Гарри Поттер и Зеленые Топи (джен)

Гарри нашел Джинни в «Кабаньей голове». Она весело болтала с Аберфортом и заметила Гарри только через несколько минут. Поскольку он выглядел довольным, она с облегчением улыбнулась.

— Выглядишь замечательно.

— Тебе хорошо смеяться, — пробормотал Гарри и сел рядом с ней. — Я в жизни так отвратительно себя не чувствовал. Ну, может, пару раз. Зато потом, кажется, все пошло на лад.

— Что он сказал? — прошептала Джинни.

— Много чего, — усмехнулся Гарри и заказал себе пива, — точнее говоря, все, что он обо мне думает.

— Но тебе удалось?

— Что?

— Я про подарок.

— Это да, и мне даже показалось, что он ему понравился. Он, правда, спасибо не сказал, но я этого и не ждал. Вообще, он выглядел так, будто видит перед собой подарок впервые.

— А с чего ты взял, что это не так?

— Я не верю, что он ни разу за всю свою жизнь не получал подарка от родителей, — не очень уверенно возразил Гарри. — Или может такое быть?

— Наверное, все зависит от родителей, — пожала плечами Джинни. — У нас в семье мама часто вязала нам вещи на Рождество или даже на день рождения, если было слишком мало денег. А вот если бы она не умела вязать… Хм…

Гарри слушал ее и пытался себе представить, что бы он почувствовал, если бы получил свой первый в жизни подарок только в тридцать девять лет. До конца вообразить собственную реакцию у него так и не получилось. Он был рад тому, что Джинни помогла ему со всем этим, очень рад…

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Я думаю о том, что неплохо было бы выяснить, когда у профессора день рождения.

— Да, правильно, — согласилась Джинни и вдруг посерьезнела: — Ты не забыл ему сказать, что это от нас обоих?

— Вроде нет, — Гарри с опаской посмотрел на нее. — Да, вспомнил, я об этом упомянул, но не уверен, что он меня правильно понял.

— Могло быть и хуже, — Джинни вздохнула. — Ну, по крайней мере, теперь ты можешь его посещать, да?

— Знаешь, это было бы не вполне разумно, — Гарри понизил голос до шепота. — Ведь никто не должен знать, где он скрывается, и если я вновь, пусть даже случайно, подведу его… Ну, и Малфоя я также встретил, — он рассказал Джинни об этой неудачной встрече.

— Я не должен был этого говорить.

— Верно, но теперь уже ничего не поделаешь, — она положила свою изящную маленькую ладонь ему на плечо. — Не волнуйся, это забудется. Я, конечно, имею в виду, если вы нужны друг другу.

— Я и Малфой? — Гарри задумался. — Это звучит странно, но, пожалуй, я даже могу себе такое представить.

— Я тоже. Ты очень изменился. Так же, как и он.

— В каком смысле изменился?

— Я очень много думала об этом. Ты стал… глубже, перешагнул нечто… какую-то грань и теперь, я думаю, можешь ладить со всеми, если захочешь.

— Неужели? Я все-таки не думаю, что со всеми. Если бы только знала, что это такое — общаться с профессором Снейпом! Мне почти никогда не удаются такие элементарные вещи, как, к примеру, сказать что-нибудь и при этом не выслушать о себе кучу приятных вещей или не поймать какой-нибудь особо колкий взгляд.

— Да это у него привычка такая, — убежденно сказала Джинни. — Возможно, ты этого не заметил, но ты мне так много о нем рассказал, что я теперь почти его понимаю, — она усмехнулась.

— Понимаешь? Я и в самом деле не заметил, чтобы я много о нем рассказывал.

— Ничего удивительного. Если сильно о ком-то беспокоишься, говоришь зачастую только о нем, прямо или косвенно.

— Да? Я тебе, наверное, уже смертельно надоел с этой темой? — Гарри погрустнел.

— Нет, — Джинни с любовью смотрела на него. — Ведь это и тебя касается. Мне даже интересно, как это будет дальше развиваться.

— Как это, по-твоему, может дальше развиваться? Этот, из моих снов, придет, а я снова не успею сделать даже самое важное.

— Ты и вправду не знаешь, кто бы это мог быть? — на лице Джинни появился испуг.

— Я полагаю… Но это вроде бы и не он одновременно. Рон и Гермиона считают, наверное, что я это выдумываю, но оба, кажется, хотят мне помочь.

— Ну, разумеется, — Джинни рассердилась. — Как ты можешь предполагать обратное? Весь Отряд Дамблдора явится по первому твоему зову!

— И это ужасно, — перебил ее Гарри. — О чем ты только думаешь? Как ты не понимаешь? Разве ОД — это настоящая опытная армия? А в этот раз нам, возможно, будут противостоять объединенные силы вампиров и авроров и других страшных и неизвестных нам существ. Я поговорю об этом с Макгоннагал и с Кингсли, но у нас мало людей. Риск лично мне тут представляется бесполезным. К тому же я ощущаю всем своим существом, что там, в Топях, нас ждет нечто ужасное, против чего нет оружия. Я не знаю, что означают мои сны, я не знаю, что могло бы предотвратить катастрофу, но я знаю одно: я не хочу больше никого терять! Я не могу, Джинни, я просто не вынесу этого! А этот чокнутый псих собирается сделать все один!

— Ты должен предупредить его, даже если он не станет тебя слушать. Пытайся хоть сотню раз, если понадобится. Но, если дух все же вырвется на свободу, у нас не останется другого выхода. Я слышала, что духи, которые проводят в заточении сотни лет, становятся сильнее и злее. А уж если они получают тело… это даже представить себе страшно! Гарри, если он тебе так дорог, ты не должен допускать, чтобы он отправился туда один. Однако не воображай также, что вдвоем вы справитесь лучше!

— Он что-то знает, Джинни, — вдруг сказал Гарри, — и не хочет делиться этим со мной. Я предположу больше: он знает слишком много, чтобы спать спокойно. Он постоянно работает над чем-то, поэтому часто отсутствует в замке. Куда он путешествует, не знает никто. Я непременно поговорю с ним, но…

— Гарри, он передумает, и скоро ты это увидишь.

— Я только на это и надеюсь. В этот раз мы и десяти минут не проговорили.

— Иногда слова становятся бессмысленными.

— Согласен, и все же… Мне стало так плохо, когда я понял, что это он из-за меня… или, может, я ошибаюсь?

Его молящий взгляд задержался на Джинни, и она покачала головой.

— Ты ведь довольно объективный рассказчик. И, если только ты всегда говорил мне правду, ты не ошибаешься. Я даже думаю, что у него нет другого смысла жизни.

— Другого смысла? Ты имеешь в виду… меня?— Гарри покраснел.

— Чему ты так удивляешься? Вы связаны друг с другом куда теснее, чем тебе кажется.

— Вот уж никогда не замечал, — насмешливо фыркнул Гарри.

— Ну да, ты не заметил того, что ты это уже заметил, — засмеялась Джинни, — или не помнишь об этом.

— А что, если я все-таки ошибаюсь? — спросил Гарри смущенно.

— Но это же почти невозможно. Почти, потому что он самая интересная личность, какую я только знаю.

— Правда?

— А ты знаешь кого-то еще более непредсказуемого?

— Пожалуй, нет. Вот Рон…

— Рон, как обычно, ревнует. Конечно же, ему не нравится, что ты находишь себе новых друзей среди старых врагов и тратишь на них время.

— По крайней мере, он успешно скрывает свои чувства. А что Гермиона?

— Она просто скептик. Она придерживается мнения — и очень разумного, — что в таких случаях надо не слишком-то сильно надеяться. Такова ее точка зрения, но она, как и Рон, никогда тебя не покинет.

— Значит, если будет нужно, они пойдут с профессором?

— Думаю, да, — Джинни говорила весьма серьезно, — как и я. Ты доверяешь ему, а я — тебе. Еще вопросы есть?

— Но я уже один раз доказал свою неблагонадежность, — Гарри отвернулся. — Почему никто не понимает, что я теперь испытываю?

— Ты просто берешь на себя чересчур большую ответственность, а это совершенно не правильно. Я знаю, что ты к этому привык, но дай действовать и кому-нибудь другому.

— Джинни, я же говорю, там, на Востоке, что-то невероятно опасное. Я знаю, что скоро разгорится война, и я ничего не могу поделать с этим предчувствием. Когда ты говоришь о поддержке, я чувствую, что обязан заботиться обо всех близких мне людях, и не только о них.

— Гарри, ты не думал, что речь идет о противостоянии какому-то непонятному, бесформенному злу, а не только волшебнику, который хочет тебя уничтожить?

— Именно, и это уже совсем другое, — Гарри залпом опорожнил свою кружку пива. — Я должен принять в этом участие, просто потому что я должен. Ты можешь вообразить, что я останусь в стороне?

— Нет, — Джинни обняла его.

— А вот профессор себе это великолепно представляет.

— Он ведь в курсе насчет твоего шрама и волнуется за тебя.

— Наверное… — Гарри некоторое время просидел без движения, затем резко поднялся. — Завтра я поговорю с Макгоннагал. Думаю, она поймет. А сейчас пошли домой, иначе нас прикончат.

На площади Гриммо двенадцать праздник продолжался полным ходом. Разумеется, гости заметили отсутствие хозяина дома, но Луна сказала им, что Гарри и Джинни захотели прогуляться. Кое-кого, например, Гермиону это не слишком убедило. Гарри невнимательно выслушал ее неуверенные упреки в свой адрес и сказал только, что завтра же отправится в Хогвартс для одного важного разговора. Он был несказанно удивлен, когда Гермиона тут же согласилась. Как бы там ни было, ему было уже гораздо легче, когда он присоединился к пирующим.

Главное украшение дома — рождественская елка в салоне — завершило празднество особенно долгим фейерверком, который был исполнен под перезвон невидимых колокольчиков. Потом все пожелали друг другу спокойной ночи, точнее, те, кто еще в состоянии был держаться на ногах: Кричер, к примеру, еще мог, а вот Гарри его пожелания так и не услышал. Он поцеловал Джинни, прошлепал по лестнице в комнату Сириуса, устроился там на удобной, мягкой кровати и решил почитать перед сном конспект по трансфигурации. Собственно говоря, тот факт, что именно эта мысль посетила его именно сейчас, его сильно удивил. Однако меньше всего на свете ему хотелось, чтобы Рождество кончилось очередной серией безумных снов, повествующих о неведомом противнике, который где-то далеко собирал силы и готовился в один прекрасный момент нанести удар.

Гарри вздрогнул, вспомнив об ужасе, который будил в нем безликий силуэт из его снов, неясный, с размытыми контурами. Было ли это Зло или все-таки личность, которая еще не растворилась во Зле, но намерения которой, тем не менее, легко угадывались?

«Хватит! Думать об этом ничуть не лучше, чем видеть это во сне!» — сказал себе Гарри и попытался сосредоточиться на содержании конспекта. Но из этого занятия ничего не вышло. Трансфигурация в школе авроров, как это уже упоминалось ранее, была в три раза сложнее, чем в Хогвартсе, но и ту, прежнюю, Гарри обычно понимал только после объяснений Гермионы. Теперь же ему в основном приходилось рассчитывать на свои собственные дарования, и он опасался, что до третьего этапа учебы в высшей школе он может и не дотянуть.

Полистав конспект минут десять, он снял очки и закрыл глаза, чувствуя, что не в силах больше сопротивляться сну. Но, проснувшись утром, он понял, что этой ночью ему совершенно ничего не снилось, а шрам его нисколько не беспокоил. Как будто кто-то прикрыл его сознание непроницаемым барьером и защитил его, таким образом, от пророческих сновидений и прочей ерунды. Сознавая, что ему самому такое провернуть никогда не удавалось, Гарри ухмыльнулся и пошел в ванную, чтобы прогнать остатки сна.

Внизу его уже ждал завтрак, приготовленный Джинни. Рон и Гермиона были в курсе его планов насчет Хогвартса, остальные восприняли эту идею с не меньшим воодушевлением.

— Вот наш старик Хогвартс обрадуется, когда нас увидит! — шутили Фред и Джордж. — Неплохо было бы подкинуть куда-нибудь в подземелья пару заколдованных болот, в темноте их не отличишь от пола.

Гермиона эту затею не одобрила.

— Имейте хоть немного совести! Макгоннагал трудится-старается днем и ночью, чтобы сделать замок пригодным для обучения детей, и что-то мне не бросилось в глаза, чтобы вы активно ей в этом помогали.

— Таскать кирпичи — это активная помощь, по-твоему? Ты это серьезно, Гермиона? — возмутился Фред. — Ты и понятия не имеешь, что такое активная помощь. Ты просто злишься, что тебя не проинформировали, в чем именно состоит наша активная помощь.

— Ну, конечно! И как мы не догадались! Должно быть, она состояла в разработке и создании транспарантов «Умники Уизли — герои Хогвартса!» — сердито вмешалась Джинни.

— Ты совсем не ценишь своих братьев! — Джордж изобразил невероятно оскорбленную мину. — Вот попробуй теперь, попроси нас продать тебе «Волшебные леденцы» бесплатно!

— Какой кошмар! Похоже, мне придется сначала самой что-нибудь продать! — Джинни швырнула в брата подушку, но Джордж увернулся, и она приземлилась прямо на мирно дремлющего после сытного завтрака Рона, который тут же отправил ее во Фреда. Затем по воздуху просвистела роковая луковица, которая расплескала весь чай для Гарри. Тот, в свою очередь, вытерся салфеткой, поблагодарил Джинни и отправился наверх собираться. Снизу все еще доносились звуки небольшой потасовки.

Вся компания прибыла в Хогвартс около трех часов пополудни, и Гарри решил не откладывать дело в долгий ящик. Макгоннагал была в своем кабинете и просматривала какие-то бумаги. Он уже предварительно начертил в уме план своей речи и сумел уложиться с ней в несколько минут. Все это время Макгоннагал не сводила с него внимательного взгляда, что его обеспокоило. Лучше бы она задавала вопросы, чтобы он был уверен в том, что она хотя бы понимает те сумасшедшие идеи, которые он высказывает.

— Ну, Вы же понимаете, мистер Поттер, — сказала она после долгого молчания, — это очень серьезно. И сейчас в магическом сообществе имеются лишь единицы тех, кто готов поверить в то, что от Вы-Знаете-Кого может еще исходить какая-то опасность. Я даже не стану уточнять, сколькие готовы поверить в существование духа Слизерина, хотя, должна признаться, активность нежити в окрестностях Горы беспокоит и меня. Там явно что-то затевается, но большинство полагает, что это все шумиха вокруг несуществующих сокровищ, которую Хольдер охотно поддерживает, чтобы удержать там власть. Что поделать, и Министерство сподобилось, наконец, что-то заподозрить, но, я вынуждена Вам сказать, Ваша версия событий выглядит почти фантастической.

— Стало быть, все думают, что Хольдер хочет просто «обезвредить» эту территорию от нежити и всяких легенд о сокровищах, чтобы заполучить власть? — вскричал Гарри. — Но он сам сотрудничает с нежитью, пользуется ее услугами и защитой! Я говорил…

— Гарри, — сказала Макгоннагал уже мягче, — ты ведь и сам знаешь, что твое свидетельство никого не убедит, поскольку ты — враг номер один для Министерства после Хольдера. Кроме того, нет никаких свидетелей его преступной деятельности. Если мистер Уизли и мисс Грейнджер скажут, что видели, как вампир Карлос тебя похищал, это прозвучит просто смешно. Ведь официально вампиры находятся в особой резервации…

— Ну да, так же, как и дементоры! — не выдержал Гарри. — Что же, министр магии тоже мне не поверит?

— Поверит, но… Гарри, там у нас совсем мало преданных людей. Это всего лишь вопрос времени.

— Времени? Нужен только рывок!

— Который может оказаться последним, что мы сделаем? Так мы ничего не достигнем. И к тому же мы, Кингсли и я, знаем, что такое держать свое слово: мы следим за Хольдером и подмечаем, что он делает и в каком направлении движется. Впрочем, сейчас он никуда не движется, ждет чего-то, и мы ничего не можем предпринять. Мы не знаем, когда он решит перейти в наступление.

— Но мы знаем, кто мог бы это знать! — быстро сказал Гарри. — Я уверен, что профессор Снейп…

— Не собирается делиться ни с кем информацией, что само по себе подозрительно, — сухо заметила Макгоннагал. — Вряд ли мы сможем заставить его, ведь он никому не доверяет.

— Вы пытались?

— Да, один раз, и больше не стану.

— Понятно, — медленно сказал Гарри и поднялся: — Но, если честно, сможем мы противостоять армии Хольдера, если возникнет такая необходимость?

— Честно, — Макгоннагал тоже встала и оперлась обеими руками об стол, — нет.

Гарри кивнул и вышел из кабинета. Только на лестнице он сообразил, что с его стороны было невежливо выйти, не попрощавшись, но он надеялся, что Макгоннагал его поймет. В конце концов, им обоим было теперь о чем подумать.

На этаже, где находилась гостиная Гриффиндора, Гарри наткнулся на Дрейко Малфоя. Тот пугливо оглянулся и поспешил ретироваться, но Гарри сразу понял, что он чего-то ждал возле портрета Толстой Дамы. Или кого-то.

— Дрейко!

Малфой остановился, но не обернулся. Гарри уже привык к этим его проявлениям высокомерия и поэтому не стал звать его снова. Прошли минуты неловкого молчания, потом Малфой проворчал:

— Чего тебе, Поттер?

— Я хотел задать тебе тот же вопрос. Вообще-то, это ты, а не я стоишь просто так у портрета, ведущего в нашу гостиную.

— Не знал, что это запрещено! — попытался съязвить Малфой.

— Почему же? Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты, вероятно, хочешь о чем-то поговорить.

— Поговорить? Это с кем же?

— Не знаю, пусть даже и со мной.

— С тобой? Много воображаешь из себя, Поттер.

— Дрейко, может, оставишь эту игру? Я понимаю, что должен извиниться перед тобой…, и я извиняюсь, мне очень жаль, что так получилось, я не должен был так говорить.

— Ты просто высказал свое мнение, можешь не утруждать себя, — Дрейко пожал плечами нарочито спокойно. — Я привык к тому, что обо мне все так думают. Ну, это ведь не просто так, на то есть причины…

Гарри не нашелся, что на это сказать. Он четко осознавал, что Дрейко еще долго придется терпеть такое отношение к своей персоне, но совершенно не представлял, как его от этого оградить. Ему самому приходилось легче, когда он становился аутсайдером, так как рядом с ним всегда был кто-то из друзей.

— Не хочешь сыграть в квиддич? — неожиданно спросил Малфой.

— Нет, — автоматически ответил Гарри, но вовремя спохватился: — Понимаешь, у меня было… да ладно, все это неважно, это прямо какая-то дыра, пропасть. Можно всю жизнь прилагать усилия, но и потомки могут не увидеть результатов твоего труда.

— Ты имеешь в виду всю эту беготню вокруг экспедиции? — Малфой оживился и сделал несколько шагов навстречу Гарри. — Да, разные слухи ходили. Но ведь и ты пришел сюда из-за этого, да? Чтобы вытащить информацию из Снейпа? Хотя ты вряд ли чего-то добьешься, но все-таки, — он вплотную приблизился к Гарри и вдруг спросил совсем тихо, почти шепотом: — Но ты же возьмешь меня с собой?

— Что? — ошеломленно воскликнул Гарри.

— Ну, туда, в Топи! — нетерпеливо объяснил Дрейко. — Я не доберусь туда один, а тебе, как обычно, понадобится охрана.

— Стало быть, ты согласен меня охранять? — ухмыльнулся Гарри.

— Придется, если дело будет от этого зависеть. Уизли и Грейнджер, например, всегда исполняли эту роль с охотой.

— Это мои друзья! — Гарри вспылил. — Ты, наверное, не очень-то хорошо себе представляешь…

— Не кипятись, Поттер, а то наговоришь много лишнего! — остановил его Дрейко. — Я себе одно замечательно представляю: путь будет нелегким, а один ты туда, во всяком случае, не потащишься.

— А кто тебе сказал, что я вообще туда потащусь?

— Да куда ты денешься? Как и я, собственно… Я чувствую, Поттер, — Малфой приблизил свое левое предплечье к самому лицу Гарри и хриплым голосом прибавил: — Он зовет меня.

Гарри с ужасом смотрел ему в глаза, в которых плескался затаенный страх, тоска и внутренняя боль.

— Я ощущаю себя так, будто я — затравленная дичь, или что-то в этом роде, — прошептал Малфой, отстраняясь. — Я думал, ты поймешь, я думал, ты знаешь, каково это, знаешь, что единственный выход — покончить со всем этим, выступить навстречу своим мыслям и опасениям. Ничто меня больше не держит, у меня нет никого, кто мог бы беспокоиться за меня, кроме меня самого, одним словом… время пришло! Я думал, ты поймешь…

— Да, я думаю, я понимаю, — Гарри потер переносицу. — А ты должен понять следующее: я иду вместе с профессором, так или иначе, если он возьмет меня с собой. Если же нет… проникнуть туда будет гораздо сложнее, плюс я не имею ни малейшего представления о том, что нужно делать. Без этого представления все бессмысленно. И еще мне жутко хочется понять, как Волдеморт умудрился найти лазейку и что это за лазейка. В любом случае, это что-то чрезвычайно опасное и непростое.

— Ах, вот оно что, ты веришь в магию Горы! — Дрейко прищурился, внимательно смотря на Гарри. — Ты думаешь, все дело в Ней? Я тоже. Что ж, хоть здесь наши взгляды совпадают, Поттер, и это уже неплохо. Ну что, берешь меня в союзники? Что бы там в этой Горе ни сидело, оно наверняка имеет прямое отношение к этому, — он снова указал на Черную Метку.

— Что бы ни случилось, прошу тебя об одном: никогда не пытайся с «этим» что-нибудь сотворить, особенно, магическое: Метка проклята, — поспешно сказал Гарри. — А что касается союзников… я ни разу их с собой не брал. Как-то все само получалось.

Дрейко выдал недоверчивую усмешку, но в его глазах стоял вопрос, и Гарри напомнил себе уже в десятый раз, что с людьми, находящимися в состоянии аффекта или около того, говорить следует осторожно.

— Давай сыграем партию в волшебные шахматы, — предложил он. — Заодно потренируем мозги для анализа ситуации!

— Ну-ну, давай-давай, — конец разговора явно не устраивал Малфоя, но он ничего не возразил, и Гарри понял, что он отныне перешел на осадное положение.

Они играли где-то два с половиной часа, когда в гостиную Гриффиндора ввалились Фред и Джордж, Джинни, Рон, Гермиона и Невилл. Дрейко спешно распрощался и попытался уйти как можно тише, впрочем, никто из гриффиндорцев конфликтовать с ним не собирался: они сделали вид, что вовсе его не заметили, кроме Рона, который поджал губы. Правда, в следующую секунду он уже сел на освободившееся место доигрывать партию. Гарри, тем временем, обдумывал все, что он слышал, и решал, стоит ли рассказывать столь ошеломляющие вещи большему количеству народа, чем было в курсе сейчас. «В конце концов, — думал он, — они ни о чем не расспрашивали меня после похищения и, должно быть, умирают от любопытства».

Разумеется, он рассказал членам ОД далеко не все, в особенности что касалось Снейпа. Это было весьма непросто сделать, и порой он чувствовал, что в его версии концы с концами не сходятся, но никто, как ни странно, не имел ничего против. О Волдеморте он также не упомянул: память о тех временах, когда его считали сумасшедшим, была еще свежа. Это, конечно, в меньшей степени относилось к членам ОД, но Гарри инстинктивно понимал, что, если пока он еще толком не знал, как это объяснить (в том числе и самому себе), не стоило и пытаться.

Он больше упирал на то, что необходимо было помешать Хольдеру захватить власть через пробуждение скрытых в Горе темных сил, так как последствия будут поистине скверными. Все с серьезным видом кивали, слушая его, Джинни и Гермиона только обменялись взглядами, но ничего не сказали. Если бы была открыта еще одна тема, разговор мог кончиться неприятным образом. Позже Гарри и сам не мог понять, как ему удалось обойти в беседе все подводные камни. Но это был определенный успех: заручиться поддержкой таких надежных людей, как Невилл и близнецы Уизли.

Вечер был очень теплым, несмотря на приближающийся январь. Снег везде таял, и Фред с Джорджем высказали опасение, что они все дружно рискуют возможностью еще хоть раз в этом году поиграть в снежки. Гермиона сразу поняла намек и насмешливо фыркнула: она осуждала снежные баталии с того самого момента, как на первом курсе попала под крупнокалиберный обстрел и намочила все конспекты. Рон сосредоточенно раздумывал над тем, кого он в этой ситуации должен поддержать. Невилл рассеянно пробормотал, что ему нужно узнать, приехала ли Луна, чтобы позвать ее, и тихонько ускользнул. Джинни положила голову на плечо Гарри и отрицательно покачала ей в ответ на усилившееся подмигивание Фреда.

— Ну, братец, мы, кажется, в меньшинстве! — трагически произнес Джордж. — Что же, Ваши Величества, присоединяйтесь к нам позже, если соизволите!

Близнецы раскланялись и направились к двери. Рон вдруг не выдержал, вскочил и потянул за собой Гермиону.

— Пошли, повеселимся! Будет круто.

— Ну, конечно, знаю я это «круто», — упорствовала Гермиона.

— Ну, и потом, нужно… ну, ты понимаешь, — он многозначительно стрельнул глазами в сторону Гарри и Джинни.

— А-а, — медленно поднявшись, Гермиона потянулась за шапкой. Гарри молча показал Рону кулак.

— Меня терзают смутные сомнения, а пойдут ли они на самом деле в снежки играть? — шепнула Джинни на ухо Гарри. — Думаю, планы Рона очень скоро изменятся, ведь не далее, как вчера он всех нас уверял, что из-за «этих кошмарных сугробов» он никак не может совершить прогулку по Хогсмиду. Как будто он когда-нибудь ходил туда один.

— А ты не хочешь туда пойти? — Гарри обнял ее крепче и ощутил ее горячее дыхание на своей щеке.

— Мне и здесь хорошо.

Их поцелуй был прерван внезапным появлением крайне расстроенного Невилла. Он не обратил на них ни малейшего внимания, быстро пересек комнату и взбежал наверх по лестнице, ведущей в спальню. Гарри смущенно поглядел ему вслед.

— Как считаешь, что с ним могло произойти? Может, Луна не приехала?

— Как раз наоборот: она, скорее всего, приехала, — грустно ответила Джинни.

— Так в чем же дело? В смысле, ты говорила, что… ну, не могла же она с ним расстаться!

— Почему?

— Но это же… невероятно!

— Ну, ты и дитя все-таки, Гарри! В человеческих отношениях все всегда так запутано, толком ничего не удается предсказать. Но здесь-то все ясно.

— Я думал, Луна просто… но это же не может быть из-за того, что Невилл там для чего-то «не созрел»? — вконец возмутился Гарри.

— Да нет, конечно! — Джинни тряхнула своей огненно-рыжей гривой и слегка вздохнула: — Вообще-то, Луна изменилась.

— Да брось ты! Вроде бы все как обычно.

— Это нельзя заметить с первого взгляда, да и со второго тоже.

— И что это, по-твоему, значит? Что-то нехорошее случилось?

— Нет, не думаю… Просто она… ну, понимаешь, обратила внимание на кого-то другого.

— Она сама тебе это сказала?

— Нет, — Джинни была явно огорчена, — но это видно. И она не хочет ни с кем об этом говорить. Наверное, чтобы он об этом не узнал.

— Нельзя же оставлять это без внимания!

— Гарри, она разумная девушка и справится сама. А Невилла хорошо бы пока не трогать.

— Мда-а, — протянул Гарри, — если бы я все это наблюдал со стороны, никогда бы не подумал, что война уже на пороге.

— Ты же наблюдал со стороны.

— О чем ты?

— Я говорю о твоем внутреннем состоянии. Извини, но для тебя являются новостью такие вещи, которые для других уже в течение нескольких месяцев — очевидный факт.

— Ты права. Я все время пребываю в какой-то… прострации. Конечно, тебя это обижает…

— Нет, меня это, скорее, беспокоит, а также то, что ты не борешься с этим и даже не пытаешься бороться… Знаешь, как мне хочется, чтобы все это поскорей закончилось?

— Все зависит от того, как именно это закончится, — Гарри задумчиво уставился на огонь в камине. — Иногда мне хочется, чтобы эти сроки никогда не наступали. И знаешь, Джинни, нехорошо, что так мало людей знают про Волдеморта.

— Ты ведь и сам не знаешь, что сказать.

— Да, но это означает, что я должен это выяснить, не откладывая. Только вот профессор…

— А что — профессор, ты знаешь где его искать!

— Да, если он не заколдовал Выручай-Комнату каким-то особым способом, чтобы я не мог туда попасть…

— Ты в это веришь?

— Не знаю, — устало ответил Гарри. — Почему тогда, черт возьми, он ничего не понимает?! Я точно знаю, что ему, как и мне, не все равно.

— Ну, ты выражаешь свои чувства непосредственно, он же не привык к этому, мы ведь это уже обсуждали, — слегка раздраженно заметила Джинни. — Ты требуешь от него больше, чем он в состоянии выразить.

— Но разве это… так трудно?

— Доверять кому-либо? Очень трудно. Сам подумай, ему ведь больше некому доверять, у него вообще никого нет, только представь себе, — она умолкла и тоже стала смотреть на огонь.

Гарри не хотел размышлять над словами Джинни, но они как будто самим ползли в голову. Уже ночью, засыпая, он думал о том, что бы он чувствовал, будь он вынужден большую часть жизни вести двойную игру и если бы его при этом использовали. Цельной картины у него не сложилось, так как Гарри все же не мог не оставаться при этом самим собой. И он знал теоретически, что за человек был Снейп: неуверенный, агрессивный, замкнутый, но все же бесконечно храбрый — человек, способный пожертвовать жизнью ради тех, кого любит. Гарри так растрогался, что едва не заплакал, но вовремя удержался: даже в сравнении с непрекращающимся храпом Рона сопение Невилла было бы слышнее. А это значило, что Джинни оказалась права…

Солнечный свет бил в глаза. Гарри рывком сел на кровати и одним движением водрузил на нос очки. Он успел забыть, каково это: просыпаться в Хогвартсе и вновь видеть эти веселые пятна света на пурпурных занавесках и на потолке. Сердце наполнилось радостью и умилением, и Гарри, беспричинно улыбаясь, стал натягивать ботинки. Потом он различил странное уханье в комнате — Сыч Рона такой звук издавать при всем желании бы не смог. Не успел он определиться с источником звука, как дверь открылась, и на пороге возник сияющий Рон. В следующий момент у него отвисла челюсть, смотрел он при этом куда-то мимо Гарри.

— Букля! — выдавил он.

Гарри резко обернулся и даже вскочил на ноги: на подоконнике прямо за ним стояла огромная клетка, а в ней сидела полярная сова. Гарри потребовалось не менее пяти минут, чтобы убедиться, что это не Букля. У этой совы голова была крупнее, а на левом крыле виднелось несколько черных перьев, в остальном же… Гарри не мог оторвать глаз от птицы. Все это время ему никак не удавалось заставить себя приобрести новую сову, хотя иногда ему приходилось отвечать на несколько писем одновременно, а в Фульменгарде, в отличие от Хогвартса, с совами дело обстояло напряженно. Сова же, тем временем, поняла, что Гарри наконец-то обратил на нее внимание, и тотчас забила крыльями по прутьям клетки и заухала еще громче.

— Хочет есть! — со знанием дела сказал Рон, взял немного корма у Сыча и насыпал его в клетку белой сове. Та презрительно щелкнула клювом, но затем, видимо, примирившись с судьбой, начала клевать.

— А ты… — Гарри обрел дар речи, — ты долго отсутствовал?

— Да, ты проспал целую вечность, старик, почти до обеда. Должно быть, ее принесли, когда меня не было.

— Кто?

— А я знаю?

— В замке почти нет учеников, Рон, кроме нас, выпускников, и нескольких первоклашек.

— Скорее всего, это Хагрид.

— Но ведь он уже подарил мне пару перчаток из драконьей кожи.

— Тогда я не знаю, — Рон пожал плечами.

Гарри приблизился к клетке и открыл дверцу. Сова вмиг выпорхнула наружу, сделала три круга под самым потолком и резко приземлилась на плечо Гарри.

— Гляди-ка, она признала тебя, — ухмыльнулся Рон.

Гарри тоже растянул губы в невольной улыбке.

— Букля.

Тут же он громко вскрикнул. Он сделал попытку погладить сову, но та так сильно клюнула его, что ему даже показалось, что в мире стало одним пальцем меньше.

— С характером, — отметил Рон.

— Да уж, — согласился Гарри, посасывая палец и глядя в желтые, немигающие глаза. Он уже знал, точнее, догадывался, чей это был подарок, и в душе у него разливалось чувство неизъяснимой благодарности и еще нечто очень теплое, что он никогда не любил анализировать.

Сова взмахнула могучими крыльями, ободряюще ухнула и послушно влетела в клетку. Гарри смотрел на нее, как зачарованный, и в какой-то момент совсем забыл о существовании Рона. Рон неодобрительно фыркнул и сильно хлопнул друга по плечу.

— Ты что делаешь?

— Что с тобой? Ты почти что остекленел! Это плохой признак.

— Это еще почему? — обеспокоился Гарри.

— Да потому. Сова совой, это хорошо, в смысле, что ее тебе подарили, но это еще не повод…

— Не повод для чего? — Гарри совсем запутался в этих туманных намеках.

— Ну, я даже не знаю, — рассердился Рон. — Кто это, по-твоему?

— Да ты и сам уже все понял, — пробормотал Гарри. Ему совсем не хотелось обсуждать то, с кем он общается и почему так мало времени проводит со своими лучшими друзьями.

— Нет, ну надо же! — с сарказмом воскликнул Рон. — Мне не до смеха, Гарри, и Гермиона тоже считает, что добром это не кончится.

— Тогда иди и слушай свою Гермиону, — тихо сказал Гарри. — Я не собираюсь объяснять то, что я еще сам недопонимаю.

— Ну, конечно!

— Слушай, это просто глупо! Я, конечно, благодарен вам за заботу, но это уже слишком! Я… в поиске, понимаешь? И, похоже, запутался. Но я ведь должен идти куда-то, не правда ли? Короче говоря, все это сложно, — Гарри озабоченно замолчал.

— Ну, поиски — это, конечно, прикольно, — протянул Рон уже смущенно. — Но причем здесь…

— Не знаю, — отмахнулся Гарри. — Я только знаю, что не хочу никого терять и ни с кем ссориться!

— Малфой искал тебя сегодня в Большом Зале, — с неохотой сообщил Рон.

— И кстати о Малфое, — Гарри вздохнул, — он хочет отправиться к Горе. С одной стороны, я прекрасно понимаю его желание действовать, с другой… мне кажется, что он воспринимает это, как некое приключение, и не осознает реальной угрозы. И еще… его Черная Метка становится ярче, он чувствует, как и я, когда этот проклятый шрам… Рон, я хочу сказать…

— Одним словом, ты хочешь, чтобы мы за ним присмотрели?

— Да, возможно… В общем и целом, именно это меня и тревожит. Я боюсь, у меня может и не быть такой возможности.

— Тут можно спорить всю жизнь! — возразил Рон. — Мы же тебя предупредили, что не отпустим тебя в Топи ни одного, ни с твоим профессором вдвоем!

— Во-первых, профессор свой собственный, Рон, а во-вторых, откуда ты знаешь, как оно будет?

— Ну, все-таки стоит держаться вместе. Хотя… при одной только мысли, что мне придется находиться ближе к Малфою, я теряю аппетит.

— Он изменился, Рон! — твердо сказал Гарри. — К сожалению, я понятия не имею, что он предпримет дальше. Для начала надо просто выжить.

— Да, и, как можно скорее, выяснить, как прикончить василисков, — пробормотал Рон. Гарри похлопал его по плечу, и оба отправились на поле для квиддича. В глубине души Гарри был уверен, что ему удастся отблагодарить Снейпа только поздно вечером, так как последний часто отсутствовал в Хогвартсе. К тому же это было бы неразумно и, возможно, даже опасно: беспокоить его из-за «простой сентиментальности», как бы назвал это сам профессор, поэтому Гарри, вплоть до ужина, просто наслаждался свободой и хорошим настроением.

Большой Зал был великолепно украшен к Рождеству, и елки с гирляндами оставались по обыкновению нетронутыми до Нового Года. Одна из елок примостилась прямо перед гриффиндорским столом, куда по привычке сели Гарри, Рон и Гермиона; рядом весело болтали первокурсники, Невилл в мрачном настроении сидел напротив, а некоторые члены ОД пели рождественские гимны. Дрейко Малфой прошел мимо них и в нерешительности остановился перед Гарри. Тот, не долго думая, схватил его за руку и заставил сесть. Весь стол замер, и даже за соседними столами разговоры прекратились, и все обернулись к ним. Дрейко нервно дернулся, но Гарри жестом попросил его остаться и выжидательно уставился на своих друзей. Рон и Гермиона даже не пошевелились, хотя Рон не смог скрыть недовольства, остальные некоторое время ерзали на месте, а затем отвлеклись на свои тарелки.

— Ну, ничего себе! — прошептал Дрейко. — Раньше, когда я садился за стол, все тотчас отодвигались.

— Правда? — Гарри и не думал, что все было так запущено. — Больше этого не будет. В конце концов, это ведь всего лишь еда, а спокойно поесть за одним столом, мне думается, можно всегда.

— Мне почти нравится, когда ты философствуешь, Поттер, — сказал Малфой с явным облегчением. — Даже создается впечатление, что у тебя есть мозги.

Рон поперхнулся тыквенным соком и развернулся к Малфою.

— Я своего мнения о тебе не изменил, понял? Если Гарри…

— Прекратите! — оборвал его Гарри. — Рон, не мог бы ты не обижаться вместо меня? Я и сам это прекрасно умею. Дрейко, я всегда знал, что ты высоко ценишь мои умственные способности, но в том случае, если ты хочешь пойти со мной, тебе придется ими довольствоваться.

Малфой равнодушно пожал плечами и принялся за запеканку. Рон кипел еще пятнадцать минут, прежде чем Гермионе удалось его успокоить.

Вечером Гарри тщательно продумал, что именно он собирается сказать, чтобы никого не утруждать ненужным потоком слов. В девять часов он прокрался на этаж с Выручай-Комнатой, постоянно сверяясь с Картой Мародеров, и три раза прошел мимо стены. Как это ни странно, дверь в ней появилась, и Гарри, не мешкая, потянул на себя ручку. Замок щелкнул, Гарри успел даже поставить ногу на порог, когда в дверной косяк ударило заклятье. Щепки полетели в разные стороны, и Гарри отпрянул назад, защищая руками лицо. Через мгновение его схватили за воротник и втолкнули в Комнату, потом он услышал, как повернулся ключ в замочной скважине.

— Нашел время! — прошипел раздраженный Снейп. — Я даже еще дверь не запер! Решил, что меня выследили. И я бы тебя уже потом спрашивал, Поттер, если бы не промахнулся!

— Вы совсем чуть-чуть промахнулись, профессор, — попытался пошутить Гарри.

— И в следующий раз это может стоить мне жизни! — Снейп явно был не в духе. — Тебе следовало хотя бы постучать!

— А лучше — вообще не приходить? — грустно спросил Гарри.

— Если ты сам все знаешь, зачем меня тогда спрашиваешь? — огрызнулся Снейп и повернулся к Гарри спиной, но тот уже уловил, что ругаться Снейп больше не намерен, по крайней мере, по этому поводу.

— Сэр, — начал Гарри, — я пришел, чтобы поблагодарить Вас.

— Мм, — Снейп повесил свой плащ на крючок, затем снял сапоги и бесцеремонно зашвырнул их в угол.

— Я действительно… очень… Вы были вовсе не обязаны это делать.

— Нет, ну почему же? — неожиданно отозвался Снейп. — Нужно же было как-то ответить на такой жест.

— Это был не жест, сэр, — возразил Гарри, — просто было сложно придумать…

— Хватит, Поттер, это опять твои сентиментальности, и ничего больше! — Гарри невольно улыбнулся, и Снейп разозлился еще больше. — Что ты на меня уставился? Пришел сюда, чтобы повеселиться?

— Нет, я уже сказал, зачем я здесь. И еще я прошу Вас поделиться со мной какой-либо информацией, потому что это невыносимо тяжело для меня — оставаться в неведении. И не говорите, что время еще не пришло, потом может быть поздно.

— Кого ты учить хочешь, Поттер?

— Не учить, сэр, я только прошу. Я решил уж было, что это Ваш шаг к примирению…

— Он решил… Я ответил на любезность, и это все! — отрезал Снейп, после чего встал и скрестил руки на груди. Гарри же вдруг стало любопытно, и он выпалил:

— Сэр, а откуда Вы взяли деньги на покупку совы? В смысле… поймите меня правильно, цена меня не интересует, но это ведь очень дорогой подарок.

— Поттер… — Снейп плотно сжал губы, при этом Гарри сразу стало понятно, что его терпение подходит к концу. — Тебе нечем заняться?

Гарри молчал.

— Зачем ты суешь свой нос во все, что тебя не касается, задаешь вопросы, за которые тебя мало вышвырнуть вон? Вероятно, сказывается своеобразное воспитание ближайших родственников, но даже ты должен был к этому возрасту осознать значение слова «предел»!

— Это был невежливый вопрос, сэр.

— Да, как минимум! — Снейп начал ходить туда-сюда, изредка бросая на Гарри яростные взгляды. — А почему, собственно, тебя это интересует?

— Ну, вряд ли у Вас сейчас много карманных денег. Конечно, у Вас могли быть какие-нибудь запасы дома, но сложно было бы их сейчас достать, а ваш счет в Гринготтсе заблокирован… Поэтому просто интересно…

— Тебе сколько лет, Поттер?

Гарри покраснел: и снова эта песня!

— Именно! — процедил сквозь зубы Снейп, слегка наклонив голову. — И ты находишь это, представьте себе, интересным, прекрасно зная при этом, что запасы дома не единственная возможность, которой в данном случае можно воспользоваться.

Наверное, на лице Гарри отобразилась крайняя степень удивления; он не успел ничего сказать, как Снейп рассерженно фыркнул и снова начал мерить шагами комнату. Гарри показалось, что он на что-то решается. Наконец, он остановился у стола и сказал, не поднимая взгляд на Гарри:

— Я ничего не крал, Поттер, и ты в следующий раз еще лишний раз подумаешь, прежде чем предположить такое! В общем… Я никогда не нуждался в большом количестве вещей, потому что большинство из них бесполезны, некоторые не стоят ни гроша, а вот другие… Короче говоря, мне еще есть от чего избавляться. Это даже хорошо, что ты облегчил мне эту задачу.

Гарри вспомнился ветхий, опустошенный домишко, который был полностью выпотрошен незваными гостями, если только в нем не скрывался какой-то невероятный тайник, и сердце у него сжалось. Ему вдруг захотелось обнять этого усталого, потерявшегося в самом себе человека, чтобы тот понял, что он не один.

Снейп резко вскинул голову и с таким изумлением посмотрел на Гарри, что тот едва не рассмеялся.

— Ну, это уже чересчур, профессор, с Вами надо каждую секунду быть начеку, Вы же…

— А ты все-таки больной, Поттер, — Снейп попытался вновь придать своему голосу обычное хладнокровие и язвительность, но не сумел и гневно прибавил: — Если бы все были такими простаками, как ты, и не воздвигали никакой защиты в сознании, я бы уже давно выяснил, что мне нужно! А мне еще с тобой приходится нянчиться, в то время как ты превосходно осведомлен о том, что твои видения не случайны!

— Так это были Вы? — поразился Гарри. — Вы защищали меня! Я недавно почувствовал…

— Ну, хоть какой-то прогресс, — Снейп изобразил уважительный поклон. — Глядишь, скоро научишься отличать черный цвет от белого. Чтобы ты знал, Поттер, я всегда тебя защищал, как только мог, хотя ты постоянно жаждешь приключений, даже во сне, когда ты особенно уязвим!

Гарри не знал, сердиться ему или благодарить.

— Значит, Вы видели все, что мне снилось?

— Частично. Не забывай, что между нами были сотни километров. И все же эти сведения мне пригодились.

— И Вы все еще ничего не хотите мне рассказывать? — Гарри решился на возмущение.

— Ты должен удовлетвориться тем, что ты в относительной безопасности, и, если все пройдет гладко…

— Сэр! — вскричал Гарри. — Неужели Вы верите в то, что я теперь оставлю вас в покое? Вы не справитесь один! И никто не справится. Вы же хотели объяснить…

— Хотел, — Снейп подошел вплотную к нему, и Гарри вздрогнул — таким холодом блеснули черные глаза, — но теперь все иначе. Тебе ничего не нужно мне доказывать, Поттер. Просто не мешай мне. Если мне это не удастся…

— Как мы тогда остановим… непонятно кого, не имея ни малейшего представления о том, с кем имеем дело? — Гарри предпринял последнюю попытку. — Это же верная смерть. Сэр, это же…

— Безумие? Нет, всего лишь расчет. И если этот расчет не оправдается, оправдается какой-нибудь другой.

— Вы — законченный эгоист! — выдохнул Гарри. — Вам на всех наплевать!

Снейп покраснел от ярости.

— Убирайся! — он поднял палочку.

Внезапно у Гарри в глазах потемнело. Он услышал отдаленный шум воды, затем чей-то крик, а потом он закричал сам: голова взорвалась нестерпимой болью, и он сполз вдоль стены на пол.