Забытое пророчество (гет)

Лорд Лехри Райан готовился к рождественскому приему в замке Олдерфлит, который одновременно должен был стать празднованием его возвращения на родину. Завтра вечером здесь будет толпа гостей — представителей знатных британских чистокровных семей, влиятельных служащих министерства, включая самого министра Флинта, известных в магическом мире деятелей искусства и звёзд квиддича.

Приём обещал стать самым грандиозным светским мероприятием сезона, и репортеры всех волшебных изданий также получили на него приглашения. Лорд Лехри опустился в кресло у горящего камина, и возникший с бесшумным хлопком домовик, поставил на столик поднос с бокалом огневиски. Домовые эльфы Олдерфлита чуть с ума не сошли от радости, что хозяева наконец-то вернулись домой, ведь как ни сильна была бытовая магия этих преданных помощников, замок медленно приходил в запустение, не ощущая ауры его волшебных владельцев.

Лорд Лехри до сих пор не знал, правильно ли он поступил, пойдя на поводу у внучки и решив вернуться в Британию. За тридцать восемь лет, проведённых за границей, он, по правде сказать, не испытывал ни малейшей ностальгии, а во время обеих войн смотрел на события на родине с брезгливым недоумением. Как могли волшебники, которые кичились чистотой крови и знатностью родов, пресмыкаться перед жалким полукровкой без роду и племени? «Ваш Лорд-как-его-там» — так презрительно отзывался Райан о «самом ужасном тёмном волшебнике», когда обсуждал английские дела с немногими друзьями, которые навещали его на острове Амелия. «Взял бы лучше фамилию матери», — говорил он, — «у Гонтов было больше оснований называться лордами». И ему становилось смешно, когда гости при этих словах начинали испуганно озираться, как будто монстр мог достать их и в поместье Райана.

Вообще-то, он мог. Лорд Лехри не был склонен преуменьшать магическую силу и жестокость человека, а потом и не совсем человека, который по невероятному стечению обстоятельств приходился ему зятем. Да, и запись о браке Эньи в министерстве имелась, так что на самом деле она не леди Райан, а миссис Риддл. Только датирована запись была 1946 годом, и лорд Лехри никогда не собирался обнародовать тот факт, что его дочь вышла замуж за тридцать два года до своего рождения. В свое время ему пришлось дать солидную взятку министерскому чиновнику отдела регистрации браков, который согласился изъять сведения из архива, а потом, на всякий случай, подчистить ему память.

Внизу послышались голоса, и в гостиной появилась дочь, а за ней быстрой походкой вошла внучка, только что приехавшая из Хогвартса на каникулы.

— Дедушка, здравствуй! — Брида крепко обняла его и он, как обычно, растаял от сияния темно-синих глаз, блеска волос, запаха нагретого солнцем летнего луга, который следовал за внучкой, подобно шлейфу. Лорд Лехри не переставал удивляться, как Брида, дочь своих родителей, бездушного монстра и ледяной статуи, получилась такой … тёплой, что ли. Правда, тогда и Риддл ещё не был монстром, и Энья ещё не превратилась в Снежную Королеву.

— Как успехи, дорогая моя? — поинтересовался он у внучки. — Впрочем, наслышан, в Визенгамоте не без злорадства обсуждали твой поединок с Поттером, все-таки героев не очень-то любят после того, как они спасли мир.

Брида засмеялась. Интересно, дошло ли до уважаемых членов Визенгамота ее дерзкое замечание по поводу боевых навыков Поттера?

Вечером, когда Брида уже почти легла спать, осталось только поудобнее взбить подушку, в дверь осторожно постучала мать.

— Можно войти? Ты не могла бы уделить мне немного времени? — сухо, в своей обычной манере спросила она.

— Что случилось? — Брида подумала, что сейчас последует краткая, но жесткая нотация о ненадлежащем поведении юной леди, и постаралась вспомнить, в чем она провинилась за последнее время. Впрочем, причина для неудовольствия матери всегда найдётся.

Но Энья неожиданно улыбнулась и ещё более неожиданно спросила:

— Разве должно что-то случиться для разговора матери с дочерью?

«Вообще-то да», — подумала Брида, — но вслух ничего не сказала. Она никогда не была близка с мамой, в отличие от деда, и можно было по пальцам одной руки пересчитать их задушевные разговоры в стиле «дочки-матери».

— Я тебя слушаю, — сказала она, теребя оборку на ночной сорочке.

— Брида, я давно должна была тебя спросить, но мне не хватало духа, — начала мать. Редко кто мог видеть леди Энью, эту ледяную принцессу, такой взволнованной. — Скажи, зачем ты настояла на возвращении в Англию? Чего ты хочешь? Что у тебя на уме, доченька?

Вот даже как. «Доченькой», кажется, ее назвали впервые в жизни.

— А ты как думаешь, мама? — осторожно спросила она.

— В том-то и дело, что я не знаю, что думать! Я боюсь даже догадываться, что кроется за твоими поступками!

— Боишься? Ты боишься? Мама, ты не побоялась отправиться в прошлое, чтобы исполнить это дурацкое пророчество, рискуя никогда не вернуться и сгинуть во времени и пространстве, как прадедушка! Да, я знаю, что он не умер, а потерялся, Мерлин знает, в каких глубинах вселенной!

— Брида, принимать решения и делать ошибки самой гораздо легче, чем наблюдать, как это делает твой ребенок! — воскликнула Энья.

— Вот именно, ты не думала о дедушке, ведь он с ума, наверно, сходил от неизвестности эти два года, что ждал тебя из прошлого, не зная, вернёшься ли ты.

— Я думала о том, чтобы спасти ему жизнь! И в любом случае, я исполнила это пророчество, освободив тем самым свою семью от обязательств перед магией, — устало, как будто заученные наизусть строки стихотворения, сказала Энья. — Ничто больше не довлеет над Райанами и их потомками. Так что ты задумала?

Брида решительно поднялась. В конце концов, рано или поздно мама узнает, все узнают.

— Мама, я хочу вернуть пирамиду Мерлина. Для этого мне нужен официальный доступ к наследию отца, так что скоро наша тайна перестанет быть тайной.