Сбрасывая шкуру (гет)

После гетто у Трис развиваются такие серьезные страхи, что преодолеть их за неделю нереально. Но психофармакология творит чудеса. Официально я заявляю, что сам буду тренировать Трис — не хочу, чтобы Фор шарил своими корявыми ручонками в ее подсознании, ей и так хреново пришлось. На самом деле мы с Трис тратим последнюю неделю обучения на подбор дозы грандаксина. Охренительная штука — снимает тревогу и страх, не вызывая заторможенности. Страхов в симуляции не становится меньше, но Трис переносит их гораздо легче, не ударяется в слезы, как с Фором. Теоретически я понимаю, что дивергент на тестировании должен демонстрировать «бесстрашное» поведение — все проблемы в симуляции решать силой. Но Трис то проходит симуляцию слишком быстро, то слишком медленно, то вдруг вытворяет какую-нибудь альтруистичную фигню! Самое сложное — не орать на неё во время тренировок, причем моя невыносимая жена имеет наглость меня же и утешать — типа, все будет хорошо! В качестве вишенки на торте на финальный тест, как обычно, заявится чертова белобрысая сука! Будет счастлива лично, мать ее, наблюдать за инициацией! По давней традиции на инициации должны быть представители чужих фракций, и Джанин — худший из возможных вариантов. Ей вечно мерещатся дивергенты. Я безуспешно ломаю башку, пытаясь придумать предлог для отказа. В итоге скрепя сердце соглашаюсь — только бы Всезнайка не заподозрила, что Бесстрашию есть что скрывать. Короче, к моменту финального тестирования новичков мне впору самому жрать транквилизаторы, да не грандаксин, а ту эрудитскую отраву, которой меня пичкали после ранения. Чесслово, в роли отморозка жилось на порядок легче!

Инициацию моя девочка проходит «на ура» — время среднее, никаких признаков дивергенции, все страхи преодолевает топорно, напролом. Джанин брезгливо морщит любопытный нос и теряет к Трис интерес. Можно выдохнуть. Теперь на мне всего лишь ответственность за дивергента с цветущим ПТСР, дремлющей лучевой болезнью и непредсказуемым поведением. Девки и так странные, а уж девка-дивергент за пределами моего понимания. Совершенно не боится выглядеть слабой. И это после всего, чему я ее учил! Трис ничего не стоит вслух заявить, что она любит меня, или извиниться. Для меня это нереально в принципе, а ей все нипочем. Она тут же косячит по новой, и я же у нее виноватым оказываюсь. Всегда знал, что моя Трис способна на всё. Опять же, она так легко показала мне свои страхи! Самый неожиданный — что она истерически боится причинить мне вред. Да мне половина Бесстрашия мечтает набить морду, и ничего! Дурацкий страх, чисто бабский, но это так… блин, трогательно, что ли. Ясен пень, свои страхи я даже обсуждать отказываюсь, но один из них Трис уже просекла и довольно бережно с ним обращается. Когда она выезжает за пределы фракции или меня отправляют за Стену, я звоню ей по десять раз на дню. И Трис терпеливо объясняет мне, как психу, снова и снова — она в порядке, она жива и здорова, напарник и оружие при ней. Я отвечаю Трис тем же — не издеваюсь, когда она без конца проверяет, достаточно ли дома еды. Утешаю, когда ей снятся кошмары про дружков-изгоев или там про извращённые способы сдохнуть. Не выношу бабские слезы, раньше мне всегда хотелось слинять, а если ревёт кто-то из подчинённых — ещё и наказать, чтоб неповадно было. Но Трис даже ревёт не так, как другие. Со мной она быстро успокаивается и обзывает меня сокровищем и всякими похожими словечками. Говорит, что со мной ей ничего не страшно. В жизни не думал, что буду кому-то сопли подтирать. Если вышибут из Лидеров, начну, блядь, карьеру воспитателя в детском саду. В Дружелюбии.

* * *

Загнать Трис на подходящую работу проще простого. Сначала я приказным тоном напоминаю, что обещал не выпускать ее за пределы фракции, и ей светит выбор из суперских должностей — посудомойки (в поварихи ее не возьмут) или завскладом. Трис так обижается, что я начинаю очковать, как бы она не нарушила наш договор. Но моя Трис — реально хорошая. Никогда не применяет все эти бабские подлые приемы — не отказывает в койке, не замолкает на три дня. И больше не сбегает. Как бы мы ни ссорились днём, к ночи всегда удается помириться. Через пару дней я «случайно» пробалтываюсь о вакансии в детективном отделе — типа, есть свободная, но я не уверен, что Трис для нее подходит. Ещё бы этой должности не было, я своими руками ее освободил — предложил Майку перевод с повышением оклада. Трис заглатывает наживку, а мне того и надо. С изгоями она не столкнется, риск для жизни на порядок меньше, чем у патрульных или в разведке. Конечно, придется шевелить мозгами, но, уверен, она справится.

* * *

Лучевую болезнь Трис тоже удается преодолеть. После периода «мнимого благополучия», о котором предупреждал Док, жахают кровотечения и проблемы с животом. Знаю, что бывают случаи гораздо тяжелее. И Доку, в принципе, доверяю. Удается обойтись без пересадки костного мозга и стерильного бокса. И все равно тошно смотреть, как у Трис то и дело кровит из носа или из десны. Как она худеет, бледнеет и отказывается от жратвы. И постоянно врёт, что чувствует себя нормально!!!

Самое херовое — что я ничего не могу сделать. Док — профи, плюс по всяким тонкостям его консультирует радиолог-Всезнайка. Нужные препараты из Эрудиции и без меня доставят. Кормить Трис силком нельзя. Даже моя кровь ей ни к чему — у нас с Трис разные группы и резус-фактор, и донором становится ее отец*. Я сую нос в результаты всех обследований Трис, извожу вопросами Дока и радиолога. Как назло, афракционеры ложатся на дно, ни одной серьезной стычки. Все подразделения ходят по струнке, в работе — сплошная рутина. Со зла я пересматриваю программу тренировок Бесстрашных — ввожу спарринги с двумя противниками одновременно. Продвинутый курс рукопашного боя имени Трис Коултер, ходячей проблемы и занозы в заднице. Одни Бесстрашные шепчут, что я вконец озверел, другие — что идея классная и давно надо было. Трис пищит, что я молодец, именно это и нужно Бесстрашным, уж она-то знает, и хорошо бы такие спарринги проводить среди новичков в следующем году, и она тоже хочет посмотреть, а при первой возможности — поучаствовать! Не знаю, смеяться или плакать. Пусть её для начала перестанет ветром сдувать, тогда и поговорим.

Но медики не даром едят свой хлеб. Малость прочухавшись, Трис возвращается на стажировку в детективный отдел, козой скачет по всем фракциям, проводя обыски и допросы. Наблюдаться ей приходится чуть ли не целый год, но в итоге моя Трис побеждает и становится ещё здоровее и красивей, чем была.

* * *

Как только утихает срач по поводу профессии Трис, разгорается новый, посерьёзнее. Моя благоверная трахает мне мозг по поводу дерьмового положения изгоев. Как я и предсказывал, ее подружка из гетто отказалась с ней общаться. Она была готова приютить и накормить Трис в роли изгойки, но Бесстрашную знать не желает. Но Трис даже это не останавливает. Для начала она пытается уболтать меня не расстреливать изгоев при ограблениях, а арестовывать. А потом использовать их на неквалифицированной работе. На меня где сядешь, там и слезешь. Не потому, что я такой гад, а потому, что заключённых придется кормить. А ещё я не верю, что изгои сгодятся хоть на что-то. Это ж потомственные дегенераты! Отдельные исключения, типа Мо, Райана и недоброй памяти Упыря, только подтверждают правило. Но Трис беспощадно вываливает на меня весь альтруизм, который накопила в Отречении. «Они хорошие!», «Изгои — тоже люди!», «Вот сам бы попробовал пожить в гетто!» Лучше бы для койки темперамент поберегла. Она так страстно спорит, что в мою башку забредает крамольная мысль — а не пропихнуть ли Трис на место Макса? Пусть бы выносила мозг гуманизмом и благотворительностью остальным Лидерам, почему я один должен мучаться. А я бы прикрывал ее зад и поддерживал в Бесстрашии железную дисциплину. Если уж играть в «доброго и злого полицейского» — лучше напарника, чем жена, не найти.

Но эту идею я тут же отбрасываю как херовую. На высокой должности проще спалиться. Да к тому же Трис ещё не доросла до того, чтоб я её слушался. То есть не «ещё», а никогда не дорастет.

Трис потихоньку метит территорию. Я и раньше подозревал, что от баб один беспорядок. В моей ванной появляется запас прокладок, фен и какое-то супержидкое супермыло, в тумбочке — две расчёски (зачем две, на одну-то башку!), крем, ещё всякая непонятная бабская фигня… Маленькие черные тапки Трис, ремень со стальными заклёпками, побрякушки из черной кожи и серебра живут своей жизнью, сами собой перемещаются по моей берлоге и возникают там, где им ни хера не место. Как ни странно, это не раздражает. Барахло Трис на каждом шагу значит, что она и сама где-то близко и никуда не исчезнет. Я мог бы в два счета приучить Трис к порядку, но неохота. Лень. Ворчу только для проформы, когда она бросает одежду на диване или кладет документы на кухонный стол, прямо между тарелками. Это она среди новичков набралась «свободы» и никак не отучится. На самом деле я бы стерпел даже косметичку на своем столе, но Трис об этом не знает. Отрываюсь на младших по званию, ужесточая требования к порядку на рабочих местах.

Может, со стороны и не заметно, но я сам понимаю — это пиздец, во что я превращаюсь. Не успел заметить, как реально подсел на секс с Трис, на обнимашки и всякое такое. Даже думать не хочу, на что она может раскрутить меня ради очередной «дозы». Трис неслабо меня построила. Стоит рыпнуться, и у меня будет охуительное личное пространство и свободы — хоть жопой ешь, проверял уже. Вот только в комплекте со свободой идут недотрах и одиночество. Этого я нажрался под завязку, не хочу больше. Все зашло настолько далеко, что бороться с зависимостью стало себе дороже. Мы оба уже пробовали, не получилось. Трис вон вообще чуть не погибла. Раз уж мы вляпались, придется как-то с этим жить. Тупой лозунг «Бесстрашные не сдаются!» годится только для дрессировки слизняков-новеньких. Жизнь — она посложнее будет. В Бесстрашии на каждом шагу бывают ситуации, когда единственно верного решения нет, приходится выбирать из нескольких зол. Вот я и выбрал меньшее.

Одно хорошо — бывают зависимости и похуже. Знаю алкашей, которых бухло убивало за три-четыре года. А когда Трис жмется ко мне по поводу и без, когда приходит ко мне со смешными бабскими проблемами — я в два раза сильнее становлюсь. После хорошего траха и вовсе могу горы свернуть. Страшно подумать, что однажды все это может кончиться.

* * *

С тех пор как Трис у меня поселилась, к ней то и дело приходят гости. То раздолбаи Педрады, то Тори, то кто-то из молодняка. Ал по-прежнему меня боится, Кристина демонстративно обходит стороной, чему я от души рад. Не люблю слабаков. Делаю вид, будто эти молодежные посиделки меня не касаются, пока вдруг не обнаруживаю себя пьющим пиво с Уиллом и Мигелем и обсуждающим плюсы и минусы ХМ 62 и МК 4**. Из Уилла вышел неплохой патрульный, у него есть мозги в голове. А потом Носорог начинает подкатывать к Молли, и я окончательно смиряюсь, что компашка Трис будет путаться под ногами так же часто, как и мои парни.

Среди гостей-Бесстрашных то и дело мелькают две бледные, линялые тени. Тесть и тёща собственными персонами. Хоть они и важные шишки из правящей фракции, я не рвусь с ними общаться, успеется. Все, что мне может понадобиться от Убогих, можно и на Совете Фракций обсудить. К тому же у меня до сих пор зуб на Прайора, что когда-то для Трис взяли его кровь, а не мою. По идее, надо бы радоваться, что Прайор тогда попался под руку, но я не сраный Весельчак и не Убогий, чтобы всех любить. Прайор смотрит на меня с опаской, миссис Прайор — мрачно. Статус-кво меня устраивает, есть дела и поинтересней.

Однажды я заявляюсь с работы в препоганом настроении. Мы с Максом так надеялись на дрон-разведчик, но результаты хреновые. Сколько раз уже удавалось засечь с воздуха группу афракционеров, но стоило направить туда Бесстрашных — они никого не заставали. Больше нет никаких сомнений — в Бесстрашии завелсч стукач. Кто-то постоянно предупреждает афракционеров о рейдах. Мне наконец-то удается уломать Макса на тотальную проверку разведчиков и командиров, надо только дождаться поставки сыворотки правды. Требую, чтобы Макс прошел проверку наравне со всеми, и получаю нехилого пиздюля. Но показав, кто здесь главный, черномазый сукин сын соглашается с таким видом, будто делает мне охуеть какое одолжение! «Чтобы покончить с твоей паранойей раз и навсегда» — ну не мудак ли! Он ведь с самого начала знал, что я прав! Как же Макс достал своими мелкими подъебами!

Вваливаюсь домой в надежде на секс и пожрать. Трис пока ещё готовит мясо хуже, чем я, но это неважно. Но нет, на кухне расселись тесть с тёщей, перебирают бумажки и что-то жарко обсуждают. При виде меня Прайоры напрягаются и сгребают бумаги.

— Добрый вечер, Эрик, — говорит тесть. — Пожалуй, на сегодня закончим? — это уже в адрес Трис.

— Нет. Самое время рассказать Эрику. Я по-любому не хочу действовать у него за спиной!

Трис задабривает меня с помощью свиной отбивной и параллельно объясняет, какого хрена ее предки к ней зачастили. Оказывается, получив от меня от ворот поворот, моя хитрая девочка решила зайти с другой стороны. Трис, начинающий «серый кардинал», сбацала для предков доклад о положении изгоев и необходимости увеличить их пайки. Типа, основной мотив преступлений — голод, психологический портрет типичного преступника — само благородство с примесью отчаяния, рацион ужасный — Отречение не обеспечивает их белком, и изгои вынуждены ловить мутантов. Фотки пучеглазов и кайманоптеров прилагаются. И вывод — если увеличить довольствие изгоев, преступлений должно стать меньше. Самой Трис вход на Совет Фракций заказан — детективы не сталкиваются с изгоями, ее работа связана с преступлениями внутри фракций, и Трис никогда не станет экспертом по изгоям. Поэтому мои Убогие родственнички решили, что эту фигню будет продвигать тесть, теща — на подпевках.

Я отодвигаю тарелку и протягиваю руку за докладом. Батька Прайор отдаёт. Со своими документами я не стал бы работать за едой, но для Убогих и так сойдёт, они щас поймут, что никакой это не доклад, а черновик. Я уже вижу все слабые места. Перевоспитать все гетто моему ангелу не удастся. Она зря свалила статистику по ограблениям и тяжким преступлениям в одну кучу. Нет в гетто абстрактных 'преступников», они очень разные. Насчёт мотивов преступлений она крупно лоханулась — или пытается нарочно ввести Совет Фракций в заблуждение. Самые резонансные убийства, совершенные изгоями, до сих пор на слуху, и основной их мотив — ненависть к членам фракций. Поэтому Прайорам надо добиваться увеличения пайков не для всех, а для баб и малолеток — эти и правда пытаются подворовывать с отчаяния. И нужно сдобрить доклад цифрами по детской преступности, это поможет вышибить слезу у тех членов Совета, кто помягче. Черкаю в докладе свои пометки, то, что вызовет у Лидеров скепсис, вычеркиваю нахер.

Прайор приободряется и говорит, что моя помощь неоценима. Тёща щебечет, какой я замечательный. Ёб вашу мать, да это мечта всей моей жизни — чтоб Убогие самооценку почесали! Осталось закорешиться с Фором, и будет полное днище! Придвигаю тарелку с отбивной обратно и спускаю Прайоров с небес на землю. Пусть не ждут, что на Совете я выскажусь «за». Точнее, моя позиция будет зависеть от Джоанны. Если в этом году у Весельчаков будут излишки — можно и подачки увеличить, почему нет. А если жрачку снова придется экономить — ни хрена у Убогих не выйдет. Но Прайоров не проймешь. Оба, и Трис вместе с ними, светятся от счастья.

* * *

Наступает день Икс, и тесть зажигает на Совете Фракций. Его неожиданно поддерживает Джоанна — докладывает, что в этом году будет хороший урожай овощей и излишки мяса. Макс шепотом советуется со мной, и мы решаем высказаться «за» — чисто ради эксперимента. Если изгои будут жрать лучше, гетто не будет питательной средой для бойцов Эвелин. Пиздоболы и Всезнайки поднимают визг, но в итоге Итон-старший принимает решение увеличить пайки изгоев в этом году.

Кажется, мы все занимаемся хернёй. Ну да ладно, можем себе позволить. Для себя я решил, что индикатором будет Джуэл. Если она отрастит сиськи и жопу на новом пайке, да ещё своих пацанов откормит — значит, мы всё сделали правильно.

Трис визжит от восторга и кидается обниматься. Ещё бы — по сути, это ее победа. Мы спускаемся в бар, и она даже пытается вытащить меня потанцевать. Я объясняю, что только через мой труп, и лёгким шлепком по попе направляю ее а сторону танцпола.

Подхожу к бару. Почему-то люди думают, что я пью исключительно то, что горит. Ага, и закусываю сердцами новичков. Когда все херово, пить нельзя — нужно сохранять ясную голову. А сейчас мне это вообще ни к чему, и так хорошо. Беру себе минералку, Трис — мохито. Когда она натанцуется, захочет пить, ещё и мой стакан ополовинит.

Выбираю столик поближе к танцполу, чтобы было видно Трис. У нее потрясная пластика и чувство ритма. Она лучше всех остальных, что трясут на танцполе сиськами и вертят задами. Потом оглядываю зал. Народ отрывается как может, но ор не слишком громкий, никто не размахивает кулаками и не швыряется посудой. Мигель, пошатываясь, плюхается за соседний стол. Жду, когда он меня заметит, и показываю двумя пальцами «я за тобой слежу». Он корчит несчастную рожу и с видом мученика отдает свой стакан Носорогу. К Носорогу я не цепляюсь, этому можно все — в его туше любое бухло растворяется без следа.

Вдруг мне закрывают обзор — на табурет передо мной приземляется Тори. Эта тоже уже хороша, то и дело закрывает один глаз, чтобы не двоилось. Тори нахально ставит на мой стол стакан с одной из своих любимых адских смесей и начинает откровенно меня рассматривать. Это что-то новое — она года два не заговаривала со мной первая.

— Что? — хмурюсь я. — Собираешься что-то просить? Ну валяй, пока я добрый!

— Нет, — она отмахивается и задаёт глупый, чисто бабский вопрос: — Эрик, скажи, ты счастлив?

— Ву, ты в своем уме? — рычу я, но неубедительно — слишком хорошее настроение. — Ты ради этого субординацию нарушаешь? Иди проспись!

Тори даже не думает обижаться.

— Но мне честно хочется понять! — она весело икает. — Что тебе стоит ответить?

Я умею приказывать, запугивать, допрашивать. Вести переговоры, в конце концов. Но для ответа на вопрос Тори у меня не находится слов. Хватаю свою минералку, смущённо смотрю на дно стакана и чувствую себя полным идиотом. Но Тори почему-то довольна.

— Ну и хорошо, — заявляет она непонятно с чего. — Твоё здоровье!

Звенит своим стаканом о мой и сваливает с радостным смехом. Как раз вовремя. С танцпола в мою сторону идёт встрепанная, румяная, сияющая Трис.