сдал экзамен, я передаю в твои руки всё, что у меня есть. Все инструменты, которые я в состоянии тебе дать: Непрерывную Линию Мерлина, командование Орденом Феникса, все мои богатства и все мои сокровища, Старшую Палочку — один из Даров Смерти, верность тех моих друзей, которые прислушаются к моим словам. Я оставил Хогвартс на попечение Минервы, ибо, полагаю, у тебя не будет на него времени, но даже он в твоём распоряжении, если ты потребуешь.

Я не даю тебе лишь одно: пророчества. Как только меня не станет, они будут уничтожены. И никакие пророчества в дальнейшем не будут записываться, ибо сказано, что ты не должен их увидеть. Если тебя это печалит, поверь мне — даже твой гений не в состоянии постичь, какого разочарования ты избежал. Я погибну, или ты меня потеряешь, или что-то ещё нас с тобой разделит — естественно, пророчества на этот счёт не ясны — и я так и не узнаю, какое будущее в итоге свершится и почему я должен делать то, что я делаю. Всё это совершенно безумные загадки, и тебе не придётся иметь с ними дела.

На шахматной доске может быть только один король.

Есть только одна фигура, чья ценность превыше всего.

И эта фигура — не мир, а люди, его населяющие: равно волшебники и маглы, гоблины и домашные эльфы, и все прочие.

И пока в живых остаётся хоть кто-то из нас, эта фигура всё ещё в игре, пусть даже сами звёзды угаснут в небесах.

И если эта фигура будет побита, игре конец.

Знай цену остальным своим фигурам и играй на победу.

— Альбус

* * *

Гарри ещё долго держал свиток пергамента и смотрел в пустоту.

Вот как.

Иногда фразы «Это всё объясняет» явно недостаточно, однако, это всё объясняло.

Продолжая всё так же смотреть в пространство, Гарри рассеяно скатал пергамент.

— Что там? — спросила Амелия Боунс.

— Это письмо-исповедь, — ответил Гарри. — Оказывается, это Дамблдор убил мой ручной камень.

— Не время для шуток! — воскликнула старая ведьма. — Ты действительно настоящий преемник Непрерывной Линии Мерлина?

— Да, — рассеянно ответил Гарри. Его разум был поглощён мыслями, которые при любом объективном количественном исчислении были гораздо важнее.

Старая ведьма неподвижно застыла в кресле. Затем она повернула голову и встретилась взглядом с Минервой МакГонагалл.

В это время мозг Гарри, жонглировавший непомерно большим количеством вероятностей на непомерно большом числе временных горизонтов, некоторые из которых простирались буквально на миллиарды лет и включали в себя разборку звёзд, объявил когнитивное банкротство и начал всё заново. Ладно, что я должен сделать в первую очередь, чтобы спасти мир… нет, ещё конкретней, что я должен сделать именно сегодня… ну, кроме того, что мне вообще надо определиться, что нужно сделать. Лучше поскорее выяснить, что Дамблдор мне оставил в комнате под названием «Яйцо феникса»...

Гарри поднял глаза от свёрнутого пергамента и посмотрел на профессора… вернее, на директрису МакГонагалл, на Шизоглаза Хмури и на морщинистую старую ведьму, словно видел их впервые. Впрочем, Амелию Боунс он и в самом деле видел, можно сказать, впервые.

Амелия Боунс, глава Департамента Магического Правопорядка. Альбус Дамблдор считал, что она вполне способна управлять Визенгамотом хотя бы некоторое время. Её содействие может оказаться бесценным, может быть, даже совершенно необходимым для… для того, чтобы справиться с чем бы то ни было, что ждёт Гарри в будущем. Её выбрал Дамблдор, а ведь он прочёл пророчества, которых Гарри не знает.

И при этом Амелия Боунс думала, что назначена хранителем Непрерывной Линии Мерлина и станет следующим Верховным чародеем, но теперь обнаружила, что эту должность, судя по всему, получил одиннадцатилетний мальчишка.

И сейчас, — сказал голос пуффендуйца в голове, — сейчас ты будешь вежливым. Ты не будешь вести себя как обычно, в смысле, как полный идиот. Потому что от твоего поведения может зависеть судьба всего мира. А может и нет. Мы этого даже не знаем.

— Я ужасно извиняюсь за всё это, — произнёс Гарри Поттер и замолк, чтобы посмотреть, произведёт ли какой-либо эффект его вежливость.

— Кажется, Минерва думает, — сказала старая ведьма, — что ты не обидишься на честность.

Гарри кивнул. Его когтевранская сторона хотела добавить оговорку, что попытка его банально принизить, возмущаясь, что он не терпит критики, за честность засчитана не будет, но пуффендуец наложил вето. Гарри выслушает всё, что Амелия Боунс собирается сказать.

— Не хотелось бы говорить дурно об отсутствующем, — начала старая ведьма, — но с незапамятных времён Непрерывная Линия Мерлина переходила к тем, кто всецело показал себя не только как достойный человек, но и как достаточно мудрый, чтобы избрать себе преемника — и достойного, и мудрого. Одна единственная ошибка в этой цепи — и преемственность может прерваться навсегда! Со стороны Дамблдора было безумием передать Линию тебе в таком юном возрасте, пусть даже при условии твоей победы над Сам-Знаешь-Кем. «Дамблдор не выполнил свой долг» — вот, что все подумают, — старая ведьма помедлила, судя по всему, внимательно наблюдая за реакцией Гарри, — Думаю, будет лучше, если никто за пределами этой комнаты никогда об этом не узнает.

— Эм… — начал Гарри, — вы… не слишком высокого мнения о Дамблдоре, как я понял?

— Я думала… — сказала старая ведьма. — Ладно. Альбус Дамблдор был лучшим волшебником, чем я, лучшим человеком, чем я, в настолько многих отношениях, что мне будет сложно их перечислить. Но у него были свои недостатки.

— Потому что эм-м… Я к чему. Дамблдор знал всё, что вы только что сказали. О том, что я слишком юн и как устроена Линия. Вы ведёте себя так, будто Дамблдор был не в курсе этих фактов или попросту проигнорировал их, принимая решение. Да, порой глупые люди, вроде меня, принимают настолько безумные решения. Но не Дамблдор. Он не был безумен, — Гарри сглотнул, избавляясь от внезапно нахлынувших слёз. — Я думаю… Я начинаю понимать… С самого начала Дамблдор был единственным разумным человеком во всей этой истории. Единственным, кто поступал правильно по хоть сколько-то правильным причинам…

Мадам Боунс выругалась себе под нос — тихо, но настолько грубо, что Минерву МакГонагалл передёрнуло.

— Простите, — беспомощно сказал Гарри.

Шизоглаз широко осклабился, его лицо в шрамах исказилось в улыбке.

— Я всегда знал, что Альбусу что-то известно, что-то, чем он никогда не делился с нами. Парень, ты даже не представляешь, насколько мне тяжело не заглядывать своим Глазом в этот свиток.

Гарри быстро скормил свиток кошелю-скрытню.

— Аластор, — воскликнула Амелия. — Ты же здравомыслящий человек, ты же не думаешь, что мальчишка способен влезть в шкуру Дамблдора! Ну не прямо сейчас же!

— Дамблдор, — это имя оставило странный привкус на языке Гарри, — действительно сделал одно неверное предположение. Он думал, мы — все вместе — будем сражаться с Волдемортом несколько лет. Он не знал, что я одержу победу над Волдемортом так быстро. Я поступил правильно: долгая война унесла бы гораздо больше жизней. Но Дамблдор полагал, что у вас будут годы, чтобы изучить меня, довериться мне… но вместо этого всё закончилось за один вечер, — Гарри сделал глубокий вдох. — Не могли ли бы вы просто представить, что мы сражались с Волдемортом долгие годы и я завоевал ваше доверие и всё такое прочее? Чтобы я не получил штраф за то, что победил быстрей, чем рассчитывал Дамблдор?

— Пока ты всего лишь первокурсник Хогвартса! — сказала старая ведьма. — Ты никак не можешь занять место Дамблдора, что бы он ни планировал!

— Ясно, опять проблема с тем, что я выгляжу на одиннадцать лет, — Гарри потёр переносицу под очками. Полагаю, я мог бы просто воспользоваться Камнем и изменить свою внешность, чтобы выглядеть на все девяносто…

— Я не дура, — сказала старая ведьма. — Я понимаю, что ты не обычный ребёнок. Я видела, как ты разговаривал с Люциусом Малфоем, наблюдала, как ты испугал дементора, и была свидетелем того, как Фоукс ответил на твой призыв. Любой разумный человек, который присутствовал на заседании Визенгамота, — то есть я и максимум ещё двое — мог догадаться, что ты вобрал в себя частицу разорванной души Волдеморта в ночь его не-смерти, но укротил её и смог использовать его знания в своих интересах.

На какое-то время в кабинете воцарилась тишина.

— Ну да, разумеется, — сказала Минерва МакГонагалл. Она вздохнула и немного осела в директорском кресле. — И Альбусу это было известно с самого начала, но он умышленно не стал хоть как-то меня об этом предупреждать.

— Точно, — произнёс Хмури. — Так и знал. Ну да. Абсолютно очевидно. Не удивлён совершенно.

— Полагаю, это достаточно близко к правде, — сказал Гарри. — Эм-м, и? Что именно вас беспокоит?

— Меня беспокоит то, — совершенно спокойным тоном ответила Амелия Боунс, — что ты — бурлящая, нестабильная смесь первокурсника Хогвартса и Сам-Знаешь-Кого.

Она замолчала, словно ожидая что-то.

— Я работаю над этим, — сказал Гарри, поскольку, кажется, она ждала его ответа. — В сущности, я справляюсь всё лучше и лучше. И что ещё важнее, Дамблдор был в курсе.

Старая ведьма продолжила:

— Ты отдал своё состояние и влез в долги к Люциусу Малфою, чтобы спасти свою лучшую подругу от Азкабана. Этим ты продемонстрировал свои выдающиеся моральные качества, но также продемонстрировал, что не сможешь удерживать Визенгамот в узде. Теперь я понимаю, что ты поступил так ради себя, тебе это было необходимо, чтобы не сойти с ума и сдержать живущую в тебе тьму. Тем не менее, наследник Мерлина не имеет права так поступать. Сентиментальный лидер может оказаться гораздо хуже, чем эгоистичный. Альбус, повелитель и слуга феникса, балансировал на грани. Но даже он выступил в тот день против тебя.

Амелия указала рукой на Шизоглаза Хмури.

— У Аластора есть твёрдость. Есть хитрость. Но всё же у него нет талантов, необходимых для работы в правительстве. В тебе же, Гарри Поттер, пока нет ни твёрдости, ни способности пойти на жертвы, чтобы руководить даже Орденом Феникса. А учитывая, кто ты есть, тебе вообще не стоит пытаться брать на себя такую роль. Уж точно не сейчас, в твоём возрасте. Дай время обеим частям своей души сплавиться воедино. А до тех пор не пытайся быть Верховным чародеем. Если Альбус считал, что ты справишься с этой должностью, значит, он увлёкся, создавая красивую историю, и забыл о практической стороне дела. Мне всё-таки кажется, что с ним такое случалось.

Гарри даже приподнял брови от удивления.

— Э… что именно, по-вашему, происходит здесь? — он слегка стукнул пальцем по виску.

— Как мне представляется, внутри тебя душа мальчика, по-прежнему чистая и честная, изо всех сил сдерживает частицу духа Волдеморта, который пытается подчинить эту душу своей воле и при этом издевается, называя её слабой и сентиментальной… ты только что хихикнул?

— Простите. Но, честное слово, настолько плохо не было никогда. На самом деле, это больше похоже на кучу плохих привычек, которые мне нужно побороть.

Директриса МакГонагалл откашлялась.

— Мистер Поттер, по-моему, в начале этого года всё было именно настолько плохо, — сказала она.

— Плохие привычки, сцепленные друг с другом и запускающие одна другую. Да, проблема чуть более серьёзная, — Гарри вздохнул. — А вы, мадам Боунс… м-м-м… Прошу прощения, если я неправ, но смею предположить, что вы несколько расстроены тем, что Линия перешла к одиннадцатилетнему мальчику?

— Расстроена, но не по той причине, о который ты подумал, — спокойно ответила старая ведьма. — Хотя подозревать меня с твоей стороны естественно. Я понимаю, что должность Верховного чародея — вовсе не синекура, даже по сравнению с ужасами Департамента Магического Правопорядка. Я бы сказала, что согласилась занять её, потому что Альбус меня уговорил, но, по правде говоря, я просто не хотела тратить его время на спор, в котором всё равно бы проиграла. Я понимала, что возненавижу эту должность, и понимала, что меня это не остановит. Минерва говорит, что тебе не чужд здравый смысл, особенно когда тебе о нём напоминают. Ты действительно можешь представить себя за кафедрой Визенгамота? Ты уверен, что это не частица Сам-Знаешь-Кого в тебе воображает, что достойна этой должности, а то и вовсе жаждет её?

Гарри снял очки и помассировал лоб. Его шрам до сих пор побаливал — он вчера растёр его до крови, чтобы ситуация выглядела достаточно драматично.

— Мне в самом деле не чужд здравый смысл, и, да, быть Верховным чародеем звучит как «получить на свою голову огромную кучу неприятностей», и эта должность мне действительно ни капельки не подходит. Проблема в том, что… м-м... я не уверен, что Линия Мерлина — это только про то, чтобы быть Верховным чародеем. Есть... м-м… я подозреваю… что помимо этого она связана с кучей других странных штук. И Дамблдор предполагал, что я возьму на себя ответственность за…эти другие штуки. И эти другие штуки… возможно, они просто с ума сойти как важны.

— Дерьмо, — сказал Хмури. И повторил: — Дерьмо. Парень, тебе точно можно было говорить об этом нам?

— Не знаю, — сказал Гарри. — Если тут есть инструкция, я в неё пока не заглядывал.

— Дерьмо.

— А что если эти другие вопросы также потребуют твёрдости и способности идти на жертвы? — всё так же спокойно спросила Амелия Боунс. — Что если ты столкнёшься с испытаниями, похожими на то, что было перед Визенгамотом? Я стара, Гарри Поттер, и не впервые сталкиваюсь с загадками. Ты только что видел, я угадала сущность твоей природы практически с первого взгляда.

— Амелия, — заговорил Шизоглаз Хмури, — что случилось бы, если бы тебе пришлось прошлой ночью сражаться Сама-Знаешь-с-Кем?

Старая ведьма пожала плечами:

— Полагаю, я бы погибла.

— Ты бы проиграла, — сказал Аластор Хмури. — А Мальчик-Который-Выжил не только победил Волди, он всё провернул так, что, в то время, как Волди себя воскресил, его лучшая подруга — Гермиона Грейнджер — вернулась из мёртвых. Будь я проклят, будь я дважды проклят, если это случайность. И в то, что это была идея Дэвида, я тоже не верю. Ами, суть в том, что никто из нас не знает, что именно должен делать преемник Мерлина. Однако, мы не спятили нужным образом, чтобы подойти для этого дерьма.

Амелия Боунс нахмурилась.

— Аластор, ты знаешь, что я и раньше имела дело со странными вещами. И справлялась с ними, по-моему, довольно неплохо.

— Ага. Ты разбиралась с дерьмом, чтобы можно было вернуться к нормальной жизни. Ты не настолько спятила, чтобы строить из этого дерьма целые замки и селиться в них, — Хмури вздохнул. — Ами, ты ведь наверняка понимаешь, почему Альбусу пришлось оставить этому бедному пареньку чёрт-знает-какую-работу.

Старая ведьма стиснула кулаки на столе.

— Ты представляешь, какая катастрофа ждёт Британию при таком раскладе? Пусть я слишком нормальная, но я не могу этого допустить! Я не для того работала столько лет, чтобы сейчас всё пошло прахом!

— Прошу прощения, — произнесла директриса МакГонагалл с чётким шотландским акцентом, — есть ли какая-нибудь причина, по которой мистер Поттер не может просто проинструктировать Линию, что до достижения им совершеннолетия мадам Боунс является его регентом на должности Верховного чародея, но не в делах Отдела Тайн? Если Альбус смог назначить Линии регента только до поражения Волдеморта, значит, она вполне способна выполнять подобные сложные приказы.

Некоторое время присутствующие впитывали этот внезапный холодный душ здравого смысла.

Гарри открыл было рот, чтобы согласиться назначить Амелию Боунс своим регентом по части Визенгамотом, но снова замешкался.

— Гм, — начал Гарри. — Гм. Мадам Боунс, я бы правда предпочёл, чтобы вы руководили Визенгамотом вместо меня.

— То есть, мы пришли к соглашению, — сказала старая ведьма. — Так и договоримся?

— Но…

Остальные участники беседы раздосадовано откинулись на спинки кресел.

— В чём дело, мистер Поттер? — спросила директриса голосом, значившим, что она надеется, что ничего серьёзного.

— Гм. Не исключено, что довольно скоро мне придётся сделать пару вещей, которые могут оказаться… политически неоднозначными. И в обмен на передачу мадам Боунс политической силы Линии, я бы хотел от неё… гм, сотрудничества в некоторых вопросах.

Амелия Боунс обменялась ещё одним долгим взглядом с Минервой МакГонагалл. Затем она снова повернулась к Гарри Поттеру.

— Твоё требование просто возмутительно! — сказала Амелия Боунс. — Твоё колебание говорит о том, что ты слаб, не привык торговаться, и, скорее всего, прогнёшься, если я нажму в ответ.

Гарри прикрыл глаза.

А открыл их уже слегка тёмный Гарри.

— Хорошо, — сказал Гарри, — давайте я перефразирую. Я не собираюсь вмешиваться в вашу работу ежедневно и даже ежемесячно, но Дамблдор передал ответственность за всё мне, и я не могу её просто отбросить. Я не собираюсь внезапно слать сов со странными письмами, сначала мы будем всё обсуждать, но в какой-то момент, возможно, мне придётся отдавать вам указания. Если вы откажетесь, мне, возможно, придётся забрать обратно функции Линии, связанные с Визенгамотом, и взять прямое управление на себя. Вы это стерпите?

— А если я скажу «нет»? — спросила старая ведьма.

Ещё чуть темнее…

— Прямо сейчас у меня нет других вариантов. Я мог бы для начала спросить Августу Лонгботтом, кто, по её мнению, подойдёт для этой должности, и действовать исходя из этого. Но, не исключено, что нам следует как можно точнее следовать плану Дамблдора. Ведь я не знаю, почему он делал то, что делал, а он считал, что некоторое время Верховным чародеем будет Амелия Боунс. Я не собираюсь сотрясать тут перед вами именем Мерлина, но… впрочем, к чёрту, я таки собираюсь сотрясать перед вами именем Мерлина, это может быть, а может и не быть безумно важно.

Старая ведьма обвела взглядом собравшихся за столом.

— Я не удовлетворена подобными условиями, — сказала она спустя некоторое время. — Но скоро нужно будет призывать Визенгамот к порядку. Пусть пока будет так.

Старая ведьма неспешно вытащила из мантии короткий жезл из тёмного камня.

Она положила жезл на стол перед Гарри.

— Прими то, что принадлежит тебе, — сказала она. — А затем, будь добр, верни её назад.

Гарри протянул руку, чтобы взять жезл.

В мгновение, когда пальцы Гарри коснулись тёмного камня…

… ничего не случилось.

Что ж, возможно, Мерлин не любил устраивать представления. Это бы объяснило, почему его последнее наследие выглядело как маленький невзрачный тёмный жезл. Для его роли больше ничего не требовалось, и потому он выглядел именно так.

Гарри поднял жезл и нахмурился.

— Я бы хотел назначить Амелию Боунс регентом по вопросам, связанным с Визенгамотом. — Тут Гарри пришла в голову мысль, что следует определить условия прекращения регентства. — До тех пор, пока я не скажу, что её регентство окончено.

Гарри скривился. Он ожидал от Линии большего, а она оказалась всего лишь ключом к некоторым местам в Отделе Тайн, где хранились интересные вещи, или к печатям, за которыми Мерлин и его преемники прятали то, что нельзя было уничтожить, но следовало изъять из общего оборота. На этом возможности Линии практически заканчивались.

И обойти Запрет Мерлина Линия тоже не позволяла. Даже если на кону стоит судьба галактики. Даже человеку, который выглядит здравомыслящим, дал Нерушимый Обет и искренне верит, что в противном случае мир вот-вот будет уничтожен.

Мерлин воображал себе долговечный мир, который будет существовать не каких-то несколько столетий, а многие эоны. Он считал, что, если убрать все по-настоящему опасные силы и не выпускать их обратно, то исчезнут причины, которые могли бы помешать миру существовать вечно. Но ведь всё ровно наоборот: одна дыра в защитных механизмах — и уничтожение мира становится вопросом времени. Однажды Линия Мерлина попадёт в руки не тому человеку. Явно недостойного Линия, возможно, отвергнет, но рано или поздно она попадёт в руки человека, чьи изъяны для неё будут незаметны. Когда имеешь дело с людьми, подобное неизбежно. Гарри следует помнить об этом, если он решит что-нибудь запечатать для будущих преемников Линии. Плюсы, которые принесёт запечатанное в ближайшие тысячи лет, должны перевешивать минусы от катастрофы в результате неверного использования, которое когда-нибудь обязательно случится.

Гарри печально — но очень тихо — вздохнул. Мерлин, ты идиот…

Эта мысль не открыла никаких последних замков.

Прямо сейчас в Отделе Тайн ничего не горело, так что Гарри осторожно положил Линию обратно на стол.

— Спасибо, — сказала старая ведьма и подняла жезл из тёмного камня. — Ты не знаешь, как им пользоваться, чтоб призвать Визенгамот к порядку? Или… впрочем, неважно, я просто стукну им о кафедру. Естественно, для всей страны, Верховный чародей — я. О том, что это не так, будем знать только мы четверо.

Гарри помедлил. Затем он вообразил огромное количество сов, которых он получит, если станет известно, что он в состоянии отменить любое решение Верховного чародея. А также, как это повлияет на авторитет Амелии на переговорах.

— Прекрасно.

Амелия спрятала жезл обратно в мантию.

— Не скажу, что иметь дело с тобой приятно, Мальчик-Который-Выжил, но всё могло оказаться намного хуже. Большое спасибо и на том.

Поведение мадам Боунс заставило Гарри задуматься о текущем балансе сил. Все решили, что основная идея, как победить Волдеморта, принадлежала Дэвиду Монро. Довольно логичная мысль. И это означает, что Гарри до сих пор недооценивают. Возможно, потребуется какой-нибудь кризис, который Гарри нужно будет успешно разрешить, и только тогда Амелия Боунс начнёт к нему прислушиваться. Или хотя бы поверит, что он способен не облажаться…

— Итак, — сказал Гарри, — можете ли вы рассказать о каких-нибудь странностях, о которых вы бы поведали Дамблдору, будь он здесь?

— Раз уж ты спрашиваешь… — задумчиво протянула Амелия. — Три обстоятельства мне в самом деле показались странными. Во-первых, мы совершенно не представляем, в результате какого именно ритуала были принесены в жертву Пожиратели Смерти и воскрешён Сами-Знаете-Кто. Ни в одной известной легенде не упоминается ничего подобного, а магические следы ритуала были полностью уничтожены. Насколько могут судить мои авроры, все головы упали с плеч в силу естественных причин. Исключение — Уолден МакНейр, который был убит магическим огнём и который перед этим использовал свою палочку для Смертельного проклятия. Действительно, крайне загадочный ритуал, — и Амелия Боунс очень внимательно посмотрела на Гарри Поттера.

Гарри на миг задумался, как бы поаккуратнее сформулировать свой ответ. Волдеморт утверждал, что установил защитные чары, поэтому Гарри был уверен, что никакой вернувшийся во времени аврор его не видел, но тем не менее…

— Мне кажется, мадам Боунс, что вам не стоит так уж тщательно расследовать это дело.

Старая ведьма слегка усмехнулась.

— Нельзя допустить, чтобы люди думали, будто мы проводим расследование стольких благородных смертей спустя рукава. Когда мне пересказали твои слова о последней битве Дэвида, я позаботилась направить следователей, на чьё качество работы всегда можно… положиться. А именно, аврора Ноббса и аврора Колона, которых уважают и далеко за пределами моего Департамента. Читать их отчёт было весьма занимательно, — Амелия немного помолчала. — Есть вероятность, что от Августуса Руквуда остался призрак…

— Изгоните его прежде, чем кто-нибудь поговорит с ним, — прервал её Гарри. Сердце в груди застучало слишком сильно.

— Да, сэр, — сухо ответила старая ведьма. — Я слегка ослаблю связь его души с нашим миром, и никто ничего не заметит — призрак просто не сможет материализоваться. Второе. Среди вещей Тёмного Лорда нашли всё ещё живую человеческую руку…

— Беллатриса, — сказал Гарри. Его мозг наконец осознал некоторые факты, на которые он раньше не обратил внимания из-за травматических переживаний. — Это рука Беллатрисы Блэк. — Лесата Лестрейнджа не упомянули среди учеников, потерявших родителей. — О, проклятье, она же всё ещё на свободе, точно. Её можно как-нибудь найти с помощью этой руки?

Амелия Боунс скривилась.

— Понятно. Как я сказала, среди вещей Тёмного Лорда нашли живую человеческую руку, но её оказалось легко испепелить.

— Какой идиот… — Гарри остановился на полуслове. — Нет, не идиот. Потому что немедленное уничтожение Тёмных объектов — принцип Департамента. Потому что в прошлом уже случались инциденты с кольцами, которые следовало сразу же бросать в жерло вулкана. Верно?

Хмури и Амелия синхронно кивнули.

— Хорошая догадка, сынок, — сказал Хмури.

По всем законам жанра последствия давней глупости Гарри будут ещё долго преследовать его каким-нибудь ужасным образом, но попытаться изменить сценарий стоило.

— Полагаю, об этом вы уже подумали, — произнёс Гарри, — но напрашивающийся следующий шаг — сообщить в ваш аналог международного розыска о худой ведьме без левой руки. Ах, да, и добавьте к уже назначенному вознаграждению двадцать пять тысяч галлеонов лично от меня — директриса, всё нормально, пожалуйста, доверьтесь мне.

— Хорошо сказано, — старая ведьма слегка наклонилась вперёд. — Остался третий и последний вопрос… настоящая загадка событий прошлой ночи, и мне любопытно, что вы на это скажете, Гарри Поттер. Среди трупов нашли голову и тело Сириуса Блэка.

— Что?! — Хмури даже подскочил на месте. — Я думал, он в Азкабане!

— А он действительно там, — ответила мадам Боунс. — Мы сразу же проверили. Стражи Азкабана доложили, что Сириус Блэк по-прежнему в своей камере. Голову и тело Блэка доставили в морг святого Мунго. Причина смерти та же, что и у других Пожирателей Смерти, то есть, его голова внезапно упала с плеч. Мне также сообщили, что Сириус Блэк этим утром сидел в углу своей камеры, раскачиваясь взад-вперёд и сжимая голову руками. Двойников у кого-то ещё из Пожирателей Смерти не обнаружено. Пока.

Повисла тишина, нарушаемая тиканьем и уханием различных устройств. Собравшиеся размышляли.

— Э-э… — заговорила Минерва. — Это невозможно даже по стандартам Сами-Знаете-Кого. Ведь так?

— В твоём возрасте, дорогая, я бы подумала точно также, — ответила Амелия. — В моём рейтинге странных вещей этот случай занимает шестое место.

— Видишь, сынок? — сказал Хмури. — Это ещё раз показывает, почему никто, даже я сам, не может быть параноиком в достаточной степени. — Аврор в шрамах задумчиво наклонил голову, его яркий голубой глаз продолжал своё постоянное вращение. — Близнец, спрятанный от остального мира? Вальпурга Блэк родила двойню, не смогла убить одного, но знала, что старина Поллукс этого потребует… не, я бы на это не купился.

— Есть идеи, мистер Поттер? — спросила Амелия Боунс. — Или это ещё один вопрос, который моему департаменту не стоит расследовать слишком тщательно?

Гарри закрыл глаза и задумался.

Сириус Блэк выслеживал Питера Петтигрю вместо того, чтобы сбежать из страны, как подсказывал бы здравый смысл.

Блэка обнаружили посреди улицы, его окружали трупы и он смеялся.

От Петтигрю остался лишь палец.

Петтигрю был шпионом Света — не двойным агентом, а просто человеком, который рыщет повсюду и выискивает информацию.

Одна из теорий заговора по поводу Петтигрю гласила, что он был анимагом, поскольку ещё в Хогвартсе он славился умением вынюхивать секреты.

Дементоры высасывают всю магию вокруг себя.

Профессор Квиррелл упоминал некий тип магии, который перестраивает плоть, как магловский кузнец меняет форму металла с помощью молота и клещей…

Гарри открыл глаза.

— Питер Петтигрю был тайным метаморфомагом?

Амелия Боунс изменилась в лице. Она издала короткий хрип и обмякла в кресле.

— Вообще-то, да… — медленно сказала Минерва. — А что?

— Сириус Блэк наложил на Питера Петтигрю Конфундус, — услышал Гарри свой собственный терпеливый голос, — заставил его сменить облик и притвориться Блэком. К тому времени, когда Конфундус перестал действовать, Питер оказался в Азкабане и не смог поменять облик обратно. Питер Петтигрю кричал о том, что произошло, пока не сорвал голос, но авроры привыкли, что оказавшиеся в Азкабане говорят всё, что угодно, лишь бы оттуда выбраться, и потому не обращали внимания.

Теперь даже лицо Шизоглаза Хмури посерело от ужаса.

— Теперь кажется очевидным, — похоже, голос Гарри действовал полностью на автомате, — что вам следовало бы что-то заподозрить, когда удалось отправить именно этого Пожирателя Смерти в Азкабан без суда.

— Мы думали, что Малфой в смятении, — прошептала старая ведьма. — Что он только пытается спасти себя. Мы тогда смогли схватить и других Пожирателей, например, Беллатрису…

Гарри кивнул. Ему казалось, что его шея и голова двигаются по велению нитей кукловода.

— Самую фанатичную и преданную прислужницу Тёмного Лорда. Естественное ядро оппозиции для любого, кто принялся бы оспаривать власть Люциуса над Пожирателями Смерти. Вы думали, что Люциус в смятении.

— Вытащите его оттуда, — произнесла Минерва МакГонагалл. — Вытащите его оттуда! — выкрикнула она.

Амелия Боунс вскочила со своего кресла, метнулась к камину…

— Стойте.

Все изумлённо уставились на Гарри, и изумлённее всех — Минерва МакГонагалл.

Голосом Гарри словно завладел кто-то другой.

— Нам нужно обсудить ещё четыре вопроса. Невиновный человек находился в Азкабане десять лет, восемь месяцев и четырнадцать дней. Он может пробыть там ещё несколько минут. Да, эти четыре вопроса настолько важны.

— Ты… — прошептала Амелия Боунс. — Ты не должен пытаться брать на себя такую роль, в твоём возрасте…

— Первое. Думаю, мне следует взглянуть на полные полицейские отчёты о каждом Пожирателе Смерти, который попал в Азкабан, пока Люциус был в смятении. Вы справитесь с этим за вечер?

— За час, — сказала Амелия Боунс. Кровь отхлынула от её лица.

Гарри кивнул.

— Второе. Азкабан закрывается. Вам нужно немедленно начать подготовку перемещения узников в Нурменгард или другие надёжные тюрьмы без дементоров и предоставить им лечение от воздействия дементоров.

— Я… — начала Амелия. Старая ведьма, казалось, растеряла свою уверенность и словно уменьшилась в размерах. — Я… сомневаюсь, что даже после произошедшего… скандала, остатки Визенгамота согласятся… А дементоров нужно кормить, возможно, меньше, чем мы их кормили, но им нужны жертвы, или они разлетятся по миру и начнут охотиться на невинных…

— Неважно, что скажет Визенгамот, — ответил Гарри. — Потому что…

У него запершило в горле.

— Потому что… — Гарри сделал глубокий вдох, набираясь решительности. Он словно наяву видел то, что неизбежно случится в будущем, видел путь к этому будущему, залитый золотым солнечным светом. Это тоже записано в книге Времени, которую я не должен видеть? — Потому что, если я правильно понимаю, что будет дальше, очень скоро Гермиона Грейнджер, Девочка-Которая-Ожила, явится в Азкабан и уничтожит всех дементоров.

— Невозможно! — вырвалось у Шизоглаза Хмури.

— Мерлин, — прошептала Амелия Боунс, — о, Мерлин. Так вот что случилось с дементором, которого Дамблдор «потерял». Вот почему они боятся тебя — и её теперь тоже? — Её голос задрожал, — Да что же это, что же это такое?

Если Гермиона верит, что Смерть можно победить…

Верила она раньше или нет — теперь она точно поверит.

— Официально выданный портключ в Азкабан будет кстати… — голос Гарри снова сорвался, слёзы потекли по щекам.

Она не может умереть, у меня её крестраж.

Но Гермионе не нужно знать об этом. Ещё неделю.

Если она захочет рискнуть своей жизнью, чтобы положить конец…

— Хотя, наверное, она и сама сможет туда добраться…

— Гарри? — окликнула его директриса МакГонагалл.

Гарри плакал, воздух тяжёлыми рывками выходил из его лёгких, но он не прекращал говорить. Он не имел права тратить время на слёзы. Из-за Питера Петтигрю. Из-за всех остальных во всём мире.

— Третье. Где-то в границах защитных чар Хогвартса. В хорошо защищённом месте. Но куда в экстренных случаях от границы чар можно будет попасть через портал. Будет создана надёжно охраняемая б-б-больница. Охрана должна быть очень сильной и должна дать Нерушимые Обеты. Мне... мне неважно сколько золота будут стоить эти Обеты, это теперь совсем неважно. И… и Аластор Хмури разработает систему безопасности. Пусть он даст полную волю своей паранойе, никаких ограничений по бюджету, разумности или здравому смыслу не будет. Но эта больница должна появиться как можно скорее.

Останавливаться ради того, чтобы проплакаться, было нельзя.

— Гарри, — сказала директриса, — они оба думают, что ты сошёл с ума, они не так хорошо тебя знают. Объясни всё по порядку.

Но Гарри просто опустил руку в кошель, показал слово пальцами и с трудом вытащил пятикилограммовый кусок золота, размером с два его кулака — результат его утренних экспериментов. Золото опустилось на стол с глухим стуком.

Хмури потянулся, коснулся золота палочкой, после чего издал что-то нечленораздельное.

— Это стартовый бюджет, Аластор, на случай, если деньги нужны прямо сейчас. Николас Фламель не создавал Философский Камень, он украл его. Дамблдор не знал об этом, но Монро знал. Если разобраться, как Камень работает, то с его помощью можно полностью восстанавливать здоровье и возвращать юность одному человеку каждые двести тридцать четыре секунды. Триста шестьдесят человек в день. Сто тридцать четыре тысячи исцелений в год. Этого хватит, чтобы ни один волшебник в мире, и ни один гоблин, ни один домовой эльф, вообще никто больше не умирал. — Гарри снова и снова вытирал льющиеся слёзы. — У Фламеля на руках больше крови, чем у сотни Волдемортов, крови тех, кого он мог спасти, но не стал. Всё это время, Хмури, стоило Фламелю только пожелать, Философский Камень мог исцелить ваши шрамы и вернуть вам ногу. Дамблдор не знал этого. Я уверен, что он не знал. — Губы Гарри дрогнули в улыбке. — Я не представляю вас молодой, мадам Боунс, но уверен, что вам пойдёт. Заодно у вас будет больше энергии, чтобы не давать Визенгамоту лезть в мои дела. Потому что, если у них возникнет мысль, что они как-то могут контролировать Камень — через налоги, регулирование, ещё что-нибудь, то Хогвартс объявит независимость от Британии и станет отдельным государством. Директриса, Хогвартс больше не зависит от золота Министерства, да что там говорить, даже от еды. Вы можете менять программу обучения по своему усмотрению. И, думаю, в скором времени мы можем ввести в программу несколько продвинутых курсов, особенно по магловским дисциплинам.

— Помедленнее! — воскликнула Минерва МакГонагалл.

— Четвёртое… — Гарри вдруг умолк.

Четвёртое. Начните подготовку официальной отмены Статуса Секретности и предоставления массовых услуг магического лечения в мире маглов. Тем, кто будет возражать, может быть отказано в услугах Камня…

Гарри не смог разомкнуть губы. Чисто физически не смог.

Если шесть миллиардов маглов творчески подойдут к вопросу, как можно применить магию…

Трансфигурация антиматерии — это всего лишь одна из идей. Даже не самая разрушительная. А кто-нибудь подумает о чёрных дырах или отрицательно заряженных страпельках. И даже если чёрные дыры нельзя трансфигурировать, потому что с точки зрения магии нельзя сказать, что они «уже существуют» внутри некоторого радиуса пространства, то всегда можно трансфигурировать кучу ядерного оружия и Чёрную Смерть, которая сможет распространиться до того, как развеется трансфигурация, и, вообще, Гарри не размышлял над этой проблемой и пяти минут, потому что уже имеющихся идей было достаточно. Кто-то подумает об этом, кто-то скажет, кто-то захочет сделать. Вероятность была так близка к единице, что практически от неё не отличалась.

Что будет, если трансфигурировать кубический миллиметр верхних кварков, просто верхних кварков без нижних кварков, которые бы их связали? Гарри даже не мог себе это представить, а верхние кварки уж точно существуют. И будет достаточно одного маглорождённого, который знает названия шести кварков и захочет попробовать. Может, это и есть та мина замедленного действия, что вызовет предсказанный конец света.

Гарри попытался отбросить эти мысли, придумать рациональные контраргументы.

Но тоже не смог.

Это противоречило принципу, по которому существует Гарри Поттер.

Как вода не может не течь вниз, так и Гарри Поттер не мог рисковать, когда под угрозой стоит существование мира.

— Четвёртое? — переспросила Амелия Боунс. Ведьма выглядела так, будто её несколько раз приложили астероидом по лицу. — Что «четвёртое»?!

— Ничего, — отозвался Гарри. Его голос не сорвался. Он не захлёбывался слезами. Он ещё мог спасти сколько-то жизней, и это было важнее. — Ничего. Верховная чародейка Боунс, я отдал вам регентство в Визенгамоте. Используйте своё новое положение, чтобы объявить международному сообществу, что вскоре целительные свойства Камня будут доступны всем, а до тех пор жизнь всех умирающих пациентов следует продлевать любой ценой, неважно, какая потребуется магия. Это объявление — ваша первоочередная задача. После этого вы можете освободить Питера Петтигрю и приказать своему старому Департаменту начать подготовку к закрытию Азкабана. Затем пусть кто-нибудь подготовит список всех заключённых Пожирателей Смерти со стенограммами судебных заседаний и упоминанием, в каких случаях Люциус почему-то был мало заинтересован в том, чтобы их защищать. Спасибо, это всё.

Амелия Боунс развернулась и бросилась в камин, словно сама была объята пламенем.

— И кто-нибудь… — голос Гарри снова дрогнул. Колесо завертелось, и он мог плакать, не боясь, что тратит ценное время. Хотя, как оказалось, подавляющее большинство жизней спасти пока было невозможно. — Кто-нибудь расскажите... расскажите Ремусу Люпину.