О дивный новый мир (джен)

В голове лихорадочно кружатся несколько вариантов: вам хочется ударить Кенджи, поцеловать его, как бы дико это ни звучало, или просто тихо и мирно согласиться пойти с ним. Вы выбираете последнее.

— Хорошо, Кенджи, твоя взяла. Пойдём к тебе.

Кенджи улыбается.

— Отлично, чувак, я знал, что здравый смысл возьмёт верх. Сюда.

Кенджи заходит в свою комнату первым, а за ним, нервно сглотнув, заходите вы. Лучше бы это не затянулось на слишком длительное время, а то вам ещё в школу надо…

Поначалу вы не замечаете в его комнате ничего необычного, отчасти потому, что здесь темно — шторы и в самом деле задёрнуты. Но затем Кенджи подходит к своему столу и включает настольную лампу, и вы понимаете, что не зря всеми считается, что у него бзик.

Вы подходите к столу вместе с ним. Над столом висят приколотые к стене фотографии или зарисовки тех мест, которые вы посещали в новелле во вторник — класс 3-3, столовая, кабинет Школьного совета, чайная комната, библиотека. Все они соединены красными шёлковыми нитями, приколотыми на булавки. Выглядит это как клише из фильмов или сериалов про детективов или маньяков.

— Видишь? — произносит он, вместе с вами глядя на свою стену безумия. — Я подготовился, чувак.

Он ведёт пальцем вдоль одной из шёлковых нитей, которая приводит его к чайной комнате Лилли и Ханако. То место, где вы с ним встретились в школе, хотя не должны были.

— Что это за чертовщина, Кенджи? — спрашиваете вы.

— О, это маршрут Хисао, — отвечает он. — Это путь, который Хисао проходил много-много раз. Но ты — это ведь не он, верно? — Кенджи самодовольно ухмыляется, глядя на выражение вашего лица. — Ты — игрок. Чёрт, я даже не знаю, парень ты или девушка, но буду звать тебя чуваком, потому что так привычнее, ладно?

Вам кажется, что это — вопрос наименьшей важности в этой ситуации. Но вы, тем не менее, киваете.

— Присядь, — предлагает вам Кенджи, указывая на свою кровать.

Вы слушаетесь, потому что боитесь, что от услышанного ваши ноги могут просто подкоситься. Кенджи же остаётся стоять.

— Мне нужно тебе кое-что объяснить, — продолжает он с серьёзным выражением лица. — Я знаю, что нахожусь не в настоящей реальности. И я знаю, что являюсь персонажем. В то же время у меня немного больше… свободы, чем у прочих. Не знаю, почему. Я тут уже очень, очень, очень, очень, очень давно, поэтому у меня было время поразмыслить над ситуацией. Я следил за этим Хисао, — его рассказ немного сбивчив. Видно, что он готовился к нему, но не может удержать в голове всех деталей, в которые хочет вас посвятить. — Он всегда говорит и делает одни и те же вещи. Вариации, конечно, есть, но они находятся в определённых рамках, понимаешь? Я всегда знал, что он — не настоящий человек, что его контролирует некая высшая сила. Меня тоже, в определённом смысле, контролируют. Кенджи Сето — это персонаж, образ, идея. А идея заключается в том, что я — забавный чудак. Да, так и было записано в черновиках, когда меня придумывали — забавный чудак. Но я почему-то подчиняюсь местным законам лишь отчасти. Пока что улавливаешь мысль? — спрашивает он.

Вы киваете, хотя вам уже сильно не по себе.

— Хорошо. Так вот, у меня тоже есть определённая свобода выбора. Например, раньше я, как и все, ходил на уроки. Но они повторялись снова, и снова, и снова, и в итоге мне это всё надоело, и я начал прогуливать, а потом перестал вообще ходить в школу. Когда появляется Хисао, он тоже всегда говорит и делает одно и то же. Я чувствую себя так, словно нахожусь в некоем изолированном пространстве, внутри которого бесконечно разыгрываются одинаковые сцены. Со временем я пришёл к выводу о том, что это и правда изолированная реальность. Чтобы хоть как-то развлечься, я даже придумал некий феминистский заговор, в который сам не верю. Просто я рассчитывал хоть как-то раскачать этого Хисао, но он не поддавался. Иногда мне доводится убить его, — Кенджи ухмыляется. — Да, его падение с крыши заложено в сценарии, но я считаю, что именно я убиваю его. Ведь я привожу его на крышу, я спаиваю его, я провоцирую его отшатнуться от меня, упереться спиной в ненадёжно закреплённую секцию ограждения и упасть вниз.

Кенджи вздыхает.

— Никто ведь не запрещает мне немного веселиться, верно? Эта мысль забавляет меня, ведь я такой, какой есть — забавный чудак. Потом, конечно, всё возвращается к определённому моменту, и тогда я понимаю, что высшие силы такой исход не устраивает. Что ж, ваше право, — Кенджи разводит руками. — Но теперь перейдём к сути. Когда ты здесь появился, я понял, что что-то не так. Почувствовал. Знаешь, как электрические разряды, которые прошили меня с ног до головы. Я незаметно пошёл за тобой и, понаблюдав, понял, что это не ты. Но я хотел убедиться. У меня уже давно есть схема твоего передвижения, поэтому мне не составило труда устроить слежку. Я заранее приходил в те места, в которые должен был прийти ты и поджидал тебя там. Когда ты не появился в комнате Школьного совета, я пошёл ждать тебя у чайной комнаты. И действительно встретил там тебя, причём не в тот час и не в ту минуту, когда ты там должен был объявиться. Тогда я окончательно убедился в том, что ты — не он. Особенно, когда посмотрел тебе в глаза. У тебя не его глаза. У тебя такие же глаза, как и у меня — потому что ты знаешь, что будет дальше, и тебе это уже порядком надоело, я прав? Поэтому ты сразу начал поступать не совсем так, как Хисао, которого я знаю.

Вы ошеломлённо слушаете его, не веря в то, что всё это происходит на самом деле. Может быть, это рациональная часть вашего сознания пытается пробудить вас от кошмарного сна?

— Кенджи, — наконец произносите вы, — может быть, ты ещё и знаешь, как я сюда попал? И как мне отсюда выбраться?

Он качает головой.

— Нет, чувак, извини, я не в курсе, как ты сюда попал. У меня тут доступ к внешнему миру немного ограничен, — Кенджи снова разводит руками.

— Ограничен, но всё-таки есть? — с надеждой спрашиваете вы.

— Ну… — Кенджи мнётся. — Скажем так, я иногда получаю подсказки по своим источникам.

Он достаёт из шкафа книгу в красной обложке. Кажется, вы уже понимаете, к чему всё идёт.

— Одна из книг, позаимствованных мной из библиотеки. Иногда мне кажется, что эта книга говорит со мной, — совершенно будничным тоном объясняет Кенджи. — Когда ты здесь появился, все буквы в этой книге поменялись на восклицательные знаки. Так я и узнал, что что-то готовится, — он протягивает книгу вам. Вы читаете название, и ваше сердце пропускает удар. — Насколько я понимаю, судя по названию книги, снаружи произошёл какой-то инцидент?

Золотистые буквы, складывающиеся в название книги, повторяют последнее произнесённое им слово — «Инцидент».

— Загляни внутрь, — предлагает вам Кенджи.

Вы открываете книгу, но все страницы пустые. Вы недоуменно глядите на Кенджи.

— Листай в самый конец.

Вы открываете последнюю страницу. Остальные листы белоснежно-белые, без единых намёков на какие-либо символы. На последней же странице написано: «ОНА ЗНАЕТ». Далее идёт стих:

Тень несозданных созданий

Колыхается во сне,

Словно лопасти латаний

На эмалевой стене.

Фиолетовые руки

На эмалевой стене

Полусонно чертят звуки

В звонко-звучной тишине.

И прозрачные киоски,

В звонко-звучной тишине,

Вырастают, словно блестки,

При лазоревой луне.

Всходит месяц обнаженный

При лазоревой луне...

Звуки реют полусонно,

Звуки ластятся ко мне.

Тайны созданных созданий

С лаской ластятся ко мне,

И трепещет тень латаний

На эмалевой стене⁽¹⁾.

— Как ты думаешь, чей это стих, и кто такая «она»? О ком тут может идти речь?

Вы глубоко задумываетесь.

Выбран вариант «Рин».

1) стихотворение за авторством В.Я. Брюсова

Вернуться к тексту