На грани миров (джен)

Я думала, что Дамблдор накопал что-то реально серьезное, раз отправился в хижину со всей своей славной братией, но ничего важного, кроме остаточного следа от темной магии от диадемы, а также, возможно, книг и клыков, в моем бывшем убежище не обсуждалось. Снейп рассказал своей кошачьей коллеге о книгах по темным искусствам, принадлежавших Дамблдору, чем, естественно, поверг ее в шок. Директор очень убедительно оправдывал все своей бурной молодостью, после чего перевел стрелки на интересующий его предмет — кто же все-таки жил в хижине, и был ли этот человек тем, кто украл книги. Да, подозрения у Дамблдора были, но слишком расплывчатые, и до меня от них было, как до Сатурна.

Меня больше интересовало, каким таким образом вездесущий директор прознал, что кто-то жил в хижине после Сириуса Блэка, и не навел ли Дамблдора на эту гениальную идею Филч. Если да, то неровен час, когда мне придется сваливать из своего жилья и вообще из этого мира несолено хлебавши. Аккуратнее надо быть, аккуратнее.

Вернувшись в свою комнату, я решила, что надо делать небольшие заметки из книг, чтобы, сматываясь, не обременять себя лишним грузом, а бежать налегке. Еще стоило получше запрятать диадему; хоть в своей комнате я бывала большей частью только по ночам, я чувствовала, что скоро хоркрукс начнет оказывать на меня еще большее влияние, чем сейчас — очень часто у меня чесались руки от желания надеть диадему и послать весь мир к чертям собачьим.

А еще были письма Элизабет, которые я стащила с ее чердака.

Элизабет училась в Ильверморни, но имела английские корни, с которыми не желала расставаться. Чем руководствовались ее родители, отправляя в Америку, я сразу толком не поняла, вот только Элизабет тамошние нравы ненавидела всей душой. Почему в конечном итоге, будучи пожирательницей, она не подозревала о том, что главный враг ее хозяина жил буквально в пяти кварталах от нее, было неясным, так же как и то, что даже, если бы она знала о Гарри, она не пыталась его убить. Ни разу. Неужели магия крови была так сильна и защищала Гарри так яростно, что Элизабет даже не пересекалась с ним? Еще один вопрос, на который я, скорее всего, не получу ответа.

В основном Элизабет писала Белатрисса, были даже три письма от Андромеды и Нарциссы, видимо, еще школьных лет. Все конверты выцвели, а имя получателя было невозможно разобрать. Остальные письма оказались без конвертов, но большинство из них было от матери Элизабет, Сьюзен, еще несколько от совершенно неизвестных мне личностей.

Почерк аристократии двадцатого века было тяжело разобрать, но из писем Белатриссы, написанных весьма бойко и отрывисто, я смогла разобрать только то, что в школьные годы девушка еще не принадлежала к группировке Пожирателей Смерти, но всей душой желала туда вступить. Белатрисса знала, о чем писала; ее уверенность в правильности своих суждений и суждений Темного Лорда не были похожи на бред сумасшедшей, а вполне подкреплялись аргументами и фактами, тем самым завлекая молодую Элизабет на сторону «правых». Все упиралось в вековые традиции, которые не были понятны магглорожденным и большинству полукровок, а посему те пытались внедрить свои понятия мира в мир магии. Нечистокровных было большинство, поэтому будущее приверженцев традиций было плачевным. То, за что так держались чистокровные, могло рухнуть в один миг, грозя исчезновением не только аристократии, но и целого магического мира. Чем был Хогвартс без вековых традиций? Чем станет Англия без семей, поддерживающих хрупкое равновесие между старым и новым? Священные двадцать восемь были оплотом магии и ее мира, и там не было места социализму или коммунизму, при котором светлый Дамблдор правил бы балом из равных по правам и обязанностям волшебников и магглов. Такой поворот означал конец всему, за что держался этот мир.

Я вспомнила Грейнджер, пытавшуюся освободить домовиков. Глупо, но ведь она действительно шла напролом к своей цели, не оглядываясь на то, что веками домовые были счастливы служить своим хозяевам. Таких волшебников, как Грейнджер, мир магии не воспринял бы и отторг, не будь она подругой Гарри и героиней войны. И, хоть многие традиции магов были мне непонятны и противоествественны, я понимала, что понятия «норма» не существует, как такового; что было противно мне, было в порядке вещей для другого. Одно было неоспоримо — как бы не ратовали маги за сохранение традиций, сами они застряли в средневековье, не имея шанса развиваться из-за постоянной внутренней войны с магглорожденными. Будь я знакома с Беллой во время ее обучения в школе, я вполне могла стать одной из ярых пожирательниц: в свое время Белатрисса могла быть очень убедительной.

Судя по настоящему Элизабет, она действительно попала под влияние тогда еще не окончательно помешанной Белатриссы. И, хоть по письмам от матери стало ясно, что именно от такого влияния родители хотели ее оградить, у них ничего не получилось. Элизабет не была пожирательницей внутреннего круга. Возможно, она была не из знатной семьи, которая не признавала нового движения Тома Риддла, что также могло сыграть свою роль — Волдеморт не пустил бы ее в круг приближенных, не будучи уверенным в полном подчинении и вере её и её семьи.

Письма от Нарциссы и Андромеды не несли в себе полезной информации — они писали о семье и парнях, поздравляли с днями рождения, рождеством, спрашивали про учебу и так далее и тому подобное. Я в который раз уверилась: не будь Нарцисса замужем за Малфоем, она бы к пожирателям на пушечный выстрел не приблизилась, ее совершенно не интересовала политика или борьба за правое дело; единственное, о чем она действительно беспокоилась — семья.

Все это было не очень интересно, пока в последнем из писем, посланных Беллой, не упоминался предполагаемый способ борьбы с магглорожденными. Смутно подозревая, что магический потенциал волшебников падает с каждым родственным браком, Белла предлагала разбавлять магическую составляющую чистокровных магией магглорожденных. Она писала о некоем камне, за которым вроде как охотился Волдеморт — этот камень по легендам был проводником магии и силы, через который можно было забрать магию у одного волшебника и передать другому. После такой процедуры память мага стиралась, и его отправляли в мир магглов, где ему было самое место. Не настолько радикальный способ, как убийство, но он тоже был, скажем прямо, не лучшим выходом из ситуации. Хотя цель Лорда была ясна — стать совершенно непобедимым, прибавить в силе, жить и властвовать вечно. Интересно, нашел ли он камень? Мне бы тоже такой не помешало иметь, ведь мне нужна была магия. Вот только я не знала, можно ли было таким образом передать магию магглу, ведь это было для меня основополагающим фактором. Хотя, я не была магглом, потому что могла видеть Хогвартс, а это значило, что какая-никакая сила у меня была. Обнадеживает.

После всех этих новостей мне стало грустно-скучно, и я пошла в кино с Гарри.

Если честно, я совсем забыла про то, что этот мир не сильно-то и отличался от моего. Все фильмы, книги и газеты были одними и теми же. Почему, интересно мне знать, ни Гарри, ни Гермиона не ходили ни разу в кино? Скорее всего, Роулинг не слишком заботило то, что ребята жили среди магглов очень долгое время и не могли не перенять привычки обычных детей, не наделенных магией.

В общем, с фильма «Форрест Гамп» мы выходили совершенно довольные, а Гарри еще и углубился в размышления о жизни главного героя.

— Если честно, я не думал, что в Америке… так, — неопределенно махнув рукой, Гарри смотрел на асфальт, думая о чем-то своем.

— Так — это как?

— По-другому. Для меня как будто существует только Англия, за пределами которой — странные неизведанные земли. Я даже не знал, что не так давно Америка вела войну с этим, как его… — он щелкал пальцами, пытаясь вспомнить страну. Ничему-то их Хогвартс не учит!

— Вьетнам? — Гарри кивнул. — Вы же должны проходить в школе историю, почему ты не знал ничего об Америке?

Он неопределенно пожал плечами, взъерошив волосы.

— Ну-у, мы проходили, но я ничего из этого не запомнил.

Я фыркнула. Знаю, как они это проходили. Следуя канону, Бинс рассказывал ученикам только про бесчисленные восстания гоблинов. И в фанфиках он о них рассказывал, будто больше у магов не было никаких исторических событий. И ладно бы Бинс не рассказывал о маггловской истории, но ведь магическая история Англии и Америки были взаимосвязаны, а о них тоже никогда никто не рассказывал. Позор!

— Вот теперь ты будешь иметь хоть какое-то представление о происходившем в Америке за половину этого столетия, — и немного подумав, я решила уточнить. — Ты и про Леннона не слышал? Знаешь, кто такой Элвис Пресли? А Кеннеди? — Гарри мотал головой, вздыхая.

— Бог мой, Гарри, тебе же уже пятнадцать лет, ты что, жил все это время в бункере? Надо хоть немного интересоваться миром, в котором ты живешь.

Мы немного помолчали, потом Гарри аккуратно спросил:

— А кто такой этот Леннон?

— Музыкант, певец. Очень известный, кстати. Он умер, так же, как и Элвис, и Кеннеди… впрочем, как и многие другие. Если хочешь, я потом дам тебе послушать его песни.

Гарри оживленно закивал.

— Спасибо, было бы классно. И вообще, спасибо, что позвала в кино. Я ходил туда только несколько раз, Дурсли меня не сильно-то балуют.

— А разве у тебя нет друзей, с которыми ты бы мог пойти в кино?

— Они есть, но вряд ли они бы пошли… Им не очень-то нравится все, связанное с техникой.

— Тогда все понятно, они пропустили целую жизнь, Гарри! — я приобняла его за плечи одной рукой, другой проводя по видимой лишь мне линии, означающей все радости маггловской жизни. — А ты собирался пропустить ее вместе с ними. Но ничего, это мы наверстаем, смекаешь?

Отпустив его, я немного помолчала и решила забросить удочку:

— Директор твоей школы… когда ты разговаривал с ним в последний раз?

— Еще в школе, а что? — Гарри насторожился, ведь раньше мы не говорили о чем-то так близко приближенном к магии и Хогвартсу.

— Он приходил и расспрашивал меня о тебе. Сказал, что волнуется за тебя, хотя, каким боком тут я затесалась, не имею не малейшего понятия, — я развела руками. — Знаешь, мне вообще показалось, что не так-то уж сильно он беспокоится о тебе, раз все еще не сообщил в опеку и не лишил твоих родственников прав содержать тебя, — я помолчала, а потом добавила, — ты говорил, что у тебя крутой крестный, почему ты не можешь жить с ним?

— Я бы очень хотел, но сейчас он не может взять надо мной опеку. Приходится жить с Дурслями.

— Ничего, уверена, со следующего года все изменится! — приободряюще произнесла я, надеясь, что к тому времени смогу хоть как-то повлиять на ход истории в этом мире. Не то, чтобы я хотела его спасать, мне это было не нужно. Но вот ускорить некоторые события представлялось возможным. Тем более, у меня назревал план, по которому избавиться от безносого лорда я собиралась гораздо раньше положенного срока, а значит, войны можно было бы избежать. Пакостно улыбнувшись, я представила себе удивление Дамблдора, когда он поймет, что все было напрасно, и его план по спасению мира и самопожертвованию Гарри не будет иметь никакого шанса на воплощение. Что ж, начинать надо с малого, и тем важнее было найти обряд, который помог бы мне приобрести магию. Увы, в книге обрядов на крови не было ни одного даже приблизительно похожего на тот, что был мне необходим.

Поиски продолжались…