Брат мой Седрик (джен)

Одиссеев путь отмечался вопросами и легкой паникой. От Грейт Хэнглтона до самого Дингуолла, что за Инвернессом тянется вдоль всех Хайлендских предгорий вплоть до тех самых Кабаньих гор, в которых прятался известный нам заповедник с Хогвартсом.

Едва повеяло осенними ветрами, Одиссей, под завязку переполненный лунно-серебряным паутинным сырьем, окрепший до стального звона, собрался домой. Не имея особого пиетета-страха перед человеком, да и вообще откровенно чихая на весь человеческий род, паук не заморачивался тайным перемещением своей особы — чесал напрямик и не прячась. А так как он передвигался обычно в темное время суток, то сами понимаете, как людям повезло. Повезло в том, что не встретили жуткого монстра при свете дня. А ночью, если кому-то «посчастливилось» повстречать акромантула, то ничего, кроме невнятной тени и шороха, в темноте такой счастливчик и не наблюдал. Черный, как сама ночь, гигантский паук практически сливался с муаровой тьмой, размашисто вышагивая по стене кирпичного дома над машинами и уличными фонарями. Всё, что видели магглы, это неясную огромную многоногую тень, на доли секунд промелькнувшую на фоне освещенных окон.

Если на пути Одиссея лежал сад, луг-выпас с овцами и коровами и прочие открытые места, освещенные луной, то да, его видели… Видели многоногого гиганта, неспешно пересекающего лужок на своих ходулях, видели и пугались. Вот их коротенькие попытки донести истину до окружающих.

Вилли Морган в городском сквере остановил полисмена:

— Констебль, а вон там паук прошел!

— Ну и что?

— Дык… Огромный!

— Так-с, где вы его видели? Слышал, у Саммерса тарантул из аквариума сбежал…

— Да не тарантул то, а другой, огромный-преогромный, со слона!

— Так… дыхните-ка вот сюда, вот в эту трубочку.

Мартин Кристобаль упал на колени перед Мартой Прингл:

— Мисс Марта, я согласен на вас жениться!

— Ой, правда?!

— Да!

— Ой, а почему?

— Потому что я выиграл пари. Я поставил на то, что женюсь на вас только в том случае, если увижу самую невероятную вещь на свете! Так вот, сегодня я увидел паука ростом со слона! Значит, я выиграл, раз увидел невероятное…

Звук пощечины и вопль возмущенной дамы:

— Вы хам и выдумщик, мистер Кристобаль! Но… вообще-то я согласна.

Двое пьянчуг широкими зигзагами шкандыбают через стройку в городской черте, ведя речи в напевном ритме, размашисто дирижируя сами себе:

— Ты его видел там, на стене, Ленни До?

— Шел по стене большо-о-ой слонотоп…

— Осьминогий, как Слейпни-и-ир…

— О, как безумен этот безумный ми-и-ир!

Приходский священник пришел на прием к психиатру.

— Ну-с, на что жалуетесь, падре?

— Понимаете, доктор, не могу выразить толково…

— А вы попробуйте.

— Мне пора сменить религию!

— Что? Но почему?..

— Я видел паучью мать Ллос! Если Сатана прячется в вине, то то, что я узрел прошлой ночью у церкви святой Бригитты, может быть только доказательством того, что темные эльфы — существуют! Итак, повторяю, я видел ЕЁ, великую паучью мать, богиню Ллос! А раз она существует, то я отказываюсь от христианства и перехожу в… Эдду, или Варду, или во что там верят поклонники эльфов?

— Батюшка, вы водички попейте, и вот, аспиринчику ещё… И успокойтесь, ради Бога! Вы, наверное, перегрелись?

— Вы мне не верите? Хотя… может, и правда я перегрелся? Говорила мне дочь, чтобы я не увлекался сочинениями Сальваторе…

Иногда Одиссей оставлял следы. Их находили на мягком приречном песке, на размокшей после дождя глине, и точно так же они вызывали лавину недоумения и волну пересудов, так как никакой классификации не поддавались. Обычно мелкие представители паучьего вида следов не оставляют, а если пройдется туда-сюда какой-либо птицеед в аквариуме, то к его точкам-следочкам владельцы, как правило, не присматриваются, так что сами понимаете…

Следы скольких-то лап размером с лошадиное копыто и размахом энного диаметра приводили в полнейшее недоумение и вызывали смятение и страх. Отпечатки страшных лап зарисовывали, фотографировали, замеряли и обсуждали на спешно и срочно открытых форумах криптозоологии, высказывая самые невероятные догадки и предположения. К тем следам неоднократно возвращались, снова замеривали-перемеривали, устраивали засады и ловушки поблизости в надежде засечь и поймать монстра, оставившего такие несомненные доказательства своего существования. Но мы же с вами знаем, что Одиссей шел домой, прямо и без остановок, назад не возвращался и, стало быть, в ловушки и засады не попадал. И даже те, кто его видел, не могли доказать, что кого-то видели. Просто не находили связи между страшилищем (в которого не верили), встреченным ночью в Дарлингтоне, и следами, найденными через двое суток гораздо севернее, в Дамфрисе, на берегу реки Нит. Откуда людям было знать, что паук, несущийся с крейсерской скоростью, порой совершал огромные скачки, сигая по крышам высотных зданий и никаких при этом следов не оставляя. В горных формациях Одиссей и вовсе чувствовал себя как дома, шествуя по скалам графской поступью, неспешно отлавливая тут-там косуль и козочек на завтрак.

Реки наш герой переходил вброд, выискивая для этого самые мелководные места, а если таковых не было, паук пускался вплавь, уверяю вас, он отлично умел плавать, его огромное тулово служило ему не хуже мешка, надутого воздухом.

Несколько раз гигантского паука пытались перехватить волшебники из отдела по контролю за магическими популяциями. Услышав очередную байку от очередного свидетеля и новости о найденных новых следах, в район предполагаемого местонахождения паука срочно десантировался отряд элитных ловцов, чтобы наконец-то отловить неучтенного победителя турнира, стибрившего призовой кубок, но…

Как уже говорилось, Одиссей пер вперед пятиметровыми шагами безостановочно и на крейсерской скорости, так что к моменту обнаружения следов и смелости очевидца с рассказом о монстрах проходило энное количество времени — от суток до полутора недель. То есть прибывшие по вызову маги, что называется, сталкивались с вечной аксиомой опоздавших — он был тут, но уже ушел. Ищи ветра в поле.

* * *

Это лето было всё же самым лучшим для Гарри. Чуть ли не каждые два-три дня заглядывал Седрик и утаскивал его на прогулку по городу. Дурсли, оттаявшие от общения с — наконец-то! — нормальным волшебником, куда более благосклонно смотрели на племянника. Добрый пример Седрика воочию показал им, что и маги могут быть хорошими людьми. А то ж они, бедные, ничего, кроме гадостей, и не видели! То Лилька напакостит, превратит кружку в крысяру помойную или пепельницу — в таракана шипящего мадагаскарского, то Джеймс Поттер с Сирей Блэком торт на свадьбе взорвут и гостей смутят неприличными шуточками вроде наведенного пердения и отрыжки… От Дамблдора, кстати, Петунья и Вернон тоже ничего хорошего не встречали: то он в письме высокомерно откажет маленькой девочке, мол, магглам не место в волшебном заведении, то племянника под дверь подкинет без документов и промороженного до посинения.

А Седрик, скромный, милый и прекрасно воспитанный юноша, был просто образцом порядочности. Вежливый, как виконт семнадцатого века, он приветливо здоровался с Верноном, с полупоклоном целовал ручку Петунье, неизменно тратил полчаса на разговоры о том о сем и о погоде, за которые Гарри успевал дозавтракать, переодеться и причесаться. К слову, Седрик же озаботился внешним видом Поттера, ещё в начале каникул затащив приятеля в одежный бутик, где заставил перемерить все шмотки и полностью сменить свой гардероб, втолковав волшебному провинциалу о том, что такое имидж и с чем его ед… носят.

Так что два летних месяца Гарри щеголял в стильных приталенных рубашечках с широкими летящими воротами и полудлинными рукавами и узеньких брючечках — неизбежно модным прикидом в девяностых годах, — учась нести себя с должным достоинством. Что ж, уроки-наставления Седрика не пропали даром, Гарри научился уважать свою внешность и стал следить за собой. Посетил парикмахерскую, где ему сделали элегантную, совершенно мужскую стрижку, а то на четвертом курсе он, стыдно сказать, весь год ходил лохматый, как воробей на шухере. Помимо этого, Гарри записался в спорткомплекс к Дадли, где весьма успешно освоил спортивные снаряды, накачал пресс и бицепсы — этому рвению, видимо, поспособствовали зеркала, коих было ну очень много во всех залах и во все стены. Видя постоянное свое мелкое отражение, Поттер вскоре проникся к собственному щуплому пятнадцатилетнему телу понятным сочувствием. Почти призывник, а выглядит, как — тьфу! — доходяга.

Вот и начал Гарри Поттер свою ковку: до потери пульса греб и ехал на тренажерах, тягал гири на растяжках-противовесах, висел на кольцах-турниках, падал-отжимался, выжимая из себя последние капли тщедушности, становясь ладным и гибким полуатлетом. Ибо ростом не вышел, так и остался недоростком чуть повыше метра с кепкой. Седрик, видя гарькины огорчения по поводу невеликого росточка, лишь похмыкал и сказал вразумляюще:

— Ну какие твои годы, Гарри? Парни до восемнадцати лет растут. Вырастешь ещё, не переживай.

Поглядев на высокого стройного друга, Гарри успокоился и перестал печалиться, отодвинул подальше свои горести и с головой окунулся в каникулы. Из которых, однако, Седрик его выдергивал, спускал с заоблачных солнечных беззаботных высот и утыкал носом в учебник, заставляя делать заданные на лето уроки. Не привыкший к озорствам и шалостям, Гарри послушно переключался и покорно заучивал формулы высшей трансфигурации, составы зелий и технику движений при заклинаниях и чарах.

Таким образом, благодаря заботе «старшего брата», Гарри впервые за лето подтянулся в учебе и самодисциплине, перестал быть тем растормошенным незнайкой и дикарем. Вместо лохматого тощего недоразумения в драных растянутых тряпках перед нами предстал совсем другой человек: крепко сбитый ладный подросток пятнадцати симпатичных лет, с короткой аккуратной стрижкой, в красивой и по размеру удобной одежде.

На такого Гарри девушки оборачивались очень даже заинтересованно, отчего наш герой чувствовал себя весьма польщенным, сам-то он девочек начал ещё в тринадцать сопливых лет оценивать. Но так уж вышло, что только сейчас Гарри дорос до себя любимого и вплотную занялся своей внешностью, а уже после этого на него, наконец, обратили внимание и девушки. Лично Гарри нравилась Чжоу, но она была под запретом, потому что являлась девушкой Седрика.

Однако, вспоминая последнюю встречу после выпускного, Гарри всё больше покрывался сомнениями и как-то раз не выдержал, спросил Седрика напрямик:

— Седрик, у тебя есть девушка?

Тот отчего-то смутился, покраснел и кивнул.

— Да, есть.

— Это Чжоу? — почему-то оробев, уточнил Гарри.

— Нет, — тихо ответил всё ещё красный Седрик. — Мне сосватали Пандору Луну ещё год назад. Она моя невеста.

Рука Гарри рванулась к макушке. Яростно скребя её, он опешенно переспросил:

— Невеста? Но она же маленькая! Ей всего… тринадцать?

— Уже четырнадцать, — мягко поправил Седрик. — А через три года ей будет семнадцать, ну, а я к тому времени достигну полной зрелости и буду готов к Джентльменской дуэли с Рольфом Саламандером, ещё одним её женихом. Исход той дуэли должен решить, кому достанется Пандора Луна Лавгуд, видишь ли, к этой завидной невесте посватались сразу две семьи, моя и Саламандеров.

Гарри потряс головой, во все глаза взирая на Седрика. Ну и ну! Как много он не знает из волшебных традиций. Дуэль за невесту! Седрик тепло улыбнулся и дружески хлопнул Гарри по спине.

— Приглашаю тебя в секунданты, Поттер. Придешь? И учти, как секундант и мой оруженосец, ты получишь право стать крестным моим детям. Что скажешь, друг?

— Ух ты… да, я обязательно! — вне себя от счастья пролепетал Гарри, ошеломленный неожиданным приглашением. А потом вдруг испугался, додумавшись до… — А если в дуэли победит твой противник?

— Дуэль не до смерти, — успокоил его Седрик, правильно поняв. — А до первой крови. А главный выбор всё равно за Луной, это она будет решать, кому из нас отдать свое сердце, наша победа от этого не зависит. Если она выберет Рольфа, то я не стану этому мешать.

— Тогда зачем вообще её устраивать, дуэль-то? — растерянно спросил Поттер.

— Для неё, — очень серьезно пояснил Седрик. — Она знает, что к ней посватаны два мальчика, она знает нас и, наверное, любит. А эта будущая дуэль поможет ей разобраться в своих чувствах. Луна выберет того, за кого дрогнет её сердечко. Понимаешь теперь, Гарри?

Гарри медленно кивнул. Конечно понятно, да и сама ситуация нестандартная — две семьи желают получить одну красавицу. А уж если ещё и парни влюблены, то ничем, кроме как дуэлью, этот вопрос не решить. Ещё как понятно.

На вокзале Кингс Кросс колоритная троица привлекла всеобщее внимание: в центре высокий статный пуффендуец Седрик, а побоку от него два заметно подросших гриффиндорца — загорелые и подтянутые Гарри и Невилл. Тепло попрощавшись с родителями, Седрик ушел к вагонам — искать-ждать Полумну, Невилл обернулся к Гарри. Тот обнимался с тётей Петуньей, потом хлопнулся ладонями с Дадли, пожал руку дяде Вернону, выслушал их последние наставления и, кивнув, шагнул к Невиллу, поправив на плече сумку. Невилл поудобнее перехватил увесистый горшок с растением и вместе с Гарри пошел к поезду.

Кто-то сбоку врезался в Гарри, чуть не опрокинув его, но натренированный и окрепший за лето, Поттер не только сам не упал, но и поддержал врезавшуюся в него девушку. Крепко держа её за талию, он воскликнул:

— Осторожней, мисс!

И замер, видя перед собой расширенные глаза цвета вулканического стекла — прозрачно-черные антрациты. Ещё у неё были черные волосы и большой, чем-то знакомый нос.

— Мисс… — растерянно повторил Гарри.

— Перкс, — улыбнулась вдруг девушка, весело и опять-таки знакомо прищуриваясь. — Салли Энн Перкс. Поттер, ты меня отпусти, пожалуйста, я больше не упаду.

Спохватившись, Гарри разжал руки и выпустил из захвата тонкий девичий стан. Совершенно ошеломленный, проводил её взглядом — боже, это Салли такой красивой стала?.. Он помнил её с первого курса, когда они только поступили в Хогвартс и были распределены на факультеты. Салли Энн, кажется, учится на Пуффендуе.

Занимая купе с Невиллом и Седриком с Луной, Гарри вдруг поймал себя на том, что хочет пойти искать Салли. Чем-то она запала ему в душу… Покраснев, мысленно дал себе тумак — ну не вовремя же! А может, да? Самое время встречаться с девушками… с девушкой…

Приехав в школу, Гарри вместе со всеми привычно вошел в Большой зал и сел за свой гриффиндорский стол, при этом неосознанно шарил глазами по залу, высматривая Салли. Вынужденно отвлекся, внимательно смотря, как заходят первокурсники, как они выстраиваются перед табуреткой с Распределяющей Шляпой, послушал очередную её песенку о факультетах и невольно посочувствовал новичкам — некоторые дети испуганно дрожали, а кое-кто и вовсе всхлипывал. Он помнил, как сам отчаянно боялся и трусил.

Началось распределение, МакГонагалл привычно зачитывает список:

— Аберкромби, Юан.

Вздохнув, Гарри отвернулся — шеренга первоклашек большая, это надолго растянется. Оглядел сидящих за своим столом, замечая родные знакомые лица. Вон Гермиона, странно смотрит на золотые тарелки, там Рон, такой же рыжий и веснушчатый, как всегда, а вот его братья, Фред и Джордж, сидят надутые, на что-то обидевшись. Невилл сидит рядом, поглаживает свой цветок, Гарри с интересом потрогал край горшка, и «кактус» настороженно дернулся в его сторону. Пожав плечами, Гарри отдернул руку и принялся дослушивать-досматривать церемонию.

Распределение закончилось. МакГонагалл заняла свое место за профессорским столом, а со своего кресла встал директор с традиционной речью-обращением к залу. И после нудного вступления как-то кисло проговорил:

— И напоследок: с огромным удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя Защиты от Темных искусств.

Со своего места поднялась невысокая полноватая женщина довольно неприметной внешности, похожая на чью-то вечно незамужнюю тётушку. Поправила складки учительской мантии, смахнула невидимую пылинку с рукава пушистой розовой кофточки и жеманно прощебетала высоким, каким-то девчоночьим голоском:

— Благодарю вас, директор, за добрые слова приветствия! — и к залу: — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! И увидеть столько обращенных ко мне маленьких счастливых лиц!

Гарри криво улыбнулся, прекрасно помня эту мадам по частым встречам в Отделе Тайн. Странно она как-то повела себя здесь, но если ей надо вести себя именно так, то кто он такой, чтоб вмешиваться и чего-то там мудрить?

* * *

Примерно в это же время с южной окраины Кабаньих гор на родные земли ступил Одиссей, его возвращение домой совпало с приездом в Хогвартс Гарри Поттера.