После победы: Год первый. Хогвартс (джен)

Вернуться в Хогвартс! У Гарри даже голова закружилась, и на какую-то долю секунды перед ним промелькнул яркий образ Большого зала, таким, каким он был до битвы. Снова учиться, делать домашние задания, ходить в Хогсмид по выходным. Играть в квиддич! Он даже не рассчитывал на такую возможность.

— Что это вам там снова прислали? — поинтересовалась миссис Уизли, заглядывая в письмо Рона. — Закончить образование? Как это замечательно! У вас будет возможность сдать экзамены и получить хорошую работу, просто чудесно!

Миссис Уизли действительно подумала, что они могут вернуться, и Гарри почувствовал лёгкий укол совести из-за того, что они вынуждены будут сейчас разочаровать её. Рон растерянно переводил взгляд с улыбающейся матери на письмо и явно не знал, что сказать. Гарри присел на стул, всё ещё сжимая в руке хрустящий пергамент, и вдруг увидел отошедшую в самый дальний угол Джинни. У неё был такой вид, будто она испытывала сильнейшую боль, но изо всех пыталась не расплакаться. Гарри уже привстал, чтобы подойти к ней, когда в гостиную влетела ещё больше, чем обычно растрёпанная Гермиона с сияющими глазами и пылающими щеками.

— Вы тоже получили их, да? — радостно спросила она, вырывая из рук Рона его письмо и быстро пробегая глазами по строчкам. — Хогвартс! Вы только представьте, что мы вернёмся туда! Сдадим ЖАБА, я и мечтать об этом не смела!

На один только миг Гарри передалась её радость, и он почувствовал внутри крохотный пузырёк восторга. Но он тут же взял себя в руки: с Хогвартсом покончено, ему нет смысла возвращаться туда, он этого не хочет.

— Подожди, Гермиона, — тем временем растерянно говорил Рон, — не так быстро. Я не уверен, что хочу вернуться в школу, по крайней мере, сейчас.

Лицо Гермионы вытянулось, она хватала ртом воздух, не в силах сказать что-то более менее вразумительное. Наверное, у неё в голове не укладывалось, как человек может добровольно отказаться от возможности получить хорошее образование. То, что Гермиона предложение примет, не подлежало ни малейшему сомнению, и Гарри с интересом ждал окончательного решения Рона. С учётом его настроения в последнее время, с учётом всех пугавших Гарри моментов, было бы даже хорошо, если бы Рон отправился в школу, где бы он проводил максимум времени в компании Гермионы. За это время авроры поймают Руквуда, он отправится в Азкабан, и Рон забудет про свои грандиозные планы мести.

Для себя же Гарри такой возможности не рассматривал. Он пережил слишком многое, чтобы снова спокойно сидеть за школьной партой и ничего не делать. Он не может позволить себе этот беспечный год отдыха и развлечений. У него найдутся дела поважнее. Гарри впервые задумался, чем он будет заниматься теперь, когда получил контроль над собственной жизнью. Когда-то он собирался стать аврором. В принципе, такая работа и сейчас ещё привлекала его, но аврором он стать не мог. У него нет нужного образования, тут Гермиона права, и от мечты о хорошей работе нужно отказаться. Гарри подозревал, что Кингсли взял бы его в аврорат и без ЖАБА, но он сам этого не хотел. Ему и так надоело, что столько лет его считали любимчиком Дамблдора, неприкосновенной персоной только потому, что он — Гарри Поттер, Мальчик, который выжил. Если сейчас он станет аврором, обязательно найдутся люди, которые за его спиной будут многозначительно переглядываться и говорить: «Это же Гарри Поттер. Разве ему нужно образование, как простым смертным?» Он этого не хотел. Но и другой работы для себя не представлял. Что ещё он умеет, чего хочет?

Гарри понял, что он инстинктивно избегал этих вопросов, боялся их, потому что никто не мог помочь ему с этим выбором, никто не знал на них ответов, кроме него самого. Одно ясно точно: без ЖАБА он никогда не получит работу в Министерстве. Единственный знакомый Гарри человек, у которого не было образования — это Хагрид, но его работу вряд ли можно было назвать привлекательной. Хотя Хагриду она нравилась, несмотря ни на что. Но для того, чтобы копаться в земле и разводить флоббер-червей, нужно обладать особым складом характера и любить животных, чего Гарри за собой не особо-то замечал. То есть, он всегда с удовольствием возился с Буклей, был по-своему привязан к Клювокрылу, но не представлял своего будущего, связанного с подобной работой. Можно было посоветоваться с мистером Уизли, скорее всего он может дать какой-то дельный совет. Гарри охватила грусть: рядом с ним больше не было никого, с кем можно было бы обсудить такой важный вопрос, не было Сириуса, теперь не стало и Люпина.

— Ты не можешь остаться без образования, Рон, — Гермиона уже минут пять безостановочно приводила доводы, которые говорили бы в пользу поездки в Хогвартс. — Это просто невозможно. Подумай о своём будущем. Ты что, хочешь быть как Хагрид?

Гарри мысленно улыбнулся. Гермиона всегда мастерски находила самые убедительные аргументы из всех возможных. Но в этот раз они не произвели на Рона никакого впечатления.

— Я могу помогать Джорджу в его магазине, — уверенно заявил он. — И для этого мне не придётся сдавать никаких экзаменов.

— А если когда-нибудь тебе это надоест? — не сдавалась Гермиона. — Потом тебе уже никто не даст такого шанса. Хотя бы на всякий случай, ты должен сдать ЖАБА.

— Послушай, Гермиона, это ты можешь сдать парочку ЖАБА и не заметить, а для меня это месяцы напряжённой работы и стресс для всего организма, — мрачно пошутил Рон, но Гарри заметил, что друг начинает колебаться.

В качестве тяжёлой артиллерии в бой вступила молчавшая до этого миссис Уизли:

— Гермиона абсолютно права, Рон. Когда-нибудь ты вспомнишь её слова и будешь глубоко раскаиваться, что в своё время к ним не прислушался. С твоими способностями ты мог бы многого добиться, заработать много денег.

Рон покраснел, но ничего не ответил, в сотый раз перечитывая письмо. Гарри ждал. Сейчас друг, наконец, решится и даст окончательный ответ. Джинни подошла к Гермионе и встала рядом, будто прося поддержки, и Гермиона немного сочувственно обняла её за плечи. Гарри показалось это странным, но он удержался и ничего не стал спрашивать. В конце концов, переживания Джинни, которыми она не хотела с ним делиться, больше не должны были его касаться. Кажется, Джинни не выражала особого желания быть его другом, значит, и ему не стоит навязываться. Наверное, её можно было понять: он её бросил, оставил одну в такое трудное и страшное время, неудивительно, что она ему этого не простила.

Рон наконец поднял голову, и Гарри с облегчением заметил, что его глаза просветлели, и вообще, он выглядел как человек, сбросивший с себя тяжелейший груз.

— Ладно, я поеду, — немного робко заявил Рон. — Но учти, Гермиона, что это просто для проформы. Мне ЖАБА не нужны по большому счёту, как-нибудь и без них проживу. Просто не хочется терять год, я уже устал от этого безделья.

Гермиона в полном восторге бросилась ему на шею, нисколько не стесняясь миссис Уизли. Хотя, Гарри должен был это признать, Рон с Гермионой вели себя вполне благоразумно и ещё ни разу не напомнили ему Билла с Флер. Хотя, и так оно скорее всего и было, это наверняка была заслуга Гермионы, если вспомнить, как вёл себя Рон, встречаясь с Лавандой. За всё то время, которое они провели вместе, гуляя или сидя в кафе, Рон с Гермионой ни разу не поцеловались или не сделали ничего такого, чтобы Гарри испытал желание отвернуться или оставить их одних. Они даже за руки не держались, хотя по их изменившимся отношениям было заметно, что без Гарри дело у них явно шло на лад. Иногда Рон, забываясь, заправлял Гермионе за ухо выбившийся локон или приобнимал её за талию, когда в непосредственной близости от них проезжала машина, чего раньше себе не позволял.

— А ты, Гарри? — Гермиона оторвалась от Рона и повернула к нему сияющее лицо. — Ты ведь тоже поедешь?

Гарри постарался придать своему лицу как можно более скорбное и виноватое выражение и отрицательно покачал головой.

— Нет, я думаю, что с учёбой покончено, — делая вид, что ещё раздумывает, ответил он. — Не могу представить, что вернусь в школу.

Гермиона с надеждой посмотрела на Джинни, но та увлечённо рассматривала эмблему Хогвартса на своём конверте, словно видела её в первый раз, и проигнорировала взгляд Гермионы.

— Гарри, — миссис Уизли приблизилась к нему и положила обе руки ему на плечи, пытаясь заглянуть в глаза, — не принимай скоропалительных решений. Поверь, ты сейчас действительно не понимаешь, от чего отказываешься. Я уверена, что Кингсли возьмёт тебя на работу, не требуя никакого образования, никаких ЖАБА, но ведь ты не знаешь, как сложится твоя дальнейшая жизнь. Очень может быть, что ты будешь вспоминать сегодняшний день как день, в который ты совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Гарри подумал, что самую большую ошибку в своей жизни он уже совершил в день похорон Дамблдора, когда окончательно расстался с Джинни, а не попросил её дождаться его. Хотя, он тогда совсем не был уверен, что выживет, и очень боялся, что Джинни может из-за него пострадать. Нет, он нисколько не сомневался в правильности своего решения, никогда. Но сейчас… Когда война закончилась, когда Джинни была так близко, когда сам он остался жив, когда они могли бы быть вместе, Гарри начал думать, что всё же ошибся. Хотя, может быть, не было никакой разницы, может быть, у Джинни в любом случае пропали бы чувства к нему. Ей всего шестнадцать лет, ей могло всего лишь показаться, что она любит его по-настоящему. Но в глубине души Гарри в это не верил. Нет, всё дело в том, что он её бросил и больше ни в чём. Рон прав: Джинни не игрушка, пора уже это понять и, наконец, перестать мечтать о несбыточном.

— Я не вернусь в Хогвартс и точка, — это прозвучало даже немного грубо, но, в конце концов, это его и только его решение. Он не маленький мальчик, и может сам решать, как ему быть, правильно?

— Гарри, — Рон очень серьёзно смотрел на него, — подумай ещё раз. Что ты собираешься делать? Действительно попросишь Кингсли взять тебя на работу?

— Я ещё не решил, — Гарри направился в сторону двери, намереваясь закончить этот бессмысленный разговор. — Но в Хогвартс я не поеду.

Гарри лежал на своей кровати, уставившись в потолок, и чувствовал себя глубоко несчастным. Скоро все друзья уедут в школу, и он останется совершенно один. Ну, как один, он переедет в свой дом на Площади Гримо и будет коротать дни в компании Кикимера. Гарри усмехнулся. Грандиозное будущее его ждёт, ничего не скажешь. Скорее всего он всё-таки попросится на работу в аврорат, может, его и возьмут для начала каким-нибудь стажёром. Нужно ловить оставшихся на свободе Пожирателей, это раз. В работе авроров Министерство нуждалось постоянно, значит, и ему найдут какое-нибудь занятие, это два. В деньгах он особенно не заинтересован, на жизнь ему хватит. Косые взгляды других сотрудников Министерства он как-нибудь переживёт, ничего, ему не впервой.

А Рон с Гермионой и Джинни тем временем сдадут ЖАБА, будут делать карьеру, иногда выкраивая время для встреч с ним. Джинни наверняка быстро найдёт ему замену, какого-нибудь достойного парня, который не будет ставить спасение мира выше их отношений, не бросит её ради какой-то грандиозной цели. И правильно, такой парень ей и нужен. Что бы ждало её с ним, если на секунду допустить, что Джинни бы его простила? Вечные миссии, поимка тёмных магов, опасности? Разве такой жизни, полной тревог и волнений, она заслуживает? Совсем нет, и Гарри это знал. Но он никак не мог прогнать неприятное чувство, что всё же ему стоило бы поговорить с ней, попытаться её вернуть.

Через несколько минут в спальню вошёл Рон и уселся писать ответ в Хогвартс. Он несколько раз бросал на Гарри робкий взгляд, но ничего не говорил, и Гарри подумал, что, наверное, Гермиона попросила его провести разъяснительную беседу на тему важности образования.

— Расслабься, — Гарри повернулся на бок, опершись на руку, и посмотрел на Рона. — Я всё равно не поеду, можешь не уговаривать.

— Но почему нет? — Рон отложил перо и развернулся к Гарри. — Тебе ведь действительно нечем заняться. Тем более, какая возможность отдохнуть от всего этого.

И Рон неопределённо взмахнул рукой. Гарри его понял, но всё же не согласился. Ехать в школу не казалось ему выходом. Там он постоянно будет окружён восторженными школьниками, которые будут нестерпимо напоминать ему Колина Криви, ещё и автографы будут просить, не приведи Мерлин. Нет, всё, школа — это пройденный этап, тут нет никаких сомнений.

— Всё бы было почти как раньше, — тихо произнёс Рон. — Совсем не так, конечно, но мы бы были все вместе. И Джинни…

Гарри вздрогнул и уставился на сильно покрасневшего и смущённого Рона.

— Что Джинни? — нетерпеливо спросил он, сверля друга взглядом. — Что ты хотел сказать?

— Ну… — Рон теперь внимательно рассматривал ногти на своей правой руке, — я просто подумал, что, может быть, ты захотел бы провести с ней немного времени. Это не моё дело, конечно, но вы оба ходите как в воду опущенные, и мне кажется, что вам, возможно, стоило бы поговорить.

Это было что-то новенькое! Гарри раньше не мог себе и представить ситуации, когда бы Рон одобрил отношения Джинни с кем бы то ни было, включая самого Гарри. Да, Гермиона явно положительно на него влияет.

— Слушай, Рон, — Гарри сел на постели, по-турецки скрестив ноги, — Джинни не хочет больше быть со мной. Она ясно и однозначно дала мне это понять. Она не простила меня за то, что я оставил её. И она права. Я ужасно с ней поступил, и это целиком и полностью моя вина.

Рон удивлённо вытаращил глаза.

— Ты уверен, что понял её правильно? — нерешительно спросил он через несколько секунд. — Мне просто кажется, что она всё ещё…

Гарри резко вскочил, не позволяя надежде вкрасться себе в душу. Потом будет только больнее разочаровываться.

— Рон, я прошу тебя, — перебил он друга, — давай просто закроем эту тему. Между нами с Джинни всё кончено, и тут уже ничего не поделаешь, мне очень жаль.

Рон огорчённо кивнул и вернулся к своему письму, а Гарри снова улёгся на кровать. Его и так сильно пошатнувшееся душевное равновесие, приобретённое с огромным трудом, теперь рушилось на глазах. И надо было Рону заводить этот разговор! Почему он сказал, что, возможно, Джинни всё ещё… всё ещё… Гарри боялся даже подумать об этом, потому что как только он это произнесёт, даже мысленно, тут же вернутся загнанные в самый угол сознания надежды и мечты, а этого он допустить не мог.

— Ты идёшь вниз? — спросил Рон, запечатывая конверт. — Мама сказала, скоро будем ужинать.

Гарри кивнул, стараясь вести себя так, будто его мир вовсе и не переворачивался. Он в порядке, у него всё хорошо.

— Написал? — нетерпеливым вопросом встретила Рона Гермиона. — Давай, я отправлю письмо.

Рон молча протянул ей конверт и, подтверждая догадку Гарри, едва заметно качнул головой. Гермиона явно расстроилась и повернулась к Гарри.

— Ты уверен, что не передумаешь? — осторожно спросила она. — Ещё не поздно написать ответ.

— Нет, — Гарри взял лежавшую на столе газету, делая вид, что заинтересовался какой-то статьёй. — Всё в порядке, Гермиона, не переживайте за меня.

— Ладно, — потухшим голосом произнесла Гермиона, и её плечи поникли. — Тогда осталось только дождаться письма Джинни, и всё будет готово.

Гарри вздрогнул, но сделал вид, что порезался газетной страницей, и тут же засунул палец в рот, избегая внимательного взгляда Рона. Да что они, издеваются над ним что ли, в конце концов? Он и так каждую секунду, прошедшую с момента получения этого несчастного письма, помнил, что скоро Джинни уедет в Хогвартс, где много парней, у которых она всегда пользовалась огромной популярностью, что у неё будет своя жизнь, в которой не останется для него места. Можно и не напоминать ему об этом каждые пять минут.

— Вот, держи, Гермиона, — раздался бесцветный голос Джинни, и Гарри непроизвольно повернул голову в её сторону. — Написала.

Гермиона молча взяла у неё запечатанный конверт, снова сочувственно потрепав Джинни по плечу, и жестом подозвала к себе сов, терпеливо дожидавшихся ответа, попивая воду из поилки Сычика. Гарри следил за Джинни, устало опустившейся в кресло, не понимая, что с ней произошло. Она выглядела как человек, только что потерявший последнюю опору в жизни. Её потухший взгляд был устремлён в пустой камин, одной рукой она теребила рыжую прядь, другой — подпирала голову. Вся её поза говорила об отчаянии, и Гарри уже начал думать, что случилось что-то, о чём он не знает, когда Джинни вдруг повернула голову в его сторону, и он заглянул ей в глаза.

Ощущение, которое он при этом испытал, можно было сравнить разве что с использованием портала: его будто что-то подцепило и рвануло за собой, закружив в воздухе. Джинни смотрела на него с безграничной грустью, но одновременно и с полным пониманием. Гарри почему-то пришло в голову, что она прощается с ним, и по всему его телу побежали мурашки. Неужели она могла так расстроиться из-за него, из-за его отказа ехать в Хогвартс? Неужели Рон не ошибся, и она всё ещё… Но тогда... Как должны выглядеть для Джинни его действия? Если в прошлый раз он оставил её ради спасения мира, то сейчас он просто не хочет поехать в школу, чтобы провести с ней побольше времени, выбирает какую-то эфемерную работу, которую ему ещё никто не дал, так? Получается, что так. Но всё это только при условии, что она всё ещё… Гарри вдруг показались неважными все его доводы против возвращения в Хогвартс. Если Рон не ошибся, если есть хоть малейший шанс, он его использует. Должен использовать. Очень может быть, что он совершит ошибку, но сейчас для Гарри не было ничего важнее, чем проверить реакцию Джинни.

— Погоди, Гермиона, я тоже напишу, — он произнёс эти слова, глядя Джинни прямо в глаза.

— Напишешь что? — в голосе Гермионы надежда мешалась с недоверием, она так и застыла с протянутой к сове рукой.

— Согласие, — объявил Гарри, впиваясь взглядом в бледное лицо Джинни.

Несколько секунд она сидела абсолютно неподвижно, не отрываясь глядя на него, потом медленно выпрямилась. Её волнение выдавал только яркий румянец, в мгновение ока появившийся на щеках. Джинни сделала глубокий вдох, ещё один, как будто ей не хватало дыхания, потом внимательно посмотрела на Гарри, и он увидел, как тоскливое выражение медленно уходит из её взгляда, как её глаза ярко загораются, подобно двум светлым фонарикам, как губы растягиваются сначала в робкой и неуверенной, а потом в широкой и счастливой улыбке. Словно не было этих дней отчуждения, словно это только привиделось ему в одном из его ночных кошмаров, потому что в кресле напротив сидела его Джинни и улыбалась той улыбкой, которую он запомнил ещё с шестого курса, улыбкой из прошлой, счастливой жизни. Вдруг Гарри понял, почему её глаза сияли так ярко: они были полны слёз. Одна маленькая, кристальная слезинка сорвалась с ресниц и покатилась по щеке, но Джинни не стала её вытирать, может быть, просто не заметила. Между ними на мгновение восстановилось прежнее взаимопонимание, и Гарри вдруг осознал, что она счастлива не просто потому, что он едет в школу, для неё его решение значило гораздо больше. Она поняла, что наконец-то он выбрал её, что наконец-то поставил свои чувства к ней превыше всего.

Их молчаливый диалог прервал Рон, радостно хлопнувший Гарри по плечу и вызвавшийся сбегать за пергаментом, пером и чернилами. Через десять минут согласие было написано, и три совы вылетели в широко открытое окно, устремившись к Хогвартсу.

На следующий же день им прислали списки необходимых учебников, билеты на поезд и кое-что ещё. К великой радости и гордости Гермионы, её назначили одной из двух старост школы, с чем её немного напыщенно и высокопарно поздравил Перси. Гарри тоже ждал сюрприз: из его конверта ему на ладонь выпал значок капитана команды по квиддичу. Он долго рассматривал его, опасаясь поднять глаза и пытаясь проглотить комок в горле. Только сейчас он по-настоящему понял, как сильно скучал по Хогвартсу, как безумно хотел туда вернуться. А ведь чуть не упустил такую возможность.

Миссис Уизли заявила, что они уже достаточно взрослые, чтобы сходить в Косой переулок самостоятельно, и одним солнечным утром, примерно через неделю после получения писем, Гарри, Рон, Гермиона и Джинни отправились за покупками. Гарри хотел спросить у Рона, как обстоят у его родителей дела с финансами, которые наверняка истощились за время войны, но так и не решился, побоявшись оскорбить друга. Однако, он дал себе обещание, купить что-нибудь, хотя бы ингредиенты для зелий, на всех сразу и предложить рассчитаться позднее в надежде, что это как-нибудь забудется. Насколько всё было бы проще, если бы Джинни по-прежнему была его девушкой! Хотя, Гарри сомневался, что она согласилась бы пользоваться его деньгами, но, по крайней мере, он имел бы право делать ей подарки.

Рону нужна была новая палочка, так как свою он потерял во время бегства из поместья Малфоев и до сих пор пользовался палочкой Питера Петтигрю, которая ему абсолютно не подходила. Гермиона не смогла заставить себя использовать палочку Беллатрисы ни секунды дольше, чем это было необходимо, и ещё в конце мая приобрела у Оливандера, вернувшегося к работе, новую. Гарри очень не хотелось встречаться с Оливандером, хотя никаких негативных эмоций он к нему и не питал. Всё же он предложил разделиться, и в итоге Рон с Гермионой отправились за палочкой, а Гарри с Джинни решили заглянуть в «Волшебный зверинец», чтобы купить ему новую сову. Гарри чувствовал себя предателем по отношению к Букле, но ничего не мог поделать: сова была ему необходима для получения и отправления почты, так как он собирался часто писать Андромеде. Джинни с присущей ей чуткостью предложила ему купить красивую сову бурого цвета, которая была совершенно не похожа на Буклю, и Гарри согласился. Собственно, он бы согласился, даже если бы она предложила ему купить соплохвоста.

Когда со всеми остальными покупками было покончено, и оставалось только заглянуть во «Флориш и Блоттс», Гарри уже окончательно поверил, что он действительно едет в школу. Гермиона в приятном волнении, которое всегда охватывало её, если поблизости было много книг, распахнула дверь в книжный магазин и, войдя внутрь, обернулась к друзьям, чтобы что-то сказать, но тут же натолкнулась на высокого человека, стоявшего спиной ко входу.

— Ой, извините, пожалуйста, — начала Гермиона, обращаясь к машинально повернувшемуся человеку. — Я не хотела…

Слова замерли у неё на губах: перед ними с охапкой учебников в руках стоял Драко Малфой.