Да будет воля моя! (джен)

С момента нападения на Гарри Поттера и Саурса дэ Омерта прошло уже три месяца. Землю укрыл снег. Саурс давно отрастил ногу и уже бегал не хуже прежнего. Месяц назад прибыл, наконец, учитель для Поттера. Это был невысокий и слегка полноватый мужчина, в алых одеждах. Его прибытие прошло буднично и как-то незаметно. Просто однажды Уигалс вышел во двор замка в сопровождении незнакомца и представил его как Эрлиа Вэггрра, Целителя.

— Вот, Эрлиа, познакомься, — Уигалс жестом подозвал Гарри, стоявшего неподалеку. — Это и есть твой будущий ученик. При рождении его нарекли Гарри Джеймсом Поттером.

— Ну здравствуй, Гарри, — голос целителя оказался приятным на слух баритоном. Вэггрр присел перед Поттером и заглянул ему в глаза.

— Вижу, старина, ты помнишь особенности целителей и не приобщал мальчика к магии, — довольно улыбнулся он старому магу. — Великолепно!

Затем он обратился к Поттеру.

— Ты ведь согласен стать моим учеником?

Гарри неуверенно посмотрел на Уигалса, которого уже научился уважать. Старый маг улыбнулся и кивнул.

— Я знаю Эрлиа четыреста восемьдесят шесть лет. Можно сказать, он вырос на моих глазах. Часть знаний передал ему я, так как не нашлось живого Целителя для его обучения. Поэтому становление Эрлиа, как целителя, затянулось на целых сто двадцать лет. Именно по этой причине я не допускал тебя до занятий магией, хотя и видел твое желание и растущую обиду. Можешь не опасаться его. Он станет для тебя хорошим наставником….

Теперь, по прошествии месяца, Гарри смог лучше изучить этого человека. Эрлиа отличался от всех людей, виденных Гарри ранее. Казалось, что в его душе нет места такому чувству, как злость. Он был всегда спокоен и улыбчив. И в нем чувствовалась настоящая, не наигранная, доброта. В первый же день он обошел всех людей в замке. С каждым поговорил. И, странное дело, даже нелюдимые воины начинали улыбаться и отвечали ему. Казалось, что с душ его собеседников снимался тяжкий груз утрат и проблем. Нашлось у него время и для Гарри. Тот и сам не заметил, как рассказал Эрлиа всю историю своей коротенькой жизни. Целитель обследовал его и назначил комплекс каких-то зелий, с непроизносимыми названиями. Варили их сами Уигалс и Эрлиа, объяснив это редкостью компонентов и сложностью состава. Впрочем, к нарезке ингредиентов привлекли и Северуса Снейпа. Гарри, при котором все происходило, видел, как вытянулась от обиды за недоверие лицо зельевара. Однако, понаблюдав за работой этой парочки магов, Северус вынужден был признать свою неправоту. Сварить это незнакомое зелье он мог. Но вот только едва ли с первого раза.

На второй день Эрлиа посетил стойбище кентавров и находился там до самого вечера. Как понял Гарри — лечил. В замок его сопровождали два воина, выказывая этим подлинное уважение.

* * *

А в мире простых людей Анрэ развернулся от всей широты души, осваивая выкупленный участок земли. Воины никогда не были пахарями и скотоводами, однако тонкости ухода за зверьем многие знали с детства, как и его потребности. Приняв к сведению опыт местных, рядом с поселком заложили два фермерских хозяйства: одно по разведению коров, второе — коз и овец. Заложили конюшню. Пока шло строительство, подыскивали местных специалистов. Для этого Северус Снейп порекомендовал задействовать молодых хаффлпаффцев, недавно закончивших школу. Большая часть из этих магов тяготела к земле. Многие из них наследовали хозяйства родителей. Некоторые начинали свое дело. Но было много и тех, у кого не было денег, и им приходилось наниматься в работники к более успешным. Однако мечта о личном земельном наделе, или ферме, была у каждого из них.

Нужно упомянуть, что селиться маги предпочитали в мире простых людей. Тот мир, где стоял Хогвартс, и куда были вынесены некоторые магические объекты, был не слишком гостеприимным. В любой момент поселение могло подвергнуться нападению каких-нибудь тварей, великанов, драконов, или многочисленных и воинственных племен кентавров и диких гоблинов. Мало у кого хватало сил на возведение серьезной защиты, подобной Хогвартской. Вот и жили маги в родном мире, который становился для них все более маленьким и негостеприимным. И все большее пространство в нем занимали простые люди. Его уже столетие назад начали называть маггловским. Тем более, что все меноры сильных чистокровных семей были в том, магическом, мире. Как рассказал Северус, мир магглов теперь часто называли Землей 1. А магический, параллельный мир — соответственно, Землей 2. На Землю 2 не было хода простым людям. Только в сопровождении мага. Многие маги готовы были переселиться туда, невзирая на опасности, но министерство магии не одобряло этой идеи и противилось всеми способами. Даже незаконными! Видимо, слишком сложно было контролировать магов, когда они расселялись на огромной территории. И слишком сложно собирать налоги. В итоге единственным поселением на Земле 2, на территории Англии, был Хогсмид. Да и то потому, что в лесах племена кентавров были малочисленны, а гоблинов и вовсе не встречалось. Они тяготели к горам. Зато в лесах жили тролли и великаны. Дела в других странах обстояли ничем не лучше.

Что ж, Уигалс был не против помочь молодым магам встать на ноги.

* * *

Владелец конезавода, носивший истинно английское имя Шарль Оже, сидел, подперев голову рукой, и предавался тяжким раздумьям. Его дела были весьма плохи. Подходило время выплаты очередных государственных поборов, а денег, увы, не было. Шарль сделал все возможное, но обстоятельства были сильнее его. В последнее время в моду вошли фризы. Шарль признавал, что эта порода лошадей весьма красива и обладает неплохими рабочими качествами. Но он-то сделал ставку на кливлендскую гнедую. И как быть теперь? Не помогла и последняя выставка. Ушел один из спонсоров. Ему не по карману больше содержать поголовье в две с лишним сотни голов. Да, есть любители породы, но их немного.

От тяжких раздумий его оторвал один из его работников и друзей.

Вилли Кранц любил в жизни три вещи: женщин, баварское пиво с колбасками и лошадей. Первая любовь привела уже к третьему браку. Вторая — к внушительному брюшку. Ну а третья, неведомыми путями — сюда, в окрестности Лондона.

Красная рожа Вилли сунулась в дверь его кабинета. Судя по широченной улыбке, ее обладатель пребывал в прекрасном настроении. Подмигнув Шарлю, пузатый немец распахнул дверь в кабинет, и взгляду Оже предстал мужчина азиатской внешности, одетый в утепленный плащ и державший какую-то папку. Азиат скинул с головы капюшон, открыв длинные черные волосы, собранные в высокий хвост, и шагнул вперед. На его руке багровым пламенем сверкнул в свете лампы крупный рубин в золотом перстне.

— Вот это и есть владелец нашего хозяйства, Шарль Оже, — пузан развил невиданную прыть. Представляя владельца, он, попутно успел принять у азиата плащ и гостеприимно отодвинуть кресло. — А этот господин, Джору Энор. Ему нужны лошади, Шарль. Много лошадей!

С этими словами немец, сверкая широкой улыбкой, исчез за дверями. Проводив его удивленным взглядом, Шарль посмотрел на азиата. На том был дорогой, даже с виду, костюм черного цвета. Наконец взгляд француза встретил ответный взгляд карих глаз посетителя.

— Чаю? — предложил Шарль, чтобы начать разговор, но азиат отрицательно покачал головой.

— Давайте лучше перейдем к делу, — заговорил он на отличном английском.

— Хорошо, — согласился Шарль. — Вам нужны лошади?

— Нужны, — согласился азиат. — Около тысячи голов, за несколько следующих лет.

Ошарашенный Шарль откинулся на спинку своего офисного кресла.

— Ваш конезавод, все это время, по сути, будет работать на нас. При подписании вами контракта мы гарантируем оплату и поставку производителей нужного нам качества, — продолжил Джору Энор.

— Я могу увидеть контракт?

— Несомненно, — на стол легли несколько листов бумаги. Несколько минут в кабинете был слышен только шорох страниц.

— Мне не совсем понятны пункты о запрете продажи жеребят на сторону и о неразглашении информации, — наконец оторвался от чтения француз. — И что за порода такая — Боевая Химера?

По губам азиата под узкими усами скользнула улыбка.

— Отвечу по порядку. На сторону не должно уйти ни одного жеребенка этой породы. Почему? Поймете, увидев жеребцов.

По неразглашению… На стол перед французом легла газета, на странице которой он увидел большой снимок мага, о появлении которого неоднократно читал. А за спиной мага, в доспехах, стоял этот самый азиат!

* * *

Уигалс ходил вокруг четырех купленных Джору коней. Все четверо были гнедой масти, что ценилась у кочевников, и не имели на шкурах ни единого пятнышка другого цвета. Их Джору привез откуда-то с севера Англии. А в окрестностях Лондона был найден подходящий конезавод. Задачей Уигалса было превратить двух коней в химер. А еще двух доработать, насколько это было возможно для лошади, для улучшения местной породы, весьма посредственного, на взгляд Джору, качества. Это было пожеланием самого Джору. Он сумел найти в Англии, на том самом конезаводе, весьма увлеченных лошадьми людей, сумевших ему понравиться, и хотел, по обычаю своего народа, сделать им ценный подарок. Старый маг тепло улыбнулся. Да, лошадь для кочевника всегда была главной ценностью. И если Джору счел это нужным, что же, пусть будет так!

* * *

Северус Снейп, единственный из учеников, допущенный до наблюдения за работой химеролога, смотрел на Уигалса с некоторым страхом.

Конь, над которым работал старик, стоял широко, расставив ноги и опустив голову. Его глаза были пусты. В первую очередь Уигалс полностью стер память жеребца и внедрил в девственно-чистый мозг магический управляющий конструкт, подобный тем, что использовал при создании нежити. Тот быстро развернулся и взял под контроль мозг и тело коня. Как объяснил старик, так всегда начиналось создание химер. Ни одно живое существо не способно было пережить боль, сопровождающую процесс. И не способно полностью принять свою новую сущность. Но эта проблема не стояла перед следующим поколением, которое уже было полноценным.

Следующим шагом стала работа с мозгом и черепом. Северус видел, как голова коня постепенно меняла форму. Она стала немного шире, увеличилась пасть и обзавелась акульими зубами и мощными мышцами. Язык стал более длинным и шершавым, подобно кошачьему. А старый маг еще и пояснял свои действия. По его словам, химера будет хорошо видеть ночью, будет бесстрашной и куда более умной, чем лошадь.

Снейп смотрел, как менялось тело коня, становясь более поджарым и увитым сухими, но мощными, даже с виду, мышцами.

— Кости ее будут куда плотнее и тяжелее конских. Мышцы станут намного сильнее. Желудочно-кишечный тракт приспособлен для питания мясом. Его легче найти на полях сражений, чем овес и прочие злаки, необходимые боевому коню, — пояснял Уигалс, не отрываясь от своего занятия. — И ее гены станут доминирующими.

* * *

Два молодых друга-хаффлпаффца, Джерерд Гордон и Николас Миган, осматривали свои новые фермы. Их, ищущих работу, разыскал бывший декан Слизерина, Северус Снейп. И хотя они побаивались этого странного и страшноватого человека, но приглашение на встречу с неким Диллигертом Анрэ приняли. Теперь вот с замиранием сердца осматривали фронт работ. Им предстояло основательно потрудиться, чтобы поднять хозяйства. Но когда барсуки боялись работы? Тем более, что молодые жены обоих уже обживали уютные домики в недалеко расположенном поселке.

* * *

Как пробудить Дар Целителя, который годами пытались искоренить недалекие люди? Сие сложный, болезненный и сильно бьющий по психике процесс. Гарри понял это на собственном опыте, в тысячный раз, наверное, глядя, как перед ним в муках умирает человек. Он видел смерти мужчин, женщин, детей. Многие из них не были людьми. Перед ним сменялись расы и виды. Люди. Эльдары. Гномы. Гоблины. Кентавры. И многие, многие другие. Общее было в одном. Они все просили его помочь и умирали, глядя на него глазами, в которых медленно гасла надежда. Он кричал и плакал от отчаяния. Просил их не умирать. Просил Уигалса и Учителя не мучить его. Молил. Но на его руках снова и снова оказывался очередной ребенок или женщина. Они плакали, просили, умоляли. Гарри терялся в этом калейдоскопе страдания и смерти и медленно сходил с ума. Сколько это длилось, он не знал. Да и не хотел знать. Гарри терял ощущение реальности и уже не мог понять, где она, эта реальность. Он хотел, чтобы все эти ужасы прекратились. Он искренне хотел помочь, но не мог.

* * *

А в стылом замке — тюрьме, серой громадой высившемся на острове посреди холодного моря, метался по камере исхудавший и неимоверно грязный узник, с совершенно безумным взглядом.

— Сохатик! — прохрипел он и вдруг, обратившись в собаку, кинулся к решетке, отделявшей камеру от коридора. Он остервенело вцепился в ржавый прут, кроша зубы. Заскулил от нахлынувшей боли. А затем отступил на шаг и метнулся вперед, вкладывая в этот бросок все отчаяние и оставшуюся силу. С треском рвущейся плоти голова прошла между прутьями. Он заскреб лапами с утроенной энергией. От боли хотелось взвыть! Но вот протиснулись узкие собачьи плечи, грудь, а потом быстро замелькал под лапами грязный пол коридора. Мелькали стены, жуткие твари — дементоры, от которых тянуло могильным холодом, раздавались чьи-то крики. Он метался, не чуя ног и не разбирая дороги. Затем мелькнула открытая дверь, чья-то растопыренная фигура с перекошенным от ярости лицом. Он кинулся между ее ног и остервенело лязгнул оставшимися зубами. Рванул что было сил. Затем были еще несколько прыжков, короткий полет, и тело обожгла ледяная морская вода. Сзади доносились крики, вокруг мелькали яркие лучи, а он греб лапами, сосредоточившись на единственной цели. Связь, образовавшаяся между ним и крестником при проведении обряда, тянула его вперед. Он знал, что Сохатик близок к тому, чтобы шагнуть за грань.

А с неба в море крупными хлопьями густо падал снег.

* * *

Посреди комнаты, на стенах, полу и потолке которой разными цветами мерцали магические символы, а воздух трещал от разлитой маны, прямо на полу находились двое. Гарри Поттер лежал, бессильно разбросав руки и ноги. Его голова покоилась на коленях Эрлиа Вэггрра, по лицу которого крупными каплями стекал пот. У стены, опершись на посох, стоял Уигалс, выглядевший спокойным. Он делал то, что должен был. И делал хорошо.

Сосредоточившись, старый маг послал новую порцию кошмаров, значительно усилив давление. Тело ребенка на полу напряглось, глаза распахнулись и невидяще уставились в никуда. Он закричал, срывая голос. Застонал целитель, своей волей и магией удерживая душу в бьющемся в агонии теле ребенка.

Уигалс нахмурился и еще усилил свои чары. Внезапно что-то глухо ухнуло. Башню тряхнуло. А старый маг широко улыбнулся, прекращая воздействие, и глядя на белое сияние, испускаемое телом мальчика.

* * *

Лапы гребли все медленнее. Тело отказывалось повиноваться, деревенея в ледяной воде. Уже несколько раз скрывалась в пучине его голова. Пес, меркнущее сознание которого еще помнило, что когда-то, возможно, давно, его звали человеческим именем Сириус Блэк, молча и отчаянно боролся со смертью, подступившей вплотную. Когда лапы в очередной раз замедлили работу и он с отчаянием понял что все, ему никогда не добраться до нуждающегося в нем ребенка, тело внезапно вновь преобразовалось в человеческое. Перед глазами мелькнули картины детства. А синие от холода губы шепнули единственное, что могло помочь.

— Кричер…

Последним, что он запомнил, был сильный всплеск рядом.