Гермиона Грейнджер и наследник Слизерина (гет)

Гермиона не успела отреагировать, как заклинание с силой ударило её в грудь. Она ждала, затаив дыхание, но мучительная боль, которую она ожидала, не пришла.

Поражённая и испуганная за свою безопасность, она посмотрела на Риддла, подняв палочку. Она была ещё более озадачена, увидев, что он выжидающе смотрит на неё, его глаза светились холодным возбуждением.

— Сработало, — тихо сказал он.

— Что? — ответила она, не веря своим ушам.

— Сработало, — повторил он, и улыбка медленно расползлась по его лицу.

— Ничего не вышло! — резко сказала она. — Ты в своём уме? Ты хотел видеть, как я бы корчилась на полу от боли? Ты сошёл с ума! О чём ты думаешь, бросая незаконное проклятие посреди класса?

Он лишь самодовольно приподнял бровь.

— Никто не заметил бы сквозь туман. Кроме того, почему ты жалуешься? Ты ничего не почувствовала, и тебе не было больно, — сказал он с фальшиво приятной улыбкой.

— Только из-за твоей неумелости! — она не могла поверить, что он только что попытался использовать Проклятие Круциатуса и действовал так небрежно. Но ещё больше её удивил тот факт, что это не сработало. Она не могла понять почему — у него не было проблем с наложением смертельного проклятия. Как это может быть сложнее?

— Ты действительно думаешь, что у меня не получилось бы? — сказал он насмешливо. — Нет, Гермиона. Всё гораздо сложнее.

Гермиона неуверенно посмотрела на него. Она знала, что он прав. Как иначе проклятие могло не сработать?

— Почему же тогда не сработало? — резко ответила она, ей стало очень любопытно.

— Я думал, ты никогда не спросишь, — тихо сказал он. — Ты и я, Гермиона, мы другие. Мы особенные. Мы невосприимчивы к проклятию Круцио. Это мощная магия. Древняя магия, которая давно забыта. Магия исходит от самого ожерелья Основателей. Они считают, что проклятие Круцио не может навредить. Я и сам в это верю. Смотри, — приказал он, поворачивая палочку против себя и прижимая кончик к подбородку. Гермиона с ужасом наблюдала, как он сказал:

— Круцио.

Как и предсказывал Риддл, ничего не произошло. Гермиона была в восторге и благоговении от этого открытия.

— Откуда ты знаешь? — нетерпеливо спросила она, и гнев мгновенно улетучился. — Ты нашёл книгу об ожерелье?

— Нет, не книгу. Я сам догадался, — сказал он с самодовольной ухмылкой.

— Как? — удивлённо спросила она.

— Мы обсудим это позже. Встретимся в конце библиотеки у левой стены на утреннем перерыве. А пока… — он замолчал и ещё раз едва заметно взмахнул палочкой, и туман исчез. Прежде чем Гермиона успела отреагировать, он крикнул: — Экспеллиармус!

— Протего! — воскликнула Гермиона, как раз вовремя, чтобы отразить заклинание.

— Ступефай! — ответил Риддл.

Он пропустил, как Гермиона нырнула внизу, и оттуда она бросила в него заклинанием.

— Экспеллиармус! — Риддл был быстрее и с лёгкостью заблокировал её заклинание.

— Инкарцеро!.. — крикнула она, но её заклинание было заблокированным взмахом палочки, прежде чем она успела закончить его. — Обскур… — попыталась она, но это было бесполезно.

— Отлично, мистер Риддл! — сказала профессор Мерритаут.

Внимание учителя отвлекло Риддла, и он отвернулся на долю секунды, ровно настолько, чтобы Гермиона застала его врасплох.

— Импедимента! — закричала она и была вознаграждена точным ударом, от которого Риддл опрокинулся назад, прямо на Абраксаса, который смягчил его падение.

В приподнятом настроении Гермиона подняла палочку, чтобы закончить дуэль.

— Экспеллиармус!

Но Риддл снова оказался слишком быстр. Он перевернулся и вскочил на ноги, заклинание попало в Абраксаса, а не в него. К этому времени весь класс отошёл в сторону и выстроился у стен, с восторгом наблюдая за поединком. Гермиона слышала возгласы, но была слишком сосредоточена на поединке, чтобы обращать внимание на то, что они кричали.

— Риктусемпра! — воскликнул Риддл, вскакивая на ноги и задыхаясь.

Гермиона была поражена щекочущим заклятием. Казалось, каждая часть её тела пылала огнём, и она извивалась против своей воли.

— П-Протего! — она ахнула, блокируя, и немедленно применила к себе контр-заклятие, когда он послал ещё одно заклинание в её сторону. Она пригнулась, чтобы увернуться, и в то же время послала заклинание в ответ. — Вентус!

Порыв ветра сорвался с кончика её палочки, окружая Риддла, заставляя его мантию яростно летать вокруг него и мешая ему сохранять равновесие.

— Экспеллиармус! — Гермиона снова атаковала, пользуясь возможностью застать его врасплох.

Однако, он не отставал и сумел блокировать заклинание, приводя Гермиону в бешенство.

— Репелло! — послышался приглушённый голос, и внезапно порыв ветра устремился к ней.

— Редукто! — закричала она, и ветер резко прекратился, вызывая много криков.

— Обскуро! — Риддл ответил через секунду после того, как она пробормотала своё заклинание.

Гермиону ударило прежде, чем она смогла увернуться, заставив появиться повязку на её глазах, полностью скрывая её взгляд.

— Контего! — она закричала, стягивая повязку с глаз, и перед ней возник большой щит, блокирующий заклинание, посланное ей, пока она была отвлечена.

Риддл продолжал кидаться в щит заклинаниями, некоторые из них отбивались от него, заставив метаться их по классу. Единственная проблема заключалась в том, что Гермионе требовалось много усилий, чтобы удержать щит, и это быстро истощило её энергию.

— Редукто! Дуро! Экспульсо! — Риддл посылал заклинания одно за другим. Позади него разбилось окно от отскочившего Редукто. Гермиона могла слышать растущее разочарование в его голосе.

— Диффиндо! — закричал он, и заклинание ударило Гермиону с такой силой, что она упала на пол и её щит упал.

Через секунду она почувствовала, как палочка вырывается у неё из рук. Однако она не обратила на это внимания, потому что, растянувшись на полу, Гермиона увидела, что сделали другие заклинания. Одно из посланных Риддлом заклинаний взлетело вверх и ударило в громоздкую металлическую люстру, которая находилась прямо над ней. Гермиона наблюдала, как разорвалась толстая цепь на которой висела люстра, и как будто в замедленном движении она начала падать на неё с поразительной скоростью. Она смогла только издать сдавленный крик и вскинуть руки вверх, чтобы прикрыть лицо, когда люстра с тошнотворным грохотом упала на неё, раздавив, ломая кости и разрывая плоть. Последнее, что она услышала перед тем, как мир погрузился во тьму, были испуганные крики одноклассников.

* * *

Гарри в ужасе смотрел, как падает люстра. Даже подняв палочку, он знал, что не успеет ничего сделать. Затем с другой стороны класса раздался резкий крик.

— Эвансеко! — крикнул Риддл, шагая вперёд, но промахнулся, и заклинание пролетело над массивной люстрой, устремившейся к полу. К Гермионе. Затем с оглушительным грохотом, сотрясшим весь пол замка, она приземлилась на неё, раздавив её. Она была настолько велика, что закрывала все её тело, за исключением головы и рук, торчащих сверху.

Мучительный крик сорвался с губ Гарри, когда он увидел, как глаза Гермионы расширились, как на её лице появляется выражение мучительной боли, а затем исчезает, когда она впадает в бессознательное состояние.

— Гермиона! — закричал он, бросаясь к ней, но профессор Мерритаут оттолкнула его.

— Не подходи к ней! — закричала профессор. — Это небезопасно. Мисс Виридиан, позовите медсестру! Используйте камин в задней части комнаты. Малфой — директор! Быстро!

Сама она опустилась на колени рядом с головой Гермионы. Гарри почувствовал тошноту при виде её изуродованного тела, и ужас сжал его живот. Он видел кости, торчащие из её плоти, и вокруг неё уже образовалась большая лужа крови. Её лицо было смертельно бледным.

Профессор начала бормотать заклинание за заклинанием. Гарри едва узнавал их, но знал достаточно, чтобы понять, что это целебные чары. Она пыталась спасти Гермионе жизнь.

Гарри едва мог смотреть и отвернулся. Только тогда он заметил кого-то ещё. Некоторые девушки рыдали, а Альфард выглядел мрачным, его руки дрожали. Рон стоял рядом с Гарри с широко раскрытыми глазами, бледным лицом и выражением безнадёжного ужаса на лице. Риддл поймал его взгляд. Риддл, тот, кто это сделал.

Он в шоке уставился на Гермиону. Гарри никогда не видел, чтобы он выражал столько эмоций. Его палочка всё ещё была поднята, а рот слегка приоткрыт. Его и без того бледная кожа стала призрачно-белой.

«Наверное, боится, что потеряет значок старосты или что его исключат», —подумал Гарри. Его гнев на молодого Тёмного Лорда быстро нарастал. Внезапно он увидел, что Рон быстро приближается к Риддлу. И прежде чем Гарри успел остановить его, Рон набросился на того и ударил кулаком прямо в лицо.

Риддл отшатнулся назад, его руки взлетели к лицу, когда он уставился на Рона с выражением холодного, жёсткого гнева, который заставил Гарри вздрогнуть. Рон, очевидно, не обращая на это внимания, снова поднял руку, готовый нанести второй удар, но на этот раз Гарри схватил её прежде, чем Рон смог нанести удар.

— Рон, прекрати! — закричал он. — Это не поможет Гермионе! Это её не вернёт.

Рон повернулся к нему, его слезящиеся глаза безумно сверкали, хотя Гарри видел только его безнадежность.

— Он убил её, Гарри! — Рон запнулся. — Он убил её!

— Она не умерла, идиот, — резко выплюнул Риддл.

Ответ Рона, который характеризовался дальнейшим поднятием кулака, к счастью, был прерван внезапным появлением медсестры. Гарри вскрикнул в надежде, но его лицо побледнело, когда он увидел выражение ужаса на её лице. Она поспешно опустилась на колени рядом с Гермионой напротив профессора Мерритаут и открыла большую коробку, в которой Гарри узнал волшебную аптечку первой помощи.

— Галатея, вот — зелье, восполняющее кровь. Введи ей через руку, — сказала медсестра, протягивая маленький пузырёк профессору Мерритаут.

Гарри наблюдал, как две ведьмы принялись обрабатывать обмякшее тело его лучшего друга. От его внимания не ускользнуло, что её кожа была смертельно бледной или что её грудь едва вздымалась, когда она делала вздох.

Через мгновение директор вышел из камина, а профессор Слагхорн последовал за ним. Директор Диппет пришёл в ужас при виде изуродованного тела Гермионы.

— Борода Мерлина! — он слабо вскрикнул, выглядя ошеломлённым. — Гораций, быстрее! Пошлите за помощью в Святое Мунго! У неё не будет ни единого шанса без помощи!

Рон издал сдавленный крик, который привлёк внимание Диппета к студентам, оставшимся в классе.

— Выйдите все, пожалуйста, — сказал он не сердито. — Пойдёмте, лучше дадим сделать профессорам свою работу.

Большинство учеников начали выходить из класса, но Гарри и Рон стояли на месте, не смея оставить своего друга. Риддл, к удивлению Гарри, тоже остался. Он стоял прямо за спиной профессора Мерритаут. Выражение его лица было мрачным, но глаза смотрели с удивлением. Гарри проследил за его взглядом и сразу увидел то, что привлекло внимание Риддла — ожерелье. Оно выскользнуло из-под мантии Гермионы и лежало на полу, наполовину скрытое её волосами. Тем не менее, не было никаких сомнений в том, что от каждого из камней исходило тусклое свечение. Гарри тоже удивлённо уставился на него, надеясь, что ожерелье использует свою силу, чтобы как-то помочь Гермионе.

Диппет, явно неверно истолковавший нежелание Риддла уходить, заботливо положил руку ему на плечо.

— Ну-ну, мистер Риддл, — сказал он деликатно. — С ней всё будет в порядке. Не стоит волноваться. Идёмте.

Риддл тупо посмотрел на Диппета, кивнул, и быстро направился к двери. Бросив последний обеспокоенный взгляд на Гермиону, Гарри последовал за ним, волоча ноги.

«Ты не умрёшь в 1943 году, Гермиона, — думал он, глотая слёзы. — Этого не случится».

* * *

Альбус Дамблдор был смущён.

Он сидел в своём кабинете и расспрашивал молодого Тома Риддла, не зная, что с ним делать. Не прошло и дня с тех пор, как он в последний раз говорил с Томом в его кабинете о происшествии с мисс Джин, его новой подружкой. И всё же, он снова сидел там, смелый, единственный подозреваемый в ужасной трагедии, постигшей его подругу. На этом лице нельзя было прочесть ни единой эмоции.

На Альбуса была возложена обязанность выяснить, что произошло в том злополучном классе Защиты от Тёмных Искусств. Судя по всему, это был несчастный случай.

Но перед ним сидел Том Риддл, и поэтому мучительное сомнение в глубине души не отпускало его.

Потому что Том Риддл не был обычным мальчиком. Он был другим. Он был особенным. И как бы Альбус ни ненавидел это признавать, мальчик знал это. Он не знал ни одного ребёнка, который бы с такой юности демонстрировал такой контроль над своими способностями. Он не знал другого человека, говорящего на парселтанге. Он не знал другого прямого потомка Салазара Слизерина. Он не знал другого наследника Слизерина.

«Нет, нет, сейчас не время для таких мыслей», — подумал Альбус, отчитывая себя.

— И вы говорите, что она сотворила щит? Физический щит? — спросил Дамблдор, его голубые глаза, казалось, проникли в глубины бесчувственных карих глаз Тома.

— Да, профессор. Как я уже говорил, — сказал Том, выдавая лишь малейший намек на нетерпение.

— И ты знал, что никакое простое заклинание не пробило бы щит, да?

— Конечно я знал, профессор, — тихо сказал он. — Я произнёс его не для того, чтобы сломать щит, а чтобы ослабить его, ослабив её.

— Но ты не заметил, что твои заклинания отскакивают?

— Нет, Сэр. Я был слишком сосредоточен на дуэли.

Альбус некоторое время обдумывал это заявление. Судя по тому, что ему рассказали многочисленные свидетели, мисс Джин защищалась от Тома. Он сразу понял, что это было бы приятным вызовом для Тома. Слизеринец, будучи, пожалуй, самым талантливым учеником, прошедшим через стены Хогвартса за многие годы, не привык сталкиваться с таким талантливым противником. И его эго не позволит этого.

Однако в этой теории был один серьёзный недостаток. Мисс Гермиона Джин никогда не проявляла себя талантливой ученицей. По мнению большинства учителей, она была просто средней ученицей, и Альбус был вынужден с этим согласиться. Только её учитель Маггловедения говорил, что её достижения выше среднего. И всё же она получила выдающиеся оценки СОВ. В молодой ведьме было явно больше, чем-то, что она показывала.

— Очень хорошо, Том, — вздохнул Дамблдор. — Кажется, это происшествие было не более чем трагической случайностью. Ты можешь идти. Скоро начнётся ужин.

Том встал и вежливо кивнул профессору, прежде чем уйти. Однако, подойдя к двери, он обернулся.

— Профессор? — спросил он неуверенно. — Как Гермиона? Директор Диппет сказал только, что они работают с ней.

Том был удивительно спокоен, когда задавал этот вопрос, хотя его брови были слегка сдвинуты в беспокойстве. Это была первая настоящая эмоция, которую он проявил перед Альбусом в тот вечер.

— Её состояние стабилизировалось гораздо раньше, чем ожидалось, к большому удивлению тех, кто заботился о ней. Худшее уже позади, Том, но она ещё не пришла в сознание. Думаю, вы сможете увидеть её сегодня вечером. Скажите медсестре, что у вас есть моё разрешение.

Риддл кивнул и улыбнулся. Это была не та улыбка, которую ожидал Альбус. Это не была улыбка облегчения или радости. Это была скорее понимающая улыбка. Он знал, что мальчик был хорошим актёром и иногда проявлял искреннюю заботу.

Как только Том ушёл, Альбус направился в Больничное крыло за новостями о состоянии девочки. По прибытии он с радостью увидел, что рабочие Святого Мунго ушли. Хотя их работа была высоко оценена, они казались ему зловещим облаком, висящим над головой, приносящим столь необходимую воду, но темнеющим в яркий день.

— Какой последний отчёт, Глэдис? — спросил Альбус у медсестры, мадам Глэдис, которая убирала с прикроватного столика пациента.

— О, Альбус! — воскликнула она, вздыхая. — Конечно, это должно быть какое-то чудо! Если она продолжит восстанавливаться с такой скоростью, то должна полностью восстановиться в кратчайшие сроки!

Альбус посмотрел на медсестру с вежливым удивлением.

— Неужели? Мне сообщили о множественных травмах внутренних органов. Не была ли люстра сделана из металла, который нанёс необратимые повреждения?

— В самом деле! — серьёзно ответила медсестра. — Но её органы исцеляются. Её кости уже полностью срослись, а внешние шрамы выцвели настолько, что их почти не видно. Я уверена, вы знаете, профессор, что магия только помогает исцелению. Самое важное — тело пациента, которое делает основную работу. Магия просто помогает ему, заставляя тело делать то, что оно обычно не делает — например, выращивать новые кости. Когда пациент ранен так же, как эта молодая девушка, вы ожидаете, что исцеление будет долгим и утомительным процессом, сказывающимся на человеке. Но это не так, профессор. Не сейчас. Она исцеляется, как будто у неё есть сила десяти мужчин, и никто не знает почему.

Альбус был заинтригован — он всегда любил загадки.

— Очень любопытно. Вы проверяли какие-нибудь защитные чары, которые могли быть наложены на её тело? Любые чары повышения здоровья? Следы стероидных зелий?

Глэдис покачала головой и сказала:

— Она слишком слаба. Мы не хотели рисковать её здоровьем, проверяя такие заклинания.

— Действительно. Было ли что-нибудь подозрительное? — спросил он.

— Ничего, кроме этого ожерелья. Оно действительно мешало нам, пока мы работали, но никто не смог его снять, — сказала она, прежде чем протянуть руку и осторожно потянуть золотую цепочку на шее мисс Джин, вытаскивая ожерелье из-под простыни.

Альбус резко вздохнул.

Он сразу узнал ожерелье Основателей.

Он наклонился вперёд, разглядывая ожерелье поближе, и взял его в свои руки. Он чувствовал его магическую ауру и смотрел на него с благоговением. Тысячи вопросов пронеслись у него в голове.

«Как она нашла ожерелье Основателей? Как ей удалось его надеть? Было ли ожерелье сейчас занято спасением её жизни?»

Ему вдруг показалось, что он понял, почему Риддл заинтересовался девушкой.

— Любопытно, — сказал он, пряча ожерелье под одеяло девушки и небрежно отступая назад. — Как любопытно. Ты говоришь, оно не снимается?

— Нет, и видит Бог, мы старались изо всех сил! — Глэдис покачала головой. — Бедная девушка. Ты же не думаешь, что сможешь его снять, правда, Альбус?

— Даже если бы так, я бы не стал без разрешения молодой леди. Должна быть причина, по которой она не хотела его снимать.

— Да, наверное, но всё же это довольно утомительно, — вздохнула Глэдис.

Дамблдор посмотрел на Гермиону печально, но с новообретённым любопытством. О могуществе ожерелья Основателей ходили легенды.

— Когда, по-твоему, она очнётся? — спросил он.

— Честно говоря, мы не знаем. Это может занять много времени. Она потеряла большое количество крови. Я не ожидаю, что она очнётся меньше чем через несколько дней.

— Пожалуйста, сообщите мне, как только она проснётся, Глэдис. О, и присматривайте за ней, если у неё будут гости, хорошо? — сказал он.

«На всякий случай».