Гермиона Грейнджер и наследник Слизерина (гет)

— Гарри, говорю тебе — это не сработает, — вздохнула Гермиона, наблюдая за тем, как её лучший друг ходит взад и вперёд вдоль стены, за которой скрывалась дверь в Выручай комнату. Его глаза были зажмурены, кулаки сжаты, а лицо выражало смесь мольбы и раздражения. Это был уже третий раз, когда он заставил их с Роном остановиться перед гобеленом Барнабаса Дрожащего. И, хотя она определённо восхищалась его настойчивостью, ей хотелось, чтобы он признал уже поражение. В конце концов, они не должны были находится в коридоре седьмого этажа, вместо того, чтобы быть на пути в Хогсмид, как и все остальные.

Гарри бросил на неё отчаянный взгляд и тяжело вздохнул.

— Гермиона, почему бы тебе просто не попробовать? Ты же умнее меня, я уверен, ты сможешь придумать, как открыть комнату.

— Это не имеет никакого отношения к интеллекту! Малфой приказал комнате стать местом, где никто не сможет найти его или увидеть, что он делает, без Его на то разрешения.

— Но ты ведь можешь попробовать, Гермиона? Если кто-то и может это сделать, так это ты, я уверен.

Она изо всех сил старалась не закатить глаза и посмотрела на Рона, ища поддержки. Однако тот был слишком занят, усиленно наблюдая, как Барнабас спотыкается о собственные ноги. Она нахмурилась, повернулась к Гарри и издала преувеличенный вздох поражения.

— Хорошо, хорошо, — произнесла она, делая шаг вперёд и становясь перед стеной.

— Спасибо, Герми! — воскликнул Гарри, ободряюще похлопав её по плечу, прежде чем отступить, чтобы дать ей сделать свою работу.

— Отлично, — услышала она, как Рон сказал Гарри. — Должно сработать.

«О, ну конечно. Теперь ты решил проявить участие», — недовольно подумала Грейнджер.

Она покачала головой и постаралась сосредоточиться, внимательно посмотрела на пустую стену. Её брови от усилий сошлись на переносице, но в голове было пусто — она не могла придумать ни одной фразы, которую Гарри ещё не пытался бы произнести.

«Нужен другой подход».

— Хорошо, я, очевидно, не могу попросить комнату показать мне место, где Малфой делает то, что он там делает, потому что он, очевидно, позаботился о том, чтобы комната хранила это в секрете, — пробормотала она, больше себе, чем кому-либо ещё. — Но наверняка должно быть что-то, может быть... Подожди минутку.

— Может быть что? — нетерпеливо поинтересовался Гарри.

Гермиона повернулась к нему с задумчивым выражением на лице:

— Лазейка, всегда есть лазейка, верно? Малфой не настолько умён, чтобы продумать всё.

— Верно, — медленно произнёс Рон, слегка наклонив голову набок, пытаясь уследить за ходом её мыслей. — И как мы должны выяснить, что это за лазейка, если мы не знаем, что он приказал комнате?

— Вот именно! Возможно, нам и не нужно знать, что он приказал, нам просто нужно попросить комнату показать нам всё, что она может!

— Что мы должны попросить? — спросил Рон, бросив растерянный взгляд на Гарри.

— Почему бы тебе просто не попробовать, Гермиона? — торопливо сказал Гарри, смотря на девушку.

— Ладно, хорошо, — ответила она, поворачиваясь к стене, её азарт рос с пониманием того, что, возможно, она вот-вот найдет решение.

«Действительно ли Малфой что-то задумал? Ну, есть только один способ это узнать».

Словно решая тест, она сосредоточилась на мгновение, обдумывая, как лучше сформулировать свою просьбу, а потом ясно подумала слова — «Покажи, что делал Малфой, используя любую форму комнаты, которую ты можешь нам показать».

Она прошла туда и назад три раза, а после третьего обернулась, чтобы посмотреть на стену.

Не изменившуюся.

Глухая стена — никаких признаков двери, даже ржавой ручки. У Гермионы вырвался вздох разочарования.

— Почему это не сработало? — нетерпеливо спросил Рон, нахмурив брови.

— Подожди, дай мне подумать, — сказала она, нахмурившись, не желая сдаваться теперь, когда она уже приняла вызов. С минуту она ходила взад-вперёд, напряжённо размышляя, а потом её осенило.

— Конечно! — воскликнула она и повернулась, чтобы снова встать перед стеной.

«Мне нужно, чтобы ты показала мне лазейку в приказе Малфоя».

На этот раз она вообще не упоминала ничего, что касалось бы того, что Малфой делал в комнате, поскольку это, скорее всего, было учтено его прямыми приказами и не сработало бы.

Она ещё раз трижды прошла перед стеной, и, зажмурив глаза, повернулась к ней лицом.

— Сработало! — воскликнул Гарри, бросаясь к двери, которая только что материализовалась там, где когда-то была глухая стена.

— Блестяще, Гермиона! — просиял Рон, похлопывая её по спине. — Чертовски блестяще!

— Спасибо, Рон, — сказала она, довольная своим достижением.

— Готовы? — спросил Гарри, крепко сжимая дверную ручку, и его ликующая улыбка стала почти маниакальной.

Ободряюще кивнув Рону и Гермионе, Гарри распахнул дверь, и три одновременных вздоха эхом прокатились по коридору.

«Это не сработало».

Это были первые слова, которые пришли в голову Гермионе, когда она увидела комнату. Она была огромной — возможно, в три или четыре раза больше, чем Большой зал, высокие окна — единственный источник света, освещающий высокие ряды предметов — книги, сломанные игрушки, повреждённая мебель, порванные плащи и грязные, окровавленные одежды, мечи и драгоценности, и даже странный, ржавый доспех или два.

— Что за чёрт? — спросил Рон, нарушив ошеломлённую тишину и заходя в комнату. Гарри и Гермиона поспешили за ним и закрыли за собой дверь.

Рон наклонился вперёд, поднял ржавый, окровавленный меч и взмахнул им над головой, хотя, очевидно, меч был намного тяжелее, чем он ожидал, потому что тот выпал из его рук и приземлился с ужасным грохотом, который эхом отозвался в большой комнате.

— Рон! — Гермиона отчитала его. — Сейчас не время!

Она посмотрела на Гарри и заметила, что он смотрит на комнату не с удивлением, как она, а скорее с замешательством и явным узнаванием.

— В чём дело, Гарри? Ты выглядишь так, будто видел это место раньше.

— Это потому, что я видел это место раньше, — заявил он, сощурившись на мириады рядов.

— Что? Что ты имеешь в виду? — спросила она, поражённая его ответом.

— Здесь я спрятал книгу! Книгу Принца-полукровки! — он говорил, и с каждым произнесённым словом его шаг ускорялся. — Я попросил у комнаты место, чтобы спрятать мою книгу, и она дала мне эту комнату! Точно! Малфой, должно быть, сделал то же самое, он, должно быть, попросил у комнаты место, чтобы спрятать это — то, над чем он работает — и это то, что дала ему комната!

Глаза Гермионы расширились от понимания.

— Конечно! — это объясняет, почему здесь так много вещей. Должно быть, это все — вещи сотен поколений сотрудников и студентов Хогвартса! Эти мечи, они, должно быть, были здесь веками!

Она снова оглядела комнату, с благоговением глядя на сконцентрированную историю, заключённую в этих стенах.

— Это удивительно, — сказала она, взяв старый учебник под названием «Освоение магии: колдовство и волшебство». Она выглядела старше любой книги, которую она когда-либо видела, и половина страниц отсутствовала. Оставшиеся были покрыты подпалинами.

— Удивительно? — Рон усмехнулся, с опаской оглядывая комнату. — Это не удивительно, это неудобно! Как, чёрт возьми, мы выясним, какая из этих вещей принадлежит Малфою?

Гермиона уронила книгу на пол, её азарт сник, когда она поняла, что Рон прав.

— Мы никогда здесь ничего не найдём, — сказал Гарри, разочаровано качая головой. Он прошёл вперёд через ряды, направляясь к концу комнаты.

— Гарри? Куда ты идёшь? — она окликнула его.

— Хочу найти и забрать свою книгу!

Она быстро открыла рот, чтобы что-то сказать, но Рон прервал её.

— Брось, Гермиона, — тихо сказал он. — Ты же знаешь, он не оставит книгу, что бы ты ему не сказала.

Она знала, но это не помешало ей раздражённо покачать головой. Однако она смолчала и последовала за Роном, который направился к Гарри, осторожно переступая через упавшие предметы.

— Глянь, — сказал Рон, внезапно останавливаясь с ухмылкой на лице, — разве это не тот исчезающий шкаф, в котором потерялся Монтегю в прошлом году?

Гермиона посмотрела туда, куда он указывал, и с удивлением увидела тот самый шкаф из красного дерева, явно сломанный, но все так же выделяющийся своими размерами.

— Да, это он, — ответила она. — Но что он здесь делает?

— Возможно, одного из домовых эльфов попросили избавиться от него, и это было подходящее место, о котором он подумал. Мне показалось, я видел там несколько пустых бутылок из-под сливочного пива… Эй, Гарри, ты видел это, приятель?

Гарри подошёл с найденной книгой в руках.

— В чём дело? О, шкаф, да, я видел его в прошлый раз, когда заходил сюда… — он наклонился вперёд, присматриваясь к углублению в деревянной поверхности.

— Что там? — спросила Гермиона, делая шаг вперёд, чтобы лучше рассмотреть.

— Кто-то поместил сюда медальон, — сказал он.

Действительно, кто-то это сделал. И это был самый удивительный медальон, который Гермиона когда-либо видела. На самом деле это была цепь, состоявшая из двух цепей — одна из золота и одна из серебра, плавно переплетённых друг с другом. К нему был прикреплён самый замысловатый кулон — серебряный квадрат с вкраплениями самого красного рубина, самого зелёного изумруда и самого синего сапфира, которых она когда-либо видела в своей жизни, а также ослепительно жёлтого драгоценного камня, с которым она никогда раньше не сталкивалась. Серебро, в которое он был заключен, было украшено замысловатой резьбой с узорами, которые она не узнавала. Они выглядели как руны, но отличались от тех, что они изучали в Хогвартсе. Было ясно, что медальон старый — даже древний. Она прикасалась к нему с невольным благоговением и чувствовала необъяснимое притяжение к этому медальону.

— Это прекрасно, — прошептала она, потянув за цепочку, чтобы лучше рассмотреть.

— Держу пари, он стоит тысячу галеонов или даже две.

— Но он нам совсем не поможет, — сказал Гарри, очевидно, забыв, что именно он первым указал на медальон. — Никакое количество золота не покажет нам, что здесь делал Малфой.

Но его слова не были услышаны — Гермиона была слишком занята изучением медальона, который она только что надела на шею, а Рон теперь рылся в куче хлама, явно надеясь найти больше сокровищ, и по звукам его ликующих восклицаний, преуспел.

Однако все трое вернулись к реальности, когда услышали звук открывающейся двери и голос, который мог принадлежать только Драко Малфою.

— Брось весы на пол, если увидишь кого-нибудь, понял? И не смей сбегать в Хогсмид! — сердито сказал он.

— Борода Мерлина! — Рон, широко раскрыв глаза, переводил взгляд с Малфоя на друзей.

— Быстрее, — прошептал Гарри, хватаясь за дверцу и жестом приглашая их войти в исчезающий шкаф. Сломанный исчезающий шкаф.

— Гарри, Рон, нет! — яростно прошептала Гермиона, но было уже поздно.

Рон уже залез внутрь, и Гарри, который был намного сильнее, чем она сама, затолкал её внутрь, несмотря на её протесты, запрыгнул вслед за ней и закрыл за собой дверь.

И как только дверь захлопнулась, мир вокруг неё растворился, она ощутила сильнейший рывок и почувствовала, что её с невероятной скоростью словно отбросило назад. Цвета и странные фигуры расплывались перед ней, она чувствовала, как Рон и Гарри врезаются в неё с обеих сторон. Её уши были готовы взорваться, хотя, как Гермиона ни старалась, не могла услышать крик, который, она была уверена, вырвался из её собственных уст. Она почувствовала странное тепло, когда медальон прижался к её груди.

А потом, так же внезапно, как и началось, всё остановилось, и мир снова появился вокруг неё, когда её ноги нашли твёрдую поверхность. Гермиона знала, что единственная причина, по которой её ещё не вырвало, была в том, что она чувствовала, будто у неё вообще нет желудка.

— Что, во имя всего святого, только что произошло? — воскликнул Рон рядом с ней.

— Заткнись! — прошипел Гарри. — Малфой услышит тебя!

— Не услышит, — с тревогой отозвалась Гермиона, волна страха поднималась изнутри от ужасного осознания.

— Почему? — ответил Гарри.

— Гарри… Я… Я думаю, о Гарри! Я думаю, мы вернулись в прошлое! — она застонала, прислонившись спиной к стенке шкафа, и спрятала лицо в ладонях.

Драгоценности, которые Рон держал в руках, выскользнули у него из рук, но он, казалось, этого даже не заметил.

— Что мы сделали? — он ахнул.

— Вернулись в прошлое, — повторила она.

— С чего ты взяла? — спросил Гарри.

— Гарри, я весь третий курс использовала Маховик времени, — резко ответила она. — Я знаю это чувство! То, как всё растворялось, как нас начало качать, как мы летели назад! О чём вы только думали, залезая в сломанный исчезающий шкаф?! Честное слово, вы что, мозгами не пользуетесь? Очевидно, это было небезопасно!

— Но это было гораздо больнее, чем в тот раз, когда мы путешествовали во времени вместе, — сказал Гарри.

— Я знаю, — сказала она, нахмурившись, — это странно.

— Но почему он вернул нас назад во времени, будучи сломанным? — скептически спросил Рон, поднимая упавшие драгоценности, очевидно, отойдя от первого шока.

— Не знаю, — покачала головой Гермиона. — Я… Я не понимаю, я имею в виду, что он ведь должен переносить через пространство, а не во времени.

— Слыхал, Гарри? — Рон закатил глаза. — Что-то, чего Гермиона не понимает. Раньше такого не было.

— О, заткнись, Рон, — отрезала Гермиона, — что-то не вижу, чтобы ты пытался помочь.

— Ну, есть только один способ узнать, что произошло, — громко ответил он и двинулся вперёд, чтобы открыть дверцу шкафа.

— Нет! — хрипло прошептал Гарри, схватив Рона за руку и потянув его назад. — Малфой всё ещё может быть там! Вот, наденем мантию.

— Гарри вытащил свою мантию-невидимку из рюкзака и набросил его на всех троих. Рон и Гарри согнули колени, чтобы убедиться, что мантия накрыла их всех.

— Хорошо, что мы решили взять ее с собой в Хогсмид, — пробормотала Гермиона. — Рон, ты перестанешь ёрзать? Твои ноги будут видны!

— Сейчас, мне просто нужно сложить это всё. Готово, — ответил он, после того, как аккуратно убрал драгоценности в карманы.

Гарри протянул руку и открыл дверь, и во второй раз менее чем за час они втроём ахнули в унисон.

Это была не Выручай комната. Они были даже не на седьмом этаже. Они были в вестибюле.

Гермиона с замиранием сердца вышла с мальчиками из исчезающего шкафа.

«Ладно, Гермиона, успокойся, ты, должно быть, просто вышла в другом исчезающем шкафу, вот и всё — но в прихожей никогда не было исчезающего шкафа. О, нет! Мы ведь не вернулись в прошлое на самом деле, правда?»

— Гермиона, перестань дышать так громко, кто-нибудь нас услышит! — сердито прошептал Рон.

— На случай, если вы не заметили, мистер чувствительность, нас никто не слышит, так как сейчас глубокая ночь! — яростно прошептала она в ответ, указывая на ближайшее окно, за которым виднелось чёрное как смоль небо, усыпанное звёздами.

— Вы двое заткнётесь? Лучше скажите, что мы делаем в вестибюле и почему сейчас так темно? Ты же не думаешь, что мы действительно вернулись в прошлое, Гермиона?

Гермиона в тревоге закусила губу.

— Я… Я думаю, мы могли бы... Всего на несколько часов назад, это было похоже на несколько часов, так или иначе.

Она оглядела вестибюль, надеясь увидеть какой-нибудь знак, подсказку, но не было ничего, кроме…

— Эй, — сказал Гарри, нахмурившись. — С каких это пор Гриффиндор второй на часах факультета Чемпионов? И почему Слизерин первый? Рэйвенкло был первым за ужином вчера вечером…

— Ты прав, — медленно проговорил Рон, — и результаты были не так близки.

На мгновение воцарилось молчание.

— Вы же не думаете,что мы вернулись в прошлое? В действительно далёкое прошлое?— уточнил Рон, — Дальше, чем мы ожидали?

— Есть только один способ узнать, — сказала Гермиона. — Пойдём в библиотеку, там есть экземпляр сегодняшней газеты… Мы можем проверить дату.

И они втроём направились в библиотеку. Это была тихая прогулка, если не считать шёпота:

— Эй, с каких это пор там висит картина? Я мог бы поклясться, что в этой стене была трещина.

Но только когда они добрались до библиотеки, Гермиона убедилась, что что-то не так — библиотека выглядела не так, как помнила Гермиона. Конечно, все столы стояли на тех же местах, что и прошлой ночью, но они выглядели по-другому, менее изношенными, покрытыми меньшим количеством надписей и рисунков. Не хватало нескольких полок, а стол библиотекарей выглядел так, будто кто-то выбросил и заменил всё, что принадлежало мисс Пинс.

Она бросила мрачный взгляд на остальных. По их встречным взглядам она поняла, что они тоже поняли, что что-то не так.

Они вошли в библиотеку осторожно, тихо, и Гермиона сразу заметила тусклый свет, исходящий из Запретной секции.

«Без сомнения, студент, который решил почитать ночью».

Она подтолкнула Гарри локтем.

— Что? — выдохнул он ей в ухо.

Она указала головой в сторону источника света, и они с Роном проследили за её взглядом.

— Помните, нас не должны видеть! — прошептала она, содрогаясь от мысли, что они могут столкнуться с самими собой.

Но Гарри и Рон понимающе кивнули и направились к стопке газет, которая, к счастью, находилась очень далеко от Запретной секции.

Газеты были сложены в стопки, разделённые по дате. Минуя пустое место, которое предназначалось для новой стопки газет, что должны были прибыть на утро, Гермиона подошла к стопке, подписанной как «На этой неделе». Она взяла ближайшую газету, «Ежедневный пророк», но та совсем не походила на «Ежедневный пророк», с которым она была знакома. Её глаза метнулись к дате, напечатанной в правом верхнем углу, и она с трудом сдержала громкий вздох, прижав руки ко рту.

— Ну что? Какая стоит дата? — нервно прошептал Рон. — Давай, скажи!

Но она не могла заставить себя заговорить. Вместо этого она протянула им газету, чтобы они сами прочитали.

— Нет, не может быть, — пробормотал Рон, широко раскрыв глаза. — Этого не может быть!

— Всего несколько часов, Гермиона?! Тогда какого черта мы оказались в сентябре 1943 года?!

Примечания:

[гаммечено]

— Нам нужно подходящее место, где мы сможем спрятаться, — твёрдо сказал Гарри, прежде чем трижды прошёлся взад и вперёд перед стеной напротив гобелена Барнабаса Дрожащего. Это было довольно неудобно, так как он всё ещё был скрыт под мантией-невидимкой с Роном и Гермионой, однако дверь появилась довольно быстро.

Гарри распахнул дверь, и они вошли в комнату, очень похожую на Гриффиндорскую гостиную, но без красно-золотой цветовой гаммы. Как только Рон закрыл за ними дверь, они все разразились хором возгласов, которые угрожали сорваться с их губ с тех самых пор, как они увидели газету.

— О нет, и что мы будем делать? Что делать? Вы понимаете, сколько законов мы уже могли нарушить?! Нет, нет, нет, нет! — Гермиона почти маниакально застонала.

— Нам конец, — объявил Гарри, рухнув на удобный диван. — тысяча девятьсот сорок третий год? Мои родители ещё даже не родились!

— Я убью хорька, когда увижу, это он во всём виноват, этот грязный, скользкий...

Рон продолжал обзывать Малфоя такими неприличными словами, что, если бы Гермиона сама не была так близка к истерике, она бы наверняка отчитала его. Вместо этого она села рядом с Гарри, её руки дрожали, когда она положила голову на них.

— Что будем делать? — повторила она.

— Ты здесь гений, Гермиона, скажи нам, — сказал Рон, рухнув в кресло напротив.

— А что, по-твоему, я должна сделать? Изобрести машину времени? Надеюсь, вы понимаете, что все Маховики времени находятся под строгим контролем Министерства. Мы никак не сможем получить хоть один, как будто кто-то нам поверит!

— Почему никто нам не поверит? Что мешает нам пойти и сказать кому-то, что нас отбросило в прошлое и нам нужно вернуться? — спросил Гарри, подавшись вперёд.

Однако было очевидно, что даже произнося эти слова, он знал, насколько они глупы.

— Гарри, ты бы поверил? Кучка детей, утверждающие, что они прибыли из будущего — с помощью сломанного исчезающего шкафа в комнате, о существовании которой никто даже не знает? Я даже не понимаю, как это случилось, — вздохнула она. — Это исчезающий шкаф, ради бога! Как такое могло случиться?

— Ну, он был сломан, — тупо сказал Рон. — Может быть, вместо того, чтобы перенести нас в другой исчезающий шкаф, он перенёс нас назад во времени?

— Но почему-то с Маркусом этого не произошло, — заметил Гарри.

— И кроме того, — добавила Гермиона, — путешествие во времени — это не то, что может произойти случайно, это так… Так сложно, так преднамеренно и сложно. Это занимает годы — разработать один Маховик в Министерстве! Ах, это просто не имеет смысла!

— Ну и как же мы тогда вернёмся? — спросил Рон.

За этим вопросом последовало тяжёлое молчание, и Гермиона почувствовала, как скручивает её желудок. «Сможем ли мы когда-нибудь вернуться или застрянем здесь навсегда?»

— Ну, и что мы теперь будем делать? — спросил Гарри, проводя рукой по и без того растрёпанным волосам, как будто это помогло бы прояснить его мысли.

— Что мы можем сделать? — спросил Рон.

— Гермиона, — сказал Гарри, внезапно подавшись вперёд. — Как ты думаешь, ты сможешь найти что-нибудь в библиотеке, чтобы объяснить, что произошло? Я знаю, что это рискованно, но может быть ты найдёшь что-то? Конечно, мы с Роном можем помочь, но ты знаешь, что у тебя это получится лучше, чем у нас.

— Да, — медленно проговорила она, уловив ход его мыслей. — Я читала несколько книг о классических методах путешествий во времени, но никогда не рассматривала альтернативные точки зрения, происходят ли путешествия во времени неожиданно и тому подобное. И я полагаю, что смогу найти что-то полезное в книгах об использовании физических методов путешествия.

— Отлично, если мы сможем найти способ объяснить, как всё это произошло, может быть, мы сможем найти способ вернуться, — предложил он.

— Но… Но это может занять годы, Гарри, и я не знаю, как я смогу проводить так много времени в библиотеке, не будучи замеченной, это рискованно, даже с мантией… И книги заколдованы, поэтому мы не сможем взять их из библиотеки.

— Ну, вообще, мы могли бы одолжить несколько библиотечных книг, — предположил Гарри почти небрежно.

— Как? — подозрительно спросила она.

— Например, поступить в Хогвартс и получить библиотечный билет?

После этого предложения последовало молчание. Рон выглядел так, будто ему понравилась эта идея, Гермиона только удивлённо уставилась на Гарри.

— Гарри… — сказала она. — Гарри, нет! Ты же знаешь, нас не должны видеть! Это самое фундаментальное правило путешествия во времени, я уже говорила вам об этом раньше, очень плохие вещи случаются с волшебниками и ведьмами, которые путешествуют во времени и нарушают это правило — они в конечном итоге убивают себя!

— Я знаю, Гермиона, — быстро ответил он. — Но подумай об этом, мы ещё даже не родились. Даже наши родители, наверное, ещё не родились, ну, может быть, родители Рона, но они всё равно были бы очень молодыми. Здесь нет никого, кто мог бы нас узнать. Что может пойти не так?

— Я согласен с Гарри, — сказал Рон. — Кроме того, я не хочу жить в этой комнате всю оставшуюся жизнь. Мы не можем покинуть замок — значит у нас не будет ни еды, ни дома, и, что хуже всего, не будет исчезающего шкафа, чтобы вернуть нас домой, когда мы наконец выясним, что, чёрт возьми, пошло не так.

— Но в конечном итоге мы можем вмешаться в историю… — начала она.

— Я тебя умоляю, — фыркнул Рон. — Как будто мы в состоянии сделать что-либо, что может изменить историю. Ну, хорошо, может быть, ты сможешь, так что тебе придётся быть осторожной, но что плохого могу сделать я? Не говоря уже о том, что Гарри ещё даже не знаменит.

Гермиона откинулась на спинку дивана и задумалась. Она знала, что в этом есть смысл — они не смогут жить в этой комнате вечно, особенно если ею будут пользоваться и другие люди, и они также не смогут покинуть замок, потому что нельзя отрицать, что без библиотеки у неё нет шансов выяснить, что с ними случилось. Но мантра, которую так старательно внушала ей Макгонагалл, всё ещё звучала в её голове: «Вас не должны видеть».

— А как же мы будем платить за обучение? И нет, я не говорю, что согласна, — поспешно добавила она. — А книги? Я не думаю, что мы будем использовать одни и те же учебники.

— Спокойно, — сказал Рон, сияя, протягивая ожерелья и браслеты, которые он подобрал в комнате. — Мы можем продать это барахло в ломбарде на Косой-аллее, оно должно стоить по крайней мере несколько сотен галлеонов.

— И у меня в бумажнике полно денег, — добавил Гарри. — Потому что мы ведь собирались в Хогсмид и всё такое. Так что скажешь, Гермиона, стоит попробовать?

Она прикусила губу и некоторое время сидела молча, а потом вздохнула, признавая своё поражение.

— Ладно, — сказала она, вскинув руки. — Я всегда склонялась к теории, что ты всё равно не можешь изменить прошлое, потому что когда прошлое случилось в первый раз, ты уже был его частью, как то, что случилось с Клювокрылом.

— Отлично, Гермиона! — Гарри просиял.

— Итак, — сказал Рон. — Какая у нас будет легенда? Я не думаю, что люди каждый день врываются в Хогвартс без предупреждения.

— Мы могли бы притвориться что перевелись? Из Дурмстранга! — предложил Гарри.

— Мы не можем, — тут же сказала Гермиона, — они проверят в школе наши записи и ничего не найдут. Нас точно поймают. Думаю, наш лучший вариант — притвориться, что мы обучались дома.

— Все трое? — скептически спросил Рон.

— Да, это звучит странно, верно? И они узнают, что мы не британцы, потому что наших имён не было в реестре.

— Ну, может быть, мы можем сказать, что родились за границей? А потом вернулись сюда, и наши родители были хорошими друзьями и решили обучать нас дома вместе.

— Но по какой причине? — спросила она.

— Потому что… Они… подожди, разве это не то время, когда Гриндевальд был у власти? — спросил Гарри, внезапно выпрямившись.

— Да, — медленно сказала Гермиона.

— Ага, значит, мы можем сказать, что наши родители боялись нас отпускать, на случай, если что-то случится в Хогвартсе, а теперь мы стали старше и решили приехать сюда?

— Но тогда им понадобятся наши родители, чтобы подтвердить всё это, не так ли? — возразил Рон, — Может быть… Нет, подожди, как тебе это? Мы притворимся, что наши родители — заводчики драконов, живущие в Румынии — я знаю достаточно о том, что делает Чарли, чтобы сблефовать, и я могу научить вас всему, что нужно. И Гарри даже сражался против дракона! И тогда мы можем сказать, что вынуждены были приехать сюда, потому что драконы пришли в ярость и убили их всех, и, возможно, даже съели их!

— Всё, что им нужно сделать, это проверить реестр заводчиков драконов в Румынии, чтобы понять, что это ложь — вы ведь знаете, что нельзя быть заводчиком драконов без лицензии, не так ли? — Гермиона закатила глаза.

— Ну, тогда мы можем сказать, что они были контрабандистами, торгующие драконами, и мы всё время жили в бегах, поэтому у нас нет дома, и нам пришлось учиться дома.

Гарри откашлялся как раз в тот момент, когда Гермиона собиралась возразить.

— Может быть, нам стоит сказать, что наши родители умерли, когда мы были маленькими, и нас воспитывал их друг, и он обучал нас дома? И тогда мы можем сказать, что он недавно скончался, и поэтому мы решили, что единственное решение, это приехать в Хогвартс. И мы можем притвориться, что деньги, которые мы получим от драгоценностей, — это наше наследство?

— Хм, думаю, это имеет смысл, — сказала Гермиона.

— Ладно, — сказал Гарри. — Как насчёт того, чтобы мы с Роном пошли в Косой переулок, продали вещи и вернулись с деньгами, а ты, Гермиона, поработаешь над завершающими штрихами нашей легенды? Заодно посмотрим, что ты сможешь найти в библиотеке.

— Как вы собираетесь выйти? Через статую ведьмы? — спросила Гермиона.

— Другого пути нет, верно? — пожал плечом Рон, — Кстати, Гермиона, на тебе медальон, который мы нашли. Бьюсь об заклад, мы можем получить грузовик золота за него.

— Что? О, верно, — сказала она, забыв про медальон, который висел у неё на шее. — Сейчас сниму его… О, что за чертовщина… Застёжка не расстёгивается!

— Что значит не расстёгивается? Тебе нужна помощь? — спросил Гарри.

— Не расстёгивается! — начиная паниковать, воскликнула она. — Она… Она будто слилась, я не могу её открыть!

— Ты уверена? — скептически спросил Рон. — Может быть, ты просто делаешь что-нибудь не так? Давай я попробую.

— О, ты ведь у нас эксперт в ювелирных изделиях, Рон, — съязвила она, закатывая глаза, но всё равно позволила ему попробовать. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на явный трепет в области живота, когда он сел рядом с ней и его руки потянулись к её шее.

— Хм, — сказал он, поигрывая застёжкой. — Ты права, она не расстёгивается. Гляньте сюда — здесь нет никакого разъема, она как будто спаянна.

— Ты думаешь, что-то случилось с ней, когда мы путешествовали во времени? — Гарри озадаченно разглядывал застёжку.

— Не знаю, — ответила Гермиона, — но это невозможно, металл просто так не сплавляется.

— Зачем вообще ты его надела? — Гарри нахмурился.

— Я… Я… Я не знаю, — заикаясь, пробормотала Гермиона.

Рон обеспокоенно посмотрел на неё.

— Вы же не думаете, что это опасно? Ну, вы знаете, с какими штуками сталкивается папа на работе — у одной бедной старушки в Манчестере был медальон, который время от времени залезал ей в нос… Ну и в один из таких дней он застрял у неё в соплях и так влип, что она не могла вытащить его, пока они не отвезли её в Святого Мунго.

Она уставилась на медальон, ошеломлённая тем, что могла так небрежно надеть его, не задумываясь, безопаен он или нет… Это было совершенно не похоже на неё.

— Думаю, я могла бы попробовать разбивающее заклинание, — сказала Гермиона, поднимая палочку.

— Ты с ума сошла? Подумай о золоте, которое мы могли бы получить с помощью этой штуки!

— А ты собираешься продавать его вместе с моей шеей?! Если нет, то попрошу не мешать.

Но медальон остался целым и невредимым, на его поверхности не было даже царапины. Гермиона попыталась разрушить чары, о которых могла вспомнить, даже попыталась увеличить его, чтобы просто снять с головы. Однако ничего не помогало. Оно сопротивлялось всему, что приходило ей в голову.

Гарри покачал головой:

— Это не сработает, он слишком хорошо защищен. Интересно, кто-то мог вообще снять его?

— Не знаю, — сдалась Гермиона. — И я очень надеюсь, что мне не придётся выяснять это на собственном горьком опыте. Дай-ка мне остальные драгоценности, мы должны проверить, что они не прокляты или что-нибудь в этом роде, прежде чем продавать их.

После нескольких заклинаний Гермиона была уверена, что остальные драгоценности можно продать.

— Тогда мы с Роном пойдем, — сказал Гарри. — Будем надеяться, что там будет открыто в это время ночи, — добавил он. — Мы сможем добраться до Косого переулка из Трёх мётел, или из Кабаньей головы… Я думаю, вряд ли встретим там кого-то вроде учителя. Мы можем взять карту Мародёров, а ты можешь воспользоваться мантией и пойти прямо в библиотеку. Просто постарайся быть осторожной, хорошо? — добавил он, нервно глянув на медальон.

— Надеюсь, со мной всё будет в порядке. Убедитесь, что никто не видит, как вы уходите или возвращаетесь! И постарайтесь не привлекать к себе внимания, ладно? О, и вам лучше переодеться! Как вы думаете, как бы это выглядело, если бы кто-то подумал, что вы незаконно покинули школу?

— О, я знал, что нам пригодятся те десять килограммов запасной одежды,что мы взяли с собой! — саркастически заметил Рон.

— Не глупи, мы можем попросить комнату дать нам какую-нибудь одежду, — сказала Гермиона, а затем прочистила горло и сказала громким, ясным голосом: — Нам нужна одежда, которую обычно носят подростки в 1943 году.

Комната снабдила их простой одеждой, и Гермиона оставила мальчиков переодеваться. Она пошла в библиотеку одна, закутанная в мантию-невидимку. На этот раз она обратила внимание на мелочи, которые упустила во время путешествия в Выручай комнату: больше пропавших картин, больше картин, которых она никогда раньше не видела, даже странная ваза или две, которые, как она была уверена, не существовали в её собственном времени. Подмечать детали, это всё, что она могла делать, чтобы не запаниковать снова.

«Гермиона, успокойся. Ты что-нибудь придумаешь. Ты ни за что не останешься здесь навсегда. Ты найдёшь хоть что-то… Библиотека никогда не подводила тебя».

Она повторяла это про себя снова и снова, пока не добралась до библиотеки, где незаметно для себя задышала свободнее. Один вид стеллажей с книгами вселял в нее уверенность, что знания, необходимые для решения их проблемы, наверняка только и ждут, когда она их найдёт.

Она уже собиралась двинуться вперёд, но краем глаза уловила движение в дальнем углу, где из узкого прохода лился тусклый свет, который она заметила в прошлый раз.

«Точно! Здесь же уже кто-то был!»

Она замерла в сомнении, а затем решила, что всё-таки стоит проверить, кто это — в конце концов, было бы слишком рискованно оставаться здесь, если это действительно учитель (хотя она очень сомневалась, что у учителя была бы необходимость ночью тайком проникать в библиотеку). Стараясь двигаться как можно тише между привычными рядами теперь незнакомых на вид столов, она осторожно прошла к Запретной секции, вход в которую был перекрыт верёвкой. У неё не было ни малейшего шанса сдвинуть её, не привлекая к себе внимания, поэтому она аккуратно перегнулась вперёд и посмотрела в проход между шкафами с запрещёнными книгами. Справа от себя она сразу же заметила парня с тусклым фонарём в одной руке, обеспечивающим необходимое количество света в тёмном углу, где он стоял. Его глаза быстро пробегали по названиям на корешках. На полу уже лежало несколько книг.

Тусклый свет его фонаря позволял Гермионе рассмотреть его черты. Он был очень высоким, примерно на голову выше её, с тёмными глазами, чёрными волосами, разделёнными на пробор, с выверенной небрежностью свисавшими на лоб в стиле сороковых годов, и очень острыми чертами лица.

Однако от его очевидно красивой внешности Гермиону отвлек блестящий значок старосты, прикреплённый к его мантии. Часть её хотела упрекнуть его в том, что он встал с постели в такое время, но другая её часть знала, что у нее не было права отчитывать кого-либо — быть старостой не помешало ей (и тем более не помешало Рону) попадать в неприятности.

Её любопытство снова дало о себе знать (а иначе она перестала бы быть собой, верно?), когда он снял с полки очень большую старую книгу в кожаном переплёте, и ей удалось мельком разглядеть название.

«Знаменитые сокровища Хогвартса IV».

Гермиона была в недоумении. Она ожидала чего-то более шокирующего, более интригующего, возможно, «Зелья Потенте Мосте», или что-то вроде «Магии Мосте Эвиле». Но «Знаменитые сокровища Хогвартса IV»? Зачем какому-то, а тем более старосте, прилагать такие усилия, чтобы проникнуть в Запретную секцию посреди ночи, просто чтобы прочитать книгу о сокровищах, которые когда-то принадлежали основателям Хогвартса?

Он положил книгу на пол и, сев на колени рядом с ней, наклонился вперёд, чтобы читать. В этот момент из складок его одежды выскользнул медальон, и, хотя свет был тусклым, не было никаких сомнений в блеске четырёх драгоценных камней — красного, зелёного, синего и жёлтого.

Это был такой же медальон, что и на ней.

Вот это было действительно достаточно шокирующе, так что с её губ сорвался тихий вздох, прежде чем она успела прижать ладони ко рту. Парень резко поднял голову. Он быстро наложил заклинание невербально (что, честно говоря, показалось Гермионе довольно впечатляющим) на себя и книги с фонарём на полу, встал и тихо пошёл к входу в Запретную секцию. Гермиона быстро и невербально наложила заклятие на туфли и медленно отошла от входа как можно дальше. Через минуту или две он, казалось, решил, что там никого нет, и вернулся к своим книгам.

Гермиона ещё минуту оставалась на месте, чтобы успокоить беззвучно колотящееся сердце и решить, стоит ли ей уйти сейчас, желательно до того, как её заметят.

«Я должна уйти», — подумала она. — «А как же медальон? Что, если это тот же самый? Что, если сам медальон каким-то образом оставил нас здесь? Может быть, это был не несчастный случай, в конце концов! Может быть, причина, по которой мы оказались в 1943 (а не, например, в 1951 году), в том, что медальон обладал какой-то силой, которая заставила путешествие во времени остановиться в этом времени из-за медальона, который носил парень?»

Она подавила желание попрыгать с ноги на ногу от возбуждения, вызванного новой информацией, и вместо этого тихонько зашагала обратно к закрытому входу в секцию. Он отменил заклятие на книге и фонаре, но («довольно мудро», — подумала Гермиона) решил не снимать чары с себя. Однако она всё ещё видела его смутные очертания.

Он быстро пролистывал страницы, а потом, видимо ничего не найдя, начал просматривать содержание. У Гермионы создалось впечатление, что он точно знает, что ищет. Мгновение спустя он захлопнул книгу.

— Ничего! Ну и как мне снять эту штуку? — он зарычал, дёргая цепочку.

Глаза Гермионы расширились от осознания. Она посмотрела на свой медальон и инстинктивно потянула за него, чтобы добраться до застёжки. Та всё ещё была заклеена, даже расплавлена. Она была уверена, что это не совпадение, что это из-за волшебства медальона его нельзя снять.

Парень встал, взмахнул палочкой и отправил книги обратно на полки, где они аккуратно заняли свои первоначальные места. Ещё один взмах палочки, и фонарь исчез, а парень, всё ещё разочарованный, направился к выходу, осторожно перешагнул через верёвку (Гермиона, конечно, осторожно отошла в сторону) и быстро, но тихо вышел из библиотеки.

Гермиона подождала с полминуты, а когда убедилась, что всё спокойно, прокралась в Запретную секцию и направилась прямо к книгам, которые парень вернул на полки. Она сразу узнала громоздкие знаменитые сокровища Хогвартса IV-ого выпуска. Вблизи она увидела, что книга очень стара, кремовый кожаный переплёт кое-где облупился. Она также узнала ещё одну книгу, такую же громоздкую, в толстом коричневом переплёте, который, казалось, вот-вот развалится. Название «Величайшие секреты Хогвартса» на лицевой стороне было выбито серебром.

Она сразу отметила, что обе книги были связаны с Хогвартсом — было ли ожерелье создано одним из Основателей?

Она осторожно сняла книги с полки и положила их на пол.

— Джеминио, — прошептала она, указывая палочкой на книги, и рядом с ними появилась идентичная копия каждой. Они не продержатся долго, прежде чем исчезнут, но, по крайней мере, у неё будет время внимательно их рассмотреть.

Она быстро положила оригиналы на полки и спрятала копии под мантию. Гермиона уже собиралась выйти из библиотеки, когда вспомнила, что до сих пор не искала книг, связанных с путешествиями во времени или мгновенным телепортом. Она на мгновение заколебалась, испытывая искушение вернуться за книгами, когда у неё будет читательский билет, но у них не было гарантии, что им разрешат записаться в студенты. Поэтому она вернулась за нужными книгами.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы вернуться в Выручай комнату. Ей пришлось нести в руках семь книг, и многие из них были чрезвычайно громоздкими. Итак, к тому времени, когда она пришла, она обнаружила, что Гарри и Рон уже вернулись.

— Самое время! — объявил Рон, с облегчением вскочив со стула. — Мы думали, что тебя поймали или что-то в этом роде! И чёрт возьми, ты уверена, что взяла достаточно книг?

— Перестань, — нетерпеливо сказала Гермиона. — У вас есть деньги? Всё прошло хорошо?

— Всё прошло блестяще, — сказал Гарри, который шагнул вперёд, чтобы взять несколько книг у Гермионы и положить их на кофейный столик, которого, конечно же, не было там в прошлый раз, когда она была там. — У нас более четырёхсот галлеонов! Только одно ожерелье было продано за двести галлеонов.

— Ты бы видела, Гермиона, какой это был скупой придурок, — вмешался Рон, тоже помогая ей с грузом. — Он пытался дать нам сто галлеонов за это ожерелье, ну, знаешь, за то, что с бриллиантами? Только когда другой парень зашёл в магазин и предложил купить его у нас за двести, мы поняли, что он пытался нас ограбить!

— Хм, тогда нам повезло, не так ли? — иронично сказала Гермиона, усаживаясь на диван. — Но где же деньги? Не просто спрятать четыреста галлеонов. Как вы всё это принесли?

— Ну, мы их не принесли, — признался Гарри.

— Что значит не принесли? — обеспокоенно спросила Гермиона.

— Мы открыли счёт в Гринготтсе, — объяснил Рон. — Положили туда большую часть денег и оставили при себе сотню галлеонов — этого должно хватить на все расходы, книги и прочее. Чёрт возьми, у меня никогда в жизни не было столько денег!

— Вы… Вы сделали что? — Гермиона в ужасе запнулась.

— Видишь, Гарри? — многозначительно сказал Рон, накладывая себе пирожное с заварным кремом. — Я же говорил, что ей это не понравится.

— Не волнуйся, Гермиона, — быстро сказал Гарри. — Мы не использовали наши настоящие имена, так что даже если кто-то попытается проследить счёт до нас в будущем, они не смогут. Мы поставили его под моим именем, как Гарри Эванс. Это довольно распространённое маггловское имя.

Гермиона снова расслабилась.

— Ну, я полагаю, что всё в порядке, хотя я бы предпочла, чтобы мы оставили как можно меньше следов. Ты выбрал имя, Рон?

— Ну, — сказал он с набитым ртом. — Я думал использовать девичью фамилию моей мамы, Прюэтт, но это слишком известное имя среди волшебников, поэтому я буду Роном Уэсли.

— Да, очень оригинально, Рон, — сказала Гермиона, закатывая глаза. — Думаю, я просто заменю свою фамилию на второе имя. Гермиона Джин. В любом случае, — сказала она важно, — у меня есть теория о том, как мы сюда попали.

— Что, уже? — спросил Гарри, выпрямившись.

— Ну, это немного громко сказано, с дырами размером с Запретный лес, — призналась она. — Послушайте, вы помните тот свет, который мы видели в Запретной секции? Ну, у меня была возможность, чтобы увидеть кто там был. Я думала, что это мог быть сотрудник, но там был просто парень, староста примерно нашего возраста, и он просматривал некоторые книги. Но вы не поверите, что на нём было одето!

— Что? Балетная пачка? — спросил Рон.

— Нет, Рон. На нём был медальон! — взволнованно воскликнула она, протягивая собственное ожерелье вперёд.

И Гарри, и Рон продолжали смотреть на неё пустыми глазами.

— Что ж, я думаю, он не такой уж женский, я имею в виду, он может легко сойти за унисекс, да? Что ты думаешь, Гарри? Хотя я все ещё не понимаю, какое это имеет отношение к нам.

— Но это не может быть простым совпадением, ведь так, Гермиона? — Гарри задумчиво нахмурился, очевидно, понимая, что происходит.

— Точно, — ответила она. — не может. Я думаю, что, возможно, медальон сам по себе волшебный, а не просто защищен магией. Парень искал что-то в книгах, чтобы понять, как снять его, потому что он, очевидно, тоже застрял на нём.

— Итак, — медленно произнёс Рон. — Что ты хочешь этим сказать? Что медальон оставил нас здесь или что-то в этом роде?

— Ну, в том-то и дело, я не уверена, — призналась она. — Во-первых, я не знаю наверняка, почему мы прибыли именно в это время… Или как медальон был активирован, если это вообще вина медальона. Это мог быть шкаф, который отбросил нас назад во времени, и медальон, который заставил нас приземлиться здесь. Во всяком случае, я сделала копии книг, которые просматривал тот парень, чтобы узнать, есть ли в них какая-либо информация о медальоне, а также сделала несколько копий книг о путешествиях во времени и мгновенной телепортации через пространство.

— Тогда нам стоит взглянуть на них? — спросил Гарри, с любопытством разглядывая книги.

— Не думаю, что в них есть что-то про медальон, — неохотно ответила Гермиона. — потому что парень, которого я видела, похоже ничего не нашёл. Прямо сейчас нам нужно подумать о том, как мы собираемся поступить сюда. Я подумала, что могла бы послать сову к директору школы и попросить встретиться с ним сегодня.

— Не нужно, — сказал Рон, сияя. — Мы уже сделали это.

— Неужели? — удивлённо спросила Гермиона.

— Да, это была моя идея, — гордо сказал Рон.

— Но… Но что вы написали в письме? — ответила она.

— Мы написали ему, что мы дети-сироты, которые учились дома и хотели бы поступить в Хогвартс на шестой курс. Мы не вдавались в подробности, потому что подумали, что ты придумаешь что-нибудь получше, — объяснил Гарри.

— Что ж. Тогда, думаю, нам лучше всё подробно продумать? — ответила она.

— Я не знаю, как вы, ребята, но я устал! — заявил Рон. — Думаю, нам всем нужно поспать до начала дня.

Гермиона собиралась возразить, учитывая, что они проснулись несколько часов назад, но в этот момент она осознала, как сильно на самом деле устала.

— Я согласен, — сказал Гарри, едва сдержав зевок. — Ты думаешь, что это из-за путешествия во времени?

— Не знаю, но мне бы сейчас не помешала хорошая, удобная кровать, — ответил Рон, и не успел он закончить фразу, как в углу комнаты появилась кровать с балдахином.

— Знаете что, — сказал Рон. — Я думаю, что смог бы привыкнуть к жизни в этой комнате.

* * *

— Проснитесь! Гарри, Рон, проснитесь!

Гермиона немного подождала, но не было никаких признаков того, что мальчики услышали её из-за задёрнутых штор балдахина.

— Эй, проснитесь, — пробормотала она и добавила громче. — Если вы не поторопитесь, мы опоздаем. Директор ждёт нас меньше чем через час!

— Что? — с кровати Гарри донёсся приглушённый ответ. Через мгновение шторы раздвинулись, и перед Гермионой появилась голова с очень растрёпанными чёрными волосами. — Кстати, сколько времени?

— Сейчас девять часов, — ответила она, когда Рон тоже начал подавать признаки жизни и раздвинул шторы. — Он ответил, что может встретиться с нами в десять утра.

— Гермиона, — пробормотал Рон, протирая глаза. — Как он послал нам сову, если мы в этой комнате?

— Я сходила в Хогсмид, чтобы дождаться его ответа, пока вы спали. Я и не ожидала, что сова найдёт нас здесь.

— Умно, — сказал Гарри.

— Спасибо. Так что вам двоим лучше поторопиться и приготовиться, нам нужно скорее добраться до Хогсмида. Завтрак на столе, кстати, я взяла его на кухне.

— Подожди, зачем нам идти в Хогсмид?

— А как ты собираешься объяснить директору, как мы пробрались в Хогвартс? Кроме того, он сказал, что пошлёт кого-нибудь, чтобы нас впустили в ворота в десять.

Гермиона оставила мальчиков готовиться и села одна в углу, позволив себе собраться с мыслями. Всё, что произошло за последние несколько часов, было нереальным. Невозможно было поверить, что она действительно была отброшена на столько лет в прошлое, и ужасные мысли продолжали приходить к ней, оставляя неприятное чувство в животе. Она старалась не думать о том, что произойдёт, если они никогда не смогут вернуться домой или им откажут в поступлении в Хогвартс. Больше всего она старалась не думать о своих родителях… Впрочем, бесполезно. Прошлой ночью она плакала, и мысли о том, что она никогда больше не увидит родителей, затуманивали её разум. Она почти видела, как плачет мать, уткнувшись в плечо отца, после того как Дамблдор сообщил им, что она исчезла без следа.

«Перестань думать об этом. Слёзы не помогут. Вы должны сосредоточиться на решении задачи».

Она встала и присоединилась к Гарри и Рону, даже не потрудившись обратиться к своим книгам. Она знала, что сядет читать, когда у неё будет достаточно свободного времени — читать пять минут не имело смысла.

За едой они почти не разговаривали. Гермиона видела, что Гарри и Рон глубоко задумались. Интересно, о чём они думают? Без сомнения, они, как и она сама, задавались вопросом, смогут ли они вернуться в своё время, увидят ли свою семью и друзей снова…

— Нам нужно усовершенствовать нашу историю, на случай, если директор спросит нас о подробностях нашего прошлого, — сказала она, сожалея о том, что именно ей пришлось нарушить молчание.

Гарри и Рон согласились с этим, и остаток завтрака они провели, обсуждая все возможные вопросы, которые мог бы задать директор, и освещая все мелкие детали, которые сделают их историю немного более правдоподобной.

— А кроме того, — сказал Рон, когда они подошли к концу обсуждения и собрались уходить, — мы всегда можем замолчать, делая вид, что вспоминать об этом слишком больно.

Поход к школьным воротам занял довольно много времени, так как сначала они должны были отправиться в Хогсмид, используя проход, который открывался в Сладком королевстве, а затем вернуться в замок.

— Не понимаю, почему мы не могли просто выйти на лужайку и перепрыгнуть через ворота, — жаловался Рон, когда они наполовину шли, наполовину бежали по пыльной дорожке к школе.

— Действительно, Рон, ведь школа настолько не защищена, что люди могут просто прыгать туда и обратно, как им заблагорассудится, — саркастически ответила Гермиона.

Они подошли к закрытым школьным воротам и никого не обнаружили поблизости.

— Может, он забыл кого-то прислать? — спросил Гарри, глядя на Гермиону в поисках объяснений.

Гермиона нахмурилась.

— Он не мог забыть, прошло всего несколько часов, как прилетела сова с его ответом.

— Кстати, кто тот парень? Мы ведь даже не задумывались, узнаем ли мы кого-нибудь или нет.

— Ну, как мы можем? Мы никогда ни с кем из них не встречались, — вставил Гарри.

— Я бы на это не рассчитывала, — сказала Гермиона. — Я не знаю, кто там директор, но я могу вспомнить по крайней мере одного человека, которого мы сможем узнать.

Глаза Гарри расширились от узнавания.

— Профессор Дамблдор! — Рон ахнул, уставившись на что-то за спиной Гермионы.

Гарри и Гермиона обернулись на месте и действительно обнаружили Альбуса Дамблдора. Он стоял с другой стороны от ворот, подняв палочку, чтобы впустить их. И хотя его глаза были такими же голубыми, как всегда, и его аура была очень приветливой и одновременно несколько пугающей (или, по крайней мере, так думала Гермиона), не было никаких сомнений, что он был намного моложе. Голова с аккуратными длинными каштановыми волосами сменила знакомую белизну, а лицо стало менее морщинистым. Как бы она не ожидала увидеть профессора Дамблдора, ничто не подготовило её к его неожиданному появлению, и она не находила слов.

— Доброе утро, — приветливо сказал молодой Дамблдор, взмахнув палочкой, чтобы открыть ворота.

Ошеломлённые, никто из них не пошевелился, хотя Гарри первым пришёл в себя и вошёл, Гермиона и Рон быстро последовали за ним.

— Доброе утро, профессор, — ответил Гарри.

— Я вижу, что не нуждаюсь в представлении, — сказал он, многозначительно глядя на Рона, который тут же слегка покраснел.

«О нет! Как много он услышал?»

— Видите ли, мы много слышали о вас, — быстро пробормотала Гермиона, надеясь скрыть их ошибку. — И очень приятно наконец встретиться с вами лично. Ваши сочинения для «Трансфигурация Сегодня» всегда приятно читать, хотя я должна признать, что иногда они немного выходят за рамки моих возможностей. Мне очень понравилась статья о вашей теории о возможных расширениях пяти исключений из закона элементарного Преображения Гампа.

Гермиона позволила себе замолчать, заметив недоверчивые взгляды друзей, и с трудом сдержала румянец.

Дамблдор, однако, просто усмехнулся.

— Что ж, я, определенно, впечатлён — у меня никогда не было студента, признавшегося, что он прочитал какую-либо из моих публикаций. Я в восторге, мисс…

— О, я Гермиона, — быстро сказала она. — Гермиона Джи… Джин. А это Рон Уэсли и Гарри Эванс. Сегодня утром мы написали директору, чтобы попросить о встрече.

— Да, да, я был хорошо информирован. Приятно познакомиться со всеми вами. Теперь, если вы последуете за мной, я проведу вас к директору Диппету. Он ждёт вас.

«Диппет? Правильно, он был директором до Дамблдора. Это значит, что Дамблдор пока заместитель директора».

Все трое молча последовали за Дамблдором, Гермиона всё ещё пыталась сбросить температуру тела до нормального уровня. Она не хотела говорить так много — её просто застали врасплох. Рон настойчиво поймал её взгляд и одними губами произнёс: «Всё нормально?» Она демонстративно проигнорировала его. Вместо этого она сосредоточилась на совершенствовании истории, которую они представят Диппету.

— Кто-нибудь из вас бывал в Хогвартсе раньше? — спросил Дамблдор, когда они пересекли вестибюль (все они притворились, как и было задумано, что благоговеют перед очарованием замка).

— Нет, — отозвалась Гермиона, так как они договорились, что она будет отвечать на все вопросы. — Мы, конечно, видели картины, но ничто не сравнится с реальностью, — Гермиона позволила своим глазам задержаться на заколдованном потолке Большого зала.

Они продолжили путь к директорскому кабинету, а Дамблдор продолжал вести лёгкий разговор, задавая вопросы Гарри и Рону, но понял, что они не собираются говорить. У Гермионы было отчётливое впечатление, что он пытается собрать информацию таким тонким способом. Её желудок сжался, когда она задалась вопросом, подозревает ли он что-нибудь.

«Не глупи, у него нет оснований в чем-либо подозревать вас, вы только что встретились с ним!»

Тем не менее, она испытала огромное облегчение, когда они прибыли в кабинет, и Дамблдор сказал пароль «Министерство» ( это было далеко от обычно более беззаботных паролей Дамблдора) и поручил им подняться по лестнице и постучать в дверь директора.

— Вы не пойдёте? — удивился Рон.

— Нет, нет, боюсь, что нет, — весело сказал он. — Доброго дня всем вам!

И с этими словами он ушёл, радостно напевая себе под нос. Гермиона была рада, что он ушёл, его присутствие на встрече было бы тревожным. Почему-то она подозревала, что убедить профессора Диппета будет гораздо легче, чем профессора Дамблдора.

Примечания:

[гаммечено]

Все трое посмотрели друг на друга в поисках поддержки, и вместе они ступили на спиральную вращающуюся лестницу. Наверху их встретила закрытая деревянная дверь. Гермиона сделала глубокий вдох, наблюдая, как Гарри стучится в неё. Они услышали шарканье бумаг в комнате, шаги, за которыми последовал крик боли, а затем звук чего-то разбившегося. Прежде чем все трое успели сделать что-то большее, чем обменяться недоуменными взглядами, дверь открылась.

Их встретил высокий, хотя и хрупкий на вид старик с редкими седыми волосами. Гермиона сразу узнала его по портрету, который висел — «Или будет висеть», — подумала она, едва подавляя дрожь, — в кабинете Дамблдора.

— А, доброе утро, — сказал он, с интересом разглядывая их. — Вы, должно быть, мисс Джин и господа Эванс и Уэсли?

— Да, сэр, — ответил Гарри.

После короткого рукопожатия и представления их пригласили в кабинет, где они уселись напротив директора на три стула, которые он создал. Гермиона заметила на полу что-то похожее на разбитую чашку.

— Ах, вы это заметили, не так ли? — хмыкнул профессор Диппет. Резким взмахом волшебной палочки чашка сложилась обратно — «Невербальная магия», — отметила Гермиона, — и он поднял её обратно на стол.

Директор сел напротив них.

— У меня есть ваше письмо. Где оно было... ах да, вот оно, — он вытащил письмо из-под груды пергаментов и быстро просмотрел его. — Я вижу, вы дали краткое объяснение ваших обстоятельств, — сказал он, а затем сочувственно посмотрел на них и добавил: — Я ужасно сожалею о вашей потере. Ну, а теперь, вы, возможно, не знаете об этом, но всякий раз, когда рождается ведьма или волшебник, его или её имя автоматически записывается в книгу Хогвартса, однако я не смог найти ваши имена в списке.

— Мы все родились за пределами страны, профессор, — быстро объяснила Гермиона, как они репетировали. — Поэтому наши имена не могли быть занесены в список.

— Ах да, конечно, — кивнул директор. — В список входят только люди, родившиеся в этой стране. Полагаю, все ваши родители также родились не в этой стране?

— Да, директор.

— И я так понимаю, судя по вашему письму, вы хотите начать обучение на шестом курсе? — спросил он.

— Да, сэр, — сказала Гермиона, нервничая из-за того, что собиралась сделать. — У меня есть копии наших результатов, если вы хотите посмотреть.

— Да, это необходимо, — сказал он, и Гермиона отдала ему подделки.

Он не посмотрел на результаты, но сделал их дубликат и вернул подделки Гермионе. Она облегчённо вздохнула и увидела, что Гарри и Рон тоже слегка расслабились рядом с ней — сделанные им дубликаты не будут обладать всеми специальными аутентификационными чарами, которые должны быть у официальных копий, и поэтому ей не нужно было беспокоиться об их отсутствии в её поддельной копии.

Некоторое время он смотрел на их отметки.

— Что ж, вам будет приятно узнать, что в Хогвартсе принято не спрашивать будущих студентов сверх того, что требуется, и я чувствую, что у меня есть вся необходимая информация, — сказал он.

«Что? Я никогда раньше не слышала о такой политике!»

— Тем не менее, я хотел бы послать сову на адрес, который вы здесь записали, этому волшебнику, про которого вы сказали, что обучал вас дома, мистеру Эвансу, — добавил он.

Гермиона почувствовала, как её желудок сжался. Она пристально посмотрела на Гарри и Рона, которые старательно избегали её взгляда.

«Адрес? Вы не сказали мне ни о каком адресе!»

— От имени Хогвартса, добро пожаловать. Я рад, что вы здесь.

Гермиона почувствовала, как по ней пробежал порыв облегчения, и на мгновение выбросила из головы мысли о адресе, поклявшись разобраться с этим позже. Гарри и Рон пожали директору руки.

— Потрясающе! — с энтузиазмом воскликнул Рон.

Профессор Диппет улыбнулся.

— Теперь, я надеюсь, у вас есть средства, чтобы покрыть ваши расходы на книги, канцелярские принадлежности, форму и тому подобное?

— Да, профессор, — ответила Гермиона. — У каждого из нас есть небольшое наследство. Этого должно быть более чем достаточно.

— Ну, тогда, — сказал он, вставая и направляясь к полке в другом конце комнаты. — Полагаю, всё, что нам осталось сделать, это распределить вас на факультеты.

Он взял знакомую старую и грязную распределяющую шляпу, которая когда-то принадлежала Годрику Гриффиндору. Улыбка Гермионы дрогнула.

«Будет ли шляпа знать, что мы из будущего?»

Но она ничего не могла сделать, пока Диппет объяснял процесс распределения и надевал шляпу на голову Гарри. На удивление, лицо Гарри было довольно мрачным, когда шляпа прикрыла ему глаза. Интересно, он тоже беспокоится, что шляпа может их разоблачить?

На мгновение воцарилась тишина, а потом...

— Слизерин!

— Что? — воскликнул Рон, вскакивая так внезапно, что его стул опрокинулся назад.

У Гермионы отвисла челюсть, когда она смотрела, как Гарри снимает шляпу, и вместо того, чтобы удивиться, он выглядел раздражённым.

— Как ты мог попасть в Слизерин? — сказал Рон, его лицо побелело, так что веснушки стали ещё заметнее. — Что здесь происходит? Шляпа, должно быть, не та! Она не может выбрать факультет снова?

Профессор Диппет, который выглядел совершенно ошеломлённым, открыл рот, чтобы ответить, но был прерван Гарри.

— Рон, брось, — твёрдо сказал он, стараясь ни на кого не смотреть. — Шляпа не ошиблась.

— Но...

— Рон, я сказал, успокойся, — настаивал Гарри.

Рон замолчал и, выглядя смущённым, поднял свой опрокинутый стул и сел, бросив на Гермиону вопросительный взгляд, на который она могла ответить только пожав плечами и покачав головой.

— В самом деле, — озадаченно сказал профессор Диппет, — Слизерин не так уж плох. Наш лучший ученик — староста Слизерина шестого курса. Очаровательный молодой парень. Мисс Джин, вы следующая.

Гермиона кивнула и позволила профессору надеть шляпу ей на голову. Она скользнула по её глазам, как и в первый год её обучения.

— Ну-ну-ну, мисс Грейнджер, как приятно видеть вас здесь, — услышала она голос, жужжащий у неё в ухе.

«Почему ты отправила Гарри в Слизерин?» — спросила она, зная, что шляпа может читать её мысли.

— Пожалуй, это касается только меня и мистера Поттера. Если подумать, то более важный вопрос — почему я собираюсь распределить Вас в Слизерин, мисс Грейнджер.

«Что? Я была гриффиндорцем! Как и Гарри! Нам не место в Слизерине! И кроме того, я магглорождённая!»

— Не забывайте, что я могу видеть ваши воспоминания, мисс Грейнджер. Я вижу ваше прошлое — моё будущее, и вижу, как оно соотносится с нашим временем. Вы не хотите быть с мистером Поттером? Вы же не собираетесь оставить его там одного? — сказала шляпа.

Гермиона на мгновение замолчала, поражённая вопросом.

— Я думаю это значит «да», — торжествующе сказала шляпа.

«Подожди! Что ты делаешь?..»

Но было уже поздно.

— Слизерин!

— Какого чёрта? — воскликнул Рон, и прежде чем она успела поднять шляпу, она почувствовала, что её срывают, и когда её зрение вернулось к ней, она увидела Рона, стоящего перед ней и надевающего шляпу на свою голову. Гермиона увидела, что Гарри смотрит на неё с удивлением, его гнев, казалось, полностью исчез, а в глазах отразилось замешательство.

— Во что ты играешь? — сердито спросил Рон шляпу, даже не потрудившись использовать свой разум для общения вместо рта.

— Что значит «скоро узнаю»?

— Слизерин! — сказала шляпа, полностью оборвав его.

Рон на мгновение замер, и наступила тишина, пока остальные ждали его реакции, но он ничего не сделал. Гермиона сжалилась над ним и сняла шляпу с его головы. Его глаза расширились от шока.

— Рон, — мягко сказала Гермиона. — Сядь.

Он повиновался, безвольно откинувшись на спинку стула.

— Э-э, ну, ладно, — неуверенно сказал профессор Диппет. — В обычной ситуации я бы попросил профессора Слизнорта, нашего декана Слизерина, проводить вас в общую гостиную, но, боюсь, у него сейчас занятие, так что я вызову одну из наших старост Слизерина с шестого курса. Она будет здесь через минуту, вы сможете подождать её внизу у статуи горгулий. Профессор Слизнорт зайдет к вам во время ланча, чтобы обсудить покупки вашей формы, книг, канцелярских принадлежностей и необходимых вам вещей.

Никто из них не произнёс ни слова, пока они не вышли из кабинета и не спустились по лестнице.

— Что только что произошло? — спросил Рон, переводя взгляд с Гермионы на Гарри в поисках объяснений. — Как, чёрт возьми, мы оказались в Слизерине?

— Не знаю, — покачала головой Гермиона. — Шляпа просто сказала мне, что рано или поздно я всё пойму.

— Мне она тоже так сказала! — сердито ответил Рон, пиная ногой статую горгульи. — Бред! — крикнул Рон.

— Гарри? — неуверенно спросила Гермиона, заметив, что он выглядит очень замкнутым.

— Не знаю, почему вы, ребята, оказались в Слизерине, но шляпа сказала мне, что я отлично туда подойду, — признался он.

— Что? — спросил Рон, отворачиваясь от статуи. — Что значит, ты отлично туда подойдёшь? В прошлый раз ты попал в Гриффиндор! Неужели эта чёртова тварь не может принять правильное решение?

— Рон, в прошлый раз я поступил в Гриффиндор только потому, что я попросил об этом, — сказал Гарри. — Я не говорил вам раньше, потому что в этом не было необходимости.

— Но ты же не слизеринец! — Гермиона была потрясена.

— Думаю, шляпа так не думала. Но я не понимаю, почему ты тоже попала в Слизерин.

— Я думаю, причина в том, — задумчиво произнесла Гермиона, — что она не хотела нас разлучать, я не могу придумать другой причины. Подождите, кто-то идёт, наверное, это староста... — добавила она, заметив высокую девушку в слизеринских цветах, идущую к ним.

Девушка быстро подошла к ним с приветливой улыбкой на лице. У неё были длинные, зачёсанные назад чёрные волосы, ниспадающие до талии с элегантностью, которую Гермиона никогда не могла достичь, и было что-то в её походке и самообладании, что, казалось, кричало о чистой крови, впрочем, Гермиона отметила, что у неё было вполне себе дружелюбное лицо.

— Здравствуйте, я Жаклин Виридиан, — сказала она, остановившись перед ними. — Я староста Слизерина, учусь на шестом курсе. Мне сказали, что вас перевели в Хогвартс, поздравляю! У нас не так много новых учеников в этом году!

— Рада познакомиться, Жаклин, — вежливо сказала Гермиона. — Я Гермиона, это Гарри, а это Рон.

— Приятно познакомиться, — ответила она, искренне улыбаясь.

«Интересно, улыбнулась бы она так тепло, если бы знала, что на самом деле мы кучка гриффиндорцев, магглорождённых и предателей крови».

— Директор Диппет велел показать вам ваши комнаты. Думаю, их уже расширили, чтобы вместить вас. Нам придется немного пройтись, замок довольно сложен, но я уверена, вы привыкнете к нему через некоторое время! Что ж, пойдёмте!

Староста первой двинулась вперёд, троица следовала за ней, стараясь не казаться знакомыми с замком. Рон даже громко ахнул, когда они столкнулись с призраком почти Безголового Ника.

— Я так понимаю, ты никогда раньше не видел призраков?

— Что? О, эм, нет, не видел, — неловко ответил Рон, притворяясь, что благоговеет перед этим зрелищем, и оглянулся на Ника через плечо.

— Ну что ж, теперь насмотришься, у нас их здесь довольно много. Это Ник, гриффиндорский призрак — немного скучный, всегда ноющий о том, что не может присоединиться к безголовой охоте — хотя в целом, я думаю, все гриффиндорцы скучны.

«О, нет!..»

— ...Кровавый Барон, вот на кого действительно стоит посмотреть — весь в крови, ты точно узнаешь его, когда увидишь. Это слизеринский призрак.

— Как он оказался весь в крови? — вежливо спросил Гарри, хотя Гермиона видела, что он обиделся за Ника.

— Никто не знает, — ответила девушка, пожимая плечами.

— Жаклин, — окликнула её Гермиона, меняя тему. — Ты упомянула о том, что гриффиндорцы скучны. Я немного почитала, и, судя по тому, что я поняла о Хогвартских факультетах, то между ними, кажется, есть изрядная доля соперничества, это так?

— О, само собой! Слизеринцы и гриффиндорцы известны тем, что не лучшим образом ладят друг с другом, — ответила Жаклин. — Но всё не так уж плохо. Мы можем соперничать в таких вещах, как квиддич и соревнование факультетов, но у меня есть несколько друзей в Гриффиндоре.

Рон в изумлении остановился посреди коридора, но, к счастью, он шёл позади Жаклин, и она ничего не заметила. Гермиона подтолкнула его, чтобы он продолжал идти.

— У большинства студентов есть друзья на разных факультетах. Может быть у слизеринцев немного в меньшей степени, и да, есть высокомерные типы, которые фанатично относятся к чистоте крови и тому подобному. Но их меньшинство. Конечно, большинство слизеринцев увеличивают количество поколений чистокровных, к которым они относятся, но это не значит, что они не дружат с полукровками, и они могут быть довольно дружелюбными с магглорождёнными большую часть времени!

— Оу, я впечатлена! — сказала Гермиона, не в силах скрыть улыбку. — Я думала, что нетерпимость будет гораздо хуже.

— Нет, нет, всё в порядке, — успокаивающе ответила Жаклин. — А что? Ты нервничала из-за этого?

— Да, — сказала Гермиона, притворно нервно смеясь.

— Не волнуйся, я уверена, с тобой всё будет нормально.

Гермиона бросила взгляд на Рона и Гарри, которые оба выглядели довольно задумавшимися. И глядя на них, Гермиона очень надеялась, что Жаклин права.

Через минуту их прервала в коридоре подруга Жаклин, которая, казалось, была чем-то очень взволнована и умоляла Жаклин одолжить ей свои эссе. Пока староста отвлеклась, Гермиона воспользовалась возможностью поболтать с двумя парнями.

— Ну и что вы думаете? Если всё будет так, как описала Жаклин, — прошептала она, — думаю, мы сможем выжить в Слизерине. Хотя, думаю, мне всё равно лучше притворяться полукровкой.

— Я бы предпочёл быть в Гриффиндоре и спокойно ненавидеть Слизерин, — мрачно сказал Рон.

— Согласен, — сказал Гарри, энергично кивая. — Кроме того, я не уверен, что верю ей. Как всё могло так измениться к нашему времени?

— Я подозреваю, это произойдет после того, когда Сам-Знаешь-Кто обретёт власть и сможет повлиять на всех. Кроме того, ты сам слышал, она сказала, что не все такие. Я уверена, что найдутся Малфои, Блэки, Лестрейнджи и им подобные, с которыми нам всё равно придётся быть осторожными.

— Извините, — сказала Жаклин, присоединившись к ним после того, как её подруга убежала. — Это была Андреа, вы скоро с ней познакомитесь.

Они продолжили путь в общую гостиную Слизерина, пароль к которой был «змея». Гостиная оказалась гораздо менее уютной, чем та, к которой привыкли гриффиндорцы. Не круглой, а длинной, с низким потолком, с которого свисали зелёные лампы. Стены были сложены из грубого камня. Однако зелёный ковер был красивым и толстым, тщательно продуманное место для камина и диваны выглядели привлекательными. Там сидели студенты, некоторые с любопытством разглядывали вновь прибывших.

— Этот коридор ведёт в спальню парней, — сказала Жаклин, указывая на широкий каменный коридор справа от неё. — Технически, я не должна показывать вам всё там внутри, потому что это единственная личная зона парней, но я уверена, что вы сможете найти вашу комнату сами. Это пятая или шестая дверь с конца, и на ней табличка с надписью: «Шестой курс».

Довольно неохотно Гарри и Рон направились в свой коридор, оба чувствовали себя не в своей тарелке. Рон даже уставился в коридор, как будто тот лично причинил ему вред. Гермиона оставила их и последовала за Жаклин в спальню девушек, которая находилась в левом коридоре. Их комната находилась за пятой дверью справа, к которой была прикреплена довольно элегантная табличка с надписью: «Шестикурсницы».

Сама комната была удивительно похожа на гриффиндорскую, к которой она привыкла, хотя, вместо того, чтобы быть круглой, она была прямоугольной, и простыни были изумрудно-зелёными, а не красными.

— Смотри, постель для тебя уже приготовили! Однако, — сказала Жаклин, указывая на кровать в дальней части комнаты, — похоже, твои вещи ещё не принесли.

В отличие от остальных четырёх кроватей, шкафов и тумб, которые были завалены личными вещами, кровать Гермионы была совершенно пуста, если не считать покрывала. Она не стала объяснять Жаклин, что у неё ещё нет вещей, и та продолжила показывать Гермионе спальню и ванную комнату, после чего они вернулись в общую гостиную.

Оглядевшись, она обнаружила, что Гарри и Рона там нет.

— Ты думаешь, парни всё ещё осматривают свою комнату? — спросила Гермиона у Жаклин.

— Возможно, — ответила та и повернулась к парню, который выглядел примерно на пятый курс, — Эй, Герберт, ты не видел, из комнаты парней не выходили двое новеньких?

— Один с растрёпанными чёрными волосами, а второй высокий рыжеволосый? — спросил парень, поглядев на Жаклин со своего места.

— Точно, — подтвердила она.

— Да, Абраксас вытащил их наружу, чтобы показать им замок.

— Что? Вот же идиот, — раздражённо ответила Жаклин. — Он мог хотя бы спросить! Они должны были оставаться здесь, чтобы встретиться с профессором Слизнортом!

— Кто такой Абраксас? — спросила Гермиона, обеспокоенная тем, что может сделать расстроенный и раздражённый Рон (при том что и обычное его поведение могло бы кому-то показаться неуместным для периода времени, в котором они оказались) с ничего не подозревающим слизеринцем.

— Самый мерзкий, отвратительный, самовлюбленный придурок, какого ты когда-либо встречала в своей жизни. Этот «я-владею-миром-потому что-мой-отец-богат» с манией чистой крови и пафосными белоснежными волосами. Если бы у высокомерия было имя, то его звали бы Абраксас Малфой.

Гермиона улыбнулась, понимая, что с каждой минутой Жаклин начинает нравиться ей всё больше и больше.

— Похоже, это черта всех Малфоев, не так ли? Все те вещи, о которых ты упомянула.

— О, ты раньше встречалась с Малфоями?

— Я наслышана о них, — неопределённо ответила Гермиона. — И всё-таки, что мы будем делать с Роном и Гарри?

— Что ж, я должна была отвести вас к профессору Слизнорту в его кабинет примерно через час, но мы же не можем пойти без остальных. Давай так, что, если ты подождешь здесь, а я схожу посмотрю, может быть я смогу их найти? Будет быстрее, если я пойду одна, потому что я знаю дорогу. Договорились?

— Ладно, — согласилась Гермиона.

После того, как Жаклин убежала, Гермиона нервно оглядела общую гостиную. Теперь, оставшись одна, она почувствовала себя ужасно неуютно. Она задавалась вопросом, сколько из этих сидящих вокруг, с любопытством поглядывающих на неё краем глаза, людей захотели бы, чтобы она убралась из Слизерина, если бы узнали, что она магглорождённая?

«Мне придётся держать это в секрете».

Выждав несколько минут, чтобы Жаклин ушла подальше от общей гостиной, Гермиона, не собираясь тратить свое время на ожидание, вышла оттуда и направилась к Выручай комнате. Однако, не успела она подняться по лестнице, как столкнулась с профессором Дамблдором.

— О, мисс Джин! — сказал он любезно.

— Здравствуйте, профессор, — нервно ответила она и покраснела, вспомнив их неловкую встречу утром.

— Я вижу, вы закончили встречу с директором Диппетом. Надеюсь, все прошло хорошо? — спросил он.

— Да, профессор, он любезно позволил нам поступить в Хогвартс.

— Вы уже были распределены?

— Да, сэр. Мы все были распределены на Слизерин, — нерешительно призналась она, задаваясь вопросом, даст ли это Дамблдору какой-либо повод относиться к ним подозрительно. — Я бы предпочла Гриффиндор или Рэйвенкло, если честно, — добавила она на всякий случай.

— Правда? Гриффиндор — это мой факультет, — весело сказал Дамблдор. — Благородный факультет, если можно так выразиться, — добавил он, подмигнув. — Хотя я уверен, что вы полюбите Слизерин. Я до сих пор не встречал человека, которого плохо вырастил бы факультет, на который он был распределён.

«Я очень сомневаюсь в этом, особенно деля общую гостиную с такими, как Малфой».

— Но где же ваши друзья, господа Эванс и Уэсли? Я уверен, вам должны были показать дорогу?

— Да, профессор, но так вышло, что Гарри и Рон были обнаружены студентом, который, видимо, был слишком взволнован их появлением и увел их из общей гостиной. Жаклин сейчас их ищет.

— Понятно. И она оставила вас одну?

— Только после моего разрешения, профессор.

— Но вы, должно быть, хорошо знакомы с замком, чтобы ходить без сопровождения!

Гермиона старалась не покраснеть и чувствовала, как её сердце забилось быстрее.

— О нет, профессор, я спросила у одного студента в общей гостиной, как пройти в библиотеку. Не думаю, что смогла бы найти что-то сама, — поспешно сказала она.

— О, библиотека, — сверкнул он глазами, — Вы так стремитесь к знаниям! У вас ведь ещё даже не было занятий.

— Я знаю, но я не могла устоять. Я всегда любила книги и чтение, и я слышала, что в Хогвартсе невероятно большой выбор книг, а возраст некоторых уходит вглубь веков! — ответила она, надеясь, что ответ удовлетворит его, а не вызовет подозрения.

Однако он лишь усмехнулся и сказал:

— Что ж, полагаю, мне не стоит задерживать вас, можете идти, повеселитесь. Всего доброго, мисс Джин.

— До свидания, профессор, — сказала она, надеясь, что её облегчение тем, что разговор окончен, не будет слишком очевидным.

Теперь у неё не было выбора, кроме как пойти в библиотеку, но по дороге туда её поразила ужасная мысль, заставившая её остановиться на полпути.

«Что, если он пытался прочитать мои мысли?»

Её ноги стали ватными. Как она могла не подумать об этом раньше?! Потом она успокоилась, напомнив себе, что почувствовала бы, если бы он это сделал, и что даже если бы он попытался, у нее достаточно навыков, чтобы блокировать его.

Но у Гарри и Рон — нет!

Гермиона осознала, насколько они уязвимы — как легко Дамблдор может узнать все их секреты. Она вздрогнула, когда перед ней предстал образ Дамблдора, рыщущего в беззащитном сознании Рона, обнаруживающего всё, что абсолютно непременно должно храниться в секрете.

Она медленно шагнула вперёд в сторону библиотеки, мысли метались в её голове в поисках способа защитить их, хотя каждая идея была бесполезнее предыдущей. Она не сможет научить Рона окклюменции достаточно быстро, на это уйдут недели, даже месяцы, а Гарри так и не овладел ею. Ей и самой было трудно освоить это искусство, и она сумела это сделать лишь благодаря своей решимости и знанию того, что она могла бы помочь Гарри научиться, если бы добилась успеха сама. Она ускорила шаг, надеясь найти в библиотеке какую-нибудь полезную информацию, которая могла бы сделать её задачу более достижимой.

Мгновение спустя она оказалась перед дверью библиотеки, та открылась перед ней как раз в тот момент, когда она собиралась войти, и она увидела знакомое, молодое лицо человека, стремительно выходящего из библиотеки, лицо с выражением большой радости и волнения. Ещё через мгновение тело, которому принадлежало это лицо, столкнулось прямо с ней, вызвав жгучую боль в носу и засталяя упасть на спину. Она пролежала всего полсекунды, прежде чем услышала обеспокоенный голос, обращающийся к ней.

— Прошу прощения. Я не видел тебя. Ты в порядке? — сказал студент, подойдя к ней и предлагая руку. Гермиона потянулась, чтобы принять его помощь, и увидела, что, когда он наклонился, чтобы помочь ей подняться, из-под его школьной рубашки показался медальон. Она с волнением поняла, что этот парень был тем самым старостой, которого она видела в библиотеке.

— Всё в порядке, — сказала она, принимая его руку, и он помог ей подняться. — Не беспокойся об этом.

Как только он отпустил её руку, она сделала вид, что осматривает свою одежду, чтобы убедиться, что всё на месте и что она не пострадала, но также чтобы убедится, что её медальон полностью скрыт.

— Ты уверена, что не пострадала? — спросил он.

— Нет, нет, я в порядке, — настаивала она, потирая всё ещё больной нос и задержав взгляд на его медальоне.

Он проследил за её взглядом, который она попыталась отвести, но не успела вовремя, так что он понял, на что она смотрела. На его лице (таком красивом, при солнечном свете, мелькнуло в голове у Гермионы) появилось слабое раздражение, но так быстро, что Гермионе показалось, будто ей почудилось, и спустя мгновение выражение его лица вернулось к бесстрастной маске, которую можно было описать только как вежливое безразличие. Он быстрым небрежным движением спрятал медальон обратно под рубашку.

— Мне нравится твой медальон, — сказала Гермиона, заставляя себя изобразить вежливый интерес. — Очень красивый. Должно быть, стоит целое состояние.

— О, я думаю, он стоит несколько галлеонов, — небрежно сказал он. — Ничего особенного.

Несколько? Может, скорее несколько сотен?! Он явно — хотя, возможно, мудро — не хочет говорить о нем. Возможно, он даже не хочет, чтобы кто-то знал о его существовании.

Очевидно, желая отвлечь её внимание, он многозначительно посмотрел на её одежду.

— Разве на тебе не должна быть форма? — спросил он, подняв вопросительно тёмную бровь. — Ты ведь понимаешь, что мне придётся доложить об этом? — добавил он, указывая на значок старосты. — Кто твой декан факультета?

— Профессор Слизнорт, — ответила Гермиона.

— Вот как, — ответил он прохладнее, начиная раздражаться. — В таком случае, ты должна понимать, что я слизеринец, а также то, что я никогда раньше не видел тебя на слизеринском факультете. Ответь честно, пожалуйста, кто твой настоящий декан, не заставляй меня вычитать баллы.

— Но я в Слизерине, — сказала Гермиона, нервно улыбаясь. — Я только сегодня поступила в Хогвартс, как и два моих друга. И по этой же причине я ещё не ношу форму — я её ещё не купила.

Он скептически посмотрел на неё, и Гермиона не винила его, зная, насколько неслыханно позднее поступление в Хогвартс.

— Ты мне не веришь, но уверяю тебя, это так. Откуда бы мне тогда знать, что общая гостиная Слизерина — подземелье, оформленное в зеленом цвете, чей пароль «змея», и где спальни девушек находятся слева, а парней — справа? — она ответила с лёгким намёком на самодовольство.

Он улыбнулся несколько свысока и спросил:

— Тебя зовут?..

— Гермиона Джин.

— Что ж, я уточню эту информацию. А сейчас прошу извинить меня, мисс Джин, у меня дела, всего доброго.

И, коротко кивнув, он ушёл. Гермиона провела взглядом его уверенную походку.

«Мерлинова борода. И как вообще я смогу добиться информации от этого парня?»

Примечания:

[гаммечено]

— Да, профессор.

— Ваши учебники прибудут сегодня вечером совой — их достаят прямо в ваши спальни. А форма уже должна ждать вас там. Я попросил домового эльфа организовать доставку.

— Спасибо, профессор.

Профессор Слизнорт лучезарно улыбнулся. Хоть они сидели в его кабинете уже не меньше двадцать минут, Гермионе всё ещё было трудно привыкнуть к тому, что их профессор зельеварения так молод. Сейчас он не был таким толстым, каким она его помнила, и усы у него были гораздо меньше и рыжевато-русые, а не серебристые. И даже волосы ещё густые, соломенного цвета. Однако его любовь окружать себя всем и всеми, кого он считал влиятельными или потенциально влиятельными, осталась прежней.

— Я с нетерпением жду, что вы трое поможете Слизерину встать на первое место. И не забудьте, сегодня за ужином вас представят школе. Мисс Виридиан заберёт вас из общей комнаты Слизерина незадолго до шести. Доброго вам дня!

Через минуту они уже стояли в коридоре перед кабинетом мастера зелий совершенно одни.

— Чёрт, — высказался Рон, — я думал, он никогда не закончит!

— Я тоже, — согласилась Гермиона, оглядывая коридор, словно желая убедиться, что там никого нет. — Мне нужно кое-что вам сказать, идите сюда.

Она подошла к соседнему учебному классу и, убедившись, что там никого нет, велела Гарри и Рону следовать за ней.

— В чём дело, Гермиона? — с тревогой спросил Гарри, когда они зашли.

Гермиона не ответила, пока не закрыла за ними дверь и не заперла ее заклинанием. Гарри и Рон сели за стол в передней части класса, но Гермиона осталась стоять, слишком взволнованная, чтобы сидеть спокойно.

— Сегодня я снова столкнулась с Дамблдором, — сказала она. — И до меня дошло кое-что важное! Он лигилимент, если он попытается прочитать наши мысли, он всё узнает!

— Зачем ему пытаться читать наши мысли? — в ужасе воскликнул Рон.

— Не знаю, — ответил Гарри многозначительно, — но у меня всегда было такое неприятное чувство, что Снейп пытался читать мои мысли.

— Это очень серьезно! Если он когда-нибудь заподозрит нас, или усомнится в нашей истории, или что-нибудь в этом роде, — нетерпеливо сказала Гермиона, — чтение наших мыслей, вероятно, будет первым, что он сделает! Я имею в виду, наша история не то что бы очень правдоподобна — три осиротевших подростка появляются из ниоткуда. Стоит ему проверить информацию, и он поймёт, что о нас ничего нет.

— Ну и что мы можем сделать? Я имею в виду, исходя из того, чему я научился у Снейпа, я мог бы блокировать его, если бы очень старался, но я должен знать, что он пытается читать мои мысли, и даже тогда… — сказал Гарри, замолкая и пожимая плечами.

— Очевидно, что наш уровень окклюменции недостаточен, то есть я знаю примерно столько же, сколько и ты, Гарри. Но мы говорим о Дамблдоре! Он не станет показывать, что сомневается в чём-то. Скорее всего, мы даже не поймём, пытается ли он проникнуть в наш разум.

— Значит, — медленно проговорил Рон, — ты хочешь сказать, что мы серьезно так лососнули тунца?

К удивлению Рона и Гарри, Гермиона улыбнулась.

— Нет, я так не думаю.

— Скажи, что у тебя есть план, — с надеждой попросил Гарри, выпрямляясь на стуле.

— Думаю, что есть. Помнишь, ты нашёл меня в библиотеке? Я искала книги по окклюменции, чтобы узнать, смогу ли я найти для нас что-нибудь полезное, и я наткнулась на кое-что в книге, которую смотрела много лет назад, на пятом курсе. Там было заклинание, которое имитирует эффект окклюменции и даёт человеку преимущество. Оно создаёт постоянный блок, другими словами, барьер всё время поднят. Таким образом, не имеет значения, что человек не владеет окклюменцией, это не нужно, потому что заклинание делает все за вас, и поэтому, даже если вы не знаете, пытается ли кто-то проникнуть в ваши мысли, вы всё ещё защищены!

Гарри выглядел ошеломлённым.

— Что за ерунда, — сказал он сердито, — если это заклинание существует, почему Дамблдор просто не использовал его на мне, вместо того, чтобы заставить меня тратить всё это время на обучение со Снейпом?

— В том-то и дело, Гарри! В конце 70-х Сами-Знаете-Кто на самом деле придумал способ не только обойти барьер, но и использовать его, чтобы ослабить защиту человека и обеспечить лучший доступ в его мысли! Вот почему его редко использовали в наше время — он был слишком опасен. Но мы в сороковых, заклинание ещё не изобретено, так что мы в безопасности!

— Отлично, Гермиона, — сказал Рон, сияя. — Что включает в себя это заклинание? Ты думаешь, мы… почему я говорю, мы? Как думаешь, ты сможешь его наложить?

— Оно кажется достаточно простым. Я немного попрактиковалась в нём, и думаю, что у меня получится. Я уже опробовала его на себе, — призналась она.

— Серьёзно? — Гарри выглядел потрясённым. — Это безопасно?

— Ну, в книге сказано, что если это сработает, то тёплое ощущение должно пройти через голову человека, и это именно то, что я чувствовала, — сказала она. — И я могу наложить его на вас обоих, прямо сейчас, если вы доверяете мне.

— Да, конечно! — воскликнул Рон.

Гермиона подошла к нему и приставила кончик палочки к виску.

— Не двигайся. Я серьёзно. Если ты пошевелишься, что-то может пойти не так, — предупредила Гермиона. — Это займёт всего секунду, но ощущение длится немного дольше. Готов?

— Готов, — сказал Рон, стараясь не шевелить головой.

— На счёт три. Один, два, три — tego texi tectum! — воскликнула она.

Возникла небольшая вспышка ярко-красного света, и...

— Ой! — закричал Рон, протягивая руки, чтобы удержать голову.

— Что случилось? — с тревогой воскликнул Гарри, вскакивая со своего места.

— Ничего… Просто оно сработало, — сказала Гермиона, сияя. — Это должно было быть немного неприятно.

— Немного? — Рон застонал. — Это было ужасно! Почему ты меня не предупредила?

— Потому что я знала, что ты не согласишься, если я скажу тебе! — раздражённо ответила она. — Готов к своей очереди, Гарри?

Он решительно кивнул. Гермиона повторила заклинание, и то ли потому, что он знал, то ли просто высокий болевой порог, но он воспринял боль намного лучше, чем Рон.

— Отлично, значит, пока мы в безопасности, — сказала Гермиона. — Что ж, идёмте. Нужно забрать наши вещи из Выручай комнаты.

По дороге они всё-таки привлекли своим чужеродным видом любопытные взгляды выходящих из классов студентов, и только добравшись до Выручай-комнаты, смогли перевести дух.

— А сейчас случайно не обед? — уточнил Рон, бросив грустный взгляд на остатки от их завтрака.

— Да, хочешь пойти? — спросила Гермиона. — Мне не кажется это хорошей идеей. Разве вы не видели, как все на нас смотрели? Я бы дождалась, когда нас официально представят.

— Пожалуй. К тому же, я не хочу видеть этого идиота Малфоя, — мрачно сказал Рон. — Чем меньше я его вижу, тем лучше. Не думаю, что смогу долго продержаться, не прокляв его, если он не оставит нас в покое.

— Точно. Он почти такой же, как и его внук, — сказал Гарри, взяв сандвич с сыром, оставшийся от завтрака. Рон присоединился к нему, Гермиона вместо этого устроилась поудобнее в тихом уголке с книгами, которые она принесла из библиотеки.

Она начала со знаменитых сокровищ Хогвартской четвёрки, вспомнив, что это была книга, которую изучал студент, пока она наблюдала за ним. Она положила книгу на стол (та была слишком тяжёлой, чтобы держать её в руках во время чтения), открыла её и прочитала предисловие.

«Оригинальная версия «Знаменитых сокровищ Хогвартса IV» была написана по приказу директора Хогвартса несколько сотен лет назад. В то время многие из известных сокровищ и реликвий, упомянутых в этой книге, были известны волшебному миру только из-за историй, которые передавались от одного поколения бывших учеников Хогвартса к следующему. Со временем многие из этих сокровищ и реликвий были обнаружены и доказали свою реальность, в то время как другие, которые были известны и хранились запертыми в Хогвартсе, или принадлежали потомкам четырёх основателей, исчезли. Некоторые, как мы видим, не появлялись сотни лет, в то время как другие появлялись каждые несколько десятилетий, только чтобы таинственным образом исчезнуть снова.

Хотя реликвии и сокровища могут приходить и уходить, одно остаётся неизменным на протяжении многих лет — это горячее желание волшебников и ведьм обладать и манипулировать реликвиями для своего личного использования. Многие порядочные ведьмы и волшебники стали манипуляторами, лжецами, предателями, ворами и даже убийцами в своём стремлении завладеть сокровищами и реликвиями, упомянутыми на этих страницах. Сила многих из этих сокровищ огромна, и поэтому опасность, которую они представляют для тех, кто владеет ими, и тех, кто их ищет, умножается. Многие из этих сокровищ опасны для владельца сами по себе. Пусть жадность не обманывает вас, читатель в поисках этих объектов, потому что более вероятно, что вы будете искать своей собственной кончины».

Гермиона перестала читать и посмотрела на ожерелье, которое было на её шее. Может быть, это одна из опасных реликвий, о которых предупреждала книга? Неуловимая дрожь пробежала по её телу, не зная, какой вред причиняет или может принести ожерелье.

Она вернулась к книге, сосредоточившись на содержимом страницы, и заметила, что в списке было около тридцати реликвий, и что каждому из них посвящено по несколько страниц. Некоторые сразу привлекли её внимание, например, золотой медальон Салазара Слизерина, который, если его правильно зарядить, мог защитить человека от Тёмных Искусств, и золотая чаша, которая когда-то принадлежала Хельге Хаффлпафф. Она сразу же узнала в них предметы, которые Сами-Знаете-Кто выбрал для своих крестражей. Гермиона была очарована страницами книги, поражённая мастерством и воображением основателей. Она была поражена кольцом, изготовленным Годриком Гриффиндором, которое, по-видимому, обладало силой сделать владельца «более храбрым, чем тысяча рыцарей», и была в восторге от диадемы Равенкло, которая, как сообщалось, давала владельцу выдающийся интеллект, но она исчезла после смерти Равенкло. Некоторые из сокровищ, однако, были совершенно злыми и чрезвычайно опасными, и Гермиона не удивилась, что в основном они были созданы Слизерином. Одним из худших был нож, который, когда его держала магглорождённая ведьма или волшебник, заставлял человека, держащего его, колоть себя. Рана, которую он наносил, не заживала. К счастью, нож был давно уничтожен, хотя не раньше, чем многие магглорождённые ученики были убиты.

Однако Гермиона не могла найти ни одного упоминания о инкрустированном драгоценными камнями ожерелье, способном отправить человека назад во времени. Единственное, что было близко, это кольцо, которое нельзя было снять, пока владелец не совершит акт большой преданности. Излишне говорить, что кольцо было изобретением Хельги Хаффлпафф.

Один момент, который заинтриговал её особенно в отношении ожерелья, состоял в том, что оно содержало цвета всех факультетов Хогвартса. Реликвии, упомянутые в книге, всегда приписывались только одному из основателей, за исключением нескольких редких случаев, когда два из основателей работали вместе над предметом. Но в книге не было ни одного предмета, который имел бы хоть какие-то признаки всех четырёх основателей. Это придало ей какое-то возбуждённое успокоение. Если все основатели добавили к ожерелью свою магию, вряд ли в нём есть что-то зловещее.

Через некоторое время Гарри и Рон присоединились к ней в поисках, пытаясь найти упоминание о ожерелье в книге «Величайшие тайны Хогвартса». К половине шестого, однако, они ничего не нашли.

Гермиона подняла глаза на звук захлопывающейся книги.

— Там ничего нет, Гермиона, — сказал Рон, громко зевая, не прикрывая рта. — По крайней мере, на первых ста страницах. Тогда остаются... сколько же их было? Ещё 276 страниц.

Гермиона закрыла свою книгу (которую уже закончила читать) и вздохнула.

— Там тоже ничего нет, но одно можно сказать наверняка — если эта вещь действительно принадлежала основателям, мы можем гарантировать, что она волшебная. Очень волшебная. Это, вероятно, будет более мощным, чем любой объект, с которым мы когда-либо сталкивались. Одно дело иметь объект, которым манипулировал один основатель, но все четыре? Вы можете себе представить, если бы они все добавили свою магию в это ожерелье? — сказала она.

— Откуда ты знаешь, что они все добавили в ожерелье свою магию? — спросил Гарри. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и выглядел измученным.

— Всё просто — на нём все цвета факультетов. Все предметы, упомянутые в книге, имеют только один, максимум два признака одного из основателей. Честно говоря, это заставляет думать, что я ношу что-то очень мощное на шее. Волнующе, но страшно. Кто знает, какая в нём магия? Даже если это не опасно, это может иметь нежелательные последствия.

Гарри устало посмотрел на ожерелье.

— Чем скорее мы выясним, что делает эта штука, тем лучше, — сказал он, — не только для того, чтобы не навредить тебе, но и для того, чтобы понять, как вернуться домой. Всё это слишком странно.

— Как ты думаешь, что произойдёт, если мы не сможем вернуться? — мрачно спросил Рон.

— Не говори так, — яростно сказала Гермиона, — мы вернёмся. Это может не произойти в одночасье, но мы это сделаем. Даже если это означает, что мы должны проникнуть в Департамент тайн и украсть Маховик времени. Мы вернёмся.

— О, так теперь ты готова нарушить закон? После того, как мы уже поступили в Хогвартс? — сказал Рон.

Гермиона только закатила глаза в ответ.

— Пойдёмте. Нам ещё нужно переодеться перед ужином.

— Я не хочу идти туда сейчас! — Гарри принёс свой плащ. — Я не хочу, чтобы кто-то спрашивал, кто мы такие.

— Мы не можем войти в общую комнату, закутавшись в плащ! Мы обязательно наткнёмся на кого-нибудь в это время! Кроме того, мне нужно в общежитие для девочек.

— Хорошо, — неохотно согласился Рон.

Как оказалось, когда они пришли, общая комната Слизерина оказалась совершенно пустой.

— О нет, мы опоздали? — спросила Гермиона, оглядывая подземелье в поисках часов. Её взгляд упал на довольно старые, но совершенно изысканные часы, которых она раньше не замечала.

— Без двух шесть, — посмотрел Гарри, тоже заметив часы.

— О нет, мы не можем опоздать! Сегодня первый день! Какое плохое впечатление мы произведём!

— Расслабься, Гермиона, — сказал Рон, оглядывая комнату с выражением отвращения, — если они спросят, мы можем просто притвориться, что заблудились.

Однако Гермиона не обратила на него внимания и поспешила к спальням девочек. Она остановилась у двери и обернулась.

— Вы двое, скорее одевайтесь! Встретимся здесь, — приказала она и поспешила вверх по лестнице.

В общежитии, тоже пустом, она обнаружила свою форму, аккуратно лежащую на кровати и ожидающую её. Она поспешно надела её, уделив лишь несколько секунд, чтобы проверить своё отражение в зеркале и убедиться, что форма правильно сидит. Гермиона была удовлетворена результатами — форма сидела так же хорошо, как и её старая.

Однако, когда она спустилась в гостиную, Гарри и Рона там не было. Она нетерпеливо фыркнула и подумала о том, чтобы пойти в их общежитие, чтобы отчитать их, когда послышался голос.

— Гермиона Джин.

Гермиона ахнула при звуке голоса и, обернувшись, увидела студента, стоящего у пустого камина. Это был он. Её взгляд невольно метнулся к его шее, но ожерелье, если оно и было там, было прикрыто его формой.

— О, привет. Я не знала, что здесь есть кто-то ещё, — ответила она, её сердце всё ещё колотилось от шока.

— Я был здесь всё это время. Даже твои друзья не заметили меня, хотя провели здесь около минуты, прежде чем уйти в комнату. Вы не слишком проницательны, — ответил он, приподняв бровь.

— Мы проницательны, — сказала она, защищаясь. — Мы просто не видели тебя, ты, должно быть, прятался за одним из этих больших диванов.

— Я всё ещё думаю, что ты бы меня увидела, если бы была достаточно проницательна. Даже интересно, почему у тебя такие оценки за экзамен? — спросил он.

Гермиона в шоке уставилась на него.

— Как… как ты узнал?

— Откуда мне знать об этом? — сказал он, отходя от камина и медленно подходя к ней. Его глаза, зловеще подсвеченные лампами над головой, встретились с её глазами, и, как ни пугающе он выглядел в тот момент, она обнаружила, что не может отвести взгляд. — Но должен признаться, я нахожу это довольно любопытным.

Он остановился всего в метре перед ней и принял довольно внушительную позу — его руки были скрещены на груди, голова склонилась набок, когда он рассматривал её напряжённым, любопытным взглядом, который заставил Гермиону чувствовать себя невероятно неудобно, как будто она была размером с таракана. Сколь бы неловкой и странной ни была ситуация, она не съёжилась перед ним, а стояла высоко и гордо подняв голову.

— Любопытно? — она подняла бровь. — А почему?

— Любопытно, — повторил он, — потому что ты вторая здесь, получившая двенадцать «Отлично» по СОВ, прошло много времени с тех пор, как кто-либо из учеников Хогвартса получал больше семи «П».

— Ну? И кто ещё один? — спросила она, приподняв бровь в лёгком раздражении, подозревая, что уже знает ответ на свой вопрос.

— Я, — сказал он.

Гермиона не пропустила слабую, надменную ухмылку, появившуюся на его лице, и внутренне нахмурилась, услышав вызов, подразумеваемый в его словах. На её лице застыло выражение безразличия. Если бы она не была полна решимости подружиться с ним, ради ожерелья, у неё было бы несколько хороших возражений для него.

— Я полагаю, что домашнее обучение не даёт много места для конкуренции, особенно с этими двумя, — он указал через плечо на спальню мальчиков, и раздражение Гермионы усилилось из-за нападения на её друзей, — как твоими единственными одноклассниками. Я с нетерпением жду, что ты сможешь показать.

Затем, надменно улыбнувшись ей в последний раз, он пересёк комнату, открыл дверь и вышел в коридор. Дверь закрылась сама собой, а Гермиона, осталась стоять, удивлённой — и, по общему признанию, несколько взволнованной — вызовом. Она собралась с мыслями и крикнула ему вслед.

— Подожди! — она подбежала к двери и придержала её. Он уже уходил, но остановился как раз перед тем, как завернуть за угол, и посмотрел на неё. — По крайней мере, скажи мне имя моего объявленного конкурента, — сказала она насмешливым тоном.

— Том, — ответил он с ухмылкой и, прежде чем исчезнуть за углом, добавил: — Том Риддл.

У Гермионы отвисла челюсть. Она почувствовала, как её сердце остановилось, а затем снова бешено забилось. Она зашла обратно в гостиную, закрыв за собой дверь. Ноги у неё подкосились, и она упала на колени, не в силах больше держаться на ногах.

«Том Риддл? Риддл? Том Марволо Риддл?!»

— Нет, ни в коем случае, это невозможно, — сказала она себе. — Это невозможно, это совпадение. Это невозможно.

— Что за совпадение? — она услышала, как спросил её Рон.

Она резко повернула голову к спальням мальчиков, из которых только что вышли Гарри и Рон. Как только они увидели выражение ужаса на её лице, оба бросились к ней.

— Гермиона, что случилось? — спросил Рон, когда они с Гарри поставили её на колени. — Ты выглядишь так, будто увидела привидение!

— Вот, Рон, подвинь её к креслу, — сказал Гарри, но Гермиона, быстро собравшись с мыслями, высвободилась из их объятий.

— Нет, нет, я в порядке, — сказала она в отчаянии. — Послушайте, Гарри, Рон, я не знаю, как это сказать, но… вы не поверите, это ужасно, я знаю, но это правда, я имею в виду, это должно быть правдой, кем ещё он может быть? Прости, что не поняла раньше, но я никогда не видела, как он выглядел, когда был моложе.

— Ого, Гермиона, помедленнее, — сказал Рон. — О ком ты говоришь?

— Вы знаете этого студента? Тот, что с ожерельем? — сказала она, её сердце всё ещё колотилось.

— Да, — медленно проговорил Гарри. — И кто же он?

— Гарри… он… он…

Она остановилась, понимая, что Гарри может не так хорошо воспринять эту новость. Она не собиралась говорить ему, но тут же отказалась от этой идеи, понимая, что в конце концов он узнает.

— Том Риддл, — прошептала она, — он Том Риддл.

Наступило ошеломлённое молчание.

— Что? — Гарри прошептал через мгновение. — Что ты только что сказала?

— Том Риддл. Он был здесь, когда мы вошли! Мы его не видели, он сидел у огня. Он только что сказал мне, что его зовут Том Риддл, перед тем как уйти! И — о нет, он тоже на шестом курсе! Он тоже живёт в вашем общежитии!

Рон выглядел потрясённым.

— Ты хочешь сказать, что я буду спать в одном общежитии с молодым Сама-Знаешь-Кем? Борода Мерлина! — воскликнул он. — Я не буду делить комнату с этим психом! Он убьёт нас во сне! Гарри, что мы будем делать? Гарри? Алло? Гарри?

Но Гарри не ответил. Казалось, он даже не слышал его. Он напряжённо смотрел на ковер, стиснув зубы. Одна из его рук полезла в карман и вытащила палочку. Гермиона сразу узнала этот взгляд, предвидя его. Он планировал сделать что-то опрометчивое, глупое.

— Гарри, нет, — предостерегающе сказала Гермиона.

— Почему? — он зарычал, отвернувшись от ковра и пнув ногой стоявшее рядом кресло. — Почему, чёрт возьми, нет?

Рон ошеломлённо смотрел то на одного, то на другого, не понимая, о чём идёт речь.

— Гарри, ты не можешь! Ты не можешь изменить историю.

— КОМУ КАКОЕ ДЕЛО ДО ИСТОРИИ? Он убил моих маму и папу! Почему бы нам не остановить его? Мы могли бы убить его сами! Мы могли бы покончить со всем, прежде чем это произойдёт! Только представьте, нет Волдеморта! Ни Пожирателей смерти, ни войны! Это наш шанс, мы можем спасти всех!

Гермиона в ужасе уставилась на него со слезами на глазах.

— Даже если бы мы могли всё исправить, нас бы бросили в Азкабан! Он ещё ничего не сделал, Гарри. Никто нам не поверит. Никто. Мы будем гнить в тюрьме всю оставшуюся жизнь.

— Нам не нужно попадаться — мы можем убежать, — предложил Рон, на лице которого было твёрдое, решительное выражение.

— Рон, тебе понравилось, как поступил Сириус? И мы даже не можем замаскироваться так, как он. Кроме того, если мы убьём его, что это будет означать для нашего будущего? Как мы можем вернуться назад, зная, что всё изменили? Мы вернёмся в мир, которого даже не знаем! Мы даже не знаем, сможем ли вернуться! Насколько нам известно, мы можем даже не родиться!

— Какое отношение наше рождение имеет к Сама-Знаешь-Кому? — недоверчиво спросил Рон.

— Откуда ты знаешь, что, остановив Сам-Знаешь-Кого, ты не освободишь место для кого-то другого, который объявит себя Тёмным Лордом? Всё будет по-другому — он может убить наших родителей или даже бабушку с дедушкой. Хогвартс может быть закрыт, и ваши родители, возможно, никогда не повстречаются! Разве вы не видите, что происходит, когда вы вмешиваетесь во время? Это непредсказуемо!

Она повернулась к Гарри, который, казалось, колебался.

— Пожалуйста, Гарри, — взмолилась она. — Пожалуйста, не делай ничего опрометчивого. Это не будет работать так, как вы хотите. Это не вернёт твоих родителей.

Он отвел от неё взгляд и направился к камину. Осторожно пошевелил руками, хотя Гермиона была уверена, что он вытирает слезу. Рон мрачно смотрел ему вслед.

Гарри повернулся и пошёл к ним, мрачный, но решительный.

— Окей. Хорошо. Я не буду этого делать, — сказал он.

Гермиона почувствовала прилив благодарности к нему.

— Я знаю, как много это значит для тебя, я знаю, что это нелегко, но это правильно, вот увидишь.

— Значит, мы просто оставим его? Мы просто позволим ему делать всё то, что он собирается делать, когда вырастет?

— Рон, у тебя есть идеи получше? Потому что, если ты что-то знаешь, я готова их услышать. Вы не можете думать, что я не поддаюсь искушению этим шансом, но мы не можем просто так все изменить!

— Прекрасно, — ответил он с горечью, — но я не собираюсь делить комнату с этим уродом!

— Слушайте, уже пять минут седьмого, — сказала Гермиона. — Нам пора идти. И… слушайте, есть все шансы, что вас представят Тому, и вам даже придётся сесть рядом с ним… Просто, просто постарайтесь быть вежливыми, пожалуйста? Мы не хотим, чтобы кто-то что-то заподозрил.

Ни Гарри, ни Рон не выглядели довольными, но они оба неохотно кивнули. Гермиона не могла больше ничего сделать, чем надеяться на лучшее, когда они молча вышли из общей комнаты и направились к Большому залу. И тут её поразило ужасное осознание.

«Мне только что бросил вызов Тёмный Лорд».

Оказавшись в вестибюле, они заметили профессора Слагхорна, с тревогой ожидавшего их у входа в Большой зал.

— А, вот и вы! — сказал он, заметив их с облегчением.

— Извините за опоздание, профессор, — сказала Гермиона, когда они пересекли холл. — Мы немного заблудились.

— Не волнуйтесь, не волнуйтесь, — сказал он. — Если вы пройдёте за мной внутрь, профессор Дамблдор познакомит вас со студентами. Обычно профессор Диппет это делает, но у него важная встреча, и он не будет ужинать с нами сегодня.

Все трое последовали за Слагхорном в Большой зал, заполненный персоналом и студентами, наслаждавшимися ужином. Гермиона автоматически перевела взгляд на Слизеринский стол, где заметила Риддла, сидящего среди группы мальчиков, среди них был блондин, который мог быть только Абраксасом Малфоем. Гермиона не удивилась, увидев, что он сидит в центре группы.

Гермиона посмотрела на Гарри, который проследил за её взглядом и смотрел на Риддла с отвращением. Гермиона толкнула его локтем и укоризненно посмотрела на него. Он нахмурился, но отвернулся от Риддла.

Они последовали за профессором Слагхорном к учительскому столу и остановились, когда подошли к креслу профессора Дамблдора. Увидев их, он добродушно улыбнулся и встал, громко откашлявшись. Через несколько секунд в зале воцарилась тишина, все головы повернулись к заместителю директора, их глаза смотрели то на него, то на трёх незнакомых студентов.

— Добрый вечер, студенты! С удовольствием представляю вам трёх новых студентов. Самое необычное, хотя и не неслыханное, что они начнут учиться здесь на шестом курсе, и все они были отсортированы на Слизеринский факультет.

Гермиона заметила несколько удивлённых и любопытных лиц за Слизеринским столом, многие из которых перешёптывались.

— Позвольте представить вам мисс Гермиону Джин… — Гермиона нервно помахала рукой, — мистера Гарри Эванса и мистера Рона Уэсли.

Гарри и Рон тоже помахали рукой, и раздались несколько заинтересованных аплодисментов.

— Я верю, что все обитатели Слизеринского факультета и все шестикурсники, в частности…

Бах.

Громкий взрыв эхом разнёсся по Большому залу, заставив профессора Дамблдора остановиться, и все в зале вздрогнули от удивления. Несколько человек закричали. Гермиона, как и все остальные, огляделась в поисках источника шума, думая, что, возможно, Пивз затеял своё обычное злодеяние или что какой-то Фред и Джордж этого времени решили устроить пожар. Но она не могла разглядеть ничего необычного, пока не поняла, в чём дело.

— Смотрите! — воскликнула девушка за столом Равенкло, указывая на стену за главным столом. Все головы повернулись к стене. Гермиона, Рон и Гарри развернулись на своих местах, а учителя повернулись на стульях, чтобы посмотреть. Это было замечательное место, чтобы созерцать. Большая часть каменной стены выглядела так, словно её отшлифовали невидимой рукой, пока поверхность не стала плоской, хотя всё ещё шероховатой. Затем, когда Гермиона подумала, что всё кончено, из самой стены потекли небольшие количества ярко-красной жидкости.

Гермиона обменялась озадаченными взглядами с Гарри и Роном, в то время как все в зале молча наблюдали за происходящим. Вскоре стало ясно, что жидкость — это какие-то чернила, потому что она складывалась в буквы, которые затем перемещались по стене, перестраиваясь в слова. Почти так же быстро, как и началось, буквы перестали двигаться. Гермиона быстро прочитала слова и не смогла сдержать вздоха, когда её руки потянулись к руке Рона, которая, как она только заметила, стала очень жёсткой. Она могла издалека различить шум возбуждённого и смущённого бормотания, доносящегося от студентов позади неё. Она снова перечитала слова, словно желая убедиться, что они настоящие.

«Тайная комната снова открыта. Враги наследника, берегитесь!»

Гермиона перевела взгляд на профессора Дамблдора, который всё ещё стоял к ней спиной и смотрел на послание. Другие сотрудники, большинство из которых Гермиона не узнала, нервно переглядывались. Некоторые выглядели испуганными, другие растерянными. И всё же некоторые, как профессор Слагхорн, выглядели недоверчивыми. Он даже улыбался.

— Похоже, мы нашли себе проказника, немного разбирающегося в Хогвартской мифологии, — сказал он женщине, сидевшей рядом с ним. Однако она, казалось, не разделяла его мнения и нервно поглядывала на профессора Дамблдора.

Гермиона, прекрасно понимая, что это не шутка, посмотрела через холл на единственного человека, который мог написать сообщение. Она видела, что Риддл смотрит на сообщение, выглядит смущённым и заинтересованным, и иногда комментирует то, что говорят его друзья. Большинство из них выглядели сбитыми с толку, как и остальные ученики, хотя Гермиона с отвращением заметила, что Абраксас Малфой выглядел взволнованным и нетерпеливо разговаривал со своими друзьями, без сомнения, рассказывая о Тайной комнате. Гермиона заметила Жаклин, которая сидела в нескольких местах от него, слушая их разговор и выглядя потрясённой. Гермиона почувствовала прилив благодарности к ней. Она оглянулась на Риддла, который теперь смотрел на учителей. Выражение его лица оставалось прежним, и она почувствовала, как в ней поднимаются гнев и ненависть.

Второй громкий хлопок пронёсся по коридору, заставив Гермиону подпрыгнуть и отвернуться от Риддла. Все оглянулись на надпись на стене, словно ожидая услышать звук, и не были разочарованы. Большая часть стены над надписью начала осыпаться. Раздалось много испуганных криков и воплей, и Гермиона почувствовала, как Рон оттащил её назад, когда пыль и маленькие кусочки камня упали на их пути. Мгновение спустя, однако, Дамблдор установил какой-то невидимый барьер, который заставил всю пыль и камень (включая некоторые довольно большие куски) скользить к одной незанятой стороне зала.

Не было слышно ни звука, кроме того, как маленькая часть стены медленно рушилась, пока все смотрели, и как стулья скребли по земле, когда испуганные и потрясённые учителя встали со своих мест. Вскоре часть стены полностью развалилась, и сквозь пыль Гермиона смогла разглядеть тёмную фигуру, медленно выплывающую из стены. Он остановился прямо перед стеной, а затем внезапно, как будто его заколдовали, пыль исчезла, и раздался коллективный вздох, когда все поняли, что тёмная фигура на самом деле была подростком. На его застывшем лице застыло выражение ужаса. Гермиона видела это выражение слишком много раз, чтобы сомневаться. Он окаменел.

— Питер! Питер! — в коридоре раздался пронзительный крик. Гермиона повернула голову и увидела молодую девушку — возможно, второкурсницу или третьекурсницу, вскочившую со своего места и выбежавшую вперёд. — Он жив? Профессор Дамблдор, он жив?

Крики девочки, казалось, зажгли надвигающуюся панику, которая угрожала разразиться в зале, и студенты начали кричать и вскакивать со своих мест. Гермиона видела, что некоторые плакали. Она посмотрела на Рона и Гарри. Рон мрачно смотрел на парнишку-подростка, висевшего над ними, в то время как Гарри с выражением сильного гнева смотрел на Риддла, который сумел довольно успешно притвориться шокированным, как и все остальные, хотя, возможно, и не таким испуганным.

— Молчать! Тишина! — заревел профессор Дамблдор, но только после того, как его палочка издала несколько взрывных звуков, в зале воцарилась тишина. — Вы все сейчас же пойдёте в свои комнаты отдыха! Префекты, главные старосты, сопровождают всех студентов, особенно заботясь о первом, втором и третьем курсах. Ваши главы домов скоро встретят вас в общих комнатах. Никто не должен покидать свои общие комнаты ни при каких обстоятельствах. Учителя должны оставаться здесь. А теперь идите!

Студентам не нужно было повторять дважды. Те, кто ещё сидел, вскочили на своих места, а те, кто уже стоял, побежали к дверям. Гермиона видела, как префекты окружают студентов и приказывают им сохранять спокойствие. За Слизеринским столом она видела Риддла, стоящего, высокого, спокойного, как никто другой, и отдающего приказы первокурсникам.

— Первые курсы, держитесь вместе. Не нужно паниковать. Просто держитесь вместе, — крикнул он. — Вы! Прекрати толкать! Я сказал, Хватит. Сейчас.

— Гермиона, ну же! — Рон настойчиво позвал её, потянув за руку.

— Что ты делаешь? — спросила она, потому что он не потянул её к двери.

— Пойдём, Гарри взял плащ, — сказал он, и она последовала за ним в маленький укромный уголок, где они могли спрятаться за учительским столом. Никто из учителей не остался за столом. Гарри нигде не было видно. Они с Роном склонились над столом.

— Сюда! — она услышала, как Гарри сказал, а затем, без предупреждения, плащ-невидимка был брошен вокруг них, и Гарри появился рядом с ними.

— Что ты делаешь? — Гермиона в панике сказала: — Нас могли увидеть!

— Никто не потрудился посмотреть на нас! Давай, вставай, я хочу услышать, что скажет Дамблдор.

Они встали, старательно прикрывая ноги. Гермиона огляделась и увидела, что половина учеников уже ушла. Тем не менее, молодая девушка, которая кричала ранее, отчаянно пыталась бороться с толпой и бежать к учительскому столу. Гермиона могла только предположить, что она младшая сестра мальчика.

Они подошли к тому месту, где собрались учителя, как раз вовремя, чтобы услышать, как Дамблдор обращается к собравшимся.

— Мерритаут, пожалуйста, немедленно позови начальницу больничного крыла. Скажи ей, чтобы принесла аптечку. Прингл, Эверард, Гаспар, Лаврентия — патрулируйте коридоры, чтобы убедиться, что ни один студент не встал с постели, прежде чем вернуться сюда. Астория, пожалуйста, утешьте мисс Элисон Тейлор.

В то время как несколько учителей быстро вышли из зала, высокий, добродушно выглядящий учитель подошёл к девушке, которая, по мнению Гермионы, могла быть только Элисон. Он ободряюще обнял плачущую девочку и сказал то, что Гермиона приняла за слова утешения.

Она повернулась и посмотрела на профессора Дамблдора, который теперь серьёзно смотрел на Питера. Не теряя больше времени, он превратил главный стол в большую лестницу и поднялся по ней, пока не оказался на той же высоте, что и подвешенная фигура. Произнеся несколько заклинаний и, как правило, наблюдая за мальчиком, он спустил его с лестницы и осторожно положил на заколдованные носилки.

Учителя и Элисон столпились вокруг него, пока профессор Дамблдор разглядывал тело. Это напомнило ей тот день, когда они нашли окаменевшего кота, — как и в тот день, он осмотрел тело, его лицо было так близко, что его кривой нос почти касался его.

— Как ты думаешь, что с ним не так? Что они могли с ним сделать? — пробормотал коренастый темноволосый мужчина в заляпанной грязью шляпе. Гермиона подозревала, что он мог быть учителем гербологии.

— Проснись, Питер, проснись, — всхлипнула Элисон, а профессор Астория нежно похлопала её по плечу. — Почему он не просыпается?

— Ну-ну, дорогая Элисон, я уверена, Альбус точно знает, что с ним не так, — успокоила её Астория. — Его разбудят в самое ближайшее время.

— Кеттлберн, Мерритаут говорила что-нибудь о мальчике перед отъездом? — спросил учитель гербологии.

— Нет, ничего, — ответил молодой человек с тёмно-каштановыми волосами и сильным загаром, в котором Гермиона теперь узнала гораздо более молодую версию учителя заботы о волшебных существах. — Ты же не думаешь, что это тёмные искусства, не так ли? Конечно, нет!

— А что ещё это может быть? — мрачно ответил профессор Бири. — Ничто другое не заставило бы Альбуса так пристально вглядываться в следы магии на теле юноши.

— Ну же, Герберт, — смущённо сказал профессор Слагхорн. — Тёмные Искусства? Нет, нет, уверяю вас, это какая-то глупая месть, шутка, ничего больше.

— Ты действительно так думаешь? — сказал профессор Бири. — Шутка? А что насчёт послания? Тайная комната? Ты должен знать легенду лучше, чем все мы, Гораций, будучи главой Слизерина. И, конечно же, ты должен был знать, что Питер магглорождённый — нет, ясно, если послание верно, он был целью, и здесь есть кто-то, кто намерен избавить школу от магглорождённых. Если это действительно наследник Слизерина, то неудивительно, что мистер Тейлор мёртв или близок к смерти.

Элисон всхлипнула, и Гермиона нахмурилась, увидев, как бесчувственны профессора. Профессор Астория, казалось, думала о том же.

— Неужели ты не можешь перенести свой разговор в другое место? Разве ты не видишь, что огорчаешь его сестру? — она нахмурилась.

— Он не умер, Элисон, — послышался голос профессора Дамблдора.

Все головы повернулись к профессору Дамблдору, который больше не склонялся над Питером.

Элисон облегчённо вздохнула.

— Но тогда что с ним не так? — спросила она, вытирая слёзы. — Почему он не двигается? Почему он выглядит таким испуганным?

— Похоже, он окаменел.

— Вы можете… вы можете его вылечить? — кротко спросила она, в то время как несколько учителей ахнули от шока.

— Думаю да. Элисон, ты знаешь, когда в последний раз видели твоего брата перед нападением?

— Он пропадал весь день. Его друзья спросили меня раньше, они сказали, что он не был на занятиях с утра! — сказала Элисон дрожащим голосом.

— Спасибо, Элисон. Герберт, как твой урожай мандрагоры?

— Очень хорошо, профессор, но всё ещё недостаточно зрелый, — ответил профессор Бири. Он выглядел бледным.

В этот момент вернулась профессор Мерритаут, а за ней женщина средних лет, которая, как сразу поняла Гермиона, была мадам Помфри того времени.

— Мадам Глэдис, — обратился профессор Дамблдор к ведьме. — Я полагаю, что студент, возможно, окаменел. Пожалуйста, немедленно отведите его в больничное крыло и сделайте все необходимые анализы, чтобы подтвердить его состояние и определить любую возможную причину. Мисс Тейлор, не хотите ли сопровождать брата?

Элисон кивнула, по её лицу всё ещё текли слёзы, и последовала в больничное крыло.

— Что нам теперь делать, Альбус? — серьёзно спросил Профессор Бири. — Я никогда не видел ничего подобного! Должны ли мы верить, что это работа наследника Слизерина, использующего монстра Слизерина, легенду, о которой мы так много слышали и так много насмехались? Или это шутник, как предполагает Гораций?

— Боюсь, это не шутка. Только продвинутая, тёмная магия могла так ошеломить ученика, — серьёзно сказал Дамблдор, — независимо от того, является ли это работой наследника Слизерина.

— Ну же, Альбус, — недоверчиво произнёс профессор Слагхорн. — Наследник Слизерина? Действительно! Это не что иное, как легенда! Причудливая сказка, придуманная ненавистниками магглов, прикреплённая к имени Слизерина, чтобы придать ей больше достоверности. Биннс, это ваша область знаний. Что скажете?

Гарри, Рон и Гермиона обменялись удивлёнными взглядами, когда заметили учителя, которого не заметили раньше — живого профессора Биннса.

— Легенда, которую, я уверен, вы все знаете, гласит, что Слизерин построил в замке Тайную комнату и держал там монстра, которым намеревался убить всех магглорождённых детей. Говорят, что только его истинный наследник будет иметь возможность найти комнату и контролировать монстра внутри. Конечно, хотя многие директора искали эту Тайную комнату, всё было напрасно. Ни комната, ни чудовище не найдены.

— Я должен посоветоваться об этом с директором, а также с управляющими школой, — сказал профессор Дамблдор. — До тех пор необходимо провести обыск в замке и на этом месте. Я позабочусь об этой области. Руководители факультетов должны проверить свои факультеты, убедиться, что всё в порядке и объяснить студентам ситуацию.

— Что мы им скажем? — спросила Профессор Астория. — Мы даже не знаем, что произошло.

— Правду, Астория. Что Питер окаменел. Хотя и не нужно говорить про Тайную комнату. Думаю, это вызовет большую панику. Скажите, что это, скорее всего, случайный акт, вероятно, мести. Кроме того, Астория, как декан Хаффлпаффа, пожалуйста, свяжитесь с родителями Питера как можно скорее. Аппарируйте в их дом, если нужно. Помните, что они магглы, так что будьте осторожны. Мы бы не хотели, чтобы они забрали Элисон из школы.

— Да, Альбус, — ответила она и поспешила прочь вместе с профессорами Слагхорном и Бири. Когда они уходили, учителя, которые ушли раньше, вернулись, и Дамблдор организовал их в поисковую группу, назначив одного из них посетить Гриффиндорскую гостиную вместо него. И они тоже ушли, чтобы обыскать замок. В конце концов они остались одни в холле с Дамблдором, который осматривал обломки.

— Думаю, нам пора идти, — прошептала Гермиона, и они тихо вышли из Большого зала.

— Не могу поверить. Не могу поверить! — воскликнул Рон, когда они вошли в пустой вестибюль. — Он ушёл и открыл комнату! Этот псих! Ты видел, что он сделал с ребёнком? Я думаю, Джинни, должно быть, было легко, по крайней мере, он не заставлял её делать ничего ужасного!

— Послушай, если мы поторопимся, то сможем догнать профессора Слагхорна и пробраться внутрь, когда он откроет дверь, — сказала Гермиона.

— Что? Я не хочу возвращаться туда сейчас, нам нужно поговорить! — воскликнул Гарри.

— Гарри, замок обыскивают! Как это будет выглядеть, если нас обнаружат нарушающими правила в первый же вечер, когда мы здесь, через несколько минут после того, как студент окаменел? Кроме того, это важно — мы могли бы увидеть, как Риддл реагирует на всё это. Ну же.

Поэтому они поспешили в общую комнату Слизерина и, к счастью, успели догнать Слагхорна как раз перед тем, как он открыл дверь, и тихонько проскользнули за ним. Хотя в общей комнате было полно народу, никто не двигался, внимательно прислушиваясь к тому, что говорил Слагхорн, поэтому они смогли осторожно прокрасться в спальни мальчиков, не вызывая большой тревоги, где Гарри и Рон сняли плащ и вошли в общую комнату, в то время как Гермиона, всё ещё в плаще, пробралась в спальню девочек и сняла его там, и вошла в общую комнату как можно осторожнее. Ей удалось поймать конец речи Слагхорна, которая была заверением, что преступник будет пойман и сурово наказан. Как только Слагхорн ушёл, общая гостиная взорвалась шумом, когда студенты возобновили обсуждение того, что произошло в свете новой информации.

Гермиона попыталась найти Гарри и Рона. Они уже не стояли там, где она их оставила.

— Гермиона, сюда!

Она обернулась и увидела, что Жаклин направляется к ней.

— Я рада, что нашла тебя! Я подумала, что, возможно, тебе не удалось найти дорогу обратно в гостиную, — сказала она, выглядя искренне обеспокоенной.

— О, нет, я была здесь всё это время, — солгала Гермиона. — Ты, должно быть, не видела меня в толпе. Ты видела Гарри и Рона? Я думала, они опередили меня, а потом я их потеряла.

— Да, они здесь с остальными шестикурсниками, — сказала она. — Ну, мы все говорим о том, что случилось — это было довольно страшно, не так ли? Я никогда не видела ничего подобного.

— Да, это было ужасно, — ответила Гермиона, изо всех сил стараясь вести себя так, как будто это было что-то новое для неё. — Такого рода вещи — это не распространено в Хогвартсе, не так ли?

— О, нет, конечно, нет, — ответила она, качая головой. — Нет, худшее, что ты увидишь в Хогвартсе, это то, что кто-то пострадает в игре в квиддич. Такого рода вещи, как нападение, нет, это совсем не то.

Они подошли к углу комнаты, где Гарри и Рон сидели с несколькими другими людьми, самым примечательным из которых был Риддл. Риддл сидел в одиночестве в кресле напротив Гарри и Рона, сидевших рядом с Абраксасом (Гермиона видела, что они не слишком довольны таким расположением). На другом диване сидели три девочки, а два мальчика и девочка (Гермиона узнала подругу Жаклин, Андреа) удобно расположились на полу. Когда Гермиона и Жаклин присоединились к ним, все они слушали Абраксаса, который, казалось, рассказывал всё, что знал о Тайной комнате.

— Конечно, есть причина, по которой она называется «Тайная комната» — никто не знает, где она находится, что внутри неё, и существует ли вообще. Но легенда гласит, что Слизерин позаботился о том, чтобы только его истинный наследник мог получить к ней доступ и освободить монстра.

— И ты говоришь, что это чудовище — если оно действительно существует, — сказал темноволосый парень, сидевший на полу, и голос его звучал очень скептически. — Это чудовище должно напасть на всех магглорождённых в школе и избавиться от них, даже убить, оставив Хогвартс только для учеников чистой крови?

Абраксас ухмыльнулся. Это было выражение, достойное лица Драко Малфоя. Гермиона ненавидела это.

— Совершенно верно, Альфард. Совершенно верно. И если вы спросите меня, то чем скорее он от них избавится, тем лучше. Я рад, что всё началось с Тейлора — жаль, что он не умер.

— Умер? — холодно спросила Жаклин, прищурившись. — Ты хоть понимаешь, что случилось бы, если бы он умер, Малфой? Вы хоть на секунду представляете себе, что Хогвартс был бы тем местом, где сегодня убивают студентов слева, справа и в центре? Министерство его закроет. Кроме того, почему ты думаешь, что ты в безопасности? Кто сказал, что этот наследник будет придерживаться правил, убивая только магглорождённых? Насколько ты знаешь, однажды ты можешь невольно разозлить его, а потом мы узнаем, что Абраксас Малфой лежит окаменевший в больничном крыле или, что еще хуже, мёртв.

Гермиона вздрогнула, и её взгляд невольно метнулся к Риддлу. Именно это она и представляла себе, как он это делает — отпускает Василиска на любого, кто ему перечит. Однако в данный момент выражение его лица было тщательно подобрано, чтобы не выдать его мыслей по этому поводу. Он выглядел заинтригованным этой дискуссией, но не давал никакого намёка на то, что действительно собирается использовать Василиска в таких ужасных целях.

— Из-за этого, — нахмурился Абраксас, — Министерство никогда не закроет Хогвартс. Скорее всего, они просто заставят всех грязнокровок уйти, и я сомневаюсь, что наследник использует монстра против кого-то, кроме грязнокровки или, возможно, предателя крови. Кто будет настолько глуп, чтобы так испортить репутацию. Ты просто параноик.

— Я согласен с Жаклин, — сказал Альфард, качая головой. — Я не люблю Тейлора так же сильно, как и любого другого человека: он глуп и высокомерен, смесь, которая не работает хорошо даже в лучшие времена, но это не значит, что он заслужил то, что с ним случилось. Вонючая бомба в его сумке, возможно, хорошее проклятие летучей мыши или даже хороший страх — я бы смеялся вместе со всеми вами, но это? Это крайность. Это нелепо. Это просто жестоко. И, конечно, для нас это не так уж много.

Гермиона сдержала улыбку — Альфард и Жаклин дали ей новую надежду на Слизеринском факультете. Возможно, их аргументы не были столь Гриффиндорскими, как ей хотелось бы, и слишком эгоистичными, но, по крайней мере, они были против в принципе.

— Что это, Альфард? — сказала одна из девушек, сидевших на диване и смотревших на него прищуренными глазами. — Может быть, тебе жаль грязнокровку?

— А почему бы и нет? — ответил Альфард, выпрямившись. — Разве он не волшебник? Разве он не человек? Ты хочешь убить его только потому, что у него есть родители-магглы? Да, это печально. Да, это не так хорошо, как быть настоящим чистокровным, но это недостаточно веская причина для смерти. Тебе следует помнить, что волшебная раса давно бы умерла, если бы мы не размножались с магглами. Кроме того, никто из нас не может выбрать родословную. Ты помнишь, что наш двоюродный дед был предателем крови, Лукреция.

— Не упоминай его при мне! — огрызнулась Лукреция.

Невероятно! Интересно, думала ли шляпа когда-нибудь о том, чтобы зачислить его на Гриффиндор?

— В любом случае, — продолжал Альфард, не обращая на неё внимания и оглядывая всех сидящих. — Я даже не уверен, что верю в эту комнату, для меня это звучит как куча мусора. Скорее всего, какой-то идиот с обидой на Тейлора виноват.

— Том верит в это, — резко сказала Андреа. Она сидела на полу, прижав колени к груди и крепко обхватив их руками, и смотрела на Риддла с пылким выражением преданности.

Все глаза устремились к нему, и Гермиона увидела, что он явно пользуется уважением всех присутствующих. От этого её затошнило.

Риддл, казалось, был удивлён этим высказыванием и позволил задумчивому выражению пройти по его резким чертам.

— Я не знаю, во что верить, — медленно произнёс он, склонив голову набок и задумчиво поглаживая подбородок. — Легенда о Тайной комнате интересна, хотя и очень притянута за уши. Какое существо могло жить так долго и как наследник, предположительно простой студент, сможет найти комнату, когда поколения учеников Хогвартса потерпели неудачу? И, конечно, монстр Слизерина предназначен для убийства, а не для окаменения. Но с другой стороны, требуется большое количество тёмной магии, чтобы окаменеть человека. Несомненно, в замке нет ученика, способного на такую магию, поэтому помощь монстра имеет смысл. Думаю, время покажет ответ — если атаки продолжатся, в этом может быть доля правды.

Гермиона прикусила язык.

«Ты грязный лжец! Грязный, убийственный лжец!»

Теперь Гермиона поняла, почему никто его не подозревал. Если бы она не знала, что он виновен, её тоже можно было бы одурачить.

Андреа выглядела очень впечатлённой.

— Ого, я бы никогда не подумала об этом так. Ты такой умный, Том, — сказала она, улыбаясь ему так, как, должно быть, считала лестным. Гермионе показалось, что она выглядит идиоткой.

— Спасибо, Андреа, — тихо сказал Том, слегка покраснев, отчего Андреа захихикала.

Гермиона почувствовала отвращение. Она была уверена, что румянец был фальшивым. Жаклин тоже смотрела на Андреа с раздражением, и Лукреция бросила на неё кислый взгляд. Абраксас ухмыльнулся, и даже Риддл изобразил лёгкую хитрую улыбку, когда подумал, что никто не смотрит.

К счастью, неловкий момент был прерван внезапным появлением в центре комнаты большого стола, уставленного ещё не съеденным обедом. Этот вид вызвал много беспокойства, когда голодные студенты бросились вперёд со всех углов комнаты, включая большинство шестикурсников.

Жаклин повернулась к Гермионе.

— Понимаешь, что я имела в виду? Он жалкий. В любом случае, давай поедим, — предложила она. — Ты ещё ничего не ела.

— Ты иди, я сейчас догоню, мне нужно поговорить с Гарри и Роном.

Жаклин согласилась и отошла, чтобы присоединиться к остальным девочкам, в то время как Гермиона подошла и села на место, которое Абраксас освободил несколько секунд назад, рядом с Роном.

Гарри тут же наклонился к ней и Рону и настойчиво прошептал:

— Нам нужно поговорить. Сейчас.

— Мы не можем здесь разговаривать. И люди заметят, если мы уйдём, — прошептала Гермиона в ответ.

— Извините меня.

Резкий голос напугал их всех — все подняли головы и увидели, что перед ними стоит Риддл с любопытным, хотя и вежливым выражением лица.

— Извините, что побеспокоил вас, — сказал он без тени сожаления. — Но я не думаю, что мы были должным образом представлены друг другу, — добавил он, глядя на Гарри и Рона.

У Гермионы было ужасное чувство внизу живота — ей не нравилось, как он смотрел на них. Это было слишком… расчётливо. Его глаза, казалось, впитывали каждую деталь выражений Гарри и Рона, их движений и реакций. К несчастью, как отметила Гермиона, ни один из них не сумел скрыть своего недовольства.

— Я Том Риддл, — представился он, протягивая руку Рону, который несколько мгновений смотрел на неё, потом нерешительно пожал и отпустил слишком быстро. Риддл бросил на него подозрительный взгляд и протянул руку Гарри, который, к счастью, не колеблясь пожал её, но также поспешно отпустил.

— Мы рады познакомиться с тобой, Риддл, — быстро сказала Гермиона, надеясь прикрыть их. — Мы просто немного потрясены тем, что произошло, я имею в виду, в холле. Это не то, что ты ожидаешь увидеть в свой первый день в Хогвартсе.

Том отвернулся от мальчиков и посмотрел на Гермиону, его тёмные брови слегка приподнялись в недоверчивой манере. Очевидно, отсутствие удовольствия у мальчиков от встречи не ускользнуло от его внимания.

— О, я в этом уверен, Джин, — ответил он, но акцент на формулировке доказывает, что он ей не поверил. — Да, об инциденте — это то, что поразило нас всех, я думаю. Это было довольно… неожиданно. Но на твоём месте меня бы это не слишком беспокоило. Конечно, ты не должна позволять этому влиять на твою академическую успеваемость — профессора сказали ожидать от тебя многого, — сказал он многозначительно, его глаза намекали на вызов, который он выдвинул ранее.

— Мы, как правило, хорошо работаем под давлением, — сказала Гермиона вежливо, почти холодно.

Риддл хитро и насмешливо улыбнулся. Этого было достаточно, чтобы заставить её спину покалывать и щекотать ее гордость.

— Какая удача, — ответил он, прежде чем повернуться к Рону и Гарри и добавить: — Что ж, было приятно познакомиться с вами, — сказал он с презрением в голосе, таким тонким, что проходящий мимо человек мог бы пропустить это. — Я больше не буду отнимать ваше время.

И с этими словами он ушёл.

— Мерзавец, — пробормотал Рон, как только Риддл оказался вне пределов слышимости.

Гермиона наступила ему на ногу.

— Ой! Зачем ты это сделала? — он сердито ответил.

— Рон, ты сказал, что будешь нормально с ним обращаться! — Гермиона зашипела сквозь стиснутые зубы.

— Я обращался с ним нормально! — он настаивал.

— Нет! Ты вёл себя так, будто его рука заразна. Это ненормально. Теперь он будет подозрителен!

— Ну и как же я должен с ним обращаться? Разве ты не видела, что он сделал с тем парнем? И у него хватает наглости вести себя так, будто он не думает, что комната существует! Чёртов мерзавец.

— Ну, ты же не видишь, что Гарри ведёт себя как идиот?

Гермиона разочарованно вздохнула.

— Гарри, Рон, мы должны оставаться на его стороне, если хотим получить хоть какую-то информацию об этом ожерелье!

— Ну, тогда ты можешь оставаться на его стороне, — с горечью сказал Рон. — По крайней мере, он кажется тебе вежливым.

Гермиона решила, что будет более продуктивно игнорировать его.

— Послушайте, кто-нибудь нас услышит… здесь. Позвольте мне наложить заклинание муффлиато, чтобы мы могли хотя бы поговорить наедине.

Она достала волшебную палочку и осторожно произнесла заклинание, затем проверила, не стоит ли кто-нибудь рядом с ними.

— Хорошо, так что вы двое думаете?

— Он мерзавец, — тут же повторил Рон.

— Не об этом! Обо всей ситуации. Комната открыта — что более важно, первая атака произошла в нашу первую ночь здесь.

Гарри и Рон удивились.

— Ты думаешь, есть какая-то связь? — спросил Гарри.

Гермиона закусила губу.

— Но очень странно, что менее чем через день после нашего прибытия комната открывается. И, и, о! Я только что вспомнила! — она выпрямилась.

— Что? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Сегодня, чуть раньше, когда я пошла в библиотеку за книгами об окклюменции, я столкнулась с Риддлом. Очевидно, тогда я не знала, что это был он, но знала, что это был человек, носивший ожерелье. Как бы то ни было, я увидела, как он выбежал из библиотеки, и он посмотрел — как бы я это объяснила? Взволнованно? Очень взволнованно и счастливо. Он уже почти выбежал из библиотеки, когда столкнулся со мной. И ах, если бы я только раньше осознала! Он пошёл по коридору, ведущему от главной лестницы! Есть только несколько пролётов и лестничная клетка, которая ведёт на третий и второй этажи таким образом!

— О чём ты говоришь? — спросил Рон, нахмурившись. — Что он шёл в туалет Миртл?

— Вот именно, Рон, — выдохнула Гермиона. — Что, если… что, если бы он только сегодня обнаружил вход?

— Но это звучит так, будто книга в библиотеке подсказала ему, где вход, — ответил Гарри. — И это не имеет никакого смысла.

Гермиона нахмурилась в раздумье.

— Ты прав — это было бы бессмысленно, но это подходит. Ты слышал, они сказали, что Питера не видели на занятиях с утра? Это сразу после того, как Риддл вышел из библиотеки.

— Как бы то ни было, вопрос сейчас в том, что мы будем с этим делать. Я имею в виду… мы знаем, где находится комната, мы знаем, кто её открыл, и мы знаем, что в ней! Мы могли бы рассказать кому-нибудь… мы могли бы рассказать Дамблдору.

— Гарри, нет! — Гермиона сочувственно сказала: — Мы не можем. Вы не можете просто обвинить Риддла — у нас нет доказательств!

— Нам не нужны доказательства, — сказал Рон. — Дамблдор уже подозревает Риддла, держу пари, он нам поверит.

— Нам? Кучка детей, которых он знает только один день? Почему стоит верить нам? Кроме того, ты знаешь, что он сказал — хотя он и подозревал Риддла, он ничего не мог с этим поделать, потому что не мог этого доказать и потому что все его любили, с его невинной внешностью маленького сироты.

— Это правда, — с горечью сказал Гарри, пиная ногой ближайший кофейный столик. — Но мы всё равно можем рассказать Дамблдору о комнате — где её нашли, что там внутри.

Гермиона посмотрела на него с выражением, близким к жалости.

— Гарри, почему он нам поверит? И даже если бы он это сделал, тебе пришлось бы сказать ему, что ты говоришь на парселтанге, чтобы взять его в комнату. Это плюс тот факт, что мы в Слизерине, и мы знаем, где находится комната и что внутри неё — он подумает, что ты наследник Слизерина, как и все остальные, когда это было на втором курсе. К тому же, нападения начались в день нашего прибытия! Как ты объяснишь, откуда мы всё это знаем, Гарри? Посмотрим правде в глаза, это всё против нас.

За этими словами последовало мрачное молчание. Гермиона надеялась, что они поймут причину.

— Ну, — сказал Рон через мгновение. — Ну, я думаю, мы могли бы сами туда пойти. Убить Василиска. Мы спасём Миртл и предотвратим нападения в свободное время и… и чёрт возьми, Хагрид! Мы спасём Хагрида! Он больше не будет ложно обвинен!

У Гермионы отвисла челюсть.

— Я забыла о Хагриде! — она застонала, а выражение лица Гарри ясно говорило ей, что он совсем не забыл.

— Так это план? Мы убьём Василиска?

— Ну, есть только одна небольшая проблема с этим планом, — вздохнула Гермиона.

— Что? — воскликнул раздражённый Рон.

— Если предположить, что мы сможем добраться до Василиска, не попавшись на удочку Риддла, не окаменев и не убившись, — как ты собираешься позвать Василиска? Гарри, ты мог бы сказать на парселтанге, но мы все знаем, что он отвечает только наследнику. Ты сам сказал. Мы не смогли бы добраться до него, даже если бы захотели. Кроме того, давайте не будем забывать, что мы здесь, чтобы выяснить, как вернуться в наше время, а не изменить историю.

Рон выглядел расстроенным. Но Гарри этого не сделал.

— Подожди минутку, Гермиона, — сказал он, подавшись вперёд, пристально глядя на неё и задумчиво хмурясь. — Ты сама себе противоречишь.

Гермиона была потрясена. Гарри никогда не задавал ей таких вопросов.

— Как? — спросила она, защищаясь.

— Разве ты не говорила, когда согласилась поступить в Хогвартс, что после всего опыта с клювокрылом ты склонилась к теории, что не можешь изменить будущее? Что всё, что мы делаем сейчас, последствия этого уже ощущались нами, когда мы были в нашем времени, до того, как мы попали сюда?

— Ну, да, я полагаю… — Гермиона запнулась.

— И разве это не означает, что даже если мы попытаемся спасти Миртл, у нас ничего не получится? Потому что мы точно знаем, что она была убита, поэтому мы не можем её спасти. Но может быть… может быть, наше вмешательство станет причиной того, что больше никого не убили! Мы можем попытаться замедлить Риддла настолько, насколько сможем, и это не будет вмешательством в историю!

Гермиона закусила губу. Она знала, что у него был веский аргумент. На самом деле, это был очень хороший аргумент, к которому она сама сильно склонялась. Но она не была полностью убеждена.

— Но что, если в итоге мы принесём больше вреда, чем пользы? Что если мы станем причиной смерти Миртл?

— Что бы там ни говорила Сортировочная шляпа, мы всё равно Гриффиндорцы, до мозга костей. Мы не можем ожидать, что мы будем действовать по-другому. Это риск, на который нам придётся пойти. У нас есть возможность помешать ему, и посмотреть, что идёт вразрез со всем, за что мы когда-либо боролись.

На мгновение Гермиона погрузилась в размышления.

— Я согласен с Гарри, — тихо сказал Рон.

Гермиона вздохнула.

— Прекрасно. В какой-то степени я с этим согласна. Это может сработать, если мы будем осторожны. Очень осторожны. Я уверена, что есть много мелких вещей, которые мы можем сделать, которые не будут слишком опасны, но вы должны пообещать мне не делать ничего опрометчивого, особенно не посоветовавшись со мной. Пожалуйста?

— Договорились, — сказал Гарри с облегчением, хотя и решительно.

— Отлично, — сказал Рон, широко улыбаясь и потирая руки. — Всё будет хорошо. Риддл понятия не имеет, что его ожидает.

Глаза Гермионы метнулись туда, где Риддл наслаждался ужином. Тяжёлое чувство, которое она чувствовала в животе, ещё не прошло, и, когда вновь обнаруженная нервозность покалывала её конечности, она не могла не чувствовать, что всё станет намного хуже, прежде чем всё станет лучше.

— Нет.

— Пожалуйста, Гермиона? Пожалуйста?

— Нет.

— Да брось ты! Имей сердце!

— Рон, в последний раз говорю — нет! Я не собираюсь накладывать защитные чары на твою кровать, независимо от того, как долго и упорно ты просишь это, — разочарованно сказала Гермиона.

Она, Гарри и Рон завтракали за Слизеринским столом, далеко от других шестикурсников.

Рон уставился на неё, едва успев проглотить особенно большую порцию хлопьев.

— Тебе всё равно! Мы с Гарри можем быть убиты во сне этим психом, и ты даже не поможешь предотвратить это.

— Я не вижу, чтобы Гарри жаловался. Никто не причинит тебе вреда во сне. Кроме того, даже если бы я и наложила заклинания, тебе лучше поверить, что Риддл сможет снять их быстрее, чем я. Вы слышали, что Дамблдор сказал Гарри — Риддл контролировал свою магию без палочки ещё до того, как он узнал, что волшебник!

— И что? Гарри надул свою тётю без палочки. Помнишь, Гарри? И однажды, когда я был ребёнком, я заставил штаны Фреда упасть посередине Косого переулка — должно быть, я, кто?

— Рон, — раздражённо сказала Гермиона. — Ты сделал это не нарочно. Риддл мог использовать свою магию для того, чтобы пугать других детей. Ну же! Мы опоздаем на трансфигурацию.

Гермиона встала и подождала, пока Гарри и Рон последуют за ней.

— Запомните, — сказала Гермиона, когда они направились в класс трансфигурации, — я знаю, что мы в значительной степени знаем всё, но я не могу не подчеркнуть, насколько важно, чтоб вы двое вели себя так, будто вообще ничего не знаете. Не пытайтесь действовать умнее, чем мы есть на самом деле. Это касается всех нас. Хорошо?

— Мы поняли это в первый раз, Гермиона. Прекрати ныть, — с горечью сказал Рон, всё ещё недовольный тем, что Гермиона отказалась наложить защитные чары на его кровать.

Гарри многозначительно посмотрел на неё и добавил:

— И не забудь, что мы тебе говорили, Гермиона. Не увлекайся этой проблемой. Не давай Риддлу повода проявлять к тебе особый интерес.

Гермиона нервно нахмурилась и сказала:

— Жаль, что мы не подумали сделать мои СОВ немного более средними раньше. Мы должны были понять, что это привлечёт слишком много внимания. Во всяком случае, я думала об этом всю ночь, и у меня есть план.

— И какой же?

— Я буду прикидываться дурочкой, — сказала Гермиона, лукаво улыбаясь.

— Опять? — сказал Рон с недоверчивым видом.

— Вы меня слышали. Я буду делать вид, что ничего не знаю, и делать вид, что мне требуется, по крайней мере, столько же времени, сколько обычным ученикам, чтобы освоить заклинание. Я всё равно удостоверюсь, что мои результаты теста и домашнее задание находятся где-то между «П» и «В», конечно. Это должно заставить его потерять интерес довольно быстро, вам не кажется?

Рон пожал плечами.

— Не проси меня разгадать тайны этого психопата. Я, например, не понимаю, почему его вообще это волнует.

Гермиона закатила глаза.

«Конечно, ты не поймёшь, Рон, но я понимаю».

Так она и сделала. Перспектива работать рядом с таким умным человеком, как Риддл, возбудила бы её, если бы не тот факт, что он был молодым Тёмным Лордом, наследником Слизерина — короче говоря, воплощением зла. Она всегда была вершиной всего, ну, во всяком случае, пока Гарри не начал проявлять свои способности и просто принял это как должное. В эту эпоху, если бы обстоятельства сложились иначе, ей пришлось бы очень много работать, что делало её достижение ещё более приятным. Хотя она полностью признала, что принимать вызов от всего сердца было бы крайне неразумно, её разочаровывало, что ей пришлось упустить такую возможность.

«Думаю, мне придётся довольствоваться тем, что я вторая».

Они прибыли в класс Трансфигурации, чтобы увидеть, что большинство их собратьев Слизеринцев и большее количество Гриффиндорских студентов уже сидят. Гермиона обменялась озадаченным взглядом с Гарри и Роном, которые одними губами произнесли: «С каких пор трансфигурация была смешанной?»

Гермиона быстро оглядела класс и увидела, что Риддл сидит в дальнем конце от двери, и, к счастью для них, единственный свободный столик с тремя сиденьями находился в самом конце класса, на приличном расстоянии от Риддла. За столом сидели три Гриффиндорские девушки, которые явно дружили друг с другом. Одна, в частности, выглядела приятной, хотя и проницательной. Её длинные чёрные волосы были собраны в тугой пучок, а к мантии был приколот значок префекта.

— Привет, — сказала Гермиона девушке с чёрными волосами. — Ты не возражаешь, если мы сядем здесь? Все остальные места уже заняты.

— О, — сказала девушка, удивлённо глядя на них и с лёгким дискомфортом отмечая их отчётливые Слизеринские цвета. — Думаю, всё в порядке.

— Спасибо, — сказала Гермиона, вежливо улыбаясь, когда они сели рядом с ней.

Краем глаза Гермиона заметила, как одна из девушек недоверчиво посмотрела на черноволосую девушку, явно раздражённая тем, что она ответила им. Префект только пожала плечами в ответ. Гермиона смутно подумала, удивлены ли они, что Слизеринцы захотели сесть рядом с ними.

Гермиона оглядела класс и заметила, что, как и за завтраком, ученики возбуждённо переговариваются между собой. По обрывкам разговоров, которые она подслушала, она поняла, что большинство из них говорили о Тайной комнате. От её внимания не ускользнуло, что некоторые Гриффиндорцы нервно или подозрительно поглядывали на своих Слизеринских одноклассников. Она могла бы поклясться, что слышала, как мальчик сказал: «Ну, они не зря называют его наследником Слизерина!»

Она, Гарри и Рон также, казалось, привлекали любопытные взгляды Гриффиндорцев, хотя Гермиона заметила, или, возможно, надеялась, что это было потому, что они были новыми студентами.

Через несколько минут в класс вошёл профессор Дамблдор. Ученики тут же замолчали и повернулись к передней части класса. Ясно, что он без труда контролировал свой класс. Гермиона заметила, что он выглядит довольно мрачным, и привычный блеск в его глазах, казалось, погас. Большинство студентов смотрели на него выжидающе — Гермиона поняла, что эти выражения похожи на те, что были у студентов, когда открывали комнату на втором курсе Хогвартса. Однако не все студенты смотрели на него выжидающе. Риддл откинулся на спинку сиденья, даже не потрудившись скрыть равнодушное, почти скучающее выражение лица.

— Доброе утро, класс, — сказал профессор Дамблдор, прежде чем оглянуться на ожидающие лица перед ним и слабо улыбнуться. — Понятно. Ну, я не думаю, что мы зайдём слишком далеко сегодня, если я не отвечу на некоторые вопросы, которые, я уверен, вы все хотите задать мне. Я думаю, что пять минут нашего времени будет достаточно. Кто хочет начать первым? Ах, да, Эйдан? — он обратился к Гриффиндорскому парню, чья рука тут же взметнулась в воздух.

— Профессор, что случилось вчера? Я имею в виду — эта Тайная комната, что это? Это реально? Правда ли, что Слизерин спрятал монстра в школе, чтобы избавиться от всех магглорождённых?

Некоторые студенты напряглись, когда Эйдан задал вопрос, а большинство выпрямились. Даже Риддл с любопытством рассматривал Дамблдора.

Дамблдор тщательно обдумал вопрос, прежде чем ответить.

— Видите ли, проблема с легендой о Тайной комнате в том, что это, ну, легенда. Согласно этой легенде, Слизерин построил секретную комнату в этой школе и поместил в неё монстра, которого он намеревался использовать, чтобы избавить школу от всех магглорождённых учеников. Глупая идея, невероятно глупая. На протяжении столетий предпринималось много попыток определить местонахождение комнаты, но ни одна из них не увенчалась успехом. Действительно ли комната открыта? Неужели бедный Питер действительно стал жертвой какого-то легендарного монстра? Неужели… — он помедлил, прежде чем продолжить: — Наследник Слизерина действительно среди нас? Увы, мы не знаем и пока не имеем возможности узнать.

— Профессор, — сказала Жаклин. — Вы хоть представляете, какое чудовище может существовать в этой комнате, если оно действительно существует?

— Много, Жаклин. У меня много догадок, но, боюсь, это всё — догадки. Любое предположение будет так же верно, как и моё.

Студенты продолжали задавать вопросы, а профессор Дамблдор довольно любезно отвечал на них в меру своих способностей. За это время Гермиона обменялась несколькими взглядами с Гарри и Роном. Большинство из них были предостережением, поскольку она видела в глазах Гарри, что он отчаянно пытается выкрикнуть правду перед всеми. Однако он продолжал печально молчать, предпочитая смотреть на Риддла.

— Посмотри на него, мерзавец, — сердито прошептал Рон, глядя на Риддла. — Посмотри на него, сидящего здесь и слушающего, как будто он не знает, что происходит.

— Какие-то проблемы, мистер Уэсли? — спросил Профессор Дамблдор, выжидающе глядя на Рона.

Гермиона съёжилась. Было ясно, что, хотя Дамблдор не слышал, что говорил Рон, он видел, как он смотрел на Риддла. Она пнула его ногой под столом.

— Э-э, нет, профессор, — пробормотал Рон, краснея.

— Хорошо. Думаю, сейчас самое время поприветствовать вас троих в нашем классе. Я должен предупредить вас, что трансфигурация ТРИТОН — очень трудный курс, хотя с небольшой тяжёлой работой, я уверен, что у всех вас есть потенциал, чтобы преуспеть. Итак, продолжим урок.

Как оказалось, дневной урок был посвящён невербальному превращению высших позвоночных животных в других высших животных. Гермиона была в восторге от методов преподавания профессора Дамблдора. Он был весёлым и общался со студентами. Всё это время он следил за тем, чтобы никто никогда не чувствовал себя плохо из-за того, что не знал ответа на вопрос или не мог овладеть техникой. Она сожалела, что не смогла ответить ни на один из вопросов, хотя знала все ответы. Однако после того, как она заметила, что Риддл несколько раз выжидающе смотрит на неё, ей стало намного легче сопротивляться желанию ответить. Однако девушка, сидевшая рядом с ней, не имела подобных оговорок, и сама ответила на добрую треть вопросов. Риддл ничего не ответил, хотя Гермиона знала, что это из-за его плохих отношений с Дамблдором, как Гарри объяснил ранее.

Задача была, конечно, чрезвычайно лёгкой для Гермионы. Она освоила это на четвёртой неделе своего шестого курса, но, как и планировалось, она наблюдала за окружающими её студентами и начала работать в том же темпе. Она даже позаботилась о том, чтобы держать палочку неправильно, чтобы её курица оставалась неизмененной.

— Хорошая попытка, мисс Джин, хотя вы неправильно обращаетесь со своей палочкой, — сообщил ей профессор Дамблдор, закончив корректировать работу Гарри (у которого, по её мнению, не было причин притворяться, что он не знает, как это сделать: они с Роном ещё не освоили невербальные заклинания). Он приступил к демонстрации правильной техники.

Гермиона была впечатлена девушкой, сидевшей рядом с ней, которая вместе с Риддлом сумела продвинуться гораздо дальше, чем любой другой ученик в классе. По крайней мере, её курица, которую им приказали превратить в змею, заменила большую часть перьев слегка деформированной чешуёй. Гермионе даже показалось, что зрачки стали более щелевидными.

— О, отличное начало! — сказал профессор Дамблдор, сияя от успехов девушки. — Двадцать очков Гриффиндору, Минерва!

Гермиона вздрогнула, но её удивление осталось совершенно незамеченным, так как курица, над которой работал Рон, начала сильно волноваться и очень громко кричать. Каким-то образом ему удалось поджечь стол в нескольких дюймах от неё.

— Агуаменти! — сказал профессор Дамблдор. Струя воды пролетела над головой Гермионы и мгновенно погасила огонь. Ещё одно удачное заклинание помогло успокоить курицу.

— Не берите в голову, мистер Уэсли, не берите в голову, — сказал профессор Дамблдор, который явно ошибся, увидев удивлённое выражение лица Рона.

Когда профессор Дамблдор был вне пределов слышимости, а остальные ученики перестали смеяться и отвернулись, Рон повернулся к Гарри и Гермионе и одними губами произнёс: «Макгонагалл?»

Гермиона бросила быстрый, тонкий взгляд на девушку, сидящую рядом с ней, и невозможно было ошибиться. На самом деле это была Минерва Макгонагалл, намного моложе, что подтверждалось именем, написанным на её учебнике.

Гарри и Рон обменялись улыбками, когда Гермиона подтвердила, что это действительно их бывший глава дома, и даже Гермиона с трудом сдерживала улыбку, когда чувство ностальгии охватило её.

«Я должна быть с ней очень милой!»

К тому времени, когда урок закончился, Гермиона позволила своему цыплёнку потерять несколько перьев и развить несколько спорадических чешуек, в то время как Риддл, как и Минерва, получил двадцать очков за свои усилия.

Гермиона воспользовалась возможностью поздравить Минерву, когда они собирались.

— Очень впечатляет, что ты успела сделать это, — сказала Гермиона. — Тебе, должно быть, очень нравится трансфигурация, не так ли?

— О, спасибо, — сказала Минерва, неуверенно улыбаясь. — Да, это моя любимая тема. Кстати, меня зовут Минерва Макгонагалл, а тебя, кажется, Гермиона Джин?

Она протянула руку, и Гермиона пожала её.

— Да, это так. Приятно познакомиться, — ответила Гермиона.

— Взаимно, — сказала Минерва. — Думаю, мы ещё увидимся.

С этими словами она поспешила за двумя подругами, которые уговаривали её поторопиться — одна из них с подозрением смотрела на Гермиону.

Гермиона указала на это Гарри и Рону.

— Ну, чего ты ждёшь, Гермиона? Ты Слизеринец, а она Гриффиндорец. Это естественно, — сказал Гарри, пожимая плечами, когда они вышли из класса. — Судя по тому, что сказала Жаклин, в наше время недоверие между факультетами не кажется таким уж плохим. Тем не менее, с открытием Тайной комнаты, я ожидаю, что напряжённость будет только ухудшаться. У нас всегда будут Гриффиндорцы, которые будут ненавидеть Слизеринцев, несмотря ни на что. Как Рон, например.

— Эй! — Рон защищался.

— Прости, Рон, но ты знаешь, ЧТО ЭТО ПРАВДА, — усмехнулся Гарри.

Остальные занятия в тот день и последующие дни были очень похожи на трансфигурацию, поскольку все они охватывали материал, который Гермиона уже знала. К сожалению, Риддл тоже посещал одни и те же занятия, за исключением маггловских, так что ей приходилось постоянно быть начеку. Хотя он не разговаривал с ней после их последней встречи, казалось, он внимательно наблюдал за ней. Иногда он поднимал надоедливую бровь в её сторону, когда ей было трудно овладеть заклинанием или усовершенствовать зелье. По большей части она просто игнорировала его.

Приспособиться к жизни на Слизеринском факультете оказалось не так сложно, как она ожидала. По большей части она очень хорошо ладила с Жаклин, а с другими девушками в её общежитии было более или менее легко обращаться. Лукреция Блэк, которая оказалась самым близким аналогом Пэнси Паркинсон, с которой ей ещё предстояло столкнуться в этом возрасте, мало что могла сказать ей, как только узнала, что она полукровка, что вполне устраивало Гермиону.

Гарри и Рон также нашли хорошего друга в Альфарде Блэке, троюродном брате Лукреции и дяде Сириуса. Несмотря на то, что не было никаких вопросов о его хитрости и амбициях, Альфарду не хватало раздутого чувства собственной важности и чистокровной мании, которые характеризовали Слизеринцев в собственное время трио. У него также было очень хорошее чувство юмора, что означало, что он и Рон очень хорошо ладили.

К сожалению, хотя Риддл держался на расстоянии, им пришлось иметь дело с Абраксасом Малфоем. К удивлению и разочарованию, он проявил интерес к Гарри и Рону.

В субботу утром Гермиона любезно поприветствовала его. Это давало ей возможность уделять больше времени исследованиям, а не проводить весь день в классе. Гарри и Рон планировали присоединиться к ней, пока не появился отвлекающий манёвр в виде Абраксаса Малфоя, когда они завтракали.

— Доброе утро, Гермиона, — сказал он, застенчиво подмигнув ей и схватив Гарри и Рона за плечи. — Гарри, Рон, — он взволнованно переводил взгляд с одного на другого. — Знаете что? Пробы в квиддичную команду через час! Капитан только что сказал этот сюрприз!

— Почему он сделал это сюрпризом? — спросил Рон, подняв брови и потянувшись за банкой с молоком в безуспешной попытке заставить Абраксаса разжать пальцы.

— Потому что, — усмехнулся Абраксас, — он устал от людей, пытающихся подкупить его или, что ещё хуже, угрожать ему. Однако угрозы обычно не начинают поступать до предыдущего дня. Сделав это сюрпризом, он спасёт себя и, возможно, команду тоже. В любом случае, вы собираетесь попробовать, не так ли? Альфард сказал мне, что у вас есть навыки ловца и вратаря. Обе позиции открыты, друзья мои! Скоро увидимся на поле, — он ещё раз подмигнул им и вышел из зала.

— Слизняк, — пробормотал Рон, когда Абраксас ушёл. — Держу пари, он был первым, кто подкупил команду, как Драко на втором курсе. Так что ты думаешь, Гарри? Проба?

Гермиона прервала Гарри, прежде чем он успел ответить.

— Ты не можешь присоединиться к команде. Ты должен помогать мне в исследованиях! — прошипела Гермиона.

— Мы помогаем тебе в исследованиях, — сказал Рон, защищаясь. — Но мы не можем тратить часы на это! Ты же знаешь, мы не такие, как ты! Кроме того, мы почти не тратим время на учёбу, поскольку уже знаем половину вещей. Что плохого в небольшом перерыве? Итак, Гарри, ты в деле?

Гарри виновато посмотрел на Гермиону.

— Не волнуйся, Гермиона. Мы не будем использовать это как предлог, чтобы уйти от исследований. Обещаю! Ты же знаешь, какие мы. Нам нужно что-то, чтобы отвлечься от мыслей, а без квиддича нам особо нечем заняться.

Гермиона поджала губы, но сдалась и сказала:

— Хорошо, но ты обещал, помнишь? Мне понадобится твоя помощь, если мы хотим выбраться отсюда как можно скорее. А теперь я отправляюсь в библиотеку, чтобы провести кое-какие исследования.

— Подожди, Гермиона. Вот, возьми карту с собой… ну, знаешь… присматривай за Сама-Знаешь-Кем, — прошептал Гарри, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

Гермиона взяла у него карту, сунула её в карман и кивнула, давая понять, что поняла. Они решили следить за Риддлом с помощью карты — они хотели убедиться, что он не приближается к туалету Миртл. До сих пор он, казалось, держался от неё подальше, но с приближением выходных были все шансы, что у него будет больше времени, чтобы войти в комнату и спланировать новую атаку.

— Дай мне плащ тоже, — сказала она. Она хотела взять его с собой, на всякий случай.

Гарри также выработал привычку постоянно носить с собой плащ-невидимку на случай, если представится возможность воспользоваться им.

Гермиона вышла из Большого зала, спрятав плащ и карту в сумке. В прихожей она проскользнула в тихий, редко используемый коридор и достала карту.

— Я торжественно клянусь, что ничего хорошего не замышляю, — пробормотала она, постукивая палочкой по карте.

Карта Хогвартса появилась на ранее чистом пергаменте, и Гермиона немедленно начала искать точку с надписью Том Риддл. К счастью, прошлым летом Ремус Люпин научил её искусному трюку, который позволял менять цвет точек. Риддл стал ярко-красным, поэтому его было невероятно легко найти среди чёрного моря точек. К своему облегчению, она нашла его в библиотеке, и ей пришла в голову волнующая мысль.

Что если он ищет книги об ожерелье?

Поспешно убрав карту и накинув плащ-невидимку, Гермиона поспешила к библиотеке. К счастью, место было почти пустым, за исключением нескольких пятых и седьмых курсов, жаждущих поскорее начать учебу. Гермионе потребовалось всего несколько минут, чтобы найти Риддла. Он находился в дальнем конце библиотеки, в отделе знаменитых магических фигур и их наследия. Взволнованная тем, что угадала правильно, она осторожно подошла к нему и посмотрела на обложку книги в его руках. Это была биография Ровены Равенкло, и он просматривал содержание. Его брови слегка нахмурились, когда он сосредоточенно рассматривал книгу. Через несколько минут он захлопнул книгу и поставил её обратно на полку, только для того, чтобы снять ещё одну биографию Равенкло и повторить процесс.

Гермиона некоторое время смотрела, как он работает через плечо. После седьмой книги, которую он захлопнул, она начала думать, что, возможно, они оба напрасно теряют время. Так продолжалось до тех пор, пока Риддл не пришёл в восторг, перелистывая страницы иллюстрированного путеводителя по Ровене Равенкло и её замечательным достижениям. Гермиона, которая смотрела на заголовки в поисках чего-нибудь подходящего для чтения позже, вздрогнула и быстро оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, что он нашёл. Она сразу поняла, что его взволновало. Целая страница была посвящена замысловатому рисунку того, что могло быть тем же самым ожерельем, которое носил каждый из них. Гермиона с трудом сдерживала волнение, и когда Риддл направился к уединённым столикам в задней части библиотеки, она с трудом удержалась от слишком громких шагов.

Он положил книгу на стол и быстро скользнул в кресло, задержавшись на мгновение, чтобы рассмотреть фотографию ожерелья. Гермиона, вернувшаяся на своё место за его плечом, подумала, что изображение удивительно реалистично, если не считать разноцветного свечения, которое, казалось, исходило от драгоценных камней на картине. Она задалась вопросом, была ли это художественная импровизация, так как она никогда не видела, чтобы ожерелье делало это раньше. Риддл начал медленно переворачивать страницу, и его возбуждение возросло. На следующей странице обязательно должна была быть информация об ожерелье, и она молча убеждала Риддла ускорить его действия, когда…

— Том!

Девичий писк заставил их обоих вздрогнуть. Риддл захлопнул книгу, прежде чем поднять глаза и увидеть Андреа, скользнувшую на сиденье напротив него. Едва заметное напряжение в его руках и жёсткое выражение глаз подсказали Гермионе, что он счёл вмешательство крайне нежеланным.

— Привет, Том! — с энтузиазмом воскликнула Андреа, кокетливо улыбаясь. — Я не была готова увидеть тебя здесь! Ты учишься? Потому что я тоже пришла сюда учиться. Эй, я знаю! Почему бы нам не учиться вместе?

— Вообще-то, Андреа, — тихо ответил Риддл с извиняющимся видом. — Я сейчас очень занят и мне нужно учиться самостоятельно. Я уверен, что ты поймешь?

— О, всё в порядке, — весело сказала Андреа, не теряя ни секунды. — Тогда мы можем учиться в тишине. В любом случае, мне нужно поработать над эссе по трансфигурации.

Продолжая говорить об эссе и о том, как трудно она находила тему, Гермиона перевела взгляд на руку Риддла, которая теперь держала его палочку. Он тщательно прицелился в Андреа под столом и произнёс невербальное заклинание. Андреа сразу же замолчала и смущённо уставилась на Риддла, несколько раз моргнув.

— О, привет, Том, — неуверенно сказала она. — Э-э, что… я имею в виду, я не могу вспомнить…

Гермиона сразу же узнала действие заклинания Конфундус.

Риддл одарил её очаровательной улыбкой и сказал:

— О, ты просто говорила, что не можешь дождаться, когда увидишь пробы квиддича, и что ты уже направляешься туда. Тебе лучше поторопиться — они начнут с минуты на минуту.

— Неужели? — спросила она, смущённо сдвинув брови. — Тогда мне пора. Спасибо, что дал мне знать, Том. Ты такой милый! Увидимся позже!

С этими словами она встала и вышла из библиотеки.

Как только она скрылась из виду, Риддл покачал головой, раздражённо вздохнул и нетерпеливо открыл книгу. Вскоре он подошёл к фотографии ожерелья и перелистнул следующую страницу. На первый взгляд Гермиона увидела, что ожерелью посвящена только одна страница, и сразу же начала читать.

«Ожерелье основателей, как стало известно на протяжении многих лет, является, пожалуй, одним из самых неуловимых и таинственных объектов, приписываемых основателям. На самом деле, само его существование сомнительно, с традиционными, господствующими учёными, яростно выступающими против самого существования ожерелья, оставляя только те из более радикальных склонностей, чтобы поделиться небольшой информацией, которую они собрали по этому вопросу. Пуристы утверждают, что собранные доказательства в основном являются слухами и поэтому бесполезны. Из-за споров вокруг ожерелья, это будет затронуто только кратко.

Ожерелье основателей, как сообщается, является самым ценным сокровищем четырёх основателей. Единственной объединяющей реликвией, которая содержала цвета всех четырёх факультетов. Таким образом, считается, что оно было заколдовано каждым из основателей, что делает его, возможно, одним из самых мощных сокровищ, которые они оставили. Одной из самых ярких особенностей колье является то, что его не выбирает владелец. В то время как многие, как сообщается, пытались закрепить ожерелье вокруг шеи, застёжка просто не сможет закрепиться. Однако, с выбранным числом людей, застёжка не только застегнулась, но и исчезла совсем, оставив после себя бесшовную цепь, которая не могла быть удалена каким-либо известным способом, магическим или иным. Интересно, что почти во всех отчётах о людях, успешно носящих ожерелье, сообщалось, что владелец почувствовал своего рода притяжение и незарегистрированное влечение к ожерелью, которое дало им желание немедленно надеть его. Это привело многих к выводу, что, как и с палочками, именно ожерелье выбирает ведьму или волшебника».

Гермиона испуганно схватила ожерелье, которое было на ней.

Что общего у меня может быть с Риддлом, что позволяет нам обоим носить ожерелье?

Покачав головой в замешательстве, она продолжила читать.

«Естественно, это заставило многих задаться вопросом о том, по каким критериям ожерелье отбирало, чтобы решить, кто может его носить. Существует большинство отчётов, которые предоставляют разные ответы, однако самые верные отчёты предполагают, что используемые критерии такие же, как и…»

Захлопнул.

Гермиона возмущённо уставилась на Риддла, который захлопнул книгу с торжествующим видом. Он откинулся на спинку стула и положил руки на голову, задумчиво глядя вдаль.

«Он закончил?! Но у меня ещё оставалось полстраницы!»

Гермиона злилась на себя за то, что не читает быстрее.

Бросив быстрый взгляд вокруг, чтобы убедиться, что никто не вторгся в его пространство, Риддл достал ожерелье и с гордостью разглядывал его. Без сомнения, он, должно быть, читал о критериях, которыми пользовалось ожерелье, и о его предназначении, чтобы смотреть на него с такой любовью. Он поднёс ожерелье к губам и нежно поцеловал его, его красивые губы растянулись в ухмылке, прежде чем он отпустил ожерелье.

«Мерзость, — подумала Гермиона, беспомощно наблюдая, как он прячет ожерелье и идёт к передней части библиотеки, чтобы поставить книгу. — На мне ожерелье, которое поцеловал Тёмный Лорд».

Само собой разумеется, тот факт, что Том Риддл знал что-то об ожерелье, не раздражал Гермиону до конца. Это беспокоило её. Она не знала, что делает ожерелье, и мысль о том, что он может попытаться использовать его для достижения какого-то злого плана, беспокоила её. Именно по этой причине она провела два часа в библиотеке, наблюдая за Риддлом, в надежде, что он сможет покинуть свой стол, чтобы она смогла быстро сделать копию книги. Конечно, ей не повезло. Всё, что ей удалось сделать за это время, было прочитано через его плечо, когда он работал над своим эссе о трансфигурации, которое, как она должна была признаться себе, было очень хорошо написано. Он обладал такой глубиной и проницательностью в своей работе, что ей приходилось бороться за её достижения. Это, казалось, пришло к нему естественно, и она не могла не чувствовать себя впечатлённой. Это, естественно, только ещё больше раздражало её.

Она почувствовала огромное облегчение, когда Риддл закончил сочинение, собрал вещи и вышел из библиотеки. Гермиона продолжала следовать за ним, надеясь, что он расстанется со своей школьной сумкой.

Через несколько минут они уже стояли перед входом в гостиную Слизерина. Риддл пробормотал пароль и вошёл, плотно закрыв за собой дверь и оставив Гермиону снаружи. Она быстро оглядела коридор, чтобы убедиться, что осталась одна, прежде чем снять плащ и спрятать его в сумку. Затем она подождала несколько секунд, прежде чем произнести пароль и последовать за Риддлом в гостиную. Войдя, она увидела, как он входит в спальни мальчиков. На мгновение она задумалась, идти ей за ним или нет, но её мысли прервались, когда Риддл решительно вышел из спальни мальчиков и направился к выходу — к ней. С трепетом в сердце она с волнением заметила, что у него нет с собой сумки. Когда он увидел её, на его лице появилось удивлённое выражение.

— А, Гермиона, — вежливо сказал он, останавливаясь перед ней. — Я не заметил тебя, когда вошёл. Как ты?

Гермиона подозрительно посмотрела на него, прежде чем ответить. Судя по тому, что она наблюдала за его поведением, не было никаких сомнений, что он хитёр и уж точно не из тех, кто открыто заводит разговор. Она подозревала, что у него были какие-то скрытые мотивы, и поэтому не теряла бдительности.

— Со мной всё в порядке, — ответила она с такой же вежливостью. — Спасибо, что спросил.

— Ты не находишь занятия слишком… сложными, не так ли? — спросил он, скрестив руки на груди. На его лице был лишь слабый намёк на ухмылку.

— Нет, всё в порядке, спасибо, — ответила она. На этот раз вежливость была гораздо более вынужденной.

— Потому что ты знаешь, что если это и так, то тут нечего стыдиться, — продолжал он, как будто она вообще не ответила. — Я уверен, что наши учителя смогли бы преподавать в темпе, который тебе больше всего подходит. Такой роскоши просто не существует в Хогвартсе, что, конечно, довольно неудачно для тех студентов у которых, э-э, меньше способностей.

Гермионе не понравилось, как он подчеркнул слово «меньше». Ей это совсем не нравилось. С него просто капало высокомерие. Однако ещё меньше ей нравилось то, как он обращался к ней с искренностью.

Фальшь.

Гермиона улыбнулась. Это была вымученная, болезненная улыбка, но всё же улыбка.

— О, уверяю тебя, Риддл. Наш бывший учитель был хорош, почти такой же, как учителя в Хогвартсе. Как я уже сказала, у меня нет проблем, хотя я ценю твою заботу.

В довершение всего она мило улыбнулась.

— Это… это хорошо, — сказал он таким тоном, что Гермионе показалось, будто он не убеждён. — Но скажи мне, почему ты не отвечаешь на вопросы в классе? — он поднял бровь. — Ты утверждаешь, что у тебя было двенадцать СОВ, одиннадцать из которых были оценены на «П». Конечно, исходя из таких высоких достижений, по крайней мере, ты знала бы больше? Или, по крайней мере, освоила заклинания быстрее?

Гермиона заставила себя выглядеть оскорблённой и расстроенной его комментариями.

— Я… я… как ты можешь? — она фыркнула. — Это ужасно! Ты пытаешься намекнуть, что я не заслуживаю своих оценок?

Риддл, казалось, был искренне удивлён её вспышкой и тихо сказал:

— Я не хотел обидеть тебя, и не пытался ни на что намекнуть. Дело в том, что большинство людей, которые получают «П», как правило, показывают большие способности с самого начала. Мои искренние извинения, если я тебя обидел, — он закончил свою речь лёгким поклоном.

«О, пожалуйста. Пощади меня. Думаю, меня сейчас стошнит».

Гермиона, очень сомневаясь в искренности извинений, гадала, не собирается ли он проклясть её в первую очередь. Похоже, Тёмному Лорду нравилось делать такие вещи, чтобы удовлетворить своё чрезмерно раздутое эго.

— Ну, Риддл, я не такой человек. Возможно, я не войду в класс, зная всё — или вообще ничего — о теме, и мне может потребоваться некоторое время, чтобы выучить новое заклинание, но это, конечно, не значит, что я не буду усердно учиться после этого, — сказала она, скрестив руки на груди и глядя на него с вызовом. — Извини, но, похоже, я совсем не такая, как ты ожидал.

Мгновение он не отвечал, но, казалось, внимательно разглядывал её.

— Нет, похоже, ты права, — тихо ответил он. — Ну, у меня дела. Увидимся.

— Пока, — ответила она, наблюдая, как он выходит из гостиной.

Как только за ним закрылась дверь, Гермиона перестала притворяться злой и, поспешив в спальню, достала карту Мародёров. Она смотрела, как Риддл входит в вестибюль и начинает подниматься по главной лестнице.

Идеально. Пора узнать об этом ожерелье.

Возбуждённая улыбка появилась на её лице, когда она накинула плащ-невидимку. Она украдкой пробралась через общую комнату Слизерина в коридор, ведущий к спальням мальчиков. На шестой двери она обнаружила закрытую дверь с табличкой «Шестикурсники». Гермиона прижалась ухом к двери и услышала два голоса. Она внимательно прислушалась и быстро поняла, что голоса принадлежат Гарри и Рону. Обрадованная, она распахнула дверь, зная, что они, должно быть, одни из-за яркой манеры речи Рона.

Гарри и Рон застыли, увидев, что дверь открывается сама собой. Гарри быстро вытащил палочку.

— Кто там? — потребовал он.

Гермиона быстро закрыла за собой дверь, прежде чем сбросить плащ.

— О, это ты, — сказал Рон, с облегчением откидываясь на то, что Гермиона приняла за его кровать.

— Я тоже рада тебя видеть, — саркастически сказала Гермиона. — На что ты вообще жалуешься?

— Что опять? — Рон поморщился. — Риддл! Он так горд собой! Как он нервничает, расхаживая по комнате, словно король! Самозваный наследник Слизерина! Хм!

— Что он сделал на этот раз? — она вздохнула.

— Рон просто раздражён, потому что Риддл попросил его перестать оставлять грязные носки по всей комнате, — ухмыльнулся Гарри.

— Это не все мои носки! — возмутился Рон. — По крайней мере треть из них принадлежит Септимусу, и я уверен, что некоторые — Альфарду!

— Что оставляет примерно половину носков твоими, — многозначительно сказал Гарри, прежде чем повернуться к Гермионе. — В любом случае, ты присматривала за Риддлом?

— Да, — сказала Гермиона, возбуждённо улыбаясь.

Она быстро объяснила, что Риддл нашёл книгу.

— Поэтому я пробралась сюда, надеясь найти книгу и сделать её копию, — закончила она. — Значит, вы двое видели, куда он положил сумку?

— Да, — сказал Гарри, вставая и направляясь к кровати рядом с Роном. — Она в его гардеробе.

Гермиона оглядела угол Риддла. Он был намного опрятнее, чем остальная часть комнаты, и его прикроватный столик был единственным, заваленным книгами. Гермиона увидела торчащий из-под кровати носок — без сомнения, носок Рона.

Гарри протянул руку, чтобы открыть дверь шкафа Риддла, которая находилась между ним и кроватью Рона.

— Подожди! — воскликнула Гермиона.

— Что? — ответил Гарри, вопросительно глядя на неё. — Разве ты не хочешь взять книгу?

— Конечно, хочу, — ответила она, подходя к нему. — Но не думаю, что это будет так просто. Как вы думаете, он мог заколдовать шкаф, чтобы никто, кроме него, не мог его открыть?

— Он не мог, — сказал Рон. — Я видел, как домовые эльфы убирали его белье.

— Хорошо, — задумчиво ответила Гермиона. — Но это один из его недостатков, не так ли? Он не подумал бы о домашних эльфах, когда произносил заклинание. Они слишком ниже его. Это похоже на то, как основатели забывают о домашних эльфах в своих заклинаниях против привидений.

— Что же нам тогда делать? — Гарри нахмурился. — Мы не можем упустить шанс получить книгу.

— Возможно, нам и не придётся, — сказала Гермиона, прежде чем произнести несколько заклинаний, чтобы увидеть, сможет ли она определить, что было наложено.

— Ага! — через некоторое время она торжествующе сказала: — Я поняла.

— Превосходно! Что это? — с любопытством спросил Рон.

— Это всего лишь опознавательный знак, — уверенно ответила она. — Шкаф заколдован так, что, если кто-нибудь прикоснётся к нему, Риддл сможет узнать, кто это был. О, и он был заперт с чрезвычайно редким, хотя и мощным, запирающим заклинанием. Простой Алохоморы не достаточно.

— Итак, — медленно проговорил Гарри, — ты хочешь сказать, что мы не можем его открыть?

— Конечно, нет, Гарри! Я могу открыть его. Просто нужна невербальная Алохомора с более сильным взмахом палочки, сейчас… Ах, видите? Она открылась! — Гермиона сказала, сияя, выполнив заклинание.

— И как мы собираемся вытащить книгу? — взволнованно воскликнул Гарри.

Взмахнув палочкой, Гермиона открыла дверцу шкафа. Его содержимое было разложено так же аккуратно, как и всё остальное. Под аккуратно развешанными мантиями и одеждой Гермиона увидела школьную сумку. Она была открыта сверху, и книга, которую она хотела взять, была хорошо видна.

Гермиона осторожно направила палочку на книгу и произнесла заклинание.

В сумке появилась копия книги, втиснутая вместе с остальным содержимым.

— Хорошо, Гарри, — сказала она. — Я подниму сумку в воздух, а ты призовёшь книгу, хорошо?

— Да, — ответил Гарри, вынимая палочку.

Осторожно и тихо, чтобы не потревожить аккуратно разложенное содержимое гардероба, Гермиона произнесла заклинание.

Когда книга вылезла из сумки, Гарри сказал заклинание и книга вылетела из шкафа.

Гермиона радостно вскрикнула. Она быстро закрыла шкаф палочкой и заперла его. Она повернулась к Гарри, который держал книгу и читал обложку, а Рон оглянулся через плечо.

— «Иллюстрированный путеводитель по Ровене Равенкло и её выдающимся достижениям»? — Гарри с любопытством посмотрел на Гермиону. — Странная книга, чтобы найти что-нибудь про ожерелье. Говорится ли там, что оно было создано Равенкло?

Гермиона покачала головой:

— Нет, считается, что оно принадлежало всем основателям и поэтому содержит всю их магию. В любом случае, пойдёмте. Мы не можем прочитать это здесь. Риддл может вернуться в любую минуту.

— Ты права, — встревоженно сказал Рон. — Мы не смотрели карту. Он может быть прямо за дверью.

— Не думаю, — покачала головой Гермиона. — Я видела, как он уходил, и видела, как он поднимался по лестнице на карте.

— Карта у тебя с собой? — спросил Рон. Гермиона кивнула. — Вот, отдай. Давай хотя бы убедимся, что змеиная морда не возвращается.

Гермиона протянула Рону карту и смотрела, как он её просматривает. Через мгновение его глаза застыли на месте, и краска сошла с лица.

— В чём дело? — обеспокоенно спросила она.

— Риддл, — прохрипел он. — Он только что вышел из туалета Миртл!

— Что? — воскликнул Гарри. — Ты уверен?

Он бросился к Рону и выхватил карту из его рук, чтобы подтвердить это. Гермиона оглянулась через плечо, и, конечно же, Риддл уже уходил из туалета Миртл.

Гермиона почувствовала, как внутри у неё всё сжимается от чувства вины. Она зажала рот ладонями и отрицательно покачала головой.

— Не могу поверить, — простонала она, опустив руки. — Не могу поверить. Я наблюдала за ним весь день. Как только я забываю о нём и сосредотачиваюсь на книге, он пробирается в комнату!

— Это не твоя вина, Гермиона, — настаивал Гарри. — Ты следишь за ним с самого завтрака. Мы все забыли. Всё нормально. Мы знали, что не сможем останавливать его каждый раз. Несколько человек окаменели, так что мы поймаем его в следующий раз.

Гермиона уныло кивнула и рухнула на кровать Рона.

— Что мы теперь будем делать? — спросил Рон, снова просматривая карту. — Риддл, похоже, возвращается в гостиную. Не знаю, как вы, ребята, но мне не очень-то хочется здесь оставаться.

— Но безопасно ли нам выходить в коридор? — спросила Гермиона. — Я имею в виду, там Василиск. Что, если… Эй! — воскликнула она, внезапно вскочив. — Рон, дай мне карту!

— Зачем? — спросил он, протягивая ей карту.

— Затем, — сказала она, энергично пробегая глазами по бумаге, — что, если… что, если мы увидим Василиска здесь?

— Что? — воскликнул Рон. — Ты серьёзно?

— Почему нет? — ответила она. — Если она может показать людей, то с животными должно быть легко.

— Но мы никогда раньше не видели на ней животных, Гермиона. Она никогда не писала «паук» или «таракан». Даже Живоглот.

Гермиона положила карту на кровать и взяла палочку.

— Вы правы, но Люпин научил меня, как они сделали карту, и объяснил, какое заклинание используют, чтобы выслеживать на ней людей. Само заклятие простое и может быть использовано для чего угодно. Они просто решили выполнить его только на людях.

— Значит, если заклинание наложено на карту, оно может найти Василиска? — с нетерпением спросил Рон. — Ты знаешь, как его наложить?

Гермиона кивнула.

— А теперь дайте мне минутку, чтобы сосредоточиться. Пока я это делаю, вы двое смотрите на карту, чтобы увидеть, куда идёт Риддл, и, если кто-то подойдёт сюда.

Они сделали, как было сказано, и Гермиона сосредоточилась на заклинании. Как Люпин объяснил ей, она представила себе образ Василиска в своём воображении. Это был образ, который когда-то преследовал её во сне — образ Василиска, который она видела отражённым в зеркале за секунду до того, как окаменела. Представляя этот образ, она осторожно произнесла заклинание.

Тусклое красноватое свечение по краям карты подсказало ей, что заклинание сработало, и она взволнованно подняла её.

— Сработало? — спросил Гарри, заглядывая ей через плечо. — Ты видишь?

— Я ищу, подожди, — ответила она. — О, смотрите! В вестибюле сидит травяная змея!

— И смотри! — воскликнул Рон, указывая на спальню для мальчиков в общей комнате Слизерина. — Чёрт побери, у них там гадюка! Надеюсь, это домашнее животное, а не неприятный сюрприз.

— А Василиска ты видишь? — быстро спросил Гарри. — Посмотрите на ванные комнаты и стены. Я слышал его в стенах.

Они лихорадочно искали, и примерно через полминуты Рон закричал.

Он указал на стену на втором этаже. Там, внутри самой стены, они увидели точку с чёткой надписью «Василиск». Он казался неподвижным. Через несколько коридоров Гермиона заметила имя «Том Риддл». Точка с надписью: «Лорен Маккензи» двигалась в сторону Риддла, подальше от Василиска.

Гермиона указала на точку Гарри и Рону.

— Это подруга профессора Макгонагалл, девушка, которая смотрела на меня с подозрением! — воскликнула она.

Они смотрели, как точка остановилась перед Риддлом, а затем, внезапно, Лорен пошла обратно по коридору к Василиску.

Все трое посмотрели друг на друга.

— Ты не думаешь… — неуверенно начал Рон, широко раскрыв глаза.

— Смотри! — воскликнул Гарри.

Гермиона снова посмотрела на карту. Василиск теперь двигался быстро.

— Он направляется в ванную. Смотри! — воскликнул Гарри. — Он ползёт за ней! Он убьет её!

— Он не убьет её, — спокойно ответила Гермиона, хотя её сердце билось очень быстро. — Только Миртл умрёт, помнишь? Но это может привести её в ужас.

— Мы должны помочь ей! Давайте! — сказал Гарри, уже на полпути к двери.

— Гарри, подожди! — закричала Гермиона. — Мы не можем просто так уйти. Нам нужен план. Мы тоже можем окаменеть!

— Нельзя терять время, Гермиона! Если у тебя есть план, скажи его сейчас! — срочно сказал Рон.

— Хорошо-хорошо, — сказала она, быстро соображая. — Ладно, значит, Риддл сказал бы змее, кого убить. Кажется, это Лорен, а значит, мы должны увезти её от Василиска!

— Да, конечно! Но как? — спросил Гарри.

— Она не пойдёт добровольно. Она нам не доверяет. Я говорю, мы оглушим её и спрячем где-нибудь, — поспешно предложил Рон.

— Но где мы можем её спрятать? Где змей её не найдёт? — спросила Гермиона.

— Выручай комната! — внезапно воскликнул Гарри. — Прекрасно! Ладно, пошли!

— Подождите! Нам нужны очки! — в отчаянии воскликнула Гермиона. — Он нас не убьет.

Она подбежала к прикроватному столику Рона, схватила ручку и расчёску и быстро превратила их в солнцезащитные очки. Она взяла одни для себя, а другие протянула Рону.

— Гарри, они тебе не нужны. У тебя уже есть очки.

— Хорошо, теперь мы готовы? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Да, пойдём!

Гарри и Рон выбежали из общежития. Гермиона поспешно запихнула книгу в рюкзак и надела плащ-невидимку, прежде чем побежать за ними. К счастью, большинство студентов были на улице, так что ей не пришлось беспокоиться о том, что они могут наткнуться на кого-нибудь. Выйдя из общей комнаты, она сбросила плащ и побежала на второй этаж, прямо за Гарри и Роном. К счастью, по дороге они никого не встретили.

— Смотри! — Гарри сказал, когда они поднимались по лестнице. — Карта! Риддл на третьем этаже, а Василиск в ванной! На другом конце второго этажа! Он остановился, должно быть, он ждёт её там! Давайте! Мы должны наверстать упущенное.

С новой скоростью Гарри взбежал по последним ступенькам и остановился на втором этаже. Рон был позади него, а Гермиона, тяжело дыша, была позади Рона. Они побежали по коридору, и Гермиона увидела, как Гарри повернул направо на перекрестке. Она услышала, как он вскрикнул от удивления.

Гермиона широко раскрыла глаза, её воображение взяло верх, и она почти ожидала увидеть Риддла или даже Василиска, когда свернула за угол. Но она не видела ни того, ни другого, и была только Лорен, лежащая на полу прямо перед дверью ванной.

Не желая приближаться к Василиску, Гермиона подняла палочку и произнесла заклинание.

Обмякшая фигура Лорен полетела к ним. Гарри и Рон поймали её прежде, чем она успела врезаться в Гермиону, и осторожно положили на пол.

Гермиона облегчённо вздохнула и наклонилась вперёд. Она положила руки на колени, пытаясь отдышаться. Её горло жгло огнём.

— Гарри, карта, — грубо сказала она.

— Что? — ответил он.

— Карта. Проверь карту.

Гарри немедленно поднял карту и просмотрел в неё.

— Смотрите, Василиск отступает! — воскликнул он. — Это… это…

Гермиона посмотрела на него, чтобы понять, почему он заикается. Она увидела, что он смотрит на стену широко раскрытыми глазами.

— В чём дело? — спросил Рон, чувствуя себя неловко.

— Я слышу! Тише! — нервно сказал Гарри.

Гермиона и Рон широко раскрытыми глазами смотрели друг на друга, понимая, что Гарри слышит Василиска.

Внезапно Гарри вздрогнул и повернулся к ним, очень бледный.

— Он зовёт его! Он зовёт Риддла! Бегите!

— Что? — воскликнул Рон.

— Риддл идёт! Змей позвал его! Он сказал ему, что девушка ушла! — в отчаянии воскликнул Гарри. — Мы должны идти!

— Хорошо, просто успокойся, Гарри, — сказала Гермиона так спокойно, как только могла, что было трудно, так как её сердце билось очень быстро, а руки дрожали. — Проверь карту и скажи, где он идёт. Если он поднимается по главной лестнице, мы можем подняться по лестнице в конце коридора, чтобы избежать встречи с ним. Рон, помоги мне с этим.

Гермиона наложила заклинание невесомости на девушку и с помощью Рона быстро накрыла её плащом-невидимкой.

— Он поднимается по главной лестнице! — сказал Гарри. — Он почти здесь! Быстрее!

— Хорошо, мы готовы, — ответила Гермиона. Затем она направила палочку туда, где, по её представлениям, должна была находиться Лорен. — Левикорпус!

Она протянула руку, чтобы убедиться, что Лорен плывёт перед ней, и побежала к другой лестнице, Гарри и Рон были рядом. Когда они проходили мимо ванной, Гермиона почувствовала, как бешено бьётся её сердце. Она почти представила себе Василиска, выползающего из-за двери. Их ноги так громко стучали по каменному полу, что она была уверена, что Риддл услышит их, даже если не увидит. Наконец они добрались до лестницы без лишней минуты, войдя и закрыв за собой дверь, они услышали за дверью громкие шаги. Они замолчали и услышали странное шипение, от которого по спине Гермионы побежали мурашки.

— Это Риддл, — прошептал Гарри. — Он велит Василиску вернуться в комнату. Ну же. Пошли!

Гермиона продолжала левитировать Лорен, когда Рон бросился вверх по лестнице мимо неё. Он был всего в метре от неё, когда врезался прямо в невидимую Лорен и резко остановился. Гермиона, которая бежала за ним по лестнице, налетела прямо на него и упала навзничь. Она громко вскрикнула и приземлилась у подножия лестницы. Вдруг в коридоре послышались громкие шаги — Риддл приближался.

— Гермиона! — Рон торопливо сбежал вниз по лестнице, выглядя обеспокоенным, а Гарри последовал за ним. — Ты в порядке?

— Я в порядке! — ответила она, отчаянно пытаясь сесть. — Идите, пока Риддл не пришёл! Вы с Гарри забирайте Лорен и уходите!

— Но… — начал Гарри, выглядя обеспокоенным.

— Уходите! — прошептала она. — Я разберусь с Риддлом. Он услышал меня и последует за нами, если я его не задержу! Просто уходите!

Гарри и Рон неуверенно посмотрели друг на друга, но сделали, как сказала им Гермиона. Они бросились вверх по лестнице, нашли Лорен и поспешили прочь так быстро и тихо, как только могли. Через несколько мгновений стук шагов стал громче, и Гермиона бросилась на пол как раз перед тем, как дверь на лестницу распахнулась. Риддл ворвался внутрь с поднятой палочкой, выглядя крайне настороженным. Гермиона сделала первое, что пришло ей в голову. Она закричала. Конечно, крик был чисто актёрским, но очень убедительным.

— Что случилось? — спросил Риддл, подбегая к ней и выглядя очень бледным.

Как только она поняла, что Риддл не собирается причинять ей вред своей палочкой, Гермиона быстро привела разум в порядок, и ужас ситуации быстро исчез.

— Что случилось? Ты случился! — она сердито ответила, пытаясь сесть. — Что, чёрт возьми, ты делаешь, врываешься сюда с палочкой в руке? Ты напугал меня до полусмерти!

— И это всё? — сказал он с облегчением.

— Да, конечно, это всё. Чего ты ожидал? — ответила она.

«Кроме того, что твой глупый Василиск ослушался тебя и охотится за какой-то свободной добычей».

— Я… я подумал, может… я имею в виду, я слышал крик раньше. Это была ты? Что ты вообще делаешь на полу?

— Да, это была я. И как это выглядит? Я просто упала с лестницы.

После этого Риддл с подозрением посмотрел на неё.

— Почему? — спросил он наконец.

— Что значит «почему»? — ответила она, подняв бровь.

— Я имею в виду, почему ты упала? — нетерпеливо спросил он. — Кто-то сбил тебя с ног?

— Нет, я пропустила ступень и споткнулась, — ответила она.

— Ты видела, как кто-нибудь поднимался по этой лестнице? — спросил он, переводя взгляд на лестницу.

— Нет, — ответила она как можно равнодушнее. — И знаешь, ты можешь опустить палочку.

— Должно быть, она поднялась по главной лестнице, — пробормотал он себе под нос, опуская палочку. Гермиона сомневалась, что он опустил её, потому что она попросила. Казалось, он думал, что в этом больше нет необходимости.

— Что? — спросила она, делая вид, что не расслышала.

— Ничего. Кстати, тебе стоит пойти в Больничное крыло. У тебя ужасный синяк на лбу, — сказал он и повернулся, чтобы выйти в коридор.

— Подожди! — быстро сказала Гермиона, быстро соображая.

«Я не могу его отпустить. Он может столкнуться с Гарри и Роном!»

— Что? — Риддл ответил несколько нетерпеливо, глядя на неё через плечо. Он уже взялся одной рукой за ручку двери.

— Я… э-э… я не знаю, где Больничное крыло. Можешь отвезти меня туда? — робко спросила она.

Риддл мгновение не двигался, словно взвешивая своё мнение. Гермиона попыталась понять, о чём он думает. С одной стороны, он отчаянно хотел найти Лорен и узнать, что с ней случилось. С другой стороны, он потратил слишком много времени и усилий, работая над своей репутацией одного из самых замечательных и надёжных учеников Хогвартса. Отказ от помощи новому нуждающемуся студенту, конечно, не будет хорошо работать для его имиджа «бедного мальчика-сироты».

После короткого раздумья он двинулся к ней, подняв палочку.

— Вот, я исцелю его, — сказал он, опускаясь на колени рядом с ней. — Это займёт всего секунду.

Гермиона отстранилась от него.

— Нет, — быстро ответила она. — Я хочу пойти к медсестре. Кроме того, это не единственный мой синяк. Весь левый бок болит.

— И что? Я уверен, что смогу исцелить и его, — ответил Риддл с лёгкой ухмылкой.

Гермиона уставилась на него.

— Не думаю, — сухо ответила она. — Так ты отведёшь меня или нет?

Риддл вздохнул и встал.

— Хорошо. Тогда вставай. У меня нет всего дня.

Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Гермиона уставилась на него, не желая прикасаться. Однако она нерешительно приняла его помощь, зная, что отказ будет слишком подозрительным. Он крепко взял её за руку и поднял на ноги. Его рука была удивительно тёплой, а хватка сильной. Как ни странно, в этом была какая-то мягкость. Это было далеко не то холодное и грубое прикосновение, которое диктовало ей воображение. Гермиона отдёрнула руку, как только смогла, не выглядя слишком подозрительной, и последовала за Риддлом в коридор.

— Иди за мной. Мы можем подняться по главной лестнице, — властно приказал он. — Быстрее.

«Или ты имеешь в виду, что так ты скорее увидишь Лорен».

Гермиона хотела что-то сказать, но заметила нечто странное — что-то очень горячее прижалось к её груди.

Это ожерелье.

Её глаза расширились от удивления, и к счастью, Риддл был немного впереди неё, поэтому он не заметил. Однако Гермиона хорошо видела его лицо и ясно видела, что его глаза тоже расширились, прежде чем он смущённо нахмурился. Он положил руку на грудь, прежде чем поспешно опустить её и посмотреть на неё. Гермиона, сумевшая полностью взять себя в руки, вопросительно посмотрела на Риддла.

— Всё в порядке? — невинно спросила она. — У тебя ведь не болит грудь? Возможно, нам нужно посетить Больничное крыло вместе.

— Я в порядке, — твёрдо ответил Риддл.

Гермиона пожала плечами.

— Как хочешь. В любом случае, ты так и не ответил на мой вопрос.

— Какой вопрос? — спросил он, приподняв бровь.

— Ты так и не объяснил, почему решил напугать меня, ворвавшись на лестницу с палочкой в руке и бледный как смерть, — сказала она.

— Я уже говорил тебе, — раздражённо ответил он. — Я услышал твой крик.

— О-о-о, — сказала Гермиона, изображая великое осознание. — Я поняла! Ты… ты думал, на меня напали! Как на того парня, Питера?

— Что-то в этом роде, — неопределённо ответил он, глядя прямо перед собой и избегая её взгляда.

— Ну, к счастью для меня это было просто падение, — сказала Гермиона. — И всё же с твоей стороны было очень храбро броситься мне на помощь. Ты уверен, что сортировочная шляпа не думала о том, чтобы распределить тебя в Гриффиндор?

Риддл слегка нахмурился.

— Не говори глупостей, — сказал он, прежде чем ускорить шаг, как бы избегая дальнейших разговоров.

Гермиона заметила, что, пока он шёл, он осматривал окрестности в поисках Лорен. Гермиона посмеялась над ним и некоторое время молчала, размышляя, почему её ожерелье так внезапно начало пылать. К этому времени оно более или менее остыло. Однако от её внимания не ускользнуло, что ожерелье загорелось сразу после того, как они с Риддлом прикоснулись друг к другу.

«Может быть, ожерелья поняли, что их было два? По одному на каждого из двух соприкасающихся людей?»

Гермиона надеялась, что ожерелье не начнёт гореть, если она снова прикоснётся к Риддлу. Не то чтобы она собиралась прикасаться к нему, но Риддл наверняка заподозрит неладное.

— Мы пришли, — сказал Риддл, выбивая её из размышлений.

Затем она поняла, что они стоят прямо перед Больничным крылом.

— Спасибо, — сказала она и направилась к дверям.

— Это меньшее, что я могу сделать. Я не мог позволить тебе бегать с таким кровоподтёком на лбу, — ответил Риддл.

Гермиона как раз думала, что Риддлу было приятно это сказать, когда он продолжил.

— В конце концов, Слизеринцы не отличаются неуклюжестью. Ты бы опозорила весь факультет.

Он одарил её злой усмешкой, прежде чем быстро уйти, оставив её раздражённой его комментарием. Она успокоила свою гордость, напомнив себе, что получила синяк только потому, что сорвала его план.

Как только Риддл исчез из виду, Гермиона бросилась к Выручай комнате, которая находилась на другой стороне седьмого этажа. Она не хотела, чтобы медсестра исцелила её. Она могла сама справиться со своими синяками.

Мгновение спустя она подошла к гобелену.

«Впусти меня туда, где прячутся Гарри и Рон», — подумала она, проходя мимо пустого участка стены три раза. Появилась дверь, и Гермиона бросилась внутрь. Комната вновь обрела тот вид, который она приобрела, когда они впервые ею воспользовались. Гарри и Рон сидели на диване. Когда она вошла, они оба вскочили с облегчением.

— Ты в порядке? — спросил Рон, провожая её к креслу. — Если эта сволочь тронет тебя пальцем, клянусь, я его убью.

— Рон, Рон, всё в порядке! — ответила Гермиона, рухнув на диван. Тронутая его заботой, она продолжила: — Действительно. Он ничего не сделал. Он просто отвёл меня в Больничное крыло. Ну, я как бы давила на него, чтобы он не смог догнать вас двоих.

Гермиона на мгновение задумалась, не рассказать ли им о горящих ожерельях. Она решила не делать этого.

— Ты не должна была оставаться одна, — мрачно сказал Гарри. — На этот раз я согласился только потому, что не было времени спорить. Не делай этого в следующий раз. Хорошо?

— Честно говоря, Гарри, — раздражённо ответила Гермиона, — я не осталась с Волдемортом на поле боя. Это просто Том Риддл в Хогвартсе. Он не собирается делать такую глупость, как открытое нападение на другого студента.

— Нет, конечно, нет. Он просто хотел напоить Лорен, — саркастически ответил Рон.

— Где Лорен? — внезапно сказала Гермиона, вместо того чтобы ответить Рону. Она оглядела комнату и обнаружила девушку, лежащую на матрасе, который раньше не заметила. Лорен не двигалась.

— Она всё ещё обездвижена? — спросила Гермиона.

— Да, это так. Что нам с ней делать? — спросил Рон, глядя на неё с жалостью.

— Я имею в виду, она мне не очень-то нравится, но я бы не пожелал этого ей. Всегда есть риск, что Риддл не сдастся, пока не убьёт или не окаменеет её.

— Ну, что мы с ней будем делать, зависит от того, что сделает Риддл, — ответила Гермиона. — Гарри, можно посмотреть карту?

Гарри дал ей карту, и она просмотрела её, пока не нашла точку Риддла на шестом этаже. Точки Василиска нигде не было видно.

— Похоже, Риддл бродит по замку, а Василиска нет на карте, — объявила Гермиона, — значит, он вернулся в комнату, как ему было сказано.

— Риддл может её искать, — сказал Гарри. — Выпускать её пока небезопасно. В любом случае, Гермиона, ты взяла книгу с собой? — нетерпеливо добавил он.

— Какая книга? — она вскрикнула, выпрямилась и схватила сумку. — Книга! Да, я поняла.

Она совершенно забыла о книге, учитывая их маленькое приключение, но теперь, когда ей напомнили, её возбуждение вернулось к ней. Она вытащила книгу из сумки и положила на кофейный столик перед собой. Рон вскочил с кресла и сел рядом с ней, а Гарри придвинулся ближе.

Гермиона нетерпеливо листала страницы, пока не нашла фотографию ожерелья. Она торопливо перевернула страницу и начала читать с того места, на котором остановилась.

«Естественно, это заставило многих задаться вопросом, по каким критериям ожерелье использовалось, чтобы решить, кто может его носить. Существует много противоречивых мнений. Тем не менее, самые верные отчёты предполагают, что используемые критерии совпадают с критериями, используемыми сортировочной шляпой для распределения студентов в определённом факультете».

Гермиона уставилась на книгу. Затем она перечитала предложение ещё раз, чтобы убедиться, что прочла его правильно. Задаваясь вопросом, почему такие странные критерии будут использоваться, она продолжала читать.

«Однако, в отличие от сортировочной шляпы, которая помещает студента в наиболее подходящий ему факультет, ожерелье могут носить только те, кто в полной мере демонстрирует качества конкретного факультета. Например, чтобы быть студентом Равенкло, недостаточно быть выбранным ожерельем — нужно быть студентом Равенкло, который демонстрирует большой интеллект, творчество, остроумие и мудрость. В некотором смысле, этот человек олицетворял бы факультет Равенкло. Таким образом, предполагается, что только человек, который в полной мере соответствует критериям любого из четырёх факультетов, может успешно носить ожерелье.

Это подводит нас к вопросу, что происходит с человеком, который носит ожерелье? Большинство учёных придерживаются мнения, что ожерелье служит для повышения факультетских конкретных качеств владельца. Таким образом, в соответствии с предыдущим примером, ожерелье повысит интеллект, креативность, остроумие и мудрость владельца Равенкло. Это относится ко всем факультетам. Например, обладатель Гриффиндора найдёт в себе мужество, смелость, и рыцарство. На сегодняшний день, предположительно, было два Равенкло, три Хаффлпаффа, один Гриффиндорец и ни одного Слизеринца, который успешно бы сумел носить ожерелье».

Гермиона уставилась на страницу, которую закончила читать, благоговея перед тем, что она открыла. Неужели ожерелье считает её истинной Гриффиндоркой? Может быть, ожерелье дало ей новое чувство мужества, смелости и рыцарства с тех пор, как она начала носить его? И тут её осенила ужасная мысль — неужели Риддл стал ещё более честолюбивым, хитрым и изобретательным, чем когда-либо?

Через несколько минут Гарри и Рон закончили читать отрывок. Рон присвистнул.

— Ух ты, — сказал он, откидываясь на спинку сиденья. — Ничего себе.

— Король красноречия сегодня, не так ли? — Гермиона громко вздохнула.

— О чём ты вздыхаешь? — сказал Рон, безумно ухмыляясь. — Это потрясающе! Это ожерелье сделает тебя совершенно храброй! Жаль, что оно не выбрало меня.

— Ты уже почувствовала, что это работает, Гермиона? — с любопытством спросил Гарри.

— Я… я не уверена, — сказала Гермиона, качая головой. — Думаю, что нет. И мы только что бежали за Василиском и мешали молодому Тёмному Лорду. Можно было подумать, что у ожерелья была бы возможность сработать.

— Может, это сработало, а ты просто не поняла, — предположил Гарри. — Может быть, из-за ожерелья ты осталась наедине с Риддлом.

— Что? — ответила Гермиона. — Но это ничего не значит!

— Видишь? Ты думала, что это пустяки. Я думаю, это что-то значит. Риддл мог тебе не поверить. Он мог подумать, что ты имеешь какое-то отношение к тому, что Лорен не вошла в ванную. Нужно мужество, чтобы встретиться с Риддлом лицом к лицу, но ты ведь даже не испугалась, правда?

— Ну, нет, — призналась Гермиона, — но это просто Риддл. Он просто студент. Он ещё не Тёмный Лорд.

— Я также думаю, что это было не похоже на тебя — оставаться в стороне, — задумчиво произнёс Гарри. — Обычно ты не остаёшься одна, правда?

— Ты слишком много читаешь, Гарри, — сказала Гермиона, качая головой. — Мне всё равно пришлось бы остаться. Риддл услышал мой крик. Если бы я ушла с вами, он бы последовал за нами. Это был единственный способ убедиться, что он не узнает, что мы спасли Лорен.

— Я полагаю, — сказал Гарри, явно не убеждённый, но готовый оставить эту тему. — У нас всё ещё есть проблема. О путешествиях во времени вообще ничего не говорилось.

— Да, я заметил, — сказал Рон, слегка поморщившись. — Это отстой, понимаешь? Я действительно надеялся, что мы найдём ответ, как мы сюда попали и как вернуться.

— Думаю, нам придётся продолжать поиски, — сказал Гарри. — О, и кстати, Гермиона, мы приняты в команду по квиддичу.

— О, правда? — Гермиона ответила с явным разочарованием в голосе.

— Не надо так печалиться, Гермиона! Ты можешь хотя бы притвориться, что рада за нас, — сказал Рон. — Кроме того, мы обещали тебе помочь, и это было правдой. Не так ли, Гарри?

— Да, — сказал Гарри, энергично кивая. — На самом деле, мы готовы начать, как только решим, что делать с Лорен.

— Хорошо, — сказала Гермиона, немного приободрившись, и взяла карту, чтобы найти Риддла.

Он всё ещё бродил по замку в поисках Лорен. Через час он наконец оказался в своей спальне. Рассудив, что это лучший шанс, они снова накрыли Лорен плащом-невидимкой и положили в коридоре, где нашли её в первый раз. Гермиона, всё ещё чувствуя себя немного параноиком, трижды проверила карту на наличие Василиска, прежде чем она была готова разбудить её. Убедившись, что Лорен в безопасности, они с Гарри и Роном накрылись плащом, и она пробормотала заклинание. Когда Лорен начала садиться с выражением шока на лице, Гермиона наложила на неё заклятие конфундуса, чтобы Лорен не вспомнила, что когда-либо была обездвижена.

Верные своему слову, Гарри и Рон присоединились к ней в тот день в библиотеке, где они провели много часов, просматривая книги. Гермиона с нежностью вспомнила то время, когда они втроём листали книги в поисках материала для суда над Клювокрылым, а также много часов, потраченных на поиски способа помочь Гарри дышать под водой для второго задания. Она была просто благодарна, что на этот раз ей не пришлось делать ВСЮ работу в одиночку и что Гарри и Рон были там с ней. Даже после того, как начались тренировки по квиддичу, они всё ещё находили время, чтобы помочь Гермионе до и после тренировки.

К несчастью, несмотря на всю свою тяжёлую работу, они не нашли ничего, кроме мимолетного упоминания об ожерелье, которое не дало им ничего нового. Разочарованные и всё более нетерпеливые, они продолжали поиски, хотя это и сказывалось на них. Гермиона чувствовала, что единственная причина, по которой Гарри и Рон смогли пережить свои интенсивные исследовательские работы, была в том, что им предстояла тренировка по квиддичу. Что касается её самой, то отсутствие учёбы означало, что её общая рабочая нагрузка была не больше, чем она привыкла. Однако отсутствие успеха вызывало у неё сильный стресс. Нередко она плакала по ночам, представляя себе родителей перед мысленным взором и гадая, увидит ли их когда-нибудь снова. Она представила Джинни, её сильный дух подавлен исчезновением брата, друга и парня. Она почти видела Молли Уизли, плачущую в плечо мужа, когда узнала об исчезновении сына. Она изо всех сил старалась выкинуть эти образы из головы. Иногда она была слишком измучена, чтобы пытаться, и даже когда ей это удавалось, образы обязательно возвращались к ней во сне.

Если и можно было за что-то быть благодарным, так это за то, что прошли недели, а Риддла нигде не было рядом с Тайной комнатой. Они были уверены в этом, поскольку после инцидента с Лорен продолжали пристально следить за картой. Многие студенты, похоже, тоже это заметили. Отсутствие каких-либо атак привело многих к выводу, что нападение на Питера было всего лишь мистификацией и что не было никакой Тайной комнаты. Гермиона жалела тех, кто осмеливался надеяться, зная, что их вернут в реальность очень жестоко, если не очередным окаменением, то, по крайней мере, смертью Миртл.

Однажды утром, в конце октября, троица получила подсказку, что даже директор оставил Тайную комнату позади или, по крайней мере, смог посвятить больше времени другим вопросам. Вместе с остальными совами на завтрак прилетела сова, которая доставила Гарри письмо. Они все были удивлены, что получили какую-либо почту, и ещё более потрясены, увидев, что она была адресована «мистеру Гарри Поттеру».

— Но никто не знает твоего настоящего имени, — мрачно прошептал Рон. — Как такое возможно? Думаешь, нас поймали на лжи? Подожди минутку. Разве это не печать Хогвартса?

— Что? — спросила Гермиона и присмотрелась. Конверт действительно был запечатан печатью Хогвартса. Она вздохнула с облегчением. — Это должно быть письмо от Диппета к нашему учителю. Мы сказали ему, что его зовут Гарри Поттер.

Гарри и Рон вздохнули с облегчением, и Гарри открыл письмо.

— Ты права, Гермиона, — сказал Гарри, быстро просмотрев письмо. — Он просто просит подтверждения. Ничего особенного.

— Это хорошо. Мы ответим на него позже. В любом случае, вы проверяли карту? — спросила Гермиона шёпотом.

— Да, — тихо пробормотал Рон. — Он в Больничном крыле. Он плохо себя чувствовал, когда проснулся сегодня утром.

Гермиона нахмурилась.

— Но во время занятий нам придётся постоянно сверяться с картой. Это даёт ему лёгкую возможность ускользнуть в комнату, когда все на занятиях.

Они закончили завтракать и встали, чтобы идти на урок зелий. Прохождение мимо Гриффиндорского стола вошло у них в привычку, и когда Гермиона бросила косой взгляд на стол, её взгляд упал на одного Гриффиндорца-третьекурсника. Будучи значительно крупнее любого другого студента, его было трудно не заметить. Гермиона грустно улыбнулась, наблюдая, как молодой Хагрид весело смеётся со своими друзьями.

Она вспомнила, как они впервые заметили его, когда он проходил мимо них по коридору. Они смотрели на него с восторгом, а он смотрел на них, как на сумасшедших, прежде чем уйти с друзьями. Они даже не пытались приблизиться к нему. Они очень сомневались, что молодой Хагрид будет слишком добр к Слизеринцам, особенно к старшим, которые необъяснимо почему хотели с ним подружиться.

Когда они подошли к классу зелий, Риддла там не было, и быстрый взгляд на карту показал им, что он всё ещё в Больничном крыле.

— Доброе утро, класс! — приветливо сказал профессор Слагхорн, входя в класс. — Сегодня у нас много работы! Мы будем изучать противоядия. Кто может рассказать мне о третьем законе Голпалота?

Слагхорн выжидающе оглядел класс, но никто не вызвался. Гермиона была уверена, что, если бы Риддл был здесь, его рука взлетела бы в воздух, как всегда.

— Никто? — спросил Слагхорн.

Внезапно ей в голову пришла мысль.

«Риддла здесь нет».

Её рука взметнулась в воздух.

— Ах, мисс Джин, я так думаю? Да, вперёд!

— Третий закон Голпалота гласит, что противоядие от смешанного яда будет больше, чем сумма противоядий для каждого из отдельных компонентов, — повторила она.

Слагхорн выглядел очень впечатлённым.

— Молодец, мисс Джин! Очень хорошо, десять очков Слизерину.

Гермиона просияла. Это был первый раз, когда она позволила себе добровольно ответить на вопрос вне своего класса маггловских исследований.

— Что это было? — Гарри прошептал, как только Слагхорн продолжил говорить.

— Риддла здесь нет, — ответила она одними губами, не в силах скрыть улыбку. — Ничего не могу с собой поделать.

Слагхорн вскоре остановился, чтобы задать ещё один вопрос, и Гермиона подняла руку.

«… Окей. Только это последний», — подумала она, прежде чем ответить. Слагхорн больше не задавал вопросов после этого, что было удачно, потому что Гермиона не думала, что сможет удержаться от ответа. Но поскольку Риддл не пришёл к тому времени, когда Слагхорн поставил перед ними задачу разработать собственное противоядие, Гермиона решила направить свой энтузиазм на приготовление зелий.

— А что, если Риддл придёт в середине урока? — спросил Гарри.

— Я просто добавлю несколько неправильных ингредиентов и испорчу зелье. Никакого вреда.

«За исключением моего больного эго».

Как оказалось, Риддл так и не появился. К тому времени, когда профессор Слагхорн попросил их прекратить работу, её зелье не было готовым, но было намного лучше, чем у кого-либо другого, из того, что она могла видеть. На самом деле, никто, казалось, не добрался даже наполовину до неё. Когда они поставили перед собой работу, Гермиона вспомнила, что прошла всего две трети пути. Она решила, что было бы разумно не превышать этого, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания. Ей бы очень хотелось закончить зелье целиком. Тем не менее, ей потребовалось много, много часов практики, чтобы освоить это зелье, и она знала, что это будет излишним, чтобы закончить всё это во время того, что должно было стать её первым опытом.

— Превосходная, превосходная работа, мисс Джин! — объявил восхищённый профессор Слагхорн, взглянув на зелье. — Теперь я вижу, откуда отметка «П»! Очень хорошо сделано! Никто никогда не делал это до сих пор с этим конкретным зельем в моём классе! Двадцать очков Слизерину!

— Посмотри на неё, Гарри, — сказал Рон, когда профессор Слагхорн отпустил класс. — Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-то выглядел таким счастливым? Я не знаю, как она выжила, притворяясь одной из нас, заурядных студентов.

— О, заткнись, Рон, — радостно сказала Гермиона, укладывая книги.

По пути из класса их остановил профессор Слагхорн.

— Мисс Джин, не могли бы вы уделить мне пару минут?

— О, — сказала Гермиона, чувствуя себя немного ошеломлённой. — Конечно, профессор.

Она повернулась к Гарри и Рону и сказала, что догонит их. Они пожали плечами и ушли на следующий урок.

— Чем могу помочь, профессор? — с тревогой спросила она, надеясь, что он не будет слишком углубляться в вопрос, почему она не проявила большого таланта раньше.

— Не знаю, слышали ли вы, моя дорогая, но в этот канун Хэллоуина у меня будет небольшая встреча в кабинете. Что-то вроде вечеринки. Ничего особенного, конечно, хотя у меня есть небольшая очередь из особых гостей. Знаменитости, служащие Министерства, вы знаете их. Я был бы очень рад, если бы вы пришли!

Гермиона уставилась на него. Это было всё, что она могла сделать, чтобы сдержать стон.

«Одно хорошее зелье и вдруг я становлюсь частью клуба слизняков?»

Возможно, лучшим преимуществом, которое она заметила в притворстве посредственностью, был тот факт, что она уклонилась от приглашения в клуб. Казалось, все эти надежды рухнули.

— Видите ли, профессор, — сказала она, быстро соображая, — я не думаю, что смогу найти пару вовремя, потому что вечеринка через два дня, и я не знаю здесь никого достаточно хорошо.

Слагхорн хотел было ответить, но его прервал стук в дверь.

— Да, входите! — ответил профессор Слагхорн.

Дверь открылась, и Гермиона чуть не задохнулась, когда увидела, кто вошёл.

Риддл.

— Ах, Том! Заходи, заходи, мой мальчик! — крикнул Слагхорн, бросаясь к двери и толкая Риддла вперёд. — Просто человек, которого я надеялся увидеть!

Риддл с любопытством посмотрел на Гермиону и Слагхорна, но промолчал.

— Я пришёл извиниться за то, что пропустил ваш урок, профессор, — начал Риддл. — Видите ли, я был в Больничном крыле и…

— Не волнуйся, Том. Малфой рассказал мне, что произошло, — сказал профессор Слагхорн, махнув рукой, как будто отмахиваясь. — Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше?

— Гораздо лучше, профессор.

— Превосходно! Видишь ли, мисс Джин только что приняла моё приглашение на ежегодную вечеринку в канун Хэллоуина.

«Что? Я ничего не принимала!»

— … и поскольку вечеринка через две ночи, а мисс Джин здесь новенькая и без пары, я надеюсь, что ты сможешь сопровождать её?

Кровь Гермионы застыла в жилах, и выражение её лица внезапно застыло.

Риддл удивлённо посмотрел на Слагхорна.

— То есть, если у тебя ещё нет пары, мой мальчик? — спросил Слагхорн.

— О нет, профессор, — неохотно ответил Риддл. — Вообще-то я планировал пойти один.

Гермиона облегчённо вздохнула.

— … но я был бы более чем счастлив сопровождать Гермиону. С удовольствием.

— Гермиона! Как приятно видеть тебя здесь!

Гермиона вскинула голову из-за книги, которую читала. Она увидела, как Альфард понимающе улыбнулся ей и скользнул на сиденье напротив.

— Альфард, это библиотека, — сказала она раздражённо. — Здесь нельзя так кричать.

Он застенчиво улыбнулся в ответ.

— Извини, — сказал он, понизив голос. — Я не так часто прихожу сюда.

— Я заметила, — сухо ответила Гермиона. — Что ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должен праздновать со всеми остальными в общей комнате?

Слизерин только что выиграл свою первую игру в квиддич в сезоне, победив Хаффлпафф со счётом 230/10. И Гарри, и Рон играли хорошо, но выступления Рона были потрясающими. Его многочисленные эффектные спасения и тот факт, что он только однажды пропустил Квоффл, означали, что в настоящее время он был самым обсуждаемым в общей гостиной Слизерина. Его выступление было таким же хорошим, как и в последнем матче, который он играл за Гриффиндор в своё время, когда они выиграли Кубок. Рон теперь купался в своей славе. Как ни странно, он, казалось, не обращал особого внимания на Слизеринцев, когда находился в центре внимания.

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — ответил Альфард. — Я думал, ты дружишь с Роном и Гарри. Почему ты не празднуешь с ними?

— О, мне не очень нравится шум и толпа, — небрежно сказала она. — Кроме того, мне нужно много учиться.

Она указала на книгу, которую читала. На самом деле это была книга о путешествиях во времени, но она заколдовала её, чтобы она выглядела как учебник по трансфигурации, если кто-то ещё смотрел на неё.

— И ты всё ещё не ответил на мой вопрос, — добавила она. — Разве ты не должен праздновать?

— Нет, у меня ужасно болела голова. Я пошёл за зельем, и медсестра велела мне не возвращаться на вечеринку; видимо, шум способствует головной боли, — ответил он, поморщившись. — Конечно, я не послушал её и вернулся, но ушёл, как только стало плохо. Я не сказал ей, что пойду на вечеринку в канун Хэллоуина, — добавил он с усмешкой. — Я вроде как надеюсь, что к тому времени всё пройдёт.

При упоминании о вечеринке у Гермионы внутри всё сжалось.

— Значит, ты тоже идёшь? — спросила она, стараясь скрыть горечь в голосе.

Альфард поднял бровь.

— Да, я иду. Не нужно грустить об этом! — сказал он, защищаясь. Он лукаво улыбнулся ей и добавил. — Послушай, я понятия не имел, что ты хочешь пойти со мной, но…

— Заткнись, — сказала она. Однако она не могла удержаться от смеха. — Извини, мне не было грустно, что ты идёшь. Не бери в голову. С кем ты идёшь?

— Жаклин, — сказал он беззастенчиво.

Гермиона удивлённо посмотрела на него.

— С каких это пор вы стали парой? — недоверчиво спросила она.

— Надеюсь, с сегодняшнего вечера, — ответил Альфард.

Когда Гермиона вопросительно посмотрела на него, он вздохнул.

— Мы уже некоторое время ходим вместе на вечеринки Слагхорна, но только как друзья, — объяснил он. — Я уже целую вечность пытаюсь уговорить её пойти со мной не как с другом, но она почему-то не соглашается.

Он попытался говорить так, как будто это его не беспокоило, но Гермиона видела, что это так.

— Ну, может, сегодня тебе повезёт, а? — сказала она ласково.

— Будем надеяться. В любом случае, что происходит между тобой и Томом? — спросил он, и на его лице снова появилась понимающая улыбка.

Гермиона почувствовала, что краснеет.

— Как ты узнал? — воскликнула она. — Я ещё никому не говорила, кроме Жаклин. Она же не сказала тебе, не так ли? — с тревогой добавила она.

— Нет, нет, нет! — быстро сказал Альфард. — Это была не она. Я только что узнал от Тома. Андреа спросила, позовёт ли он её — я не знаю, почему она всё ещё надеется, он всегда говорит «нет» — и он сказал, что не может, потому что он идёт с тобой.

— А кто-нибудь ещё слышал? — осторожно спросила она. «В частности, Гарри и Рон?»

— О, не так уж много людей. Только я, Андреа, Абраксас и Лукреция. Думаю, всё. О, и Гарри с Роном тоже. Андреа знает, как унизить себя, и перед столькими людьми тоже… э-э, ты в порядке? — неуверенно спросил он, увидев, как Гермиона в тревоге закусила губу.

— Да, я в порядке, — быстро сказала она. — Как Гарри и Рон отреагировали?

— Э-э, ну, Гарри выглядел довольно шокированным. Рон действительно покраснел, хотя это могло быть потому, что он подавился бутербродом. Честно говоря, он выглядел довольно сердитым, — признался Альфард. — Ты ему, э-э, нравишься, не так ли?

Гермиона застонала.

«Разве это не вопрос на миллион долларов?»

— Дело не в этом, — сказала Гермиона, намеренно избегая вопроса. — Думаю, можно сказать, что они могут быть немного… чрезмерно заботливыми.

Это было преуменьшением. Они ни за что не обрадуются этой новости. Рон, вероятно, хотел бы заколдовать Риддла за то, что он осмелился приблизиться к ней, и, вероятно, уже имел около сотни различных теорий о том, как Риддл собирается использовать и оскорблять её, в то время как Гарри, скорее всего, волновался, думая, что Риддл будет угрожать ей на этом вечере и задавался вопросом, каковы его намерения.

«Эти двое слишком заботливы».

Альфард усмехнулся.

— Что ж, желаю удачи. Знаешь, это первый раз, когда Том придёт в паре на одну из вечеринок Слагхорна. Не то чтобы у него не было девушек, пресмыкающихся у его ног. На каждом факультете этой проклятой школе должна быть хотя бы одна девушка, как Андреа — и это включая первый курс. Вот почему я пришел сюда для начала, — сказал он, многозначительно глядя на неё. — Андреа не выглядела слишком счастливой, когда услышала новости, а Лукреция выглядела так, будто готова была убивать. На твоём месте, я бы всегда держал палочку наготове. И несколько защитных заклинаний вокруг твоей кровати не повредят.

Лицо Гермионы вытянулось.

— Ты серьёзно? — спросила она.

— Лучше поверь мне, — серьёзно сказал он. — Как ты думаешь, почему Том уже много лет не ходит на свидания? Это не потому, что он по другую сторону, поверь мне. Первый раз он пошёл с девушкой на четвёртом курсе. Следующие два дня она провела в больничном крыле из-за какого-то ревнивого идиота, который околдовал её. То же самое произошло и в следующий раз. Он сказал, что поэтому больше не беспокоится о свиданиях и прочей ерунде, но Абраксас считает, что это потому, что большинство девушек всё равно не в его вкусе.

«Отлично. Как будто этого было недостаточно, чтобы беспокоиться о Риддле. Теперь я должна беспокоиться о пятой части женского населения школы!»

— Понятно, — устало сказала Гермиона. Она встала и собрала свои книги. — Что ж, уверяю тебя, единственная причина, по которой мы идём вместе на этот вечер, это то, что Слагхорн — да, я знаю, Слагхорн — попросил Риддла позвать меня, потому что я не смогу найти пару вовремя. Очень романтично, я знаю. В любом случае, спасибо за предупреждение. Я буду иметь это ввиду. Увидимся на вечеринке.

Она поспешно вышла из библиотеки, зная, что Гарри и Рон будут её искать. Не успела она отойти далеко, как заметила, что они бегут по коридорам в её поисках с Картой Мародёров в руках. Гарри выглядел обеспокоенным, а у Рона на шее всё ещё висел Слизеринский флаг, похожий на плащ. Веснушки отчётливо выделялись на его побелевшем лице.

— Гермиона! — воскликнул Гарри с облегчением.

Гермиона вздохнула.

— Послушай, я знаю, что ты собираешься сказать, — быстро сказала она, её глаза задержались на Роне, — но это не то место. Давайте найдём тихий класс — вон там. Заходим, быстро.

Она провела их в неиспользуемый класс и заперла за ними дверь. Она добавила несколько дополнительных чар, чтобы никто не мешал им.

Не теряя времени, Рон повернулся к ней.

— Что это мы слышим о том, что ты идёшь с Риддлом на вечеринку к Слагхорну? — потребовал он. — Риддл угрожал тебе? Империус? Я убью его!

— Рон, успокойся, — сказала она. — Позволь мне объяснить.

Она быстро объяснила, что произошло, и к тому времени, когда она закончила, Рон выглядел облегчённым, его гнев сосредоточился на Слагхорне. Гарри, с другой стороны, выглядел ещё более обеспокоенным, чем когда-либо.

— Борода Мерлина! — воскликнул Рон. — О чём думал Слагхорн? Он не может так поступать!

— Меня больше волнует, о чём думал Риддл, — сказал Гарри, бросив обеспокоенный взгляд на Гермиону. — Судя по тому, что сказал Альфард, это ненормально. Он легко мог бы придумать какое-нибудь оправдание, но не сделал этого. Он согласился, и для этого должна быть причина. Кажется, он заинтересовался тобой, Гермиона. Он всегда смотрит на тебя краем глаза, когда у нас на занятиях есть что-то практическое, как будто ждёт, когда ты ошибёшься.

— Я знаю, — сказала Гермиона, обеспокоенно кусая губы и качая головой. — Я заметила и всегда была осторожной. Я не должна была рисковать! Теперь ему интересно, как мне удалось получить приглашение.

— А разве нет возможности отказаться? — с надеждой спросил Рон.

— Я пыталась, но Слагхорн не дал мне вставить ни слова, — сказала она, расстроенная воспоминанием. — И я не хочу отказывать Риддлу после того, как согласилась. Я думаю, это разозлит его. Это было бы всё равно, что посягнуть на его гордость, а это было бы опаснее, чем просто принять приглашение и пойти с ним.

— Тебе просто нужно быть осторожной, — сказал Гарри. В его голосе звучало смирение. — Обязательно возьми с собой палочку.

— И это всё, что ты можешь сказать? — в отчаянии спросил Рон. — Мы должны сделать больше! Мы можем вырубить его или что-то в этом роде. Тогда им не придётся идти вместе. Или мы можем прокрасться на вечеринку и следить за Риддлом. Мы могли бы надеть плащ!

— Нет, ты не можешь, Рон. Там будет слишком много людей. Ты наткнёшься на кого-нибудь в плаще, — напомнила она ему.

— Почему ты не сказала нам раньше? — спросил Рон. — Мы могли бы что-нибудь придумать, если бы у нас было больше времени.

— Потому что я знала, что ты не поймёшь, — резко ответила Гермиона. — Кроме того, у тебя была игра в квиддич. Я не хотела, чтобы ты проиграл, потому что слишком остро реагируешь.

Вместо того, чтобы сердито возразить, как заметила Гермиона, глаза Рона расширились от осознания, и широкая улыбка расплылась по его лицу.

— Я понял!

— Что понял? — быстро спросил Гарри с надеждой.

— У меня есть идея. Нет времени объяснять! — быстро сказал он, поворачиваясь к двери. — Ты скоро узнаешь, если это сработает.

На мгновение Гермиона была слишком удивлена, чтобы думать, и вскоре ей пришло в голову, что у Рона не может быть хороших идей.

Она выбежала в коридор, чтобы остановить его, но он уже ушёл.

Обеспокоенная, она повернулась к Гарри.

— Ты можешь пойти за ним, пожалуйста? — спросила она. — Не дай ему сделать какую-нибудь глупость. Я должна забрать свои вещи… у меня такое чувство, что Альфард не шутил, когда говорил всё это.

* * *

— Хорошо, теперь ты можешь открыть глаза! — с гордостью заявила Жаклин.

Гермиона медленно повиновалась, страшась того, что вот-вот увидит. В зеркале перед ней отражалось её собственное лицо, удивлённое, хотя в остальном прекрасное. Жаклин взяла на себя смелость подготовить Гермиону к вечеринке, как только узнала, что она тоже будет присутствовать, к своему собственному ужасу. Хотя, взглянув на своё отражение, она увидела, что, в отличие от безвкусных и чрезмерно усердных стилей Парвати и Лаванды, у Жаклин был более классический подход к нанесению макияжа, который, по её мнению, вероятно, отражал возраст, в котором она находилась. Хотя её помада была яркой и вишнево-красной, на глазах виднелся лишь лёгкий макияж, а кожа была припудрена. Она даже приручила волосы и завязала их в элегантный пучок. На ней было роскошное длинное платье из светлого серебристо-голубого шёлка, которое Жаклин ей одолжила. Оно было без рукавов, с высокой шеей, что оберегало ожерелье Гермионы от посторонних глаз. Девушка заколдовала платье, создав потайной карман, который позволял ей спрятать палочку.

Конечно, она не хотела наряжаться до такой степени. Она не хотела доставлять Риддлу такого удовольствия. Но Жаклин разрушила этот план, когда увидела простое платье, которое она собиралась надеть. Гермиона попыталась сопротивляться, но это было безнадежно — Жаклин не хотела слышать ни слова.

Она улыбнулась Жаклин и тепло поблагодарила её, хотя бы из вежливости.

— Ты готова спуститься? — спросила Жаклин.

— Готова, как никогда, — нервно пробормотала Гермиона, следуя за подругой в гостиную.

Жаклин, конечно, выглядела потрясающе в красном шёлковом платье до колен и длинных белых перчатках. Её длинные чёрные волосы мягко спадали на спину, удерживаемые лишь элегантной заколкой.

— Сейчас, Гермиона, — сказала Жаклин, поворачиваясь к ней перед тем, как они вошли в гостиную. — Помни, что я тебе говорила. Плечи назад, спина прямая. Высоко поднятая голова. Нет, немного выше — так лучше.

Гермиона выпрямилась, как ей было велено, и изобразила приятное выражение на лице, прежде чем войти в гостиную. Риддла нигде не было видно, хотя, когда Гермиона обвела взглядом общую комнату, она пыталась найти Рона. Она нигде его не видела и не видела с тех пор, как он исчез. Она так же не видела и Гарри, и это её беспокоило. Её это несколько обескуражило. Даже после фиаско с Лавандой, какая-то часть её — по общему признанию, меньшая, чем та, что была раньше, — хотела бы присутствовать на вечеринке с Роном.

Однако у неё не было времени сожалеть, потому что в этот момент Риддл быстро вышел из спальни мальчиков, и все мысли о Роне вылетели у неё из головы. В одно мгновение Гермиона поняла больше, чем когда-либо, почему девушки встанут в очередь, чтобы заколдовать её. Риддл выглядел очень впечатляюще в длинной, стильной чёрной мантии, которая была распахнута спереди, открывая элегантный серебристый жилет поверх чёрных брюк. Его волосы были аккуратно зачёсаны набок и лишь подчёркивали красивые черты лица.

Казалось, внешность Гермионы не произвела на него никакого впечатления. Его глаза были устремлены на неё, когда он остановился перед ней. Он протянул ей руку, в которую она нерешительно вложила свою. К её огромному облегчению, ожерелье не горело, как в последний раз, когда они касались друг друга.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, Гермиона, — мягко сказал он, прежде чем наклонился и слегка коснулся губами её руки в тончайшем поцелуе. Неожиданное покалывание пробежало по её животу, и она поборола румянец, радуясь, что никто не увидел этого.

— Ах, спасибо, — сказала она, заставляя себя приятно улыбнуться, пока его глаза не отрывались от её глаз.

Не желая смотреть ему в глаза, она опустила глаза, и его жилет привлек её внимание. Вблизи она увидела, что его жилет был не серебристого цвета, а того же серебристо-голубого цвета, что и её собственное платье. Она посмотрела на него с любопытством, и Риддл, должно быть, заметил, потому что вскоре сказал: — Он зачарован, чтобы соответствовать цвету твоего платья.

Гермиона не могла не выглядеть впечатлённой.

— Как умно, — ответила она.

«Что? Очаровательно. Жаль, что я не надела розовое».

Риддл самодовольно улыбнулся.

— Я знаю, — заявил он, прежде чем взять её под руку и повести к выходу. Она заметила Альфарда и Жаклин, которые стояли прямо перед ними, тоже сплетя руки.

— Я слышал, он снова пригласил вампира в этом году, — взволнованно сказал Альфард, когда они догнали их. — Я не видел его в прошлом году. Это должно быть интересно и действительно соответствует теме Хэллоуина.

— Я просто рада, что он решил не устраивать ещё одну костюмированную вечеринку, — добавила Жаклин. — Это очень безвкусно. Ты согласна, Гермиона?

— Немного вульгарно, я думаю, но это могло бы немного поднять настроение, — ответила она.

В конце концов, Риддл был бы гораздо менее устрашающим, одетым как зомби или мумия.

К тому времени, как они прибыли в кабинет Слагхорна, вечеринка была в самом разгаре. Освещение было тусклым, его обеспечивали только многочисленные резные тыквы со свечами, которые стояли вдоль стен или плыли по потолку, под которыми танцевали многие пары. Стены были задрапированы большими оранжевыми и чёрными простынями, а на столах громоздились горы еды.

Гермиона позволила Риддлу провести себя через толпу. Едва они сделали несколько шагов вперед, как к ним подошел профессор Слагхорн, щёки которого порозовели от того, что Гермиона заподозрила в чрезмерном баловстве.

— Ах, Том, мой мальчик! Я уже начал думать, что ты не придёшь! И мисс Джин! — он сказал, поклонившись ей, когда увидел её. — Какой приятный сюрприз! Как приятно вас видеть!

Гермиона недоверчиво подняла бровь. Она никогда не видела Слагхорна таким пьяным на вечеринке. С другой стороны, Слагхорн, которого она знала, был старше лет на пятьдесят.

— Спасибо, что пригласили нас, профессор, — вежливо сказал Риддл, хотя Гермиона услышала в его голосе веселье. Она очень сомневалась, что Слагхорн заметит. — Тогда, если позволите, мы просто перекусим.

Риддл оттащил Гермиону от Слагхорна и танцпола к незанятому столу, за который они оба сели.

— Боюсь, тебе придётся смириться со Слагхорном на вечер, — заметил Риддл, потянувшись за изящным серебряным кувшином. — Сливочное пиво, Гермиона?

— Да, пожалуйста, — ответила она, не сводя глаз с бокала, чтобы убедиться, что в него ничего не проскользнуло, пока она этого не видит.

— Для него не редкость злоупотреблять гостеприимством, когда он устраивает такую большую вечеринку, — продолжил Риддл, бросив на Слагхорна пренебрежительный взгляд. — Хотя, если нам повезёт, его особые гости будут слишком заняты, чтобы беспокоить нас.

— Это позор, учитывая, как он хотел, чтобы мы пошли вместе, — сказала Гермиона, глядя в спину Слагхорна. — Если бы я знала, что он даже не вспомнит о том вечере к завтрашнему утру, я бы вообще не пришла.

— Почему? — Риддл вопросительно поднял тёмную бровь. — Тебе не нравится моя компания? Послушай, я не такой неотёсанный. Видишь? Я знаю свои обязанности. Вот твой напиток.

Риддл протянул Гермионе бокал сливочного пива, и она с удовольствием приняла его.

— Нет, Риддл, мне не компания неприятна, — спокойно сказала она. — Просто все хлопоты и формальности.

— Что ж, будем надеяться, что формальности закончились, хорошо? — сказал Риддл, потягивая пиво. — Ты читала «Ежедневный пророк» сегодня утром?

Гермиона покачала головой.

— Нет, я не получаю его. Что там было? — с любопытством спросила она.

— На самом деле, там была интересная статья, касающаяся учебной программы Хогвартса, — продолжил он с задумчивым взглядом, делая глоток сливочного пива из своего бокала. — Совет по образованию думает о том, чтобы убрать некоторые темы, которые они считают слишком сложными из СОВ, и добавить их в ТРИТОН.

Гермиона слушала эту информацию с неподдельным удивлением, хотя и не из-за предлагаемых изменений. Она читала о них бесчисленное количество раз в своей книге «Хогвартс: история», но не помнила, что это произошло во времена Риддла.

— Как странно. Какие темы они думают убрать?

— Ну, — медленно проговорил Риддл, откидываясь на спинку сиденья и лениво вертя палочку в длинных пальцах, — насколько я помню, они упоминали заклинание Патронуса, заклинание Протея и закон Преображения стихий Гэмпа.

На этот раз Гермиона постаралась не показать своего удивления. «Хогвартс: история» никогда не упоминала, какие темы были изменены, и она никогда не знала, что одна из тем, упомянутых Риддлом, преподавалась для СОВ.

— Лично мне это кажется смешным, — надменно продолжал Риддл. — Я не понимаю, что такого сложного было в этих темах, особенно в законе Преображения стихий Гэмпа. Что думаешь, Гермиона? — внезапно спросил он, вопросительно глядя на неё. — По крайней мере, ты согласна со мной насчёт закона Гэмпа? Я имею в виду, даже Септимус понял это, и он получил только пятёрку за трансфигурацию.

Гермиона тщательно подбирала слова.

— Я понимаю, почему некоторым трудно это понять. Полагаю, это решать комиссии, — сказала она.

— Ты действительно так думаешь? — Риддл отложил палочку и пристально посмотрел на неё. — В документе явно упоминаются исключения из закона Гампа. Опять же, это смешно. За завтраком я спросил Септимуса, помнит ли он их все, и он вспомнил. Ты помнишь? Может быть, первый и последний? Скажи, — тихо попросил он, в его глазах ясно читался вызов.

— Еда и жизнь, — коротко ответила Гермиона, — если я правильно помню.

Риддл снова откинулся на спинку стула с довольным видом.

— Видишь? Это слишком просто. Не послать ли мне письмо с жалобой в Совет по образованию? Кстати, — лениво добавил он, лениво оглядываясь на неё, — а кто твой Патронус? Мой — змея. Гораздо интереснее, чем Лемур у Септимуса.

— Выдра, — ответила Гермиона и поспешно добавила. — Но я смогла создать его всего несколько раз, как бы ни старалась.

Гермиона отвернулась от него и увидела Минерву, проходящую мимо их стола и бросающую на Риддла подозрительный взгляд. Если бы музыка не звучала так громко на заднем плане, Гермиона могла бы услышать, что Минерва говорит подруге.

— Септимус не может создать Патронуса! Мы ещё даже не проходили это!

Оглядываясь на Риддла, она вдруг почувствовала неловкость от его самодовольного выражения.

— Почему бы нам не потанцевать? — она сказала, чтобы Риддл не начал спрашивать, может ли она исполнить заклинание Протея.

— Как пожелаешь, — тихо сказал он, прежде чем последовать за ней на танцпол.

Гермиона тут же пожалела о своём решении, когда увидела, что все танцуют довольно официально, положив руки на бёдра и плечи. Там не было ни одного из шумных танцевальных стилей её собственного времени. Гермиона покорно позволила Риддлу взять её за руку, в то время как его другая рука легла на её талию. Она положила руку ему на плечо и снова почувствовала, что краснеет от интимности происходящего. Гермиона с удивлением обнаружила, что он вполне способен вести её и танцевал гораздо лучше, чем она ожидала.

— Ты выглядишь удивлённой, — прокомментировал он.

— Ты хорошо танцуешь, — ответила она, отводя взгляд от него и делая вид, что наблюдает за другими парами, в то время как румянец разливается по её щекам. Она надеялась, что макияж скроет его. — Где ты научился?

— В приюте, где я живу, — сказал он.

Гермиона резко посмотрела на него. Она никогда раньше не слышала, чтобы он говорил о приюте.

— Ты живёшь в приюте? — с любопытством спросила она.

Он кивнул.

— Маггловский приют, — сказал он тихо, его голос был лишён эмоций. — Я прожил там всю жизнь, за исключением тех случаев, когда приезжал в Хогвартс.

— Ты знал, что ты волшебник? — спросила она. — Я имею в виду, до того, как ты приехал в Хогвартс?

— Нет. Я ничего не знал об этом, пока Дамблдор не принёс мне письмо. А как же ты? Ты знала?

Вопрос прозвучал быстро, и Гермиона заподозрила, что он пытается отвлечь разговор от себя.

— Мой отец был волшебником, — солгала она, — поэтому я знала, что я тоже волшебница. Это подтвердилось, когда я случайно покрасила кошку, когда мне было семь лет.

— Мне любопытно, — сказал Риддл. — Почему тебя обучали на дому? Потому что твои родители не хотели быть вдали от тебя?

— Мои родители мертвы, — прямо сказала Гермиона. — Они умерли, когда я была ребёнком, вместе с родителями Гарри и Рона. Они всегда хотели, чтобы мы учились в Хогвартсе, и мы чтили это.

— Понятно, — тихо сказал Риддл. — Извини.

Гермиона кивнула, делая вид, что эта тема её расстроила, чтобы Риддл не задавал больше вопросов. Гермиона уже собиралась сменить тему, когда краем глаза заметила нечто любопытное. Она резко повернула голову и увидела, что Рон улыбается ей с другого конца танцпола. Он подмигнул ей, когда его партнёрша поморщилась — он наступил ей на ногу. Гермиона узнала в ней девочку из Равенкло с их курса.

Так это была его идея! Он нашёл пару. Без сомнения, его новообретённая слава о квиддиче здесь очень помогла.

Гермиона повернулась к Риддлу и увидела, что он тоже смотрит на Рона прищуренными глазами.

— Я не знал, что Уэсли приглашён, — коротко сказал он.

— Он не был, — медленно сказала Гермиона, сдвинув брови в замешательстве от поведения Риддла. — По крайней мере, Слагхорн его не приглашал. Полагаю, его пригласила та девушка. Или так, или он попросил её.

— Очаровательно, — протянул Риддл. — Кстати о приглашениях, что ты сделала, чтобы произвести впечатление на Слагхорна на последнем занятии? Казалось, он был просто в восторге от тебя, — он слегка ухмыльнулся. — Может быть, мы наконец-то увидим истинную причину, стоящую за твоими блестящими результатами по СОВ? Полагаю, это заняло достаточно много времени.

— Если ты ожидаешь чего-то впечатляющего, то можешь продолжать ждать, Риддл, — мягко сказала она. — Единственная причина, по которой меня заметили, это то, что я действительно потрудилась прочитать главу заранее. Он предупредил нас, что это будет трудная глава, в конце концов. И он не лгал. Поэтому мне удалось ответить на несколько вопросов. По счастливой случайности ты отсутствовал, иначе, я уверена, ты ответил бы на эти вопросы раньше, чем успела бы я.

— Понятно, — сказал он.

Он улыбнулся ей, и Гермиона вдруг занервничала. Что-то в этой улыбке беспокоило её. Это было слишком… Как будто он знал что-то, чего не показывал, или просто потакал ей. Однако, прежде чем она успела подумать об этом, она внезапно почувствовала, как огромная сила потянула её ногу вверх и закричала, когда её швырнуло вниз головой. Её руку вырвало из рук Риддла, и вскоре она уже висела над головами всех присутствующих. К её ужасу, платье соскользнуло вниз и обвилось вокруг талии, от наготы её защищали только колготки до колен.

Вокруг неё раздавались удивлённые возгласы и крики гнева, хотя они почти заглушались смехом, наполнявшим комнату. Гермиона почувствовала, как горит её лицо, когда она пыталась прикрыться, и знала, что это не имеет никакого отношения к крови, которая сейчас прилила к её голове. Тем не менее, прилив крови вскоре захлестнул её, и она оставила свою борьбу, хотя ей не пришлось долго страдать, так как вскоре она обнаружила, что её поставили на ноги и опустили на землю. Она неуклюже приземлилась на ноги и наверняка упала бы, если бы не пара сильных рук, обнимающих её и удерживающих в равновесии. Какое-то время она стояла, застыв на месте, зажмурив глаза, ожидая, когда пройдёт головокружение, яростно чувствуя громкий смех, всё ещё звенящий в ушах.

Когда она открыла глаза, то, к своему удивлению и смущению, обнаружила, что прислонилась к Риддлу, который поддерживал её. На мгновение она замерла. Она посмотрела ему в глаза и поняла, что он смотрит на неё неуверенно, словно ожидая, что она заплачет или убежит. Хотя в её голове это звучало неплохо, она решила не показывать слабость перед ним и проглотила смущение.

— Я это не забуду, — яростно прошептала она.

Риддл удивлённо уставился на неё. Затем он откинул голову назад и рассмеялся.

— О, Гермиона очень злая, — сказал он с любопытной усмешкой. — Очень дерзко, конечно, но есть лучшие способы спасти лицо и отомстить.

Он обнял её за талию, что почти заставило её поёжиться, но она позволила ему отвести себя к двери. Гермиона знала, что все взгляды устремлены на них, и была уверена, что высоко поднимает голову. Когда они подошли к двери, Том повернул её лицом к себе и прошептал:

— Смотри и учись.

И вдруг, без предупреждения, он наклонился вперёд, и она почувствовала, как его полные, тёплые губы прижались к её губам, когда он целомудренно поцеловал её в губы. Он быстро отстранился — Гермиона просто стояла, потрясённая, едва замечая, что смех вокруг неё прекратился и сменился вздохами, свистом и возбуждённой болтовней. Ей даже показалось, что она услышала возмущённый крик.

Прежде чем она успела среагировать, Риддл быстро открыл дверь и вытащил её наружу.

— Ч-что это было? — она запнулась, когда он закрыл дверь.

— Моя месть, — сказал он, удовлетворённо ухмыляясь.

— Месть? — повторила она ошеломлённо. — Как это твоя месть? Это меня швырнуло вниз головой! Как поцелуи могут быть местью?

— На тебя напали, пока я сопровождал тебя, — высокомерно сказал он. — Любое нападение на тебя — это нападение на меня. Или, если хочешь конкретнее, на тебя напали, потому что я сопровождал тебя.

«Ах. Типично. Всё дело в нём».

Гермиона бросила на него испепеляющий взгляд.

Он только пожал плечами.

— Конечно, я мог бы подумать о некоторых вещах, которые могли бы раздражать их ещё больше, хотя они, как правило, более интимны, чем этот невинный поцелуй, — сказал он дерзко. — И кроме того, это был дополнительный бонус для тебя. Не понимаю, почему ты жалуешься. Ты хочешь сказать, что тебе это не понравилось?

«Почему ты такой самонадеянный, маленький змей?» — кричала она про себя, в то время как другая часть её сознания, казалось, соглашалась с ним. Всё было не так уж плохо, как ей казалось. Излишне говорить, что Гермиона довольно быстро подавила этот уголок своего сознания.

Она скрестила руки на груди, высоко подняла голову и сказала со всей надменностью, на какую была способна.

— Бывало и лучше.

— Это вызов? — спросил Риддл, прищурившись на неё так, что стало ясно, что он согласился.

Затем он подошёл к ней ближе, словно намереваясь поцеловать её ещё раз, но вдруг остановился. Он смотрел на её платье, его глаза расширились от шока, а лицо внезапно побледнело. Гермиона в замешательстве проследила за его взглядом, и то, что она увидела, заставило её похолодеть.

Из-под платья выглядывало ожерелье.

Гермиона подняла глаза от ожерелья, чтобы посмотреть на Риддла, и обнаружила, что выражение его лица снова стало непроницаемым. Его глаза всё ещё были прикованы к ожерелью, и Гермиона подозревала, что он серьёзно о чём-то задумался. Она использовала время мудро и быстро сформулировала план в уме. К счастью для неё, она уже придумала предлог на случай подобной ситуации.

— Твоё ожерелье, — медленно произнёс он, и его глаза внезапно остановились на ней, подозрительно глядя в её глаза. — Откуда у тебя ожерелье?

— Прекрати пытаться сменить тему! — она огрызнулась. — Я не знаю, какие вольности разрешали тебе девушки в прошлом, но я просто не выдержу…

— Гермиона, — резко оборвал он её. — Скажи мне, откуда у тебя ожерелье.

Именно тогда Гермиона заметила, что Риддл держит палочку. Она небрежно была взята, но она видела, что его хватка была твёрдой.

— Почему тебя это волнует? Это просто ожерелье, — спросила она, её уверенность уменьшилась, когда она поняла, что её палочка была в кармане.

Он приподнял бровь и вместо того, чтобы ответить, поднял руку к воротнику и вытащил ожерелье. Гермиона уставилась на него, ошеломлённая совершенно неожиданным движением.

— Ты уже видела это раньше, — сказал он, подозрительно прищурившись. — Я ясно это помню.

Гермиона позволила своим глазам расшириться от осознания.

— Ты прав! Я видела. В первый день здесь. Я совсем забыла! — она подняла глаза от ожерелья и посмотрела ему в лицо. — Ну, это интересное совпадение! Откуда ты взял своё? — нетерпеливо спросила она.

Риддл нетерпеливо нахмурился.

— Кажется, я задал этот вопрос первым, — холодно сказал он.

— Ну, если хочешь знать, — медленно проговорила она, — я унаследовала его от матери. Это был подарок моего отца. Вероятно, он не сделан из золота и не оригинален. У человека, у которого папа купил его, была целая коробка, но мама не возражала. Ей нравилось. Мама часто снимала его и позволяла мне носить, потому что знала, что оно мне тоже нравится.

Гермиона грустно улыбнулась Риддлу и заметила, что, хотя он всё ещё смотрел на неё с подозрением, выражение его лица смягчилось, и он казался спокойнее. С огромным облегчением она поняла, что он ей поверил.

— И ты всё время его носишь? — с любопытством спросил он.

Гермиона покачала головой.

— Почти всё время. Я снимаю его, когда иду купаться или, когда думаю, что он может испачкаться или испортиться, — солгала она, зная, что Риддл спросил только убедиться, что ожерелье подделка.

Риддл имел приличие выглядеть серьёзным.

— Прошу прощения, — тихо сказал он. — Должно быть, для тебя это много значит.

— Да, — ответила она. Затем, зная, что ей не терпится узнать, спросила. — Так откуда ты взял ожерелье?

— Это долгая история, — просто сказал он. — Лучше отложить на другое время, Гермиона. Не могла бы ты оказать мне услугу и не говорить никому, что ожерелье у меня? Я не хочу, чтобы об этом знали другие. Я имею в виду, не многие мужчины носят ожерелья.

Гермиона повернулась и подняла бровь.

— Конечно, — ответила она, — но зачем ты его носишь, если стыдишься?

Риддл выглядел удивлённым.

— Мне не стыдно. Просто… ну… — начал он нерешительно, слегка покраснев, и Гермиона была поражена его превосходным актёрским мастерством. — В другой раз, хорошо?

Прежде чем Гермиона успела ответить, дверь кабинета Слагхорна распахнулась, и в коридор выбежал Рон, растрёпанный, бледный и встревоженный.

Через мгновение Риддл спрятал ожерелье под рубашку и посмотрел на Рона с довольной ухмылкой на лице, прежде чем повернуться к Гермионе.

— Тогда увидимся позже, — сказал он, подмигнув ей, прежде чем быстро уйти.

Рон бросился к Гермионе, которая испустила долгий вздох облегчения, как только Риддл оказался вне пределов слышимости.

— Ты в порядке? — спросил Рон.

— Я в порядке, — сказала она, качая головой. — Просто немного потрясена. Вот и всё.

— Ну, я тебя не виню! — сердито сказал Рон. — Кем он себя возомнил? Чёртов придурок, целует тебя вот так!

— Э-э… — тупо произнесла Гермиона.

На самом деле она имела в виду скорее то, что её подбросило в воздух, но для Рона поцелуй был более важной деталью. В конце концов, именно после того, как он узнал, что она поцеловала Крама, он начал дурачиться с Лавандой.

— Он такой надменный, — просто сказала Гермиона, закатывая глаза. В конце концов, было легче не думать об одном из самых неловких событий в её жизни. — Но послушай, Рон — Риддл видел ожерелье.

— Что? — воскликнул он, потрясённый, хватая её за плечи и тряся. — И ты ещё жива?

— Да, благодаря моим планам и быстрому обдумыванию ситуации, — сказала она, отталкивая Рона от себя и объясняя, что она сказала Риддлу.

— Умно, — сказал Рон с облегчением. — Думаешь, он поверил?

Гермиона закусила губу.

— Думаю, что да. Я дала ему достаточно информации, чтобы он подумал, что моё ожерелье не действует как настоящее. И он знает, что его настоящее, потому что он не может его снять. К тому же, он достаточно высокомерен, чтобы думать, что я ничего не знаю о настоящем ожерелье, но я бы не оставила это без внимания, чтобы расследовать немного больше.

Особенно если он вспомнит, как горело ожерелье, когда мы прикасались друг к другу в первый раз.

— Нам просто нужно быть осторожными, — сказала она. — Пойдём. Думаю, мы должны найти Гарри и рассказать ему, что случилось. Он хотел бы знать.

Гермиона начала уходить, когда заметила, что Рон не двигается, и застенчиво смотрел на неё.

— Что случилось? — спросила Гермиона.

— Я… э-э… я должен вернуться. Моё свидание, — объяснил он.

— О, — сказала Гермиона. Она ухмыльнулась и добавила: — Это была твоя замечательная идея, не так ли? Свидание? Как тебе это удалось?

Рон усмехнулся.

— Я заметил, что она смотрела на меня в классе и всё такое, и я знал, что она была в клубе, поэтому я пригласил её на свидание. И помогло, что у меня есть какая-то новообретённая слава в квиддиче.

Гермиона фыркнула, но с облегчением обнаружила, что это её совсем не беспокоит. После Лаванды, ей было всё равно. В конце концов, он всего лишь попросил девушку из Равенкло пригласить его… верно?

— Тогда увидимся, — сказал Рон, прежде чем вернуться на вечеринку.

Гермиона вернулась в гостиную, нервно размышляя о том, как ей повезло, и планирует ли Риддл что-нибудь. Она была удивлена, что он не попытался применить к ней легилименцию, но она не была уверена, научился ли он этому на шестом курсе. В конце концов, проникнуть в сознание человека гораздо труднее, чем заблокировать доступ к собственному.

Её мысли вернулись к Рону, танцующему с девушкой. Она нахмурилась, вспомнив, что он сказал о девушке, которая заинтересовалась им. Что если Рону она понравится? В конце концов, она была очень хорошенькой… и Рон может быть милым. Она почувствовала лёгкий укол беспокойства, но кроме этого, она ничего не чувствовала, что смутило её. Когда он начал встречаться с Лавандой, она, конечно, чувствовала больше, чем просто укол беспокойства.

«Может, он мне уже не так нравится, как раньше», — подумала она. Но Лаванда — другое дело, напомнила она себе. Лаванда появилась, когда она собиралась пригласить его на вечеринку к Слагхорну.

— Гермиона! — из-за спины раздался голос, напугавший её и чуть не заставивший упасть с лестницы, по которой она спускалась. Она обернулась и увидела, что к ней бежит Гарри.

— Годрик, Гарри! Ты… что случилось? — спросила она, увидев его взволнованное лицо.

Гарри сунул ей в лицо книгу. Она даже не заметила, что он держит её в руках, что было удивительно, учитывая размер книги. Это была старая на вид книга в кожаном переплёте. Титул Годрика Гриффиндора был выбит на лицевой стороне.

— Ты что-то нашёл? — взволнованно спросила Гермиона.

— Да, взгляни на это, — сказал он, садясь на ступеньку и листая книгу, пока не долистал почти до конца.

Гермиона села рядом с ним и посмотрела на фотографию, на которую указывал Гарри. Похоже, это был ручей, но он не был похож ни на один ручей, который Гермиона когда-либо видела. Хотя глубина воды, казалось, была не меньше метра, она была очень чистой, и солнечный свет освещал русло ручья так, что были видны все камни. Там, среди скал, было сооружение, явно рукотворное. Это была очень большая плита из резного камня, её верхняя поверхность была плоской и гладкой, если не считать замысловатых узоров по краям и в центре.

Гермиона смущённо посмотрела на Гарри.

— Гарри, как это нам поможет?

Он указал на маленькие картинки под основным изображением ручья, указывая на одну из них. Гермиона увидела, что это был крупный план одного из узоров на скале. Это был прямоугольник, разделённый на четыре части, с замысловатыми узорами по бокам. Узоры, которые выглядели подозрительно, как на…

— Ожерелье, — сказал Гарри. — Я сразу узнал его. Это перевёрнутый отпечаток, как будто кто-то бросил ожерелье в скалу и заколдовал. Как будто нужно прижать его к этому месту.

Гермиона уставилась на изображение широко раскрытыми глазами. Гарри был прав. Она была уверена, что, если прижать ожерелье к этому узору, оно идеально подойдёт.

— Гарри, как ты думаешь, что это может быть?

— Заколдованное место? Какой-то замок? — Гарри закончил за неё. — Или ничего.

— Что это за монумент? — спросила она, удивлённо перелистывая страницы. — Кто это сделал?

Гарри указал на текст рядом с фотографией.

— Это своего рода памятник в честь Годрика Гриффиндора. Его имя написано здесь наверху, видишь? Сначала я этого не заметил, потому что это было похоже на другой узор. Он попросил других основателей, если они переживут его, построить его по его воле. Он выписал для них планы и всё такое. Это тоже было тайной. Никому, кроме Равенкло и Хаффлпафф, не разрешалось это видеть. Они ничего не говорили о планах, что заставило многих людей поверить, что в них было нечто большее, чем-то, что бросалось в глаза. Это и огромная магическая сила вокруг него, которая должна быть признаком того, что там действует какая-то мощная магия. Но никто никогда не мог узнать, в чём секрет, — взволнованно сказал Гарри. — Это заставило меня задуматься, что, если ожерелье — ключ к той тайне, которая там спрятана?

Возбуждение Гарри было заразительным, и вскоре она обнаружила, что это тоже волнует её. Однако в глубине души она всё ещё сомневалась.

— Хотя это может быть совпадением, — сказала она, прикусив губу. — Это слишком легко, чтобы быть правдой. Я имею в виду — это может быть нашим ключом к возвращению домой, но это также может быть ничем.

— А может, и нет. Я так не думаю, — покачал головой Гарри.

— Где этот ручей? Тут написано об этом? — спросила Гермиона.

— Да, это в небольшом лесу на окраине Годрика Холлоу, родного города Гриффиндора.

Некоторое время они сидели молча, глядя на картину. Наконец Гермиона заговорила.

— Я пойду туда завтра, — сказала она.

Гарри просиял.

— Я знал, что ты поймёшь, — взволнованно сказал он. — Так вот, завтра поход в Хогсмид, так что всё станет намного проще. Наш лучший шанс, кажется, аппарируем прямо из Хогсмида.

— Гарри, — сказала Гермиона, поднимая руку, чтобы прервать его. — Гарри, мы никуда не пойдём. Только я пойду. Одна.

Гарри уставился на неё.

— Ты с ума сошла? Ты не можешь идти одна! Что-то может случиться с тобой!

— Я должна идти одна. Вам с Роном нужно остаться здесь, чтобы смотреть на карту, — многозначительно объяснила она.

Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его, выглядя смущённым.

— Ну, — сказал он через мгновение, — один из нас может остаться, а другой может пойти с тобой.

— Гарри, это не сработает. Вы оба будете нужны здесь больше, чем со мной, — многозначительно сказала она. — Кроме того, я могу о себе позаботиться. Даже если что-то случится — а этого может и не случиться — я не думаю, что об этом стоит беспокоиться. Это записи Гриффиндора, а не Слизерина. Насколько всё может быть плохо?

На следующий день Гермиона мрачно размышляла о своей наивности.

* * *

— Не могу поверить, что согласился на это, — сердито пробормотал Рон, когда троица направилась к Хогсмиду.

— Рон, ты не согласился, помнишь? — сказала Гермиона. — Тебя заставили согласиться только потому, что я сказала, что ты не можешь пойти, даже если захочешь. Вы всё ещё не можете аппарировать должным образом.

— Это и потому, что ты согласилась сделать незаконный Портключ, — напомнил ей Гарри.

Рука Гермионы потянулась к Портключу, который был надёжно спрятан в кармане. Гарри и Рон потребовали, чтобы она взяла его с собой на случай, если не сможет аппарировать обратно.

— Да, и это тоже, — призналась она. — Надеюсь, мне не придётся им воспользоваться.

Им не пришлось далеко уходить, прежде чем они нашли хорошее, уединённое место для Гермионы, чтобы аппарировать. Это был маленький тёмный переулок между «Кабаньей головой» и магазином рядом с ним, вдали от любопытных глаз студентов.

— Хорошо, теперь вы двое следите за картой. Это прекрасный шанс для Сами-Знаете-Кого заняться Сами-Знаете-Чем, когда большинство студентов проводят день в Хогсмиде, — напомнила она им.

— И не забывай использовать свой Портключ, если нужно, и не делай глупостей, — многозначительно сказал Рон.

— Береги себя, Гермиона, — сказал Гарри, похлопывая её по плечу.

Гермиона кивнула и отошла от них. Сосредоточившись на цели, она развернулась на месте и покинула деревню. Знакомое, хотя и ужасное сжимающее ощущение охватило её, но длилось оно всего мгновение, и вскоре она обнаружила, что лежит ничком на чём-то похожем на траву в лесу.

Она застонала и медленно поднялась на ноги. Её колени и руки болели от удара, а на руках было несколько небольших порезов. Оглядевшись, она увидела, что её окружают деревья и кусты. Это был своего рода лес, хотя, к счастью, деревья и кустарники были не очень густыми. Откуда-то впереди послышался звук льющейся воды. Она намеревалась подойти прямо к мемориалу.

Взволнованная, она крепко сжала палочку и осторожно пробралась сквозь деревья. Вокруг неё почти не было слышно ни звука, кроме журчания воды, треска листьев и веток под ногами и щебетания птиц на деревьях. Иногда ей казалось, что она слышит далёкий шелест листьев, и она решила, что в лесу живёт дикая фауна. Она искренне надеялась, что ей не придётся встретить ничего более зловещего, чем белку.

Не прошло и минуты, как она подошла к просвету между деревьями и увидела перед собой ту самую сцену, которую видела в книге. Ручей с прозрачной водой петлял по лесу. Вода хлестала и пузырилась на мелководье, переливаясь через округлые камни медленно и спокойно двигаясь в более глубоких местах. Для ручья он показался ей довольно широким, потому что он разливался по крайней мере на четыре метра, но был неглубоким, гораздо более мелким, чем на фотографии. Она подозревала, что в некоторых местах глубина была чуть больше полуметра.

Ей не потребовалось много времени, чтобы заметить мемориал. Его жёсткие квадратные края резко контрастировали с окружавшими его округлыми скалами. Странно, но казалось, что солнечные лучи освещали его так, что он освещал другие скалы, потому что был похож на яркий маяк в воде.

Он находился всего в двух метрах от берега, на котором она стояла, и, к счастью, вода была не очень глубокой. Взволнованно сняв туфли и мантию, она осторожно ступила в воду. Вода была чуть выше её лодыжек, хотя и была холодной, поэтому она наложила на себя согревающее заклинание. Она направилась к мемориалу, медленно обходя большие камни и упавшие ветки. К тому времени, как она добралась до монумента, вода уже поднялась до середины бёдер.

Осторожно нагнувшись, она осмотрела каменную кладку сквозь рябь воды. В отличие от камней вокруг него, на нём не было никаких признаков износа от текущей воды. Как и на картинке, квадратная плита была украшена замысловатой резьбой с выгравированными на ней словами «Годрик Гриффиндор». А посередине был небольшой узор, который так идеально подходил к её ожерелью. Она опустила руку в воду и провела по нему пальцем. Нетерпеливая улыбка расплылась по её лицу.

— Вот оно, — взволнованно прошептала она, прежде чем наложить на себя заклятие в виде мыльного пузыря, схватив ожерелье в руки (которые теперь слегка дрожали от возбуждения) и медленно опустив голову под воду.

Ей потребовалось время, чтобы привыкнуть к перемене. В ушах у неё стоял глухой рёв, хотя она обнаружила, что пузырь работает лучше, чем любые другие заклинания, которые она когда-либо пробовала.

Гермиона остановилась на мгновение, когда её осенила мысль.

«Что если ожерелье застрянет?»

Она нахмурилась, внимательно изучая рисунок. Она не понимала, как это возможно, и, во всяком случае, у неё была палочка.

Поэтому, удовлетворённая последним аргументом, она опустила ожерелье, пока оно не заполнило каждую щель резьбы. Её ожидание усилилось, когда она увидела, что оно идеально подходит. Затаив дыхание, она ждала.

И ничего не произошло.

Через несколько секунд разочарование и сомнение начали закрадываться в её сознание, и она сильнее прижала ожерелье к твёрдому камню.

«Сделай что-нибудь! Что угодно!»

Но ничего не произошло. Слёзы разочарования навернулись на её глаза, и её охватило разочарование. До этого момента она даже не осознавала, сколько надежды возлагала на эту каменную плиту.

«Как я могла быть такой глупой! Это просто кусок скалы! Как я могла подумать, что он сможет вернуть нас домой?»

А потом это случилось. Сначала это была лишь небольшая рябь в воде, очевидно, исходившая от самой каменной плиты. Ей показалось, что это ей померещилось, пока по воде не пробежала ещё одна рябь, гораздо большая, чем первая, за которой последовала ещё одна, а затем ещё одна, каждая из которых была более мощной, чем предыдущая. Гермиона почувствовала, как вода грубо толкнула её тело, и её руки оторвались от камня. Она собралась с духом, ожидая, что её унесёт течением, но её удерживало ожерелье. Её глаза расширились от шока и ужаса, когда она увидела, что её ожерелье, которое теперь светилось, казалось, сплавилось с камнем. Она попыталась закричать, но ожерелье душило её, а бурное течение пыталось оттолкнуть. Цепочка больно врезалась ей в шею, мешая дышать, и её руки взлетели к шее в тщетной попытке освободиться, но ожерелье так глубоко впилось в её кожу, что она не могла схватить его.

А потом внезапно вода вокруг неё стала холодной, и заклинание пузыря исчезло. Вода хлынула ей в лицо, заливая рот, нос и уши. Она боролась, направляя палочку к голове, пытаясь восстановить заклинание, но тщетно. Она неуклюже сунула руку в карман, обхватив Портключ, но ничего не произошло. Она едва могла держать глаза открытыми из-за силы воды, и её легкие требовали воздуха.

«Я умру», — в ужасе подумала она.

Как ни странно, вскоре она почувствовала, что её тянет не только вода. Что-то схватило её за ожерелье и потянуло к себе. Она едва могла видеть, и перед её мысленным взором возник нелепый образ какого-то гигантского монстра. В ужасе она боролась с ним, когда вдруг почувствовала, что ожерелье тянет её за шею. В её затуманенном видении яркая вспышка света, которая, казалось, исходила от самого ожерелья, почти ослепила её, и она сжала руку над ним, чтобы скрыть свет. Затем скала, казалось, осыпалась, но вместо того, чтобы уплыть в сильную воду, Гермиона увидела что-то, что заставило её замереть в шоке.

Камень падал вниз.

Прежде чем она успела осознать гораздо больше, она обнаружила, что падает лицом вперёд через узкий вертикальный туннель, где была скала. Вода громко хлестала вокруг неё, и существо — она до сих пор не могла его разглядеть — всё ещё сжимало её в объятиях, падая вместе с ней.

Внезапно её голова ударилась о воду, и с ужасным, болезненным всплеском она оказалась погружённой в то, что казалось бездонным озером. К счастью, вскоре ей удалось переориентироваться и, несмотря на головокружение и боль, выплыть обратно на поверхность. Её голова раскалывалась, потому что поверхность ледяной воды и её легкие, которые требовали воздуха, втянули в себя глубокий вдох холодного воздуха, который Гермиона, тем не менее, лелеяла.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы восстановить силы, но, когда она это сделала, её зрение вернулось, и она могла видеть в очень тусклом свете, создаваемом отверстием наверху. Она оказалась в большой подземной пещере, большая часть которой состояла из глубокого озера, в котором она плавала. Она не слышала ничего, кроме оглушительного шума воды, бьющейся в озеро из ручья высоко над головой. Слева от неё она разглядела что-то похожее на участок сухой земли. Вспомнив существо, упавшее вместе с ней в озеро, она использовала все силы, чтобы доплыть до берега.

Измученная, она рухнула на твёрдую землю, не двигаясь и не издавая ни звука, кроме глубокого дыхания.

«Я жива», — с благодарностью подумала она.

И тут её осенило.

Это всё Гриффиндор виноват!

— Глупая… — она глубоко вздохнула. — Глупая! О чём думал этот Гриффиндорский псих…

— Не думаю, что он думал.

Гермиона закричала, когда в пещере раздался не её собственный голос. Она быстро попыталась сесть, но второй человек оказался проворнее.

— Экспеллиармус! — закричал он.

Гермиона почувствовала, как её палочка вылетела из руки, но это был шок от узнавания голоса, который заставил её ахнуть.

— Люмос, — сказал он, и яркий свет осветил пещеру, подтверждая личность другого человека.

Он был бледнее обычного, с мокрых волос и одежды капала вода, его палочка была поднята, и он смотрел на неё с выражением самодовольного удовлетворения.

Гермиона удивлённо посмотрела на него.

— Риддл? — воскликнула она. — Что… что ты здесь делаешь?

— Хм, это хороший вопрос, — задумчиво произнёс он, притворяясь задумчивым, — но я могу придумать вопрос получше. Да, мне бы очень хотелось знать, почему ты солгала мне, Гермиона.

Её внутренности застыли, когда она внезапно осознала это.

Скачущие горгульи! Он знает про ожерелье.

— Что? — спросила она, притворяясь невежественной, чтобы выиграть время для размышлений.

— Ты слышала меня, — холодно сказал он, крутя палочку между пальцами. Гермиона увидела, что её собственная палочка в другой руке. — Скажи мне. Почему ты солгала? Ты сказала, что снимаешь ожерелье во время купания.

Его глаза сузились, бросая ей вызов.

У Гермионы внезапно пересохло во рту.

— Ладно, Риддл, — процедила она сквозь зубы. — Ты можешь сбросить фасад. После того, что только что произошло, я уверена, мы оба знаем, что я не могу снять ожерелье также, как и ты.

— Ты знаешь, ЧТО ЭТО за ожерелье? — подозрительно спросил он.

— Я знаю… кое-что. Я знаю, что это ожерелье основателей. Я знаю, что носить его могут только люди, которые иллюстрируют характеристики определённого факультета.

— Правильно, — сказал он, самодовольно улыбаясь. — Так просвети меня. Почему ты не сказала мне об этом вчера? Почему ты солгала мне?

Гермиона не ответила, поспешно сформулировав в уме ложь.

— Ну? — он нетерпеливо спросил.

— Потому что, Риддл, — медленно проговорила она, — я также знаю, что есть только одно ожерелье основателей, и всё же у тебя, похоже, оно тоже есть.

— Да, — тихо сказал он. — Похоже, что так.

Гермиона, всё ещё стоявшая на коленях, решила проверить снисходительность Риддла, попытавшись встать. К сожалению, его палочка была нацелена на неё ещё до того, как она успела пошевелить ногой.

— Не двигайся, — резко сказал он.

Гермионе пришлось прикусить язык, чтобы удержаться от гневного ответа. От неё не ускользнула серьёзность ситуации. Она застряла без палочки в подземной пещере с молодым Тёмным Лордом, который только что понял, что она лгала ему. Всё выглядело не слишком хорошо для неё, и она это знала.

— Ты так и не объяснил, как попал сюда, — раздражённо сказала она.

Риддл радостно ухмыльнулся.

— О, но всё было слишком просто, Гермиона, — сказал он злорадно, тихо посмеиваясь. — Видишь ли, вчера, после того как ты рассказала мне о своём ожерелье, я отнёсся к этому довольно скептически. Ты казалась достаточно искренней, и Салазар знает, что в этом есть смысл. В конце концов, не может быть двух ожерелий, но одна вещь заставила меня усомниться в тебе. Ты хоть представляешь, что это может быть?

— Нет. Что?

— Ты помнишь наш маленький разговор об изменении программы СОВ?

— Да, — медленно произнесла Гермиона с чувством страха.

— Ну, я просто нахожу довольно, скажем так, странным, что человек, получивший одиннадцать «О», даже не знал, что заклинание Патронуса, Протеановое заклинание и закон Преображения Гампа были частью учебной программы ТРИТОН в течение последних сотен лет и никогда не были частью СОВ, — сказал он насмешливо.

У Гермионы отвисла челюсть.

— Ты… ты обманул меня, — пробормотала она. — Ты солгал мне… Ты… ты… о, я не могу поверить, что попалась на эту удочку!

Риддл усмехнулся.

— Да, теперь это очевидно, не так ли? Должен сказать, для такого умного человека ты не очень сообразительна.

— Ну, это не объясняет, как ты нашёл это место, — сердито сказала она.

— О, это было очень просто. Ты должна сказать Эвансу, чтобы он не кричал твоё имя, когда хочет сказать тебе что-то личное. В конце концов, никогда не знаешь, кто может быть за углом, останавливаясь, чтобы завязать шнурки, — сказал Риддл, бросив на неё многозначительный взгляд. — Да, я слышал, как он выкрикнул твоё имя, и услышал, как ты взволнованно ответила. Мне удалось подойти достаточно тихо, чтобы меня не было видно, но достаточно близко, чтобы услышать каждое твоё слово. Тогда-то я и понял, что ты солгала насчёт ожерелья.

Гермиона сглотнула. Она ругала себя, не понимая, как могла быть такой беспечной.

— Я также хотел бы знать, почему Эванс и Уэсли, — он практически выплюнул фамилию Рона, — должны были остаться и смотреть в какую-то карту, и почему вы, казалось, думали, что этот монумент содержит ответ на возвращение вас домой — что бы это ни значило. Я не могу дождаться, чтобы услышать вашу версию рассказа о том, как Слизерин получил доступ в комнату Годрика Гриффиндора, и я уверен, что есть вполне правдоподобное объяснение того, почему существуют два ожерелья основателей, — саркастически добавил он. — Хотя сейчас я с удовольствием оставлю эти вопросы в стороне и сосредоточусь на том факте, что мы оказались в подземной пещере, в которую никто не входил сотни, если не тысячи лет.

Гермиона с тревогой наблюдала, как Риддл наколдовал огненный шар, который парил над его головой, освещая большую часть пещеры, в то время как его палочка оставалась нацеленной на неё.

— Но ты так и не объяснил, как сюда попал, — спросила Гермиона, с тревогой глядя на палочку и гадая, не из предосторожности ли Риддл направил её на неё или потому, что намеревался причинить ей вред.

Риддл посмотрел на неё, как на сумасшедшую.

— Разве? — спросил он.

— Нет, — ответила Гермиона. — Я имею в виду, ты объяснил, откуда знаешь, что я задумала, но как ты попал сюда, в святая святых Годрика? В пещеру?

— О, это было легко, — самодовольно сказал Риддл. — Я последовал за тобой в Хогсмид, подождал, пока ты не аппарировала, наложил несколько заклинаний, чтобы ты не заметила меня, прежде чем последовать за тобой, пока ты искала монумент. Потом, когда ты чуть не погибла, я прыгнул в воду — что каким-то образом отменило мою магическую маскировку — и попытался вытащить тебя, но обнаружил, что твоё ожерелье застряло. И потом, ну… я точно не знаю, что произошло, но монумент сломался, и мы оказались здесь.

Настала очередь Гермионы смотреть недоверчиво.

— Ты пытался спасти меня? — медленно спросила она.

— Да, и хорошо, что я это сделал, — сказал он, торжествующе оглядывая пещеру.

— Как храбро с твоей стороны, — сказала Гермиона, делая вид, что впечатлена.

— Не совсем, — небрежно ответил Риддл. — Ты тонула в воде, которая едва доходила мне до колен. Немного неловко, правда.

Гермиона покраснела.

— Ожерелье было магически сплавлено, ясно? — возразила она. — Это мешало.

Риддл усмехнулся.

— Как скажешь.

Гермиона усмехнулась.

— Ну, если моя жизнь стоит того, чтобы её спасти, почему ты направил на меня свою палочку? — спросила она.

— Меры предосторожности, — просто ответил он. — Не знаю, как ты, но я бы не отреагировал так хорошо, если бы мой сокурсник напал на такое невероятное открытие. Особенно если он появился из ниоткуда.

— Ну, теперь, когда ты видишь, что я не собираюсь устраивать засаду, не будешь ли ты так добр позволить мне встать и взять свою палочку? — раздражённо спросила она.

Риддл пожал плечами.

— Почему бы и нет? Я сомневаюсь, что ты достаточно быстра, чтобы заколдовать меня, — сказал он, бросая ей палочку. — Кроме того, я думаю, отныне нам обоим нужно быть бдительными.

Гермиона схватила палочку с земли и вскочила на ноги.

— Почему ты так говоришь? — спросила она, накладывая на себя сушащее заклинание.

Риддл указал на каменную стену слева от неё, которую она раньше не замечала. Она повернулась и увидела каменную дверь, скрытую в стене. Сердце Гермионы упало, когда она поняла, что это единственный выход из маленькой пещеры, кроме того, откуда они вошли. Надпись, вырезанная на ней, тоже не прибавила ей уверенности.

«Входите, только если вы мужественны».

Риддл использовал магию чтобы высушиться, прежде чем полностью сосредоточиться на двери.

— Мужественны? Интересно, — задумчиво проговорил Риддл, проводя длинными пальцами по жёсткой каменной поверхности.

Гермиона с тревогой наблюдала за ним, понимая, что стоит перед дилеммой. С одной стороны, она вошла в скрытую пещеру, которая, как она была уверена, была истинной причиной, по которой был построен монумент. Кто знает, какое сокровище она найдёт за этой дверью? Это вполне может быть их билетом домой. С другой стороны, Риддл был с ней, кто мог сказать, что он не попытается взять то, что они могут найти, или даже причинить ей боль? Тем не менее, было бы спокойнее, если бы он вошёл вместе с ней. В конце концов, предупреждение прозвучало довольно устрашающе, и даже если её ожерелье действительно обеспечивало всю доблесть, в которой она нуждалась, у неё не было способа узнать, правда ли это. Ещё больше её насторожило то, что Риддл, очевидно, не хотел показывать ей свои истинные намерения. Он, вероятно, ещё больше скроет свои намерения, теперь, когда у неё есть что ему предложить.

— Ну, если ты не умеешь летать, — сказал Риддл, указывая на туннель, через который они провалились, — похоже, эта дверь — наш единственный выход. Мужественность не должна быть проблемой для тебя, я полагаю? По крайней мере, с ожерельем.

— Я Слизеринка, — сказала Гермиона, хотя знала, что это бессмысленно.

— Я очень сомневаюсь, что истинному Слизеринцу был бы разрешён доступ к этому, — усмехнулся Риддл. — Нет, ты, должно быть, носишь ожерелье потому что больше Гриффиндорка. Так ты идёшь или нет? Если даже с ожерельем ты не боишься идти вперёд?

— Человек доказывает свою храбрость тем, что смотрит в лицо своим страхам, а вовсе не тем, что ничего не боится, — сказала Гермиона, высоко подняв голову.

— Очень хорошо, — раздражённо сказал Риддл. — Тогда я приму это за «да»?

— Конечно, — ответила она.

— Отлично. Мне нужно выяснить, как пройти, — сказал Риддл, осматривая дверь.

Гермиона посмотрела на дверь и поняла, что ручки нет. Вместо этого там был украшенный бронзовый дверной молоток в форме львиной головы.

— Должно быть, через дверной молоток, — задумчиво сказала Гермиона. — Я не понимаю, зачем ещё он должен быть там.

Риддл с минуту смотрел на него, скрестив руки на груди, с выражением глубокой сосредоточенности. Наконец он заговорил.

— Всё слишком просто. Это может быть ловушка, — сказал он, как бы рассуждая сам с собой. — С другой стороны, я не чувствую магической ауры вокруг двери. Я предлагаю попробовать, но держи палочку наготове.

Взяв палочку, он подошёл к двери с протянутой рукой.

— Подожди! — резко сказала Гермиона.

— Что?

— Может, мне стоит это сделать? — предложила она.

— Почему тебе? — спросил он, подозрительно прищурившись.

— Потому что монумент открылся мне. Дверь может быть такой же, — объяснила она. — Это может быть ловушка, чтобы помешать кому-то войти.

К её удивлению, Риддл ухмыльнулся.

— Я знал, что ты не так глупа, как хочешь показаться.

Не обращая на него внимания, Гермиона нерешительно протянула руку и схватилась за дверной молоток. Он был прохладным на ощупь. Она подняла его и постучала. Эффект был мгновенным. Она почувствовала, как её ожерелье снова загорелось, и как только она убрала руку от двери, она просто начала рассыпаться.

Маленький костёр Риддла давал достаточно света, чтобы они могли видеть что там. К ужасу Гермионы, они не увидели ничего, кроме длинного шаткого деревянного моста, проходящего через долину. Мост напоминал Гермионе тот, который часто показывали в маггловских мультфильмах, с толстыми верёвками в качестве перил и деревянными досками. Каменные стены были устрашающе гладкими, ни дна, ни потолка не было видно.

Риддл медленно наклонился и поднял большой камень, который когда-то был частью двери, прежде чем выбросить его в долину. Они прислушивались по крайней мере минуту, прежде чем услышали глухой стук камня, приземлившегося далеко-далеко внизу.

— Ну что ж, — медленно проговорил Ридддл, выглядя встревоженным, хотя в остальном держался спокойно, — я понимаю, что они имеют в виду под мужественностью.

— Это безумие, — сказала Гермиона, качая головой. — Очевидно, он предназначен для того, чтобы ослабить тех, кто боится высоты, и, возможно, даже тех, кто сомневается в маггловской технике, но это смешно. Как это вообще может быть безопасно? О чём думал Гриффиндор?

— Боишься? — Риддл поднял бровь.

Гермиона закатила глаза и посмотрела, как Риддл осторожно ступил на мостик.

Удивительно, но мост не раскачивался и не казался напряжённым из-за его веса. Он сделал ещё несколько шагов вперёд, и мост всё ещё удерживал его.

Риддл рассмеялся, словно при мысли о том, что на мостике можно чего-то бояться.

— Он кажется крепким. Пойдём.

Гермиона, у которой пересохло во рту, чтобы что-то сказать, сделала шаг вперёд и обнаружила, что её ноги дрожат. Она остановилась и глубоко вздохнула, надеясь, что Риддл не заметит. Она вышла на мостик, крепко вцепившись руками в толстую верёвку с обеих сторон, и её глаза смотрели на деревянные доски под ногами. Ещё несколько неуверенных шагов вперёд, и вскоре она оказалась рядом с Риддлом. Они были всего в нескольких метрах от двери. Всё это время она держала палочку наготове, не доверяя Риддлу в такой опасной ситуации.

— Только не смотри вниз и не медли, — предупредил Риддл, прежде чем продолжить путь. — Я не хочу, чтобы ты сделала что-то, что может поставить нас под угрозу.

Гермиона последовала за ним, каждый шаг был вызовом из-за её дрожащих ног, которые теперь казались тяжёлыми, как свинец. Она никогда не любила высоту и знала, что именно ожерелье помогает ей двигаться вперёд.

Они продолжали молчать и вскоре прошли так далеко, что уже не могли видеть ни двери, ни чего-либо впереди. Единственное, что они могли видеть, были стены слева и справа, мост под ногами и темнота под ним. Гермиона продолжала идти, следуя примеру Риддла. Она чувствовала, как ужас сжимает её сердце, преследует её, пытается схватить, но не настолько, чтобы она остановилась. Внезапно Риддл заговорил:

— Я кое-что вижу, — сказал он, заставляя Гермиону замереть и смотреть вперёд. Оглядевшись, она увидела ещё одну дверь, слабо освещённую источником света. На её лице появилась облегчённая улыбка, и Риддл, находившийся метрах в пяти от неё, снова зашагал быстрее, чем раньше. Именно тогда Гермиона заметила какое-то движение впереди и подняла голову, у неё перехватило дыхание от увиденного.

Гигантский паук, размером с небольшую машину, спускался по толстому канату паутины с поразительной скоростью. Риддл, чей взгляд был прикован к двери, не видел его и, судя по скорости, с которой они шли, они могли столкнуться.

— Риддл, берегись! — Гермиона закричала. — Наверху!

Риддл внезапно остановился, чуть не споткнувшись, и, подняв палочку, поднял голову как раз в тот момент, когда паук — как поняла Гермиона, Акромантул — спрыгнул со своей паутины и с ужасным грохотом приземлился в нескольких метрах от Риддла. Мост задрожал у них под ногами, и они ухватились за верёвочные перила.

«Я убью Гриффиндора!» — мысленно закричала Гермиона, когда Риддл начал пятиться от паука, который начал медленно приближаться. Гермиона никогда не видела ничего более ужасного. Она не знала, что хуже: его жуткие восемь глаз или огромные клешни, которые продолжали щёлкать в быстром темпе, создавая тошнотворный звук. Наконец она поняла, как ужасно, должно быть, было для Гарри и Рона, когда их загнали в угол Акромантулы в лесу.

— Ступефай! — закричал Риддл, но заклинание лишь заставило паука на мгновение остановиться.

— Это не сработает! — с тревогой воскликнула Гермиона, когда Риддл произнёс заклинание. — Ты не сможешь остановить Акромантулов! Большинство основных заклинаний не сработает!

— Я не вижу, чтобы ты помогала! — рявкнул Риддл.

Гермиона поискала в мозгу что-нибудь, что угодно — что могло бы помочь, когда Риддл снова поднял палочку, произнося заклинание за заклинанием, которые она не узнавала, ни одно из них не имело никакого существенного влияния, пока…

— Авада Кедавра! — закричал он.

Вспышка зелёного света на мгновение осветила долину, и паук рухнул на мост, его восемь глаз теперь были безжизненными.

Наступило ошеломлённое молчание. На мгновение Гермиона могла только смотреть на него. Её потрясло не заклинание, а холод в его голосе.

— Ну, это было легко, — пробормотал он, прежде чем невесело рассмеяться от облегчения.

— Ты… ты использовал непростительное, — заикаясь, произнесла Гермиона, обвиняюще глядя на Риддла. Её удивило не столько использование непростительного, сколько тот факт, что он действительно использовал его перед свидетелем, которому у него не было причин доверять.

Риддл повернулся и посмотрел на неё снисходительно.

— И что? — дерзко спросил он, сурово глядя на Гермиону.

— Ты не можешь так поступать! — она была в ярости. — Это незаконно!

— Милый Салазар, женщина, — сказал Риддл тихо, хотя и с некоторым негодованием, — я только что спас наши жизни. Ты видела, как работали другие заклинания?

Гермиона не ответила, потому что знала, что он прав. Она просто хотела, чтобы он не использовал это проклятие.

— Откуда ты вообще знаешь это проклятие? — с горечью спросила она.

— Все знают это проклятие, — ответил он.

— Ты использовал его раньше? — спросила она.

— Ни на чём живом. И было бы разумно никому об этом не говорить. Поняла? — он добавил, подозрительно сузив глаза.

— Хорошо, — неохотно согласилась она.

Гермиона не знала, почему была так разочарована. В конце концов, это был Том Риддл. Возможно, потому, что она никогда не ожидала такого откровенного проявления тёмных искусств.

«Возьми себя в руки, Гермиона. Он уже открыл Тайную комнату и убьёт своего отца незадолго до того, как перейдёт на седьмой курс. Чего ты ожидала?»

Она надеялась, что он говорил правду о том, что никогда не использовал проклятие на живых существах.

Она смотрела, как Риддл левитировал мёртвого паука, сбивая его с пути, и тот свалился с моста. На этот раз стук был намного громче.

— Пошли, — приказал Риддл. Он продолжал идти, внимательно оглядываясь по сторонам.

Гермиона последовала за ним и обнаружила, что последние двадцать метров не так страшны, как первые. После встречи с Акромантулом, идти по мосту было довольно легко.

Наконец они подошли к дверному проёму, испытывая большее облегчение оттого, что ступили на твёрдую землю, чем им хотелось бы признать. Пройдя через проём, они оказались в длинном арочном коридоре и молча двинулись вперёд. Стены и потолок были покрыты огромными паутинами, и Гермиона искренне надеялась, что их больше не ждут Акромантулы.

Некоторое время спустя они оказались в маленькой каменной комнате, которая, в отличие от предыдущих локаций, была ярко освещена и роскошно обставлена. Они с благоговением оглядели комнату. Стены были задрапированы толстыми красными и золотыми атласными простынями, которые выглядели так, словно были совершенно новыми. Прямо перед ними на стене висел большой лист пергамента с изображением львиной головы и надписью: «Годрик Гриффиндор».

— Это потрясающе! — она возбуждённо замолчала, оглядывая комнату. — Это абсолютно, одна из самых удивительных вещей, которые я когда-либо видела.

Несколько движущихся портретов в натуральную величину привлекли её внимание. В каждом из них находился по крайней мере один человек — те же четыре человека. Ошибиться в них было невозможно. Они были основателями. Высокий и сильный Годрик Гриффиндор с гривой каштановых волос на голове и лице. Гермиона узнала его меч, сделанный Гоблином, который всегда был рядом. Хельга Хаффлпафф стояла, окружённая обожающими её детьми, с приветливым лицом, украшенным ярко-голубыми глазами и кудрявыми золотыми локонами. Она была далека от высокой и поразительной Ровены Равенкло, чьи длинные шелковистые чёрные волосы каскадом ниспадали на её привлекательное лицо. Чаще всего её изображали в окружении книг. Салазар Слизерин. Он был старше остальных, самый высокий и худой из всех. Его суровые серые глаза смотрели так, словно могли пронзить душу человека. Для Гермионы не было сюрпризом, что он был известен своими навыками легилименции.

Стены были украшены по меньшей мере двадцатью произведениями искусства. Все были оригинальны, насколько Гермиона могла видеть. Всё древнее и всё… скорее всего, бесценное.

— Гермиона, — позвал Риддл, прерывая ход её мыслей. — Возможно, ты захочешь взглянуть на это.

Гермиона обернулась и увидела Риддла, стоящего у невысокой римской колонны из белого мрамора в центре комнаты. Она подошла и увидела, что Риддл смотрит на маленькую золотую реликвию, лежащую на вершине колонны. Она увидела, что это был свисток в форме львиной головы. Он был маленький, и на нём были два ярко-красных рубина в виде глаз. На мраморной поверхности было вырезано послание. Оно гласило:

«Уважаемый Доблестный Сир,

Я, Годрик Гриффиндор, лично поздравляю вас с вашим подвигом по получению доступа в эту скрытую комнату — честь, разрешённая только самым достойным Гриффиндорцам. Немногие из них были бы выбраны ожерельем основателя, и ещё меньше тех, кто проявил бы мужество пройти через мост и Акромантула, не зная, какой приз их ждёт. Знайте теперь, что с вами не случилось бы ничего дурного; вода могла бы ранить, но не убить, и мост был заколдован, чтобы спасти вас. Акромантулу, подарку из далёкой страны, приказали не отравлять и не убивать…»

Гермиона фыркнула. Значит, она была права: Гриффиндор никогда бы не позволил кому-то погибнуть, но он явно хотел, чтобы они поверили в это.

«… И таким образом, Добрый Государь, вы доказали, что достойны обладать последним моим наследством. Всё, что вы видите в этой комнате, принадлежит вам. Это золотое сокровище на пьедестале — свисток Гриффиндора. Это принесёт немедленную помощь любому истинному Гриффиндорцу, который возьмёт его, нося ожерелье основателя. Никто, кроме него, не может снять его с этого пьедестала и никто, кроме него, не может активировать его. Будьте осторожны — это работает только в моменты истинной необходимости. Используйте его для блага.

Для того, чтобы покинуть эту комнату, свисток был зачарован, чтобы действовать как Портключ при первом прикосновении. Его можно также использовать для возвращения в пещеру. После вашей смерти свисток немедленно вернётся в эту комнату, как и всё остальное, что будет с вами.

С уважением,

Годрик Гриффиндор».

Гермиона с благоговением смотрела на свисток, польщённая тем, что стала его обладательницей.

— Знаешь, — медленно произнёс Риддл, — он, кажется, не ожидал, что женщина найдёт это место. Со всеми этими «дорогой доблестный Сир» и «никто, кроме него, не может его взять».

Гермиона видела, что Риддл пытается задеть её, даже поставить на место, но жадный блеск в его глазах был слишком очевиден, когда он посмотрел на свисток. Он хотел его. К счастью, он не смог бы им воспользоваться, но Гермиона не верила, что это помешает ему попытаться взять его. Ей придётся быть осторожной.

Она осторожно протянула руку, чтобы дотронуться до белого мрамора, но Риддл схватил её за руку.

— Что? — спросила она, потрясённая происходящим.

— Ты пытаешься меня обмануть? — прошипел он.

— Расслабься. Я не собиралась прикасаться к свистку, — сказала она, защищаясь, — но раз ты всё ещё держишь меня за руку, как будто от этого зависит твоя жизнь, значит, сейчас самое подходящее время, чтобы уйти?

Она поспешно протянула руку и схватила свисток, прежде чем Риддл успел запротестовать, желая лишь одного — увести его из комнаты прежде, чем он успеет нанести ещё один урон или поймать взгляд чего-то, что могло бы вызвать его интерес.

Как только её рука коснулась прохладного Портключа, она почувствовала знакомую тягу, и мгновение спустя она неуверенно приземлилась на ноги. Камни делали опору ненадёжной, заставляя её упасть в ручей — на самом деле прямо на вершине монумента, который, казалось, выпрямился. Она попыталась восстановить равновесие, но вскоре почувствовала, как чьи-то руки схватили её и потянули вверх. Когда она откашлялась от воды, которую случайно вдохнула, и убрала мокрые волосы с лица, она услышала крик молодого голоса:

— Эй! Что вы делаете в воде?

Гермиона в замешательстве подняла глаза и увидела мальчика не старше четырёх лет, который стоял у берега и смотрел на них в шоке. Рядом с ним висела детская метла.

— Папа сказал, что нехорошо стоять на скале Грифадура! — сказал он, бросив на них детский взгляд.

Гермиона и Риддл обменялись удивлёнными взглядами, прежде чем Риддл подошёл к ребенку. Гермиона отвлеклась, спрятала свисток в карман и, быстро взяв в руки волшебную палочку, создала на карман защитные чары на случай, если Риддл попытается его достать.

— Что ты здесь делаешь один? — Риддл спросил мальчика.

Мальчик выпрямился и выпятил грудь.

— Мама говорит, что я большой мальчик! Мама с папой отпускают меня, куда я захочу!

Риддл скептически посмотрел на мальчика. Она тоже задавалась вопросом, что делает маленький мальчик в одиночестве, и очень сомневалась в его версии событий. Внезапно ответ прозвучал в форме сильного мужского голоса, доносящегося откуда-то издалека.

— Фабий? — раздался встревоженный голос. — Фабий? Где ты?

— О нет! — маленький мальчик, ахнул, внезапно испугавшись, прежде чем попытаться прыгнуть обратно на метлу. Однако в своём нетерпении он споткнулся и упал на землю, и к тому времени человек подошёл к ним достаточно близко, чтобы заметить его. Гермиона увидела, что это пожилой мужчина с седой головой, и подумала, что он выглядит очень активным для своего возраста.

— Фабиус Уоткинс! — воскликнул он с облегчением. На его лице появилось хмурое выражение. — Немедленно вернись сюда! Разве я не говорил тебе не уходить в одиночку? — затем он заметил Тома и Гермиону и добавил: — Ты больше не раздражаешь незнакомцев, не так ли?

Фабий виновато посмотрел себе под ноги.

— Прости, дедушка, — сказал он, притворяясь, что жалеет. Внезапно он поднял голову, широко раскрыв глаза, и, обвиняюще ткнув пальцем в Риддла и Гермиона сказал: — Они стояли на камне Грифадура!

Дедушка, который до этого не обращал на них никакого внимания, смотрел на них прищуренными глазами, разглядывая их мокрые лица. Его взгляд задержался на плаще Риддла.

— Это правда? — подозрительно спросил он.

Гермиона собиралась ответить, но Риддл прервал ее:

— Это был несчастный случай, сэр, — серьёзно сказал Риддл. — Мы не хотели проявить неуважение. Моя девушка, — он указал на Гермиону, которая изо всех сил пыталась скрыть своё потрясение, — хотела увидеть монумент поближе. Видите ли, она очень любит и уважает основателей Хогвартса. Я тоже, но она не смогла сдержать волнения и прыгнула в воду, чтобы получше рассмотреть. К сожалению, она споткнулась и приземлилась на монумент, поэтому я прыгнул за ней, чтобы помочь ей. И тут нас прервал молодой Фабий, когда я помогал ей выбраться из воды.

Гермиона кивала вместе со всем, что говорил Риддл, ведя себя так, будто эта история не была для неё новостью, и даже смогла изобразить лёгкий румянец при упоминании о её неуклюжести. По крайней мере, волшебник, казалось, успокоился.

— Мне жаль. Нет никакого контроля над этим мальчиком.

— Это не проблема, сэр, — сказал Риддл. — Пожалуй, не будем вас задерживать. Молодой человек, кажется, жаждет снова полетать на метле, — добавил он, указывая на Фабия, который снова садился на метлу.

— Хорошего дня, — сказал старик, прежде чем броситься вслед за внуком, который уже умчался прочь с криком.

Риддл смотрел им вслед, словно что-то обдумывая.

— Надеюсь, он не понял, что мы из Хогвартса.

— Верно, — нахмурилась Гермиона, затем она предложила. — Может быть, мы должны вернуться, прежде чем кто-то поймёт, что мы пропали. — А про себя подумала, что чем скорее она уйдёт от Риддла, тем лучше. Особенно теперь, когда у неё был свисток.

— Что за спешка? Никто не заметит, в конце концов, это выходные в Хогсмиде. Кроме того, я думаю, нам нужно обсудить некоторые вопросы, не так ли? — он многозначительно указал на её ожерелье. Она не могла не заметить, что он снова вертит палочку между пальцев, не сводя с неё глаз. Она задалась вопросом, был ли это его тонкий способ угрожать ей. К счастью для него, у неё не было причин не подчиняться.

— Понятно, — сказала она, садясь на камень, а Риддл сел напротив неё. — С чего бы ты хотел начать?

— Во-первых, откуда ты взяла своё ожерелье? — спросил он. — И даже не думай больше лгать. Я всё равно узнаю правду.

Гермиона нахмурилась и сказала:

— Знаешь, если я скажу тебе правду, то я ожидаю того же взамен.

Риддл на мгновение задумался, словно взвешивая все варианты. Затем он улыбнулся и согласился с ней.

— Окей. Обещаю, я не буду лгать. Так нормально?

Лично Гермиона считала, что это не годится, но ей оставалось только играть.

— Ну, то, что я сказала тебе раньше, было в основном правдой, — начала Гермиона, притворяясь задумчивой. — Я унаследовала ожерелье от матери, но понятия не имела о его существовании, пока оно не перешло ко мне. Мама никогда не носила его, и я предполагаю, что это было потому, что она не могла его носить. Но я могу — как только я попробовала надеть его, я не смогла снять его, независимо от того, какое заклинание я попробовала. Только когда я добралась до Хогвартса и заглянула в библиотеку, я поняла почему.

Риддл кивнул, задумчиво нахмурив брови.

— Правильно, его нельзя снять, когда оно выбрало тебя, но это не имеет никакого смысла. Они оба не могут быть настоящими — там должно быть только одно ожерелье, — добавил он, делая большой акцент на том, как он сказал. — И всё же они у нас обоих, кажется, и они оба кажутся настоящими. Ты читала что-нибудь о двух ожерельях? — он бросил вызов.

— Нет, — честно ответила она.

Риддл встал и принялся расхаживать.

— Полагаю, это не невозможно. Много тайн окружает ожерелье. Большинство историков отрицает его существование. Возможно, их было двое, а может, и больше, но запись так и не была сделана. Возможно, по одному на каждого основателя? — он задумался, прежде чем резко повернуться к ней. — Может быть, теперь ты объяснишь, как тебе удалось носить ожерелье Гриффиндорца? — спросил он, недовольно нахмурившись.

Гермиона пожала плечами.

— Твоя догадка не хуже моей. Хотя, шляпа действительно рассматривала, принадлежу ли я Гриффиндору или Слизерину.

— И почему она решила отправить тебя в Слизерин?

Гермиона на секунду остановилась, вспомнив, что сказал им Гарри.

— Я попросила её, — медленно произнесла она, — потому что он уже отправил Гарри в Слизерин.

— Ты уверена, что именно поэтому? — спросил он недоверчиво.

Гермиона кивнула.

— Нет, — усмехнулся Риддл, качая головой. — Это просто смешно. Шляпа не может просто зачислять людей туда, куда они хотят пойти. Это отвергает всю цель системы факультетов.

Гермиона подавила желание скептически приподнять бровь.

— Ну, а как ещё это объяснить? — возразила она.

— Не знаю, но я знаю, что в тебе есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд, — сказал он как ни в чём не бывало. — Я не знаю, знаешь ли ты правду и скрываешь ли её от меня, или же ты действительно в замешательстве.

Гермиона закатила глаза.

— Откуда, по-твоему, я могу знать, как работает эта штука? Во-первых, я почти ничего об этом не знаю.

Риддл ухмыльнулся.

— Ты права. Я не ожидал, что ты узнаешь. Но с другой стороны, ты никогда не перестаёшь удивлять меня. Так вот, вчера ты упомянула что-то Эвансу о возвращении домой, и у ожерелья был ответ на этот вопрос. Что это было? — спросил он, подозрительно прищурившись.

— Это не твоё дело, Риддл, — сказала она, скрестив руки на груди и вызывающе глядя на него. — Просто потому, что у тебя появилась привычка подслушивать, это не значит, что я должна оправдываться перед тобой.

Риддл с несчастным видом наблюдал за ней, поджав губы.

— Хорошо, — сказал он холодно, хотя Гермиона знала, что он не сдастся так легко. Ей придётся предупредить Гарри и Рона, чтобы они не теряли бдительности.

— Ну, теперь твоя очередь, — сказала она. — Откуда у тебя ожерелье?

Риддл холодно рассмеялся, словно насмехаясь над ней.

— Тебе не нужно знать, — ухмыльнулся он.

Гермиона, которая ожидала, что он будет не совсем правдив, была потрясена откровенным проявлением нечестности.

— Ты обещал! — она прищурилась.

— Я только обещал, что не буду лгать, — спокойно ответил Риддл. — Я не лгу, если вообще ничего не говорю.

Гермиона уставилась на него, взбешённая тем, что не поняла эту лазейку. Её успокаивало только то, что всё, что она ему говорила, было ложью.

Решив, что с неё хватит, Гермиона встала, всё ещё глядя на Риддла, который внезапно перестал смеяться и выглядел встревоженным. Он поднял палочку, защищаясь, но это было напрасно, так как Гермиона просто развернулась на месте, аппарируя обратно в Хогсмид. Однако он оказался быстрее, чем она, и схватил её за руку прежде, чем она успела закончить вращение, перемещаясь вместе с ней.

Когда аппарация закончилась, она была в ярости.

— О чём ты только думал! — она набросилась на Риддла, вырывая руку из его хватки. — Нас могло расщепить!

— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем пытаться уйти без меня, — холодно сказал он.

Гермиона собиралась возразить, но вдруг заметила полки за спиной Риддла. Они были полны сов. Удивлённая, она огляделась и узнала почтовое отделение Хогсмида.

— Да, я понимаю, почему ты выбрала именно это место. Очень осторожно. — Риддл растянул слова.

— Я не хотела перемещаться сюда, — сказала она, нахмурившись. — Я целилась в то место, из которого ушла.

Внезапно на лице Риддла появилось выражение понимания. Он протянул руку, но не смог протянуть её полностью. Гермиона в замешательстве наблюдала за ним и подняла руку, но, к своему удивлению, обнаружила, что их окружает невидимый барьер.

— Аппарационные чары, — встревоженно сказал Риддл. — Любой, кто аппарирует в Хогсмид, вынужден прибыть на почту.

— Зачем им это делать? — с тревогой спросила Гермиона.

Прежде чем Риддл успел ответить, из задней комнаты появился волшебник, который, как предположила Гермиона, работал на почте. В руках он держал несколько старых грязных клеток с совами.

— Минутку, — крикнул он, пытаясь убрать клетки на полку, прежде чем повернуться к ним.

Когда он подошёл к ним, Гермиона увидела, что на нём монокль, а его изодранная одежда была покрыта совиным помётом и перьями.

— Хорошо, — сказал он, когда встал перед ними, внимательно разглядывая их форму. — Я полагаю, вы та молодая парочка, которая отправилась в Годрикову лощину?

Гермиона в шоке уставилась на него. Откуда он знает?

— Итак, что я должен был сделать, когда вы двое прибыли? — пробормотал он себе под нос. — Ах, да! Связаться с тем, как его зовут. Шербет? Нет, нет, Герберт, да. Бери Герберт — нет, Герберт Бери.

Гермиона и Риддл обменялись встревоженными взглядами, когда мужчина поспешил к камину.

— Что будем делать? — Гермиона отчаянно шептала, пока алиби за алиби проносились в её голове, каждое слабее предыдущего.

— Для тебя это просто, — печально сказал Риддл. — Ты здесь новенькая. Ты можешь притвориться, что не знала, что тебе не разрешено покидать деревню.

Гермиона остановилась на мгновение, чувствуя проблеск надежды.

— Это может сработать, — призналась она, — но как насчет тебя?

— Не знаю, — сказал он с суровым выражением лица. Гермиона знала, что он боится потерять значок старосты. — Погоди, этот человек назвал нас парочкой? — быстро спросил он.

— Да, он сделал это, — сказала Гермиона, нахмурившись.

— Отлично. Мы можем притвориться, что ты считаешь романтичным — или смешным — удивить меня, аппарировав нас в Годрикову лощину, — предложил он с облегчением. — Тогда у меня не будет неприятностей. Я не знал, что это произойдёт, а ты не знакома с правилами.

— Я не собираюсь притворяться… — сердито начала Гермиона.

— Если ты не сделаешь того, что я скажу, я скажу им, что ты покинула школу без разрешения и потащила меня за собой даже после того, как я сказал, что это запрещено, и что, как префект, я считаю своим долгом вернуть тебя.

Гермиона, чувствуя себя оскорбленной, попыталась возразить, но Риддл прервал её.

— Тише, дорогая, — успокаивающе сказал Риддл, беря её за руку. — Профессор Бири! Рад вас видеть, сэр.

Всё ещё злясь и борясь с румянцем от ощущения его руки в своей, Гермиона обернулась и увидела, что к ним приближается профессор Бири, их чересчур увлечённый учитель Травологии, очевидно, прибывший по каминной сети.

— Том! — он выглядел потрясённым, узнав Риддла. — Да я и не знал, что ты тот самый смутьян, за которым мы гоняемся!

Риддл каким-то образом сумел заставить себя покраснеть и выглядеть пристыженным.

— Я понимаю, что, должно быть, подвёл профессоров, сэр, но надеюсь, вы хотя бы выслушаете нашу версию событий. Я уверен, вы согласитесь, что это было просто недоразумение, — сказал Риддл.

— О, я в этом уверен, сынок! — профессор Бири бросил на него сочувственный взгляд. Гермиона удивлялась, как легко Риддл смог подчинить учителей своей воле. — К сожалению, не мне решать. Пойдём, пойдём. Это Гермиона, не так ли? Да, я узнал тебя. Итак, куда ушёл Джеффри? Джеффри! — он прикрикнул. — Да, конечно. Не могли бы вы опустить барьеры — да, хорошо, спасибо.

Профессор Бири указал им следовать за ним, и Гермиона обнаружила, что они больше не находятся в ловушке невидимого барьера. Они с Риддлом последовали за профессором Бири к камину.

— Теперь нам нужно будет сказать, что мы отправляемся в кабинет профессора Дамблдора, как только вы ступите в огонь, — объяснил профессор.

— Профессор Дамблдор? — резко сказал Риддл. — Почему мы идём к нему? Профессор Слагхорн — глава нашего факультета.

— Да, да, я знаю, Том. Тем не менее, профессор Слагхорн всё ещё в Больничном крыле после… э-э… случая прошлой ночью.

Гермиона не могла не ухмыльнуться при этой мысли. Она надеялась не давать профессору Дамблдору повода обращать на неё внимание, чтобы он не был вынужден исследовать её прошлое. Кроме того, поскольку Риддл был любимым учеником Слагхорна, им наверняка сошло бы это с рук.

— А, Том, прежде чем ты уйдёшь, я хотел попросить тебя об одном одолжении, — сказал профессор Бири.

— Да, профессор? — вежливо спросил Риддл.

— Интересно, видели ли вы объявления, которые я вчера вывесил?

Когда Риддл покачал головой, профессор продолжил:

— Видите ли, Том, — сказал он с энтузиазмом, — профессор Диппет разрешил мне организовать школьную пьесу, которая должна состояться до того, как все уедут на зимние каникулы. Я выбрал «Фонтан Счастья» — такая чудесная история! И, ну, теперь, просто чтобы добавить к подлинности, я надеялся, что лорда Лаклесса и Аманту сыграет настоящая пара. Я был бы рад, если бы вы и ваша подруга подумали о прослушивании для этой роли.

Выражение лица Риддла внезапно застыло, как и у Гермионы. На какое-то ужасное мгновение ей показалось, что Риддл готов принять предложение, но…

— Очень любезно с вашей стороны, профессор, — мягко сказал Риддл, — но я никак не могу взяться за такой проект. Наш шестой год идёт полным ходом, и я не представляю, как я мог бы найти время для этого.

Профессор Бири выглядел явно разочарованным.

— Ну, если ты уверен. Прослушивание в следующую субботу, если вы передумаете!

«Как будто это возможно».

— А теперь идите, вы двое. Профессор Дамблдор будет ждать вас.

Риддл пошёл первым, исчезнув во вспышке зелёного огня, за ним быстро последовала встревоженная Гермиона.

Когда Гермиона вышла из камина в кабинете профессора Дамблдора, она обнаружила, что профессор трансфигурации с удивлением рассматривает Риддла. Конечно, она не могла винить Дамблдора. В конце концов, пренебрежение правилами было очень не похоже на Риддла, для него было совершенно необычно быть пойманным на этом.

— И мисс Джин? — спросил Дамблдор с любопытством. Он не казался слишком сердитым, в его голосе не было и тени разочарования. Но Гермиона тут же почувствовала себя виноватой. Риддл, с другой стороны, казался совершенно спокойным, выражение его лица было совершенно непроницаемым.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал профессор Дамблдор, указывая на два стула напротив своего стола. Прежде чем заговорить, он некоторое время серьёзно рассматривал их. — Всего несколько минут назад я получил сообщение от волшебника, что он поймал двух учеников Хогвартса, парня и девушку, утверждающих, что они пара… — Гермиона с трудом подавила дрожь, — у монумента Гриффиндора в Годриковой лощине. Мы немедленно установили барьеры вокруг Хогсмида, и я должен признаться, что вы двое были среди последних студентов, которых я ожидал увидеть. Может быть, вы объяснитесь?

Гермиона посмотрела на Риддла, не зная, говорить ей или нет, но он не смотрел на неё. Вместо этого он с сожалением смотрел на профессора Дамблдора.

— Видите ли, профессор, случилось вот что. Мы с Гермионой встретились в Хогсмиде и планировали провести день вместе. Гермиона сказала, что у неё для меня сюрприз, и попросила закрыть глаза, что я и сделал. Следующее, что я понял, это то, что мы аппарировали из Хогсмида. Она переместила нас в Годрикову лощину, она всегда хотела посетить памятник Гриффиндору и думала, что это будет хороший день. Однако, в свою защиту, профессор, она призналась мне, что не знала, что нам не разрешают покидать Хогсмид во время выходных.

— Понятно, — медленно сказал профессор Дамблдор, поворачиваясь к Гермионе. — Вы согласны с такой версией событий, Гермиона?

— Да, профессор, — пробормотала она, чувствуя себя ужасно виноватой за то, что солгала своему будущему директору.

— Вы не знали, что покидать Хогсмид нельзя во время выходных?

— Нет, профессор.

— А у вас есть лицензия на аппарацию? — проницательно спросил он.

Гермиона застыла, покраснев. Это даже не пришло ей в голову. На мгновение она подумала, не солгать ли, но она тут же отбросила эту мысль. Дамблдору было бы слишком легко проверить информацию в Министерстве.

— Нет, профессор, — призналась она, склонив голову, не в силах больше смотреть ему в глаза.

— Мисс Джин, я должен убедить вас в серьёзности этого нарушения. Незаконная аппарация является тяжким преступлением, но брать с собой студента, который, возможно, был бы расщеплён, очень безответственно.

Гермиона ничего не сказала, но почувствовала, как её челюсть напряглась, ненавидя тот факт, что теперь её обвиняют в том вреде, который она могла бы причинить Тому Риддлу!

Она услышала вздох Дамблдора.

— Вы оба будете наказаны, и я отниму со Слизерина тридцать очков.

Гермиона вскинула голову и обрадовалась, что профессор Дамблдор смотрит на Риддла, а не на неё саму, потому что она не могла не ухмыльнуться наказанию. Риддл выглядел потрясённым.

— Но, профессор, — сказал он умоляюще, — я не имею к этому никакого отношения, как только что объяснил.

— Возможно, нет, Том, — ответил профессор Дамблдор, — но я консультировался с отделом обнаружения магии в Министерстве, и они сообщили мне, что последняя аппарация из Хогсмида произошла почти час назад. Мисс Джин могла действовать и без вашего согласия, но я не понимаю, что помешало вам двоим вернуться, как только выяснилось, что школьные правила нарушены.

Риддл молча слушал это объяснение, и, хотя выражение его лица казалось бесстрастным, Гермиона видела, что он сжал кулаки на коленях.

— Позднее вечером вы получите уведомление о времени и месте вашей отработки. Вы можете идти. Однако, я должен попросить вас сегодня не возвращаться в Хогсмид, — сказал профессор Дамблдор, вставая и провожая их до двери.

Они молча последовали за ним, и, к удивлению Гермионы, Риддл взял её за руку, заставив снова покраснеть.

«Конечно, он хотел убедиться, что у Дамблдора нет причин сомневаться в нашей истории», — подумала она.

Гермиона заметила, что профессор Дамблдор взглянул на их переплетённые руки, и с удивлением увидела, как в его глазах мелькнула тревога.

— О, и мисс Джин, — добавил профессор Дамблдор, когда они собирались выйти из кабинета. — Директор Диппет сообщил мне, что он ещё не получил ответное письмо, которое он послал вашему опекуну. Не знаете почему?

Гермиона почувствовала нервный комок в животе и тут же поставила блок на свои мысли. Она сделала вид, что удивлена.

— Как давно была послана сова, профессор?

— Думаю, четыре-пять дней назад.

— Ну, думаю ответ будет в ближайшее время. Он живёт очень далеко от Хогвартса, и я думаю, сове потребовалось время, чтобы добраться до него.

Дамблдор кивнул и пожелал им доброго дня, прежде чем закрыть дверь.

Гермиона тут же выдернула руку из ладони Риддла, прежде чем впиться в него взглядом, когда они вышли из кабинета профессора Дамблдора она заговорила.

— Нам нужно поговорить. Сейчас.

— Неужели? — спросил он снисходительно, приподняв бровь.

— Да! Как долго ты собираешься притворяться, что мы встречаемся? И как далеко ты собираешься зайти? — яростно прошептала она. — Об этом уже знают два профессора, и мы, очевидно, не можем перестать притворяться. Это было бы слишком подозрительно!

Риддл кивнул, слегка ухмыльнувшись.

— Я рад, что ты поняла это. Тем не менее, — сказал он, делая акцент на своей формулировке и бросая на неё многозначительный взгляд, — уверяю тебя, мне нравится это не больше, чем тебе, если не меньше, так что мы сведём это к минимуму. Будет достаточно, если мы будем обедать вместе, гулять по коридорам в перерывах и иногда вместе заниматься в библиотеке. Можешь сесть рядом со мной в классе. Мы можем «расстаться» через неделю или две.

— Чем скорее, тем лучше. Тогда увидимся на ужине. Не забудь оставить место для меня, — добавила она с лёгкой гримасой, прежде чем уйти от него. Он направился к библиотеке, а она направилась в гостиную. Она мрачно размышляла о том, как могла оказаться в такой ситуации, и боялась реакции Гарри и Рона, когда внезапно её осенила мысль, заставившая её замереть на полпути.

«Дамблдор».

Мысль о том, что Дамблдор её времени установил связь между ней, Гарри и Роном, будучи теми же Гермионой, Гарри и Роном, которые появились в Хогвартсе в сороковые годы, часто приходила ей в голову, и они обсуждали это несколько раз. Ни у кого из них не было никаких доказательств того, что Дамблдор их знал. Тем не менее, казалось невозможным, чтобы он не сделал ни одного намёка, и это раздражало Гарри и Рона, что он никогда не думал предупредить их.

«Но… если Дамблдор думает, что я встречаюсь с Риддлом… значит ли это, что будущий Дамблдор посчитал это предательством? Что, если он так и не узнал, что всё это притворство? Что, если все эти годы он думал, что девушка, которой он позволил подружиться с Гарри Поттером, на самом деле предательница?»

Гермиону затошнило. Она решила убедиться, что ситуация с Томом и с ней не выйдет из-под контроля. И она всё ему объяснит, когда они вернутся домой.

«Если мы вернёмся домой».

Она прогнала негативную мысль с головы и продолжила идти, её мысли вернулись к Риддлу. Её чувство вины вернулось и только усилилось, когда она поняла, что ей даже не противно, что он держал её за руку.

«Разве я не должна? В конце концов, он Волдеморт. Даже если он моложе, красивее и очаровательнее».

Именно его очаровательные манеры мешали ей думать о нём как о Тёмном Лорде. Она была почти рада, что он использовал непростительное ранее в тот день — это напомнило ей, с кем она имеет дело.

Ход её мыслей прервался в вестибюле, где её остановила Минерва Макгонагалл.

— Гермиона? — позвала её префект Гриффиндора.

Гермиона обернулась и увидела, что Минерва неуверенно смотрит на неё.

— О, привет, Минерва, — вежливо сказала Гермиона. — Почему ты не в Хогсмиде?

— Мне пришлось вернуться пораньше. Я обещала подруге помочь ей с домашним заданием по трансфигурации, — объяснила она. — Ты в порядке? Я слышала кое-какие слухи о тебе.

— Какие слухи? — резко спросила Гермиона.

— Ходят слухи, что вы с Риддлом вместе сбежали из Хогсмида, но вас поймали, когда вы аппарировали обратно. Вас видели, когда профессор Бири провожал вас в замок. Это же неправда, не так ли? — с тревогой спросила она.

— На самом деле, это так, — неохотно призналась Гермиона, когда глаза Минервы расширились от её признания. — Я не специально нарушила правила, — быстро добавила она. — Я не знала, что нам нельзя покидать Хогсмид.

— Ты, может быть, и нет, но Том должен был знать, — обвиняюще сказала Минерва, выглядя шокированной поведением Риддла.

— Да, но он не знал, что я собираюсь аппарировать нас из Хогсмида, — призналась она кисло.

«Не могу поверить, что защищаю Риддла перед Минервой!»

— О, хорошо. Надеюсь, у тебя не было больших проблем, но послушай, я хотела спросить тебя кое о чём, — сказала Минерва, обеспокоенно глядя на неё.

— В чём дело? — Гермиона нахмурилась.

— Ты случайно не видела, кто наложил на тебя это заклинание?

— Нет, — резко ответила Гермиона. — Ты знаешь, кто это был?

— Видишь ли, в том-то и дело, — неловко сказала Минерва. — Я знаю, кто это сделал, и как префект обязана сообщить об этом, но, человек, который это сделал, мой друг.

Как бывший префект, Гермиона сразу поняла своё затруднительное положение, но её гнев на человека, стоявшего за нападением, был всё ещё силён.

— Понятно. Так ты не хочешь сдавать этого человека из-за дружбы? — спросила она.

Минерва покраснела.

— Все зависит от тебя, Гермиона, — быстро сказала она. — Это несправедливо, что я стою на пути правосудия, поэтому я решила спросить тебя. Если ты этого хочешь, я могу сдать этого человека.

Гермиона сразу же признала любовь Минервы к соблюдению правил, характерных для неё самой.

— Может, ты просто скажешь мне, кто был этот человек? — спросила Гермиона, думая, что сможет сама отомстить.

— Это была Лорен.

Гермиона удивлённо уставилась на Минерву.

— Что? — тупо спросила она. — А… ей нравится Риддл?

— Да, — сказала Минерва, закатывая глаза. — Знаю, это было глупо с её стороны. Но, честно говоря, ты ей не нравишься.

— Почему? Потому что я Слизеринка, верно? Риддл тоже Слизеринец!

Минерва пожала плечами и улыбнулась.

— Я знаю. Я говорила ей об этом, но она настаивает, что Том отличается от других, — сказала Минерва. — И ты хочешь, чтобы я сдала её?

Гермиона на мгновение задумалась, думая, что Лорен нравится тот самый человек, который хотел её убить. Ей было слишком жалко её, чтобы сердиться на неё, поэтому она покачала головой.

— Нет, просто забудь об этом, но скажи ей, что тебе придётся сдать её, если она попробует ещё раз, ладно?

Минерва облегчённо улыбнулась.

— Спасибо за это, Гермиона. Я обязательно ей скажу! — сказала она с благодарностью. — Вообще-то, я как раз направлялась к ней. Увидимся в классе!

Гермиона наблюдала, как юная Минерва поспешила прочь, прежде чем направиться в гостиную. Первой задачей, которую она поставила, оказавшись в своей спальне, было увеличить количество заклинаний около её кровати. Мало того, что у неё были ревнивые соседки, о которых она беспокоилась, но была также угроза Риддла, пробирающегося в её общежитие, чтобы украсть свисток. Она ставила каждое заклинание, которые только могла вспомнить, блокируя доступ к своему личному пространству даже домашним эльфам Хогвартса. Убедившись, что даже Риддл не сможет пройти без её ведома, она села на постель и задёрнула занавески, прежде чем вытащить свисток.

Это был первый раз, когда у неё появилась возможность взглянуть на него с тех пор, как она его схватила. Она заметила то, что раньше не замечала — прикосновение к нему было на удивление прохладным. Он не согрелся, даже после того, как некоторое время пробыл в её руках. Она вспомнила, что было написано в послании, о том, если дунуть в него, когда понадобится помощь, он поможет ей. В данный момент она ни в чём не нуждалась и гадала, что произойдёт, если она всё же использует его. Она осторожно поднесла свисток к губам и подула, но ничего не произошло. Он не производил никакого звука.

Следующие несколько часов Гермиона провела в своей спальне, то глядя на свисток, то думая о нём, то писала письмо от имени их «опекуна» директору Диппету, то перечитывая книги, позаимствованные из библиотеки в поисках информации об ожерелье основателей. Не ускользнуло от её внимания, что за всё время чтения она ни разу не наткнулась на что-либо, что, хотя бы намекало на свисток Гриффиндора, что только увеличивало её гордость, зная, что она обладает им.

За несколько часов до начала праздника Хэллоуина к ней в спальню зашла девочка из Слизерина первого курса и сказала, что Гарри и Рон зовут её. Гермионе не особенно понравилось, как она ухмыльнулась.

Драматически вздохнув, Гермиона убрала свои книги и спрятала свисток в карман (к которому она также добавила некоторые дополнительные защитные чары), прежде чем отправиться в общую комнату. Это было похоже на повторение вчерашнего дня, только новости, которые она должна была рассказать на этот раз, были намного хуже.

Гарри и Рон вздохнули с облегчением, увидев её, и сразу же заговорили.

— … были так обеспокоены, ты сказала, что вернёшься туда, откуда аппарировала…

— … ждал весь день, я думал, ты умерла! Если бы Гарри не подумал искать тебя в замке…

— Ребята, пожалуйста, — сказала Гермиона, немного удивлённая, прежде чем добавить шёпотом. — У меня есть важные новости. Мы могли бы поговорить в Выручай комнате.

Гермиона отказывалась говорить о чём-либо до тех пор, пока они не окажутся в Выручай комнате, хотя это не мешало Рону задавать вопрос за вопросом по дороге.

— Хорошо, — с тревогой сказала Гермиона, когда они удобно уселись. — Я расскажу вам, что случилось, но вам это не понравится. Просто успокойтесь, ладно?

Гарри и Рон обменялись взглядами, прежде чем Гермиона опять заговорила.

— Гарри, Риддл слышал, как ты рассказывал мне о монументе прошлой ночью. Он последовал за мной в то место.

— Что? — взревел Рон, вскакивая со своего места. — Что значит «последовал»? Поэтому ты так долго не возвращалась? Этот мерзкий мерзавец! Он сделал тебе больно?

— Рон, сядь, — раздражённо сказала Гермиона. — Нет, он не сделал мне больно. На самом деле, он относился ко мне довольно хорошо, учитывая обстоятельства, которые тревожат меня больше.

Гермиона быстро объяснила, что произошло, упомянула всё, что могла вспомнить, и ничего не упустила. Она сделала паузу только для того, чтобы показать им свисток, который она взяла, и они с благоговением посмотрели на него. Естественно, ни Гарри, ни Рон не были слишком счастливы, что Риддл заставил её притворяться его девушкой.

— Он, должно быть, задумал что-то более зловещее, — мрачно сказал Гарри. — Особенно теперь, когда он знает, что ты не дура и что у тебя есть то, что он хочет — свисток.

— Возможно, — смущённо призналась Гермиона, продолжая надеяться, что это просто способ сделать их историю более правдоподобной. — В любом случае, чем вы занимались весь день?

Внезапно Рон вскочил со своего места.

— Знаете что, я вспомнил кое-что, что забыл сделать! — сказал он несколько излишне восторженно. — Гарри, ты ведь расскажешь мне всё? Отлично. Увидимся за ужином!

С этими словами он практически выбежал из комнаты, захлопнув за собой дверь. Гермиона поначалу была сбита с толку, но потом заподозрила неладное.

— Он что-то сделал, не так ли? — спросила она.

— Э-э, ну, видишь ли, вот что произошло, — нервно начал Гарри. — Как только ты ушла, я спросил Рона, что нам делать, пока мы ждали… и он сказал, что у него, э-э, ну, свидание с той девушкой, которую он позвал на вечеринку вчера вечером.

Гермиона ошеломлённо смотрела на Гарри, пока гнев не взял над ней верх.

— О, правда? — сердито заметила она. — Ну и что? Они теперь вместе?

— Э-э, в значительной степени, да, — сказал Гарри, выглядя извиняющимся и наблюдая за ней, как будто он ожидал, что она взорвется. — Я сказал ему, что это глупо и что он не должен так с ней играть. Я имею в виду, никогда не знаешь, когда нам удастся вернуться в будущее, и ему просто придётся оставить её.

— Да, и я думаю, он не воспринял твои слова всерьёз, не так ли? — она огрызнулась.

— Он почти сказал, что у меня паранойя, но, э-э, с другой стороны, я встретил её, и она не похожа на Лаванду, так что, думаю, это плюс, — сказал он.

— Как её зовут?

— Скарлетт Платт, — сказал Гарри. Немного нервничая, он спросил. — Как ты к этому относишься?

Гермиона кипела от злости. Она чувствовала, что вот-вот начнёт дышать огнём.

— Рон — полный, абсолютный придурок, — практически прорычала она. — И меня тошнит от этого. Я больше не хочу иметь с ним ничего общего. Можно было подумать, что после отношений с Лавандой… но нет. Нет, он не учился на ошибках. Ему всё равно. Хорошо. Если это то, чего он хочет, тогда посмотрим, волнует ли это меня.

И на этот раз она не шутила. Он явно не отвечал на её чувства, и ей надоело ждать. То немногое, что она испытывала к нему, исчезло в это мгновение.

И тут ей в голову пришла идея.

Риддл.

К удивлению Гарри, на её лице появилась озорная улыбка. Она с нетерпением ждала праздник Хэллоуина.

* * *

Менее чем через час Гарри и Гермиона отправились на праздник Хэллоуина. Гарри, который невольно поддался на уговоры Гермионы и согласился сесть рядом с ней и Риддлом, с мрачным выражением лица двинулся вперёд, а Гермиона приятно улыбнулась, хотя и с подозрительным блеском в глазах.

Они вошли в Большой зал вместе со многими другими опоздавшими и обнаружили, что украшения Хэллоуина были несколько похожи на те, которые были в их время, хотя заметно менее экстравагантны и с очевидным намёком на 1940-е. Гермиона перевела взгляд на Слизеринский стол и увидела Риддла, сидящего с несколькими свободными местами рядом. Он поймал её взгляд и улыбнулся, делая вид, что подзывает её к себе, чтобы любой, кто сидел рядом с ним, мог это заметить. Гермиона увидела, что Рон сидит напротив него с Альфардом и Абраксасом.

Она села рядом с Риддлом, а Гарри сел рядом с ней.

— Привет, Риддл, — любезно поздоровалась она, садясь. Она надеялась, что Рон наблюдает.

Риддл соблазнительно улыбнулся ей и, к её удивлению и смущению, наклонился к ней и убрал прядь волос с её лица. Он был так близко, что она снова почувствовала его тёплое дыхание на своей коже, и ей вдруг стало очень жарко.

— Я не знаю девушек, которые называют своих парней по фамилии, Гермиона, — прошептал он ей на ухо.

Гермиона заставила себя улыбнуться, когда он отошёл, она сразу заметила, что этот маленький эпизод, казалось, привлёк внимание. Краем глаза она видела, как Рон смотрит на них с открытым ртом и красным лицом. Она проигнорировала его, чувствуя себя полностью удовлетворённой.

— Итак, — медленно произнёс Абраксас, переводя взгляд с Риддла на Гермиону и обратно, — это что-то новое.

— Действительно, — просто ответил Риддл, старательно сохраняя невозмутимость, если не считать лёгкой ухмылки на губах.

— Так вот что происходит, когда Слагхорн вмешивается, а? — Альфард выглядел удивлённым. — Одно свидание — и ты на крючке! Интересно, сможет ли он устроить что-нибудь между мной и Жаклин, — добавил он с надеждой.

К счастью, Гермиона избавилась от необходимости отвечать, сосредоточившись на еде. Риддл, казалось, был более чем счастлив отвечая на вопросы, и поэтому она предоставила это ему. К сожалению, вскоре речь зашла об их маленьком «приключении». Очевидно, в Хогвартсе новости распространялись так же быстро, как и в её время.

— Как это было? — переспросил Риддл, забавляясь, пока Гермиона давилась куском курицы, услышав комментарий Абраксаса. — Целоваться в воде? Без мантий?

Гермиона выглядела униженной, и Рон тоже. Откуда они это взяли?

— Нет, — быстро ответила она, проглотив кусок. — Нет, этого не было, Абраксас. Откуда ты это взял?

Он пожал плечами, ухмыльнувшись, и сказал:

— Об этом все говорят.

Гермиона думала, что она провалится сквозь землю, и единственное, что, возможно, удерживало её в этом мире, было огорчённое выражение лица Рона. Это несколько успокоило её. После этого, к счастью, о новой паре почти не говорили, и разговор перешёл на квиддич. Однако едва десерт закончился, как внимание всех присутствующих привлекло приятное развлечение.

Несколько фейерверков одновременно раздались из-за учительского стола, за ними последовал ещё один ряд фейерверков, который вызвал спонтанные аплодисменты от всех присутствующих, хотя Гермиона видела, что учителя были довольно удивлены. Без сомнения, шутник был где-то здесь.

Риддл наблюдал за шоу с большим энтузиазмом, что удивило Гермиону. Она никогда не считала его фанатом пиротехники. Он накрыл её руки своими, пока она сидела за столом, и слегка сжал их.

Начался третий залп фейерверков, и Гермионе показалось, что она увидела тёмную фигуру, плывущую за вспышками света. Фейерверк внезапно прекратился, и то, что увидела Гермиона, заставило её желудок сжаться от ужаса.

Это была Лорен. И она окаменела.

И Гермиона держалась за руки с человеком, который сделал это.

Когда зал взорвался криками и воплями, и люди вскочили со своих мест, внезапный порыв вины охватил Гермиону, и она почувствовала, как слёзы покалывают в её глазах. Она выдернула руку из ладони Риддла, как будто её обожгли. Она посмотрела на него и увидела, что он смотрит на Лорен с выражением шока. Она хотела ударить его, но вместо этого повернулась к Гарри, который вскочил со своего места и оттащил Гермиону.

В безумии они слышали, как директор Диппет приказывает всем разойтись по общим комнатам, Риддл был слишком рассеян, чтобы услышать его.

— Как это случилось? — сердито пробормотал Рон, догнав их в переполненном людьми холле. — Мы весь день смотрели на карту!

— Кто-нибудь из вас видел Риддла в Большом зале днём? — спросила Гермиона, её вежливость распространилась даже на Рона в этот отчаянный момент.

— Нет, — сердито ответил Гарри. — Я не видел его поблизости. Кроме того, он проводил с тобой много времени.

Внезапно Гермиона вспомнила, что сказала ей Минерва.

— Минерва сказала мне, что не видела Лорен весь день! — воскликнула Гермиона. — Риддл, должно быть, заманил её очень рано — и мы все спали этим утром! Вот тогда он, должно быть, и сделал это! Нам так повезло, что её не убили!

— Нам не нужно беспокоиться на этот счёт, Гермиона, — мрачно сказал Гарри. — Мы же знаем, кто умрёт.

— Это правда, но всё равно так… нет! — воскликнула она и добавила приглушённым голосом. — Я только что вспомнила… это Лорен околдовала меня прошлой ночью! Ты не думаешь, что он сделал это ради мести? Если бы он знал, что это она?

Чувство вины Гермионы внезапно удвоилось.

— Не вини себя, Гермиона, — серьёзно сказал Рон. — Он преследовал её с самого начала. Это абсолютно не твоя вина.

Гермиона благодарно улыбнулась ему. Казалось удивительным, что всего несколько минут назад она сердилась на него.

— Как мне теперь смотреть ему в глаза, зная, что он всё это сделал? — пробормотала она. — Послушайте, — сказала она, когда они подошли к общей комнате Слизерина. — Я не могу находиться здесь сегодня. Я не хочу слышать всё это, и я просто не могу встретиться с Риддлом после того, что он сделал. Если кто-нибудь спросит, я пошла спать, хорошо?

— Но ведь ещё нет и половины восьмого! — сказал Рон.

— Извинитесь за меня. Скажите всем, что у меня болит голова.

С этими словами она быстро прошла через переполненную гостиную в свою комнату. Однако спать она не стала, достала книги, и желание вернуться домой усилилось.

На следующее утро Гермиона пропустила завтрак в Большом зале, решив поесть в одиночестве на кухне с Гарри и Роном, пока они перечитывали толстые тома в поисках информации. У них тоже появилось желание быстрее вернуться домой.

— Пойдёмте, — хрипло сказал Рон, запихнув в рот последнее пирожное с заварным кремом. — Мы должны идти на Защиту.

Они поспешно убрали свои книги, поблагодарили чересчур усердных домашних эльфов (Гермиона посмотрела на них с жалостью) и отправились на урок, который преподавала профессор Мерритаут, восторженная, хотя и довольно строгая учительница.

Когда они подошли к классу, то обнаружили, что большинство учеников уже пришли, и что большинство мест занято. Риддл, однако, сидел один в задней части класса с тремя пустыми местами рядом. Он многозначительно посмотрел на Гермиону, когда она вошла, и у них троих не было выбора, кроме как сесть рядом с ним.

— Сегодня утром тебя не было за завтраком, — заявил он, слегка нахмурившись, когда она села рядом с ним.

— Нет, — неопределённо ответила Гермиона. — Мне не хотелось.

— Ну, не бери это в привычку. Это не совсем помогает нашему делу. Я буду ждать тебя в обед, — ответил он, не оставляя места для споров, прежде чем повернуться лицом к классу, когда профессор Мерритаут начала говорить.

— Доброе утро, класс. Надеюсь, вы все практиковались в дуэльных заклинаниях, которым я вас научила? Что ж, посмотрим, — сказала она, внимательно оглядывая класс. — Мистер Блэк! Попытайтесь обезоружить меня, — приказала она, и через мгновение её палочка вылетела из руки.

— Отлично, — сказала она, наклонившись, чтобы поднять палочку. — А теперь, может быть, дуэль?

— Мисс Виридиан, — позвала она. — Оглушите его.

— Что? — воскликнул Альфард.

— Ну-ну, мой дорогой мальчик, — сказала профессор Мерритаут, делая ему выговор. — Ты справишься. Мисс Виридиан?

Жаклин виновато посмотрела на Альфарда, прежде чем успешно оглушить его.

— А теперь, мистер Малфой.

Абраксас сделал это, но только со второй попытки. Гермиона с трудом сдержала ухмылку.

Попросив ещё нескольких студентов продемонстрировать различные заклинания, профессор Мерритаут объявила, что они будут практиковаться в дуэлях на этом уроке, к большому волнению большей части класса.

— Теперь все встаньте и разделитесь на пары. Вот так, — прикрикнула она, перекрывая громкое бормотание, и взмахнув палочкой, все стулья и столы были расставлены у задней стены. Гермиона не обратила на это внимания, так как Риддл выбрал именно этот момент, чтобы схватить её за руку и улыбнуться притворно-приятной улыбкой.

— Привет, партнёр, — довольно сказал он.

Гермиона ухмыльнулась ему, отвечая на подразумеваемый вызов в его словах.

— Ты проиграешь, — прошептала она с дерзкой ухмылкой. Может, она и была ему не ровня, но ей доставляло огромное удовольствие искать его слабые стороны.

— Если я увижу какое-нибудь безответственное поведение, вы можете подготавливаться к недельным отработкам! Никаких вредных заклинаний и, конечно же, ничего противозаконного, — сказала она, бросив острый взгляд на Абраксаса и Септимуса, которые были в паре. — Прямо сейчас, лицом к лицу со своими партнёрами! — закричала она. — Поклон — да, хорошо. Теперь палочки наготове и — можете начинать!

Прежде чем профессор Мерритаут закончила говорить, Риддл уже едва заметно взмахнул палочкой. Внезапно вокруг них появился тонкий туман, заслонивший всё вокруг и заглушивший звук.

— Что ты делаешь? — сердито спросила Гермиона.

— Мне очень жаль, Гермиона, — сказал он мягко, хотя его искренность была предана его ухмылкой.

Потрясённая, Гермиона подняла палочку, чтобы защитить себя, но Риддл оказался быстрее.

— Круцио!

Гермиона не успела отреагировать, как заклинание с силой ударило её в грудь. Она ждала, затаив дыхание, но мучительная боль, которую она ожидала, не пришла.

Поражённая и испуганная за свою безопасность, она посмотрела на Риддла, подняв палочку. Она была ещё более озадачена, увидев, что он выжидающе смотрит на неё, его глаза светились холодным возбуждением.

— Сработало, — тихо сказал он.

— Что? — ответила она, не веря своим ушам.

— Сработало, — повторил он, и улыбка медленно расползлась по его лицу.

— Ничего не вышло! — резко сказала она. — Ты в своём уме? Ты хотел видеть, как я бы корчилась на полу от боли? Ты сошёл с ума! О чём ты думаешь, бросая незаконное проклятие посреди класса?

Он лишь самодовольно приподнял бровь.

— Никто не заметил бы сквозь туман. Кроме того, почему ты жалуешься? Ты ничего не почувствовала, и тебе не было больно, — сказал он с фальшиво приятной улыбкой.

— Только из-за твоей неумелости! — она не могла поверить, что он только что попытался использовать Проклятие Круциатуса и действовал так небрежно. Но ещё больше её удивил тот факт, что это не сработало. Она не могла понять почему — у него не было проблем с наложением смертельного проклятия. Как это может быть сложнее?

— Ты действительно думаешь, что у меня не получилось бы? — сказал он насмешливо. — Нет, Гермиона. Всё гораздо сложнее.

Гермиона неуверенно посмотрела на него. Она знала, что он прав. Как иначе проклятие могло не сработать?

— Почему же тогда не сработало? — резко ответила она, ей стало очень любопытно.

— Я думал, ты никогда не спросишь, — тихо сказал он. — Ты и я, Гермиона, мы другие. Мы особенные. Мы невосприимчивы к проклятию Круцио. Это мощная магия. Древняя магия, которая давно забыта. Магия исходит от самого ожерелья Основателей. Они считают, что проклятие Круцио не может навредить. Я и сам в это верю. Смотри, — приказал он, поворачивая палочку против себя и прижимая кончик к подбородку. Гермиона с ужасом наблюдала, как он сказал:

— Круцио.

Как и предсказывал Риддл, ничего не произошло. Гермиона была в восторге и благоговении от этого открытия.

— Откуда ты знаешь? — нетерпеливо спросила она, и гнев мгновенно улетучился. — Ты нашёл книгу об ожерелье?

— Нет, не книгу. Я сам догадался, — сказал он с самодовольной ухмылкой.

— Как? — удивлённо спросила она.

— Мы обсудим это позже. Встретимся в конце библиотеки у левой стены на утреннем перерыве. А пока… — он замолчал и ещё раз едва заметно взмахнул палочкой, и туман исчез. Прежде чем Гермиона успела отреагировать, он крикнул: — Экспеллиармус!

— Протего! — воскликнула Гермиона, как раз вовремя, чтобы отразить заклинание.

— Ступефай! — ответил Риддл.

Он пропустил, как Гермиона нырнула внизу, и оттуда она бросила в него заклинанием.

— Экспеллиармус! — Риддл был быстрее и с лёгкостью заблокировал её заклинание.

— Инкарцеро!.. — крикнула она, но её заклинание было заблокированным взмахом палочки, прежде чем она успела закончить его. — Обскур… — попыталась она, но это было бесполезно.

— Отлично, мистер Риддл! — сказала профессор Мерритаут.

Внимание учителя отвлекло Риддла, и он отвернулся на долю секунды, ровно настолько, чтобы Гермиона застала его врасплох.

— Импедимента! — закричала она и была вознаграждена точным ударом, от которого Риддл опрокинулся назад, прямо на Абраксаса, который смягчил его падение.

В приподнятом настроении Гермиона подняла палочку, чтобы закончить дуэль.

— Экспеллиармус!

Но Риддл снова оказался слишком быстр. Он перевернулся и вскочил на ноги, заклинание попало в Абраксаса, а не в него. К этому времени весь класс отошёл в сторону и выстроился у стен, с восторгом наблюдая за поединком. Гермиона слышала возгласы, но была слишком сосредоточена на поединке, чтобы обращать внимание на то, что они кричали.

— Риктусемпра! — воскликнул Риддл, вскакивая на ноги и задыхаясь.

Гермиона была поражена щекочущим заклятием. Казалось, каждая часть её тела пылала огнём, и она извивалась против своей воли.

— П-Протего! — она ахнула, блокируя, и немедленно применила к себе контр-заклятие, когда он послал ещё одно заклинание в её сторону. Она пригнулась, чтобы увернуться, и в то же время послала заклинание в ответ. — Вентус!

Порыв ветра сорвался с кончика её палочки, окружая Риддла, заставляя его мантию яростно летать вокруг него и мешая ему сохранять равновесие.

— Экспеллиармус! — Гермиона снова атаковала, пользуясь возможностью застать его врасплох.

Однако, он не отставал и сумел блокировать заклинание, приводя Гермиону в бешенство.

— Репелло! — послышался приглушённый голос, и внезапно порыв ветра устремился к ней.

— Редукто! — закричала она, и ветер резко прекратился, вызывая много криков.

— Обскуро! — Риддл ответил через секунду после того, как она пробормотала своё заклинание.

Гермиону ударило прежде, чем она смогла увернуться, заставив появиться повязку на её глазах, полностью скрывая её взгляд.

— Контего! — она закричала, стягивая повязку с глаз, и перед ней возник большой щит, блокирующий заклинание, посланное ей, пока она была отвлечена.

Риддл продолжал кидаться в щит заклинаниями, некоторые из них отбивались от него, заставив метаться их по классу. Единственная проблема заключалась в том, что Гермионе требовалось много усилий, чтобы удержать щит, и это быстро истощило её энергию.

— Редукто! Дуро! Экспульсо! — Риддл посылал заклинания одно за другим. Позади него разбилось окно от отскочившего Редукто. Гермиона могла слышать растущее разочарование в его голосе.

— Диффиндо! — закричал он, и заклинание ударило Гермиону с такой силой, что она упала на пол и её щит упал.

Через секунду она почувствовала, как палочка вырывается у неё из рук. Однако она не обратила на это внимания, потому что, растянувшись на полу, Гермиона увидела, что сделали другие заклинания. Одно из посланных Риддлом заклинаний взлетело вверх и ударило в громоздкую металлическую люстру, которая находилась прямо над ней. Гермиона наблюдала, как разорвалась толстая цепь на которой висела люстра, и как будто в замедленном движении она начала падать на неё с поразительной скоростью. Она смогла только издать сдавленный крик и вскинуть руки вверх, чтобы прикрыть лицо, когда люстра с тошнотворным грохотом упала на неё, раздавив, ломая кости и разрывая плоть. Последнее, что она услышала перед тем, как мир погрузился во тьму, были испуганные крики одноклассников.

* * *

Гарри в ужасе смотрел, как падает люстра. Даже подняв палочку, он знал, что не успеет ничего сделать. Затем с другой стороны класса раздался резкий крик.

— Эвансеко! — крикнул Риддл, шагая вперёд, но промахнулся, и заклинание пролетело над массивной люстрой, устремившейся к полу. К Гермионе. Затем с оглушительным грохотом, сотрясшим весь пол замка, она приземлилась на неё, раздавив её. Она была настолько велика, что закрывала все её тело, за исключением головы и рук, торчащих сверху.

Мучительный крик сорвался с губ Гарри, когда он увидел, как глаза Гермионы расширились, как на её лице появляется выражение мучительной боли, а затем исчезает, когда она впадает в бессознательное состояние.

— Гермиона! — закричал он, бросаясь к ней, но профессор Мерритаут оттолкнула его.

— Не подходи к ней! — закричала профессор. — Это небезопасно. Мисс Виридиан, позовите медсестру! Используйте камин в задней части комнаты. Малфой — директор! Быстро!

Сама она опустилась на колени рядом с головой Гермионы. Гарри почувствовал тошноту при виде её изуродованного тела, и ужас сжал его живот. Он видел кости, торчащие из её плоти, и вокруг неё уже образовалась большая лужа крови. Её лицо было смертельно бледным.

Профессор начала бормотать заклинание за заклинанием. Гарри едва узнавал их, но знал достаточно, чтобы понять, что это целебные чары. Она пыталась спасти Гермионе жизнь.

Гарри едва мог смотреть и отвернулся. Только тогда он заметил кого-то ещё. Некоторые девушки рыдали, а Альфард выглядел мрачным, его руки дрожали. Рон стоял рядом с Гарри с широко раскрытыми глазами, бледным лицом и выражением безнадёжного ужаса на лице. Риддл поймал его взгляд. Риддл, тот, кто это сделал.

Он в шоке уставился на Гермиону. Гарри никогда не видел, чтобы он выражал столько эмоций. Его палочка всё ещё была поднята, а рот слегка приоткрыт. Его и без того бледная кожа стала призрачно-белой.

«Наверное, боится, что потеряет значок старосты или что его исключат», —подумал Гарри. Его гнев на молодого Тёмного Лорда быстро нарастал. Внезапно он увидел, что Рон быстро приближается к Риддлу. И прежде чем Гарри успел остановить его, Рон набросился на того и ударил кулаком прямо в лицо.

Риддл отшатнулся назад, его руки взлетели к лицу, когда он уставился на Рона с выражением холодного, жёсткого гнева, который заставил Гарри вздрогнуть. Рон, очевидно, не обращая на это внимания, снова поднял руку, готовый нанести второй удар, но на этот раз Гарри схватил её прежде, чем Рон смог нанести удар.

— Рон, прекрати! — закричал он. — Это не поможет Гермионе! Это её не вернёт.

Рон повернулся к нему, его слезящиеся глаза безумно сверкали, хотя Гарри видел только его безнадежность.

— Он убил её, Гарри! — Рон запнулся. — Он убил её!

— Она не умерла, идиот, — резко выплюнул Риддл.

Ответ Рона, который характеризовался дальнейшим поднятием кулака, к счастью, был прерван внезапным появлением медсестры. Гарри вскрикнул в надежде, но его лицо побледнело, когда он увидел выражение ужаса на её лице. Она поспешно опустилась на колени рядом с Гермионой напротив профессора Мерритаут и открыла большую коробку, в которой Гарри узнал волшебную аптечку первой помощи.

— Галатея, вот — зелье, восполняющее кровь. Введи ей через руку, — сказала медсестра, протягивая маленький пузырёк профессору Мерритаут.

Гарри наблюдал, как две ведьмы принялись обрабатывать обмякшее тело его лучшего друга. От его внимания не ускользнуло, что её кожа была смертельно бледной или что её грудь едва вздымалась, когда она делала вздох.

Через мгновение директор вышел из камина, а профессор Слагхорн последовал за ним. Директор Диппет пришёл в ужас при виде изуродованного тела Гермионы.

— Борода Мерлина! — он слабо вскрикнул, выглядя ошеломлённым. — Гораций, быстрее! Пошлите за помощью в Святое Мунго! У неё не будет ни единого шанса без помощи!

Рон издал сдавленный крик, который привлёк внимание Диппета к студентам, оставшимся в классе.

— Выйдите все, пожалуйста, — сказал он не сердито. — Пойдёмте, лучше дадим сделать профессорам свою работу.

Большинство учеников начали выходить из класса, но Гарри и Рон стояли на месте, не смея оставить своего друга. Риддл, к удивлению Гарри, тоже остался. Он стоял прямо за спиной профессора Мерритаут. Выражение его лица было мрачным, но глаза смотрели с удивлением. Гарри проследил за его взглядом и сразу увидел то, что привлекло внимание Риддла — ожерелье. Оно выскользнуло из-под мантии Гермионы и лежало на полу, наполовину скрытое её волосами. Тем не менее, не было никаких сомнений в том, что от каждого из камней исходило тусклое свечение. Гарри тоже удивлённо уставился на него, надеясь, что ожерелье использует свою силу, чтобы как-то помочь Гермионе.

Диппет, явно неверно истолковавший нежелание Риддла уходить, заботливо положил руку ему на плечо.

— Ну-ну, мистер Риддл, — сказал он деликатно. — С ней всё будет в порядке. Не стоит волноваться. Идёмте.

Риддл тупо посмотрел на Диппета, кивнул, и быстро направился к двери. Бросив последний обеспокоенный взгляд на Гермиону, Гарри последовал за ним, волоча ноги.

«Ты не умрёшь в 1943 году, Гермиона, — думал он, глотая слёзы. — Этого не случится».

* * *

Альбус Дамблдор был смущён.

Он сидел в своём кабинете и расспрашивал молодого Тома Риддла, не зная, что с ним делать. Не прошло и дня с тех пор, как он в последний раз говорил с Томом в его кабинете о происшествии с мисс Джин, его новой подружкой. И всё же, он снова сидел там, смелый, единственный подозреваемый в ужасной трагедии, постигшей его подругу. На этом лице нельзя было прочесть ни единой эмоции.

На Альбуса была возложена обязанность выяснить, что произошло в том злополучном классе Защиты от Тёмных Искусств. Судя по всему, это был несчастный случай.

Но перед ним сидел Том Риддл, и поэтому мучительное сомнение в глубине души не отпускало его.

Потому что Том Риддл не был обычным мальчиком. Он был другим. Он был особенным. И как бы Альбус ни ненавидел это признавать, мальчик знал это. Он не знал ни одного ребёнка, который бы с такой юности демонстрировал такой контроль над своими способностями. Он не знал другого человека, говорящего на парселтанге. Он не знал другого прямого потомка Салазара Слизерина. Он не знал другого наследника Слизерина.

«Нет, нет, сейчас не время для таких мыслей», — подумал Альбус, отчитывая себя.

— И вы говорите, что она сотворила щит? Физический щит? — спросил Дамблдор, его голубые глаза, казалось, проникли в глубины бесчувственных карих глаз Тома.

— Да, профессор. Как я уже говорил, — сказал Том, выдавая лишь малейший намек на нетерпение.

— И ты знал, что никакое простое заклинание не пробило бы щит, да?

— Конечно я знал, профессор, — тихо сказал он. — Я произнёс его не для того, чтобы сломать щит, а чтобы ослабить его, ослабив её.

— Но ты не заметил, что твои заклинания отскакивают?

— Нет, Сэр. Я был слишком сосредоточен на дуэли.

Альбус некоторое время обдумывал это заявление. Судя по тому, что ему рассказали многочисленные свидетели, мисс Джин защищалась от Тома. Он сразу понял, что это было бы приятным вызовом для Тома. Слизеринец, будучи, пожалуй, самым талантливым учеником, прошедшим через стены Хогвартса за многие годы, не привык сталкиваться с таким талантливым противником. И его эго не позволит этого.

Однако в этой теории был один серьёзный недостаток. Мисс Гермиона Джин никогда не проявляла себя талантливой ученицей. По мнению большинства учителей, она была просто средней ученицей, и Альбус был вынужден с этим согласиться. Только её учитель Маггловедения говорил, что её достижения выше среднего. И всё же она получила выдающиеся оценки СОВ. В молодой ведьме было явно больше, чем-то, что она показывала.

— Очень хорошо, Том, — вздохнул Дамблдор. — Кажется, это происшествие было не более чем трагической случайностью. Ты можешь идти. Скоро начнётся ужин.

Том встал и вежливо кивнул профессору, прежде чем уйти. Однако, подойдя к двери, он обернулся.

— Профессор? — спросил он неуверенно. — Как Гермиона? Директор Диппет сказал только, что они работают с ней.

Том был удивительно спокоен, когда задавал этот вопрос, хотя его брови были слегка сдвинуты в беспокойстве. Это была первая настоящая эмоция, которую он проявил перед Альбусом в тот вечер.

— Её состояние стабилизировалось гораздо раньше, чем ожидалось, к большому удивлению тех, кто заботился о ней. Худшее уже позади, Том, но она ещё не пришла в сознание. Думаю, вы сможете увидеть её сегодня вечером. Скажите медсестре, что у вас есть моё разрешение.

Риддл кивнул и улыбнулся. Это была не та улыбка, которую ожидал Альбус. Это не была улыбка облегчения или радости. Это была скорее понимающая улыбка. Он знал, что мальчик был хорошим актёром и иногда проявлял искреннюю заботу.

Как только Том ушёл, Альбус направился в Больничное крыло за новостями о состоянии девочки. По прибытии он с радостью увидел, что рабочие Святого Мунго ушли. Хотя их работа была высоко оценена, они казались ему зловещим облаком, висящим над головой, приносящим столь необходимую воду, но темнеющим в яркий день.

— Какой последний отчёт, Глэдис? — спросил Альбус у медсестры, мадам Глэдис, которая убирала с прикроватного столика пациента.

— О, Альбус! — воскликнула она, вздыхая. — Конечно, это должно быть какое-то чудо! Если она продолжит восстанавливаться с такой скоростью, то должна полностью восстановиться в кратчайшие сроки!

Альбус посмотрел на медсестру с вежливым удивлением.

— Неужели? Мне сообщили о множественных травмах внутренних органов. Не была ли люстра сделана из металла, который нанёс необратимые повреждения?

— В самом деле! — серьёзно ответила медсестра. — Но её органы исцеляются. Её кости уже полностью срослись, а внешние шрамы выцвели настолько, что их почти не видно. Я уверена, вы знаете, профессор, что магия только помогает исцелению. Самое важное — тело пациента, которое делает основную работу. Магия просто помогает ему, заставляя тело делать то, что оно обычно не делает — например, выращивать новые кости. Когда пациент ранен так же, как эта молодая девушка, вы ожидаете, что исцеление будет долгим и утомительным процессом, сказывающимся на человеке. Но это не так, профессор. Не сейчас. Она исцеляется, как будто у неё есть сила десяти мужчин, и никто не знает почему.

Альбус был заинтригован — он всегда любил загадки.

— Очень любопытно. Вы проверяли какие-нибудь защитные чары, которые могли быть наложены на её тело? Любые чары повышения здоровья? Следы стероидных зелий?

Глэдис покачала головой и сказала:

— Она слишком слаба. Мы не хотели рисковать её здоровьем, проверяя такие заклинания.

— Действительно. Было ли что-нибудь подозрительное? — спросил он.

— Ничего, кроме этого ожерелья. Оно действительно мешало нам, пока мы работали, но никто не смог его снять, — сказала она, прежде чем протянуть руку и осторожно потянуть золотую цепочку на шее мисс Джин, вытаскивая ожерелье из-под простыни.

Альбус резко вздохнул.

Он сразу узнал ожерелье Основателей.

Он наклонился вперёд, разглядывая ожерелье поближе, и взял его в свои руки. Он чувствовал его магическую ауру и смотрел на него с благоговением. Тысячи вопросов пронеслись у него в голове.

«Как она нашла ожерелье Основателей? Как ей удалось его надеть? Было ли ожерелье сейчас занято спасением её жизни?»

Ему вдруг показалось, что он понял, почему Риддл заинтересовался девушкой.

— Любопытно, — сказал он, пряча ожерелье под одеяло девушки и небрежно отступая назад. — Как любопытно. Ты говоришь, оно не снимается?

— Нет, и видит Бог, мы старались изо всех сил! — Глэдис покачала головой. — Бедная девушка. Ты же не думаешь, что сможешь его снять, правда, Альбус?

— Даже если бы так, я бы не стал без разрешения молодой леди. Должна быть причина, по которой она не хотела его снимать.

— Да, наверное, но всё же это довольно утомительно, — вздохнула Глэдис.

Дамблдор посмотрел на Гермиону печально, но с новообретённым любопытством. О могуществе ожерелья Основателей ходили легенды.

— Когда, по-твоему, она очнётся? — спросил он.

— Честно говоря, мы не знаем. Это может занять много времени. Она потеряла большое количество крови. Я не ожидаю, что она очнётся меньше чем через несколько дней.

— Пожалуйста, сообщите мне, как только она проснётся, Глэдис. О, и присматривайте за ней, если у неё будут гости, хорошо? — сказал он.

«На всякий случай».

Когда Гермиона пришла в сознание, она обнаружила, что уже не лежит на полу в классе, а находится на удобной кровати в Больничном крыле. Какое-то время она лежала в полной растерянности, пока не вспомнила что произошло. Она почувствовала, как от этого воспоминания к её горлу подступает желчь, но заставила себя успокоиться, глубоко вдыхая и выдыхая. Тупая боль пронзила все её тело.

«Не паникуй, ты жива. Это хороший знак».

Внезапно она заметила медсестру Хогвартса в другой стороне Больничного крыла, но Гермиона была слишком слаба, чтобы позвать её. Увидев пустую стеклянную чашку на прикроватном столике, она попыталась поднять руку, но почувствовала, что та сделана из свинца. Собрав все свои силы, она неуклюже сбросила чашку на пол, где та громко ударилась, разбившись. Её рука упала на стол — она была слишком слаба, чтобы сдвинуть её обратно.

Медсестра громко вздрогнула и резко обернулась, схватившись за грудь, когда увидела, что Гермиона проснулась.

— Великий Годрик! Ты проснулась! — воскликнула она, бросив то что делала, и бросилась к ней. Гермиона ещё не встречалась с медсестрой этого времени, хотя знала, что школьную медсестру называют мадам Глэдис. Она была немного старше чем мадам Помфри, возможно, ей было около шестидесяти пяти, хотя Гермиона признала в ней такую же добрую преданность своим пациентам и умелую практику. Как только мадам Глэдис подошла к её постели, она начала суетиться вокруг неё.

— Постарайся не двигаться сейчас, дорогая. Вот так, — добродушно сказала медсестра. — У тебя был маленький неприятный несчастный случай. Тебе нужно беречь свою энергию.

Медсестра ушла в свою рабочую комнату и вернулась с зельем, которое Гермиона выпила без лишних вопросов. Она тут же поняла, что засыпает.

Когда Гермиона снова проснулась, первое, что заметила, было то, что уже наступила ночь и что она чувствовала себя значительно лучше, чувствовала себя сильнее, и её мышцы больше не болели. Прежде чем она смогла обдумать эту мысль дальше, чей-то голос испугал её, и она притворилась спящей.

— Вы ещё здесь, мистер Риддл?

Она сразу узнала добрый голос мадам Глэдис.

— Да, мадам, — ответил Риддл, и Гермиона поняла, что он сидит слева от неё. Он не заметил, как она проснулась, так как её лицо было обращено вправо.

— О, ты такой милый, — нежно сказала Глэдис. — Ей повезло, что у неё есть ты. Но ты здесь уже почти два часа, и разве сейчас не комендантский час? Я закрыла на это глаза, но не думаю, что смогу позволить тебе остаться здесь надолго.

«Два часа?» Гермиона была в замешательстве, но вскоре поняла, что у Риддла есть своя роль — роль озабоченного бойфренда. Однако это её не утешило. Она бы предпочла, чтобы Гарри и Рон были здесь.

— Благодарю вас, мадам, — мягко сказал Риддл, и Гермиона подумала, что он покраснел бы. — Но я префект, так что могу ещё час не появляться в своей гостиной.

— О, это так, это так. О, боже. Может быть, тебе лучше пойти и немного позаниматься? Я дам тебе знать, как только она проснётся.

— Вы очень добры, мадам. Тем не менее, я не чувствую себя хорошо, ожидая в своей комнате, зная, что это моё заклинание нанесло такой урон, — пробормотал он, выглядя виноватым.

Гермиона недоверчиво фыркнула.

— О, хорошо, — прошептала Глэдис, — но не больше чем на полчаса!

Риддл горячо поблагодарил её. Гермиона услышала, как её шаги пересекли Больничное крыло, прежде чем услышала звук закрывающейся двери. Парень тихо рассмеялся.

— Значит, ты считаешь, что это было очень умно, да? — прошептала она, прежде чем повернуться к Риддлу. Она тут же пожалела об этом, потому что острая боль пронзила её живот, чуть не вызвав рвоту и вызвав на лице Риддла выражение шока.

— Ты проснулась! — сказал он шёпотом, прежде чем на его лице появилась улыбка облегчения. — Как давно ты не спишь?

— Оу, — простонала она, сжимая живот от боли. — Я в порядке, Риддл. Спасибо, что спросил.

— Нет, это не так. Во всяком случае пока нет, но будешь, — уверенно сказал он.

— Почему ты так уверен? — спросила она, понимая, что ничего не знает о своём собственном состоянии.

— Судя по всему, ты действительно не должна быть сейчас в сознании. Ты всё ещё должна быть в коме, возможно даже мертва, — серьёзно сказал он. — Возможно, тебе даже стоит бороться за свою жизнь. Но это не так. Глэдис и целители из Святого Мунго довольно озадачены этим. Ты поправилась намного быстрее, чем они ожидали, и раны, которые должны были быть на всю жизнь, теперь практически невидимы. Они понятия не имеют почему, но я знаю, — добавил он с довольной улыбкой.

Гермиона была так напугана, услышав, что она почти умерла, что проигнорировала признание Риддла.

— Что… что случилось? Насколько велик был ущерб? — она запнулась. — Как долго я была в коме?

— Это было кошмарно. Уэсли сначала подумал, что ты умерла. Большинство из нас не думали, что у тебя получится выжить. У тебя были сломаны кости и много разорванных органов, и половина твоей крови пролилась на пол класса. По-видимому, люстра была пропитана опасным веществом, которое пользовалось популярностью в средние века —по крайней мере по словам профессора Бири. Они ожидали, что это нанесёт непоправимый ущерб, когда попадёт в организм, но, как я уже сказал, ты исцеляешься хорошо и намного лучше, чем ожидалось. Спустя два дня ты проснулась.

— Целых два дня? — воскликнула она в ужасе. Она помолчала и, нахмурившись, добавила: — И они не знают, почему я так хорошо выздоравливаю? Но ты думаешь, что знаешь? Как ты вообще можешь… о! — воскликнула она, и её глаза расширились от понимания. — Это… ожерелье основателей?

Её руки взметнулись к ожерелью, и она крепко сжала его между пальцами, как будто это был её спасательный круг.

— Вот именно, — сказал Риддл, и в его глазах вспыхнул возбуждённый огонёк. — Каково же было моё удивление, когда я увидел, что четыре драгоценности на твоём ожерелье светятся, а ты лежишь, истекая кровью. У меня мелькнули две мысли: либо ты умираешь, а ожерелье готовится расстегнуть застёжку, либо оно каким-то образом реагирует на несчастный случай — сохраняет тебе жизнь, помогает исцелиться. После нескольких тестов моего ожерелья я вскоре понял, что это последнее. Четыре основателя заколдовали ожерелье так, чтобы оно обладало целебными свойствами. Оно помогало тебе. Возможно, оно спасло тебя от смерти.

Глаза Гермионы расширились.

— Но… но это же крайне удивительная магия! — благоговейно прошептала она. — Есть продвинутые чары, которые можно наложить на себя в случае крайней необходимости, но, чтобы наложить их на предмет и распространить на того, кто его носит? Это почти нереально!

— Я знаю, — похвастался Риддл, теперь нежно поглаживая своё собственное ожерелье.

Пока она смотрела, как он гладит ожерелье своими длинными пальцами, ей вдруг пришла в голову одна мысль.

— Но как ты это обнаружил? — спросила она, смущённая и заинтригованная одновременно. — Как ты узнал, что ожерелье имеет такие свойства? И что оно тоже защищало от проклятия Круцио?

— Здесь не подходящее место чтобы обсуждать это, — сказал Риддл, блуждая взглядом по кабинету медсестры, — и не время. Тебе понадобятся твои силы, когда я покажу тебе. Не смотри так удивлённо — я покажу тебе, хотя и на моих условиях. Я ничего тебе не скажу, пока ты не согласишься выполнить магическую клятву.

Гермиона скептически нахмурилась. Ей не нравились его условия, но она должна быть благодарна ему за то, что он вообще захотел ей показать. Она, конечно, этого не ожидала. То, что он даже поделился с ней своими знаниями, само по себе было чудом. Она подозревала, что он хочет как-то ей помочь, и это было единственной причиной, по которой он захотел рассказать.

— Какую клятву? — подозрительно спросила она.

— Думаю, клятвы Феликса пятой степени будет достаточно, — твёрдо заявил он, не сводя с неё глаз, ища хоть малейшего признака узнавания.

— Клятва Феликса пятой степени? —Гермиона ахнула, выглядя совершенно шокированной. — Ты что, с ума сошёл? Ты понимаешь, что это значит для того, кто нарушит её?

Риддл высокомерно поднял бровь и протянул:

— Конечно, я знаю, что это значит. Хотя это не будет проблемой, пока ты не планируешь нарушить клятву, правда, Гермиона? — его глаза холодно сузились.

— Я ещё не дала клятвы, Риддл, и не согласилась её принять, — холодно сказала она. — Скажи мне, какие условия.

— Хорошо, — сказал он, выпрямляясь. — Во-первых, и это самое важное, любое знание, которым я поделюсь с тобой, не будет использовано против меня ни в каком виде или форме, и это включает в себя использование его, чтобы помешать моим планам или помочь любому, кто может попытаться причинить мне вред. Во-вторых, ты не будешь делиться этим знанием ни с кем, включая Эванса и Уэсли, — резко сказал он. — В-третьих, и это, возможно, столь же важно, как и первый пункт, ты должна поделиться со мной всем, что уже знаешь об ожерелье, и всем, что ты ещё узнаешь.

Гермиона изумлённо уставилась на него, внезапно поняв, почему он хочет поделиться с ней этой информацией. Он искушал её предложением, чтобы узнать что-нибудь полезное для себя. Естественно, он думал только о своих собственных интересах. Хотя предложение действительно было чрезвычайно заманчивым, как она могла согласиться на любой из этих пунктов? Она никогда не сможет скрыть что-то настолько важное от Гарри и Рона, и никогда не простит себе, если любая информация, которую она даст Риддлу, будет использована в дурных целях — чтобы навредить, чтобы убить. Внезапно её поразила одна мысль.

«Ну конечно же! Как же я раньше не вспомнила?»

— Ладно, Риддл, — сказала она, заставляя себя выглядеть мрачной. — Я думаю, что могу согласиться с этими условиями, но мне нужно больше времени, чтобы подумать над этим, хорошо?

Риддл ухмыльнулся и спокойно сказал:

— Я так и думал, что ты всё поймёшь. У тебя будет время подумать над этим — ты слишком слаба, чтобы рисковать и сейчас произносить заклинание. Мы обсудим это более подробно в другое время. Глэдис может зайти.

Гермиона обернулась и увидела, что дверь в кабинет медсестры открылась. Через мгновение она увидела, как медсестра вошла в Больничное крыло.

— Хорошо, молодой человек, по-моему, я дала вам… о! — воскликнула она с удивлением, увидев, что Гермиона проснулась. Она осуждающе посмотрела на Риддла. — Ты должен был позвать меня, как только она проснётся! Как давно это случилось?

— Всего несколько минут назад, мадам, — тихо сказал Риддл. — Я собирался позвать вас через минуту, но подумал, что вы скоро придёте. Я знал, что вы не оставляете надолго своих пациентов, — он явно пытался польстить, чтобы выпутаться из неприятностей.

— О, тогда ладно, — сказала Глэдис, застенчиво улыбаясь. — Отправляйся в своё общежитие. Ты можешь вернуться утром, если хочешь. А сейчас этой молодой леди нужно пройти несколько тестов.

— Конечно, — сказал Риддл, вставая, чтобы уйти. — Увидимся утром, дорогая Гермиона.

А затем, к её удивлению, он сотворил простую красную розу и положил на прикроватный столик, прежде чем взять её за руку и нежно поцеловать в губы мягким поцелуем. Гермиона почувствовала, как горит её кожа, пока Глэдис смотрела ему вслед.

— О, он такой хороший мальчик, — сказала она, прежде чем повернуться к Гермионе. — Ну, как ты себя чувствуешь, дорогая?

— Ужасно, — честно призналась она.

К тому времени, как медсестра закончила с ней, она была вынуждена выпить в общей сложности семь различных зелий, каждое из которых было хуже предыдущего. Наконец, ей дали ещё одно снотворное зелье на ночь.

Когда Гермиона проснулась, то обнаружила, что уже наступило утро. Как она и ожидала, у Глэдис была свежая порция довольно мерзких на вид зелий. Она приняла их молча, хотя и с гримасой, расстроенная тем, что Гарри и Рона не было рядом, когда она проснулась. Однако её разочарование длилось недолго, потому что, к её радости, Гарри и Рон прибыли вскоре после того, как она закончила свой завтрак.

— Гермиона! — воскликнул Рон, увидев, что она полностью проснулась и сидит в своей постели, выглядя совершенно здоровой, хотя и немного бледной. — Не могу поверить. Ты заставила нас так волноваться!

Гермиона благодарно улыбнулась ему и Гарри, который смотрел на неё с большим облегчением.

— Так приятно наконец-то увидеть тебя проснувшейся, Гермиона, — серьёзно сказал Гарри. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, но я думаю, что это болеутоляющее зелье, — призналась она. — Хотя большую часть времени я спала.

— Мы знаем, — печально сказал Гарри. — Мы заходили сюда по меньшей мере десять раз в день, чтобы посмотреть, проснулась ли ты, но сначала ты была в коме. Медсестра была не очень довольна; она всё время говорила нам, чтобы мы ушли, и что тебе нужно отдохнуть, но она была не против, чтобы Риддл оставался, — добавил он хмуро.

— Ну и мерзавец, — пробормотал Рон возмущённо, потирая костяшки пальцев.

— Рон, — предостерегающе произнесла Гермиона, — я надеюсь, ты не создал нам неприятностей.

Рон выглядел оскорблённым, прежде чем сказать:

— Я не создал неприятностей. Он был причиной всех неприятностей. Это он чуть не убил тебя!

— Это был несчастный случай, Рон, — раздражённо сказала она. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не сделал ничего глупого.

Рон не ответил, хотя выражение его лица было напряжённым. Гермиона посмотрела на Гарри, который смущённо улыбнулся, прежде чем признать:

— Рон ударил Риддла в лицо после того, как ты получила травму.

— Рон! Нет! О, он, должно быть, был так зол! Он захочет отомстить за это! Он что-нибудь говорил об этом или что-то делал? — обеспокоенно спросила она.

— Нет, — ответил Рон, — но он не может перестать смотреть на меня без того ледяного взгляда.

— Мы назвали его Сияние смерти, — добавил Гарри. — Если взглядом можно убить… ну, если он не ненавидел Рона раньше, то теперь точно ненавидит.

— Вот и хорошо! — многозначительно сказал Рон. — Я не хочу нравиться этому злобному убийце.

— Он ещё не убийца, и ради Мерлина говори потише! — сказала Гермиона.

— Кроме того, Рон, он пытался спасти Гермиону, — многозначительно сказал Гарри.

— Неужели? — спросила Гермиона. Никто не сказал ей об этом.

— Да, а ты разве не слышала его? Он сотворил исчезающее заклинание, но оно промахнулось. Вместо этого оно пролетело прямо над люстрой. Наверное, она двигалась слишком быстро.

— Он всего лишь пытался спасти свою шкуру, — проворчал Рон. — Он знал, что его исключат или отправят в Азкабан или ещё куда-нибудь. Эта глупая попытка, вероятно, единственная причина, по которой он всё ещё здесь. Он даже не получил наказание! Я бы поспорил на молнию Гарри, что он промахнулся нарочно.

Несмотря на разглагольствования Рона, Гермиона почувствовала, как у неё поднимается настроение при мысли о том, что Риддл снова пытался спасти её. Однако у неё были более важные дела для обсуждения, и поэтому она не стала зацикливаться на этой мысли.

— В любом случае, послушайте. Мне нужно сказать вам кое-что важное…

Она рассказала обо всём, что произошло между ней и Риддлом — о сверкающем ожерелье, о теории Риддла, о своём здоровье и о его предложении. Однако она опустила часть о проклятии Круцио. Она знала, что они примут это слишком близко к сердцу.

— Я тоже это видел, — задумчиво сказал Гарри, когда она закончила. — Я заметил, что Риддл смотрит на него, и проследил за его взглядом. Драгоценные камни сияли. Это было так странно. Конечно, я не знал, что это значит, поэтому попытался исследовать это, но ничего не смог найти. А как насчёт этих клятв? Ты ведь не можешь согласиться, правда? Если бы ты это сделала, то с таким же успехом могла бы быть принята в ряды Пожирателей Смерти.

— А что это за пятая Феликсовая клятва, в конце концов? — подозрительно нахмурившись, спросил Рон. — Никогда о таком не слышал.

— Феликс клятва пятой степени, — поправила она его. — Это серия обетов, подобных нерушимой клятве, только без фактора смерти, и технически ты можешь её нарушить.

— А что будет, если ты нарушишь обет? — с любопытством спросил Гарри.

— Это зависит от степени данного обета. Клятва Феликса первой степени принесёт действительно сильную головную боль, которую ничто не может вылечить. Впрочем, через день-два всё пройдёт. Кроме того, в течение следующих нескольких дней тебе будет немного не везти. Чем выше степень, тем хуже боль и тем сильнее невезение.

— Так насколько же плох обет пятой степени? — в ужасе спросил Рон.

— Говорят, что боль чувствуется как сильное проклятие Круцио, — поморщилась Гермиона. — Это длится до тех пор, пока человек имеет намерение нарушить обет. Невезение длится несколько недель. Это как полная противоположность Феликсу Фелицису.

— Чёрт возьми, — медленно произнёс Рон, — и он ожидает, что ты примешь это?

— Но ты, очевидно, не можешь, — нахмурился Гарри.

— Гарри, у тебя ведь осталась с собой книга Принца-полукровки? — спросила Гермиона.

— Э-э, да, я оставил её в Выручай комнате, но ты сказала, что я не должен использовать её здесь, помнишь?

— Отлично, — сказала она, широко улыбаясь. — Ты можешь пойти и посмотреть кое-что?

— Конечно, — растерянно ответил Гарри, — но…

— Там было зелье, которое позволяет человеку нарушить данный обет. Нужно выпить его, прежде чем будет принята клятва, и любой принятый обет может быть сбит на несколько пунктов.

— Но разве Риддл не знает об этом зелье? — спросил Гарри. — И он не будет этого ожидать?

— Нет, — лукаво улыбнулась она. — В это время зелье могло сбить только на одну степень клятву. Наверное, он этого и ожидает. Зелье в твоём учебнике, Гарри, позволит мне вернуться к первой степени обета. Он никогда не слышал об этом раньше.

— А эта первая степень-всего лишь головная боль? — взволнованно спросил Гарри.

— Именно. Довольно сильная головная боль и неудачи — но только незначительные вещи, такие как удар ногой или потеря лучшего джемпера, — сказала она, сияя.

— И, я имею в виду, ты готова это сделать? Если ты не хочешь, я не буду тебя в это втягивать. Просто это может быть очень полезно для нас… — быстро сказал Гарри.

— Гарри, не говори глупостей, — успокоила его Гермиона. — Конечно я собираюсь сделать это, но мне нужно, чтобы вы двое приготовили зелье для меня. Я уверена, что вы прекрасно справитесь с указаниями Принца. Если я правильно помню, его можно сварить всего за пару часов. Там могут быть некоторые ингредиенты, которые находятся только в личной кладовой профессора Слагхорна… как вы думаете, вы могли бы взломать её?

— Гермиона, если ты вломилась в кладовую Снейпа, когда училась только на втором курсе, я уверен, что мы с Гарри справимся.

Альбус Дамблдор рассеянно бродил по замку. Физически он находился на третьем этаже, но его мысли были в Больничном крыле, с Гермионой Джин. Он размышлял, что делать с этой конкретной ситуацией, разочарованный отсутствием зацепок, когда какой-то звук привлёк его внимание. Звук был очень похож на сильный удар кулаком по столу, и доносился он из неиспользуемого класса справа от него. Однако голоса, которые последовали за ним, были приглушены, и Альбус понял, что это было сделано с помощью магии.

Обычно он пошёл бы дальше, но в классе, о котором шла речь, ученикам вход был закрыт, поэтому он отменил заклинание и сразу же слова разговора стали ясно слышны ему.

— Нет, ты послушай меня, Абраксас.

Дамблдор вздрогнул, узнав в этом сердитом голосе голос Тома Риддла, он намеревался войти в неиспользуемый класс, откуда доносился голос, и отчитать учеников, но следующая фраза привлекла его внимание.

— Я не потерплю такого поведения, — сказал Том властным голосом. Именно такой тон использовал Том, когда Дамблдор впервые посетил его в приюте. С тех пор он очень редко его слышал. Том, без сомнения, знал, что такой тон не поможет ему в Хогвартсе, особенно с учителями, которых он так любил очаровывать.

— Но… — встревоженно перебил его Абраксас.

— Тихо, — холодно сказал Том. — Я не хочу слышать, что ты открыто хвастаешься Тайной комнатой. Ты меня понимаешь? Я очень рассержусь, если услышу где-нибудь за пределами Слизеринской общей комнаты, что ты обсуждал кто, по-твоему, будет следующей жертвой снова. Ты пытаешься заставить меня выглядеть виноватым?

— Нет, Том, конечно, нет, но ты же знаешь, что мы не в курсе, кто наследник Слизерина. Так почему же это имеет значение, если… — Абраксас попытался урезонить Тома способом, который Альбус знал, как бесполезный.

— Дурак. Мы знаем, что не в курсе, кто наследник, но все остальные не могут быть в этом уверены. Поведение — это всё. Ты далеко не уйдёшь, если будешь продолжать в том же духе. Убедись, что донесёшь это всем, вплоть до пятого курса, особенно Долохову и Мальсиберу. Они ещё хуже, чем ты. Я достаточно ясно выразился?

— Да, Том, — ответил Абраксас с лёгкой обидой в голосе, хотя Альбус знал, что он слишком уважает Тома, чтобы пренебрегать его приказами.

Однако слова Тома заставили Альбуса задуматься. Если он действительно был наследником Слизерина, то скрывал это даже от своих самых преданных «друзей». Конечно, это имело смысл. Том всегда был независимым и недоверчивым человеком. Это было бы совсем не похоже на него — доверить кому-то такую важную информацию. Риск был слишком велик, и он это знал.

«При условии, конечно, что он наследник».

— Твоя подружка ещё не очнулась? — спросил Абраксас, явно желая сменить тему разговора. Альбус услышал насмешку в его голосе.

— Она проснулась вчера. Я говорил с ней вчера вечером, — сухо сказал Том. Альбус был заинтригован предупреждением, прозвучавшим в его тоне, но Абраксас либо пропустил его мимо ушей, либо почувствовал себя достаточно уверенно — или глупо — чтобы продолжить.

— А почему ты спрашиваешь? Не ставь под сомнение мою связь с этой девушкой, Абраксас, — отрезал Том. — Я же сказал тебе, что она мне очень нужна.

— Но что она может знать или иметь такого, чего ты сам не можешь достать?

— Есть вещи, которые книги или связи не могут тебе дать, Абраксас, — тихо сказал Том. — Эта девушка мне очень нужна.

— А как насчёт того, что было у ручья? Ты всё ещё не сказал…

— Ты бы удивился, Абраксас, узнав, насколько это было полезно. Может быть, когда-нибудь ты и сам это поймёшь, — ответил он с некоторым удивлением.

— Но люди же разговаривают. В основном девушки. Андреа была в полном бешенстве…

— Пусть себе говорят. Их мысли ничего не стоят, поскольку они думают, что всё это было так или иначе, но следи за Эвансом и Уэсли для меня, — мрачно добавил Том. — Особенно Уэсли. Он создаёт слишком много проблем.

— Может, мне стоит быть с ними в дружеских отношениях?

— Конечно. Как ещё ты можешь оставаться рядом с ними?

— Я не думаю, что они со мной близки, — с горечью сказал Абраксас. — Там что-то вроде стены, они никого близко не подпускают. Они такие странные в этом смысле. Хотя они кажутся немного дружелюбными с Альфардом. Я сделаю всё, что в моих силах.

— Хорошо. Если понадобится, используй Альфарда. Никому ни слова об этом не говори. Что касается всех остальных, то мои отношения с Гермионой исключительно романтические, — насмешливо сказал Том. — Ну же, пошли.

Альбус исчез за углом, прежде чем парни вышли, его разум гудел от новой информации и вопросов. Однако одно было ясно наверняка.

Поездка в Годрикову впадину была вполне уместна.

* * *

Гарри и Рон со всем справились. Они вернулись, чтобы навестить Гермиону во время обеда, и сообщили ей, что им уже удалось получить все необходимые ингредиенты, хотя и не без некоторых проблем. Они едва успели снова надеть плащ-невидимку, когда Слизнорт, услышав голоса, ворвался в кладовую. Гарри обеспечил им побег, притворившись Кровавым Бароном, и потребовал провести некоторое время наедине с неназванной женщиной-призраком Хогвартса. Это заставило довольно взволнованного Слизнорта броситься в противоположном направлении.

Они сказали ей, что планировали начать зелье до тренировки по квиддичу и закончить его позже. И действительно, позже той же ночью они пробрались в Больничное крыло и сообщили Гермионе, что зелье готово и спрятано в Выручай комнате.

Оказалось, что им незачем было спешить, так как прошло много времени, прежде чем Гермионе позволили покинуть Больничное крыло. По крайней мере, ей это показалось очень долгим, но для медсестры всё прошло на удивление быстро. Несчастный случай с Гермионой произошёл в понедельник, и к утру воскресенья она уже выходила из Больничного крыла совершенно здоровой. Мадам Глэдис настаивала, что это невозможно и что она должна остаться ещё на некоторое время, и если бы к ней не присоединился профессор Дамблдор, то медсестра, вероятно, добилась бы своего. Однако профессор Дамблдор, похоже, поверил Гермионе, когда она сказала, что с ней всё в порядке, и — необъяснимо — помог ей добиться освобождения. Как бы она ни была благодарна профессору трансфигурации за его помощь, это слегка нервировало её. Казалось, за его действиями скрывался какой-то мотив. Однако Рон не думал, что есть о чём беспокоиться, тем более что Дамблдор был достаточно добр, чтобы отменить её времяпровождение в Больничном крыле. Тем не менее он сожалел о том, что Риддл избежал наказания.

Риддл часто навещал её во время пребывания в Больничном крыле, чтобы поддерживать их отношения. Какая-то часть её хотела покончить с этой шарадой и сказать ему, чтобы он оставил её в покое, но она знала, что это плохая идея. Это, вероятно, приведёт его в ярость и заденет его гордость, а обиженный Риддл —это не совсем то, с чем она хотела бы иметь дело. Что ещё более важно, разгневанный Риддл может быть менее склонен сообщить ей о том, как он обнаружил информацию об ожерелье. Это был риск, на который она не хотела идти.

Однако ей становилось всё труднее и труднее играть свою роль. По словам Гарри и Рона, Андреа была в ярости, что Риддл продолжал исчезать в Больничном крыле, и она была не единственной. Возможно, это была одна из причин, почему Гермиона боялась покидать Больничное крыло. Она сомневалась, что её комната будет слишком безопасной, пока она делила её с Андреа и Лукрецией. Она знала, что Лукреция была единственной, о ком ей действительно нужно было беспокоиться. Ревность Андреа могла быть более очевидной, но она была предсказуемой и не очень мозговитой. Лукреция же, напротив, была склонна к более тонкому плану мести.

Однажды вечером Гермиона призналась Риддлу в своих тревогах во время его визита.

— Знаешь, Риддл, — сказала она, нахмурившись, — мне действительно придётся заплатить за то, что я притворяюсь твоей девушкой.

— О, — сказал он, поднимая бровь. — Это ещё почему?

— На случай, если ты не заметил, твой маленький фанклуб, кажется, не слишком доволен тем фактом, что я твоя девушка. Они просто завидуют.

— И что же? Это тебя беспокоит? — тихо спросил он с лёгкой усмешкой.

— Вообще-то да. Так и есть. Мне не очень-то хочется постоянно прикрывать свою спину, — резко сказала она.

Риддл пожал плечами, хотя и выглядел довольным.

— Я действительно мало что могу с этим поделать, — сказал он, всё ещё ухмыляясь. — Я ничего не могу поделать с тем, что я многим нравлюсь. Хотя постарайся держать себя в руках и не позорить меня. Это не будет выглядеть здорово, если я встречаюсь с девушкой, которая даже не может защитить себя.

Излишне говорить, что визит длился не очень долго. Однако Гермиона вынуждена была признать, что в целом эти визиты были не слишком невыносимы. По большей части они сидели молча, изучая друг друга, если там никого не было, и тихо разговаривали, если кто-то наблюдал. Риддл отказался говорить ещё хоть слово об ожерелье, на случай, если кто-нибудь подслушивает. Эти визиты также дали Гермионе представление о том, насколько хорошо Риддл играет, хотя её бесило то, как он манипулировал медсестрой. Её уважение к профессору Дамблдору резко возросло — он был единственным учителем, который действительно видел за фасадом Риддла.

И поэтому, когда наступило воскресное утро, Гермиона встретила его с облегчением и беспокойством — облегчение от того, что она покинула пределы этих скучных стен и стала беспокоиться о любых планах мести, которые ожидали её. Не слишком помогло и то, что Риддл настоял, чтобы она пришла в Большой зал завтракать, держа его за руку. Не помогло и то, что мадам Глэдис настояла на нескольких дополнительных тестах в воскресенье утром, из-за чего они опоздали к завтраку. Гермиона не могла не заметить множество взглядов, которые она получала за то, что её рука покоилась в руке Риддла.

— Улыбнись, дорогая, — тихо сказал Риддл, когда они проходили мимо стола Равенкло.

— Не так-то просто улыбаться, когда всюду, куда я смотрю, я вижу лицо, уставившееся на меня, — пробормотала она, но всё же улыбнулась сладкой, фальшивой улыбкой.

Риддл и сам выглядел довольно спокойным и безразличным. Не обращая ни на кого внимания, он небрежно уставился на стол Слизеринцев. Гермиона невольно восхитилась его уверенностью.

За Слизеринским столом взгляды были ещё хуже. Однако Гермиона была чрезвычайно рада видеть, что Риддл ведет её прямо к концу Слизеринского стола — очень далеко от Андреа или Лукреции — где сидели все шестикурсники, включая Гарри и Рона. Нет нужды говорить, что они были не слишком довольны, позволив Риддлу сопровождать её на завтрак, но их протесты были тщетны.

Гермиона села рядом с Риддлом, напротив Гарри и Рона, которые сидели рядом с Альфардом. Абраксас и Септимус сидели справа от Риддла.

— Гермиона! — воскликнул Альфард с широкой улыбкой на лице, когда она села. — Как здорово видеть тебя такой живой и бодрой! Я навещал тебя несколько раз, но ты всегда спала!

Гермиона не смогла сдержать улыбку.

— Благодарю тебя, Альфард, и ты можешь поблагодарить за это мадам Глэдис. По-моему, она несколько раз подсыпала мне в обед снотворное.

— Да, но ты же не всегда спала, когда Том приходил, не так ли? — сказал Абраксас, подмигнув ей.

Гермиона покраснела от его двусмысленной фразы и вместо ответа отвела взгляд. Её внимание привлекла девушка, сидевшая рядом с Роном, которая определённо не принадлежала к Слизеринскому столу. Гермиона недоумённо моргнула, прежде чем вспомнила, кто она такая. Скарлетт Платт. Подружка Рона.

«О».

У Скарлетт были длинные, волнистые каштановые волосы, яркие карие глаза и дружелюбное, красивое лицо.

— Привет, Гермиона, — сказала она, вежливо улыбаясь. — Не думаю, что у нас была возможность встретиться. Я — Скарлетт, подруга Рона.

С этими словами она одарила Рона сияющим взглядом.

Гермиона обнаружила, что единственными эмоциями, которые пробудились в ней, были любопытство и вежливое восхищение. У неё было сильное чувство, что гнев и ревность по поводу личной жизни Рона остались в прошлом, и эта мысль неожиданно принесла ей огромное облегчение.

— Привет, Скарлетт. Приятно познакомиться, — ответила она тем же вежливым тоном.

Она заметила, что Рон заметно расслабился — без сомнения, он был обеспокоен какой-то вспышкой гнева — в то время как Скарлетт, казалось, тоже расслабилась от дружественного тона Гермионы.

— Конечно, я уже давно хотела с тобой познакомиться. Любой друг Рона — это мой друг! — с энтузиазмом воскликнула она. — Но я, конечно же, не могла, ведь ты была в Больничном крыле и всё такое. Я была очень огорчена услышав об этом. Ты бы видела бедного Рона. Он был вне себя от горя.

Она сочувственно похлопала Рона по плечу, и молодой человек смущённо улыбнулся Гермионе.

Прежде чем Скарлетт смогла продолжить говорить, её взгляд был пойман Гриффиндорской девушкой, которая махала ей от входа в Большой зал.

— Ой, смотри, Рон! — воскликнула Скарлетт. — Бетани зовёт нас! Ну же, пошли!

— Но я ещё не закончил завтракать, — удивлённо сказал Рон.

— Рон! — Скарлетт, которая уже встала, надула губы. — Ты же обещал!

— О, хорошо, — вздохнул он, прежде чем встать, с тоской глядя на свой завтрак. Он быстро попрощался, прежде чем его утащили.

Гермиона посмотрела на Гарри, приподняв брови.

— Мне казалось, ты говорил, что она не такая, как Лаванда? — сказала она скептически.

— Э-э, на самом деле это не так. Я имею в виду, ну, во всяком случае, не тогда, когда ты будешь проводить с ней больше времени, — сказал Гарри, смущённо улыбаясь.

— А куда они направляются?

— Репетируют, — ответил Альфард, глядя на удаляющуюся фигуру Рона с такой же ухмылкой на лице. — По крайней мере, так он говорил мне. Через несколько часов у них назначена встреча с профессором Бири и остальными актёрами.

— Э-э, репетируют для чего? — спросила Гермиона, чувствуя себя очень смущённой.

— Для спектакля, конечно! — сказал Альфард. Затем, увидев её лицо, он добавил: — Что? А ты не знаешь?

— Спектакля? — тупо повторила Гермиона. — Ты имеешь в виду… Рон пробуется на роль в «Фонтане удачи?

— Нет, пробы проходили ещё вчера! — успокоил её Альфард. Гермиона только начала чувствовать облегчение, когда он сказал: — Они уже получили роли.

У Гермионы отвисла челюсть. Её глаза метнулись к Гарри, но застенчивое выражение его лица только подтвердило, что Альфард говорит правду.

— Рон? Актёрское мастерство? О, только не говори мне — что у него главная роль? — сказала она раздражённо. — А Скарлетт — это Амата, его любовь?

— Да, как ты догадалась? — растерянно спросил Гарри.

— Профессор Бири упоминал, что ему нужна настоящая пара, чтобы играть эти роли, — просто ответила она, не упомянув, что он хотел взять их с Риддлом для этих ролей. Она поймала взгляд Риддла, и выражение его лица сказало ей, что он тоже не хочет, чтобы это стало достоянием общественности.

Как ни старалась Гермиона, она не могла представить себе Рона в роли. По правде говоря, она вообще не думала, что он справится с этим.

— А как он попал на прослушивание? — спросила Гермиона у Гарри, хотя у неё уже было предположение.

— Скарлетт уговорила его… на самом деле он не хотел в этом участвовать. Ты же знаешь, как он нервничает, но Скарлетт настаивала, так что он решил просто попытаться сделать её счастливой. Дело в том, что он на самом деле не ожидал получить эту роль. Вы бы видели, как он был потрясён, когда профессор Бири объявил, что он получил эту роль!

— Я думаю, он будет очень занят, готовясь к этому, не так ли? — многозначительно спросила Гермиона.

Гарри понял, что она имеет в виду, и довольно лояльно ответил:

— Да, особенно в конце семестра — когда пьеса начнётся — но он полон решимости продолжать свои исследования, даже если у него будет мало времени.

Она понимала, что Гарри пытается сказать ей, что Рон не позволит этому прервать их исследования, но она не успокоилась. Ей очень хотелось, чтобы он не участвовал в этой пьесе. Это лишь привлечёт к ним ещё больше ненужного внимания.

«Ну, я думаю, что это была не его вина… на этот раз».

— Гермиона, — внезапно сказал Риддл, прерывая её мысли.

Гермиона обернулась и увидела, что они с Абраксасом уже встали.

— Мне нужно ненадолго уйти. Встретимся в библиотеке, в последнем зале слева в одиннадцать утра, — сказал он, многозначительно глядя на неё.

Гермиона поняла, что он наконец-то расскажет ей, откуда так много знает об ожерелье, и согласилась. Как только Риддл отошёл, она посмотрела на Гарри, который пристально смотрел на неё. Она сразу поняла, что он всё понял.

Они подождали несколько минут, прежде чем выйти, чтобы не показаться подозрительными, и небрежно вышли из Большого зала. Однако их уход оказался не таким уж лёгким, как им хотелось бы. Как только они проходили мимо Слизеринского стола, мимо Гермионы пронеслось заклинание, промахнувшееся на несколько дюймов. Она испуганно обернулась, но услышала лишь слабый шёпот заклятия. Она даже не успела увернуться, но Гарри был намного быстрее её и закричал:

— Протего!

Заклинание отскочило от неё, ударившись о стену и растворяясь. Гермиона в ярости огляделась вокруг, чтобы увидеть, кто бросил заклятие. Она знала, что оно прозвучало из-за Слизеринского стола, потому что иначе она не смогла бы услышать человека, но она не могла видеть палочку, и больше чем несколько человек — в основном девочек — ухмылялись.

Она посмотрела на стол учителей и увидела, что большинство из них смотрят в её сторону. Некоторые смотрели на неё с беспокойством, а другие неодобрительно смотрели на стол Слизеринцев. Профессор Слизнорт уже направлялся к их столу. Однако у Гермионы не было ни малейшего желания оставаться здесь и упустить свой шанс принять зелье, поэтому она быстро вышла из зала, высоко подняв голову.

Оказавшись в вестибюле, она вся кипела от злости.

— Я не могу поверить, что у некоторых людей хватает наглости! — прошипела она. — И всё ради него! Если бы они знали то же, что и мы… ух! Это было даже не так плохо, когда я пошла на танцы с Крамом!

— Успокойся, Гермиона, — успокаивающе сказал Гарри. — Мы знали, что так и будет. Нет никакого смысла злиться из-за этого. А теперь пошли. Ты должна успеть принять зелье.

— Гарри, — внезапно сказала Гермиона, следуя за ним на седьмой этаж. — Не забудь посмотреть карту.

События, которые произошли с Лорен в Большом зале всё ещё были свежи в её памяти.

— Я уже проверил её во время завтрака — он с Абраксасом в библиотеке. Не волнуйся, он не один, так что я сомневаюсь, что он вообще что-нибудь предпримет.

В Выручай комнате Гермиона смогла рассмотреть приготовленное Роном и Гарри зелье. Сравнив его с описанием в учебнике, она обнаружила, что они подготовили его идеально, благодаря указаниям Принца.

За полчаса до того, как она должна была встретиться с Риддлом, Гермиона выпила полный стакан зелья. Оно было ужасно на вкус, и всё, что она могла делать, это сдерживать рвоту.

— Так плохо? — спросил Гарри, удивлённо глядя на её сморщенное лицо.

— Оно хуже, чем Оборотное зелье, — пробормотала она. — Ну что ж, пожалуй, мне пора идти.

Гарри поколебался, прежде чем сказать:

— Послушай, Гермиона. Я могу пойти с тобой. Я могу спрятаться под плащом, ну ты знаешь, на случай, если он попытается причинить тебе боль или что-то ещё.

Гермиона была тронута, но понимала, что это слишком рискованно.

— Гарри, ты видел, какие маленькие секции в библиотеке? — спросила она. — Тебе почти негде будет спрятаться. Есть вероятность, что он столкнётся с тобой. Кроме того, я действительно не думаю, что он попытается причинить мне боль. Запугать может, но не обидеть.

— Гермиона, — серьёзно сказал Гарри, — ты что, забыла, с кем имеешь дело? Это Том Риддл, молодой Лорд Волдеморт. Никто не может знать, что он собирается делать.

— Он ещё ничего толком не может, — запротестовала Гермиона. — Он уже дважды пытался спасти мне жизнь. Кроме того, я ему нужна, и он это знает. У меня есть информация, которой нет у него, и он не собирается рисковать, пытаясь получить информацию, пытая меня. Он понимает, что может потерять моё доверие. Он гораздо умнее, Гарри.

— Ты действительно всё продумала, не так ли? — неохотно ответил Гарри.

— Конечно, — ответила она с лёгкой улыбкой. — Не каждый день даёшь клятву Тёмному Лорду.

Покончив с этим, Гермиона отправилась в библиотеку одна. Когда она пришла туда, то обнаружила, что Риддл уже на месте. Дверь была открыта, и он сидел за единственным столом в комнатке.

— Рад видеть, что ты пришла, — заметил он, когда она вошла в комнату и с некоторым опасением закрыла за собой дверь. Комната была маленькой, как она и ожидала, но места было более чем достаточно для двух человек, которые вполне могли бы находится здесь в комфорте. Она села на стул рядом с Риддлом.

— Любопытство убило кошку, — сказала она, пожимая плечами, пытаясь выглядеть расслабленной, но понимая, что это ей не удаётся. — Значит, у тебя есть для меня какая-то информация?

— Конечно, но сначала, — сказал он, поднимая свою палочку, направляя её на дверь и накладывая несколько заклинаний для уединения. — Так-то лучше, — он повернулся к ней лицом, его глаза были серьёзны и сузились. — Надеюсь, ты не забыла о нашем соглашении? Я ничего тебе не скажу, пока ты не дашь клятву.

Она притворилась расстроенной и нахмурилась.

— Я так понимаю, ты не передумал на счёт этого? — спросила она, притворяясь, что смотрит на него с надеждой.

— Неужели ты действительно думала, что я это сделаю? — спросил он, приподняв брови и слегка ухмыльнувшись.

— Нет, — неохотно призналась она, — но я хочу добавить ещё один пункт.

— Ну и какой же? — подозрительно спросил он.

— Я хочу, чтобы ты поклялся рассказать мне правду, как ты узнал, что ожерелье обладает целебными свойствами и что оно может поглотить проклятие Круциатуса.

— Я уже говорил, что сделаю это.

— Я хочу, чтобы ты поклялся в этом, — настаивала Гермиона.

— Хорошо, — холодно ответил он, безразлично пожимая плечами. — Ты готова? Я полагаю, ты знаешь, как это делается?

Она кивнула, у неё внезапно пересохло во рту, и вся её вера была только сосредоточена на зелье, которое Гарри и Рон, как она надеялась, приготовили правильно. Она протянула левую руку, которую Риддл взял в свою, и его пальцы скользнули между её. Её кожу покалывало от этого прикосновения. Каждый из них поднял свою палочку и нацелил её на запястье другого.

— Клянёшься ли ты, Гермиона Джин, клятвой Феликса пятой степени не использовать ни одно из знаний, которыми я поделюсь с тобой об ожерелье основателей, ни одним из моих планов, ни с одним человеком, против меня, в любом случае, прямо или косвенно, или через сообщника? — он ясно говорил сильным и решительным голосом.

— Клянусь, — прошептала Гермиона.

Голубая полоса света вырвалась из кончиков каждой из их палочек и обвилась вокруг каждого из их запястий, как неоновый синий браслет. Она была прохладной на ощупь, как и кожа Гермионы.

— И не делиться ни одним из этих знаний ни с одной душой, живой или нет, человеческой или нет, в том числе оставляя информацию в письменном виде в надежде, что другие могут найти и прочитать её? — спросил он.

«Ух ты, он точно продумал это досконально…»

— Клянусь, — уверенно заявила она.

Появились ещё две полосы, на этот раз тёмно-синие, и обернулись вокруг их запястий ниже первых полос.

— И что в обмен на знания, которыми я поделюсь с тобой, ты поделишься со мной всем, что знаешь об ожерелье основателей или что имеет отношение к нему, и всем, что ты узнаешь?

— Клянусь, — ответила она. После того, как третья лента обернулась вокруг их запястий, Риддл выжидающе посмотрел на неё, и она начала говорить:

— Ты, Том Марволо Риддл, клянёшься клятвой Феликса пятой степени, что расскажешь мне точно, как ты обнаружил магические заклинания, которые существуют на ожерелье основателей, включая те, которые блокируют проклятие Круциатуса и усиливают исцеление?

— Клянусь, — сказал он, пристально глядя на своё запястье, вокруг которого была повязана последняя синяя лента. Мгновение спустя все полосы стали чрезвычайно холодными, прежде чем исчезнуть полностью.

На мгновение воцарилось молчание, и они оба уставились на свои теперь уже чистые запястья, прежде чем Риддл сделал первый шаг и убрал свою руку.

— Отлично, — сказал он, откидываясь на спинку кресла и выжидающе глядя на Гермиону. — Почему бы тебе не начать первой?

— А почему я должна начинать первой? — подозрительно спросила она.

— Потому что я предполагаю, что всё, что ты мне расскажешь, не займёт так много времени, как-то, что я расскажу — и покажу — тебе.

— Хорошо, — медленно произнесла Гермиона, старательно изображая задумчивость. — Честно говоря, я знаю не так уж много такого, о чём ещё не рассказала тебе. Единственное, о чём я могу думать, это о том моменте, когда я упала с лестницы и ты нашёл меня.

— А? — сказал Риддл, пристально изучая её взгляд, и выпрямился. — А что было?

— Ожерелье… оно вдруг стало горячим, когда ты прикоснулся ко мне, — призналась она.

Она точно знала, что делает. Ей нужно было завоевать доверие Риддла, рассказав ему как можно меньше, позволяя ему думать, что она говорит ему всё, потому что была дана клятва.

Риддл выглядел задумчивым, когда обдумывал эту информацию.

— Как странно, — тихо сказал он. — У меня так же. Было ли это ещё раз?

Гермиона покачала головой.

— Нет, и я не понимаю почему. Сначала я подумала, что это потому, что мы оба носили ожерелье, и там, возможно, была связь, когда мы касались друг друга. А потом я вспомнила, как ты помог мне встать после того, как я налетела на тебя. Должно быть, это был мой первый день здесь. Ты коснулся моей руки, и тогда ничего не произошло. И на вечеринке у Слизнорта мы снова прикоснулись друг к другу, но я ничего не почувствовала. Ты ведь не знаешь почему, правда?

— Понятия не имею, — ответил он, задумчиво прищурившись и рассеянно постукивая палочкой по ноге. — Ну, мы можем вернуться к этому позже. Есть ли что-нибудь ещё об ожерелье, что я должен знать?

Гермиона снова покачала головой, и когда она это сделала, то почувствовала резкую боль в висках, указывающую на начало того, что обещало быть ужасной головной болью. Она изо всех сил старалась сохранить серьёзное выражение лица.

«Ну, по крайней мере, я знаю, что зелье сработало.»

— Совсем ничего. Это всё, что я знаю, — сказала она.

Риддл подозрительно посмотрел на неё.

— Ты уверена?

— Конечно я уверена. Неужели ты думаешь, что я сидела бы здесь так спокойно, если бы это было не так? — раздражённо сказала она. — Итак, я полагаю, что теперь твоя очередь рассказать мне, как ты узнал о чарах.

Его глаза всё ещё смотрели на неё, как показалось Гермионе, довольно устрашающим взглядом, он поднял палочку и резко постучал ею по книге зелий. Гермиона была удивлена, увидев, что книга немедленно превратилась в другую книгу. Она была огромной и потрёпанной, сделанной из толстого пожелтевшего от времени пергамента, который она никогда раньше не видела, и переплетённой в выцветшую красную кожу. Она увидела, что она была открыта на странице сто семьдесят и текст был написан от руки тёмно-зелёными чернилами, как будто авторучкой. Вдоль левой стороны она увидела несколько квадратов, нарисованных от руки чёрными чернилами.

Она с любопытством подняла глаза от книги и встретилась взглядом с Риддлом.

— Что это такое? — спросила она.

— Это, — сказал Риддл, указывая на книгу, — первый том одной из самых дорогих книжных серий, содержащихся в этих стенах замка. Ему уже более четырехсот лет, и он хранится вдали от любопытных рук студентов на специальной полке в библиотеке.

Гермиона с благоговением посмотрела на книгу.

— И как же ты до неё добрался? — спросила она.

Риддл самодовольно улыбнулся.

— Я просто спросил профессора Слизнорта, и, естественно, он был более чем счастлив дать мне разрешение прочитать её.

— Естественно, — повторила Гермиона, закатывая глаза, — но что это за книга и какое отношение она имеет к ожерелью?

— Она называется «Руководство Ллевеллина по разгадыванию магических чар», — объяснил Риддл, теперь с удовлетворением глядя на книгу. — Это своего рода полный список заклинаний, которые могут быть использованы для выявления использования присутствия других заклинаний и заклинаний на месте или объекте. Она объясняет, как использовать заклинание, и ты видишь эти чёрные квадраты здесь? Они находятся там, чтобы кто-то мог практиковать заклинание в них, и когда кто-то овладевает заклинанием в совершенстве, квадрат заполняется чёрными чернилами, точно так же, как чернила, используемые в контуре.

Она благоговейно уставилась на книгу, открыв рот и широко раскрыв глаза.

— Ух ты, — прошептала она.

— Я знаю, — сказал Риддл, наслаждаясь её изумлением.

— Это просто удивительно! — выпалила она. — Так вот как ты это узнал? Ты использовал эти знания, чтобы раскрыть чары на ожерелье?

— Именно. Я просматривал книгу в течение последних нескольких недель, пробуя каждое заклинание по очереди. Я пока ничего не нашёл — только то, что рассказал тебе, но мне ещё нужно просмотреть пять томов. А я ещё и десятой части пути не прошёл. Вот тут-то ты мне и поможешь, — добавил он, снова пристально глядя на неё.

— Я? — удивлённо спросила она. — Ты позволишь мне помочь тебе?

Риддл откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди, всё ещё изучая её так, что она почувствовала себя крайне неловко.

— Да, пожалуй, я позволю, — медленно проговорил он. — Это заняло бы слишком много времени, если бы я делал это в одиночку, и некоторые из заклинаний должны быть сотворены определённым образом.

Лицо Гермионы вытянулось, и она почувствовала вспышку гнева.

— Ты собираешься использовать меня как подопытного кролика? — возмущённо спросила она.

Риддл закатил глаза и сказал:

— Нет, хотя это может пригодиться. Я имел в виду, что некоторые заклинания должны быть сделаны с вытянутой в руке палочкой, например. Поскольку я не могу снять своё ожерелье, это невозможно. Так ты согласна или нет?

Гермионе не нужно было дважды думать об этом.

— Я согласна, — быстро сказала она. — Когда мы начнём?

— Сейчас самое время, — сказал Риддл, пролистывая книгу и останавливаясь на странице семьдесят. Он подтолкнул книгу через стол так, чтобы она оказалась между ними. — Это та страница, до которой я дошёл. Ты можешь изучить страницу семьдесят, а я начну со страницы семьдесят один. Возможно, ты захочешь попрактиковать заклинания на запасном куске пергамента, прежде чем попробовать его на книге… просто чтобы избежать любых… последствий.

Сказав это, он начал читать и больше не удостоил Гермиону взглядом. Гермиона последовала его примеру и начала читать свою страницу, что-то заставило её почувствовать тревогу. На её странице были перечислены четыре заклинания, и все они звучали довольно сложно.

Она вытащила из сумки запасной кусок пергамента и начала практиковаться в своём заклинании. Это оказалось гораздо сложнее, чем она себе представляла, и ей было очень трудно довести его до совершенства. Не помогало и то, что её головная боль становилась всё хуже и хуже.

Осторожно повернув голову, она увидела, что Риддл напряжённо сосредоточился, продолжая читать первое заклинание, перечисленное на его странице. Через мгновение он попытался произнести своё заклинание, практикуясь несколько раз на обрывке пергамента, прежде чем произнести заклинание на специальном месте. Тёмно-серые чернила заполнили квадрат и исчезли мгновение спустя. Он снова произнёс заклинание, и на этот раз квадрат был мгновенно заполнен чёрными чернилами. Он довёл до совершенства своё заклинание.

Гермиона уставилась на квадрат, не веря своим глазам.

«Конечно же, у него должно было быть лёгкое заклинание…»

Гермиона вернулась к своему собственному заклинанию и удвоила усилия. К тому времени, как она довела его до совершенства, Риддл уже приступил к четвёртому.

— Заклинание ничего не показало на ожерелье? — Спросил Риддл, наблюдая, как она накладывает заклинание на своё ожерелье.

— Нет, ничего, — ответила она, поднимая глаза. — А как насчёт твоего?

Он покачал головой и тихо сказал:

— Тоже ничего. Этого и следовало ожидать. Я перепробовал более пятидесяти заклинаний, прежде чем одно из них сработало.

Они вернулись к своей работе, и на этот раз Гермионе удалось закончить второе заклинание на своей странице как раз, когда Риддл закончил свою собственную страницу.

— Неплохо, — мягко заметил он, когда её квадрат почернел после десятой попытки. — Честно говоря, я и не ожидал, что ты вообще справишься.

Хотя в его тоне не было и следа сарказма, его замечание глубоко задело её гордость. Тем не менее, она всё ещё не могла не впечатлиться тем, как быстро он овладел своими чарами, особенно учитывая, что многие из них были намного выше уровня СОВ.

— Как тебе удалось так быстро закончить? — неохотно спросила она.

— Талант, — ответил он с лёгкой усмешкой.

Они продолжали работать в тот день в течение всего дня, останавливаясь только для быстрого обеда, а затем возобновляли свою работу. Только за несколько часов до ужина Риддл решил закончить их работу, и к этому времени Гермиона была встревожена тем фактом, что Риддл освоил более чем в два раза больше заклинаний, чем она сама. К её досаде добавлялось ещё и то, что вместо того, чтобы её состояние чуточку улучшилось, как она надеялась, ей становилось всё хуже. Риддл предположил, со своей характерной полуулыбкой, что она должна гордиться тем, что она достигла, это было очевидно «намного больше, чем можно было ожидать от кого-то с твоими способностями».

Что ещё хуже, только одно заклинание оказалось успешным, и оно было произнесено Риддлом. Оно просто показало, что на ожерелье были наложены защитные чары, чтобы уберечь его от ухудшения в течение многих лет, что, как криво заметила Гермиона, они могли бы понять сами.

— Я думаю, этого достаточно, — сказал Риддл, когда Гермиона потянулась и подавила зевок. — Мне нужно ещё кое-что изучить. Мы можем продолжить завтра.

Он заколдовал книгу так, что она снова стала как учебник зелий, и осторожно положил её в сумку, прежде чем вытащить свой учебник Арифмантики.

— Увидимся за ланчем, я думаю, — сказала Гермиона, прежде чем уйти.

— О, и кстати, если кто-нибудь спросит, мы просто изучали зелья, — сказал он, прежде чем она открыла дверь, — независимо от того, что они ещё могут подумать.

Гермиона едва сдержалась, чтобы не покраснеть от его тона, прежде чем выйти из комнаты. Она заметила, что при этом привлекла внимание нескольких человек вокруг себя, и некоторые из них ухмылялись.

«Отлично. Мы с Риддлом часами находимся в маленькой комнате, и каждый автоматически предполагает худшее. Я не знаю, как я собираюсь это пережить».

Чувствуя себя слишком измученной, чтобы делать ещё какие-либо исследования, и её головная боль взяла верх над ней, Гермиона решила найти Гарри и Рона. Однако ей не пришлось идти далеко, так как вскоре она заметила Гарри, сидящего в другом конце библиотеки и окружённого книгами.

— Привет, Гарри, — сказала она, подходя к столу и садясь рядом с ним.

— Гермиона! — воскликнул он, удивлённо подняв глаза. — Я не видел тебя за обедом. Ты в порядке?

— У нас был поздний обед. Я в порядке. Не волнуйся… ну, насколько я могу быть в порядке с этой головной болью, — сказала она, поморщившись и потирая виски.

Гарри пристально посмотрел на неё, прежде чем произнести заклинание заглушки.

— Это потому, что ты нарушила обет? — спросил он, озабоченно глядя на неё.

— Да. Мне пришлось солгать Риддлу. Он попросил меня рассказать ему всё, что я знаю об ожерелье, но я не сказала ему о том, что путешествие во времени является главной возможностью. И теперь моя голова убивает меня… не говоря уже о том, что я случайно прикусила язык во время обеда. Я думаю, что невезение тоже начинает действовать, — добавила она, нахмурившись. — Хотя если это самое худшее, то я не жалуюсь… лучше, чем пятый уровень. Ну ладно, слушай. Я могу рассказать тебе всё прямо сейчас, потому что у меня уже болит голова.

Гермиона быстро объяснила, что произошло.

— Послушай, эта головная боль ужасна, и я не могу терпеть её каждый день. Так что я не собираюсь посвящать тебя в то, что происходит с Риддлом каждый день, хорошо? Может быть, только раз в неделю. И ты не мог бы рассказать Рону за меня? Кстати, а где Рон? Только не говори мне, что он всё ещё репетирует?

— Да, они репетируют вместе с профессором Бири. Профессор очень целеустремлённый. В любом случае, Гермиона, посмотри, что я нашёл, — сказал он, протягивая ей книгу, которую Гермиона сразу же узнала.

— «Знаменитые сокровища школы Хогвартс: том IV»? — Спросила Гермиона, вопросительно глядя на Гарри. — Мы уже просматривали эту книгу, Гарри. Но это не очень помогло.

— Это не об ожерелье, но взгляни на это, — сказал он, подталкивая книгу к Гермионе.

Глаза Гермионы расширились, когда она сразу узнала свисток Гриффиндора.

— О, Гарри! Отлично! Это просто великолепно! — воскликнула она.

— Я знаю, — ответил он, усмехаясь. — На самом деле тут почти ничего не сказано, кроме того, что он принадлежал Гриффиндору и что он носил его на шее на цепочке. Но вот эта часть привлекла моё внимание. Тут упоминается, что всякий раз, когда ему нужен был свой свисток, он делал это, морщась и сосредотачиваясь на нём. Очевидно, он был заколдован Равенкло, чтобы тот, кто владеет им, мог вызвать его к себе таким образом.

Гермиона была поражена.

— Это просто замечательно. Если Риддл попытается украсть его, а я уверена, что он это сделает, я всегда могу просто призвать его обратно, — сказала она.

Вскоре к ним присоединился Рон, который смущённо улыбался.

— Эй, — пробормотал он, прежде чем рухнуть в кресло рядом с ними, выглядя измученным.

— Привет, Рон, — холодно сказала Гермиона, поджав губы.

— Да что с тобой такое? — недовольно спросил Рон.

— О, я не знаю… — начала она саркастически. — Я ведь не могу быть раздражена тем фактом, что кто-то играет в театре и не может обеспечить безопасность, или могу? Всё это дополнительное внимание — это как раз то, что нам нужно, не так ли?

— Это не моя вина, — огрызнулся Рон, выглядя оскорблённым. — Скарлетт практически заставила меня попробовать, и Бири, должно быть, курил что-то в ту ночь, когда он действительно выбрал меня для этой роли.

— Тебе не нужно было так сильно стараться во время прослушивания, — ответила она.

Она не собиралась так резко отчитывать Рона, но головная боль посодействовала этому.

— Я и не очень старался! Честно говоря, я имею в виду, да. Я старался изо всех сил, чтобы не поставить себя в неловкое положение, но откуда мне было знать, что Бири ищет лучшую пару, а не талантливых людей? Там было много парней, которые были лучше меня, но ни одна из девушек не была так хороша, как Скарлетт. Я имею в виду, что даже споткнулся нарочно, но это не помогло. Бири был действительно впечатлён и подумал, что я сделал это как интерпретацию персонажа!

Гермиона не могла удержаться, чтобы не фыркнуть при виде этого образа. Гарри воспользовался случаем, чтобы вмешаться.

— Послушайте, ребята. Нет смысла спорить об этом сейчас. Что сделано, то сделано, — сказал он. — Кроме того, у нас есть более важные дела, о которых нужно беспокоиться.

И с этими словами он начал рассказывать Рону о том, что произошло между Гермионой и Риддлом.

Гермиона чувствовала себя ужасно весь остаток дня. К тому времени, как наступил вечер, она порезалась об бумагу, споткнулась, входя в Большой зал (чем спровоцировала довольно много смеха, в основном от студенток), и порезала палец за ужином. В довершение всего её тошнило от ужасной головной боли.

К несчастью для неё, хотя на следующее утро она чувствовала себя лучше, на утренней перемене Риддл спросил её, уверена ли она, что рассказала ему всё, что знала об ожерелье.

— Конечно же, я тебе всё рассказала! — сказала она, пытаясь казаться раздражённой, но безуспешно, так как её головная боль вернулась на середине фразы. — Ты бы знал, если бы я что-то скрыла от тебя, Риддл.

Она провела остаток дня, чувствуя себя отвратительно, и в довершение всего Риддл решил не встречаться для «учебной подготовки» из-за задания, которое им дал учитель чар. Через два дня Риддл снова пригласил её в библиотеку, но так как это был будний день, они могли работать только несколько часов вечером. Тем не менее, они всё ещё умудрялись работать вместе по вечерам до конца недели.

И снова Риддл овладевал заклинаниями более чем в три раза быстрее, чем она, но она обнаружила, что без постоянной головной боли, мешающей ей, она показывала некоторый прогресс. Риддл тоже это заметил.

— Неплохо, — медленно произнёс он в следующую субботу. — Это заняло у тебя всего-то десять минут?

Однако от Гермионы не ускользнула его ухмылка. Бывали моменты, когда она замечала, что он наблюдает за ней краем глаза, и могла бы поклясться, что иногда он даже выглядел слегка впечатлённым.

Между тем, Риддл был очень собственническим по отношению к книге. Он никогда бы не позволил ей даже взглянуть на неё, если бы она не была в его компании. Но даже тогда он постоянно оглядывался через плечо, словно пытаясь уловить хоть какой-то намёк на то, что она знает что-то, чего не говорит ему. Как следствие, она не осмеливалась сделать что-либо большее, чем просто беспорядочно перелистывать страницы и читать их содержимое. К своему разочарованию, она вообще не видела какие-либо свойства на чарах для путешествий во времени.

Риддл также диктовал способы, с помощью которых они пробовали заклинания. Гермиона хотела пропустить эти разделы и сосредоточиться на более интересных и потенциально полезных свойствах. Однако он настоял, чтобы они работали над всем. Она не понимала, откуда у него столько терпения, чтобы работать над заклинаниями, раскрывающими такие вещи, как было ли ожерелье зачаровано, чтобы оставаться тёплым зимой, когда они могли бы раскрыть более интересные свойства, такие как защищало ли ожерелье владельца от других тёмных проклятий и тому подобное. Однако какая-то её часть подозревала, что он забежал вперёд, когда работал без неё. В противном случае она не видела в этом никакого смысла.

Пока она и Риддл работали вместе, Гарри и Рон отдавали все силы в квиддич и, в случае Рона, актёрской игре. Они искали дополнительную информацию об ожерелье через книги, но всё ещё с небольшим успехом. Несмотря на то, что они старались делать это незаметно, Риддл замечал их и имел обыкновение ухмыляться в их сторону всякий раз, когда ловил их на этом. Гермиона была довольна, просто зная, что, если они что-то найдут, ей всё равно не придётся рассказывать это Риддлу.

Таким образом, прошло очень много времени. К тому времени, как прошло две недели, Гермиона и Том закончили первый том и готовились приступить ко второму, субботним утром. Первая книга открыла кое-что интересное: Гермиона узнала больше о целебных свойствах ожерелья и заподозрила, что оно не только излечивает серьёзные травмы (вроде тех, что она получила самостоятельно), но и очень хорошо справляется с самыми тяжёлыми травмами. Они также обнаружили, что ожерелье очень хорошо подходит для защиты от некоторых тёмных проклятий. Однако они не смогли найти заклинание в этом томе, которое точно указывало, какие именно тёмные проклятия. В общем, хотя всё это было очень интересно, Гермиона была рада, что они готовы приступить ко второму тому, который, как она надеялась, будет больше посвящён путешествиям во времени.

— Вот он, — сказал Риддл, осторожно вытаскивая из сумки том, снова замаскированный под книгу по зельям.

Он приподнял книгу, и Гермиона увидела, что она выглядит точно так же, как и предыдущий экземпляр. Риддл смотрел на неё с такой же любовью и уважением, как и на предыдущий том. Она видела это выражение его лица только тогда, когда он смотрел на две вещи — редкие книги и его ожерелье основателей.

К сожалению, Гермиона знала, что Риддл будет так же опекать этот том, как и предыдущий.

Но как только Риддл поднял руку, чтобы открыть книгу, раздался стук в дверь. Риддл только успел зачаровать книгу, чтобы она снова стала похожа на его учебник зельеварения, как дверь открылась. Гермиона была удивлена, увидев там профессора Дамблдора.

— Доброе утро. Я надеюсь, что не помешал вам, — сказал он, улыбаясь им обоим с огоньком в глазах.

Риддл вежливо встал.

— Конечно, нет, профессор. Чем мы можем помочь вам? — сказал он спокойно, хотя Гермиона заметила, что его руки, которые он держал за спиной, выглядели довольно напряжёнными.

— Я надеялся, что вы сможете мне помочь, Том. Видите ли, с мистером Малфоем, кажется, произошёл несчастный случай недалеко отсюда, и, мы не знаем, что с этим делать. Он сумел достаточно убедительно объяснить, что вы бы могли помочь, — объяснил профессор Дамблдор.

Гермиона заметила, что профессор внезапно развеселился.

— А что с ним такое, сэр? — с любопытством спросила она.

— По словам мистера Блэка, он уже полчаса не может перестать петь маггловские колыбельные.

Гермиона не смогла удержаться от смеха, представляя эту картину. Риддл, однако, не выглядел слишком довольным.

— Вы не могли бы пойти со мной, Том? Он всего в нескольких коридорах отсюда.

— Да, сэр, — покорно ответил Риддл, прежде чем повернуться к Гермионе и посмотреть ей прямо в лицо, так чтобы Дамблдор не мог видеть его лица. — Я вернусь через несколько минут, Гермиона. Нет никакой необходимости начинать без меня.

Даже без такого выражения лица Гермиона точно поняла бы, что имел в виду Риддл.

— Не волнуйся, дорогой, — сказала она, фальшиво улыбаясь. — Я буду тебя ждать.

Он подозрительно посмотрел на неё, но больше ничего не мог сказать в присутствии Дамблдора. Он повернулся и последовал за хихикающим Дамблдором к выходу. Как только она убедилась, что они скрылись из виду, она вскочила на ноги и захлопнула дверь, прежде чем поспешить обратно к столу, не потрудившись снова сесть. К её полному разочарованию, ей потребовалось почти две минуты, чтобы снять заклинание Риддла с книги. Как только она это сделала, её желудок сделал своего рода скачок, когда её глаза остановились на тех самых словах, которые были предметом её поисков — путешествии во времени. Она быстро пролистала соответствующие страницы и, осознав, что раздел путешествий во времени занимает много страниц, решила, что лучшим вариантом будет сделать копию книги. В этом экземпляре не было ничего от магии книги, но это было не так важно, как собрать необходимые ей теоретические знания.

Она закрыла книгу и прошептала:

— Джеминио.

Но как только рядом с оригиналом появилась копия, дверь библиотеки распахнулась, и Гермиона так испугалась, что подпрыгнула и резко обернулась. У неё перехватило дыхание, когда она увидела Риддла, который стоял там, глядя на две одинаковые книги на столе, выражение его лица было чрезвычайно жёстким, а губы плотно сжаты. Это пугало её.

Он вошёл в комнату и быстро закрыл за собой дверь. Именно тогда Гермиона заметила, что его щёки порозовели. Его волосы были слегка растрёпаны, и он дышал быстрее и глубже, чем обычно. Ей пришло в голову, что он, должно быть, бежал всю дорогу назад. Его глаза переместились с книг на её лицо, не теряя своей твёрдости.

— Я думал, что велел тебе подождать, — тихо сказал он, его тон был непринуждённо угрожающим, и по её спине пробежала дрожь.

— Технически, я не начинала без тебя, — сказала она гораздо увереннее, чем чувствовала себя на самом деле.

Он подозрительно прищурился, глядя на неё.

— Почему ты так торопишься, Гермиона? — мягко спросил он, слегка склонив голову набок и рассматривая её, одновременно делая шаг вперёд. — Что же заставило тебя не ждать? Можно было бы подумать, что есть что-то, что ты ищешь, что-то конкретное. Что-то, о чём ты мне не сказала.

— Почему ты так беспокоишься, Риддл? Ты сам что-то скрываешь? — спросила она. — Мне просто было любопытно и…

— Лгунья, — сказал он, делая два быстрых шага по направлению к ней, полностью сокращая расстояние между ними. Он выхватил палочку из её руки, прежде чем положить обе ладони на стол по обе стороны от неё, поймав её в ловушку.

У неё перехватило дыхание, и сердце сильнее заколотилось от страха, когда она поняла, в каком опасном положении оказалась. Она чувствовала себя уязвимой и беззащитной, полностью отданной на милость человека, который мало что знал о том, что на самом деле означает милосердие.

— Что ты на самом деле делала, Гермиона? — прошептал он, глядя ей прямо в глаза. — Что ты от меня скрываешь? Ты можешь мне сказать. Ты можешь мне доверять.

— Я же сказала тебе, я ничего не скрываю, Риддл, — спокойно настаивала она, изо всех сил стараясь удержать его взгляд.

— Совсем ничего? Ты уверена? — сказал он, подняв бровь в насмешливом недоумении. — Это никак не может быть связано с тем, что сказал Эванс, не так ли? Насчёт использования ожерелья, чтобы вернуться домой, да?

Её глаза слегка расширились, и она покачала головой. Однако она не была так талантлива в актёрском мастерстве, как Риддл, и знала, что он в это не верит. Он наклонился и прошептал ей прямо в ухо:

— Что ты от меня скрываешь, Гермиона? Что ты здесь делаешь, на самом деле?

Она почувствовала его горячее дыхание на своей коже и невольно вздрогнула, её глаза расширились от его близости, хотя она не осмеливалась ничего сделать, пока он держал её палочку.

— Что ты имеешь ввиду? — сказала она, глубоко дыша, чтобы успокоиться.

Самая большая ошибка. Эта близость означала, что она не вдыхала ничего, кроме его свежего запаха. Её сердце билось до смешного быстро. Она попыталась откинуться назад так далеко, как только могла, но это лишь заставило Риддла усмехнуться.

— Не нужно бороться с этим, Гермиона, — мягко сказал он, пронзая её тёмными, пленительными глазами. — Просто отпусти себя. Поверь мне.

И с этими словами он наклонился к ней и прижался губами к её губам, нежно целуя её.

Гермиона застыла на месте, когда её разум стал совершенно затуманен. Она не замечала ничего, кроме того, что его губы вскоре коснулись её губ, и что он слегка подтолкнул её в бок своей палочкой, призывая — или угрожая — ответить.

Она робко поцеловала его в ответ, и он поспешил углубить поцелуй. Его мягкие, тёплые губы дразнили её собственные, опьяняя её. Его руки каким-то образом оказались вокруг её талии, и он притянул её ближе, но только когда она почувствовала, как его язык мягко заставил её губы раздвинуться, она пришла в себя.

«Я целуюсь с Тёмным Лордом».

Она задохнулась и попыталась оттолкнуть его от себя, когда её губы горели, а глаза расширились от ужаса. Будучи намного выше её ростом, он почти не шевелился, но, к её облегчению, отодвинулся от неё и выпустил из объятий. Его руки вернулись на свои места на столе и поймали её снова. Она заметила, что его покрасневшие губы растянулись в довольной ухмылке, а щёки слегка покраснели.

— Ч-что это ты делаешь? — она запнулась.

— По-моему, это называется поцелуй, — сказал он, снисходительно улыбаясь её потрясению.

Разъярённая, Гермиона впилась в него взглядом и резко сказала:

— Ну, конечно же, это не так.

Это полностью стёрло ухмылку с его лица. Вместо этого его глаза опасно потемнели.

— Ты уверена? — прошептал он, снова приближаясь к ней. — Потому что твои губы говорят об обратном.

Он поднял руку и провёл большим пальцем по её нижней губе, и в этот момент Гермиона увидела свою палочку прямо перед своим лицом. Не раздумывая, она протянула руку и схватила её за какую-то часть, которую смогла найти.

— Агуаменти! — она закричала, и из кончика её волшебной палочки вырвалась струя ледяной воды, забрызгав их обоих.

Риддл отскочил в шоке, его хватка на её палочке ослабла и это позволило Гермионе выхватить её обратно. В суматохе она схватила свою сумку и, прежде чем он успел остановить её, распахнула дверь. Она выбежала из библиотеки, не обращая внимания на испуганные взгляды других учеников. В коридоре, однако, её глаза начали гореть слезами раздражения, и она с трудом моргнула, чтобы остановить их. Она продолжала бежать, теперь уже в поисках ближайшей ванной комнаты. Она врезалась прямо в испуганного Дамблдора, когда сворачивала за угол, но снова убежала, прежде чем он успел посмотреть на неё внимательно, надеясь, что он не узнал её.

Наконец она нашла ванную комнату, которая, к счастью, была пуста, и облокотилась на раковину, глядя в зеркало. Её охватил стыд, когда она увидела, что её губы стали чуть краснее, чем обычно.

Но не гнев на Риддла вызвал у неё слёзы на глазах. Это был даже не страх. Это был стыд и отвращение к самой себе из-за того, что она поцеловала его в ответ. Ей было стыдно за то, что она получила удовольствие.

Гермиона в ярости уставилась на своё отражение. Если бы она была честна сама с собой, то заметила бы эти признаки. Она бы поняла, что ей нравится проводить время вместе с ним больше, чем следовало бы, что её восхищение его талантами и умом зашло гораздо дальше, чем просто невольное уважение, и то, как она краснела, когда он держал её за руку, не имело никакого отношения к простому смущению. Ей следовало бы признать, что ревнивые взгляды на лицах Лукреции и Андреа заставляли её чувствовать себя несколько более удовлетворённой, чем следовало бы. Она бы поняла, что место, которое Рон оставил пустым в её сердце, постепенно занял Риддл.

Но именно этот поцелуй заставил её осознать, признаться самой себе, что она испытывает к нему чувства. И это вызывало у неё отвращение.

«Он мне не нравится. Не нравится, не нравится, я не могу».

Даже когда она мысленно повторила эти слова отрицания, она знала, что лжёт.

«Нравится».

Она в отчаянии смотрела на себя в зеркало.

«Гарри и Рон будут ненавидеть меня. Он убил родителей Гарри. Его змея чуть не убила отца Рона. Я их предала».

От этой мысли по её щеке скатилась слеза, и она поспешно смахнула её. Она мысленно вернулась к Риддлу и с чувством вины в животе вспомнила, как он целовал её.

«Он использовал тебя», — сказала она себе. «Ему на самом деле всё равно. Ты ему не нравишься. Он вообще никого не любит. Он пытался соблазнить тебя для разговора».

Эта мысль заставила её почувствовать себя ещё более пристыженной, особенно потому, что она поцеловала его в ответ и так далеко зашла в его уловке. Он манипулировал ею, и она позволила ему это. Эта мысль разозлила её, и она выпрямилась с вновь обретённой решимостью.

«Он не доберётся до меня. Он не будет использовать меня. Я ему не позволю».

* * *

——

Когда несколько минут спустя Гермиона вышла из ванной комнаты, она была потрясена, увидев уже не мокрого Риддла, ожидающего её в коридоре, прислонившегося к стене и выглядевшего решительно, хотя и довольно сердито. Она бросила мимолетный взгляд на его губы и почувствовала, что краснеет. Увидев её, он резко шагнул вперёд.

— Гермиона, — сказал он, бросив на неё испепеляющий взгляд.

— Риддл, — ответила она с гордо поднятой головой, и в её голосе прозвучало больше уверенности, чем она чувствовала. — Ты что, ждал меня здесь? Как это мило с твоей стороны!

Риддл прищурился, но промолчал.

— Я здесь только для того, чтобы сказать тебе, что ты можешь забыть о наших учебных занятиях. Ты и близко не подойдёшь к этой книге, пока не скажешь мне, что ты от меня скрываешь, — сказал он тихо, но решительно.

Лицо Гермионы вытянулось.

— Ты не можешь — ты же дал клятву! — сердито сказала она.

Риддл улыбнулся — жестокой, насмешливой улыбкой.

— Я обещал рассказать тебе, как обнаружил магические чары, которые существуют на ожерелье, и я это сделал. Я не обязан делиться с тобой ещё какой-либо информацией.

Гермиона нахмурилась, понимая, что он прав, но на ум пришёл другой план. Она воздержалась от попыток одолжить другие тома сама, пока Риддл делился с ней первым томом, чтобы не вызвать у него подозрений — но теперь ничто не мешало ей одолжить их.

Затем, как будто прочитав её мысли, Риддл самодовольно сказал:

— О, и даже не пытайся взять другие тома «Руководства Ллевеллина». Ты не можешь этого сделать — правила чётко говорят, что должен быть предоставлен отчёт записей студента за полгода, а ты здесь всего несколько месяцев. Увидимся за обедом, — добавил он с довольной ухмылкой, прежде чем быстро уйти.

Гермиона в бешенстве смотрела ему вслед, а потом бросилась обратно в библиотеку и спросила библиотекаршу, правда ли это. Как и следовало ожидать, это было так, и она была в очень плохом настроении, когда вышла из библиотеки и спряталась в Выручай комнате.

В тот день Гермиона пропустила ланч. У неё не только ужасно болела голова, потому что она солгала Риддлу, и она решила для своего рассудка и безопасности держаться подальше от Риддла. Это было небезопасно — не то чтобы когда-то было безопасно, но риск, казалось, внезапно возрос. Её влекло к нему, и он, казалось, подозревал об этом, потому что уже пытался использовать это в своих собственных целях. Однако она не могла доставить ему такого удовольствия, пока знала, на что он способен. К её радости, часть того, чтобы держаться от него подальше, требовала положить конец их предполагаемым «отношениям».

К обеду она уже знала, что больше не сможет прятаться. Во-первых, она не хотела, чтобы Гарри и Рон волновались, и в то же время не хотела доставлять Риддлу удовольствие, думая, что он отпугнул её от обеда и ужина. Так что Гермиона медленно направилась в Большой зал, немного нервничая из-за того, что ей придётся огрызнуться на Риддла.

«Он сам это заслужил. Кто-то должен поставить его на место».

Когда Гермиона входила в Большой зал, она сделала это с высоко поднятой головой. Она сразу же заметила, что зал уже полон и что она опаздывает, и вместо обычных взглядов, к которым она привыкла, несколько человек — в основном девушки — смотрели на неё с выражением ликования, с ухмылками, закрывающими многие лица. Гермиона на мгновение задумалась об этом, и поняла, что многие ученики видели, как она убегала от Риддла, выглядя расстроенной.

«О. Без сомнения, мельница слухов Хогвартса работала сверхурочно».

Гермиона решительно посмотрела на Слизеринский стол и увидела Гарри и Рона, сидящих на самом краю, очень далеко от Риддла. Удовлетворённая, она села рядом с ними и краем глаза заметила, что Риддл не подал виду, что обратил на неё внимание, а продолжал свой разговор с Абраксасом. Она хотела бы сказать то же самое и о других — Гермиона видела, что Андреа выглядит абсолютно довольной тем, что она не сидит рядом с Риддлом.

— Гермиона, — сказал Рон с явным облегчением. — Где же ты была? Мы так беспокоились о тебе!

— Подожди, — сказал Гарри, прежде чем произнести заклинание заглушки.

— Послушай, Гермиона, — сказал Рон. — Это место сходит с ума от всех этих слухов о тебе и Риддле. По-видимому, тебя видели выбегающей из комнаты, где вы обычно читаете эту книгу, и ты выглядела очень расстроенной. По словам какого-то Хаффлпаффца с пятого курса, который утверждает, что подслушал, что Риддл бросил тебя, и ты не смогла выдержать это, поэтому ты убежала в слезах.

«О, так вот откуда это ликование», — уныло подумала Гермиона. «Они все счастливы, потому что думают, что он бросил меня. Какая ирония…»

— Конечно, мы понимали, что это чушь, но та часть, где ты убегаешь, есть во всех различных версиях этой истории, — добавил Гарри, выглядя обеспокоенным. — Так что же произошло на самом деле? Он ведь не причинил тебе вреда, правда?

— Нет, он этого не делал, — неохотно ответила Гермиона. — Мы поссорились. Он поймал меня, когда я без разрешения листала книгу, и захотел узнать, что мне нужно. Он думал, что я что-то скрываю от него из-за того, что он подслушал твои слова, Гарри. Он не забыл, что ты говорил о том, что нам нужно узнать что-то об ожерелье, чтобы вернуться домой. Ну, а я отказалась говорить, и он немного разозлился. Я попыталась уйти, но он преградил мне путь и достал свою палочку. Мне удалось убежать, но я запаниковала и побежала, чтобы он меня не поймал. И я сидела всё это время в Выручай комнате.

Гермиона чувствовала себя виноватой за то, что солгала им, но её вина в поцелуе с Риддлом была ещё хуже, и она просто не могла сказать им правду, особенно зная, что они будут защищать её, и что она не была достойна этого.

— Это чёртов… — сказал Рон, назвав Риддла таким именем, что, без сомнения, получил бы наказание, если бы профессор Макгонагалл услышала его.

— В любом случае, — многозначительно сказала Гермиона, — я решила, что с этого момента лучше держаться от него подальше, учитывая, что он становится довольно назойливым.

— Хорошая идея, — сказал Рон, энергично кивая.

— Я согласен, — добавил Гарри. — Просто держись подальше — от него слишком много хлопот.

После этого разговор перешёл на предстоящий матч по квиддичу, и Гермиона смогла полностью погрузиться в свои мысли. Краем глаза она видела, что Риддл по-прежнему ведёт себя так, будто ничего не произошло, но Гермиона была уверена, что он кипит от злости и только подыгрывает, чтобы сохранить лицо. Гермиона знала, что ей очень повезло. Если бы все уже не думали, что Риддл был тем, кто порвал с ней, они бы подумали, что Гермиона пренебрегла Риддлом, сидя с Роном и Гарри, что, без сомнения, не было бы хорошо.

Через некоторое время ученики начали выходить из зала, и Гермиона снова краем глаза заметила, как Риддл прошёл мимо неё к своему концу стола, высокий и гордый, бросая на неё лишь самые равнодушные взгляды. Но что действительно привлекло её внимание, так это то, что Андреа жадно смотрела на него, и Гермиона не упустила ухмылки на её лице, которая, без сомнения, была адресована ей лично. Андреа быстро встала и последовала за Риддлом через холл. Ей, возможно, повезло, что так много других студентов также уходили в то же самое время; в противном случае её намерения были бы смущающе очевидны.

Андреа догнала Риддла прежде, чем тот успел выйти из зала. Со своего места Гермиона не могла слышать, что она говорит, но выражение надежды на лице Андреа и то, как она кокетливо накручивала прядь волос на палец, не ускользнуло от её внимания. Глаза Риддла, который наблюдал за Андреа с вежливым интересом, на мгновение оторвались от неё, и Гермиона вздрогнула, когда он встретился с ней взглядом. Лёгкая ухмылка промелькнула на его лице так быстро, что Гермиона задалась вопросом, не померещилось ли ей это. Он снова повернулся к Андреа, и, хотя она не могла разобрать, что он сказал, это, должно быть, было что-то хорошее, потому что он вскоре покинул зал, и Андреа практически вприпрыжку вернулась к Слизеринскому столу, где села рядом со своей взволнованной подругой.

— Ты его спросила? — выпалила её подруга.

Андреа просияла и бросила мстительный взгляд на Гермиону, прежде чем громко сказать:

— Да, я спросила его, не хочет ли он пойти со мной в Хогсмид на этих выходных. Он сказал, что не уверен, есть ли у него время, чтобы пойти туда, но он скажет мне точно завтра.

Гермиона отвела взгляд, притворяясь равнодушной, но внутри у неё всё кипело. Она не сомневалась, что Риддл сказал это только для того, чтобы разозлить её. К своему большому смущению, она почувствовала укол ревности, который только разозлил её на саму себя.

«Он. Есть. Зло. Смирись с этим!» — подумала она, ругая себя.

— Гермиона?

Звук озабоченного голоса Гарри вырвал её из раздумий.

— Ну что? — спросила она более раздражённо, чем намеревалась.

— Э, ничего… просто у тебя костяшки пальцев побелели, — сказал он, указывая на её руку.

Именно тогда Гермиона поняла, что мёртвой хваткой вцепилась в вилку, и тут же положила её на стол.

— Может быть, нам лучше пока не возвращаться в общую комнату, — неохотно сказала она.

— О, ты можешь остаться и посмотреть, как мы репетируем для спектакля! — внезапно сказал Рон. — Сегодня мы увидим весь сценический реквизит и прочее!

Он выглядел таким взволнованным, что у Гермионы не хватило духу сказать «нет», и поэтому они с Гарри остались с Роном в Большом зале после того, как все остальные ушли. Единственными оставшимися людьми были несколько профессоров и три другие девушки в пьесе: Скарлетт, Бетани, которая была пятикурсницей Гриффиндора и, к удивлению Гермионы, девушка из Равенкло их года, в которой Гермиона узнала Эмму Кей, хорошую подругу Лорен. Эмма была очень прилежной, но также очень громкой, остроумной и уверенной в себе. Она была высокой и слегка полноватой, но у неё было очень красивое лицо, обрамлённое очень короткими прямыми чёрными волосами. На самом деле, как заметила Гермиона, все девушки на прослушивании были довольно симпатичными. Она задалась вопросом, был ли профессор Бири пристрастным.

— Хорошо, собирайтесь все вместе! — прикрикнул профессор Бири. — А, Рон, я вижу, ты привёл с собой друзей! Рад вас видеть, Гарри, Гермиона.

— Здравствуйте, сэр, — вежливо сказал Гарри, когда они собрались вокруг него. Гермиона с удивлением отметила, что среди присутствующих профессоров был и профессор Дамблдор, и ещё больше удивилась, увидев, что он смотрит на неё. Однако, когда она поймала его взгляд, он одарил её дружеской улыбкой, прежде чем отвернуться.

— Ну хорошо, — взволнованно сказал профессор Бири. — Я уверен, вы все знаете, что наша пьеса состоится в эту пятницу, чуть меньше чем через неделю! Итак, сегодня я подумал, что мы могли бы проверить наши сценические реквизиты, чтобы убедиться, что они все в порядке, и чтобы наши звёзды, — тут он просиял, смотря на Скарлетт, Бетани, Эмму и Рона, — могли получить любое представление о том, как будет выглядеть сцена. А теперь, профессор Кеттлберн был так добр, что снабдил нас гигантским червем. Не могли бы вы показать его студентам, Сильванус?

Профессор Кеттлберн покачал головой и сказал:

— Ну-ну, Герберт, ты же знаешь, что червь должен быть сюрпризом. Но я могу сказать вам вот что — это будет реально, и это будет очень даже живо! Так вот, есть только одна маленькая проблема. Бетани, я знаю, что ты будешь играть Ашу, верно? Да, я очень сомневаюсь, что тебе понравится гигантский червь, пьющий слёзы с твоего лица, и даже если бы мы это планировали, было бы очень трудно заставить червя сделать это. Итак, профессор Бири согласился, что мы адаптируем пьесу так, что червь просто вернётся под сцену, как только ты заплачешь.

Бетани просто пожала плечами и кивнула, а профессор Бири попросил других учителей объяснить свои задачи. Гермиона очень заинтересовалась объяснениями профессора Дамблдора о том, как он преобразил фонтан воды и холм, который скользил под сцену, когда персонажи поднимались вверх, и была очарована объяснениями магии, о которых она никогда раньше не слышала. Пожалуй, неудивительно, что она была единственной, кто задавал вопросы, которые профессор Дамблдор, казалось, оценил по достоинству. Однако к тому времени, когда разговор перешёл на одежду, а за этим последовало обещание сделать макияж и уложить волосы, головная боль Гермионы взяла своё, и она поспешно прошептала свои извинения Рону и выскользнула из Большого зала. Не желая идти в общую комнату, она отдыхала в неиспользуемом классе в течение, как она думала, по крайней мере получаса, прежде чем она почувствовала себя немного лучше и вернулась, чтобы посмотреть, как они репетируют.

Гермиона была удивлена тем, что выступление Рона оказалось на самом деле не таким плохим, как она ожидала. Персонаж, которого он играл, сэр Невезучий, был довольно жалким человеком, и она подозревала, что Рон имел отношение к этой роли, потому что персонаж отражал его собственное отсутствие уверенности.

Гермиона зааплодировала вместе с Гарри и профессорами, когда спектакль закончился и Рон подошёл к ним, смущённо улыбаясь.

— Ну и что вы думаете? Я имею в виду, что это ещё не идеально, и я не надевал доспехи…

— Ты был великолепен, Рон! — воскликнула Гермиона. — А какие ещё таланты ты от нас скрываешь?

— Да, Рон, — усмехнулся Гарри. — Прекрасная работа.

— Бутерброды для всех! — крикнул профессор Бири, который хлопал громче всех остальных. — Отличная работа, вы четверо. Просто отлично! Эмма, Гарри, вы ближе всех, не могли бы принести бутерброды, пожалуйста? Они находятся прямо за дверью служебного входа.

Эмма и Гарри направились выполнять просьбу профессора Бири и отошли от всех к служебному входу, который находился сразу за учительским столом. Гермиона смотрела, как Эмма открыла дверь, и была удивлена, увидев, что она замерла, прежде чем испустить душераздирающий крик. Все потрясенно обернулись и увидели, как бледный Гарри оттаскивает Эмму от двери. Она выглядела испуганной, и в её глазах стояли слезы.

Гермиона вместе со всеми остальными выбежала вперёд и заглянула в дверной проём в поисках того, что видела Эмма, и она остановилась в ужасе, открыв рот от шока.

В другом конце комнаты на полу неподвижно лежала Андреа, несомненно окаменевшая.

Гермиону внезапно затошнило, и она почувствовала, как её оттолкнули с дороги, когда профессора ворвались в комнату. В Большом зале Скарлетт и Бетани пытались утешить Эмму, которая теперь безудержно плакала. Гарри и Рон стояли в стороне с мрачным видом.

— Она это сделала! Я знаю, что она сделала, кто ещё мог это сделать? — она услышала рыдания Эммы. — Сначала Лорен, а теперь Андреа!

— Не глупи, Эмма, — успокоила её Бетани, — она не могла этого сделать, это должно быть был кто-то другой. Слушай, не плачь, я знаю, что ты расстроена из-за Лорен, но…

— Она это сделала! — закричала Эмма, отталкивая Бетани. — Она знала, что это Лорен заколдовала её, и мы все видели, как Андреа флиртовала с Томом! Она сделала это, она ревнует. Она зеленая, как жабросли!

Гермиона в шоке уставилась на неё, когда поняла, что говорит Эмма.

— Эмма, Гермиона не наследница, это мог сделать кто угодно…

Но Эмма стряхнула её руку и одарила Гермиону ужасным взглядом, прежде чем выбежать из Большого зала. Гермиона с болью осознала, что Бетани и Скарлетт теперь смотрят на неё, и что Скарлетт смотрит несколько подозрительно.

Гермиона отвернулась от них и поспешно вышла из Большого зала, чувствуя себя ужасно. Она не могла поверить, что Эмма пришла к такому выводу, и боялась, что другие люди могут согласиться с ней. И мысль о том, что Риддл мог бы сделать это с Андреа после того, как всего несколько часов назад играл с её чувствами, заставила её задрожать.

Гарри и Рон догнали Гермиону прямо у входа в Большой зал.

— Гермиона, не обращай внимание на неё, — решительно сказал Рон. — Она ведёт себя глупо; никто не заподозрит тебя в том, что ты открыла комнату. Это просто безумие. И по словам Скарлетт, она была эмоционально нестабильна с тех пор, как Лорен окаменела. Они были очень хорошими друзьями, знаете ли.

— Это верно, и я просто не могу поверить, что Риддл открыл комнату, а я снова не увидел его на карте. Я не могу поверить, что позволил себе отвлечься! Но что я действительно хочу знать, так это почему Риддл напал на Андреа? — сердито сказал Гарри. — Она ведь не магглорождённая, правда?

Гермиона покачала головой.

— Она сама толком не знает, — объяснила она. — Она живёт со своей мамой, которая маггла, но она никогда не знала своего отца. Её мама даже не знает, кто её отец. Он мог быть волшебником, а мог и не быть. Риддл рисковал с этим… но я не понимаю, почему.

— Может быть, ему наконец надоело, что эта девчонка с ним флиртует, — мрачно заметил Рон. — Наверное, подумал, что это хороший способ избавиться от неё. И мы знаем, что он собирался сделать с Лорен ещё до вечеринки Слагхорна, так что он не мог выбрать её специально.

Гермиона кивнула, но всё ещё чувствовала неуверенность. Может быть, у Риддла есть какие-то планы против девушек, которым он нравится? И будут ли люди действительно думать так же, как Эмма?

Ответ на этот вопрос она узнала на следующее утро. Новость о том, что Андреа окаменела, распространилась по всей школе, как лесной пожар. К счастью для Гермионы, она не услышала ни единого обвинительного слова от Слизеринцев, хотя многие из них были явно потрясены нападением на Андреа. Они не ожидали нападения на одного из своих людей. Даже Абраксас не злорадствовал. К своему неудовольствию, единственным человеком, которого эта новость не слишком взволновала, был Риддл, и этого следовало ожидать. Естественно, он притворился встревоженным, когда пришло известие, но вскоре вернулся в комнату. Он был единственным человеком во всей общей комнате, который занимался.

Однако за завтраком стало совершенно очевидно, что остальная часть школы придерживается иного мнения. Когда Гермиона вошла в зал вместе с Гарри и Роном, почти все взгляды за столом Когтеврана были устремлены на неё, как и горстка Хаффлпаффцев и Гриффиндорцев — без сомнения, Эмма поделилась своими подозрениями. Некоторые из них выглядели просто любопытными, другие подозрительными, и всё же некоторые люди смотрели на неё с чистой ненавистью в глазах. Это был самый неудобный завтрак, который она когда-либо просиживала, и она, наконец, поняла, что Гарри пережил на своём втором курсе.

— Некоторые люди такие смешные, — пробормотал Рон.

Через несколько минут после начала завтрака директор Диппет встал, чтобы сделать объявление, и только тогда Гермиона, которая всё это время не отрывала глаз от своей тарелки, заметила трёх незнакомых мужчин, сидевших рядом с ним.

— Внимание, внимание, пожалуйста, — сказал директор Диппет, его голос был достаточно громким, чтобы донести его через весь зал. — В связи с очень печальными событиями, которые произошли в Хогвартсе за последние несколько месяцев, министерство призвало своих Авроров провести полномасштабное расследование в Хогвартсе, с моего одобрения. Главный Аврор, отвечающий за это, Аврор Поллукс Перселл, — сказал он, указывая на довольно сурового вида человека справа, — будет проводить беседы с персоналом, друзьями и семьёй студентов в течение следующих нескольких дней. Любой, кто располагает какой-либо информацией, должен немедленно выйти вперёд и связаться с профессором Дамблдором, который отвечает за наших гостей. Спасибо.

Гермиона с беспокойством заметила, что лица снова повернулись к ней, и она увидела Эмму Кей, сидящую за столом Равенкло, выглядевшую так, как будто ей не терпелось поговорить с Аврорами в эту самую минуту. Гермиона случайно взглянула на Риддла и увидела, что он сидит совершенно непринуждённо, наблюдая за аврорами с вежливым любопытством. Он не казался слишком обеспокоенным, и Гермиона знала, что ему не о чем беспокоиться — только Дамблдор всегда подозревал его, и даже этого было недостаточно.

Гермиона ничего так не хотела, как уйти с завтрака пораньше, но гордость не позволяла ей этого сделать. Это будет выглядеть как слабость, и это только подхлестнёт тех, кто ненавидит её. Поэтому она ждала вместе с Гарри и Роном, пока несколько человек не начали покидать зал (что заняло некоторое время, учитывая, что это были выходные).

— Пойдём, Гермиона, — мягко сказал Гарри. — Пошли отсюда.

Гермиона встала и последовала за ним и Роном из зала, высоко подняв голову и стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Выйдя из зала, она вздохнула с облегчением.

— Это было ужасно, — грустно сказала она.

— Не волнуйся, Гермиона, — сказал Гарри, качая головой. — Они скоро разберутся с этим. То же самое происходило и со мной.

— И даже если они этого не сделают… ну, это не значит, что мы планируем оставаться здесь слишком долго, — добавил Рон.

Прежде чем Гермиона успела ответить, парень, который выглядел на седьмой курс, позвал Гермиону с ближайшей лестницы.

— Ну что ты, маленькая змея, пошла в свою комнату? — крикнул он, бросив на неё презрительный взгляд. — Они вышвырнут тебя отсюда в мгновение ока. Такой грязи здесь не место.

Его слова оставили Гермиону с ужасным чувством внутри, но у неё не было времени даже подумать о том, чтобы ответить, поскольку Рон уже вытащил свою палочку и приближался к нему, выглядя разъярённым.

— Я покажу тебе, ты гнилой… — начал было Рон, но его прервал резкий, властный голос позади них.

— Уэсли, палочку убери. Сейчас же. Скэнтлбери, двадцать очков от Хаффлпаффа, и, если ты сейчас же не уйдёшь, будет тридцать.

Гермиона резко обернулась и была потрясена, увидев, что Риддл стоит прямо за ними, холодно и сурово глядя на парня, которого, как она полагала, звали Скэнтлбери. Скэнтлбери не нужно было повторять дважды. Он указал на своих друзей, и они поспешили прочь, не оглядываясь.

Гермиона снова повернулась к Риддлу, разрываясь между благодарностью и яростью. Она не знала, что сказать, но Риддл просто бросил на неё быстрый взгляд, всё ещё суровый, прежде чем просто уйти.

Рон, который всё ещё держал свою палочку, пристально посмотрел на спину Риддла, прежде чем тот исчез в коридоре, ведущем в общую комнату Слизерина.

— Грязный мерзавец, я не хотел, чтобы он вмешивался… — сердито пробормотал он.

— Спасибо, Рон, я понимаю это. Но тебе не следовало выходить из себя, — сказала Гермиона, качая головой.

— Он не имел права так с тобой разговаривать! — возмутился Рон. — Я не мог просто так оставить всё как есть.

— Я согласен с тобой, Рон, но Гермиона права. Он может быть первым, но уж точно не последним, — мрачно сказал Гарри. — Это совсем как то, что случилось на втором курсе. Единственное, что мы действительно можем сделать, это игнорировать всех.

Гермиона рассеянно кивнула на слова Гарри, слишком поглощённая холодным взглядом, который Риддл бросил на Скэнтлбери. Как она ни старалась, но ничего не могла понять.

Воскресенье прошло гораздо легче, чем ожидала Гермиона. Отсутствие занятий означало, что она, Гарри и Рон могли проводить большую часть дня в Выручай комнате, вдали от любопытных глаз. Хотя Гарри и Рон предлагали поесть на кухне, Гермиона и слышать об этом не хотела. Избегать Риддла — это одно, но избегать всей школы было немыслимо. Все будут знать, что она скрывается, и это только подольёт масла в огонь дальнейших предположений о её вине. И поэтому они позволили себе поздний обед и ужин — к этому времени большинство студентов уже покинуло зал.

Ближе к концу ужина, когда зал был почти пуст, Минерва подошла к Слизеринскому столу и села рядом с Гермионой с робкой улыбкой на лице.

— Привет, Гермиона, — сказала она.

Гермиона вздрогнула, чувствуя надежду.

— Привет, Минерва, — осторожно ответила она. — Как поживаешь?

— Очень хорошо, спасибо. И, ну… я даже не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь, — сказала она, сочувственно глядя на Гермиону. — Послушай, я просто хотела сказать, что не согласна с тем, что многие люди говорят о том, будто ты наследница Слизерина и всё такое. Я знаю, Эмма была очень расстроена из-за того, что случилось с Лорен, но Лорен была и моей подругой, и я знаю, что, если бы она позволила обвинениям быть, это не помогло бы ей. Кроме того, Лорен пропала задолго до того, как ты узнала, что это она заколдовала тебя.

Сердце Гермионы бешено забилось, когда она поняла, что Минерва действительно верит ей.

— Спасибо, Минерва. Это очень много значит для меня, правда.

Как оказалось, Минерва была не единственной, кто усомнился в подозрениях. Некоторые из её друзей тоже не были уверены, и, хотя они не спешили защищать её, это всё ещё давало Гермионе некоторую надежду. Однако самым удивительным был тот факт, что большинство сторонников Гермионы были из самого Слизерина. Когда Гермиона вернулась в общую комнату всего за минуту до начала комендантского часа, её тут же увёл в дальний конец комнаты очень взволнованный, хотя и дружелюбный Альфард. Там Жаклин сидела с Лукрецией и ещё каким-то семикурсником.

— Конечно, мы все думаем, что это чепуха, — сказал он. — Я имею в виду, что ты никогда ничего не говорила против магглорождённых. И я знаю, что некоторые идиоты думают, что тот факт, что ты прибыла в тот же день, когда начались нападения, не случаен, но это просто глупо. Я имею в виду, что ты даже не знала Питера, или что он магглорождённый, и я хотел бы знать, как ты смогла найти комнату за такое короткое время. Кроме того, никто не видел, чтобы ты подходила к Большому залу.

— Спасибо, Альфард, — сказала Гермиона и не смогла удержаться от улыбки, услышав, как он её защищает.

— Жаклин тоже так думает, и Лукреция с ней согласна, хотя у неё совершенно другой тип мышления. На самом деле, большинство Слизеринцев думают, что мысль о том, что ты делаешь это — забавна.

— Гермиона! — воскликнула Жаклин, увидев её, и вскочила на ноги. — Пойдём, сядь с нами! Мы только что говорили о тебе. Невероятно, какими легковерными могут быть некоторые люди. Совершенно невероятно. Я не знаю, как кто-то может думать, что ты наследница Слизерина. Я имею в виду, ты же сама полукровка, ради всего святого!

— Вот именно, — ухмыльнулась Лукреция, сидевшая на диване. — Ты же полукровка. Как будто полукровка может быть наследником Слизерина.

Гермиона не могла не улыбнуться иронии её слов. Однако, похоже, она была не одинока в своём мнении. Большинство Слизеринцев отвергли идею о том, что она является наследницей Слизерина, основываясь на её крови.

«Представляю себе, что бы они говорили, если бы узнали, что я на самом деле магглорождённая».

Следующий день прошёл не так гладко, как воскресенье. Гермиона больше не могла избегать людей, и весь день на её занятиях ученики из других факультетов смотрели на неё подозрительно и садились как можно дальше от неё, как будто ожидали, что она нападёт на них посреди класса. Один парень из Гриффиндора даже пошёл на то, чтобы демонстративно показать Гермионе зубчик чеснока, который он носил на шее, только чтобы его конфисковал профессор Дамблдор, который ободряюще улыбнулся Гермионе. Это несколько ободрило её, напомнив, что Дамблдор подозревает Тома, а не её.

В конце урока трансфигурации Минерва снова подошла к Гермионе. На этот раз она выглядела слегка встревоженной.

— Привет, Гермиона. Я просто подумала, что ты должна знать, что авроры допрашивали меня сегодня, и они… э-э… ну, они спрашивали о тебе. Они допрашивали Эмму до меня, так что я уверена, что она рассказала им всё о своей нелепой теории, — быстро сказала Минерва, выглядя раздражённой. — Но я сказала им, что это абсурд, и перечислила все причины, которые могла придумать. Я просто подумала, что ты должна знать, что они спрашивали о тебе.

— Спасибо, Минерва, — спокойно ответила Гермиона, хотя сама была крайне взволнована.

Она обменялась взглядом с Гарри и Роном и увидела, что они выглядели именно так, как она себя чувствовала.

— Ты же не думаешь… я имею в виду, как сказала Минерва, это может быть стандартный допрос, верно? Не то чтобы у них были какие-то доказательства или что-то ещё… это просто предположение, — сказал Рон.

Гарри энергично закивал.

— Да, они ничего против тебя не имеют, Гермиона.

Но Гермиона действительно волновалась. На самом деле, она провела весь день в тревоге, потому что, казалось, почти везде, куда бы она ни повернулась, она могла видеть одного из трёх авроров, идущих по замку, изучающих стены или случайно спрашивающих студентов, которые проходили мимо. Она старалась избегать их, когда видела такую возможность, просто потому, что они вызывали у неё тошнотворное чувство.

Только вечером что-то другое окончательно вытеснило из её головы мысли об аврорах. Это произошло, когда она и Рон торопливо возвращались в общую комнату из Выручай комнаты. До комендантского часа оставалось всего несколько минут, а они всё ещё находились на седьмом этаже. Внезапно, без всякого предупреждения, Рон упал на пол, и Гермиона ахнула, сразу поняв, что он был заколдован. Ей показалось, что она услышала какой-то звук за углом прямо перед собой. Потрясённая и немного испуганная, она подняла свою палочку, чтобы защитить себя, но звук шагов раздался позади неё, и она быстро обернулась на своём месте. Её тело похолодело, когда она увидела, как Риддл вышел из-за большой статуи, подняв палочку и глядя на Рона одновременно удовлетворённо и презрительно.

— Это было на удивление легко, — сказал он фальшиво разговорчивым тоном.

Внезапно Гермиона осознала, что они с Риддлом остались наедине перед самым комендантским часом на седьмом этаже в почти необитаемом углу замка, и, если не считать заколдованного Рона, лежащего на полу, они были одни. У неё вдруг сильно пересохло в горле.

— Чего ты хочешь? — спросила она.

Но Риддл проигнорировал её и продолжал смотреть на Рона.

— Знаешь, в этом тусклом свете он действительно выглядит так, словно окаменел, не так ли? — тихо сказал Риддл. — Жаль, что он полукровка.

— Что тебе нужно? — спросила Гермиона, и её голос стал ещё более пронзительным от скрытой угрозы.

— Что? Я ведь не заставил тебя чувствовать себя неловко, Гермиона? — насмешливо сказал он, наконец взглянув на неё. — Но ведь это не ты, верно? Ты — всеобщий кандидат в наследники Слизерина.

— Я-я… — запинаясь, пробормотала она, не находя слов от гнева.

— Ты была слишком беспечна, Гермиона, — внезапно сказал Риддл, и его лицо немного посуровело. — Слишком уж неосторожна. Твой маленький трюк обошёлся нам дороже, чем ты можешь себе представить.

— Какой ещё трюк? — спросила она, совершенно сбитая с толку переменой тона Риддла.

— Не строй из себя дурочку, — холодно сказал он. — Если бы ты не позволила всем поверить, что мы расстались, я бы никогда не позволил Андреа так бесстыдно флиртовать со мной, и никто бы никогда не заподозрил тебя, ревнивую бывшую подружку Тома Риддла, в том, что ты наследница Слизерина. Неужели ты не понимаешь, какое внимание это может привлечь к нашим исследованиям?

Гермиона ошеломлённо уставилась на него. Неужели ему всё равно, что она берёт на себя вину за его преступление? Но, конечно же, ему было всё равно… нет, Том Риддл заботился только об одном человеке, и это был он сам. Все остальные были просто пешками, которых можно было использовать в своих интересах и использовать в нужный момент.

— Почему... почему именно я виновата в этом?

— Я не давал тебе разрешения порвать со мной, но сейчас это неважно. Нет, важно то, что ты кое-что скрывала от меня, Гермиона. Не думай, что я об этом забыл. Ты дала клятву Феликса, что расскажешь мне всё, что знаешь, и я знаю, что есть что-то, чего ты мне не говоришь. Так вот, я не знаю, как ты это сделала, но в клятве должно быть была какая-то лазейка, которую я пропустил. Но я больше не потерплю этого, — сказал он предостерегающе, угрожающе шагнув к ней.

Гермиона инстинктивно отступила назад с поднятой палочкой, уверенная, что единственная причина, по которой она ещё не съёжилась, — это храбрость, которую ей придавало ожерелье.

Риддл взмахнул своей палочкой и произнёс невербальное заклинание, и прежде чем Гермиона успела отреагировать, её палочка вылетела из её руки и аккуратно приземлилась в его. Прежде чем она успела окончательно впасть в панику, Риддл прижал её к стене, крепко прижав ладони с обеих сторон от её головы.

— Пошел прочь от меня, — твёрдо сказала Гермиона, ужасаясь их близости. Воспоминания об их последней встрече были свежи в её памяти.

Но Риддл только улыбнулся — ласково, хотя и снисходительно.

— Но ведь в прошлый раз ты не так уж сильно возражала, правда? — тихо сказал он, не сводя с неё глаз. — Нет, тебе очень понравилось.

Гермиона не ответила. Вместо этого она попыталась отодвинуться от него, но, к своему ужасу, обнаружила, что не может пошевелить ни руками, ни ногами, и даже отвернуться от него не может. Риддл усмехнулся, увидев её встревоженное лицо.

— Это просто мера предосторожности. Не надо так пугаться. У тебя нет причин бояться меня, Гермиона. Из нас получилась бы хорошая команда, ты и я. У нас обоих есть то, что нужно другому, не так ли? Если ты расскажешь, что скрывала от меня, я буду более чем готов рассказать тебе то, что ты хочешь знать, или даже помочь тебе найти это. Ты увидишь, что я могу быть очень разумным, Гермиона, — сказал он.

Он говорил так, как будто его слова были верхом здравого смысла, как будто он делал ей большое одолжение. Но Гермиона действительно понимала в тот момент, как Риддл мог манипулировать теми, кто был ему нужен. Только тот факт, что она точно знала, кто он такой, защищал её от него.

— Нет, — прошептала она.

— Ну-ну, не так быстро. Я ещё не закончил, — тихо сказал он и медленно наклонился к ней, как бы желая поцеловать. Она не сводила глаз с его губ, и у неё перехватило дыхание. Она в ужасе смотрела, как он приближается, пока он не оказался мучительно близко. Она хотела, чтобы он отошёл от неё, но какая-то другая её часть стремилась к тому, чтобы он не двигался. Затем, внезапно, он отступил от неё на шаг, оставив между ними значительное расстояние, его руки больше не были рядом с ней. Гермиона внезапно похолодела, лишившись тепла, которое давала его близость, и ей стало очень стыдно.

— Ты увидишь, что я могу быть грозным противником для тех, кто противостоит мне, Гермиона. Помни свою клятву. У тебя есть одна неделя, чтобы выбрать сторону. До тех пор, — сказал он предостерегающе, прежде чем уйти.

* * *

Гермиона и Риддл никак не могли понять, что оглушённый Рон был не единственным человеком в их присутствии. Звук, который Гермиона услышала в коридоре за углом, на самом деле был шагами не кого иного, как Альбуса Дамблдора, который как обычно патрулировал коридоры. К их невезению он был, конечно, невидим, так как это делало работу намного легче, и поэтому, когда он тихо повернул в коридор, где находились все трое, его присутствие не было обнаруженным.

Естественно, заметив, с кем именно он столкнулся и какое напряжение повисло в воздухе, он предпочёл остаться незамеченным.

Он наблюдал, как разворачиваются события перед ним, всегда держа палочку наготове на случай, если Риддл зайдёт слишком далеко. Он смотрел, как Риддл уходит, а Гермиона смотрит на стену перед собой, всё ещё не осознавая, что может двигаться. Однако её руки дрожали, и вскоре она отошла от стены, бросив встревоженный взгляд на своего друга, мистера Уэсли.

Альбус всё ещё пытался понять, что же произошло. Единственное, что он действительно понял, так это то, что у Гермионы была информация, которая была нужна Тому, но которую она не хотела давать… и что у Тома была информация для неё. Альбус вспомнил свою поездку в Годрикову лощину. Он не нашёл никаких следов у монумента, и всё же был уверен, что там произошло нечто значительное, что заставило Тома считать поездку удачной. Может ли эта информация быть связана с этим? Или с самим ожерельем?

Но более зловещее предположение закралось ему в голову. Альбус с трудом мог в это поверить, но ему почти показалось, что предупреждение Тома о неосторожности Гермионы подразумевало, что она сама себя разоблачила.

Он наблюдал, как Гермиона, чьи руки уже не дрожали, привела в сознание своего друга и сказала ему, что молодая девушка, лица которой она не видела, заколдовала его.

«Может ли Гермиона Джин действительно быть наследницей Слизерина?»

* * *

Следующие несколько дней прошли для Гермионы очень медленно. С одной стороны, она постоянно ловила на себе взгляды, перешёптывания и случайные оскорбления подозрительных студентов, а с другой — её сердце замирало всякий раз, когда она видела одного из авроров, словно она была уверена, что они готовы запереть её в Азкабане. Но они никогда не останавливали её и даже не смотрели на неё, хотя она знала, что это только вопрос времени.

Однако ничто не вызывало такого смятения в её сознании, как Риддл. Не то чтобы он беспокоил её с того самого вечера понедельника, но страх, что он может снова встретиться с ней до конца недели, возможно, чтобы изменить своё решение или дать ей небольшое напоминание, отвлекал её весь день. И мысль о том, что он может дать ей повод увидеть сторону Лорда Волдеморта на этом красивом лице, пугала её до поздней ночи. Одно дело знать, что именно он нападает на магглорождённых, и совсем другое-видеть это собственными глазами. Он зло. Какая-то часть её знала, что, только поймав его на месте преступления и увидев зло, сияющее в его глазах, она сможет по-настоящему бояться его и забыть о своих чувствах.

Думая обо всём этом, Гермиона была очень рада, когда наконец настал день спектакля Рона. Это давало ей прекрасную возможность отвлечься от своих мыслей. За час до начала спектакля Гарри и Гермиона, как и просил их Рон, спустились в Большой зал и встретились с ним у входа. Гермиона не могла не удивиться его внешнему виду. Вместо доспехов, которые обычно носил сэр Невезучий, на Роне была старомодная туника тёмно-изумрудного цвета, доходившая ему до колен и слегка рассечённая спереди. На ней был золотой дракон. Его руки и ноги были защищены блестящей кольчугой, а ноги обуты в толстые, тяжёлые чёрные сапоги. На голове металлический шлем, который оставлял его лицо открытым, а вокруг талии был пояс, к которому был прикреплён его меч.

— Ну, — сказал он смущённо. — Что вы думаете? Я имею в виду, мне должны были надеть кольчугу и на шее, но я не мог нормально двигаться, и перчатки были не по размеру, но…

— По-моему, ты выглядишь великолепно, Рон! — воскликнула Гермиона, просияв.

— Я согласен, — добавил Гарри. — Смешно, конечно, но блестяще! Жаль только, что у меня нет фотоаппарата, чтобы показать это Фреду и Джорджу, когда мы вернёмся.

— О, заткнись, Гарри, — сказал Рон, но выглядел он довольным, или по крайней мере настолько довольным, насколько может выглядеть такой нервный человек. Потому что Гермионе действительно показалось, что Рон выглядит так же, как и перед квиддичным матчем, — его вот-вот стошнит от волнения.

— Рон, разве ты не говорил, что профессор Бири приготовил зелье чтобы ты не нервничал? — спросила Гермиона.

Рон поморщился в ответ.

— Да, но мне нужно принять его примерно за пять минут до начала спектакля, потому что он не смог приготовить его много. Я просто надеюсь, что действие продлится до конца спектакля, — добавил он, и его лицо слегка позеленело. — В любом случае, мне действительно пора возвращаться. Я вообще-то не собирался выходить из зала или показывать кому-то этот костюм.

Гарри похлопал его по плечу, и Гермиона быстро обняла его одной рукой. Но именно в этот момент дверь в Большой зал со скрипом отворилась, и оттуда высунулась голова Скарлетт. Гермиона могла только видеть, что она была одета в мантию бледно-золотого цвета. Но именно потрясённое выражение её лица привлекло внимание Гермионы, и она быстро отошла от Рона.

— Рон! — прошипела Скарлетт. — Что ты здесь делаешь? И что она здесь делает? — спросила она, бросив злобный взгляд на Гермиону.

Гермиона точно знала, что будет дальше, но всё равно решила изобразить недоумение.

— А почему именно я не должна быть здесь? — невинно спросила она.

— Как будто ты не знаешь. Я хочу, чтобы ты знала, что Эмма уже рассказала аврорам всё о тебе. Я бы на твоём месте не слишком здесь расслаблялась. Я не думаю, что мы увидим тебя снова после рождественских каникул, — сказала она с усмешкой.

Лицо Рона внезапно покраснело, и он яростно посмотрел на Скарлетт.

— Как ты смеешь так разговаривать с Гермионой?! — воскликнул он. — Извинись!

— Нет! Как ты можешь её защищать? Она же наследница Слизерина! — настаивала Скарлетт, нагло скрестив руки на груди.

— Скарлетт! Я уже говорил вам об этом. Гермиона не является наследницей Слизерина!

— Как ты можешь ей доверять? Как же так? Практически все подозревают её!

— Ну, а я нет, — сердито возразил Рон. — Я знаю, что она невиновна, и не потерплю, чтобы ты так о ней говорила!

К этому моменту Скарлетт буквально кипела от злости, и Гермиона знала, что если бы взглядом можно было убить, то даже ожерелье на шее не спасло бы её.

— И я не могу слышать, как ты защищаешь того, кто является чистым злом!

— О, не беспокойся на этот счёт я определенно не буду защищать тебя в ближайшее время.

Скарлетт выглядела абсолютно шокированной.

— Ты действительно просто глупый, эгоистичный Слизеринец, не так ли? — прорычала она. — Вот что я тебе скажу, Рон. Либо я, либо она! Ты не можешь выбрать нас обоих. Ты сам сделаешь этот выбор.

— Это довольно простой выбор, Скарлетт, — холодно сказал Рон. — Если ты так считаешь, то нам конец.

— Прекрасно! — рявкнула она, прежде чем уйти прочь.

Гарри и Гермиона уставились на Рона, разинув рты.

— Ух ты, Рон, — сказал Гарри через мгновение. — Я и не знал, что в тебе это есть. Хороший выбор, я бы сказал.

— О, Рон, — сказала Гермиона, блестя глазами, и, не зная, что сказать, быстро обняла его ещё раз.

— Да, но она всё равно начала меня раздражать, — застенчиво сказал Рон.

Рон вскоре вернулся в Большой зал для последних приготовлений, а Гарри и Гермиона вернулись в общую комнату Слизерина. Гермиона предложила посмотреть карту Мародёров до конца вечера, что она делала гораздо чаще в последнее время, как будто надеялась доказать свою преданность Гарри и Рону.

Когда пришло время, она и Гарри вернулись в Большой зал. С тех пор как они в последний раз обедали здесь, он был тщательно украшен, и большая сцена была установлена там, где должен был быть стол учителей, но они не могли видеть её из-за толстых бархатных занавесок, висящих поперёк неё. По всему залу были расставлены маленькие столики, за которыми сидели учителя.

Гермиона заняла своё место рядом с Гарри за Слизеринским столом, и на этот раз люди не смотрели на неё. Все были слишком взволнованы пьесой, чтобы беспокоиться о ней в тот вечер, и Гермиона, наконец, почувствовала, что может сидеть сложа руки и наслаждаться игрой.

Наконец профессор Бири встал и быстро и довольно оживлённо представил участников спектакля. Щёки его пылали от возбуждения, и он то и дело ронял шляпу, которую держал в руке. Единственным человеком, который выглядел более нервным, чем он, был профессор Кеттлберн, который продолжал нервно почёсывать лицо и потирать нос. Гермиона подумала, не беспокоится ли он о гигантском черве, которого он подарил для спектакля.

Как только профессор Бири закончил свою речь, он поднял палочку, и занавески отлетели в сторону, открывая декорации. Гермиона была удивлена, увидев на сцене не четверых, а по меньшей мере двадцать учеников. Все они были одеты в старомодную одежду, некоторые в мантии, а другие в крестьянской маггловской одежде. На передней части сцены Скарлетт, Бетани и Эмма стояли рядом друг с другом, привлекая немедленное внимание толпы. Гермиона могла видеть Рона в отдалении у калитки в сад, сидящего и выглядевшего безнадёжно и несчастно. Семикурсник из Хаффлпаффа стоял у края сцены, одетый как аристократ, и начал рассказывать эту историю. Он объяснил, что люди собрались в этом месте в надежде, что их выберут, чтобы войти в сад и позволить им искупаться в водах фонтана, которые дарили сказочную удачу. Как только он закончил, Бетани шагнула вперёд и заговорила с Эммой и Скарлетт.

— Меня зовут Аша, и я была поражена болезнью, которую не смогли бы вылечить даже самые талантливые целители, — сказала она с печальным выражением лица. — Я надеюсь, что фонтан в конце концов излечит меня от этого бремени. Что привело вас сюда, прекрасные девушки?

— Злой колдун лишил меня моего дома, моего золота и волшебной палочки, — сказала Эмма, шагнув вперёд. — Я надеюсь, что фонтан честной удачи избавит меня от нищеты и вернёт мне то, что принадлежит мне по праву.

— А моё сердце, — сказала Скарлетт, — было разорвано на куски человеком, которого я любила как никого другого. Я только надеюсь, что фонтан восстановит моё больное сердце.

И так все трое продолжали разговаривать, утешая друг друга и клянясь, что они помогут друг другу в их поисках. Затем раздался трубный звук, и все студенты на сцене собрались вокруг ворот. Ворота медленно открылись, и несколько лиан ползучих растений выползли из сада и обвились вокруг Бетани. Бетани радостно вскрикнула и обняла Эмму за талию, а та, в свою очередь, прижалась к Скарлетт. И виноградные лозы потянули ведьм вперёд в сад и отделили всех остальных, кто пытался войти, но как только три ведьмы были утащены, халат Скарлетт зацепился за пояс Рона, и он был втянут вместе с ними.

Занавески упали, но через минуту снова открылись, заставив замолчать студентов, которые воспользовались случаем, чтобы начать сплетничать об актёрах. Сцена изменилась. Теперь на ней остались только четверо студентов, и перед ними предстал холм, который Дамблдор спроектировал. Холм был так высок, что они не могли видеть его вершину, так как он был скрыт занавеской, но Гермиона знала, что он был настолько высоким, что едва не касался потолка.

После долгих споров о том, что делать с Роном, который представился как маггл, известный как сэр Невезучий из-за своего мрачного состояния, три ведьмы решают, что он должен пойти с ними. Поэтому они поднялись на холм в поисках фонтана. Как и объяснял профессор Дамблдор, пока они шли, холм погрузился в землю, но вершина не приближалась. Вскоре все четверо столкнулись с гигантским червём.

Профессор Кеттлберн не разочаровал. Хотя Гермиона считала, что червь больше всего похож на змею — он был огромен и определённо внушал страх. Было до боли очевидно, что страх на лицах четырёх актёров был настоящим в этот момент, и Гермиона была уверена, что даже слышала, как выругался Рон, но они успокоились, и червь повёл себя так, как обещал профессор Кеттлберн — когда Аша пролила слёзы, существо скользнуло обратно под сцену.

Игра продолжалась, пока все четверо поднимались на холм и преодолевали все новые препятствия. Гермиона была вынуждена признать, что эти четверо великолепно справлялись с ролью актёров. И особенно она гордилась Роном, который мастерски преодолел свой страх перед сценой — хотя Гермиона знала, что зелье, которое ему дал профессор Бири, имеет к этому самое непосредственное отношение.

Наконец они добрались до фонтана счастья на вершине холма. Три ведьмы, у которых все проблемы были решены во время подъёма, вместе повернулись к Рону и объявили, что он должен быть тем, кто будет купаться. Так он и сделал, а когда вышел из воды, то повернулся к Бетани, которая играла Ашу.

Именно тогда Гермиона поняла, что что-то не так. Сэр Невезучий собирался сделать предложение Амате — её играла Скарлетт — после купания, но Рон даже не взглянул на неё. Выражение лиц трёх ведьм внезапно застыло, и Гермиона увидела, что у профессора Бири был такой вид, словно у него сейчас случится сердечный приступ.

— Дражайшая Аша! — заявил Рон. — Ты самая красивая и прекрасная женщина, которую я когда-либо встречал! Не будете ли вы так любезны позволить мне взять вас в жёны.

Краем глаза Гермиона увидела, как профессор Бири упал со стула, но никто не обратил на него никакого внимания, потому что в этот момент в зале раздался ужасный взрыв, и сцена внезапно загорелась. Гермиона сразу поняла, что произошло — гигантский червь был вовсе не червём. Это был Эшвиндер. Существо, которое живёт всего час, должно быть, отложило свои яйца под сценой. К величайшему несчастью для профессора Кеттлберна, чья работа теперь была почти наверняка поставлена на карту, яйца Эшвиндера очень легко воспламеняются и никогда не должны находиться рядом с деревом. И вот уже горела деревянная сцена.

Удивительно, однако, что растерянные студенты вскочили на ноги, и персонал уже бежал к сцене. Скарлетт сердито повернулась к Рону и Бетани и начала ругаться на них, что разозлило Бетани так сильно, что она выхватила палочку и послала заклинание. Она промахнулась, но Скарлетт не хотела остаться в стороне, и ударила в неё заклятием, и вскоре эти двое яростно сражались. Эмма кричала им, чтобы они остановились, в то время как Рон — довольно мудро — сбежал с горящей сцены.

Гермиона не смогла удержаться от смеха. Она засмеялась ещё громче, когда профессор Бири, который был почти в слезах, выбежал на сцену и начал кричать на девушек, чтобы они прекратили борьбу, только чтобы получить удар своенравного проклятия. Однако её смех оборвался, когда ещё один взрыв сотряс сцену и загорелся занавес. Ученики уже кричали, а те немногие учителя, которые ещё не боролись за контроль над пламенем, выкрикивали приказы ученикам покинуть зал. Естественно, никто не обратил на них никакого внимания, и Гермиона почувствовала, что её толкают ученики, которые в панике бегут к двери.

Это заняло некоторое время, но в конце концов ей удалось выбраться из Большого зала. Её горло болело от дыма, который она вдыхала. Однако она потеряла Гарри, и когда пыталась пробраться через переполненный вестибюль в его поисках, то услышала, как кто-то окликнул её по имени.

Она обернулась и увидела профессора Дамблдора, который стоял в конце толпы и звал её к себе. Смущённая и встревоженная, она направилась к нему.

— Да, сэр?

— Мисс Джин, — торжественно произнёс он, — я хотел бы видеть вас в своём кабинете. Авроры хотят с вами поговорить.

Альбус Дамблдор видел, как кровь отхлынула от лица девушки. Она потрясённо уставилась на него, но сохранила самообладание.

— А разве… разве вы не должны помогать в Большом зале, сэр? — растерянно спросила она. — Пожар…

— Я уверен, что они справятся и без меня, — спокойно ответил он. — В любом случае, это не опасно. Я смог отложить допрос до окончания спектакля, но они больше не намерены ждать. А теперь, пожалуйста, пойдёмте со мной.

Гермиона некоторое время молча смотрела на него, потом мрачно кивнула и последовала следом за ним. Это была тихая прогулка до его кабинета, и он сам задавался вопросом, что узнает на этом допросе. Он подозревал девушку, но сомневался, что она действует одна. Вполне логично, что Том с ней в сговоре. Однако главный вопрос заключался в том, кто был лидером. Кто же на самом деле был наследником Слизерина?

Войдя в свой кабинет, он увидел, что все три аврора находятся на месте. Он заметил, что Гермиона с опаской смотрит на них. Он едва ли мог винить её за это. Главный следователь, аврор Поллукс Парселл, был довольно грозного вида мужчина лет пятидесяти пяти с суровыми чёрными глазами, которые, казалось, пронзали самую душу человека. Он уже сидел в одном из кресел напротив стола Альбуса, выглядя довольно напряжённо и устрашающе. Хотя он никогда бы не признался в этом, Альбус испытывал очень мало уважения к этому человеку.

По обе стороны от Парселла стояли два младших аврора чуть старше двадцати лет, которых Альбус имел удовольствие учить: слева от него стоял Шарлус Уитерс — довольно способный, хотя неуклюжий студент Гриффиндора, и Эдмунд Аркрайт — значительно более умный и очень решительный студент Равенкло.

— Джентльмены, позвольте представить вам мисс Гермиону Джин, — сказал Альбус, закрывая за ними дверь.

Парселл продолжил рассматривать Гермиону, которая стояла под его пристальным взглядом уверенная и гордая, даже если её бледный цвет лица выдавал её.

— Итак, это наш главный подозреваемый, не так ли? — протянул Парселл. — Ну ладно, у нас не весь день впереди. Присаживайтесь, пожалуйста.

Альбус нахмурился, услышав столь грубое приветствие, и, почувствовав жалость к девушке, любезно предложил ей занять своё место. Он знал, что главная причина, по которой Парселл так грубо себя вёл в данный момент, заключалась в том, что он подозревал Гермиону, будто бы она была наследницей. Как бы Альбус ни подозревал Гермиону, она была невиновна до тех пор, пока её вина не будет доказана. К сожалению, ему не удалось убедить Парселла вести себя также.

Как будто намеренно идя против Альбуса, Парселл настоял на том, чтобы допрос был организован в министерском стиле, и поэтому подозреваемому был предоставлен стул. Он располагался напротив большого (и довольно удобного на вид) кресла Парселла, за которым стоял небольшой столик. Он был весь в бумагах и там лежало что-то ещё. Между допрашивающим и допрашиваемым лицом ничего не было.

Гермиона неуверенно посмотрела на кресло, но всё же села, с опаской глядя на своего собеседника, в то время как Альбус занял своё место за столом.

— Итак, — оживлённо начал Парселл, — давайте начнём с самого начала. Шарлус, готов?

— Да, сэр, — ответил Шарлус, держа наготове блокнот в одной руке и перо в другой.

— Как вас зовут? — спросил Парселл Гермиону, и его тон был несколько резче, чем Альбус считал необходимым.

— Гермиона Джин, — спокойно ответила она, как будто его тон был ей непонятен.

— Сколько вам лет?

— Семнадцать лет.

— Что вам известно о недавних нападениях в этой школе? — спросил Парселл, пристально глядя ей в глаза.

— Мне ничего не известно, сэр, — уверенно и спокойно ответила она. —То есть я знаю не больше, чем все остальные. Студенты окаменели, и это, как полагают, работа наследника Слизерина.

— И вы не причастны к этим нападениям?

Если Гермиона и была застигнута врасплох столь прямым вопросом, то не подала виду.

— Нет, — твёрдо сказала она.

— И вы не знаете, кто причастен к этим нападениям? — спросил он.

— Нет.

— Вы не знаете, где находится Тайная комната?

— Нет.

— Вы являетесь наследником Слизерина?

— Конечно, нет. Я никогда не смогу быть наследником Слизерина, — заявила она так, словно это было самой очевидной вещью в мире.

— О, и почему же? — ответил Парселл, насмешливо подняв брови.

— Потому что наследником Слизерина может быть только мужчина. Я, как женщина, могу быть только наследницей, — ответила она.

Альбус не мог удержаться от тихого смешка над её остроумием, и уголок её рта дёрнулся, как будто она тоже хотела улыбнуться.

Однако Парселлу было не до смеха, и он бросил на неё взгляд, который мог бы вскипятить воду.

— Я полагаю, вы думаете, что это смешно? — прорычал он, крепко сжав кулак.

— Конечно, нет, — тихо ответила она. — Однако я думаю, что вы напрасно теряете время, допрашивая меня.

— Хорошо, мисс Джин, — спокойно ответил Парселл, откидываясь на спинку стула. — Если вы такой бесполезный человек, чтобы вас допрашивать, не могли бы вы объяснить, почему самое первое нападение произошло в тот же день, когда вы прибыли в эту школу? Или почему второй жертвой оказалась девушка, которая публично унизила вас всего за день до того, как её нашли окаменевшей? — сказал он, и голос его от этих вопросов становился всё злее и злее. — И я полагаю, что это просто совпадение, что ваша третья жертва — та самая девушка, которую вы своими глазами видели флиртующей с вашим бывшим парнем?

Альбус внимательно наблюдал за ней, зная, что её допрашивающий только что выдвинул против неё, возможно, самое сильное обвинение, так как он ещё не говорил аврорам о своих подозрениях, предпочитая подождать и посмотреть, что из этого выйдет. Гермиона просто посмотрела на него в шоке, и Альбус не знал, что и думать об этом выражении лица. Было ли это лицо невинного человека, обвинённого в большой несправедливости, или виновного человека, осознающего своё разоблачение?

— Совпадение, — смело заявила она. — Это было просто совпадение. Я не нападала на них. Я не знаю, кто это сделал. Я и сама полукровка.

— Да, видите ли, мисс Джин, дело в том, что нам понадобятся некоторые доказательства того, что вы утверждаете. И даже если бы у вас были доказательства, этого было бы недостаточно.

— Почему? — спокойно спросила Гермиона, хотя Альбус видел, что она встревожена.

— Потому что вы уже были разоблачены как лгунья, — холодно ответил Парселл.

Гермиона застыла, выражение её лица внезапно застыло, и казалось, что она не осмелится произнести ни слова. Альбус тоже был заинтригован. Он не был осведомлён ни о какой такой информации.

— Вы предоставили директору школы документы, из которых следовало, что вы получили двенадцать СОВ, причём одиннадцать из них — на отлично. И всё же ни фамилии, ни вашего имени, ни ваших результатов нигде не было найдено в документах департамента образования. А вы знаете, мисс Джин, что такая ложь противозаконна?

Альбус был шокирован, во-первых, новостью о фальсификации, но ещё больше тем фактом, что он не додумался сам проверить существование документов. Его реакция, однако, не шла ни в какое сравнение с поведением девушки, её уверенное выражение лица исчезло, а руки заметно дрожали. Её лицо резко побледнело. Хотя она ничего не ответила, на её лице отразилась глубокая тревога.

— Вы это отрицаете? — требовательно спросил Парселл, наклонившись вперёд с очень жёстким выражением лица.

Но девушка по-прежнему молчала.

— Хорошо. Эдмунд, — нетерпеливо сказал Парселл, протягивая руку. — Сыворотка правды.

Альбус резко повернул голову к Эдмунду и был поражён, увидев, что тот потянулся чтобы взять зелье со стола позади кресла Парселла. Его взгляд метнулся обратно к Гермионе, и впервые за этот вечер в её глазах появилось то, что Альбус мог описать только как страх.

— Вы… вы не можете! — она замялась и вскочила с места. — Вы не можете этим воспользоваться — это незаконно!

— Значит, вы слышали о Сывортке? Хорошо, мне не придётся объяснять, что это самая мощная Сыворотка правды, известная волшебному виду.

— Это незаконно, — повторила она возмущённо.

Альбус, хотя и был чрезвычайно заинтригован страхом девушки (который он мог объяснить только её виной), вынужден был согласиться с ней.

— Боюсь, мисс Джин права, Поллукс, — сказал Альбус, нахмурившись. — Использование Сывортки правды является незаконным и, конечно же, не считается стандартным использованием при допросах.

— Как бы то ни было, — протянул Парселл, — у меня есть специальное разрешение самого Министра, чтобы использовать его в данном случае. Эдмунд, покажи ему подписанное письмо с одобрением.

Эдмунд взял со стола письмо и передал его Альбусу, который быстро перечитал его краткое содержание.

— В таком случае, Поллукс, мне не нужно говорить тебе, чтобы ты задавал вопросы только относящиеся к этому делу, — серьёзно сказал Альбус.

— Конечно. Эдмунд, дай мне зелье.

— Нет, — внезапно сказала Гермиона, решительно покачав головой и скрестив руки на груди. — Нет, я отказываюсь его принять. Вы не имеете права.

Парселл поджал губы и сердито посмотрел на неё.

— Эдмунд, зелье! — резко сказал он.

Эдмунд, добавивший Сыворотку правды в стакан с водой, шагнул вперёд и протянул стакан Гермионе. Она отказалась, ещё энергичнее покачав головой и быстро отойдя от него на несколько шагов.

— Вы не имеете права, — повторила она, делая ещё один шаг назад, когда Эдмунд шагнул вперёд. — Вы не можете это сделать. Вам придётся сначала арестовать меня и заставить выпить зелье в самом Министерстве. Таков закон!

— Дай ей выпить это, Эдмунд! — нетерпеливо сказал Парселл.

Эдмунд сделал ещё несколько решительных шагов ей навстречу, заставив Гермиону сделать ещё один шаг назад, пока она не врезалась прямо в дверь кабинета и больше не смогла отступить. Она бросила быстрый встревоженный взгляд на стену позади себя, прежде чем с опаской посмотреть на Эдмунда, который снова протянул ей стакан. Она смотрела на него несчастно и со страхом, но медленно, очень медленно протянула руку, чтобы взять его. Все взгляды были устремлены на её руку, когда она обхватила пальцами стакан и взяла его из рук Эдмунда. Именно в этот момент Альбус заметил её другую руку. Другая рука — она была сжата на дверной ручке. Но прежде чем он успел что-то сказать, Гермиона открыла дверь и одновременно плеснула водой в лицо Эдмунду. Она позволила стакану упасть на пол и разбиться, одновременно выбегая из кабинета и в коридор.

Всё произошло так быстро, что Альбус едва успел среагировать. Парселл вскочил со стула, и кто-то издал гневный крик — это был Эдмунд, взбешённый её нападением, который бросился за ней. К тому времени, как Альбус подошёл к двери, Эдмунд, который был намного крупнее, сильнее и быстрее Гермионы, уже прижимал сопротивляющуюся девушку к полу, её левая рука болезненно сжималась за спиной, а палочка прижималась к шее.

Гермиона вскрикнула от боли, когда Эдмунд прижал её руку к спине.

— Эдмунд, — строго сказал Альбус. — Вы немедленно отпустите её руку и позволите ей встать.

— Я полагаю, что здесь именно я отдаю приказы, Дамблдор, — холодно возразил Парселл, только что присоединившись к ним в коридоре.

— Тем не менее, мисс Джин остаётся ученицей этой школы, я настаиваю, чтобы с ней обращались с уважением, — ответил Альбус. — Ты не можешь винить её за то, что она хотела убежать от Сыворотки правды. Невиновна, пока её вина не доказана, Поллукс.

Парселл не ответил, но уголок его рта дёрнулся в раздражении.

— Эдмунд, проводи девушку обратно на её место. Свяжи ей ноги заклинанием, если, конечно, наш дорогой профессор не возражает, — добавил он, с презрением глядя на Альбуса.

— Не возражаю, — спокойно ответил Альбус.

Гермиона попыталась вырваться, когда Эдмунд грубо усадил её обратно на место, но мужчина легко удержал её. Альбус увидел, что у неё на глазах слёзы — он предположил, что это от боли, но не был в этом уверен — и всё то же испуганное выражение лица. Проходя мимо него, она бросила быстрый взгляд в его сторону, на секунду встретившись с ним взглядом, а затем смущённо отвернулась. Альбус мог только мрачно оглянуться назад.

Как только её усадили на стул, и все снова заняли свои места, Эдмунд дал ей ещё один стакан воды, в котором было пять капель Сыворотки правды. Это было больше, чем требовалось, но Парселл настоял на этом из предосторожности. Она отказалась взять стакан, вместо этого уставившись на стену позади Парселла и игнорируя его.

На Парселла это не произвело никакого впечатления.

— Юная леди, эти выходки вам не помогут, — прорычал он. — Мы можем заставить вас выпить его, если до этого дойдёт.

Гермиона сердито посмотрела на него и покачала головой. Парселл ответил кивком головы Эдмунду, который мрачно кивнул в ответ. Взмахом волшебной палочки вода хлынула из стакана прямо в рот Гермионе, и единственное, что удержало её от того, чтобы выплюнуть или даже подавиться ею, было заклинание, которое использовал Парселл, чтобы заставить её проглотить. И она действительно сглотнула, но не без того, чтобы не бросить самый злобный взгляд на своего допрашивающего.

— Начнём, — медленно произнёс Парселл, и на его лице появилась довольная ухмылка. — Как вас зовут?

Девушка моргнула, глядя на него, прежде чем медленно произнести, как будто сожалея об этом:

— Гермиона.

Ухмылка Парселла мгновенно исчезла с его лица, и Альбус не смог сдержать лёгкой улыбки.

— Ваше полное имя, — прорычал он. — Включая любые отчества и фамилии.

Гермиона глубоко сглотнула, прежде чем сказать:

— Гермиона Джин Г-Грейнджер.

Как только эти слова слетели с её губ, она яростно закусила губы и с сожалением зажмурилась. Альбус выпрямился в кресле.

«Это что-то новенькое».

— Ага! — Сказал Парселл, торжествующе наклонившись вперёд. — Значит, она всё-таки что-то скрывала! Ты записал это, Шарлус?

Шарлус, который яростно писал, стараясь не отставать, зажав язык между губами, просто пробормотал:

— Да, сэр, — не поднимая глаз и продолжая.

— Вы действительно получили двенадцать СОВ?

— Да.

— Является ли документ, который вы предоставили, подделкой?

— Да, — призналась она, сгорая от стыда.

— Шарлус, сделай пометку. Нам нужно будет посмотреть её настоящие результаты СОВ с новым именем, которое она сказала. А теперь — главные вопросы, — с жадностью произнёс Парселл. — Это вы открыли Тайную комнату?

— Нет, — сказала она с некоторым облегчением, а потом быстро добавила: — Теперь вы мне верите? Я могу идти?

Альбус был ошеломлён её ответом. Несмотря на всё сопротивление, он ожидал, что ответом будет громкое «да».

— Что значит «нет»? — прорычал Парселл.

— Я имею в виду, что не открывала эту комнату, — спокойно ответила она.

— Так вы не наследник Слизерина? — недоверчиво спросил он.

— Нет.

— Вы наследница Слизерина?

— Конечно нет.

— Это невозможно! Абсолютно невозможно! — воскликнул Парселл. — Вы знаете, кто наследник Слизерина?

В этот момент Гермиона выглядела ещё более испуганной, чем за весь вечер, её руки снова начали дрожать, глаза расширились от ужаса, когда она прошептала свой ответ.

— Да.

Гнев Парселла мгновенно улетучился, но тут же сменился жадным торжеством.

— Отлично. Кто же это? Скажите мне сейчас же!

Альбус тоже наклонился, прислушиваясь, и его уши были готовы услышать имя Тома Риддла.

Какое-то мгновение Гермиона, казалось, боролась сама с собой, но это было бесполезно. Сыворотка правды победила, и она слабо сказала:

— Волдеморт.

Альбус моргнул и смущённо нахмурился.

— Кто такой Волдеморт? — недоверчиво спросил Парселл, озвучивая вопрос Альбуса.

— Волшебник, — неопределённо ответила она.

Альбус нахмурился ещё сильнее, заметив, что её ответы были гораздо более неопределёнными, чем должны были быть под влиянием Сыворотки правды.

— Я знаю, что он волшебник! — сплюнул Парселл. — Кто именно?

— Он наследник Слизерина, — тихо ответила она.

— Глупое дитя. Я обвиню вас в том, что вы препятствуете расследованию, помяните моё слово. Каково же полное имя этого Волдеморта! — прорычал он.

— Лорд Волдеморт, — ответила она с опаской, словно опасаясь, что Парселл собирается задать более конкретный вопрос.

Однако Парселл, казалось, был слишком взбешён туманными ответами и изменил направление своих расспросов.

— Этот Лорд Волдеморт сказал вам, где находится Тайная комната? — презрительно спросил он.

— Нет, — ответила она, качая головой.

— Он показывал её вам?

— Нет.

— Вы знаете, где находится Тайная комната? — потребовал он ответа.

— Да, — ответила Гермиона, прежде чем в ужасе зажать рот руками.

— Ага! Наконец-то! Это признание! Запиши это, Шарлус, запиши это! — фанатично воскликнул Парселл, вскакивая на ноги. — Каково точное местонахождение Тайной комнаты?

Гермиона снова попыталась вырваться, но снова не смогла этого сделать.

— Под землёй, — ответила она, снова умудрившись уклониться от конкретного ответа.

Альбус не мог понять, как ей удалось ответить так неопределённо после пяти капель Сыворотки правды. Такая большая доза не давала места для сопротивления. Если только… и тут его осенило.

«Может быть, ожерелье Основателей помогает ей?»

— Отвечай мне как следует, несносная мерзавка! — закричал Парселл, теряя контроль.

Гермиона испуганно откинулась на спинку стула, а Альбус вскочил со своего места.

— Поллукс, — сердито бросил он. —Так нельзя разговаривать с молодой женщиной. Держи себя в руках!

Парселл посмотрел на Альбуса, прежде чем выпрямиться во весь рост.

— Прошу прощения, я совсем забыл о манерах, — сказал он, нисколько не огорчаясь. Он повернулся к девушке и сказал сдержанным голосом, который не скрывал его гнева: — Как вы узнали расположение Тайной комнаты, если этот Волдеморт не показывал её вам?

Гермиона снова значительно побледнела.

— Я… мне сказали, — произнесла она срывающимся голосом.

— И кто же вам сказал?

Она испуганно закрыла глаза, прежде чем сказать:

— Директор школы.

После этого признания наступило удивлённое молчание. Парселл, казалось, был слишком растерян, чтобы говорить.

— Директор Диппет? Он вам сказал? — спросил Альбус, не в силах удержаться, чтобы его голос не прозвучал слишком недоверчиво.

— Нет, — ответила она, не открывая глаз.

— Тогда кто же это был? Как же его зовут? Его полное имя? — быстро спросил Альбус.

Гермиона открыла глаза, позволив им встретиться со взглядом Альбуса. он увидел, что они были полны страха и сожаления, и она умоляюще посмотрела на него, как будто прося прощения.

— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — прошептала она со слезами на глазах.

Альбус в изумлении уставился на девушку, но его пристальный взгляд оказался слишком пристальным для неё, потому что она быстро отвела взгляд и покраснела.

«Невозможно… и всё же она не могла солгать… и она назвала меня директором школы…»

Потом он вспомнил, что она говорила ему, и это поразило его. Ожерелье основателей, одна из его сил…

«Она путешественница во времени».

— Какая нелепость! — пробормотал Парселл, выглядя совершенно ошеломлённым. — Альбус Дамблдор? Он даже не директор школы! Она просто издевается над нами. Эдмунд, болван, ты, должно быть, неправильно сварил Сыворотку правды.

— Нет, сэр, — обиженно ответил Эдмунд. — Уверяю вас, я сделал всё правильно!

— Чепуха какая-то! Я приказываю тебе приготовить ещё! И сначала ты изучишь рецепт! — рявкнул Парселл, прежде чем направиться к столу.

Вскоре к нему присоединились Эдмунд и Шарлус, который всё ещё записывал произошедшие события. Альбус тоже подошёл к столу и сделал вид, что наблюдает за аврорами. Вместо этого его глаза остановились на зеркале, которое находилось на стене перед ним, оно давало ему полный обзор на Гермиону, и он рассматривал её, пока она думала, что никто не наблюдает.

Её полные слёз глаза внимательно следили за ними, пока она засовывала левую руку в карман и достала оттуда какой-то маленький предмет. Он не был уверен, что это было, но он видел, что это было сделано из золота. Она поднесла его к губам и тихонько дунула, но беззвучно. Альбус с любопытством наблюдал, держа свою палочку в руке на всякий случай, она достала палочку из кармана и легонько постучала по нему. Читая по её губам, он узнал слово «Портус».

Он нахмурился. Если она пыталась сделать Портключ, то он не работал, и она, конечно же, должна была знать, что только у директора школы была власть заставить Портключи работать в Хогвартсе. Тем не менее, она посмотрела на объект в замешательстве, прежде чем выражение понимания распространилось по её лицу.

— Риддл, — беззвучно прошептала она, прежде чем снова постучать по предмету. Он мгновенно превратился в кусок пергамента.

В ярости она сунула пергамент в карман, а затем закрыла глаза и сосредоточилась, вытянув перед собой правую руку. Внезапно в её руке появился золотой предмет, и прежде чем она успела сомкнуть вокруг него пальцы, Альбус узнал его.

Свисток Гриффиндора.

Его глаза расширились от шока, когда он вспомнил, что только самые чистые сердца могут владеть им… и она призвала его. Возможно, она всё-таки была невиновна…

С выражением глубокого удовлетворения Гермиона поднесла свисток к губам и дунула, но опять не было слышно ни звука. Только немного испугавшись, она снова подняла свою палочку и уже собиралась постучать по нему, когда…

— Эй! — воскликнул Шарлус, удивлённо глядя на Гермиону. — Что ты там делаешь?

Альбус резко повернулся на месте, так же, как и Парселл с Эдмундом.

Гермиона вскинула голову и посмотрела на них в шоке, но она оказалась проворнее всех остальных. Она постучала палочкой по свистку, пробормотала торопливое «Портус» и буквально через секунду исчезла.

Гермиона с трудом приземлилась на жёсткий, покрытый ковром пол. Свисток сработал — теперь она была в безопасности, спрятанная в ярко освещённой комнате, которая, без сомнения, была Тайной комнатой самого Годрика. Свисток доставил её сюда в целости и сохранности, как и говорилось в заметках.

Вместо того чтобы с должным уважением отнестись к этой комнате, она быстро повернулась на бок и всё содержимое её желудка вышло наружу, отчасти потому, что это было тяжёлое путешествие, отчасти из-за нервов, а отчасти для того, чтобы избавиться от каждой капли Сыворотки правды, которая ещё была у неё внутри.

Ей потребовалось время, чтобы восстановить силы и убрать беспорядок, но как только она это сделала, у неё больше не было ничего, что могло бы отвлечь её от мыслей.

Она рассказала. Она нарушила самый главный закон о путешествиях во времени, и по иронии судьбы именно служащие Министерства заставили её это сделать. Гермиона была в ужасе.

«Но им почти не удалось ничего узнать. Они не смогли узнать всего. Зелье подействовало не до конца».

Конечно, Гермиона довольно скоро поняла, что зелье сработало не так эффективно, как предполагалось. Сначала она подумала, что это была ошибка, что они дали не то зелье или что они добавили недостаточно капель. Но как только она почувствовала тепло ожерелья на своей коже, она всё осознала. Ожерелье помогало ей, позволяя блокировать большинство эффектов зелья, давать половинчатые ответы и искажать правду, а не отвечать прямо.

«И всё же этого было недостаточно», — поняла она, когда её желудок сжался во второй раз и тревога усилилась. Я сделала недостаточно: она сказала, что знает, где находится Тайная комната, и что ей сказал об этом сам Дамблдор. Конечно, они не поверят в последнее. Они подумают, что она их обманула, но теперь она уже не сможет вернуться. Она сказала им достаточно, чтобы они смогли арестовать её.

Гермиона в отчаянии сжала кулаки и только тогда поняла, что всё ещё держит свисток в руке. Она засунула его обратно в карман, злясь, что она не заметила подмены, но очень благодарная, что его магия была достаточно сильна, чтобы пробиться через барьеры в Хогвартсе. Но, конечно же, настоящая причина, по которой она хотела избавиться от него, заключалась в том, что он напоминал ей о Риддле. Как ему удалось украсть его у неё и создать такую точную копию, она не знала. Ей было неприятно сознавать, что он обманул её, но она почувствовала небольшую гордость от того факта, что смогла вернуть его себе. Она хотела бы видеть шок и гнев на его лице, когда он понял бы, что свисток снова у неё.

Она громко вздохнула, гадая, что же ей теперь делать. Она не могла вернуться назад — они будут ждать её. Она не удивилась бы, узнав, что вся школа уже занята поисками. Но она не могла остаться в стороне, Гарри и Рон будут шокированы…

— Гарри и Рон! — ахнула Гермиона, вскакивая на ноги.

Ей пришла в голову ужасная мысль.

«А что, если они попытаются допросить их? А что, если они дадут им Сыворотку правды? У них нет ожерелья, чтобы помочь им. Они будут разоблачены!»

Она сразу поняла, что должна вернуться и предупредить Гарри и Рона. Она отсутствовала всего минуту или две, так что они ещё не могли найти Гарри или Рона, особенно в суматохе, вызванной пожаром. Кроме того, у неё была карта, так что она точно знала, где их искать. Она найдёт их, и им всем придётся исчезнуть, прежде чем их поймают.

Перспективы были мрачными, но у неё не было другого выбора, поэтому она достала карту и её глаза начали блуждать по ней в поисках любого из её друзей. Сначала она нашла Гарри. Он сидел в общей комнате, но Рона с ним не было. Как раз в тот момент, когда она осматривала вестибюль, где всё ещё толпились студенты, её внимание привлекло движение ярко красной точки. Она увидела Риддла, очень быстро идущего по коридору, но он был не один. К своему удивлению, она увидела, что Рон идёт рядом с ним.

Какое-то мгновение она просто смотрела на это место. С каких это пор Риддл и Рон могут терпеть друг друга достаточно долго, чтобы быть в компании друг друга? И какая у них может быть причина, чтобы вместе уйти от всех остальных? Но именно тогда, когда они остановились перед туалетной комнатой, Гермиона чуть не выронила карту в шоке.

Туалет Миртл.

Не прошло и минуты, как Рон исчез с карты, а Риддл последовал за ним.

Гермиона почувствовала, как у неё задрожали руки, когда она поняла, что произошло. Рон вошёл в Тайную комнату вместе с Риддлом. Риддл ни в коем случае не собирался посвящать Рона в свою тайну, и ещё меньше было шансов, что Рон пойдёт с ним добровольно. Что оставляло только одну возможность — Риддл каким-то образом заколдовал Рона и отвёл его в Тайную комнату. Но зачем именно, она не знала, да и не хотела знать. Помня, что почти произошло, когда Джинни была там. Но она точно знала, что должна спасти его. Она должна была спасти Рона. А для этого ей нужен был Гарри.

Гермиона сунула карту в карман и быстро оглядела комнату, не совсем уверенная, как выбраться. Она решила, что трансгрессировать — это лучший вариант, и через мгновение очутилась на тускло освещённых улицах Хогсмида, прямо перед магазином сладостей. Неудивительно, что он был закрыт, а свет выключен. Гермиона на мгновение задумалась о своих возможностях. Взлом был рискованным и, скорее всего, привлечёт внимание к её местоположению или, возможно, закончится тем, что её поймают. Но даже если её не поймают, ей потребуется очень много времени, чтобы взломать замок — времени у неё не было. Каждая потраченная впустую секунда значила для Рона на секунду меньше…

Однако именно в этот момент она заметила несколько мужчин, бегущих по улице в её направлении. Она отошла от тротуара в тень как раз в тот момент, когда мужчины подошли достаточно близко, чтобы она поняла, что это были авроры. Однако они, казалось, не заметили её и пробежали мимо, не сводя глаз с почты.

— Поторопитесь, ребята! — крикнул первый из четверых. — Она скоро уйдёт отсюда!

Охваченная ужасом, Гермиона хотела оставаться в тени до тех пор, пока они полностью не скроются из виду. Однако мучительное подозрение заставило её последовать за ними на почту. К счастью, кроме этих авроров, улицы Хогсмида были пусты. Поэтому она кралась вперёд в тени, с заклинанием невидимости, пока не добралась до окон почтового отделения и не смогла заглянуть внутрь. Окна были открыты, что давало Гермионе хороший обзор того, что происходило внутри, а также позволяло ей слышать.

Как она и подозревала, авроры выстроились в ряд перед камином. Рядом с ними стоял старик с моноклем, в котором Гермиона узнала Джеффри, и держал банку с Летучим порохом. Первый аврор в очереди взял горсть Летучего пороха и бросил его в огонь, прежде чем войти и сказать достаточно громко, чтобы Гермиона услышала снаружи: — Кабинет Дамблдора!

Один за другим они все следовали за ним, пока наконец не остался только один человек.

— А теперь запомни, — сказал он Джеффри, — ты должен убедиться, что связь будет прервана сразу же после моего ухода. И никого, кроме сотрудников Министерства, сюда не пускай. Понял?

— Да, да, я занимаюсь этой работой с тех пор, как ты ещё носил подгузники! А теперь иди, — нетерпеливо сказал Джеффри.

Аврор выглядел ошарашенным, но ничего не сказал, взяв горсть Летучего пороха и через мгновение он тоже исчез.

Гермиона не теряла ни секунды. Её волшебная палочка была наставлена на окно ещё до того, как последний аврор ступил в огонь, и как только он исчез, она наложила на Джеффри безмолвное заклинание. Она чувствовала себя виноватой, наблюдая, как он падает на пол, а банка с Летучим порохом разбивается о каменный пол и покрывает одежду мужчины.

Однако у неё не было времени размышлять о своей вине, и она бросилась в почтовое отделение, доставая карту. Она увидела, что все авроры собрались в кабинете Дамблдора, а также директора Диппета, который, без сомнения, был вызван сразу же, как только ситуация обострилась. Однако Гермиона знала, что ей нужно найти комнату как можно ближе к Слизеринской общей комнате, чтобы трансгрессировать туда. Общая комната Слизерина была явно не вариант; она была заполнена студентами. Увидев, что профессор Слизнорт занят в Большом зале, она остановилась на его кабинете, прежде чем швырнуть Летучий порох в камин и шагнуть внутрь, чётко говоря довольно паническим голосом: — Кабинет Слизнорта.

Знакомое засасывающее ощущение пришло быстро. Гермиона закрыла глаза и приготовилась к путешествию. Однако всё закончилось гораздо раньше, чем она ожидала. Она открыла глаза и с ужасом увидела, что всё ещё находится в камине почтового отделения.

Она снова повторила слова и снова ощутила кратковременное засасывающее ощущение, но не двинулась с места. Вскоре она поняла, что это не работает, что должно быть активировано только определённое количество каминов…

Она снова запаниковала и снова посмотрела на карту. Кабинет Дамблдора всё ещё был занят не менее чем восемью аврорами. Однако ей пришла в голову другая мысль. Конечно же, кабинет директора тоже был бы активирован? Она быстро проверила кабинет директора и, к своему огромному облегчению, обнаружила, что он пуст.

— Кабинет Диппета! — сказала она и тут же ощутила всю силу путешествия через камин, которое ассоциировалось у неё с потопом. Через мгновение перед её глазами материализовался кабинет директора, и она вывалилась из каминной решётки, тяжело приземлившись на уже покрытый синяками бок.

Она быстро вскочила, не потрудившись отряхнуть сажу с одежды и не обращая внимания на крики портретов. Она бросилась к двери и распахнула её, прежде чем сбежать по винтовой лестнице и выскочить в коридор из-за статуи горгулий. Она бежала по коридору, держа в одной руке карту, а в другой — высоко поднятую палочку. Она знала, что при ярком освещении замка её заклинание невидимости не сможет скрыть её, поэтому она изо всех сил старалась держаться в пустых коридорах. Однако это стало чрезвычайно трудно, так как авроры вскоре покинули кабинет Дамблдора и разошлись по всему замку в её поисках. Много раз ей приходилось менять маршрут, чтобы не столкнуться лоб в лоб с аврором. К сожалению, она оказалась недостаточно быстрой и была уже на полпути к Слизеринской гостиной, когда заметила Гарри, выходящего в коридор вместе с профессором Дамблдором.

Она замерла, потрясённо глядя на карту. Она стояла там уже больше минуты, наблюдая, как они раздражающе медленно идут по коридору, попусту тратя своё время и, самое главное, время Рона. вскоре Гермиона поняла, что они направляются к кабинету Дамблдора, который, судя по карте, был сейчас пуст. Быстро подумав, она решила, что лучше всего будет пробраться в кабинет Дамблдора и спрятаться там до их прихода. Может быть, ей удастся подкрасться к Гарри, когда Дамблдор не будет наблюдать, и воспользоваться Портключом, чтобы увести их… хотя это был самый лучший план, который она могла придумать, она знала, что он никуда не годится, что она зря тратит время.

К счастью, Гермиона была гораздо ближе к кабинету Дамблдора, чем они, так что к тому времени, когда она добралась туда, у неё была по крайней мере минута, прежде чем Дамблдор окажется в опасной близости. Она очень обрадовалась, увидев, что с тех пор, как она была здесь в последний раз, расположение кресел изменилось. Большое кресло, в котором сидел Парселл, теперь стояло прямо перед камином. Гермиона поняла, что легко могла бы спрятаться за ним и держать в руке горсть пороха, готовая бросить её в камин, если понадобится быстро сбежать. Но прежде чем она успела наложить какие-либо защитные чары на кресло и вокруг него, она услышала топот ног прямо за дверью.

Испугавшись, она запрыгнула за кресло и пригнулась как можно ниже, как раз вовремя, чтобы человек, который вбежал в кабинет в этот момент, не увидел её.

Она услышала его глубокое дыхание, а затем проклятие, когда он понял, что Дамблдора нет в кабинете. Но ему не пришлось долго ждать, потому что через мгновение в коридоре резко прозвучал голос Дамблдора.

— Шарлус? — сказал он. — Почему вы здесь? Я думал, что вам поручили сопровождать директора школы?

— Профессор! — крикнул Шарлус, и Гермиона услышала его шаги, удаляющиеся из кабинета. — Профессор, да, я был с ним, но он немедленно послал за вами — на стене послание от наследника Слизерина!

Гермиона чуть не вскрикнула, но вовремя сдержалась.

«Рон…»

— И что там написано? — резко спросил Дамблдор.

— Клянусь его душой, я снова стану целым, — произнёс Шарлус с дрожью в голосе.

Гермиона почувствовала, что у неё дрожат руки. Она понятия не имела, что означает это послание, но для Рона оно звучало не очень хорошо.

— Мистер Эванс, подождите меня в моём кабинете, — быстро сказал Дамблдор.

— Сэр, я хочу посмотреть… — начал Гарри.

— Боюсь, что это невозможно. А теперь в мой кабинет, — резко сказал Дамблдор. — Шарлус, идёмте.

Через мгновение она услышала, как две пары ног торопливо удаляются по коридору. Она рискнула выглянуть из-за кресла и увидела Гарри, стоящего в дверях кабинета, его глаза, по-видимому, следили за фигурами, когда они торопливо уходили. Гермиона поняла по выражению его лица, что он собирался последовать за ними, как только они завернут за угол. Однако, к её удивлению, Гарри вошёл в кабинет и закрыл за собой дверь, но вместо того, чтобы пройти дальше, он поспешно вытащил из сумки свой плащ-невидимку.

Взволнованная и успокоенная, Гермиона выскочила из-за кресла.

— Гарри! — воскликнула она.

Гарри вздрогнул от неожиданности, его рука метнулась к палочке. Он посмотрел на неё, растерянно прищурившись, и Гермиона вспомнила, что всё ещё невидима.

— Гарри, это я, Гермиона! — сказала она, прежде чем поднять палочку и снять заклинание.

Гарри с облегчением опустил палочку.

— Гермиона! Что ты здесь делаешь? И почему ты пряталась?

— Ох, Гарри, нет времени объяснять! Авроры подумали, что я наследница Слизерина, и мне пришлось бежать. Прямо сейчас они обыскивают замок в поисках меня.

— Они что? — возмущённо воскликнул Гарри. — Как они могли подумать, что ты…

— Сейчас это неважно! — сказала она серьёзно, и слёзы снова выступили у неё на глазах. — Гарри, там Рон! Ему нужна наша помощь! Риддл повёл его в комнату; я видела их на карте!

— Что? — ошарашенно переспросил Гарри. — Но… но… ты уверена?

— Уверена, Гарри! Я сама это видела! Рон вошёл первым, а Риддл последовал за ним, — сказала она надтреснутым голосом. — А теперь эта надпись на стене, он, должно быть, задумал что-то ужасное!

— Я должен пойти за ним, — быстро сказал Гарри.

Его лицо было бледным, но он выглядел решительным, когда начал набрасывать на себя плащ.

— Я иду с тобой! — сердито настаивала Гермиона.

— Гермиона, это небезопасно! Авроры преследуют тебя, ты должна спрятаться!

— Я в большей безопасности от них под плащом и в Тайной комнате! — отрезала она. — По крайней мере, там они меня не найдут.

— Это же Риддл, Гермиона! Он же опасен!

— Гарри, Рон тоже мой друг! Я иду!

И с этими словами она схватила край плаща и скользнула под него, натянув его на них обоих.

— Ну же, пошли, мы теряем время! Кто знает, что он уже успел сделать с Роном!

Гарри, хотя и выглядел расстроенным, сдался. Они вышли из кабинета и побежали по коридору с поднятыми палочками, готовые оглушить любого, кто мог бы встать на их пути. Гермиона наложила приглушающее заклинание, чтобы их шаги не были слышны, но в этом почти не было необходимости — со всеми их сокращениями пути и тем фактом, что большинство авроров, вероятно, собрались вокруг послания, оставленного Риддлом, им удалось никого не встретить. К счастью, кабинет Дамблдора находился недалеко от туалета Миртл, и к тому времени, как они туда добрались, прошло не больше минуты.

Гарри уже был готов распахнуть дверь туалета, когда Гермиона остановила его.

— Подожди! — воскликнула она, хватая его за руку.

— Ну что? — нетерпеливо сказал он.

— Позволь мне свериться с картой, Василиск вполне может быть там.

Гермиона поспешно вытащила карту и осмотрела комнату и прилегающие к ней территории, но, к счастью, там ничего не было. Но от карты в этой комнате не было бы никакого проку, поэтому она поспешно убрала её.

— А теперь мы можем войти? — настойчиво спросил Гарри.

— Да.

Он открыл дверь, и они поспешили внутрь, сбросив плащ, как только дверь за ними закрылась.

— Вот эта раковина, — сказал Гарри, склонившись над краном, который никогда не работал.

Он внимательно посмотрел на вырезанную змею, и Гермиона поняла, что он сосредоточился, пытаясь увидеть её более чётко. Через мгновение он заговорил, но вместо английских слов с его губ сорвался странный шипящий звук. Это прозвучало ужасно, и по её спине пробежала дрожь.

Кран мгновенно вспыхнул белым, и вся раковина начала погружаться в пол, открывая широкую грязную трубу.

Гермиона слышала полный рассказ о том, как была открыта комната, но никогда раньше не видела этого. Этот момент показался ей одновременно пугающим и внушающим благоговейный трепет. Они собирались войти в Тайную Комнату — дом того самого Василиска, который погиб на втором курсе её учёбы. Им предстояло встретиться лицом к лицу с Риддлом.

— Ты готова? — мрачно спросил Гарри, глядя на неё.

Ну конечно же, нет. Не помогало и то, что образ Василиска всё время возвращался к ней, воспоминания всё ещё были свежи в её памяти, хотя прошло уже много лет с тех пор, как она видела его в последний раз. Не помогало и то, что какая-то её часть продолжала напоминать, что невозможно изменить то, что они уже знали — и это означало, что Риддл должен выйти из комнаты живой, вероятно невредимый, так же как и Василиск. И это не оставляло большой надежды для них троих. Но она должна быть сильной. Ради Рона.

Она кивнула Гарри, и он шагнул к краю.

— Я пойду первым… подожди немного, а потом можешь идти за мной, — храбро сказал он, прежде чем скользнуть вниз и исчезнуть из виду.

Руки Гермионы дрожали, пока она ждала, ужасные мысли мелькали в её голове, образы Рона, лежащего мёртвым в комнате, или Гарри, приземлившегося в туннеле, только чтобы встретить Василиска, ожидающего его. Она глубоко вздохнула и последовала за Гарри в туннель. Она увидела, что низ был значительно менее грязным, чем остальное, так как слизь уже была собрана одеждами трёх парней, которые соскользнули вниз перед ней.

Она закрыла глаза и позволила себе расслабиться, заставляя себя представить, что это всего лишь очередная водная горка в аквапарке. Но водные горки были влажными, а не скользкими, и у них не было таких резких и болезненных поворотов. Вскоре, однако, она начала замедляться и поняла, что туннель был не такой крутой, как вначале, и прежде чем она поняла, что происходит, она выскользнула из конца туннеля, только чтобы больно приземлиться на свой уже ушибленный бок.

— С тобой всё в порядке? — она услышала, как Гарри встревоженно спросил её сбоку. Он протянул ей руку, которую она приняла, и помог подняться.

— Это… это всё? Это то самое место? — спросила она, оглядывая тёмный, мокрый каменный туннель. Палочка Гарри была единственным источником света, и Гермиона, не любя темноты, зажгла свою собственную.

— Это оно, — сказал Гарри, с отвращением оглядываясь вокруг. — Не могу сказать, что я рад вернуться сюда. Давай уже пойдём. Вот, наденем плащ, на всякий случай.

Однако прежде чем они скользнули под плащ, Гермиона заклинанием избавилась от прилипшей к ним слизи. Это было отвратительно, и, хотя Гарри считал, что она попусту тратит время, она знала, что это помешает им, когда дело дойдёт до спасения Рона. Не стоило так рисковать.

И вот, с защитой, которую обеспечивал плащ (который, по общему признанию, мало что мог сделать против Василиска, который мог бы найти их по запаху, а также через прислушивание к вибрациям в земле), они побежали вперёд, постоянно высматривая признаки движения, готовые к тому, чтобы сражаться. Но они ничего не встретили, когда продвигались вперёд. Вскоре они свернули за угол, и туннель закончился. Перед ними была сплошная стена, на которой были вырезаны две переплетённые змеи. Гермиона знала, что это был единственный барьер между ними и Риддлом.

Гарри посмотрел на неё, и по страху в его глазах она поняла, что он боится того, что они увидят. Будет ли Рон жив?..

Гарри мрачно посмотрел на змей и снова заговорил на Парселтанге. У Гермионы пересохло во рту, словно пергамент, когда она смотрела, как стена треснула посередине, разделяя двух змей. Две части стены медленно раздвинулись, открывая комнату, которую Джинни так часто описывала ей. Она была очень длинной и, в отличие от описанной Джинни, очень хорошо освещённой, что было удивительно для каменной комнаты. По обе стороны стояло множество колонн, в которых было вырезано ещё больше змей, поддерживающих невероятно высокий потолок. Но больше она никого не видела.

Гарри приложил палец к губам, и очень тихо они проскользнули в комнату, пробираясь между колоннами к стене справа от них. Они медленно приблизились к концу зала, но остановились лишь через мгновение, когда звук шагов резко отдался эхом в тишине комнаты. Они замерли, затаив дыхание, и смотрели, как из дальнего конца комнаты появилась высокая мужская фигура. Вскоре фигура подошла достаточно близко, чтобы они могли разглядеть лицо.

И ничто не могло подготовить Гермиону к тому, что она увидела.

Это был не Риддл. Это был даже не Рон.

Она не знала, кто он такой, но ей было интересно, был ли он вообще человеком. Он не мог быть настоящим человеком. Может быть, воспоминание. Гермиона заметила, что он сильно расплылся по краям, что делало его черты трудно уловимыми. Высокий и худой, он не выглядел слишком старым, но и не был очень молод. Как ни странно, было трудно определить возраст. Через некоторое время Гермионе пришлось отвести взгляд. Ей было трудно сфокусировать взгляд на его расплывчатых чертах лица.

Вместо этого она посмотрела на Гарри, который смотрел на расплывчатого мужчину с каким-то шоком и, как ни странно, узнаванием.

— Кто это? — осторожно произнесла Гермиона.

— Он… он просто воспоминание, — прошептал он в ответ. — Он такой же расплывчатый, как и Риддл, когда он пытался… — Гарри запнулся, его лицо побледнело, а глаза наконец оторвались от мужчины и остановились на ней. Они были полны ужаса, и Гермиона быстро поняла почему.

Гермиона резко повернулась и посмотрела на мужчину, который только что остановился у входа. К своему ужасу, она поняла, что этот человек медленно, очень медленно становится менее расплывчатым.

— Рон, — тихо прошептала она.

— Мы должны найти его! — сказал Гарри настойчиво, но достаточно громко, чтобы она услышала. — Он… он забирает жизнь Рона, точно так же, как Риддл пытался сделать с Джинни! Он собирается убить его!

— Но кто же он такой? — яростно прошептала Гермиона. — И какое отношение ко всему этому имеет Риддл? Это не имеет никакого смысла! Если он — воспоминание, это значит… это значит, что здесь замешан крестраж, но чей?

— Теперь это не имеет значения. Мы должны найти Рона! Ну же!

Гарри бросил осторожный взгляд на человека, который теперь стоял у входа, внимательно изучая его, но не двигаясь. У Гермионы сложилось впечатление, что он был человеком огромной силы.

Осторожно и медленно, затаив дыхание, они прошли через комнату, пока в дальнем конце не показалась большая статуя. Гермиона сразу же узнала лицо Салазара Слизерина. А у подножия статуи был Рон, всё ещё одетый в свой костюм, покрытый слизью, но, к огромному облегчению Гермионы, невредимый. Он лежал на полу, вытянув перед собой руки и ноги, крепко связанные верёвкой. Его лицо было бледным, когда он тщетно боролся с путами, но они были явно магически связаны вместе, и его борьба не принесла никаких результатов.

Гермиона почувствовала, как её сердце забилось в предвкушении. Они были так близко, что могли схватить его и убежать, вырваться на свободу. Все трое против одного воспоминания — конечно, шансы были в их пользу? Но вскоре Гермиона поняла, что что-то не так.

Она посмотрела на Гарри, который тоже посмотрел на неё. Она видела тот же вопрос в его глазах.

— А где же Риддл? — прошептала она.

В этом не было никакого смысла. Рон был связан, потрясённый, но в остальном невредимый. Риддл привёл его сюда. А позади них стояло то, что они считали памятью о человеке, крестражем, медленно пробивающем себе путь к существованию, высасывая жизнь из Рона. За исключением того, что Рон выглядел прекрасно. Разве Гарри не говорил, что Джинни была без сознания, когда он нашёл её? Ледяной? Что-то тут не сходилось — а вдруг этот человек вовсе не воспоминание? И где же, где же Риддл?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Даже не знаю. Но сейчас это не имеет значения — мы должны спасти Рона. Нам нужно отвлечь этого человека, а потом спрятать Рона под плащом. Но как это сделать? Если он увидит нас, то нападёт. В руках у него была волшебная палочка. Я сам это видел. Риддл мог пользоваться палочкой даже тогда, когда он был ещё воспоминанием. Я уверен, что этот человек тоже может.

— Предоставь это мне, — прошептала Гермиона.

Она подняла палочку и повернулась к двери. Мужчина всё ещё стоял у входа, словно что-то чуял, но не видел и не слышал. Она осторожно направила свою палочку и тихо произнесла заклинание. На таком расстоянии это не произвело никакого эффекта, но по тому, как мужчина резко повернул голову, Гермиона поняла, что ей это удалось. Он медленно вышел из комнаты.

— Что ты сделала? — спросил Гарри, широко раскрыв глаза.

— Я подвинула в коридоре маленький камешек. Он издал еле слышные звуки, заставляя его думать, что мы скорее снаружи, чем внутри. Давай. У нас не будет много времени.

Тихо и так быстро, как только могли, они поспешили к Рону. Гермиона продолжала тревожно оглядываться через плечо, как будто ожидая, что мужчина внезапно появится позади них, но он этого не сделал. Вскоре они оказались всего в нескольких метрах от Рона и осторожно двинулись вперёд, не желая тревожить его. Гермиона заметила, что здесь воздух был совсем другим. Он был свежее, а не такой затхлый, как остальная комната. Она нашла это очень странным и огляделась вокруг, задаваясь вопросом, не было ли там, возможно, туннеля, который обеспечивал свежий воздух.

— Рон, — осторожно прошептал Гарри.

Рон вскинул голову и недоверчиво огляделся вокруг.

— Рон, это я — Гарри.

— Гарри? Где ты? — прошептал Рон. Он выглядел смущённым, даже испуганным.

— Вот здесь, под плащом. Я собираюсь освободить тебя. Не двигайся, — сказал Гарри, и только когда он уже поднял свою палочку, Гермиона поняла — свежий воздух не шёл снаружи. Это было заклинание. Это была старая магия, редко используемая в последние столетия в пользу более простых заклинаний, но всё равно опасная и могущественная.

В панике Гермиона протянула руку, чтобы остановить Гарри, и прошептала отчаянное «нет», но было уже слишком поздно. Гарри уже произнёс заклинание, и в тот же миг раздался оглушительный взрыв, и она вместе с Гарри резко взлетела в воздух, Гермиона снова приземлилась на свой и без того израненный бок.

Запаниковав, Гермиона быстро села и поняла, что их видно. Гарри лежал на полу в нескольких метрах от неё, изо всех сил пытаясь сесть, а плащ лежал у его ног. Он сжимал свою левую руку, и его кожа была смертельно бледной. Гермиона подумала, не сломал ли он её. Рон всё ещё сидел там, где они его оставили, но, похоже, был без сознания.

Прежде чем она успела вскочить и подскочить к Гарри и его плащу, она услышала за спиной громкие шаги. Она резко обернулась и, к своему ужасу, увидела, что мужчина поспешно вернулся в комнату, не сводя глаз с них обоих и подняв волшебную палочку. Прежде чем Гермиона успела отреагировать, он взмахнул палочкой, и они с Гарри оказались связаны точно так же, как и Рон. Гарри резко вскрикнул от боли, когда толстая верёвка обернулась вокруг его руки — теперь Гермиона не сомневалась, что она либо сломана, либо сильно ушиблена. Обе их палочки бесполезно лежали на полу, слишком далеко, чтобы они могли дотянуться до них.

С тревожно бьющимся сердцем Гермиона повернулась и посмотрела на мужчину. Он уже не был таким расплывчатым, как раньше — по крайней мере, её глаза могли выдержать его взгляд. Она заметила, что в его чертах было что-то ужасно неправильное. Одна его часть выглядела очень молодой, как и его гладкая кожа, и всё же другие его части выдавали возраст, многочисленные пряди седых волос среди густых чёрных волос. Гермиона не была уверена, но он выглядел совсем не так, как тогда, когда они впервые увидели его. Его волосы казались длиннее, а рост ниже. Она подумала, что это потому, что он становился всё более живым, а её глаза просто обманывали её.

— Итак, — сердито прошипел мужчина, переводя взгляд с Гарри на неё и обратно. — Итак, вы нашли путь в эту комнату. Как… неожиданно. Должен признаться, я этого не ожидал.

Глаза мужчины остановились на ней. Гермиона не могла удержаться и снова посмотрела в холодные серые глаза мужчины. Они казались странно знакомыми, и всё же она была уверена, что никогда раньше не видела этого человека. Она затаила дыхание, когда он приблизился к ней, страстно желая взять в руки палочку, но та бесполезно лежала на полу в нескольких метрах от неё.

Мужчина не останавливался, пока не оказался рядом с ней, глядя на неё сверху вниз с выражением странного презрения. Гермиона ответила ему жёстким взглядом, но её сердце бешено колотилось в груди.

— Гермиона Джин, — произнёс он низким и угрожающим голосом.

Тот факт, что он знал её имя, беспокоил её.

— Не трогай её! — сердито рявкнул Гарри. Хотя Гермиона не могла оторвать глаз от незнакомца, она всё ещё слышала, что эти слова стоили Гарри очень дорого, и она могла только видеть гримасу боли на его лице.

Несмотря на предупреждение Гарри, мужчина протянул к ней палочку, и у неё перехватило дыхание от страха.

— Молчи, Эванс, — сказал мужчина, не глядя на него. Его голос был тихим, но с убийственной интонацией. — Не испытывай моего терпения.

«Почему он интересуется мной? И кто он такой? Чего же он хочет?»

Эти мысли проносились в её голове, но она не могла найти ответов.

— Ты что, не слышал меня? — закричал Гарри. — Оставь её в покое!

Но мужчина проигнорировал его и невербально произнёс заклинание. Гермиона зажмурилась и приготовилась к нападению, но вместо боли, которую она ожидала, она обнаружила, что стоит на ногах, потрясённая и вся в синяках, как никогда раньше в своей жизни, руки и ноги всё ещё крепко связаны, но в остальном всё в порядке. Она осторожно открыла глаза и увидела, что мужчина пристально смотрит на её шею. Именно тогда Гермиона заметила то, что пропустила раньше.

На мужчине было ожерелье.

«Ожерелье Риддла… да! Но где же Риддл, если у этого человека его ожерелье? И как он его получил?»

Гермиона почувствовала внезапный, необъяснимый укол беспокойства за Риддла. Если этот человек был в комнате, где его совершенно точно не должно было быть, и носил ожерелье Риддла — что-то, с чем Риддл наверняка не расстанется, что-то, с чем он физически не мог расстаться — тогда где же Риддл?

Взгляд мужчины оторвался от её шеи и скользнул вверх, чтобы встретиться с её собственным. Он улыбнулся зловещей, пугающей улыбкой, как будто точно знал, о чём она думает, а потом повернул голову и посмотрел на колонну неподалёку от них. Гермиона проследила за его взглядом и, к своему полному изумлению, увидела, что Риддл лежит на холодном твёрдом полу. Она никогда не видела его кожу такой бледной…

— О, он не умер, — сказал мужчина холодным, но явно весёлым голосом. — По крайней мере, пока нет. Впрочем, скоро это случится.

— Что… что вы с ним сделали? — она запнулась.

Но она не нуждалась в его ответе на этот вопрос. Она сама догадалась — этот человек, крестраж — кем бы он ни был — не использовал жизненную силу Рона. Он пользовался силой Риддла.

Но это было невозможно. В этом не было никакого смысла. Риддл не должен был умереть. Он должен был жить, стать Тёмным Лордом. Как такое могло случиться? Как этот крестраж мог сделать что-то подобное? Неужели он обманом заставил Тома подыграть ему, как Риддл поступил с Джинни? Или это было частью плана так или иначе? Может быть, Риддл знает, что делает? Неужели он добровольно пожертвовал собой? Оба варианта казались ей невозможными.

— Ты не можешь убить его, — сердито сказал Гарри.

Гермиона удивлённо повернула голову. На мгновение ей показалось, что Гарри защищает Риддла. Но это было невозможно… он не показывал этого так сильно, как Рон, но она знала, что он страстно ненавидит Риддла и с радостью позволит ему умереть. Его удерживала только временная шкала. И она поняла, что именно это Гарри, должно быть, имел в виду, что Риддл не может умереть в этой комнате сегодня вечером из-за времени.

— Я не могу? — тихо сказал мужчина. — Конечно, могу. Мне, конечно, не нужно… я об этом позаботился… но я, конечно, думаю, что сделаю это. Видите ли, так всё намного проще.

Он снова повернулся к Гермионе и поднял руку к её шее.

— Не прикасайся ко мне! — закричала Гермиона, вздрогнув, когда его пальцы коснулись её кожи. Поскольку её руки и ноги всё ещё были связаны, она потеряла равновесие и упала на твёрдый пол. Человек просто снова поднял свою палочку. Не успела она опомниться, как уже была на ногах, а её ожерелье оказалось в его руке, прежде чем она успела остановить его.

— Отпусти её! — закричал Гарри. — Оставь её в покое! Остолбеней!

Но заклинание не сработало — у Гарри не было волшебной палочки. Гермиона попыталась оттолкнуть мужчину, но он был на удивление силён. Он внимательно осмотрел ожерелье, не обращая внимания на её сопротивление и продолжающиеся крики Гарри.

— Путешественница во времени, — произнёс он через мгновение, и Гермиона была в ужасе, как от того, что он сказал, так и от явного подавленного гнева в его голосе.

Мужчина сердито толкнул её, и она болезненно упала на пол, оставив Гермиону озадаченной его внезапной, необъяснимой переменой настроения.

— Круцио! — крикнул мужчина, и следующие несколько секунд показались ей вечностью, когда невыносимая боль пронзила её тело.

Казалось, будто каждая клеточка её тела была охвачена огнём, словно тысячи маленьких острых булавок вдавливались в каждый дюйм её кожи. Она всё кричала и кричала, желая умереть прежде, чем проклятие будет окончательно снято. Она каталась по полу, всхлипывая и дрожа, слёзы, о которых она и не подозревала, текли по её щекам.

«Почему? Кто он такой? Как он узнал об этом?»

Она смутно слышала голос Гарри, кричащего на мужчину, но таково было её состояние, что она не понимала ни слова из того, что он говорил. Вскоре она обнаружила, что снова летит по воздуху, но на этот раз приземлилась не на каменный пол, а на что-то значительно более мягкое. Когда она перевернулась, то поняла, что приземлилась на Риддла. Вблизи его кожа оказалась ещё белее, чем ей казалось. К своему удивлению, она поняла, что путы её рук и ног исчезли, и она протянула руку, чтобы коснуться его кожи. Он был жутко холодный. И всё же он дышал — он не был мёртв. Всё ещё оставалась надежда. Он не умрёт. Временная шкала этого не допустит.

Гермиона с трудом поднялась на ноги, вспомнив, что мужчина всё ещё там, но она была слишком слаба, и её ноги подкосились. Подняв глаза, она увидела, что мужчина смотрит на неё с таким выражением, что у неё кровь застыла в жилах. Он был в ярости. Гермиона не могла понять почему.

— Кто ты такая? — спросил мужчина.

— Гермиона Грейнджер, — быстро ответила она, к своему большому удивлению. Она в ужасе прижала руки ко рту. Она не собиралась отвечать. Она ничего не поняла — и тут её осенило.

Сыворотка правды.

Она всё ещё находилась под воздействием Сыворотки правды, которая не успела до конца исчезнуть. И в её ослабленном физическом состоянии, казалось, что у неё было гораздо меньше сил сопротивляться.

Мужчина прищурился, глядя на неё, и шагнул ближе.

— Кто из Основателей носил это ожерелье?

— Гриффиндор, — ответила она, прежде чем смогла остановить себя.

— Гермиона, нет! Не отвечай! — закричал Гарри.

— Молчать! — холодно сказал мужчина, не сводя с неё глаз.

Именно тогда Гермиона поняла, что что-то изменилось. Его глаза — холодные серые глаза — изменились. Они были уже не серыми, а коричневыми. Очень знакомый оттенок коричневого… и его волосы, как она поняла, тоже были другими. На нём не было видно ни единого седого волоска, кожа была более гладкой, скулы более чёткими, а подбородок более сильным. Его кожа тоже была более бледного цвета. В целом, у него был более чёткий взгляд, как будто пятно в глазах исчезало.

«Он меняется… не только становится более плотным, более реальным, но и его внешний вид меняется».

И тут её осенило. Глаза… это были глаза Риддла. Сбитая с толку, она едва успела связать возникшие в её голове идеи, как мужчина прервал её, задав ещё один вопрос.

— Из будущего или из прошлого?

— Будущее, — прошептала она срывающимся голосом, пытаясь сдержать свой ответ.

Услышав этот ответ, мужчина издал вопль ярости, и она снова оказалась под действием проклятия Круциатуса. Она кричала, кричала и кричала, но мужчина не снимал проклятие. Она смутно слышала голос Гарри, кричащего на заднем плане, но она не понимала ни слова, пока проклятие наконец не было снято.

— Прекрати это! Оставь её в покое! — отчаянно закричал Гарри. — Остолбеней!

— Я же сказал — молчать! — человек взревел и направил свою палочку на Гарри. — Круцио!

Настала очередь Гарри закричать, и боль в его голосе разбила Гермионе сердце. Она запаниковала, зная о боли, которую он испытывал, и отчаянно желая помочь, но не зная, что делать. Её палочка была слишком далеко, чтобы дотянуться до неё, и в любом случае, её ноги были слишком слабы, чтобы она смогла дойти. Она огляделась вокруг, но её глаза остановились только на Риддле. Видеть его лежащим таким безжизненным это всё ещё пугало её, хотя она и знала, что это каким-то образом была его вина. И всё же она боялась не за себя, а за него самого. В тот момент ей было всё равно, что он злой, что он привёл Рона в комнату, что он украл её свисток…

— Свисток! — пробормотала она, чувствуя резкий укол возбуждения внутри.

Как же она могла забыть! Свисток Гриффиндора, который принесёт помощь тому, кто дунет в него. Если бы эта опасная ситуация не была квалифицирована как достаточно серьёзная, то ничто другое не может быть таковым. Когда пронзительный крик Гарри зазвенел у неё в ушах, она сунула руку в карман и сжала пальцы на холодном металле. Только когда она вытащила его из кармана, то поняла, что Гарри перестал кричать. Она подняла глаза и, к своему ужасу, увидела, что мужчина смотрит на свисток в её руке, и на его лице отразилась смесь шока и возмущения.

С криком он поднял палочку, но Гермиона оказалась проворнее. Она прижала свисток к губам и дунула изо всех сил. Результат был мгновенным. Громкий звук эхом разнёсся по комнате, как будто она протрубила в огромную трубу, а не в маленький золотой свисток. Даже когда она перестала дышать от шока, звук остался и стал громче, заставляя дрожать самые основания комнаты. Внезапно звук прекратился, так резко, что Гермиона ахнула и три луча света вырвались из свистка, который она всё ещё сжимала, или, по крайней мере, Гермиона думала, что это был свет. Это что-то выглядело текучим, как вода, и в то же время лёгким, как ветер. Синий поглотил Рона, которого, как поняла Гермиона, привёл в сознание оглушительный звук, а красный — Гарри. Последний луч, жёлтый, обернулся вокруг неё и Риддла. На заднем плане Гермиона услышала гневный крик мужчины, но он оборвался, так как в этот момент Гермиона почувствовала толчок и пол исчез у неё под ногами.

Вскоре она очутилась среди водоворота цветов и форм, и ей показалось, что её с небывалой скоростью швыряет вперёд.

Отрицать это ощущение было невозможно. Они путешествовали во времени.

Через мгновение всё резко остановилось, и Гермиона обнаружила, что лежит лицом вниз на траве. Вокруг неё не было слышно ни единого звука. Медленно, всё ещё чувствуя боль в своих конечностях, она приподнялась, опираясь на локти. Вскоре она увидела, что лежит на маленьком клочке травы посреди Запретного леса, и по тусклому освещению и красному небу поняла, что это закат. С огромным облегчением она увидела Рона в нескольких метрах перед собой, медленно поднимающегося на ноги, и Гарри, уже стоящего, выглядевшего чрезвычайно бледным и сжимающего свою левую руку. Справа от неё, к её смятению и облегчению, находился Риддл, бессознательно лежавший на земле, но тем не менее дышавший ровно.

— Что… Что только что произошло? — пробормотал Рон. — Этот человек… он исчез? И где мы находимся? Или в каком времени мы находимся?

— Он исчез, — запинаясь, пробормотала Гермиона, её голос срывался против её воли, ужасы последних нескольких часов, наконец, догнали её. — Он исчез… Или, скорее, мы исчезли. Мы просто путешествовали во времени, и он остался там.

— Но каким образом? — спросил Рон, нахмурившись.

— Свисток, — тихо сказал Гарри. — Гермиона его использовала, и он привёл нас сюда… И его тоже, — добавил он, презрительно глядя на Риддла.

— Но он не может здесь оставаться! — сердито воскликнул Рон. — Он не должен быть с нами — он должен был остаться в своём собственном времени! Гермиона, ты же сама говорила, это закон времени! Мы не можем позволить ему свободно разгуливать в чужом времени.

— Рон, — устало произнесла Гермиона, всё ещё пытаясь собрать воедино всю эту головоломку, — никто ничего не говорил о том, чтобы отпустить его. Кроме того, я думаю, что есть что-то, что мы упускаем, что-то важное… что-то о Риддле и том человеке. Рон, что случилось до того, как мы с Гарри добрались до комнаты? Как он тебя туда затащил?

Рон нахмурился и задумался.

— Империо. Он использовал его на мне, — сказал он, сердито глядя на Риддла. — Он заставил меня пойти с ним в комнату, а потом… я не знаю, он сделал что-то странное… Тёмная магия, наверное, — добавил он злобно.

— И что же он сделал? — спросил Гарри.

— Он пробормотал что-то на Парселтанге. Я не мог понять ни слова из того, что он говорил. Хотя это было странно. У него был такой остекленевший взгляд, и всё это время он просто игнорировал меня, даже когда тащил меня туда. Можно было бы подумать, что он будет злорадствовать, но он даже не сказал мне ни слова. Во всяком случае, затем он продолжал так говорить, говоря на Парселтанге около минуты или двух, и — что странно — он просто упал в обморок, рухнул прямо на пол!

Все трое обменялись взглядами. Это было действительно странно.

— А тот человек? — быстро спросила Гермиона. — Тот человек, которого мы видели? Откуда он взялся? Гарри и я, мы думали, что он был крестражем. У Риддла с собой что-нибудь было? Предмет, из которого мог выйти этот человек?

— Ну да! — Сказал Рон, внезапно выпрямившись и с ужасом глядя на Гермиону. — Гермиона, это же ожерелье! Этот человек появился из ожерелья! Ты носишь крестраж!

Гермиона ахнула и встревоженно вскочила на ноги.

— Ч-что? — она запнулась. — Но каким образом? Это… Это невозможно.

Она посмотрела вниз на ожерелье и не смогла удержаться, чтобы не потянуть его, как будто она могла снять его. Ей стало как-то мерзко.

— Я не понимаю, — сказал Гарри, качая головой. — В этом нет никакого смысла.

— Тогда давайте мы объясним.

Голос был мягким, женственным, и всё же это заставило всех троих подпрыгнуть и поднять свои палочки. Три человека вышли на поляну, и Гермиона, чьё сердце всё ещё колотилось от шока, уставилась на них с каким-то озадаченным недоверием. Там стояла женщина, по-видимому, та самая, что заговорила, невысокая и полная, её доброе лицо обрамляли вьющиеся светлые локоны. Рядом с ней стоял мужчина, высокий и гордый, с каштановыми волосами и очень знакомым мечом в руке. Справа от него стояла высокая женщина с поразительными чертами лица и роскошными длинными чёрными волосами. Все они были одеты в изысканные мантии, каких Гермиона никогда раньше не видела.

— Борода Мерлина, — услышала она восклицание Рона, его голос слегка дрожал. — А что мы делаем во времена основателей?

Действительно, не было никаких сомнений в том, что перед ними стояли трое основателей — Хельга Хаффлпафф, Годрик Гриффиндор и Ровена Равенкло. Гермиона уставилась на них с благоговейным трепетом с одной стороны и ужасом с другой, при мысли, что они путешествовали на столетия назад во времени.

Хельга ласково усмехнулась в ответ на замечание Рона.

— Нет, Рональд, вы находитесь не в нашем времени. Вы действительно вернулись в своё время, — мягко сказала она.

Гермиона почувствовала прилив облегчения.

«Мы уже дома! Но что они здесь делают — и как они могли взять с нами Риддла!»

— Но… Но как? — слабо произнесла Гермиона. — Как вы здесь оказались? Я имею в виду… Вы мертвы.

Ровена торжественно кивнула и сказала:

— Да, Гермиона, мы мертвы. Но мы продолжаем жить в ожерелье, которое ты носишь… Нет, не бойся. Мы всего лишь воспоминания. Я боюсь, что ожерелье действительно является крестражом, хотя и не нашим, а нашего спутника.

Гермиона почувствовала, как её глаза расширились от ужаса.

— Вы же не хотите сказать… — начала она.

— Слизерин? — недоверчиво воскликнул Гарри. — У него есть крестраж? Ожерелье — это его крестраж?

Годрик мрачно кивнул и ответил:

— Да, Салазар Слизерин. Конечно, мы не знали о его планах. Когда мы создавали ожерелье, мы всё ещё были командой, четверо из нас, работающих в Хогвартсе вместе, с общими целями. Так что у него было столько же прав на ожерелье, как и у всех нас. Но только после того, как он оставил нас, много-много лет спустя, он украл у нас ожерелье и сделал его своим первым и единственным крестражом.

— Так вы хотите сказать, что человек, которого мы только что встретили в Тайной комнате, был Слизерин? Салазар Слизерин? — удивлённо спросил Рон.

— Он самый, — ответил Годрик с презрительным выражением лица.

— Но это же бессмысленно, — медленно произнесла Гермиона, качая головой. — Это вообще не имеет смысла. Крестраж — это только часть души Слизерина. А что случилось с другой частью? Где же эта часть пряталась все эти столетия? И почему Слизерин так долго не возвращался?

Ровена мягко улыбнулась.

— Хорошие вопросы, дорогая. Я действительно сожалею, что ты не с моего факультета. У тебя удивительный ум.

Гермиона покраснела, остро осознавая, что её только что похвалила сама Ровена Равенкло, или, по крайней мере, воспоминание о ней.

— Нет, ожерелье — это не просто крестраж. Это особый вид силы. Это его жизненный источник. Вот почему он успешно использовал проклятие Круциатус на тебе, Гермиона. Ты носила ожерелье, но и он тоже. У него есть сверхъестественный способ контролировать это. В отличие от обычного крестража, Слизерин может умереть, и он умер, но когда это случилось, часть его души, которая была внутри его тела, слилась с частью души, которую он спрятал в ожерелье, и они обе остаются там, пока не будет сотворена магия, чтобы освободить его.

— И эта магия — она было исполнена, да? Риддл сделал это, не так ли? — сказал Гарри, свирепо глядя на Риддла.

— Да, — тихо сказала Хельга, — Том сделал это, но Слизерин был тем, кто заставил его сделать это. Слизерин разработал все так, что только его наследник мог носить ожерелье. Том этого не хотел.

— Это неправда, — горячо возразил Гарри. — Риддла не нужно было принуждать к этому. Именно так он и поступил бы. Воскрешение Слизерина было бы для него мечтой — он практически боготворит его. Вы же видели, как он весь год натравливает этого Василиска на магглорождённых, правда?

— Нет, — внезапно сказала Гермиона, не сводя глаз с бледного лица Риддла. — Ты ошибаешься, Гарри. Он бы никогда этого не сделал. Ты же слышал Слизерина, Риддл должен был умереть, — прошептала она, и по её спине пробежал холодок. — Слизерин так и сказал. Он собирался убить его. Риддл никогда бы на это не согласился. Он никогда бы не отдал свою жизнь. Ни ради Слизерина, ни ради кого другого.

— Гермиона права, — добавила Ровена, бросив на Гарри пронзительный взгляд. — Ты сурово судишь Тома, Гарри, потому что думаешь, что ему суждено стать…

— Я не думаю — я знаю! — рявкнул Гарри. — И он уже стал таким, он уже открыл Тайную комнату, мы его видели…

— Нет, Гарри, — сказал Годрик. — Риддл не открывал комнату. И никогда не смог бы открыть. Только Салазар мог управлять Василиском. Именно Салазар открыл её. Только не Риддл. Он контролировал его, обладал им, блокировал его осознание того, что произошло — запечатал его от своего сознания.

Гермиона вдруг почувствовала, что её руки дрожат, а во рту ужасно пересохло.

— Вы хотите сказать, что он этого не делал? Он никогда не хотел убивать магглорождённых? Он… Он не злой? — с надеждой спросила она, едва осмеливаясь поверить своим ушам.

Гарри и Рон выглядели оскорблёнными, но Хельга понимающе улыбнулась Гермионе.

— Мы имели доступ к его сердцу и душе в течение тех месяцев, что он носил ожерелье, так же, как мы имели доступ к твоему, — сказала она, и Гермиона покраснела, зная, что они увидели бы в её сердце. — Я твёрдо верю, что нет, он не открыл бы комнату, если бы Салазар не контролировал его. Но и сердце его не чисто. Есть гордость за своё наследие и свои способности, а также довольно раздутое чувство собственного достоинства. Его честолюбие делает его достойным своего факультета, и я уверена, что вы видели его хитрость в действии. И там есть гнев. Горечь. Но он не убийца.

— Он же Волдеморт! Волдеморт! — сердито настаивал Гарри. — Вы меня понимаете? Он убил моих маму и папу! Кто он если не зло!

Рон энергично закивал рядом с ним.

— Вот именно! Мы видели, что он сделал… Он такой же злой, как и Слизерин.

— Но он здесь, — медленно произнесла Гермиона, и кусочки головоломки наконец-то встали на свои места. — Он уже здесь. Он здесь с нами, в нашем времени, а Слизерин — нет; он остался позади! Гарри, ты не видел того, что видела я — Слизерин; он менялся! Он стал более солидным. Его черты лица изменились! Он был похож на Риддла!

Гарри и Рон ошеломлённо уставились на неё.

— Гермиона, — медленно произнёс Гарри, — ты хочешь сказать, что Слизерин стал Риддлом… Что он… Что он Волдеморт?

Вслух это звучало как ужасно глупая, обнадёживающая теория, совершенно невероятная… и всё же всё сходилось. Она не ответила, но посмотрела на Основателей в поисках помощи. Все трое улыбнулись и кивнули.

— Том Риддл не Волдеморт, — сказал Годрик, подтверждая её подозрения. — Это Слизерин. После того, как вы четверо исчезли, Слизерин не остановился. Он планировал использовать Риддла, чтобы вернуть своё тело, и он сделал это, но Риддл ушёл, прежде чем трансформация была завершена. Вот почему Риддл ещё не умер. Но для Слизерина всё это ещё не закончилось. Он был слабее, чем предполагал, но с помощью какой-то тёмной магии ему удалось сохранить облик Риддла. Он хорошо знал Тома, так как имел доступ к нему через ожерелье и мог обмануть всех. И поэтому он продолжал вести жизнь, о которой вы знаете. Он убил Миртл. Он создал Пожирателей Смерти. Однажды он потерпел поражение от твоих рук, Гарри, — добавил он, кивнув в сторону Поттера, — а теперь ему пора потерпеть поражение раз и навсегда.

— Что вы имеете в виду? — неуверенно спросила Гермиона.

— Мы не просто так перенесли вас в его время, — мрачно объяснил он. — Прошло несколько месяцев с тех пор, как вы впервые вошли в шкаф. Вы пропали без вести.

— Ну и зачем же вы вернули нас сюда так поздно? — сердито сказал Рон. — Почему вы не могли вернуть нас в тот же день, когда мы исчезли?

— Потому что вам нужно выполнить задание. В этот самый момент Волдеморт пытается захватить школу. И с помощью ожерелья, теперь это ваш шанс убить его — навсегда.

Гермиона в ужасе уставилась на Основателей, прежде чем обменяться тревожным взглядом с Гарри и Роном.

— Он… он здесь? В школе? — спросил Гарри.

— Да. Он здесь со своими Пожирателями Смерти. В этот самый момент он стоит в стороне, в то время как его Пожиратели Смерти сражаются с сотрудниками, студентами, аврорами и работниками Министерства.

Гермиона чувствовала себя плохо от страха. Ей было интересно, что происходит в этот момент на территории школы, и сколько её сверстников и учителей получили ранения или, что ещё хуже, погибли.

— Тогда я должен пойти и убить его, — просто сказал Гарри. Гермионе не понравилось его решительное выражение лица.

— Не будь таким глупым, Гарри — ты не можешь просто пойти туда в надежде, что Волдеморт ждёт тебя! — фыркнула Гермиона, узнав в Гарри безрассудство, из-за которого он, как известно, попадал в беду. Она повернулась к основателям и добавила: — Я знаю, что вы имеете в виду, но даже если бы Гарри хотел убить его, он не смог бы. у него есть крестражи, кроме ожерелья. Мы должны сначала уничтожить их, тогда мы сможем убить его.

— Вообще-то, Гермиона, у Слизерина могут быть крестражи, но ты забываешь, что ожерелье, которое ты носишь на шее, — это своего рода главный крестраж. Это источник всех остальных крестражей. И что важно, если это ожерелье будет уничтожено, то крестражи также будут уничтожены. За исключением той части души Слизерина, которая всё ещё находится в его — Волдеморта — теле.

— Но… но тогда всё становится намного проще! — воскликнул Гарри.

— Значит, мы можем уничтожить ожерелье? — спросил Рон, с нетерпением глядя на Гермиону.

На этот вопрос ответила Хельга.

— Вы не можете, — мрачно сказала она. — Только один человек может это сделать, и это сам Слизерин.

— Но это невозможно, — встревоженно сказала Гермиона, — он никогда не уничтожит его, особенно зная, что это такое.

— И кроме того, Гермиона не может его снять, — встревоженно сказал Рон, качая головой. — А это значит, что если ему придётся его уничтожить…

Рон не закончил того, что собирался сказать. Ему и не нужно было этого делать. Они все знали, что он имеет ввиду. Если Слизерин был единственным, кто мог уничтожить ожерелье, это означало, что она должна быть там.

— Так что мне придётся пожертвовать собой, — тихо сказала Гермиона, умоляюще глядя на Основателей.

— Нет! — воскликнули Гарри и Рон одновременно.

— Да, — медленно ответила Гермиона. — И как только ожерелье будет уничтожено, Гарри, это позволит тебе убить его, как сказано в пророчестве.

— Должен же быть другой выход! — воскликнул Гарри выразительно, глядя на Основателей в поисках поддержки. — Но должен же быть! Разве мы сами не можем его уничтожить?

— Нет, Гарри, — сказал Годрик, — это может сделать только Слизерин. Это из-за защиты, которую он оставил на ожерелье. И именно это должно произойти сегодня вечером. Это прекрасная возможность.

— Но каким образом? — расстроенно спросила Гермиона. — Как нам заставить его уничтожить его?

— Смертельное проклятие, — просто ответила Ровена.

— И всё? — воскликнул Рон.

— Смертельное проклятие. Это один из немногих способов, которым ожерелье может быть уничтожено.

— Итак, — сказала Гермиона, поняв, что она имеет в виду. — Значит, нам нужен Слизерин — или Волдеморт — чтобы он убил меня?

Ровена мрачно кивнула.

Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на Гарри и Рона, которые ответили ей испуганными взглядами.

— Но разве это не убьет её? — спросил Гарри.

— Нет, — сказал Годрик, качая головой. — Она вообще не должна пострадать. Но дело не в этом. Проблема заключается в том, чтобы столкнуть Гермиону со Слизерином и обманом заставить его использовать на ней смертельное проклятие, а затем, когда ожерелье будет уничтожено, защитить её.

— И как мы это сделаем? — храбро спросила Гермиона, хотя её била дрожь. — Как же нам обманом заставить его убить меня?

Эти слова привели её в ужас, но она сохраняла мужественное выражение лица, зная, что это была их единственная надежда.

— Есть только один способ, — объяснила Хельга. — Конечно, Слизерин узнает тебя, а если нет, то он почувствует, что ты носишь ожерелье. Потому что он связан с ним. К счастью, ты носишь ожерелье будучи на факультете Гриффиндор, и поэтому оно не может навредить или предать тебя. Но мы никак не можем помешать Слизерину почувствовать его. Однако есть один способ обойти это.

Хельга посмотрела на Годрика, который, прежде чем продолжить, посмотрел на Гарри.

— Гарри, именно здесь твоя помощь необходима, — торжественно продолжил он.

Гарри смотрел широко раскрытыми глазами, смущённый, но полный решимости помочь. Он кивнул, показывая Годрику, чтобы тот объяснил.

— Гарри, — медленно начал он, — ты знаешь, что у тебя есть особая связь со Слизерином, или Волдемортом, как ты его знаешь.

— Да, — ответил Гарри, размышляя над этим вопросом.

— Гарри, мы думаем, вернее, мы знаем, что если ты будешь рядом с Гермионой, то, скорее всего, Слизерин перепутает связь, которую он почувствует с ожерельем, с той, которую он всегда чувствовал с тобой. Таким образом, если он не узнает Гермиону, то не будет знать о присутствии ожерелья.

Гарри и Рон молчали, обдумывая эту мысль, но Гермиона с ужасом посмотрела на Годрика. Она не думала, что они понимают то, что она только что говорила, они не понимали значения того, что только что сказал Годрик.

— Но… но это значит… — голос Гермионы дрожал. — Если связь между ним и ожерельем такая же, как и с Гарри… тогда Гарри… Гарри должен…

Гермиона не осмелилась произнести эти слова, но кивки Основателей подтвердили её ужасные подозрения. Она прижала руки ко рту и в ужасе уставилась на Гарри, а её глаза наполнились слезами. Он уставился на неё в полном недоумении.

— Что же? Что ты имеешь ввиду? — спросил Рон.

Гермиона не могла ничего объяснить, поэтому заговорил Годрик:

— Гарри, причина, по которой у тебя есть особая связь с Слизерином, заключается в том, что в ту ночь, когда он пытался убить тебя, он хотел сделать крестраж. Но когда заклинание отскочило, Волдеморт был уничтожен, хотя его душа всё ещё была разорвана на части. Часть его бежала, но другая часть — та, что должна была быть заключена в предмете, — нет. Гарри, этот кусочек души Волдеморта находится внутри тебя. Ты крестраж, Гарри.

Гарри в шоке уставился на Годрика. Он не шевелился, не издавал ни звука, пока нёс на себе тяжесть этого откровения. Гермиона посмотрела на него со смешанным выражением ужаса и жалости, как и Рон.

— Итак, — медленно произнёс он, глядя только на Годрика, — если Волдеморт уничтожит ожерелье, что будет со мной? Я… я умру?

Гермиона почувствовала, как внутри у неё всё похолодело, пока она ждала ответа Основателей. Но не было слышно ни звука, только тишину, пока наконец Ровена не заговорила.

— Мы не знаем, — тихо ответила она.

Гермиона и Рон испуганно посмотрели на Гарри. Ей стало дурно. Уже одно то, что ей приходилось столкнуться с Волдемортом и смертельным проклятием, было достаточно страшно. По крайней мере, она знала, что проклятие не убьет её. Но это может убить Гарри.

— Мы не должны этого делать, Гарри, — в отчаянии сказал Рон. — Пока нет — должен быть другой способ. Мы… мы можем поговорить с Дамблдором — или… или…

— По-другому нельзя, Рон, — спокойно ответил он. — У меня есть план. Нам нужен Волдеморт, чтобы он попытался убить Гермиону, и я тоже должен быть там. Гермиона, прости, что приходится просить тебя об этом. Я хочу, чтобы ты пошла со мной, пока я буду разговаривать с Волдемортом. Ты должна быть в плаще, и ты должна принять проклятие, когда Волдеморт пошлёт на меня смертельное проклятие.

Гермиона почувствовала, как её глаза наполняются слезами.

— О, Гарри! Это слишком опасно! — воскликнула она. — Тебя же могут убить!

— А разве у меня есть выбор? — мрачно ответил он. — Если проклятие не попадёт в тебя, а ударит меня, то оно уничтожит крестраж, который находится во мне, — сказал он с явным отвращением в голосе. — А если оно попадёт в тебя — ты будешь в порядке, и на тебе будет плащ, так что ты сможешь быстро убежать.

— А как же ты сам? — сердито воскликнул Рон. — Как же ты сбежишь?

— Я не могу сбежать, — мрачно сказал Гарри. — Либо я умру, когда крестраж будет уничтожен, либо я буду в порядке и останусь, чтобы убить Волдеморта, либо он убьет меня, как сказано в пророчестве.

Гермиона и Рон посмотрели друг на друга, им обоим не нравился этот план, хотя они знали, что отговаривать Гарри было бесполезно. Основатели, однако, сияли, особенно Годрик, и нельзя было ошибиться в его гордом взгляде.

— Настоящий Гриффиндорец! — воскликнул Годрик.

Гарри мрачно улыбнулся, прежде чем торжественно повернуться к Гермионе.

— Что скажешь, Гермиона? — умоляюще спросил он. — Я не смогу справиться с этим без тебя.

Гермиона посмотрела на Рона, который выжидающе смотрел на неё, явно испуганный.

— О, Гарри! — воскликнула она, прежде чем заплакать и обвить руками его шею. — О, Гарри, мне так жаль, что всё так вышло! Я бы очень хотела, чтобы был другой способ, правда!

— Я тоже, Гермиона, — сказал он печально, его глаза наполнились слезами, когда он похлопал её по спине.

— А как же я? — сердито настаивал Рон. — Какую роль я играю в этом деле? Я иду с вами, Гарри! Я должен помочь.

— Нет, Рон, — сказал Гарри, когда Гермиона отпустила его. — Тебе не нужно… тебе нет смысла умирать.

Прежде чем Рон успел возразить, Ровена вмешалась:

— Рон может присоединиться к борьбе с Пожирателями Смерти. Волдеморт вскоре тоже присоединится к борьбе, и будет сражаться против Дамблдора.

— Откуда вы это знаете? — спросил Рон, нахмурившись.

— Мы не можем сказать, — загадочно ответила Ровена, — но мы знаем это. Гарри — Дамблдор знает всю правду — но он не готов позволить крестражу внутри тебя быть уничтоженным. Ещё нет. Именно поэтому мы будем там — чтобы обеспечить защиту для вас с Гермионой, чтобы остановить всё и всех от причинения вам вреда, пока вы не найдёте Волдеморта. И чтобы остановить Дамблдора или кого-то ещё от вмешательства. Мы можем защитить тебя, пока Волдеморт не уничтожит ожерелье. После этого вы все будете предоставлены сами себе, потому что мы уйдём, и мы надеемся, что Дамблдор сможет защитить вас всех.

Гарри кивнул:

— Может быть, мы пойдём прямо сейчас? Сейчас подходящее время?

— Пока нет, Гарри, — ответил Годрик. — Во-первых, мы хотели бы поговорить с вами обоими. Гарри, пойдём со мной.

Гарри с испуганным видом позволил Годрику увести себя от остальных, а Ровена взяла Гермиону за руку и увела в сторону. Хельга осталась с Роном.

Ровена и Гермиона остановились через несколько шагов. Они были достаточно далеко от остальных, чтобы ясно видеть их, но не слышать.

— Ты нервничаешь? — спросила Ровена, ласково глядя на Гермиону.

Она кивнула в ответ, её глаза снова наполнились слезами.

— Просто… мы столько пережили. И мы знали, что настанет день, когда Гарри придётся столкнуться с Волдемортом… но я просто не ожидала, что это произойдёт так скоро, таким образом… и зная, что ожерелье является частью Волдеморта, и Гарри тоже…

Ровена понимающе кивнула.

— До сих пор вы все были такими храбрыми. Ты сделала так, что мы все гордимся тобой, Гермиона. Мне так жаль, что дошло до такого.

На мгновение воцарилось молчание, пока Гермиона обдумывала чудовищную задачу, которая их ожидала, а затем она вспомнила…

— А как же Том? — вдруг спросила она. Она совершенно забыла о нём находясь в шоке от этих откровений, но всё это так внезапно поразило её в тот момент… он не был злым. Он не был убийцей. Он не был Волдемортом. — Что с ним теперь будет?

Ровена понимающе улыбнулась.

— Он не сможет вернуться в своё время. Только не после того, как Слизерин украл его личность и ожерелье было уничтожено. Мы оставили записку для Дамблдора, которая появится, если вы трое не выживете, объясняя всё. Мы надеемся, что он сможет продолжить свою жизнь здесь. И, может быть, — добавила она после паузы, — если ты выживешь, то сможешь помочь ему продолжить свою жизнь. Разве это не то, что ты хотела бы, Гермиона?

Гермиона покраснела. Если бы она не была так напугана, то была бы счастлива. Том был невиновен — она больше не чувствовала вины за свои чувства.

— Я просто хочу, чтобы всё это закончилось, — прошептала она, и её глаза снова наполнились слезами. — Я просто хочу, чтобы Волдеморт исчез. Я хочу, чтобы мы все выжили.

Последовало ещё несколько мгновении молчанье, которое на этот раз нарушила Ровена.

— А ты не хочешь узнать, почему ты нашла ожерелье? — спросила она.

Гермиона была ошеломлена на мгновение, прежде чем закричала:

— Да! Почему же я его нашла? Почему Волдеморт не охранял его?

Ровена улыбнулась:

— Ну, видишь ли, он спрятал ожерелье в Выручай комнате, будучи слишком высокомерным, чтобы поверить, что кто-то ещё узнает как войти в комнату. Он спрятал его там, думая, что никто никогда не найдёт его, кроме него самого. Вскоре после этого Малфой начал проводить много времени в этой комнате. Время от времени, работая, он бормотал себе под нос проклятия, и три имени особенно привлекли наше внимание — Гарри, Рон и, конечно же, ты, Гермиона. Мы сразу поняли, что вы были тремя студентами, которые путешествовали во времени. В то время ты ещё не носила ожерелье — но Риддл носил, и мы вспомнили таинственную молодую девушку, которая также носила ожерелье. Мы использовали нашу магию, чтобы привлечь Малфоя к ожерелью — поэтому он повесил его на исчезающий шкаф, над которым работал. Но, конечно же, он не мог его надеть. Но будучи истинным Гриффиндорцем, Годрику было слишком легко использовать свою магию, чтобы заставить тебя надеть ожерелье.

— А путешествия во времени? Вы спланировали это? — спросила Гермиона.

— Нет. Мы не причастны к этому — это был в некотором роде несчастный случай. Видишь ли, сила ожерелья была активирована исчезающим шкафом, который не был в надлежащем рабочем состоянии. Это было неконтролируемо. Причина, по которой вы прибыли в это время, заключалась в том, что именно в этот момент Риддл нашёл ожерелье и надел его. Этот акт создал своего рода якорь, который позволил путешествию во времени остановиться, когда это произошло.

— А как Риддл нашёл ожерелье? — благоговейно спросила она.

Ровена понимающе улыбнулась.

— Так же, как и ты — в Выручай комнате. Он провёл там много времени — обладая блестящим умом, он был абсолютно очарован историей, содержащейся в комнате. Ему было бы хорошо в Равенкло, — добавила она задумчиво. — Он часами разбирал брошенные предметы, пока наконец однажды не наткнулся на ожерелье, и Слизерин заставил его надеть ожерелье.

— И ещё одно: почему Распределяющая шляпа отправила нас в Слизерин?

— Просто потому, что это шляпа Годрика — и судя по ожерелью, он мог приказать ей это сделать. Для вас было очень важно находиться в непосредственной близости от Риддла, потому что мы знали, что он был единственным человеком, который мог вам помочь.

В этот момент Годрик позвал Ровену по имени. Обе женщины обернулись и увидели, что он подошёл к ним.

— Пора, — только и сказал он, прежде чем вернуться к остальным.

Гермиона посмотрела на Ровену, глубоко вздохнула и последовала за ними. Пришло время взглянуть в лицо своей судьбе.

Вернувшись, Гермиона обнаружила Гарри и Рона. Они стояли с мрачно поднятыми палочками и Гарри держал в руке мантию-невидимку (которая, похоже, была восстановлена в её отсутствие).

— Ты готова? — спросил Гарри, протягивая ей плащ и показывая, чтобы она спряталась под ним.

— А что, если он не собирается убивать? — спросила Гермиона, не двигаясь с места. — А что, если он воспользуется другим заклинанием, и оно попадёт меня. Меня сразу же раскроют.

— Я так не думаю, Гермиона, — решительно ответил он. — Я не думаю, что он пойдёт на такой риск. Он не хотел бы потерять меня снова, как это было каждый раз.

— Но что, если он это сделает? — настаивал Рон, который выглядел очень бледным.

— Я готова пойти на этот риск, — сказала Гермиона, чувствуя, как дрожит её волшебная палочка.

— А теперь все вы спрячьтесь под плащом, — сказал Годрик. — Осталось совсем немного времени. Мы будем с вами, хотя вы и не сможете нас видеть. Мы будем защищать вас, насколько сможем, как от проклятий, так и от любого, кто попытается вмешаться. Но как только ожерелье будет уничтожено, мы исчезнем. И тогда всё зависит только от вас.

— Но как вы нас увидите под плащом? — спросил Гарри.

— Мы сможем это сделать, — ответила Ровена. — Это всё, что имеет значение.

На мгновение воцарилась тишина, во время которой все трое просто смотрели друг на друга. Руки Гермионы всё ещё дрожали, но она была настроена решительно.

— Мы сможем это сделать, — прошептала она, прежде чем они втроём обнялись. Она подавила желание заплакать и в последний раз подумала о своих родителях, прежде чем все трое скрылись под плащом. Бросив последний взгляд на Риддла, неподвижно лежащего на твёрдой земле, надеясь, что она не в последний раз видит его, они молча начали идти из леса. Они не успели пройти далеко, как услышали шум битвы.

Гермиона была поражена этим шумом. Она слышала, как люди плачут, кричат — от боли или от страха, она не знала — и вскоре они услышали более отчётливо, как люди выкрикивают проклятия и защитные заклинания. Наконец они добрались до опушки леса, и разыгравшаяся перед ними сцена внушала благоговейный трепет. Ничего подобного она никогда раньше не видела — почти сотня людей бегали по территории, сражались. С судорогой в животе она увидела, что множество тел было разбросано по земле, не двигаясь… она надеялась, что это были Пожиратели Смерти…

— Я его не вижу, — сразу же сказал Гарри, который отчаянно обыскивал территорию взглядом. — Я не вижу ни Волдеморта, ни Дамблдора.

— Пошли, нам нужно подойти поближе, — сказала Гермиона, — чтобы мы могли двигаться быстро, когда он появится…

Вскоре они были уже достаточно близко, чтобы узнать тех, кто бежал перед ними, но достаточно далеко, чтобы избежать проклятий. Гермиона чувствовала толчок в животе каждый раз, когда узнавала кого-то…

Профессор Макгонагалл, Тонкс, Муди, Ремус… и студенты…

— Джинни! — ахнул Рон.

И Гермиона, ужаснувшись, тоже увидела её, сцепившуюся в битве со свирепым Пожирателем Смерти, которого она не узнала.

Без предупреждения Рон сорвал с себя плащ и бросился в бой, подняв перед собой волшебную палочку.

— Остолбеней! — воскликнул он, как только Джинни была сбита с ног. Его заклинание достигло цели, и Пожиратель Смерти упал на землю.

— Рон! — воскликнула Джинни, когда он помог ей подняться на ноги, и она обняла его. — Рон, мы думали, что ты умер!

— Я в порядке! И Гарри с Гермионой тоже, — ответил он, торопливо оглядываясь вокруг.

— Я… что это на тебе надето? — воскликнула она, ведь Рон всё ещё был одет в свой театральный костюм.

Но проклятие сорвалось с губ Рона прежде, чем он успел ответить сестре, и они были вынуждены вернуться в бой. Гермиона почувствовала, что Гарри тоже начинает беспокоиться.

— Скорее, скорее, — воскликнул он сквозь стиснутые зубы, переводя взгляд с одного человека на другого.

А потом, внезапно, всё, казалось, изменилось, люди закричали… но на этот раз он не мог ошибиться. Когда Пожиратели Смерти отступили в сторону, воцарился хаос, и Гермиона внезапно всё поняла… его змееподобный вид ни с чем нельзя было спутать… Волдеморт появился в самом центре поля боя. Даже с того места, где они стояли, Гермиона слышала его болезненный, искажённый смех…

Гарри вздрогнул рядом с ней и обернулся посмотреть на неё.

— Сейчас! — закричал он и попытался пробраться вперёд, но Гермиона оттащила его назад.

— Они сказали, что Дамблдор должен быть здесь!

Но прежде чем Гарри успел ответить, из замка выскочила какая-то фигура и побежала через двор.

Внезапно воздух наполнился радостными криками, но вскоре крики стихли.

— Дамблдор! — прошипел Волдеморт.

И действительно, это был Дамблдор, который теперь стоял почти лицом к лицу с Волдемортом. За спинами противников выстроились их сторонники, подняв палочки, готовые к битве.

— Ты должен был исчезнуть, — сказал Волдеморт, его гнев был очевиден.

— Забавно, ты ошибся, Том, — ответил Дамблдор с властным видом, который, казалось, приводил Волдеморта в бешенство. Прежде чем Гермиона поняла, что происходит, оба волшебника сцепились в жестокой и ужасной битве, подобной которой она никогда раньше не видела. Однако прежде чем они успели произнести по нескольку заклинаний, Гарри схватил её за руку, и они побежали вперёд, навстречу происходящему.

Они остановились на безопасном расстоянии, и Гарри, повернувшись к Гермионе, шёпотом пожелал ей удачи, прежде чем стащить плащ, шагнуть вперёд и крикнуть:

— Том Риддл!

По толпе пробежал судорожный вздох.

— Гарри Поттер!

— Это Поттер — он жив!

— Он вернулся, чтобы спасти нас!

Даже Дамблдор и Волдеморт прекратили свою битву при звуке его голоса.

— Поттер! — прошипел Волдеморт с явным ликованием. — Поттер!

— Нет! — воскликнул Дамблдор.

Гарри стоял на месте, расправив плечи и подняв палочку в вызове. Гермиона бросилась к нему, её руки дрожали сильнее, чем когда-либо. Она чувствовала силу ожерелья и знала, что оно даёт ей мужество сделать то, что она должна была сделать.

В этот момент произошло нечто очень странное. Как будто вокруг Дамблдора было создано невидимое поле — Гермиона видела, как шевелятся его губы, видела, как он машет палочкой, но ничего не происходило, и ни одного слова из того, что он говорил, не было слышно.

Волдеморт тоже был поражён этим.

— Что всё это значит? — презрительно бросил он, сердито глядя на Дамблдора.

— Я сделал это! — нагло соврал Гарри.

— Это ты? — насмешливо сказал Волдеморт, поворачиваясь к Гарри. — Это ты? Ты думаешь, что у тебя есть власть, чтобы сделать это?

— Да, — громко ответил Гарри, чтобы его услышали все присутствующие. — Да, это так. Я не хочу, чтобы он был тем, кто убьёт тебя — я хочу, чтобы эта слава была моей!

Гермиона знала, Гарри поднял свою палочку, чтобы спровоцировать его, и это сработало — Волдеморт яростно вскрикнул, поднял палочку и закричал:

— Авада Кедавра!

Гермиона даже не успела собраться с духом. Была вспышка зелёного света, и вмиг всё почернело.

* * *

Тем временем Том Риддл всё так же тихо лежал в лесу. Но вот чего все не замечали, так это того, что его отсутствие движения объяснялось скорее ужасной усталостью, которая одолела его, чем бессознательностью. Поэтому он лежал в грязи, не двигаясь, едва способный накопить энергию, необходимую для дыхания. Но то, что его телу не хватало энергии, его разум восполнял бдительностью, потому что по какой-то странной причине, хотя Слизерин и опустошил его тело, его разум остался неизменным.

Хотя он и не мог вспомнить, что произошло сразу после того, как они покинули Большой зал — что он приписывал проклятию — он слышал каждое слово разговора между Гермионой, Гарри и Роном, а позже, Основателями Хогвартса.

И то, что он услышал, заставило его молча кипеть от злости. В тот момент у него на уме была только одна мысль — месть. Конечно, он боялся, что не сможет этого сделать, учитывая своё затруднительное положение, но это только усиливало его гнев.

А потом всё изменилось. Как раз в тот момент, когда он сокрушался о вероятности того, что месть никогда не свершится — что его тело может подвести его — он почувствовал ужасное ощущение в животе, как будто кто-то ударил его, и внезапно это ощущение охватило всё его тело — но, к его большому удивлению, боли не было. Вместо этого, когда ощущение распространилось по всему телу, он почувствовал новый всплеск энергии, и почти так же быстро, как это ощущение началось, оно исчезло.

Наконец он открыл глаза. Его дыхание снова стало легче, и он без промедления вскочил на ноги.

Пришло время отомстить.

Гермиона пришла в себя через несколько секунд, её сердце бешено колотилось, когда она услышала шум вокруг неё. Она слышала крики с обеих сторон поля боя. Медленно, остро ощущая, что всё её тело дрожит, она заставила себя принять сидячее положение. Она увидела Волдеморта, лежащего на земле. Он казался потрясённым и явно ослабленным. Она смотрела с благоговением и ужасом, как этот могущественный тёмный маг пытался подняться, отвергая предложения помощи от своих Пожирателей Смерти.

«Сработало ли это? Он смертный?»

Она посмотрела вниз на своё ожерелье, которое прожигало её одежду. Оно было потрескавшимся и почерневшим. Внезапно вспыхнула вспышка света и раздался громкий треск, и она почувствовала, как её отбрасывает назад в толпу. Она ахнула и подняла глаза, ожидая увидеть Волдеморта на ногах, но именно Дамблдор направил свою палочку на Гарри и отбросил его в сторону, непреднамеренно задев её, прежде чем вернуться к своей дуэли с Волдемортом.

«Гарри», — внезапно вспомнила она. Она обернулась и увидела, что он лежит на земле позади неё… не двигаясь.

— Гарри, Гарри! — крикнул знакомый голос, и она поняла, что это был Ремус, который бросился к нему, а за ним следовали Тонкс, Рон и Джинни. У неё перехватило дыхание, когда Ремус перевернул её друга на спину, и она увидела его лицо, смертельно бледное и неподвижное.

— Энервейт, — сказал Ремус дрожащим голосом, и глаза Гарри распахнулись. Крики облегчения эхом разнеслись по толпе, когда Ремус и Джинни подняли Гарри.

Гарри, казалось, не замечал их. Вместо этого он отчаянно огляделся, наконец нашёл Рона и хрипло сказал:

— Гермиона?

Рон тоже огляделся, и Гермиона поняла, что она всё ещё была скрыта плащом-невидимкой. Всё ещё дрожа, она поднялась на ноги и позволила плащу упасть на землю.

— Гермиона! — крикнул Рон, и он побежал к ней, обнимая её, пока она опиралась на него, слишком слабая, чтобы стоять самостоятельно.

— Сработало, — едва слышно прошептала она, шагнув вперёд с помощью Рона и позволив себе рухнуть на землю рядом с Гарри.

— Ты в порядке, — сказал он, слабо улыбаясь.

— И ты тоже, — улыбнулась она в ответ. — Мы это сделали.

— Что сработало? Что вы сделали? — спросила Джинни.

Гермиона подняла глаза и увидела, что Ремус, Тонкс и Джинни в замешательстве смотрят на них троих.

— Ты в порядке, Гарри? — настойчиво спросил Ремус. — Ты… ты был убит. Ты не должен быть живым.

Гарри отрицательно покачал головой.

— Он в меня не попал. Заклинание попало в Гермиону. Она стояла передо мной, под мантией-невидимкой.

— Но почему?

— Это долгая история, — сказала Гермиона, повернувшись, чтобы посмотреть на сражение. Волдеморт был явно ослаблен — он ничего не мог сделать, кроме как защищаться, пока Дамблдор кидал заклинание за заклинанием. Ей пришло в голову, что Дамблдор не знал, что он может убить Волдеморта, теперь, когда крестражи были уничтожены. Он хотел ослабить его, но не убить.

— Но где же вы были? Почему вы вернулись именно сейчас? — спросила Джинни, нахмурившись.

— Я всё объясню, Джинни, — сказал Рон, положив руку на плечо Джинни и осторожно отводя её от Гарри и Гермионы. Тонкс и Ремус последовали за ним. Рон бросил на Гермиону короткий многозначительный взгляд, и она поняла, что он их отвлекает.

— Гарри, — поспешно прошептала Гермиона, — мы должны сказать Дамблдору. Он должен знать, что Волдеморта можно…

— Гермиона.

Гермиона и Гарри вздрогнули при звуке знакомого голоса. Это был Том.

— Том! — сказала Гермиона, с трудом поднимаясь на ноги. Том шагнул вперёд и протянул ей руку. Она приняла её, и когда он помог ей подняться, она была поражена, увидев, что он восстановил свои силы.

— Я не понимаю, — сказала она, глядя на его всё ещё бледное лицо. — Ты был без сознания. Мы тебя оставили…

— Нет, я не был без сознания, хотя мне и было нелегко. Я восстановил свои силы всего несколько минут назад, — сказал он, и Гермиона внезапно поняла, что он был в ярости. Его глаза сузились, когда он посмотрел вниз на ожерелье, которое всё ещё висело у неё на шее.

— Полагаю, ожерелье было уничтожено? Смертельным проклятием?

Гермиона побледнела, понимая, что Том, должно быть, подслушал разговор с Основателями. Ей было интересно, как много он понял. Краем глаза она заметила, что Гарри встал у неё за спиной, но Том не обратил на него никакого внимания.

— Да, так оно и было, — медленно произнесла она.

Его черты ожесточились, когда он повернулся, чтобы посмотреть на битву, которая всё ещё бушевала. Он выглядел устрашающе, и Гермиона подавила дрожь, напомнив себе, что он не Волдеморт. Она отпустила его, наконец найдя в себе силы стоять самостоятельно.

— Это ведь он, да? — спросил он. — Тот, кого ты называешь Волдемортом? Тот, кто украл мою личность?

— Да.

Он снова повернулся к Гермионе, пронзая её взглядом.

— Ты не пострадала? — спросил он.

— Что? — спросила Гермиона, нахмурившись.

— Смертельное проклятие. Ты не пострадала? — снова спросил он.

— Нет, не совсем, — медленно произнесла она, смущённая его вопросом. — Я… я просто чувствую себя очень слабой. Это была могущественная магия, которая уничтожила ожерелье.

— Он что, убийца? — спросил он. — Этот Волдеморт?

— Он тёмный волшебник, хуже Гриндевальда, — объяснила она. — Он и его последователи убили тысячи людей, включая родителей Гарри.

— Ты что, боишься его? — спросил он.

Гермиона кивнула.

— Ты, боишься меня? — спросил он, пристально глядя ей в глаза.

Она почувствовала, что краснеет, неуверенно глядя на него, не зная, о чём он думает, что чувствует.

— Мне очень жаль, — сказала она слегка дрожащим голосом. — Я думала, что это ты, что ты станешь им. Я думала, что ты открыл Тайную комнату. Ты должен понять, я… я не знала, я не могла знать…

Наступила пауза, во время которой Том оглянулся на Волдеморта с выражением полнейшей ненависти на лице. Внезапно Гермиона поняла, что Том держит чужую палочку.

— Г-где ты взял эту палочку? — спросила она.

— Я нашёл её возле мёртвого тела, — сказал он. — Я взял её, потому что Волдеморт украл мою.

Гермиона обеспокоенно посмотрела на него.

— Том, что ты собираешься… — начала она, но он не дал ей договорить.

— Я собираюсь вернуть свою палочку, — ответил он, делая шаг вперёд.

— Нет! — воскликнула она, хватая его за руку. — Ты не должен, Том. Он убьёт тебя!

— А тебе какое дело? — холодно сказал он, подняв бровь. — Ты боишься меня, не так ли?

Глаза Гермионы расширились от шока.

— Я… я боялась, — сказала она нерешительно, — но теперь уже нет. Том, пожалуйста, — она умоляюще посмотрела на него и, вопреки здравому смыслу, призналась: — Ты мне небезразличен, Том. Ты мне уже давно небезразличен.

Она услышала, как Гарри резко вздохнул, а Рон, который непонятно когда подошёл к ним, выругался. Она не обращала на них внимания. В этот момент она смотрела только на Тома. Он снова посмотрел на неё, и выражение его лица немного смягчилось. Они стояли молча, пристально глядя друг на друга, сердце Гермионы бешено колотилось.

А потом, внезапно, он обхватил её лицо руками и поцеловал. Она закрыла глаза и позволила себе забыть всё, что происходило вокруг них, поглощённая настойчивостью Тома. Она забыла о Гарри, она забыла о битве; всё, что имело значение в тот момент — это то, что Том не был Волдемортом, и что он хотел её так же сильно, как и она его. Слишком быстро он отстранился от неё, всё ещё обхватив ладонями её лицо.

— Ты не похожа ни на одну ведьму, которую я когда-либо встречал, Гермиона, — тихо сказал он, прежде чем развернуться и побежать в сторону битвы.

— Нет! — закричала она, но прежде чем она успела побежать за ним, Гарри схватил её за одежду и оттащил назад.

— Гермиона, нет! Ты не можешь… — сказал он.

— Он умрёт, — закричала она, пытаясь освободиться. — Гарри, пожалуйста, ты не должен этого делать! Он невиновен! Ты не можешь…

— Это его бой, Гермиона. Не наш, — резко сказал Рон. — Пусть он докажет, на чьей он стороне.

Гермиона перестала сопротивляться Гарри и яростно повернулась к Рону.

— Докажет? Разве ты меня не слушал? Он не сделал ничего плохого. Ему не нужно ничего доказывать!

— Это ты говоришь? — рявкнул Рон, теперь уже свирепо глядя на Гермиону. — Ты ведь переживаешь о нём, не так ли? Конечно, ты так быстро поверила, что он не злой мерзавец! Я не могу в это поверить. Всё это время мы думали, что ты пытаешься узнать про ожерелье, а ты просто крутила с ним шашни?

Гермиона потеряла дар речи.

— Рон, хватит, — сказал Гарри.

Прежде чем Рон успел сказать что-то ещё, Гермиона была отвлечена внезапной тишиной, которая повисла над толпой.

Она проследила за взглядом толпы и почувствовала, как её желудок сжался, когда она поняла, что Том стоял на поле боя, позади Волдеморта, с поднятой палочкой. Дамблдор заметил его первым, неуверенно глядя на него. Волдеморт, проследив за взглядом Дамблдора, резко обернулся, его глаза расширились от удивления.

— Это ты! — прошипел он.

— Я, — спокойно ответил Том. Гермиона смотрела на него, одновременно ужасаясь за него и благоговея перед его храбростью. — Я знаю, что у тебя есть то, что принадлежит мне.

— Верни мне мою палочку, — приказал Том достаточно громко, чтобы его услышала затихшая толпа.

Волдеморт рассмеялся. Это был ужасный, навязчивый звук. Один за другим к нему присоединились Пожиратели Смерти, ухмыляясь и качая головами на незнакомого молодого человека, который так глупо шёл навстречу своей смерти.

— Раз уж ты так вежливо попросил, — насмешливо сказал Волдеморт, протягивая Риддлу свою волшебную палочку.

— Экспеллиармус! — крикнул Том, и Гермиона была потрясена, увидев, что палочка Волдеморта почти выскользнула из его рук. Пожиратели Смерти резко прекратили смеяться.

— Круцио! — холодно сказал Волдеморт. В то же время Том снова попытался разоружить его, но два проклятия встретились в воздухе, и оба не достигли своих целей. Волдеморт продолжал выкрикивать проклятия, но Тому удавалось блокировать их все. Он всё больше злился; Том, однако, был спокоен. В самом деле, вскоре он уже смеялся.

— Как ты смеешь? — прошипел Волдеморт.

— Ты что, ничего не понимаешь? — ответил Том, качая головой. — Ты не можешь причинить мне вред моей собственной палочкой, Волдеморт. Да, это так. Моя палочка. Ты идиот — смертельное проклятие попало не в Гарри — оно попало в Гермиону.

Волдеморт остановился.

— И кто же это? — сердито сказал он, хотя Гермиона видела, что он прекрасно понимает, кого имеет в виду Том.

— Ты не убил Гарри. Ты убил Гермиону. Ты уничтожил ожерелье Основателей. Ты уничтожил ту малую часть меня, которая оставалась внутри тебя, — продолжал Том.

Внезапно Гермиона поняла, почему Том с лёгкостью блокирует тёмные проклятия Волдеморта…

— Моя палочка принадлежала тебе, но не потому, что ты выиграл её у меня в бою, а потому, что она думала, что ты — это я. Но теперь уже нет. Теперь я единственный Том Риддл. Ты, — сказал он, и его голос снова стал злым, когда он поднял свою палочку, — Салазар.

Волдеморт издал вопль гнева.

— Авада Кедавра! — крикнули оба, Том и Волдеморт, но палочка Волдеморта подвела его, и он резко отбросил руку назад. Проклятие пролетело мимо Тома на несколько дюймов, попав вместо него в Пожирателя Смерти.

— Нет! — крикнул Волдеморт, но было уже слишком поздно. Вспышка зелёного света Тома ударила его в грудь. Он рухнул на землю.

Том Риддл убил Лорда Волдеморта.

Вокруг них воцарился хаос — с одной стороны, ученики обнимались, кричали и радовались, в то время как авроры и Орден Феникса бросились ловить последних Пожирателей Смерти, которые уже пытались бежать со школьной территории. Гермиона, однако, смотрела только на Тома, когда подбежала к нему. Она с трудом могла поверить в то, что произошло. Том — Том Риддл, которого она боялась несколько месяцев, только что убил Лорда Волдеморта.

— Ты это сделал! — воскликнула она, улыбаясь, несмотря на слёзы, которые текли по её щекам. Она бросилась ему на шею. — Я-я не могу в это поверить! Ты действительно это сделал!

Но прежде чем Том успел ответить, Дамблдор уже стоял рядом с ними. Он пристально посмотрел на Тома, и характерный блеск в его глазах погас. Именно этого момента Гермиона боялась больше всего. Она отступила на шаг, переводя взгляд с директора на Тома. Том с подозрением посмотрел на профессора Дамблдора, а потом его глаза удивлённо расширились.

— Профессор Дамблдор? — спросил он.

Профессор Дамблдор кивнул в ответ, и Том заметно побледнел.

— А какой сейчас год? — спросил он, потрясённо оглядываясь на Гермиону.

— Том… сейчас 1997 год, — ответила она, прежде чем повернуться к директору. — Профессор, пожалуйста, я могу объяснить…

— Не здесь, мисс Грейнджер, — сурово сказал Дамблдор, прерывая её.

* * *

Альбус Дамблдор был сбит с толку.

Перед ним сидел молодой Том Риддл вместе с тремя учениками, которые до недавнего времени отсутствовали уже несколько месяцев. Альбус, конечно же, давно подозревал, что эти трое друзей исчезли в прошлом. Он отчётливо помнил события 1943 года, когда была открыта Тайная комната, и трое студентов неизвестного происхождения таинственным образом появились в замке, только чтобы бесследно исчезнуть месяцами позже. В то время он сам подозревал, что Гермиона могла быть наследницей Слизерина, или что она работала с Томом Риддлом. Но затем он увидел, как Гермиона исчезла из его собственного кабинета, используя легендарный свисток Гриффиндора, реликвию, которую могли иметь только самые чистые сердца. Это был последний раз, когда он видел молодую ведьму и её двух друзей. То есть, конечно, до тех пор, пока однажды вечером, много лет назад, три молодых студента не попали в Гриффиндор… и Дамблдор медленно начал собирать части пазла вместе.

И вот теперь, как ни странно, все трое вернулись, причём не одни, как ожидал Альбус, а с молодым Лордом Волдемортом, который, судя по всему, вовсе не был Волдемортом.

Альбус оглянулся на разбитое и почерневшее ожерелье, которое Гермиона положила ему на стол. Он, конечно же, провёл несколько часов, беседуя с четырьмя студентами, как индивидуально, так и вместе. Будучи довольно опытным Легилиментом, он был удовлетворён тем, что его нынешние ученики говорили правду. Разговор с Томом Риддлом, однако, был довольно трудным, учитывая, что ни один волшебник по-настоящему не доверял другому, и из-за природных способностей Риддла блокировать доступ к разуму. Дамблдор не знал, что делать с молодым человеком, который сидел перед ним.

С одной стороны, он убил Волдеморта. С другой стороны, Альбус знал, что Том проявлял необычные наклонности, даже будучи маленьким ребёнком, в которые нельзя было обвинить ни ожерелье Основателей, ни владении его разума Слизерином. Нет, Том всегда был могущественным волшебником, хитрым и исключительно талантливым. Годы, проведённые им в сиротском приюте, намекали на тёмные наклонности, некую недоброжелательность, хотя Том хорошо скрывал это в Хогвартсе. Другие учителя, так увлечённые очаровательным и талантливым мальчиком-сиротой, не понимали, почему Альбус держится от него на расстоянии.

И вот теперь, много лет спустя, он снова здесь. Не Волдеморт, а просто Том Риддл. Второй, кого будут чествовать как мальчика, который выжил.

Альбус Дамблдор был в раздумьях.

* * *

— А что теперь будет с Томом? Мы же не можем отправить его обратно в его время, не так ли? — с тревогой спросила Гермиона.

Она сидела в кабинете Дамблдора наедине с директором. После нескольких часов допросов он наконец отправил Гарри и Рона в больничное крыло. Том отказался идти, и по просьбе Дамблдора ждал Гермиону за дверью.

— Нет, я боюсь, что это невозможно, учитывая, что Слизерин успешно принял личность Тома. И, конечно же, Маховик времени, даже если предположить, что вы не уничтожили его недавно или что мы могли бы получить доступ к одному — не предназначен для того, чтобы вернуться так далеко назад. Нет, сейчас я думаю, что для всех будет лучше, если Том останется в Хогвартсе, где я смогу присматривать за ним. Конечно, Министерство не должно знать, кто он на самом деле — я боюсь, что они могут причинить больше вреда, чем пользы. Мало кто знал, что Волдеморта когда-то звали Том Риддл, и ещё меньше людей должны знать кто настоящий Том.

— Значит, он может остаться здесь, в Хогвартсе? И может продолжать учёбу? — с надеждой спросила Гермиона.

— У вас есть чувства к нему.

Гермиона сильно покраснела и поняла, что не может встретиться взглядом с директором. Она посмотрела вниз на свои руки, которые были крепко сжаты на коленях. Его тон был решительным. Гермиона почувствовала, как у неё задрожали руки, в ужасе от того, что директор мог подумать о ней.

— Я… я не хотела… это просто, он и я… я хочу сказать… — она запнулась, не зная, что сказать, не осмеливаясь поднять глаза.

— Вам не нужно ничего объяснять, Гермиона, — мягко ответил он.

Поражённая, Гермиона нашла в себе мужество поднять глаза.

— Вы не сделали ничего плохого.

— Но… но профессор… это же Том Риддл… Волдеморт.

— Разве вы только что не потратили несколько часов, пытаясь убедить меня, что мистер Риддл действительно не Лорд Волдеморт, мисс Грейнджер?

— Да, но…

— И мистер Риддл только что убил Волдеморта, не так ли?

— Но, профессор, вы не понимаете, — ответила она. — Я… у меня были чувства к Тому до того, как… до того, как я узнала… — она замолчала, не в силах продолжать. Ей стало стыдно за своё признание.

— Вы, как и многие молодые женщины до вас, испытывали чувства к Тому Риддлу, а не к Волдеморту. Очаровательный и талантливый молодой человек. Я могу понять, вас привлёк человек, равный вам интеллектуально. В этом нет ничего плохого.

Гермиона медленно кивнула.

— Однако я должен предупредить вас о серьёзности ситуации. Хотя Риддл невиновен в преступлениях Лорда Волдеморта, я должен попросить вас помнить его прошлое и его склонность к Тёмным Искусствам.

— Я понимаю, профессор.

* * *

Том Риддл был глубоко погружён в свои мысли, когда Гермиона вышла из кабинета директора. Заметив её, он резко поднял голову. Гермиона посмотрела на него, внезапно почувствовав себя неловко и не зная, что сказать. Том нарушил молчание:

— Я не могу вернуться, — медленно произнёс он. — Я имею ввиду, в своё время. Ожерелье уничтожено, и у Министерства нет другого варианта. Дамблдор хочет, чтобы я подумал о том, чтобы остаться в Хогвартсе.

— Ты ведь согласишься, правда? — с надеждой спросила Гермиона. — Закончишь образование?

— Думаю да. Хогвартс был моим домом. Он не изменился, по крайней мере внешне, — нахмурился он. — Всё выглядит так же, как и раньше, и всё же всё не так, как я помню. Я подозреваю, что Дамблдор будет пристально следить за мной… он мне не доверяет.

— Ты убил Волдеморта. Ты более чем доказал свою преданность. Дамблдор может быть осторожен, но у него нет реальной причины не доверять тебе. Ты не тот человек, за которого мы тебя принимали.

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Гермиона продолжила:

— Ты будешь знаменит, знаешь ли. Ты же герой. Каждый захочет узнать о тебе всё.

— Нет.

— Что, прости?

— Я не герой, — сказал Том, нахмурившись. — Я убил его не из благородства и не для того, чтобы спасти других людей. Я убил из мести. Я не хочу, чтобы ты меня неправильно поняла, Гермиона. Хотя я и не Волдеморт, меня завораживает сильная магия… в том числе и тёмные искусства. И я не думаю, что ты действительно это понимаешь.

Гермиона почувствовала, как у неё упало сердце. Неужели она ошиблась? Разве он не говорил, что она не похожа ни на одну ведьму, которую он когда-либо встречал? Неужели он не чувствует к ней того же, что и она к нему?

— Но я понимаю… у тебя блестящий ум, и ты жаждешь знаний… даже если эти знания относятся к тёмным искусствам. Сегодня ты использовал тёмное проклятие, да. Но ты использовал его во благо, Том.

— Я не такой, как ты, Гермиона.

— Я знаю, что ты не такой, как я, — тихо сказала она, — но для меня это не имеет значения. Я вижу в тебе хорошее, даже если ты этого не видишь. Я… я позабочусь о тебе. Я хочу быть с тобой. Я думала, что ты… — она заколебалась и густо покраснела.

Она встретилась с ним взглядом, молча умоляя понять её. Он же не мог отвергнуть её сейчас, не теперь, когда у неё не было причин стыдиться своих чувств?

С минуту они молчали, а потом он одним быстрым движением поцеловал её. Она закрыла глаза и улыбнулась ему прямо в губы. Её беспокойство, казалось, растаяло… в этот момент ничто другое не имело значения. Слишком быстро Том оторвался от неё и крепко обнял.

— Я могу показать изменения в Хогвартсе, которые тебе понравились бы, — тихо сказала она.

— А? И что бы это могло быть? — с любопытством спросил он.

— Ты хотел знать, как я получила двенадцать СОВ? — лукаво сказала она. — Что ж, это твой шанс выяснить.

— Это вызов?

Гермиона в ответ пожала плечами.

Том ухмыльнулся.

— Хорошо.

<hr />Примечания:

Ну что ж... вот и конец.. ну почти) остался Эпилог! Не буду вас томить в ожидании, поэтому завтра всё будет.

— Сегодня вы будете варить Амортенцию, — объявил профессор Слизнорт. — К сожалению, у меня не было времени подготовить образец для вашего урока, однако я думаю, что вы помните, что видели это зелье в начале вашего шестого курса.

Гермиона нахмурилась, сидя прямо, пока Слизнорт объяснял детали зелья. Хотя оно не требовало много времени, чтобы подготовиться, она знала, что Амортенция была чрезвычайно сложным зельем. Конечно, она была знакома с теорией, помнив весь учебник по зельям. Однако, к её досаде, это не помешало Тому Риддлу превзойти её на всех уроках зельеварения за те несколько месяцев, что прошли после битвы в Хогвартсе.

Это расстраивало её — то, как его губы дёргались в легчайшей ухмылке, полностью осознавая, что она наблюдает за ним краем глаза. Сколько бы Гермиона ни готовилась заранее, казалось, что он всегда всего на шаг впереди неё. Поначалу этот вызов взволновал её — после нескольких месяцев возвращение в своё время давало ей свободу. И даже больше, зная, что теперь ей придётся конкурировать с Томом.

Конечно, она не ожидала, что Том превзойдет её на каждом уроке. Увы, это была горькая таблетка, которую надо было проглотить.

— … и хотя я ожидаю, что мало кто из вас сварит зелье с первой попытки, — глаза профессора метнулись туда, где Том и Гермиона сидели вместе в передней части класса, — у вас время до конца урока, чтобы сделать всё возможное. Можете начинать.

Гермиона быстро просмотрела список ингредиентов в последний раз, прежде чем поспешить к шкафу с ингредиентами, торопливо собирая нужные ей и спеша назад, чтобы начать своё зелье. Она уже закончила нарезать свой первый ингредиент, когда Том вернулся к своему столу.

— Почему ты так спешишь, Гермиона? — удивлённо спросил он.

— Это сложное зелье, Том, — коротко сказала она, — и у нас как раз достаточно времени, чтобы закончить его, если предположить, что всё пойдёт по плану.

— А я не волнуюсь. Это не так сложно, если уже был опыт с этим зельем.

Гермиона резко подняла голову, её клинок замер на разделочной доске.

— Опыт? — повторила она. — Ты хочешь сказать…

— Что я уже варил это зелье раньше? Конечно. Прошло всего несколько недель, прежде чем ты появилась в моём времени, если я правильно помню, — сказал он самодовольно.

Гермиона не ответила, но продолжила резать довольно агрессивно. Наконец, когда её зелье было готово и у неё появилось время подумать, осторожно помешивая медленно кипящую жидкость, ей пришла в голову мысль, которую она поначалу отбросила.

— Том? — медленно начала она. Том, который довольно сосредоточенно помешивал своё собственное зелье, не поднял глаз. — Чем оно пахло для тебя, когда ты делал его в последний раз?

Он ответил не сразу, и, если бы Гермиона не была столь проницательна, она могла бы не заметить, как тонко дёрнулась его рука, пока он продолжал помешивать зелье.

Медленно, не глядя на неё, он ответил:

— Старые книги.

Он не стал вдаваться в подробности.

Гермиона нахмурилась, возвращаясь к своему собственному зелью. Что-то здесь было не так, но она никак не могла понять, что именно. И тут её осенило. Она никогда не слышала, чтобы кто-то чувствовал в Амортенции только один запах. Обычно их было три, редко два, а Лаванда настаивала, что пахнет пятью.

«Так почему же Том учуял только один?..» — спросил тихий голосок у неё в голове.

Гермиона изо всех сил пыталась удержать мысль, которая пришла ей в голову. Разве Дамблдор не говорил всегда, что Волдеморт никогда не знал любви? Но, конечно же, Том был другим. В конце концов, он же не Волдеморт?

Но Слизерин непреднамеренно присвоил себе некоторые его черты, не так ли? Он не мог быть уверен, так как это была чрезвычайно редкая тёмная магия, но Дамблдор сказал, что предположение Слизерина о личности Тома было настолько убедительным, что, казалось, было правдой.

Гермиона прикусила губу, смаргивая горячие слёзы. Она знала, что её отношения с Томом не были обычными. Он не был похож на других подростков, и она очень ценила это. Его талант, сила и внешность опьяняли её. И хотя Том явно наслаждался её обществом, она не могла быть уверена в его чувствах. Они целовались, конечно, много раз, но он никогда не говорил ей, что любит её, так, как она говорила ему. Она отмахнулась от этой мысли, подумав, что он, возможно, не очень выразителен в своих чувствах… но теперь она уже не была так уверена. Возможно, он просто не способен любить её так, как она любит его.

По мере того как класс делал работу, от небольшого количества котлов в другом конце кабинета начали исходить струйки мерцающего пара. Постепенно запах становился всё сильнее и сильнее, и Гермиона с тоской вздохнула, узнав знакомый запах свежескошенной травы, нового пергамента и нового запаха, который она не могла точно определить, но который, как она сильно подозревала, был связан с Томом. Вскоре она обнаружила, что тихо напевает.

К её удивлению, Том резко взглянул на неё, явно расстроенный.

— Что такое?

— Ты специально меня отвлекаешь? Разве недостаточно того, что цветочный аромат твоих духов душит меня везде? Теперь ещё и в классе? Я не могу сосредоточиться, — сказал он.

Гермиона нахмурилась.

— Но, Том, — сказала она смущённо. — У меня закончились духи несколько недель назад.

Они смотрят друг на друга, потом медленно поворачиваются в унисон, чтобы посмотреть на мерцающее зелье Тома.

— Ох.

Гермиона отвела взгляд, лёгкая улыбка заиграла на её губах.

<hr />Примечания:

Ну что ж, вот и подошла к концу эта история... не думала что мне будет так грустно расставаться с ней... надеюсь эта историю будет в вашем сердце и вы её запомните. Но сильно не расстраивайтесь! У нас с вами впереди ещё много хороший историй. Спасибо что читали!