Холодное сердце пустыни (гет)

Ей не удалось отделаться от Пауля, который всерьез вознамерился пойти её провожать.

— Час почти рассветный, — Пауль пожимал плечами, затягивая под плечом ремешки кожаного наплечника, — духи уже засыпают, а вот шваль всякая как раз просыпается. Так что лучше я с тобой пройдусь, лилия моя, продышусь заодно. Утренний воздух — свежий. За завтрак сойдет.

Он никак не хотел прекращать называть её вот так. И когда она третий раз сделала ему замечание, что “моя” в адрес чужой рабыни звучит неправильно, Пауль лишь вздохнул и сказал, что это звучит не неправильно, а мечтательно. Ему бы, мол, хотелось, чтобы он мог называть её так по полному праву, увы, судьба ему это не позволит.

А ей хотелось только вцепиться ногтями в кожу своих щек и содрать её, обнажить сущность, чтобы засияли знаки духа и на лбу, и по всему её телу.

Но зачем ей этого хотелось?

Пауль ведь не понимал, кому это говорит.

Он не понимал, что смотрит не на кого-нибудь, а на ненавистную ему Сальвадор.

Перед тем как пойти и разбудить Падме, Мун улучила минутку и заскочила в умывальную комнату. Просто потому что, кажется, только так она могла побыть наедине с собой. Так вот, без причины и какого-нибудь обычая Пауль от неё отставать не хотел.

Именно поэтому, после того как за её спиной задернулась циновка, пряча её от Пауля, девушка не сразу даже прикоснулась к воде, хотя умыться ей сейчас точно не помешало бы. Кожа лица грозила закипеть от бессильной яростной боли, что кипела сейчас в крови Мун.

Ей хотелось только ослепнуть. И оглохнуть. Как и всегда, когда гибли её девочки, её сестры, всякая из тех, кого касалась её рука. Даже по рассказу Пауля — Мег просила у Сальвадор благословения. Если просила — значит, получила.

То что описывал Пауль… Оно действительно могло произойти. Что можно было действительно легко найти в Махаккаре, так это смерть.

Нет, претензии у Пауля были, конечно, смешные.

Мун промолчала о том, что не в праве Сальвадор было спорить с волей Нии-Фэй, предназначившей Мег кому-то из детей пустыни. У богини любви был свой промысел. И она тоже была на него благословлена солнцеликой Шии-Ра.

Мун промолчала о том, что это право женщины — выбирать её судьбу. На этом Сальвадор стояла крепче всего. И не намерена была изменять своим правилам из-за тысячи возмущенных братьев, отцов и мужчин, не желающих слышать слово “нет”.

Мун промолчала наконец о том, что очень странно адресовать претензию Сальвадор к смерти, что произошла без её участия. Кровная магическая связь — она ведь не сказала, почему умерла Мег. Не от руки же Сальвадор, так? А сама пустыня убивала прекрасно, здесь одних голодных духов, магических тварей и просто всякого голодного до чужого добра сброда было предостаточно. Далеко не все маги могли с этим справиться.

Умерла — да. По иному поводу кровная связь не срабатывала. Она и вправду просила помощи. Но, видимо, и Пауль, и Рик — тоже магически одарены были. Незначительно, не как сестра, и явно не очень занимались этими талантами, да и что сказать — обучение чародейству стоило дорого. Многие маги были самоучками, складывали чары по интуиции, за всю свою жизнь покупая от силы пару учебников по магии.

Но братья Ландерсы точно были способны, кровную связь тоже могли прочувствовать только люди с магической искрой в сердце. Вот только чем могли помочь балбесы старшие братья? Ничем не смогли.

Но все-таки… Да, все ясней становилось, откуда в памяти столько дыр и путаницы. И тогда ей тоже было больно. И тогда тоже хотелось только забвения, которое не мешало бы ей исполнять долг.

Мег не стало. Её сестры не стало. Через несколько дней после того, как она даровала Мег свое благословение. Оно ведь имело силу. Оно должно было принести ей счастье. Но что-то случилось. Не обошлось без какой-нибудь демонической твари, только они могли обходить благословения пустынных духов.

И как же это было паршиво. Был ли вообще смысл хоть за что-то воевать в этой пустыне?

Если все равно день за днем здесь гибли её сестры.

Если все равно оставались демоны, духи, боги — которым было плевать на несправедливость, которые жили как им хотелось.

Нет, это все пустые мысли, Сальвадор останется верна посмертной клятве, до тех самых пор, пока никто не оспорит её право держать кинжалы справедливости. До тех пор — она будет воевать. И если хоть одной спасенной судьбой станет больше — значит, благословение Шии-Ра она получила не зря.

Но как же горько, горько ощущать собственное бессилие. Когда кажется, делай, не делай — все равно ничего не меняется…

Она не могла плакать долго. Она вообще не должна была плакать — там за циновкой стоял и ждал её Пауль. Вот только не оплакать Мег, еще одну без времени ушедшую в чертоги предков сестру, она не могла… Если бы она разучилась чувствовать боль за других — тогда цена бы её Суду была небольшая.

— Ну, что ты, Салли, — шепнул эфир, и стало еще хуже.

Только не он, только не сейчас…

Но нет. Все назло её желаниям. Именно он, именно сейчас.

Эльяс проявился за её спиной, отражаясь в мутноватом зеркале. Во всем своем полуголом татуированном величии. Подлинный нарцисс, во всем его самовлюбленном великолепии.

— Неужто ты плачешь? — проникновенно шепнул он, и одно из его крыльев скользнуло по коже плеча Мун. Под покрывалом. Мерзавец не чурался пользоваться магией, зная, что её тошнит от подобных грязных прикосновений.

— Коснись меня еще раз, Эльяс эль Мор, и я вырву твои шайтановы крылья голыми руками, — прошипела девушка и повернулась к Ворону лицом.

— Ну-ну, зачем так официально, Салли, я же говорил тебе, называй меня просто “мой король”, — нагло осклабился Ворон, но перья свои подобрал.

— С удовольствием вырву вам язык, мой король, и заставлю вас его сожрать, — ядовито улыбнулась Мун, сложила ладони перед лицом и даже поклонилась.

— Ты такая дерзкая, Салли, — Эльяс прицокнул языком, — я вот все думаю, какой смысл у твоего непослушания. Ты знаешь волю судьбы. Ты станешь моей. Я ведь все тебе припомню, когда ты сдашься. К чему так нарываться на неприятности?

— К тому, чтобы судьба поняла, что это была весьма паршивая идея? — холодно уточнила Мун, скрещивая руки на груди.

— Поздно, Салли, эту судьбу уже вовсю нам обещают люди Махаккара. Сдалась бы ты уже наконец. Я, может быть, даже не буду тебя наказывать за все твои выходки.

Она качнула подбородком, не говоря ни слова. Не существовало в этом мире слов, которые объяснили бы Эльясу эль Мору, что в мире существует что-то кроме его желаний и претензий. В сложившейся ситуации она даже не понимала, почему он так легко поддается воле этой сказки. Видимо, ему понравилась идея, что самая непокорная змея Махаккара может принадлежать ему.

Самое поганое было в том, что духи и боги и вправду подчинялись людской воле. Люди придавали им форму, люди часто придумывали им историю.

Людская фантазия дала Сальвадор форму Королевы Скорпионов, дала ей её реликты, которыми она и вершила свой суд. Людская же фантазия вязала для неё нить судьбы, связала её с Эльясом.

Вот только молчала она не зря. Именно Сальвадор было позволено нитям судьбы не следовать. Хорошо, что в свое время она выпросила у Шии-Ра инструмент для рассечения ненужных ей нитей.

Нужно будет избавиться и от этой “судьбы”. Только дождаться, пока Ворон снимет с неё проклятие, и можно будет отвести душу. Рассечь связь, и до того, как она восстановится — прикончить Ворона. И в пустыне точно будет свободнее дышать.

Шии-Ра, как теперь этого дождаться?

— Чего ты хотел, Эльяс? — она чувствовала себя разбито, и все, что ей хотелось — побыстрее закончить эту неприятную беседу.

— Ты плакала, Сальвадор? — хмыкнул Эльяс. — Что случилось? Неужели мое пожелание на ночь тебя так напугало?

Пожелание. Как мило он называл свою порчу. Впрочем, нет, порча испортила ей настроение куда меньше, чем история Пауля.

— Твое какое дело, Эль? — Мун склонила голову.

— Я радушный хозяин, Салли, — усмехнулся Эль, — ты — моя гостья, как-никак.

— Какие законы гостеприимства диктуют проклинать гостей на ночь?

— Мои, — Ворон самодовольно улыбнулся. Ну да, у кого она спрашивала? У демона? Который жрал жертвы как не в себя, потому и прослыл Королем Голода, и каким-то непостижимым образом вознесся в боги. Но жил-то он по-прежнему, как демон, слушая лишь только свои капризы.

За циновкой, закрывавшей вход в умывальню, кашлянули.

— Все ли в порядке, лилия моя? — неловко спросил Пауль. Ох, это он не вовремя в разговор влез.

Тонкие черные брови Эльяса поползли выше.

— Лилия? Его? Ты? — с ехидным гневом поинтересовался он. — И ему ты позволяешь называть тебя так?

Ну, надо же, простой смертный щелкнул Эльяса эль Мора по его длинному наглому клюву? Задел его самолюбие.

Да, Паулю она позволяла. Просто потому что он Сальвадор умудрялся не раздражать. Даже в его неприязни к ней истинной заключалась любовь к сестре, а не собственнические замашки.

— Ты сам втянул его в эту игру, Эль, — раздраженно скривила губы девушка и шагнула сквозь призрачную магическую форму Ворона.

Почему она сразу не ушла? Нет, надо было пойти проплакаться… И время потеряла, и на эту неприятную беседу нарвалась.

Одно хорошо — всю эту их эфирную болтовню смертные слышать не могли.

— Идем, Пауль, я разбужу Падме, — шепнула Мун. — Без неё охранных чар с дверей не снять.

— Я слышал шаги внизу, — Пауль кивнул вниз, туда, где была комната для гостей, — может, хозяин уже проснулся?

Он и не спал, ему это не нужно было.

Мун очень хотела бы, чтобы Пауль ошибся. Потому что если Эльяс решил их “проводить” — ничего хорошего в этом не было. Он, конечно, мог просто так выйти, поехидничать напоследок, вывернуть что-то вроде вчерашнего, когда он практически вынудил Пауля высказаться в адрес Сальвадор при ней же. И хорошо бы, если бы дело обошлось только этим. Но лучше было бы, если бы он и вовсе не встал.

— Доброго вам рассвета, — раздался доброжелательный голос, стоило только Паулю оказаться на последней ступеньке витой лесенки, уводящей на верхние этажи дома, — пожелал бы утра, но это несколько опережает события.

Нет, увы, все-таки встал и выжидал. Ворон он и в человечьем теле ворон.

— Доброго вам утра, господин Аман, — сердечно кивнул Пауль, прикасаясь раскрытой ладонью к сердцу — как и всякий воспитанный пустынник, благодарный за гостеприимство. Знал бы этот смертный балбес, что это меньшее, что ему кармически задолжал Эльяс. Хотя с Ворона станется и вовсе забыть про какие-то его долги.

Он сидел на полу, у столика, на цветных подушках, без чалмы, с испачканными углем пальцами, которыми только что-то чертил прямо на деревянной столешнице.

Такой весь из себя домашний волшебник в узорчатом халате, будто и вправду вскочил с утра пораньше, окрыленный внезапным магическим озарением. И только Мун видела истинную форму Эльяса, парящую рядом с его человеческим телом, скрестившим руки на груди.

Ох и не понравилось ей его выражение лица и тот хмурый прищур, с которым он смотрел на Пауля. Будто уже прикидывал что-то.

— Вам хорошо спалось, гости дорогие? — любезно улыбнулся Аман. Слишком любезно. А ведь Пауль-то наверняка примет это все за чистую монету.

— Что ты задумал, Эльяс? — она подумала это достаточно громко, чтобы Ворон её услышал, но он лишь скользнул по её лицу своими темными глазами, а потом надменно усмехнулся уголком рта. Без ответа.

— Я мало спал этой ночью, но за кров и прием спасибо, господин Аман, — Пауль коротко кивнул, — если бы я мог быть вам полезен…

— А вы можете, господин Ландерс, — задумчиво протянул Аман, — впрочем, это ждет. Вы хотели проводить нашу лучезарную? Идите, не буду вас задерживать. Зайдите ко мне, как проводите, обсудим дело. На тех же условиях, разумеется, клятву я продлю еще на визит.

Сказал и сделал — над пальцами чародея тут же вспыхнула оранжевая руна.

Ох, нет, Ворон точно что-то задумал, и ничего хорошего он придумать не мог.

“Пауль, не надо”, — увы, это она сейчас могла сказать только мысленно. Иначе пришлось бы объяснять. И проигрывать в пари.

А он…

— Да, разумеется, я приду, — Пауль протянул Аману ладонь, обмениваясь рукопожатиями. Черная змея клятвы снова вспыхнула на запястьях их обоих, соприкасаясь с руной продления действия. Договоренность заключена.

— Ну что ж, тогда до встречи, господин Ландерс, — широко и ужасно фальшиво улыбнулся Аман, — удачной прогулки, цветок моей души. Надеюсь, хозяин тебя сегодня обижать не будет.

С тихим звоном растаяли чары на входной двери.

Ох, неспроста Эльяс её так выпроваживал. Ничего хорошего он Паулю не предложит…