To darkness (джен)

Итак, мы — три девочки-подростка и маленькая Солнышко — должны были спасти Клауса, Куигли и Дункана от Эсме и Олафа, в то время как они направлялись неизвестно куда на поезде, отходящем через двадцать... уже девятнадцать минут. Отлично.

— Что же мы стоим? — воскликнула Фиона, — побежали на вокзал!

— Подожди, — я остановила девушку, — у нас же нет денег! Как мы купим билеты?

— Господи, неужели Линда не оставила нам ни цента?! Вот уж забота, — Фиона фыркнула.

— Так... Я думаю, я знаю, где достать деньги, — хитро улыбнулась Айседора, — я знаю, где Скволоры хранят заначку.

— Но это будет воровством... — мне искренне не хотелось делать ничего подобного.

— Вайолет, они украли ребят! Думаю, несколько крупных купюр — самая меньшая цена, которую они должны за это заплатить.

— Да, конечно... Ты права. Вперёд.

Через минуту Айседора примчалась к нам с чёрно-красной коробкой из-под сапожек Louboutin, доставая из неё на ходу толстенную пачку купюр.

— Готово, бежим!

И мы побежали. Я никогда не бежала так, как в тот раз. Первой бежала Айседора, показывая кратчайший путь к станции. Подол её светлого платья запачкался в грязи, а развивавшиеся полы бежевого пальто цеплялись за ветки. Когда она поворачивалась к нам лицом, я видела, что её щёки раскраснелись, а дыхание сбивалось, но она продолжала бежать легко, как ночной мотылёк, и я боялась, что не смогу догнать её. Бежать, держа Солнышко на руках, было очень сложно. Кроме того, я несла шкатулку с пистолетами и пыталась заслонить сестрёнку руками от ветвей, хлеставших меня по лицу, — чтобы срезать, мы шли через лес. Последней за мной бежала Фиона, и я слышала глухой топот её тяжёлых ботинок. Господи, только бы успеть!

Мы подбежали к станции за две минуты до того, как поезд должен был уходить. Он уже стоял у платформы и зло выдувал клубы серого густого пара. Тёмно-красный, блестящий, он выглядел совсем не таким приветливым, как тот, на котором мы прибыли в Роксвилль. Он шипел, как будто поддразнивая: "Не успеете, не успеете, вшшшшш..."

Айседора кинулась покупать билеты, а мы с Фионой оглядывались по сторонам, пытаясь заметить знакомые лица в толпе. Но, видимо, они уже зашли в поезд. Толпа на перроне с огромной скоростью редела — и вот мы остались стоять одни. Я оглянулась на огромные часы на вокзальной стене. Наше время вышло.

Поезд со своим страшным "пшшшш" дёрнулся и начал тихое движение вдоль платформы. Нет! Не думая, мы с Фионой бросились к ближайшей двери — благо она ещё не была закрыта — и прыгнули, упав прямо на ошарашенного проводника, стоящего в проёме.

Не успев опомниться, я увидела Айседору, бегущую за поездом и размахивающую билетами. Но состав набирал скорость, и ей было не догнать его.

Последним, что мы услышали, был её крик: "Спасите моих братьев!.."

Поезд набрал скорость и двери захлопнулись. Мы, еле осознававшие происходящее, так и сидели на полу. Из оцепенения нас вывел проводник, наклонившийся к нам и строгим голосом спросивший:

— И что вы прикажете мне делать, юные леди?

Мы смущённо переглянулись. У нас не было билетов, и у нас не было денег. Но мы были обязаны остаться на этом поезде! Солнышко заплакала. Она понимала ужас сложившейся ситуации не хуже нас, как и всегда.

— Вы бы покормили ребёнка, — бросил проводник, — в нашем ресторане вы найдёте широкий выбор качественных блюд, которые...

— У нас нет денег, — прервала его Фиона.

— Простите, что? Нет денег? А что вы тогда тут забыли? Хотя, судя по вашему виду... На нашем поезде запрещено пребывание бродяг и попрошаек! Мне придётся выкинуть вас на ближайшей станции!

— Нет, пожалуйста, сэр! — я воскликнула, чувствуя, что слёзы наворачиваются на моих глазах.

— Приведите хоть одну причину, по которой я мог бы позволить вам остаться на поезде, — высокомерно хмыкнул проводник. Вся его любезность испарилась, как только он понял, что не получит от нас чаевых.

— Мы могли бы Вам помочь чем-нибудь... Например, я неплохо готовлю, а Вайолет... она прекрасный механик и разбирается во всяких там механизмах... — Фиона предприняла отчаянную попытку умаслить грозного проводника.

— Вы серьёзно? Думаете, я приму на работу малолетних бродяг?

— Мы не бродяги! — отчаянно крикнула я, — и если бы у Вас была хоть капля совести, Вы бы помогли нам! — я была уже просто в ярости.

Он удивлённо поднял бровь, видимо не привыкший к такому обращению.

— Простите, конечно, но... Хотя, вы и правда могли бы быть полезны нам — если вы, конечно, умеете носить подносы и быть хоть чуточку менее грубыми.

— Мы сделаем всё, что надо, — с улыбкой произнесла Фиона. Всё же она могла быть действительно полезной с её талантом дипломатии.

— Что ж, тогда за мной.

Он выдал нам форму — чёрные платья и белые передники, в которые мы переоделись. Пока мы собирались, с нами заговорили другие проводницы. Оказалось, одна из них заболела и осталась в Роксвилле, и вместо неё нас как раз и взяли. Девушки оказались очень милыми, и даже предложили немного тёплого молока для Солнышка. Конечно, она бы предпочла твёрдое яблочко, которое можно бы было погрызть, но всё равно была благодарна. Что ж, у нас появилась возможность не только остаться на поезде, но и обойти все купе — вот только бы Олаф и Эсме не узнали нас.

Солнышко мы оставили с проводницами, пообещавшими приглядеть за ней, а сами вооружились подносами с чаем и пошли по купе. Следующая остановка была ещё через сорок минут, и до неё нам надо было найти Клауса и Квегмайеров.

Оказывается, работа проводницы куда сложнее, чем может показаться! Во-первых, надо уметь управляться сразу с двумя подносами с горячими напитками и хрупкими чашками. Во-вторых, делать это надо в неудобной униформе. В-третьих, поезд трясётся так, что даже без подносов и платьев сложно устоять на ногах. В-четвёртых, надо быть милой и обходительной, что в таком взволнованном состоянии совсем не просто. И, наконец, надо искать при этом брата.

Как нам сказал наш новоиспечённый начальник, в поезде 30 купе, по два места в каждом. Первые два вагона (по пять купе в каждом) — первого класса, оставшиеся два, по десять маленьких купе, — второго класса. К несчастью, нас поставили именно туда. Мы сразу поняли, что вряд ли Эсме с Олафом решили ехать вторым классом, но ничего не могли поделать.

Но, должна признаться, не успела я запаниковать по этому поводу, как поняла, что нам очень повезло. Дело в том, что вторым классом ехали люди в основном небогатые и простые — рабочие, семья фермера, шахтёры, пожилая пара, бедные студенты. И многие из них оказались не просто приветливыми, но очень даже болтливыми людьми. Так, не успели мы обойти первый наш вагон, как узнали, что первым классом едет некий граф Блэквальдер со своей женой и тремя сыновьями, и направляется он, как утверждали люди, до самого города.

Конечно, эту информацию мы выуживали буквально по крупице из болтовне о шляпке графини, усах самого Блэквальдера и о том, что цены на муку нынче взлетели, а чай, что мы подаём, чересчур крепкий. Да и верить ничем не подтверждённым сплетням тоже было тяжело, и всё же это немного обнадёживало.

Когда поезд остановился на первой остановке и мы проследили из окна, что никто не вышел, Фиона предложила достаточно рискованный план — вместо того, чтобы ждать, когда нам разрешат работать в первом классе, незаметно улизнуть туда самим и найти купе, где держат ребят. Нам повезло — пока поезд стоял на станции, наш "босс" вышел покурить свою трубку, и мы смогли беспрепятственно добраться до второго вагона. Но тут мы столкнулись с проблемой — в отличии от пассажиров второго класса, занимавшие первый и второй вагоны предпочитали держать двери закрытыми. Конечно, мы могли бы заходить в каждое купе, но у нас совсем не было желания неожиданно встретить Олафа с Эсме — так, что они бы узнали о нашем присутствии в поезде. На помощь опять пришла Фиона — она заговорила с проводницами, болтавшими в коридоре. От них она без труда узнала, что "красавец граф и его стерва жена — она сказала, что у меня цвет помады вышел из моды — едут во втором купе первого вагона".

Я уж засомневалась, те ли это, кого мы ищем, — мне сложно было представить, чтобы Олафа можно было назвать красавцем, но времени на сомнения у нас не было.

Пока поезд ещё стоял на перроне, мне пришла в голову мысль незаметно заглянуть с улицы в окно второго купе, дабы убедиться, что ребята и правда там.

На улице было уже темно, и в одних платьях зимней ночью было страшно холодно. Воздух был морозным и каким-то колючим, а в чёрном небе не горело ни звёздочки. То ли холод, то ли страх сковал меня — я не знала. Мы старались красться как можно тише, но должны были торопиться, так как не знали, сколько ещё времени поезд простоит на станции.

— Вот оно, — прошептала Фиона, указывая на окно над нашими головами. Из него струился холодный свет лампы, стекло было покрыто инеем. Слышались звуки разговора, но слов было не разобрать. Пока я думала, что же делать, Фиона успела вскочить на приступочку у колёс и, приподнявшись на носочках, заглянула в окно.

Секунду она вглядывалась, морщась от яркого света, а потом послышался тихий вздох.

Фиона соскользнула на землю и, глядя на меня серьёзным взглядом серых глаз, произнесла:

— Они там. Без сознания. Вся их одежда в крови. А Эсме и Олаф... они смеются... — тут голос девушки сорвался, и она зарыдала.