Новая-новая сказка (гет)

Дорогие читатели, рада вас видеть. Я тоже скучала. Эта глава полна сомнений, моих — и как следствие, Доктора, и невнятной тоски, которой был наполнен этот год. Он был непростым — и вот он заканчивается. Но в нём было и хорошее, не родившееся бы без плохого, или по крайней мере, не замеченное бы. Так и у Доктора в этой главе.

Кстати, не поверите, но здесь его близких больше на целых две персоны, чем он сам думает.

* * *

Дай ладонь, я тебе скажу,

Кто ты родом, откуда ты

И что в жизни тебе пройти

Суждено.

Но мою ладонь ты не тронь,

Не проси погадать по ней:

Мне читать по руке своей

Не дано.

(Ария «Дочь цыган», мюзикл «Нотр-Дам-де-Пари»)

* * *

Вселенная-1, система 18 Скорпиона, столица Империи. 378 год от объединения Империи, 9 месяц, 12:37 по местному времени.

— Тебе идёт это лицо, Доктор. Как я уже говорила, — голос Клары был скрипуч и резок, словно она надсадила горло. — Хотя мне больше нравилось то, молодое, с ужасным подбородком.

— Но оно было кошмарным! И я тоже! — возразил Доктор, забыв о своём нежелании говорить; здесь, перед старой подругой и Порриджем, он словно и сам стал прежним — таким, которого когда-то знали они.

— Вовсе нет, — по-девичьи фыркнула Клара.

Доктор Смит скривился, будто был готов с ней поспорить, однако его глаза в мимике не участвовали: они оставались весело прищуренными, как у Клары, даже морщинки в уголках собрались точь-в-точь.

— Как вы это делаете? — вдруг спросил Доктор, силясь понять природу наблюдаемого явления; словно это могло отвлечь его от ощущения болезненной беспомощности при виде Клары.

— В этом весь ты, — хрипловато засмеялась она, как будто поняла ход его мыслей; впрочем, это было бы неудивительно.

— Контактная телепатия[1], — пояснил доктор Смит, как показалось Доктору, немного горделиво. — Пока открытые участки нашей с мадам Кларой кожи соприкасаются, я могу в различной степени транслировать информацию между своим разумом и её. Прямо сейчас это означает, что она видит моими глазами.

Доктор поражённо замер. Он слышал о контактной телепатии неоднократно (хотя повелители времени чаще практиковали классическую), но не мог припомнить ни единого раза, когда ему довелось бы наблюдать её на практике, тем более на таком высоком уровне.

— Конечно, мои способности далеки от идеала, но в случае с мадам Кларой очень помогает то, что я отдал ей часть своей энергии, чтобы продлить её жизнь, и…

Клара шлёпнула спутника по руке, прерывая его:

— Хватит дразниться, малыш, — и повернулась к Доктору. — Я рада была увидеть тебя, и не хочу больше расстраивать. Пора прощаться.

— Но как? — опешил он. — Я столько должен тебе сказать!

— Ещё скажешь, — отрезала Клара. — Эта возможность у тебя впереди. А у меня осталось не так много времени, чтобы как следует попрощаться с семьёй.

«А я? Я тебе чужой?» — хотел спросить Доктор, но проглотил обиду: он не желал навязываться, к тому же чувствовал, что Клара говорит правду: у него впереди будет достаточно времени, чтобы с ней поговорить; он не ощущал должной тоски — а значит, всё-таки успеет сделать что-то большее, нежели бросить её одну у Мейтлендов после того, как вытащил из своего временного потока.

Он быстро приблизился, поцеловал Клару в висок и скрылся в ТАРДИС, чувствуя, что на большее сейчас не имеет права. Джек, всё это время тихо простоявший в тени будки, незаметно зашёл следом.

— Куда мы теперь? — спросил он некоторое время спустя, видя, как Доктор стоит, опершись на консоль и не шевелясь.

Тот, казалось, не сразу его заметил, а когда заметил, не мог понять, откуда в ТАРДИС кто-то, кроме него.

— И что это у тебя? — спросил Джек про банку с далеком, так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.

— А? Это? — механически откликнулся Доктор, всё ещё не в силах осмыслить нелепость, неловкость и глупость состоявшегося прощания. — Далек. Подобрал, вот.

— Ты подобрал далека?! — мигом оторвавшись от всех других мыслей, изумлённо воскликнул Джек. — Ты? Вселенная перевернулась с ног на голову?

— Есть ли в ней хоть что-то неизменное? — вдруг отмер Доктор. — Кроме твоего бессмертия, конечно.

Снова длинная фраза, и Джеку она нравилась, напоминая прежнего Доктора. Немногословный друг его пугал. Так он казался слишком одиноким и беззащитным. «А не есть ли он такой на самом деле?» — вдруг задумался Джек.

Нужно было что-то делать, куда-то двигаться (в конце концов, не торчать же до скончания веков на поляне перед дворцом!), и Джек по наитию предложил:

— Слушай, раз уж мы встретились: не подбросишь меня в одно местечко?

— Куда? — Доктор, по-видимому, не ожидал попытки использовать ТАРДИС в качестве такси.

— Дама, которая попросила меня помочь на «Иоланте», назначила встречу: мне и моим спутникам, если таковые случатся. О, Доктор, это такая женщина! Даже сухарь вроде тебя будет впечатлён! Да и ТАРДИС не осталась бы равнодушной, — Джек очень, очень надеялся на знакомство этих двоих, подозревая, что ему самому там нечего ловить, но рассчитывая расшевелить друга, похоже, намеревавшегося впасть в очередную депрессию.

Он даже хотел добавить: «Блондинка, как ты любишь!» — но потом побоялся, что Доктор некстати вспомнит какую-нибудь другую блондинку, с которой всё закончилось весьма печально. Даже Джек таких мог припомнить несколько, поэтому не стал провоцировать и просто спросил:

— Ну так что, подкинешь?

И никак не ожидал увидеть в ответ понимающую ухмылку на этом суровом лице:

— Показывай дорогу.

* * *

Где-то на задворках Вселенной, спустя полчаса по времени ТАРДИС.

Джек пребывал в лёгком недоумении. 99,9% времени от ввода координат до их выхода за пределы ТАРДИС занял не полёт, а тщательное и скрупулёзное наведение Доктором марафета. К которому он приступил, стоило им достигнуть пункта назначения.

— Знал бы, что ты так долго станешь прихорашиваться, выставил бы время на полвека раньше, — попенял Харкнесс, когда Доктор, наконец, покинул костюмерную — причём практически не изменившись.

Тот в ответ только сухо и, кажется, не очень дружелюбно усмехнулся, открывая перед спутником входную дверь. Джеку показалось, что он готовит какую-то пакость.

Снаружи был бар. Полутёмный, наполненный дымом и, как водится, разнообразным сбродом. Эта публика кочевала от бармена к столикам и обратно, перемешиваясь и перекручиваясь между собой узором, отчего-то странно напоминавшим вихрь. У вихря, как и полагалось, была сердцевина. Именно туда, в око бури, и направлялись Доктор с Джеком.

— Н-не стоит, б-братишки, — на полпути к ним подкатил тощенький длинный винвоччи в фартуке и с полным пустых кружек подносом. — По м-морде п-получ-чите.

— Кактус зелёный тебе братишка, — послышалось Джеку, но когда он обернулся, Доктор был сама невозмутимость; пришлось списать всё на игру воображения.

— Благодарим, любезный, — ответил Джек официанту, продолжая путь.

Между тем, по даме, сидевшей за барной стойкой на высоком стуле, вполне можно было сказать, что она способна постоять за себя — и что ей, весьма вероятно, часто приходится это делать. Из-под манто небрежно, будто бы случайно, выглядывала кобура с бластером (отнюдь не женской модели), а на вечернем платье просматривалось несколько потайных карманов. И Джек, когда-то недурно заработавший на контрабанде редких вещиц, был готов прозакладывать свой манипулятор, что серьги на ней были непростые.

Пока Харкнесс, обратив на себя внимание тихим покашливанием, целовал женщине руку, Доктор вместо приветствия заявил:

— Не ожидал встретить тебя в подобном вертепе.

— О, милый[2], ты многого обо мне не знаешь. До сих пор, — протянула дама и рассмеялась низким грудным смехом.

Джек был — по меньшей мере — слегка смятён, обескуражен и даже немного удручён:

— Доктор, ты хочешь сказать, что уже знаешь леди?

— Вероятно, малыш Джек, Доктор хочет сказать, что леди замужем, — обманчиво мягко заметила Ривер, наслаждаясь ситуацией.

Капитан Харкнесс понурил голову. Обычно замужество дамы не было для него препятствием, в том числе и неоднократное, но именно здесь ему, кажется, действительно ничего не светило.

Ривер от души расхохоталась, привлекая к себе ещё больше внимания. Доктор опустил глаза, улыбаясь собственным воспоминаниям: она была в своём репертуаре.

— Малыш так малыш, — усмехнулся Джек себе под нос и спросил: — Для чего же вы, профессор Сонг, вытащили нас двоих в эту забытую всеми богами дыру?

— Разумеется, поинтересоваться об успехе вашего маленького приключения. Как там «Иоланта»? — Ривер была сама обворожительность, но то, как она облизнула губы, говорило о некоторой нервозности.

— Цела, почти вся, — отрапортовал Джек, избавляя Доктора от необходимости говорить. — Клара плохо.

— Она отдала слишком много, — Ривер печально покачала головой, но на её лице Доктор заметил явное облегчение: по-видимому, с «Иолантой» могло и в самом деле не получиться.

Было непонятно, чего именно касается это «слишком много»: усилий ли конкретно в этот день, повлекших за собой её состояние, постоянной ли неусыпной заботы о воспитанниках и императорской семье без позволения себе даже малейшего отдыха — или же лет, отданных Доктору беззаветно. Ривер не стала уточнять, проявив поразительное чувство такта, а Доктор не стал спрашивать: ему и без того было худо от незавершённого прощания. Джек же опять делал вид, будто его здесь нет.

— Чуть не забыла, милый! — прерывая тягостное молчание, произнесла Ривер тоном Санты, достающего из-за плеч мешок с подарками — и верно: — У меня для тебя кое-что есть.

С этими словами она лёгким движением руки извлекла откуда-то из-под барной стойки трость. Это была прекрасная вещь: чёрное дерево, отполированное до зеркального блеска, и золотая рукоять, испещрённая мельчайшими и оттого непонятными узорами; как раз по росту Доктору — и по руке, словно была сделана именно для него: точно такое чувство возникало у него в коридорах «Иоланты».

— Мама сказала, что это твоё, — добавила Ривер.

Доктор продолжал разглядывать трость — она принадлежала другому времени и, возможно, другому миру, и интересовала его неимоверно, — когда до него дошло:

— Мама? Когда?!

— После плачущих ангелов, если тебе интересно. Очень сильно после.

Эта фраза, как и само «мама» было произнесено так печально и нежно, что Доктор заподозрил неладное.

— Они живы? — дернулся он под встревоженным взглядом Джека.

— Где-то — да, — отозвалась Ривер, пряча взгляд.

— Для тебя, — нетерпеливо надавил Доктор, чувствуя близость ответа на свои вопросы. — Живы?

— Для меня всегда есть промежуток пространства и времени, где я могла бы их навестить, — уклончиво ответила Ривер, всё ещё глядя на свои руки вместо собеседника.

— А для меня? — настаивал Доктор: ухваченная было ниточка ускользала из рук.

— Спойлеры, милый, — ответила Ривер так грустно, что ему самому захотелось взвыть.

Эми и Рори почему-то были для него особенными — желание увидеть, коснуться хоть на мгновение кого-либо из других прежних спутников не отравляло ему настроение так сильно. Возможно, потому что почти всех остальных он мог при желании отыскать.

— Хотя бы слово… — чувствуя, как сдавливает горло, почти шёпотом попросил Доктор.

— Они только просили передать, что впереди тебя ждёт много интересного и хорошего. Просили, чтобы ты не удивлялся слишком. И чтобы не стеснялся плакать, когда придет время — иначе будет болеть сердце. Последнее от папы.

— Узнаю Рори, — всё так же сдавленно проговорил Доктор. — Тем не менее… Я отдал трость…

— Значит, вы увиделись? — продолжила Ривер за него. — Я не говорила, что ты отдал. Только, что мама сказала, что она принадлежит тебе. Не надо тянуть из меня информацию клещами и хитростью. Ты ведь знаешь, у меня иммунитет: и на твои штучки, и на твои жалобные глаза.

Ехидца, прозвучавшая в последней фразе, привела Доктора в чувство. Насколько он знал Ривер (а он тешил себя надеждой, что знал хорошо), она не дурачилась, когда всё плохо, и не давала надежды, которой нет.

— Не нужно себя изводить, милый, — заметила она, поднимаясь со стула. — Ты ничего не сможешь поделать там, где у вселенных есть свои собственные планы. К тому же, я не хочу запоминать это твоё лицо печальным, а время поджимает.

Доктор выдавил из себя вполне приличную улыбку, но чувствовал, что на большее не способен. К счастью, на подмогу пришёл Джек:

— Тогда, возможно, вы подскажете нам дальнейший путь, профессор Сонг? В качестве прощального подарка.

— А ты нахал, малыш Джек, — заметила Ривер, настраивая свой манипулятор, но было видно, что она рада вопросу — и даже, возможно, польщена их надеждой на её осведомлённость; впрочем, ей всегда нравилось знать нечто, что недоступно Доктору.

— Я не прошу ничего серьёзного, — дурашливо ухмыльнулся Харкнесс, на самом деле напряженный, как струна. — Обычно у дам просят на память приятную безделушку или прядь волос, а я всего лишь рассчитываю на маленькую подсказку. Вы знаете о Докторе столько, что другим и не снилось — так помогите нам сделать правильный выбор.

— Оу, на такую просьбу всегда хочется послать за белым кроликом, — крайне насмешливо улыбнулась Ривер. — Но сейчас могу сказать, что вы отправитесь по своим делам, которые ещё не закончили. А я…

— А ты? — встрепенулся Доктор, до того что-то обдумывавший. — Куда ты? Когда?

— А меня ждёт очередная командировка, — это прозвучало столь прозаически, буднично, что Джека испугала перемена в лице Доктора, за которым он внимательно наблюдал. — Лунный университет, как ты знаешь, зазвал меня к себе после защиты. Один бизнесмен организует археологическую экспедицию, подробностей пока не знаю, предложили буквально в последний момент… Только прежде загляну на Мендоракс Деллора, надеюсь, ненадолго. Всего лишь разные эпохи, а сколько хлопот!

— Откажись… — начал было Доктор, но Ривер быстро приложила палец к его губам.

— Тш-ш-ш, мой дорогой. Я ни от чего отказываться не собираюсь. А ты не порти мне удовольствие от будущего, не надо спойлеров! Их и так здесь прозвучало слишком много.

С этими словами она поправила манто, надела перчатки и с лёгкой улыбкой исчезла. А Доктор остался стоять.

Он стоял минуту, две, пять, пока Джек не уверился, что дело худо. В надежде, что это не паралич, а просто-напросто друг опять ушёл в себя, он взял Доктора под локоть и аккуратно повёл в ТАРДИС. По дороге тот немного ожил и дверь открыл самостоятельно, однако лицо его по-прежнему оставалось каменным, и добиться хотя бы пары слов, объясняющих происходящее, не представлялось возможным. Оставалось угадывать самому — но угадывать осторожно, чтобы не усугубить ситуацию. Пребывать же в неведении Джек не любил категорически. Чего только стоил его последний руководитель в Торчвуде, или коллега, внезапно превратившийся из симпатичного юноши в прекрасную девушку, или Тош… Перечислять можно бесконечно, и к хорошему такие воспоминания не приведут.

— С ней случится что-то плохое? В этой командировке. Или на той планете. Я прав? — начал он без обиняков. — Если ты это знаешь, то почему бы не исправить? В конце концов, даже фиксированные точки переписывать тебе не впервой…

— Я. Не. Могу.

Джек был готов как к тому, что Доктор, устыдившись своей резкости, расскажет ему что-нибудь о судьбе Ривер Сонг, так и к тому, что он пустится в пространные объяснения тактико-технических приемов работы со временем — но не к тому, что он молча укажет Джеку место с противоположной стороны консоли, заняв своё.

— Куда мы? — спросил Джек некоторое время спустя, потому что Доктор взял навигацию на себя, а пояснений давать так и не собирался.

— Незаконченное дело.

Больше ничего Джеку добиться не удалось, и он решил не испытывать судьбу: прямо сейчас радовало уже то, что Доктор не оставил его за бортом, как прежде неоднократно пытался. Хотя, возможно, только потому что Ривер Сонг сказала: «…вы отправитесь…»

Неприятно было чувствовать себя мальчишкой — что неизменно происходило с Джеком в компании Доктора. Сколько он ни пытался, он никогда не ощущал себя равным. Но сейчас впервые, глядя на старого друга, Джек Харкнесс задался вопросом: а оно ему надо, такое равенство? По всему выходило, что нет. А вот крепкое плечо, на которое можно опереться, очевидно, пригодилось бы. Хотя бы ненадолго.

* * *

Вселенная-1, ТАРДИС, где-то в пространстве и времени.

Доктор, не скрывая раздражения, глянул на Джека, с сомнением осматривающего консоль. По-видимому, тот не врал: руки помнили хоть что-то, а вот голова — ничего, и в прошлый раз Харкнесс сделал пяток правильных движений на чистом адреналине. Не пугать же его теперь каждый раз! О том, сколь долго протянется их совместная жизнь, Доктор не задумывался. Как пойдёт — так и пойдёт. Но, однако, сказала же Ривер: «…вы отправитесь…»

На его памяти она частенько недоговаривала. Случалось, врала. Регулярно случалось, если не грешить против истины. Но никогда — никогда! — не ошибалась. К тому же, сделать вид, будто он опирается на единственное брошенное Ривер вскользь слово, Доктору было гораздо проще, чем признаться самому себе, что он отнюдь не против компании Джека Харкнесса.

Который прервал его размышления настойчивым:

— Ну, что дальше?

— Красную отожми, — отрывисто бросил Доктор, не желая пускаться в долгие объяснения, и нехорошо усмехнулся: — До упора.

ТАРДИС в ответ на действия Джека тряхануло, как консервную банку, по которой от души поддали ногой. Как говаривал кто-то давным-давно, иногда метод естественных последствий наиболее эффективен в обучении стажёров. Кто это был и когда, Доктор вспомнить не мог при всём желании, и на самом деле не сильно старался. Потому что в такие моменты ему казалось, что не про все свои жизни он знает достаточно.

— Чтоб я ещё раз так сделал! — добавил Джек после длинной матерной тирады, поднимаясь с пола и потирая ушибленный зад.

Метод, однако, и правда оказался весьма эффективен.

— Так куда мы всё-таки? — снова спросил Харкнесс, уже намного нежнее отпуская второй тормозной рычаг. — Что у нас по разряду незаконченных дел?

— Люди, — бросил Доктор и, чуть подумав, добавил: — Энджи, Клара. Империя. Ты. Смит этот.

— Странный он, — откликнулся Джек, принимая рубленую манеру разговора. — Очень. Тебя не любит, но вроде как за нас. В глобальном смысле. Погоди-ка… Как понимать — я?

— На «Иоланте» тебя было трое, — снизошёл Доктор, понимая, что от объяснений никуда не деться — Джек от него просто так не отстанет. — Ты, старше, ещё старше. Надо понять как.

То, что его нынешний спутник был самой младшей версией себя из присутствовавших на пострадавшем звездолете, Доктор понял лишь сию минуту, когда Джек показал, что доктора Смита он не знает. Потому что встреченный им в обществе Клары, судя по оговоркам, успел прожить в столице Империи — а значит, и в обществе загадочного доктора-имплантолога — некоторое время. Жаль, здесь сейчас не он — можно было бы расспросить. И тем более жаль, что не тот, старый Джек, похоже, знавший ТАРДИС как собственную ладонь — и столь же хорошо знавший его, Доктора, жизнь. Зато был молодой обалдуй, глядевший на него сквозь центральную колонну с радостью не выгулянной овчарки у двери. Хотя кто знает, сколько ему сейчас? Доктор не способен был понять. Возможно, позже, когда он немного отойдёт от регенерации…

— Понять как, говоришь? — хмыкнул тем временем Джек, вспоминая, что все прошлые разы, когда он пытался «понять как», выходила просто полная хренота. — Может, не надо? Может, оно само?

— Надо, Джеки, надо, — злорадно усмехнулся Доктор, прикидывая, что хренота выйдет наверняка, потому что иначе в его жизни не бывает.

* * *

Вселенная-1, Земля, Лондон, 9 сентября, 00:37 по местному времени.

"Научи кого-нибудь управлять ТАРДИС и галлифрейскому языку. Позволь хоть кому-то понимать тебя, — однажды посоветовала Ривер. — Тебе понравится".

Доктор, как всегда, накрепко запомнил слова — и совершенно позабыл обстоятельства, при которых они были произнесены. Он даже сомневался, случилось это уже, неизбежно ждало его в будущем или могло так и остаться непроизнесённым в некоей версии событий.

В том, что касалось Ривер, он почти никогда не был уверен. Временами Доктору даже казалось, что там, в Библиотеке ничего не закончилось... Впрочем, доходя до этой точки размышлений, он старательно гнал навязчивую идею прочь. Ривер была теперь недоступна для него: так же, как Лиз, Марта, Роза и бессчётное множество других. Так же, как недоступен был Галлифрей и всё прочее, о чем он запрещал себе думать, чтобы сохранить рассудок. По крайней мере, его скудные остатки.

Доктор вдруг понял, что пригласил на борт Джека именно — но ведь не только? — потому что в присутствии кого-то близкого ощущал себя чуть более вменяемым. Клара определенно входила в число таких людей, и Доктор практически сообразил, что с ней надо делать, чтобы всё было, как они уже увидели.

Прикинув, в каком примерно году он оставил Клару у Мейтлендов, выловив её из своего временного потока, Доктор выставил координаты на несколько лет позже. Так Клара успеет соскучиться, но ещё не успеет его возненавидеть, дети подрастут — и она будет свободна для путешествий, а Энджи уже можно будет сдать императору, не нарушив никаких законов. Возможно, даже обойдётся без ругани и членовредительства: привычки молодой Освальд Доктор помнил хорошо. Внутри царапнула какая-то неправильность, что-то от старшей Клары, с «Иоланты», но Доктор отмел её за ненадобностью: потом, всё потом.

Поправив одежду и причёску, Доктор направился к выходу под встревоженные возгласы Джека. Нет уж, в качестве няньки ему и ТАРДИС хватит. За дверью было темно и тихо. И невероятно пыльно: Доктор едва сдержал попытку чихнуть — неприятную тишину вокруг нарушать не хотелось.

— Это я и пытался сообщить: ты припарковался посреди ночи, — хмыкнул Джек, наконец добившись его внимания.

Доктор в ответ только шикнул. Вся обстановка комнаты говорила, что в ней уже некоторое время никто не живёт. Но как? Он сам, собственными руками оставил Клару здесь в добром здоровье. И где-то там, в глубине точно знал, что в последующие годы её не ждёт ничего такого, на что ему следовало бы обратить внимание. Совсем видно ослеп, старый дурак, раз загодя не понял, как они с Энджи оказались подле Императора, а примчавшись назад на Землю ещё и удивлён. Прав был Мастер, говоря, что он не видит дальше собственного носа. И дважды прав был, не думая, не корпя над загадками, а разрубая узлы с плеча.

Впрочем, текущей загадке не суждено было тянуться вечно: пока Доктор предавался философским размышлениям, а Джек изучал обстановку, их уединение нарушили.

…Именно поэтому, наверное, Доктор почти никогда не возвращался к прежним спутникам. Специально, во всяком случае. Пока ТАРДИС пинком под зад не вынесет.

Он ненавидел заставать изменения. Когда люди забывали его. Когда старели. Когда становились несчастными вопреки не то что его желанию — подчас вопреки точному расчёту и уверенности повелителя времени…

Видимо, Энджи услышала ТАРДИС или их шаги — она появилась на пороге комнаты с фонариком в руке и безо всякого оружия, явно ожидая встретить именно их, а не ночных воришек или ещё кого. Или, внезапно подумал Джек, ей было попросту всё равно. Потому что цветущая женщина, недавно оставленная ими в кругу семьи, совершенно не угадывалась в затравленной тени, которая зло и нервно смотрела на ночных гостей.

— Какого чёрта?

Доктор поморщился: ему не нравилось, когда женщина ругается словно солдат. Пока он не ляпнул чего в ответ, Джек решил сыграть роль буфера:

— За тобой прилетели. И за Кларой.

— Нет здесь Клары. Проваливайте, — бросила Энджи уже не зло, а скорее устало и добавила с усмешкой: — Или, может, чаем угостить?

Вряд ли она (как и Джек) ожидала, что Доктор ответит:

— Не откажусь.

* * *

Там же, некоторое время спустя.

Они сидели на кухне и пили чай. Обыденнее некуда. Джек наблюдал то за скупыми, экономными движениями Энджи, то за тем, как Доктор, глядя вникуда, периодически делает крохотный глоток и ставит чашку на блюдце. И ощущал зудящую внутри струну неправильности, ждущую его действий и решений. Не напоминавшую о себе, пожалуй, со времен Торчвуда. Когда они были ещё все вместе.

— Знаете, давайте скажу сразу, — в конце концов, не выдержав напряжения, завела речь хозяйка дома. — Я не могу и не хочу куда-то лететь. Почему вы решили, что это должно произойти?

— Потому что мы видели вас… скажем, в совершенно другом месте, — Джек взял на себя роль переговорщика, потому что Доктор явно не собирался.

— И что, у вас эксклюзивное транспортное право? — усмехнулась Энджи, как будто не предполагала возможностей машины времени.

Или ей настолько было не до того?

— Скорее всего — да, — уклончиво ответил Джек, памятуя о том, что ему не удалось разузнать, что сталось с Агентством времени после его ухода — и что с ним было в тот период, память о котором он утратил. — Однако почему вы не хотите лететь?

Энджи немного покрутила в руках чашку, прежде чем ответить, глядя куда-то между терпеливо ожидающим Джеком и пребывающим в прострации Доктором:

— Я разваливаюсь, — и, оценив недоумение гостей, усмехнулась. — По правде говоря, вам следовало бы прилететь полугодом раньше, тогда, может, и сделали бы мир лучше.

Джек терпеливо ждал продолжения, а Доктор напрягся, сделав неприятное лицо, но Энджи ничего не заметила.

— Тогда я только получила права на мотоцикл, и мы с Арчи гоняли как сумасшедшие. Разок не повезло. Мотоцикл в хлам, нас еле по частям собрали. Арчи родители увезли в Израиль на реабилитацию, а мне и здесь помогут. Ну, насколько это вообще реально. Мне двадцать один, и я никогда не смогу иметь детей, заниматься спортом, есть, что мне нравится. Блин, да я даже выпить в этой дерьмовой ситуации не могу.

Доктор продолжал молчать, и Джеку казалось, он вот-вот скажет или сделает какую-нибудь гадость.

— Извините… — вдруг произнёс Доктор, и Джек понял, что ни капли не ошибался, потому что он продолжил со всем сарказмом, на который был способен: — Извините, что мы прилетели так поздно.

Джек даже не успел побеспокоиться, соображая, как ему успокоить этих двоих и переместить куда надо, как Энджи расхохоталась. Чуть хрипло, словно с непривычки, и надломленно.

— Помню-помню: ТАРДИС — это не вход на аттракцион и не ключ к решению мелких людских проблем. Так? И прилетели вы сюда не ради меня, Клары или кого-то ещё, а только затем, чтобы сделать как должно? — горько уточнила она у Доктора и, не дожидаясь ответа, заключила: — А знаете, что? Пойду-ка я собираться — и в путь. И насрать мне на ваши мотивы, второй раз ведь не прилетите — я ж не Клара.

* * *

Всё там же, спустя минуту или две.

— Болтун, — бросил Доктор, когда Энджи покинула кухню. — И коль уж взялся быть главным: что теперь делаем, не подскажешь?

По-видимому, столь длинная фраза означала довольно высокую степень внутреннего дискомфорта.

— Её будущее величество собирает вещи и грузится в ТАРДИС, ты успокаиваешься — и все счастливы! — сердито пробормотал Джек вполголоса, боясь быть услышанным: он не любил ставить женщин в неловкое положение — и тем паче обижать их без нужды.

— Она ещё не. Может быть, не та точка. Раньше или позже, — волновался Доктор, не уверенный ни в чём: в этом доме его касалось так много прошлого и будущего, даже едва вероятного, что в голове, и так тяжёлой после регенерации, всё путалось.

— Если мы не заберём её сейчас, может так случиться, что и совсем «не», — подхватил тон Джек. — Потом, раз уж ТАРДИС приземлилась именно в этой точке, сдаётся мне, она верная. И вообще, имей совесть: девочку бросили даже собственные родители — не можешь и ты сделать то же самое!

— Она мне не нравится! — прошипел Доктор на грани слышимости, оглядываясь на будущую детскую в этом доме.

Будущую?.. Нет, этого не могло быть…

— Мало ли кто тебе сейчас не нравится! — вырвал его из размышлений Джек. — Ты после регенерации хуже, чем с бодуна!

— Я никогда не… — возмутился Доктор, оскорблённый таким предположением.

— Видимо, стоило бы! — зло пошутил Джек, всё ещё опасаясь, что он натворит дел. — Девушка летит с нами и точка! Сейчас.

Пока они препирались — безуспешно, поскольку думать в это время пытался каждый о своём, Энджи уже вышла с небольшой дорожной сумкой, болтая на ходу по телефону:

— Дженни, заедешь ко мне на недельке? Да-да, и потом периодически. Деньги за коммуналку в тумбе, ключ под ковриком, как обычно. Спасибо огромное, целую.

— Хорошо иметь подругу, которая присмотрит за твоим домом, не задавая лишних вопросов, — пояснила она.

* * *

Вселенная-1, система 18 Скорпиона, столица Империи. 371 год от объединения Империи, 11 день 3 месяца.

Полёт не занял, в сущности, и нескольких минут. Джек не спрашивал, как именно Доктор определил, в каком времени приземляться теперь, только молча выполнял указания. Энджи пристроилась рядом с ним, словно немного опасаясь.

— Наверное, странно выглядит со стороны, что я вот так с вами сорвалась и всё бросила? — улучив момент, тихонько спросила она.

Мельком отметив, что она растеряла всю браваду, Джек честно ответил:

— Да не слишком.

— С Доктором часто так? — понимающе уточнила Энджи и пояснила: — Летят те, кому нечего терять.

— Возможно, — задумался Джек, припоминая Доктора, за которым он наблюдал из Торчвуда, сам оставаясь в тени. — Не всегда, но часто.

— Поздновато, конечно, спрашиваю, — усмехнулась Энджи, теперь уже совсем не зло и не горько, только чуть грустно, — но куда вы меня везёте?

— К старому другу, на очень красивую планету, — попытавшись обойтись без конкретики, успокоил её Джек, но в конце не удержался: — И к хорошему врачу.

Энджи улыбнулась — словно свечку зажгли.

— Вы же видели будущую меня? — жадно спросила она. — Что там было? Со мной. И где Клара? — вдруг вспомнила она.

— Видишь ли, мы думали, что Клара с тобой — вернее, Доктор думал. Он считал, что оставил её в вашем доме. Так что мы высадим тебя и полетим её искать, — Джек старательно проигнорировал первую половину вопроса.

— А с вами можно?

— Не стоит. Доктор только что регенерировал, в этот период у него дурное настроение, а это что-то с чем-то, уж поверь.

Энджи, хоть и явно не рассчитывала на положительный ответ, расстроилась, однако потом вспомнила:

— Значит, к хорошему врачу?

— Да, — облегчённо кивнул Джек и игриво добавил: — Молодому и красивому.

Он, конечно, помнил про императора — и про то, какими глазами глядела императрица на мужа, наверняка не замечая больше никого вокруг. Но почему бы и не порадовать девичье сердце приятной перспективой?

Энджи некоторое время молчала, вплоть до остановки, на которой Джек тихонько придержал её за плечо, позволяя первым наружу выйти Доктору. В этот момент она шепнула:

— Спасибо.

Не вполне понятно за что: за обещание здоровья, за то, что вырвали её из серого однообразия, просто за добрые слова — или за всё вместе и что-то ещё. Но было приятно.

Снаружи было солнечно и странно. Странность эта витала в воздухе, но Джек никак не мог уловить её суть. Кажется, Доктор тоже. В некотором отдалении от них через лужайку шагала красивая, немного старомодная на вкус Джека пара. Спустя долю секунды он признал в кавалере доктора Смита (или как там его на самом деле), а в даме… Что ж, одной проблемой у них, кажется, стало меньше.

Клара Освальд была интересной. Не только — и не столько — внешней красотой. В ней присутствовало нечто... связанное со временем и пространством, чего Джек не мог определить словами, а только воспринимать на уровне шестого чувства. И именно от этого нечто Доктору сносило крышу. По-видимому, окончательно: тот бросился вначале к ТАРДИС, чтобы запереть дверь, затем — навстречу паре, и заявил:

— Клара Освальд! Я же просил тебя сидеть дома.

— И я сидела! — неожиданно резко ответила Клара. — Почти сорок лет, так что помолчи, потому что умирать дома ты меня не просил.

Доктор оторопело застыл, словно его окатили ледяной водой.

— Я вообще не говорил о таком, — грустно и по-мальчишечьи обиженно пробормотал он.

— Но знал, что это однажды случится, и поэтому поспешил вовремя сбежать, — строго заметила Клара. — Ничего не напоминает?

Она, конечно, намекала на Ривер. Несмотря на прошедшие с Трензалора годы, Доктор помнил, как Ривер жаловалась Кларе, что он не любит концовки. Словно они все в этом от него отличаются, подумал он с досадой.

Однако терпкая горечь и безупречная память (в конце концов, для Клары прошло намного больше, чем для него) тонко намекали, что…

— Я виноват? — просто спросил Доктор, глядя Кларе в глаза и честно ожидая пощечины, или выговора, или хотя бы злой колкости, на которые она была мастерица.

— И в этом нет совершенно ничего нового, — Клара, вопреки ожиданиям, ласково погладила Доктора по плечу. — И преступления тоже нет. Когда ты уже наконец поймешь?

— Что-то не эксклюзивное у вас, кажется, транспортное право, — заметила Энджи, узнавая, наконец, свою няню и припоминая Джеку его недавнюю уверенность.

Джек ничего не ответил. Он наблюдал за тремя фигурами, остановившимися на некотором расстоянии от него и будущей императрицы. Доктор был нервным и трепетным, и это, хотя и пугало Джека, было намного лучше Доктора молчаливого и мрачного. Клара выглядела усталой, счастливой, и ещё совсем не старой, несмотря на седые волосы, морщинистую кожу и ясно ощутимый опыт за плечами. Беседуя с Доктором, она бросила мимолётный взгляд на них с Энджи, и Джек воспользовался этим, чтобы подмигнуть — Клара привычно подмигнула в ответ, словно делала так по несколько раз в день. И, наконец, доктор Смит. Джек и в самом деле готов был голову прозакладывать, что парень такой же Смит, как он сам — Харкнесс. Но сосредоточиться на этой мысли или даже просто присмотреться к подозрительному доктору что-то упорно не позволяло. И эта мысль пугала.

[1] Утащено, по правде сказать, из того же аниме, что и понятие мастер-диска — «Trinity Blood», 2005 год — но всё же трансформировано относительно своего канона.

[2] Считаю некорректным её коронное “sweetie” переводить как «сладкий»