50 ways to say Goodbye (гет)

— А мне все еще кажется, что это очень плохая идея, — Гермиона смахнула несуществующие пылинки со своей куртки. В данный момент она напоминала мне ощерившегося котенка, к которому так и тянутся руки погладить против шерсти.

— Да, я знаю. Ты это уже говорила. Только в прошлый раз тебе не удалось привести ни одного аргумента, кроме того, что тебе это «не нравится».

— Это незаконно!

Девушка споткнулась на ровной дорожке, так что некоторое время мы были заняты барахтанием в узком коридоре, пытаясь не повалить друг друга на пыльную брусчатку.

— Не более незаконно, чем все, что мы делали до этого, так что один-ноль в пользу Гарри. И я тебя предупреждал.

— Ты не конкретизировал! Кто знал, что в Рождественскую ночь ты потащишь меня в Сикстинскую капеллу!

Я обернулся в сторону подруги, подсвечивая ее лицо слабеньким Люмосом:

— Ты сама просто мечтала сюда попасть без этой толпы туристов, снующих возле входа. Могла бы сказать «спасибо».

Я видел, как выражение лица девушки застыло словно маска: как будто она не могла выбрать, что удачнее будет смотреться на ней — благодарная злость или злая благодарность. В конце концов, подруга слабо улыбнулась, соглашаясь со мной и подтверждая мои опасения, что мой личный «регулятор этичности и морали», как я частенько называл подругу за глаза, слегка повредился. Ведь я-то был уверен, что Герми меня попросту стукнет.

— Спасибо, Гарри. Но ты уверен, что нас не поймают? Именно это и имел в виду Марино, когда сказал тебе не светиться.

Ха-ха, будто бы я обычно покладист в соблюдении правил. Старина Снейп мог бы основать Клуб Поддержки-Закона-А-Не-Гарри-Поттера, основной идеей которого было бы наделение меня качествами главного антагониста всех времен и народов. Массовость собраний клуба поддерживали бы гоблины Гринготса и грустные Пожиратели Смерти во главе с Риддлом, подвергшиеся нападению злодея-Поттера. Мне не очень-то хочется думать об ироничных случайностях, но все потенциальные члены данного сообщества вкупе с его основателем вроде как мертвы, и выглядит это немного подозрительно. Может, я, и правда, какое-нибудь малюсенькое зло?

Длинный темный коридор окончился развилкой, и я в очередной раз сверился с картой, выбирая правильное направление. Вообще, катакомбы под Римом вещь действительно забавная (только в том случае, если ты знаешь, куда идти; умирать — никогда не забавно). Фактически, зная карту города и умея ориентироваться в пространстве, можно и самому разобраться в хитросплетениях коридоров, соединяющих под землей почти все крупные и достаточно старые здания столицы, но так как я не в состоянии даже добраться до магазина без постороннего вмешательства, помощь мне пришлось просить извне.

А это уже интереснее. Очередной мой супер-план состоял в том, что бы пройти в известную капеллу под покровом ночи незамеченными, так как попасть туда днем довольно проблематично, особенно если ты не обладаешь терпением (я пробовал отстоять очередь, но, серьезно, я же занятой человек). Конечно, уровень охраны достопримечательности здесь неплох, но пару дней назад я случайно намекнул Элиоту, что собираюсь сделать это в любом случае, даже если мне не помогут. В результате тот вынужден был искать для меня неофициальные пути, ассистируя в этом Марино, в то время как я развлекался, выбирая этим двоим подарки на Рождество. В итоге, в Палаццо обычная сова унесла плотно запакованную в веселенькую бумагу с человечками знаменитый роман от Джорджа Мередита с весьма красноречивым названием [1] (и вложенным между страниц карамельным леденцом на палочке), а на другой конец Рима в съемную квартиру авроров полетел аккуратно сложенный костюм Супермена. Мы еще не распаковывали свои подарки, но, судя по тому, как я откровенно заебал вышеупомянутых людей, надо заранее готовиться к коробочке протухших яиц.

Так или иначе, но мне хотелось сделать это Рождество для Герми особенным, потому после традиционного рождественского ужина на двоих, мы и отправились в одно из самых прекрасных сооружений Рима. Чем не подарок для лучшей подруги, а? Но, на самом деле, Отец Рождества уже сложил все яркие свертки под украшенную ель в нашей квартире, и там определенно есть что-то еще от меня с именем «Гермиона».

— В этих катакомбах можно словить приступ клаустрофобии, — в свете Люмоса было заметно, как подруга передернула плечами. Не поспоришь; вообще-то, коридорчики здесь довольно узкие. Грегори Гойл, может, и не прошел бы спокойно. Но уж мы-то, костлявые ребятишки, пролезем во все щели.

— Можно. Но не успеешь, — не сбавляя шагу, я подсветил листы в руках. — Согласно карте, мы на месте.

Гермиона внимательно оглядела каждую стену, для верности тыкая палочкой в направление своего взгляда, и вынесла строгий вердикт:

— Люк. Довольно высоко, без Левикорпуса не обойтись.

— Обижаешь, подруга. Подкинешь? Только не перестарайся, и не… Ауч! Именно это я и имел в виду, когда почти сказал тебе, не стукнуть меня головой о потолок.

Выражение лица девушки осталось скрытым для меня в тени, но готов поставить на кон свою «Молнию», что озорные черти вовсю плясали в карих глазах.

Я осторожно отодвинул массивный засов, и подтолкнул железную крышку вверх. Открыто, просто отличненько. Осталось только по-тихому выбраться и просканировать обстановку на предмет задремавших охранников, а уж потом можно и вытаскивать подругу из темного узкого коридора, навевающего инстинктивный ужас на любого. Но главное — не торопиться… Гарри Поттер тоже бывает мстительным засранцем.

…Блуждания по капелле из угла в угол заняли у нас часа полтора-два. Восторженные охания и ахания заняли бы еще больше, но нас с подругой прибило ветром любви к искусству к одной из стен с изображением «Наказания восставших Левитов» — согласно словам Грейнджер, — да так и оставило с открытыми ртами. В живописи я был так же силен, как и Рон в Зельях, но важность момента оценить все же мог.

— Охренительно, — я уставился на искаженные мукой лица людей. Физиономия Снейпа, кстати, выглядела так большую часть времени, что я имел честь видеть слизеринца.

— Гарри, имей уважение! Мы находимся в великолепном памятнике архитектуры Возрождения, наши предки сохранили его для нас, а ты позволяешь себе некультурно выражать свои эмоции!

— Ну, уж с предками ты, конечно, загнула. Наши предки сохранили для нас Биг Бэн.

— Не только Биг Бэн, неуч, — покачала головой Герми. — Твои познания в области истории и искусства хромают на обе ноги.

— Не повезло мне совершить экскурсию по Лондону под твоим предводительством, как Рону! Горе мне, горе…

— Прекрати паясничать.

— Как скажете, мадам.

— И так тоже.

Я усмехнулся, и, немного подумав, схватил Гермиону за руку, утаскивая дальше по залу. В конце концов, постоять можно и у других фресок, а эти выражения лиц Левитов слишком напоминают мне старого знакомого.

Еще через полчаса блужданий я стал замечать, что Грейнджер медленнее моргает, а после — зевает, аккуратно прикрываясь маленькой ладошкой. Темпус показал четыре часа утра, так что я неожиданно засобирался домой.

— Ну, мне жаль, Герми, что нам приходится покидать это чудо архитектуры, но время уже не раннее, точнее, наоборот, как раз раннее, а мы еще не разбирали подарки.

— Меня удивляет, что ты думаешь сейчас о таких мелочах.

— Тебя это все еще удивляет? Мы вообще хорошо знакомы?

Девушка лишь усмехнулась и молча проследовала за мной к знакомому люку. К слову, тот неплохо прикрыт Магглоотталкивающими, так что не удивительно, что его называют «секретным» входом в Сикстинскую капеллу. Тут, наверняка, таится какая-нибудь увлекательная история, но я устал и мне неинтересно.

Из катакомб аппарировать нельзя, так же как и из здания: магическое поле здесь слишком нестабильно, не ясно, куда выкинет тебя из воронки. В старой части города вообще не приходится рассчитывать на волшебные способы перемещения. Когда я услышал об этом в первый раз, то не сразу понял фишку, но вежливые итальянские маги объяснили, что таким образом они пытаются сохранить историческое наследие. Аппарация, как известно, искажает пространство. Видимо, определенные нехорошие прецеденты уже были, а уж рисковать лишний раз мне не хотелось.

— Гарри, — первым делом, выбравшись на поверхность, Герми уставилась на небо, — разве Рождество должно быть таким пасмурным?

Вопрос был явно риторическим. Я проследил за ее взглядом. Ну, да, погода не радовала нас звездным небом, как бы там не хотелось обычным людям. Но, вообще-то, есть способы обойти темные тучи, поднявшись выше них, в дебри, к звездам.

— Полетаем? — недоверчивый взгляд был мне ответом. — Нет, правда, если облака не слишком тяжелые, то мы можем просто перелететь их.

— Там холодно, — процедила девушка недовольным тоном.

— Согревающие никто не отменял. Ну-у-у, Герми, давай полетаем! Только возьмем мою «Молнию» и взлетим прям с веранды. Будет классно, обещаю!

Правда, давать такие обещания было глупо. О нелюбви гриффиндорки к полетам я знал еще с одиннадцати лет, да и холодный ветер вряд ли порадует нас теплым бризом. Так или иначе, идея показалась мне привлекательной.

На уговоры пришлось потратить минут двадцать, а после еще столько же слушать причитания подруги и наставления на путь истинный:

— Только полчаса! Лететь не быстро, виражей не делать, без резких снижений и подъемов, и если мы увидим, что звезды все равно скрыты, то возвращаемся домой.

Ладно-ладно. Таким командным тоном только и вести вперед армию преданных воинов.

К моему сожалению, тучи действительно были слишком объемными. Мы поднялись на приличную высоту прежде, чем стало понятно, что ничего не выйдет. Чувствуя себя слегка расстроенным, я начал плавное снижение вниз, чувствуя, как руки сидящей позади Гермионы, обхватившие меня поперек живота, сжимаются еще сильнее. Когда перед нами предстал ночной Рим с высоты птичьего полета, подсвеченный огоньками гирлянд, подруга почему-то притормозила:

— Давай полетаем на этом уровне, хорошо? Только недолго!

Рождество. Время чудес.

И в ту секунду, зависнув над разукрашенным рождественскими огнями городом, меня посетило очень и очень странное видение. Я увидел свое будущее — потенциально возможное будущее, не будь всех этих «если бы». Удивительно яркая картинка показывала мне Гарри Джеймса Поттера, успевшего к тридцати годам возглавить Аврорат. Матерый мужик с едва заметным шрамом в виде молнии держался уверенно и воинственно и был, в общем-то, неплох. Рядом с ним стояла прекрасная рыжеволосая жена — Джинни Поттер, — своей красотой очаровавшая немало мужских сердец, но навеки преданная своему любимому мужу. У них было двое чудесных детей; нет, даже трое — два мальчика и младшая девочка, названные в честь людей, никогда не покидавших мою память. Вечно растрепанный мальчик, характером пошедший в небезызвестного деда, — Джеймс Сириус. О его тяге к приключениям и шалостям знал весь Хогвартс, а Минерва не успевала отправлять жалобные письма родителям, над которыми те только мило посмеивались. Альбус Северус — я мог и не подарить прощение покойному директору, но уж дань уважения за его вклад в войну с Риддлом дать обязан, — был спокойнее и рассудительнее, чем его брат. Любовь к зельям и острый ум привели его в Слизерин; но ни мать, ни отец никогда не расстраивались по этому поводу. Каждому — свое. И маленькая Лили — просто копия бабушки, — с ее неиссякаемым потоком жизнерадостности и человеколюбия. Замечательная, почти идеальная семья. И Гарри Поттер, возвращаясь домой с усталой улыбкой после рабочего дня, расцеловывал в щечки своих девочек и мальчиков. Каждый год первого сентября он прилежно провожал детей в школу, вспоминая о своем первом путешествии на Хогвартс-экспрессе. Каждый день он любил свою жену и друзей, и работу, и страну. Глава Аврората, добропорядочный гражданин и любящий семьянин — вот что говорили про него. И этот Гарри был как никогда счастлив…

Гермиона, сжавшая руки на животе чуть сильнее прежнего, развеяла эту картинку, но неприятный осадок никуда не делся. Я направил метлу к Колизею, видневшемуся вдали, и снова погрузился в размышления. Что я сделал не так, раз это будущее уже несбыточно?

Искренне улыбнулся Люциусу Малфою, с царственным видом разглагольствующему о послевоенных репрессиях над бывшими Пожирателями, такими же, как и он сам? Отказался от патронажа Кингсли на последних курсах Академии? Пожал руку Драко, встретившемуся мне в коридорах министерства? Не сказал Джинни вовремя, что люблю ее?

Что-то сбило меня с привычной колеи, и уже не было смысла искать, в чем я так ошибся. Видит Мерлин, сейчас меня не назовешь ни добропорядочным гражданином, ни избранником юной мисс Уизли, так что я как никогда далек от представшего мне сценария развития событий. Гермиона сказала мне однажды: «Если ты будешь делать вещи, которые тебе хочется делать, то и станешь тем, кого ты пожелаешь видеть в зеркале». Я, в самом деле, действовал, руководствуясь этим принципом, но где бы я был, оставь я это эгоистичное желание быть счастливым?

Сидел бы в Норе, попивая теплый глинтвейн и любуясь любимыми лицами семьи и друзей. Джинни, Рон, Гермиона, миссис Уизли, Джордж, малышка Мари-Виктуар… Я бы, возможно, никогда не побывал в Риме и уж точно не летал бы на метле над городом в Рождество с лучшей подругой за спиной. Никогда не посетил бы Палаццо, не проводил праздники в Малфой-мэноре, не познакомился ближе со слизеринцами, не засиживался с Гермионой до рассвета над сомнительными схемами. Спокойная размеренная жизнь, распланированная и разложенная по полочкам, — вот что было бы у меня. Никакого ветра в ушах, звуков запрещенных проклятий и тихого сопения задремавшей на плече Грейнджер. Ничего из этого не случилось бы, и…

Эта мысль меня слегка отрезвила. Нужна ли жизнь, в которой ты играешь чью-то роль? Идеалы бывают только в книгах, а уж я не горел желанием соответствовать им. К черту все, к черту!

«Свобода — это то, что у меня внутри».

— Гарри, посмотри сюда, — зашептала Гермиона хриплым голосом мне в ухо, согревая замерзшую щеку дыханием, — этот город бесподобен с высоты полета! Неужели ночной Лондон такой же? Надо бы проверить, но сейчас совсем не до него. Отсюда наверняка можно увидеть наш дом, а если лететь севернее, то будет Палаццо, хотя о чем это я, он же под Скрывающими. Но это все равно так классно! Спасибо тебе большое за такое Рождество, я рада, что сейчас здесь и с тобой.

У меня перехватило горло. Гермиона, моя милая Гермиона… Почему я вообще подумал, что не могу быть счастливым рядом с ней? За шумную Нору с ее веселыми посиделками можно многое отдать, но, нет, не это.

Да и не стоит называть детей именами неслучайно умерших людей. У магглов это плохая примета, кажется. Пусть мертвые остаются там, где им место, и в единичном количестве. Имя Джон, скажем, тоже не столь плохо.

С трудом сглотнув вставший комок чувств, я слегка ослабил хватку на древке метлы, мимолетно подумав, когда же я успел так его сжать. Накрывая своей рукой ладошки подруги, я думал только о невероятном обжигающем тепле, разливающемся по венам.

— Счастливого Рождества, Миона.

— Счастливого Рождества, Гарри.

Шрам не болел уже пять лет. Все было хорошо.

[1] Дж.Мередит «Эгоист».